УЖЕ СЕДЬМОЙ год по документам астроном Коркин был на пенсии. Но на самом деле он по-прежнему каждый день ездил в Пулковскую обсерваторию на работу. «Не за деньги, а за звёзды», — как шутил Коркин. Вот и сегодня в обсерваторию Коркин пришёл раньше всех. Он расчесал растопыренными пальцами длинную бороду, огладил темя, расслабился и прильнул к резиновой оправе окуляра малого телескопа. От радостного волнения даже озноб по коже прошёл. «Минут пять погуляю по небу, а затем уж приступлю к работе по программе», — подумал Коркин.

Внезапно звёзды заслонило какое-то огромное тело, похожее на хрустальную люстру с подвесками. Длинные концы подвесок светились, испуская серебристые струи, которые мгновенно разрастались в огромные призрачные шары. Старый астроном замер. «Астролёт! Странная конструкция. Похоже, что двигатели импульсного типа. А может, всё сослепу чудится… Нет, вот он гасит скорость. Кажется, намерен приземлиться. Бесспорно, астролёт неземной конструкции!»

На корпусе «люстры» вздулся бугор, вытянулся в каплю, оторвался и по наклонной траектории полетел на землю. А корабль, увеличив скорость, направился в глубины космоса.

Коркин быстро разыскал в небе падающее тело. Оно приближалось и приближалось. На странном предмете обозначилось что-то похожее на руки и ноги, разведённые в стороны, круглая голова, какой-то груз за спиной.

«Неужели гуманоид?! Что же он парашют не раскрывает? Пора бы уж!»

Внезапно астронавт стал кувыркаться, от него что-то оторвалось. Коркин испугался, потерял пришельца, а когда снова нашёл его, у того уже не было багажа за спиной. Астронавт исчез где-то над расползающимся маревом заводских труб. «Всё! Теперь он погибнет без парашюта… Ужасно! Прилететь из невероятных глубин космоса и так нелепо погибнуть у цели! А если?..» Коркин резво, не по возрасту, сбежал вниз, прыгнул в свой «Запорожец», и помчался в город.

ЕМЕЛЬКА огляделся, хотел было шагнуть вперёд, но вдруг какой-то вихрь налетел на землю, листья деревьев шумно вскипели, послышался треск веток и что-то тяжёлое упало рядом с Емелькой.

— Ой! — вскрикнул мальчишка. Из песка выглядывал какой-то предмет кофейного цвета. Емелька подёргал его на себя. Но он не поддавался, должно быть, глубоко завяз в песке.

— Статуя вроде бы… — пробормотал Емелька, разыскивая глазами лопату или на худой конец палку. Вокруг ничего подходящего не было. В скверике детского сада он заметил своего соседа по дому. Астроном Иван Иванович Коркин, больше известный среди соседей под именем Ванваныча, что-то искал, раздвигая палкой траву и кусты. Заглянул даже под штабель досок, перелез деревянную ограду и подошёл к Емельке.

— Что ты тут делаешь?

— Раскопки веду.

— Чудненько, что я тебя встретил! И что же ты тут раскапываешь?

— Да что-то среднее между коленом и поленом.

— Гибрид, значит… А почему ты не в пионерлагере?

— Был! У бабушки в деревне тоже был. А теперь хочу с батей дом строить.

— Так ты, выходит, занят строительством? Жаль, жаль! А я хотел просить тебя и твоих друзей о помощи.

— Так не робейте, говорите. Если сможем, то поможем.

— Конечно, сможете! Интереснейшее дело! Соберите своих друзей, знакомых, как можно больше, и через полчасика приходите в парк, к скамейке у круглого озера. Добро?

— Годится!

Ванваныч ушёл. На песке отпечатались его мелкие, ёлочкой, шаги. Емелька подковырнул песок носком ботинка, горка неожиданно съехала вниз.

— Действительно, статуя!

Он провёл пальцем по её ноге и испуганно отдёрнул руку. Нога была заметно теплее песка! Емелька ещё раз осторожно потрогал находку.

— Твёрдая! Скульптура всё-таки…

Емелька попробовал поставить статую на ноги. Но она оказалась настолько тяжёлой, что вырвалась из рук. И тут неожиданно Емелька увидел Витьку. Призывно помахал ему тюбетейкой:

— Вить! А Вить! Вали ко мне! Я здесь чудную скульптуру нашёл!

Длинный Витька рванулся к нему не разбирая дороги, у ног Емельки с разбегу бросился на песок.

— Откуда взялась эта физия? — мотнул он головой на скульптуру.

— Не видишь разве? Из песка вылупилась. Помоги-ка её на ноги поставить.

Вдвоём они волоком стянули находку вниз и поставили на ноги.

— Вот так статуя! — присвистнул Витька. — Какая-то необыкновенная абстракция.

— Сам ты абстракция! Вот когда не поймёшь, то ли это коряга, то ли металлолом, тогда натуральная абстракция. А тут… Смотри: всё ясно — голова, руки, ноги…

— Присмотрись-ка лучше! Ресницы и волосы как вермишель! А голова? Сплошные глаза! Наши в её один вместятся. Ещё и третий глаз на лбу. А туловище! Всё в цветных волдырях каких-то…

— А по-моему, и не волдыри, а шарики. Должно быть, костюм такой. Вроде купальника… Давай-ка поставим её на плиты. А потом соберём ребят из нашего класса и унесём её на школьный двор.

Емелька притащил из штабеля доску. Вдвоём они заволокли на неё скульптуру, закрепили проволокой. Оперев доску на перемычки, мальчишки навалились на свободный конец. Под тяжестью доска изогнулась, затрещала, но не сломалась, и находка была поднята на штабель железобетонных плит.

— Слышь, а почему эта каменная принцесса тёплая?

— Почему, почему! Тебя голыми пятками по плитам — ещё не так нагреешься! — не очень уверенно ответил Емелька, присматриваясь к лицу находки. Ему показалось, что её вермишельные ресницы опущены, глаза стали меньше. «Мерещится!» — наконец решил он и сказал: — Айда ко мне в мастерскую. Нет, погоди, вот, бери ключи, помастери там что-нибудь. А я сбегаю к Ванванычу…

КОРКИН грелся на солнце и что-то сердито рисовал в блокноте.

— Кхе, кхе! — покашлял Емелька.

Астроном продолжал рисовать.

— Кхе, кхе! — уже громче покашлял мальчишка.

— А, это вы? Чудненько, ладненько, что пришёл! Ну, садись. Так чего бишь тебе хотелось? В подзорную трубу посмотреть?

— Я? — обиделся Емелька. — Это вы меня хотели о чём-то просить.

— Верно! Хотел!.. Бери подзорную трубу, она твоя. Но ты должен помочь мне разыскать одного человека. Космического пришельца с планеты… Ну, скажем, Оливия. Я видел, как он выпрыгнул с астролёта и упал где-то в районе этого вот сквера. Собрал ребят?

— Одного только нашёл. Ждёт в мастерской. Остальные — кто где. В общем, никого нет в городе. Каникулы ведь.

— Жаль. Но будем надеяться, что ты по ходу дела ещё кого-нибудь пригласишь в поисковую группу. Астронавта необходимо немедленно найти! Мы должны его изолировать. На нём могут быть болезнетворные вирусы. А с незнакомым космическим вирусом нашей медицине трудно справиться… Ты всё понял, мальчик? Да! Если найдёте оливтянина, ни в коем случае не прикасайтесь к нему! Выставьте возле него дозор, потом немедленно разыщите меня. В этом блокноте приблизительные зарисовки астронавта.

— Ванваныч, а в милицию вы обращались?

— Обращался, но… Честно говоря, мальчик, в милиции мне не поверили. Позвонили на работу, начальнику отдела кадров. Не знаю, что он по телефону говорил обо мне дежурному, это я ещё разберусь, но похоже, что посоветовал ему не принимать меня всерьёз. Так что астронавта пока нам с тобой придётся искать.

Емелька побежал в мастерскую к Витьке. Но, когда поравнялся со статуей, застыл на месте от удивления. Скульптура стала выше сантиметров на пятьдесят. Вермишельные волосы ощетинились во все стороны и легонько покачивались. Он поплевал на палец и поднял руку. Ветер едва дышал. Правда, на тополе рядом со скульптурой листья наскакивали друг на друга, словно все вместе в пятнашки играли…

Емелька раскрыл блокнот Ванваныча и стал его лихорадочно листать. Внимательно посмотрел на рисунок, потом на скульптуру и что есть духу помчался к дому Коркина.

— Ванваныч! — закричал он под окнами.

Из окна выглянула Коркина.

— Тебя что, на куски режут? — сердито спросила она.

— Тётя Вера, пожалуйста, позовите Ванваныча!

— Нет его дома. Опять уехал в обсерваторию что-то там доказывать. Вернётся не скоро, может быть даже утром, за ним и такое частенько водится.

Емелька обежал дом вокруг и закричал под своим окном:

— Ба-а-а-тя!.. Ба-а-а-тя!.. Ба-а-а-тя!.. Ма-а-а-м!..

Из квартиры никто не отзывался. Как видно, ни отец, ни мать не вернулись ещё с работы. Емелька лихорадочно думал, что же ему делать дальше. В глубине улицы в его сторону медленно шла женщина.

— Тётенька, а тётенька!.. Что мне делать? Я космического пришельца нашёл. Его надо срочно изолировать. И меня тоже. И Витьку. Так мне астроном сказал. А сам уехал. И батя с мамой с работы ещё не вернулись. Что же делать?

Женщина терпеливо выслушала и спросила:

— Ты где живёшь?

— Да вот в том доме.

— Знаешь что, мальчик? Иди ты домой, закройся и жди родителей.

— Нельзя же мне домой! В изолятор бы мне…

— Ничего, ничего! Домой всегда можно. Это и будет изолятор. Временный. Ну, беги. А то мне некогда.

БЕЗ ПИДЖАКА, с засученными рукавами рубашки Витька рубанком заострял ракету. Стружка, свиваясь винтом, мягко падала на пол. Кто-то встал на пороге и заслонил свет. Витька поднял голову. Ухватившись за косяк, в дверях застыл бледный Емелька и, захлебываясь воздухом, пытался что-то сказать. Наконец охрипшим голосом торопливо выдавил:

— Честное пионерское, я не знал! Ну, чтоб меня муравьи слопали, если я вру!

— Н-н-не понимаю. Ты о чём?

— Это не скульптура! Оливтянин это… Пришелец с другой планеты. Ты только не бойся! Может, всё ещё обойдётся. Дело в том… В общем, его должны изолировать. Как первые образцы с Луны. Правда, на лунной породе вирусов не нашли. А на планете Оливия — есть. Понимаешь? А наши врачи не знают, как бороться с незнакомой болезнью. Могут все люди заразиться и вымереть. Понимаешь? Все люди Земли!.. Ты только не бойся!

Витя пробормотал испуганно:

— Может, хватит разыгрывать?

— Да знаешь, кто мне это сказал? Ванваныч! Учёный по астрономии. Живёт в нашем доме. Вот же смотри, подзорная труба и его блокнот с рисунком оливтянина. Сказал, чтобы ему немедленно сообщили, если найдём, а сам в обсерваторию умотал.

— Что же нам делать? В больницу драпать? — спросил Витька бледнея.

— В больницу! Что ты там скажешь? Заразился от космического пришельца? Ты ведь сам не поверил мне, пока я блокнот не показал. Да пока там будут разбираться что к чему, мы с тобой заразим всю цивилизацию. Ванванычу в милиции и то не поверили. Рассказать бы всё это бате, он бы понял. Но его нет дома. И мамы тоже. Как назло! К прохожим обращался — за психа принимают.

— Тогда что же нам делать?

— Сначала дезинфекция.

— А потом что? Будем ждать астронома?

— Обязательно!

Емелька снял брюки, свитер и носком ботинка отшвырнул одежду в угол. Майку заправил в трусы. Поглядывая на друга, Витька тоже стал медленно раздеваться. Ребята вымыли руки, лица, обувь, протёрли подошвы керосином. На полке разыскали старые брюки, рубашки и переоделись.

— А теперь что? — растерянно спросил Витька.

— Сжечь надо всё! И гараж, и песок вокруг оливтянина.

— Ну, ты даёшь! Ещё пожара нам не хватает…

— Да ты погляди, чему тут гореть? Пол цементный, стены кирпичные, потолок из бетонных плит, ворота железом обшиты. Там, где оливтянка, — тоже песок и бетон. Барахло наше сгорит да вирусы.

— Но песок-то не горит…

— А керосин на что?

Емелька просмотрел полки, порылся в коробке с винтами и прочей металломелочью. Неполный коробок спичек он разыскал на гвозде под потолком.

— Витька, цепляйся за ручку. Стоп! Бидон слишком заметно и тяжело тащить. Ищи банку… Во, это годится! Ищи ещё, а я наливать буду.

Ребята подошли с ветошью и банками к складу сыпучих материалов, С одной стороны его заслонял детский сад. За окнами смутно просматривались пустующие комнаты: дети были на даче. Со стороны улицы склад прикрывала гора пенобетона. За улицей начинался забор стройплощадки.

— Вить, иди покарауль! Если что — свистни!

Емелька смочил в керосине тряпки, постелил их на песке, У неподвижной смуглой фигуры он замешкался. Под ее осмысленным взглядом Емельке стало не по себе. Он поспешно наклонил голову и подумал: «Взгляд, как у живой. Но что же я стою? В любой момент кто-нибудь может помешать… Как живая смотрит!» Емелька решительно шагнул поближе. Медленно, стараясь не разбрызгивать, вылил керосин прямо на вермишельные волосы оливтянки. Струйки жидкости быстро потекли вниз. Пробираясь по телу между шариками, они стекали лужицей на бетон. Емелька чиркнул спичкой, осмотрелся и бросил её в керосин. Пламя ухнуло, язычки побежали по ветоши и песку.

Мальчишка с разгону соскочил вниз, махнул Витьке рукой, чтобы тот следовал за ним. Отбежав, Емелька, остановился, подождал друга. И тут он увидел, как на полыхающей оливтянке быстро набухли несколько шариков. Достигнув огромных размеров они громко лопнули и задули пламя. Емелька вздрогнул от неожиданности, осмотрелся. Но видневшиеся вдалеке прохожие не обратили внимания на шум.

В мастерской ребята стали торопливо собираться в дорогу.

— Я прихвачу снасти с удочками, а ты сворачивай брезент. Отец когда-то накрывал им «Победу». Котелок возьми, шпагат и ножик. В карантине всё пригодится.

— Мы, что ли, в лес идём?

— Лес не годится. Лучше на залив. Помнишь, где мы были? Там места глухие, вокруг огромные топи, густые кусты. Никто туда не сунется.

— А что? Лучше не придумаешь. Поджарим бацилл в гараже, и айда!

На мотоцикле подъехал парень. Он долго протирал машину, потом вкатил её в соседний гараж. Дверь запер на большой амбарный замок. Мальчишки затаились и следили за парнем в щель. Когда незнакомец ушёл, Емелька на серой, из силикатного кирпича стене гаража написал мелом:

«Ухожу в карантин. Со мной — Витя Обедин и космические вирусы.

Емельян Чалый».

Емелька бросил внутрь гаража мел, потом зажжённую спичку в лужу керосина, прикрыл створки ворот и побежал к Витьке. Ребята шли быстро по мостовой. Улицы выбирали по возможности малолюдные и тихие. С шоссейной дороги свернули в густые заросли высоких трав, осоки, камыша, кустов. Наконец выбрались к заливу.

— Правда, подходящее местечко, — сказал Емелька. — Давай-ка сразу рыбой запасёмся. Ты, Витька, заостри палку и накопай червей, а я пока снасти приготовлю.

Емелька распутал капроновую леску. Насадил червя, поплевал на него и привычно махнул удилищем. Оно протяжно ухнуло, крючок и грузило звонко бултыхнулись в море. Следом за ними невдалеке в воду шлёпнулось что-то длинное и толстое. «Померещилось?..» Поплавок вдруг нырнул, леску повело в сторону, Емелька рванул удочку, она изогнулась в дугу, но капроновая нить немного подвинулась ближе. Когда Емелька подтянул леску, то обнаружил на крючке… старый башмак с наполовину оторванной подошвой. Со второго броска тоже клюнуло сразу. И снова что-то тяжёлое волочилось по дну. Это был чемодан ромбообразной формы.

— Что за ерунда! — возмутился Емелька. — Вить, забери чемодан, золотая рыбка прислала.

«Нет, не померещилось. Оливтянка! Но почему башмак, чемодан? Помочь хочет, но не знает как?.. Так не за что нам помогать. Мы же жгли её… Бред какой-то». Чемодан был тяжелым. Витя попробовал его открыть, но не мог и волоком утащил на поляну. Согнув лезвие ножа, но так и не открыв чемодан, Витька наконец оставил его и снова продолжал палкой выкапывать червей.

Емелька забросил удочку в третий раз. На этот раз маленький окунёк сорвался с крючка в траву. Емелька выбросил окунька в воду.

— Поплавай ещё, а я покрупнее словлю.

Скоро вокруг поплавка в ознобе задрожала вода. Пора было засекать. Емелька дёрнул удилище вверх. Леска, свистнув, натянулась, но улов ближе не подвинулся. «Опять зацепилось что-нибудь непотребное?» Емелька медленно подтягивал добычу. Из воды показался обруч мережи. «Какое-то заколдованное место, на крючок всякая ерунда виснет».

Приподняв мережу, чтобы отцепить крючок, Емелька от неожиданности уронил её. Барахтающая внутри рыба забрызгала ему глаза и грудь.

— Ура! Есть рыба! С ведро будет! Ай да золотая рыбка. Сначала почудила, потом наградила! — закричал Емелька и вдруг застыл с открытым ртом.

Из воды, метрах в пятнадцати от берега, показалась голова с тремя глазами во все лицо. Он сжал веки и покрутил головой. Но когда открыл их, три глаза по-прежнему смотрели на него. Бросив мережу, Емелька рванулся бежать и едва не сбил Витьку.

— Ты куда? — удивился тот. Емелька оглянулся. Голова исчезла.

— Вить, ты ничего не заметил в воде?

— Нет, кроме какой-то головешки. А с неё клок водорослей свисает.

Емелька подумал: «Может, и правда, головешка?» Поглядывая на залив, он вернулся за мережой, выволок её на берег, развязал на сетке узел и вытряхнул улов. Солнце уже совсем растаяло в заливе. Ветер лениво встряхивал кусты, разыскивал что-то в траве, расчёсывал воду. Одинокая лягушка квакнула тоскливо и прислушалась. Выждав немного, ей радостно и поочерёдно с разных сторон ответили ещё три квакушки.

Сухих веток набралось немного. Дрова чадили, но не загорались. Витя подбросил в костёр сухой травы, Огонь вывернулся наверх и весело затрещал. Емелька высыпал очищенную рыбу в закипавшую воду. Котелок задрожал, взлетели горячие брызги. Отскочив назад, Емелька споткнулся о нераскатанный брезент и упал на спину. И тут он увидел, что прямо на них снижается оливтянка, опоясанная тускло мерцающими шарами. Емелька вскочил и попятился назад.

— Витька, ты видел сейчас оливтянку на шарах?

Витька испуганно посмотрел вверх и сердито проворчал:

— Сам ты на шарах. Хватит выдумывать на ночь глядя.

«Тем лучше, что не видел, — подумал Емелька. — А у меня бред. В лёгкой форме. Чем ещё объяснишь? Мне постоянно что-то мерещится, а Витька ничего этого не видит».

— Вить, как ты себя чувствуешь?

— Нормально, а что?

— Трясёт меня что-то… И огонь рядом, а трясёт… Вирусы проклятые! Взялись-таки за меня! Вовремя мы умотали из города.

— Емель, а может быть, у тебя не вирусы? Может, озяб просто?

— Вирусы оливтянские! Простуда так быстро не схватывает… А знаешь, у костра мне лучше. Уха, пожалуй, уже созрела. Начинай хлебать, а я пока кое-что нарисую… За ночь всякое может случиться.

Емелька отрезал кусок брезента, натянул его между двух палок, воткнутых в землю. Долго рылся в костре, выбирая угли. Полил их водой в принялся рисовать на брезенте череп со скрещенными костями. Ниже крупными буквами написал:

«К нам не прикасаться. Заразные. Сжечь на огне. Мы погибли от космического вируса. За справками обращаться к астроному Коркину.

Виктор Обедин. Емельян Чалый».

В самом низу мелким почерком написал домашние адреса. От вида грозной эмблемы Емельку снова заколотила дрожь. Тем временем Витька поставил котелок в воду, чтобы остудить уху. От аппетитного аромата он давился слюной, но терпеливо поглядывал на друга, ожидая, когда тот закончит надпись. Остывшую уху Витька налил в кружку и банку из-под майонеза. Варево проглотили взахлёб. Закончив ужин, ребята молча принялись готовить постель. Нарезали тонких веток, разложили их, присыпали травой и накрыли зелёный матрац брезентом. Емелька лёг первый. Укрылся концом брезента. Тело чесалось и горело, ноги набухли, ступни саднило. Невероятно хотелось уснуть, но засыпать он боялся: «А вдруг уже никогда не проснусь?»

А сон одолевал. Будто нарочно кто-то усыплял, приказывая: «Спать, спать, спать…» Будто бы над ним стояла оливтянка с расширенными немигающими глазами и шептала: «Спать, спать, спать…» Емелька проснулся от холода. Замер, прислушиваясь к себе. Тело беспокоил только зуд, никакой другой боли не было.

Рядом во сне спокойно посапывал Витя. Емелька обрадовался, что оба они живы, и открыл глаза.

Неожиданно в двух-трех метрах от себя мальчишка увидел прямоугольную дымовую трубу. Он приподнялся на локте, потёр глаза, осмотрелся. «Кажется, я на крыше дома, в котором живу», — удивился Емелька, трогая рукой лоб. Голова была прохладной от утренней свежести. Мальчишка посмотрел вниз.

Город уже просыпался. По улицам ходили одинокие прохожие. Вдалеке, возле стройплощадки, где работал отец Емельки, из железобетонных плит кто-то построил большой детский городок. Там были домики с плоской крышей, домики, похожие на двускатную палатку, домики высокие и низкие, длинные и короткие, многоэтажные и одноэтажные. При входе в городок из брусковых перемычек были выложены слова:

«Емелька и Витя! Не бойтесь меня.

Марфа».

— Вить, Вить! Проснись! — толкал Емелька своего друга.

Витя с трудом открыл веки, но тут же снова закрыл их.

— Просыпайся, просыпайся! И посмотри, где мы! На крыше нашего дома! Может, мы уже того, умерли? Ну-ка, ущипни меня.

Витька сел удивлённо, повращал головой и вдруг вцепился Емельке в бок.

— О-о-ой! Ты что?! Тихонько нужно, а ты… Соня несчастный! Ты можешь объяснить, как мы попали на крышу?

— А по-моему, это нам только чудится, что мы на крыше. Бред это у нас!

— Да не может он быть одинаковый. У тебя и у меня. Посмотри-ка вниз! Видишь надпись?

— Ну, вижу…

— Давай, пока город не проснулся, бежим к Ванванычу. Теперь он уже должен быть дома.

Ребята торопливо вылезли из-под брезента. Все их вещи, даже чемодан, выловленный на червя, лежали рядом. Емелька полез в слуховое окно на чердак, Витька следовал за ним. По чердаку пробирались на ощупь. Но скоро глаза привыкли к полумраку. Дверь на лестницу оказалась запертой. Ребята попробовали вдвоём с разгону высадить её — не поддалась.

— Может, по верёвке спустимся? — предложил Витька.

— Тонковаты они… Хотя их тут много, можно сплести вдвое, втрое…

Так и сделали. Канат, сплетённый из нарощенных верёвок, привязали за стропилину, а конец выбросили на крышу в слуховое окно. Выбрались на крышу.

— Скульптуры нет на плитах. Не её ли это работа? — кивнул Витя на городок из плит. — И то, что мы здесь, тоже, как видно, её работа! Больше некому. Похоже, что ей не страшен огонь…

— Проснулся наконец! Ну, давай спускаться. Чур, я первый.

Придерживаясь за канат, Емелька сполз к свесу крыши. Избегая смотреть вниз, он опустил ноги за свес, повис на руках и, нащупав канат ногами, стал медленно скользить вниз…

Неожиданно ступни потеряли опору: канат оказался коротким. Емелька посмотрел вниз. До тротуара оставалось метра два. Съехав по канату ещё ниже, он разжал пальцы и полетел к земле… Ноги не достигли опоры, когда он ударился обо что-то мягкое.

— Карауу-у-у-ул! Гра-абят! — закричал из-под Емельки мужской голос.

Мальчишка вскочил, метнулся в сторону, свернул за ближайший угол и помчался вдоль улицы.

— Стой, пострел! Всё равно догоню! — услышал он за спиной охрипший от злости голос. Мужчина догонял его.

В отчаянии Емелька закричал:

— Не трогайте меня, я заразный!

— Я те щас покажу заразного, я те щас покажу! В жизни больше не будешь кидаться па прохожих!

— Стойте, говорят вам! Я не убегу! Только не прикасайтесь! На мне смертельная бацилла. Послушайте сначала…

— Ну, уж сначала я надеру тебе уши! Вместе с бациллой надеру!

Мужчина больно ухватил Емельку за плечо.

— Дерите уши, бейте! Только побыстрее! И сведите меня в больницу,

— Не в больницу, а в милицию, — сердито дёргая мальчишку за ухо, сказал мужчина, — чтобы отцу влепили штраф, а он уж тебе влепит.

— Я сказал, в больницу! Не поведёте, кусаться буду!

— Я те укушу! Иди, иди!

В милиции за столом сидел капитан, дежурный по отделению, а сбоку, с журналом в руках, — лейтенант, — Вот, привёл вам субчика, — отдышавшись, сказал мужчина. — С крыши на верёвке спускался. Воровал небось на чердаке бельё или голубей. А может, меня хотел обобрать. Как прыгнет на меня с высоты, даже с ног сбил! А какую ахинею мне по дороге нёс… Так что вы тут разберитесь с ним, а я, с вашего позволения, побегу на работу. Опаздываю уже…

Мужчина ушёл. Капитан какое-то время пристально рассматривал мальчишку. Емелька не отвернулся. Дежурному, как видно, что-то понравилось во взгляде мальчишки. Он дружески предложил:

— Садись и рассказывай всё по порядку.

Емелька начал торопливо, перескакивая с события на событие. Но, заметив, что его внимательно слушают, даже не перебивают, он воодушевился, стал рассказывать подробнее, чтобы не пропустить ни одной, может быть, важной детали. Но едва мальчишка произнёс фамилию астронома Коркина, дежурный странно переглянулся с лейтенантом. Поискав что-то глазами на столе под стеклом, капитан переспросил:

— Коркин, говоришь?… Тогда всё ясно. Помнишь, Коля, по смене кое-что передавали о нём? Тут вот и заявление от него лежит, — глядя на лейтенанта, кивнул он головой на стол. — Позвони Чалым, пусть приходят за мальчишкой. А я его пока под замок посажу.

Упирающегося Емельку втолкнули в комнату с четырьмя нарами из досок. Емелька влез с ботинками на нары, прислонился к стене. «А что, если отца нет дома? Если он всё ещё ищет меня? И потом, если он тоже не поверит? Срочно нужен Ванваныч!»

Емелька бросился к окну. Распахнув его, ухватился за прутья решётки, со всей силы потряс её. Но металл даже не шелохнулся. Снаружи над окном он заметил опускающиеся ступни ног. Отпрянув назад, парнишка упал на пол. В проёме окна, придерживаясь за прутья, встала оливтянка.

— Мальчик, не бойся, — голосом взрослой женщины сказала она. — Ты меня спас, вытащил из песка, подогрел, я тебя тоже освобожу. Отец и мать давно ищут тебя.

Емелька испугался, открыл было рот, чтобы позвать кого-нибудь на помощь, но передумал.

— Ты Марфа? — спросил он.

— Да… Говоря по-вашему, Модель Автобиологического Робота Фосгалактического Аспекта. Сокращённо — МАРФА.

Упершись ногами в подоконник, она потянула на себя решётку. Затрещала и осыпалась штукатурка, кирпич выкрошился. МАРФА отлетела назад и, бросив решётку вниз, вернулась в проём окна. Внезапно на её теле, чуть ниже пояса, несколько цветных шариков раздулись до величины футбольных мячей. Оливтянка стала похожа на цветок.

— Садись, — показала МАРФА на лепестки из шаров. — Не мысли плохо. Всё будет хорошо, как ты захочешь.

«Сильная какая… А глаза у неё добрые», — размышлял Емелька, усаживаясь на тёплые шары. Ладони он положил на плечи МАРФЫ. Она плавно, легко взлетела. От утренней прохлады, возбуждения и страха Емельку лихорадило. МАРФА быстро летела метров на тридцать выше самых высоких зданий. Емелька с опаской поглядывал сверху на пустынную площадь, на знакомые скверы и улицы. Внезапно потемнело и наступила непроглядная тьма. Парнишка испуганно закричал:

— С глазами что-то. Я ничего не вижу!

— Ах да! У вас зрение устроено по-другому. Сейчас улажу, спокойно, мальчик. Свет это что? Поток фотонов — световых волн. Все предметы и тела частично поглощают их, а частично отражают. Чтобы стать невидимой, я делаю так, чтобы потоки световых частиц огибали меня. Если убавить напряжение поля, ты снова будешь видеть. Ну, как теперь?

— Уже немного вижу.

— Пока достаточно. Вчера я убедилась, что лучше быть невидимой…

— Это ты нам подбросила мережу?

— Да, и башмак и чемодан. Потом догадалась, что вам рыба нужна. Усыпила вас тоже я. Так нужно было. Теперь помолчи. Не мешай работать.

Витя всё ещё сидел на крыше, плечи его вздрагивали. Он плакал, размазывая по грязным щекам слёзы… Емелька прокричал ему сверху:

— Вить, подожди ещё немного, спешу к Ванванычу, скоро вернусь!

Витя поднял голову на голос. Но, увидев лицо друга, прозрачное, как призрак, он заплакал ещё сильнее…

МАРФА послушно снизилась на то место, куда Емелька показал рукой. Вскочив на ноги, Емелька торопливо попросил:

— МАРФА, подожди меня здесь, хорошо? Я быстро. Обещаешь?

На третий этаж мальчишка взбежал с такой скоростью, словно за ним гналась свора волков. На длинный звонок у астронома никто не отозвался. Тогда парнишка, не жалея кулаков, забарабанил в дверь. В квартире наконец послышались шаркающие шаги. Дрожащий женский голос испуганно спросил:

— Кто там?

— Ванваныч дома?

— Это снова ты, мальчик? Иди сейчас же домой! Спать тебе ещё нужно, а ты в такую рань баламутишь!

— Откройте! Ну, пожалуйста! Беда! Срочно нужен Ванваныч!

— Какая ещё беда? Марш домой, пока я тебя в милицию ие сдала!

Емелька бросился вниз. У парадной оливтянки не было. Но вдруг она возникла на том же месте, где Емелька её оставил.

— На третий этаж сможешь поднять?

— Как ты хочешь.

— Тогда неси меня, Второе окно от угла.

Одна створка оконного переплёта была приоткрыта. Емелька толкнул её внутрь и сошел на подоконник. Услышав шум, Коркина подняла голову.

— А-а-а-а! — заорала она, толкая Ванваныча в бок. Тот резво сел, потряс головой, отгоняя сон. Ощутив на своей руке дрожащие пальцы жены, спросил:

— Опять страшный сон приснился?

Не спуская с окна взгляда, Коркина мотнула туда головой.

— А, Емелька! Входи, входи! Ты нашёл пришельца?.. Вот и чудненько, вот и ладненько!

— Там же окно, — испуганно прошептала Коркина.

— Окно? Да! Почему же ты не пришёл в дверь?

— Дверь заперта.

— Резонно, резонно! Тогда можно и в окно.

— Что ты мелешь, мы же на третьем этаже, — сказала Коркина.

— Ванваныч, беда! Я нашёл оливтянина и трогал его… И друг мой трогал. Мы с ним заразились вирусом, а от нас ещё кое-кто!

— Похвально, что нашёл, а что трогал — плохо. Но не бойся, мальчик. Никакого вируса на космонавте не может быть. На Оливии высокоразвитая цивилизация, и оливтяне, конечно же, подвергли своих посланцев тщательной дезинфекции…

Емелька пошатнулся.

— Но вы же сами…

— Ну, мало ли!.. Это я для профилактики, чтобы вы не трогали пришельца.

В досаде Емелька отвернулся. Нога проскочила опору, потянула его за собой. Мальчишка уцепился за створку, но не удержался и полетел вниз…

КОГДА Емелька пришёл в себя, он увидел над головой овальную лепную розетку и знакомую, в четыре рожка, люстру. Посмотрел вбок — рядом сидел Витя. А с середины комнаты немигающими глазами смотрела МАРФА.

— Ну как, очнулся? — обрадовался Витя.

— Нормально вроде… Голова только болит…

— Это пройдёт. Могло быть хуже, если бы не МАРФА. Это она тебя подхватила, когда ты вывалился из окна. И меня сюда приволокла. Смотрю — ты лежишь, как мёртвый. Я струхнул, но МАРФА, вот, успокоила. «Всё будет, как ты хочешь», — говорит. И действительно, ты сразу открыл глаза… Что будем делать?

— Не знаю… Ванваныч обманул меня. Дудки теперь он получит МАРФУ!

Неподвижная, как статуя, оливтянка зашевелила губами:

— Хорошо говоришь, мальчик! Взрослые не должны обо мне знать. Так лучше для землян. Иначе — быть катастрофе.

В соседней комнате застучали чьи-то каблуки.

— Атас! — тихо сказал Емелька. — Витя, ложись ко мне! Мы спим. МАРФА, исчезни!

Послышался голос отца Емельки:

— Оба здесь. Позвони Обединым, а я с ними поговорю. — Ну, что же ты мне, Емельян, скажешь? — спросил отец, входя в комнату.

Мальчишка смутился. Он вспомнил предупреждение МАРФЫ: «Взрослые не должны знать обо мне… Иначе — быть катастрофе». Внезапно в ухо Емельки подуло теплом и голос МАРФЫ прошептал:

— Разрешаю. Говори, как ты хочешь. Взрослые пока тебе не поверят.

Мальчишка приободрился и сжато рассказал отцу о приключении с МАРФОЙ.

— Всё? — спросил отец, когда мальчишка замолчал, прислушиваясь, не шепнёт ли МАРФА ему что-нибудь ещё.

— Всё…

— Звучит правдоподобно… А теперь скажи, где же сейчас МАРФА? Молчишь? Так я и думал, что всё это фантазия… Давай-ка разберёмся по порядку. Ты весишь тридцать семь килограммов, пусть МАРФА столько же. Чтобы вам взлететь, нужны шары побольше футбольных в двадцать-тридцать раз. Да и то, если они наполнены каким-нибудь лёгким газом. Ведь так? А теперь давай разберёмся — кто же выломал решётку там, в милиции? Ты настаиваешь — МАРФА?.. А вот капитан, дежурный по милиции, показал мне под окном следы от колёс автомашины. Шофёр, как видно, хотел освободить своих дружков, да только перепутал окно и выдернул тросом решётку в твоей камере. В общем, следовало бы тебя отшлёпать за баловство и выдумки, да время на работу идти. Ложитесь спать. А твоих родителей, Витя, мы предупредили, что ты у нас…

Чалый ушёл. Мать Емельки приложила тыльную сторону ладони к голове сына.

— Температуры нет. Должно быть, переутомился. Поспите… Завтрак на кухне. Я побежала на работу.

Когда взрослые ушли, МАРФА тут же появилась, будто на фотобумаге, и сказала:

— Ухожу. Возьмите с крыши чемодан. Там людям подарок. Орех. Земляне много сил и средств тратят на строительство зданий. А если этот орех посадить, из него за лето вырастет огромное дерево-дом. Он будет похож на земной бамбук, только намного толще. Каждая перемычка — этаж. А их будет двадцать-тридцать. Мощные листья — лесенкой. По ним можно забираться, чтобы собирать плоды. Соберёте их и опять посеете. Следующим летом вырастет у вас целый город-сад. Деревья-дома будут расти и в последующие годы. Только медленнее. Растёт семья — растёт и площадь. Это дерево — одна из лучших биологических конструкций нашей цивилизации. Вот тогда вам уже все поверят. Но лучше, если это произойдёт после моего отлёта.

— Ты к нам прилетела из-за этого подарка? — удивлённо спросил Емелька.

— Нет. Для вас это сложно. Но попробую объяснить… Космическая материя, из которой состоят планеты и звёзды, пульсирует. Она то сжимается до плотного ядра, то от мощного взрыва разлетается… На этот процесс уходит настолько много времени, что его вам трудно даже представить. Сейчас космическая материя разлетается. По пути рождаются звёзды, планеты, галактики. На планетах зарождаются и развиваются цивилизации. Потом начнётся процесс сжимания материи до ядра, это может привести к гибели всех планет. Жители нашей планеты хотят спасти цивилизацию от гибели. Мы ищем информацию, которую оставила в космосе цивилизация, погибшая в прошлом цикле сжатия. Они открыли способ, как спастись от этого цикла. Только на выполнение проекта у них не хватило времени. Сейчас важно разыскать эту информацию и расшифровать её. Времени пока достаточно, и мы непременно найдем этот клад, оставленный собратьями по разуму. И тогда я вернусь к вам. Теперь поняли?

— Поняли, — почему-то шепотом ответили мальчики.

— Тогда прощайте. Тороплюсь! — сказала МАРФА и скрылась из глаз.