На Тыме прошло день за днём лето. Потом в тайгу неслышно, как соболь, подкралась осень.
В одну ночь, словно волшебник, она покрыла тёмно-красным цветом листья осин, сделала золотыми берёзы и разлила в небе такой синий воздух, что всё: и дальние берега реки, и сосновый бор в Заречье, и плывущие по реке теплоходы – виделось яснее.
Дни стояли ещё сухие и тёплые. По ночам падал на деревья и травы голубой иней, и ранним утром, когда вставало солнце, всё вдруг загоралось и искрилось в свете: и листья деревьев, и трава, и мохнатые лапы кедров и елей. И тогда Айпоху казалось, что это сестричка Найне всюду рассыпала свои яркие бусы, которые она всегда носила в несколько связок на платье.
Но солнце поднималось выше, и иней медленно таял. А ночью снова падал иней.
Первыми в тайге стали думать о зиме, которая приходит за осенью, белки и бурундуки. Они весь день хлопотали, запасали на долгую зиму пищу.
Бурундучки, весело посвистывая, выщёлкивали из кедровых шишек орехи, набивали ими полный рот и бежали к себе в нору. Туда они тянули и бруснику, и личинки лесных жучков.
А вверху, на кедрах и соснах, скакали шустрые белки. Они тоже, как хорошие хозяйки, готовились к зимней поре. В дуплах деревьев они устраивали целые лабазы, где было много и кедровых орехов, и сушёных летом на ветках грибов, и много всякой лесной всячины.
Белки перелетали с ветки на ветку, прыгали на землю и отыскав что-либо, бежали к себе в гнездо или к своим маленьким лабазам.
На самых высоких кедрах сидели хитрые птицы кедровки.
Они выглядывали – куда белки прячут сладкие орехи.
Нехорошая эта птица кедровка. Любит стащить, что плохо лежит!
А где-то в дальней глухой тайге уже присматривал себе берлогу лесной хозяин – медведь.
Он искал, где бурей вывернуло с корнем большое дерево. Туда, в яму, косолапый таскал сухую траву и мох.
Медведь ходил по тайге и искал сладкую ягоду, ел и кедровые шишки – набирал жир на всю зиму.
Он ждал первый мороз, чтобы забраться в берлогу и уснуть, посасывая лапу, до весны. Он знал – зима прикроет снегом берлогу, там будет тепло и спокойно.
Так шла по тайге осень.
Но в один из осенних дней в тайге случилась беда. В дальнем бору вспыхнул пожар. Видно, какой-то плохой человек бросил горящую спичку или не потушил разведённый им костёр.
Старый Аки глядел на далёкое пламя и горевал.
– Однако, сгорит тайга. Сгорят машины, которые добывают нефть, погибнут люди, сгорят звери и птицы. Я помню, Айпох, много пожаров на своём веку. Тогда тайга горела годами и вся выгорала, от Тыма до далёкой реки Кети. И там, за Обью, горели пожары на Васюгане и Парабели. И на много лет всё вокруг было мертво.
Аки думал: «Что может сделать человек с таким большим огнём? Человек совсем маленький, а огонь большой…»
Но так было в старое время, которое помнил Аки. А сейчас…
Не прошло и получаса, как над бором появились маленькие самолёты, и из них стали выпрыгивать люди. На далёком расстоянии, в высоте, они казались игрушечными. Фигурки их быстро неслись к земле, прямо к центру пожара. Над самым бором вдруг распускались разноцветные купола парашютов, и люди – это были пожарники лесной авиации – спускались на поляны среди горящего леса.
– Что они делают? – закричал Аки. – Они сгорят и станут как головешки!..
Но в это время над бором появились огромные вертолёты, из них на огонь полилась вода. Вертолёты защищали от огня смелых пожарников и тушили пламя.
А пожарники, как потом узнали Аки и Айпох, в несгораемых одеждах, в противогазах поливали огонь из огнетушителей особой пеной.
Но огонь не сдавался. Он бросался, как раненая рыжая рысь, из стороны в сторону и поджигал новые деревья и кусты, огонь перелетал через поляны и, словно убегая от людей, забирался в самую гущу тайги и там охватывал сначала сухую траву и валежник, потом, когда пламя разгоралось сильнее, взбирался по стволам елей и сосен к вершинам, тогда загоралась хвоя, и огонь словно смеялся над людьми.
Дым и запах гари поплыли далеко окрест. Прилетели издалека ещё самолёты и с ними новые пожарные. Из посёлка спешили люди на тракторах и бульдозерах – машинах, у которых были огромные лопаты-ножи.
Люди стали прорубать в тайге просеки и насыпать на пути огня завалы из земли.
Ещё больше стало в небе вертолётов с водой.
Огонь будто бы стал сдаваться, но тут подул ветерок, и пожар стал разгораться с новой силой.
Наступила ночь. Но это была не та ночь, когда над тайгой вставала луна и над притихшей рекой и борами ярко сверкали звёзды.
Эта ночь была озарена вспышками огней, они летели к облакам, окрашивали их в багровый тревожный цвет.
Пожар потушили только утром на следующий день. Но смелые люди отстояли и буровые вышки, и машины, и нефть. Они не пустили к ним огонь.
Аки и Айпох насыпали полные корзины сладкой брусники и пошли на пристань – угощать смелых людей.
Дедушка Аки так и говорил:
– Это настоящие живые богатыри. Они сильнее даже огня. Таких и в самых хороших сказках не было!
И хотя пожарники и лётчики сильно устали, они обрадовались Аки и Айпоху и всё хвалили их сладкую бруснику.
Потом они сели в самолёты, и те стали подниматься в небо.
Только один из них остался, но потом поднялся и он и стал кружить над притихшей тайгой.
Он, словно смелый орёл, берёг эту землю, и тайгу, и промыслы от беды и огня.
Айпох и Аки смотрели в небо, где в лучах солнца купался самолёт, и слушали песню, которую пел мотор стальной птицы.
А лётчик с высоты, наверное, видел далеко-далеко, как по реке плыли теплоходы и баржи, и рыбачьи лодки, уходили на запад нефтепроводы, по которым текла к заводам и фабрикам, в совхозы и сёла нарымская нефть. Лётчик видел могучие притоки великой реки Оби – Тым и Кеть, Васюган и Парабель.
А там за дымкой, вдали, вставали новые города Стрежевой и Александровское, Каргасок и Белый Яр, а ещё дальше светились огнями на Тюменской земле города Сургут, Нижнеправдинск и Нефтеюганск, и, широко раскинувшись в тайге, лежало озеро Самотлор, а под ним самые богатые на земле залежи нефти. И повсюду вставали, поднимались буровые вышки, тянулись новые дороги – и это там, где раньше не ступала нога человека, где бродили лишь дикие звери и пролетали птицы.
И всё это сделали люди – живые богатыри, живущие сейчас на нашей большой солнечной земле.
