Вор (многие годы скрывающийся от полиции в закоулках касбы): Так стало быть, вы решились вернуться сюда, кинуть прощальный взгляд на обитающего здесь зверя... Как вам моя клетка? Как вам касба алжирской столицы?
Хеди Ламарр. Я не люблю путешествовать — это приводит меня в ностальгическое настроение. Если, открыв глаза, я обнаруживаю, что нахожусь не в Париже, мне хочется вновь закрыть их и больше не открывать. Вы знаете Париж?
Вор (с гордостью). Каждый камень, каждую улицу, каждый бульвар!
Хеди Ламарр (оглядывая жалкую таверну, в которой они сидят). Как все это сейчас далеко...
Вор (указывая на украшающие собеседницу драгоценности). Вам не страшно появляться в таком виде в подобных местах?
Хеди Ламарр. Нет, если со мною рядом Пепе ЛеМоко.
Вор (сжимая ее в объятиях). Ты прекрасна! Но слова эти произнести несложно... Ты, должно быть, устала их выслушивать. Я хотел сказать другое. Для меня ты — больше, чем просто красивая женщина. Два года я чувствовал себя потерянным, точно шел наугад с закрытыми глазами, как лунатик. И вдруг я проснулся — потому что появилась ты — и не могу понять, как прожил столько времени, ожидая тебя... Знаешь, что ты для меня? Париж! Вот что: воплощенный Париж, весь, целиком.
Хеди Ламарр (с нежностью). Мне пора... Постараюсь завтра прийти снова. Пораньше. Но... что если мне не удастся? Ты, Пепе, не смог бы вылезти из этой своей касбы и отправиться мне навстречу?
(«Алжир», Юнайтед Артистс)
АНКЕТА
(бланк, полученный художницей Марией Эстер Вилой для подачи заявки на участие в Панамериканском фестивале искусств Сан-Паулу в июле 1969 года)
Ф. И. О.:
Место и дата рождения:
Семейное положение:
Домашний адрес:
Образование:
Прежняя артистическая деятельность:
Награды:
Произведения, предлагаемые для участия в фестивале:
Дата заполнения анкеты:
Буэнос-Айрес, 24 апреля 1969 года
Исповедь Леопольдо Друсковича личному врачу
...мне снилось, будто я здесь, в вашем кабинете и вы мне показываете эти пластины с отпечатанными пятнами разных цветов, которыми раньше пользовались во время тестов — помните, такие симметричные. Во сне все эти пятна изображали бабочек, но среди них не было ни одной целой, у каждой чего-нибудь недоставало — и, естественно, недоставало с обеих сторон: ведь это абсолютно симметричные пятна, которые образуются при сгибе листа по оси... Крылья у всех бабочек были повреждены. А я должен был отыскать такую, у которой было бы повреждено только одно крылышко, и никак не мог ее найти, а вы все больше раздражались. И вдруг действие сна перенеслось в редакцию моего журнала. Меня вызвал главный редактор, а я в этот самый момент рисовал бабочку: начал с туловища, но тут как раз меня позвал шеф, и я должен был бросить неоконченный рисунок — тельце без крыльев, походившее на червя или хилый член младенца. Ничтожество. Главный все звал меня...
...нет, мы с ним давно уже не вступаем в споры. Разве что на этой неделе... Это был даже не то чтобы спор...
...я заканчивал одну важную статью о примитивной живописи, когда он приказал вызвать меня. Я ответил, что не могу прийти, так как занят срочным делом — разве я сказал неправду? Я служу интересам фирмы, а не ее хозяина. Прерви я в этот решающий момент работу — и статья могла бы пострадать, потому что я чувствовал себя во власти вдохновения. Но стоило мне повесить трубку и вновь приняться за статью, как во мне точно что-то заклинило: меня сковало какое-то нервное напряжение. Всякий раз как мне приходится давать кому-то отпор, я потом бываю не в себе... Это у всех так или я больной?
...идиотская мысль... Но представьте себе, что бы произошло, если бы все мы на работе ходили голыми — и главный увидел бы, что его мужской орган изрядно уступает моему (я ведь уже говорил вам, что у меня он много крупнее среднего)... Что бы тогда произошло? Почувствовал бы я себя спокойнее от столь очевидной демонстрации моего преимущества? Не знаю... Я превосхожу его как физически, так и умственно, но оба эти превосходства скрыты от глаз — первое одеждой, а второе разницей в занимаемом нами положении. Он владелец журнала, а я всего-навсего заведующий одним из отделов. Редакция журнала — некий микрокосм, в котором предполагается, что стоящий во главе возвышается над остальными...
...помнится, бабочки эти внушали мне отвращение. А еще раньше мне приснился как-то кошмар с летучей мышью — его я запомнил в деталях, но это уже давно... Впрочем, теперь я вряд ли могу пересказать его подробно: больше всего в памяти осталось впечатление ужасного омерзения...
...для меня это что-то вроде гадкой пичуги, но она всегда привлекала мое внимание. Когда начинаешь представлять ее себе, понимаешь, что самое отвратительное в этом существе — именно сочетание такого тела с крыльями, очертание которых напоминает о крыльях демона. Контур этих крыльев притягивает нас, а потом взгляд наш падает на самого зверька, и мы обнаруживаем, что перед нами крыса. И вид этой грязной твари, противоестественной помеси, ублюдка, который не должен был бы существовать, пробуждает в нас отвращение и ярость... Днем они слепы и спят, словно вампиры. А их большие крылья, предназначенные, казалось бы, для быстрого и высокого полета, служат у них орудием поражения жертвы... Что за ошибка природы! Чудовищные, недостойные твари, которых стоило бы истребить...
...да, глаза у меня закрыты, но перед ними не возникает никакого образа...
...солдат на больничной койке — голова полностью забинтована, точно у мумии, за исключением глаз. Это на фотографии, которая попалась мне сегодня на глаза в редакции: страшно обгоревший солдат на Ближнем Востоке, которого, однако, удалось спасти...
...ни мать, ни отец не приходят его навестить — должно быть, погибли во время бомбардировки. Из посетителей к нему приходят лишь дамы из общества милосердия...
...самая старая останавливается перед моей койкой. Она из Армии Спасения. Это женщина без возраста. Она спрашивает, не нужно ли мне чего-нибудь. Я в ответ прошу ее спеть. Что спеть? — спрашивает она. Я отвечаю — что-нибудь, чем обычно развлекают солдат в перерывах между боями. Кажется, она англичанка. Она поет мне на английском песню из тех, что обыкновенно исполняются для солдат. Есть одна такая песня, никак не вспомню... (открывает глаза)...
...ах нет... В Тунисе и Ливии во время Второй мировой войны английские и американские артисты приезжали выступать перед солдатами и пели им...
...нет, с чего это вам пришло в голову! «Лили Марлен» — стандартная пошлость грубого замеса. Вы слишком недооцениваете мои вкусы. Вы ограничены своим культурным кругозором и не можете меня понять...
...нет, я не расположен с вами дискутировать. Единственное, чего я хочу, — вспомнить ту старую песню... Во время войны выходил американский журнал «На посту», бесплатная американская пропаганда: кажется, в нем публиковали ноты и тексты песен для домашнего исполнения...
...нет, «Лили Марлен» в приличных домах не исполняли...
...младшую из моих сестер усаживали за пианино...
...нет, ей она тоже не нравилась... Почему вы стараетесь вывести меня из себя? Мне приходится прилагать усилия, чтобы... сдерживаться. Прошу вас, не надо...
...да, дайте мне подумать... Мы с сестрой распевали «Лили Марлен», действительно... Я был малышом, в коротких штанишках. Но потом ее подхватили повсюду, и она нам осточертела...
...да, вынужден признаться, хотя это звучит мало демократично: когда что-нибудь, что мне нравится, входит в моду, меня это бесит...
...нет, не помню...
...еще когда я был маленьким — этот случай с «Лили Марлен». Уже по одному этому можно заключить... А позже, когда я уже сменил короткие штанишки на длинные брюки, меня выводила из себя мода на Тулуз Лотрека, установившаяся после того, как американцы сняли фильм о его жизни. (Вновь закрывает глаза.) И мне страшно от мысли, что даже самая прекрасная вещь способна однажды наскучить. То есть, нельзя быть уверенным ни в чем. Даже в шедевре, хранящемся в музее. Погодите... я, наконец, вспомнил, какую песню пела та женщина в госпитале... Она важная дама, но чтобы завоевать любовь, точнее расположение солдат...
...хотя и любовь, почему бы нет... К ней проникаются любовью почти с того самого момента, как она входит в палату. Но пока еще побаиваются, думая, что она из этих аристократок — холодных, чопорных. Но она снимает шляпку... хотя нет, на ней нет никакой шляпки — это мне вдруг пришла на ум королева Англии, мать нынешней королевы. Женщина эта не похожа на английскую королеву... на кого же она походит? ...А тем временем всем в палате становится ясно, что она хорошая женщина — слишком пожилая, чтобы быть им невестой, и слишком молодая, чтобы годиться в матери... Не знаю, как бы это объяснить... Они лежат на обычных госпитальных койках, с выкрашенными белой краской железными прутьями. Она берется за спинку кровати самого тяжелораненного и начинает петь... Голос ее оказывается сопрано, а поется в песне о том, что за темным горизонтом прячется новый рассвет. Взгляд ее устремлен в бесконечность. Это одна из самых чудесных песен, которые я знаю...
...кажется, ей удалось заставить тяжело-раненного в последний раз улыбнуться. И последнее, что пронесется у этого бедняги в мозгу перед смертью — мысль о новом дне, который вот-вот должен начаться. Она допела и, заметив, что во время песни тот испустил дух и лежит, широко раскрыв незрячие глаза, приблизилась к изголовью и опустила ему веки — со всей нежностью, на которую она была способна... И при виде этого мне хочется, чтобы она закрыла мертвые глаза и мне...
...и еще чтобы она обласкала меня, забинтованного с ног до головы — так что видны лишь глаза. Чтобы она ласково положила руку мне на лоб...
...но жизнь начинает покидать меня прежде, чем она успевает приблизиться, так что я едва ощущаю сквозь бинты ее мягкую, теплую руку. Ее пальцы. В одно мгновение лицо мое холодеет и начинает сохнуть, коробиться и темнеть, как превращающийся в пепел листок...
(открывает глаза) ...сегодня я прочитал, что в Санта Фе и части провинции Кордова свирепствует засуха, которая, продлись она еще немного, грозит погубить урожай, — и обрадовался, представив, как иссохшая земля покрывается трещинами и ее, точно песок, поднимает и уносит ветер, покуда не сдует все, обнажив лежащую внизу скальную породу. Эта новость порадовала меня...
...я никому не желаю смерти, но, бывало, страстно желал чьей-нибудь кончины...
(снова закрывает глаза) ... не знаю, что происходит, когда ветер обнажает лежащую под землей скалу... Мне хочется плакать, весь вечер напролет, не сдвигаясь с этого места, сидеть и плакать...
...нет, не о себе. Нет, это исключено...
...о том умершем солдате...
...нет, не я. Но кто-то позаботился о том, чтобы его не стало.
...нет. Мне не приходилось терять друзей...
...нет. Из моих сверстников никто...
...да. Я причинил зло одному человеку и не мог себе простить...
(открывает глаза) однажды... я ранил одного парнишку, сам того не желая...
...нет... кирпичом... случайно, во время игры. Я швырнул этот кирпич в воздух, не думая о том, что он стоит поблизости... а он как раз подвернулся... и кирпич угодил ему в затылок...
...да. Меня обвинили в том, что я сделал это умышленно... Хотя нет, что я говорю — никто меня не обвинял... больше я его никогда не встречал...
...да так, просто приятель... Или, точнее сказать, знакомый. (приподнявшись) ...Думаю, я выберу представлять нашу страну на Фестивале ту, с которой я сплю...
...или нет. Не хочу быть таким же беспринципным, как все члены жюри. Покуда не убежусь, что она действительно того стоит, — не буду принимать окончательного решения...
...чужое мнение. Еще ничего не видя, услышал мнение друзей, которых я уважаю. Они уговорили меня отправиться посмотреть ее произведения. Возможно, их мнение повлияло на меня, не знаю. Там я познакомился и с произведениями, и с их автором — одновременно... Впрочем, она сама — часть своих произведений, потому что беседует с ними. В этом суть ее творчества — в ее общении с собранным ею хламом...
...какое мне дело, что они думают! Важно лишь, что думаю я!
...(игнорирует просьбу врача и продолжает говорить с открытыми глазами) ...я резко включил лампу, чтобы рассмотреть глаз, который она всегда прикрывает... в этот момент я крепко держал ее, так что она не могла шевельнуться...
...потому что мне не нравится, когда от меня что-то скрывают...
...и еще я был на взводе после инцидента в редакции. Вот и все... (умолкает, шагает по кабинету, поднимает взгляд на врача)
...порою у вас тут в кабинете холодно. Точно в камере, да еще эти опущенные жалюзи. (Ложится на диван и закрывает глаза.) Думаю, остаток жизни я проведу с закрытыми глазами. Нет ничего лучше... Теперь мне вспомнилась и мелодия той песни...
...той самой, времен второй мировой, в которой поется, что за синим горизонтом прячется солнце нового дня... Но там говорится о ночи, а не о сумерках, а ночью небо ведь черное, а не синее, верно?.. но... в песне поется «синий горизонт» и что скоро взойдет солнце, пусть даже вокруг еще совершенно темно — об этом поет испускающему дух солдату дама из общества милосердия... Должно быть, я видел это в каком-нибудь фильме, Бог знает сколько лет назад, и может статься, что она тоже уже давно умерла: двадцать четыре года минуло с окончания войны, когда моя сестра играла эту мелодию, а старшая сестра переворачивала ей ноты, а я... Что делал в это время я?..
...я в то время еще носил короткие штанишки. (Нахмуренные брови его собираются в складку, глаза по-прежнему сомкнуты.) Не вижу ничего... Ничего не могу себе представить...
...ничего... разве что белые заросли коралла на морском дне: хрящевидные узорчатые лопухи, мне хочется дотронуться до них, попробовать, шершавые ли они, колючие или нет. Они напоминают мягкое плетенье старинных кружев, эти растения — нет, скорее, камни... Стоит укусить лист растения, и оно испускает жидкость, сладковатый или не очень сок, нечто, текущее внутри него; так что если умираешь от жажды, можешь положить его в рот и жевать — пусть даже сумеешь выдавить лишь каплю влаги. Камень же не дает ничего: попробуй запустить в него зубы, и останешься без них... Впрочем, существуют и каменные растения, я где-то их видел — отпечаток окаменевших листьев на ископаемых камнях... ночь... я лежу в своей постели... изредка протягиваю руку и дотрагиваюсь до острогранного камня... он сухой на ощупь, я начинаю тереть им о поверхность, и под ним образуется пыль, песок... если налетит пустынный вихрь, песок залепит мне глаза... надо быть осторожнее и не скрести больше камнем о камень, потому что камни превращаются в песок, вдали, на горизонте, поднимается вихрь, черное марево, порыв черного ветра налетает с такой силой, что забивает мне глаза песком, я не успеваю закрыть их... но мама ведь умирала в стенах санатория, где все окна были плотно закрыты и никакой песок не мог проникнуть внутрь и попасть ей в глаза, даже в кислородной палатке, как мне рассказывали... ах нет, это отец умер в кислородной палатке, но я его тогда не видел: наша старшая сестра отправилась в Мендосу повидаться с ним, а я нет, я так и не обнял его перед смертью...
(после долгой паузы)... Мне необходимо выбрать одну из двух. Вы должны мне помочь...
...я не знаю... им обеим недостает опоры, теоретического обоснования... Одна создает свои произведения, даже не ведая, что творит, без всякой концепции. А теперь появилась и вторая претендентка, в чьих работах больше ясности. Та же, первая, не знает, для чего создает свои творения и, быть может, просто наугад нашла свой стиль, в силу чистой случайности...
...нет, я ничуть не противоречу сам себе: я действительно говорил вам, что художник, чтобы создать нечто абсолютно новое, должен отдаться на волю самой темной интуиции, но... это трудно объяснить... только очевидно, что единственное, что ее интересует — это выставиться на Фестивале... (осекается)
...в здешних местах есть одна поговорка, довольно грубая... меня вообще коробит от выражений подобного пошиба, но порою они невольно приходят на ум...
...«один волос с лобка тянет сильней, чем пара быков»...
...она стала вызывать у меня отвращение...
...отвращение... потому что на свой лад, молчком, исподволь хочет помыкать мною. И от этого мне противна...
...не знаю... после второй нашей ночи мне показалось, что все наши прежние сложности позади... И впервые в жизни со мной случилось то, что никогда прежде не удавалось: после того, как у нас с ней все получилось, ...я заснул, обнимая ее — я, который никогда не мог уснуть, если со мною в постели кто-то есть!..
...проснувшись?.. Не знаю... начала ластиться ко мне... но я чувствовал в ее голосе что-то неискреннее, притворное. Потом поднялась, чтобы принести для меня всякой всячины — еды, разного другого: чтобы подкупить меня... И меня передернуло, точно от прикосновения к слизняку... Потому что она стала юлить передо мной, надеясь обеспечить себе поездку на Фестиваль...
...затем было еще много разного...
...с каждым днем я ощущал все большее отвращение... что ни день...
...она двуличная... вчера я зажег свет... и поднял ей это веко, которое у нее всегда закрыто и под которым ничего нет... и сказал ей, что... я не виноват...
...нет, коли уж это началось... уже ничем не помочь...
...с нею я больше не желаю иметь ничего общего... Я солгал вам. Жюри уже назвало кандидата. Я голосовал за нее. И она прошла. Ее избрали для поездки в Сан-Паулу...
...раз это началось, поправить уже ничего нельзя... И в последнюю нашу встречу у меня не получилось. Я вам уже рассказывал, как это у меня бывает: я не могу кончить! Поначалу кажется, это случайность, чего не бывает... Но потом это начинает повторяться...
...во всем виновата она... она, летучая мышь... я ей так и сказал, и она ничего не ответила... а если бы ответила, я бы пришиб ее на месте...
(повинуется приказанию врача и вновь закрывает глаза) ...ничего... не вижу ничего... думаю только об этой ревущей пожарной машине, которая сейчас проносится по улице, — а может, это и скорая помощь, кто его знает...
...это везут меня, я вот-вот скончаюсь...
...нет, я в машине один...
...почему? Потому что я хочу умереть в одиночестве и не желаю, чтобы при мне кто-нибудь находился...
...не знаю, почему... не знаю...
...не знаю, заслужил ли я это или нет...
...если бы это ее в тяжелом состоянии, а не меня везли в скорой?.. да, это везут ее, она очень плоха, того и гляди умрет...
...да, мне ее жалко и я еду с ней в скорой помощи...
...она умирает прежде, чем машина успевает домчаться до больницы. На моих глазах. Я беру ее холодную ладонь в свои руки — она уже не может отнять ее или защититься, и если бы я захотел, то мог бы воспользоваться ее беспомощностью... Не знаю, бывает ли у мертвецов кровотечение. Если вскрыть мертвую плоть скальпелем, оставив длинный, глубокий разрез, потечет ли оттуда кровь?..
...хочется плакать...
...меня душат слезы, потому что она умерла, будучи ни в чем не виноватой...
...какая жалость!..
...теперь, когда она мертва, мне ее страшно жаль... если бы я только знал, что она должна умереть, я бы сказал ей, что люблю ее — все что угодно — чтобы она отошла утешенной и спокойной...
...она умерла по моей вине...
...она умерла... я заснул, лежа с нею в постели — такого со мной никогда прежде не бывало...
Из приемной врача Леопольдо Друскович прямиком направился домой: он хотел побыть наедине с собой. Под дверью его ожидала подсунутая, как обычно, почтальоном вечерняя газета. Одна из попавшихся ему на глаза статей приковала его внимание: на пустыре в пригороде Буэнос-Айреса обнаружен труп мужчины. В нем опознан пропавший две недели назад активист подрывной группы, чья деятельность порождала предположения о трагической развязке: группа выступала за возвращение в страну экс-президента Перона, видя в этом единственный способ вернуть власть трудящемуся большинству. Труп, со следами пыток, был брошен в густых зарослях травы.