Глава VI. В театре и кафе
В воскресенье в семье Метсов вставали на час позже. Только бабушка не считалась с этим правилом. Спозаранку она была уже на ногах и тихонько, чтоб не разбудить других, хлопотала на кухне по хозяйству. Так и в это воскресенье к тому времени, когда все закончили утренний туалет, завтрак был готов.
Позавтракав, все стали готовиться к театру. Волли достал из шкафа выходные брюки и критически оглядел их. Мама в шутку говорит: «Опрятность мужчины определяется прежде всего по тому, как выглажены у него брюки».
«Надо разогреть утюг», — решил Волли.
И он решил правильно: разве приятно надевать помятую рубашку, блузку или брюки? Конечно, нет!
Брат и сестра оделись быстро. Валли надела полосатую юбку, белую блузку и красную безрукавочку, а Волли — синие брюки, белую рубашку и пестрый вязаный жилет.
Конечно, одежда мальчика не совсем походила на настоящий юриский костюм. Мама еще не успела связать синие чулки и сшить коротенькие штаны на пуговичках ниже колен. Но и без этого одежда Волли благодаря вязаному жилету походила на национальный костюм.
Поначалу отец был против национальных костюмов, но мама настояла на своем — пусть будет так! Почему некоторые думают, что национальные костюмы можно надевать только лишь на Праздниках песни? Взрослым, может быть, неудобно появляться на улицах в национальной одежде, но детям…
Красочные национальные костюмы будто нарочно придумали для детей!
Так и остались Волли и Валли в ярких национальных костюмах.
Ребята повязали пионерские галстуки, прикололи на грудь пионерские значки и положили в карман по чистому носовому платку. Мама говорит, что платок нужно менять как можно чаще, чтобы он всегда был свежим и чистым.
До начала представления оставалось еще много времени и поэтому до театра решено было пройтись пешком.
Перед самым уходом мама вдруг посмотрела на руки Волли.
— Это еще что за траур под ногтями?
Волли смутился. Как же его угораздило? Ведь только утром чистил ногти! И еще как старался! Ах, да, вспомнил Волли, ведь он бегал в подвал за брикетом… Бабушка велела принести еще немного брикета, его не хватило. Вот там-то он и запачкал свои руки.
Волли достал из кармана пилочку для ногтей и, отвернувшись к стенке, стал старательно чистить ногти. Ведь неудобно же этим делом заниматься у всех на виду! Это почти то же самое, что ковырять в зубах. К сожалению, находятся еще и такие, которые прямо у всех на глазах выковыривают из-под своих ногтей всякую гадость! Затем Волли еще раз вымыл руки. Но вот новая неприятность.
После того как Волли привел в порядок свои ногти, отец нашел, что ботинки Волли давно не видели сапожной щетки. Сыну пришлось разуться, почистить ботинки, а после этого, конечно, снова мыть руки.
В довершение всего Волли еще и отругали за то, что он заставил всех ждать.
— Будто тебе не говорили: все надо делать заблаговременно. Большой парень, должен следить за собой! — наставлял сына отец.
Вышли в коридор. Перед выходом на улицу Волли выбежал вперед, открыл дверь и пропустил всех впереди себя. Не успели они выйти на улицу, как им встретилась какая-то мамина знакомая. Мама поздоровалась с ней за руку. Валли поклонилась, а отец с сыном подняли головные уборы, хотя эту женщину они совсем не знали.
Театр был недалеко, около четверти часа ходьбы.
Войдя в вестибюль, отец и Волли сняли головные уборы.
Отец помог раздеться матери, а Волли — сестре. Отец встал у мамы за спиной и принял пальто, соскользнувшее с ее плеч. Потом подождал, пока мама сняла вязаную кофточку и засунула ее в рукав пальто. Потом мама подала отцу свою шляпку.
Отец подошел к гардеробу, быстро разделся и сдал оба пальто гардеробщице.
То же самое сделал и Волли.
Получив номерки за сданную одежду, отец и Волли положили их в карман. Не следует номерок держать в руке или вертеть его на пальце. В зале во время представления он нечаянно может выпасть из руки и наделать шума.
Потом все подошли к зеркалу.
Волли хотел было возразить, что он, дескать, не какой-нибудь франт, чтобы смотреться в зеркало. Но отец взял сына за локоть и тихо сказал:
— Зеркала для того и существуют, чтобы люди могли посмотреть, все ли у них в порядке. И это вовсе не франтовство. А вот если ты при каждом удобном случае будешь вертеться перед зеркалом, тогда тебя смело можно будет назвать франтом. Перед выходом из дома, перед входом в зрительный зал надо всегда взглянуть на себя в зеркало. А теперь… пошли!
Волли взглянул в зеркало и убедился, что отец был прав: на левой щеке он увидел полоску сажи. Вот беда, опять где-то запачкался!
Волли достал платок и вытер щеку.
А Валли не упустила случая уколоть братца.
— А я видела еще при входе, но не сказала. Пусть, думаю, так походит. Вот смеху-то будет!
Но тут вмешалась мама:
— Подобные рассуждения, Валли, не к лицу пионерке. Если у человека, даже для тебя чужого, испачкано лицо или что-нибудь с одеждой не в порядке, следует немедленно предупредить его об этом: извините, мол, у вас нитка на рукаве; извините, вы испачкали локоть мелом.
И все это надо сказать негромко, чтобы не привлечь внимание окружающих.
Перед входом в фойе стояли контролеры.
— Пожалуйста, — сказал отец и подал билеты так, чтобы контролеру было удобно отрывать контроль.
До начала представления оставалось еще несколько минут. Можно погулять в фойе. Пока Волли покупал программу, мать с отцом и Валли успели далеко уйти, и теперь, чтобы их догнать, Волли должен был ускорить шаг.
Поравнявшись с отцом, Волли вдруг заметил Мартина. Тот шел и ел яблоко.
Мартин поздоровался со всеми и подошел к Волли.
Мама Волли сказала ему вполголоса:
— Мартин, неужели ты не знаешь, что есть на ходу неприлично. Тем более в театре! Если тебе хочется съесть яблоко, ступай в буфет! А в фойе!.. Ну, конфеты или шоколад — куда ни шло… Но жевать на ходу яблоко!.. Это никуда не годится. И еще запомни: на улице кушать тоже не следует. Там много пыли, а в пыли микробы. Они вместе с пищей могут попасть в твой организм.
— А почему же мороженое продают на улице? — спросил Мартин.
— И все же я советую мороженое кушать где-нибудь в скверике или в парке. Где меньше пыли. Сядь на скамеечку и ешь себе на здоровье!
— И горячие пирожки тоже продают на улице! — не уступал Мартин.
— Будь моя воля, я запретила бы это. Но, коль так уж заведено, отойди в сторонку или присядь где-нибудь, пока не съешь свой пирожок. А теперь ступай в буфет со своим яблоком.
Мартин не посмел возражать и пошел в буфет.
В это время трижды прозвенел звонок, и люди направились в зрительный зал. В дверях никто не толкался. Все знали, что до начала представления было достаточно времени, чтобы каждый мог спокойно, не торопясь занять свое место.
Вошли в зал. Отец вышел немного вперед, обойдя мать и детей. Он должен был найти места, указанные в билетах.
Когда Валли и Волли бывали где-нибудь вдвоем на концертах, в театре или в кино, то места всегда отыскивал Волли. Это его обязанность.
В билетах значился восьмой ряд. Отец знал, откуда начинается счет рядов, потому что раньше бывал в этом театре. Если бы он этого не знал, то заранее прошел бы в зал и ознакомился с его планировкой. Зная, откуда начинается счет рядов, можно без труда найти свое место.
Вам, очевидно, не раз приходилось видеть, как опоздавшие зрители начинают метаться в темном зале, ну, прямо как слепые котята.
Отец остановился около восьмого ряда. Там уже кое-кто сидел на своих местах. Отец повернулся к ним и сказал: «Извините!»
Сидевшие встали, бесшумно приподняв за своей спиной сиденье стула. Теперь можно было свободно пройти на свое место.
Сначала пошла мама, следом за ней Валли и, наконец, Волли с отцом.
По ряду проходили боком, лицом к людям, стоящим у своих мест, а не спиной, как это делают некоторые. Повернуться спиной к человеку — значит, пренебречь им. А ведь эти люди оказывают тебе услугу. Поэтому поворачиваться к ним спиной было бы по меньшей мере неблагодарностью с твоей стороны.
Волли слышал, как отец вполголоса благодарил людей, и решил тоже почаще употреблять такие замечательные слова, как «извините», «разрешите», «благодарю вас». Волли никогда не забывал сказать «спасибо». А вот благодарить за то, что тебя пропускают на свое место, это было для него новым.
Программа быстро переходила из рук в руки. Всем было интересно узнать, кто какие исполняет роли. Содержание оперы отец рассказал ребятам еще на прошлой неделе, поэтому сейчас не было необходимости читать либретто.
И вот, наконец, в зале стало темно. Лишь там, где сидел оркестр, мерцал слабый свет.
Руководитель оркестра — дирижер — встал за пульт. Он поклонился зрителям, потом повернулся к оркестру и поднял дирижерскую палочку.
Полились нежные и мягкие звуки. В зале стало тихо-тихо!
Только вот девочки, сидящие сзади Волли, никак не могли угомониться и продолжали шептаться между собой. С каким негодованием Волли прикрикнул бы на этих несносных девчонок! Но Волли понимал, что этим потревожил бы соседей.
Все уладил отец. Он обернулся и, посмотрев на девочек, поднес палец к губам. Шептуньи замолкли.
Открылся занавес, и Волли стало очень жаль, что из-за этих двух невоспитанных девчонок ему не удалось внимательно прослушать увертюру.
Казалось бы, что этим дело кончится. Но нет!
Лишь только певец начал тихую и задумчивую мелодию, как за спиной Волли что-то зашуршало. Видно, девочки купили конфет в буфете и теперь решили их попробовать.
И опять отцу пришлось оборачиваться к девчонкам и снова прикладывать палец к губам.
«Ну, несносные девчонки, — подумал Волли, — в антракте я накажу вас… Пройду мимо да так посмотрю, чтоб от стыда места себе не нашли».
Но потом Волли подумал и решил отказаться от подобной «расправы» над шептуньями. Он понял, что так поступать нехорошо. Невоспитанность других не дает никакого права самому быть грубым и неучтивым.
И все-таки Волли решил проверить: а не бросили ли девочки на пол бумажки от конфет? Вот тогда он скажет им коротко, но внушительно: «Сор на пол не бросают. Потрудитесь этого больше не допускать!»
Приходилось ли вам в кинотеатре после окончания сеанса заглянуть под стулья? О, это ужасная картина! И чего только там нет: бумажки от конфет и от мороженого, и семечная шелуха, и огрызки фруктов, и… Словом, всего хватает!
Неприятно смотреть на загрязненное помещение. А еще неприятней смотреть на неряшливых людей. Неужели у себя дома они тоже бросают на пол что попало и потом преспокойно расхаживают по мусору?
Так могут поступать только те люди, у которых нет ни малейшего представления о чистоте, порядке и культурном поведении, которые не уважают чужой труд — труд уборщиц. К сожалению, таких еще немало. Иначе не валялись бы на наших улицах ни окурки, ни обрывки бумаги, ни мандариновые корки и прочий мусор.
Волли и Валли целиком были поглощены музыкой и игрой артистов на сцене. Девочки сзади сидели теперь очень тихо. Очевидно, «сигналы» отца на них подействовали.
Но вскоре один молодой человек, сидящий перед Валли в обществе двух девушек, вдруг начал вертеться. Он вытягивал шею то вправо, то влево, потом отвалился всем телом на спинку стула и, поддерживая голову рукой, пролежал в такой позе некоторое время, затем наклонился вперед, чуть ли не касаясь носом затылка сидящего впереди мужчины.
К счастью Валли и ее соседей, молодой человек скоро угомонился. Может быть, он понял, что мешает сидящим сзади слушать оперу.
…Последние секунды последнего действия. И вот оркестр умолк. Какой-то момент в зале было тихо. И вдруг тишину разорвал гром аплодисментов.
Но у одного молодого человека не хватило терпения спокойно досидеть и аплодисментами отблагодарить за игру музыкантов и артистов. Он, видите ли, раньше всех захотел получить свое пальто и бесцеремонно пробирался к выходу, не давая людям даже подняться и ему же уступить дорогу. Знай себе лезет, наступая всем на ноги.
— Такой молодой и такой невоспитанный!
— Этакий дикарь!.. — возмущаются зрители.
Стоя в очереди за одеждой, Волли с любопытством продолжал потом наблюдать за этим парнем. Ему, кажется, спешить некуда? Молодой человек стоит возле выхода, засунув руки в карманы пальто, шляпа на затылке, и глядит на всех свысока, будто он человек, а остальные букашки.
Через несколько минут отец и Волли получили пальто. Они поблагодарили гардеробщицу, осторожно, чтобы не задеть других, отошли от гардероба и подошли к маме и Валли.
Волли положил свое пальто и фуражку на краешек скамейки и помог сестре одеться. Валли обернулась к брату лицом и сказала «спасибо». Она знала, что через плечо неприлично ни благодарить, ни здороваться, ни извиняться, ни прощаться. Очень некрасиво также произносить эти слова невнятно, цедить сквозь зубы. При этом она сделала легкое приседание — никс, хотя это было и необязательным. Но папа ей как-то сказал один из законов культурного поведения: если ваша вежливость немного перейдет границы, это никогда не повредит…
Свои головные уборы отец с сыном надели только перед выходом на улицу. Вообще с головными уборами поступают так: входя в помещение, снимают в первую очередь, а выходя на улицу, надевают в последнюю очередь.
Раньше Валли, Волли и их родителей к двери подошел тот самый молодой человек, который в зале, как говорится, «лез по головам». Подойдя к двери, он даже не удосужился вытащить руки из карманов, толкнул дверь ногой и вышел. Ему и дела не было до того, что дверь за его спиной захлопнулась и ударила по рукам какую-то женщину.
Вот невежа! Попробуй докажи такому, что дверь не открывают ногой и не отпускают перед самым носом идущего следом за вами человека.
Волли и Валли вышли на улицу.
Приветливо улыбалось весеннее солнце. Небо было чистое-чистое и такое голубое, что даже смотреть было больно. Вдали над парком, над вершинами еще голых деревьев плыли пушистые облака.
Какая чудесная погода! Волли казалось, что прелесть весеннего дня как бы дополняет собой радостное настроение, навеянное чудесной музыкой и вдохновенным пением артистов.
— Что же будем делать? — спросил Волли, когда вся семья, словно сговорившись, остановилась под громадным дубом у входа в парк.
— Прежде всего не мешает подкрепиться. Потом погуляем немножко и пойдем к тетушке, — предложила мама.
— Ура-а! — обрадовался Волли. — Такое не часто бывает!
Поесть решили в кафе.
Пальто сдали в гардероб. Каждый оглядел себя в зеркало, причесал волосы и оправил костюм. Теперь можно пройти в зал. Отец с сыном как мужчины шли впереди. Они должны были подыскать свободный столик. Как раз у самого окна оказался свободным один столик. Раньше всех села мать, следом за ней остальные.
Волли осмотрел половину зала, и ему очень хотелось повернуться назад и осмотреть вторую половину. Но он этого не сделал, потому что в прошлый раз в кафе мама отчитала его за то, что он вертел головой по сторонам.
А вот и официантка.
— Меню, пожалуйста, — попросил отец.
— Пожалуйста, — улыбнулась девушка.
В меню были написаны все блюда, которые можно было заказать в кафе. Рядом с названием кушанья стояли цены.
Отец взял меню, подал его маме, а она после того, как выбрала себе кушанье, сказала:
— Я с удовольствием съела бы котлету и выпила чашку кофе с пирожным.
Валли пожелала то же самое. Но Волли тоже решил воспользоваться своим правом выбора.
— Я бы хотел, — деловито сказал он, — сосиски, какао и два пирожных!
— Ишь ты, угадал мое желание, — сказал отец и отложил меню на краешек стола, чтобы оно никому не мешало.
Каждый выбрал, что хотел, а вот заказ официантке делал только один отец. Так было быстрее, да и официантке сподручнее принимать один заказ и подавать на стол сразу на всех.
Вскоре официантка возвратилась с полным подносом, уставленным разными кушаньями.
С восхищением смотрел Волли на официантку, которая легко, как бы играя, несла на одной руке тяжелый поднос. Это требовало большой сноровки, и, конечно, к концу дня у нее, наверное, очень уставали руки.
Когда официантка поставила перед мамой котлеты, тарелочку под хлеб, ножи и вилки, мама сказала «спасибо». А официантка ответила «пожалуйста».
Хотя ножи и подали, однако ни мама, ни Валли не притронулись к ним. Котлету, как и картошку, не режут ножом, а разламывают вилкой.
Мама пояснила:
— Вообще, если можно обойтись без ножа, то незачем его и брать. Право же, глупо мягкие котлеты резать ножом! Не пользуются ножом, кушая рыбные блюда. В этом случае берут в правую руку вилку и ею выбирают рыбьи косточки, помогая ломтиком хлеба, который, как всегда, должен быть в левой руке. Очень часто, кушая рыбу, пользуются двумя вилками. Тут совсем просто! В каждой руке по вилке: одной придерживают рыбу, другой выбирают рыбьи косточки.
— А куда лучше складывать косточки? — спросила Валли.
— Да на краешек своей тарелки, разумеется. А если косточка случайно все же попадет в рот, тогда нужно поднести ко рту вилку и языком вытолкнуть на нее косточку. Но ни в коем случае нельзя выплевывать косточку или лезть за ней пальцами в рот.
Вообще все лишнее, что бы ни попало вам в рот, скажем косточка или камешек, никогда не следует вытаскивать пальцем или выплевывать в руку или в тарелку. Для этой цели имеются вилки и ложки.
За последние годы очень широкое распространение получили столовые самообслуживания. Вполне понятно; что там действуют те же правила поведения за столом, что и в обычных столовых. Ведь культурно вести себя за столом надо уметь в любом месте. Но, кроме всего прочего, в таких столовых следует обращать внимание на некоторые вещи. Во-первых, в такой столовой роль официантки вы выполняете сами, поэтому здесь нужно быть очень осторожным, чтобы не толкнуть тех, кто уже получил свои подносики с едой. Во-вторых, нужно самому уметь сервировать свой стол, то есть уметь расставить тарелки, разложить ножи и вилки так, как этого требуют правила. А не то, чтобы рассовывать все как попало. Всегда и везде ваш стол должен иметь опрятный вид. И в-третьих, хлеб из общей хлебницы, которая обычно стоит на столе, нужно брать аккуратно! Нельзя ни копаться, ни выбирать горбушку, как это делают некоторые, и тем более отламывать или отщипывать хлеб. Надо всегда помнить, что соседям по столу не совсем приятно есть хлеб, который уже «перепробован» чьими-то руками. В столовой или кафе это правило должно соблюдаться особенно строго.
Когда покончили с котлетами и сосисками, официантка принесла кофе, какао и пирожные.
Все шло хорошо до тех пор, пока не подали пирожного.
Спокойно, как всегда, придерживая левой рукой тарелочку с пирожным, Волли нажал ложечкой на край пирожного. Но… пирожное не поддавалось. Тогда он нажал посильнее.
И вот тут-то случилось то, чего Волли никак не мог ожидать. Хлоп! Ложка скользнула по тарелке, и кусочек пирожного, словно кузнечик, описав в воздухе дугу, шлепнулся ему на колени.
Волли покраснел, но не растерялся. Он тут же подцепил ложечкой злополучный кусочек и водворил «беглеца» обратно на тарелку. И только после этого мальчик осмелился поднять глаза. Все продолжали есть как ни в чем не бывало. Это успокоило Волли. Он еще раз на всякий случай взглянул на соседний стол, но и там все сидели с такими лицами, будто ничего не случилось.
Волли отложил ложечку и с озабоченным видом уставился на пирожное. Вот беда… Что же делать? Впору хоть оставляй несъеденным. Да, жаль. Ох, и вкусное, должно быть!..
Мама выручила Волли из беды.
— Пирожные, которые трудно разламывать ложечкой, — вполголоса сказала она, — можно взять в руку. Только откусывай его над тарелкой, чтобы крошки не падали тебе на колени или на пол.
Волли с благодарностью посмотрел на маму. Не беда, коли пальцы в крошках. Ведь для этого в вазочке стоят бумажные салфетки. Волли вытер пальцы о салфетку, хотел было ею же вытереть губы, но вовремя заметил предостерегающий взгляд мамы. Он положил смятую салфетку в тарелку и выжидающе смотрел на мать.
— Бумажными салфетками рот не вытирают, — сказала мама так тихо, что было слышно только за их столом. — Для этого имеется носовой платок.
Волли так и сделал.
В это время какой-то пожилой мужчина остановился возле их стола. Он с трудом опирался на палку. Наверное, у него болела нога.
— Извините, можно ли присесть за ваш стол?
— Пожалуйста, пожалуйста! — сказала мама.
Папа и Волли тут же встали, а Волли помог мужчине сесть на стул.
Подошла официантка.
— Скажите, пожалуйста, сколько с нас причитается? — спросил отец.
— Одну минуточку, — ответила девушка. — Сейчас подсчитаю.
Несколько секунд — и счет готов. Отец подал девушке деньги.
— Пожалуйста!
— Спасибо, — сказала официантка и пошла к другому столику принимать заказ.
Перед уходом отец слегка поклонился пожилому мужчине:
— Приятного аппетита!
Мужчина привстал и сказал вслед уходящим:
— Очень благодарен вам!
Выйдя на улицу, Волли тут же схватил отца за рукав и спросил:
— Этот мужчина нас не знает. Так почему же он встал, когда мы собрались уходить?
— Не беда, что не знает. Если кто-нибудь подходит к столу или уходит совсем, мужчины должны обязательно встать. Особенно в том случае, когда среди подошедших есть женщина.
Или, к примеру, возьмем такой случай. Мы сидим в столовой. К нам подходит кто-нибудь из моих знакомых и здоровается со мной. В этом случае ты обязан встать и сделать легкий поклон этому человеку, хотя ты его не знаешь.
— А-а! — понимающе закивал головой Волли. Теперь ему было все ясно.
— А что я должна делать? — спросила вдруг Валли. Она смутилась и тихо добавила: — Я ведь женщина…
Отец рассмеялся.
— Ты всего-навсего пока школьница. Женщиной ты будешь, когда станешь взрослой. А школьницы должны уважать всех старших, будь то мужчина или женщина. Так что, если кто-нибудь здоровается со мной, ты тоже должна встать из-за стола и сделать никс. Ясно?
— Ясно!
— Кроме этого, — добавил отец, — в столовой, в театре, на стадионе и в других общественных местах надо здороваться со своими знакомыми, если даже они сидят где-нибудь в стороне. И, конечно, при этом глупо кричать «здравствуй» на весь зал или стадион. Достаточно поклониться в его сторону.
Или вот, к примеру, сидишь ты в парке и мимо тебя проходит учительница или какой-нибудь знакомый. Немедленно встань и поздоровайся. Сидя не здороваются.
Так, беседуя о том о сем, незаметно все прошли в глубину парка. Там в тени кустов, в ложбинках, не освещенных солнцем, еще лежал рыхлый и грязный снег. А на деревьях весело щебетали птички и на согретых теплым весенним солнцем полянках пробивалась первая весенняя травка.
Мама предложила пойти и посмотреть, открыт ли цветочный ларек: может быть, тогда не нужно ехать в центр города за цветами. Подарок для «новорожденной» — желтой кожи кошелек — был куплен еще раньше и теперь покоился у отца в кармане. Но вот цветы, чтобы они были свежими, когда даришь, покупают в последнюю минуту.
Ларек был открыт. В подарок тетушке мама купила пять левкоев.
— Бери больше, — уговаривал ее Волли.
— Нет, сынок. Из садовых цветов не делают больших букетов. У них и так пышные бутоны.
Проходя снова по парку, отец сказал, что теперь можно было бы сесть в трамвай — и прямиком к тетушке…
— А вдруг приедем раньше времени? — высказал свои опасения Волли.
— Ну, в этом нет ничего страшного. Лучше приехать раньше, чем опоздать.
— Папа, а почему тетушка Августэ всегда старается немного опоздать? — спросил Волли. — Помню, как она однажды сказала, что являться в гости вовремя некрасиво.
— Точность украшает человека, — ответил отец. — Умение сдержать данное тобою слово — одно из благороднейших качеств человека. А точность — сестра твердого слова. Коль ты обещал прийти к шести часам, то будь добр явиться точно в назначенное время. Этим ты покажешь, что уважаешь других и не заставляешь их тебя ждать. А еще более важно быть точным в работе. Это вопрос большой государственной важности!
Ты только представь себе, что бы произошло, если бы мы перестали быть точными. Все перепуталось бы вокруг! Вся жизнь стала бы сплошной неразберихой! Не открывались бы вовремя магазины, люди опаздывали бы на работу, опаздывали бы поезда, пароходы, самолеты… Какой-нибудь завод, ну, скажем, завод, выпускающий моторы, запаздывал бы изготовлять их, а вслед за этим простаивали бы другие заводы… и так далее, и так далее… Словом, если пообещал что-либо сделать или явиться куда-нибудь в определенное время, изволь выполнять!
— Ты как настоящий лектор! — воскликнул Волли. — Ты бы, папа, пришел к нам на пионерский сбор поговорить с ребятами.
Отец рассмеялся.
— А почему бы и нет!
«Надо действительно поговорить с ребятами», — подумал Волли и сказал:
— У нас как раз на будущей неделе запланирован такой сбор. Мальчика одного за то, что он все время лжет, выводим на линейку. Это Мартина. Ну, того, который сегодня в театре яблоко ел. Иногда он так завирается, что уши вянут его слушать.
— М-да… — покачал головой отец. — Это очень неприятная история. В старину за ложь и воровство одинаково карали.
— Я тоже не терплю врунишек, — сказала Валли. — А вот в нашем классе есть девочки, которые считают, что маленькая ложь позволительна. Они называют это вынужденной ложью.
— Нет! — решительно ответил отец. — Тут не может быть никакой скидки. Ложь остается ложью, будь то маленькая или большая. А что такое вынужденная ложь? Не что иное, как оправдывание своей небрежности или безалаберности. Надо быть всегда честным и уметь держать свое слово! Тогда и не потребуется прибегать к вынужденной лжи.
И в ваших пионерских законах тоже сказано: пионер всегда должен говорить правду. А выполнение пионерских законов — святая обязанность каждого пионера!
Подошли к трамвайной остановке, и разговор сам по себе прекратился. Вскоре подошел трамвай, раскрылись двери, и люди начали входить в вагон. В числе последних вошли мать с отцом, а за ними Валли и Волли.
Девушка-кондуктор нажала сигнальную кнопку, и трамвай тронулся с места.
От резкого толчка отец не удержался и навалился на своего соседа.
— Прошу прощения!
Мужчина дружески улыбнулся и ответил:
— Ах, пустяки!
В центре города трамвай почти опустел, и наши друзья сели.
Волли подсел к отцу и зашептал:
— Зачем ты извинялся перед этим мужчиной?.. Ну, перед этим самым, которого ты нечаянно толкнул? Ведь ты не виноват — это трамвай дернул.
Отец прошептал в ответ:
— Дело не в том, виновен я или нет. Извиняться надо в любом случае, когда чем-нибудь побеспокоишь другого человека. Да и… в конце концов, я был тоже виноват. Ведь я же знал, что трамвай, трогаясь с места, обычно дергается. Нужно было заранее ухватиться за поручни.
Из окна вагона было видно, как мимо проплывали дома, тротуары с пешеходами, витрины магазинов. Интересно наблюдать все это. Все движется, а ты будто на месте стоишь.
Вот и остановка, где нашей семье нужно было сходить.
С передней площадки второго вагона с трудом спускалась пожилая женщина. В одной руке у нее был тяжелый чемодан, в другой корзина. А из вагона ей кто-то подавал еще и сумку для провизии.
Волли взглянул на отца. Заметит ли? Да, заметил и сразу же направился туда, где суетилась женщина со своими вещами, пытаясь весь свой багаж разом взвалить на плечи.
Волли поспешил вслед за отцом.
— Извините, может быть, вам помочь? — сказал отец.
— Я, право, не против того, если вы поможете перенести мой чемодан через дорогу, — улыбнувшись, сказала женщина.
Отец взял чемодан и корзину, а Волли досталась сумка.
Они перешли дорогу и поставили вещи на тротуар поближе к стене дома, чтобы те не мешали прохожим.
— Спасибо, большое спасибо вам, добрые люди, — благодарила женщина.
Отец собрался было уходить, но остановился и спросил:
— Вас кто-нибудь встречает?
— Нет! Никто не встречает… — вздохнула женщина. — Может быть, такси достану.
— Вам далеко? Мы поможем донести, — выступил вперед Волли.
— Спасибо, мальчик. Как-нибудь сама управлюсь. Гляди, мама и сестренка ждут тебя…
— Ну, что вы, тетя! Мы поможем. Ведь правда, папа? — воскликнул Волли.
— Разумеется. Если нам разрешат, конечно, — поддержал отец.
— Ну, что с вами поделаешь, — развела руками женщина. — Да это не так уж далеко. Тут сразу за углом, дом номер двадцать.
Отец с сыном подхватили вещи и пошли следом за женщиной. Отец с чемоданом и корзиной зашагал рядом с ней, а Волли с сумкой за ними.
Через несколько минут подошли к дому номер двадцать. Женщина поблагодарила отца и достала из сумки два огромных яблока.
— Вот это яблоко тебе, добрый мальчик, а другое отдай сестре.
— Спасибо, — поблагодарил Волли и побежал догонять отца.
Дом тетушки Малле находился в противоположной стороне от трамвайной остановки. Поэтому пришлось возвращаться назад. Примерно на полпути им встретились мама и Валли.
Отец строго посмотрел на дочь и спросил:
— А почему ты, Валли, не взялась помочь пожилому человеку?
Валли отвела взгляд в сторону и смущенно пробормотала:
— Втроем нечего было делать… Да и… мама ведь тоже ничего не сказала.
— Вот те раз! — удивился отец. — Значит, по-твоему, помочь кому-нибудь можно только с подсказки матери? Ну, здесь; доченька, ты совсем не права! Совесть должна подсказать тебе. И сваливать вину на маму вовсе некрасиво. Быть может, она намеренно не сказала. Хотела убедиться, как поступит ее дочь. А я так думаю, что тетушкина корзина как раз пришлась бы тебе под силу.
Тут Волли протянул яблоко сестренке и сказал:
— На, возьми. Та женщина велела тебе передать…
— Вот видишь, — продолжал отец. — Эта тетушка подумала о тебе, а ты о ней нет.
Валли нахмурилась и шла потупив глаза.
Потом повернулась и сказала:
— Ты не думай, папа, я ведь тоже помогаю другим… Улицу перейти… или донести что-нибудь…
— Вот и будь всегда такой! — сказал отец и добавил уже более мягким голосом: — А теперь прибавим шагу! Время уже без пяти шесть.
