Обычно при выходе из дому у Валли и Волли до начала занятий оставалось полчаса: четверть часа они шли в школу, а четверть часа они тратили на раздевание и спокойно, не торопясь шли в свой класс.

Но сегодня Валли и Волли замешкались дома, и Волли решил поторапливаться. Сбегая сразу через две ступеньки лестницы, он столкнулся с дворничихой. Вернее, не с дворничихой, а с ее метлой, которая больно ударила его в бровь. Казалось, этим дело и кончится. Но увы… Дворничиха схватила Волли за полу пальто и сказала:

— Что это с тобой? Несешься сломя голову, чуть было не сшиб меня с ног. Сестру позади оставил. Или не знаешь, что, сходя с лестницы, мальчик должен идти позади девочки или рядом с ней?

Да, Волли это знал. Отец не раз говорил, что, спускаясь по лестнице, надо держаться немного позади своей спутницы, а поднимаясь, — впереди нее.

— Мне некогда… — буркнул в ответ Волли.

— А у Валли есть время! И где «здравствуйте»?

«Ну, попался!» — подумал Волли. Он дождался сестру, открыл дверь, пропустил Валли впереди себя и даже дверью не хлопнул, а тихо прикрыл ее за собой.

Ну, вот и улица наконец! А времени в обрез. Валли крикнула:

— Гляди, автобус! На нем скорее доберемся!

Волли и Валли бросились бежать вдоль улицы к автобусной остановке. Они подоспели как раз вовремя. У остановки остановился длинный красный автобус.

— Венгерский, — сообщил Волли.

Дверцы автобуса раскрылись, и люди начали выходить.

Волли кивнул сестре: входи, мол, поживее. Но Валли задержалась, заметив сзади себя старушку с корзиной. Сначала нужно было помочь старушке войти в автобус, а потом можно было входить и самим.

Брат с сестрой посторонились и, поддерживая старушку под руки, помогли ей подняться в автобус. А пока старушка взбиралась по ступенькам, корзину ее Волли держал в руке.

Старушке было очень приятно. Ее глаза, скрытые в глубоких морщинах, светились благодарностью.

Волли было тоже приятно: нет, он не забыл пионерский закон о том, что пионер должен помогать пожилым людям.

Свободных мест в автобусе было много. Ребята сели. Волли пустил сестру к окну, потому что это место было лучше: во-первых, хорошо видно и, во-вторых, никто тебя не толкает.

Подошел кондуктор, а деньги у Волли были уже давно приготовлены.

— Два билета, пожалуйста.

Кондуктор пересчитал деньги и опустил в свою сумку. Затем оторвал от ролика билеты и протянул их Волли.

— Спасибо, — сказал мальчик.

На следующей остановке пассажиров заметно прибавилось. Все места были заняты, и многим пришлось стоять.

Прямо перед Волли и Валли остановились двое мужчин. Волли почувствовал, как Валли толкнула его локтем. Вот нетерпеливая! Будто без нее он не знает, что надо уступить место!

Волли поднялся с места. Валли тоже. Мужчины поблагодарили и сели, а брат и сестра направились к выходу. Они остановились возле переднего сиденья. Здесь сидели двое мужчин. Тот, что постарше, в шляпе и в очках на носу, читал газету. А тот, что помоложе, в кепке, старался заглянуть в газету своего соседа.

Наконец мужчина в очках тихо сказал:

— Извините, молодой человек, смею обратить ваше внимание на то, что неприлично заглядывать в чужую газету и дышать в лицо соседу.

— Подумаешь… — скривил губы парень в кепке. — Что тебе жалко, что ли? Не бойся, заплачу! На, держи две копейки.

Волли очень удивился, как мужчина в очках так спокойно выслушал подобное оскорбление. У Волли язык так и чесался ответить парню как следует, а его жалкие две копейки швырнуть ему в лицо!

— Остановка «Школа», — объявил в это время кондуктор.

И ребята так и не узнали, чем же кончился этот неприятный случай в автобусе. Догадаться можно было. Сходя с автобуса, брат и сестра слышали, как все пассажиры наперебой стыдили и увещевали парня.

Волли соскочил с подножки и подал руку Валли. Она, конечно, не нуждалась в помощи, но Волли очень хотелось подражать отцу, который всегда так подавал руку маме.

Выбросив билеты в урну, Волли поспешил за сестрой. Он догнал Валли в тот момент, когда она уже шла вместе со школьными подругами, с волнением рассказывая о дорожном приключении. Девочки были так увлечены, что не заметили, как сошли с тротуара на мостовую.

Сбоку приближалась автомашина. Волли кинулся вперед и крикнул:

— Стойте, куда вы!..

Оклик остановил девочек, и автомобиль, даже не притормозив, проехал мимо.

Подойдя к подъезду школы, Волли открыл двери и пропустил девочек вперед. Затем мальчик аккуратно вытер ноги и вошел следом за девочками. Хотя на улице сегодня было сухо и нечего было опасаться занести грязь в школу, Волли все-таки вытер ноги о мохнатый коврик.

В раздевалке стояла обычная сутолока. Один искал потерянные вчера галоши, другой ругал только что оторванную от пальто пуговицу, кто-то раскатисто смеялся.

Волли повесил верхнюю одежду на вешалку и затем направился к зеркалу, чтобы привести себя в порядок. Галстук сбился набок, а светлый вихор торчал слишком воинственно. Оправив одежду и причесав волосы, Волли осмотрелся по сторонам. Где же Валли? А-а, вон и она. Вместе с девочками из шестого класса она поднималась по лестнице.

Интересно, где же сейчас ребята из его класса?

Поднявшись на второй этаж по правой стороне лестницы, Волли встретился с учительницей.

— Здравствуйте, — легким поклоном приветствовал он учительницу.

Та в ответ поклонилась и прошла дальше.

Волли переступил порог пятого класса и сразу окунулся в знакомый шум. Половина учеников уже сидела на своих местах. Один рассказывал что-то, навалившись грудью на парту соседа, другой, закрыв ладонями уши, сидел, уткнувшись носом в учебник, третий запускал реактивные самолетики из бумаги.

— С добрым утром, — еще в дверях поздоровался Волли с одноклассниками.

— А-а, здравствуй.

— Волли, здравствуй.

— Привет, Волли! — послышалось со всех сторон, и Волли было приятно, что его приветствие товарищи не оставили без внимания.

Подойдя к своей парте, Волли подал руку ребятам: своему соседу по парте, а также впереди и сзади сидящим мальчикам. Рукопожатие у Волли было крепким: он не мог терпеть, когда ему совали мягкую, как тряпка, руку.

Зазвонил звонок.

Урок начался как обычно. Учительница вошла в класс — и ученики встали и вышли из-за парт. Но сегодня учительница не сразу разрешила сесть, а вопросительно посмотрела на Мартина. И все ученики тоже повернули головы в его сторону.

Мартин, очевидно, считал лишним выходить из-за парты и теперь стоял, согнувшись в три погибели, опираясь на спинку парты.

Под строгим взглядом учительницы Мартин без стука поднял крышку, вышел из-за парты и встал возле нее, вытянувшись и смущенно опустив глаза.

Учительница наклонила голову в приветствии и сказала:

— Садитесь.

Волли постарался сесть без шума. И это ему вполне удалось.

Волли не выносил, когда разваливаются на парте. Его сосед по парте Калью частенько получал от Волли локтем в бок за то, что любил лениво сидеть за партой, развалившись и подперев руками голову, словно та могла отвалиться.

Первого к доске учительница вызвала Волли.

Он взял дневник и твердой походкой направился через класс.

— Пожалуйста, — Волли подал учительнице дневник и повернулся лицом к классу.

Задача была простая. Волли без труда справился с ней, а когда учительница попросила объяснить решение задачи, Волли обернулся к классу и четко ответил.

— Так, хорошо! — сказала учительница.

Волли положил мел и вытер руки мокрой губкой, висевшей рядом с доской.

Учительница подала дневник и сказала «пожалуйста». Волли ответил «спасибо», направился на свое место и тихо сел за парту.

На душе у него было радостно — в дневнике стояла пятерка. Стало быть, сегодняшним ответом Волли выполнил сразу два пионерских закона: пионер хорошо учится и пионер подает остальным ребятам пример.

Урок продолжался обычно. Вот только Мильви учительница сделала замечание. Если Мильви знает урок, она всегда тянет руку так далеко вперед, что даже ложится на парту, да вдобавок еще начинает ею отчаянно махать, чтобы обратить на себя внимание учительницы.

— Мильви, кому ты так отчаянно машешь? — спросила учительница, улыбаясь. — Я всегда вижу, когда кто-нибудь поднимает руку. Кроме того, тебя я сегодня спрашивать не буду.

Прозвенел звонок.

Ребята из пятого класса решили на переменке сыграть в лапту. Но десяти минут для такой интересной игры маловато. Поэтому все, не медля ни минуты, побежали во двор.

Мартин выбежал из класса и, расталкивая ребят, закричал на весь коридор:

— Эх, и рванем сегодня… Законненько! И-и, эх, понеслись!

И вдруг чья-то рука опустилась на плечо Мартина.

— Ты почему так разговариваешь? Почему ты так коверкаешь свой родной язык? — спросила старшая пионервожатая. — Ведь неприятно слушать!

Мартин опустил голову.

Волли бежал вслед за Мартином и теперь вынужден был тоже стоять и слушать.

«А ведь вожатая, — подумал он, — права. Было бы просто смешно слушать, если бы, например, так разговаривали мать и отец или бабушка. Ну что было бы, если бы его мама у себя на работе в магазине, к примеру, сказала бы покупателям: «Эта ткань чертовски хороша, рваните-ка ее!» или «Это кофточка законная! Покупайте!»

И Волли решил впредь не засорять дурными словами свой красивый родной язык.

Волли влился в общий поток учеников, гуляющих по коридору, и вдруг услышал голос старшей пионервожатой:

— Звеньевой Метс!

Волли обернулся.

— У тебя что, птенцы в кармане завелись?

Волли сначала не понял, что подразумевалось под этим вопросом. Но потом вдруг догадался — руки! Опять его подвели его непослушные руки, которые так и лезли сами в карманы. Ведь знал Волли, что руки в карманах нельзя держать: будь то карманы брюк, пиджака, куртки или пальто. Только на прошлой неделе у него был по этому поводу неприятный разговор с мамой.

Старшая пионервожатая с деланным любопытством разглядывала карманы Волли и, наконец, покачав головой, сказала:

— Нет! Никаких птенцов как будто нет! А я-то думала: наверное, птенцов боится выпустить, вот и держит руки в карманах.

Ребята, собравшиеся вокруг, дружно расхохотались, а бедный Волли не знал, куда глаза деть. Ох уж эта пионервожатая! И всегда-то у нее найдутся такие слова, только держись!

И еще раз с правилами поведения пришлось познакомиться нашему герою Волли на большой перемене, когда все спустились в столовую позавтракать. Снова на глаза старшей пионервожатой попался Мартин. И снова Мартин был отчитан за неприличное поведение.

Сначала Мартин получил выговор за то, что пытался получить свой завтрак без очереди.

— Разве у других больше времени, чем у тебя? — сказала старшая пионервожатая и отвела Мартина в конец очереди. — Сам посуди, что вышло из того, если бы мы перестали уважать своих товарищей и общий порядок. Сколько в этом случае возникло бы всяких неприятностей, путаницы…

Мартин виновато опустил голову, как всегда делал в подобных случаях.

— И кроме того, учитывай также то, что, толкаясь, ты можешь нечаянно выбить булку из рук товарища или расплескать суп, молоко… Ты небось не обрадовался бы, если бы кто-нибудь плеснул суп тебе на одежду?

Только Мартин, получив в буфете стакан молока и булку, присел за стол, как вожатая опять сделала ему замечание. За то, что Мартин, чихнув, обдал своего соседа брызгами и крошками.

— Неужели ты, Мартин, никогда не слыхал о том, что, чихая, надо прикрывать рот рукой? А еще лучше носовым платком. И обязательно следует отворачиваться в сторону. Ведь твоим соседям не совсем приятно, когда ты кашляешь и чихаешь над столом…

Мартин надеялся, что на этом старшая пионервожатая и кончит, но он глубоко ошибался.

— И вот еще что, Мартин. Когда старший разговаривает с тобой, нужно обязательно встать, независимо от того, кто бы он ни был, знаком тебе человек или не знаком. Вот, скажем, подошла бы к тебе наша школьная сторожиха и спросила бы что-нибудь. Прежде чем ответить ей, ты обязан встать.

Мартин, разумеется, тут же встал.

— И теперь еще одно замечание. Во время еды не наваливаются грудью на стол, как это делаешь ты. Надо сидеть прямо, как за партой. Стакан с молоком подносить ко рту, а не наоборот. Если булка велика и ее неудобно кусать, отломи небольшой кусочек и ешь себе на здоровье. Совсем нет никакой нужды такую большую, пышную булку целиком пихать в рот. Вот так-то, Мартин! Приятного аппетита!

— Спасибо, — буркнул Мартин и опустился на стул.