Квартира Арины Аркадьевны. Чистая, со свежевымытыми полами и окнами. Сухие ветки выброшены на помойку, на окнах колышутся занавески, в комнате стоит накрытый стол. Посреди стола стоит ваза с розами. За столом сидят Арина Аркадьевна, Саша и Маша. Арина Аркадьевна покрасила волосы, подвела глаза, надела свое черное платье-хламиду.
Арина (поднимая бокал). Когда была премьера «Грозы», вся гримерка была в цветах. Некуда было ставить, а их все приносили и приносили. Тогда я сказала режиссеру, он был молодой и влюблен в меня: «Когда я умру, на моей могиле будут лежать точно такие же цветы». А он меня перекрестил, поцеловал в лоб и сказал: «Ариша, не будет у тебя на могиле цветов никаких, потому что ты еще всех нас переживешь со своим характером». Выпьем же, дети, за характер и за то, чтобы все у нас в жизни переменилось к лучшему! И чтобы у вас в жизни было столько цветов, сколько было когда-то у меня!
Все чокаются, пьют.
Маша. Вкусное вино.
Арина. Хорошее. Только что бы ты еще в нем понимала?
Саша. Отец посоветовал.
Арина. Налетай, Саша, на закуску. А то мы с Машкой весь день трудились. Оцени наш подвиг.
Маша. Тебе что положить?
Саша (показывая на блюда). Вот этот салат и под шубой…
Маша накладывает Саше еду в тарелку.
Маша. А тебе, мамочка?
Арина. А вот этой хрени. Она у меня, Саша, с детства хозяюшка. Мне по дому некогда, а она, гномик такой, шесть лет девочке, всю квартиру вычистит, ужин приготовит… А ведь всякое бывало, молодые были, наутро и свинарник могли после себя оставить. А вечером все чисто, Машка все вымоет-приберет. Святая у меня дочка-то, Саша. Нет уже нигде таких. Вымирающая формация. Редкий тип.
Маша. Ну, мам, ты чего? Нормальная я была. И шкодила, и не слушалась. Помнишь, гримом твоим раскрасилась?
Арина. Ничего не помню, некогда мне было запоминать. У меня, Саша, Машку маленькую в артистки просили, по сцене скакать. А я не пустила. И правильно, считаю, сделала. Уберегла девку от дурной судьбы.
Маша. Да я бы никогда актрисой не стала, у меня таланту никакого.
Арина. Это правда, артистка бы из тебя вышла говенная. Ну давайте по второй, что ли?
Саша разливает вино. Чокаются. Пьют.
Арина. За успех будущего предприятия! За наши с тобой репетиции, Сашка!
Маша. Я так рада, что все вместе. Как будто настоящая семья. Я теперь счастливая, мам. Саша рядом.
Пауза.
Арина. Бедная ты Машка моя! Всю жизнь я тебе искалечила.
Маша. Мам, ты чего? Ну перестань, а?
Арина. Нет, Маш. Я перед тобой в долгу, и долг мне этот не искупить, и не исправить! Я с этой виной всю жизнь прожила, и с ней помру!
Маша. Мама, ты опять? Мамочка, давай не сейчас, все ведь хорошо, так замечательно сидим…
Арина. Бедная ты моя кровиночка. Машка, простишь ты меня или нет?
Маша. Я тебя прощаю, мам… Мне тебя не за что прощать.
Арина. Простишь или на хер мать пошлешь? А пошлешь – так и правильно сделаешь. Кто я теперь для тебя такая? Что я для тебя сделала? Да ни хера я не сделала! Ни хера! Всю жизнь в искусстве угробила, все похерено! Все!
Маша. Мамочка, ты умница у меня. Ты у меня талант. Не надо, пожалуйста…
Арина. Ты, Сашка, береги ее. У вас любовь – хули? Это я всю жизнь просрала, а ты ее береги. Она сокровище у меня, она у меня клад, золотая девочка. А мне уже помирать пора. По мне могила уже, Саша, плачет. Я ведь ничего для себя не прошу. Мне бы только на сцену в последний раз выйти. Последний разочек… И тут уже помирать.
Маша. Выйдешь, мам. На сто тысяч сцен еще выйдешь. А помирать не думай даже. Мы еще с тобой во Францию поедем. Мы еще мир с тобой поглядим! Ты ведь у меня одна мамочка на свете.
Арина. Поглядим, доча. Обязательно поглядим. Только на хер я тебе сдалась? У тебя вон Сашка теперь. На кой ляд тебе мать? Помру, и не заметишь. Вы там, я тут…
Маша. А мы двухкомнатную, мама, квартиру снимем. А твою однушку будем сдавать. Правда, Саш? Ты ведь не против?
Саша. Да так-то нет…
Маша. Вот. Все будет тип-топ, мам. У нас теперь новая жизнь начнется. Совсем другая.
Пауза.
Арина. А если правда, Машка? И перееду. И буду с вами жить. И внуков нянчить, как родятся. И спектакль Сашка поставит. Мне ведь много места не надо, уголочек маленький.
Маша. Ну вот, мамочка. Ну вот! А я о чем говорю? Переедешь. Мы все переедем.
Арина. Да Машка же ты у меня Машка! Дылда ты моя…
Тянется к дочери, обнимает ее.
Арина. Я же тебе счастья желаю. Я же за тебя всех порву… Сашка, ты мою дочь береги. И ты, Маша, его береги. Он ведь гений у тебя! Помяни мои слова, гений! Какую пьесу написал! Я теперь только ей и живу. Там ведь все про меня. Нелюбимый муж – это наш ТЮЗ. Я его уважала, заботилась, обслуживала со всех сторон. Но не любила. Не любила! А хотелось мне большой любви. То есть большого искусства. Страстей! Высот! Я ведь в душе пантера! Я зверь! Мне нужен чистый воздух. Мне нужен полет!
Маша. Все получится, мам. Все получится. Ты кушай, пожалуйста.
Саша. Мне уже скоро идти нужно будет…
Маша. Ты не останешься? Оставайся. Пожалуйста… Я тебе на кухне раскладушку постелю, а сама с мамой лягу.
Арина. Время летит… Машка в дом мужика привела.
Маша. Мама, ну что ты? Он ведь на раскладушке, на кухне… Разве нельзя?
Арина. Да я радуюсь за тебя, дура. Мне твой Женя всегда поперек горла стоял. А тут Сашка – гений, режиссер… Будущее наше.
Маша. Ты ее не слушай, Саш. Она пьяная и говорит, что думает. Ты оставайся. Мама сейчас гитару достанет, ты ведь еще не слышал, как она поет. Ты ему еще не пела, мам? Она поет – это разрыдаться. Особенно про цыган…
Арина. Памяти нет уже, доча… Но для Сашки спою. Для Сашки – святое.
Саша. А сколько времени?
Маша. Половина десятого.
Саша. Я не могу. Меня отец к десяти вызывает. На срочный разговор. А мне еще идти далеко… Так что, я сейчас пойду. А завтра утром сразу к тебе.
Маша. Посиди еще чуть-чуть. Вызовешь такси…
Саша. Да я…
Маша. Саш, можно тебя на минуту? Мам, мы сейчас…
Арина. Да идите уже целуйтесь!
Саша с Машей выходят на кухню. Маша достает из кармана платья конверт, протягивает Саше.
Маша. Это тебе.
Саша. Что это?
Маша. Это деньги, которые я сняла с карты.
Саша. Зачем?
Маша. Я хочу, чтобы они были у тебя. Я такая растеряха, Саш, просто ужас. Обязательно забуду где-нибудь, или из кармана выпадут… Я хочу, чтобы ты сам снял нам квартиру. Если ты, конечно, этого хочешь. Чтобы ты сам решил, где нам жить. И еще – ты можешь распоряжаться ими, как тебе вздумается.
Саша. Ты с ума сошла? Забери немедленно! Это твои деньги!
Маша. Я хочу, чтобы они были нашими общими. Чтобы у нас теперь все было общее…
Саша. Маш… Не надо. Забери конверт. У нас и так все будет общее. Зачем мне твои деньги?
Маша. Это наши деньги. Я хочу, чтобы у нас был наш ребенок, наши деньги, наш дом…
Саша. Слушай, не беги вперед паровоза!
Пауза.
Маша. Прости… Я опять что-то не то сказала, да? Саш, ты говори, пожалуйста, если что-то не так.
Саша. Да все нормально…
Маша. Я знаю, что часто делаю не то…
Саша. Все нормально!
Маша. Да? Правда?
Саша. Да!
Маша. Ну ладно. Хорошо. Я, наверное, вина выпила много, вот и сказала не то…
Саша. Что не то??? Все нормально, Маш… Не парься, ладно?
Маша. Хорошо. Саш… Ты возьми конверт, ладно? Я просто так решила – я хочу тебе доверять. Это так важно – верить. Я Жене верила, но это было не важно. Важно было не врать. Потому что он муж, и все такое. А с тобой мне важно, что ты главный. Ты ведешь. Я хочу за тобой идти. Как ты решишь, так и будет… В общем, я не знаю, как сказать. Я запуталась совсем, прости. Это вино, наверное… Просто… Я не знаю… Со мной такого никогда…
Маша вдруг плачет. Саша прижимает Машу к себе.
Саша. Машка, ну ты чего? Маш… Все нормально. Я с тобой. Я рядом. Завтра я приду, и мы пойдем слушать, как поют эльфы. Пообедаем шампанским и мороженым. Все хорошо. Ты откуда взялась-то вообще такая?
Маша. Я не знаю… Я тебя люблю просто… Я хотела, чтобы все общее…
Саша. Ну и хорошо. И хорошо. Давай сюда конверт, если хочешь. (Забирает у Маши конверт, прячет в карман.) Я тебе завтра утром завтрак куплю. Что ты любишь?
Маша. Бананы.
Саша. Куплю бананов. Не реви… А то я сам сейчас разревусь.
Маша (улыбается сквозь слезы). Не надо. Господи, Сашка, это все не со мной.
Саша. Так, быстро подставляй нос для целования! А то отец меня хватится, а меня нет. Знаешь, какой он у меня?
Маша. Знаю. Я его видела. Суровый и умный.
Саша. Умный – да. Но не суровый вовсе. Даже не строгий. Просто честный и справедливый.
Маша. Я знаю, да… Он у тебя очень… На тебя похож.
Саша. Это я на него похож, глупая. Пойдем, проводишь меня до подъезда…
Саша с Машей уходят с кухни.
Из дневника Саши:
В тот вечер отец меня, правда, вызвал на разговор. Я пришел к нему в кабинет, он что-то печатал за компьютером. Принюхался, спросил: «Ты пьяный?», я ответил: «Нет», он кивнул: «Садись». Потом посмотрел на меня, как только он умеет. Достал из ящика мою зачетку и сказал: «В последний раз, Александр, я улаживаю твои проблемы. Вылетишь еще раз – пойдешь в армию. До сентября тебе нужно сдать все задолженности. И вообще, – и он ударил пальцем по столу на этом «вообще», – учись отвечать за свои поступки». И все. Никаких нотаций, моралей. Только это «вообще», и официальное «Александр» вместо Саши. Мне хотелось кинуть в него его же пепельницей. Разнести все на фиг в его кабинете. Я не знаю, почему. Он мне ничего не сделал, даже наоборот – уладил вопрос с универом… Но я не могу так. Почему? Что я сделал? Когда я был маленьким, он меня катал на лошади в деревне. Сидел у постели и читал мне сказки, когда я гриппом болел. Взял отпуск, когда у меня была ветрянка: играть со мной, чтобы мне не было скучно сидеть с бабушкой. А сколько мы переговорили от пяти до четырнадцати лет… А теперь что? Что??? Я вырос, из муси-пусиньки стал здоровым раздолбаем и неинтересен ему? Почему он перестал со мной разговаривать? Ему сложно оторвать задницу от компа, подойти ко мне и спросить – как у меня дела и о чем я думаю? Да пошел он на хер…