Данные тексты являются выборочной публикацией материалов дел, связанных с рядом массовых самосожжений старообрядцев, произошедших на Европейском Севере России с конца XVII до середины XIX в. Факты, изложенные в делах, представляют интерес, прежде всего, потому, что некоторые массовые самоубийства старообрядцев произошли в те времена, когда на окраинах Руси старообрядцы имели значительное численное преобладание, контролировали ситуацию, и гонения на них становились затруднительными. Это в особенности касается палеостровских и пудожского самосожжений, документы о которых приведены ниже. Другие «гари» полыхали после прекращения преследований религиозных диссидентов, в благодатные для старообрядцев времена Екатерины Второй и затем в 1860 г., когда репрессии в отношении приверженцев «древлего благочестия» не отличались высокой интенсивностью. Наиболее распространенным аргументом сторонников той точки зрения, в соответствии с которой старообрядцы сжигались не добровольно, а по причине гонений – после появления воинских команд – является отсутствие описаний самосожжений, происходящих, так сказать, без постороннего вмешательства. Первым этот вопрос поставил Г. Есипов: «Многие предполагали, что самосожжение был особенный раскольнический догмат <…>. Если бы это было так, то у нас были бы факты самосожжения добровольного, возбужденного этим учением, вне всяких других побуждающих к этому причин».

Приведенные далее документы как раз и являются таким фактом. «Гонители», довольно робкие и нерешительные, появлялись у стен «згорелого дома» совсем поздно, после того, как самосожжение стало неизбежным или узнавали о произошедшем кошмарном событии лишь случайно. Составленные на основе их донесений и допросов свидетелей дела о самосожжениях содержат информацию обо всех этапах подготовки к самосожжениям, которые явно происходили вне связи с репрессивными мерами в отношении старообрядцев. Они включают сведения о внезапном приходе наставника, его интенсивной деятельности, сборе сторонников самосожжения, вовлечении в сообщество самосожигателей как приверженцев старообрядческого вероучения, так и ничего не подозревающих местных жителей (в Палеостровском монастыре имел место захват иноков, позднее погибших в пламени). Заметное место в числе документов занимают описания безуспешных попыток властей предотвратить трагедию. Завершают публикации протоколы осмотра места, где свершилась «огненная смерть». Отбор документов для публикации из следственных дел производился таким образом, чтобы каждый из них нес новую информацию (большинство повторяют данные из предыдущих аналогичных свидетельств). Открывает подборку документов судное дело о разорении Палеостровского монастыря, в последний раз опубликованное в середине XIX в. и в настоящее время малодоступное исследователям. В нем подробно излагаются все этапы подоготовки к самосожжению, приводится информация о захвате монастыря и трагической судьбе его обитателей, решительных действиях воинской команды, направленных на предотвращение массового самоистребления и о финале событий – самосожжении. Далее приведены также малодоступные современным исследователям документы о гибели старообрядцев в деревне Строкиной Пудожского погоста. Здесь также представлены сведения о способах сбора сторонников, мероприятиях, предшествующих самосожжению и самом трагическом моменте кульминации событий – огненной смерти. Заметим, что некоторые существенные подробности подготовки к самосожжению, отсутствующие в опубликованных ниже документах, явствуют из труда современника событий старообрядца Евфросина. Далее речь в документах идет о более мелких «гарях», произошедших в середине-второй половине XVIII в. Из их числа наиболее заметным событием стало самосожжение в деревне Фофановской Ребольского погоста. Об этом событии сохранилось подробное дело, содержащее распоряжения Синода, связанные с предотвращением гибели староверов, протоколы допросов свидетелей и прочие важные документы. Все они публикуются впервые. Завершается подборка источников данными о самосожжении старообрядцев-странников в Каргопольском уезде в 1860-е гг., которое также остается малоизвестным событием истории религиозной жизни Севера. Оно, произошедшее без видимых причин, озменовало собой завершение длительного периода распространения «огненной смерти» по территории России.

А. Судное дело о разорении Палеостровского монастыря

Олонецкие губернские ведомости. 1849. №№ 8, 9, 11, 12, 13.

Челобитная игумена Кирилла

Великому Государю Царю и Великому князю Петру Алексеевичу, всея Великия, Малые и Белые России Самодержцу, бьет челом и извещает богомолец твой, Палеостровского монастыря игумен Кирилл. Жалоба, Государь, мне, богомольцу твоему, Тихвина и Вяжицкого монастырей на крестьян их Шунского и Толвуйского погостов, на всех тех погостов жилецких людей, да Петровского Челмужского погоста на обельных Петра да Федора Исаковых детей Ключаревых и на братью и на племянников и на крестьян их; да Повенецкаго рядку на жилецких людей. В прошлом 7195 (1687 – далее используется современное летоисчисление. – М.П.) году Повенецкого рядку житель, ведомой вор и пущей церковной раскольник и всего православного христианского народа ненавистник Емелька Иванов сын Втораго, отступя от матери нашея Христианския Православные и истинные восточные церкви, возненавиствовав на все истинное церковное благочиние и приходя к нам в Шунской и в Толвуйской и Челмужской погосты и на Повенцкий рядок и подговоря в свой воровской и еретический умысл их, Тихвина и Вяжицкого монастырей и Челмужского погостов Петровых с братьею крестьян, и Повенецкого рядку жителей, и с теми вышеписанными и иных мест с пришлыми ворами и церковными раскольниками пришед в наш монастырь великим скопом и многолюдством, со всяким ружьем, и в том нашем Палеостровском монастыре всякую монастырскую казну пограбили и тем воровским многолюдством монастырь завладели и святые церкви осквернили; в церквах же и в самом святом олтаре жили их воровские жены со всякою скверностью и ругаяся святые христианские православные церкви из олтаря в сторону стену просекли и учинили о самую стену гное скаредной нужник, и тем своим воровским приходом в том нашем монастыре жили они, воры, шесть недель. И как по твоему, Великого Государя, указу для поимки тех воров посланы были из Великого Нова-города служилые люди, и они, воры, услышали их служилых людей к себе приход; и пущей вор вышеизъявленный Емелька с пущими своими воровскими советники, забрав денежную монастырскую казну и со святых икон оклады из того нашего монастыря, выбежали в лес в свои воровские прежние станы, из которых выходил на перед того в Шунской и Товужской и в Челмужской погосты и с жилецкими людьми тех погостов на воровство зговаривался. И в том нашем монастыре от себя покинул подговорных простолюдинов мужеска и женска пола с две тысячи человек; и те все достальные раскольники, дождався служилых людей и не допуская себе поимать, запершись в монастырскую церковь и трапезу, в трапезе сгорели все без остатку, и служилые люди от монастыря отъехали. И после того вышеписанной вор и раскольник Емелька и товарищи ево из тех своих воровских станов из лесу в вышеписанные Шунской и Толвуйской и Челмужской погосты и в Повенецкий рядок выходили, и многие тех погостов жилецкие люди ему, вору, и товарищам ево стол давали и в погостах у себя такому воровству завестися норовили. Отсель, Государь, того монастырского от воров разорения спустя два года тот же вышеобъявленный вор Емелька в тот наш монастырь в другой раз пришед со многими своими воровскими товарищи и с ворами ж, с вышеозначенных мест жилецкими людми, с многим ружьем, и старца Пимена и многих из братии старцев и служебников поневолили и, заковав, у себя держали в великой неволе и в мучении, а сами в том нашем монастыре засели и укрепили из монастырскаго церковного готовленного лесу и из старого хорошего [хоромного? – М.П.] строения острог с немалой крепостью; и из того острогу выезжали в те окольние места, и правых людей, твоих государевых крестьян, невинных людей, которые с ними ворами не в совести, тех пожитки грабили, и самих тех людей мучили, а своих советников и становщиков к себе збирали. И как по Твоему Великого Государя указу для поимки их воров посланы были с Олонца служилые люди и из окольних мест понятые мирские люди, и оне воры и раскольники из того своего острогу по твоих Государевых служилых людей стреляли и многих побили до смерти, а иных ранили, и учинили над твоими Государскими людьми всякие вымышленные погибели, и у того ж острогу ранили пульками Олонецкие Соборные церкви протопопа Льва, которой ныне Александрова монастыря Свирского архимандрит Лаврентий, а он тогда бывший протопоп к ним ворам приезжал, по указу Преосвященнаго Митрополита, для увещания от Божественного Писания; да в тож время убили солдацкого строю прапорщика Портновского, да ранили Олонецкие Приказные избы подъячего Семена Ананьина и посадского человека Прокопья Ростовцова, и из стрельцов многих ранили, а из понятых людей многих и до смерти побили, а побитых и раненных от них, воров, больше пятидесяти человек, которым я, богомолец твой, подлинно имен написать не ведаю для того, что в то время как оне, воры, монастырь заняв засели, а я, богомолец твой, в том монастыре жил в то время в диаконах, и от них, воров, во время монастырского взятья, ушел с великою нуждою, и ушел, был для известного челомбитья в Олонце и в Великом Новгороде и после того жил в Новгородских монастырях немалое время. И как оне, воры, в том нашем монастыре собрався жили, в то время всякие монастырские заводы и строенье, и кельи, и хлеб немолоченный, и сено, в Монастырском селе на речном острову хоромное строение, и всякую монастырскую казну пожгли без остатку; а надостал, по многом своем воровстве Церкви Божии со всякою церковною казною пожгли, и Игумена с братьею поневоля, связанных сожгли ж, и сами згорели, а иные из тех воров из скопу вышли, и поныне из тех многие живут в тех вышеписанных Шунском и Толвуйском и Челмужском погостах и в Повенецком рядку. И с того числа выше Великого Государя богомолие, Палеостровский монастырь, до конца разорился, и нас нищих на том монастырском месте жильцов не было с полгода. И после того, подаянием из городов православных христиан и своими трудами построили церковь с трапезою и братии на селитву келей, и в том месте жильем по нужде завелися. И в прошлом 1699 году по благословению Великого Господина Преосвященнаго Иова Митрополита Великого Нова-Города и Великих Лук, я, богомолец твой, в тот наш разоренной монастырь посвящен в игумены, и живу в том монастыре с того числа по нынешней 1700 год генваря по 11 число. А уведомился я, богомолец твой, подлинно, что от нашего Палеостровского монастыря в недальном расстоянии в лесах, в прежних воровских раскольнических станах, прежнего воровского раскольнического учения пущия воры и плевелосеятели, бывшей Шунского погоста церковной дьячек и вор Данилка Викулов и с ним воры ж Повенчане Дениско втораго с сыном своим Андрюшкою, да с племянником Петрошкою, и с иными своими товарищи с ворами Шунского и Толвуйского и Челмужского погостов и Повенецкого рядку, со многими людьми собрався, живут великим скопом и заводом, и в Шунской и Толвуйской и в Челмужской погосты и на Повенецкий рядок въезжают почасту, и всякие припасы в тех погостах себе оне воры промышляют, а жилецкие люди их, воров, в дом себе припущают, и всякими припасами ссужают, а в городах воеводам и приказным людем оне, вышеписанных мест жилецкие люди, на них, воров и раскольников, не извещают, а чинят им, ворам и раскольникам, во всем понаровку, потому что в тех погостах многие люди тому раскольническому учению верят и от церкви Божией отшетились, и стоят в великой противности, и церковных святых таин не приемлют, и отцем духовным к покаянию не приходят. И опасно мне, Игумену твоему, чтоб те воры нашего Палеостровского монастыря впредь не разорили и вашего Государского богомолия не запустошили б так же, как и преж того оне, воры, учинили. А Шунского и Толвуйского и Челмужского погостов и Повенецкого рядку жилейкие люди, в прежнее монастырское разоренье, их, воров, возили на многих подводах, и нас, нищих богомольцев твоих, разоряли. А в Петровском Челмужском погосте за понаровкою вышеписанных обельных церковь Божия от раскольников в запустении, и стоит без пения семь лет, для того, что прежнего священника воры и церковные раскольники убили, а вновь никого у нас священника нет, и с посторонних мест никто к ним в попы бить челом для того не смеют, а оне обельные ни о чем о том не извещают. Милосердый Великий Государь, Царь и Великий Князь Петр Алексеевич, всея Великия и Малыя и Белыя России самодержец! Пожалуй меня, богомольца своего, вели, Государь, сие изветное челобитье в городе Олонце стольнику и воеводе Василию Никитичу Зотову принять и на Олонце в приказной избе записать в книгу. Из сего челобитья список при отписке тебе, Великому Государю, к Москве послать, чтоб тебе, Великому Государю, про такое многое раскольническое воровство было ведомо, и чтоб матери нашея Православныя Христианския Восточныя Церкви от таких воров во уничижении не быть, и вашему государскому богомолию, а нашей обители запустеть; а обельных от той их понаровки и о сошлых в воровство крестьян их вели, Государь, расспросить; а их обельных Козьма Исаков да Михайла Петров ныне на Олонце. Великий Государь, смилуйся, пожалуй!

1700 года. Позади челомбитной подписано: к сей своей изветной челобитной Палеостровского монастыря Игумен Кирилл руку приложил.

Резолюция на челобитную стольника и воеводы города Олонца Василья Никитича Зотова

На зади же челомбитной написано: 1700 года генваря в 11 день сие изветное челомбитье записать в книгу, а к Великому Государю к Москве, так же и в Великий Новгород к Преосвященному Митрополиту, писать не замотчав, и с сего челомбитья при описках послать списки, а обельных у Исакова, Мишку Петрова сыскать и по сему челобитью, о чем надлежит, расспросить; а буде их на Олонце нет и по них послать с Олонца нарочно кого пригоже.

Материалы следствия по челобитной игумена Кирилла

И генваря в 13 день 1700 году обельные Коземка Исаков, да Мишка Петров Ключаревы сысканы, и в приказной избе перед Стольником и Воеводою перед Васильем Никитичем Зотовым, против изветного челомбитья Палеостровского монастыря игумена Кирилла порознь распрашиваны. А в расспросе Коземка сказал: в прошлом 1687 году, вор и церковной раскольник Емелька Иванов, сын втораго, к ним в Челмужский погост, до Палеостровского своего воровского приходу, не приходил, и крестьян их никого в воровской свой умысел не подговаривал; а Тихвина де и Вяжицкого монастырей вотчин, Шунского и Тол вуй ского погостов крестьян и Повенецкого рядку жителей он, Омелька, подговаривал, и к себе охочих людей, а иных и неволею збирал. И как де он, вор Емелька, воровским своим умыслом, с теми своими советники и с пришлыми ворами и раскольники, великим скопом и многолюдством, с ружьем, в Палеостровский монастырь приехали, из Монастыря де, со многими своими воровскими товарищи, в окольныя места, в Шунгу, и в Толвую, и на Повенец, он Омелька выезжал, и людей к себе волею, а иных и неволею сбирал, и живот всякой и хлеб грабил и в монастырь отвозил. И будучи в том Монастыре, оне, воры, Омелька с товарищи ево, монастырскую казну пограбили, и монастырь завладели, и святые церкви осквернили, и в олтаре жены их воровские со всякою скверностию жили, и из олтаря в сторону стену пробили и о самую стену нужник учинили. А недель с шесть они, воры, жили ль, и того де он, Коземка, не упомнит. И как де служилые люди из Великого Новгорода для поимки их, воров, посланы были, и услыша де их служилых людей приход, они, воры, Омелька с товарищи, забрав всякую монастырскую и постороннюю казну, из того монастыря выбежали на лес, в свои воровские прежние пристанища, где прежде того жили они и из которых мест в погосты, в Шуньгу и в Толвую и на Повенец выезжали; а в монастыре оставил товарищей своих, а каких людей, и сколько человек, и того де он, Коземка, не ведает; только де оставлено было людей мужеска полу и женска многое число; и те люди, запершися в монастырскую церковь в трапезу, и в трапезе и не дождав от служилых людей о поимке промыслу, все сгорели без остатку. И после де отъезду служилых людей, тот же вор Емелька с товарищи своими, из лесов, из воровских своих мест, в те же Толвуйский и Шунский погосты и на Повенец ездили, и во многих домех, по знакомству, были и приставали, а у кого имянно они, воры, приставали, и того де он, Коземка, не ведает. А к ним де в Челмужский погост они, воры, Емелька с товарищи, в то время не приезжали, и стану де им, ворам, они, Коземка с братьею и с племянники и крестьяне их, не держали, и в воровском их ни в каком совете с ними не были. После де первого монастырскаго и церковнаго пожегу, а за сколько времени, и того де он, Коземка, не упомнит, тот же вор Емелька со советники своими и с ворами, многолюдством, с ружьем, вышед из лесов, и пришли в Палеостровский монастырь другой раз. А товарищи де у него были собраны из тех же Шунского и Толвуйского погостов и из иных разных мест, да и пришлых де иногородных людей с ним было много. И игумена Пимена и многих старцев и служебников поневолили, и заковав, у себя в великой неволе и в мучении держали, а сами в том монастыре засели, и из церковного готового лесу и из старого хоромного строения острог с крепостьми сделали; и из того острогу в окольные места, для сбору людей и для всяких съестных и ружейных припасов выезжали, и тех людей, которые с ними не в совете, или кто учнет хотя малое с ними спорить, били и грабили; и советников своих и становщников к себе збирали. А кто имянны тех становщиков и советников их, и того де он, Коземка, не ведает, потому что то дело давное. И к ним де в Челмужской погост он, Омелька, из того Палеостровского монастыря, из острожку, многолюдством и с ружьем приезжал. А они де Коземка с батьею и с племянником, 5 человек, по высылке прапорщика Аникия Портновского, в то время, для допросу о крестьянах своих в церковном же расколе, были на Олонце. И приехав де он, Омелька с товарищи, в Челмужский погост, и церковь Божию пограбил, и местную икону Святых апостол Петра и Павла, и к ним старых выходов Евангелие напрестольное, а другое толковое, да апостол, устав, паслтырь, минею общую, шестоднев, да двои ризы взял и свез в монастырь; а служебник де новоисправленный выдрал; да в домех их, Коземка с братьею и племянники, они, воры, пограбили платье и книги домовые старые печати, пять книг, ружье и рыбу, и потому ж свезли с собою в монастырь же. И после де того Емелькина к ним приезду и грабежу немного спустя, приходил к ним в Челмужской погост из лесов товарищи и советник его, Емелькин, раскольник же каргополец Васька Быков; а их де Коземка с братьею в домех не было, а были на Олонце; и крестьян их Петрушку Титова, Алешку Гаврилова, да Петрушку Аврамова с невесткою, да Евдокимки Иванова с невесткою, да Бориса Аврамова двух дочерей малых в раскол подговорил. И собрався те их крестьяне с животишками, и взяв на берегу лодки, и съехали с ним с Ваською к Омельки ж, в Палеостровский монастырь. А те де их крестьяне сошли в тот монастырь без их ведома, и на то де воровство и на раскол они их не научали; и в самих де в них обельных раскольного учения не было и ныне нет; и стану де и приезду к ним и к крестьянам их им, ворам, не было. И как де по указу Великого Государя для поимки их, воров, посланы были с Олонца служилые люди, и они де воры и раскольники, из того острогу по служилых и понятых людех стреляли и многих побили до смерти, а иных ранили, и вымышленные гибели над служилыми людьми чинили, и у того острогу они, воры, протопопа Льва, что ныне архимандрит Лаврентий, ранили, и прапорщика Аникия Портновского убили, а подъячего Семена Ананьина, да посадского человека Прокопья Ростовцова ранили; а иных чинов сколько ранили и до смерти побили, и того де он не ведает, потому что де он тут не был. А дьякон Кирилл, что ныне в том Палеостровском монастыре игумен, во время монастырского взятья ушел; а для извету он на Олонце и в Великом Новгороде был ли, и того де он Коземка не ведает; а как они, воры, в том монастыре собрався жили, и в то время всякие монастырские заводы, и строенья, и кельи, и хлеб всякой, и сено, и в селе на речном острову хоромное строенье, и всякую монастырскую казну пожгли без остатку; а надостал, по многом своем воровстве, церкви Божии со всякою церковною казною пожгли ж, и Игумена с братью по неволи связанных сожгли ж, и сами все и их крестьяне згорели; а только де из тех воров немногие в то время из скопу вышли, а кто имяны, и которых мест жители, и где кто живет, и того де он не ведает. А их де из Челмужскаго погоста жителей, крестьян их, никто в то время не вышел. И с того де пожегу тот Палеостровский монастырь до конца разорился; и немного де спустя, того монастыря жители, которые от тех воров были в бегах, собрався и в том монастырском месте построились и сперва кельями, а после и церковь Божию построили и жить учали. А на лесах де, от того Палеостровского монастыря и от их Челмужскаго погоста в дальнем расстоянии, в прежних воровских раскольнех станех, прежнего раскольническаго учения пущие воры, Шунской дьячек Данилка Викулов, да повенчане Дениско Втораго с сыном своим Андрюшкою, да племянником Петрушкою, и с иными своими товарищи, Шунскаго и Толвуйскаго погостов и Повенецкаго рядку и иных многих мест с пришлыми многими людьми собрався, живут ныне великим скопом и заводом. А из их Челмужскаго погоста никого с ними ворами на тех лесах нет. А в Шунской де и в Толвуйской погосты и на Повенец они, воры, из тех лесов выезжают почасту, и всякие припасы в тех местах промышляют, и жилецкие люди, которые с ними в совете, их, воров, в домы к себе припущают, и всякими припасы их ссужают, а к ним де в Челмужской погост они, воры, не ездят потому, что де они Коземка с братьею и с племянники и крестьяне пристани им не дадут и понаровки не чинят; и для де того от них обельных на тех воров и извету нет, опричь первого их изветного челомбитья, что брат ево Ильюшка на Олонце, при Стольнике и Воеводе Князе Василье Долгоруком, подал на вора на Емельку Иванова с товарищи изветную челомбитную. А Шунскаго де и Толвуйского погоста и Повенецкаго рядку жители в городех воеводам и приказным людем на тех воров и раскольников извещают ли и понаровку ворам чинят ли, и того де он, Коземка, не ведает. А которые люди в тех местах живут с ними, ворами, в совете и в доме, и те де люди их воровскому раскольническому учению верят, и от Церквей Божиих отшетились и стоят в противности, и Святых Таин не приемлют, и к отцем духовным к покаянию не приходят. А кто имянны то все чинят, и того де он, Коземка имянно сказать не ведает, потому что де живут они в Шуньге за 30 верст, а от Толвуй за 20 верст, а от Повенца за 60 верст. А в нем де, Коземки, и в братии, и племянниках ево, и в крестьянах никакой противности церкви Божией нет, и в Церковь де Божию святых Апостол Петра и Павла у себя в приходе и инде они все приходят и Святых Таин причащаются; а отец де духовный после прежнего, который обдовел, Панфила Герасимова, ныне Вырозерской волости поп Юрье Леонтьев, и служит де он приезжая к ним в церкви Божии когда досужно, по праздникам и по воскресным дням и со всякими потребы в домы их ходит; а особого священника у них нет тому годов с пять для того, что де послан ставитца от них во священники в Великий Новгород с Вырозера дьячек Трофимко Макарьев, тому минуло с год, а поставлен ли он во священники или нет, того де им ныне не ведомо. А в прежнее Палеостровского монастыря разорение Шунскаго и Толвуйскаго погостов и Повенецкаго рядку жители, которые ворам и раскольникам советники, на подводах их, воров, возили, а кто имянны, и того он не ведает. А он де, Коземка, с братьею и племянники и крестьяне их Челмужского погоста их, воров, на подводах не важивали и совету с ними не имели; заказ де у них крестьянам своим учинен крепкой, чтобы они ворам и раскольникам стану и приезду отнюдь не держали, с ними не зналися, и для того де у них и десятники учинены. А церковь де Божия у них в Челмужском погосте не в запустении: коли де Вырозерскому попу Юрью от своей церкви с Вырозера выехать к ним нельзя, и у них де есть дьячек Ефремко Андреев; да иных грамотных людей из них есть же. И в церкви де Божии утрени, и часы, и вечерни говорят; а если поп Юрье приезжает, и тогда де он и литургию Божию отслужит А та де Вырозерская волость от их Челмужского погоста за 15 верст. А о ставленнике де, что послан от них ставитца в попа в Великий Новгород, выше сего от него, Коземко, сказано, и о том Преосвященному Митрополиту ведомо. А на Олонце де им и инде извещать было о тех вышеобъявленных ворах и раскольниках не для чего, потому что вышеписаннаго Омелькина приезду и грабежу от них, воров и раскольников, обид и по сие время не бывало, и к ним в Челмужской погост не приезжали.

А Мишка Петров сын Ключарев в роспросе сказал те ж речи, что сказал дядя ево Коземка. Мишка Петров сын Ключарев руку приложил.

И по приказу Стольника и Воеводы Василья Никитича Зотова и по вышеобъявленным расспросным речам Коземка и Мишки Ключаревых из прежних дел выписано:

А по справке в Приказной Избе с прежними делами явилось: 1689 году, в сентябре месяце прапорщику Аникию Портновскому да подьячему Семену Ананьину, которые были посланы с Олонца в уезд для сыску и поимки церковных раскольников, Челмужского погоста обельных Коземки с братьею и с племянники и с крестьяны, котораго они, прапорщик и подьячей, поймали, Бориско Аврамов в роспросе показал и о становье воров и церковных раскольников каргопольца Васьки Иванова да Вяжицкого монастыря крестьянина Толвуйского погоста деревни Слобоцкой Ивашка Фофанова, в ученье от них церковнаго расколу, и в подговоре в раскол сосед своих винился; да он же, Бориско, сказал, что про строенье воровского раскольнического пристанища, которое сожжено, и про собранье раскольников и про их житье и что он, Бориско, раскольническому учителю Ваське стан держал, обельные Петрушка да Федька Ключаревы с братьею ведали; а племянник де их Ганка Иванов к нему, Ваське, будучи у него, Бориска, для раскольнического учения ходил, и ученье от него принимал; а на Олонце в Приказной Избе он, Бориско, в расспросе и в пытке о них, обельных, сговорил и повиновенье во всем принес.

А обельные Федька и Петрушка и Коземка Федька и Петрушка и Коземка и Андрюшка Исаковы дети Ключаревы и племянник их Ганка, по высылке прапорщика и подьячего на Олонец присланы и порознь распрашиваны. А в рас просе они в том ни в чем, что на них крестьяне в их уезде в расспросе говорили, не винились, и противности в них церкви Божии никакой в расспросе не явилось. И после расспросу, по указу Великого Государя, они, обельные, и крестьянин их Бориско для исправления и свидетельства посыланы Олонецкой соборной церкви протопопу Льву с братьею. А в сказке соборного попа Федула Матвеева написано, что, по свидетельству, противности церкви Божией в них обельных и в крестьянине их Бориске не явилось, и впредь де они обещались во всем быть новоисправному церковному изложению послушными. И после свидетельства взята с них, обельных, поручная запись, что им в церковь Божию ходить и церковного расколу не иметь, и с раскольники не знатца, и в домы к ним не ходить, и к себе их не пущать, и учения их не слушать, и жить им в домах своих. А крестьянину их Бориске учинено наказание – бить кнутом и освобожден на поруках.

И в 1689 году ноября в 11 день били челом Великим Государям а на Олонце в Приказной избе подали изветную челобитную теж обельные Петрушка да Федька Исаковы с братьею, а в челобитной их написано: в 1689 году октября в 25 день приезжали к нам в Челмужской погост из Палеостровскаго монастыря воры и церковные раскольники Емелька Иванов с товарищи, и в церковь Верховных Апостол Петра и Павла вломились, и настоящую икону Петра и Павла окладную, и с крестами, и евангелие напрестольное, и книги, и иную церковную утварь, все без остатку, пограбили, и попа били до полуумертвия, да крестьянина Мишку Аверкиева били ж, и от того они, поп и Мишка, лежат при смерти; и их де дом, и иконы, и платье, и книги и иное все без остатку ж пограбили и свезли с собою в Палеостровский монастырь. А что каково живота пограбили и свезли с собою, и в том де у них впредь челобитье и роспись будет. И чтоб Великие Государи пожаловали и велели ту их челобитную на Олонце в Приказной Избе принять и челобитье их записать.

Челобитная крестьянина Федотки Шахова

Великому Государю Царю и Великому князю Петру Алексеевичу, всея Великия и Малыя и Белыя России Самодержцу, бьет челом и извещает сирота твой, Шунского погоста Тихвина монастыря крестьянин Федотко Шахов. В прошлых годех заселись в том наш Шунской погост Тихвина ж монастыря крестьяне, деревни Оденцовой Демешко да Аврамко Микулины с женами и детьми, да деревни Соловаровой Фарчко Фефилов с женою и детьми, деревни Спабережье Гришка Романов с женою и детьми, да деревни Гладьниевой Сидорко Пименов с женою и детьми, да деревни Скуднаволока Максимко Софронов, да Схижозера Федорко Тимофеев, да Шунского погоста попа Марка Хрисанова невестки и сына ево Мишки жена сошли в раскол и церкви Божии всякую противность чинят, а их, церковных раскольников, от многих людей, посланных от тебя, Великого Государя, укрывают у себя в домех и станы им церковным раскольникам держат, и учат их всякому еретическому церковному расколу того ж Шунского погоста Тихвина ж монастыря крестьяне деревни Новоселовой Корнышко Ларионов, деревни Фоминой Якушко да Михалко да Максимка Ларионовы дети, деревни Кузнецовской Касьянко Афанасьев, деревни На Иваниной горы прозваньем Крохины, и вотчины и имян я, сирота, не упомню, что оне, вышеписанные становщики, церковным раскольникам станы держат по домам своим, и у себя они, становщики Корнышко с товарищи, вышеписанных церковных раскольников Демешку с товарищи, и в домах своих; кто у них, тех вышеписанных раскольников, родитца, крестят и причащают в хлевах на дворах; а кто умрет, и тех они становщики и раскольщики похороняют они у них становщиков поблизку на наволоках, а к Церкви Божии не приходят. Милосердый Великий Государь Царь Великий Князь Петр Алексеевич, всея Великия и Малыя и Белыя России Самодержец! Пожалуй меня, сироту своего: вели, Государь, сие мое сиротское челобитье на Олонце в Приказной Избе принять и записать. Великий Государь! Смилуйся, пожалуй!

А на подлинной челомбитной грамоте на обороте написано: 1700 года генваря в 19 день записать в книгу, и буде кто из тех, на кого извет есть, ныне на Олонце, и их сыскать по сему челомбитью и по изветному ж челомбитью Палеостровского Игумена расспросить; и о том всем к Великому Государю писать, также в Великий Новгород к Пресвященному Митрополиту для ведома отписать, и при тех отписках с изветным челомбитьем и с подлинного дела послать списки.

1700 году генваря в 19 день по извету Тихвинского монастыря крестьянина Шунского погоста Федотка Шахова, того же погоста попа Марка Хрисанфова сын Мишка сыскан и в Приказной Избе перед стольником и воеводою перед Васильем Никитичем Зотовым, против извета Федотка Шахова и Палеостровского Монастыря Игумена распрашиван. А в расспросе он, Мишка, сказал: Тихвина де монастыря крестьян Демешки да Аврамки Микулиных, Марчка Фефилова, Гришки Романова, с женами и с детьми, да Максимка Сафронова, Федотка Тимофеева, он, Мишка, не знает, и в расколе они сошлись или по домам живут, и того де он, Мишка, не ведает, потому что он с отцом своим с попом Марком, родом Лопского Селецкого погоста, а не Шунжана, а пришли де они в тот Шунский погост жить тому минуло больше 10 годов, и в доме де он, Мишка, живет мало, для того что для прокормления отъезжает он вызовом к морю и на веснованье на Торос для звериного и на Муманское для рыбного промыслов. А Сидорко де Пименов ему, Васке тесть, нынешней другой ево жены отец; и сшел де он, Сидорко, с дому своево с детьми, с двумя сыновьями неженатыми, да с дочерью с девкою, и со всеми своими животы, в раскол к ворам и раскольникам, на лесы за Онего-озеро, тому минуло года с три. А жена де ево, Сидоркова, а ево Мишкина теща умерла в доме своем после съезду мужа своево в раскол вскоре, а в расколе де она не была. А отец де духовной у ней при смерти был ли, и святых таин она причастилась ли, и того де он, Мишка, не ведает, потому что он в то время был болен; а жили де они, тесть и теща, от него, Мишки, расстоянии с версту. И ныне де дом его с того времени, как в раскол сшел, впусте. А из расколу де он, Сидорко, в Шунской погост приезжает, и на погосте де в Шунге он, Мишка, тестя своего одново, а иное и с раскольниками видал; только де совету он с ним никакого не имеет, и в доме де у него, Мишки, и у отца ево он не бывал, потому что де они, воры и раскольники, в поповские домы не ходят. А где он, Сидорко, пристань держит, и того де он, Мишка, не ведает. И ныне де он с детьми живет на лесах в расколе; а то де он, Мишка, от людей слышал, что он, Сидорко, до сего году по лету приходил в Шунской погост в деревню Папицы и хотел с товарищи своими с раскольники ж у Дениска Фаддеева деревенский участок насильством посеять. И он де, Дениска, с семьею своею с ружьем от них, воров, отбились, и сеять насильством не дали. А тот де Дениска и с семьею своею добрые люди, а не раскольники, и о том де их воровском приезде они приказному извещали. А жену де ево Мишкину первую Парасковицу Степанову дочь Чреватую, в прошлых годех, тому минуло лет с девять, после последнего Палеостровского от воров и раскольников разорения, подъехав зимою, ночью, из лесов из воровских из раскольних пристанищ воры и раскольники, и взяв ночью ж со двора из бани, свезли за Онего в лесы; а кто именно те раскольники приезжали, и жену ево свезли, и того де он не ведает и не видел; и том де приказному старцу, а имени де ему не упомнит, да слуге Василью Иванову он извещал. И ныне де она живет в расколе на лесах. А по совету ли жены ево те раскольники и ее в раскол взяли или насильно, и того де он, Мишка, не ведает. А он де с ними, ворами, совету не имел, и за женою своею расколу и противности не видал. И после де того недели две спустя, приезжали к дому отца ево ночью, без него, Мишки, такие ж воры и раскольники, незнаемые многие люди с ружьем, а только де отец ево узнал шурина ево, Мишкина, товуянина Захарка Дровнина; и учали для грабежу в дом их ломиться; и отец ево, Мишкин, поп Марк, убежал задними воротами на колокольню и учал в колокол бить всполох; и люди де из деревнь прибежали, и они де, воры, от двора их прочь на озеро отъехали и учали из ружья стрелять. А живота де никакова в то время у них они, воры, не пограбили. И после де того недели с три спустя, при нем, Мишке, приезжали те ж воры и раскольник из лесов ко двору их ночью, многолюдством и с ружьем, и во двор их вломились, и отца ево попа Марка сыскав на сарае в соломе, обухами били и бороду выдрали, и ево, Мишку, связали и пограбили у них иконы, Деисус в трех лицах, да книги псалтирь новоисправленную, да лошадь и платье, и всякий житейский завод, и жены ево Парасковицы приданое; и на поезде отца ево хотели в воду бросить; а говорили ему: «для чего ты, поп, на нас извещаешь и сказки подаваешь!». И ево, Мишку, связана из двора водили до озера и хотели было свесть с собою ж в раскол, и он де, Мишка, с ними не пошел, и сильно де они ево не взяли и связаннаго домой отпустили. И про то де про все ведомо соседям и приказным и окольним жителям. А узнал де он, Мишка, в то время только толвуянина Фомку Семорина, что ныне в Толвуи казнен, да шурина своево прежней жены брата Захарка Дровкина, да толвуянина Левку Духанина; а иных де он никого не узнал. А после того они, воры, к ним на дом николи и по сие время не приезживали, и совету де с ними они не имеют, и стану им не держат, и церковного де расколу и противности никакой церкви Божией он Мишка и жена ево нынешняя и другая Дарьица не имеют, и в церковь де Божию и со всею семьею непрестанно ходят, и просфоры и антидор принимают и требят. А отцы де духовные у него, Мишки, были первое поп Федор Якимов а ныне де в черных священниках живет в Палеостровском монастыре, и другой поп Иов Федоров, и он устарел; а ныне де последний отец ево духовной прежняго отца духовнаго Федора Якимова сын поп Ульян Федоров. А в последние де он, Мишка, был на исповеди у него Ульяна и Святых Таин причащался в Великий Пост. Да и ныне де он, Мишка, ко исповеди ходит и святых таин принимать желает. А которые де воры и раскольники и советники их в том в Шунском погосте есть, и те де всякую противность церкви Божией чинят; а кто имяны, того де он не ведает. А из лесов де те воры и раскольники в Шунской погост по праздникам приезжают, и по деревням ездят, и на ярманке в Шунге на погосте бывают, и ходят с опасеньем с ружьем; а кто с ними не в совете, и тех бьют, и говорить де с ними прямые люди и извещать на них не смеют, боясь от них битья и смертнаго убивства. У кого именны в Шунском погосте те воры стан держат, и кто их укрывает и потакает, и того де он не ведает. А деревень Новосельской и Фоминской и Кузнецовой и Крохиной жители Корнышко Ларионов с товарищи, которых имяны в Федотковой челобитной написаны, стан им, раскольникам, держали и противность всякую чинят ли, и того де он ведает, потому что де он в доме своем бывает малое число. А то де он слыхом от людей и от попов слышал, что де от раскольников житье худо, что де и мертвых оне, воры, погребают в волоках, а к церквам Божиим не привозят, а кто имянем, и того де он подлинно сказать не ведает. А что де у них в Шунском погосте был на приказе Тихвина монастыря старец Иов, и жив у них на приказе у всяких дел и сборов год, и в 1699 году по зиме, после Рождества Христова, из того Шунского погоста, забрав свои келейные животы, съехал в раскол же на лесы один; а слуга, который был с ним в товарищах, Исак Степанов, и тот де от него остался в Шунге; а умысел того старца он ведал ли, и того де он, Мишка, не ведает. Да и прежде того тот старец Иов у них в Шунге на приказе бывал же и не однова. А то де он, Мишка, слышал и ведает, что на лесах от их Шунского погоста за Онегом озером воров и церковных раскольников в воровских своих жилищах мужеска полу и женска есть многое число из Шунского и из Толвуйского погостов и с Повенца, и из иных многих мест и из городов. А живут и ходят в опасении с ружьем; а кто имяны, и того де он, Мишка, не ведает. А только де он, Мишка, ведает и слышел, что де у них, воров, начальники воровскому раскольническому учению: шунской бывший дьячек Данилка Викулов, да повенчанин Дениско Втораго, с сыном Андрюшкою и с племянником. А приходят де они, воры, к ним в Шунгу, которые незнаемые люди и иных мест, с ружьем, а знающие де, которых тутошние жители знают, мало ходят, да и то от знакомых закрываются и отбегают. А где те воры и в каких местах и в крепостях живут, и того де он подлинно сказать не ведает, потому что де он, Мишка, в тамошних местах николи не бывал и дорог не знает; только де он от людей слышел, что у них, воров, есть построен анбар на Онежском берегу, а в котором урочище, и того де он, Мишка, не ведает; а построен де у них тот анбар для привозу всяких припасов, и приезд и выезд у них из лесов к тому анбару. А в прошлых де годех из тех же лесов такие же воры и раскольники, Емелька Втораго, с советники своими, в Шунгу и в Толвую и на Повенец выезжали, и людей многих подговаривали, а иных и неволею к себе имали, и с теми людьми и иных стран со многим многолюдством и с ружьем в Палеостровском монастыре дважды заседали; и острог у них, воров, из монастырского лесу построен был; и из того острогу по служилых людех стреляли, и многих всякого чина людей ранили и насмерть убили, и святые церкви всяким своим воровским ругательством обругали, и забрав всякую монастырскую казну и припасы, не дождав от служилых людей поимки, дважды все сожгли и сами сгорели; Игумена же с братьею, поневоля и муча у себя связанных, с собою ж сожгли; и тот Палеостровский монастырь весь от них, воров, разорен был до конца. А он де, Мишка, в то время с ними, ворами, в думе и в совете не был. А где те воры в то время, как они из Палеостровского монастыря из лесов в погосты и волости выезжали, и людей грабили, и ворам пристань держали, и того де он, Мишка, сказать не ведает, потому что де дело давнее, и в то время он был в малых летах.

Б. Дело о пудожских раскольниках 1693 г., июля 21 – октября 2

Акты исторические, собранные и изданные Археографическою комиссиею. Т. 5. 1676–1700. СПб., 1842. С. 378–394.

Великим государем и великим князем, Иоанну Алексеевичу, Петру Алексеевичу, всеа Великия и Малыя и Белыя России самодержцем, бьют челом и являют богомольцы ваших Великих Государей, Пудожского погоста Николаевские попы Семен Петров да Антип Михеев, в том, что в нынешнем 201 году июля в 21 день пришли силно в наш Пудожский погост церковные раскольники, незнаемые люди и того Пудожского погоста жители, в церковь Божию, и всполох церковные колокола били, и церковь Божию у нас отняли и засели, и нас, богомольцев ваших, били, и домишка наши разграбили и разорили, а по смете тех раскольников есть человек ста два и болши, а с ними, раскольниками, есть чернец и многие дьячки; а мы, богомольцы ваши, от них раскольников чуть живы ушли, и того ж Пудожского погоста земскому старосте Семену Леонтьеву Журавицкому словесно извещали на таких воров и раскольников, и он, староста, нам богомольцем вашим, от таких воров обороны и помощи никакие не учинил, и нам отказал, а он, староста Семен, с ними, раскольниками, вместе в том же расколе. Милосердые Государи, Цари и Великие Князи, Иоанн Алексеевич, Петр Алексеевич, всеа Великия и Малыя и Белыя России самодержцы! Пожалуйте, Государи, нас, богомольцев своих, велите, государи, наше изветное челобитье принять и к Олонце в приказ отослать. Великие Государи, смилуйтеся, пожалуйте!

На оборотной стороне челобитной своеручная подпись: К сей челобитной Пудожского погоста поп Семен Петров руку приложил. К сей челобитной Никольской Пудожского погоста поп Антип Михеев руку приложил.

II. Лета 7201 Августа в 1 день, по указу Великих Государей, Царей и Великих князей, Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича, всеа Великия и Малыя и Белыя России Самодержцев, и по приказу столника и воеводы Леонтия Афанасьевича Стрешнева да дьяка Ивана Иванова, память Олонецкой приказной избы подьячему Ивану Буракову да сотнику стрелецкому Никите Ижорину. Ехати им в Пудожской погост для того: в нынешнем в 201 году августа в [пропущен фрагмент текста в публикации] писал на Олонец к столнику и воеводе к Леонтью Афанасьевичу Стрешневу да к дьяку Ивану Иванову Вытегорского погоста староста Аверка Афанасьев, а в отписке его написано: [далее излагается содержание челобитной, приведенной выше] и чтобы им то попово изветное челобитье принять, и на Олонец в приказную избу отослать; и тое их, попов, изветную челобитную за руками приняв, он, староста, под отпискою, прислал на Олонец, и чтоб о том указ учинить (а в изветной челобитной написано то ж, что написано в отписке у старосты Афанасьева). А по указу Великих Государей и по грамотам, каковы присланы из Новгородского Приказу на Олонец в прошлых и во 195 годех в разных месяцах и числах, велено смотреть накрепко, чтоб церковные раскольники в лесах и в волостях не жили, а где объявятся и их велено сыскивать, и имать, и пристанища их разорять, чтоб та их богомерзкая ересь искоренить, и впредь бы не возрастала; а животы их раскольнические, всякие, по оценке велено продавать и деньги прислать к Москве, в Новгородский Приказ. Да в прошлом же во 197 году Сентября в 11 день прислана Великих Государей грамота, из Новгородского приказу, за приписью дьяка Ивана Волкова, на Олонец, а по той Великих Государей грамоте велено: в Олонецком уезде, в погостах и волостех старостам, и сотским, и всем крестьяном их, Великих Государей, указ сказать, чтоб они, ведая у себя раскольников, не таили, и про их извещали, и имая приводили на Олонец в приказную избу, и пристанища бы им и селитбы заводить не давали, и учинить велено о том во всех погостех и волостех заказ под смертною казнью, и выбрать десятских, и смотреть того непрестанно накрепко, чтоб таких суемудренников и плевелосеятелей и прелестников до конца искоренить; и по тому Великих Государей указу, о всем, на Олонце и в Олонецком уезде заказ учинен, и старостам в судимых наказных памятех писано о том по вся годы, чтоб они того в оплошку отнюдь не ставили. Да по грамоте Великих Государей, какова прислана из Новгородского Приказу, за приписью дьяка Бориса Михайлова, на Олонец, в прошлом 197 году Ноября в 9 день о ворах же и церковных раскольниках, которые в 197 году засели в Палеостровском воровском острожке, велено с Олонца послать по тех церковных раскольников началних добрых людей с ратными людьми, и их, воров и раскольников, уговаривать, чтоб они сдались и принесли бы к Великим Государем вину свою; а буде те воры не сдадутся и учнут запершись сидеть, велено о том промышлять всякими мерами, чтоб тех воров взять или изгоном без кровопролития, а буде так их, воров, взять не можно, и их, воров, велено потесня добывать, как возможно, чтобы конечно их, воров, переимать, а к распространению воровства не допустить, и взять их, воров, взятьем или голодом выморить, без кровопролития, а множиться им, ворам, и убежать не давать. И подьячему и сотнику, с старосты и с понятыми людьми, тех вышеписанных воров и церковных раскольников, чернца и товарищев его, а где проведаете или они, воры, в воровское свое собрание где собралися, или в церкве засели, обступить около, со всяким остерегательством, наскоро, и того смотреть и беречь накрепко, что они, воры, над вами и над стрельцы и над понятыми людми какого дурна не учинили, а обступя их, воров и противников, и старосту Сенку Леонтьева, и советников и послушников их, которые к тому воровскому раскольническому учению причинны, и становщиков поймать, и чинить о поимке над ними промысел, по тамошнему смотря, со всяким радением и остерегательством, неоплошно, и смотреть того накрепко, чтоб никто из них, воров, не ушел; а переимав их, воров и раскольников, всех, и становщиков, и советников, и старосту Сенку, перевязав, взять за ними для береженья в волостех провожатых, сколко человек пригоже, привезть их к роспросу и к розыску и для свидетельства на Олонец, с собою вместе, тотчас, и объявить в приказной избе столнику и воеводе Леонтью Афанасьевичу Стрешневу да дьяку Ивану Иванову, не замешкав; а пристанища их раскольнические, буде где по лесам или в деревнях объявятся, разорить, сжечь без остатку, чтоб впредь их братьи, таким же ворам и раскольникам, нигде станов не было; а буде они, воры, поиманы будут в деревни, и вам бы той деревни, до указу Великих Государей, сжечь не велеть; а буде оне, воры, засели в церкве, и вам бы всяческими мерами промысл чинить церкви жечь не дать; а животы их раскольнические, все без остатку, и всякую рухлядь и припасы, и скот, и хлеб всякой, велеть при понятых переписать все имянно, и тому учнить записку за руками, и до указу Великих Государей отдать беречь тамошним жителем, старостам и крестьяном, добрым людем, а не раскольником, с роспискою, и ту записку и росписку за руками привезть на Олонец, с собою вместе, и подать в приказной избе, не замешкав; а буде тех воров и церковных раскольников за чем вскоре поимать никоторыми делы будет не мочно, и до вашего приходу к ним, раскольникам, они, воры и раскольники, в каких воровских пристанищах, в избах или инде где, запрутся, и вам бы, с понятыми людьми, со всяким опасением, смотря по тамошнему, тех раскольников уговаривать и увещевать всячески, со всяким прилежанием, неоплошно, чтоб они от того своего злого намерения и противности и богомерзской своей ереси престали, и принесли ко Господу покаяние, а к Великим Государем повиновение, и те свои воровские пристанища отперли, и говорить им всячески, которые из них принесут повиновение, и те, по указу Великих Государей, в тех во всех их винах будут прощены, безо всякого наказания, и никакого им разорения ни от кого не будет; и буде они повиновение принесут, и вам бы всех по тому ж с провожатыми привезть для роспросу и свидетельства на Олонец, с собою вместе, в крепостех, и объявить в приказной избе, а дорогою бы едучи над ними смотреть накрепко, чтоб они никуда не убежали и лестию и обманом себе свободы каким обычаем не учинили, а о животах их выше сего написано; а будет они, раскольники, по многому увещеванию, повиновение не принесут и учнут сидеть в запоре упорно, и нам бы о поимке их в подобное время над ними, ворами, всякий промысел чинить, и поимать бы их всех, и того смотреть, чтоб их, воров, поимать изгоном, или обманом, или выморить без кровопролития, а жечься, им, ворам, как такие же воры раскольники наперед сего жглися, отнюдь не давать; а будет так их, воров, взять не мочно, и вам бы их, воров, потесня, добывать, как возможно, чтоб конечно их переимать, а к распространению воровства их не допустить; а буде они, воры, хотя те свои воровские пристанища, или церковь Божию и зажгут, и вам бы с стрельцами и с понятыми людьми те пристанища и церковь Божию заливать водою, и вырубя или выломав двери и окна, тех воров из тех их пристанищ выволочить живых, а жечься им отнюдь не давать; а буде тех воров в сборе будет многолюдство, и о поимке их промыслу над ними учинить и всех живых побрать и пристанища их разорить, для многолюдства и крепостей, никоторыми делы не мочно, и вам бы о том о всем на Олонец к столнику и воеводе Леонтью Афанасьевичу Стрешневу да к дьяку Ивану Иванову писать имянно, наскоро, а вам бы стрельцами и с понятыми людьми, до указу Великих Государей, стоять около того их пристанища денно и нощно, со всяким острегательством, неоплошно, ратным строем, и смотреть и беречь накрепко, чтоб никто из них никуды не ушли, и, по указу Великих Государей, послано будет к вам в помощь с Олонца служилых людей, сколко человек будет надобно; а буде кто из них выбежит, и вам бы тех воров и раскольников имать и присылать со стрельцы и с провожатыми на Олонец, в крепости, вскоре, и о том писать же имянно. А однолично б вам о том о всем порадеть, и тех воров всех переимать живых, и в сыску и в поимке тех воров и раскольников и становщиков и советников их, никоторыми делы, ни для чего, поноровки не чинить, и от того вам и стрельцам и никому посулов и поминков с них ни с кого ничего не имать, и без дела в погостах и волостех не заживаться; а прямым людем, в тамошних местех и дорогою едучи, обид и налог, никому, никакими вымыслы, и от взятья понятых людей и ни для чего не чинить, и над стрельцами и над понятыми людьми смотреть накрепко, чтоб от них прямым жителем ни к кому приметок и обиды не было, чтоб о том на вас и на стрельцов челобитья Великим Государем не было; а для прокормленья стрельцов, дорогою едучи, велеть вам имать по двенадцати хлебов на день, и роздать им при себе, а лишнего ничего имать не велеть. А буде вы против сего вышеописанного Великих Государей указу чего не исполните, или учнете что чинить противно, или от кого на вас и на стрельцов в обидах жилецких людей будет Великим Государем челобитье; и по указу Великих Государей, за то быть вам и стрельцом в жестоком наказанье, без всякие пощады, и взятое, что с кого взято, будет доправлено на вас втрое. А для всякого промыслу и поимки тех воров, взять вам в понятые, с ружьем, понятых добрых людей, а не раскольников, у старост с Вытегорского погоста 50 человек, с Андомского погоста 100 человек, в Нигижемской волости 20 человек. К сей наказной памяти столник и воевода Леонтей Афанасьевич Стрешнев печать свою приложил.

III. Великим Государем Царем и Великим Князем, Иоанну Алексеевичу, Петру Алексеевичу, всеа Великия и Малыя и Белыя России самодержцем, холопи ваши, Левка Стрешнев, Ивашко Иванов, челом бьют. В прошлом, государи, 201 году Августа в 1 день писал к нам холопем вашим, на Олонец, Вытегорского погоста староста Аверчка Афанасьев, а в отписке его написано: в прошлом де в 201 году июля в 26 день были челом вам, Великим Государем Царем и Великим Князем, Иоанну Алексеевичу, Петру Алексеевичу, всеа Великия и Малыя и Белыя России самодержцем, Пудожского погоста Николаевские попы Семен Петров да Антип Михеев, а ему старосте в Вытегорском погосте подали они изветную челобитную, за руками, а в челобитной их написано: в прошлом де в 201 году июля в 21 день пришли в их Пудожский погост церковные раскольники, незнаемые люди и того Пудожского погоста жители, в церковь Божию силно, и в церковные колокола по вестовому били, и в церковь Божию силно засели, и их, попов, били и домы их розграбили и разорили; а по смете де тех раскольников больше дву сот человек, а с ними де раскольники чернец и многие дьячки; а они де, попы, от них раскольников чуть живы ушли, и о том де они того ж Пудожского погоста старосте Сенке Леонтьеву словесно извещали, и он де староста им, попом, от таких воров обороны и помочи ничего не учинил, отказал, потому что де он, староста, с теми раскольниками в том же расколе вместе; и чтоб ту их челобитную ему, старосте, под отпискою послать на Олонец; и тое, Государи, челобитную он, староста, к нам, холопем вашим, на Олонец под отпискою прислал; а в тое, Государи, челобитной, написано тож, что выше сего из отписки старосты Аверчки написано. А по вашему, Великих Государей, указу и по грамотам, каковы присланы из Новгородского приказу на Олонец в прошлых и во 195 годех в разных месяцех и числех, велено смотреть накрепко, чтоб церковные раскольники в лесах и волостях не жили, а где объявятся, и их велено сыскивать и имать и пристанища их разорять, чтоб та их богомерзская ересь искоренить и впредь бы не возрастала; а животы их раскольнические всякие по оценке велено велено продавать и денги присылать к вам, Великим Государем, к Москве, в Новгородский Приказ. Да в прошлом же, Государи, в 197 году Сентября в 11 день прислана Ваша ж, Великих Государей, грамота из Новгородского ж Приказу, за приписью дьяка Ивана Волкова, на Олонец, велено, Государи, в Олонецком уезде, в погостех и волостех, старостам и сотским и всем крестьяном ваш, Великих Государей, указ сказать, чтоб они, ведая у себя раскольников, не таили и про них извещали, и имая приводили на Олонец в приказную избу, а пристанища им и селитьбы заводить не давали; и учинить велено о том во всех погостех и волостех заказ под смертной казнью, и смотрить того непрестанно накрепко, чтоб таких суемудренников и плевелосеятелей и прелестников до конца искоренить. Да по вашему ж, Великих Государей, указу и по грамоте, какова прислана из Новгородского Приказу, за приписью дьяка Бориса Михайлова, на Олонец, в прошлом во 197 году Ноября во 9 день, о ворах же и церковных раскольниках, которые засели в Палеостровском воровском острожке, велено, Государи, с Олонца посылать по тех церковных раскольников начальних добрых людей с ратными людьми, и их, воров и раскольников, уговаривать, чтоб они сдались и принесли бы к вам, Великим Государем, вину свою; а буде те воры не сдадутся и учнут запершися сидеть, и велено о том, промышлять всякими мерами, чтоб тех воров взять обманом или изгоном без кровопролитья, а буде так их, воров, взять невозможно, и их велено потесня добывать, как возможно, чтоб конечно их, воров, переимать, а к распространению воровства их не допустить, и взять их, воров, взятьем или голодом выморить, без кровопролития, а и жечься, им, ворам, и убежать не давать. И по Вашим, Великих Государей, указом, против вышеписанной отписки старосты Аверчки и по изветной челобитной Пудожского погоста попов, послали мы, холопи ваши, в тот Пудожской погост сотника стрелецкого Микиту Ижорина да подьячего Ивана Бурлакова, со стрельцами и с ружьем и с боевыми припасы, велели им с понятыми людьми тех вышеписанных воров и церковных раскольников, чернца и товарыщев его, где проведают, или они, воры, в воровское свое собрание где собралися, или в церкви засели, обступить около со всяким острегательством наскоро, а обступя их, воров и противников, и старосту Сенку Леонтьева, и советников и послушников их, которые к тому воровскому раскольническому учению причинны, и становщиков поимать, и чинить о поимке над ними промысел во всем, как в ваших Великих Государей указех написано; а переимав их, воров и раскольников, всех, и становщиков и советников и старосту Сенку, с волостными провожатыми, привезть к расспросу и к розыску и для свидетельства на Олонец, с собою вместе, в крепосте, и объявить в приказной избе тотчас, а пристанища их раскольнические, буде где по лесом или по деревням объявятся, разорить, сжечь, чтоб впредь таким ворам и раскольником пристанища не было, а животы их раскольнические все без остатку, и всякую рухлядь и припасы, и скот и хлеб, велели мы, холопи ваши, при понятых людех, переписать все имянно, и тому учинить записку за руками и до вашего Великих Государей указу отдать беречь тамошним жителем, старостам и крестьяном, добрым людем, а не раскольником, с роспискою; а буде, Государи, тех воров раскольников за чем вскоре поимать не мочно, или в каких воровских пристанищах где запрутся, и мы, холопи ваши, велели тех раскольников уговаривать и увещевать со всяким прилежанием, неоплошно, чтоб они от того своего злого намерения и противности и богомерзской своей ереси престали и принесли бы ко Господу Богу покаяние, а к вам, Великим Государем, повиновение, и те свои пристанища отперли; и буде они повиновение принесут, и их всех потому ж велели мы, холопи ваши, для роспросу и свидетельства, привезть на Олонец с собою ж вместе; а буде они, раскольники, по многому увещеванию повиновения не принесут и учнут сидеть в запоре упорно, и мы, холопи ваши, велели им, сотнику и подьячему, о поимке их в подобное время над ними, ворами, всякий промысл чинить, и поимать их всех изгоном или обманом или выморить без кровопролития, а сжечься им, ворам, отнюдь не давать; а будет так их, воров, взять на мочно, и потесня их добывать, как возможно, чтоб конечно их всех переимать, а к распространению воровства их не допустить; а буде они, воры, зажгутся, и мы, холопи ваши, велели пристанища их заливать водою, и вырубя или выломав двери и окна, тех воров из тех их пристанищ выволочить живых; и о многих статьях, как им над теми ворами промысел чинить, по вашим, Великих Государей, указом, в наказной памяти им, сотнику и подьячему, написано, со всяким подкрепленьем, имянно. И в прошлом же, Государи, в 201 году Августа в 1 день, объявился на Олонце, в приказной избе, того Пудожского погоста ваш, Великих Государей, крестьянин Федка Алексеев, и подал нам, холопем вашим, мирскую челобитную, за руками старосты Сенки Леонтьева и мирских людей, по имяном 212 человек, того же Пудожского погоста на попов на Семена Петрова да на Онтипа Михеева, а в той челобитной написано, что они, попы, к ним, мирским людем, к болящим, для исповеди и причастия не приходят и не исповедывают и не причащают, и многие де болящие и родилницы без покаяния и без причащения помирают; а которых умерших тела они, мирские люди, к церкви привозили, и они де, попы, с тех умерших имали от погребения по два и по три и по пяти рублев, а с иных де просили и по пятнадцати рублев, а дать им было нечего, и те умерших тела лежат без погребения; а что молитву давали родилницам, и свадьбы венчали, и младенцов крестили, и которые младенцы умирали, и они, попы, имали от молитвы, и от венчания, и от крещения, и от погребания, все перед прежним вчетверо; а как они, мирские люди, приходили их, попов, звать к родилницам молитвы давать, и они де, попы, их, мирских людей, не слушали, и, забыв страх Божий, пили и бражничали, и многие родилницы умирали без молитвы и без покаяния; а ругу де они, попы, с них, мирских людей, емлют накладную перед прежним втрое, да как де поп Семен Петров тягался с пономарем с Ивашкой Матфеевым, и взял с мирских людей угрозами денег десять рублев; а собрания де раскольнического и запору никакого у них, мирских людей, в Пудожском погосте нет; и чтоб вы, Великие Государи, пожаловали их, мирских людей, велели про то их, попов, насилство и угрозы и про их дела розыскать, чтоб им, мирским людем, от их налог и напрасных составных дел в конец не разориться и деревенских участков не отбыть. И мы, холопи ваши, велели того посыльщика, которой тое мирскую заручную челобитную нам, холопем вашим, в приказной избе подал, Федку, для подлинного ведома, роспросить, а в расспросе он, Федка, сказал: в прошлом де 201 году июля в 21 день, в их Пудожском погосте, в церковь Божию и в деревни воры и церковные раскольники, незнаемые люди, и чернец, и с ним никакие дьячки, и того Пудожского погоста жители, воровски для церковного расколу не приходили, и в церковные колокола по вестовому не били, и церкви Божии не отняли и не засели, и попов Семена и Антипы не бивали и домов их не грабили и не разоряли, и воров де и церковных раскольников у них в Пудожском погосте нет, и не бывало, и про них, воров, он, Федка, не ведает; а в прошлом де в 201 году, по лету, Божиим изволением, в их Пудожском погосте учал скот пасть и люди умирать скорою смертью, и для де исповеди людей и для причащения Христовых Таин, попов Семена и Антипа Пудожского погоста жители в домы призывали, и они де, попы, для исповеди и причащения Христовых Таин к тем людям не приходили и не исповедовали и не причащали, а иных в землю не погребали, и таких де умерших тела есть не отпеты, а кто имянны, и того де он сказать не упомнит, а прошали де они, попы, за исповедь, и за причащение, и за отпевание и за погребение, с таких людей с человека по пятнадцати рублев и менши, а с иных людей имали за отпевание с человека по пяти и по три и по два рубли; а умершего де крестьянина Матюшки Козмина у братьи его просили они, попы, за отпевание 15 рублев, и он де, Матюшка, не отпет, да за отпевание же де они, попы, взяли умершего Якимка Яковлева у братьи у Терешки да у Гришки Яковлевых пять рублев [в рукописи пропуск] у детей за отпевание его, Аврамка, взяли три рубля, тогда же и к родилницам они, попы, для молитвы и крещения младенцов не ходили, да того же де Пудожского погоста крестьянина Андрюшки Микифорова жена с младенцем, без молитвы и без крещения, их поповским нерадением померли; а старосте де Сенке Леонтьеву они, попы, на воров и на церковных раскольников не извещали и никаких челобитных не подавывали, и от него де, старосты, никакой понаровки церковным раскольникам не бывало, а толко де в прошлом в 201 году, назад тому минуло недели с две, староста Сенка с мирскими людми от церкви их, попов, для тех их воровских налог, отказали, а воров де и церковных раскольников и никакого воровского собрания в их Пудожском погосте нигде нет и не бывало, и старосте де Аверчке они, попы, о церковном расколе изветную челобитную подали на них напрасно. Да августа ж, Государи, во 2 день ведомо нам, холопем вашим, учинилось: как он, Федка, шел из Пудожского погоста с мирскою челобитною на Олонец, и с ним, Федкою, был товарыщ пудожанин другой человек, а где он делся, про то неведомо; и для подлинного, Государи, ведома и розыску он, Федка, о товарыще его роспрашиван, а в роспросе сказал: впрям де с ним товарыщ из Пудожского погоста деревни Челнижи Никифорко Семенов на Олонец пришел, а сказывал ему, что де будто он пришел сына своего Евдокимка искать, а в приказной избе он не объявился для того, что остался от него на дороге с стрельцом говорить, а о чем, и про то де он не ведает, а он де, Федка, с вышеписанною мирскою челобитной поспешил придти в приказную избу, а где тот его товарыщ, и про то де он не ведает; а что де на мирской челобитной рука приложена, вместо мирских людей, имянем Васки Емельянова, и такого де имянем дьячка в Пудожском погосте никого нет, а был де тот дьячек пришлой человек, а отколе он родом, про то де он не ведает, а в его де, Федкино, место, по его велению, к той челобитной руку приложил он же Васка, а пришел де тот дьячек к ним в Пудожской погост тому будет от сего числа назад другая неделя, а откуда пришел и кто у него товарищи были, и у кого он на подворье приставал, и про то де он не ведает, а как де он, Федка, из Пудожского погоста с мирскою челобитною пошел на Олонец, и тот де дьячек Васка остался в Пудожском погосте, с старостою с Сенкою Леонтьевым и с мирскими людми вместе, а для чего он, Васка, в челобитье челобитчиком писался с ними, пудожанами, вместе, и про то де он не ведает; а церковного расколу он, Федка, за собою не сказал, и про раскольников ни про кого не ведает; а челобитную де мирскую писал Пудожского погоста дьячек Ивашко Игнатьев; а что де в той челобитной написаны в челобитчиках все прихожане, опричь Юшка Пантелеева с товарищи и с советники его, и то для того, что де он Юшко с товарищи с ними с старостою с Сенкою и с мирскими людми о том деле в совет не пошли; а в прошлом де в 201 году июля в 21 день собрались они, прихожане, все, с женами и детми, в Пудожском погосте, в церкви Божии, и молились Господу Богу, по обещанию своему, для морового поветрия, три дни, неисходно, молебны и часы пели и святою водою образы в церкви кропили, а попы де Семен и Антип с ними в церкви не были, потому что де они их, попов, отказали, и они де, попы, в то время на кабаке пили и бражничали, а молебны де и часы пели у них в двух церквах, дьякон Михайло Афанасьев да дьячки, Микитка Иванов, Оська Алексеев сын Кропос, Ивашко Григорьев, а опричь де тех дьячков в церквах сторонних людей в то время никого не было. Да в прошлом же, Государи, в 201 году августа в 8 день писал к нам, холопем вашим, на Олонец, Вытегорского погоста староста Аверчка ж Афанасьев: что де после того, как он под отпискою своею прислал на Олонец изветную челобитную Пудожского погоста попов Семена да Антипа, посылал он, Аверчка, с Вытегорского погоста в тот Пудожский погост для проведыванья раскольников, волостного человека Максимка Материкова, и он, Максимко, пришед, подал ему, Аверчке, о вышеписанных раскольниках сказку за рукою, и тое, Государи, сказку прислал он, Аверчка, под отпискою нам, холопем вашим, в Олонец; а в сказке, Государи, его, Максимкове, написано: в прошлом де 201 году июля в 30 числе был он, Максимко, в Пудожском погосте, и церковные де раскольники есть, чернец и два мужика, и тот де чернец заутреню и литургию в церкве Божии служит, и церковь де Божию он, старец, пересвятил июля в 21 числе, и святые иконы обмывали, и людей много перекрестили вновь, и перед церковью де Божиею на площадь у Спасителева образа друг друга они к вере приводили на том, что им всем стоять заодно; а в собрании де их, раскольников, много, а сколько числом, того де он, Максимко, не ведает; а слышно де ему, Максимку, что от их, раскольников, шли на Олонец челобитчики, два человека, Федка Алексеев и Оска Володимеров, что будто за ними, мирскими людми, в Пудожском погосте расколу никакого нет. И того же, Государи, числа послали мы, холопи ваши, к сотнику и подьячему память, а велели им проведывать допряма и писать о том на Олонец тотчас, впрям ли в том Пудожском погосте такие воры и раскольники есть, и многолюдно ли их, воров, и какие крепости у них учинены, и ружье и порох у них есть ли, и впрямь ли они, воры, церкви Божии поругание чинят? И сверх того проведав о всем подлинно писать на Олонец, а над ними, ворами, промысл чинить, как им в прежней наказной памяти написано, со всяким радением, неоплошно. А вышеписанного челобитчика Федку Алексеева, против отписки старосты Аверчки Афанасьева и против сказки Максимка Материкова, сверх прежнего мы, холопи ваши, роспрашивали; и в роспросе он сказал: в прошлом де в 201 году Пудожского погоста староста Сенка Леонтьев и мирские люди, заслыша, что того их Пудожского погоста попы, Семен Петров да Онтип Михеев, пошли на Олонец, на них, старосту Сенку, и на мирских людей, с изветным челобитьем о церковном расколе, и они де, староста с мирскими людми, написав челобитную на оправдание себе, чтоб им от того дела отбыть, и с тою де челобитною послали его, Федку, да с ним в товарищи того же погоста Оску Володимерова на Олонец, и тот де товарищ его шел с ним, Федкою, и с дороги назад воротился, а для чего, и про то де он не ведает, а он де, Федка, пошел на Олонец с Никифорком Семеновым, и тое челобитную он, Федка, в приказной избе подал; а как де все они, мирские люди, в церквах Богу молились, и то де у него сказано в росписе преж сего; а чернеца де никакого и сторонних пришлых людей и дьячков, опричь их, Пудожан, никого не было; а есть де пришлой чернец Тимофей, и живет в Рогозерской пустыни, да с ним живут два чернеца, один родом Пудожского погоста из Сумы, прозваньем Розунов, а имяни его он, Федка, не знает, а другой пришлой имянем Иосиф, да дьячки Водлозерского погоста Ивашко Балуев пасынок да Васька Емельянов, которой к мирской челобитной, которую он, Федка, в приказной избе подал, руку приложил, а родом де тот Васка сказывался от моря Сумлянин, да Москвитин Илюшка Федоров; и те де чернцы, Тимофей да с ним другой, прозваньем Розунов, да дьячек Ивашко, с крестьяны, в Пудожской погост к ворам и к церковным раскольником, Юрьева монастыря к крестьяном, деревни Колова к Филке да к Ивашку Гавриловым, да к Васке Козмину с братом [далее идет перечень десятков имен местных крестьян], и с товарищы и с соседы, в домы к ним приходили, и молебны те чернецы у них в домех пели, и младенцов крестили, и которые люди в возрасте, и тех людей они причащали и исповедовали, а к Вашим де Великих Государей, крестьяном ни к кому в Пудожском погосте те чернецы в домы не ходили и пристани им нигде нет, и церковного де расколу у ваших, Великих Государей, крестьян ни за кем нет, и церкви они вновь не пересвятили, и никого они, чернцы, у них вновь не перекрещивали; а дьячек де Васка Емельянов с товарыщем своим, с Илюшкою Федоровым, у церковных раскольников, деревни Колова, у Филки и у Ивашки Гавриловых с соседи и с товарищи, в часовне Николая Чудотворца, в прошлом в 201 году, в Петров пост и после Петрова дня, вечерню и заутреню и часы по вся дни из найма служили, и воровскому прелестному богомерзкому учению их, Филку и Ивашка с соседи и с товарищи, непрестанно учили; а в Рогозерской де пустыни воры и церковные раскольники, Юрьева ж монастыря крестьяне, деревни Колова Ивашко Гаврилов, да брат его двоюродной Якушко, да Ивашко Ульянов, да Егорка Васильев, да деревни Ножева Филка Тарасьев, Ивашко Селиванов Темневых с товарыщи, да деревни Вянгозера Титка Матфеева пасынок Федосейко, да деревни Мечева Сенка Яковлев, строят воровское раскольническое пристанище, а есть ли в том воровском пристанище какое воровское собрание, и того де он, Федка, не ведает. А как, Государи, тот Федка с челобитною на Олонец пришел, и в то, Государи, время он о том расколе все утаил и в роспросе ни про что не сказал. Да в прошлом же, Государи, в 201 году Августа в 17 день писали к нам, холопем вашим, на Олонец, сотник и подьячей, а в отписке, Государи, их написано: Августа в 10 день, дорогою едучи из Андомского погоста в Пудожский погост, объявился незнаемой человек, а имя себе сказал Кирилка Прокопьев Девятинской волости житель, и того Кирилку они роспрашивали, а по роспросу он, Кирилка, церковной раскольник, и его, Кирилку, и роспросные его речи прислали они к нам, холопем вашим, на Олонец; а в роспросных, Государи, его Кирилкиных речах написано: в прошлом де в 201 году, а в котором числе того он, Кирилка, сказать не упомнит, вышел де он, Кирилка, из дому своего тому минуло шесть недель, и ходил в Пудожской погост искать матери своей, потому что де мати его вышла из дому своего с вотчимом его с Васкою Андреевым тому минуло десять лет, и жил де он на Сумы у Тимошки Розуноги четыре недели, и приходил де к нему трижды из Рогозерской пустыни служка Андрюшка Остафьев, и учал он Кирилку призывать к себе в пустыню, и он де, Кирилка, в тое пустыню сыскивать вотчима своево ходил; и в той де пустыни построена у них изба о пяти житьях, а в той де избе Каргополцев мужеска полу болши ста человек, да и иных городов и Пудожского погоста и из волостей мужеска полу и женска близ тысячи человек, а ружья у них болши ста пищалей, а пороху при нем было четверика с два, а собрались де они для церковного расколу и говорят между собою: как де будет к нам посылка, и они де хотели противность чинить: а хлеб де им, раскольникам, приносят Пудожского погоста околних деревень жители; а был де он, Кирилка, в том пристанище с неделю, и отказали его, а говорили они, что де он им не надобен; а учитель де у них чернец, и тот де чернец его, Кирилку, крестил вновь, силно, и иных людей потому ж крестил вновь; а говорит де он, чернец, всем людем, что де ныне вера худая, и четвероконечный крест называет крыжем, и выезжая де из тое пустынки он, чернец, людей к себе подговаривает и всячески прельщает, и в Пудожском погосте церковь вновь пересвятил, и слышел де он, Кирилка, что он, чернец, из церкви антиминс вынес и церкви Божии обругал, и в церкви собирались многолюдством и к ноче запираются; а он де, Кирилка, ныне крестится двоеперстным сложением, а учил его тому тот же чернец по неволе; а вотчим де его и мати остались в Сумской волости у вышеписанного Тимошки, и у чернеца они исповедовались и причащались; а что прислана на Олонец из Пудожского погоста от мирских людей челобитная, и тех де людей он, чернец, вновь крестил же, и послали оне тое челобитную с его чернцова с совету, для того чтоб по них присылки не было. А на Олонце, Государи, в приказной избе, перед нами, холопи вашими, он, Кирилка, сверх прежних роспросных речей в роспросе прибавил: что де Пудожского погоста за старостою за Сенкою Леонтьевым церковной раскол есть, и тому воровоскому учителю чернцу Тимошке он, Сенка, исповедовался и причащался, и тот де чернец в Пудожском погосте с товарыщи своими церковь Николая Чудотворца пересвятя вновь, и антиминс с престола сняв, в реку Водлу бросил; и после де того Пудожского погоста ваши Великих Государей и Юрьева монастыря крестьяне, все жители, меж себя крест целовали на том: как к ним в Пудожский погост с Олонца присылка будет, и им в том воровском намерении стоять, и с посылщиками противиться заодно, и друг друга ни в чем не подать; а живут де они, Пудожана, все в опасении, и караулы у них есть многие; а за ним де, Кирилкою, ныне церковного расколу нет, во всем де он послушен, а у исповеди де он у отца духовного у попа Афанасья Артемьева, в прошлом в 200 году в Великий пост был и Святых Таин причащался. Да августа ж в 17 день писали к нам, холопем вашим, на Олонец сотник же и подьячей, а в отписке, Государи, их написано: приехав де они с стрельцами и с понятыми людьми в Пудожский погост, проведали, что воры и церковные раскольники заперлись в деревне Строкиной в четырех избах; и он де сотник и подьячей, с стрельцами и с понятыми людми, их, воров, уговаривали, чтоб они от такой своей богомерзкой ереси престали и принесли бы покаяние и повиновение, и они де, воры, повиновения не принесли и говорили всякие богомерзкие слова, и на церковь Божию и на четвероконечный крест велику хулу износили; и они де, обступя около тех дворов, хотели их поймать живых, и те де воры по их учали стрелять и великую противность чинить и они де со стрельцами и с понятыми людьми прибежав к стенам, учали стен просекать, чтоб их, воров, взять живых, и они де, воры, в то время зажглись вскоре и сгорели все без остатку, потому что де изготовлены были у них к тому пожегу всякие припасы, порох и солома и сено сухое; и говорили они, воры, что де было их в воровском пристанище восм сот человек, а в начале де у них были воры чернец назывался Оскою, да Сумского острожку дьячек Васка Емельянов, да Пудожского погоста староста Сенка Леонтьев; да им же, сотнику и подьячему, тогож Пудожского погоста дьякон Михей Афанасьев, да церковной староста Евтюшка Семенов, да пономарь Мишка Федоров, и крестьяне Афонка Соломатин с товарыщи, дали о том деле сказку за руками, и тое сказку они под отпискою своею прислали на Олонец; да оне ж, Государи, сотник и подьячей, поимав на дороге от того пристанища за 2 версты Пудожского погоста жонку Феклицу Данилову дочь, и тое женку и роспросные ее речи прислали на Олонец же; да им же, сотнику и подьячему и мирским людем, объявил того ж погоста Андрюшка Яковлев церковные ключи, и они де, сотник и подьячей, с дьяконом в церковь ходили, и в олтаре де Евангелие напрестольное с евангелисты взято, в положено в то место другое евангелие без евангелистов, и иные книги и иконы взяты ж, а антиминса де осмотрить было некому, потому что попов не было, да Андрюшка же де сказал, что де есть у него церковная денежная казна, а те де денги и ключи оставили к нему церковные раскольники, и того Андрюшку они, сотник и подьячей, на Олонец прислали. Да в сказках, Государи, того Пудожского погоста дьякона Михея Афанасьева с товарищи, каковы прислали под отпискою на Олонец, сотник и подьячей, написано: в прошлом де в 201 году июля в 21 день, в их Пудожский погост пришед многие незнаемые люди, с ружьем, и в церквах Божиих Живоначальныя Троицы и Николая Чудотворца засели, а назывался де из них один человек Васка Омельянов, а советники де его и товарищи называли его, Васку, учителем, и зашед в колокольню в колокола били, и собралось де к ним людей много, и собрався в церковь вломились, и по нутру вверх на главы ставали, и кресты, которые на церквах на главах, и в церковах святые иконы водою обмывали, и июля де в 23 день, взяв кресты запрестолние и иконы, около тех церквей ходили; и августа де в 1 день они ж, воры, в те ж церкви приходили, и взяв теж иконы и кресты на воду ходили, и своим воровским умыслом воду святили, и советников своих и прелестников в воде купали; и августа по 12 число в те церкви, строем, с ружьем, приходили, и заутрени и вечерни пели, и с престола Евангелие с евангелисты и иные церковные книги вынесли; и после де того, вышед из церквей они, воры, в деревню Строкинскую, у Степашка Федорова с соседи в четыре избы заперлися. А Андрюшка Яковлев, которого прислали сотник и подьячей для церковных ключей и денежной казны, в роспросе перед нами, холопи вашими, сказал: в прошлом де в 201 году, как собралися воры и церковные раскольники, староста Сенка Леонтьев да Степашко Федоров с советники своими, в воровское пристанище в деревню Строкину, и того же де дня, в котором они сгорели, напред того своего сгоренья за малое время, пришед они, раскольники, покинули к нему, Андрюшке, в избу церковные три ключа, а денег тринадцать рублев; а как они, раскольники, те ключи и деньги к нему в избу прикинули, и его де, Андрюшки, и жены его в доме своем не было, были на работе, а толко де в то время была в доме его в избе дочь его Андрюшкина девка Иришка, и она де то видела, и того ж де дня они, воры и раскольники, сгорели, а в думе де и в совете он с ними не был и церковного расколу за ним нет; и после де их сгоренья, на четвертой день, он, Андрюшка, те церковные ключи и денги отдал того ж Пудожского погоста старосте Микитке Иванову да мирским людем Ивашку Шалы с товарыщи, без росписки. А женка Феклица Денилова дочь в роспросе показала: церковного де расколу за нею нет и во всем церкви Божии повинуется, а веку ей от рожденья шестьдесят лет, а отца де духовного у ней нет, и в Пудожском погосте на исповеди у отца духовного не бывала, а была де она, Феклица, у отца духовного в прошлых в давнех годех, в Нигижемской волости, у попа Афанасья, а чей он сын, того сказать она сказать не упомнит; а как де в прошлом в 201 году церковные раскольники в их Пудожском погосте в деревне Строкине собрались и она де, Феклица, с ними, раскольниками, в думе и в совете не была, а толко они приходила к их воровскому раскольническому пристанищу просить милостыни, а как она от того их воровского пристанища отшед прочь пошла к себе в дом, и сотник де и подьячей ее, Феклицу, поимали и на Олонец прислали.

Да в прошлом же, Государи, в 201 году Августа в 28 день, сотник стрелецкой Микита и подьячей Иван со стрельцами, приехав на Олонец, подали нам, холопем вашим, о том деле доезд за руками, и о приезде в Пудожской погост и о запоре воров и раскольников в четырех избах, и о увещевании их, и что они, воры, повиновения не принесли, а говорили всякие богомерзские слова и на церковь Божию и на четвероконечный крест износили великую хулу, и что они, сотник и подьячей, о поимке их, воров, промысл чинили, и что те воры сами себе сожгли все без остатку, и в том доезде о всем написано тож, что из их отписки написано выше сего; а было тех воров и раскольников в тех пристанищах, по их воровским речам, восм сот человек. Да в их же, Государи, в сотниковом и подьяческом доезде написано: что де поимали они на дороге Кирилку Прокопьева, которой прислан на Олонец, и сказал он в роспросе, будто в Рогозерской пустыни воры и церковные раскольники построили избу о пяти житьях и живут они с ружьем, а в собраньи де их близ тысячи человек, и они де, сотник и подьячей, для проведыванья в тое Рогозерскую пустыню посылали дву человек, и они де пришед им сказали, что де в тое пустыни воров и церковных раскольников никого нет, а строенья де нового объявилось два сруба избных, а чье то строенье, про то де они не ведают, потому что де в той пустыни старцов и никого они не видали, все было впусте, и тех срубов, без указу они разорить не смели; а которые де воры в деревне Строкинской сгорели и что в той деревне каких животов от огня отняли, и тому де они учинили записку за руками, и по той записке тот живот отдан, до вашего, Великих Государей, указу, беречь тамошним жителем, с роспискою; а кто имяны в том пристанище сгорели и что от них животов в домах их осталось, и того де они не ведают, потому что того погоста староста Сенка Леонтьев в том воровском пристанище сгорел, а мирские люди от них, раскольников, бегали, и о том де о всем они, мирские люди, дали им, сотнику и подьячему, сказки за руками.

А в сказках, Государи, того погоста старосты Васки Игрокова и мирских людей написано: в прошлом де в 201 году, до приезду сотника подьячего, пришед в их Пудожский погост воры незнаемые люди, и церковь Божию по своему воровскому намерению обругали, и после того заперлися многолюдством в деревне Строкиной, в четырех избах, и противность всякую чинили и стреляли, и упрямством своим сгорели, и староста Сенка Леонтьев с ними ж сгорел; а как они, воры, в Пудожском погосте по деревням строем со всяким ружьем ходили, и они де, мирские люди и попы, от них, воров, по иным волостем и на леса розбежалися, и для де того им неведомо, кто имянны с старостою с Сенкою крестьяне сгорели и что от них каких животов осталось, да и потому что де многие ваши, Великих Государей, крестьяне живут с монастырскими Юрьева монастыря вместе, и поля и деревни пашут заодно, а иные живут в далном расстоянии, и старосты де у них нет, а как старосту выберут, и с ним де старостою во всем погосте розыщут, кто имяны сгорели и что от них каких животов осталось и сколко дворов пустых объявится, и о том де они писать будут на Олонец, вскоре. Да в нынешнем, Государи, в 202 году сентября в 10 день писал к нам, холопем вашим, на Олонец, того ж Пудожского погоста нововыборной староста Микитка Иванов; а в отписке, Государи, его написано: в нынешнем де в 202 году сентября в 1 день поимал он воров и церковных раскольников и становщиков, Федосейка да Сенку Яковлевых, а они де, Федосейко и Сенка, воры и церковные раскольники, потому: как вор и церковной раскольник Васка Заец перекрещивал людей в ердане мужеска полу и женска, лет в пять и в десять и двадцать лет, и он, Сенка, был в восприемниках, и одного де дни он, Сенка, принимал таких крестников до семидесяти семи, про прежние де воровские раскольнические пристанища они, Федосейко и Сенка, про все знают и ведают, и где тот вор Васка становал и как воду святил и молебны пел, и они де про то про все ведают. И против той, Государи, отписки тех раскольников Федосейка и Сенку, мы, холопи ваши, порознь роспрашивали. А в рос просе Федосейко сказал: житель де он того Пудожского погоста, Юрьева монастыря бобыль деревни на Новземе, а церковного де расколу за ним нет, крестится де он троеперстным сложением, и в церковь Божию приходит, и с раскольники он не знается, и что вор Васка чинил, и про воровские их пристанища он не ведает; а отец де у него духовной на Москве в приходе церкви Николая Чудотворца Заецкого, живет на Берсеневки у Каменного мосту, а как он у того попа на исповеди был и тому де назад минуло два годы, а имяни тому отцу духовному сказать он не упомнит, а наперед того он, Федосейко, на исповеди был в том же Пудожском погосте у попа Ждана Прокопьева в малых летех, и до сего де году он, Федосейко, святых Христовых Таин не причащался и от рождения своего; а ворам де и церковным раскольникам Васке Зайцу с товарищи пристани не держал, и про брата де своего про Сенку, был ли он в восприемниках или нет, он, Федосейко, не ведает; а как де приезжали в их Пудожский погост сотник и подьячей для поимки рскольников, и он, Федосейко, в то время жил в доме своем, а брат его, Сенка, из дому своего, боясь их, бежал в лес. А Сенка Яковлев в роспросе сказал: что де он бобыль Юрьева ж монастыря, живет в деревне на Новземе ж, а крестится де он, Сенка, троепестным сложением, и в церковь Божию приходит, и расколу за собою не имеет; а отец де ему духовной того ж Пудожского погоста поп Михей Степанов, а на исповеди де он, Сенка, у него был и святых Таин причащался тому минуло лет пять; а ворам де и церковным раскольникам Васке Зайцу с товарыщи пристани он не держал, и инде нигде пристанищ их не знает; а как де он, Васка Заец, крестил мужеска и женска лет в пять и в десять и в двадцать, и он де, Сенка, принял из ердана только трех младенцев мужеска полу поневоле, для того, что де они, раскольники, его, Сенку, поимали на дороге, а опричь де трех младенцев он, Сенка, раскольников из ердана не принимал; а как он, Васка, воду святил и молебны пел, и про все и про прежние раскольнические пристанища он, Сенка, не ведает; а как приезжали в их Пудожский погост сотник и подьячей для поимки церковных раскольников, и в том время он, Сенка, был у себя в доме.

Да сентября ж, Государи, в 22 день писал к нам же, холопем вашим, на Олонец, вышеписанной же староста Микитка Иванов; а в оттиске его написано: в нынешнем де в 202 году сентября в 3 день поимал он, Никитка, вора и церковного раскольника Аничку Григорьева и послал на Олонец, а он де, вор Аничка с раскольники с Васкою Зайцем с товарищи, которые сгорели в раскольническом собрании, приходил к церкви Божии бунтом, и над церквами Божиими поругательство чинили, и с престола срачицы снимали и пелены обмывали, и иконы местные с места на место переносили, и всякое поругание чинили, и за мирскими людьми с ружьем он, Аничка с товарищи, гонялись, а которые мирские люди с ними, ворами, в их воровское собрание и в совет не пошли, и тех де мирских людей они имали и приводили в свое собрание силно; а он де, Аничка, им раскольникам, становщик и про пристанища их раскольнические про все ведает. И против той, Государи, отписки, мы, холопи ваши, его, Аничку, расспрашивали, а в расспросе он сказал: в прошлом де в 201 году, после Ильина дни, а в котором месяце и числе, того он не упомнит, вор и церковной раскольник староста Сенка Леонтьев посылал в Пудожском погосте по мирских людей, звал их к церкви к раскольническому совету, и он де, Аничка, с иными мирскими людми к тому раскольническому совету пришел в деревню Юрьева монастыря на Вянгозеро, а в той де деревне были учитель воровской дьячек Васка Емельянов, да староста Сенка Леонтьев, и иные многие мирские люди; и из той де деревни пошли они, Васка с товарищи, многие люди, на Пудожский погост, бунтом, в церкви Божии, и он, Аничка, с ними был же, и в колокола всполох били, и над церквами Божиими поругателство они, воры Васка с товарищи, чинили, образы Божии и пелены в церквах водою обмывали, и местные образы с места на место перставливали, а срачицы с престолов они, воры, снимали ль, и того он, Аничка, не видел, а с ними де, ворами, в церквах Божиих он был, толко де поругательства никакого в церквах Божиих не чинил; да в то же время того ж Пудожского погоста три женки соблазн чинили и были будто вне ума, а как образумились, и они говорили, чтоб в церквах Божиих действовать Васке с советники, а попов отказать, и для того де те воры так и чинили, а те де женки с ними, ворами, вместе в том же воровском пристанище сгорели; а с ружьем де он, Аничка, за мирскими людми ни за кем не гонялся, и никого в тот воровской совет неволею не имали, и иных гоняючись никого не видал, да и гоняться де было ему не за кем и имать было неволею некого, потому что де Ваши, Великих Государей, так и Юрьева монастыря крестьяне, от прелестных слов вышеписанных женок, в то время были все в том совете вместе и у церквей Божиих в сборе, опричь Иавшка Шалы да старосты, который на него писал, Микитки Иванова да Юшка Пантелеева с товарыщи, десяти дворов; а тем де ворам и церковными раскольником у него, Анички, пристани не бывало, а была де пристань тем ворам, Васке и чернцу Иосифку с товарищи Юрьева монастыря у крестьян, в деревнях на Коловом и на Ножевом, а инде де он, Аничка, пристанищ и воровского собрания нигде не знает и не ведает, а которые де люди у воровских церквей были в сборе, и те де люди в воровском пристанищи, в деревне Строкинской, иные сгорели, а иные де и ныне живы и живут в домах своих по-прежнему; а у него де, Анички, о том церковном расколе шатость в уме была от прелестного воровского учения воров Васки и чернца Иосифка с товарыщи, а ныне де за ним, Аничкою, того воровского учения и церковного расколу никакого нет, и троеперстным сложением он крестится, и в церковь Божию ходит, и святым иконам покланяется и антидор и просфоры четвероконечного креста принимает и требит; а отец де духовной у него есть Пудожского погоста поп Семен Петров, а на исповеди де он был, в болезни лежа, и Святых Христовых Таин у него, попа Семена, причащался тому будет назад три года, а после де того он, Аничка, на исповеди не бывал и не причащался, для того, что де человек одинакой, работников у него никого нет; а после де съезду из Пудожского погоста на Олонец сотника и подьячего, которые расколники сгорели, раскольнические животы переписывал староста Микитка Иванов с понятыми людми, и отдал беречь мирским людем; а которую де воровскую составную челобитную за руками принес на Олонец Пудожанин Федка Алексеев, и в том де советен он, Аничка, был же и имя его в той челобитной написано есть, и с тою де челобитною он, Федка, пошел на Олонец своею волею, для своей корысти, и хотели де они Пудожана, то свое воровство покрыть.

И по вашему, Великих Государей, указу для розыску в тот Пудожский погост мы, холопи ваши, послали и велели розыскать, кто имяны в том вышеписанном воровском пристанище раскольники сгорели, и сколко ваших, Великих Государей, крестьян и сколко монастырских, и которых деревень, и нет ли ваших, Великих Государей, крестьян пустых дворов и деревенских участков, и что от них, воров, осталось, каких животов и всяких припасов; а розыскав, учинить тому всему книги, потому, Государи, что староста о том ничего не писывал, и что, Государи, каких животов и припасов объявится, и те их раскольнические животы, по вашему, великих Государей, указу, велели мы, холопи ваши, оценя продать, а денги взять в вашу, Великих Государей, казну а деревенские участки, которые от них, воров, остались впусте, велели мы, холопи ваши, отдавать во владенье челобитчиком из тягла, чтоб ваше, Великих Государей, тягло в доимке не было; а срубы в Рогозерской пустыни велели мы, холопи ваши, разорить, сжечь, чтоб впредь таким же ворам и раскольникам пристанища не было; а вышеписанных, Государи, людей, которые в том розыскном деле роспрашиваны, Федку Алексеева, Кириллу Прокопьева, Андрюшку Яковлева, Федосейка и Сенку Яковлевых, Аничку Григорьева, да женку Феклицу, до Вашего, Великих Государей, указу велели мы, холопи ваши, держать за крепкими караулы; и об них и что по вышеписанным ведомостем объявилось, что те воры и расколники церкви Божии воровским своим умыслом обругали, и что многие воры и раскольники явились Юрьева монастыря крестьяне, а на Олонец, по вашему, Великих государей, указу судом и расправою они не ведомы и для того олонецким посльщиком чинятся ослушны, и о том о всем что вы, Великие Государи, укажете? Такова отписка послана в Новгородской приказ, с сотником с Иваном Татариновым, октября во 2 день нынешнего 202 году.

Подлинное дело писано столбцем на пятидесяти четырех листах, со скрепою по склейкам: Диак Иван Иванов.

В. Дело о самосожжении старообрядцев в Выгозерском погосте в 1757 году

НА РК. Ф. 445. Оп. 1. Д. 220, Л. 45.

Указ Ея императорского величества самодержицы всероссийской от обретающихся в Олонце у сыщицких дел в Петрозаводскую канцелярию. Сего генваря 25 дня по присланной из оной канцелярии промемории от сыщицких дел требовано о присылке после згоревших Выгозерского погоста в Линдозерской деревне раскольников, кои при зажжении метали из окон женское платье, а при том три ружья, а по згрении в оставших анбарах взято сыщицкою командою платье ж и шубы барановые поношенные, сермяжные кафтаны, шерсть овечья, женское платье, холст, овчины, оленины и оленьи лапы неделанные и лисьи хвосты, и в силу той промемории у сыщицких дел по справке вышепоказанные раскольники зажглись, из окон выметали несколько барановых шуб, сермяжных кафтанов поношенных и вовсе негодных, также и холста конца с три небольших толстого, три винтовок добровольно и объявляли, что де за труд солдатом, на что бывшие при той гари в понятых того ж Выгозерского погоста разных деревень крестьяне слышали, а из оставших анбаров оленин, овчин и лап оленьих, также шерсти овечьей и два маленьких конца холстины, женских пять сарафанов и восемь рубах командою моею хотя взято и на воз складено, но токмо из вышеписанных как шуб, так и кафтанов и женских сарафанов и рубах несколько роздано тем крестьянам, кои были в понятых, а досталное в Выгозере как овчины, так и прочее продавано было и продано всего на семь рублев на восемьдесят копеек, но ис тех денег употреблено от Выгозерского погоста до Бела озера и оттуда /л. 45 об./ до Олонца на наем подвод за прогоны пять рублев восемьдесят копеек, а досталные употреблены при сыщицких делах на бумагу, чернила, сургуч и свечи; да сверх того после той гари осталось в двух надворотных анбарах всякого хлеба немолоченного по исчислению четвертей до пятидесят, в кузнице кузнечной инструмент и железо, десять кос сенокосных, две лодки новые, невод и несколько в особливом анбаре сетей рыболовных, в поле два стога ржи немолоченной, да в анбаре ж говядины пуд до пятидесят, кож неделанных яловочных двадцать, хомутов со шлеями ременными, три саней, трое возжи, к тому ж когда реченные раскольники зажглись, то командою сыщицкою и солдатами выведено из хлевов три лошади, три коровы и все вышеписанное отдано крестьяном и десяцкому того десятка в платеж подушных денег, кой анбар запечатав и караул приставил. А понеже и все было означенные и их пожитки и лошади подлежали взять к сыщицким делам, что и в данной ис Правительствующего Сената печатной инструкции между прочим в 4-м пункте напечататно: для скорой воров и разбойников поимки, где будет надобно, давать ямские деньги, а где ямских нет, обывателям от места до места с платежом прогонов, а на платеж прогонов употреблять из наличных при тех сыскных командах и взятых от разбойников и прочих собираемых денег, но и оные раскольники в таком же случае яко разбойники и за ними для скорой поимки следованно было как днем, так и ночью /…/

Г. Дело о самосожжении старообрядцев в Олонецком уезде в 1762 г.

РГИА. Ф. 796. Оп. 43. Д. 28. Лл. 1–2.

Доношение в Синод митрополита Новгородского Димитрия

/л. 1/ Присланным ко мне епархии моея из Олонецкаго духовного правления доношениями представлено: того правления Салменижской волости чрез священника Михайла Яковлева, что имеется в том заказе в лесу новопостроенная раскольниками большая изба, в которой было собравшихся раскольников немалое число, чего ради для обстоятельного о том жилище разведывания сперва послан был от того правления Олонецкаго низовскаго погоста священник Иван Васильев, которому Олонецкаго заказа Святозерской волости священник Михайла Федоров допросом показал, что декабря 13 дня 1761 года в бытность ево в приходе своем ради исправления треб государственный крестьянин Сава Федоров сказал ему, что как он Сава ходил в лес, и во время того нашел в лесу новопостроенную большую избу, в коей он был и видел собравшихся раскольников, кое место он Сава и показать может, и для того по сношению духовного правления определен был для увещания дабы оные раскольники не созжглись духовнаго правления поповский староста священник Александр Семенов, знающий корельский язык, и с ним еще два священника, в том числе и означенной священник Иван Васильев, которые посланные в Святозерскую волость и ездили, и по указам крестьянина Федотова означенное жилище сыскали, к коему тракт был от Юстозера до деревни Новой Обживки дватцать пять верст, а от той деревни ехали еще пять верст или более до раскольническаго вновьустроения, которое от Салменижской волости в 75 верстах, и приехав декабря 19 дня обще с сержантом Петром Лутохиным, оставя команды, ко оному жилищу с сержантом приходили, точию двери были затворены, и вышед к затворенным воротам незнаемой человек, спрашивал оных посланных, на что как ими посланными о себе объявлено, что присланы для увещания их, дабы они от заблуждения отвратились, то и отшед из сеней в житье и, отворя окошко, выговаривал на спрос, что оно Олонецкаго уезда Шунскаго погоста Виданской волости вотчины Новгородскаго Хутыня монастыря крестьянин Иван Варфоломеев сын Курлан и состоит раскольническим наставником, на что ему об обращении от раскола увещание чинено было, но оной лженаставник объявил, что он имеет у себя в собрании раскольников мужеска полу дватцать пять, женок и девок сорок человек, в том числе три младенца, и жительство он, Курлан, один начал иметь при состоящем возле того строения озере Андри по выходе из дома своево шестой год, а збирать к себе людей начал 1761 году июня с 24 числа, с коими он, Курлан, за несогласие с нынешними священниками, а паче же якобы за восточную церковь и за двоеперстное перста сложение намерен с людьми сожещися, называя при том страдальцами бывших Суземка Даниловского лженаставников Данилу Викулина, Андрея и Семена Денисовых, и, выговорив, окно затворил, и хотя об обращении от раскола увещание чинено, но он, лжеучитель, того не слушал, и как потом /л. 2/ ему сержант данную ему от Олонецкой воевоцкой канцелярии инструкцию с прочетом объявил, то он, лжеучитель, отошел от окна прочь, и мало помедлив, слышно было в жилье немалое стенание и вопль, и скоро в верхних передних и задних жилах дым в окошка показался и по нем огонь начал поверх кровли показываться, что означенный сержант усмотря приказал команде своей, дабы у избы дверь и окна разсекать, но дверей бревенных за большим утверждением железом, а окошек за малостию, скоро рассечь не могли, к тому же и дым не допустил, от чего вскоре все строение сгорело без остатку.

Д. Дело о самосожжении старообрядцев в деревне Фофановской Ребольского погоста в 1784 г.

РГИА. Ф. 796. Оп. 65. Д. 107.

Доношение

в Святейший правительствующий Синод Новгородской епархии викария Амвросия, епископа Олонецкого и Каргопольского

//Л. 1// Сего марта 9 дня присланным в духовную мою консисторию Повенецкого уезда от закащика священника Захария Ануфриева репортом донесено: минувшего де февраля 19 дня 1784 года ведомства его Ребольского погоста пономарь Иван Иванов и преждебывший в том же погосте пономарь Евсей Егоров репортом представил: того де прихода и погоста в деревне Фофановской государственный крестьянин записной раскольник Андрей Семенов имеет в доме своем скопище из разных селениев обоего пола людей более пятидесяти душ для суеверия раскольнического, кои между собою младенцев крестят, исповедывают грехов, монахов и монахинь по своему обряду постригают, где построен у них згорелой дом и приготовлены для згорения смольники, порох, смола и прочее и намерены со всеми семействами згореть, а того они, Иванов и Егоров, неизвестны, что згорят ли те раскольники скоро или нет, точию намерены, и многих православных к тому призывают, о чем от него, закащика, для ведома в Повенецкой нижней земской суд сообщено, а указом Святейшего правительствующего Синода 1771 года июня от 30 дня велено, ежели где впредь от духовной стороны о раскольнических зборищах с намерением себе зжечь уведано будет, то немедленно к ним, раскольникам, по сношению // Л. 1 об.// со свецкими командами для увещания, чтоб от самопроизвольного убивства, яко богопротивного дела, удержались, отправлять духовных персон к тому способных, довольно знающих Священное Писание. А дабы в таком случае надлежащее духовным от светских команд чинено было вспоможение и к недопущению приявших намерение зжечь себя производить оное самым делом, пристойные приниманы были меры, о том Правительствующему Сенату для подтверждения в свецкие команды сообщено ведение. Того ради по докладу консистории мною предписано: для увещания означенного раскольника с его согласниками в силе означенного Святейшего правительствующаго Синода указа отправить города Петрозаводска Петропавловского собора протопопа Григорья Федорова, яко к тому способного, Священное Писание и корельской язык знающего, о чем к нему и послать с прописанием вышеписаннаго указа и о даче ему одной подводы подорожную, а в Повенецкой нижней земской суд сообщить промеморию, что в духовной моей консистории и учинено, и об оном Святейшему правительствующему Синоду благопочтеннейше за известие и доношу.

Указ Святейшего правительствующего Синода

//Л. 16//. 1784 года марта 25 в Святейший правительствующий Синод по рапорту Санкт-Петербургскаго губернскаго правления, о усмотренном Повенецкаго уезда в деревне Фофановской в доме Андрея Семенова заблудших от православной церкви для сожжения себя скопище представлено, что оным губернским правлением определено повенецкому земскому исправнику Григорьеву предписать указом с приложением посланной в то правление с полученнаго Святейшим правительствующим Синодом ис Правительствующего Сената в 1771 году ведения копии, чтобы он, Григорьев, тот час отправился в уезд и под видом исполнения должности своей отыскал посланного из Олонецкой духовной консистории протопопа, а потом при помощи его увещания старался бы употребить все способы к разсеянию сих суеверных людей и склонению каждого возвратиться в те селении, откуда оные вышли, однакож при всем таковом исполнении отнюдь не должен он, исправник, приступить к каковой бы ни было строгости, а помня долг своей службы, Высочайших учреждений в 236 статье изображенной, старался все то окончить с доброхотством, человеколюбием и с осторожною кротостию, дабы все объявленное скопище не погубило себя тем, что оно зготовило к скорому бытия своего изстреблению, в случае же, ежели никакое увещание подействовать не сможет //Л. 16 об.// и собравшиеся раскольники останутся в прежнем своем упрямстве, то он, исправник, должен поступить уже тогда по 244 статье Высочайших учреждений и по исполнении репортовать правлению, а как де из указа Святейшаго правительствующаго Синода видно, что скопище раскольническое в деревне Фофановской составляет уже человек более пятидесяти, а земский исправник и не знает, потому, что нет о том рапорта в сие правление, то по сему велено ему в правление прислать обстоятельный ответ. ПРИКАЗАЛИ: об оном преосвященному Олонецкому дать знать указом с тем, что ежели чрез увещание посланного из Олонецкой консистории протопопа до получения сего указа ничего не последовало, и он, протопоп, вотще возвратился, а собравшееся скопище в зловредном своем намерении осталось, то тот же час того ж самаго протопопа вторично командировать, и велеть ему явиться прежде у повенецкаго земского исправника Григорьева, при котором и паки тех суеверцев, чтобы они таковое душепагубное свое намерение оставили, и возвратились каждой в свое селение, прилежно увещевать, а естли и засим оне в своем упорстве останутся, то уже оставить об них исполнение вышепомянутому земскому исправнику, как ему от губернского правления предписано, и что по сему последует, о том, получа от протопопа //Л. 17// верное сведение, Святейшему правительствующему Синоду репортовать; тех же селениев, в которые помянутые собравшиеся суеверцы разойдутся, приходским священникам предписать, чтоб оне посредством церковных поучений прилагали возможное старание о уничтожении разсеиваемого лжеучения и о удержании от подобного заблуждения правоверных, так же и об обращении к святой церкве заблудших уже от оной.

Протоколы допросов свидетелей самосожжения

1. //Л. 61//. 1784 года Маия 12 дня Повенецкаго уезда Ребольскаго погоста государственные крестьяне, числящиеся по ревизии деревни Фофановской, а жительствующий в деревне Лодострове Ефим Семенов, деревни Ровкол Евстратей Исаков, на вспрос Олонецкой духовной консистории присудствующему катедралнособорному иерею Иоанну Иоаннову и города Петрозаводска второй части поповскому старосте священнику Василью Иванову объявили: Ефим Иванов, сего года в феврале месяце на сырной неделе в четверток сын ево Ананий Ефимов в небытность ево, Семенова, за отлучкою в лес на работу в доме отлучивши был, в показанную деревню Фофановскую к дядевьям своим, а ево, Ефима, родным братьям, записным раскольникам Андрею и Мирону Семеновым, в гости, а как оной сын ево Ананий обратно в дом спустя дни с четыре не возвратился, то он, Семенов, для зву ево в дом свой обратно Великого поста на первой недели в среду ходил, но на зов ево оной сын ево объявил, что де я домой не иду, а пора мне умирать здесь, а оные ево братья Семеновы, ис коих Андрей грамоте был знающий, сказали, что и тебе надобно здесь с нами умирать, а сына твоево в дом из нашего ныне дому вон не выпустим, что выслушав и возвратился в дом свой, где пробыл дни с три, как пришел вторично звать, то уже в избу допущен не был, о чем от нево тово Ребольскаго погоста старосте Сидору Артемьеву и доношение подано было, а после того уже на пятой неделе Великого поста со оными дядевьями своими упоминаемой сын ево Ананий и згорел, от роду ж ему было дватцать два года.

2. //Л. 61 об.// Евстрат Исаков, сего года генваря месяца в небытности ево в доме за отлучкою по приказу мирского старосты для збору того Ребольскаго погоста с крестьян подушных денег, деревни Фофановской государственный крестьянин Захар Миронов, пришед в дом ево, Исакова, взял жену ево Параскеву Миронову, за две недели Великого поста к отцу своему, а ево, Исакова, тесть, государственному крестьянину записному раскольнику Мирону Семенову в гости, а как он, Исаков, на третьей неделе Великого поста пришед к тестю своему объявленному крестьянину Семенову для зву жены своей обратно в дом, то тесть ево на позыв объявил ему, я де тебе жены в дом не отпущу, естли же хочешь и ты, то останься здесь с нами Богу молиться, что выслушав, обще з женою своею ему, Семенову, поклонясь в ноги, об отпуске их в дом свой стали просить, на которую ево прозьбу сказал жене ево, что естли ты с мужем своим домой пойдешь, то руки и ноги сломаем и убьем до смерти, а к ему, Исакову, оборотясь и взяв рогатину в руки сказал: «Смотри, естли не отстанешь от жены, то заколю!», которое видя и пошел в дом свой, но не доходя до дому дватцати верст от деревни Плякея возвратился для зву оной жены своей в дом тестя своево вторично и в приходе, не говоря еще ничего, велели случившимся у них в избе быть незнаемым ему Исакову людям вытолкать вон, а после того дня более для зву жены своей в дом он, Исаков, не приходил, а подал об оном того погоста мирскому старосте доношение, потом уведомился чрез жителя близ той деревни живущего, а как его имя и которой деревни, того не упомнит, что на пятой неделе Великого поста оная жена его с прочими людми, собравшимися к тестю ево в дом, згорели.

3. //Л. 62 об.// 1784 года маия 12 дня Повенецкого уезда Ребольского погоста деревни Фофановской жители крестьянские женки Марья Михеева, Устина Кириллова на вспрос Олонецкой духовной консистории присудствующему катедралнособорному иерею Иоанну Иоаннову и города Петрозаводска и уезда второй части поповскому старосте священнику Василию Иванову о самозжегшемся в той деревни раскольническом зборище объявили, что той деревни Фофановской в доме государственного крестьянина записного расколника Андрея Семенова расколническое зборище человек до пятидесяти подлинно згорело, и оной Семенов зжегся, и других из того зборища в живых никого не осталось, а оному расколническому зборищу началником был пришедший в ту их деревню сего ж года на масленной недели неведомо откуда старик, а как ево звали именем, и отчеством и прозванием, не знает, толко имелся на нем серый кафтан, а на голове холщеной серой кукул, которой старик приходящих в ту избу людей впущая, якобы для богомоления с ними, в той избе запирался, куда и их, Михееву и Кирилову, якобы для богомоления ж звали, точию они не пошли, а мужьев их в то время за отлучкою для прокормления себя в разные места в домах своих не было.

4. 1784 года июня 1 дня Повенецкого уезда Реболского погоста церкви Рождества Пресвятыя Богородицы дьячок Евсей Егоров Его Преосвященству Амвросию, епископу Олонецкому и Каргопольскому, на вопрос о самосжегшемся того погоста в деревне Фофановской в доме государственнаго крестьянина записнаго расколника Андрея Семенова расколническом зборище объявил, что оно подлинно згорело, а кто именно был в зборе и кем они к таковому самоубивству прелщены и не остался ли кто из оного зборища в живых, того по небытию ево, Егорова, при том згорении показать не знает, и бродячих лжеучителей к расколническому суеверию никого в приходе своем не видел и не знает, а когда он, дьячок, из дому своего по приказу Повенецкаго уезда закащика Захария Онуфриева в Яшозерскую выставку чрез оную деревню Фофановскую шел того Реболского погоста с правящим при указе пономарскую должность Иваном Ивановым и мирским старостою Сидором Артемьевым, то по приходе увидев во оной деревни, что у означеннаго крестьянина Андрея Семенова от жилой избы передняя стена отрублена прочь, а приставлена вместо оной стены рига хлебомолотная, на вспрос их у крестьянина Еремея Семенова, а оному Андрея родного брата, стоящего на крыльце, для чего рига из избы приставлена, объявил он, Еремей, мы де желание имеем згореть, а для какой притчины //Л. 64 об.// желание имеют згореть, то на вспрос их не сказал, а только сказал: «Что вам до того нужды? Мы згорим», а третей брат их родной Ермолай Семенов, глядев из окна в монашеском черном одеянии, имеющем на голове наподобие монашескаго черного клобука сшитой кукул, выговаривал: «Не ходите к нам блиско и не трогайте нас, ежели ж будете к нам приступать, то будем в вас ис ружей стрелять», что выслушав он, дьячок, с пономарем Ивановым написали к закащику Онуфриеву репорт, которой февраля 19 дня сего года и подали, а сколко было во оной избе в то время людей, и кто таковые имянно, того они знать и видеть за недопущением их тогда в ту избу не могли.

Рапорт священников Иоанна Иоаннова и Василия Иванова Синоду

//Л. 65// 1784 года маия 12 дня Повенецкаго уезда Реболскаго погоста в деревни Фофановой Олонецкой духовной консистории присудствующим катедралнособорным иереем Иоанном Иоанновым и города Петрозаводска и уезда второй части поповским старостою священником Василием Ивановым при случившемся в той же деревне Фофановской быть для изследования о самозжегшемся в доме государственного крестьянина записного раскольника Андрея Семенова расколническом зборище петрозаводского нижнего земского суда исправника коллежском асессоре Александре Полонском учинено сгоревшему месту свидетельство, по которому явилось упоминаемого расколника Семенова изба с пристроенною ригачою и с сенми, в которой скопище для сожжения учинено было, згорела вся до основания, а кости, раздробившиеся от огня на малые части, поверх земли и между ими поверх земли ж три части мяса обгоревшие, от огня ж, хотя и имеется, но человеческие ли они или какие другие, признать их в подлинность не можно, которые части по приказанию нашему в земле крестьянами на том згоревшем месте и зарыты.

Е. Дело о самосожжении в Каргопольском уезде в 1860 г.

НА РК. Ф. 33. Оп. 2. Д. 7/198. Лл. 1–22.

Донесение

Каргопольского окружного управления в Олонецкую палату государственных имуществ

/Л. 1/ Каргопольский земский суд отношением от 24 мая сообщил мне о командировании депутата к составляющемуся временному отделению оного о сбежавших в безвестный сход трех крестьянских семействах Воробьевской волости, Каргинского общества Волосовского церковного прихода, а из личного доклада мне Воробьевского волостного головы я осведомился, что будто бы все упомянутые крестьяне числом 15 душ мужеского и 6 женского пола найдены в недальнем расстоянии от деревни Савинской сгоревшими в лесной избушке, и что по признакам, сопровождающим это ужасное происшествие, можно с вероятностью полагать, что все они погибли по фанатической приверженности к тайной раскольнической секте, почему и считал своим долгом лично отправиться на /Л. 1 об./ место, как для дознания о происшедшем, так и более для скорейшего распоряжения об учреждении опек над оставшимся после сгоревших двух семейств в целом состоянии имуществе. По справкам, наведенным мной в Каргинском сельском управлении, оказались в числе сгоревших: 1) семейство крестьянина деревни Окуловской Филиппа Беляева, он сам 34 лет, мать ево вдова Афросинья Андреева 60 лет, жена Пелагея Николаева 34 лет, дети Филиппа сыновья Михайла 14, Иван 11, Петр 4 и Александр 2 лет и дочь Матрена 9 лет; 2) семейство крестьянина деревни Окуловской Ухинова вдова Матрена Михайлова 51 года, сыновья ее Матвей 25-ти, Василий 20-ти и Федор Игнатьев 11 лет и выданная в 1858 году в замужество дочь Марина Игнатьева 22 лет; 3) семейство крестьянина деревни Савинской Старцева Алексея Иванова сын старший 33 лет и жена ево Авдотья Федорова 30 лет, всего пятнадцать человек.

По осмотру совместно с прибывшими на место членами временного отделения Каргопольского земского суда места преступления найдено, верстах в трех или немного далее от деревни Савинской /Л. 2/ по тропинке, пролегающей на сенокосный участок крестьянина той деревни Александра Старцева, устроена на маленьком ручье запруда или гать, образовавшая котловину, наполненную водой глубиной в полроста человека, и над нею подмостки, так что все вместе составляло вид Иордана, устраиваемого обыкновенно при освящении воды, что при соображении ниже изложенного указывает на совершившийся перед самосожжением обряд крещения и пострижения, далее в расстоянии не более одной версты на пожне крестьянина Старцева, в том месте, где по рассказам крестьян стояла избушка, какую обыкновенно строят крестьяне для ночлегов во время сенокосное, найдена четырехугольная площадка, покрытая весьма небольшим количеством древесного угля от избушки и толстый слой пепла и перегорелых добела 14 человеческих черепов, костей с остатками запекшихся туловищей и внутренностей, слой этого пепла по измерению, мной сделанному, оказался не толще 3–4 вершков, самая же площадь не более 5 аршин в длину и ширину; на этом же пространстве площадки в одном углу каменка, как печь. При первом осмотре на другой день происшествия 21 числа мая сельский старшина с сотским и понятыми нашли все это в том же виде и кроме того вблизи места сожжения найдены следующие вещи 1) на обнаженной от ветвей березке саженях в двух печки повешен небольшой мешок, а в нем еще два меньшего размера пустые холстяные мешочки и, кроме того, книжка рукописная духовного содержания, писанная староцерковным уставом с разными на полях листов примечаниями и толкованиями и карандаш; книжка обернута листом табелью бумаги вдвое сложенным, который оказался табелью о хлебном сборе, выданною в 1838 году на имя крестьянина деревни Окуловской Андрея Матвеева. На оборотной стороне этого листа написано карандашом видимо неопытною в писании рукою церковными словами «Иоанн Богов», а ниже «сколько палочек, столько и человек сгорело (следует пятнадцать черточек), еще ниже «насток (вероятно, наставник) Матвей Ухинов, а во святом крещении Максим». Не в дальнем расстоянии от березки на траве лист бумаги – табель денежного сбора за 1842 год, выданная на имя крестьянина деревни Окуловской Андрея Беляева, два топора с рукоятками, две шляпы крестьянские, рукавицы, кушак, пояс, кусок покромки от сукна, три креста, два медных со шнурками, а третий серебряный наполовину отломанный большого размера без шнурка, бараний дубленый полушубок, в кармане которого лежит кожаны складной мешок и в нем огниво и кусочек /Л. 3/ серы, три кремня, пять кусков древесной губки и 19 спичек и особо в кармане небольшие ножницы, на камнях от распавшейся печки остатки растрескавшейся от огня кадильницы, почерневший от огня топор без ручки и медный образок с изображением святых, как видно из надписи Параскевы, Евдокии и Улиты и совершенно уцелевший глиняный горшок. Во время моего осмотра еще найдено в пепле три образка, один полурасплавленный, а три целых, несколько гвоздей из сапогов, пара проволочных крючков от рубашки и медные застежки от церковной книги. В доме крестьянина Филиппа Беляева, сгоревшего со всем семейством (8 человек) старшиною при первоначальном обзоре найдено прикрепленное к божнице завещание, написанное на трех отдельных страничках серой бумаги, также церковными буквами. На первой странице: Филиппа Беляева серую корову дяде Афанасию, а красную в Ольховец Мавре, четырнадцать овчин уличным ребятам, а прочее Христа ради раздать, а в проклятую кумирницу, бесовское сонмище, сиречь церковь – ничего. На второй странице: а иное сродственникам раздать, коней и телега и остатние скоты распродать Христа ради. На третьей: а антихристовым слугам ни до чего не касаться, в проклятую кумирницу, бесовское сонмище, сиречь в церковь ничего не давать, а ниже: в анбаре в верхней жире (этаж) дяди Афанасия его весь хлеб Христа ради раздать по нищим и маломочным.

Оставив дальнейшее раскрытие истинных причин совершившегося преступления Временному Отделению, я приступил к осмотру хозяйства, оставшегося после крестьянина деревни Окуловской Филиппа Беляева, и нашел, что она устроена самым удовлетворительным образом, и все указывает, что крестьянин этот занимался им до последних дней рачительно, подготовив поля яровые насевом и рассчитывая на скорую обработку парового участка, заготовил для оного навоз, хлеба чернового у него осталось весьма довольное количество, скот домашний и лошади хорошо содержимы. /…/

Распоряжение Канцелярии начальника Олонецкой губернии Олонецкой палате государственных имуществ

/Л. 20/ Советник губернского правления Карачевский, командированный мною в Каргопольский уезд для наблюдения за правильным и успешным производством временным отделением земского суда следствия о сгоревших трех семействах государственных крестьян, а также для разыскания, нет ли в Каргопольском уезде еще таких фанатиков, подобных сгоревшим, рапортом от 30 прошлого июня донес мне, между прочим, что по собранным им сведениям обращают на себя внимание следующие раскольники, приверженцы секты странников или бегунов, в приходах: Лединском – Степан Андреев Рудаков; Речно-Георгиевском – девицы Ириньи Черепашенкина; Прасковья Ощеулова, тетка последней Маремьяна, проживавшая прежде в Даниловском раскольническом селении и перешедшая оттуда на жительство сначала в Плесс, а потом в деревню Кролимскую. Эти раскольницы, по слухам, исправляют будто бы требы, а в домах, где они живут, есть моленная, в которую собираются для моления много раскольников. Местное духовенство, считая всех помянутых раскольников фанатиками с твердой волей и характером, не ручается, чтобы они не могли также решиться на самосожжение, тем более, что все они отзываются с большой похвалой о поступке самосжегшихся, называя их святыми мучениками, пострадавшими за Христа и веру Его, каковое понятие внушают и своим единомышленникам.

Предписав вместе с сим Каргопольскому земскому исправнику иметь неослабное наблюдение как лично, так и через подведомственных ему чинов земской полиции за действиями вышеупомянутых крестьян и принять все возможные меры к устранению могущих быть /Л. 21/ с их стороны покушений к самосожжению или совращению к тому других приверженцев ереси, а также сообщив сего ж числа преосвященному Аркадию, архиепископу Олонецкому, о сделании распоряжения, дабы местное духовенство обратило особенное внимание на этих крестьян и кроткими мерами увещаний, вразумлений и наставлений старалось бы вывести их из заблуждений и обратить на истинный путь, прошу Палату государственных имуществ оказать со своей стороны в этом важном деле деятельное содействие к предупреждению могущего повториться несчастного случая самосожжения, обязав чиновников, заведывающих Каргопольским округом, а в особенности многих волостных и сельских начальников, дабы они старались, не упуская из вида как означенных выше, так и подобных им крестьян, известных своей преданностью к секте бегунов, и имели бы неослабное наблюдение за всеми их поступками, посещая как можно чаще, под каким-нибудь предлогом, их дома.