Глава 1

На ветхом подоконнике горела одинокая свеча, отражаясь в грязном стекле. Чернава сидела на краю кровати, поглаживая дочь по голове. Тихо напевала колыбельную под храп уставшего с дороги мужа. Но Дарена никак не могла уснуть, не отрывая глаз от танцующего в ночи пламени. Она схватила мамину руку и принялась разглядывать пальцы. Нащупала скромное колечко, подаренное Пересветом на венчание.

Дарена сильно устала, играя с детьми на улице, но не хотела спать, ведь желала узнать все о легенде, о которой судачили соседские мальчишки. Сегодня каждый в поселке Совунма говорил о предстоящей жатве. С вечера украшали ратушу, чтобы завтра на собрании глав семей решить, кто следующая жертва.

— Мам, расскажи об оборотне, — сжала ладонь матери Дарена.

Чернава глубоко вздохнула и поджала губы. Она опасалась за свое дитя, ведь жребий мог указать на любую семью, в которой есть девочки от пяти до десяти лет отроду. А дочери как раз исполнилось семь.

— Думаю, тебе пора узнать о легенде, которая испокон веков держит в страхе наше село, — начала рассказ Чернава, поцеловав ручонку Дарены. — Это было так давно, что многое в этой истории утеряно. Раньше люди, живущие в нашем селе, бедствовали. Только удачный урожай пшеницы спасал от голода. Но в самый голодный год к нам забрел израненный незнакомец. Одна из семей привечала его у себя. Они его выходили и выкормили. В благодарность за доброту путник поведал тайну этих мест. Он рассказал, что далеко за лесом живет оборотень, который охраняет несметные богатства. И если пройти его затейливый лабиринт и убить существо, можно жить безбедно веками всем селом. Незнакомец ушел, а история быстро разнеслась, переходя из уст в уста. Тогда мужчины собрались в ратуше и на совете решили проверить его слова. Пятерка смельчаков вызвалась отправиться в лес, чтобы убить оборотня. На рассвете, вооруженные мечами мужчины, пошли в далекий путь. Пройдя густой лес, они оказались на прекрасной цветочной поляне и увидели впереди глухую каменную стену, оплетенную плющом. Долго они искали вход в лабиринт и, наконец, нашли. Стоило одному из мужчин ступить в лабиринт, как раздался страшный вой. Но ничто не могло остановить смельчаков в погоне за богатством. Обнажили они клинки и разбежались по лабиринту, чтобы быстрее найти из него выход. Но оборотень настигал их одного за другим…

Чернава помедлила, теплее укутывая дочь.

— Он всех убил?

— Нет. Остался последний смельчак. Он окончательно заблудился в просторах лабиринта и остановил путь, ожидая неминуемой гибели. Оборотень подкрался незаметно и заговорил. Раньше никто не осмеливался тревожить зверя, и он был сильно зол. Мужчина рассказал, что они хотели завладеть богатствами оборотня. И тогда хозяин лабиринта сказал наглецу, что он оставит ему жизнь, но взамен жители села каждые десять лет должны отправлять юную деву в лабиринт. А первой он должен отправить свою родную дочь. Иначе оборотень убьет всех в поселке Совунма. Мужчина пообещал отдать зверю свою дочь, и оборотень отпустил его домой. Но разве мог отец послать любимое дитя на верную смерть? Он обманул оборотня и в ту же ночь зверь расправился с жителями села. С тех пор многое изменилось. Наши земли стали более плодородными, а в шахтах появились неиссякаемые залежи золота. Совунма снова была заселена людьми. Но больше никто не осмеливался бросать вызов оборотню, безропотно отправляя своих дочерей в лабиринт, превратив это зверство в обряд. Вчера в последний путь отправили соседскую девушку Ладу, а завтра состоится новый совет, на котором будет определена новая жертва. Ровно через десять лет она пойдет в лабиринт оборотня.

Чернава опустила голову, скрывая слезы от дочери. Она пуще смерти боялась совета. Молилась всем богам, чтобы жребий не пал на их семью и не лишил ее единственной дочери.

— Мам, я боюсь оборотня. Не хочу идти в лабиринт, — уголки губ Дарены опустились, а подбородок задрожал. Мать прижала дитя к груди и прошептала:

— Я никому тебя не отдам. Скоро мы уплывем отсюда на большом корабле. Папа уже присмотрел нам дом за морем. Мы покинем село и будем жить на берегу. Нас не выпустят из Совунмы до совета, а после мы поплывем покупать дом. Обустроим там все и заберем тебя. Пока нас не будет, поживешь у дяди.

— Правда? — обрадовалась Дарена. Она любила играть со своей двоюродной сестрой в просторном доме доброго дяди, который часто радовал ее необычными подарками. Он вырезал кукол из дерева. Таких в селе не было ни у кого.

* * *

Первые рассветные лучи разрушили мрак комнаты, вырывая Пересвета из глубокого сна. Мужчина открыл глаза и посмотрел на жену, которая хлопотала по хозяйству. Настал день, которого он так боялся. Пересвет успокаивал себя лишь мыслью о том, что шансы вытянуть черный камень ничтожно малы. В совете будут участвовать главы более сотни семей. Пережить бы жатву и уехать из проклятого села. Если бы он только знал раньше, что творится в Совунме, ни за что не поселился бы в этих местах. Хотя именно здесь его дела пошли в гору и, работая в шахтах, за короткое время он сумел заработать достаточно денег, чтобы купить небольшой дом на дальнем берегу. Там их не тронет проклятие села.

Чернава подошла к окну, протирая тарелку полотенцем, и свела в кучу брови. Посмотрела на мужа и недовольно помотала головой.

— Они готовятся к жатве, как к великому празднику! Это безумие! — сокрушалась женщина. — Даже дорожки цветами осыпают! Я проклинаю тот день, когда мы сюда переехали! А ты еще и Некраса потащил за собой! А у него тоже единственная дочь! Да еще и жена умерла.

— Перестань меня винить! — вскочил с кровати Пересвет, посмотрел на спящую дочь и смерил тон. — Никто не знал, что здесь творится. Они хранят тайну до дня обряда. Я не меньше твоего удивился, когда соседскую девчонку отправили в лабиринт.

— Надо уезжать уже сегодня. Не ходи на совет!

— Ты же знаешь, что они перекрыли все дороги! Я не могу не пойти!

— А если камень выпадет…

— Исключено! Слышишь! Даже не думай об этом! Мы переживем жатву и уплывем. Решим все дела и заберем Дарену. Я больше ничего не хочу слышать!

Чернава с такой яростью протирала тарелку, что та выпала из дрожащих рук. Со звоном ударилась о пол и разлетелась вдребезги. От шума проснулась Дарена. Мать подошла к дочери, погладила ее по щеке и улыбнулась.

— Спи, моя девочка.

Еще вчера Пересвету выдали специальную одежду для совета. Черный камзол и красная мантия с капюшоном. Мужчина облачился в предложенные вещи и вышел из дома. Свежий морозный воздух пахнул в лицо. Безмятежный зимний день словно вторил творящемуся в селе безумству. Мужчины, будто капли крови на белоснежном снегу медленно шли в сторону ратуши. Пересвет присоединился к ним, покрывая голову капюшоном.

Величественное круглое здание из белого кирпича встречало гостей распахнутыми дверями. Дорожка усыпана цветами из местных теплиц. Пересвет сразу подумал о могилах, на которые возлагали такие же цветы. А у несчастной Лады даже могилы нет. Лишь обелиск на местном кладбище, да портрет на стене в ратуше. Ее отправили в лабиринт и забыли, будто и не существовало в Совунме этой девушки. Только убитые горем родители тихо оплакивали потерю, к которой готовились долгих десять лет. Что-то кольнуло в сердце Пересвета, когда он на миг представил, что вытащит черный камень. Отогнав от себя мрачные мысли, он вошел в ратушу.

Длинный стол занимал почти все пространство, а деревянные стулья ожидали мужчин. Глава поселения Казимир ждал всех на совет. Он стоял в конце комнаты, скрестив руки на пузе. Его круглое лицо сияло, а губы искривились в улыбке. Вот уж кому нечего бояться. В его семье не было девиц. Только единственный сын. Оттого отправлять чужих дочерей на верную смерть для него обыденное дело.

Пересвет чудом узнал брата под тенью капюшона. Похлопал по его плечу и предложил сесть вместе в самый дальний угол стола. От страха за дочь Некрас потерял дар речи. Он выбивал пальцами чечетку по дереву, пока остальные мужчины занимали места за столом.

— Спокойно, брат. Переживем совет и уедем, — пытался утешить его Пересвет.

— Нам некуда ехать. Только здесь я могу обеспечить Ждане безбедное будущее. Мои услуги плотника нигде не пригодились. Вспомни, как мы голодали.

— Я заберу вас с собой. В тесноте, да не в обиде.

Некрас вздохнул и ничего не ответил. Казимир ударил молоточком по столу, и гомон стих. Пересвет не смотрел на одутловатое лицо главы Савунмы, он не сводил глаз с красного мешка, где покоились белые камни, один из которых роковой.

— Сегодня в день великой жатвы за столом собралось сто тридцать три мужа. В ваших семьях есть девочки подходящего возраста. Тот, кто вытащит черный камень, обязан подписать бумагу о том, что он отдает свое дитя спустя десять лет оборотню. Все эти годы выбранная семья не имеет право покидать пределы Совунмы. Их дом помечается красным флагом, а на запястья наносятся символы оборотня, которые невозможно смыть. Это закон, четко прописанный в великой книге нашими предками. Даже не думайте дурить стражу! Это карается тюремным заключением до самого обряда! Если нет вопросов, предлагаю приступить к жеребьевке.

Пересвет сглотнул ком в горле, когда Казимир затряс мешок. Звук бьющихся друг о друга камней отдавался в висках. Напряжение витало в воздухе и казалось, что Казимир уже целую вечность встряхивает мешок. Наконец на ратушу опустилась тишина. Глава обвел всех взглядом и развязал шнурок.

— Начнем справа или кто-то хочет вытянуть камень первым?

Пересвет вскинул трясущуюся руку вверх.

— Я бы хотел вытащить камень первым.

— Что ж, может, сегодня впервые в истории жеребьевка закончится быстро, — неудачно пошутил Казимир.

Пересвет стиснул зубы, встал из-за стола и подошел к главе. Казимир еще раз встряхнул мешок и протянул мужчине. Пересвет запустил руку и схватил первый попавшийся камень, но не спешил вынимать его на свет. Его сердце билось в груди подстреленной птицей, а в голове застыл образ улыбающейся дочери. Ладонь вспотела от напряжения. Он крепко зажал камешек в кулаке и вынул руку из мешка. Разжал ладонь. Глава посмотрел на камень, выдержал паузу и объявил:

— Белый! Поздравляю, Пересвет! Будут еще смельчаки?

В ответ молчание.

— Тогда начнем, как обычно, с правой стороны стола.

Пересвет не слышал и не видел ничего вокруг. Он присел на свое место, не помня себя от радости, и очнулся только тогда, когда Казимир поднес мешок Некрасу. Брат так быстро достал камень, что мужчина не успел увидеть какого он цвета.

— Жатва состоялась! Выбрана жертва оборотня! — объявил Казимир.

И только тогда Пересвет увидел в руке брата черный камень. Он сразу вспомнил о том, что из-за болезни брат больше не мог зачать ребенка. В ту же секунду Некрас побледнел, не в силах подняться со стула.

 

Глава 2

Дарена

Прошло почти десять лет, а я, как сейчас, помню тот день, когда мы играли с двоюродной сестрой Жданой во дворе в прятки. Дядюшка Некрас схватил меня за руку и потащил в дом. Усадил в кресло, поставил напротив стул и присел. Скрестил ноги и руки, поджал губы, вглядываясь в мое лицо. Его серо-зеленые глаза казались стеклянными, а взъерошенные седые волосы делали его образ безумным.

— Дарена, — начал он вкрадчиво.

В дом забежала сестра, но дядя прикрикнул и велел ей идти во двор. Раньше я никогда не слышала, чтобы он повышал голос на дочь.

— Твои родители… Их корабль попал в шторм. Никто не выжил.

Я не сразу поняла смысл его слов. Смотрела на дядю и не двигалась.

— Но у тебя есть дом и семья. Я сегодня же удочерю тебя, Дарена.

Тогда я еще не понимала, что для меня значило такое решение дяди. Красный флаг над теперь уже моим домом и метки на руках родных не смущали семилетнее дитя. Но в тот же вечер я сполна прочувствовала, что такое быть обреченной. Я кричала от невыносимой боли, когда мне наносили метку, и проклинала богов за то, что они забрали моих родителей туда, откуда еще никто не возвращался.

В этот вечер мы собрались за столом, и дядя честно объявил, что подписал бумаги о том, что он отдает свою дочь оборотню. Вместо имени сестры красовалось мое. Ведь глава семьи сам вправе выбрать, какую из дочерей он пошлет в лабиринт.

С того дня я стала для всех живым мертвецом. Для кого-то бесчувственной куклой для битья, не заслуживающей хорошего отношения. Для кого-то пустым местом. Изгоем! Со мной никто не дружил, кроме сестры и сына Казимира Демьяна. Дядя не перестал любить меня и заботился, как подобает обычному отцу. Но Ждану он любил намного больше и мне понятно, почему он отвел от нее проклятие, предоставив меня взамен. Мы с сестрой это прекрасно понимали, и однажды она подошла к Некрасу с просьбой изменить решение. Она была готова пойти в лабиринт, чтобы спасти меня. Но дядя на корню зарубил эти разговоры, и тема оборотня стала запретной в нашем доме. Но всем рты не заткнешь. Жители села постоянно судачили о поступке дяди. Кто-то осуждал, а кто-то поддерживал. Я перестала гулять на улице, и мы с сестрой и Демьяном всегда убегали играть на берег реки. Чем меньше я видела людей, тем быстрее забывала о том, что случится в день обряда.

Вот и сегодня я сидела на берегу, ожидая встречи с Демьяном, и гнала от себя мрачные мысли, хотя до обряда оставалась всего неделя. В этом году зима выдалась особенно теплой. Можно целый день провести в лесу, наблюдая, как стремительно куда-то несется река, как в прозрачной воде плескается рыба. А небо голубое без единого облачка. Такое же безмятежное, как и жизнь поселка. Каждый сейчас занят своим делом. Даже Ждана пожелала работать в лавке отца, продавая изделия из дерева. Меня дядя освободил от всех забот. По дому я тоже ничего не делала. Он подарил мне бесхлопотную жизнь. Конечно! Надо наслаждаться каждым днем, чем я успешно и занималась. Жаль, что они пролетели, как один, неминуемо приближая меня к смерти. Никто никогда не возвращался из лабиринта. Мы с сестрой перерыли всю сельскую библиотеку в поисках хотя бы одного чудесного случая выживания. Но, увы! Я была обречена.

Почувствовав прикосновение теплых рук на глазах, я улыбнулась.

— Ждана, я сразу тебя узнала.

— А вот и нет! — рассмеялся Демьян. Меня всегда забавляла его реакция на то, что я ошибалась, хотя на самом деле всегда безошибочно ощущала его присутствие. Стоило наполнить легкие воздухом, как ворох ароматов тут же дурманил голову. Демьян работал в парфюмерной лавке и уже давно сам не замечал, что источает запах цветов.

— Почему ты никогда меня не узнаешь, лисенок? — заключил он меня в объятия. Демьян называл меня лисенком из-за огненного цвета волос, которые я часто заплетала в косу. Ему не нравилось, когда я их собирала, и каждый раз при встрече он сразу начинал расплетать косу. Когда я возвращалась домой, сестра тут же понимала, что я была с ним. Грива длинных волос выбивалась из-под платка, как бы я не пыталась их спрятать.

Я пожала плечами и развела руками, делая вид, что сама не понимаю, почему каждый раз его не узнаю.

— Ты сегодня рано.

— Отец решил поработать вместо меня.

— Опять поругались? — вздохнула я.

— Мама, как обычно, приревновала его к соседке, — рассмеялся Демьян. — Перебила всю посуду, и отец быстро ретировался, а она пошла к подруге. Дом в нашем распоряжении, лисенок, — подмигнул он, и я опустила взгляд.

Я отдала ему свою невинность еще в четырнадцать лет. Мне ведь не надо хранить себя для мужа. Я никогда не выйду замуж, не рожу детей, не буду нянчить внуков. А у Демьяна все это впереди. От одной мысли, что когда меня не станет, он женится и забудет обо мне, внутри взрывался вулкан невыносимой боли и обиды. Я всей душой начинала ненавидеть дядю за то, что он обрек меня на страшное проклятие, которое лишает будущего. Но иногда я позволяла себе помечтать. Представляла, как бы сложилась моя судьба, если бы родители не погибли. Самое печальное, что в таком случае я бы не подружилась с Демьяном и не узнала, что такое любить кого-то без памяти. Все эти годы я жила ради него. Смотрела в медовые глаза, гладила черные волосы, целовала смуглую кожу и мягкие пухлые губы. Тонула в крепких объятиях мускулистого тела, наслаждаясь запахом парфюма. Вскоре это закончится и лучше умереть в лабиринте, чем жить без него. Я готова к смерти, а Демьян нет. Он не сдается, каждый раз придумывая новые планы побега, которые заканчиваются ничем. Или того хуже! Я бы уже давно коротала последние деньки в темнице, ведь меня столько раз ловили на границе села. Со мной всегда находился Демьян, поэтому Казимир спускал нам проступки с рук. Глава поселения всегда был против нашей дружбы, а тем более отношений. Он, как и все, считал меня трупом и не видел в нашей любви смысла, но предпочитал не высказывать это в лицо, а тихо ждать, когда меня не станет и со спокойной душой женить сына.

Вчера я случайно услышала разговор Казимира с дядей, когда они пили чай в гостиной. Глава хотел поженить Демьяна и Ждану. Он посчитал, что моя сестра подходящая для его сына партия, тем более учитывая то, что помеченная семья освобождается от участия в совете навсегда. Конечно! Благодаря мне сестре можно не бояться жить в Совунме, не страшиться рожать детей любого пола! Я любила Ждану и желала ей счастья, но не с Демьяном. Я взяла с нее обещание, что она никогда не выйдет за него замуж. Она поклялась на крови, но тревога продолжала бередить сердце. Я ничего не сказала Демьяну, чтобы не портить последние светлые дни.

— Пошли скорее.

Он помог мне подняться на ноги. Взявшись за руки, мы побежали по тропинке, ведущей в село. Ветер срывал с ветвей деревьев снежинки, создавая маленькую метель. Солнечные лучи отражались от засыпанных снегом кустов, ослепляя белизной. Я поскользнулась на обледеневшей дорожке и рухнула, утаскивая Демьяна за собой. Он навис сверху, опершись на ладони, и рассмеялся. Я улыбнулась, вглядываясь в его искрящиеся карие с теплым медовым оттенком глаза. Меня переполняла любовь и нежность. Я потянулась к нему, прикрывая глаза в предвкушении поцелуя. Демьян едва коснулся моих губ губами и прошептал:

— Я так люблю тебя, лисенок, и не отдам оборотню. Я придумал, как нам сбежать из села…

Я распахнула глаза и оттолкнула его, поднимаясь на ноги. Резким движением стряхнула снег с шубы, и поджала губы. Демьян снова придумал безумный и провальный план, а я порядком от них устала. Я понимала, что это утопия и нам никогда не сбежать из села, но он продолжал верить в небылицы. Никак не мог смириться с тем, что вскоре меня не станет. Постоянно подбадривал, вселял надежду, вытаскивая из зыбучего болота отчаяния. Только благодаря ему я все еще не повесилась в лесу. У реки как раз росло подходящее дерево, и я часто смотрела на него, представляя, как мое обмякшее тело висит и раскачивается на толстой ветке. Но сотворив подобное, я подставлю под удар сестру. Как бы несправедливо не обошлась со мной судьба, я не желала такой же участи Ждане.

— Прекрати! Я больше ничего не хочу слышать о побеге, о лабиринте и оборотне!

— А чего ты хочешь, Дарена? — сказал он серьезно. Я не привыкла слышать из его уст свое имя, которое он произносил крайне редко. Только когда злился.

— Я хочу быть с тобой и не думать ни о чем, — дрожащим голосом проговорила я и уткнулась лбом в его грудь. Обвила шею руками, прислушиваясь к частому биению сердца. К горлу подкатывал ком боли, заставляя все тело дрожать, а глаза наливаться слезами.

Демьян так крепко прижал меня к себе, что я едва могла дышать, но отстраняться не хотела. Он зарылся лицом в выбившиеся из-под платка волосы, лаская теплым дыханием мою шею. Я потянулась и поцеловала его в колючую щеку.

— Все будет так, как ты хочешь, лисенок, — пообещал Демьян и поднял мое лицо за подбородок, вглядываясь в глаза. Провел пальцем, очерчивая скулу, коснулся кончика носа и улыбнулся. — Пойдем скорее, а то нос отморозишь.

Мы уже давно не скрывали своей любви от остальных, и смело шли по селу в обнимку. Но если на мне это не отразилось, то Демьян навлек и на себя часть проклятья. С ним уже давно никто не общался, все обходили стороной, не понимая, что молодой красивый парень и завидный жених нашел в обреченной на смерть в лабиринте девушке. Но я никогда не замечала, чтобы он переживал по этому поводу. Меня полюбил поистине лучший мужчина и оттого еще хуже на душе.

Дом главы поселения отличался от остальных размерами и издалека походил на небольшой дворец. Я редко бывала внутри и даже не знала, сколько там на самом деле комнат. Меня интересовала лишь одна. Та, в которой я потеряла невинность с любимым. Как сейчас, помню тот волшебный вечер. Но закончилось все комично. Мы битый час пытались отстирать окровавленные простыни, и мать Демьяна застала нас за этим делом. Я думала, что сквозь землю провалюсь от стыда, когда Бажена подбоченившись застыла у дверного косяка. Я опустила взгляд в пол и ждала, что посыплются упреки и оскорбления. Но она вырвала из рук сына простыню и принялась ее стирать. Сказала, что в гостиной нас ждут пирожки и чай. Не стала ничего рассказывать мужу и сохранила нашу тайну. Она никогда не смотрела на меня свысока и не чуралась заводить разговор. А вот Казимир всячески избегал встреч, изредка здоровался и проходил мимо, словно я пустое место. Но к такому поведению людей я давно привыкла и не судила его строго.

Комната Демьяна находилась на первом этаже рядом с лестницей. Он распахнул дубовую дверь, пропустил меня вперед и запер ее на ключ. Я стояла и смотрела на большую кровать с резной спинкой. Она была застелена черным бархатным покрывалом. На комоде стояли свечи, и я подошла к ним, чтобы зажечь, пока Демьян зашторивал окна. Комната погрузилась во мрак, и легкий интимный свет от свечей располагал к долгожданной близости. Я стащила с головы платок и тряхнула головой, чтобы взъерошить волосы. Скинула шубу и сняла сапоги. Демьян внимательно за мной наблюдал, сидя в кресле. Когда я осталась в одном платье, он подошел и посмотрел на меня медовыми глазами, которые светились демоническим огнем. Я всегда таяла от этого взгляда, утопая в неге возбуждения. Так приятно чувствовать себя желанной.

Он обхватил мою талию и привлек к себе. Я с нежностью погрузила пальцы в его густые черные волосы и прильнула к мягким губам. Какое это счастье, вновь ощутить вкус и запах любимого!

Демьян ответил на поцелуй. Жадно ловил мои губы, и его прерывистое дыхание пробуждало во мне страсть.

— Я так скучал, лисенок, — зашептал он, отрываясь от меня на миг. — Только о тебе и думаю целыми днями.

Я молчала, наслаждаясь шепотом, словами, которые будили во мне бурю эмоций. Как же хотелось никогда не разлучаться, а прожить в этой комнате всю жизнь, любуясь счастьем, что даровали мне боги взамен на жизнь. Скорее бы коснуться его нагого крепкого тела!

Я дрожащими руками расстегивала рубашку и вскоре отбросила ненужную вещь в сторону. Я уже не помнила себя от страсти, освобождая его тело от мешающей одежды.

Демьян расстегнул пуговицы на моем платье, и оно слетело с плеч на пол. Зрелище его обнаженной плоти вызывало головокружение. Ничего красивее я в жизни не видела. Дрожащими пальцами я проводила по его мускулистой груди и плечам. Спустилась вниз живота к его набухшему органу и сомкнула на нем пальцы. Демьян тяжело задышал и прильнул к моей груди, втягивая сосок ртом и очерчивая языком окружность. Я покрылась мурашками и пропустила стон, который он заглушил неистовым поцелуем.

Демьян подхватил меня на руки и в два шага мы оказались на кровати. Я прижалась к нему всем телом, будто боялась потерять. Обвила крепкую шею руками и губами скользнула к бархатной мочке уха, дразня его языком. Он нависал сверху и наши ноги переплелись.

Медленно, смакуя каждый миг, он проник в меня. Я вздрогнула от волшебного ощущения его твердой плоти внутри. Пульсирующие толчки усиливались, заставляя каждую мышцу напрягаться. Я выгнулась навстречу любимому.

Я не хотела, чтобы это заканчивалось. Демьян перекатился на спину, не выходя из меня. Теперь я владела его телом, до предела насаживаясь на горячую плоть. Он терзал мои ягодицы пальцами и ловил губами грудь. Я содрогнулась, откидывая голову назад. Застонала, не в силах сдержать волну оргазма.

Демьян взорвался во мне, словно вулкан, добивая наслаждение резкими толчками. Мы прижались друг к другу, и он перекатил меня на бок. Всмотрелся в мое лицо теплыми глазами и заговорил тихо:

— Я никому никогда тебя не отдам. Ты мое счастье, лисенок.

Демьян поцеловал меня в кончик носа. Я зажмурилась и улыбнулась.

— Остановить бы время.

Повернулась к нему спиной, укрываясь сильной рукой, словно одеялом и остекленевшими глазами посмотрела на танец пламени свечи. Душа разрывалась на части, а сердце ныло от невыносимой боли. Я больше не могла совладать с собой и прогнать мысли, которые резали без ножа. Меня затрясло, и Демьян накрыл меня покрывалом, крепче прижимая к себе. Но я дрожала не от холода, а от леденящего страха перед оборотнем. Он будет заживо пожирать мою плоть. Плоть, принесенного в жертву барашка. Для чего я существовала все семнадцать лет? Неужели только для того, чтобы пойти на корм зверю? Лучше бы отправили меня в лабиринт неразумным ребенком! Я бы не успела вкусить прелести жизни и так сильно полюбить.

 

Глава 3

Дарена

Как же не хотелось возвращаться домой! На меня давили стены мрачной комнаты. И тысячи свечей не смогли бы развеять темноту в моей душе. Ждана всегда заходила ко мне перед сном, и сегодня не стало исключением. Я услышала характерный стук в дверь. Сестра стучала только для того, чтобы соблюсти приличие, но всегда врывалась, не дожидаясь одобрительного ответа. Ее белокурые волосы распались по плечам, а фланелевая ночная рубашка доходила до щиколоток, своей бесформенностью скрывая красивую стройную фигурку. Большие голубые глаза, как всегда, светились добротой. Сестра походила на заморскую куклу с фарфоровой кожей. Хрупкая и невесомая девушка, за которой бегало пол села. Но Ждана не подпускала к себе мужчин, ожидая первой чистой любви. В мечтах она рисовала принца неземной красоты и щедрости, а таких на селе не водилось.

— Рассказывай скорее, — схватила она расческу с тумбочки и плюхнулась в стул. Сестра обожала, когда я расчесывала ей волосы, а потом заплетала их в косу. — Ты встречалась с Демьяном?

Я встала позади Жданы и взялась за привычное для рук дело.

— Да, — протянула я с улыбкой, но не стала продолжать, чтобы немного ее помучить.

— Дарена! Ты же знаешь, я хочу подробностей! — всплеснула она руками. Я любила, когда она злилась. Это смотрелось так смешно, будто белый пушистый кролик кидается на льва.

— Ладно, — рассмеялась я. — Я сидела на берегу…

— Не настолько подробно! Давай сразу к поцелуям и… — замялась Ждана.

И я начала рассказ, яркими красками описывая нашу с Демьяном близость. Сестра даже никогда не целовалась, и мне было ее поистине жаль. Она лишала себя такой бури эмоций и безмерного счастья, о которых сама не догадывалась. Хотя мои рассказы будоражили в ней небывалые чувства, и в конце она всегда говорила, что завтра пойдет и поцелуется с сыном мясника — первым красавчиком на селе. Такие порывы заканчивались одинаково. Ждана даже не решалась с ним заговорить, когда он приходил в лавку за разделочными досками. Он разрубал их каждый день, и я прекрасно понимала почему. Ни для кого, кроме сестры не секрет, что он был тайно в нее влюблен.

— Что трудного в том, чтобы заговорить с Ратибором? Он слюной на тебя исходит, как на сочный кусок мяса!

Ждана расхохоталась, и ее щеки заалели.

— Ратибор красивый, но слишком молчаливый. Я хочу так, как у вас с Демьяном. У вас такая любовь, Дарена! На вашей свадьбе я…

Сестра резко осеклась и опустила взгляд. Улыбка сошла и с моего лица. Ждана нехотя тронула глубокую рану и на комнату опустилась звенящая тишина. Только треск свечей ее прорезал, как на похоронах в ратуше.

Я присела на кровать, теребя в руках расческу. Глаза защипало от накатившей влаги. Только при сестре я не скрывала отчаяния и давала волю чувствам. Они выливались из меня горькими потоками слез. Иногда я рыдала в голос, как сейчас, и сестра обнимала мои дрожащие плечи. Ждана всегда плакала вместе со мной, будто ее тоже отправляют в лабиринт. Я часто задумывалась о том, что чувствует она в эти моменты, но спросить никогда не решалась.

— Я не отдам тебя оборотню, — безустанно шептала она, повторяя слова Демьяна. Но что могла сделать моя сестренка, если даже сын главы поселения не в силах повлиять на отца. Сколько раз он уговаривал его изменить правила. Выбирать девушек в день самого обряда и провести совет заново. Но Казимир непреклонен. Менять сложившуюся веками традицию и законы он не собирался.

— Я знаю, как тебе можно сбежать прямо в день обряда. Тогда Казимиру придется менять правила.

— И ты туда же! — взорвалась я, вскакивая с кровати. Подошла к подоконнику и сжала его руками с такой силой, что побелели костяшки пальцев. — Смирись с тем, что скоро меня не станет. Я смирилась и готова умереть. Надеюсь, ты помнишь о клятве, которую мне дала?

Я повернулась к ней лицом, вглядываясь в заплаканные глаза.

— Посмотри на меня, Ждана!

Она подошла ко мне вплотную и раскрыла ладонь со свежим порезом.

— Я скорее умру, чем нарушу клятву! Отец не выдаст меня замуж против воли!

Зря она была в этом так уверена. Я слышала их с Казимиром разговор. Дядя четко дал понять, что свадьба состоится, как только меня не станет. И никто из мужчин не спрашивал у своих детей, чего они хотят. Глава семьи принимает единственное правильное решение, а родня подчиняется. Так было всегда!

— Обещаю, Дарена!

Только проверить я не смогу, ведь буду лежать в лабиринте истерзанная и убитая оборотнем.

 

Глава 4

Дарена

День сменял ночь, нещадно приближая время обряда. К нему готовились всем селом, будто к великому празднику. Для них это лишь повод нарядиться, и расслабиться за чаркой вина. А для меня…

Ратуша преображалась, утопая в лепестках цветов и красных бархатных тканях. Ковровые дорожки вели к ней из каждого дома. Несмотря на то, что погода продолжала радовать солнцем, на улицах зажгли факелы на столбах. Я смотрела на подготовку из окна гостиной и не спешила идти в ванную, которую предусмотрительно набрал дядя и сбежал из дома вместе с сестрой. Ждана вообще перестала приходить ко мне в комнату после последнего разговора. Она целыми днями пропадала на работе и появлялась дома за полночь. Наверное, и она поняла, что со мной нет смысла общаться.

Я могла стерпеть все от родных людей, но не от Демьяна. Я в наглую бегала к нему домой, но его всегда не было. А вчера он принес мне флакон духов, которые изготовил лично для меня и взял обещание, что надушусь ими в день обряда. Сухо поцеловал в щеку и ушел. Я даже не успела с ним поговорить.

Вот и любимый покинул меня в конце пути! Еще никогда не чувствовала себя так паршиво! Не оставалось сил даже принять ванну, хотя это часть обряда и в горячую воду специально накидали лепестков. А еще не пожалели дорогие масла, не говоря уже о заморском мыле.

В гордом одиночестве скинула с себя рубашку и погрузилась в воду. Закрыла глаза, погружаясь с головой. Сразу возникло желание никогда больше не выныривать. Просто вдохнуть носом воду и эпично закончить обряд. Но мысль о сестре не позволила так просто уйти. Какая разница как умру?! Зато ей обеспечено будущее без страха. Пусть они с Демьяном бросили меня в такую трудную минуту, я все равно не желала им зла.

Только вышла из ванной, обмотавшись простыней, как в дом ворвались две пожилые женщины с котомками. Они не разговаривали ни между собой, ни со мной. Усадили меня на стул и принялись чесать волосы, и красить лицо. Я сидела без движения, позволяя делать с собой все, что они хотят. Какая разница, как буду выглядеть в день своей смерти?! Могли бы просто засунуть в мешок и бросить в лабиринт! К чему такие почести?!

В итоге они обули на меня красные сапожки и натянули платье в цвет. Накинули на плечи теплую мантию и подтолкнули к выходу из дома. На пороге я вспомнила, что забыла подушиться, как просил Демьян. Сначала замялась, обдумывая, стоит ли возвращаться в комнату. А потом представила медовые глаза любимого и сорвалась с места. Женщины побежали за мной. Наверное, подумали, что хочу сбежать. Они торопили меня, оттаскивая от комода, и я пролила на себя почти целый флакон. Мог бы и получше духи сделать! Странный запах травы неизвестного происхождения вызывал тошноту.

Вскоре я стояла посреди улицы, источая жуткий запах. Женщины взяли меня под руки, и повели в сторону ратуши. Там собралось все село. У входа в ратушу стояла повозка, усыпанная цветами с запряженным белым жеребцом. Вот и гроб готов! Ждет меня не дождется! А рядом стоит Казимир, прижимая к пузу великую книгу, в которой прописаны законы Совунмы.

Я зашла в ратушу на негнущихся ногах и взглядом наткнулась на зеркало. Сначала не узнала себя. Женщины поработали на славу. Огненные кудри сплелись на макушке замысловатым цветком. Два локона выбивались из прически, спадая на плечи. Болотного цвета тени выделили зеленые глаза, а кожа стала фарфоровой, как у Жданы. Я откинула полы мантии, чтобы рассмотреть платье. Из бархатной теплой материи оно плотно село по фигуре, а пышная юбка доставала до щиколоток. Все обшито золотого цвета кружевом и рюшами. Такие платья надевали богатые девицы на свадьбу. Мне не хватало лишь фаты.

Казимир подошел к алтарю, где обычно венчают влюбленных, и встал перед ним, закрывая красоту массивным телом. Я обернулась и заметила во входящей в ратушу толпе дядю. Он старался не смотреть на меня и встал в дальнем углу, опустив седую голову. Демьян со Жданой ворвались в помещение и протиснулись в первый ряд смотрящих.

Я поймала взгляд любимого и не могла от него оторваться. Мне захотелось, чтобы в тот же миг он подхватил меня на руки и унес отсюда далеко-далеко, где нас никто не сможет найти. Но он стоял на месте в расслабленной позе и, ни один мускул на его лице не дрогнул. А сестра вообще улыбалась, будто меня выдают замуж, а не отправляют на верную смерть.

Громкий голос Казимира заставил дрогнуть и повернуться к алтарю:

— Дитя мое! Сегодня мы приносим тебя в жертву оборотню, чтобы уберечь все село от его гнева. Ты наша надежда! Наше спасение! Наше будущее! Отдавая свое юное тело, ты спасаешь свою душу! Мы никогда не забудем эту жертву и всегда будем помнить о тебе, Дарена, и почитать!

Какие громкие слова! Меня от них тошнило. Я не собиралась сегодня сдерживаться и соблюдать приличия! Пусть знают, что я о них думаю!

— Что ж вы, твари, избегали меня все десять лет, если я так важна?! Кто из вас хоть раз заговорил со мной?!

Я указала взглядом на портреты девушек, которые отдали жизнь не понятно за что.

— О ком из них вы вспомнили?! Повесили картины и дело с концом! Вам плевать, что лишаете меня будущего! Надежды на счастье с любимым! Мне семнадцать лет! Я могла выйти замуж и познать радость материнства!

Я указала пальцем на дядю.

— А ты поступил подло! Я не должна была здесь стоять! Это не моя судьба! Не мое место! — с желчью выплевывая каждое слово, я не подумала о сестре. Она рухнула на колени, закрыла лицо руками и закричала:

— Возьмите меня вместо Дарены! Она говорит правду! Это мое место!

Дядя Некрас бросился к дочери, поднимая ее с колен. Прижал к груди и не отпускал, как бы она не вырывалась. Я смотрела на это и проклинала себя за срыв. Не хотела причинять сестре боль. Склонила голову перед Казимиром и проговорила:

— Я готова.

Он накрыл мою голову венком из красных цветов и прислонил ко лбу книгу.

— Да прибудут с тобой боги, дитя, — голос Казимира дрожал. Неужели ему жаль меня? Сколько невинных душ он отправил в лабиринт?

— Они мне не нужны, — подняла я на него взгляд. — Пусть боги хранят вашего сына.

Он заключил мое лицо в ладони и поцеловал в лоб.

— Прости. У меня нет выбора, — шепнул он мне на ухо.

Я натянула улыбку и кивнула. Обернулась, гордо вскинула подбородок и пошла по дорожке к выходу из ратуши. Люди расступались передо мной, а Демьян успел незаметно коснуться руки. Я боялась снова посмотреть в глаза любимого. Вдруг мне опять захочется сбежать! Ни к чему эта драма. Хватило происшествия с сестрой. Не хочу бередить души родных. Это мое бремя и я пронесу его достойно.

Сын мясника оседлал лошадь, везущую меня в лабиринт, а в повозку сели крупные парни из стражи села. У каждого в руках мечи. На телах доспехи, будто я преступница, а не хрупкая девушка.

Женщины, которые меня наряжали, подошли и красными лентами связали мои руки и ноги.

— Демьян, — обратился к сыну Казимир. — Делай то, о чем просил.

Я посмотрела на любимого. Он подошел и взял меня на руки. Как же я хотела его обнять, но не могла. Оставалось только смотреть на мужественные скулы и ронять слезы, осознавая, что больше никогда его не увижу. Он нес меня медленно, все крепче прижимая к себе. Губами коснулся мочки моего уха и прошептал:

— Как только я опущу тебя в повозку, Ждана подойдет, чтобы попрощаться. Она положит тебе за спину нож. Пока будешь ехать, перережь ленты. Сделай это незаметно. Когда будешь проезжать мимо нашей реки, спрыгивай и беги. На берегу тебя будет ждать жеребец. Скачи на нем в сторону лабиринта. Я буду ждать тебя в конце леса. И молчи. Ничего не отвечай. Просто сделай, как я сказал.

Демьян поцеловал меня в щеку и аккуратно уложил на подушку из цветов. Но что будет, если у нас получится сбежать? Кто отправится вместо меня в лабиринт? Образ сестры застыл перед глазами. Я не удержалась и потянулась к его уху.

— А Ждана? Что будет с ней?

Демьян не ответил, делая вид, что я ничего ему не говорила. Надежда на будущее и тревога за сестру сплелись воедино, терзая искалеченное годами сердце.

— Кто-то еще хочет попрощаться в Дареной? — спросил Казимир. Но я лежала и не видела, что происходит. Устремила взгляд в небо и прислушивалась к каждому звуку. Стражники галдели и заглушали остальных. Так и хотелось их заткнуть. Не успела я их приструнить, как к повозке подошла Ждана.

Она обняла меня, и я почувствовала за спиной в ладони холодную сталь.

— Это не твоя судьба. Беги от нее и будь счастлива. Я люблю тебя, сестренка.

Не успела я ничего сказать, как она отошла от повозки.

— Есть еще желающие?

В ответ тишина. Даже стражники затихли. Да кому я нужна?! Пора ехать в лабиринт!

И тут я обомлела. Ко мне подошел дядя. Склонил седую голову и погладил меня по щеке.

— Мне нет прощения. Боги покарают меня за всю ту боль, что я тебе причинил. Я готов к вечным мукам во тьме. Если сможешь, прости.

Я впервые видела, как плачет дядя и сама прослезилась вместе с ним.

— Я не держу зла. Берегите Ждану, — прошептала я.

Он поцеловал меня в лоб и погладил по плечу. Одарил взглядом полным боли и вины. Повозка тронулась с места, дребезжа деревянными колесами. Я закрыла глаза, чтобы не видеть неба и верхушек деревьев. Начала потихоньку разрезать ленты ножом. Когда освободила руки, то сомкнула между собой пальцы. Медленными движениями освободила ноги от скользкой ленты и застыла, прислушиваясь к стражникам. Судя по разговору, они ничего не заметили.

Вскоре я услышала шум нашей реки, который ни с чем не спутать. Настал миг, когда я должна вскочить и убежать. Но не спешила. Все не решалась, вспоминая доброе лицо Жданы и раскаяние дяди. Что сейчас для меня дороже? Жизнь с любимым или жизнь сестры?

Я распахнула глаза. Тучи сгущались на небе, и поднимался ветер, осыпая меня снежинками, сорванными с деревьев. Руки будто сами вырывались из-за спины, пытаясь спасти тело, но я в миг их смирила. Закусила губы от невыносимой внутренней боли, чтобы не зарыдать в голос. Слезы полились ручьем, и стон вырвался наружу. Один из стражников посмотрел мне в лицо и сказал:

— Держись, девочка. Немного осталось. Мы уже в конце леса.

Я вспомнила, что там ждет меня Демьян и снова едва не сорвалась с места.

— Когда окажешься в лабиринте, держись правой стены. Не отнимай от нее руки…

Его слова тонули в моей горечи, и больше я ничего не слышала, кроме собственных стонов. Я билась в агонии, сминая под собой цветы в кашу. А когда услышала родной голос, вообще потеряла рассудок.

Демьян скакал рядом с повозкой и кричал:

— Прыгай сюда! Лисенок! Очнись!

Стражники оголили мечи, а я открыла свинцовые веки и посмотрела на Демьяна.

— Уходи, — прохрипела я.

— Я не отдам тебя, слышишь?! Я люблю тебя, Дарена! Вставай!

Повозка остановилась, и стражники по выпрыгивали, нападая на Демьяна. А я продолжала лежать не живая ни мертвая. Ратибор взял меня на руки и понес. Голос Демьяна удалялся, и теперь я слышала только дыхание сына мясника.

— Вот и лабиринт, — объявил он и поставил меня на ноги.

Я посмотрела на глухую стену с поросшим растениями входом. Впереди чернота, а позади звуки драки.

— Ратибор, не бейте Демьяна. Он ни в чем не виноват. А ты перестань стесняться и молчать. Ты нравишься Ждане. Заговори уже с ней хотя бы о погоде.

Ратибор округлил глаза и кивнул. Я ступила одной ногой в лабиринт и вой зверя на секунду оглушил. Сердце сжалось от страха. Я коснулась правой стены и обернулась. Демьян бежал ко мне, а за ним стражники.

— Остановись! — кричал он.

— Я люблю тебя больше жизни! — закричала я в ответ и вошла в темный лабиринт.

— Вернись! — доносилось снаружи.

Пусть боги хранят моих родных! Я готова к смерти…

 

Глава 5

Ждана

Видела бы Дарена, что со мной творилось после ее отъезда! Я упала на колени перед Казимиром, в надежде, что он вернет ее назад. Ползала по снегу, хватаясь за подол его плаща. Предлагала себя вместо сестры. Все эти десять лет я жила в преисподние. Боги сполна покарали меня за выбор отца. Он поступил подло, и расплачивалась за это я. Не было ни дня, чтобы я не винила себя в участи Дарены. Каждый раз, когда смотрела в ее зеленые глаза, сердце сжималось от дикой боли. Я старалась отдать ей всю любовь, что есть во мне, утешить, подбодрить. Но эти крохотные попытки лишь на миг могли скрасить ее жизнь. Из-за нее я не выходила замуж, не встречалась ни с кем, даже не целовалась! Как представлю ее на собственной свадьбе, душа кровью обливается. Я сполна не понимала, что она чувствует. Как живет в постоянном страхе и отчаянии? Наверное, только любовь Демьяна позволяла ей иногда улыбаться. Того, кто придумал этот жестокий обряд, нужно не глядя сажать на кол!

Когда Казимир стряхнул меня с себя ногой и зашел в ратушу, я посмотрела в сторону леса. Взмолилась всем богам, чтобы Дарена сумела убежать от стражников. Я вглядывалась в тропинку, по которой ее увезли. Если Демьян вскоре не появится, то план удался, и меня начнут готовить к обряду. Я смело приму свою судьбу и войду в лабиринт с чистой совестью. Это лучше, чем прожить остаток дней с осознанием, что за меня погибла сестра. Я бы без сомнения поменялась с ней жизнями.

Я безумно любила Демьяна. Мы дружили с детства, и я всегда мечтала выйти за него замуж, но когда Дарена призналась мне в том же, я сразу отступила. Тут же нарисовала барьер, и он стал для меня запретным плодом. Умопомрачительным и сладким, но бесконечно недоступным. Я старалась никогда не оставаться с ним наедине. Боялась не сдержаться. А когда сестра рассказывала об их утехах, все нутро плакало от обиды. Но я сама просила ее об этом, специально причиняя себе боль. Хотела возненавидеть его, вырвать из сердца, осознавая, что Демьян мне не принадлежит. Ничего не помогало! А когда она попросила дать клятву, я поняла, что даже когда ее не станет, мне не быть с мужчиной, которого люблю. Тогда зачем мне жить?!

Я желала сгинуть в лабиринте! И даже отец не мог убедить меня в обратном. Он пытался утащить меня подальше от леса, но не сумел сдвинуть с места. Я словно приросла коленями к сугробу, шепча под нос, как молитву:

— Не возвращайся, Демьян.

Люди заходили в ратушу, а Казимир раздавал указания. Все начали накрывать на стол, будто сегодня торжество! Как можно так хладнокровно отмечать день обряда, когда уже завтра в одной из семей поселится новое горе и будет сжирать их дитя все десять лет! Как же мне хотелось покончить с этим навсегда! Нет сил терпеть и тушить в душе протесты!

Белогривый конь с наездником показался на тропе, и мое сердце на миг перестало биться. Ратибор заехал в село, и я подскочила, заглядывая в повозку. Там лежал связанный Демьян под конвоем стражи.

Во мне что-то надорвалось. Я забыла, как дышать. Кинулась к нему, пытаясь развязать веревки, но Ратибор подхватил меня на руки и оттащил. Я лупила его, вырывалась, но сил не хватало. От обиды я заплакала и обмякла.

— Где Дарена? — пропищала я сквозь слезы.

— В лабиринте, — ответил Ратибор.

Вот и сбылось то, чего я так боялась. Она не смогла сбежать, а он не сумел ее отвоевать.

— Демьян! — закричала я что было мочи, когда его вытаскивали из повозки. — Ты обещал!

Ратибор поставил меня на снег, но продолжал удерживать руки за спиной. Демьян поднял полный отчаяния взгляд янтарных глаз, больно уколов мое сердце. Как теперь мы будем жить?

— Пойдем в ратушу. Тебе надо выпить, — повернул меня к себе Ратибор. Я прижалась к его груди и положила голову на плечо, из-за него наблюдая, как Демьяна освобождают от веревок.

Казимир стоял на пороге ратуши и наблюдал за нами. Он жестом подозвал к себе сына. Демьян подошел, и отец крепко его обнял, шепнул что-то на ухо и повел в помещение. Мы с Ратибором отправились за ними.

Я сидела за столом, опрокидывая один кубок вина за другим, и с отвращением наблюдала за всеобщим весельем. Отец тоже не пропустил праздник, но в отличие от других сидел в углу с бутылкой алкоголя и вытирал скупые слезы.

Демьян сидел напротив. Он ни ел, ни пил, буравя стеклянными глазами новый портрет, который сегодня повесили на стену почета. Дарена на нем выглядела счастливой. Художник постарался на славу. Я помню тот день, когда две недели назад к нам в дом пришел местный художник. Я наблюдала за его работой, стараясь шутками развеселить сестру. Он настаивал на том, чтобы она заплела рыжую гриву в косу, но Дарена не послушалась. Сказала, что будет сидеть смирно, только если распустит волосы. Ему пришлось сдаться.

Я снова повернулась к столу, чтобы не видеть образ сестры и заглянула в кубок с жидкостью кровавого цвета. Стоило только подумать о крови, как в голове нарисовался образ истерзанной оборотнем Дарены. Я до боли сжала кулаки, и слезы снова хлынули из глаз.

Они говорили красивые тосты и, не чокаясь, провожали девушку в последний путь. А завтра мужчина из похоронной лавки установит памятник на местном кладбище, к которому можно возложить цветы и поговорить с усопшей. Но с кем говорить, если ее тело отныне принадлежит зверю. И почему нашу деревню населяли такие трусы?! Неужели нельзя собраться и убить оборотня?! Почему они так боятся его гнева?! Ведь прошел не один век с того времени, когда зверь покарал жителей села!

Я посмотрела на Демьяна, который схватился за бутылку самогонки и хлестал пойло без закуски, ни разу не скривившись. Казалось, он думает о том же, что и я. Лишь бы не задумал неладное. В одиночку отправляться в лабиринт нельзя. Да и поздно. Дарену не спасти. Легенда говорит о том, что оборотень пожирает жертв в первые минуты их нахождения в лабиринте. У нее нет шансов.

Вино уже ударило в голову, и я решила покинуть ратушу. Больше не могла выносить этих отвратительных людей. Я потянула за собой Демьяна. Мне хотелось узнать, что произошло в лесу и почему Дарена не смогла убежать от стражи.

Демьян шел по снегу, шатаясь, не выпуская из руки бутылку. Я и сама едва держалась на ногах, поэтому схватилась за рукав его рубашки. До реки мы шли молча и медленно, а когда оказались на берегу, рухнули на камни. Он протянул мне бутылку, и я отпила крепкий напиток, закашлявшись. До сегодняшнего дня я никогда не пила алкоголь. А зря! Он туманит, кружит голову и подпитывает эмоции. Я почувствовала прилив сил и смелости. Заговорила первая:

— Что случилось? Почему очередной план провалился?! Дарена бегает, словно ветер. Они бы никогда ее не догнали.

— Она сама не захотела бежать, — с яростью бросил камень в реку Демьян. — Опять отдала свою жизнь за тебя!

Этими словами он вонзил нож в мое сердце. Все тело задрожало, и я зарыдала в голос, пряча лицо в ладони.

Он приобнял меня за плечо, и я прильнула к его горячей груди.

— Ты не виновата. Это все проклятый оборотень! На рассвете я отправлюсь в лабиринт и принесу ее тело! Надо похоронить лисенка как положено!

— Не ходи, Демьян! — взмолилась я. — Умоляю! Он убьет и тебя!

— А зачем мне эта жизнь, Ждана? Я никому не нужен. Только она любила меня. Даже родной отец не пощадил нашу любовь!

— Не говори так! А как же я?

В свете неполной, но яркой луны я смотрела на его подбородок, который дрожал. Мне безумно хотелось заключить Демьяна в объятия и утешить. Сказать, что не только Дарена любила его. Что он нужен мне. Особенно теперь, когда ее не стало. Мне не пережить еще и его смерть.

— А ты должна стать моей женой. Отец уже договорился. Глупый он! Еще не знает, что если я выживу в лабиринте, сразу уеду из села. Не смогу здесь жить. Мне все о ней напоминает.

— Я уеду с тобой.

Он рассмеялся и поцеловал меня в макушку.

— Не глупи! Некрас хорошо здесь устроился. Вы отлично живете и вашу семью не тронут. Оставайся, выходи замуж, рожай детей. Проживи ее жизнь так, как она хотела. Прими ее дар, отгони переживания и радуйся судьбе.

Он снова резал меня без ножа. На самом деле я хотела выйти замуж за него. Почувствовать, как прекрасны его поцелуи и ласки. Отдать ему свою невинность, подарить всю себя. Но рана на ладони все еще болела. Я дала клятву, и видят боги, не желаю ее нарушать. Но кому она теперь нужна, когда не стало сестры?! Кто узнает, что я ее нарушила? Только моя совесть будет грызть изнутри, превращая жизнь в сплошную боль. Но я бы вытерпела ее ради Демьяна.

— Не ходи в лабиринт. Ты не сможешь ей помочь. Оставайся в селе. Мы можем пожениться, чтобы уважить отцов. Не обязательно быть любовниками, можно просто дружить. Пусть и в браке.

Демьян рассмеялся и отхлебнул пойло. Отстранился, чтобы заглянуть в глаза.

— Зачем тебе муж, который не подарит детей? Не губи свою жизнь из-за меня. Пусть отец от меня откажется, но тянуть тебя за собой в эту яму я не буду. Ты еще познаешь настоящую любовь. Все впереди. Ты молода и прекрасна, — шепнул он последнее слово, обдавая мое лицо теплым дыханием.

Мне никогда ничего не хотелось так сильно, как сейчас, поцелуя. Знал бы Демьян, как я люблю его! Как неистово хочу коснуться его манящих губ! В один миг я забыла обо всем и перестала бояться. Обвила его шею руками и потянулась к губам. Едва тронула их, как Демьян оттолкнул меня от себя.

— Ты пьяна, Ждана. Пойдем, я отведу тебя домой.

 

Глава 6

Демьян

Я продрал глаза с первыми рассветными лучами. Веки налились свинцом, и я едва их разлепил. Голова гудела и кружилась. Зачем я вчера столько выпил? Во рту пересохло так, что язык прилип к небу. Набросив халат, я вышел из комнаты и прошуршал в кухню, где хлопотала мать.

— Ох, Демьян, — тяжело вздохнула она и поставила на стол чарку воды.

Я жадно впитывал живительную влагу и постепенно приходил в себя.

— Не губи себя, сынок. Таких девиц полно на селе.

— Мне никто не нужен. Ты же знаешь, — каждое слово отдавалось болью в висках.

— Выбирай любую или придется жениться на Ждане, — настаивала мать.

— Не придется. На днях я уеду из села. Поплыву за море.

Мама выронила из рук ложку, которой мешала суп. Обернулась, вытирая руки о фартук, и присела напротив.

— Думаешь, убежишь, и станет легче? Дарену не вернуть и она вечно останется в наших сердцах…

— Прошу, не заводи речи отца. Тошно! — стукнул я ладонью по столу и зажмурился от новой волны головной боли.

Одно ее имя вызвало воспоминания вчерашнего дня. Последний взгляд стоял перед глазами, а последние слова звучали в ушах. Мне никогда этого не забыть. Мама права. Убеги хоть на край света, но из памяти не стереть, из сердца не вырвать. Я был зол на отца. Он столько раз мешал нашим побегам, что не перечесть. Я просил его, умолял помочь, но он всегда молчал в ответ. Разве я смогу когда-нибудь его простить? Продолжать жить под одной крышей, зная, что он отправил моего лисенка на смерть?!

Мать смотрела на меня с грустью. Только она и понимала меня. Тоже уговаривала отца что-то сделать.

— Дарена была хорошей девочкой, но нужно жить дальше, сынок. Тебе всего девятнадцать. Ты еще так молод. А я хочу понянчить внуков.

Знала бы она, что сегодня я затеял отправиться за телом лисенка, не вела бы спокойные речи. В одиночку мне явно не справиться и зверь наверняка порвет меня на части. Но у меня нет друзей, которые могли бы помочь, а я не мог оставить ее гнить в темном лабиринте. А если бы не стражники, отправился бы туда еще вчера. Оборотня надо убить и я найду способ. Мы не зря со Жданой всю неделю провели в библиотеке, и многое о нем узнали. Это все могло быть выдумками, всего лишь сказками, но я цеплялся за любую возможность. Не зря ведь сделал духи из полыни, хотя разыскать ее экстракт тяжело зимой. Запах травы должен отпугнуть зверя, но судя по крикам Дарены, он не помог. Я злился на лисенка. Мы могли бы уже находиться совсем в другом месте, а Ждана по праву заняла бы ее место. Но Дарена пожалела сестру и ступила в смертельный лабиринт.

Меч, который конфисковали стражники, отлит из серебра. Мне необходимо его вернуть. Таких в Совунме больше не найти. Я выкупил его у иностранца за огромные деньги. Моих сбережений не хватало и пришлось ограбить сундук отца. Скоро он обнаружит пропажу и мне несдобровать. Пусть так! Это слишком малая плата за жизнь моего лисенка!

Я до дна осушил чарку с водой и решил отправиться за мечом.

— Куда ты собрался? — подбоченилась мать, когда я надевал сапоги.

— Хочу подышать воздухом, — соврал я.

Не стоит больше возвращаться в дом, иначе она заподозрит неладное. Лучше сделать все тихо без лишних глаз и ушей. Я быстро нашел стражников, пленивших меня, и потребовал вернуть меч. Благо они не успели его продать и пропить деньги. За бутылку самогонки, купленную в соседней лавке, они отдали его.

У кромки леса я вспомнил, что забыл надушиться полынью, но в дом идти нельзя. Я плюнул на это, вспоминая крики любимой, и двинулся по тропе. По этой дороге лисенка везли на съедение оборотню, а она плакала, прощаясь с жизнью. Я с ненавистью сжал кулаки. Сегодня я избавлю Совунму от монстра, держащего в страхе все село! Хватит трястись и бояться за своих детей!

Вокруг было так тихо, будто в лесу нет ни одной зверюшки. Я слышал только свои тяжелые шаги и скрип снега под сапогами, а еще ровное дыхание. Слишком спокойно для чащобы. Но вскоре я услышал шум реки и свернул на берег. Здесь мы с лисенком проводили много времени. Я смотрел в зеленые глаза, словно завороженный и думал о нас. Тогда я верил в то, что все обойдется. Даже представить не мог, что буду смотреть ей вслед, когда она входит в лабиринт. Бросив камень в воду, будто горсть в могилу, я вернулся на тропу. Наконец оказался на поляне, где находился лабиринт и остановился у входа.

Я никак не мог признаться себе в том, что мне безумно страшно туда идти. Как же стыдно это осознавать, ведь моя маленькая хрупкая девочка не побоялась!

Трус!

Я присел на корточки, чтобы перевести дух. Сидел, смотрел в темноту и гладил серебряный меч. Будто прирос к заснеженной земле, не решаясь подняться на ноги. У самого входа в лабиринт я заметил красную ленту, что зацепилась за колючку растения, которым оплетены стены лабиринта. Она колыхалась на ветру, как флаг над домом Дарены. Желание сорвать ее пересилило страх, я поднялся, подошел и протянул руку. Ухватился за ленту и дернул на себя, разрывая ткань. Поднес ее к лицу и ощутил стойкий запах полыни, которой она успела пропитаться, пока связывала запястья лисенка. Засунул ее за пояс и сделал шаг вперед.

Меч дрожал в трясущейся руке, которую я выставил вперед. Внутри было так же тихо, как в лесу, но гораздо темнее, ведь глыбы снега покрывалом нависли на плетеном растении. Казалось, что нахожусь под прохудившейся крышей, едва пропускающей солнечные лучи. Стены обледенели и покрылись тонкой прозрачной коркой. Я дотронулся до нее, и пальцы соскользнули вниз. Я внимательно осматривал все вокруг в поисках следов крови, но шаг за шагом ничего не находил, будто лабиринт не являлся могильником для невинных девиц.

Неожиданно раздался оглушительный вой. Я закрыл уши руками и съежился. Потерял равновесие, поскользнулся и упал, поранив ногу острым мечом. Оросил снег своей кровью и застонал от боли.

— Уходи! — раздался громкий грубый голос над ухом. Я вскочил, ухватил меч двумя руками и за озирался по сторонам. Но никого не увидел, хотя казалось, что нечто закричало совсем рядом.

— Выходи, тварь! — вскрикнул я и прижался к стене спиной, чтобы зверь не напал сзади.

— Уходи! — еще громче повторил голос.

— Выходи на бой, оборотень!

Эхом от стен отразился демонический противный хохот. Сердце пропустило удар от ужаса. Но я пришел сюда за головой зверя и телом любимой! Ни за что не отступлю!

— Я принял жертву и не трону село еще десять лет. Можешь идти с миром.

— Отдай тело Дарены, и я уйду, — мой голос предательски дрожал от дикого ужаса, что вселял в душу оборотень и выполни он мою просьбу, я бы ушел. Не стал бы геройствовать. Больше всего на свете сейчас я хотел придать земле тело лисенка и покинуть Савунму навсегда. Пусть жители села сами убивают изувера, защищают своих детей и меняют традиции. Я вдруг понял, что хочу жить, а если вступлю в бой, мне не выбраться живым.

— Оно принадлежит мне всецело! До единой косточки! Проваливай, пока твои кости целы!

— Я люблю эту девушку и хочу придать ее тело земле. Позволь сделать это, и я больше никогда не побеспокою тебя.

Разве не глупо взывать к сочувствию жестокое существо, растерзавшее столько невинных душ? Я ждал, что он вновь закричит или того хуже накинется, но в ответ звенела тишина. Я напряженно ждал, продолжая до боли сжимать в руках меч, готовясь к резкой атаке.

Неожиданно вверху раздался треск, и я невольно прикрыл голову. К ногам упали обглоданные добела кости и череп. Меня едва не вывернуло от их вида.

— Забирай и уходи!

Я в беспамятстве скинул с плеч плащ и собрал в него останки. Завязал в узел ткань и побежал к выходу, прижимая к груди сверток. Я покидал лабиринт, не оглядываясь, под жуткий смех оборотня и замедлил бег только в лесу. Потом резко остановился и упал на колени. Положил перед собой плащ с костями и заплакал, как никогда прежде. Это все, что осталось от моей Дарены. Гадкий монстр не пожалел и ее! Я не верил своим глазам! Не мог поверить, что такое случилось со мной! Ненавидел себя за трусость! Даже не попытался убить зверя! Как я буду с этим жить?!

— Демьян!

Я посмотрел вперед. По тропинке бежала Ждана с кинжалом в руках. Глупая девчонка собралась таким оружием победить оборотня?! Смешно!

— О боги! Демьян! Я думала, что не успею! Как хорошо, что ты не пошел в лабиринт!

— Я был там.

Ждана присела на корточки и бросилась мне на шею. Я скинул ее руки, взглядом указывая на сверток.

— Что это? — недоумевала она.

— Это Дарена. Вернее, все, что от нее осталось.

Ждана вскрикнула и закрыла рот руками.

— Надо похоронить ее по-человечески.

Она кивнула и протянула ладонь к узлу.

— Нет! Лучше не смотри.

Девушка не стала перечить и поднялась на ноги. Мы шли в сторону кладбища молча, и чем ближе к нему подходили, тем сильнее я прижимал останки к груди. Среди могил мы нашли ухаб, вокруг которого стояли мраморные плиты жертв оборотня. Я смотрел на высеченный образ моего лисенка и снова не смог сдержать слез. Ждана тоже не удержалась и разрыдалась. В сторожке могильщика мы взяли лопаты и принялись копать яму. Я аккуратно опустил сверток и еще долго смотрел на него, прежде чем засыпать землей. Утрамбовав плоской стороной лопаты холм, я стер пот со лба и вздохнул. Вот теперь это могила, а не пустышка, как остальные. Теперь я смогу приходить сюда, возложить цветы и поговорить с любимой, побыть с ней наедине, почтить память. В тот самый миг, когда Ждана поцеловала обелиск сестры, я понял, что останусь в Совунме, чтобы быть поближе к лисенку.

 

Глава 7

Дарена

Я шла вперед, не отрывая руки от правой стены. Ладонь заледенела, я почти ее не чувствовала, но не смела отрывать. Казалось, если я это сделаю, в тот же миг рухну на землю и не смогу идти. Все еще слышались крики Демьяна позади, но вскоре их заглушил будоражащий разум вой. Холодок пробежал по спине от ужаса. Все тело задрожало, покрываясь липким потом. От животного страха все плыло перед глазами. Я не видела куда иду, и лишь стена служила опорой, чтобы не упасть.

Вой сменился утробным рычанием, которое приближалось ко мне с дикой скоростью. Но я продолжала ступать по лабиринту, ни на секунду не остановившись. У меня нет другого выхода. Оборотень все равно настигнет свою жертву.

Вдруг я услышала топот за спиной. Казалось, зверь в тот же миг налетит на меня со спины. Как же я боялась обернуться и посмотреть страху в лицо. Уж лучше не видеть клыки зверя, который разорвет меня на части. Я молила богов лишь о том, чтобы смерть наступила сразу, и я не успела ощутить невыносимую боль рвущейся плоти. Я не хочу чувствовать вкус крови во рту! Хорошо бы умереть прямо сейчас от разрыва сердца! От одного только страха!

Неожиданно топот стих и я остановилась, чтобы движениями не заглушать посторонние звуки. Я четко услышала глубокое дыхание, от которого волосы на голове зашевелились. Зверь обнюхивал меня, но не нападал. Я подождала еще немного, а потом решила обернуться. Невыносимо стоять вот так и ждать своей участи. Я повернулась так резко, что сразу не сумела сфокусировать взгляд. Но пелена спала и тогда я увидела того, кто так долго меня обнюхивал.

Мохнатое серое чудовище раза в три больше меня стояло и смотрело ледяными небесно-голубыми глазами. Звериная пасть была приоткрыта и оголились острые как бритвы клыки. Но если изначально мне показалось, что это животное, то теперь я заметила черты человека. Даже плотная шерсть не могла скрыть мускулистое крупное тело на четырех лапах, которые походили на волосатые руки с длинными пальцами и когтями. Пушистый хвост раскачивался из стороны в сторону. А вздыбленная грива расползалась по всему позвоночнику до макушки головы с огромными ушами. Оборотень оскалился, и встал на задние лапы, еще больше напоминая человека.

— Имя!

Когда из его пасти вырвалось слово, я опешила и закричала во всю глотку. Он скривился и зарычал. Я опрометью бросилась прочь, обжигая пальцы об обледенелую стену, и будто приросла к ней, не в силах оторваться. Бежала вперед, не помня себя от страха. Жуткий рев зверя раздавался за спиной. Он преследовал меня и явно превосходил в скорости, но я не понимала, почему он не может приблизиться и вцепиться в горло.

Вскоре совсем выбилась из сил, не чувствуя ног. Резко остановилась и прижалась к стене спиной. Все мысли улетучились из головы. Я вновь смотрела на оборотня, который обнюхивал меня и скалился. Наверное, он просто играет с жертвой прежде, чем ее съесть. Его отвратительная морда приближалась к моему лицу, и я забыла, как дышать. Сердце на миг остановилось, а потом затрепетало, будто птица в клетке. Еще немного и я останусь без головы. Зря остановилась. Надо было бежать из последних сил, вдруг смогла бы выбраться из лабиринта. Но разве это может спасти?! Слезы отчаяния покатились из глаз и в агонии страха я закричала:

— Давай! — и зажмурилась, прикусывая нижнюю губу.

Лицо обдало горячим дыханием. Оборотень взревел, клацнул зубами, и я распахнула глаза. Он пытался наброситься на меня, но что-то его останавливало. От злости он взрыхлял землю лапами и рычал так, что слюна вязкой жидкостью стекала с клыков. В один миг я поняла, что у меня есть шанс спастись. Эта мысль окрылила и придала сил. Я посмотрела по сторонам. Нет смысла возвращаться к входу в лабиринт, ведь я, скорее всего, уже прошла большую его часть. Тогда бросилась бежать, и дальше придерживаясь правой стены, но теперь не так отчаянно, как раньше, давая себе передохнуть. Зверь не прекращал преследование и останавливался вместе со мной. Больше он ничего не говорил, и казалось, что просто выжидал.

Версия о том, что могло его отпугнуть, пришла спонтанно. Я вспомнила, как вылила на себя почти весь флакон духов, подаренных Демьяном. Запах странной травы до сих пор заполнял мои легкие. Я до слез была благодарна любимому. Ведь если у меня получится выбраться из лабиринта живой, то это не будет считаться отказом. Девица отдана. По всем правилам, прописанным в книге, глава поселения обязан отправить жертву оборотню, а дальше ее судьба никого не касается.

Я в край осмелела и решила еще раз проверить догадку о духах на чудовище. Снова остановилась, перевела дух и начала медленно к нему подходить. Колени дрожали от ужаса, ведь я могу и ошибаться. Оборотень попятился назад. Я протянула к нему руку, и он отскочил.

— Издеваешься?! — закричал он через рычание.

Я отпрянула к стене, сглатывая комок страха, застрявший в горле, и отрицательно замотала головой.

— Тебе не выбраться, а полынь скоро выветрится, — просмаковал он каждое слово.

Я поняла, что он прав и вновь перешла на бег. Надо поскорее найти выход! Продолжать держаться правой стены. Не зря стражники это советовали. Из уст сестры я тоже не раз слышала, что таким способом можно пройти лабиринт. В итоге я оказалась на отрезке пути, в котором ничего не видно, кроме мрака. Растения сплелись над стенами так плотно, что снегом полностью покрыл их без единого просвета. Я брела на ощупь, периодически согревая дыханием правую руку. Она так заледенела, что я перестала ее чувствовать.

Когда я лишилась любой надежды на спасение, впереди показался свет. Я с улыбкой рванула к выходу, но дорогу мне преградил оборотень. Он оскалился, подскочил в один прыжок и занес лапу. Резко рванул и до жгучей боли распорол когтями пол лица. Я закричала, прижимая ладони к ране, и он взревел в унисон со мной. Шерсть слезла с его лапы, и серая кожа покрылась язвами. Я не стала мешкать и, превозмогая боль, вырвалась из лабиринта. Рухнула лицом в снег и зарыдала.

 

Глава 8

Дарена

Не знаю, сколько я пролежала в снегу, обессилено рыдая, но солнце уже подпекало спину. Я перевернулась и устремила взгляд в голубой безмятежный небосвод. Рана защипала с новой силой. Я прикоснулась к лицу и вздрогнула от боли, до конца не веря, что все еще жива. Я больше не слышала воя и рычания оборотня. Он будто испарился из лабиринта, как только переступила линию выхода. Но куда теперь идти? Где я? Никто из селян никогда не возвращался из лабиринта и не имел представления, что за его чертой.

Опираясь на локти, я привстала и огляделась. Я находилась на небольшой поляне, вокруг которой раскинулся густой лес. Всем видом он вызывал ужас. Странные деревья расправили ветви, походившие на когтистые лапы. Стволы оплетены растением с сухими колючками. Их острые длинные иглы, будто специально охраняли покой леса. И ни одной тропинки вокруг. Я поднялась на ноги и увидела далеко за чащобой сверкающие пики замка.

Оставалось только два выхода: вернуться в лабиринт или пройти через лес к замку. Я посмотрела на стены лабиринта и поежилась. Больше никогда туда не вернусь, но и оставаться на поляне нет смысла. Она полностью окружена деревьями.

Глубоко вздохнув, я решилась и подошла к кромке леса. Оттуда веяло могильным холодом, а солнце было не в силах пробить сплетенные между собой ветви усыпанные снегом. Картина напомнила стены лабиринта, заставляя отпрянуть, прикусывая губу. Слишком страшно идти вперед. Я не знала наверняка, какие твари обитают в этом месте. Но выбора нет. Меня никто не спасет, ведь чудом прошла лабиринт и вряд ли кому-то еще удастся это сделать. Сразу подумала о Демьяне, но отвела тяжелую мысль. Ему не позволят и близко подойти к проклятому месту, даже если он сильно этого захочет. Как он там? Что делает? Наверное, горюет и скучает. А Ждана льет слезы вместе с отцом. Зато остальные с размахом празднуют мой уход. А завтра после совета кто-то будет заливать горе, и над очередным домом будет развиваться красный флаг. А по селу побредет новая искалеченная душа, заклейменная знаком зверя. Я посмотрела на свое запястье и провела пальцем по метке. Во что бы то ни стало мне надо выбраться и рассказать всем, как можно пройти лабиринт. Я смогу спасти новую жертву. Но для этого в первую очередь надо решиться ступить в лес.

Я притронулась к одному из шипов и проколола палец. Очень острые, словно иглы. Я вся сжалась и сделала первый шаг. Рукав платья сразу порвался, но плотная ткань хорошо защищала кожу. Закрыв саднящее лицо рукой, я уверенно пошла вперед.

Кроме заснеженных растений ничего не видела и лишь чувствовала, как мое тело превращается в сплошную рану. Чем глубже я уходила в лес, тем длиннее и острее были шипы. Они втыкались в кожу и с треском ломались. Путались в волосах, вырывая их пучками. От боли я вскрикивала и, казалось, что лесу нет ни конца, ни края. Силы иссякали, и я подумала вернуться назад по уже протоптанному пути, но впереди засияли лучи солнца. В отчаянном порыве я бросилась на свет, разрывая платье в клочья.

Вырвалась из мрачного леса и оказалась у металлических высоких ворот. Витиеватые узоры напоминали растение с шипами, которым было оплетено каждое дерево в лесу. Ворота сияли на солнце, будто каждый изгиб постоянно натирали тряпкой. Я обратила внимание на огромный ухоженный двор с отчищенными от снега дорожками и квадратными клумбами, на которых распустились красные цветы. Поразительно! Будто эту территорию стихия обходит стороной, оставляя вечное лето. Даже воздух настолько теплый, что мне стало немного жарко. Но что удивляло больше всего так это дворец. Он словно высечен из огромного куска гранита и продуман до мелочей. Башенки складывались в форму пирамиды, выделяя главную с острой алой пикой на крыше. Только в ней проглядывалось окно. Одно единственное на весь замок.

Ворота стали медленно отворяться сами по себе, и я остолбенела, наблюдая за странностью. Ни единого скрипа! Каменная дорожка, ведущая к дворцу, на глазах покрылась зеленым мхом, словно бархатным ковром. Я с опаской ступила на него, и лепестки цветов зашевелились, увеличиваясь в размерах. Никогда не видела столь прекрасных и необычных растений. Черная блестящая лестница с металлическими перилами вела к двустворчатым дверям замка. Они распахнулись передо мной, так же тихо, как и ворота.

Я помедлила, стоя на пороге. Страх подстегивал бежать из этого места без оглядки, а разум твердил, что путей к отступлению нет. Если верить легенде, то я нашла тот самый замок с сокровищами, который охранял оборотень. От мысли, что за столько веков я первый человек, ступивший на эту лестницу, засосало под ложечкой. А что если здесь я и найду свою смерть? Быть может, дворец охраняет существо пострашнее оборотня и полынь против него не поможет? Я оглядывалась на лес и до мурашек не хотела снова туда возвращаться. Опять резать и без того искалеченное кровоточащее тело. В один миг я отмела сомнения и вошла во дворец. Двери за мной захлопнулись глухим ударом. Я кинулась к ним, но поняла, что там нет ни замка, ни ручки. Я толкала их, тарабанила руками и ногами, но без толку. Я оказалась в ловушке и в отчаянии уселась на пол, закрывая лицо руками.

Вдруг сквозь пальцы в глаза ударил яркий свет. Я отняла ладони и огляделась. В просторном холле стоял длинный стол и два стула напротив друг друга. На нем красовались золотые подсвечники с черными свечами. Их горело так много, что свет казался дневным. Я с интересом разглядывала черные стены, на которых висели картины в шикарных золотых рамках. Я встала на ноги и прошла вперед. Стук каблуков по гранитному полу эхом разносился по холлу. Я подошла к первому стулу и коснулась его резной деревянной спинки. Провела рукой по бархатной ткани обивки и решилась присесть. Сразу отмела эту мысль, когда вспомнила, в каком виде нахожусь. Могу перепачкать кровью все вокруг. Отпрянула от дорогой мебели и подпрыгнула на месте от громкого баса:

— Будь гостьей. Присаживайся.

Я заозиралась по сторонам, но никого не увидела. Решила послушаться и присела на стул. В тот же миг на столе появились яства. Золотая посуда ломилась от фруктов, овощей и мяса. В хрустальном фужере появилось вино, но стул напротив пустовал. Я не спешила вкушать дары, продолжая осматривать помещение. Взгляд заострился на лестнице, ведущей наверх. Она изгибалась дугой и казалась бесконечной. Ступени оббиты красными коврами, а дубовые перила залакированы и блестят в свете свечей, будто к ним никогда не прикасалась рука. Я посмотрела наверх и увидела необъятный высокий черный потолок, на котором висела хрустальная люстра с золотыми подсвечниками. От нее в основном и исходил такой яркий свет. Кому мог принадлежать этот дворец? Кто его хозяин и почему не появляется? Зачем говорит со мной, не показывая лица?

— Угощайся, — снова раздался голос. И я поняла, что уже его слышала. Там! В лабиринте!

Все тело сковал немой ужас и по спине пробежал холодок. Со мной вновь говорил оборотень! А не нападает только потому, что я продолжаю пахнуть полынью! Весь этот забег был никчемной тратой времени! Я лишь продлила свои мучения! Как же обидно и больно! Мои мечты о возвращении в Совунму превратились в прах. Я находилась на грани безумия. Клетка захлопнулась, и я оказалась наедине со зверем. Как долго еще полынь будет продлевать мне жизнь? Но это уже неважно. Я чувствовала такую слабость, что в любой миг могла упасть со стула. А кровь продолжала медленно вытекать из ран, капая на гранит. Щеку пронзало дикой пульсирующей в висках болью. Я потянулась к фужеру, взяла его в руку, но не успела поднести ко рту, как провалилась в беспамятство.

 

Глава 9

Ждана

Насколько сильно я любила сестру, настолько же сильно ненавидела. Она всегда была олицетворением меня. Я тянулась к ней, хотела походить, но не получалось. А когда ее не стало, я задышала полной грудью. Видят боги, что не хотела для нее этой участи, но если так сложилось, то буду бороться за свою судьбу и любовь! Прости, Дарена, но я нарушу кровную клятву. Сделаю все, чтобы Демьян женился на мне. Я столько раз представляла эту свадьбу, что уже давно в нее поверила.

Прошли сутки со времени погребения останков сестры, и она перестала для меня существовать. Дарена теперь в прошлом, а мы в Совунме продолжаем жить. Сегодня день жатвы и главы семей собираются на совет, чтобы выбрать новую жертву. Я стояла у ратуши, ожидая решения отца Демьяна. Смотрела на любимого с упоением и таяла от одного только вида. Когда-то он забудет ее объятия и поймет, что ему досталась лучшая женщина. Я готова отдать всю себя. Родить детей, которых не тронет жребий, и заботиться о них так же самоотверженно как о нем. Но Демьян не обращал на меня внимания. Его лицо осунулось, кожа стала бледной, а под глазами залегли синяки. Как долго он будет горевать? Когда, наконец, забудет своего лисенка и посмотрит на меня влюбленными глазами? Я старалась от него не отходить, но Ратибор постоянно ошивался рядом, нес всякую чушь, краснел и пыхтел. Сын мясника никогда мне не нравился, хотя о нем сохло пол села. Увы, красота — это слишком мало. Она не прибавляет мозгов, не придает мужественности. Никто не мог сравниться с Демьяном, и я сделаю все, чтобы прожить с ним под одной крышей остаток своих дней. Я взяла его за руку, но он не сжал мою ладонь в ответ. Стало так больно, что сердце защемило. К глазам подкатили слезы, но я сдержалась. Надо набраться терпения. Моя ласка и любовь залечит его раны.

Казимир вышел из ратуши и объявил выбранную жребием семью. Я вздохнула и взглянула на Ратибора. Он побледнел, словно мел, ведь его сестренка, как и Дарена, через десять лет лишится жизни. Думал ли он об этом, когда вез мою сестру в лабиринт? Судьба коварна. Он посмотрел на меня полными отчаяния глазами, вызывая жалость. Но я не стала утешать Ратибора и продолжала держать за руку Демьяна.

Любимый отошел от меня, чтобы выразить соболезнования семье мясника, а потом покинул придворие ратуши. Мне хотелось отправиться за ним, но не могу же постоянно ходить следом и докучать.

Я отправилась домой, но особо не спешила. Слушала, о чем судачили люди на улице. Наша семья перестала быть темой дня. Появилась новая жертва сплетен. Бедное дитя еще долго не будет понимать, почему сверстники перестали с ней играть, а мать плачет целыми днями.

Я прошла мимо дома мясника, откуда раздавались крики отчаяния, и сердце защемило в груди. Отчетливо вспомнились те дни, когда сестра рыдала у меня на плече и корила судьбу за ужасную участь. А я ничем не могла помочь, лишь разделяла ее боль, пропуская через себя муки прокаженной девушки. Я глубоко вздохнула и сжала порезанную ладонь. Тупая боль разлилась по руке, как напоминание о клятве. Я остановилась у лестницы, ведущей в дом, и уставилась на дверь. Если сейчас поговорю с отцом, пути назад не будет. Придется идти до конца, отбросив сомнения, переступив через совесть. Сердце так жаждало любви, что я вмиг осмелела, представляя, как пойду к алтарю с Демьяном.

Отец встретил меня в холле, но не обронил ни слова. Помог снять мантию и пригласил к столу. Я присела напротив него и не знала с чего начать. Смотрела на зеленый чай в чашке и крутила в руках ложку. Кусок в горло не лез, но я упорно продолжала сидеть на месте, слушая чавканье отца. Он отхлебнул чаю и посмотрел мне в глаза.

— Надо обсудить свадьбу.

Я кивнула и положила руки на колени.

— Я долго копил. Мы должны купить тебе хорошее приданное и заказать пошивку платья. Жить будете в доме Казимира. Он сам обвенчает вас через два дня.

Я снова кивнула.

— Демьян продолжает отказываться от свадьбы, но он не посмеет ослушаться Казимира. Скажи, дочь, ты хочешь замуж за Демьяна?

Я опустила взгляд и раскрыла ладонь, на которой через повязку все еще кровоточила рана. Зачем я дала ей клятву? Меня вновь разрывало на части. Я как маятник склонялась то в одну, то в другую сторону. Как быть? Нужно решить прямо сейчас. Если откажусь, то отец не станет заставлять. Я уже поняла это по разговору. Но если соглашусь, пути обратного не будет. Дарены больше нет, а Демьян живет. Он одинок, как и я. Нам написано судьбой пожениться и прожить счастливо.

— Я всегда его любила, — проговорила я, не поднимая взгляда.

Отец глубоко вздохнул и со скрипом отодвинул стул.

— Пошли. Сегодня у нас много дел и мало времени.

Я не успела опомниться, как он оделся, ожидая меня у порога. Всматриваясь в морщинки на его лице, я пыталась понять, хочет ли он сам этой свадьбы? Или это всего лишь выгодная сделка? Хотя какая разница? Главное, что я больше жизни желала повенчаться.

Мы почти бежали по селу, чтобы поскорее оказаться на центральном рынке. А там я забыла обо всем, с головой окунувшись в покупки. С упоением выбирала текстиль. Уже представляла, как мы с Демьяном нежимся на шелковом постельном белье. Как я завариваю ему чай и разливаю по фарфоровым чашкам с кружевными блюдцами. А когда мы зашли к лучшей в селе портнихе, я вообще забыла, как дышать. Она показывала картины свадебных платьев и советовала, какой фасон мне подойдет. Я всегда мечтала о необъятном, пышном с длинным шлейфом и фатой. Выбрала самые дорогие ткани, на что отец одобрительно кивнул. Женщина сняла мерки, позвала помощниц и сказала, что платье будет готово уже завтра вечером. Я обрадовалась и расцеловала отца. На протяжении десяти лет я ни разу не чувствовала себя настолько счастливой, но когда вышла из лавки, улыбка стерлась с моего лица.

Демьян стоял возле выхода в черном плаще с накинутым на голову капюшоном. Его янтарные глаза горели, а на скулах ходили желваки. Как только он меня увидел, скрестил руки на груди, пожирая убийственным взглядом. Он не сходил с места, ожидая, что я сама к нему подойду. Я отправила отца в другую сторону рынка, пообещав, что вскоре его нагоню, и подошла к Демьяну.

— Говорят, у тебя свадьба через два дня, — ухмыльнулся он, и я почувствовала себя неловко. Переминалась с ноги на ногу, подбирая нужные слова. — Это с моим отцом не договориться…

— Я говорила со своим, но он настаивает. Я ничего не смогла сделать, — соврала я, а голос предательски дрожал.

— Что ты задумала, Ждана?!

Он схватил меня за плечи и заставил смотреть ему в лицо.

— Ничего! Так решили наши родители! Я не могу ослушаться отца!

Я скинула с себя его руки, которые сжимали плечи до боли, и рана на ладони заныла, будто наказывая меня за принятое решение.

— Ты обрекаешь себя на муки! Я никогда не стану для тебя хорошим мужем. Не лягу с тобой в постель, и детей у нас не будет. Запомни это! — каждое слово, как удар по щеке. Не получилось сдержать слез. Но он не пожалел моих чувств. Развернулся и ушел, оставляя меня одну среди толпы. Я еще долго смотрела ему в след, сквозь пелену слез. Даже после смерти Дарена мешает моему счастью. И кто из нас теперь действительно проклят?! От злости я сжала кулак, впиваясь ногтями в рану. Боль отвлекала от душевной пустоты. Наверное, боги наказывают меня за нарушение клятвы, но отказаться от свадьбы не смогу. Венчание — единственный шанс быть рядом с ним. Другого выхода я не видела.

Я смахнула с лица слезы и быстрым шагом отправилась искать среди лавок отца. Куда он мог деться? Увидела магазин украшений и решила, что он там. Зашла в светлое маленькое помещение и со спины узнала Ратибора. Он крутился у отдела с кольцами и меня вмиг осенило! Его занесло сюда не просто так. Сын мясника собирался сделать предложение девушке, способной спасти его сестру от участи Дарены. И сделать это нужно сегодня, пока Казимир не успел наложить метки зверя на всю их семью. А я единственная заклейменная девушка подходящего возраста, которая не успела выйти замуж.

Я поспешила удалиться, но он резко обернулся и мы столкнулись взглядами. В руках Ратибор держал золотое кольцо с огромным белым камнем. Драгоценность выглядела дорогой. Не по карману его семье. Лучше остановить его сейчас. Вдруг он не знает, что я выхожу за Демьяна, хотя об этом гудит вся Совунма.

— Мне жаль твою сестру, — подошла я к нему.

— Ждана! Я… — он спрятал кольцо за спину. Его щеки заалели.

— Я выхожу за Демьяна…

— Знаю. Ждана, я хотел… — он протянул мне кольцо на ладони и присел на колено. Посмотрел мне прямо в глаза и прошептал: — Будь моей женой.

— Ратибор, я понимаю твое горе, как никто другой и рвение стать частью моей семьи.

Продавщица облокотилась на прилавок, с интересом наблюдая за нами. Стало не по себе. Я бы не хотела, чтобы кто-то слышал наш разговор. Уже сегодня все село будет знать об этом слово в слово.

Я набрала воздуха в грудь, отвела взгляд, чтобы не видеть его молящих жалобных глаз.

— Отцы решили все за нас. Я не имею права перечить. Прости.

— Я поговорю с Казимиром и Некрасом. Главное скажи, ты хочешь стать моей женой?

Я отрицательно покачала головой.

— Ждана, подумай хорошо. Он тебя не любит, а я люблю! Люблю давно! Но не решался подойти и признаться в чувствах. Случай, пусть и ужасный, помог мне, придал смелости. Я обещаю заботиться о тебе всю жизнь и быть хорошим мужем.

Я посмотрела на продавщицу, которая платочком вытирала слезы, наблюдая за этой картиной, и сама едва не расплакалась. Наверное, я совершаю страшную ошибку, но с сердцем не поспоришь.

— Прости, Ратибор, но я сделала свой выбор и не стану его менять.

Кольцо выпало из его руки, и я сорвалась с места, убегая из магазина.

 

Глава 10

Дарена

Я очнулась под дубовым столом. Перевернутый стул лежал рядом на гранитном полу. И больше я ничего не видела. Обстановка плыла перед глазами, а голова кружилась, словно в безумном танце. Кожа саднила, все кости выламывало, а в ушах стоял гул. Налитые свинцом веки то и дело опускались. Я постаралась встать, но руки не выдержали веса, задрожали и подломились. Я рухнула на пол и получила новое увечье. Подбородок ударился о камень, и я до крови прикусила щеку. Застонала от боли и чудом перевернулась на спину. Глубоко задышала, невольно рассматривая дорогую люстру. В ней горели черные свечи голубым пламенем. Казалось, я нахожусь в склепе, и меня вот-вот погребут заживо. Я постаралась закричать, но из горла выходил лишь хрип. Лабиринт и лес высосали из меня жизнь. Я ощущала, как увядаю. Еще немного и мрак снова поглотит мое сознание. Но во второй раз мне не очнуться. Я старалась не закрывать глаза, чтобы не погрузиться в беспамятство. Смотрела в одну точку и думала о Демьяне. О боги! Как он? Уже оплакал меня или нет? Вот бы выжить и выбраться. Как бы хотелось увидеть его лицо, когда пройду по улицам Совунмы.

Зря я подумала о жизни. Невыносимая боль обрушилась потоком, выбивая из меня новый стон. Я закрыла глаза, призывая смерть.

— Нет сил терпеть! Забирай! Не хочу жить!

Услышав возню вокруг, распахнула глаза и закричала. Надо мной нависала уродливая морда оборотня. Белоснежные клыки выпирали, а леденящие душу глаза смотрели прямо в мои.

— Я бы вылечил тебя, но не могу подойти. Смой с себя полынь, и я помогу, — раздался из пасти голос.

Я снова из последних сил привстала и огляделась. Рядом стояла черная ванная, наполненная водой. Чудовище продолжало нависать сверху и смотреть мне в глаза. Как я могла поверить зверю, который хотел меня убить?! Сожрать заживо!

Но разве был выбор? У меня его никогда не было. Я подползла к ванне, подтянулась на руках и упала в нее, расплескивая воду. Разделась догола и вытолкала мокрые вещи за бортик, чтобы не загрязнять воду, которая наполняла меня силой и в то же время расслабляла. Я рисковала быть съеденной в тот же миг, как только духи смоются с моего тела. Нащупала на бортике мыло и опустила его в воду. Намылила шею, лицо и волосы. Опустилась с головой, смывая с себя пену. Когда вынырнула, оборотень сидел совсем рядом в кресле, постукивая жуткими, изъеденными язвами пальцами по деревянному подлокотнику.

— Три лучше. Еще не все смыла, — проговорил он жуткой пастью.

Я терла себя из последних сил, но в какой-то миг поняла, что вскоре снова потеряю сознание, ведь раны горели огнем и эту боль не унять. Я попыталась выбраться из ванной, но обессилела и едва не упала на пол. Крепкие волосатые лапы подхватили меня и понесли куда-то. Я видела лишь серую шерсть, чувствовала запах псины и слышала ровное монотонное дыхание.

Он уложил меня на мягкие перины и отнял когтистые пальцы.

— Убей уже, — прошептала я. — Прояви благородство. Я не выдержу мук.

Животное оскалилось, но не зарычало.

— Я убийца лишь в лабиринте. В замке я хозяин, а ты гостья.

Он обхватил мое тело и прижал к груди. Я ощутила, как шершавый язык блуждает по моему лицу и касается саднящей раны. От острой боли и страха вновь потеряла сознание.

Не знаю, что делало со мной чудовище, но когда очнулась, почувствовала себя заново родившейся. Подскочила с кровати, не ощущая усталости, и принялась рассматривать комнату, в которой нахожусь. Мрачно, как и в холле дворца. Нет окон. Лишь высокая под потолок деревянная дверь с золотистой круглой ручкой. Вокруг резные столики с подсвечниками и черными горящими свечами. На одной из стен огромное зеркало в пол, напротив которого большая и мягкая кровать, застеленная шелковым бельем. Бархатный балдахин подобран зажимами, похожими на цепи. Хрустальная люстра не такая объемная, как в холле.

Я приблизилась к зеркалу, разглядывая свое нагое тело. Сразу обратила внимание на лицо. Бордовые шрамы пересекали щеку ото рта до уха. Три глубокие борозды испортили некогда милое лицо. Я коснулась изувеченной щеки, содрогаясь от бугристого ощущения на пальцах. Оборотень не отнял у меня жизнь, но отнял красоту. Так странно! Почему он не разорвал меня на части, когда я смыла с себя духи? Зачем лечил? Что значили слова: «я убийца в лабиринте»? И вообще кто он такой? Откуда взялся?

Меня терзала уйма вопросов, и пока я разглядывала себя в зеркале, успела замерзнуть. Гранитный пол не щадил голых ступней. Я вернулась в кровать и обмоталась одеялом. Снова огляделась вокруг в поисках шкафа с одеждой, но кроме столиков с подсвечниками в комнате ничего полезного не нашла. Я уставилась на дверь, буравя взглядом ручку. Хотелось выйти из этого склепа, но слишком страшно в одиночестве бродить по замку. Мало ли что на уме у этого чудовища! Может он вылечил меня, чтобы сожрать заживо! Стоило вспомнить пасть с острыми клыками, как по телу пробежала дрожь. Страшнее я в жизни ничего не видела. Снова пожалела, что не погибла в лабиринте. Неизвестность пугала пуще смерти.

Ручка дернулась, и дверь стала медленно отворяться. Я подобрала под себя ноги, обнимая их руками. Зуб на зуб не попадал от страха. Оборотень застыл на пороге, разглядывая меня холодными голубыми глазами так похожими на человеческие! От их вида стало жутко. Я вцепилась пальцами в одеяло и натянула его на лицо, снаружи оставляя лишь глаза. Мы смотрели друг на друга под монотонное потрескивание свечей. Я даже не представляла, что он сделает в следующий миг. На задних лапах зверь вошел в спальню и подошел к нижней спинке кровати.

— Как ты себя чувствуешь? — вырвался грубый голос из пасти. Я сглотнула ком в голе и поджала губы. Было слишком странно отвечать на вопрос чудовища, которого всегда воспринимала, как животное. Не думала, что легенда окажется такой буквальной.

— Что-то болит? — продолжал он опрос.

— Нет, — пискнула я жалким тонким голосом.

— Голодна?

Я кивнула.

Он резко сорвался с места, заставляя меня сжаться от страха. Вмиг он снова вошел в комнату с огромным сундуком в руках. Поставил его возле кровати.

— Одевайся и спускайся в холл к ужину.

Закрыл за собой дверь, и я с облегчением выдохнула. Хотя чему радоваться?! Я наверняка являюсь одним из блюд его меню. Может зверь хочет сожрать меня с особым ритуалом? Что будет, если не спущусь? Я передернулась и решила подчиниться приказу хозяина замка. Подошла к сундуку, с интересом разглядывая драгоценные камни, которыми он усыпан. Открыла и обомлела. Подняла за рукава шикарное ярко-синее платье, каких никогда не видела на модницах Совунмы. Оно было тяжелым из-за невообразимого количества юбок, в которых я запуталась, пытаясь надеть его на себя. Вскоре сообразила, как это сделать. Застегнула пуговицы по бокам и залюбовалась отражением. Приподнимая юбки, снова подошла к сундуку и нашла там туфли в цвет платья с цветком из драгоценных камней. Обулась, удивляясь, насколько совпал размер. Вновь пошарила взглядом по сундуку. Нашла гребень и диадему. Расчесала спутавшиеся волосы и заплела их в косу, обвивая ее вокруг головы. Приколола диадему и опять залюбовалась отражением. Теперь даже жуткий шрам не так бросался в глаза.

Я отвела взгляд, попятилась назад и нащупала руками стену, прижалась к ней спиной и слезы потекли по лицу, обжигая щеки. Стало так обидно и больно! Ни одно богатое платье не способно унять душевные терзания. Я безумно скучала по Демьяну. Больше всего на свете мечтала оказаться в его теплых объятиях. Мне во что бы то ни стало надо выбраться отсюда! А для этого нужно играть по правилам зверя, чтобы он ни задумал. Хорошо бы выяснить, зачем я ему сдалась, и изучить замок. Понять, как можно сбежать.

Я набрала воздуха в грудь, смахнула слезы и вышла из комнаты в просторный, но темный коридор. Шла вперед почти на ощупь, редкие свечи не могли развеять вездесущий мрак. Как только подошла к лестнице, прижалась к перилам. Приподняла подол платья и стала аккуратно спускаться. Когда в конце пути увидела оборотня, застыла на месте. Его волосатое тело было облачено в красный камзол с бархатной черной мантией. Он протянул мне когтистую лапу, раны на которой успели зажить. Я протянула дрожащую руку в ответ. Поежилась от ощущения мягкости и шерсти. Оборотень галантно подвел меня к стулу и усадил. Стол ломился от разнообразной еды. В вазах стояли красные цветы, благоухая на весь холл. Золотая посуда сверкала, а кубок был украшен белыми камнями. Зверь наполнил его вином и сел в дальний угол стола, где в подсвечниках не горели свечи. Я видела только силуэт хозяина замка и немного успокоилась. Представила себе обычного человека и потянулась к еде. Впервые за долгое время поела с аппетитом.

Оборотень терпеливо ждал, когда я набью живот и как только потянулась к фужеру, поднял свой кубок и заговорил:

— Еще ни одной жертве не удавалось выйти живой из лабиринта. Хотелось бы узнать имя столь редкой особы.

Послышались странные звуки, и я поняла, что зверь языком лакает вино из широкого кубка. Стало так противно и жутко, что я не сразу ответила на вопрос. Сначала сделала большой глоток.

— Дарена, — прохрипела я и прочистила горло.

— Дарена, — проговорил он протяжно, вроде пробовал мое имя на вкус. — Кто же надоумил такую юную красавицу облиться духами из полыни?

Я судорожно соображала, что ответить. Стоит ли говорить, что в Совунме остался мой любимый, который всеми силами пытался спасти меня и поэтому изготовил особые духи? Хотя я даже представить не могла, как он до этого додумался.

— Сестра, — соврала я.

— А твоя сестра не подумала, что ты будешь делать, когда выйдешь из лабиринта? Может, для тебя было лучше найти в нем свою смерть?

— Жалеешь, что не полакомился моей плотью?! — вцепилась я пальцами в стол и немного привстала. Меня разрывало от ненависти к зверю. Я рисковала, ведь смыла последнюю защиту. Но совладать с яростью слишком трудно. Пусть не убил, но изуродовал и то, что спас потом, не считалось. В тот миг жить мне хотелось меньше всего.

Раздался громкий смех, и чудище поднялось со стула во весь рост. Оно направилось прямиком ко мне, заставляя застыть на месте. Похоже, зря я высказала недовольство.

Оборотень резко остановился, оскалился и схватил меня за подбородок сильной лапой.

— Я не потерплю невежества в моем доме. Впредь ты должна обращаться ко мне по имени в уважительном тоне.

Я оцепенела от страха и не могла оторвать взгляда от его леденящих душу глаз.

— Я не знаю имени, — пропищала я.

— Мое имя Тур! Запомни! — прикрикнул он повелительным тоном и потянул мое лицо вниз, насильно заставляя преклониться. Я соскользнула со стула и упала на колени. Он отошел на шаг, и я подняла голову, чтобы рассмотреть его безобразную морду. Стало отвратно до тошноты! Почему я должна терпеть унижения от мерзкого чудовища?! Чем я так провинилась перед богами?!

— Зачем я тебе нужна?! Почему не убил?!

Я поднялась с колен и с вызовом посмотрела в его глаза. Я пережила слишком многое за эти десять лет и даже оборотню не сломить мой дух! Не стану лебезить перед ним! Лучше умереть с достоинством, чем влачить жалкое существование!

Он подскочил ко мне и до боли сжал горло, впиваясь в кожу когтями. Его мокрый нос коснулся моего уха, и клацнули клыки. Я ощутила запах сырого мяса из его пасти, и тело онемело от ужаса. Серые волоски щекотали щеку до мурашек, а лапа сжималась все сильнее, медленно перекрывая мне воздух.

— Ты должна усвоить несколько правил, — вкрадчиво начал он. — Каждый день ты будешь спускаться к ужину и вести со мной беседу. Весь замок и сад в твоем распоряжении, но выходить за ворота запрещено. До того, как часы пробьют три ночи, ты должна отправиться в свою комнату и сидеть там до рассвета. Отныне и навсегда ты будешь жить в замке вместе со мной.

Он ослабил хватку, встал на четыре лапы и выбежал из холла. Я осела на месте и легла на прохладный пол, прижимаясь к нему щекой. Никогда не испытывала столько страха. Будто умерла и родилась за эти секунды. Хорошо запомнила все правила и поняла главное: теперь я вечная заложница замка оборотня.

 

Глава 11

Демьян

С первыми рассветными лучами в доме началась суета. Он наполнился гостями, которые вызвались помочь в приготовлении свадьбы. Мама носилась то вверх, то вниз по лестнице, украшая перила цветами. Стелила ковровые дорожки, проверяла поваров, командовала мужчинами, что ставили столы. Отец в это время готовил ратушу для венчания, а я старался никому не попадаться на глаза. Облачился в праздничный камзол белоснежного цвета и улегся на кровать. Казалось, она еще не остыла от наших с лисенком ласк, а подушки пахли ее прелестными волосами. А уже сегодня на это ложе я приведу жену. От одной мысли становилось противно. Так осквернить память о Дарене! Я возненавидел Ждану за то, что она не уговорила отца отменить свадьбу. А мой и слушать меня не стал, озабоченный лишь подготовкой. Я понимал к чему такая спешка. Сын мясника мог в любой миг перехватить лучшую в селе партию для женитьбы. И я умолял его об этом! Но Ратибор так и не смог сломить Ждану. Я не узнавал некогда добрую и сговорчивую девушку. После смерти лисенка она сильно изменилась. Я не понимал, зачем ей нужно венчание, ведь предупредил о последствиях. На что она надеется?

— Чего ты разлегся?! — с криками ворвалась в комнату мать.

Я с недовольством вздохнул, но не сдвинулся с места.

— Пора ехать за Жданой! Карета готова!

— Тут ехать-то два дома. Зачем карета? Я мог бы и пешком пройтись.

Мама не нашла что ответь. Она всплеснула руками и отвесила мне подзатыльник, заставляя подняться с кровати. Скорее бы уже закончился этот день! Церемония была мне в тягость.

Карета с запряженными лошадьми стояла у двора. Мама вручила мне букет цветов и подтолкнула вперед. За считанные минуты я доехал до дома Жданы, на крыше которого красовался уже приспущенный красный флаг. Он вновь напомнил о Дарене, и сердце защемило, когда Ждана вышла из двора в свадебном платье. Ее лицо закрывала фата, и я на миг представил, что это лисенок идет ко мне навстречу. Мы мечтали об этом так часто!

Позади невесты шел Некрас, изображая улыбку. Мне показалось, что и его самого не радовало задуманное торжество. Я вручил Ждане цветы и открыл дверцу кареты. Некрас взял поводья, и мне пришлось сесть напротив невесты.

— Хоть бы улыбнулся, — буркнула Ждана и затронула оголенный нерв.

— Не жди от меня притворства! Не смей что-то требовать!

Она поникла и притихла. Я был жесток и мне это не свойственно, но совладать с собой не мог. Пусть не надеется на хорошее отношение. Сегодня Ждана окончательно убила нашу дружбу. Она поступила со мной подло.

У ратуши нас ждала толпа разодетых гостей. Стоило выйти из кареты и взять под руку невесту, как они принялись осыпать нас лепестками цветов. Я шагал по ковровой дорожке, аккуратно отчищенной от снега, и искал в толпе Ратибора. Его семья приглашена на торжество, но никого из них я не заметил. Во мне все еще теплилась надежда, что Ждана увидит его и передумает. Уже завтра возведут флаг над их домом и пометят меткой оборотня. Вдруг она сжалиться, ведь сама наблюдала за подобным десять лет.

Мы подошли к алтарю, а Ждана и не думала отпускать мою руку. Некрас поднял ее фату, оголяя прекрасное лицо. Я смотрел на Ждану с мольбой в глазах, а она даже не повернулась в мою сторону.

— Стойте! — послышался крик Ратибора позади. Я с облегчением выдохнул и обернулся. Он едва держался на ногах, сжимая в руке потрепанный букет цветов. Подбежал к Ждане и упал на колени. Дрожащей рукой протянул кольцо. — Умоляю! Выходи за меня! Отмени свадьбу! Он все равно тебя не любит! Всегда будет помнить о Дарене! Помоги! Спаси мою сестру!

Мой отец обомлел и положил на алтарь великую книгу. А я не мог сдержать торжествующей улыбки. Давай же, девочка, соглашайся, и закончим этот фарс!

Ждана закрыла лицо руками и заплакала. Некрас подбежал к дочери и прижал к груди.

— Прекрати, Ратибор. Она сделала свой выбор. Не срывай праздник.

— Я молю! Уже завтра…

— Нет! — закричала Ждана и вырвалась из объятий отца. — Я не могу, пойми! Я люблю Демьяна больше жизни! Всегда любила!

Гомон стих, и ратуша погрузилась в тишину. Я потерял дар речи. Переглянулся с отцом и тот развел руками, показывая всем видом, что сам удивлен.

— Я ни перед кем не опускался на колени. Никогда не умолял. Сжалься. Я обещаю быть тебе лучшем мужем. Вскоре ты о нем забудешь. Пощади мою сестру.

— Не могу, — прошептала она и опустила заплаканный взгляд.

Пора уже вмешаться мне!

— Ждана, — схватил я ее за плечи и развернул к себе. — Ратибор прав. Я никогда не смогу тебя полюбить. Выбирай его, пока не поздно. Не губи свою жизнь.

Было жестоко говорить эти слова на людях, но она не оставила мне выбора. Ждана всегда была податливой, и я подумал, что если надавлю, она согласиться. Но девушка гордо вскинула подбородок и повернулась к алтарю.

— Продолжайте церемонию!

Меня накрыла такая злость, что я готов был задушить ее собственными руками, прямо здесь в самом святом месте Совунмы, куда люди приходили отдать дар богам.

Изрядно захмелевший Ратибор поднялся с колен и едва не набросился на мою невесту. Его остановил Некрас, схватил за шиворот и выволок из ратуши.

Глава продолжил церемонию, как и велела Ждана. Произнес стандартную речь, которую я пропустил мимо ушей и протянул нам обручальные кольца. Рука девушки дрожала, когда я надевал на ее палец кольцо.

Снова речь, улыбки гостей и поздравления. Мы отправились в наш дом, чтобы отметить это событие, но я не сел за стол рядом с новоиспеченной супругой. Плевать, что подумают люди. Они уже все видели и слышали в ратуше. Я ушел в свою комнату, переоделся в удобную одежду и лег на кровать. Мать пыталась воздействовать криками и угрозами, но я не собирался выходить в холл. Пусть празднуют без меня. Достал из комода остатки духов из полыни и втянул их запах. Что если я слишком сильно их разбавил? Может, чтобы отпугнуть оборотня, нужен сам экстракт? Завтра же надо пойти на рынок за сырьем. Надеюсь, я его найду. А еще стоило вновь посетить библиотеку. Вдруг что-то пропустил в летописи. Я должен найти способ умертвить оборотня! Отомстить за лисенка!

Как только стемнело, я зажег свечи и лег спать под шум разошедшихся не на шутку гостей. Проснулся от прикосновения к лицу. Распахнул глаза и привстал на локтях. Передо мной стояла Ждана. Она распустила белые кудри по голым плечам. Кружевная сорочка просвечивала нагое тело и длиной доходила лишь до середины бедра. Девушка смотрела на меня обожающим взглядом и напоминала богиню красоты. Невинная и желанная она сделала шаг вперед, не решаясь присесть на кровать. Развела руки в стороны и прошептала:

— Отныне я лишь тебе принадлежу, муж мой.

Я промолчал, борясь с желанием овладеть ею сиюминутно. Это лишь животная похоть, а в сердце оставалась та самая, которую любил. Быть может, когда-нибудь я забуду о ней, но рана слишком свежа! Я не мог предать свою любовь ради похоти. Вскочил с кровати и жестом предложил Ждане прилечь. Она расплылась в блаженной улыбке и мягко опустилась на постель. Я достал из тумбочки нож, пронзил ладонь острием и измазал кровью простыни. Перемотал руку лоскутом и сказал:

— Завтра отец придет проверять простыни.

Не успел подойти к двери, чтобы покинуть комнату, как Ждана подбежала и обняла меня сзади.

— Не уходи, прошу. Возьми меня, Демьян. Не бросай.

Я повернулся, схватил ее за запястья, подвел к кровати и толкнул на перины.

— Я говорил, что не буду тебе хорошим мужем! У нас не будет близости! Ты сама сделала выбор! Я предупреждал!

Она разрыдалась в голос, уткнувшись в подушку.

— Не лей слезы. Ты сама виновата.

Я покинул жену и отправился в лабораторию. Теперь буду проводить здесь большую часть своего времени, включая ночевку.

 

Глава 12

Дарена

Замок оказался настолько огромным, что дня не хватит, чтобы полностью его обойти. После пережитого в холле я не хотела оставаться в темных помещениях. Спустилась по ступеням и вышла на улицу, озираясь по сторонам, боясь наткнуться на чудище. Но его и след простыл. Я наполнила грудь свежим летним воздухом и залюбовалась цветочными кустами. Коснулась нежных красных лепестков и вдохнула их приятный сладковатый аромат. Тут же подумала, что Демьян многое бы отдал за экстракт этих растений. Его образ предстал перед глазами, как живой, а сердце забилось в груди подстреленной птицей. Любовь к нему поглощала меня изнутри, придавала сил бороться. Я должна найти выход.

Окинув двор взглядом, увидела неприметную тропинку, ведущую за дворец. Сорвала цветок, понюхала его и пошла по каменной тропинке. Вокруг сплошные кусты с цветами и чем дальше, тем их больше. Я прислушалась, улавливая шум воды. Ускорила шаг и вскоре оказалась в настолько прекрасном месте, что приоткрыла рот от удивления. Небольшое круглое озерцо сияло голубой гладью в свете солнца. В него со скалы впадал бурлящий водопад. Так странно! Куда девалась вся эта вода? Кромка берега оказалась каменистой. Я опустилась на корточки и коснулась воды. Затем опустила ладонь по запястье, наслаждаясь теплотой не свойственной зиме, что царила за воротами. Захотелось окунуться и понежиться под солнечными лучами. Я огляделась и скинула с себя платье. Плюхнулась в неглубокое озеро и погрузилась в воду по шею. Раскинула руки на камнях и закрыла глаза. Расслабила все тело.

Вдруг услышала треск веток. Подскочила, прикрывая руками обнаженную грудь. Кусты шевелились. Их кто-то потревожил. Я вмиг поняла, что за мной наблюдал оборотень и по позвоночнику прокрался холодок.

— Выходи! — закричала я и вышла на берег. Наспех натянула платье, наблюдая за шевелящимся кустом. — Я знаю, что ты здесь.

Снова раздался треск и удаляющийся топот. Я еще долго стояла на берегу, прислушиваясь к каждому шороху. Лучи раскаляли кожу докрасна, но я не рискнула вновь погрузиться в воду. Покинула прекрасный островок и направилась в замок. Было интересно его изучить, но слишком страшно. Вдруг оборотень наблюдает за каждым моим шагом? Хотелось никогда не видеть жуткой морды! Но согласно правилам я должна спуститься к ужину, чтобы развлечь беседой это существо.

Я закрылась в комнате и легла на кровать. Уставилась в потолок, постоянно прокручивая в голове день обряда. Такое чувство, что все это происходит не со мной.

Сама не заметила, как погрузилась в сон, а когда открыла глаза, стрелка часов на стене показывала время ужина. Оборотень без стука ворвался в комнату с новым сундуком в руках и напугал меня до смерти.

— Наденешь новый наряд, а этот уложишь обратно в сундук, — распорядился он и вышел.

Я подошла к не менее красивому сундуку, нежели прежний и с трепетом его открыла. В нем покоилось новое платье глубокого зеленого цвета из летящей материи с рукавами-фонариками. Блестящие туфли в тон с отрытым носком и атласные перчатки до локтей. Я облачилась в дарованный наряд и подошла к зеркалу. Поправила прическу и посмотрела в свои глаза. Нет! Чудовищу не сломить меня! Не стану делать то, что мне не нравится! Я не обязана следовать его правилам!

Я небрежно свернула синее платье и затолкала его в сундук. Взглянула на часы, которые отсчитывали секунды до ужина, и решила, что не спущусь в холл. Мне не о чем говорить с оборотнем, и я готова не есть, лишь бы не видеть его отвратительной морды. Не жалея наряда, легла в постель и накрылась одеялом. Обняла подушку и уставилась на свечу. В этом мрачном помещении глазу больше не за что зацепиться. Самый настоящий склеп, где меня замуровали заживо!

Время шло, а я все смотрела на пламя, проклиная судьбу. Надеюсь, эта тварь поймет, что я не хочу его видеть и отстанет. Оставит меня спокойно умирать от голода и гнить на дорогих перинах.

Прошел уже час, и я выдохнула с облегчением. Значит, он смирился с тем, что я не стану выполнять его паршивое правило. Пусть кукует и в одиночестве лакает вино! Но не успела я обрадоваться маленькой победе, как зверь разъяренно распахнул дверь. Она с грохотом стукнулась о стену, заставляя меня подскочить на месте.

Сегодня оборотень натянул на себя зеленый камзол и черную мантию со стойкой, но шерсть вздымалась так, что ее трудно было разглядеть. Глазницы яростно горели, а из приоткрытой пасти на пол капала слюна. Его громкое дыхание походило на рычание, а широкая грудь вздымалась, будто он оббежал весь дворец.

— Я прождал тебя целый час! — закричал он так грозно, что я съежилась на постели в тугой клубок. — Почему ты не спустилась к ужину?!

Он подскочил и вцепился когтями в спинку кровати. От жуткого скрежета меня передернуло. Я смотрела в его глаза и уговаривала себя не бояться. Нужно идти до конца.

— Я не хочу тебя видеть! — закричала я, что было мочи, и сжала похолодевшие кулаки.

Оборотень оскалился и медленно прокрался по кровати ко мне. Остановился только тогда, когда мокрые клыки коснулись моей изувеченной щеки. Сердце так рвалось из груди, что казалось, скоро лопнут кости и разорвут кожу.

— Брезгуешь? — прошептал он, будто змей. — Не хорош для тебя?

Я онемела от ужаса и застыла, как статуя. Не могла даже моргнуть, наблюдая, как шевелятся волоски на его голове.

— Или наряд пришелся тебе не по нраву? — продолжал он задавать вопросы вкрадчивым голосом, а я молчала, стараясь не вдыхать воздух, пропахший псиной.

Оборотень провел острым когтем по шее, спускаясь к ключице. Все тело покрылось мурашками, а лоб липкой испариной. Он коснулся ложбинки между грудей, словно ножом царапая кожу. Резко рванул на себя, с легкостью распарывая платье. Вскочил на задние лапы и в клочья разорвал на мне ткань. Я закричала, вжимаясь в спинку кровати, закрывая руками лицо. Он схватил мои запястья и развел их в стороны, заставляя смотреть на звериную морду.

— Я заставлю тебя усвоить правила!

Чудовище сорвало с себя камзол и вдавило меня мохнатым телом в перины, наваливаясь всей тушей. Не дюжей силой раздвинуло мои ноги задними лапами, и я с ужасом ощутила огромную твердую плоть, которая уперлась в бедро. Я вскрикнула от боли, когда орган оборотня вонзился в мое лоно до упора. Будто тысячи кинжалов изрезали все нутро. Пригвожденная к кровати я не могла сопротивляться, лишь подрагивала в стальной хватке зверя. Я кричала от жгучей боли, как никогда, слезы градом катились из глаз, но он не пожалел меня. Толчки становились все яростнее, резче, словно в меня вколачивали кол. Оборотень облизнул мои губы огромным шершавым языком, и зловонная слюна потекла по шее. Меня выворачивало от отвращения. Я зажмурилась и прикусила губу, чтобы больше не кричать. Я просто смирилась с тем, что происходит и терпеливо ждала, когда это безумие закончится. Но как назло насилие длилось целую вечность. Он неистово терзал мое тело, до ссадин покусывая грудь. Вонзался в мягкую плоть вновь и вновь, превращая мое нутро в кровавое месиво. В мыслях я представляла улыбку Демьяна. Думала лишь о том, что в будущем мы обязательно встретимся, что я забуду эту пытку, как страшный сон.

Оборотень резко обмяк на мне, окончательно перекрывая воздух. Потом вскочил на задние лапы и слез с кровати. Я ощущала, как по ногам течет нечто горячее и липкое.

— Завтра я жду тебя на ужин в новом наряде, — проговорил он спокойным тоном, но я не решилась посмотреть на насильника. Будь он проклят!

Когда дверь захлопнулась, я сжалась в клубок и заплакала. Все тело было покрыто вязкой слюной и шерстью. Я насквозь пропахла смрадом чудовища и ненавидела саму себя. Стало так отвратительно и больно, что слезы полились жгучим ручьем по щекам, смывая своей солью следы звериного поцелуя.

 

Глава 13

Ждана

День, который должен был стать для меня самым счастливым, оказался самым ужасным. Я перенесла столько боли и унижений, что не понимаю, как это вынесла. Но истерика Ратибора во время венчания ничто по сравнению с тем, что сделал Демьян ночью. Я открылась перед ним, вывернула душу и преподнесла тело, а он пренебрег. Скинул, как грязь с руки, растоптал, зная, что люблю его! Люблю настолько сильно, что не пожалела сестренку Ратибора.

Я проплакала всю ночь в подушку на пустой холодной постели. Билась в агонии, не осознавая, чем хуже мертвой сестры. Мы разные, но я не уступала ей в красоте. Я видела, как на меня смотрят мужчины. Смотрят все, кроме мужа!

Наутро подошла к зеркалу и ужаснулась опухшему лицу. По традиции на второй день свадьбы родственники вновь собираются за столом, продолжая веселье, а родители жениха приносят завтрак молодым, заодно проверяют белые простыни на наличие характерных пятен. Тут уж Демьян постарался! Не пожалел крови. Я смотрела на простыни и едва сдерживала слезы. Хватит реветь! Надо скорее думать, что делать с красными глазами. Подаренная отцом пудра как раз кстати. Вскоре я смотрела на отражение, похожее на лицо фарфоровой куклы. Зато остатки ночи не видны. Я достала из шкафа длинное небесно-голубое платье и облачилась в новый наряд. Я все еще надеялась, что муж обратит на меня внимание и сменит гнев на милость. Вот только где он пропадает?

Раздался стук, и я открыла дверь, по пути натягивая улыбку счастливицы, что ночью стала женщиной. Родители Демьяна вошли в комнату. Бажена поставила поднос с горячим завтраком на тумбочку и обвела помещение взором. Краем глаза взглянула на простыни. Я специально оголила ту часть, где остались капли крови. Свекровь улыбнулась и переглянулась с мужем.

— А где Демьян? — поинтересовалась она, присаживаясь в кресло.

Казимир поспешил удалиться и закрыл за собой дверь.

Я пожала плечами и вздохнула. Прикрыла одеялом простынь и села на край кровати. Было стыдно смотреть в глаза Бажене, и я уставилась на портьеры.

— Он не ночевал с тобой, ведь так?

Я кивнула и сглотнула ком в горле. Еще немного и слезы вновь покатятся по щекам, смывая так тщательно нанесенную пудру.

— Я видела, как он вчера вылетел из комнаты с перемотанной рукой.

Хорошо, что было не видно, как я побагровела от стыда.

— Ждана, деточка, ты совершила подвиг, что взяла его с таким искалеченным сердцем. Все у вас будет хорошо, но нужно время. Потерпи. Отдавай ему любовь и ласку. Он обязательно потянется к тебе. Демьян хороший мальчик. Он всегда был добрым. Смерть Дарены обозлила его. Рано или поздно он ее забудет и разглядит в тебе замечательную жену. Пойдем к гостям.

Я вздохнула и поднялась с кровати. Как же хотелось верить в эти светлые слова. Только о них и думала, пока сидела за столом и раздавала улыбки гостям. Смотрела на дверь и с нетерпением ждала, что в них войдет Демьян, сядет рядом со мной и разделит праздник. Но муж не появился даже после захода солнца. А я больше не могла сидеть на месте. Желание вновь увидеть его янтарные глаза пересилило разум. Я спросила у свекрови, где может быть ее сын и она, не раздумывая, ответила, что в лаборатории. Я знала это место из рассказов сестры. В сердце кольнула ревность. Они проводили там много времени, лаская друг друга. Так странно, Демьян мертвую любил ее больше, чем меня живую. Я проигрывала той, что зарыта в земле. Как такое возможно?!

Я поднялась из-за стола, собрала немного еды и вина. Решительно отправилась в лабораторию, чтобы серьезно поговорить с мужем о нашей жизни. Если каждый день будет проходить так же, как вчерашний, то я не вынесу этой боли. Да! Я знала, на что шла, но всегда надеялась на ответную любовь. Ладно. Пусть не любовь. Нам хватит и моей. Но больше всего на свете сейчас я желала с ним близости. И добьюсь ее, во что бы то ни стало!

Чтобы не передумать, я сходу ворвалась в лабораторию и закрыла за собой дверь на щеколду. Демьян сидел за столом, перебирая склянки. Он перевел на меня уставший взгляд, нахмурился и вновь занялся своим делом.

— Привет, — протянула я и невольно посмотрела на старый потрепанный матрас в углу. Подтащила стул поближе и села с ним рядом, делая вид, что интересуюсь приготовлением духов. — Как спалось?

— Чего тебе, Ждана?

Я на миг опешила от недовольного тона, но сразу взяла себя в руки и улыбнулась.

— Я соскучилась. Ты голоден? Я принесла еды.

Демьян взглянул на котомку, развязал ткань и ухватил пирожок. Я увидела кружку и поспешила наполнить ее вином. Предложила ему выпить.

— Спасибо, — бросил он и осушил кружку. Опять принялся протирать свои склянки.

Я коснулась его руки и провела пальцем до сгиба локтя. Демьян замер, а потом резко повернулся. Я отпрянула и снова налила алкоголь в надежде, что он расслабиться и мне будет легче добиться его расположения. Он отхлебнул вина и ухмыльнулся.

— Если ты пришла меня накормить, то тебе больше незачем оставаться.

Я развязала веревки мантии, которая стесняла движения и она упала на пол.

— Первая брачная ночь должна быть волшебной. Я мечтала о ней всю жизнь…

— Ждана, я же говорил…

Я приложила палец к его губам, чтобы не слышать продолжения, которое сильно ранило.

— Я обидела тебя, не спорю, но и ты меня пойми. Куда мне деть эту любовь? Прошу лишь об одном. Лиши меня невинности. Я больше ничего не попрошу. Не потревожу. Можешь жить вместе со своими склянками!

Демьян рассмеялся и потер лоб, взъерошивая челку. Его немного неопрятный вид пробуждал во мне дикую страсть. Я невольно заерзала на стуле, крепко сжимая ноги. Самый желанный мужчина сидел так близко, а я сдерживала порыв, чтобы не отвернуть его от себя окончательно.

— Ты можешь лишиться невинности с кем угодно. Я не буду против. Ратибор давно на тебя засматривается.

От цинизма в словах, вылетающих из родных губ, я до боли прикусила губу, чтобы не заплакать. Хотелось кричать и все крушить вокруг. За что он так со мной? Ведь не виновата в том, что отец вписать имя Дарены, а не мое. Я сделала для нее все, что могла. Готова была сама отправиться в лабиринт. Но сестра сама сделала выбор.

Мне хотелось высказать это ему, разгромить лабораторию, чтобы он не пропадал здесь целыми днями и уйти. Но куда идти? В дом, где я никто без него? Как смотреть в глаза Бажены, которая знает правду?

— Тогда бы я вышла за Ратибора. Мне нужен только ты. Прошу, возьми меня, Демьян, — прошептала я и стащила с плеч бретели платья.

Он обхватил мой затылок рукой и притянул к своему лицу так, что я ощущала его дыхание кожей. Прикрыла глаза от удовольствия. Потянулась к его губам в ожидании нежного поцелуя, но Демьян впился так грубо, что я невольно стиснула зубы, не впуская его язык в рот. Не так я представляла наш поцелуй.

Демьян сжал до боли мои плечи и встряхнул. Я посмотрела в его глаза и увидела в них отчаяние. Немой крик о помощи. Крик жгучей боли, что терзала его душу и мне никогда не убить в нем любовь к Дарене. Она заполнила собой его сердце без остатка. На секунду я задумалась, а стоит ли продолжать? Мне ведь никогда не занять место сестры. Он никогда не посмотрит на меня так, как на нее. Не поцелует так же, не обнимет.

— Расслабься, — шепнул он мне на ухо. — Ты же хотела…

Я бросилась ему на шею, не в силах больше думать и терзать себя. Впилась в губы жадным поцелуем, выпивая из него все соки. Я испугалась тех эмоций, что пробудил во мне Демьян. Чем смогу удивить его или понравиться? Разве может невинная девушка сравниться со страстной Дареной? Я вспоминала все ее рассказы и пыталась воплотить их в жизнь с мужем. Я скользнула губами по его крепкой шее нежно и медленно. Он же грубо оттолкнул меня, схватил за руку и бросил на матрас. Навис сверху и с яростью разорвал платье на груди, вызывая по всему телу сладостную истому. Я выгнулась вперед, полностью открываясь перед ним.

Демьян провел ладонью по моим ключицам и сжал грудь, поглаживая пальцем сосок. Он первый мужчина, который видит и касается моего нагого тела, но я не испытывала смущения. Меня поглотила неистовая страсть. Он развел мои руки в стороны и стащил остатки платья. Быстро разделся сам.

Когда я увидела его твердую плоть, все во мне вскипело. Я ощутила, как мокреет между ног. Демьян сомкнул горячие губы на горошине моего соска, и тело взорвалось новой волной удовольствия. Он ласкал, облизывая, втягивая его ртом, а я ерзала по простыне, не в силах скрыть бешеное желание. Я хотела, чтобы его плоть поскорее оказалась внутри меня. Пусть заберет мою невинность прямо сейчас, и я буду принадлежать ему вечно.

Демьян продолжал медленно меня ласкать, словно специально дразнил и накалял до предела. Он провел языком по ложбинке между грудей, опускаясь все ниже к пульсирующему и ноющему от страсти животу. Я застонала и невольно сжала ноги. Но Демьян раздвинул их резким и властным движением. Кровь прилипла к щекам. Мне впервые стало стыдно, ведь он нагло разглядывал мое естество. А потом скользнул рукой между ног, немного вводя палец в лоно.

Я издала жалобный стон от неимоверного удовольствия. Мне совсем не было больно, и я подалась навстречу его ласкам. Я развела ноги шире и откинула голову назад, чтобы не видеть, а чувствовать. Казалось, я улетаю в небеса, в иной мир восхитительный и ни с чем несравнимый. Как же права была сестра, когда говорила, что ничего лучше в жизни нет. Только он!

Я ощутила, как пульсирующая горячая плоть прижалась к бедру. Я нащупала крепкую спину мужа, прижимая Демьяна к себе. Он раздвинул мои ноги еще шире, и внутрь проникла твердая плоть.

Я резко распахнула глаза от колющей боли и волшебная нега испарилась. Разве можно вытерпеть эту боль? Но мне не хотелось его пугать и отталкивать. Я застыла без движения, закусив губу до крови и дожидаясь момента, когда это закончится.

Демьян, будто специально увеличивал темп, и толчки отзывались жгучей болью. Но вскоре он остановился, вытащил из меня плоть, и я ощутила, как по ногам потекла теплая вязкая жидкость.

Он наспех оделся, поднял с пола мантию и остатки платья. Швырнул мне и снова сел за стол, словно ничего и не было.

— Одевайся и уходи. Я сделал то, что ты хотела. Теперь будь добра исполнить свое обещание.

Зря я думала, что после акта любви мне станет легче. Наоборот. Я почувствовала себя использованной вещью, выброшенной за ненадобностью. Скрывая слезы, я надела истерзанные тряпки и вышла из лаборатории. Побежала по селу в дом отца, чтобы никто из гостей не увидел меня в таком состоянии.

 

Глава 14

Дарена

Я больше не могла лежать в постели и выносить жуткий смрад от собственного тела. Внутри все разрывалось от тупой боли. Больше всего на свете мне захотелось смыть с себя этот позор. Замок знала плохо, поэтому искать в ночи ванную комнату глупо. Я вспомнила озеро с приятной теплой водой и решила тут же отправиться в сад. Обмоталась простыней и двинулась к выходу. Коснулась ручки двери и мельком посмотрела на часы. Они нещадно показывали три ночи. Одно из правил оборотня было не покидать комнату в это время. Но терпеть до самого утра я не в силах.

Открыла дверь и выглянула в темный коридор. Ничего не видно, хоть глаз выколи. Тогда взяла со стола подсвечник. С ним в руках я переминалась с ноги на ногу, не решаясь ступить на порог. Боялась наказания, которое может последовать за непослушание. Еще раз подобное я просто не вынесу. А ноздри вздымались, хватая звериный запах, исходящий от кожи. Меня замутило до тошноты.

Вдруг оборотень не заметит, что я выходила из комнаты? Я всего лишь быстро обмоюсь и вернусь. На свой страх и риск вышла в коридор. Было так тихо, что звенело в ушах. Босыми ногами аккуратно ступала по полу, подсвечивая себе путь огнем. Даже дышала через раз, чтобы не потревожить зверя. На цыпочках спустилась по лестнице в холл. На длинном столе стояли лишь две одинокие свечи и ваза с цветами. Я замерла и прислушалась к окружающим звукам. Ничего не настораживало. Я с облегчением выдохнула и быстрым шагом двинулась к выходу из замка. Двери скрипнули. Я испугалась и юркнула в приоткрытую щель. Галопом побежала по дорожке в сад. Свечи по пути затухли и, лишь лунный свет помог найти маленькие озеро. Долго не раздумывая, отшвырнула подсвечник в сторону и скинула с себя простынь. Плюхнулась в воду, невольно издавая радостный стон. Набрала полную грудь воздуха и с головой погрузилась в озеро. Стало так хорошо и спокойно, что мне не хотелось всплывать. Вот бы так и остаться в этой чистой и теплой воде навсегда. Она будто постепенно смывала проклятие, которое нависло над моей головой, и возвращала волю к жизни. Но воздуха уже не хватало. Я резко вынырнула, встала на ноги и подошла к водопаду. Подставила тело хлещущим потокам и принялась тереть кожу. Казалось, этот запах никогда не смыть, и он въелся в само нутро. Но совсем скоро повеяло свежестью и от смрада не осталось и следа.

Я вышла на берег, оглядываясь по сторонам. Ни один листик не шелохнулся этой тихой ночью, значит, зверь не заметил моего отсутствия. Надо поскорее возвращаться в комнату. Но как же не хотелось снова оказаться в мрачном помещении! Оборотень не оставил мне выбора. Я потянулась к брошенной на камни простыне, но отпрянула, побрезговав ее коснуться. Уж лучше пойду голой, чем вновь надену на себя запах чудовища.

Подняла подсвечник и свободной рукой прикрыла грудь. Засеменила к замку и уже у лестницы заметила, что в единственном окне самой высокой башни горит свет. Так вот где чудище проводит ночи! Почему оборотень запретил мне покидать покои после трех часов? Что он скрывает? Что я не должна видеть? Что происходит в замке в это время?

Стало настолько любопытно узнать правду, что притупился страх. Но как попасть в башню? Я слишком плохо знала замок, а в темноте очень легко заблудиться. Лучше не рисковать. Да и голой скитаться по коридорам не стоит. Кто знает, какие изощренные пытки придумал для меня зверь! Быть может насилие — это самое мягкое, что могло со мной случиться? Разум снова сковал дикий страх, и я прошуршала в свою комнату, аккуратно закрывая за собой дверь. Отдышалась, подбежала к кровати и скинула на пол одеяло с подушками. Пнула ногой в дальний угол и зажгла все свечи, которые находились в комнате, создавая яркий свет. Опустилась на стул и обняла себя руками. Безотрывно смотрела на кровать, не решаясь на нее прилечь. Она будила во мне воспоминания жуткого акта насилия. Даже не верилось, что это произошло со мной. Ведь так быть не должно! Мое место в Совунме! В доме Демьяна! На его постели в неге и любви. Боги, за что вы так меня наказываете?! Чем я прогневила небо?! И никому меня не спасти. Для всех я умерла в лабиринте. Нужно выбираться из проклятого места самой!

С этими мыслями я так и уснула на стуле. Проснулась от того, что тело похолодело, а кости заныли. Пустой желудок давал о себе знать урчанием. Я посмотрела на часы, которые показывали обеденное время. Поднялась на ноги и немного размялась. Подошла к первому сундуку и достала помятое синее платье. Наспех натянула и вышла из комнаты. Моя главная цель — изучить замок и начать нужно с поисков той самой башни. Я долго бродила по лабиринтам второго этажа в поисках лестницы на третий. Наконец нашла пропажу и поднялась наверх. Глаза разбегались от количества комнат, и дня бы не хватило, чтобы заглянуть в каждую. Надо искать вход в башню.

В самом конце коридора третьего этажа я увидела небольшую каменную лесенку, которая уходила в потолок. Я поднялась до упора и постаралась сдвинуть с места мраморную дверцу. Сил не хватало, но я не сдавалась. Чуть шею не свернула, пока весом пыталась протолкать себе путь. Плечи заныли от напряжения, но плита немного сдвинулась с места в сторону. Я заглянула в щель, но кроме света ничего не увидела. Нельзя сдаваться! Я собрала всю волю в кулак, уперлась ногами в стену и протиснула руки в щель. С меня сошло семь потов, но плита сдвинулась с места лишь на несколько сантиметров.

Я отдышалась и опять навалилась на неприступную дверь. Раздался жуткий скрежет, и плита сдвинулась на нужное расстояние. Я пролезла в щель, обдирая кожу до крови, и оказалась в той самой башне, которую так яростно искала. Больше всего боялась увидеть в ней оборотня, но она пустовала. Первым делом подошла к огромному овальной формы окну в пол. Его рама была изготовлена из золота и напоминала переплетения растения с шипами, что охраняло лесные деревья на подходе к замку. Я провела пальцем по прохладной гладкой поверхности. Ни пылинки! Здесь так же идеально чисто, как и во всем дворце. Кто убирал такие огромные владения, ведь за время пребывания здесь кроме оборотня я не видела ни души. Посреди комнаты стояла огромная кровать с бордовым балдахином, обшитым по краям золотой оторочкой. В каждом углу кустарники с красными цветами. Не такими, как в саду. Я подошла к одному и коснулась бархатного лепестка в бутоне, провела пальцем по стеблю и вскрикнула от резкой боли. Шипы были острее игл. Капля крови упала на листок и куст зашевелился. Я в страхе отпрыгнула, прижимая палец к губам, чтобы остановить кровь. Хотела было уйти, но заметила на одной из стен неприметную дверь с золотыми часами. Любопытство привело меня к круглой ручке. Я ухватилась за нее, повернула и толкнула дверь.

Оказавшись в потайном помещении, я на миг потеряла дар речи. Такой сказочной красоты нигде не увидеть. Комната будто отлита из золота, а по потолку плелись красные цветы, словно вырастали из него. Посередине из гранитных камней выложен пруд с прозрачной голубой водой. В центре пруда стоял золотой пьедестал. На круглой поверхности огромный цветок, стебель которого усыпан шипами, а корни вросли в золото, как в сырую землю. Бутон распустился так красиво, что захотелось к нему прикоснуться, но мешал прозрачный купол. Я подошла так близко, как могла, завороженная красотой, но не могла дотянуться, а ступить в воду побоялась.

— Это роза, — раздался голос за спиной, и я вздрогнула от неожиданности. Как не услышала шагов оборотня и запаха псины? Но здесь воздух был настолько свежим и ароматным, что забивал смрад животного. Я обернулась. Зверь стоял в дверях, скрестив лапы на груди, подпирая спиной косяк. Снова в камзоле и мантии. Он так сильно напомнил человека, что мурашки пробежали по телу. — Не видела таких у себя в селе?

Я отрицательно кивнула.

— Они растут только в пределах моих владений. Здесь всегда тепло.

— Никогда не бывает зимы? — решилась спросить я.

— Никогда. Я не люблю зиму, поэтому вижу ее лишь раз в десять лет. Она царит только в лабиринте. Там я лишь охотник и моя магия там не действует.

— Магия?

Оборотень рассмеялся и указал рукой на выход.

— Изволь покинуть мои покои, Дарена. Я буду ждать тебя к ужину в новом наряде.

Я с опаской проходила мимо зверя, а он внимательно следил за моими движениями. Спустилась по лестнице и не успела ступить на пол коридора, как плита с грохотом захлопнулась. В полном потрясении пришла в свою комнату и заметила, что в ней идеальный порядок. Стояла новая кровать с золотыми узорчатыми спинками, застеленная новым бельем, а в углу покоился новый сундук взамен прежним двум.

Любезность хозяина замка удивляла и пугала. Я оторопела и не знала, как себя вести. Он говорил со мной так, будто и не было той жуткой ночи. Безумный и непредсказуемый зверь! Почему он сменил гнев на милость? Ведь я нарушила правило трех часов ночи и пробралась в его покои. Я ничего не понимала! Опустилась на колени перед сундуком и достала богатейшее платье нежно-розового цвета с такой же золотой оторочкой по краям, как на балдахине в его спальне. На дне лежали обувь и драгоценности, каких я в жизни не видела. Наши сельские ювелиры, да и заморские никогда бы не смогли повторить изящество этих вещиц. Чем моя персона заслужила столько почести? Неужели так он заглаживает вину за ночное наказание? Я терялась в догадках, пока облачалась в шикарный наряд. На сей раз пренебрегать правилам не собиралась и спустилась в холл даже раньше намеченного времени.

Зверь по обыкновению встретил меня у подножия лестницы и протянул когтистую лапу. Касаться его волосатой кожи было так же отвратно, как и всегда, но пришлось. Он усадил меня за стол и вновь ушел во мрак помещения. Я не старалась завести разговор и сразу набросилась на еду, запивая все вкуснейшим вином.

Оборотень терпеливо ждал, когда я набью живот и не говорил ни слова. А я настолько не хотела с ним разговаривать, что специально медленно пережевывала мясо. Наконец он не выдержал.

— Дарена, я хотел бы попросить прощения за недавнюю грубость в комнате.

Грубость?! Я поперхнулась от злости и возмущения.

— Насилие! — поправила я.

— Возможно, я немного перегнул с наказанием. Многовековое одиночество сказалось на моем нраве.

Я обомлела. Отличное оправдание! Проклятая тварь! Да гореть тебе за это в вечном пламени! У меня глаза кровью налились. Захотелось всадить ему в сердце нож и с удовольствием прокручивать, пока это животное корчится от боли. Я вцепилась пальцами в край стола, буравя взглядом темноту.

— Я понимаю твое негодование и постараюсь больше не причинять тебе боль. Прошу лишь об одном, не нарушай правила. Когда я злюсь, то не могу себя контролировать. Я закрыл глаза на твою ночную вылазку в сад в неположенное время. Но такого не должно повториться иначе…

— Иначе снова меня изнасилуешь. Спасибо. Урок усвоила.

Я не могла не дерзить. И так едва сдерживала бурю эмоций, стараясь подражать его ровному тону.

— Вот и умница, — рассмеялся он.

Я никогда не испытывала столько ненависти ни к одному существу. Поэтому пока не успела нагрубить и нарваться на очередное наказание, резко поднялась со стула.

— Спасибо за прекрасный ужин, — отвесила я поклон и собралась уходить, как ниоткуда заиграла красивая медленная мелодия. Чудовище в несколько больших шагов оказалось рядом. Обхватило меня за талию и прижало к огромной груди. От неожиданности я растерялась, а он аккуратно вложил мою руку в свою ладонь. Я подняла голову, чтобы увидеть его морду и впервые не испугалась вида звериной пасти.

— Разрешите потанцевать с вами?

Я кивнула. Все равно не было выбора.

Как только он сделал первый шаг, я окунулась в танец с головой. На это время забыла обо всем, кружась в великолепном ритме под приятную слуху музыку. Закрыла глаза, представляя, что танцую с любимым и обнимаю его, а не жуткое чудовище. Мне так захотелось ласки, что я опустила голову на плечо зверя, а он прижал меня к себе еще крепче. Я желала остаться в этом светлом моменте навсегда. Как роза в покоях чудовища я нуждалась в заботе и любви. Боги! Я, наверное, медленно схожу с ума, если вижу в этом черном замке что-то хорошее.

— Ты такая красавица, Дарена. Тебе очень к лицу драгоценности, — вкрадчивый голос зверя вернул меня из грез в реальность. Музыка стихла, и оборотень выпустил меня из лап, но не отвел ледяного взгляда. — Спасибо за вечер. Я с нетерпением буду ждать завтрашнего ужина.

 

Глава 15

Демьян

Я возложил цветы у надгробия лисенка и припал губами к обелиску с ее светлым образом. На нем она загадочно улыбалась, а я душил внутри слезы.

«Вчера я предал нашу любовь, поддавшись на провокацию. Но лишь убедился в том, что, ни одна дева не сравнится с тобой. Милая, я скучаю все больше с каждым днем. Боль не уходит, не притупляется, а только растет, сжимая тисками истерзанное сердце. Никто не способен вырвать тебя из моей души. Я погибаю без тебя и существую только мыслью о мщении. Я убью зверя, обещаю. Скоро будут готовы духи из полыни намного насыщеннее прежних, и я окроплю ими свой меч, и отправлюсь в лабиринт…».

— Жаль Дарену, — послышался голос за спиной. — Здесь должен быть образ Жданы.

Я кивнул Ратибору. Нас свела вместе общая беда. И теперь мы вдвоем искали способ убить оборотня. Сын мясника возненавидел Ждану не меньше зверя и не упускал возможности это показать.

— И как она на вкус? Я вчера видел, как Ждана выбежала из лаборатории растрепанная.

— Никак, — ухмыльнулся я.

— Так я и думал, — рассмеялся Ратибор. — Я сегодня пробрался в секретный отдел библиотеки и стащил оттуда занятную книгу. Она очень древняя и в ней описана легенда с первых уст того самого незнакомца, что поведал о лабиринте селянам.

— Как ты это сделал?! — удивился я. Сколько я не пытался подкупить старуху, она не пускала в секретный отдел, доступный только главе поселения и его приближенным. Не раз просил отца помочь хотя бы в этом, но как всегда получил отказ.

— Лучше не спрашивай, — потер лоб Ратибор. — Пойдем ко мне.

Мы побрели по кладбищу в сторону дома мясника. И это ж надо было наткнуться на жену, выходящую из дома Некраса! Ждана подбежала ко мне, и я заметил, что на ней другое платье. Вчерашнее явно пришло в негодность. Она заулыбалась и потянулась, чтобы поцеловать, но я отошел на шаг назад, всем видом показывая, что мне ее ласки не нужны. Ратибор обвел ее надменным взглядом и ухмыльнулся.

— Куда ты идешь, Демьян?

— Не твое дело! — ответил за меня друг. Каждое слово пропитано ядом, но я не собирался заступаться за новоиспеченную жену. Она сделала свой выбор и пусть теперь сама разбирается с обидчиками. О боги! Как же это подло с моей стороны, но всегда легче найти виноватого во всех бедах, чем корить себя за слабость. Я сделал для лисенка слишком мало и поплатился потерей самого дорого человека.

— А тебя никто не спрашивал! — выкрикнула она.

— Не смей повышать голос, подстилка!

— Да как ты смеешь?! Я в законном браке! Лучше следи за сестрой! Проклятые любят прыгать по койкам до обряда!

— Это твое место в лабиринте, тварь!

Я стоял между ними и едва успел перехватить руку Ратибора, которой он хотел отвесить Ждане пощечину. Но будь моя воля я и сам бы ударил ее за такие слова.

— Иди домой, Ждана, я буду к ужину!

Уголки ее губ опустились, и она расплакалась, как ребенок. Словно вихрь сорвалась с места и убежала. А мы побрели дальше.

— Зачем ты так? Не задевай. Ей тоже нелегко, — обратился я к Ратибору, но он взорвался и всплеснул руками.

— Да она лучше всех устроилась! Сестра пошла за нее в лабиринт!

Я ничего не ответил, чтобы не накалять обстановку и вскоре мы оказались на заднем дворе его дома. Вошли в тесную затхлую лачугу, почти доверху набитую сеном. Ратибор пошарил в нем руками и вынул неприметную книжонку в черной обложке, на которой был выгравирован знак оборотня, что наносят жертвам. Я смял сено и уселся на него, выхватывая книгу из рук друга. На первой же странице находился рисунок оборотня, отдаленно напоминающего человека. Мохнатый и серый, а глаза небесно-голубые. Вот, значит, как выглядит эта тварь! Я перелистнул страницу и начал читать рассказ, который велся от лица мужчины по имени Тур. Он и был тем самым незнакомцем из легенды, который указал путь к лабиринту и рассказал о несметных богатствах оборотня. На полкниги он описывал свою жизнь до прихода в Совунму. Тяготы, переживания, грехи. Но я многое пролистал, чтобы поскорее добраться до сути. Читал и никак не мог разобрать в этом бреду главного. Откуда взялась эта тварь и как ее убить? Нытье Тура вскоре поднадоело, и я заглянул в конец книги. Наткнулся на интересное заключение. «На пике ночи являет он свое лицо, а на рассвете зверь в объятья лабиринта отдается. И день за днем, за годом год, за веком век он в своем замке остается. Несметные богатства охраняет, страшную тайну бережет, а тот, кто эту тайну разгадает, сокровища навечно заберет». Я прочитал эти странные слова вслух в надежде, что Ратибор поймет их смысл, но он почесал лоб и пожал плечами.

— Что значит на пике ночи? — задумался я.

— Может, когда луна начинает светить?

— Возможно. И как убить эту тварь?

— Слушай, за века существования никто в Совунме не понял, как убить оборотня. С чего ты взял, что нам удастся?

— У нас нет выбора. Или ты уже не хочешь спасать сестру?

Я захлопнул книгу и посмотрел в глаза Ратибора. Он вздохнул, прищурился и сжал кулаки.

— Я скорее умру, чем отдам Раду зверю!

Я так думал долгих десять лет. Бился за лисенка из последних сих. Но раньше не знал и толики того, что имею сейчас. Эта книга поможет, я уверен. Только нужно разгадать тайну оборотня.

— Нужно время поразмыслить и еще раз прочитать все от корки до корки. Я заберу книгу, если ты не против?

— Бери. Но скоро ее хватятся. Хорошо бы переписать и вернуть в библиотеку. А то того гляди в темницу за кражу упекут.

— Я сегодня этим займусь. Ладно. Мне пора.

— Завтра зайду к тебе в лабораторию.

— Договорились.

Мы пожали руки, и я поковылял домой, по дороге, безустанно размышляя над прочитанными словами. Мама наводила порядок во дворе, избавляясь от груды пожухших цветочных лепестков. Она увидела меня и укоризненно покачала головой. Значит, сегодня она не в духе. Обычно всегда первая бежала встречать, заключая в уютные объятия. Я поздоровался, а она отмахнулась и продолжила уборку. Похоже, Ждана пожаловалась на меня матери и нашла союзника в ее лице. Это не удивительно, у моей матери добрая душа. Она всегда жалела Дарену, когда отец относился к ней, как прокаженной. Он всегда оставался главой поселения, даже дома. Порой мне казалось, что кроме работы его ничего не интересует, даже я нужен ему только для хорошей сделки с Некрасом. Он умело отвел от своего рода проклятие оборотня и без зазрения совести отправлял невинных девчонок на верную смерть. Всякий раз, когда я выводил его на откровенный разговор и пытался уговорить найти другой выход, он наизусть зачитывал слова из великой книги. Словно не было у него своего мнения, и он жил ровно так, как написано. Хотя именно эта холодная черта характера и сделала его главой. Никогда не понимал отца, и порой мне казалось, что у него в груди нет сердца.

В холле меня никто не встретил и я спокойно прошел в комнату, чтобы спрятать книгу перед ужином. Но стоило толкнуть дверь, как я увидел рыдающую в подушку Ждану. Мне стало ее искренне жаль, даже ненависть на время отпустила. Я присел рядом и положил руку на ее дрожащее плечо.

— Не обижайся на Ратибора. Он сейчас уязвим. Ты же знаешь, как больно терять сестру.

— Но я не виновата, Демьян! Я ни в чем не виновата! Ты же знаешь, я хотела пойти вместо нее в лабиринт! Но я не должна спасать его сестру. Впервые в жизни я сделала что-то для себя и меня за это каждый день все сжигают на костре. Мне больно, Демьян! Я совсем одна!

— Не говори так.

Я притянул ее к себе и прижал к груди. Погладил по шелковистым волосам и поцеловал в макушку. Ждана и правда ни в чем не виновата, и я зря срывал на ней злость. Эгоистично причинял боль, чтобы не страдать в одиночку. Хватит с нее страданий. Дарену не вернешь, так пусть хоть кто-то из нашей троицы обретет счастье.

— Прости меня за все. Обещаю, из-за меня ты больше и слезинки не прольешь.

Я заключил ее лицо в ладони, пальцами вытирая слезы. Ждана улыбнулась и коснулась моей щеки. Заглянула в глаза и прошептала:

— Я так люблю тебя, Демьян, — и провела рукой по торсу. Наткнулась на выпуклость и нахмурилась. Вытащила книгу и повертела ее в руках. Раскрыла и пролистала. Вернулась к рисунку оборотня и оторопела.

— Ты все еще хочешь убить его?

Я кивнул в ответ. Она покачала головой и тяжело вздохнула.

— Оставь это, Демьян. Я не хочу потерять и тебя.

— Я не успокоюсь, пока не убью зверя. Помоги мне понять как.

Она облизнула пересохшие губы и подскочила с кровати. Открыла ящик тумбочки и засунула книгу в дальний угол.

— Я помогу, чем смогу. Только ты пообещай, что не пойдешь в лабиринт. Пусть идет Ратибор.

— Мы пойдем вдвоем и убьем оборотня. Осталось разгадать как.

— Хорошо. После ужина посижу над книгой.

 

Глава 16

Дарена

Вино все еще кружило голову, когда я сидела на чистой постели и смотрела на часы. От волнения перебирала пальцами волосы и думала, стоит ли выходить в запретное время из комнаты. Любопытство съедало изнутри, подстегивая нарушить правило. Что сейчас происходило в покоях зверя? Что он сделает со мной, если краем глаза загляну в башню?

Нет! Лучше его не злить. Сегодня он в хорошем расположении духа и пусть таким остается. Я прилегла, закрыла глаза и попыталась уснуть, но резко их распахнула, когда услышала странные звуки. Они были так далеки, что не разобрать. Я подскочила к двери, приоткрыла ее и ухом припала к щели. Звук напоминал грозный голос оборотня. Такое ощущение, что он с кем-то разговаривал. Не может быть! Ведь в замке больше никого нет!

Я рискнула выйти в коридор, предварительно оголив стопы. Прижалась спиной к стене и застыла, стараясь не дышать, чтобы уловить смысл слов. Но они тонули в пустых коридорах замка. Тогда я решила подняться на третий этаж. Сердце застучало так громко, что кроме его биения я больше ничего не слышала. Быстро поднялась по лестнице и опрометью кинулась в конец коридора. Остановилась возле плиты, ведущей в башню. Оборотень, похоже, забыл ее захлопнуть и сквозь щель пробивался свет. Я закрыла себе рот руками, чтобы случайно не издать лишнего звука. Прислушалась, но в ответ звенела тишина. Постояла еще немного и уже собралась уходить, как зверь снова заговорил:

— Это чудо, что она выжила в лабиринте. Впервые за столько веков хоть кто-то нашел способ обмануть зверя! Глупые людишки! Нет! Не заставляй меня! Я больше не хочу. Она и так боится. Не полюбит она меня. Но я хочу ее оставить! А когда ты последний раз говорила со мной? Я погибаю от тоски.

Он говорил так, будто нечто отвечало ему, но я слышала лишь голос оборотня.

— Мое истинное лицо не поможет! Не заставляй меня! Уйди и не приходи больше. Ты все портишь. Я знаю, что она нарушает правила, но не могу же я каждый раз…

Скользнула тень и перекрыла свет. Все стихло, и я с ужасом поняла, что оборотень почувствовал мое присутствие. Страх подстегнул, и я вихрем сорвалась с места. За спиной слышала шаги, но не решалась обернуться. Боялась, что замешкаюсь, и он меня настигнет.

Я сбежала по лестнице в холл и попыталась открыть дверь. Потеряла драгоценные секунды, наваливаясь на нее всем весом, но сумела вырваться из замка. Бросилась к воротам. Тернистый лес меня больше не страшил, как и лабиринт. Стоит попасть в лапы зверя, и он снова надругается, а во второй раз я этого не вынесу. Платье путалось под ногами, я то и дело спотыкалась, но не сдавалась. Добежала до ворот и с ужасом поняла, что они заперты. Вцепилась в решетки и затрясла их, но все напрасно. Тогда я повернулась, чтобы посмотреть в лицо страху, в ярости сжимая кулаки.

На меня набросился и сбил с ног вовсе не зверь. Крепкого телосложения белокурый парень с голубыми глазами пригвоздил меня к земле. Я смотрела на него и узнавала взгляд оборотня. Такой же холодный, но живой. Я обомлела и замерла, не сопротивляясь.

— Я же просил не нарушать правила, — проговорил он вкрадчиво. — Я же говорил, что мне нельзя злиться, иначе теряю контроль. Это так сложно запомнить?

Я отрицательно покачала головой, расправив руки по сторонам. Его образ огорошил меня настолько, что не помнила себя. Всегда видела в образе зверя человека, но в человеке зверя разглядеть не смогла. Не может настолько красивый мужчина быть чудовищем, пугающим все село!

— Смотри мне в глаза. Что ты видишь?

Я изо всех сил зажмурилась. Свернулась под ним калачиком, ожидая наказания. Он развернул мое лицо к себе. Его губы жадно впились в мой рот, жестко и грубо. Я не привыкла к тому, чтобы мужчина вел себя подобным образом. Демьян всегда целовал меня с нежностью и трепетом. От отвращения и ненависти меня затрясло. А что толку?! Я была беззащитной девчонкой, которой оставалось только ждать, что наказание скоро закончится.

По щекам покатились слезы отчаяния, и он слизал их языком. Я зажмурила глаза еще сильнее, лишь бы не видеть насильника. Зажала губы, не пропуская его наглый язык внутрь. Он отпрянул и провел пальцем по моим губам. Я распахнула глаза и наши взгляды столкнулись. Сердце покрылось коркой льда от холодных глаз чудовища. Все же он оставался им даже в человеческом облачении.

От небесно-голубых бриллиантов повеяло таким могильным холодом, что я задрожала. А кончики пальцев заледенели от страха. Меня начал ласкать дикий зверь, способный свернуть шею в любую секунду за малейшую оплошность. Он рычал и кусал мою кожу. Я мало верила в то, что показывают глаза. Как это?! Невозможно! Эта тварь не может быть человеком! Если только в далеком прошлом. Разве человек способен на такую жестокость?!

Он прижал меня к земле и завел руки за спину, давая понять, что я должна лежать без движения. Резко рванул на себя пояс платья и распахнул его полости. Обвел мое тело возбужденным взглядом, оскалился и прильнул губами к груди. Его рука скользнула по моему животу, опускаясь все ниже. Его пальцы блуждали по внешней части моего естества, едва касаясь клитора. Это оказалось так приятно, что я закрыла глаза, старалась представить, что меня ласкает Демьян.

Тур аккуратно опустил в меня палец круговыми движениями. Я подалась вперед от удовольствия, все шире раздвигая ноги. То, что я возбуждалась от прикосновений оборотня, было отвратительно! Я сама от себя не ожидала такой волны эйфории. А когда он тронул языком мои половые губы, я перестала думать о реальности, унеслась далеко на небеса, где нет предрассудков и ограничений. Он умело орудовал языком внутри, доводя до исступления. Я вся сочилась от его ласк и безумно желала ощутить твердую плоть в себе. Коснуться его спины, впиваться в кожу ногтями и стонать от страсти.

— Ты такая сладкая, Дарена, — прошептал он и вновь погрузился в мое лоно.

От откровенных слов я окончательно потеряла голову и обхватила его шею ногами, подаваясь вперед наслаждению. Он до боли сжал мои ягодицы, а потом резко рванул их на себя. Я ощутила, как его огромный орган трется о мой клитор. Я выгибалась, пытаясь без помощи рук поглотить его горячую плоть.

Наконец он стал аккуратно входить в меня, стоя на коленях, руками управляя моими бедрами. Насаживая меня медленно и томительно, давая привыкнуть к размеру. Вскоре погрузился до упора, но не спешил делать первый толчок.

Я смотрела на него, изнывая от желания продолжить. Но он опустил ко мне лицо и с нежностью поцеловал в губы. Я ответила на поцелуй. Позволила ему орудовать языком во рту и поняла, что лучшего поцелуя в моей жизни не было. Он опытный любовник и страшно представить, сколько девиц побывало в его лапах за столько веков. Что он делал с ними, прежде чем разорвать на части? Я почувствовала себя маленькой девочкой, которая впервые познавала мужчину.

Он задвигался внутри, продолжая меня целовать, заглушая рвущиеся изо рта стоны. Я осмелела, оплетая его ягодицы ногами и увеличивая удовольствие от ритмичных толчков. Он ускорил темп и входил до упора, покусывая мою шею и доводя до крика. Я впервые позволила себе без стеснения кричать от наслаждения.

Тур завелся не на шутку. Лихо перевернул меня на живот и со страстью насадил на себя. Я стояла на четвереньках, как животное, но лишь больше получала удовольствие от этой звериной позы. Его орган заполнял меня до предела. Тур схватил меня за волосы и потянул на себя. Я выгнулась дугой, запрокидывая голову назад. Он провел ногтем по позвоночнику, словно ножом и я изверглась оргазмом, выпуская стон, похожий на вой оборотня.

Тур излился мне на бедра теплым вязким семенем, и я обмякла, пряча лицо в ладони. Только сейчас осознала, что на самом деле произошло. И как я могла получить удовольствие с этим чудовищем, пусть и в человеческом образе?! На душе стало хуже, чем после насилия в комнате. Там я хотя бы сопротивлялась.

Без лишних слов зверь подхватил меня на руки и понес в замок. Поднял на третий этаж в свою башню и уложил на громадную мягкую постель. Навис сверху и пробуравил таким страстным взглядом, что мурашки пробежали по телу.

— Ты не должна была видеть меня таким. Больше никогда не выходи из комнаты до рассвета.

— Почему? — нахмурилась я. Зачем ему скрывать свой человеческий облик? Лучше бы не показывался в обличье оборотня.

— Я с ума схожу от твоего голоса и запаха. Ты не представляешь, как долго я тебя ждал. Веками хранил тайну. Прозябал в одиночестве, надеясь, что однажды закончатся мои мучения. И ты пришла. Мы будем жить с тобой в замке вечно.

Меня передернуло от этих слов. Стоило на миг представить, что я больше никогда не увижу Демьяна, как сердце начало болеть, а в душе поселилась пустота. Мне не нужны несметные богатства, да и сам оборотень. Я бы с легкостью все это променяла на Демьяна. Но как мне вырваться из цепких лап свихнувшегося чудовища, что разговаривает само с собой? Неужели Тур и правда верит, что я когда-нибудь смогу его полюбить?

— А что будет с девушками, которых отправляют в лабиринт каждые десять лет?

Тур отвел взгляд и прилег рядом, сгребая меня в охапку. Прижал меня щекой к своей груди так сильно, что я слышала каждый стук его сердца.

— Оборотень будет их пожирать. Жители Совунмы должны бояться приближаться к лабиринту. Так надо. Они никогда не узнают, что ты выжила и все будет так, как раньше.

— А если кто-то еще догадается надушиться полынью?

— Если такое случится, ты убьешь ее на подходе к замку.

Я подскочила и убрала от себя его руки. Села на край кровати и замотала головой.

— Я не собираюсь никого убивать! Я не убийца! Ты сошел с ума!

— Хорошо. Просто отмоешь ее от полыни, и я сам ее убью. Дарена, мне нужна только ты. Ты поселилась в моем сердце в тот миг, когда я увидел тебя в лабиринте. Это подарок судьбы, что оборотень ничего с тобой не сделал.

Я посмотрела на его прекрасное лицо и окончательно осознала, что имею дело с ненормальным существом. Он явно лишился ума в своем замке. И если я не выберусь отсюда, неизвестно в какой миг его накроет злость, и он убьет меня так же, как всех несчастных девушек. Я должна делать вид, что он мне нравится. Тур должен потерять бдительность и довериться мне полностью. Только тогда смогу узнать о нем все и понять, как сбежать отсюда.

Я глубоко вздохнула, повернулась к нему и улыбнулась. На четвереньках подкралась к зверю и оседлала его. Провела пальцем по сочным губам и прошептала:

— Ради тебя я на все готова.

Впилась в его рот страстным поцелуем и направила набухшую плоть между своих ног. Он застонал от удовольствия, подкатил глаза и оцарапал мою спину ногтями. Я вскрикнула и снова возненавидела себя, когда запрыгала на нем, но жажда свободы была сильнее морали.

 

Глава 17

Ждана

Я смотрела на спящего мужа и благодарила богов за счастье, которое он подарил мне сегодня. Наконец появилась надежда, что Демьян забудет Дарену и впустит меня в свое сердце. Пусть его чувства вызваны жалостью к моим переживаниям. Главное, что он перестал быть холодным. Я растоплю его душу и отдам всю себя, лишь бы он снова пережил то чувство. Хотя пример моего отца обнадеживал. После смерти матери он так и не оправился. Не нашел ей достойную замену. Я не раз видела, как он плачет вечерами у камина, всматриваясь в ее портрет.

Размышления отвели меня от сути книги, которую принес Демьян, и я вернулась на страницу назад. Глаза округлялись, когда я читала откровения автора. Никогда бы не подумала, что такое могло с кем-то случиться. Такая жестокость и цинизм! Предательство за предательством. Они стоили друг друга. Но я считаю, ни что не может толкнуть по-настоящему любящее сердце на преступление. Как он мог отправить свою любимую на эшафот?! Подставить, сдать этим извергам с потрохами. Да кем бы она ни была! Пусть даже бесчувственной ведьмой! Подставил, предал! Разоблачил за десять золотых монет. Она до последнего вздоха проклинала Тура и умерла с его именем на губах. С того дня и начались его скитания по миру. А закончилось все в нашем селе. Именно из Совунмы он отправился искать несметные богатства и нашел свое проклятие в черном замке. С этого момента и началось полнейшее безумие, которое трудно понять, но я осознала главное. Мое будущее, любовь и счастье теперь под угрозой. Стоит Демьяну внимательно прочитать эту книгу сначала до конца, и он отправится в лабиринт. И тогда я потеряю его навсегда. Я гнала от себя мысли о том, что сестра могла выжить, ведь мы с мужем лично похоронили ее останки.

Я остановила взгляд на последней надписи. «На пике ночи являет он свое лицо, а на рассвете зверь в объятья лабиринта отдается. И день за днем, за годом год, за веком век он в своем замке остается. Несметные богатства охраняет, страшную тайну бережет, а тот, кто эту тайну разгадает, сокровища навечно заберет».

Словно напутствие тем, кто захочет пройти по его пути!

Я много раз перечитала последнюю цитату, стараясь вдуматься в каждое слово. «На пике ночи являет он свое лицо» — означало то, что ровно в три часа ночи оборотень становится самим собой. Именно так обозначали глубокую ночь во всех романах, что я читала. Это время всегда считалось мистическим. А в некоторых книгах говорилось о том, что в три ночи достаточно посмотреть на небо и поговорить с богами, чтобы они услышали твою просьбу. До дня обряда я делала это каждый день. Молилась о том, чтобы Дарена осталась в живых. Не сработало.

Я черкнула на обратной стороне обложки чернилами 3:00. А потом спохватилась. Поняла, что сделала глупость и попыталась стереть надпись, но Демьян открыл глаза и посмотрел на меня, ожидая вердикта. Я глубоко вздохнула и закрыла книгу. Непонимающе пожала плечами. Ведь прекрасно понимала, что если сейчас наведу его на нужную мысль, он тут же отправится в лабиринт убивать оборотня. Я не хотела рисковать его жизнью. Эта никчемная месть не должна случиться. Сестру не вернешь.

— Я не знаю, что означают эти слова.

Я так привыкла скрывать истинные чувства и врать в лицо, что Демьян не понял лукавства. Он поднялся с постели и взъерошил волосы. Потер лоб и покачал головой.

— Если ты ничего не нашла, то мне и перечитывать не стоит.

Он выхватил книгу у меня из рук и со злостью поджал губы. Открыл шкафчик тумбочки и небрежно зашвырнул туда реликвию. От громкого хлопка я вздрогнула. Может, стоит сказать ему правду? Нет! Он не остановится! Не зная, как убить оборотня, он вряд ли пойдет в лабиринт. Хотя… Лучше об этом не думать. Такую потерю я не переживу. Пусть лучше вымещает злость на мне, чем окажется в лапах зверя. Как бы цинично это не звучало, мне плевать на селян и семью Ратибора! Пусть оборотень забирает одного за другим, ведь нас с Демьяном проклятье обошло стороной.

Все благодаря сестре…

— Ты куда? — остановила я Демьяна у выхода из комнаты.

— Мы встречаемся с Ратибором в лаборатории. К ужину буду.

Я улыбнулась, подбежала, погладила его руку и поцеловала в щеку. Он задержал на мне загадочный взгляд. Его глаза искрились, и я не понимала почему. Демьян провел рукой по моим волосам, пальцем коснулся шеи и прильнул к губам. Не успела я насладиться нежным поцелуем, как он отстранился и вышел из комнаты. Я долго стояла на месте, притрагиваясь к еще влажным губам, и не сводила взгляда с дубовой двери. Один короткий миг наполнил мою душу счастьем, и я с горечью подумала о том, что его подарила мне сестра ценой своей жизни, а со времени захоронения я даже ни разу не пришла почтить ее память.

Я резко сорвалась с места, накинула теплую мантию и вышла на улицу. Сразу направилась в сторону рынка, чтобы купить цветов. Тщательно выбирала букет. Белые оринии, лепесток к лепестку, как она любила. Я знала, что красные цветы для сестры всегда олицетворялись со смертью.

Мне упаковали покупку в бумагу, чтобы не помять по дороге. Я несла букет аккуратно, с трепетом, словно дитя. Мне казалось, что помнись хоть один лепесток и Дарена будет не дольна. Так странно, со дня обряда она мне не снилась. Хотя скорее это к лучшему. Чувство вины не позволило бы насладиться счастьем.

На кладбище было тихо и пусто. Так спокойно и безмятежно, будто оказалась в другом мире. Я прошла по тропинке к обелиску Дарены, и вздохнула, увидев ее красивое лицо. Развернула цветы, возложила их и скомкала бумагу в шарик. Бархатные лепестки зашевелились на ветру. Я отошла на шаг от могилы и опустилась на колени. Склонила голову и закрыла глаза. Начала молиться об упокоении души. Благодарила сестру за спасение моей жизни и просила прощения за предательство.

В месте пореза кольнуло болью, и я распахнула глаза. Посмотрела на рану и ужаснулась. Она загнивала, и сквозь корочку присохшей крови сочилась желтоватая вязкая жидкость. Ладонь опухла, и краснота поползла вверх по руке. Меня замутило от страшного вида. Приложив кусок бумаги к ладони, я ушла с кладбища и направилась к лекарю. Он, как назло, жил в дальнем конце села. Я бежала и посматривала на рану, которая подергивала. Раньше не придавала этим ощущениям значения. Меня больше волновали обряд и свадьба.

Пока я добралась до дома лекаря, истратила все силы. Постучала в калитку, пытаясь перевести дух. Мне открыла пожилая женщина — мать лекаря.

— Помогите! — взмолилась я.

Содрала бумагу с раны и показала ладонь. Женщина покачала головой и нахмурилась. Внимательно осмотрела руку и повела меня в дом больше похожий на деревянную сторожку. Запахло похлебкой и травами. От печи шел жар, и после улицы казалось, что внутри нечем дышать. Она усадила меня за стол и помогла снять мантию.

— Надо полагать ты дочь Некраса? Жена Демьяна?

Я кивнула, и она присела рядом. Достала из-под стола сундучок и раскрыла его.

— Хорошая была свадьба. Богатая. И вина не пожалели, — заулыбалась она.

Она была на моей свадьбе, а я даже не знала ее имени.

— Сын отбыл на корабле за море. Лекарства закончились. Прибудет не раньше, чем через неделю.

— Что же теперь делать? В Совунме больше нет лекарей.

— Ждать.

Она снова взглянула на рану. Надавила на покраснение, причиняя мне боль. Я скривилась, но не издала ни звука.

— Сильно болит?

— Да.

— Где ты так?

Я во всех красках вспомнила тот день и слова, которые говорила Дарене. Ту клятву, что дала сестре. Это боги наказывают меня за то, что я ее нарушила! За предательство всегда приходит расплата. Она знала истину богов и сознательно шла на него. Демьян стоил мне здоровья. Но я ничуть не жалела. Пусть так. Он для меня дороже всего на свете.

— Чистила овощи и порезалась, — соврала я.

— Не обработала, видать, — погрозила пальцем женщина.

Я отвела виноватый взгляд от ее серых глаз. Она заглянула в сундучок, потирая подбородок. Потом затянула потуже цветастый платок на голове и вынула наружу склянку с сухой травой. Налила в чарку воды, высыпала туда траву и размешала. Взяла мою ладонь и нанесла зеленую смесь на рану. Обмотала белой тряпицей.

— Я уже видела такие раны. Кузнец порезался в прошлом году да помер через месяц. Не хватило лекарств. Не задерживаются у нас на селе лекари. Все оборотня боятся. Но тебе хорошо. Жить и жить. Глядишь, к утру поможет. Беги домой, поспи.

— Спасибо, — встала я из-за стола.

Как только вышла на улицу и вдохнула полной грудью морозный воздух, полегчало. До дома шла медленно, размышляя о прошлом. Обелиск с портретом сестры так и стоял перед глазами. Он сменялся лишь загадочной улыбкой мужа, который должен прийти к ужину. Надо приготовить пирог с капустой. Он так его любит!

Время позволяло, а состояние нет. Оказавшись в холле, я лениво разулась и прошла на кухню, где хлопотала Бажена. Она не сразу меня заметила. А когда увидела, обрадовалась, вытерла руки о фартук и обняла.

— Девочка моя, что-то на тебе лица нет. Случилось чего?

Свекровь пощупала мой лоб и подбоченилась.

— Да у тебя жар! Скорее в постель! Я принесу бульон. Давай, давай! — выпихнула она меня из кухни. — И укутайся хорошенько! Простыла видать!

Я вошла в комнату, скинула с себя одежду и облачилась в теплую ночную рубашку. Стоило прилечь на постель, как меня начало страшно знобить. Зуб на зуб не попадал. Я трясущимися руками натягивала на себя одеяло, но ничего не помогало. Мне никогда не было так холодно. Казалось, что меня голую оставили в зимнем лесу на снегу. Не знаю, сколько пролежала в таком состоянии. Время перестало существовать. Разум находился в бреду, где лица сменялись с жуткой скоростью. То Дарена смотрела на меня из повозки обреченным взглядом, то Ратибор плакал, то его сестра опускала уголки губ в обиде. В итоге я увидела встревоженное лицо Демьяна и поняла, что он на самом деле смотрит на меня сейчас.

— Ждана! Ждана! Что с тобой?! Ты вся горишь!

— Нет! — возмутилась я. — Мне просто очень холодно! Зажги камин!

— Он давно горит. В комнате так жарко, что дышать нечем!

Демьян приложил ладонь к моему лбу, потом погладил по щеке.

— Мам! Она вся горит! Что делать?! — закричал он в открытую дверь.

В комнату ворвалась Бажена и всмотрелась в мое лицо еще более обеспокоенным взглядом, чем муж.

— Наверное, простыла. Сейчас принесу бульон.

Демьян распахнул одеяло, осматривая мое тело, словно лекарь. Задержался на перевязанной руке. Тут же снял повязку и округлил глаза.

— Что это, Ждана?

— Порезалась. Болит немного. Мать лекаря намазала травой.

Он покачал головой и вышел из комнаты со словами:

— Мам, оставь бульон! Нужно послать за лекарем! Скорее!

 

Глава 18

Дарена

Я проснулась от страшного звука, который походил на плач ребенка. Распахнула глаза и в рассветных лучах увидела Тура, который медленно менял облик. Красивый мужчина на глазах превращался в чудовище. Обрастал серой шерстью и вытягивался в длину. Встал на четвереньки, прямо на кровати в сантиметре от меня! Я наблюдала, как его челюсть выдвигается вперед, и вырастают острые клыки. Конечности увеличиваются, скрючиваясь в жуткие пальцы с когтями.

Он разинул пасть, высунул язык и облизал мою щеку. Я сжала кулаки и сглотнула. Главное не показать, как мне противно. Я осмелилась притянуть его морду к себе и поцеловать во влажный нос. Тут же замутило от запаха псины и солености на губах. Уж лучше бы он всегда оставался в образе человека! Так проще играть в любовь.

Зверь оскалился и сгреб меня в охапку. Я смотрела в голубые глаза со страхом. Казалось, что он сейчас набросится на меня и надругается вновь.

— Иди к себе, Дарена. Буду ждать тебя к ужину.

Я бросила взгляд на розу под куполом, прикрыла платьем голое тело и спустилась на второй этаж. Когда оказалась в своей комнате, дала волю чувствам. Плакала, уткнувшись в подушку. Оборотень растоптал меня, унизил, искалечил. Я уже не чувствовала себя женщиной. Стала таким же существом, как и он. Нет надежды на спасение. Я как роза под куполом. Живу в заточении. И нет разницы золотые решетки или железные. Я вскочила с постели, подошла к сундуку и со злостью запихнула туда платье. Сняла все украшения и обувь, швырнула и захлопнула сундук.

Посмотрела в зеркало на свое исхудавшее нагое тело и коснулась шрамов на лице. Зеленые глаза помутнели, будто покрылись туманной дымкой. Не осталось в них огонька, который так любил Демьян. Я увядала под гнетом оборотня. Медленно умирала в богами забытом замке. Но у меня было два выхода. Либо сойти с ума и всей душой полюбить своего мучителя, чтобы жить так, как он хочет или бороться за свободу до конца. Что мне ближе? Я смотрела в зеркало и не понимала. Так запуталась в своей никчемной жизни! Закрыла лицо руками, подошла к кровати и упала на живот. Одолевала усталость после долгой ночи, и я быстро окунулась в сон.

Когда открыла глаза, оборотень уже стоял в комнате, держа в руках новый сундук. Он мельком взглянул на меня и забрал с собой старый, плотно закрывая за собой дверь. И вот опять я любовалась дорогим фиолетовым платьем, украшениями и туфлями. Надела на себя все это и снова подошла к зеркалу. Впервые за время пребывания в замке распустила волосы. Они упали медной копной на плечи, и локон прикрыл уродство на лице. Демьян любил мои волосы. Постоянно гладил и распутывал пряди. Я почти ощущала его прикосновения, закрывая глаза. Будто перенеслась в Совунму в родную комнату. И треск свечей такой же. А любимого рядом нет! Только жестокий необузданный зверь! И если мне суждено провести с ним остаток дней я привью ему ласку. Он станет нежным. Я все для этого сделаю.

Время ужина настало, и я спустилась в холл. Он ждал меня у лестницы. Я впервые склонила перед ним голову и сама протянула руку. Оборотень принял ее и повел меня к столу, ломившемуся от вкусностей. Сам наполнил бокал вином, и хотел было унести графин, но я его остановила. Сегодня я желала напиться и забыться. Он оставил графин рядом со мной и отправился на свое темное место.

Я поднялась на ноги с кубком в руке.

— Милый Тур, я хотела бы выпить за тебя. Оказаться в столь прекрасном замке, надевать красивейшие наряды — это счастье! Спасибо за гостеприимство.

Я услышала, как он лакает вино, сделала большой глоток и присела обратно. Принялась есть без всяких приличий. Прямо руками. Заглатывала еду, чавкая и запивая все вином. Налила себе еще и вновь осушила бокал. Алкоголь расслабил натянутые нервы, и мне захотелось веселья.

— А есть в этом замке музыка?! — всплеснула я руками и в тот же миг раздалась спокойная тихая мелодия. — Нет! — закричала я. — Такую играют лишь на похоронах!

Мелодия сменилась вновь, напоминая веселые свадебные напевы в Совунме. Я отпила вина прямо из графина и вышла в центр холла. Начала танцевать так, словно не в себе. Резко двигалась под ритм, кружилась и смотрела в потолок. Но вскоре ощутила прикосновение на талии. Смело посмотрела на морду зверя и улыбнулась. Погладила его по мохнатой голове, коснулась кончика уха и залюбовалась ледяными глазами.

— Ты прекрасен, Тур, — прошептала я, завлекая его в странный танец. Я повернулась к нему спиной, нащупала массивные бедра и сжала руками.

— О Дарена! Это ты украшение этого замка! — заурчал он, как кот.

— Только благодаря тебе.

Я развернулась к нему лицом.

— Ты привлекаешь меня в любом виде, но…

— Я приду к тебе ночью, — прошептал оборотень и выпустил меня из объятий.

Мы вернулись за стол. Он снова забился в угол, а я опять припала к графину. Еще долго заглушала душевную боль вином. Смеялась, рассказывала о своей жизни в Совунме. Но ни слова не произнесла о Демьяне. Слишком личное, слишком трогало сердце. А оборотень в ответ молчал, хотя я надеялась, что и он расскажет о своей жизни, и я узнаю то, что мне поможет сбежать.

— Давай выпьем за любовь?! — подняла я остатки вина в графине и, шатаясь, привстала со стула. Это состояние меня забавляло. Не помню себя такой. Всегда смеялась с пьяных мужиков, а теперь сама оказалась в их шкуре. Вот что меня спасет! Надо напиваться до потери сознания. Тогда жизнь не кажется такой плохой. Скорее наоборот.

— А ты знаешь, что такое любовь? — раздался голос оборотня и я поперхнулась.

— А ты? — рассмеялась я.

Плюхнулась в стул и начала жевать сладкий фрукт, сок которого стекал до локтя, пачкая прекрасное платье. Графин с вином наполнился на моих глазах до краев. Я с восторгом наблюдала за этим волшебством.

— Он всегда так наполняется?

— Всегда и везде, — ответил хозяин замка.

Я расплылась в блаженной улыбке.

— А можно я заберу его в комнату?

— Конечно! Бери что угодно.

— Ты так и не ответил, — вспомнила я, вновь наполняя кубок.

— Я когда-то тоже был человеком. И была у меня любимая женщина. Но она не могла выйти за меня замуж. Титул не позволял. Долго я не понимал, что столь прекрасная дева нашла в голодранце. Мы встречались тайно в заброшенной сторожке у кромки леса. Однажды она пришла на свидание не одна. Оказалось, что у нее уже давно есть жених и чтобы спасти его от смертельной болезни нужно принести в жертву жизнь другого. Тогда я осознал, что полюбил ведьму, которая хотела использовать меня для страшного обряда. Земля ушла из-под ног. Я чудом сбежал. В душе поселилась такая великая ненависть, что я навел на нее инквизиторов. Вскоре мою любовь повесили у меня на глазах. Радость была недолгой. Ведьма прокляла меня перед смертью. В итоге я стал бессмертным и богатым, но безумно одиноким. Дарена, ты дороже всех драгоценностей в этом замке. И я сделаю все, чтобы ты никогда не покинула мои владения.

С каждым его словом, таяли мои шансы на спасение. Зверь решил, что я ему принадлежу. И не поспоришь. Я находилась в его власти и не имела возможности возразить, иначе последует позорное наказание. Терпеть его приставания в облике оборотня я не хотела.

— Но я не бессмертна и не смогу вечно скрашивать твою жизнь.

Он рассмеялся.

— Ошибаешься, милая. В пределах моих владений ты не постареешь никогда. Поэтому сможешь.

В тот же миг я протрезвела. Все тело сковал такой дикий страх, что язык онемел. Стоило представить, что я вечность буду игрушкой оборотня, как разум прояснился. У меня есть только один выход — бежать. Бежать, во что бы то ни стало! Без оглядки и сожаления! Но как?! Я задержала взгляд на графине с вином. Что если Тур уснет в человеческом облике? Лабиринт будет чист. Оборотень не выйдет на охоту. У меня будет время до рассвета, чтобы покинуть замок.

Я улыбнулась сама себе. Надо напоить чудовище сегодня же!

Я схватила со стола два кубка и графин. Отвесила поклон и посмотрела в мрачный угол, где восседал зверь.

— Как ты смотришь на то, чтобы продолжить вечер в более интимной обстановке?

— Положительно.

Он встал из-за стола, подошел ко мне и взял под руку. Повел на третий этаж в свою комнату. Я без стеснения расположилась на кровати, пока он наполнял бокалы. Положила ногу на ногу, задрав платье до колен. Поправила глубокий вырез и волосы. Дверь в помещение с розой была открыта и я невольно залюбовалась ее красотой. Выращивай я такие цветы в Совунме, разбогатела бы быстро. Все есть у чудовища, но ему не купить любовь. И даже насильно не скрасить свое одиночество. Я обязательно найду способ покинуть замок!

Массивные часы на стене пробили двенадцать ночи. Осталось немного до нужного часа. Но этого хватит, чтобы напоить оборотня. Через неприязнь и ненависть я включила обаяние, которое не раз применяла к любимому человеку. Распушила пряди волос пальцами. Не сводила глаз с оборотня, который заворожено наблюдал за моими движениями. Он медленно присел рядом и коснулся волосатой лапой моей изувеченной щеки. Так странно, что я увидела в его холодных глазах боль.

— Прости меня за это. Жаль, что моя магия не может все исправить. Я старался излечить твои шрамы, но не смог, ведь нанес их необузданный зверь лабиринта. Но ты осталась такой же красивой, как и прежде, поверь.

Его речи лились, словно река. Я улыбнулась и накрыла его лапу ладонью.

— Я не держу зла. Все понимаю. Давай выпьем, Тур, за настоящую любовь. Меня тронула твоя история. Ведьма поступила с тобой жестоко и понесла наказание. Да будет так всегда!

Он противно лакал вино при свете свечей, больше не скрываясь в темноте. А я лишь пригубила, чтобы не захмелеть вновь. Мне нужен ясный разум, чтобы выбраться из лабиринта.

— Я так сильно полюбил тебя, Дарена, — прикрыл он веки и притянул меня к себе. Запах псины едко ударил в нос. Я задышала ртом и обняла его в ответ. Еще немного и он снова начнет склонять меня к близости. Мягкие лапы блуждали по моему телу, нагло ощупывая интимные места. Я стойко терпела, невольно вздрагивая. Еще немного и он начнет меня раздевать. Надо что-то делать.

— Давай выпьем за нас, — схватилась я за бокал.

Его кубок наполнился сам по себе. Раздался звон, и я вновь наблюдала, как он лакает вино, облизывая бокал.

Так странно! Я не видела в его глазах и капли опьянения. А что если алкоголь на него не действует? Тогда мой план будет бессмысленным! Нет! Без паники! Главное довести все до конца. Потянуть время. Я встала с кровати, сделав вид, что сильно заинтересовалась розой. Прошла в комнату и коснулась купола.

— Она так же прекрасна, как твоя душа. Мне безумно хочется коснуться ее нежных лепестков. Зачем этот купол?

Оборотень застыл в дверном проеме. Глубоко вздохнул и в тот же миг купол исчез.

— Она и есть моя душа и мое вечное проклятие.

Я потянула руку к цветку и с трепетом погладила лепестки.

— Через цветок я чувствую твои прикосновения, но они причиняют лишь боль, — прохрипел оборотень, и я резко отняла руку от розы.

— Тогда я не буду ее касаться. Меньше всего мне хочется причинять тебе боль, — повернулась я к нему и улыбнулась. — Не накрывай ее куполом. Позволь дышать. Ей клетка не нужна.

Он ничего не ответил. Подкрался ко мне тихо и поднял на руки. Понес в комнату и уложил на кровать.

— Ты пробуждаешь во мне дикую страсть. Я не дождусь назначенного часа. Я хочу тебя сейчас.

Я невольно свернулась в тугой комок, перекрещивая ноги. Пересиливала себя, чтобы улыбнуться и податься вперед навстречу его страсти. Быть может, осталось совсем немного до свободы? Еще раз перетерпеть отвращение и вонь. Последний раз!

Он снял с себя камзол, и мой взгляд невольно упал на его огромную красную плоть, которая не походила на человеческий орган. Заостренный край, словно наконечник стрелы. Сразу вспомнился первый акт насилия. Я поежилась и попятилась назад.

— Не бойся, милая, я буду нежен, — прошептал зверь и ухватился за щиколотки моих ног. Резко рванул их на себя, а потом встал на четвереньки и пополз вверх так, что мое лицо оказалось рядом с его изнывающей от похоти плоти. Я знала, как можно ублажить мужчину, ведь не раз проделывала это с Демьяном, но сейчас это казалось настолько унизительным и мерзким, что тошнота подкатила к горлу. А зверь уже кончиком плоти касался моих губ. Я зажмурила глаза и приоткрыла рот. Он заполнил меня до предела. Я едва могла дышать, пока он неистово двигался во мне. Чувствовала, как с болью надрываются уголки рта. Как капли крови попадают на язык, смешиваясь с соленым вкусом его органа. Оборотень зарычал, вторгаясь в меня до упора, и излился прямо в глотку вязким семенем. Я не выдержала пытки и изо всех сил оттолкнула его. Свесилась с кровати и вырвала содержимое желудка на пол.

Тур подошел, запрокинул мою голову назад и вытер лицо простынею. Облизнул шершавым языком разрывы, и они тут же затянулись. Вручил мне наполненный кубок и проговорил:

— Ничего. Скоро привыкнешь.

Я посмотрела в его глаза и, наконец, заметила в них опьянение. Протянула бокал, чтобы чокнуться и он с удовольствием вылакал все без остатка. Я снова лишь пригубила. Встала с кровати поправила платье и подошла к розе. Безумно захотелось смять ее бутон в руке до выделения сока. Стереть в порошок! Боги! Когда закончатся мои мучения?! Я снова молилась о смерти. В это время случайно оцарапала лепесток ногтем. Оборотень взревел, схватил меня за шкирку и отшвырнул в угол. Я больно ударилась головой, и слезы потекли из глаз. Над цветком снова образовался купол. Я сразу поняла, что нашла слабое место своего мучителя, но вида не подала. Прижала ладонь к саднящему затылку и уставилась на темное окно.

— Больше ты ее не тронешь! — закричал он. — Иди в кровать! Спи здесь!

— А ты? — пропищала я, пытаясь встать на ноги.

Тур ухватил меня за запястье и подвел к кровати. Толкнул, и я упала на мягкие перины. Дверь в комнату с цветком захлопнулась, и щелкнул замок.

— Приду на рассвете, — буркнул он и покинул комнату.

Я посмотрела на часы, отсчитывая каждую минуту до нужного часа. Старалась не уснуть, занимая себя светлыми мыслями о Демьяне, которые лишь причиняли невыносимую боль.

Вскоре часы пробили три ночи. Плевать, где сейчас чудовище, я должна бежать! У меня обязательно получится! Я сняла неудобные туфли, оборвала пышные юбки платья и собрала волосы в хвост. Не стала даже прислушиваться, прежде чем спуститься в коридор. Вихрем ринулась по лестнице, с легкостью преодолевая ступени. Забыла о боли, видя перед собой единственную цель — выбраться из мрачного замка. Оказавшись в холле, даже не посмотрела по сторонам. Навалилась на двери и вырвалась на улицу. Подбежала к запертым воротам и бросилась на витиеватые решетки. Металлические пики врезались в ступки и ладони, но я не обращала внимания. Пусть кровь течет, а раны саднят! Только через боль я смогу обрести свободу.

Я преодолела препятствие и упала на траву. Два вздоха и снова на ногах. Остановилась лишь у кромки леса, с удивлением замечая, что деревья не оплетены острыми шипами. С радостью вбежала в чащу, не сворачивая с прямой. Наконец показалась поляна! Я не верила своему счастью, взахлеб вдыхая свежий морозный воздух.

— Вернись! — раздался за спиной душераздирающий крик, который подстегнул бежать еще быстрее.

А вот и снежный лабиринт. Конечности тут же заледенели, замедлив мой ход. Я уже слышала шаги позади, когда вошла в ловушку зверя. Но точно знала, что Тур не перевоплотиться в оборотня. Я коснулась правой стены и зареклась ни за что не отнимать ладонь. Пусть мороз отморозит руку, но назад, ни за что не вернусь!

Уже в самом начале пути мои ноги запутались в длинной юбке, и я рухнула на острые камни. Закричала от боли, взяла себя в руки и перевела дух. Только начала подниматься, как Тур пригвоздил меня к земле.

— Предательница! Я открылся тебе! А ты! Тварь! Ты такая же, как она! Решила сбежать к своему мужчине?! Так знай, я разорвал его на куски и сожрал, когда он осмелился прийти за тобой!

Демьян был в лабиринте? Когда? Зачем? Я ничего не понимала.

Он развернул меня лицом к себе и кулаком ударил в челюсть. Я ощутила вкус крови на языке, но продолжала сопротивляться. Кусалась и царапалась, как зверек. Кричала о помощи, что было мочи, а он продолжал наносить удары. Мне не справиться с сильным мужчиной! Но я пыталась! Последний удар пришелся в висок, и я канула во мрак…

 

Глава 19

Демьян

В ту же ночь, как Ждана слегла, я перестал думать о лабиринте. Впервые не вспоминал об оборотне и лисенке. Перед глазами стояла нагнивающая рана на руке девушки. Ее продолжало знобить, а от тела исходил такой жар, что больно прикоснуться. Если ничего не сделать, то потеряю единственного родного человека, который у меня остался. Пусть я не любил Ждану, как Дарену, но она стала мне дороже мести. Зверь никуда не денется, а жену надо спасать.

Как только взошло солнце, я отправился в лачугу лекаря. Ждана сказала, что он уплыл из Совунмы, и лекарств не осталось, но мне плевать. Пусть тогда его мать лечит Ждану! Со мной увязались Некрас и Ратибор. На обоих не было лица от волнения. И если отца Жданы я понять мог, то сына мясника нет. Мне казалось, что Ратибор возненавидел девушку до такой степени, что должен радоваться ее недугу. Но вся его наносная злость улетучилась в тот миг, когда я сказал, что она умирает.

Мы без соблюдения приличий ворвались в дом повитухи. Я сразу же опустил на стол мешочек с монетами. За такие деньги можно купить дом получше этой старой лачуги. Малуша вскочила с кровати, хотела обложить нас ругательствами, но остановила взгляд на мешочке.

— Чего пришли?

— Ждане плохо. Она вчера приходила к тебе…

— Была! — не дала мне договорить женщина. — Нет у меня лекарств! Если трава не помогла… Надо ждать сына.

— Мы не можем ждать! — закричал Некрас. — Бери деньги и спасай мою дочь!

Повитуха скривилась и со злостью схватила мешок со стола. Вручила его Некрасу и указала на дверь.

— Уходите!

— Пожалуйста, помогите, — взмолился Ратибор. — Нам больше некуда идти. Только вы можете ее спасти.

Она вздохнула, достала из-под стола сундучок и раскрыла его, вглядываясь в склянки. Отрицательно покачала головой и посмотрела мне в глаза.

— У жены твоей заражение крови. Спасти ее можно только заморскими лекарствами. Надо ждать сына. Я помочь не смогу. Если трава не помогла, то дело плохо.

— Она протянет до его приезда? — сглотнул Некрас.

— Надо на нее посмотреть! И заберите свои деньги!

Малуша набросила на плечи облезлую шубу, надела валенки и пошла за нами. Всю дорогу я молил богов о выздоровлении Жданы. Как же хотелось войти в комнату и увидеть добрую улыбку на лице девушки, легкий румянец на щеках. Но на самом деле картина оказалась ужасной.

Ждана мотала головой из стороны в сторону и рыдала, а подбородок ее дрожал. Фарфоровая кожа стала белее мела, волосы прилипли ко лбу, а перебинтованная рука свисала с кровати, пальцами касаясь пола. Мама сидела рядом с ней с мокрым полотенцем в руках и сразу вскочила с места, как только нас увидела. Уступила место повитухе и отошла в сторону.

Малуша с умным видом ощупала лоб, заглянула в рот и принялась снимать повязку с руки. Ждана не обронила ни слова. Она будто находилась не здесь. Смотрела в потолок и шептала что-то дрожащими губами. Я подошел ближе, пытаясь понять, что она говорит и четко услышал имя лисенка. Внутри все перевернулось. Даже в агонии она думала о сестре и винила себя в ее смерти.

Я мельком взглянул на рану и сжал кулаки. Женщина выхватила из рук матери полотенце и вытерла нагноение. Ждана вздрогнула и вскрикнула. Я подбежал к изголовью кровати и положил ладонь на ее горячий лоб. Улыбнулся и зашептал:

— Все будет хорошо.

— Я люблю тебя, — проговорила она в ответ.

Повитуха недовольно качнула головой.

— Вся рука уже покраснела. Протянет дня три не больше, — вынесла она страшный вердикт.

— Что нам делать?! — подбежал к ней Некрас и затряс за плечи.

Женщина вырвалась и вскочила со стула. Достала из кармана платья склянку с белым порошком, посыпала рану и перевязала ладонь. Вручила остатки порошка матери и сказала:

— Посыпайте каждые три часа. Глядишь поможет. Вдруг доживет до приезда сына. Он знает, что делать.

Она покинула комнату, оставляя нас наедине с общим горем. Некрас опустился на колени у кровати дочери, с нежностью поглаживая ее по руке. Ратибор присел на стул, не сводя глаз со Жданы. А мама схватила меня за локоть и вывела из комнаты. Отец стоял в холле с обеспокоенным лицом.

— Я отправил стражников в соседнее село. Говорят, там живет хороший лекарь. Скоро они привезут его. Можешь не переживать. Я все для нее сделаю и не позволю умереть.

— Для Дарены ты так не старался, — ухмыльнулся я.

— Прекрати! Сколько можно! Мне надоело слушать твое нытье! Забудь о девчонке и думай только о жене! — раскричалась мать.

Отец смирил ее недовольным взглядом и посмотрел мне в глаза.

— Я бы не смог спасти Дарену. Не я диктую правила. Они прописаны в великой книге именно так. Мне тоже было тяжело посылать ее в лабиринт, но выбора нет, поверь, сынок.

Я не нашел, что ответить. Просто промолчал и отправился в комнату. Мне хотелось подольше побыть рядом со Жданой. Возможно, это наши последние часы вместе. Я пытался представить, что будет, если она умрет. Но стоило об этом подумать, как в душе поселялась пустота. Я искренне жалел о том, что десять лет назад стал дружить с детьми Некраса. Уж лучше бы, как остальные жители села, избегал их, словно прокаженных. И смотрел свысока, не подпускал близко. Но время не повернуть вспять.

— Демьян, — еле слышно проговорила она. Я склонил голову, чтобы лучше слышать. — Этот порез… Я дала сестре клятву на крови, что никогда не выйду за тебя замуж и нарушила ее. Боги наказывают меня. Я скоро уйду и мне надо тебе сказать… — она глубоко вздохнула. — Оборотня можно победить, но ты пообещай, что не пойдешь в лабиринт. Отправь туда стражу или Ратибора.

Я настолько загорелся тайной, что кивнул без зазрения совести, готовый пообещать что угодно. Ждана подняла на меня тяжелый взгляд. Посмотрела прямо в глаза и крепко сжала мою руку.

— Оборотень — человек. Только в истинном облике его можно победить. Он являет свое лицо каждую ночь в три часа. Пусть возьмут с собой все, что смогут. Много оружия.

— Откуда ты знаешь? — удивился я.

— В книге все написано. Это он ее писал. Это он был тем незнакомцем из легенды. Жаль, что ты не нашел эту книгу раньше. Дарена могла бы выжить. А сейчас побудь со мной, Демьян, пока я не испущу дух. Пожалуйста.

— Я не отойду от тебя ни на миг. Скоро приедет лекарь, и поставит тебя на ноги. Ты будешь жить. Я ни за что не отдам тебя богам!

 

Глава 20

Дарена

Я очнулась в диком ужасе и вовсе не от боли, что разливалась по всему телу, а от мысли о том, что оборотень убил Демьяна. Последние слова зверя звенели в ушах до сих пор. И я в них поверила. Любимый мог отправиться за мной, это в его духе, а Тур мог легко убить Демьяна, ведь ему ничего не стоит лишить кого-то жизни. Я жива лишь только потому, что чудовище нуждалось в моей компании. Не больше, не меньше. Я просто скрашивала его одиночество в роскошном замке. Просто собачка, которая должна выполнять все команды хозяина и вилять хвостом. Радоваться тому, что он оставил ей жизнь и кормит до отвала.

Сейчас я смотрела в одну точку на пустой стене и кроме нее не видела ничего вокруг. Зато отчетливо ощущала запах псины и слышала неровное дыхание зверя где-то рядом с ухом. Облизнула сухие опухшие губы и попыталась пошевелиться. От острой боли в ребрах застонала и застыла без движения.

— Я специально не стал залечивать раны, пока ты спишь, чтобы очнувшись, ты осознала, насколько сильно меня обидела.

Как же я ненавидела этот голос! Уж лучше бы мой сон длился вечно! Я закрыла глаза, чтобы не видеть страшную морду оборотня, сделав вид, что снова провалилась во тьму, из которой недавно выбралась. Но обман не сработал. Тур обхватил лапами мое лицо и с издевкой зашептал:

— Я с упоением раздирал его трусливое тело на части. Заживо отрывал руки, обгладывая их до кости…

— Не надо, — прохрипела я.

— Ты хотела убежать к нему?

— Да.

— Теперь тебе есть к кому бежать?

— Нет.

— Тогда открой глаза. Я хочу в них посмотреть.

Я подняла веки и увидела два красивых небесно-голубых глаза. От них по-прежнему веяло могильным холодом. И этого не изменить. Я не способна на любовь и ласку, что растопит его сердце и заставит ценить человеческую жизнь. Все, что у меня было, я отдала Демьяну, но он умер в когтях самого страшного на свете зверя, которому я отдана в дар. Замкнутый круг. И кого винить в моих несчастьях? Богов? Людей? А есть ли в этом смысл?

— Милая Дарена, я не хотел причинять тебе боль, — вкрадчиво заговорил он, не сводя с меня взгляда. — Я настолько боюсь того, что ты меня покинешь, что готов на все. Это не правильно. Но я забыл, как верно. Я не познал настоящей любви. Меня всегда предавали. И когда я вижу в твоих глазах ненависть, мое сердце сжимается от боли. Я не знаю, как завоевать тебя. Подскажи. Я выполню все. Ты только скажи.

В миг, когда смотрела в его глаза и слушала слова, я осознала, что побег не выход. Да и некуда бежать. Он прав. Мне оставалось лишь одно — полюбить убийцу. Сделать из него мужчину, который сможет мне понравиться.

— Тур, ты причинил мне много боли и забыть это будет не просто. Но если ты и правда хочешь моей любви, то пришло время выполнять мои правила.

Я замолчала, ожидая от него реакции. Оборотень кивнул и склонил голову, поджимая уши.

— Ты больше никогда не должен насиловать меня. Брать силой.

— Согласен. Отныне я не притронусь к тебе, пока сама не захочешь. Обещаю.

— Не повышай на меня голос и не диктуй правила.

— Хорошо.

Он отпрянул от меня и сел на пол у изголовья кровати.

— На счет ужина…

Оборотень напрягся и вздохнул.

— Я хочу, чтобы мы еще завтракали и обедали, как делают это настоящие семьи.

— Я бы тоже этого хотел. Позволь мне каждый день приносить тебе новые наряды. Ты не откажешь в них облачаться?

— Не откажу, — улыбнулась я краешком губ. — Еще я хочу, чтобы мы развлекались, ведь в замке очень скучно.

— Как нынче развлекаются люди? Я от этого далек.

— Когда пройдет боль, покажу тебе занятную игру.

— Хорошо. Тогда закрой глаза и не обращай внимания на запах. Я понимаю, что противен, но залечить раны могу лишь в облике зверя.

Я кивнула и зажмурилась. Сразу ощутила шершавость языка на лице. Старалась не дышать, чтобы не чувствовать вонь из его пасти. Оборотень спускался все ниже, добираясь до груди и живота. Облизал мои ноги, стопы и проговорил:

— Ты не против, если я отнесу тебя в сад? Я заметил, что тебе нравится купаться в озере.

Именно этого я желала сейчас всей душой. Пора смыть с себя позор и вонь. Начать новую жизнь. Пусть и не такую, какую себе рисовала раньше. Но все же, внутри теплилась надежда в то, что я еще смогу быть счастливой. Хоть и в клетке со зверем.

Он аккуратно поднял меня с постели и прижал к волосатой крепкой груди. Я уткнулась лицом в бархатный камзол и оплела его шею руками. Оборотень нес меня осторожно, будто боялся причинить новую боль, но его волшебная слюна уже залечила саднящие раны. Когда он опустил меня в теплую воду, я вновь почувствовала себя человеком. Потихоньку возвращались силы. Я подплыла к водопаду и подставила нагое тело струям. Без стеснения посмотрела на зверя и пальцем поманила к себе. Он вошел в озеро прямо в одежде и застыл посередине, не решаясь ко мне подойти. Я обрызгала его водой, и он поморщился, отряхнулся от капель, как делают это животные.

— Не любишь купаться?

Он покачал головой.

— Заметно! — рассмеялась я. — Смердишь жутко!

— Постараюсь исправиться.

Тур нырнул и содрал с себя одежду, оставляя ее в озере. Подплыл ко мне и встал под водопад. Я видела, что наглые струи ему неприятны, но оборотень не спешил меня покидать. Стараясь не смотреть на его огромный орган, я вышла на берег и нашла мыло, которое он оставлял для меня. Собравшись с духом, откинула все сомнения и страхи. Начала намыливать его мокрую шерсть до пены. Поток воды смывал мои старания, а я снова и снова наносила благоухающее мыло. Он смотрел на меня, не отводя глаз, расставив руки и ноги в стороны. Я на миг остановилась, и мыло выскользнуло из рук прямо в озеро. Я впервые посмотрела на это существо без ненависти. А ведь Тур, быть может, несчастнее меня. Его судьба ужасна. Что он видел в жизни, кроме предательства и проклятия? А я познала истинную любовь. И теперь мне нужно научить его правильно любить. Бескорыстно и всем сердцем. Иначе мне не выжить в его владениях. Я сойду с ума. С этой минуты решила начать новую жизнь. Но мысли о Демьяне не позволяли открыться перед убийцей до конца. Сколько лет или веков должно пройти, чтобы я забыла о первой любви? Кого я обманываю? Мне никогда не забыть медовых глаз и очаровательной улыбки. Я могу на время заставить себя не вспоминать, но совсем забыть не получится.

После купания мы устроились на камнях, уставившись в чистое небо. Солнце ласкало теплыми лучами, а легкий ветерок обнимал. Впервые за долгое время я ощутила покой. Прошел дикий сжигающий нутро страх. Я не думала о будущем и довольствовалась настоящим. Пусть не таким, каким всегда его представляла. Но это лучше, чем сгинуть в небытие в лабиринте и никто никогда не узнает, что мне удалось выжить.

Повеяло тонким ароматом цветов, и я вздохнула полной грудью. Повернулась на бок и посмотрела на чудовище. Он же не сводил взгляда с небосвода. Лежал без движения, раскинув лапы.

— Неужели за столько лет тебя никто не попытался убить? В нашем селе живут одни трусы?

— Почему же? Были отважные ребята. Но никто не возвращался живым, поэтому с каждым годом смельчаков становилось меньше. А вскоре и совсем перевелись. Этим глупым людишкам ни за что не догадаться, как меня убить, хотя я оставил им подсказку. Это забавно, — хохотнул Тур.

— Что за подсказка? — напряглась я, но вида не подала.

— Книга, которую я написал.

— Книга?! — удивилась я. Да мы с Демьяном и сестрой перерыли всю библиотеку в поисках подсказок! И на такую книгу точно бы обратили внимание. В лоб спрашивать написано ли в ней, как можно его убить, не стала, чтобы не навлечь подозрений. Да и что я в одиночку могу сделать с сильным мужчиной и безжалостным чудовищем? В облике человека он не менее свирепей, чем в зверином. И все же мне покоя не давала роза, которую он так тщательно оберегал. Она напрямую связана с его жизнью или смертью. Но теперь мне и близко к ней не подойти. Да и зачем? Я смирилась со своей судьбой.

— Наверное, она уже утеряна. Не читала ничего подобного.

— Это и к лучшему, — прошептал он.

Я ничего не ответила, встала с камней и обняла себя за плечи.

— Становится прохладно. Я пойду собираться к ужину.

— Иди. Я сейчас принесу сундук с новым платьем.

Я улыбнулась в ответ и отправилась в свою комнату. Вроде зарекалась начать все с чистого листа, но стены темного помещения без окон давили, вгоняя в апатию. Я зажгла все свечи, что стояли на комоде, но мне не хватало света. Я задыхалась в этом склепе, мечтая поскорее выбраться наружу. Я бы с радостью поселилась в саду, где воздух чистый и глаз радуется цветам. Интересно, такое вообще возможно?

Раздался стук, и я отворила дверь. Оборотень поставил сундук на пол и ушел, немного задержавшись на пороге. Я достала очередное платье неземной красоты. Оно будто сшито из золотых нитей и блестело так же. Корсет расшит драгоценными камнями, а от воротничка тянулся прозрачный шлейф. Стоило облачиться в наряд, как почувствовала себя заморской королевой, которой любовалась только на картинках в книгах. Видел бы меня сейчас Демьян…

Я отошла от зеркала и заставила себя не думать о нем. Вышла из комнаты под шорох юбок и спустилась в холл. Тур сегодня выглядел не хуже. Золотистый камзол оттеняла иссиня черная мантия. Я начала привыкать к его чудовищной внешности и искренне обрадовалась, что запах псины не врезался в нос. Я снова присела за ломящийся от еды стол и приступила к трапезе, соблюдая этикет, которому с детства учил дядя. Интересно, как он там? Уже забыл обо мне, любуясь очарованием обожаемой дочери? Ждана… Я соскучилась по сестре. По нашим вечерним уединениям в комнате, по разговорам и ее доброй улыбке. Ах, как бы я хотела ее увидеть! Но это невозможно, поэтому думать нужно о насущном.

— Тур, не сочти за наглость, но моя комната очень темная и…

— Где ты хочешь жить? — тут же спросил он, поднимая бокал. Хоть он и сидел в другом краю стола, на сей раз не прятался в сумраке замка и огонь хорошо освещал его образ.

— В саду тепло и светло. Я подумала…

— Как только закончим с ужином, я отведу тебя в новые покои. Надеюсь, тебе понравится. Будут еще пожелания? Я постараюсь выполнить все.

Я смотрела на него и до конца не понимала, с чем связаны такие резкие перемены настроения у моего мучителя. Прошлой ночью он сначала надругался надо мной, а затем избил при попытке побега. Пусть и залечил раны, но я прекрасно помнила ту боль, что он мне причинил. Разве можно так быстро сменить гнев на милость? Разве может жестокий убийца в одночасье стать внимательным и нежным? Я терялась в догадках, но старалась не показывать беспокойства, натягивая улыбку.

— Нет. Меня все устраивает. Я давно хотела спросить. Почему ты каждый день приносишь мне новые платья?

Как и любой девушке, мне нравилось наряжаться, но почему для него принципиально видеть меня каждый раз в новом платье, совершенно не похожем на предыдущее? Никогда бы не подумала, что для мужчины это важно.

— Никогда в своей человеческой жизни я не мог себе позволить радовать любимую девушку подарками. А тем более содержать жену в достатке. Работая на богачей, я всегда завидовал, когда они шли под руку с роскошными дамами. Необыкновенная красота, которая принадлежит лишь тебе. Улыбается и смотрит с обожанием на своего мужчину. Разве не счастье, видеть в любимых глазах благодарность?

Я ухмыльнулась и взглянула на раскинутый по полу шлейф. Объяснение оборотня вызвало уважение, но меня все равно не покидало чувство, что он лукавит. Будто скармливает наживку, перед тем как подцепить на крючок. Благородство не вязалось с образом изувера. Да и как я могла доверять зверю после того, что он сделал со мной и Демьяном?!

— Спасибо. Таких нарядов я никогда даже не видела, а носить их одно удовольствие.

Я говорила, а сама вновь думала о Демьяне. Неужели Казимир оставит все, как есть? Неужто не захочет отомстить за сына? Я поверила бы в это в последнюю очередь. Скорее всего, он пошлет в лабиринт стражников. Вот только если они придут не в то время и без полыни…

Сердце застучало, как молотом по наковальне. В душе я все еще надеялась на спасение. Но что мне делать в Совунме без Демьяна? Вернуться в заброшенный дом родителей и погибать от одиночества? Уж лучше остаться с чудовищем в замке.

— Мне приятно тебя радовать, Дарена. Люблю, когда ты искренне улыбаешься.

Его слова тонули в ворохе моих мыслей. Я никак на них не отреагировала, делая вид, что увлечена едой. А как только допила бокал вина, оборотень повел меня в сад. Вот уж где я забыла обо всем, любуясь золотым невесомым будуаром, будто сотканным из кружева. К овальной арке вела красная ковровая дорожка. Я ступила на нее и разинула рот от красоты помещения. Ни окон, ни дверей, по сути даже стен. Сквозь витиеватые узоры проглядывался дивный цветочный сад, водопад и озеро. Внутри комнаты было все необходимое. Комод, шкаф, зеркало и часы. Посреди убранства стояла сказочная кровать с золотыми спинками, застеленная нежно-розовым бельем и укрытая прозрачным балдахином. По краям две тумбы, а в ногах оббитая бордовой тканью лавка. Круглый хрустальный столик был заполнен фруктами. Прозрачные стулья отодвинуты, будто в ожидании гостей. Два кубка и графин вина говорили о том, что оборотень хочет продолжить ужин здесь. На самом деле больше всего сейчас я хотела уединиться в новых покоях и сполна насладиться их красотами. Но я уже давно привыкла, что мои желания не сбываются.

— Тебе нравится, милая? Я могу поменять все, только скажи.

— Нет! Что ты! Не надо ничего менять. Это сказочно!

— Наверное, ты хочешь отдохнуть и немного обжиться? Что если я загляну к тебе ночью?

— Хорошо. Я буду ждать.

 

Глава 21

Демьян

Уже третий день я не отходил от постели Жданы. Спал только сидя в кресле и ухаживал за ней, как мог. Девушка постоянно находилась в бреду. Лишь изредка смотрела на меня и пыталась улыбаться. Постоянно твердила о книге, что покоилась в ящике комода. Говорила, что мне надо внимательно ее прочитать. Там ответы на все вопросы. Но за эти дни я даже ее не открывал. Меньше всего мне сейчас хотелось думать об оборотне.

Тело Жданы сгорало изнутри, а рана продолжала нагнивать и разносить красноту по руке все выше. Каждый час я спрашивал у отца, когда приедет лекарь, и он каждый раз обещал, что совсем скоро. Я уже не верил его словам. Но отправляться в путь самому поздно. Я не мог ее бросить, ведь проснувшись, она первым делом искала меня взглядом и молила никуда не уходить. Я разговаривал с ней до тех пор, пока она вновь не засыпала. В чудесное выздоровление я не верил. Ждана таяла на глазах и ни одна мазь или отвар Малуши не помогали.

Раздался стук в дверь и в покои вошел Ратибор. Удобно расположился на лавке, закинув ногу на ногу. Посмотрел на девушку и картинно покачал головой. Оказывается, друг только делал вид, что озабочен болезнью Жданы, а на самом деле он давно поставил на ней крест. Его больше заботила участь сестры, и винить его в этом я не мог. Будь моя жена посговорчивее, малышка была бы спасена. Но ее помощь отвела бы беду только от семьи мясника. Занять место жертвы все равно кто-то должен. Поэтому главное убить оборотня и навсегда освободить село от страшной дани. Но сейчас не время готовиться к походу в лабиринт. Все мысли о болезни. Отчасти я винил себя. Не уделил жене должного внимания. Вовремя не заметил, что у нее нарывает рука. Более того, причинял боль. Самое интересное, что рана получена не случайно. И в этом снова виноват я. Лисенка понять можно, но зачем Ждана клялась на крови, если не собиралась выполнять клятву?

— Лучше не стало? — это было скорее утверждение, чем вопрос. Ждана выглядела не лучше хладного трупа. От былой прелести не осталось и следа. Казалось, за эти дни она даже постарела.

— Как видишь.

— Я слышал, что лекарь из соседнего села едет. Говорят, он уже в Совунме.

Неужели! Я не верил своему счастью. Сорвался с места и выбежал из дома во двор, а потом на улицу. Мантию не накинул и тут же продрог, но не собирался возвращаться из-за такого пустяка. Подошел к главному перекрестку и огляделся. Ратибор оказался прав. Не узнать лекаря было трудно. Все они носят одежду сплошь зеленого цвета, а вороной конь тащил за собой повозку.

Я замахал рукой, подзывая лекаря к себе. Он пришпорил коня и посмотрел на меня с недоумением.

— Едете в дом главы?

Он кивнул и представился:

— Ивар — лекарь из Караспана. Приехал по просьбе Казимира, но немного заплутал.

— Я укажу дорогу. Я его сын Демьян.

Путь оказался недолгим и вскоре я отворил ворота, впуская Ивара во двор. Не предложив отдохнуть с дороги и отобедать, я сразу повел его в свою комнату. Ждана как раз пришла в себя, но на лице ее залегла глубокая печаль, а не улыбка и немые слезы катились из глаз. Она смотрела на Ратибора, который склонился над кроватью. Я успел выхватить последнюю фразу, которую он сказал Ждане:

— … скоро умрешь. Это расплата.

— Выйди! — закричал я на него. — И не смей больше заходить!

Ратибор ухмыльнулся и покинул комнату. Некогда выяснять с ним отношения. Да и лекарь не обратил внимания на нашу стычку, с ходу приступая к делу. Он долго осматривал Ждану. В покоях успела собраться вся наша семья. Мы молчали и терпеливо ждали его вердикта. Ивар достал из коробки жидкость белого цвета и влил в рот Жданы целый пузырек. Она закашлялась и скривилась. Тут же закрыла глаза и уснула. Лекарь обработал рану и наложил новую повязку.

Первым молчания не выдержал Некрас. Как только Ивар отрезал ткань и уложил руку на кровать, он подбежал и с надеждой в глазах спросил:

— Как она?

Лекарь вымыл руки в тазу с водой и, вытирая их полотенцем, проговорил:

— Кровь заражена. Я дал ей сильное лекарство. Только наутро смогу сказать будет она жить или нет. А сейчас ей нужен покой.

Ивар всех выгнал из комнаты. Мы прошли в гостиную и мама засуетилась на кухне. Пока она накрывала на стол, я вывел Ратибора во двор, чтобы поговорить без лишних ушей. Он прекрасно понимал, о чем пойдет речь, скрестил руки на груди и приготовился слушать. От трескучего мороза зуб на зуб не попадал. Я накинул капюшон, чтобы согреть уши.

— Зачем доводишь ее до слез? Ей и так плохо!

— Она сама завела разговор. Начала извиняться, как только землей запахло! А что мне ее извинения?! Дело сделано. Демьян, она расплачивается за все, что натворила. Зря Дарена спасла ей жизнь. Лучше бы убежала с тобой в день обряда.

Я рассмеялся ему в лицо.

— Не ты ли толкнул ее в лабиринт?! Чем ты лучше?

— И меня настигла кара, — опустил он взгляд.

— Все мы пострадали и получили сполна, но не стоит лишний раз ей об этом напоминать. Сжалься. Возможно, ей осталось совсем немного.

— А мне плевать! Да и ты не строй из себя благородного! Когда имел Ждану, вряд ли думал о покойной Дарене. А прошло то всего ничего!

— Убирайся из моего дома! И не смей переступать порог!

Я толкнул его в сторону выхода. Ратибор устоял на ногах. Ухмыльнулся, покачал головой и бросил:

— Увидимся на похоронах!

Я ничего не ответил, зашел в дом и со злостью захлопнул дверь. Сжал кулаки, пытаясь сдержать злость. А злился я на то, что Ратибор прав. Он говорил страшную правду в лицо, а я отгородился от нее, чтобы не сойти с ума. Мне легче верить в лучшее.

Я сел за стол, стараясь не показывать негодование. Мне сейчас не нужны лишние вопросы. Но мысли так и крутились вокруг слов друга. Или теперь уже не друга. А тем временем Некрас допрашивал лекаря. Хотел наверняка узнать выздоровеет Ждана или нет. Но Ивар избегал конкретного ответа. Не хотел обнадеживать убитого горем отца. Мой же папа обещал лекарю кучу денег за то, чтобы он вытащил ее с того света. А Ивар отказывался их брать, как и Малуша недавно. Это говорило об одном — Ждана не жилец. И вместо того, чтобы сидеть с ними за столом, лучше провести время с женой. Я попросил прощения и откланялся в свои покои.

В комнате было настолько душно, что едва хватало воздуха, чтобы дышать. Я приоткрыл окно, и морозный воздух задул часть свечей. Ветерок быстро освежил помещение, и я поспешил закрыть окно. Ждана застонала во сне. Я присел рядом и погладил ее по плечу. Она перевернулась на бок. Я с тяжестью вздохнул и уставился на комод. Надо снова перечитать книгу. Ратибор в любой миг может ее забрать, а Ждана хотела, чтобы я внимательно ее изучил. Впереди целая ночь, а заняться все равно нечем. Я достал книгу из ящика и удобно устроился в кресле. Снова смотрел на рисунок оборотня. До чего жуткая тварь! С отвращением перелестнул страницу.

«Впервые я встретил ее в лесу. Она сидела под деревом, увлеченная вязанием…».

 

Глава 22

Дарена

В шикарном будуаре я чувствовала себя, как дома. Даже больше! Впервые за время пребывания в замке, я ощущала себя свободной. Но страх, что все может измениться в один миг, скользкой змеей душил горло. Я просто не верила в счастливое будущее. Да и как смогу полюбить убийцу Демьяна? Можно обманывать себя, но как долго? Нужно хотя бы раз попытаться уничтожить чудовище. Я должна это сделать, чтобы быть честной перед собой. Меня останавливал только всепоглощающий страх. Страх последствий. Если не получится его убить…

Тур не простит. Он растопчет меня и больше никогда не станет доверять. Нет! Нельзя действовать спонтанно. Нужно четко продумать каждое движение. Каждое слово и жест. Выявить его слабости и в итоге нанести сокрушительный удар. А до тех пор я должна быть любящей женщиной. Переступить через себя, угождая ему во всем.

Я распахнула шкаф и с улыбкой посмотрела на кучу ночных рубашек. Все они не походили друг на друга. Я выбрала красную, хотя ненавижу этот цвет, но она смотрелась самой привлекательной. Подчеркивала прелести фигуры, оголяла грудь, а разрез открывал соблазнительную часть бедра. Прозрачное кружево облегало тело. Я посмотрела на часы с маятником. Осталось совсем немного до прихода оборотня.

Я расправила постель, легла на нее и приготовилась ждать хозяина замка. За несколько минут поменяла уйму поз, до конца не понимая, какая ему больше придется по вкусу и вызовет похоть. Пока ворочалась в кровати, не заметила, что Тур уже стоит у арки, с улыбкой за мной наблюдая. Я рассмеялась и закрыла лицо руками от стыда. Он бесшумно подошел ко мне и присел рядом. Коснулся моих рук и отнял их от лица, вглядываясь мне в глаза.

Теперь мне было не до смеха. Я невольно залюбовалась его точеными чертами лица. Чувственные губы едва тронула улыбка, от чего на щеке образовалась милая ямочка. Острый нос красиво смотрелся в профиль. Небесно-голубые глаза лукаво блестели, завораживая своим холодом. В них можно смотреть вечно, разглядывая синие вкрапления, словно льдинки. Светлые ресницы можно увидеть лишь вблизи и только тогда понять насколько они длинные. Пшеничного цвета волосы легкими небрежными волнами обрамляли лицо с мужественными скулами. Крепкая шея и широкие плечи. Почти прозрачная белая рубашка была расстегнута наполовину, оголяя мускулистый идеально гладкий торс. Черные штаны обтягивали упругие ягодицы, выделяя огромное достоинство парня. На вид ему не больше двадцати лет, но как только он начинает говорить, разница между нами кажется непреодолимо большой.

— Дарена, ты прелестное создание. Твоя красота необыкновенна. Я таких, как ты никогда не встречал. Мне несказанно повезло тебя узнать.

Я потянулась к щеке и провела пальцами по рубцам. Глубоко вздохнула и отвернулась. Его комплименты воспринимались больше как издевательство.

— Прости, — прошептал он, отнял мою руку от лица и поцеловал. По телу пробежали мурашки от столь нежного прикосновения. Я снова посмотрела на оборотня.

— Давно уже простила, — соврала я и обняла его за шею. Опустила голову на крепкое плечо и погладила затылок. Он глубоко задышал и прижал меня к себе. Его руки блуждали по моей спине, и через кружева я ощущала их тепло. Медленно потянулась к его губам и слегка их коснулась. Тур почти задыхался от страсти, но не ответил на поцелуй, сдерживая себя, как и обещал. Тогда я заключила его лицо в ладони и посмотрела прямо в глаза.

— Возьми меня, любимый, — шепнула я и его глаза озарились яркой вспышкой, заблестели грудой льдинок. Он подхватил меня под ягодицы и посадил на себя. Я обняла его талию ногами, и мы слились в неистовом до боли страстном поцелуе. Я терлась о его набухший орган своим естеством, доводя оборотня до предела. Он уже не мог сдерживать возбужденные стоны и терпеть преграду к моему телу в виде одежды. Стащил с меня кружево и уложил на спину. Принялся раздеваться, оголяя мужественный торс, на который я засмотрелась, как на произведение искусства, истекая страстью. Как мужчина такой прекрасной наружности может превращаться в уродливое чудовище и безжалостно пожирать невинных людей? Сейчас я не видела в нем безудержного убийцу, а лишь ласкового любовника, сгорающего дотла при виде обнаженной девушки.

Он окинул меня возбужденным взглядом и пальцем поманил к себе. Я улыбнулась и подошла к нему вплотную. Настолько близко, что наши тела соприкоснулись, а дыхание защекотало кожу. Тур ладонью провел у меня за ухом, плавно спускаясь к шее, ключице и груди. Начал ласкать горошину соска, заставляя меня закатить глаза от наслаждения. Я не притворялась, мне и правда стало приятно. Давно не испытывала подобного, а зверь пробудил во мне забытые ощущения. Он вновь подхватил меня за бедра одной рукой, а другой сбросил все со стола. Раздался звон разбитой вдребезги посуды, и я распахнула глаза, встретившись с ним взглядами. Оборотень усадил меня на стол и застыл, не моргая, всматриваясь в мое лицо.

— Ты подарила мне великое счастье. Я и не думал, что когда-то смогу вновь так сильно полюбить.

Я не стала ничего говорить в ответ. Притянула его к себе и начала целовать в шею, ощупывая тугую спину, впиваясь в бархатную кожу ногтями. Мне хотелось разорвать его оболочку и добраться до сути, чтобы понять, что творится в порочной душе. Разобраться где правда, где ложь, но волна возбуждения накрыла с такой силой, когда он коснулся изнывающих от похоти половых губ, что я перестала о чем-либо думать. С головой окунулась в водоворот потрясающего чувства эйфории. А он продолжал ласкать меня наглыми пальцами, доводя до исступления, заставляя змеей извиваться в его объятиях. Он проникал в меня так томно и нежно, что я застонала и обхватила его орган рукой, перебирая пальцами то вверх, то вниз, касаясь горячей головки. Я уже истекала от возбуждения и подалась вперед на самый край стола. Оборотень впился в мои губы, дразня и покусывая, а потом прочертил языком дорожку от подбородка до пупка. Спустился ниже и впитал мою влагу губами, выпивая, как бокал вина. Я закричала и по телу прошла сладостная дрожь. Мышцы напряглись, выбивая из меня потрясающий оргазм. Я не знала, куда себя деть от этого взрыва, а он продолжал выписывать окружность языком внутри меня. Снова пробуждал во мне безумную страсть. Я распласталась на столе, мокрой от пота спиной ловила его прохладу. Трогала свою грудь, увеличивая наслаждение.

Тур оторвал от меня мягкие губы и резко вошел. До упора, до приятной боли. Впился руками в бедра, с остервенением насаживая меня на твердую, будто камень плоть. От бешеного ритма я забыла, как дышать. В глазах помутилось, и комната поплыла, но я четко видела его искривленное вожделением лицо. Мокрые от пота волосы прилипали ко лбу, и крепкий торс покрылся блестящей в огоньках свечей испариной. Я заводилась от одного только вида этого странного мужчины, который на рассвете превратиться в страшное чудовище. Он выбивал из меня оргазм за оргазмом, не позволяя передохнуть. Властно перевернул животом на стол и широко раздвинул ноги. Схватил за волосы и потянул на себя как раз в тот момент, когда входил в меня. Я закричала во все горло. Эта легкая боль доставляла мне массу удовольствия. Ноги дрожали, едва удерживая таз на весу, а Тур продолжал врезаться в меня в этой звериной позе, грубо терзать грудь, до боли сжимая соски.

Потом он снова перевернул меня на спину и закинул мои ноги себе на плечи. Казалось, он заполнил меня без остатка, увеличивая темп движений до предела. Он облизывал пальцы моих ног и стонал в унисон со мной. Его глаза подкатились ко лбу, а изо рта вырвался крик блаженства. Он бурно излился в меня, поднял со стола и прижал к груди. Я вцепилась в его шею. Не хотела отпускать от себя и на сантиметр. Он снова начал ласкать мое утомленное тело.

Мы занимались любовью всю ночь, не говоря друг другу ни слова. Сгорали от страсти и наслаждения. А на рассвете Тур ушел, чтобы я больше не видела его перевоплощения, и попросил, чтобы пришла в холл трапезничать, как только проснусь. Он будет ждать.

Я проводила его взглядом и провалилась в сон. Проспала весь день и с трудом раскачалась к вечеру. Если бы не голодный желудок, ни за что бы не встала с постели. Все мышцы тела ныли от ночного напряжения, но я никогда не испытывала такой приятной боли. Оборотень подарил мне сказочное удовольствие, а взамен я хотела его убить. Облачаясь в очередной наряд, я думала, как это сделать так, чтобы наверняка и постоянно ловила себя на мысли, что поступаю не правильно. Разум твердил о том, чтобы я успокоилась и жила с чудовищем в замке, а сердце помнило каждую черточку родного лица. Оно было наполнено Демьяном так же, как и прежде. Тур лишь на время мог вытеснить воспоминания о нем. И все же я сомневалась. Куда пойду, когда не станет хозяина замка? Останусь коротать дни в полном одиночестве или отправлюсь в родное село? И то и другое не подходило. Никому я в этом мире не нужна.

Мрачнее тучи я вышла из своего будуара и пошла по дорожке к ступеням замка. Задержалась у дверей, пытаясь взять себя в руки, и благосклонно настроиться к зверю. Зажмурила глаза, сжала кулаки и резко выдохнула. Натянула улыбку и толкнула двери. Оказавшись в холле, сразу прошла к столу. Оборотень уже стоял у моего стула. Галантно помог присесть и прошагал в свой дальний угол. Он так пристально за мной наблюдал, что я не имела возможности выкрасть нож.

— Как спалось?

Он заговорил неожиданно, отвлекая меня от мыслей о ноже. Я невольно вздрогнула.

— Отлично. Спасибо.

— Чем займемся после ужина? Как в Совунме развлекается народ? — в его голосе сквозила усмешка, но я не придала этому значения. Меня тут же осенило! Есть возможность незаметно умыкнуть нож и спрятать его у себя в покоях.

— Мы с сестрой любили играть в прятки, — заулыбалась я.

— О! Милая! Замок настолько огромен, что ты будешь искать меня всю ночь, — рассмеялся Тур.

А мне только это и нужно.

— У нас есть на это целая вечность, — парировала я.

— Хорошо.

Я наспех покидала еду в рот, чтобы поскорее начать игру. Вскочила из-за стола, будто ребенок в предвкушении веселья и подбежала к оборотню.

— Сначала я тебя буду искать. Только есть одно правило.

— Какое?

— Во время игры пользоваться магией запрещено. Иначе будет неинтересно.

— Согласен, — поднялся со стула зверь.

— Считаю до десяти. Кто не спрятался, я не виновата, — произнесла вкрадчиво и закрыла глаза ладонью. — Раз, два, три…

Досчитав до десяти, я огляделась по сторонам. На всякий случай заглянула под стол. Пусто. Схватила нож и спрятала его за спину. Пулей вылетела из замка, забежала в свои покои и засуетилась. Надо его спрятать так, чтобы он не нашел и нож всегда был под рукой. Я уставилась на кровать. Аккуратно приподняла подушку и положила туда оружие. Вот и все. Теперь надо отправляться на поиски Тура, чтобы он ничего не заподозрил. Решила начать со двора, хотя даже представить не могла, куда он спрятался. Территория замка и правда настолько огромная, что найти на ней кого-либо будет крайне сложно. Не суть! Главное, получилось проделать задуманное.

Я неспешно ходила между кустами, делая вид, что заглядываю под каждый. Какая глупость! Оборотень ни за что бы здесь не спрятал свое массивное тело. Обогнула озерцо, любуясь красотами водопада, и решила пойти в замок. Тур наверняка спрятался в одной из многочисленных комнат. Поиски я начала сразу с третьего этажа, точнее с башни, но на этот раз плита оказалась тяжелее, нежели прежде. Наверное, зверь сделал все для того, чтобы я больше никогда не коснулась его драгоценного цветка. Раздосадованная я брела по коридору и, наткнувшись на первую дверь, тут же ее отворила. Но как можно что-то разглядеть в кромешной темноте помещения? Я сняла со стены свечу и вошла в комнату. Застыла в изумлении, ведь раньше никогда так тщательно не осматривала замок и не знала, что находится в других покоях. Лучше бы и не знала. Розы росли из стен, потолка и пола. Они были гораздо мельче той, что под куполом, но от красного цвета рябило в глазах.

Теперь я совсем запуталась, не понимая, зачем зверю эти цветы. Захлопнула дверь и подошла к следующей. Такая же картина! Я осмотрела весь этаж, не пропустив ни одной комнаты. Цветы буквально населяли замок! Я сбежала на второй этаж и подошла к своим бывшим покоям. С опаской повернула ручку и направила свет внутрь. Убранство поросло розами. Их стебли с шипами обвевали всю мебель.

Вдруг из-за угла на меня выпрыгнул оборотень, до смерти напугав. Я выронила подсвечник и закричала. А он клацнул зубами.

— Теперь моя очередь! Кто не спрятался, я не виноват…

 

Глава 23

Демьян

«Я поздно понял, что проклятие ведьмы вело меня к черному замку с сокровищами, но перед тем, как отправится в путь, я забрел в ближайшее к нужному лесу село. В Совунме жили добрые, но бедные люди, поэтому я поведал им о замке оборотня. Зря! Если бы я только знал, чем обернется для них эта услуга!

Лабиринт, защищающий дворец от посторонних, я нашел быстро, но бродил по нему так долго, что едва не умер от истощения. Силы уже были на исходе, когда случайно нашел выход и наткнулся на величественный замок. Я хорошо запомнил то чувство. Тогда я впервые ощутил себя счастливым и для этого не нужна любимая женщина. Жажда наживы заполнила мое сердце золотом, заставляя забыть о человечности. Я рассматривал богатейшее убранство, заглядывал в каждую из многочисленных комнат. Все они до отказа были забиты золотом. Мне ни за что не унести столько сокровищ! Тогда я решил остаться в черном замке, но, увы, не знал, что этим подписал себе приговор.

Поднялся в самую высокую башню и взгляд сразу остановился на прекрасном цветке, сделанном из золота. Он манил красотой и сиянием. Я не удержался и коснулся лепестков, а затем и острых шипов. Как только капля моей крови упала на цветок, он ожил. Я услышал голос той единственной, которую всегда любил, но предал. В страхе я выбежал из замка, но голос Розы продолжал звучать в голове. Я упал на колени и ощутил дикую боль во всем теле. Моя кожа лопалась на глазах, а изнутри вырастала серая шерсть. Конечности вытягивались, жуткой болью выбивая крики. Единственное, что у меня осталось человеческого — глаза. И тогда я вспомнил старуху, что поведала мне легенду о лабиринте оборотня. Она появилась ниоткуда и ушла в никуда, а ее глаза… Я их уже видел.

Роза! Она и после смерти продолжала мне мстить!

Коварная ведьма знала, что я не удержусь, захочу стать богатым и обязательно коснусь проклятого золота. Знала, что стану заложником цветка, слугой Розы и хранителем лабиринта. Она сказала, что я навечно останусь в облике страшного зверя и лишь на пике ночи до рассветных лучей смогу снова превращаться в человека. А в остальное время я был заложником бренной плоти и лабиринта. В замке она не имела надо мной такой власти, ведь проклятие наделило меня магией, которая не всегда, но часто помогала сопротивляться. Душить внутри ее голос, избегать глупых приказов. Но стоило кому-то ступить в лабиринт, как человек во мне умирал. Правил только необузданный убийца. Так я и убил смельчаков из Совунмы, впервые ощутив вкус крови и теплой плоти. Роза во время пожирания всегда смеялась в моей голове. А я не мог остановиться. Только она могла меня остановить. Поэтому одному из мужчин я оставил жизнь, но взамен попросил прислать дочь. Но он не сдержал обещания.

Она была в ярости и позволила зверю вырваться из лабиринта. Селяне в тот вечер поплатились за ошибку одного жителя. Розу особенно развлекали мои расправы над девушками. Она принуждала сначала их насиловать, а потом пожирать. С целью позабавиться над невинными с моей помощью, я огласил оставшимся в живых людям закон, согласно которому каждые десять лет они должны отправлять в лабиринт жертву. Я посчитал, что этого времени будет достаточно, чтобы оправиться от потери очередной девушки. «Великодушная» ведьма одобрила мое предложение.

Взамен я указал селянам места с залежами золотых рудников. На этих участках росла полынь, и уже тогда я понял, что трава вызывает у меня дикое отвращение, и прикоснуться к ней я не могу. Так уж решила моя Роза. Когда она хотела причинить мне боль, повсюду начинала расти полынь.

Так я стал заложником Розы. Я сходил с ума от одиночества, ведь она могла не разговаривать со мной годами, а появится лишь раз в десять лет, чтобы насладиться насилием над очередной жертвой. А потом я вновь оставался наедине со своими мыслями, с угрызениями совести за погубленные души. Меня разрывало изнутри на куски! Страшнее проклятия для меня придумать было нельзя. Сплошное безумие и вездесущие розы. Золото превратилось в цветы, и как бы я не старался их вырвать, они вырастали вновь. А к главной розе я даже прикоснуться не мог. Она связана со мной. Стоит лишь дотронуться и тело пронзает дикая боль. Мне никогда не избавиться от проклятия!».

«На пике ночи являет он свое лицо, а на рассвете зверь в объятья лабиринта отдается. И день за днем, за годом год, за веком век он в своем замке остается. Несметные богатства охраняет, страшную тайну бережет, а тот, кто эту тайну разгадает, сокровища навечно заберет».

Я захлопнул книгу и на обороте увидел надпись от руки: 3:00. Отложил реликвию и задумался. После прочитанного сначала впал в ступор, а потом мысли закрутились в голове с бешеной скоростью. Как же я жалел, что не прочитал ее раньше от корки до корки! Здесь нет конкретного ответа, как убить оборотня, но не он главное зло. Чтобы уничтожить зверя, надо добраться до цветка, а находится он в самой высокой башне замка. Но как до нее добраться, если чудовище охраняет лабиринт? Полынь! Конечно!

О боги! Лисенок! Духи! Он бы к ней не подступился! Поэтому и меня не тронул. Я держал пропитанную духами ленту. Тогда откуда останки? Она бы не успела за ночь умереть в лабиринте от голода. Да и кости были обледенелые и обглоданы оборотнем. Что если ей удалось пройти лабиринт? Если верить рассказу, зверь не контролирует себя лишь в лабиринте. В замке все иначе! Там он может сопротивляться Розе! Он соврал мне, заставив подумать, что Дарена умерла! Чтобы я не отправился за ней! Он боится! Но тогда зачем Тур написал эту книгу, и как она оказалась в библиотеке? Ответить наверняка мог отец.

Я даже не взглянул на Ждану. Не проверил, как она, а схватил книгу и выбежал из комнаты. Отца дома не было, и я отправился в лавку. Сходу швырнул книгу на прилавок.

— Как эта книга попала в библиотеку?!

Отец открыл первую страницу и его руки затряслись. Он спрятал ее за прилавок и нахмурил брови.

— Что она у тебя делает?! Как ты ее достал?!

— Отвечай сейчас же, как она попала в село! Ты читал ее?!

Отец отвел взгляд. Он явно не хотел говорить правду, но на сей раз я с него слезу! Хватит морочить мне голову!

— Отвечай! Быстро отвечай!

— Это было давно… — тихо начала отец. — Те, кто отвозил очередную жертву, нашли эту книгу у лабиринта. Она всегда хранилась в секретном разделе, и читали ее лишь главы Совунмы, включая меня. А закон о том, чтобы выбирать жертву заранее был внесен Астархом, который правил селом еще в прошлом веке. Люди проголосовали на совете за это правило. Они хотели заранее знать, кто следующая жертва, чтобы успеть проститься и уделить девочке должное внимание. Я не мог изменить закон. Это чтиво нельзя обнародовать. Обязательно найдутся те, кто отправится убивать оборотня, но он только этого и ждет. Сам подумай, зачем ему подбрасывать людям свою рукопись?

— Почему ты не сказал мне?! Почему скрыл?! Мы могли спасти Дарену!

Я стукнул кулаком по прилавку и приложил ладонь ко лбу. Начал мерить пространство шагами.

— Потому что я не хочу потерять единственного сына! И не позволю, чтобы ты и на шаг приблизился к лабиринту! А книгу эту надо сжечь! Закон оборотня мы соблюдаем веками и будем соблюдать и дальше! Мы не имеем право менять устои!

— Очнись, отец! Мы говорим о жизнях невинных девушек! Возможно, Дарена жива! Она надушилась полынью! Он бы не смог ее тронуть! Понимаешь?! Нам надо собрать всех стражников и отправиться в лабиринт! У меня есть экстракт полыни. Хватит на всех…

— Остановись, сын! Ты сошел с ума! Она мертва! Сожрана зверем, как и остальные!

— Нет! Я уже был там! Оборотень специально подбросил мне чужие кости!

— Ты ходил в лабиринт?! Один?! — глаза отца округлились и походили на черные пуговицы. Он вышел из-за прилавка и, завидев идущего покупателя, запер дверь и зашторил окна.

— Ходил. Я хотел похоронить Дарену, как полагается.

— Демьян, ты совсем выжил из ума из-за этой девчонки. У тебя красавица жена, которой нужна помощь, а ты занимаешься не понятно чем! Бегаешь с этим недоумком Ратибором по всему селу! Пропадаешь в лаборатории! Воруешь книги!

— Ты никогда меня не понимал, и я зря пришел к тебе!

Я отворил двери лавки и со злостью их захлопнул за собой. Но не успел собраться с мыслями, как увидел бегущую ко мне мать. Она размахивала руками, что-то кричала, будто случился пожар. Я побежал ей навстречу.

— Демьян, скорее! Зови отца! Некрас повесился!

Я не успел вымолвить и слова, как мама побежала в сторону дома.

Вскоре мы всей нашей небольшой семьей стояли в холле и молчаливо наблюдали, как обмякшее бледное тело отца Жданы стражники достают из петли. Я посмотрел на люстру, к которой была привязана веревка, на перевернутый стул и, наконец, на свернутый листок бумаги, валяющийся на ковре под ногами покойного.

Пока гробовщик измерял рост Некраса, я опустился на корточки и подобрал листок. Развернул его и увидел настолько корявые буквы, что не сразу разобрал слова.

«Я предал брата. Убил племянницу. Все ради дочери. И смотреть, как она умирает, я больше не могу».

Стражник выхватил из моих рук листок и передал его отцу. Но не успел я обсудить с ним последние слова Некраса, как в дом ворвалась вооруженная стража. Я удивился, ведь очевидно, что об убийстве речь не идет. И оторопел, когда они повалили меня на пол и скрутили руки за спиной.

— Вы обвиняетесь в краже реликвии, принадлежащей библиотеке.

Я оторвал голову от пола и пронзил отца гневным взглядом.

— Так будет лучше, — проговорил он и ушел.

 

Глава 24

Дарена

Мы играли в прядки до полуночи, хотя устала я уже давно. Но запал оборотня не смела прекращать. Ему игра понравилась настолько, что он не мог остановиться, как ребенок, которого впервые выпустили погулять. Я смеялась, потешалась над ним, прячась в самых, казалось бы, неожиданных местах, но всегда поддавалась, оставляя намеки вроде куска платья возле кустов. А вот с поисками чудовища дела обстояли иначе. Я искала его часами в лабиринтах замка и только когда сдавалась, он являл мне себя.

Мы сидели в моем будуаре за маленьким столом. За ним оборотень смотрелся так смешно, что я не удержалась от смеха. Тур не понимал моего веселья, но старался поддержать. Я смотрела на его мохнатую морду и видела душу. Израненную, искалеченную кем-то, но светлую и наивную. Так горько стало на сердце. Я слишком мало знала о нем, чтобы взять и безжалостно убить.

— Тур, не сочти за наглость. Я хотела бы задать тебе вопрос.

Он кивнул.

— В ту ночь, когда я ослушалась тебя и вышла из комнаты после трех часов… — я замешкалась. — Я слышала, как ты с кем-то говорил в своих покоях…

Я не стала продолжать мысль, ожидая от него ответа. Он и так должен был понять, что я имею в виду.

Оборотень резко подскочил с места, чем огорошил меня и напугал. Он повернулся ко мне спиной, а лицом к зеркалу. Я видела его отражение. Всегда холодные глаза будто растаяли. В них появился живой блеск и глубокая печаль. Он уперся лапами в стекло и склонил голову, будто на него давил своей тяжестью весь мир.

— Я знал, что когда-то ты спросишь.

Всегда грубый и властный голос показался мягким и вкрадчивым. Я едва удерживала себя на стуле, чтобы не подойти и не обнять чудовище. Я не понимала, о чем он грустит, но в горле скопился ком жалости, что пытается вырваться наружу и вызвать ненужный поток слез.

Я смотрела на его массивную спину и молчала. Ждала, когда он поведает все, как есть. Но Тур застыл, как статуя без движения. А потом сжал кулаки с такой силой, что когти впились в мохнатые лапы до крови. Она ручейками стекала по серой шерсти и капала на ковер. Я опешила настолько, что приросла к стулу не в силах пошевелиться. Я не знала что делать, не понимала, что происходит.

— Говори, — пропищала я. — Что с тобой? Объясни.

Он упал на четвереньки и медленно подошел ко мне. Положил огромную голову мне на колени, как брошенный пес и посмотрел умоляющими глазами. Я погладила его по загривку, касаясь кончика уха. Он поджал уши, и часы пробили три часа ночи.

Впервые я видела, как оборотень превращается в человека, а не наоборот. Каждый волосок врастал в белую кожу, исчезая где-то внутри, доставляя Туру страшную боль. Он корчился от нее, будто его сжигали заживо. Кричал и выл. Эти жуткие звуки сплетались в страшную какофонию. Конечности уменьшались, приобретая человеческий вид, а камзол повис на голом теле хозяина замка. Только морда оставалась звериной, но лысой. Холодок пробежал по спине от ее вида. Но вскоре челюсть втянулась, оголяя прекрасные черты лица.

Он хрипло задышал и показал мне ладони. Глубокие раны затягивались, и даже кровь впиталась в кожу. Но рубцы от когтей остались. На его ладонях не было живого места. Сплошные глубокие шрамы. И линий не видно, что начертали каждому человеку боги.

Жестокий мир, искромсанная судьба и боль — все, что видел мой оборотень. Поэтому и со мной поступал так же. Погрузил в свою жизнь с головой. Принимай или умирай.

Он поцеловал мое колено и поднял взгляд. Я утонула в голубом искрящемся омуте. Видела только его глаза и прислушалась к тихому голосу:

— Я не хотел тебя обижать, Дарена. Ты для меня все. Ты смысл моей никчемной жизни. Она заставляла издеваться над ними и над тобой.

— Кто?

— Роза…

Я замотала головой, оттолкнула его от себя и встала на ноги.

— Ты безумен, Тур! Ты понимаешь, что сошел с ума в этом замке?! Ты сейчас мне говоришь о том, что роза заставила тебя убивать! Заставила насиловать меня за каждую провинность!

Я пятилась назад поближе к кровати, чтобы в любой момент достать из-под подушки нож. А он шел на меня, сжимая и разжимая кулаки. Его взгляд стал злым и сумасшедшим. Он скрежетал зубами и смотрел на меня так, будто собирается наброситься и перегрызть глотку. Сейчас в нем было больше звериного, чем тогда в лабиринте.

— Да, Дарена. Я безумен! Я уже давно обезумел! А чего ты хотела от убийцы?! Но меня сделала таким она! Я не хотел такой судьбы! Как и ты не хотела идти в лабиринт! Но у меня тоже нет выбора!

— Думаешь, я тебя пожалею? Ты убил единственного человека, которого я любила!

— Прошу, не зли меня, — процедил он сквозь зубы. — Когда я зол, она полностью меня контролирует. Моя магия ослабевает. Я уже слышу ее голос…

— Не подходи! — выставила я руку вперед, обозначая границу, которую нельзя переступать.

Он заулыбался, и милая ямочка залегла на его щеке, но это была отнюдь не та улыбка, от которой я млела и таяла. Он будто смеялась надо мной, глумился, считая меня глупой. Тур остановился так близко к руке, что ладонь уперлась в его голую грудь, ведь камзол сполз на бедра и едва удерживался на них. Оборотень, будто прочитал мои мысли и освободился от одежды одним легким движением. От страха я чуть не задохнулась. Ловя ртом воздух, сделала шаг назад, колени подогнулись, и я резко уселась на кровать.

Зря я снова сорвалась. Стоит повысить на чудовище голос, как он меняется в лице. Пора зарубить это себе на носу. Но как справиться с эмоциями, которые бьют через край и портят мне жизнь в замке? Я никак не могу принять его безумие за норму. Мне так хочется поверить во все, что он говорит, но разум не принимает сущий бред. Мы существуем в разных мирах. Даже удивительно, что у меня получилось сохранить здравый рассудок после пережитого.

Я смотрела на него с открытым ртом, каждый миг ожидая нападения. Медленно поплыла рукой под подушку и нащупала нож. Стоило зажать в ладони оружие, как страх испарился. Я искренне верила в то, что смогу его убить, как только он коснется моего тела. Но Тур стоял на месте и продолжал ухмыляться. Его взгляд плавно опускался с лица на грудь, а потом в сторону и остановился на подушке.

— Давно планировала?

Я отрицательно покачала головой и задрожала. Сердце пропустило удар, а во рту пересохло. Я до боли сжала рукоять ножа, но не спешила оголять оружие.

Оборотень глубоко вздохнул, подошел и откинул подушку. Я не шелохнулась, оторопев, наблюдая за его действиями. Тур нежно разжал мои пальцы и отобрал нож. Рассмотрел его со всех сторон и приставил себе к горлу.

— Меня невозможно убить подобной безделушкой. Тем более, что нож не из серебра, которого ты в замке не найдешь.

Он резко полоснул кожу, и я вздрогнула. След от пореза не успел даже покраснеть. Он затянулся, оставляя шею невредимой.

— Да и серебром меня не убить. От него просто раны дольше заживают. Это я проверил на себе, когда согласно вашей легенде в лабиринт пришли мужики. А если хочешь покончить со мной, чему буду только рад, уничтожь розу.

Он подошел к столу и аккуратно положил нож.

— Мне лучше уйти, пока она окончательно не разозлилась. В башне легче сопротивляться ее воли.

Уже на выходе у арки Тур остановился и обернулся.

— Дарена, очень прошу, не убегай больше. Это меня сильно злит, а контролировать влияние розы в таком состоянии я не научился.

Я проводила его взглядом и вся затряслась, как только оборотень скрылся из виду. Более странного разговора в моей жизни не было. На секунду я поверила в то, что он разговаривает с розой, и она каким-то странным образом заставляет его делать ужасные вещи. Но сомнения не давали покоя. Что если так нелепо он пытается оправдаться? Хотя не заметить между цветком и оборотням связь мог только слепой. Но почему вот так просто он рассказал, как можно его убить? Ответ напрашивался сам собой. Ему надоело так жить. Чудовище мучается не первый век, а я своими истериками вывожу его из равновесия. Тур может быть добрым и заботливым. А мне нужно забыть о прошлом, об унижениях и боли, а главное об убийствах.

Я засмотрелась на нож, размышляя о том, как жить дальше. Надо принять его безумие, как должное, но смогу ли спокойно сидеть на этой пороховой бочке, в постоянном ожидании, что когда-нибудь рванет? Мой вспыльчивый характер сложился еще в Совунме. Трудно оставаться спокойной, когда все село показывает пальцем и шушукается. В детстве я не раз дралась с мальчишками, которые дразнили меня, называя мертвячкой. Не их вина, конечно. Они слышали разговоры родителей и с радостью выносили их на улицу. Лишь со временем стало легче, когда на меня вообще перестали обращать внимание, но и безразличие ранило юную душу не меньше. А злость я срывала на родных.

Всего за несколько дней характер не переделать. Порой даже животный страх меня не останавливал. Я слишком к нему привыкла. Но всегда на смену страха приходило отчаяние. Чувство неизбежности, абсолютной безысходности. Вот тогда я и начинала метаться, как зверь, запертый в клетке, который ищет выход. Я перестала его искать в последние недели перед обрядом, но чудо, что свершилось в лабиринте, снова пробудило во мне жажду к жизни и свободе. Мне трудно подавить это внутри, а оборотень хотел именно этого. Ему нужна покорная рабыня, выполняющая все прихоти хозяина. Но я отнюдь не такая. И сейчас больше всего на свете мне хотелось снова сорваться с места и убежать. От одной только мысли о возможности покинуть замок, прерывалось дыхание и появлялись силы. Я перевела взгляд на арку, что манила броситься в нее и вырваться из спальни. Бежать быстрее ветра к лабиринту, где все началось. Я уже представляла, как вырываюсь из него и бреду по лесу мимо нашей с Демьяном реки. Захожу в до боли знакомое село, потешаясь над удивленными лицами людей. Но не встречаю самое родное и любимое. Мне никогда больше не увидеть доброй улыбки и влюбленных медовых глаз.

А вот и страх, который сменился отчаянием. Я закрыла лицо руками и уткнулась в подушку. Вот бы уснуть, а проснуться в пустом замке, где нет ни оборотня, ни его чудовищных цветов.

 

Глава 25

Ждана

Прошло уже больше месяца с того дня, когда я ходила к сестре на кладбище. Все это время моя жизнь висела на волоске. Я до дна сознания прочувствовала, что такое понимать, что скоро тебя не станет. До сих пор меня терзало это жуткое ощущение. Как Дарена не сошла с ума за десять лет моральных пыток? Это невыносимое всепоглощающее чувство отчаяния. Пока я лежала в бреду, казалось, что уже одной ногой в могиле. Я ощущала запах смерти. Она сидела со мной рядом и ждала заветного часа. Лекарь вырвал меня из ее цепких лап, но она не могла отступить просто так. Забрала с собой часть моего тела. Я осталась без руки. Лекарю пришлось отрезать изгнившую плоть по плечо. Я плохо помню день страшной операции. Меня пичкали горькими лекарствами и погружали в бездну мрака, но даже оттуда я чувствовала невыносимую жгучую боль. Но даже после того, как руки не стало, боль не отступила. Казалось, мне отрезали ее каждый день. А во время перевязок я теряла сознание, и даже переживая эти странные пытки, я ни на секунду не переставала думать о Демьяне. Никто не говорил, почему он не приходит. Свекровь отмалчивалась и уходила, когда я задавала конкретный вопрос. Каждый раз после ее побегов от правды, меня охватывала паника. Я билась в истерике, представляя, что муж отправился в лабиринт и не вернулся. Это моя вина. Не надо было говорить о клятве и книге. Уж лучше бы он прибывал в забвении и постепенно забыл о Дарене.

Сегодня я впервые почувствовала себя хорошо и встала с постели. Сразу подошла к зеркалу и расплакалась. На меня смотрела вовсе не прежняя пышущая здоровьем и красотой Ждана. Измученное лицо обрезалось, щеки впали, под глазами залегли синяки, а кожа посерела. Но самое страшное — это перемотанный тканью обрубок. Я стала калекой! Хорошо, что отец уехал из Совунмы за редкой древесиной, чтобы выполнить дорогостоящий заказ Казамира. Бажена сказала, что ее муж давно мечтал о резной беседке из абачи. Но поездка отца подозрительно затянулась. Я начала всерьез переживать, хотя мне нельзя. Единственным светлым лучиком в сплошном кошмаре стала новость о том, что я беременна. И как только моя кроха смогла пережить весь этот ужас, что творился с моим организмом?!

Я стерла слезы с лица и положила ладонь на живот. Погладила его и улыбнулась. Плод моей сумасшедшей любви жил внутри и ради него я отгоняла от себя плохие мысли. Мне нужно учиться существовать без руки, ведь скоро стану мамой и хлопотать придется постоянно. Я не сомневалась, что свекровь обязательно поможет, но хотела сама заботиться о ребенке. Еще в детстве я мечтала о семье и детях, играя в куклы. Вернее, мы с сестрой мечтали. Мысли о Дарене заставляли съеживаться в тугой комок, а грудь разрывалась от частого биения сердца. Поэтому я каждый раз гнала ее образ из головы. И теперь угрызения совести заменила мыслями о насущном. Я хотела, наконец, выйти из комнаты и посидеть во дворе. Бажена говорила, что за последние дни потеплело, а я обожала весеннюю капель и пропитанный влагой воздух. Как бы свекровь не старалась проветривать комнату, я сполна не насладилась наступившим теплом. Но стоило мне переступить порог комнаты, как Бажена с грохотом бросила мытье посуды и подбежала, подставляя плечо.

— Ты еще слаба! Ивар велел следить за тем, чтобы ты не напрягалась. Надо поберечь ребеночка, — просюсюкала она, улыбнулась и с трепетом коснулась моего живота.

— Я отлично себя чувствую. Голова уже не кружится и рана почти не болит, — на счет последнего я соврала, в тот же миг испытав острую боль, но ничем этого не выдала. В последнее время научилась жить с болью и особо не обращать на нее внимания. Но среди ночи просыпалась до сих пор. Резко подскакивала и начинала щупать место, где должна лежать рука. Пустота пробуждала дикий ужас, от которого хотелось лезть на стену.

— Не выдумывай! Ивар сказал, что тебе нужен покой! — настаивала Бажена.

— Пожалуйста, — взмолилась я. — Больше нет сил сидеть в комнате. Всего несколько минут.

— Ладно, — набросила мне на плечи кофту женщина. — Я пойду с тобой.

— Бажена, ужин! Я голоден! — послышался голос Казимира из гостиной.

— Накрывайте на стол. Я посижу во дворе и вернусь.

Свекровь замешкалась. Потом вздохнула и сказала:

— Хорошо. Но за двор не выходи, — погрозила она пальцем.

Я кивнула и вышла во двор. Задержалась на лестнице, наполняя воздухом грудь. Голова опьяняюще закружилась и я прижалась спиной к двери, чтобы не упасть. Когда мир перестал плыть перед глазами, аккуратно спустилась и присела на влажную лавочку. Легкий ветерок раскачивал лысые ветви деревьев. Облака вальяжно проплывали по голубому небосводу, а упорные лучи солнца пробивались сквозь их белизну. Я с наслаждением прикрыла веки и подставила лицо солнцу. Безмятежная нега расплывалась по телу, но ее нарушил громкий стук в калитку. Я подскочила со скамьи и пошла посмотреть, кто пришел.

Сын мясника исхудал за то время, что я его не видела. Теперь одежда не смотрелась так привлекательно, как раньше на крепком теле. И его коснулась когтистая лапа проклятия Совунмы. Но если он жив и стоит передо мной, значит, не отправился в лабиринт убивать оборотня. А ведь Демьян говорил, что они пойдут вместе.

— Как ты? Я пришел справиться о твоем здоровье. Я приходил и раньше, но Бажена меня не пускала.

— Уже лучше.

Я стояла на пороге калитки и не знала, что делать. Если позову его в дом, свекровь точно заругает. Я не раз слышала их с Ратибором скандалы через открытое окно комнаты, но сути разобрать не могла. Но сейчас мне представилась такая возможность. Я оглянулась и убедилась, что Бажена не вышла из дома.

— Почему не пускала? Где Демьян?

— Потому и не пускала, чтобы ничего тебе не рассказал. Но я считаю, ты должна знать правду. Лучше сразу, чем потом.

— Говори скорее, — снова обернулась я. — Говори все, что знаешь.

Он задержал взгляд на прикрытом кофтой отростке и печально вздохнул.

— Демьяна посадили в темницу за кражу книги…

— Но он…

— Я говорил стражникам, что он не крал книгу. Не раз приходил с повинной, но они, и слушать меня не стали. Это дело рук Казимира. Он засадил родного сына, лишь бы тот не отправился в лабиринт. Я виделся с Демьяном. Он прочитал книгу и считает, что Дарена может быть еще жива. Он одержим этой мыслью. И стоит его выпустить, как ты точно лишишься мужа. А твой отец…

— Он уже приехал? Я так долго его не видела!

— Ждана, он повесился. Почти месяц прошел со дня похорон.

Почва ушла из-под ног, а в глазах помутилось. Ратибор успел подхватить меня и задел рану. Я вскрикнула и потеряла сознание от невыносимой боли.

Очнулась в душной комнате от криков за дверью. Меньше всего мне сейчас хотелось видеть или слышать кого-то. Эхом в ушах звенели слова Ратибора. Как?! Почему?! Мой родной любимый отец не мог лишить себя жизни! Но обстоятельства говорили сами за себя. Мне нагло врали о том, что он покинул село. Выдумали историю с заказом.

О боги! За что?! Неужели я не заплатила страшную цену за нарушенную клятву?! Вся моя жизнь — сплошной траур! У меня не осталось никого, кроме Демьяна и… нашего малыша. Если с ним что-нибудь случится, я не переживу. Повешусь, как и мой отец!

Надо себя беречь. Бажена правильно поступила, что ничего мне не рассказывала. И сейчас нельзя оставаться наедине с горем. Нельзя рисковать здоровьем малыша. Мне нужна поддержка мужа. Я безумно соскучилась по Демьяну. Его надо вернуть домой!

Я с трудом оперлась на локоть, корчась от боли, поднялась с кровати и проковыляла к двери. Остановилась и прислушалась. Крики не стихали. Но дожидаться пока все уляжется, я не собиралась. Еще минута в одиночестве среди четырех стен сведет меня с ума.

Оказавшись в холле, я стала свидетелем грандиозного скандала.

— Я не знал, что она ждет ребенка!

Ратибор сидел на стуле. Его трясло, а голос дрожал, будто он вот-вот расплачется.

— А ты куда смотрела?! — закричал Казимир на жену, которая спрятала лицо в ладони, сидя за столом.

— Верните Демьяна, — проговорила я, держась за стену, чтобы не упасть. От усталости подкашивались ноги.

Казимир подбежал ко мне и повел на диван. Помог присесть и расположился рядом. Погладил по руке и вздохнул.

— Демьян рвется в лабиринт спасать Дарену. Я не знал, как его остановить…

— Он знает? — я посмотрела на свой живот.

— Нет. Никто не знает. Только мы с Баженой. А теперь и Ратибор, — со злостью выплюнул он его имя и одарил яростным взглядом. — Понимаешь, мы точно не знали… Лекарь не обещал…

— Мы думали, ты умрешь! — вскочила из-за стола свекровь. — Не вынесешь операции. Ты могла лишиться ребенка в любой миг. Нам ничего не оставалось, как держать это в тайне, пока все не наладится.

— Его нельзя там держать! Если его сегодня же не выпустят, я сама туда пойду и расскажу о ребенке! И никто меня не остановит!

Я рванула корпусом вперед, чтобы быстро подняться, но Казимир одним движением усадил меня обратно и посмотрел прямо в глаза.

— Ты покушай и иди в комнату. Отдыхай и не волнуйся. Его сегодня выпустят. Я договорюсь.

 

Глава 26

Демьян

Эхо от приближающихся шагов заставило проснуться и сесть на топчан. Я потер глаза и подошел к решетке своей одиночной камеры. Закашлялся. Затхлый воздух и влажность темницы все чаще вызывали приступы кашля. Я прочистил саднящее горло и сплюнул на каменный пол, что был холоднее льда, пробирая морозом до костей даже через теплые сапоги. Вонь стояла неимоверная. Немытые тела и испражнения, к которым невозможно привыкнуть. Я и сам пропитался смрадом до такой степени, что тошнота подкатывала. Я старался дышать ртом, гневно проклиная отца. Он упек единственного сына в место, где сидят преступники и безумцы. Я ежедневно наблюдал за человеком, который сидел в камере напротив. Я узнал его в тот же миг, как впервые увидел. Два года назад стражники поймали его в лесу, когда этот изверг глумился над девчонкой. Повезло, что жива осталась после жестокого насилия. Я насмотрелся таких мерзостей и выслушал столько бреда от этого ненормального, что самому впору сойти с ума. Интересно, отец вообще представлял, на что меня обрекает?

— Демьян! — услышал я знакомый голос. — Как ты, сынок?

Я отошел от решетки и остановился посреди камеры. Надо же! Впервые за две недели он почтил меня своим присутствием! А я подумал, что обо мне забыли.

— Как видишь. Наслаждаюсь отдыхом. У меня приятные соседи, — указал я взглядом на безумца, который скрежетал зубами по решетке, заставляя мышцы напрягаться от отвратительного звука.

— Я пришел за тобой, — даже не обернулся отец, внимательно всматриваясь в мое лицо. Сумрак темницы не позволял разглядеть моих эмоций. — Но есть условие…

Надо отдать отцу должное. Ему удалось меня сломать. Заточение заставило пересмотреть всю свою жизнь. Теперь я буду хитрее. Никому нельзя доверять. Нужно постоянно врать всем в лицо и тихо продолжать свое дело. Когда бдительность родных уснет, я пойду в лабиринт и спасу лисенка. Недолго осталось. Времени хорошо обдумать план, было предостаточно.

— Нет. Просьба, — быстро исправился он и сменил тон на дружеский. — Дело в том, что Ждана ждет ребенка. Хоть и лишилась руки, идет на поправку. Скучает. Ей сейчас нельзя волноваться. Побереги жену. Забудь о лабиринте.

После произнесенных отцом слов мой мир рухнул. Мечты о будущем превратились в прах. Мы были близки всего раз! Я схватился за голову и присел на корточки. Когда стражник отворял решетку, я уже ушел в себя и не замечал ничего вокруг. Даже не помню, как оказался дома, но именно его стены резко меня отрезвили, возвращая к реальности.

Прежде чем встретиться с женой, я отправился в баню, чтобы смыть с себя грязь темницы. Отец пошел со мной. Наверное, не хотел оставлять одного. Он совсем мне не доверял. Пока горячий пар приятно обволакивал продрогшее тело, он в подробностях рассказывал о том, как они жили без меня, и как Ждана узнала о смерти отца. И тут не обошлось без Ратибора! Он выбрал не подходящее время для правды.

Я напарился так, что сердце выпрыгивало из груди, но упорно сидел в бане. Меня страшила встреча с беременной женой. Я не знал, что говорить и делать. Боялся заглянуть в глаза и увидеть в них надежду на светлое будущее. Дитя не виновато в печальной судьбе родителей. Теперь у Жданы никого не осталось, кроме нас. Бросить ее и отправиться в лабиринт — самое подлое, что я мог сделать. У отца получилось связать меня по рукам и ногам.

— Хватит уже. Пошли, — не выдержал он.

Вскоре я сидел в холле за столом в чистой одежде, побритый и благоухающий мылом. Медленно пережевывал наивкуснейшее мясо, от которого давно отвык. В темнице ужасная кормежка.

Мама бегала вокруг меня, пытаясь угодить. Чувствовала за собой вину за то, что не смогла остановить отца. Но в наших с ним недопониманиях она не виновата. Мать — единственный человек, которого я любил и боготворил. Только она понимала меня, как никто другой и всегда могла найти нужные слова. Вот и сейчас она пододвинула стул и села со мной рядом. Погладила по голове и положила руку на плечо. Это означало, что меня ждет важный разговор. И я прекрасно понимал, о чем пойдет речь.

— Сынок, ты не сердись на отца, — я посмотрел на него и ухмыльнулся. Папа расселся на диване в своей любимой расслабленной позе с книгой в руках и даже не смотрел в мою сторону. Как всегда он погрузился в чтение с головой и окружающий мир не представлял для него никакого интереса. В этом он весь! Но это и к лучшему. Мне по горло хватило разговоров в бане. — Он хотел, как лучше.

Опять выгораживает его. Не любит, когда мы ругаемся. А я и не собирался ничего высказывать, проглотил обиду, как всегда!

— Ждана еще спит? — перешел я сразу к сути, минуя лекцию о благих намерениях отца.

— Да. Она из последних сил сидела в холле и ждала, когда ты вернешься. Я еле заставила ее прилечь.

— Отец сказал, что лекарь отрезал ей руку…

— Ой! Мы тут такое пережили, сынок! Хорошо, что ты этого не видел. Настоящее чудо, что она пришла в себя после этой пытки! А еще удивительней то, что малыш пережил операцию. Хвала богам! Они услышали мои молитвы, — запричитала мать. — Демьян, ты скоро станешь отцом. Это великое счастье.

Я кивнул и опустил взгляд в тарелку. Еда больше не доставляла удовольствие. Я проглотил последний кусок и вытер рот полотенцем.

— Теперь наша жизнь изменится, и ты должен быть сильным. Малышу нужен отец. Ждана не сможет полноценно за ним ухаживать. Мы с Казимиром во всем вам поможем. Будете жить с нами, как и раньше. Ждана не хочет возвращаться в дом Некраса. Завтра мы выставим его на продажу.

— Хорошо, — сухо ответил я. — Спасибо за ужин, — поцеловал я руку матери и встал из-за стола. — Пойду, посмотрю как она.

Не успел я выйти из гостиной, как мама окликнула меня.

— Прошу, забудь о лабиринте.

Я остановился, глубоко вздохнул и бросил через плечо:

— Уже забыл.

Я не стал стоять у дверей в спальню и собираться с духом, а уверенно вошел в покои. Духота комнаты напомнила баню, и я подошел к окну, чтобы приоткрыть его и впустить свежий воздух. Только тогда подошел к кровати и посмотрел на жену.

Ждана спала на спине в белой сорочке, которая едва прикрывала перемотанный отросток, из которого все еще немного сочилась кровь. Пора менять повязку, а лекаря и след простыл. Надо позвать маму. Она точно знает, что делать. Но не успел я сдвинуться с места, как жена распахнула глаза. Ее трудно было узнать из-за худобы и серого цвета лица. Но взгляд остался прежним. Он не померк от чудовищных испытаний. Голубые глазницы светились радостью, а губы растянулись в улыбке. Я коснулся ее спутанных волос и улыбнулся в ответ, а сердце разрывалось на части. Теперь мне до конца своих дней придется заставлять себя любить. Теперь мне навсегда придется забыть о лисенке. Бросить в плену оборотня и с головой окунуться в семейную жизнь, которую мне навязали родители. Даже краски комнаты померкли от этих мыслей. С этого дня мне суждено прибывать в серости будней, притворяясь счастливым.

— Демьян, — прошептала она и протянула ко мне руку. Я наклонился и припал к ее теплым губам.

— Все будет хорошо, родная. Я всегда буду рядом.

— Я люблю тебя больше жизни, — выдохнула Ждана, а я вздрогнул, вспомнив, что Дарена сказала те же самые слова, заходя в лабиринт.

 

Глава 27

Дарена

Я сидела в дальнем углу холла на холодном гранитном полу, прислонившись спиной к стене. Едва удерживала наполненный вином кубок в руках. Не отрывая взгляда, смотрела на пустой резной стул и тихо пела колыбельную. Вспоминала нежный мамин голос, пытаясь повторить интонацию. Слеза скатилась по щеке, и я запнулась. Тишина зазвенела в ушах. Невыносимая, вязкая тишина, которая преследовала меня несметное количество времени. С того дня, как Тур покинул мои покои, рассказав о розе, я больше его не видела. Он коротал время в башне и не выходил оттуда даже к ужину. Ежедневно я вкушала дары хозяина замка в полном одиночестве. Он перестал приносить мне наряды, но каждое утро в шкафу появлялись новые платья, а на столе стояли фрукты и вино. Только вместо двух кубков — один. Поначалу я радовалась возможности побыть наедине с собой, не чувствуя пристального взгляда, что безотрывно за мной наблюдал. Но в последние несколько дней я стала сходить с ума. Ловила себя на том, что сама говорю с цветами и порой мне казалось, что они отвечают. Засыпая в холодной постели, я утыкалась лицом в подушку и мечтала, чтобы оборотень прижал меня к своему теплому телу. Я умирала от тоски, но запретила себе приближаться к башне. Лишь с улицы наблюдала, как за окном пляшут тени в свете свечей и гадала, чем занимается чудовище.

А сегодня настал пик моего безумия, которое я не могла заглушить вином. Я лениво перевела взгляд и всмотрелась в красную жидкость. Поднесла ко рту и залпом осушила кубок. Покривилась и рассмеялась в голос. Эхо вторило мне насмешкой, чем разозлило окончательно. Я запустила кубок в стену. Он отскочил, и золото зазвенело, катаясь по полу. Я пнула его, и он закатился под стол, пробуждая во мне самую настоящую ярость.

Я закричала, что было мочи, и рванула на себя кружевную скатерть. Еда и посуда разлетелись по холлу, а свечи потухли, погружая меня во мрак. Я упала на колени и разрыдалась. Снова захотелось бежать из замка без оглядки, но там, в Совунме, я буду еще более одинокой, чем здесь.

Еще минута в пустом замке и потеряю остатки рассудка. Тогда я сорвалась с места и выбежала во двор. Понеслась к воротам, ухватилась за пруты и затрясла, что было мочи, в отчаянии выкрикивала:

— Все! Я так больше не могу! Слышишь, Тур?! Не могу!

Осела на землю и прижалась щекой к металлу. Завыла, как брошенный пес, с тоской вглядываясь в густой лес. Потеряла всякую надежду на ответ. Даже забыла, как звучит его голос, а образ размылся, оседая в памяти лишь отдельными частями. Никогда бы не подумала, что буду так самоотверженно хотеть увидеть оборотня.

Я всхлипнула и подтянула колени к подбородку. Склонила голову на бок и закрыла глаза. Сама не поняла, когда успела погрузиться в сон. А снился мне вовсе ни Демьян, ни сестра и ни Совунма, а чудовище, что держит меня в лапах и с нежностью прижимает к груди. А я слышу стук его сердца и ловлю каждый вдох. Обнимаю так неистово, будто в любой миг он может раствориться в воздухе. Навсегда меня покинуть…

Я очнулась в своей постели, в полнейшей темноте. Подскочила с кровати и зажгла свечи. Посмотрела на часы, которые показывали почти три ночи. Огляделась по сторонам в поисках оборотня, но вокруг было также тихо, как и всегда. Но впервые за последнее время я чувствовала, что за мной наблюдают. Это был вовсе не сон!

— Тур! — закричала я. — Ты здесь! Я знаю! Поговори со мной, пожалуйста. Не прячься. Покажись.

— Не могу, — прозвучал долгожданный голос где-то совсем рядом.

Я вышла из будуара на дорожку. Недалеко от лестницы зашевелились кусты, и я опрометью бросилась туда. Резко остановилась, увидев перед собой оборотня. Он стоял на четырех лапах без камзола, а его шерсть вздыбилась. Зверь оскалился, готовый в любой миг наброситься на жертву. Я в страхе попятилась назад, а он медленно пошел на меня, загребая когтями землю. Утробное рычание вгоняло в оцепенение. Один прыжок и меня не станет.

Уж лучше так, чем вечность в одиночестве! И я шагнула вперед. Вытянула руку, чтобы коснуться чудовища в последний раз.

Он закрыл глаза и склонил голову, позволяя погладить. Я с трепетом проводила ладонью по спутанной шерсти и нашептывала колыбельную, прислушиваясь к его ровному дыханию. Подошла вплотную и потянулась, чтобы поцеловать своего зверя, но он распахнул глаза и набросился на меня, пригвоздив к земле.

— Она хочет посмотреть на твою смерть! Ее голос постоянно звучит в моей голове. Я сопротивляюсь из последних сил.

Часы пробили три ночи, и Тур закричал от боли. Отскочил и превратился в человека. Схватился за голову и рухнул. Я подбежала и упала перед ним на колени.

— Что с тобой?!

Позади услышала шелест. Обернулась и увидела, как из-под земли быстро вырастают кусты полыни, начиная нас окружать. От жуткого крика оборотня, мое сердце сжалось. Он подскочил на ноги и побежал в замок. Я бросилась за ним вверх по лестнице. Весь холл был заполнен кустами, источающими неприятный запах и лишь пустая узкая дорожка вела Тура к башне. Я неслась за ним из последних сил. Юбки не позволяли быстро вскочить по лестнице на третий этаж, и я задрала их до шеи. Неслась вперед, не хватаясь за перила, которые утопали в зелени полыни. С замком творилось что-то странное. Он будто ожил. Из стен, полов и потолков вырастали розы, чьи шипы оплетали кустарники. Я услышала болезненный вой чудовища, который доносился из башни. Небольшая лесенка, ведущая к отодвинутой плите, была оплетена цветами, а длинные острые шипы перекрещивались между собой так густо, что без боли в башню не попасть. Я пережила слишком много, чтобы даже на секунду замешкаться и отступить.

Когда оказалась в покоях Тура, орошая полы кровью, сразу ринулась в дальнюю комнату. Оборотень камнем пытался разбить купол над розой, но как только его рука приближалась к хрусталю, зависала в воздухе, будто что-то не позволяло ему уничтожить преграду. Я вбежала в мелкий пруд и потянулась к куполу. От него исходил безумный жар, заполняя горячим воздухом всю комнату. Резко стало трудно дышать, а сердце часто забилось в груди.

Тур выронил камень и схватился за голову. Попятился назад и прижался к стене.

— Я не позволю! Она будет жить, хочешь ты этого или нет!

Если раньше его разговоры с самим собой казались мне сплошным безумием, то теперь, вглядываясь в розу, я понимала, что оборотень говорил правду. Ее стебли шевелилась, словно женские руки в танце. Ярко-алые лепестки складывались в подобие губ, которые что-то шепчут. Я не слышала ни слова, но поведение зверя говорило о том, что роза безустанно с ним говорит.

— Отпусти его! Не мучай! — закричала я в пустоту.

Тур посмотрел на меня. Его губы едва тронула улыбка, которая начала расплываться перед глазами. Я находилась в предобморочном состоянии. Вот-вот рухну на пол. Мне настолько не хватало воздуха, что разум помутился. Если сейчас я ничего не сделаю…

Оборотень бросился к розе, схватился за купол и оголил цветок, прожигая руки до кости. Он закричал от боли и окунул ладони в воду, но вскрикнул вновь. Его кожа покрывалась волдырями. Я не могла на это спокойно смотреть. Безграничная ненависть к мучителю чудовища заставила меня схватить розу за стебель. Я пыталась вырвать ее из золотой основы, но острые шипы врастали в руки, беспощадно разрывая плоть. Острая боль сработала, как долгожданный глоток воздуха. Я с остервенением рвала крепкий стебель, но чем сильнее сжимала ладони, тем громче кричал мой зверь. Он корчился от боли, а я смотрела на него и сердце разрывалось. У них с розой крепкая связь и если уничтожить цветок, то и оборотень погибнет. Стоит сорвать бутон, и свобода обеспечена!

В мыслях представилась Совунма. Десять лет мук, сестра, дядя и Демьян. Для них жила, для них дышала. Зачем? Что хорошего дали мне близкие? Что хорошего дал мне зверь?

Поровну! Как любили, так и убивали!

Я разжала ладони, вышла из пруда, опустилась на пол и легла рядом с Туром. Погладила его по щеке, а он закрыл глаза.

— Скажи, как тебя освободить от проклятия?

— Никак, — шепнул он. — Беги! — закричал он так громко, что я подскочила на ноги. — Беги в лабиринт! Беги домой! Он тебя ждет! Он живой!

— Что ты…

Я замотала головой, стараясь все понять.

— Она ослабла! Добей! Оборви лепестки и беги, Дарена! Ты можешь! Правая сторона лабиринта! Помни и беги без оглядки!

— Нет!

Я попыталась поднять его на ноги, но ноша оказалась непосильной. Потянула за руку за собой. Дотащила до гранитной двери.

— Вставай! Мы убежим вместе! Я не брошу тебя здесь!

Я стащила его по лестнице, но кусты полыни заполонили весь коридор. Я начала вырывать их из пола, прочищая нам путь.

— Не теряй время! Мне не выжить! Она не позволит!

Полынь разрасталась все больше. Я не успевала от нее избавляться. Она подбиралась к Туру. Он утопал в смертельной зелени и его кожа уже начала гнить заживо. Он умрет, если я оставлю его здесь! Я обхватила его грудь и потащила обратно в башню. Кое-как уложила на кровать и с болью посмотрела на страшные раны.

— Что мне делать?! Как тебе помочь! — металась я по комнате.

Он пальцем указал на стол, где лежал золотой нож.

— Срежь розу! Уничтожь лепестки!

— Но ты и она…

— Спасай себя, Дарена, — прохрипел он. — Если останешься, она заставит оборотня тебя убить. Я и так причинил тебе много зла. Проклятие мое, а страдаешь ты.

— Но я так не могу!

— Сорви ее и беги, слышишь? Путь открыт! До рассвета пройди лабиринт. Я слишком слаб, чтобы тебя остановить. Спасибо за чувства, которые ты пробудила во мне. Я уже и не мечтал о любви. Будь счастлива, милая. Он любит тебя и ждет. Не сомневайся.

Я застыла посреди комнаты в полной растерянности. Если Демьян жив, то мне есть ради кого жить и куда идти. Но душа разрывалась от жалости к оборотню. Много жестокости я вытерпела от него, но лишь сегодня поверила в то, что его душа не желала издеваться надо мной. Сейчас он готов погибнуть вместе с розой в черном замке для того, чтобы спасти меня от смерти. Поэтому он избегал меня столько времени. Зверь изо всех сил боролся с чудовищем внутри себя и цветком, который столько веков подчинял его своей воле. Но я не способна избавить Тура от проклятия. Могу лишь облегчить его участь. Помочь уйти. Убить розу и избавить от вечных мук.

Я посмотрела на цветок, чьи стебли медленно выпрямлялись, возвращая ему прежний благоухающий вид. Гнилостные раны на теле оборотня исчезали, а взгляд менялся. Я знала этот взгляд, как никто. Он означал одно — мне не жить. Пора решать. Делать выбор.

— Спасайся! — успел он выкрикнуть перед тем, как наброситься. Он вцепился руками в спинку кровати, чтобы сдержать гнев.

У меня не осталось выбора. Я схватила со стола нож, подбежала к розе и с размаху отрезала бутон. Смяла его в кулаке и по локтю побежала вязкая теплая кровь. Тур взревел так громко, что заложило уши. Я лишь мельком взглянула на него, чтобы в памяти не отложилась страшная картина того, как он истекает кровью и погибает в агонии. Отшвырнула скомканный бутон и разрезала юбки платья, чтобы легче было преодолевать ступени. Я бежала вниз по высохшей траве. Добралась до холла и обомлела, поражаясь изменениям. Цветы чернели, трескались и осыпались на пол вместе с чернотой стен. Я будто шла по пеплу, все больше в нем утопая.

Наконец вырвалась во двор, который успел зачахнуть так же быстро, превращаясь в выжженную пустыню. Ворота искривились, и как только я их коснулась, рухнули. Я обернулась и взглянула на башню. У окна стоял Тур, прижимая окровавленную ладонь к стеклу. Меня так напугала эта картина, что я прибавила бег. Ворвалась в густой лес. Деревья были оплетены растениями с шипами, но и они превращались в пепел, как только касались моей кожи. Упругие ветви деревьев хлестали так сильно, что я порой едва не теряла сознание от боли, но продолжала бежать, оставляя позади черный замок, который умирал вместе с хозяином. На глазах выступили слезы. Их смахивал холодный ветер. Казалось, я заблудилась в кромешной тьме. Ничего не видела, кроме страшных растений, что кряжистыми ветвями выбивали из меня жизнь. Я остановилась и прижалась к стволу. Не могла отдышаться, хватая ртом воздух. Послышался душераздирающий вой и подхлестнул меня забыть о боли и бежать дальше.

Вскоре я вырвалась из тернистого леса на поляну. Снег растаял, превращая землю в вязкое болото. Ноги застревали в грязи. Я постоянно падала, а подниматься становилось все сложнее. К лабиринту я подползла на четвереньках. Коснулась правой рукой продрогшей стены и поднялась на ноги. Вспомнился ужас того дня, когда меня бросили сюда умирать. Но сейчас я так хотела жить, что холод не пронзал меня своими иглами. Я брела в сплошной темноте, но знала, что до рассвета выберусь из лабиринта. Меня вела воля к жизни и последние слова Тура.

В какой-то миг я выбилась из сил окончательно и обмякла, спиной прижимаясь к стене. Села на ледяную землю, закрыла лицо руками и закричала, что было мочи:

— А-а-а! — эхом отозвалось в лабиринте.

Нет! Нельзя отчаиваться! Я не узница его стен! Больше не узница замка и его хозяина! Я свободна!

Поднялась на дрожащие ноги и побрела дольше. А когда упала на влажную траву у выхода, не смогла даже закричать. Проползла еще немного вперед, легла на спину и посмотрела на небо, которое озарили первые рассветные лучи. Где-то там далеко снова взревел мой зверь. Последний крик перед кончиной. Он навсегда останется у меня в памяти, как и его хозяин.

Передо мной простирался уже знакомый лес. Я даже услышала шум реки, что свела нас когда-то с Демьяном. Оборотень сказал, что он жив. Только поэтому я поднялась и пошла вперед. Огибала тропинки, прислоняясь от бессилия к деревьям. Добралась до нашей реки и упала на берег. Свернулась калачиком от холода и посмотрела на течение. В ушах журчал шум воды, а сзади никто не подошел. Не закрыл глаза, а я не соврала, что не узнала. Все что строилось годами, кануло в темень лабиринта. Разве есть смысл возвращаться в Совунму? Я уже давно стала частью черного замка и умирала вместе с ним!

Я опустила ладонь в ледяную воду, и пальцы защипало от холода. Я отпрянула от реки и свернулась калачиком, согревая руки дыханием. Слезы градом покатились из глаз. Я не понимала, почему плачу. От радости или от горя? Все смешалось внутри в тугой комок. Голова закружилась, а веки стали свинцовыми. Больше не могла сопротивляться усталости. Все равно нет сил идти дальше. Лучше передохнуть на берегу, а потом продолжить путь в Совунму. Весеннее солнце начинало ласкать теплом, погружая в сладкий сон…

Я проснулась от того, что теплая рука коснулась моих глаз. Я улыбнулась, в подробностях вспомнив, как Демьян приходил на реку. Мне больше не хотелось врать, что не узнала любимого. Поэтому сразу произнесла пересохшими губами:

— Демьян.

— А вот и нет! — раздался за спиной звонкий голос Жданы.

Я обернулась и окинула ее взглядом. Моя прелестная сестра стояла на коленях, а пустой рукав правой руки развевался на ветру.

— Дарена, — выдохнула она.

— Я так скучала, — прошептала я.

 

Глава 28

Тур

За века, проведенные в замке, я привык ко всем граням боли. Роза превратила мое существование в сплошную пытку. Поначалу я злился, сопротивлялся, пытался убежать и даже сорвать цветок, но меня всегда останавливал страх перед смертью. А потом я понял, что жизнь в одиночестве, унижении и жестокости мне не нужна. И начал сам искать смерть. Сколько раз я переписывал ту книгу, что подбросил селянам, не перечесть! С ней постоянно что-то случалось. Розу забавляли моя злоба и безысходность. Она играла со мной в игру, в которой существовали только ее изощренные правила. По нелепой, но счастливой случайности книга попала в руки стражника Совунмы. Долгие годы я ждал смельчака, который сможет убить меня. Избавит от вечных мук. А пришла Дарена. Красивая, хрупкая, совсем еще юная девушка со взрослым взглядом. Тогда в лабиринте я шел на поводу у зверя, одержимого насилием и жаждой плоти. Но стоило увидеть ее испуганные зеленые глаза, как все перевернулось внутри. Впервые за много веков я пытался остановить зверя и ликовал, ощутив запах полыни. В тот день Роза испугалась не на шутку и обозлила чудовище настолько, что оно даже полыни не испугалось. Когда я смотрел на шрамы, на лице Дарены, мое сердце разрывалось.

Каждый день я из последних сил сопротивлялся Розе, чтобы не убить девушку. Но моя страсть к ней смешивалась с безумными приказами. Тогда я терял себя в издевательствах над бедняжкой, которая ни в чем не виновата. Это не ее проклятие! А больше всех пострадала она. Так не должно было продолжаться вечно, и я решил, во что бы то ни стало избавиться от влияния Розы. Но оказалось, что это невозможно. Я находился в вечном плену, и пока мой палач существовал, Дарена была в опасности.

В тот вечер, когда она отчаянно звала меня и плакала, я не смог сдержаться. Вышел из башни и вновь ощутил ненависть, которую внушала Роза. За малым не навредил девушке и понял для себя самое главное — пора отдать свою жизнь за ее свободу. Пора отпустить. Я с ревностью вспоминал парнишку, который осмелился прийти за ней в лабиринт. Дарена любима. Она не одинока, как я. У нее есть смысл жизни. Поэтому я повел ее в башню к проклятому цветку. На нее не действовала магия Розы. Появился шанс уничтожить моего мучителя и меня вместе с ним.

Дарена сделала правильный выбор, оставив меня умирать вместе с той, которую когда-то предал. После мести наступила расплата за грехи. Но даже я не знал, что пожертвовав своей жизнью ради девушки, избавлю себя от проклятия Розы.

— Вот теперь ты понял, на что может пойти человек ради спасения любимого? Но не всегда жертва приводит к счастью. Мое разрушилось, не успев начаться. А у тебя еще есть возможность его обрести.

С этими словами она ушла из моей головы, забирая с собой чудовище, живущее внутри. Впервые за века я с облегчением вздохнул. Раны затянулись и боль ушла. Я подбежал к окну и завыл от отчаяния, наблюдая, как Дарена бежит от меня к другому…

Я отложил перо и посмотрел на непросохшие строчки в дневнике. Мне больше не хотелось писать и переживать все заново. Да и кому нужны мысли свихнувшегося от одиночества человека? Я был не рад тому, что проклятие исчезло, а взамен остались магия, замок и богатство. Зачем мне это все, когда Дарены не стало?! Я бы, не задумываясь, все это отдал лишь бы снова заглянуть в ее глаза и коснуться губ.

Я подошел к окну, окинув взглядом свои гниющие владения. Вмиг двор преобразился в прекрасный сад с фонтаном, а в замке появилось много окон, наполняя его светом. Ей бы понравилось.

Я спустился вниз и прошел по дорожке к сломанным воротам. Избавился от почерневшего золота. Они мне больше не нужны, так же, как замок, лес и лабиринт.

 

Глава 29

Дарена

Мы с сестрой шли по лесу в село, держась за руки. Прошло не так много времени, чтобы все позабыть, но я смутно помнила наши прогулки. Казалось, Ждана стала мне совсем чужой. Она молчала, не спрашивая меня ни о чем, а я не спешила рассказывать. Все мысли вертелись вокруг Демьяна, но как бы я не пыталась не думать о Туре, его последний взгляд постоянно всплывал в памяти, больно раня душу.

— Демьян жив? — промолвила я.

Ждана кивнула и поникла. Что с ней случилось, пока меня не было?

Сейчас не время говорить об этом. Я хотела поскорее добраться до дома и смыть с себя ужасы черного замка. Запереться в своей комнате, лечь на родную постель и плакать до тех пор, пока слезы не смоют воспоминания. Я еще не готова встретиться с Демьяном. Надо собраться с силами. Я не представляла, как буду смотреть ему в глаза после того, что было между мной и оборотнем. Я чувствовала себя настолько грязной, что брезговала сама собой.

Стоило одной ногой ступить на землю Совунмы, как поняла, что не видать мне покоя. Люди столпились вокруг, не давая пройти. Заваливали вопросами, разводили руками. Если бы не Ратибор, меня наверное разорвали бы на части. Он подхватил меня на руки, накрыл своей мантией и понес к себе в дом. Ждана бежала за нами, пытаясь его остановить. Кричала, что я должна вернуться в дом ее отца. Но сын мясника отмахивался. Он захлопнул калитку перед ее лицом. Промчался мимо родителей и сестры. Занес меня в комнату, уложил на кровать и закрыл дверь на ключ. Странное поведение даже для него.

— Отдохни немного. Я скажу матери приготовить тебе ванну и чистую одежду. Есть хочешь?

Я кивнула и приподнялась на локтях.

— Ратибор…

— Не сейчас, Дарена. Скоро я все объясню.

Он выбежал из комнаты и запер дверь. Я ничего не могла понять. А за окном слышался целый скандал. Люди кричали и тарабанили в калитку. Гневно отзывались о семье Ратибора и требовали выпустить меня немедленно. Еще бы! Такая новость для нашего села! Первая выжившая в лабиринте девушка вернулась в Совунму, а ее прячут от народа. Не отдают на растерзание толпы и даже не отвечают на вопросы.

Я издала истерический смешок. Дарена — звезда Совунмы. Теперь они мне прохода не дадут, а так хотелось покоя. Тихого семейного покоя в кругу близких. Ратибор таким не являлся, но в его комнате я почувствовала себя защищенной.

Вскоре он пришел и повел меня в ванную. Я удивилась, что в доме не было ни души. Когда он успел всех прогнать и как у него это получилось? Расслабиться и полностью отдаться воде, как мечтала, не смогла. Любопытство взяло верх над слабостью. Я смыла с себя грязь, надела теплое платье простого покроя на несколько размеров больше и вышла в коридор, где меня поджидал Ратибор.

Он вновь повел меня в свои покои. На тумбе стоял поднос с супом и коркой хлеба. Я соскучилась по еде без изысков и с удовольствием проглотила ее. Парень терпеливо ждал, когда я закончу трапезу и только потом пододвинул стул, сел напротив и сжал в ладонях мои руки. Он всмотрелся в мое лицо и задержал взгляд на изувеченной щеке.

— Не буду спрашивать о том, как ты выбралась, и что случилось в лабиринте. Расскажешь тогда, когда будешь готова.

Он будто прочитал мои мысли. Это последнее о чем бы я хотела говорить.

— Отец вытянул черный камень на совете. Раду отправят в лабиринт…

А я даже не обратила внимания на красный флаг над их домом.

— Не отправят. Оборотня больше нет, — на надрыве произнесла я, глотая ком в горле.

Ратибор с облегчением вздохнул и расцеловал мои руки.

— Спасибо, Дарена. Ты спасла нашу семью. Я буду тебе благодарен до конца своих дней.

За окном не стихали споры, отвлекая меня от разговора. Ратибор подскочил и плотно закрыл окно, зашторил его и зажег свечу.

— Прости, что без объяснений привел тебя сюда, но мне показалось, что для тебя это будет лучшим решением. Ждана ничего тебе не говорила?

— Нет. Ничего. Что с ней случилось? Я не стала спрашивать.

— Многое изменилось со дня обряда. Никто не думал, что ты вернешься. Мы давно тебя похоронили и почтили память.

— Понимаю, — опустила я взгляд и вздохнула. — Как Демьян? Он ходил за мной в лабиринт? Что с ним? Он жив и здоров?

— Ходил. Оборотень отдал ему твои останки. Они со Жданой захоронили их.

Я даже дар речи потеряла. Тур сделал все, чтобы я навсегда осталась в замке. Но я не держала обиды. Он поплатился жизнью.

— Не буду томить и скажу, как есть. Демьян женился на Ждане. После свадьбы она слегла и едва не отошла в мир иной. Пришлось отрезать руку, чтобы спасти.

Он говорил, а у меня почва уходила из-под ног. Глаза защипало от накативших слез. Сестра не могла так поступить. Она поклялась. А Демьян… Так быстро меня забыл…

— Ждана беременна.

А я думала, что хуже этого предательства ничего не может быть. Я уперлась лбом в его плечо и разрыдалась. Боги, да за что мне все это?! Чем прогневила небеса?! Уж лучше бы зверь убил меня еще в лабиринте! Как теперь жить, зная, что самые родные на свете люди предали. Опять на меня будут показывать пальцем, и сплетничать за глаза. Как теперь переступить порог этого дома и выйти на улицу?

— Ратибор, можно попросить тебя никого ко мне не пускать? Я хотела бы первое время пожить у тебя, если ты не против.

— Чувствуй себя, как дома и живи сколько угодно. Я костьми лягу, но не подпущу к тебе, ни единой души. Обещаю.

— Спасибо, — прошептала я.

— Хочешь чего-нибудь? Может, хочешь побыть одной? Ты говори, я все сделаю.

— Нет. Не уходи, пожалуйста. Поговори со мной. Расскажи все, как есть. Подробно. Не жалей моих чувств.

Ратибор пересел ко мне на кровать и обнял за плечи, прижимая к груди.

— Все началось в тот день, когда я привез тебя в лабиринт…

 

Глава 30

Демьян

Пока не было покупателей, я наводил порядок в лавке, расставляя пузырьки по запахам. С головой погрузился в уборку и даже не сразу заметил, что ко мне зашла жена. Я посмотрел на Ждану и сразу понял, что случилось что-то страшное. На ней не было лица, а рука тряслась. Я подбежал к ней и повел в лабораторию. Усадил на стул и протянул стакан воды.

— Что случилось?

Я представлял что угодно, начиная от смерти родных и заканчивая скандалами с соседями, но она надрывным голосом произнесла два слова:

— Дарена вернулась.

Сначала я не поверил и нахмурился. Что за бред она несет?! Даже рассмеялся.

— Неудачная шутка.

— Это не шутка, Демьян. Я ходила в лес за травами и увидела на берегу сестру. Мы вместе пришли в Совунму.

Сказать, что я был потрясен — ничего не сказать. Я присел на стул и посмотрел на духи из полыни, которые создал специально для похода в лабиринт. Не зря я рвался ее спасать. Всем сердцем чувствовал, что она выжила. Боги! Мой лисенок в Совунме! Это больше, чем чудо!

Я подскочил с места и посмотрел на Ждану. Ее глаза заблестели, а губы затряслись, будто в ознобе. Мертвенно-бледное лицо очерчивали мокрые от пота волосы. Казалось, она сейчас потеряет сознание, но ей нельзя волноваться. Надо беречь ребенка.

Эта мысль промелькнула так быстро и не заметно, что я не стал на ней зацикливаться. Мне хотелось поскорее увидеть лисенка!

— Где она?

Слезы потекли по щекам жены.

— Ратибор унес ее к себе и никого не подпускает.

— Ратибор?!

Моему возмущению не было предела! Ненависть и злость разливались внутри, наполняя мышцы силой. Я сжал кулаки и заметался по лаборатории в поисках ножа. Пусть только попробует не пустить меня к ней! Какое право он имеет удерживать лисенка у себя?! Он ей никто!

— Демьян, — пропищала Ждана. — А как же я?

Сейчас я меньше всего хотел говорить с ней о нас. Вся прежняя жизнь померкла перед неожиданной новостью. Я должен увидеть ее и поверить своим глазам, а не словам Жданы. Я ничего не ответил. Оставил на столе ключи от лавки и выбежал на улицу. До дома мясника шел быстрым шагом, окрыленный встречей с любимой. Пока не думал о том, как буду объяснять свою женитьбу и беременность Жданы. Мне бы поскорее посмотреть в ее изумрудные глаза, обнять и поцеловать. Никогда от себя не отпускать. Мы уедем из Совунме и будем спокойно жить за морем. Забудем прошлое, оставим беды позади…

У дома Ратибора толпился народ. Они возмущались и пытались пробиться через калитку, но их сдерживали стражники — все, как один, дружки Ратибора. Я заметил мантию отца в центре событий и отправился туда. Коснулся его плеча и взглядом указал на дом.

— Что происходит? Ждана сказала, что Ратибор удерживает у себя Дарену.

— Я недавно пришел. Вот пытаюсь разобраться… — отмахнулся от меня отец.

— Еще раз повторяю, — начал стражник. — Ратибор не удерживает Дарену силой. Девушка не хочет сейчас никого видеть. Ей надо отдохнуть. Отправляйтесь по домам.

Его слова тонули в возмущениях толпы, но наплевать на главу поселения они не могли.

— Я прошу всех, кто не хочет провести ночь в темнице, разойтись!

Подействовало лучше возгласов стражников. Недовольный народ разбрелся по разным сторонам, но они не спешили возвращаться домой, наблюдая за происходящим издалека.

— Позови Ратибора, — распорядился отец, и стражник не мог ослушаться.

— Зачем? Кто он такой, чтобы спрашивать разрешения войти?! — негодовал я. — Надо забрать Дарену!

Отец смерил меня взглядом.

— Сначала надо разобраться.

Я места себе не находил, заглядывал через калитку в окна в надежде ее увидеть. Мне не верилось, что лисенок не хочет видеть даже меня. Хотя чему тут удивляться? Ратибор везде сует свой нос и наверняка во всех красках расписал нашу со Жданой свадьбу! Попадись он мне на глаза…

Стражник вернулся один. Скрестил руки на груди, загораживая проход.

— Ратибор передал, что Дарена не желает никого видеть и не выйдет из дома. Останется здесь.

— Отойди! — зарычал я, сжимая кулаки.

Отец вытянул руку в сторону и заговорил присущим ему спокойным голосом:

— Вы обязаны подчиняться приказам главы поселения, поэтому пропустите нас с сыном в дом и продолжайте охранять Дарену от любопытных глаз.

Стражники переглянулись и разошлись, освобождая путь к калитке. Я шел следом за отцом по вымощенной дорожке и думал, а что я скажу лисенку? Как объясню предательство? Оправдываться тем, что похоронил ее останки — глупо. Прошло не так много времени со дня обряда, чтобы позабыть о ней и жениться на ее сестре, которая на крови клялась, что никогда не выйдет за меня замуж. Я мог бы сказать, что родители заставили нас пожениться, но беременность Жданы наглядно показывала, что у нас отношения мужа и жены. Да и кто поверит, что близость случилась единожды и больше не повторялась.

Не поторопился ли я, желая встретиться уже сегодня?

Ратибор стоял в дверях и явно не хотел впускать нас в дом. От одного его всклокоченного вида я завелся до предела и едва сдерживал себя, чтобы не наброситься! От его наглого взгляда веяло злобой, губы искривились в усмешке. Он отомстил мне за связь со Жданой самым отвратительным образом. Ударил по самому дорогому и тонкому.

— Зря пришел, Демьян.

— Тебя забыл спросить! Уйди с дороги!

— Ратибор, пропусти нас к девочке. Возможно, ей нужна помощь…

— Лекарь уже приходил. Ей не нужна ваша помощь!

Все! Я больше не мог держать себя в руках! Оттолкнул отца, который все равно словами не решит проблему и набросился на Ратибора. Повалил его на пол, и мы оказались в холле, но не успел я нанести удар, как увидел на лестнице ее. Огненные волосы раскинуты по плечам, на щеке глубокие шрамы, а в глазах боль. Я поднялся на ноги, но не решился подойти к лисенку, хотя больше жизни хотел прижать ее к груди. Я смотрел на нее и сгорал со стыда. Как мог быть таким слабым и поддаться россказням Жданы? Как мог бросить ее в лабиринте и, узнав о беременности жены, похоронить мысль о спасении ее жизни, осознавая, что она, быть может, еще жива?

Дарена медленно спустилась в холл и подошла ко мне.

— Здравствуй, Демьян, — прозвучал родной прекрасный голос.

От чувства глубокого раскаяния, я упал перед ней на колени и склонил голову. Дарена тоже опустилась на колени, погладила меня по голове и прошептала:

— Не надо. Я все понимаю.

 

Глава 31

Дарена

Мне понадобилось несколько дней, чтобы прийти в себя и выйти в свет. Я не стала рассказывать Ратибору и остальным о жизни в замке. Пришлось лишь поведать легенду о звере, который пожертвовал ради меня жизнью. Пусть в их сердцах он навсегда останется не только убийцей, но и спасителем. О шрамах на лице все стеснялись спрашивать, а я не спешила говорить. Это моя личная рана, которая отпечаталась не только на коже.

Я стала местной достопримечательностью. Люди смотрели на меня, как на оживший памятник, а Казимир увековечил мое имя в великой книге. Я спасла детей Совунмы от страшной участи и заслужила почести. Я старалась улыбаться, когда сидела в ратуше на собрании глав семей и уверяла в том, что проклятие миновало. Держалась, как могла, но в душе поселилась такая пустота и боль, от которой никогда не избавиться. Особенно теперь, когда узнала о предательстве сестры и Демьяна. Со дня нашей первой встречи я с ним не общалась. Предпочла не лезть в их семью. Ждана и так многого натерпелась, а ей нужен покой. Я сказала Демьяну, что вновь встречаться с ним не смогу. Попросила забыть обо мне и с головой уйти в семью. Так будет лучше для всех нас. Но он продолжал штурмовать дом Ратибора и ночевать у калитки. Ничего. У него это пройдет. Вскоре он поймет, что я поступила правильно.

С сестрой с того дня, как она нашла меня в лесу, я не перекинулась и словом. А о чем говорить? Все уже сделано. Извинения мне нужны — это лишь пустые слова и они не способны вернуть тот трепет, что испытывала к сестре. Она стала для меня чужой.

Жаль дядю Некраса. Зря он отошел в мир иной, не выдержав смертельной болезни дочери. Надо было немного потерпеть, и он обрел бы долгожданное счастье. Дом, в котором он повесился, сестра отдала мне. Я думала, что он долго будет продаваться после мрачной истории, связанной с ним. Но его в тот же день купил лекарь из соседнего села, со словами, что дом станет легендой. За небольшую прибавку к сумме я отдала ему и родительский дом.

Оно и к лучшему. На вырученные деньги я могла купить себе жилье за морем. Отплыть планировала уже завтра. Хотелось поскорее забыть прошлое и начать новую жизнь подальше от Совунмы. В мыслях я рисовала счастливую картину будущего. Новые земли, новые люди.

Ратибор вез меня в повозке с багажом к морю. Эта картина напомнила день обряда, но я отогнала от себя воспоминания. Мы выехали на рассвете, никого не предупредив. Я не хотела, чтобы меня кто-то провожал. Я просто уйду из их жизни так же неожиданно, как и появилась.

На границе села нас поприветствовала стража, пожелав счастливого пути, пропустила к берегу. Я не ожидала, что за море поплыву на столь огромном белоснежном корабле. И удивилась тому, что купцы обходили его стороной, лишь издали восхищаясь красотой. Ни единой души не взошло на причал. Ратибор посмотрел на билет, сверил номер и пожал плечами. Помог мне занести вещи на борт, поцеловал в лоб и пожелал всего хорошего. Взял обещание, что когда-нибудь заеду к ним погостить. Я улыбнулась и кивнула, хотя вряд ли захочу возвращаться в место, которое причинило мне столько боли.

Я помахала сыну мясника на прощание рукой и корабль начал отплывать. Я с облегчением вздохнула, оставляя за бортом ненавистное село, но не успела порадоваться, как ощутила прикосновение теплых рук на глазах. Сердце зарделось в груди от страха. Неужели Демьян тайком пробрался на корабль?!

— Ждана, — произнесла я.

— Не угадала.

От громкого голоса я потеряла дар речи и оцепенела. Не поворачивалась даже тогда, когда он отнял руки от лица. Такого не может быть! Мне, наверное, померещилось!

— Добро пожаловать на борт моего корабля в новую счастливую жизнь, любимая.

Я обернулась и закрыла рот ладонью, чтобы не закричать от неожиданности. На меня смотрел привлекательный белокурый мужчина в камзоле с небесно-голубыми глазами, от которых больше не веяло холодом.

 

Глава 32

СЕМЬ ЛЕТ СПУСТЯ…

Ждана

В тот день, когда Дарена покинула село на белоснежном корабле в компании неизвестного мужчины, жители Совунмы только об этом и говорили. Судачили на каждом шагу, преследовали Ратибора, заваливая его вопросами. Утолить любопытство народа не получилось даже у него. Сын мясника ничего не знал о загадочном заморском мужчине, что увез мою сестру. С того дня мы больше ничего о ней не слышали.

Многое изменилось с тех пор, но вовсе не в облике села, где жизнь кипела, а в наших душах и сердцах. Я постоянно думала о ней и ни на секунду не прекращала корить себя за поступок, не достойный настоящей сестры. Я помнила каждую черточку ее лица, и глаза полные боли и отчаяния. Без руки я жить научилась, а с дырой в сердце нет. Утешала себя тем, что когда появится ребенок, начнется новая жизнь. Более безоблачная и счастливая. Бажена и Казимир во всем мне помогали, относились, как родной дочери, оберегали и жалели. Чего не скажешь о муже.

Демьян изменился. Так сильно, что порой я не узнавала в нем прежнего веселого парня и даже друга, которым он когда-то для меня был. Он бросил работу в лавке. Редко выходил из своей комнаты на втором этаже дома. Не пожелал делить со мной покои и постель. Полностью ушел в свой мрачный мир и не собирался из него выходить. Часто напивался и крушил все на своем пути. Даже отец не мог его угомонить, а потом и вовсе перестал вмешиваться. Мы всей семьей тихо и смиренно ждали, когда хмель отпустит Демьяна и он вновь обретет человеческий облик. Я не давила. Не вела с ним бессмысленные разговоры о счастливом будущем, не пыталась выгнать из его сердца образ той, которую он продолжал любить. Время лечит. Я просто наблюдала со стороны, не вмешиваясь в его душевные метания, но становилось только хуже. Вскоре и дня не проходило без чарки вина или хмеля покрепче. В доме почти не осталось целой мебели. Лишь моя комната избежала погрома. В нее он никогда не заходил. Я тешила себя надеждой, что ребенок спасет нашу семью. Как лучик света осветит путь в счастливое будущее.

Как же я ошибалась! Единственное, что стало знаменательным, это то, что Демьян впервые за долгое время вошел в мои покои. На удивление трезвый и чистый, с гладко выбритым лицом и зачесанными назад волосами. Он не сказал мне ни слова. Просто присел на стул в дальнем углу с каменным лицом, ожидая, когда лекарь принесет ребенка. Я и сама еще его не видела. Даже не знала мальчик или девочка.

Тогда я впервые обратилась к Демьяну с усталой после тяжелых родов улыбкой.

— Как назовем, если мальчик? Или девочка?

— Как хочешь, ― бросил он два слова и уставился на свечу, что горела на столе.

Под треск огня в полной тишине мы ждали лекаря. Я смотрела на мужа и едва сдерживала всхлипы. Горячие слезы катились по щекам. Я потеряла всякую надежду на счастье, а потом в комнату принесли ребенка. Казимир и Бажена вошли вслед за лекарем, но я увидела на их лицах тревогу. Чуть с ума не сошла от беспокойства. Неужели с ребенком что-то не так?!

— Поздравляю! У вас родилась прекрасная здоровая дочка, ― просиял лекарь и передал сверток с ребенком Демьяну. Он осторожно отодвинул кружево, что скрывало личико малыша и замер. Я видела, как побледнело его лицо, и затряслись руки. Меня саму било в ознобе от волнения. Я попыталась встать, но острая боль не позволила даже сесть в кровати. Я обессилено уронила голову на подушку и заплакала еще пуще.

— Что с ней?!

— Все хорошо, ― подбежала ко мне Бажена и силой сжала мою руку до хруста костей. ― Все хорошо. Девочка здорова.

Я больше ничего не видела вокруг. Только воду, что стояла в глазах и размывала мир вокруг меня. Услышала шаги и громкий хлопок двери. Демьян покинул комнату, так и не сказав ни слова.

Казимир аккуратно положил ребенка рядом со мной. Я с трудом уняла слезы и стерла их с лица. Посмотрела на девочку и обомлела.

— Как? ― шепнула я, вглядываясь в черты лица дочери. Как две капли воды она была похожа на Дарену. Те же огненно-рыжие волосы и изумруды больших глаз. Уголки крохотных губ опустились и она заплакала. Бажена тут же приложила ее к моей груди и тяжело вздохнула. Посмотрела мне в глаза и едва заметно улыбнулась.

— Мы думали, какое имя дать внучке. Как бы ты хотела ее назвать? ― она и словом не обмолвилась о внешности девочки. Я и сама не стала заострять на этом внимание, хотя не переставала думать о сестре. Как же жестоко надо мной подшутили боги! Проклятие не исполненной клятвы будет преследовать меня всю жизнь и каждый день напоминать о себе образом дочери. Но я не собиралась давать ей имя сестры. Это было выше моих сил.

— Мирослава, ― произнесла я еле слышно и поцеловала дочь в теплый лобик.

— Красивое имя, ― одобрила свекровь, и Казимир кивнул в согласии.

Так и началась моя новая жизнь. Я ожидала от нее чего-то хорошего, но получилось наоборот. Мы прятали Миру от посторонних любопытных глаз как могли. По селу поползли слухи о том, что наша малышка настолько уродлива, что увидевший ее однажды, никогда не сможет спать спокойно. Что проклятие оборотня пало на нашу семью. Как же я злилась, когда слышала подобное от соседей, что бросали на наш дом косые взгляды! И все же радовалась тому, что Демьян перестал топить горе в вине. Когда Мира впервые ему улыбнулась, он полностью ушел в воспитание дочери. Проводил рядом с ней сутки напролет. Постоянно забирал к себе в комнату. Я чувствовала себя ненужной и брошенной. А когда перестала кормить дочку грудью, то вообще видела ее крайне редко. Ни скандалы, ни мольбы не помогали. Даже отец с матерью не смогли повлиять на Демьяна. Будто одержимый, он не отпускал от себя Миру ни на шаг. А я плакала каждый вечер так горько, что подушка не успевала высыхать от слез. Не знала, что делать. Теряла дочь с каждым часом. К четырем годам она вообще перестала воспринимать меня, как мать и все больше походила на Дарену. Даже мимикой лица и взрывным характером напоминала мне сестру. Как же я жалела о том, что нарушила клятву! Как же бичевала себя за эту страшную ошибку! Осталась совсем одна. Без отца, мужа и дочери. Все чаше задумывалась о смерти и только Бажена своей заботой и любовью заставляла меня ждать. Она верила, что все изменится, что Мира подрастет и потянется ко мне, что Демьян перестанет так сильно опекать дочь. Но я уже не верила в счастье. Свыклась с той болью, что разъедала мое сердце с каждым днем все сильнее. Часто ходила к реке и сидела на берегу часами. Все чаще думала о том, что хотела бы увидеть сестру. Поговорить с ней. Вымолить прощение. Рассказать о том, что творится в моей душе и в жизни. Убедиться, что она обрела свое счастье далеко за морем. Нашла того, кто ее искренне любит.

Кто бы мог подумать, что мои мысли и мечты обретут очертания! Что спустя семь лет со дня ее отъезда, Дарена вновь появится в Совунме…

 

Глава 33

Тур

Столько лет прошло, а я смотрел на Дарену все с той же страстью и вожделением. Из прелестной девушки она превратилась в потрясающую женщину! Копна длинных огненных волос не потускнела, а заиграла новыми оранжевыми красками открытого пламени. Зеленые, будто новые ростки травы глаза, искрились живым и озорным блеском. К бархатной коже хотелось прикасаться каждую секунду, гладить соблазнительные изгибы тела, чувствовать дыхание и слышать биение сердца. Шрамы на лице от когтей зверя стали почти незаметными. Мы поселились в месте, где лекари знали свое дело!

Она улыбнулась мне, стоя у огромного витражного окна нашего дома и облизнула нижнюю губу. Прозрачная ткань белоснежной ночной сорочки оголяла ее прекрасное тело, трогала ореолы набухших розовых сосков, и я завидовал этим откровенным прикосновениям. Вдыхал самый головокружительный аромат, что витал в воздухе. Аромат ее волос и тела. Сходил с ума от одного ее присутствия рядом. Моя жена! Моя! Только моя Дарена! Женщина, которая принадлежит мне полностью до кончиков ноготков. Счастье во плоти!

Стоило лишь вспомнить о том, что мы с ней делали этой ночью, как орган набух в предвкушении продолжения. Так же, как и в день свадьбы, я сгорал о желания заключить ее в крепкие объятия и не отпускать. Медленно подошел к Дарене и посмотрел в ее сияющие глаза. Заключил ее лицо в ладони и шепнул:

— Как же я люблю тебя. Как же счастлив. Ты даже не представляешь.

— Представляю, ― вкрадчиво проговорила она в ответ и потянулась к моим губам. Страстно и одновременно нежно мы играли языками. Я облизывал и терзал ее мягкие и сочные губы, водил рукой по затылку, зарываясь пальцами в ее чудесные мягкие волосы. Наслаждался поцелуем, как терпким вином. Пьянел от ласк, что она дарила, невесомо порхая пальцами по моей спине. Я любил в ней все. Каждый миллиметр тела, каждое слово, голос, улыбки, прикосновения, огромную добрую душу и пылкое сердце. Выпивал ее до дна, получая удовольствие от того, что она рядом со мной. Все невзгоды остались в прошлом. Мы давно не вспоминали о том, что случилось в лабиринте. Просто любили друг друга. Я чувствовал, как она искренне откликается на мои ласки. Прерывистое дыхание Дарены возбуждало меня все больше и стало невыносимо сдерживать себя, обходясь лишь поцелуем. Подхватив ее за ягодицы, я подошел к стене и прижал ее к ней. Рукой проник под сорочку, с жадностью трогая грудь, сминая и с нежностью поглаживая ее. Очертил ладонью изгиб тонкой талии и с силой сжал бедро, оставляя на нежной коже красный след. Целовал ее шею, медленно спускаясь все ниже. Она резким движением сорвала с себя сорочку и прильнула ко мне так близко, что можно было задохнуться от крепких объятий любимой.

Она спешила, не в силах больше терпеть эту необузданную страсть. Ее горячее лоно изнывало от желания и сочилось от возбуждения. Я и сам находился на грани дикого вожделения. Дрожащей рукой освободил плоть от сковывающей одежды и направил в сочные недра моей женщины. Вошел резко, до упора, выбивая из нее протяжный стон. Все, как она любила. Я знал все ее фантазии и всегда воплощал их в жизнь. Почувствовал, как острые ноготки впились в кожу спины. До приятной боли, до дикости зверя. Она возбуждала меня до такой степени, что готов был излиться в нее в ту же секунду. Она двигалась мне навстречу быстро и настойчиво, насаживаясь на меня, вбирая мою плоть целиком. Я изнывал от желания получить разрядку, но сдерживал свой пыл ради ее наслаждения. Прижимал ее к стене, выбивая новые стоны. Громкие и волнующие, будоражащие сознание, окунающие в омут несказанного наслаждения. Эти звуки лились песней, проникали вглубь души и заставляли ее петь. Впиваясь во влажные губы, я выпивал ее стоны, сминая ее губы со всей пылкостью, на которую был способен. Я понимал, что мне никогда сполна не насытиться Дареной. Мне всегда будет мало. Я хотел, чтобы в моменты нашей близости весь мир замер и время остановило ход.

Оторвав любимую от стены, я уложил ее на ковер и навис сверху. Снова вошел в нее, но уже осторожно и томно. Играя с ее страстью, что вырывалась наружу, требуя напора. Она закрыла глаза и выгнулась мне навстречу так, что моя плоть полностью погрузилась в ее влажное лоно. На лбу выступила испарина от напряжения. Я уже был на грани блаженства, когда ощутил, как кольцо ее лепестков сжимается и пульсирует, как каждая ее мышца напряглась, и она сотряслась от удовольствия. Тогда я выпустил на волю зверя, что ждал своего часа. Я и сам закрыл глаза, чувствуя, как безумное вожделение вырвалось из меня семенем.

Вскоре мы лежали на махровом ковре и смотрели в потолок. За дверью был слышен заливистый смех нашего сына. Значит, Тихомир бегал за псом по коридорам поместья. Его всегда забавляли игры с животными.

Я взглянул на профиль Дарены и глубоко вздохнул. Подбирал нужные слова, чтобы сообщить о том, что завтра мне придется отправиться в Совунму. Наша семейная ювелирная лавка процветала. Дарена захотела лично в ней работать и с удовольствием продавала украшения состоятельным жителям нашего города. Основные поставки золота исходили из Совунмы. Раньше получалось налаживать общение через гонцов, но прежний хозяин рудников недавно скончался, а новый пожелал личной встречи с покупателем. Я мог бы не говорить жене о визите в ее родное село, но привык ничего от нее не скрывать.

— Завтра я отплываю в Совунму. Новый хозяин рудников настаивает на личной встрече.

Дарена приподнялась на локтях и посмотрела на меня тревожным взглядом. А потом едва заметно улыбнулась.

— Мы поплывем с тобой, ― шепнула она.

— Ты уверена, что готова встретиться с прошлым? Мне и самому не по себе, ― признался я и поднялся на ноги.

— Я давно об этом думала, ― она прошла вперед и подняла сорочку с пола. Двинулась к шкафу и распахнула его двери, подбоченилась, ощупывая взглядом наряды.

Я сомневался, что Дарена готова к этой встрече. Утекло много времени, но разве оно могло затянуть те раны, что оставило прошлое? О нем можно не думать и не вспоминать, но оно всегда будет жить внутри. Хотел бы я сам вновь пройти по лабиринту и увидеть черный замок? Подняться на высокую башню и взглянуть на то самое место, где росла роза? Наверное, нет. Это проклятое место сделало меня чудовищем, заставило совершать жуткие вещи. Стоило лишь подумать об этом и запах смерти начал чудиться даже в стенах родного дома.

— Я хотела бы увидеть сестру. Мы так и не сказали друг другу главные слова. Я уже давно ее за все простила и она должна об этом узнать. Хочу познакомить Тихомира с единственной родственницей, которая у нас осталась.

— Значит, пора собираться в путь. Завтра рано вставать, ― сглотнул я ком в горле и подумал о мужчине, которого когда-то любила моя жена. Едва не задохнулся от ревности, но вида не показал.

 

Глава 34

Демьян

Я понимал, сам виноват в том, что моя жизнь потеряла смысл. Не задумываясь ни на секунду, я бы вырезал из прошлого тот день, когда у нас со Жданой случилась близость. Из-за этой страшной ошибки я потерял все! А сердце продолжало любить и истекать кровью от картин, что непрестанно крутились в голове. В них Дарена опускалась на колени и произносила льющимся, словно наша река, голосом: «Не надо. Я все понимаю». Эти фразы звучали в моей голове слишком громко, набатом отдаваясь в виски. Снова и снова. Снова и снова. Каждый час, каждый миг! Я не знал, как заглушить прелестный голос той, которую предал. Помогал лишь хмель. Но ненадолго. Я выпадал из жизни на несколько часов, а потом волна боли и отчаяния обрушивалась с новой силой. От злости, что не в силах справиться с собственным разумом, я крушил все вокруг. Не думал о том, что мучаю людей, которые меня любят. Мне было все равно. Я сходил с ума, умирал каждый вечер и просыпался утром для того, чтобы вновь окунуться в болото вязкой боли, где мою душу терзали и рвали на куски. Отвратительное чувство беспомощности и никчемности не оставляло ни на миг. С того дня, как Дарена уплыла из Совунмы на корабле с незнакомцем, я не жил, а просто существовал где-то рядом со смертью. Я говорил с ней, пил с ней вино и просил, чтобы она поскорее прибрала меня к рукам. Может быть тогда, мои мучения оборвались. Я не просто любил Лисенка. Я был одержим ее образом. Она виделась мне повсюду. Даже в пустой комнате, которая стала для меня могилой. Нежный взгляд без злобы, на дне которого затаилась обида и упрек, так и стоял перед глазами. Я помнил каждую черточку ее лица, каждый рубец на щеке от когтей зверя. Что случилось в проклятом лабиринте? Как ей удалось вырваться и уничтожить оборотня? Ни одна душа в Совунме не знала, что произошло на самом деле. Кто этот белокурый незнакомец, который увез мою любовь за море? Я сходил с ума от ревности! И пусть Дарена больше мне не принадлежала, я все равно сгорал от дикой ярости. Меня не волновала беременность Жданы. Жена стала для меня бесплотным существом, снующим по дому. Я не хотел ни видеть ее, ни слышать. Утопал в вине и собственной агонии до тех пор, пока не родилась Мира.

Когда я впервые увидел дочь, едва не потерял сознание. Точная копия Дарены! В тот день я осознал, что с проклятием предательства мне придется как-то жить. Все мои попытки вырвать из сердца рыжеволосую девушку, были тщетны. И я смирился. Принял свою судьбу такой, какой она была. Сердце продолжало болеть от глубоких ран, а остатки души не находили покоя, но я научился с этим жить. Нашел отдушину в крошке, которая любила меня и тянулась к отцу. Мира скрашивала каждый мой день, придавала сил, вселяла надежду на лучшее. Я души не чаял в своей дочери. Она стала моим смыслом, моим крохотным миром, в котором не было места отчаянию и боли.

Мира олицетворяла Дарену, но шли годы и я начал забывать свою первую любовь, даже несмотря на вечное напоминание о ней. Но выстраданную размеренность и спокойствие пошатнул неожиданный визит заморской пары с ребенком. Поселок, в котором уже давно ничего важного не происходило, где перемыли каждую косточку нашей несчастной семьи, взорвался от потрясающей разум новости. Селяне бесконечно судачили о том, что Дарена вернулась в Совунму. Поначалу я не верил слухам, а скорее даже просто не хотел им верить и отгораживался, как мог. Но в один непогожий день все же вышел со двора, чтобы посмотреть, почему толпа народа сгустилась у ворот нашего дома. Мрачное небо, затянутое черными тучами, исторгало из себя крупные капли воды. Повеяло приятной прохладой, развевая духоту знойного летнего дня. При моем появлении гомон стих лишь на мгновение, а потом в центре толпы я увидел ее.

Земля пошатнулась под ногами, дыхание оборвалось и сердце пропустило удар. Медленно, под потоками проливного дождя ко мне навстречу шла Дарена. Она ничуть не изменилась с того дня, когда ее укладывали в повозку и отвозили от меня в страшный лабиринт. Такая же прекрасная и улыбчивая девушка. Лишь богатое одеяние и драгоценности не вписывались в образ той девчонки, что пожертвовала собой ради сестры. Каждый ее легкий шаг порождал в моей голове трогательные картины. День нашего знакомства, когда мы были еще детьми, первый поцелуй, первая близость тел и душ, слова любви, звонкий смех и отчаянные попытки побега. Прошлое ожило, завертелось калейдоскопом ярких красок. Вот она! Остановилась в паре шагов от меня! Нежная улыбка, от которой я сходил с ума, лучезарный взгляд, и распущенные до груди, промокшие от дождя огненные волосы. Она скрестила руки на юбке пышного сиреневого платья и поежилась от прохлады, а потом пожала плечами, и ее алые губы растянулись в обворожительной улыбке. Мое сердце забилось так быстро, что норовило выпрыгнуть из груди. Все чувства, что я старательно пытался уничтожить, разгорелись с новой силой. Будто между нами не было всех этих лет. Будто она не уходила в лабиринт. Будто все это был всего лишь страшный сон. И, наконец, я проснулся! Прозрел! Вырвался из вязкого тумана.

Я не замечал никого вокруг. Мне хотелось прижать ее к себе. Крепко обнять и поцеловать. Вновь ощутить вкус ее сочных губ, услышать голос, вдохнуть знакомый аромат. Я сделал эти два недостающих шага ей навстречу и оказался так близко к любимой, что земля снова пошатнулась под ногами.

— Здравствуй, Демьян, ― прозвучал ее тихий голос. ― Надеюсь, ваша семья не откажет принять гостей. Погода не располагает к прогулкам, ― рассмеялась она, и в тот же миг окружающий мир обрел очертания. Рядом с Дареной стоял высокий белокурый мужчина, который цепким взглядом голубых глаз разглядывал меня сверху донизу. Он держал за руку мальчишку лет шести и прикрывал его от дождя пологом красного плаща. Я посмотрел в изумрудные глаза ребенка и узнал в них Дарену. В остальном же мальчик походил на отца. Это был слишком сильный удар по моему и без того искалеченному сердцу. Я растерялся и молчание затянулось. Дарена уже не улыбалась. Она судорожно выкручивала пальцы, ожидая от меня ответной реплики. Я же смотрел на нее и не ощущал взаимных чувств ко мне. Зачем же она так бесцеремонно ворвалась в мою жизнь? Почему не прошла мимо нашего дома? Что привело ее в Совунму?

Я мог бы задать ей эти вопросы наедине, но в присутствии ее грозного спутника, промолчал. Просто открыл ворота и впустил гостей во двор. Мира стояла на пороге крыльца и рвалась на улицу, но Ждана не выпустила ее под ливень. Прижимала дочь к себе и ошарашенным взглядом смотрела на сестру. Мать с отцом выглядывали из холла и когда увидели, что мы приближаемся к дому, вышли нам навстречу.

— Дарена! Деточка! Я даже не узнала тебя сначала! Думаю, кто это в такую погоду к нам заглянул, ― рассмеялась мама, бросаясь с объятиями на Лисенка. Ее возгласы разрядили обстановку. Даже я немного расслабился, когда Дарена с мамой стали наперебой друг друга нахваливать и смеяться. Будто встретились старинные друзья. Отец же явно не разделял радости жены. Держался ближе к Ждане и лишь кивнул, когда гости прошли мимо него.

Все дальнейшие события казались мне нереальным сном. Я безучастно наблюдал за тем, как мать хлопотала вокруг гостей, предлагая им сухую одежду, как накрывала на стол в гостиной, как наши дети бегали друг за другом по всему дому. Мне казалось, что я вообще ничего не чувствую, будто своим визитом Дарена выбила из меня остатки души. Вскоре я поймал себя на том, что снова потянулся к бокалу с вином. Нарушил обещание, данное самому себе, и сделал большой глоток. Ждана сидела со мной рядом и изо всех сил изображала безграничную любовь и идиллию нашей семьи. Это выглядело нелепо и наигранно, чего не скажешь об отношениях Дарены и ее мужа. Они не делали ничего особенного, не держали друг друга за руки, не обнимались и даже не разговаривали между собой, но от них веяло счастьем. Тур рассказывал о причине их визита в Совунму и о жизни за морем, а я думал лишь о том, что уже слышал это имя. Копался в хитросплетениях памяти, которая привела меня к секретной книге оборотня. И тогда все встало на свои места. После догадки, что меня осенила, я и вовсе потерял дар речи. Под предлогом, что иду искать дочь, поднялся на второй этаж и вошел в свою комнату. Сел на кровать и тяжело вздохнул. Как же много мне хотелось ей сказать! Покаяться! Попросить прощения за то, что не сберег нашу любовь! Стало страшно от желания повернуть время вспять и все изменить. В таком случае Мира не появилась бы на свет. Но я был готов на эту жертву, ведь тогда, семь лет назад я и подумать не смел, что Ждана родит мне дочь. А что сейчас? Выхода нет. Я никогда не смогу ее вернуть. Потерял Дарену навсегда. Это нужно принять и жить дальше…

Стук в дверь отвлек меня от размышлений. Я взглянул на приоткрытую дверь и заметил женский силуэт.

— Входите, ― бросил еле слышно и замер, когда увидел на пороге комнаты Лисенка. Медленно и тихо она вошла в помещение и пододвинула стул поближе кровати. Села напротив меня и заговорила:

— Много времени прошло, но я не переставала думать о тебе, Демьян.

Мне не верилось в то, что я услышал. Неужели я ошибся, и ее чувства не угасли? Что если Дарена приехала в Совунму ко мне?

— Я тоже думал о тебе, Лисенок…

— Я уезжала, ― не дала она мне договорить и посмотрела в сторону окна, ― с чувством недосказанности. Тогда я была не готова говорить о том, что случилось. Но сейчас раны затянулись, и я уже могу спокойно и откровенно сказать тебе о том, что не держу на тебя зла. Возможно, тебе уже не нужно мое прощение и ты давно обо всем забыл. У тебя другая жизнь, семья. Если причинила тебе боль тогда и сейчас, то прости. Я никогда не хотела, чтобы ты страдал. Не хочу, чтобы мы расстались врагами. Если вашей семье понадобится помощь, то обращайтесь. Тур расскажет, как нас найти…

Я стойко выслушал ее речь и лишь на упоминании оборотня, что сгубил столько невинных жизней, яростно сжал кулаки. Довольно странный выбор суженного. Я хорошо знал Дарену и скорее бы поверил в то, что этот убийца ее околдовал, чем в то, что она его полюбила. Но кто я такой, чтобы лезть в их семью?

— Лисенок, ― прошептал я и подался вперед. Накрыл ее холодные руки ладонями и заглянул в блестящие изумрудные омуты. ― Мне важно знать, что ты меня простила. Я рад, что ты счастлива. Ты заслужила быть счастливой, как никто другой. Я хочу, чтобы ты знала, я ни на секунду не переставал тебя любить. И сейчас люблю. И всегда буду любить. Помни об этом. Я всегда буду тебя ждать, ― я притянул ее к себе и обнял. Крепко и отчаянно. С надеждой на то, что когда-нибудь она вернется ко мне. Моя мечта походила на бред, но мне хотелось в него верить. Так было легче.

 

Глава 35

Дарена

Совунма почти не изменилась с того дня, когда я видела ее в последний раз. А вот люди явно чувствовали себя более раскованно, чем в те времена, когда жили под гнетом оборотня. Больше улыбок и смеха.

Я шла по знакомым улицам под руку с Туром, разглядывая дома жителей. Задержалась на том, в котором выросла с сестрой. Теперь он не выглядел таким мрачным, как раньше, несмотря на то, что дядя Некрас испустил в нем дух, а я пролила немало слез. Память вернула меня в те страшные дни, в лабиринт, где нашла истинную любовь в проклятом звере, что забирал невинные жизни несчастных девушек. Но за годы совместной жизни Тур доказал, что после всех испытаний, что выпали на нашу долю мы можем быть счастливы. С годами наша любовь только крепла. Мы занимались любимым делом, работая в ювелирной лавке, и воспитывали сына. Никогда ни в чем не нуждались. И лишь крохотный червячок поедал мою душу изнутри. Медленно, почти незаметно, но иногда становилось слишком больно от того, что я потеряла единственного родного человека. Я часто думала о судьбе Жданы и ее мужа. Мне не хватало ее светлой улыбки и пустой болтовни у окна. Я скучала по тем дням, когда мы сидели в моей комнате и делились маленькими тайнами. Моя сестренка! Ради нее я вошла в лабиринт, ради ее благополучия пожертвовала собой и хотела убедиться в том, что сделала это не зря. Мы с Туром говорили об этом всю дорогу до родного села. Он поддержал меня в стремлении встретиться с прошлым, но я видела в его глазах крупицу страха и сомнения. А порой даже ревности к тому, кого когда-то любила. Мы не собирались посещать окрестности лабиринта. Я понимала, что ему будет лишком тяжело вернуться в атмосферу безысходности и зависимости от розы.

В первый же день визита мы полностью окунулись в заботы, связанные с хозяином рудников. Пока мы с Тихомиром гуляли по улицам села, Тур успел обо всем договориться с новым хозяином и наладить поставки золота в нашу лавку, где один из лучших заморских ювелиров выплавлял изысканные украшения.

Я стала легендой Совунмы, поэтому не осталась незамеченной. Нас с сыном то и дело окружали любопытные жители, завалили вопросами, от которых тут же разболелась голова. Во многом они касались не оборотня, а Демьяна. Я отшучивалась или увиливала от прямых ответов. Порождать новые слухи об этом не хотелось. Но я понимала, что без них не обойдется. Пусть судачат и выдумывают небылицы. Я приехала сюда не за тем, чтобы оставить новый след в истории села. Я желала поскорее встретиться с дорогими сердцу людьми и похоронить все обиды и недосказанности.

Ратибор нашел меня первым. Бежал навстречу давней знакомой с такой радостью, будто только и ждал моего появления. Он так и остался открытым и веселым парнем. В те тяжелые дни он помог мне не сойти с ума, защищал, оберегал от всех, кого я не хотела видеть. Именно он провожал меня в новую жизнь и навсегда остался в моем сердце добрым другом. Мы долго разговаривали с ним о жизни, сидя на скамейке у его дома, пока Тихомир гонял соседских гусей по улице. Я удивилась, когда узнала, что сын мясника, один из самых завидных женихов Совунмы, так и не нашел свою любовь. С семьей главы поселения с того дня он больше не общался, а чувства к Ждане в нем давно угасли. Он рассказал мне обо всех значимых событиях, что произошли в селе за последние годы, а потом познакомился с Туром. Мой муж странно действовал на людей. Они сторонились его и побаивались, будто ощущали тот груз жестокости, который он нес в душе. Я уже давно привыкла к такой реакции и не удивилась, когда Ратибор с нами распрощался и поспешно ушел домой. Окружающие просто не знали, какой Тур на самом деле, за строгостью лица не видели хрупкую и ранимую душу. Прижавшись к груди мужа, я посмотрела в мрачные небеса и сказала, что пора уже заглянуть прошлому в глаза.

Но стоя у дома главы Совунмы, я уже не была так уверена в хорошем исходе того, что задумала. Даже погода оплакивала этот неожиданный визит незваных гостей. Но стоило мне увидеть Демьяна, как все сомнения развеялись. Тепло разливалось в груди от взгляда медовых до боли знакомых глаз. Как же отчаянно я когда-то любила этого мужчину! Он всегда пробуждал во мне обвал диких и необузданных чувств. Я знала его так хорошо, как себя. Понимала, что он чувствует, когда смотрит на меня спустя столько лет. Видела ту искру в теплых глазах, что зажглась при моем появлении. Он тянулся, он хотел вновь прикоснуться ко мне. Я тоже желала его обнять и ощутить тот дурманящий аромат цветов, что всегда сводил меня с ума. Воспоминания о прошлом сыграли со мной злую шутку. Они толкали в объятия нелюбимого мужчины лишь для того, чтобы вновь подпитаться бессмысленной близостью. Демьян сделал свой выбор в пользу Жданы еще семь лет назад, и обратного пути не было. Я больше не злилась. Просто очень странно стоять вот так под дождем перед олицетворением своего прошлого и чувствовать за спиной присутствие своего будущего в виде мужа и сына. Но я давно готовила приветственную речь и четко ее произнесла. Обомлела лишь тогда, когда увидела дочь Жданы. Вспомнила слова отца о том, что я точная копия его покойной матери, поэтому так не похожа на родителей. И вот история вновь повторилась, но уже с Мирой. Так решили боги, и спорить с ними бессмысленно.

Уже в доме Казимира, сидя за круглым столом и мило беседуя о своей жизни за морем, увидела, насколько Демьяну неприятно в обществе моей семьи. Между ним и Туром летали искры, которые были заметны только мне. Нить напряжения и презрения проходила сквозь меня, причиняя тупую боль. А когда Демьян покинул нас и поднялся на второй этаж, я осознала, что пора поговорить с ним по душам. Тур нехотя отпустил меня к нему. Но все разрешилось после того, как мы вместе спустились в холл. Я сказала Демьяну то, что должна была сказать. Он все еще не отпустил меня, но пройдет еще немного времени и его сердце оттает. Забьется в ритме любви, как и мое когда-то.

А вот Ждана совсем поникла. Я видела в печальных глазах сестры те страдания, что выпали на ее долю. Она держалась, как могла, но в конце вечера вино вывело наружу все ее переживания. Детей мы укладывали спать молча. Как чужие друг другу люди старались даже не разговаривать. А когда дом погрузился в общий сон и дождь закончился, накинув пледы на плечи, мы вышли на крыльцо. Долго смотрели в черное небо, облокотившись на перила лестницы. Я тщательно подбирала слова и изредка поглядывала на ее профиль. Пробегала взглядом по ее изувеченной руке и тяжело вздыхала.

— Я скучала, ― вдруг произнесла она с придыханием и обняла меня здоровой рукой. Я прижалась к сестре и закрыла глаза. Это чувство облегчения трудно описать. Будто с души свалился тяжелый груз, и теперь она могла взлететь высоко к небесам. Мне было настолько хорошо, что не хотелось портить этот миг бессмысленными словами. Объятия все сказали сами за себя. ― Прости меня. Я виновата. Я всегда его любила и боялась в этом признаться. Украла у тебя жизнь и любовь…

— Нет! Не правда. Ждана, ты ни в чем не виновата. Так сложилась судьба и я рада, что она свела меня с Туром. Я люблю его. Он мой. Самый лучший мужчина на свете. Мне так повезло! Ты даже не представляешь!

— Я рада за тебя, ― вздохнула она и всхлипнула, зарываясь в мои волосы лицом. ― Не бросай меня больше, Дарена. Я так одинока. Строила счастье на твоих костях, но ничего не получилось. Демьян меня не любит и никогда уже не полюбит. Приезжай почаще, иначе я сойду с ума, погибну здесь.

— Завтра мы уже отплываем. Много дел. Не получится задержаться у вас, ― как же мне не хотелось покидать сестру в такой тяжелый миг ее жизни! ― Поехали с нами? Погостишь, погуляешь по городу, отдохнешь от рутины. Тебе у нас понравится, ― с надеждой в голосе произнесла я.

— Демьян не позволит мне взять с собой Миру. Но я готова поехать одна. Я хочу побыть с тобой еще немного. Мне хорошо рядом с тобой.

Я отпрянула от сестры и с улыбкой заглянула в ее небесные глаза.

— Конечно! И мне хочется побыть с тобой, ― прижала я ее крепко к себе. ― Собирай вещи. Утром выезжаем.

— Спасибо, ― поцеловала она меня в щеку и зашла в дом, оставляя меня наедине с собой. Все же не зря приняла решение посетить родное село. Теперь мы с сестрой будем так же близки, как и раньше. Я улыбалась ночному небу и благодарила богов за такую возможность.

Мира еще спала и не видела, как ее мать покидает село. На удивление, Демьян даже не стал останавливать Ждану. Равнодушие читалось в его взгляде. Сестра не преувеличивала, когда рассказывала о своей жизни в его доме. Лишь Бажена устроила истерику, которую быстро заглушил ее муж.

Демьян смотрел только на меня в то время, пока его жена плакала всю дорогу до причала. Тур прижимал меня к себе и пытался успокоить Ждану. У меня сердце разрывалось от той боли, что исходила от сестры. Но я знала, что смогу ей помочь войти в новую светлую жизнь, излечу ее раны своей любовью, и все у нас будет хорошо.

Корабль отплывал, и только я из уважения махала рукой Демьяну, осознавая, что больше никогда не вернусь в Совунму. Мою душу больше ничто не терзало. С Демьяном я попрощалась навсегда.

КОНЕЦ