Прошла неделя, а от Лены ни слуха, ни духа. Временами меня накрывала тоска, я звонил ей снова и снова, но так и не услышал нежный голосок в трубке. Дверь тоже никто не открывал, хотя я тарабанил в нее с такой силой, что соседи с криками выгоняли меня с площадки. Я долго думал, пытался понять, сопоставлял факты, трезво все взвешивал, но на ум пришла только одна здравая идея — Ленины родители не одобрили предстоящую свадьбу и не выпускают ее из дома. Если все именно так, то они просто ненормальные, дочке уже двадцать пять лет, а они пекутся о ней, как о несовершеннолетней.

И все-таки я не смог смириться и бросить все на самотек. Решил дать Лене последний шанс. Она должна, глядя в глаза, сказать, что не хочет быть со мной рядом.

На этот раз я пошел без цветов по мало освещенной улице и с ужасным настроением. Интуиция подсказывала, что она снова не откроет дверь. Но что мне тогда делать?

Быстро забежав по лестнице на третий этаж, приготовился упорно зажимать звонок, пока он не сломается. К моему удивлению, дверь была немного приоткрыта. На лице сразу появилась улыбка, и даже дышать стало легче. Наконец, появилась возможность с ней поговорить.

В коридоре царил беспорядок. Разбитая посуда усыпала пол острыми осколками. Обувь валялась посреди прихожей, и яркий свет точечных светильников позволял рассмотреть каждую деталь хаоса.

— Лена? — я тихо проговорил ее имя и медленно вошел в темную комнату, в которой послышались странные тихие звуки. Дотянувшись до выключателя, зажег свет и ужаснулся открывшейся картине.

Лена сидела в углу, раскачиваясь из стороны в сторону, и напевала незнакомую мелодию. В ее руках сверкало лезвие, которым она водила по руке, глубоко прорезая нежную плоть. Кровь стекала по ее локтям и с тихим стуком капала на паркет, наполняя бордовую лужу, у ее ног. В глазах потемнело от шока, а в ушах зазвенело со страшной силой. Я больше не мог контролировать разум, без единой мысли в голове бросился к любимой и выхватил лезвие из ее холодных рук. Острая сталь с силой врезалась в большой палец, порождая резкую боль, которая на мгновение вернула меня в реальность.

— Что ты делаешь?! Ты с ума сошла?! — закричал я, хватая Лену за плечи и встряхивая ее хрупкое тело.

Ее громкий крик пронзил тело до костей. Я никогда не видел Лену в подобном состоянии. Руки разом оледенели, а спина покрылась холодным потом. Ее лицо отдаленно напоминало милое личико, что так привлекло меня в день нашего знакомства. Теперь это была гримаса страха и безумства: карие глаза, обрамлённые синяками, перестали излучать свет, взгляд померк. Некогда пухлые, румяные щечки впали, разодранные до крови губы тряслись, а светлые волосы больше не рассыпались по ее плечам, радужно переливаясь золотистым свечением на солнце, а добела посидели и сбились в засаленный пучок.

— Уйди! Не трогай меня! Она специально открыла дверь! Она и тебя убьет, убьет, убьет… — не переставая, повторяла Лена.

— Тише, тише, успокойся, все хорошо, — я крепко ее обнял, свободной рукой зажимая раны от порезов.