По неровной каменистой поверхности ночной стороны планеты цепочкой размашистыми шагами (здесь тяготение составляло чуть более половины земного) двигались три астронавта в ярких серых скафандрах. Они шли молча, освещая путь лобными фонарями; каждый размышлял о своём.

Навигатор Сид систематически обдумывал уже сделанное, и как и что надо было выполнить ещё. Лингвист Павел размечтался о скорой встрече с Нонной. Экзобиолог Карел вспоминал живописную деревеньку, в которой он родился и провёл детские годы, раскинувшуюся вдоль небольшой горной речки, впадавшей в озеро с широкой кромкой камышей вдоль его берегов. Ему казалось, как будто это было вчера; привиделся костёр недалеко от берега, а вокруг друзья, собравшиеся на ночную рыбалку. Парни оживлённо беседовали, рассказывали занимательные истории. А с озера время от времени из камышей доносилось характерное чмоканье сазанов, да иногда всплескивалась особенно крупная рыба. При этом обычно кто–нибудь из ребят восклицал: «Вот это поросёночек бултыхнулся! Эх, поймать бы такого!».

Астронавты прошли уже полтора десятка километров, когда неожиданно для всех Карел предложил:

– Друзья, а не отдохнуть ли нам у костра?

– А найдётся ли здесь топливо? – спросил Сид.

– Разве ты не видел, сколько в расщелинах мха и разных наростов. Попробуем.

Разойдясь в разные стороны, они довольно быстро насобирали кучу растений, напоминающих мох, и причудливо изогнутых палок.

– Они должны хорошо гореть, – говорил Павка, разжигая костёр лазереном, – ведь тут совсем нет свободной воды.

Вскоре языки желтоватого пламени начали охватывать собранное топливо.

– Неплохо бы сейчас ещё шашлычков поджарить, – мечтательно заявил Сид.

– Ишь, чего захотел!.. А вообще–то конечно, – ответил Павел. В это время подошел Карел с изогнутой чёрной палкой. – Посмотрите, что я нашел…

И они по очереди стали рассматривать находку. Чёрная палка имела изгибы в виде почти точной спирали, а материал, из которого она была, напоминал минерал либо какой–то металл. Спираль тускло поблёскивала в свете костра и фонарей.

– Похоже, что она кем–то сделана. – Почему ты решил, что она сделана?

– Её изумительная отделка. Нужно будет сделать анализ, чтобы определить из какого она материала.

Пока они разговаривали, внимательно рассматривая «изделие неизвестного мастера», обстановка изменилась. Никто не заметил, как костёр зашевелился, и из него поползли слегка покрасневшие ожившие ветки. Ожила и спираль в руках у Павла. Обвившись вокруг руки, она быстро проползла к голове и захлестнула пару витков вокруг шеи.

Шейное металлическое кольцо шлема начало трещать, прогибаясь. Павел, перепуганный неожиданным нападением, прохрипел:

– Ребята, снимите её с меня, задушит… Сид ухватился за «хвост», чтобы размотать спираль с руки Павла, но её кончик закрутился вокруг кисти Сида и зажал железными тисками.

– Попробуйте лазереном. Только осторожнее, не прожгите скафандр, – предложил Павел более спокойным голосом.

Карел направил луч на тело спирали, не прилегавшее к скафандру между плечом и шеей. Спираль под действием высокой температуры моментально начала меняться в цвете: из чёрного стала тёмно–синей, затем ярко–синий перешел в зелёный, сменившийся красноватым оттенком.

– Скорее, Карел… давит шею…

– Вот чёрт! Не горит…

Пока шла лихорадочная борьба со спиралью, ожившие, покрасневшие от жара костра «ветки» окутали ноги и туловище астронавтов, связав их между собой крепчайшими лентами. Теперь уже каждому из них приходилось отстаивать свою жизнь. Раздавались энергичные проклятия и восклицания.

Лазерены не помогали, наоборот покрасневшие от температуры эти странные создания начинали двигаться быстрее.

Прошло несколько минут отчаянной, но безуспешной борьбы с хищниками. В этот момент они удивительно напоминали древнюю скульптурную группу «Лаокоон».

Между тем разбросанный костёр начал затухать. Тепло быстро улетучивалось. Почти космический холод вновь вступал в свои владения.

Отчаявшиеся в спасении астронавты почувствовали, как огромное давление стало ослабевать. Под действием страшного холода «ветки» стали отваливаться, приобретая ту форму, которую имели до того. Цвет их тела снова стал чёрным.

– Павел, как ты себя чувствуешь?

– Ещё немного и мне пришел бы конец. Вот сила! Это что–то невероятное… Надо же, даже лазерен их не сжёг…

– Павка, ты сможешь дойти до базы? Может быть вызвать планетолёт?

– Пожалуй смогу. Да, дойду… Только пойдём чуть помедленнее… Карел после раздумья подвёл итог:

Видите, как приспособились тут флора и фауна. Когда днём светило нагревает поверхность, всё оживает, и начинается интенсивная жизнь. Вечером, когда температура снижается, растения и животные замирают, впадают в спячку и замерзают, превращаясь в каменные изваяния. И так каждый день, длящийся здесь много земных суток.

И вновь цепочка исследователей размеренно двигалась по планете.Они думали о только что пережитом приключении, едва не закончившимся трагически, резко нарушившим ровное течение событий. Через некоторое время Карел негромко пробормотал:

– В природе всё обусловлено параметрами среды обитания. Неясно, почему это своеобразное создание приобрело форму спирали? Надо будет разобраться…

«Действительно, на чужой планете каждый шаг, каждый новый поступок надо предварительно подготовить, прежде чем его совершить. Надо быть чрезвычайно осторожным, чтобы не вызвать непредсказуемых последствий», – размышлял Сид. «Ещё немного, и не пришлось бы мне опять встретиться с моей милой белокурой неунывающей Нонной, – думал Павел, – пришлось бы ей оплакивать меня…».

* * *

Примечание.

Когда греки, отступив от Трои, оставили у её стен огромного деревянного коня («Троянского коня», придуманного хитроумным царём Одиссеем), жрец Лаокоон всячески сопротивлялся тому, чтобы он был ввезён в город. За это богиня мудрости Афина, помогавшая грекам, наслала на него двух гигантских змей, задушивших его вместе с сыновьями. Гибель жреца запечатлена в скульптурной группе «Лаокоон» родосских мастеров Агесандра, Атенодора и Полидора (около 50 г. до н.э.). Находится она в музее Ватикана Пио–Клементино.