Рисунок Г. НИКОЛАЕВА

Руднев увидел яркую вспышку. Ни грохота взрыва, ни громадного холодно-синего вихря пламени, ни своего падения в колодец он уже не помнил. Упал он на пологий откос свеженасыпанной земли и покатился. Это смягчило удар.

Сознание вернулось не сразу. Сначала боль в левой руке и ноге. Особенно в ноге. Затем голова прояснилась.

— Где я? Что случилось?..

Светящаяся груда породы напомнила о вспышке, о подземелье.

— Я нес баллон резака… после ремонта… Цел ли корабль?

Руднев рывком сел.

— Сколько я пролежал?

Часы стояли. Руднев осмотрел скафандр. Цел. Проверил приборы. Все в порядке. Включил вызов корабля — ответа нет. Контрольная лампочка не светится. Осмотрел еще раз — так и есть, трещина в нижней части блока. Что же сохранилось? Фонарь горит, но трубки от термосов с пищей не подаются.

И тут он окончательно пришел в себя.

Корабля-то рядом нет! И как его найти, когда связь прервана, локатор бездействует? Он не может обнаружить корабль, но ведь они-то могут помочь ему, Рудневу. Конечно, Егор и Андрей ищут его. А он? Будет ждать? Нет! Он найдет «Прометей»!

Все тело ныло и болело. Особенно левая нога, немного выше голеностопного сустава. Руднев еще раз внимательно осмотрел скафандр. Ага, вот! В том месте, где болела нога, обнаружил свежезатянувшуюся пробоину. Это высокоэластичная самозатягивающаяся пластмасса закрыла рану. Ученые и инженеры долго бились над ее получением, и Борис уже четвертый, кому она спасла жизнь. Отверстие в скафандре было небольшое. Очевидно, ушиб с ожогом. Размышляя так, Борис старательно помассировал ногу, затем попытался встать. Ходить можно!

Он осмотрелся. В неверном, мерцающем холодно-голубоватом свете видны были груды породы, крутая осыпь, из которой торчало что-то темное. Подняв глаза, Борис увидел в потолке пещеры круглое отверстие — оттуда он свалился. До колодца метра три-четыре. Не дотянуться. Хотя можно подсыпать земли.

«Ее более чем достаточно», — усмехнулся Борис. А не приведут ли туда, в верхний этаж, вот эти два отверстия в стенках пещеры, слева и справа? Больше в пещере ничего примечательного не было.

Во время осмотра Борис, любивший порядок и последовательность, выработал план дальнейших действий: помощи не ждать, искать корабль самому; осмотреть, куда ведут левый и правый тоннели: если не в верхний этаж, насыпать горку и добираться до отверстия в потолке. Кислорода, энергии и пищи хватит.

«Главное — спокойствие», — решил Руднев. Он действительно не волновался. Его успокаивала мысль о близости корабля.

Но что это такое — темное и круглое? Борис, осыпая струйки голубоватой земли, добрался до цели и осветил ее фонарем. Баллон! Значит, при взрыве он не выпустил его, даже потеряв сознание. Баллон выскользнул из его рук, очевидно, при ударе о землю. Руднев откопал баллон. От него тянулись шланги: один — оборван, а на втором висел помятый резак. Лафет и упор потерялись. Они остались, наверное, в той пещере, у корабля. Борис повернул вентиль. Поднялось взвихренное облачко пыли. Борис нажал кнопку на рукоятке резака, ослепительное пламя ударило из наконечника. В его ярком свете померкло мерцание породы. Борис ощутил прилив энергии и невольно выпрямился, расправил грудь; привычная обстановка подействовала успокаивающе, вдохнула новые силы.

Борис тотчас выключил резак, экономя драгоценный кислород. Он еще пригодится.

Через несколько минут, когда глаза вновь привыкли к полутьме и стали различать очертания подземелья, Руднев оставил баллон у подножия горки, возвышавшейся посреди пещеры, и двинулся в правый тоннель. Тот шел немного наклонно, но через каких-нибудь сто — сто пятьдесят метров круто повернул вниз. Борис попал в небольшой зал, где сходились еще три тоннеля. Надо было, конечно, их осмотреть, но и заблудиться в них нетрудно. Борис понял это еще тогда, когда встретилось первое ответвление, и он решил идти вдоль правой стенки, сворачивая во все проходы, отходящие вправо. Это давало ему возможность вернуться назад, придерживаясь левой стенки, поворачивая только в проходы и тоннели, отходящие влево. Такое правило мог применить и Тезей вместо нити, данной ему Ариадной. Оно гарантировало выход из любого лабиринта.

«Из конечного лабиринта, — тут же услужливо подсказала мысль. — А где конец у этого? У расплавленной мантии?»

Быстро насыпав горку земли у входа в тоннель, по которому пришел, Руднев осмотрел ходы. Все они на расстоянии тридцати-пятидесяти метров шли наклонно вниз, и Руднев повернул обратно, к «центральной» пещере, к баллону.

Осмотр левого тоннеля тоже не дал ничего утешительного.

Пришлось наращивать горку в центре, добираясь до дыры в своде. Это не так-то просто. Не в чем было носить землю, нечем копать. А породы предстояло перенести немало — несколько кубометров. Не горстями же! Хорошо, что у блока удалось снять крышку — получилась лопатка, вернее лопаточка.

Борис стиснул зубы. Он все равно насыплет эту проклятую гору! Хотя бы просто руками.

Начало было обнадеживающим. Однако перенесенное дало себя знать. Вскоре заболела спина, а затем и нога.

Руднев не ощущал хода времени. Он упрямо таскал и таскал землю.

Что сейчас делают ребята? Не пострадал ли «Прометей»? Взрыв был, пожалуй, не очень сильный… наверно, беспокоятся и передали наверх, что его нет… Жена с Борькой тоже в тревоге…

Ребята у него над головой, он к ним доберется! Это ничего, что ноги спотыкаются, это ничего. А до дыры в потолке осталось метра полтора.

Борис, спотыкаясь, таскал землю. Вскоре ему удалось отвалить большой кусок породы и затащить глыбу наверх. Встав на нее, он осветил отверстие.

Да, ему здорово не повезло. Это был тоннель вверх метра два в диаметре. Борис так и думал, но вот толщина свода, сквозь который он провалился… Верхнего края не видно. Колодец цилиндрический, почти правильной формы. Порода в свете фонаря была ясно видна метров на пять-шесть, дальше все сливалось.

Борис сел на обломок породы.

Что делать?

Они были разведчиками, которым предстояло выяснить возможности осуществления грандиозного проекта: обуздать слепые силы природы, заставить их служить человечеству — установить вблизи расплавленной мантии Земли энергосъемники, отвести энергию на поверхность.

Когда возник вопрос об испытаниях корабля на сравнительно небольшой глубине — до двадцати километров — ученые предложили направить «Прометей» к Темной области — странной аномалии в земной коре, расположенной на Камчатке. Геофизические и другие методы исследования были бессильны, а Темная область временами давала о себе знать непонятными пиками и впадинами на сейсмограммах. Загадка вызывала много споров; в загадочную область и был направлен «Прометей».

Поход «Прометея» начался успешно. Подземный корабль, движимый могучей силой ядерного распада, легко преодолевал встречающиеся породы.

Но чем ближе подходил корабль к Темной области, тем больше наблюдалось странностей. То вдруг пронзительно зазвенел один бортовой радиометр, хотя остальные указали на очень слабую радиацию; то вдруг два прибора контроля ядерного реактора на главном пульте показали, что двигатель вот-вот взорвется, хотя система защиты его не выключила; то вдруг выяснилось, что все часы в корабле, в том числе и электронные, отстают на полторы секунды, а гравиметры дают разные показания.

Несмотря на все препятствия, «Прометей» упорно пробивался к Темной области, проходя около полукилометра в сутки, остановившись лишь один раз при угрозе взрыва реактора, которая, как оказалось, была ложной. Жизнь на корабле текла нормально. По очереди дежурили у главного пульта, хотя центральная система управления не требовала вмешательства, выполняя всю работу, начиная от зондирования впереди лежащей породы управления двигателем и кончая кондиционированием воздуха и посылкой автоматических сигналов на поверхность. Много времени отнимали пробы и анализы породы, особенно при приближении к Темной области. Экипаж обнаружил даже обсадную трубу экспериментальной скважины, неудачно пробуренной год назад; она находилась в районе большого светлого участка в нескольких километрах и шла параллельно курсу…

Потом выяснилось: светлый участок — пустота. «Прометей» стал падать. Связь прервалась в 4.42. Через три часа сообщили, что «Прометей» упал, пролетев около двадцати метров; имеются повреждения; экипаж занят ремонтом, снаружи работает Борис Руднев — осматривает корабль. Командир «Прометея» Егор Иванов и геофизик Андрей Олейников проверяют центральную систему управления. Двигатель остановлен. По предварительным данным, наружная обшивка корабля не пострадала.

В 9.10 радиометры зарегистрировали мощное излучение; контрольные приборы стали давать абсурдные показания; Иванов и Олейников потеряли сознание; через двадцать Минут Андрей пришел в себя и пытался связаться с Рудневым, но тот не отвечал. Локаторы кругового обзора отказали. С трудом приведя командира в чувство, Олейников вышел из корабля на помощь Рудневу, но не нашел его.

Последующие часы прошли как во сне.

Неожиданно возобновилась связь: головокружение Егора прошло, но болели все суставы. Андрей вторые сутки ищет Руднева, но все без толку. «Прометей» лежит в громадной пещере, во все стороны которой отходят разветвления; потолки пещеры сводчатые; всюду разлито холодно-голубоватое сияние — это светится порода. Радиометры молчат — излучения нет. Температура свыше 300 градусов, но сквозь скафандр абсолютно не чувствуется. Атмосфера в основном состоит из азота, углекислого газа и окиси углерода, кислорода очень мало. В соседней пещере обнаружен круглый колодец глубиной шесть-восемь метров. Олейников спускался и обследовал его: колодец заканчивался пещерой. Под колодцем располагалась гора земли с большим куском породы на самом ее верху. Андрей с радостью передал командиру, что на земле видны многочисленные следы ног Руднева. Однако радость была преждевременной: дальнейшие поиски Руднева оказались бесплодными.

На третьи сутки заработали локаторы корабля, но их экраны показали, что во все стороны тянутся пещеры, такие же, высотой до десяти-пятнадцати метров, со сферическими потолками. Ниже располагался еще один ряд пещер, под ним еще.

Егор и Андрей падали с ног, но в разговорах друг с другом ни словом не обмолвились об усталости. Андрей, установив маяк на «Прометее», лазил по закоулкам пещер и приходил на корабль лишь для подзарядки баллонов. В это время он забывался на несколько часов тяжелым сном и, наскоро перекусив, отправлялся снова на поиски.

Егор все еще не мог нормально ходить — болели суставы. Приборы непрерывно записывали какие-то процессы, дававшие знать о себе дрожью корабля, глухим ревом и выбросами кривых на осциллограммах. Локаторы позволяли тщательно прощупать окрестности до одного километра, и командир методично обследовал каждую пещеру, каждый переход, пытаясь в причудливом сплетении теней уловить очертания человеческой фигуры, стараясь не упускать из виду и Андрея. Иногда ему мерещился человек, то лежащий, но чаще почему-то сидящий, и он взволнованно указывал Андрею путь по бесчисленным тоннелям и этажам; иногда он начинал шарить лучами в самых нижних этажах, по все было тщетно: Руднева нигде не было. Вскоре и Егор стал выходить на поиски. Расчет показал, что кислорода у Бориса было на трое суток. Максимально экономя, он мог растянуть его на четверо.

Но поиски продолжались. На пятый день вдруг пронзительно затрезвонил один радиометр и тут же замолк, а через два часа донесся глухой гул, и корпус «Прометея» задрожал. Вернувшийся вскоре Андрей рассказал, что где-то был взрыв, взрывная волна едва не завалила его в маленькой пещере, На поверхности в штабе похода решалась дальнейшая судьба «Прометея». Молчаливо и печально члены Совета проголосовали за предложение о семидневном сроке поисков, душой протестуя, но разумом понимая, что Руднева уже нет в живых, понимая, что надо спасать остальных, а каждый день поисков грозит новыми неведомыми опасностями.

Иванову передали решение Совета: по истечении семидневного срока поиски прекратить, «Прометею» выходить на поверхность.

* * *

Борис сбросил с себя оцепенение. Сколько времени прошло? Этот ход явно выходил где-то недалеко от корабля, и ребята будут обследовать его. Значит, ждать. Температура в скафандре, рассчитанном на большие глубины, нормальная — кондиционер отлично справляется. Кислорода (Борис скосил глаза на указатель) осталось больше половины. В термосах… И тут Борис ощутил сильнейший голод. Сказалось напряжение последних суток. Все мысли разом куда-то пропали. Осталось только одно: «Есть! Есть!» Но как достать трубки? Блок. Он по-прежнему не работает. Придется зубами. Еще немного… Еще… Борис руками оттягивает скафандр кверху и хватает зубами трубку. Горячая жидкость, похожая по вкусу на какао… Хорошо! Борис закрывает глаза. Пить он старался понемногу, растягивая удовольствие. Вместе с голодом навалилась усталость, блаженное тепло разлилось по телу, и Борис заснул. Зубы его выпустили трубочку.

Проснулся он словно от толчка: разве можно спать? Надо действовать! Сколько он спал? Часы у него стоят, стрелки показывают 9.10 — время взрыва. Кислорода осталось чуть больше трети. Ребят до сих пор нет. А может, им самим требуется помощь? Кислорода маловато, на сутки, не больше. Надо попытаться перезарядить баллоны с кислородом. Удастся ли это? Должно удаться!

Руднев начал вскрывать баллон резака, размышляя о сложившемся положении.

Ждать? Но сколько? Он уже почти трое суток здесь, а ребят нет. Чуть-чуть побаливает нога. Сколько же ждать? Но и уйти… Ребята наверняка будут спускаться сюда, так что уходить не стоит…

Не поддается запор… Поддается! А если вот так?.. Пошел… А ребята? Если им самим нужна помощь? За трое суток они должны бы его найти… или обнаружить колодец, подать знак… Не мог же он далеко уйти? Или его далеко отбросило взрывом… А взрыв был сильный… Вспышка полыхнула где-то сбоку. Взрывная волна пришла из-за корабля… Неужели он разбит?

Борис вспомнил, как в последний момент «Прометей» словно вздрогнул. Или ему это показалось? Ждать! Нет! Ребята могут быть живы и здоровы, но какая-нибудь мелочь… Да, неисправен хотя бы выходной кессон или люк…

Просто и очевидно. Борис невольно ухватился за эту мысль, все объясняющую. Конечно, удар по кораблю был очень силен. Какая-нибудь мелочь не позволяет выйти из корабля. А он будет сидеть и ждать? За трое суток ребята все уже осмотрели бы. Нет! Надо искать, а если не найдет, периодически возвращаться к этому месту.

После получасовой возни удалось заправиться кислородом из баллона резака. В путь! Начертив размашистый треугольник-стрелу, Борис взвалил на плечо баллон и направился в левый тоннель…

Руднев пополнял запасы кислорода из баллона уже три раза. При последней перезарядке указатель дошел лишь до трех четвертей, напоминая о неумолимо приближающемся конце.

Руднев блуждал по тоннелям и пещерам, оставляя знаки на земле. Сначала он ориентировался легко, потом запутался и ходил по тем же ходам, встречая свои знаки, но еще не осознал, что запутался окончательно. Он пытался вернуться обратно по оставленным приметам, но через некоторое время «цепочка» оборвалась, уничтоженная то ли взрывом, то ли обвалом. Тут-то он и понял, что обратную дорогу к пещере найти не сможет. Руднев не мог сказать даже, где корабль, в какой стороне, выше или ниже. Первым побуждением было лечь на землю и дать отдых усталому телу. Но это означало капитуляцию, и все в нем взбунтовалось.

И человек, знающий, что его мог спасти лишь Счастливый Случай, пошел искать его, хотя предательская мысль, прикрываясь маской здравого смысла, нашептывала: «Все напрасно, корабль не найти… Идти некуда! Садись! Ведь нога почти не сгибается…»

Оставалось надеяться на удачу. И Руднев снова отмерял километры по пещерам и переходам, вглядываясь и пытаясь отыскать знакомые места. Один раз он чуть не попал в обвал, потом едва не угодил в трещину. Спал урывками, когда уже не мог идти. Раз ему приснился удивительный сон: он лежит на траве, около него вьется и надоедливо звенит комар, а в лицо ярко светит заходящее солнце. Он пытается отогнать комара, но кто-то придерживает его руку, а звон все громче и громче. Тут Борис проснулся и открыл глаза. Красный свет радиометра предупреждал об излучении. Руднев вскочил, схватил баллон и быстро пошел, почти побежал по тоннелю. Направление оказалось удачным — уже через несколько десятков метров звонок стал звонить тише и вскоре совсем смолк, погасла и сигнальная лампочка. С тех пор больше ничего опасного не было, но самочувствие Бориса с каждым днем ухудшалось. Сказывалось недоедание и, главное, безнадежность положения, в котором он очутился, хотя Борис и не хотел этого признавать. Он убеждал себя, что все же найдет корабль. Шел он почти механически, так как мысли все время были или там, наверху, или на «Прометее». Чаще всех вспоминался Борька, постреленок, как говорила бабушка. Вспоминая о друзьях, Руднев всегда немного смущался; ему было неловко, что из-за него потеряно много времени, что поход, вероятно, придется прервать. Он не знал, что на корабле не было известно о баллоне с кислородом, что весь мир знает только о трехдневном запасе.

В одной пещере ему встретилось совершенно необъяснимое образование: темный, несветящийся вертикальный цилиндр, гладкий, гулко отзывающийся на постукивание резаком. Борис еще издали увидел его. И вот этот загадочный столб перед ним.

На потолке пещеры столб был опоясан выемкой, а у пола — валиком породы. Борис долго не мог понять, что это такое, но вдруг его осенило. Это же труба, труба! Обсадная колонна экспериментальной скважины, проложенной в прошлом году. Буйное ликование охватило Бориса. Он вспомнил: от корабля труба была километрах в четырех, они видели ее на экране, но в какой стороне? Заблудился он основательно. Думал, что кружит на месте, вокруг корабля, а ушел вон куда! Но труба — это связь с поверхностью. С такой глубины, конечно, не вылезешь — свыше десяти километров. Труба, правда, широкая — сантиметров восемьдесят, но ведь где-то в ней, как писали газеты, застряли бурильные трубы. Проверить легко — есть резак, но ведь это кислород, жизнь… Ну хорошо, пусть он прорежет, а как дать знать? Нет, надо хорошо все обдумать, а потом уже действовать!

Стучать, бить по трубе? Смешно! Прорезать трубу и зажечь внутри пламя? Но ведь пламя сверху не увидишь, даже если посмотреть в трубу, а кто будет смотреть в заброшенную трубу? Циркуляции воздуха в трубе нет, — значит дымом сигнал тоже не подать. Да к тому же огонь — это сожженный кислород… Что делать? Взрывать? Взрывать газ? Смесь сделать можно, но в чем взрывать? Нет оболочки, этот способ отпадает. Борис перебрал еще несколько вариантов и тут же отверг их за непригодностью. Положение осложнялось. А где-то далеко мерно тикали многие-многие часы, отмеряя Время, отпущенное на жизнь.

* * *

Руднева обнаружил сторож, оставленный при скважине, по поднимавшемуся из нее черному дыму. Борис прорезал в трубе отверстие, а небольшое избыточное давление газов в пещере создало тягу. Куски резинового шланга, сгорая в необычной атмосфере пещеры, давали много копоти. Руднева подняли обыкновенной лебедкой…

Настоящий человек всегда оптимист. Настоящий человек всегда борется до конца!