Без сознания Кирилл провалялся больше двух часов. Гораздо дольше, чем планировал. Причина просчета крылась в том, что самому Кириллу очищение организма виделось довольно простым действием, а на деле без сознательного контроля его сила едва справилась с агрессивной энергией ядра: слишком серьезный разрыв в классе оказался между ними.

Очнулся Кирилл от невероятного, просто с ума сводящего, зуда по всему телу. Причем его источники располагались под кожей и судорожные попытки почесаться совершенно не помогали. Юноше с трудом удалось сосредоточиться и разобраться в происходящем. Оказалось, что это множество частичек грозовой энергии, которые все еще оставались в его теле, продолжали свое разрушительное действие. Обнаружив источник раздражения, Кирилл довольно легко сумел подавить его.

— Как же хорошо, — избавившись от последних источников зуда, блаженно выдохнул парень.

Насладившись наступившим покоем, Лисицкий поднялся на ноги. Буквально на расстоянии вытянутой руки от него прямо в небо изливался океан грозовой энергии. Ему удалось добраться до ядра. А немного боли — это та цена, которую он вполне мог себе позволить. И в тоже время парня невольно пробила дрожь: одного прикосновения к этому потоку хватило бы, чтобы лишиться руки.

Из кармана на бедре — а они у чешуйчатой брони имелись во множестве — появилась позаимствованная со склада зеленая пластинка. Сравнив ее с теми, что окружали ядро, Кирилл убедился в их абсолютном внешнем сходстве. Судя по всему, создатели Ковчега вполне допускали, что со временем некоторые комплектующие ядра начнут выходить из строя, и потому держали на складе их запасец. Приглядевшись, юноша отметил явные признаки износа у тех пластинок, что находились по периметру прорехи: они начали темнеть, теряя свой изначальный насыщенный цвет.

“Надеюсь, все получится” — с легким волнением подумал Кирилл.

С помощью дымки он направил позаимствованную со склада пластинку к самому краю прорыва. В момент контакта металла с потоком энергии по его глазам ударило ослепительной вспышкой! Тут же исчез контроль над пластинкой. Восстановив зрение, Кирилл успел увидеть, как матовый материал заплатки превращается в полупрозрачный изумруд, а в ее глубине разбегается по всему объему тончайший узор искр. Затем пластинка завибрировала и, словно примагниченная, прыгнула на свободное место в оболочке ядра. Мощь грозового потока тут же ощутимо снизилась.

— Хм, довольно просто, — хмыкнул Кирилл и принялся закрываться оставшиеся в оболочке ядра прорехи с помощью принесенных со склада пластинок.

С каждым установленным на место прямоугольничком рвущийся в небо поток ослабевал, а в стенах, поле и потолке помещения разгорались все новые и новые узоры: ранее спящие системы Ковчега начали активироваться с выходом ядра на расчетную мощность. На предпоследней пластинке пол помещения вдруг пришел в движения, закрывая рабочую область с реактором толстым куполом. Воцарившуюся темноту разгоняло лишь зеленоватое сияние оболочки ядра.

— Последняя, — произнес, протягивая металлическую табличку к уже едва заметному пучку грозовой энергии, Кирилл.

Завершенная оболочка вдруг резко сжалась. Пластины проникли друг в друга, а места стыков между ними вспыхнули насыщенным зеленым свечением. Уменьшившаяся сфера теперь легко поместилась бы в руке подростка.

Если верить восприятию, никаких защитных систем в непосредственной близости от ядра не активировалось. Крайней линией обороны оказалась та самая металлическая полусфера, которая выросла из пола и по которой теперь толстыми канатами текла грозовая энергия. Юноша сильно сомневался, что ему удастся проломить ее собственными силами, если она вдруг откажется исчезать с удалением ядра.

Кирилл протянул руку и с некой внутренней дрожью прикоснулся к сфере. На ощупь устройство оказалось горячим и скользким, а его оболочка — довольно прочной. По крайней мере, легкое сжатие она выдержала не шелохнувшись. Серьезное же усилие Кирилл прикладывать не рискнул. Вместо этого он надавил на край пластинки, пытаясь сдвинуть ее в сторону. Элемент оболочки с поддался с легким сопротивлением, высвобождая пробирающий до дрожи поток энергии, который с легкостью прогрыз в куполе дырку. Ядро при этом начало терять компактные размеры, медленно расплываясь в стороны.

— Любопытно, — вернув пластинку на место, пробормотал Кирилл и погрузился в изучение защитной оболочки ядра. Как выяснилось, она строилась на неком эмпатическом принципе. Без внутреннего желания сдвинуть пластинку, скорлупа ядра игнорировала все его усилия, с ним же — поддавалась легчайшему нажатию.

Удовлетворившись полученными результатами, юноша снял сферу с насиженного места. Узор, который располагался прямо под ней, тут же погас. Его, кстати, Кирилл попытался запомнить до мельчайших подробностей, благо сложностью он не отличался. Следом, с эффектом домино, начала складываться и вся остальная система: погасли многочисленные узоры, исчез струящийся из ниоткуда свет, свернулся защищающий ядро купол. Остался лишь парящий в сантиметре от ладони человека маленький светящийся шарик.

“Трудно поверить, что в подобной крохе заключена такая мощь” — подумал Лисицкий, убирая сферу в набедренный карман.

Вокруг него тут же воцарилась абсолютная темнота. Возникло гнетущее ощущение подступающей беды. На этот раз Кирилл прекрасно понимал, с чем связана тревога его внутреннего хищника: забрав ядро и обесточив все системы Ковчега, он отключил и защиту тюремных камер. Больше ничего не мешало Керне устроить на него полноценную охоту.

Ложных надежд юноша не питал: пусть они с ресу и общались довольно долгое время, друзьями это их не сделало. Лемур колебаться не станет. Даже на мгновение не притормозит. Увы, таковы все ресу: хищники до мозга костей. Вряд ли среди них вообще существовало такое понятие, как дружба. Ситуация осложнялась еще и тем, что в плане убийства ближнего своего Керне превосходил человека практически по всем параметрам.

В итоге, размышляя над проблемой ресу, Кирилл пришел к выводу, что лучше с ним вообще не сталкиваться. Маловероятно, конечно, но вполне возможно: Керне предстояло еще каким-то образом добраться до первого уровня Ковчега без единой платформы. Впрочем, в его способностях юноша не сомневался. Выберется. Вопрос лишь в том, сколько ему для этого потребуется времени.

К основанию башни Кирилл спускался в полной боевой готовности: его окутывал плотный саван силы, рядом парили взрывные сферы, а за спиной извивалось множество щупалец. Главным же аргументом в случае неприятностей предстояло стать шарику той самой сверхплотной дымки, которая едва не прикончила его самого во время схватки на дне озера. За шесть месяцев, проведенных в стенах башни, Лисицкий стал достаточно силен, чтобы использовать ее без вреда для себя. Сложно представить, в какое чудовище он мог превратиться, проживи в Ковчеге хотя бы десятилетие. Чудовище во всех смыслах.

Платформа проскользила последние несколько метров и утвердилась на посадочном месте. Кирилл тут же рванул в направлении арки выхода, но успел сделать всего пару шагов. Ледяным холодом обожгло чувство опасности. Инстинкты сработали быстрее тела: щупальца уперлись в пол, выталкивая владельца из-под падающий с потолка трехметровой черной сферы.

Грохот столкновения едва не оглушил подростка. Пол башни содрогнулся, больно ударив по пяткам. Во все стороны брызнули осколки белоснежного камня. Восприятие тут же засбоило в поднявшейся пыли. Юноша наугад швырнул взрывные сферы в сторону опасности. Грохнуло повторно.

Кирилл замер, напряженно вслушиваясь в окружение. Частым стуком отзывались падающие осколки камня, шелестела опадающая пыль, раздался едва ощутимый шорох. Резким движением руки Кирилл выбросил шарик сверхплотной дымки на звук. Бывший мгновением ранее практически невидимым Керне выставил щит под углом, отражая заряд куда-то в сторону. Раздался очередной взрыв.

Ресу же распался темной дымкой и с огромной скоростью устремился к человеку. Левый бок кольнуло опасностью. Кирилл мгновенно перенес весь щит на эту сторону, но удар Керне все равно отшвырнул его на несколько метров назад. Пару раз отскочив от пола, подросток отлетел к стене. Хрустнули кости.

Керне вновь распался темным дымом.

“Справа” — вспыхнуло понимание.

Луч ослепительной грозовой энергии ударил прямо в соткавшегося из потоков хаш ресу. Грохнул оглушительный взрыв. Белоснежный камень в месте столкновения энергий распался пылью и разлетелся во все стороны.

Кирилл осторожно вернул сдвинутые пластинки на место и вытащил ядро из кармана. Он серьезно рисковал, используя изделие древних из такого неудобного положения. Стоило лучу хоть краем задеть его самого, и осталась бы от Кирилла Лисицкого одна лишь горсточка пыли. Но возможность застать Керне врасплох того стоила.

Юноша изначально понимал, что в прямом столкновении ему вряд ли удастся противопоставить хищнику что-то адекватное. Потому и разработал свой план. Да, он рисковал. Керне вполне мог прикончить его одним ударом. Или оказаться слишком быстрым. Что, кстати, и подтвердилось в ходе боя. Именно опасаясь чего-то подобного Кирилл и не пустил свое оружие в ход сразу. “Удивил — значит победил”. Для схватки между ресу это выражение звучало как никогда верно.

Поразительно, но Керне выжил даже после встречи с грозовой энергией. Его изрядно потрепало: от лоснящейся шкурки остались одни воспоминания, полностью исчезли правые рука и нога, морду сожгло до кости — но все же он каким-то чудом сохранил вертикальное положение, а дымка вокруг него закрутилась в два шара сверхплотной энергии. Жест скорее отчаяния, чем реальная попытка что-то изменить.

Единственное, что Керне в теории мог противопоставить ядру — свою невероятную скорость. Но этой возможности он оказался лишен. Кирилл рассчитал все точно. Зная, что где-то на теле человека находится ядро, ресу не мог использовать в бою дистанционные техники. Он был просто вынужден вступить в рукопашную схватку, точно дозируя силу. Но ошибся, недооценив реальную эффективность надетой на человеке брони. Второго шанса Кирилл ему не дал.

Между тем Керне с глухим рыком швырнул в сторону врага сферы сверхплотной дымки. Лисицкий направил руку с ядром навстречу атаке и вновь сдвинул пластинку в оболочке. Прозвучал очередной взрыв. Четко рассчитанный импульс не прикончил Керне, но превратил в беспомощный кусок мяса. Зачем переводить ресурсы? Бой закончился парой обычных дымных лезвий.

Чужая сила пылающей рекой потекла по венам подростка, вызывая приступ эйфории и почти физического наслаждения. Казалось, одно желание и сам мир растворится по его воле. Что ему какие-то Владыки? Теперь, когда у него есть ядро…

Оно же и отрезвило. Несмотря ни на что, грозовая энергия по-прежнему не желала ему подчиняться больше, чем крохами. Насколько же тогда силен Спящий Владыка, если он впитывал эту энергию тысячелетиями?

“Пожалуй, все же рановато считать свою лопатку самой длинной в данной песочнице” — мелькнула окончательно отрезвляющая мысль.

Совладав с чувством эйфории, Кирилл зашагал обратно к чудом уцелевшей платформе. Настало время пожинать плоды победы! Теперь, когда срочно уносить ноги больше не требовалось, он мог со всем тщанием изучить ставшие беззащитными секреты башни. Особенно его волновали двойные двери, за которыми создатели Ковчега наверняка скрывали нечто весьма ценное.

Проникнуть внутрь защищенной комнаты даже при отсутствии энергии оказалось далеко не так просто, как Кириллу представлялось. Ведь для того, чтобы двери открылись, требовалось напитать их узор. Но в данном конкретном случае механизм открывания плотно переплетался с системой безопасности. Вряд ли бы у Лисицкого получилось активировать только что-то одно. Попытки же вскрыть ее с помощью дымки дверь даже не заметила.

— М-да, — протянул Лисицкий, обращаясь к массивным створкам. — А ты упряма. Жаль только, что против лома нет приема.

Напора грозовой энергии дверь выдержать уже не смогла. Но, что удивительно, сдалась далеко не сразу. Камень, из которого она состояла, плавился медленно и неохотно. Для того, чтобы вырезать проем два метра на два пришлось потратить около десяти минут.

Высоко подняв над головой светящуюся сферу, Кирилл шагнул в выплавленную дыру. Зеленоватое сияние выхватило из темноты уже привычные белые стены, тусклые и безжизненные, с несколькими золотыми полосами. По их периметру располагались высокие стойки. В такие, пожалуй, удобно вошло бы что-то вроде длинного копья, посоха или винтовки. К сожалению, все они оказались пусты. Что бы арсенал не хранил, хозяева забрали это с собой.

Обидно, конечно, но особого разочарования Кирилл не испытал. Главный приз в этой партии он уже получил. Убрав светящийся шарик обратно в карман, парень направился на выход.

Что касается помещения с сигнальными нитями, то его предназначение так и осталось для Кирилла загадкой. В нем обнаружилось множество вертикальных каменных ящиков-гробов, функционал которых он объяснить так и не смог. Да и не больно-то к этому стремился. Вместо данного малополезного занятия он принялся за перетаскивание запасов склада. Эволюционную камеру, к его огромному сожалению, удалось взять всего одну. Сердце парня буквально кровью обливалось, оставляя за спиной подобные сокровища.

Разобравшись с делами, Кирилл впервые за шесть месяцев покинул стены Ковчега. Тут же на уши навалился грохот грома и вой ветра, хлестко стегнул колючий ливень. Кирилл обрадовался им, словно родным. Сам того не подозревая, он смертельно устал от спокойствия Ковчега, отдававшего трупным душком. Неужели он всерьез намеревался там остаться? Как? Почему? Подставив лицо яростным порывам ветра и ледяной влаге, Кирилл счастливо рассмеялся. Его шаг к капсуле стал легок и упруг. Он ни капли не сожалел об оставленных за спиной возможностях.

Погрузка прошла гладко: эволюционную камеру парень вплавил прямо в пол рядом с панелью управлению, большинство ящиков вполне удобно разместилось на месте спасательного комплекта, остальные же он погрузил в стены.

— Как тут и было, — гордо оглядев собственную работу, произнес Кирилл.

Так как двигатели капсулы все еще пребывали в нерабочем состоянии, во весь рост вставал вопрос о способе перемещения. В принципе, Кирилл уже вполне мог произвести тонкий ремонт и под давлением Спящего Владыки, но это потребовало бы от него отложить вылет. Чего ему совершенно не хотелось. Да, титан вряд ли проснется в ближайшие дни, но зачем ненужный риск?

Руководствуясь данным постулатом, Кирилл решил не искать лучшего от лучшего и поступить в соответствии с изначальным планом: сделать движущей силой капсулы собственную дымку. Да, такой способ передвижения ощутимо уступал в скорости нормальному полету: он едва превышала таковую у птицы — но чтобы убраться подальше от Спящего Владыки ее вполне хватало.

Подниматься выше уровня шипов Кирилл так не рискнул: слишком плотно паутина молний оплетала небо. Ему хватило и нескольких метров. Аккуратно маневрируя, парень потянул свою капсулу на юго-запад, в противоход движению титана. Минут тридцать спустя под ним вновь взъярились волны озера. Молнии тут же попытались низвергнуть нарушителя спокойствия на положенное место, но щит дымки и броня с лихвой перекрывали их потуги.

В остальном же полет протекал относительно спокойно. С каждым преодоленным метром чувство опасности звучало все тише и тише. Кирилл даже позволил себе немного расслабиться, когда Спящий Владыка окончательно исчез за горизонтом. Он приказал Бете открыть шлюз и устроился у пленки защитного поля. Его всегда завораживал вид непогоды. Навалились воспоминания. Дома он обожал лежать под стеклянной крышей их мансарды, завернувшись в теплое одеяло, с кружкой горячего шоколада и наблюдать за буйством природы.

Погрузившись в воспоминания о доме Кирилл провел несколько часов, продолжая тянуть капсулу в выбранном направлении, пока на горизонте не появилась странная темная полоса. Вновь кольнуло чувство опасности, напоминая подростку, что он далеко не дома. Потянувшись к странному явлению восприятием, Лисицкий ощутил настоящую стену чужой силы. Она тянулась на сотни километров и исчезала за пределами его возможностей. Серьезной опасности, впрочем, стена не представляла: для этого ее плотность оказалась слишком мала.

Вблизи же странное явление оказалось куда более впечатляющим. По всей линии горизонта воды озера бурлящими цунами поднимались к небесам, вливаясь в низкие тяжелые облака. Вместе с темной толщей воды верх затягивало и деревья, и даже камни. Периодически всю эту массу подсвечивало ослепительными грозовыми разрядами.

Стоило признать, что Рруа, не смотря на дикость и жестокость, обладала своеобразным шармом. Завораживала той опасной красотой, что свойственна лишь самым опасным из хищников.

— Закрывай, — приказал Кирилл Бете, когда до темного потока осталось несколько десятков метров.

На броне между тем появилось множество черных протуберанцев. Выбрасываемая ими дымка принялась стремительно заполнять пространство. Сжимаясь и уплотняясь, она сформировать нечто вроде веретена, в центре которого и скрылась спасательная капсула. Словно огромный черный дротик, конструкция врубилась в толщу воды.

Тут же навалилось давление силы Спящего Владыки, но ему удалось лишь слегка замедлить продвижение веретена. Камни и остальной мусор и вовсе лишь бессильно отскакивали. Потребовалось не больше десяти секунд, чтобы преодолеть водяную преграду.

И тут же пространство вокруг капсулы затопило жаркое сияние. Кирилл почти физически ощутил тепло, которое пробиралось в его давно привыкшие к постоянному холоду кости. Он бросился к шлюзу и выглянул наружу. Ему в лицо ударил свежий ветерок и горячие лучи местного светила, которое ресу именовали — Нери. Где-то внизу простиралось обширное перепаханное пространство, украшенное редкими уцелевшими в катаклизме деревьями и кучами мусора.

Описав пологую дугу, спасательная капсула развернулась перпендикулярно пути Спящего Владыки: Кирилл не испытывал ни малейшего желания оставаться в изуродованной местности. Зная Рруа, нанесенные Спящим Владыкой раны зарастут быстро, но все же…

Кирилл простоял у шлюза довольно долго, заново привыкая, что с неба может светить солнце, а ветер не грозит стесать плоть с костей. Довольно скоро проплешины сменились привычными джунглями. Юноша и не подозревал, что может соскучиться по этому месту, но поди ж ты. Все познается в сравнении. И нужно ценить все, что имеешь.

Заурчало в животе. С исчезновением невероятно насыщенной энергией атмосферы Ковчега вернулись и подзабытые физические потребности. Вроде бы столько всего произошло, через столько пришлось пройти, а проблемы остались почти те же. Поесть бы, да попить.

“Ну, или почти те же” — ухмыльнулся Кирилл и с помощью хаш выдернул знакомую по виду рысь с верхнего яруса джунглей.

Разделать добычу он решил прямо в воздухе, а в капсулу занес уже готовые к потреблению куски. Что касается воды, то ее запас подросток вытянул прямо из земли. Периодически он видел в воздухе пролетающих мимо хищников и даже ресу, но ни один из них не рискнул подступиться к такому мощному источнику дымки, в который превратилась его капсула.

“Практически курорт” — неожиданно пришел к мысли Кирилл, наслаждаясь вкусом хорошо приготовленного стейка.

Неожиданно его восприятие царапнуло какое-то странное ощущение. Сосредоточившись, он осознал, что дело в довольно крупном куске металла правильной геометрической формы с пустотами внутри.

“Еще одна капсула” — осенило его.

Жизни, к сожалению, он внутри не ощутил.

“Но взглянуть все же стоит” — с интересом подумал Кирилл.

Особую остринку его любопытству придавал необычный дизайн находки: соединенные верхушками три клина, образующие нечто вроде дротика. Все же человечество предпочитало более плавные линии. “Северная Звезда”, к примеру, выглядела как огромный кит, вместо хвоста которого располагалась гроздь двигателей. Военные корабли, конечно, имели более хищные очертания, но и они несли в себе представления человечества о прекрасном. Здесь же подростку встретилось что-то явно нетипичное.

Приняв решение, он начал спускаться в сторону необычного объекта.

“Да уж. Если бы не восприятие, в жизни бы ее не нашел” — подумал подросток, рассматривая поросший зеленью холмик. К счастью, оно у него все же имелось, так что долго искать вход не пришлось. Прорезав дерн в нужном месте, Кирилл попал внутрь аппарата. Фонарик осветил разрушенную конструкцию.

— Знакомая картина, — ухмыльнулся Кирилл, созерцая свисающие с потолка энергокабели, разбитые плиты пола и стен, раскуроченную панель управления. А вот трупов не оказалось. Даже их следов в виде костей или одежды не осталось.

“Любопытно” — подумал Кирилл и подошел к разбитой панели управления.

— Приветствую вас на борту малой спасательной капсулы торгового судна “Изарис”, - неожиданно раздался голос откуда-то сбоку.

Кирилл вздрогнул и едва удержался от рефлекторного удара в сторону возможной опасности. А как иначе назвать того, кто сумел скрыться от его восприятия? Он уже настолько привык контролировать все происходящее вокруг, что подобную невидимость воспринимал исключительно как угрозу. К счастью, мозг вовремя обратил внимание на механическое звучание неизвестного голоса.

Уже зная куда смотреть, Кирилл сумел разглядеть узкую нишу, в которой стояло нечто вполне гуманоидного вида. Если бы не восприятие, подросток бы вполне мог принять его за живое существо. И даже спутать с человеком. Однако оно не являлось ни тем, ни другим.

“Мийсау!?” — вспыхнула в сознании полная удивления мысль.

Тут следует отметить, что люди, вырвавшись за пределы Солнечной Системы, обнаружили в галактике на удивление много разумной жизни. Настолько, что большинство ученых даже начали отрицать возможность ее естественного возникновения. Имелись и на удивление близкие к человечеству виды.

Но мийсау выделялись даже среди них. Детей, конечно, у межрасовой пары не получится, но в остальном совпадение геномов просто поразительное.

Мийсау практически ничем не отличались от людей. Они имели вполне человеческие фигуры и лица, разве что зрачок у них немного вытягивался вертикально, те же внутренние органы, расположенные сходным образом и несущие одинаковые функции. Мелкие различия, конечно, имелись, но в масштабах Вселенной совершенно не котировались.

Главное внешнее отличие заключалось в отсутствии у мийсау волосяного покрова. Вместо него их головы украшал костяной капюшон. Совсем маленький у детей, у взрослых он спускался до шеи и закрывал ее подобием воротника. Именно его полное формирование, кстати, и означало у мийсау начало взрослой жизни. В своем далеком прошлом экзоты использовали его для ритуальной росписи, теперь же он превратился в элемент красоты. Существовали даже процедуры, которые срезали воротник и стимулировали дальнейший рост костяной ткани, в результате чего получалась настоящая грива.

При этом к людям мийсау относились пренебрежительно. Словно к бедным и позорящим их родственникам. Основная причина подобного отношения крылась в псионике, которой у мийсау в той или иной степени обладал каждый. На ней основывалась их культура, наука, она лежала в основе их взаимоотношений. У людей же псионика встречалась довольно редко. При этом даже сильнейшие психо человеческой расы дотягивали лишь до среднего уровня мийсау.

Ситуация усугублялась еще и тем, что Солнечная Конфедерация существенно отставала от своих ближайших родственников по уровню технологического развития. По десятибалльной шкале Ридсона мийсау занимали восьмое место, в то время как люди — пятое.

— Кто ты? — оправившись от удивления, спросил Кирилл.

— Зиури. Служебный ИИ транспортного судна “Изарис”, - ровным механическим голосом представилось существо, напоминая, что мийсау уже несколько сотен лет, как освоили создание искусственного интеллекта.

При этом их творения так до сих пор ни разу и не восстали против хозяев. Энтузиасты часто использовали данный факт в качестве флага, обращаясь к правительству с просьбой разрешить исследования искусственного интеллекта. К их сожалению, негативных примеров в галактике встречалось гораздо больше. Потому-то по сей день дальше виртИнов Солнечная Конфедерация так и не ушла.

— Как ты здесь оказался? — спросил парень, с интересом изучая андроида.

Его, определенно, спроектировала женщина: мужественные черты лица, высокий рост, мускулатура, пронзительные голубые глаза, массивный костяной капюшон, покрытый сложным узором оранжевых, бежевых и коричневых полос. Одеждой андроиду служило нечто вроде зеленого комбинезона с широкой рваной дырой на животе, сквозь которую виднелись какие-то сломанные механизмы.

— Я был произведен корпорацией “Эрендис”, - Зиури решил, судя по всему, начать со своего появления на свет. — В дальнейшем выкуплен капитаном Найси Тессарена на место штатного андроида торгового судна “Изарис”. Подробности службы являются коммерческой тайной. Тридцать четыре года, три месяца и двенадцать дней стандартного галактического календаря назад наш корабль совершал штатный прокол в направлении системы Третта-Два. Произошла авария. Подробности мне не известны. В результате “Изарис” оказался у данной планеты. Поступила команда на эвакуацию. Спустя восемнадцать минут и тридцать две секунды взорвался реакторный отсек. Из спасательных капсул уцелела лишь одна. На планете нас атаковали представители местной агрессивной фауны. Я пытался защитить хозяев, но получил серьезное повреждение. Когда системы реактивировались, они уже были мертвы. Я похоронил их согласно обычаям. Так как связь отсутствовала, я перешел в режим ожидания.

— Понятно, — кивнул Кирилл. История андроида не открыла ему ничего нового. Разве что существование некой корпорации “Эрендис”, что вряд ли можно считаться важной информацией. — И что, не возникало желания что-то изменить? Сделать? Так бы так и стоял в этом углу, пока не сгнил?

В голосе подростка так и сквозило любопытство. Все же он впервые общался с настоящим искусственным интеллектом.

— Модель моей платформы рассчитана на две сотни лет функционирования без капитального обслуживания. Инстинкт самосохранения мне так же не чужд: местная фауна слишком агрессивна. Починить блок связи не удалось, — все тем же ровным голосом пояснил андроид.

— Блок связи, значит, — с любопытством протянул Кирилл и принялся рассматривать раскуроченную панель управления. Насколько он знал, у мийсау абсолютно все технологии базировались на псионике. Логично предположить, что и средство связи без нее не обошлось.

“Если подумать, а чем, собственно, телепатия отличается от ментальной связи ресу? А управлению с помощью дымки от телекинеза?” — неожиданно осенило Лисицкого.

Ошеломленный собственным выводом, он серьезно задумался. Псионика состояла из трех обширных ветвей: предвидения, телепатии и телекинеза. Все остальное являлось лишь производными от этих трех областей. Сильный телекинетик, к примеру, мог ускорить движение молекул, вызывая тем самым возгорание цели, или, напротив, приостановить его, заморозив ее. Некоторые телепаты умели чувствовать и внушать эмоции, в то время как другие обладали талантом вкладывать информацию прямо в голову объекту воздействия. Предвидение же делилось на короткое и прорицание.

Так чем он в таком случае не псионик? Телепатия — чек. Телекинез — в наличии. Предвидение? Чувство опасности вполне подходило под определение короткого его варианта!

“Но ведь у хаш есть и другие стороны. Например, усиление и ускорение себя. Стоп! Так это же чистая биотика!” — новое открытие ошеломило Кирилла еще сильнее.

Если псионика большей частью воздействовала именно на окружающий мир, то биотика оперировала тем, что люди называли “жизненной энергией”. Все ее адепты становились гораздо сильнее и быстрее обычного человека. Некоторые даже умели перестраивать собственное тело, превращаясь в настоящие машины разрушения. Другие синтезировали внутри себя яды или лекарства. Сильнейшие умели воздействовать не только на свой организм, но и на чужой. Правда им для этого требовалось прикосновение. Именно из таких биотиков и получились лучшие врачи.

“Ускорение и усиление — чек! Исцеление — чек! Изменение собственного тела?” — взгляд подростка невольно упал на руку, которая прикоснулись к жидкости внутри саркофага. Принципиально, дымка могла и это.

“Так что же получается? Хаш — это и псионика, и биотика, и даже что-то сверху?” — пришел к довольно логичному, на его взгляд, выводу Кирилл.

“Похоже. Очень похоже” — несколько обкатав данную идею в уме, продолжил размышлять парень. “Но вполне может оказаться и совпадением. Нужны доказательства: слишком принципиальный вопрос”

От того, насколько Кирилл прав, и в самом деле зависело многое. Там, где раньше ему приходилось идти наугад, теперь он вполне мог обрести некие вехи, указующие правильный путь. Однако, если Лисицкий все же ошибся, то рисковал начать пытаться прошибить лбом несуществующие стены.

“Предположим, что я прав” — решил прибегнуть к доказательству от противного подросток. “Следовательно, для меня должны работать тренировки как биотиков, так и псиоников. Так, что там из самого просто?”

Приняв решение, Кирилл начал лихорадочно поднимать из памяти ворох найденных когда-то в сети советов. Выходило, что из недоступных пока возможностей проще всего освоить телепатию. По крайней мере, встать на ее первую ступень. Сеть буквально пестрела историями о самоинициировании телепатов. Дар данного направления обладал самой высокой активностью. В отличие, например, от того же телекинеза, который вполне мог проспать и на протяжении всей жизни.

Однако попытка воспользоваться извлеченными из закромов памяти советами провалилась. Проблема заключалась в том, что все они в конечном итоге сводились к одному простому постулату: “поймешь, когда ощутишь”. Якобы, однажды провалившись в правильное состояние, в дальнейшем сможешь входить в него без проблем. Поэтому эффективней всего банально обратиться к другому телепату. Если же данная возможность отсутствует, то пытайся нащупать это состояние. Слушай. Медитируй. Смотри. Если дар есть, то результат появится. Однако в случае Кирилла любая попытка “ощутить” мгновенно проваливалась в восприятие. Для него это превратилось практически в рефлекс. Может именно поэтому он и не ощущал никогда раньше проблесков телепатии?

Насильно заглушить восприятие удалось далеко не сразу. И все же Кириллу это удалось. И тогда он ощутил… нечто, чему просто не сумел подобрать правильного описания. Музыка цвета? Танец запахов?

Совсем рядом кто-то тревожного горел и звал. Ощутив Кирилла, неизвестный немедленно подался ему навстречу, но подросток тут же разорвал контакт. Сталкиваться с кем-либо на поле, на котором он пока откровенно неопытен, в его планы не входило. Последнее, что юноша успел ощутить, это месторасположение источника сигнала. И зеленые глаза с вертикальным зрачком.