Пять «арийцев» под окном Пили поздно вечерком. «Кабы я был рок-звездою, — Заявил Кипелыч, стоя. — Я б тут с вами не сидел, Я б Кобзона перепел!» Холст нахмурился сердито: «Ну, иди. Вон дверь открыта. Если б я был рок-звездой, Стал бы гитарист крутой! Я играть давно умею — Шестью струнами владею!». Дуб очнулся после спячки: «Ну и задал ты задачку! Хард-энд-хэви ведь играть — Не пейзажи рисовать! На тебя я не равняю — Лишь четыре струнки знаю; В этом хоть и мало прока, Быть хочу звездою рока!». Теря встал во весь свой рост: «Я и так достал до звезд! Вот узнать бы ненароком: Кто из них те Звезды Рока; Прячутся ведь неспроста — Мы б их заняли места!». Маня наконец вмешался — Он в сторонке все держался: «Был бы рок-звездою я, Я б купил инвентаря, Я бы дней не замечал И стучал, стучал, стучал…». Двери тихо заскрипели — В дом ворвался Саша Елин: «Хватит здесь пугать собак, Я даю вам, типа, знак! Хоть мечтали вы сверх меры, Цели ваши — не химеры: Будь, Кипелыч, вокалистом, Холст и Теря — гитаристы, Дуб, не стоит горевать: Будешь на басу играть/ Маня, только не кричи, Ну стучи себе, стучи!». Тут и сказка началась: Группа АРИЕЙ звалась…

Елин с АРИЕЙ простился, В путь-дорогу снарядился, И «арийцы» под окном Сели ждать его с пивком. День, неделя, год проходит — Саша Елин не приходит; И Кипелыч сник вконец: «Позабыл нас наш беглец! Больше мочи нет терпеть: Буду щас «Калинку» петь!»… «Ой, не надо, ради Бога, Погоди еще немного! — Дружно в голос закричали Наши братья по печали. — Не один же он поэт! Мы объедем белый свет: Может быть, его найдем Иль другого приведем…» Ну, Валеру уломали, Все в ларек бутылки сдали  — Вот и деньги на дорогу; Зашагали дружно в ногу. Путь был долгий и тяжелый; Кончился последний желудь — С Дуба нечего срывать, Что ж, придется помирать… «Нет, «арийцы» не сдаются! Сквозь преграды все пробьются И дотянутся до звезд!» — Вдалбливал ребятам Холст. «Ну, а где же наш поэт? — Маня спрашивал в ответ. — Мы объехали Сахару И Америку задаром?! Лезли к бивням черных скал, Попадали под обвал, Рисковали всем порой — Я теперь уже герой!» Теря ляпнул тут со скуки: «У тебя, наверно, глюки! И от нас в отличие Мания величия!». Маню все-таки простили, Но совсем уж загрустили… Кто-то предложил в сомненьи: «А не дать ли объявленье: Так и так, мол, ждем ответа От великого поэта. Долго размышлять не стали, Объявленье написали… И однажды в день ненастья Подвалило к Дубу счастье: «Гы, а я уже нашлось!». Маргаритой назвалось…

У Лукоморья Дуб зеленый И клевый бас на Дубе том. И днем и ночью Холст Ученый Все ошивается кругом. Идет направо — песнь заводит, Налево (а это уже не наше дело) — Что-то ищет, вроде… С крутым обрезом Елин бродит (А Теря на ветвях сидит). Там по неведомым дорожкам Бежит Кипелыч в босоножках, И Пушкина на курьих ножках… (Нет, это лишнее немножко). Там лес и дол Вампиров полны, Там на заре не хлынут волны — Там Штиль ужасный и пустой! «Арийцев» пятеро прекрасных Чредой из вод выносят ясных Из Удо завтрак отбивной: «Вот, подкрепились мимоходом, Чего же песне петься зря?!.». Как можно так перед народом?! (С другими делиться надо!) Но Маня, палочки беря, Съедает часть богатыря… А Пушкина все в ступе тужит — Над нею Ворон Черный кружит; СтупА Горящею Стрелой Сметает все перед собой! Слезай скорей, щас ка-ак бабахнет!!' М-да-а… «Арийский» дух! Тут чем-то пахнет.. (Черт, опять на свалку забрели!) Вот там мы были — пиво пили; Там Дуб стоял уже зеленый, Под ним лежал и Холст Ученый — Свои нам сказки говорил…

В студии был тихий час, Вдруг раздался дикий глас: «Волки! Оборотни! Звери!!!». Все столпились вокруг Тери; Разбудили, откачали, Друг на друга накричали. «Ох уж эти мне заботы, Довела его работа! — Тихо Дуб сказал «арийцам». — Вот фигня ему и снится!» Маня был со сна помятый: «Это все его фанаты! Им ведь ничего не стоит Довести до паранойи! Оттого он так и бредит; Крыша и у нас поедет!..». «Нет, неправы вы, ребята: Маргарита виновата — Она пятого числа Текст свой новый принесла. Песня жуткая: про зверя, Вот и испугался Теря! Он был бледен еще утром», — Рассудил Кипелыч мудро. Холст, задумавшись, ответил: «Я тут кое-что наметил: Ему надо не давать Тексты Пушкиной читать! Она просто изувер! В одной песне, например, Мужика в конце казнили, А в другой, нюхнувши пыли, Парень все летал, летал… А потом устал — упал! И еще король дороги Под конец протянет ноги… А она твердит опять: Вроде время убивать… Дальше рассуждайте сами…». Маня застучал зубами, Дуб стоял с застывшей глыбой, У Валеры хаер дыбом, Теря трясся в уголке… Вдруг шаги невдалеке. «Это же она идет?! Закрываем дверь, народ!.. Рита, с нами не прощайся, Уходи, не возвращайся, — Холст с Валерой голосили. — Мы тебя-де раскусили! Ты прости, что мы так грубо — Сердце вон возьми у Дуба, Только нас не убивай!» Дуб орет: «Мне рано в рай! Мне же не поставят крест! Я чужой для тех небес!». Маргарита лишь вздохнула: «Видно, палку перегнула. Запустили паранойю! Завтра срочно всех на море! Через месяц их вернем И доделаем альбом». Р.S. Сказка — ложь, но все ж, ребята, Нелегка жизнь музыканта!

Холст и Дуб пришли из бара: «Кто-нидь видел здесь Ик-кара?!». Теря Дуба оглядел: «Да он только улетел! Если время не терять, То получится догнать!». Дуб бегом пополз к окну: «Ща я следом сигану!». Холст орет ему вслед: «Круто! Но у нас нет парашюта! Где-то зонтик тут стоит…». «Дык, Ик-кар ведь улетит! Что ты ползаешь, как кляча?!» — Причитал Дуб, чуть не плача. Маня Тере прошептал: «Я же вас предупреждал! Он готовенький уже: Мы ж на первом этаже!». Дуб с зонтом его не слышал, Он на подоконник вышел, Только выпрыгнуть не смог — Холст пинком под зад помог. «Во, крутое сделал сальто! Дуб теперь — Герой Асфальта! Только что-то там темно… — Теря выглянул в окно. — Он же песни там поет, Вроде бы про самолет… Может, слышите, про что: «Тыща сто» да «тыща сто»… Смерть в лицо ему там дышит… Кажется, проблемы с крышей!» «Теря, хватит тут ворчать, Надо друга выручать! Дуб ждет помощи давно! — Маня сиганул в окно. — Не копайтесь целый час! Дуб сейчас здесь дуба даст!» Холст бормочет: «От винта! Что ж ты даже без зонта?! Я сейчас к вам доберусь, Даже если разобьюсь! Я уже лечу, смотри!..». «Друг асфальта номер три! — Тере прошептал Валера. — Что теперь нам с ними делать? Может, вызвать им врача?» «Сами будем выручать! Ты же слышишь, они тут Гимн России уж поют! Распугали всех котов! Вдруг кто вызовет ментов?!'» И пришлось Валере с Терей Заносить всех через двери. «Дуб, ну что, догнал Икара?» «На фига? Он мне не пара! Я вообще летаю лучше!» Да, совсем тяжелый случай! Р.S. Это все к тому примеры: Соблюдайте, люди, меру!

С тех пор годы пролетели, Как уехал Саша Елин. Где так долго пропадал — Этого никто не знал. Вдруг, как снег, на всех свалился… Маня в студию вломился: «Елин прибыл, просит мира, Говорит, принес Вампира!». Дуб со страху поперхнулся: «Да он что, совсем рехнулся?! Это ж с радости какой Он на студию с собой Эту нечисть приволок?!». Поднялся переполох. На замок закрыли двери; Спохватились: нету Тери! Холст завыл: «Как мы могли?! Терю не уберегли!». И Валера заорал: «КАК! Вампир его забрал?! Он же дверь со мной закрыл, А теперь вот след простыл…». Дуб кричит: «Ватера, тише! Помнишь, здесь возились мыши? Я ведь их давно приметил — Нор наделали в паркете; Вот в одну из этих дыр Терю утащил Вампир!». Холст набросился на Дуба: «Да о чем ты раньше думал?! Вечно занят был своим… Вот и лезь теперь за ним! Ну, давай же, Дуб, не трусь!». «Да ведь я мышей боюсь! И Вампиров, кстати, тоже… Слушай, Холст, не надо может?..» И, скорей покинув пол, Дуб вскарабкался на стол. «Не спасли тебя от зверя! Где же ты, наш милый Теря?»  — Плакал Маня в уголке. «Да я здесь, на потолке!» Головы задрали вмиг. Дуб сказал: «Ты, Теря, псих! Чтоб тебе там было пусто! Как выдерживает люстра?!». Стол предательски качнулся, Теря с люстрой навернулся, Выбив с грохотом стекло… Саша Елин влез в окно: «Что у вас здесь за погром? Продвигается альбом? Ну, ребята, выше нос: Я вам новый текст принес!..».

Много дней прошло с тех пор, Как напал на Терю жор: Всех ребят пообъедал — Дуб заметно исхудал. Рита Дуба повстречала, Головой лишь покачала: «Да чего же вы все ждете? Вы ж от голода помрете! У меня тут есть идея…». Теря ждал обеда, млея. С Ритой во главе «арийцы» Накормили друга пиццей. Теря был доволен очень, Он сказал: «А между прочим, Из чего она, скажите…». «Все вопросы к Маргарите!» Рита отвечала: «Нет! Это фирменный рецепт. Ладно, слушай эту муть: Пыли ангельской чуть-чуть,  Дождь кислотный, пара скальпов, Мозг а-ля «герой асфальта», Вроде брали чье-то сердце, Крылышки Икара в перце, Ну, и мяса попросили У матросиков из «Штиля». Звать «Арийский беспредел»… Теря вдруг позеленел, Испустив протяжный стон, Быстро грохнулся под стол. Рита улыбнулась мило: «Я про кровь сказать забыла!». У Холста отвисла челюсть: «Боже мой, какая прелесть! Рита, а давай с тобою Ресторан крутой откроем Вкусной и здоровой пищи! Щас название подыщем…». Все смеялись, чуть не плача, Долго празднуя удачу. Только Теря заболел — С того дня совсем не ел. Испугавшись, все «арийцы» Отвезли его в больницу. Дуб заплакал: «Доигрались! Слишком мы перестарались! Мы друзья ему плохие — Ведь у Тери дистрофия!». Все закончилось отлично: Теря ест вполне прилично, Кстати, точно по часам, И готовит только сам.

АРИЯ который вечер Отмечала с Удо встречу, Ну и запись новой песни. Удо выглядел чудесно! Привязался он к Валере: «Что молчим мы, в самом деле? А давай споем с тобою Что-то светлое, родное, Чтобы душу защипало… Ну давай про каннибалов?». Тут уж Теря не сдержался: «Снова старый хрыч нажрался! Он про этот пароход В тридцать первый раз поет! У Валеры нервный тик! Мы с тобой! Держись, старик!». «Пусть, раз мужику неймется. Про корабль там поется, Теря, не про пароход!  — Холст зевнул во весь свой рот. — Знаешь, разница какая?» Дуб сказал, слегка икая: «Наплевать ведь пароходу Штиль там или непогода; Это значит там народ Просто так людей не жрет! У меня, поверьте мне, Не опилки в голове!.. Холст, а что ты, между прочим, На меня так странно смотришь?». Холст немножечко замялся: «Ты в моих глазах поднялся! Дуб, ты интеллектуал!..». Удо «польку» танцевал И, коверкая слова, В сотый раз «сходил с ума». «Как говаривал ваш Пушкин, Выпьем с горя, где же кружка? Наливайте поскорей!» Удо торопил друзей. Маня глупо улыбался: «Где он слов таких набрался?!». «Это ж ты ему вчера Спьяну лекции читал! Вот теперь его и слушай!» — Холст заткнул руками уши. Дуб в истерике забился: «Чтоб, алкаш, ты отрубился!». Удо радостно кивал: «Да, я тоже не устал! Я, мой дорогой Валерий, Погашу еще неделю!.. А давай с тобой вдвоем Мы еще разок споем?». Съежился Валера в кресле: «Кто придумал эту песню?! Не прожить вам этот год…». «Боже, что нас дальше ждет?!» — Дуб спросил ребят печально. Удо сохранил молчанье…

Как-то, после пьянки в клубе, Маня шел проведать Дуба. Дуб с трудом приполз из ванной, Выглядел он как-то странно. «Кто тебя огрел поленом?» Дуб махнул рукой на стену: «Да дверной замок я утром С той розеткой перепутал! Думал, все сейчас бабахнет…». «Но зато здесь вкусно пахнет! Как бараньей отбивной… У тебя загар крутой И отличный ирокез!..» «Хватит ржать уже, балбес! — Возмущенно Дуб кричал. — Ты себя не ощущал В этой жизни хоть на миг Как электропроводник?!» Маня отвечал: «Все ясно! Да тебе и впрямь ужасно! Мой совет: пей очень редко И не суй ключи в розетку: Дерево проводит ток!..».  Дуб от ярости весь взмок: «Ты даешь для мести повод! Як твоим тарелкам провод Эдак в двести киловольт Подключу под Новый год! Чтоб потом всю жизнь отныне Ты стучал тридцать вторыми И искрился очень долго, Словно праздничная елка!». «Ой, сейчас он будет драться! Надо срочно убираться!» — Думал Маня, весь дрожа, В поисках дверей кружа. «У меня идея есть: А давай устроим месть, — Дуб сказал, подумав крепко. — Мы с тобой убьем розетку!» Маня лишь пожал плечами: «За итог не отвечаю!..». Днем пришли Валера с Терей: Черный дым валил из двери. «Вовремя мы подошли! Вы тут что, Холста сожгли? Или в панков здесь играли?!» «Мы с розеткой воевали,» Маня с легкою улыбкой Тряс химической завивкой; Дуб зубами рвал подушку… Ток, ребята, не игрушка!

У Холста спросил Валера: «Что такое, Холст, Химера?». «Ну, — задумался Володя. — Есть такая живность вроде!» Стал Кипелыч в тексте рыться: «Что там в песне говорится? Типа «цель твоя — Химера»… Я пою про браконьера?!». «Ну а ты чего хотел? Ты про них и раньше пел: Зверя в песне ведь убили? И шакала замочили! Ну а здесь прибьют Химеру, Нам с тобой какое дело?» — «Что ты мелешь всякий вздор?! Ты, Володя, живодер!» «Да не я, а Рита наша, А теперь и Елин Саша. Вот заразная болезнь!..» А Валера к Дубу лез: «Что такое, Дуб, Химера?». «Надо знать, Кипелыч, меру! Говорили ведь друзья: Больше ста тебе нельзя!» — Строго Дуб сказал Валере. Тот пожаловался Тере. «Да не слушай их, Кипелыч, Сто граммулек — это мелочь! Надо выпить больше втрое, Чтоб приглючилось такое! Значит так: Химеру может Гексаген лишь уничтожить? Это точно не лягушка И, наверно, не зверушка… Надо думать, что попроще: Может, он писал про тещу?!» «Бедный, бедный Саша Елин! — Говорил Валера Тере. — Видно, старая пила До кондрашки довела! Надо бы ему помочь!» — «Да ведь я и сам не прочь! Где же и на что в обмен Мы достанем гексаген?!» Маня подошел поближе: «Я случайно вас услышал. Теря, ты мозги не парь; Вот толковый вам словарь. Только без диверсий больше, И оставь в покое тещу!..».

Холст пришел к Валере с Маней: «Знаете о новом плане? Хватит, Господи прости, Сцену хаером мести! Это все равно без толку: Даром делаем уборку! Я давно уже боюсь — На шампуне разорюсь!». «Надо требовать, ребята, Дополнительную плату!» ~ «Ну, а если не дадут?»  — «Мы тогда устроим бунт!» Покачал Холст головой: «Что вы! План у нас другой: Может, нам разрушить стоит Эти старые устои? Пред ударной установкой Мы поставим подтанцовку! Это современно вроде… Или кто-то будет против?». Маня буркнул: «Очень рад. Что другие говорят?». Стал Валера возражать: «Кто же будет танцевать?!». «Кто да кто… Да ты, конечно! — Холст заговорил поспешно. — Мы когда играем соло, Ты же бегаешь по полу? Вот, не будешь больше бегать…» Маню затрясло от смеха; А Валера побледнел, На пол медленно осел: «Нет уж, вы танцуйте сами… Черт, кто прыгает над нами?! Штукатурка обвалилась!». — «Что же наверху случилось? Может, там живут слоны?»  — «Маня, ты упал с луны! Все у нас гораздо круче: Танцевать Дуб Терю учит!» Тут Валере стало плохо… «Может, он не вынес грохот? Эй, устройте перерыв!!!» Маня замер, рот открыв… Дуб вошел, держась за двери, Следом вполз несчастный Теря: «Все, я умываю руки, Не под силу эти трюки! Холст, какой здесь альтруизм?! Это садомазохизм!». «Да, — кивнул согласно Дуб. — Этот план был очень глуп! Мы оставим все как есть… Дайте же куда-то сесть! Не расстраивайся, Холст, Я тебе шампунь принес! Хошь, могу еще и мыло…» Пусть все будет так, как было…

Я не верю в пыль легенды, В Бога, в вечную любовь, Но я слышу зов из бездны, Той, где полыхает кровь; Той, где в бешеной молитве Слово плавило свинец, Где в едином диком ритме Бились тысячи сердец. Звуки рая, звуки ада — В горле, венах и глазах; Хлопья каменного града Разметали мысли в прах; А душа рвалась без муки На погибель под струну И, вонзаясь в эти звуки, Превращалась в тишину. Ну а вы, шутя наверно, Снова били, как во сне, Медиатором по нервам, Пульсом мерили размер. И, молчанье стен разрушив, Уходили в темноту, Прихватив сердца и души, Оставляя пустоту. Так сейчас… Так будет снова; Сквозь века, огонь храня, Вечны Музыка и Слово,