Просчет Муаммара Каддафи

Триполи, 23 декабря 2009 года, 10.30 утра, резиденция Муаммара Каддафи в пригороде Триполи Баб‑аль‑Азизия, интервью с Муаммаром Каддафи для программы «Постскриптум». На мой вопрос о том, почему он так высоко отзывался о Бараке Обаме, лидер ливийской революции ответил: «Прежде всего, потому что он — сын Африки. Он действительно наш сын. Он чернокожий, но родился в Америке. Это первый человек из чернокожих, который смог стать президентом США. Это само по себе заслуживает большого уважения и почтения. Я хотел бы, чтобы он остался президентом пожизненно. Это с одной стороны. С другой, Барак Хусейн Обама очень отличается от президентов других стран. Он очень принципиален, реалистичен, не подвержен тщеславию, высокомерию. Он отличается скромностью и уважением к другим людям, потому что он выходец из той группы людей, которые испытали на себе всю горечь унижений и притеснений. Я полностью разделяю его аналитический подход к политике и не имею по этому поводу никаких возражений. И если он будет продолжать в том же духе, то я буду очень удовлетворен этим, так как он президент самой большой страны в мире, от которой исходит главная угроза для всего мира».

Как известно, Обама не ответил Каддафи взаимностью. Тем не менее, после начала военных действий США и их союзников против Ливии, Каддафи обратился к Обаме с письмом, в котором вновь назвал Обаму «нашим сыном, благородным Бараком Хусейном Обамой».

«Даже если бы, прости меня Господь, началась война между Ливией и Америкой, я все равно любил бы тебя. Я не хочу изменять твой образ, который я создал», — писал Каддафи в этом обращении.

Затем Каддафи написал Обаме еще одно письмо, содержание которого было не известно. Но ни на первое, ни на второе обращение «сын Африки» ему не ответил. А ответила за него его старшая подруга по партии и совсем не дочь Африки, а глава Госдепартамента США Хиллари Клинтон: «Бомбардировки должны продолжаться до тех пор, пока Муаммар Каддафи не откажется от власти».

Что бы ни скрывалось за письменными воззваниями Каддафи к Обаме — игра в наивность, апелляция к африканским корням Обамы или политический расчет, Каддафи просчитался. Он хотел видеть Обаму сыном Африки, но Обама — не сын Африки. Он сын Америки и Демократической партии США. И его политическая семья состоит сплошь из врагов Каддафи.

Возможно, Каддафи сообщили, что Обама неохотно дал согласие на участие США в военных действиях, и ливийский лидер решил это использовать. В политических кругах ходила информация, что сначала Обама вроде бы колебался. Однако в итоге, хотел того Обама или нет, но к двум войнам, унаследованным от Буша — в Афганистане и Ираке, он добавил третью, свою собственную. Сделанное Обамой после трех недель войны заявление, что США прекратили вести военные действия и все передали НАТО, никого не ввели в заблуждение. К тому времени США уже нанесли несколько сотен ракетно‑бомбовых ударов по объектам в Ливии, и периодически продолжали это делать и после заявления Обамы. Воюющие против Каддафи страны НАТО также продолжали опираться на американскую инфраструктуру, самолеты АВАКС, космическую разведку и на их политическую поддержку. Наконец, США оставили за собой право в любой момент вновь начать прямые военные действия.

При этом США в лице Хиллари Клинтон внимательно следили, чтобы союзники по НАТО не проявили малодушие и не отказались от главной цели. А главная цель состояла в том, чтобы убрать Каддафи — в прямом или переносном смысле слова. Западных союзников устроил бы любой вариант: гибель Каддафи в ходе боевых действий, убийство в результате заговора в его окружении или добровольный уход в изгнание, поскольку вслед за этим его непременно нашли бы, а затем отправили в Гаагу.

Ради этой цели в НАТО решили бесконечно долбить Ливию ракетами и бомбами, разрушая страну и убивая мирных жителей. Генерал Майк Джексон, командовавший британскими войсками во время войны НАТО в Югославии, своевременно напомнил: в 1999 году понадобилось 78 дней бомбежек Сербии, чтобы заставить Милошевича пойти на ультиматум НАТО. А глава комитета по вооруженным силам палаты представителей США Говард Макон с энтузиазмом заявил: «НАТО может поддерживать бесполетное небо над Ливией в течение 10 лет».

Словом, образ Обамы, который создал себе Каддафи, как и надежды на то, что Обама серьезно изменит внешнюю политику США, ничего общего с действительностью не имели. И Каддафи смог на себе ощутить, как сильно он заблуждался.

2011 г.

 

Лицензия на убийство

Нам говорят, что гибель Муаммара Каддафи в истории Ливии «открывает новую светлую страницу». Что та дикость, которую мы видели на телеэкранах, когда толпа терзает окровавленного, но еще живого ливийского лидера, — это высшее торжество демократии. Что теперь ливийский народ, наконец‑то, обрел свободу. И что операция НАТО в Ливии завершилась блестящим успехом.

Хиллари Клинтон еле удалось скрыть радость. «Вау!» — произнесла она, когда ей показали труп Муаммара Каддафи. Госсекретарь США, надо полагать, имела все основания быть довольной итогом «охоты на Каддафи», которую с самого начала объявили США и НАТО. Его физическое устранение активно обсуждалось еще в марте 2011 г. на Лондонской конференции по Ливии. Представители НАТО не раз заявляли, что резолюция Совбеза ООН под номером 1973 якобы дает им право на нанесение ударов непосредственно по Каддафи, хотя об этом в резолюции не было ни слова. Именно в ходе «охоты на Каддафи» авиация НАТО доблестно уничтожила дом, где он предположительно находился в этот момент, но его не убила, зато убила одного из его сыновей и двух внуков. То есть лидеры США и НАТО хотели этой смерти. Подготовленная самой демократической страной мира и самым демократическим военным альянсом, гибель Каддафи стало неоспоримым торжеством демократии. В конце концов, и убит он был очень демократично — толпой повстанцев, то есть, извините, подонков, самым ярким моментом в жизни которых так и останется позирование рядом с трупом их растерзанного лидера, который не захотел покидать свою страну. И как обещал, погиб на родине, но не в изгнанье.

Каддафи, что бы ни говорили, был, безусловно, лидером. Он был одним из последних в плеяде революционеров ХХ века, перевернувших мир от Латинской Америки до Китая. От той плеяды остался только Фидель Кастро, но надолго ли?

Я встречался с Каддафи в конце декабря 2009 года, когда брал у него интервью в его резиденции Баб‑аль‑Азизия в пригороде Триполи. Туда, на территорию бывшей военной базы, Каддафи переехал после очередного покушения на него — по их числу он был тоже лидером арабского мира. Ливийский лидер принял меня не в своем знаменитом бедуинском шатре, а в огромной библиотеке. Разговор длился больше часа. Передо мной сидел очень уверенный в себе — возможно, даже слишком уверенный в себе человек в длинных коричневых одеждах и черной шапочке, из‑под которой выбивались курчавые волосы. Он говорил негромко, медленно, словно подчеркивая значение каждой сказанной им фразы. Говорил, что дружит с Путиным и Берлускони, и заверял меня, что президент Обама как лауреат Нобелевской премии мира просто еще не успел проявить себя, но обязательно проявит. Ведь Обама — сын Африки, первый черный, прошедший через все страдания и ставший президентом США. А потому он, Каддафи, хотел бы, чтобы Обама остался президентом США пожизненно.

Что ж, Обама с тех пор проявил себя — и в полной мере. Узнав о расправе над Каддафи, он с улыбкой заявил, что с этого момента начинается новая демократическая страница в истории Ливии. Но может ли начаться «новая светлая страница» со зверского убийства и глумления над трупом? Лауреат Нобелевской премии мира Обама, видимо, считает, что может.

Был ли Каддафи виновен перед народом Ливии, а если и виновен, то в чем — правды об этом мы уже не узнаем. Вердикт — «виновен» — был вынесен ему задолго до его убийства. А остальное доделает мощная пропагандистская машина стран НАТО. Нам теперь будут постоянно объяснять, каким он был страшным тираном, проклятием для своей страны и как чудовищно было при нем жить в Ливии.

При этом нам не будут говорить, что ВВП на душу населения в Ливии в 2009 году превышал 14 тысяч долларов (для сравнения: в России он составляет 16 тысяч долларов). Что именно при Каддафи Триполи стал современным процветающим городом с прекрасными дорогами — и это я видел собственными глазами. Что бензин там стоил — на наши деньги — 75 копеек за литр. Или что сами ливийцы давно уже не убирали мусор и не чистили канализацию — все за них делали иммигранты из более бедных арабских стран.

Нет, этого мы не услышим, потому что высшее торжество западной демократии — убийство Каддафи — требует совсем другой легенды. А также сокрытия правды, той правды, которая совершенно не нужна Западу и его лидерам. Потому Каддафи и не должен был дожить до суда или судилища — ни в Триполи, ни в Гааге. Сошлюсь на американское издание «Форин полиси», которое откликнулось на смерть Каддафи статьей «Человек, который слишком много знал». Издание считает: участь Каддафи была предрешена. «Говоря по‑простому, Каддафи слишком много знал. Если бы его взяли живым… он бы почти наверняка рассказал о том, насколько близкими были его отношения с французским президентом Николя Саркози и британским премьером Тони Блэром, о подробностях сотрудничества его правительства с западными разведывательными службами в деле борьбы с терроризмом». Иными словами, Каддафи просто нельзя было оставлять живым.

Но его смерть — это и урок. Мы видим, что несколько держав во главе с США выписали себе бессрочную лицензию на убийство. На убийство тех, кто не вписывается — или перестает вписываться — в их миропорядок. До Каддафи был Милошевич. Потом был Саддам Хусейн. Будут и другие.

Каддафи казалось, что, отказавшись от собственной программы создания оружия массового уничтожения и предоставив западным концернам крупные контракты, он избежит такой участи. Но он ошибся. «Демократия» в исполнении НАТО, как языческий идол, требует постоянных жертв.

А потому, когда нам говорят, что в Ливии «добро победило зло», я отказываюсь в это верить. Я отказываюсь верить в победу добра, позирующего на фоне растерзанного трупа. Меня — как и миллиарды людей во всем мире — хотят убедить, что убийство Каддафи, как и многих еще до него, — это высшее достижение западной демократии. Но я отказываюсь верить в демократию, которая выписала себе лицензию на убийство.

2011 г.

 

«Гуманитарная операция» на развалинах международного права

Когда в начале 2011 г. Барак Обама заявил, что Каддафи должен уйти, он посчитал, что тот с радостью выполнит его поручение. Но не тут‑то было. «Администрация Обамы одним ударом думала поставить Каддафи на место, — писал американский обозреватель Стив Чепмэн. — Им казалось, что либо он прекратит свои атаки, либо его заставят уйти от власти, либо произойдет и то, и другое. Однако ни того, ни другого не произошло, и, по‑видимому, в ближайшее время не произойдет».

В итоге главной целью войны НАТО в Ливии стала охота на Каддафи. О главной задаче операции — защите гражданского населения — в руководстве НАТО к маю перестали и вспоминать. А Триполи начали бомбить так, словно там жил один Каддафи.

«Даже если в Бенгази и были спасены жизни невинных людей, — писал Стив Чепмен, — такие же люди гибнут в других местах из‑за кровавого тупика, в который зашел конфликт». Добавим: люди гибли не только из‑за тупика, но и напрямую от ракетно‑бомбовых ударов НАТО.

«Результат действий союзных держав состоит в том, что они предоставляют достаточно военной поддержки повстанцам, чтобы предотвратить их поражение, но недостаточно для того, чтобы положить конец кровопролитию и добиться поставленных целей», — писала в мае газета «Файнэншл Таймс».

Тем временем поставленные НАТО цели определились со всей четкостью: это — смена режима в Ливии через свержение Каддафи и предпочтительно его физическое устранение. Ни к каким решениям ООН эта цель, заявленная лидерами США, Франции и Великобритании, отношения не имеет. Отсюда — и заявление Владимира Путина, сделанное им в Копенгагене во время визита в Данию в конце апреля 2011 г.: «Ну какое же закрытое небо, если каждую ночь бьют по дворцам… Говорили — не хотим убить Каддафи. Теперь некоторые официальные лица говорят: «Да, стремимся уничтожить Каддафи». А кто позволил это сделать? Что, разве был суд? Кто взял на себя это право казнить человека, какой бы он ни был? И все молчат. Мы должны действовать в рамках международного права с осознанием своей ответственности, с заботой о мирных гражданах… А когда все так называемое цивилизованное сообщество всей своей мощью наваливается на небольшую страну, уничтожает инфраструктуру, создаваемую поколениями, хорошо это или плохо? Мне это не нравится».

Проблема, однако, в том, что международное право, начиная с 1998–1999 годов, последовательно и целенаправленно уничтожалось. Когда весной 2003 года США и их союзники захватили Ирак — это было вопиющее нарушение международного права. Когда в 2008 году отделили Косово от Сербии — это было еще одно откровенное нарушение международного права. Когда фактически поддержали атаку Саакашвили на Цхинвал в августе 2008 года, это было вновь покушение на международное право. В результате международное право превратилось в нечто, что в основном мешает делать то, что решили делать в Вашингтоне или Брюсселе. В связи с этим вспоминается фраза Буша, брошенная им журналистам: «Международное право? Не знаю, о чем вы. Обратитесь к моему адвокату».

Ответ Путину со стороны министра обороты США Роберта Гейтса был образцом лицемерия. По его словам, НАТО не держало места нахождения Муаммара Каддафи под прицелом специально, но считало бункер ливийского лидера «законной целью, как и все ливийские командные центры, которые мы находим».

В руководстве США всегда считают законным то, что сами решили делать, даже если это совершенно незаконно.

Решили отделить Косово? Законно.

Решили разбомбить здание телевидения в Белграде? Законно.

Решили поставлять оружие ливийским повстанцам, несмотря на строгий запрет Совбеза ООН? И это законно, объявили госсекретарь Хиллари Клинтон и глава британского МИДа Уильям Хейг.

Действия НАТО в Ливии превратили резолюцию 1973 Совбеза ООН в полную фикцию. И все это — ради сохранения «глобального лидерства» США и доминирования НАТО на развалинах того, что когда‑то называлось международным правом.

2012 г.

 

Посол США в Москве и азбука дипломатии

Перед приездом Майкла Макфола в Москву высказывались предположения, что новый посол, тесно связанный политическими и личными узами с участниками оппозиции, сразу же начнет активно поддерживать их в ущерб своим основным обязанностям. Так оно и случилось. Правда, были и различия в прогнозах: одни полагали, что Макфол все же для приличия подождет, хотя бы до вручения верительных грамот президенту страны. Другие же допускали, что встречу с лидерами «непримиримых» Макфол проведет прямо в аэропорту, не успев сойти с трапа самолета. Этого Макфол делать не стал, но поспешил встретиться с оппозиционерами уже на второй день своего пребывания на российской земле.

Сигнал, в силу его недвусмысленности, уловили все — от российского Белого дома до интернет‑сообщества. Среди отзывов в блогосфере есть и поддерживающие деятельность нового посла США. Однако большая часть — откровенно критическая. В основном за поход в посольство США критикуют представителей нашей оппозиции. Впрочем, досталось и самому Макфолу. Из отзывов в блогосфере:

http://vz.ru/columns/2012/1/19/554881.html

«Откровенно говоря, это наведение контактов с оппозиционными силами на подчеркнуто высоком уровне возмутительно. Первоочередная цель США в отношении России на текущую перспективу — это недопущение Путина на следующий президентский срок»

http://vz.ru/columns/2012/1/19/554881.html

«Макфол привык к успеху в маленьких странах, которые уже фактически стояли на коленях и политически и экономически, и которые надо было просто добить. И сейчас теми же методами пытается работать в России, где еще пока есть дееспособная власть и пока еще устойчива экономика, хотя политические дрязги стабильности, конечно же, не добавляют. Макфол действует по шаблону, и скорее всего это его погубит. Вот не примут у него верительные грамоты, отправят назад, что он будет делать? Надеюсь, что наше руководство так и поступит»

http://vz.ru/columns/2012/1/19/554881.html

«Думаю, американцы действительно верят, что большинство простых россиян спят и видят Америку в качестве Спасителя от «кровавого Путина». Поэтому они и не скрывают своих связей с оппозицией. Поэтому они никогда нас не поймут».

Теперь сам Макфол, а за ним и Госдепартамент США на голубом глазу утверждают, что это обычная практика и что он ничего такого не имел в виду. Что‑то не помнится, чтобы в ельцинское время американские послы, прибыв в Москву, тут же приглашали в посольство лидеров антиельцинской оппозиции. Не было такого. Ельцин вполне устраивал Соединенные Штаты, а потому послам хватало общения с Козыревым, Гайдаром и Чубайсом. Обычной такая практика стала только тогда, когда США перестала устраивать действующая власть в России.

Накануне приезда в Москву Макфол заявил, что главной целью своей работы в Москве видит восстановление доверительных отношений между Россией и США. Но представим себе, как отреагировали бы в США, если бы вновь прибывший российский посол, еще не успев вручить верительные грамоты, в самый разгар избирательной кампании поспешил бы встретиться с противниками президента Обамы из стана республиканцев. А затем отправился бы в Белый дом устанавливать доверительные отношения с самим Обамой. Немыслимо? Вот именно. Однако то, что немыслимо для самих США, наши американские друзья считают почему‑то вполне допустимым в общении с другими странами.

Кстати, в свое время послом США у нас был кадровый дипломат — Александр Вершбоу. Он также обожал встречи с оппозиционерами, и каждую неделю выступал в российской печати с советами и предписаниями, как мы должны вести себя и внутри, и вне страны. В результате г‑на Вершбоу перестали принимать на высоком уровне, он утратил контакты с теми, с кем должен был общаться в первую очередь, и это перестало устраивать уже Вашингтон. В итоге Вершбоу был переведен послом из России в Южную Корею. Для Майкла Макфола это могло бы стать информацией к размышлению.

Ведь как бы ни был новый посол предан идеям продвижения демократии, которую США на наших глазах продвигали разными путями и на Украине, и в Ираке, и в Ливии, администрации Обамы все же необходимы нормальные рабочие отношения с Москвой. Вряд ли США сегодня могут позволить себе ухудшение этих отношений. Однако если новый посол США будет и впредь уделять повышенное внимание общению с непримиримой оппозицией, он может не обеспечить выполнение этой задачи. Таким образом, доверительные отношения не устанавливают. И это — азбука дипломатии.

2012 г.

 

Выборная гуманность Европарламента

В марте 2012 г. депутаты Европарламента приняли резолюцию по президентским выборам в России. Произошло это уже после того, как все мировые лидеры признали победу Владимира Путина и поздравили его с этой победой. Тем не менее эта резолюция намеренно выдержана в жестких, агрессивных тонах. Нещадно критикуя Россию за прошедшие выборы и выдвигая к нам различные требования, Европарламент хочет показать, что он находится на боевом посту — неустанно и бдительно защищает демократию и права человека даже в тех странах, которые не имеют к нему прямого отношения. Но в этом случае у нас возникает к депутатам Европарламента несколько законных вопросов.

Вопрос первый: если эти депутаты столь озабочены правами человека, то почему они ни слова не говорят по поводу постоянных убийств мирных жителей войсками НАТО в Афганистане? Ведь там действуют не африканские, скажем, войска, а вооруженные силы стран, входящих в Евросоюз и НАТО. Казалось бы, кому как не депутатам Европарламента озаботиться регулярным уничтожением мирных жителей в Афганистане.

Вопрос второй: если депутаты Европарламента столь озабочены демократией и правами человека, то почему они ни слова не сказали по поводу гибели мирных жителей во время военно‑воздушной операции НАТО в Ливии — хотя бы из приличия и общих принципов гуманности? Почему не возмутились убийством внуков Муаммара Каддафи? Почему не требовали расследований? Почему их невыносимо тревожит гибель женщин и детей в Сирии, но совершенно не беспокоили жертвы натовских ракетно‑бомбовых атак среди мирных ливийцев? Хорошо, нам могут сказать, что все это было не в Европе. Но тогда поговорим о Европе.

И зададим вопрос третий: если Европарламент столь озабочен принципами демократии, то почему он ни разу не осудил позицию властей Латвии, чуть ли не официально поддерживающих эсесовские марши в Риге? И вопрос четвертый: если европейские депутаты столь озабочены справедливостью и правами человека, то почему они не сказали ни слова против тайных тюрем ЦРУ США в странах Евросоюза? Почему не выразили своего возмущения в связи с проводившимися там пытками, о которых писала и американская, и европейская пресса? Почему не озаботились похищениями европейских граждан, которых помещали в эти тюрьмы?

И вопрос пятый: если у депутатов Европарламента столь обнажена совесть, что они не могут пройти против любого покушения на принципы морали и справедливости, то почему они не выразили свое негодование по поводу хотя бы последнего случая сожжения Корана на американской базе в Афганистане? Ведь в странах Европы проживает немало мусульман и, казалось бы, кому как не депутатам Европарламента защищать их от покушений на их веру?

Но ответа на эти вопросы вы от Европарламента не получите. Потому что большинство в Европарламенте следует очень жесткому выборочному принципу в отстаивании демократических прав и принципов гуманности. И очень хорошо понимает, что разрешено, а что — нет. Россию атаковать и критиковать разрешено. А Соединенные Штаты и их действия — ни в коем случае. Это понятно. Непонятно другое: почему мы должны верить в одержимость Европарламента демократией и гуманностью, если это выборочная демократия и выборочная гуманность?

2012 г.

 

«Двойное участие», или Американский посол при российской оппозиции

Шум вокруг действий и заявлений посла США Майкла Макфола поднимается с завидной регулярностью. Все началось с момента его прибытия в Москву. Уже на второй день после приезда, еще не успев вручить верительные грамоты, Макфол пригласил в посольство США более десяти представителей несистемной оппозиции во главе с Рыжковым, Немцовым и Чириковой, слегка разбавив их представителями думской оппозиции в лице трех депутатов от «Справедливой России» и КПРФ. Сделано это было в момент, когда столица была наэлектризована политической борьбой, вскоре после митингов оппозиции на Болотной площади и проспекте Сахарова. Попытки Макфола объяснить, что послы США всегда встречались с оппозицией и что ничего особенного на сей раз не произошло, успеха не имели. Всем было ясно, что одно дело — всегда, и совсем другое — в создавшейся напряженной обстановке и накануне президентских выборов в России. Возникли вопросы: в чем же видит свою основную миссию новый посол — в развитии и укреплении межгосударственных отношений или же в поддержке радикальной оппозиции и идеи «оранжевой революции»?

Раздосадованный Макфол заявил тогда, что поражен тем, насколько силен в России антиамериканизм. А затем, возмущенный расспросами российских телевизионщиков о целях его встречи с оппозиционером Львом Пономаревым, в гневе назвал Россию «дикой страной». Тогда, как и в первом случае, МИД России вежливо промолчал. Но на третий раз уже не выдержал.

Поведение нового посла США настолько отличается от общепринятой практики поведения дипломатических представителей, что вопросы возникли даже у американских журналистов. «Уверены ли вы, что посол Макфол является эффективным представителем США в Москве, учитывая, что каждый месяц у него возникают публичные трудности с МИД России? И что каждый раз, когда он открывает рот, у русских начинается припадок?». Такой вопрос был задан представителю Госдепа США Виктории Нуланд в ходе брифинга 29 мая в Вашингтоне. В ответ г‑жа Нуланд заявила, что как один из архитекторов политики перезагрузки, Макфол теперь имеет возможность продвигать ее в Москве и в этом смысле считается в Госдепе чрезвычайно сильным послом. Тем не менее, именно вокруг нового посла случилось три скандала за неполных пять месяцев его пребывания в Москве. Напомним, что за шесть лет пребывания здесь двух предшественников Макфола — Уильма Берта и Джона Байерли — не было вообще ни одного скандала. В чем же дело?

А дело в том, что Макфол, судя по всему, решил произвести революцию в функциях американского посла в Москве. Он провозгласил линию на так называемое «двойное участие», то есть на параллельную работу с руководством России и с радикальной оппозицией. Причем так и осталось неясным, что для него все же важнее — иногда складывается впечатление, что встречи и контакты с оппозиционерами перевешивают все остальное.

В итоге Макфол ведет себя в Москве не как дипломат, а как политик, сделавший выбор в пользу политической поддержки праволиберальной оппозиции, к которой он близок и идеологически, и эмоционально. Однако не факт, что с ролью, избранной Макфолом, смирятся в Москве. В ходе брифинга в Госдепартаменте Виктория Нуланд выразила мнение, что российскому правительству «придется привыкнуть» к стилю поведения нового посла. Боюсь, однако, что г‑жа Нуланд ошибается. Во всяком случае, в российском МИДе уже заявили, что не намерены привыкать к несдержанности г‑на Макфола. Видимо, следует внимательнее отнестись к этим словам. Ведь вряд ли США будет нужен посол, который не будет иметь ни влияния, ни доступа к ключевым фигурам в столице России, и круг общения которого будет ограничен в основном радикальными оппозиционерами и другими противниками Владимира Путина.

2012 г.

 

«Закон Магнитского»: видимость и суть

В декабре 2012 г. американские сенаторы проголосовали за принятие «закона Магнитского» в связке с отменой поправки Джексона — Вэника, которая накладывала ограничения на торговлю между Россией и США и в силу этого была невыгодна американскому бизнесу. В поддержку закона выступили 92 сенатора, и лишь четверо были против. Сенат принял так называемый жесткий вариант законопроекта, который направлен только против России. Для вступления законопроекта в силу необходимо, чтобы его подписал американский президент Барак Обама, и тот уже выразил свою готовность подписать его. Таким образом, отменив один антироссийский закон, США тут же приняли другой. Либеральная прозападная оппозиция в лице Бориса Немцова, Алексея Навального и других горячо приветствовала принятие этого закона, подавая его как закон правозащитный. Однако почему правозащитный пыл США оказался направлен исключительно против России и никого другого?

Видимость обманчива. Чисто внешне так называемый «закон Магнитского», принятый на днях сенатом США в пакете с отменой дряхлой поправки Джексона — Вэника, касается защиты прав человека. На самом деле права человека здесь не при чем. Из десятков, сотен случаев гибели людей в тюрьмах по всему миру выбирается один случай, одна смерть, и становится поводом для возмущения и для принятия целого закона. При этом американских конгрессменов, понятное дело, не волнуют судьбы людей, замученных или сведенных с ума в американских секретных тюрьмах эпохи Джорджа Буша. По этому поводу — полное и тотальное молчание, никаких расследований, конгрессмены как в рот воды набрали. Их не волнуют замученные в тюрьмах ближневосточных диктатур. Их не волнует гибель тысяч мирных афганцев, убитых в ходе операции НАТО в Афганистане. Их не тревожат сотни жертв американских беспилотных дронов, без разбору убивающих мирных и немирных жителей Пакистана. Из всех этих смертей их волнует только смерть Магнитского. Можно ли в это поверить?..

И после этого нас хотят заставить поверить, что именно смерть Сергея Магнитского — одна во всем мире — столь озаботила прожженных циников типа сенаторов Маккейна или Грэхема, что они решили посвятить ей целый закон? И после этого нас хотят убедить, что этот закон — не чисто политический шаг, призванный обрушиться только и исключительно на Россию?

Прямым подтверждением этого стало заявление, сделанное на днях госсекретарем США Хиллари Клинтон. Словно ей не хватает напряженности в отношениях с Москвой, созданной принятием «закона Магнитского», Клинтон решила еще и демонстративно выступить против недавно созданного Таможенного союза и идеи образования Евразийского союза. «Это попытка воссоздать Советский Союз в регионе, — заявила госсекретарь. — И хотя это называют иначе, это называют Таможенным союзом, это можно назвать Евразийским союзом или чем‑то в этом роде, тут не может быть ошибки. Мы знаем, какова его цель, и мы пытаемся найти эффективный путь замедлить его создание или предотвратить его».

Впервые официальное лицо, к тому же занимающее пост госсекретаря Соединенных Штатов, прямо выступает против официальной политики Кремля в этом вопросе. До сих пор администрация Обамы занимала куда более аккуратную позицию. То есть было ясно, что США не в восторге от интеграции на постсоветском пространстве, но прямо не говорили об этом. Ведь речь идет об образовании экономического союза, который никому не угрожает и основан на общепризнанных принципах интеграции. Такие образования есть и в Северной Америке, и в Европе, и в Юго‑Восточной Азии. И поэтому вычленение Евразийского союза в качестве феномена, с которым Соединенные Штаты будут бороться, следует рассматривать как откровенно враждебное российской внешней политике и прямо направленное против стратегического курса Владимира Путина.

Конечно, есть соблазн списать все на личное мнение Хиллари Клинтон, тем более что она уходит в отставку, чтобы начать подготовку к следующим президентским выборам в США. Но, полагаю, дело серьезнее. Клинтон прямо сказала: США всеми силами будут бороться с нашей интеграцией. Но не слишком ли много они на себя берут? Афганистан, Ирак, Иран, Пакистан, Сирия, Северная Корея, собственный долговой кризис — вот лишь несколько важнейших проблем, которые придется решать администрации Обамы. И еще борьба с Таможенным и Евразийским союзом? Не надорвутся ли США, как надорвались до них другие хозяева мира, стремившиеся всех подчинять и подламывать под себя? Да и не дело госсекретаря США говорить нам, с кем нам дружить и открывать границы, а с кем нет.

Г‑жа Клинтон собралась в отставку? Вот и прекрасно. А с нашей собственной интеграцией мы с нашими друзьями как‑нибудь без нее разберемся.

2012 г.

 

Послание Маккейна: неудавшийся ответ Путину

Ответ Путину со стороны Джона Маккейна, который, как ожидалось, должен был стать противовесом статье президента России в «Нью‑Йорк Таймс», прямо скажем, не удался. Прежде всего, в статье Маккейна не содержится никакого ответа. И это даже не комментарий. Это достаточно банальное повторение американской демократической демагогии и, на мой взгляд, малоубедительное и мало вдохновляющее обоснование необходимости оранжевой революции в России. Не более того. Мы слышали такого рода суждения уже не раз, и поэтому, думаю, статья не получит большого международного резонанса — в отличие от статьи президента России.

Попытавшись перейти в пропагандистскую контратаку на Путина, Джон Маккейн ничего не сказал по сути путинского письма. В частности о том, почему за США прочно закрепился образ государства, регулярно использующего силу на мировой арене и постоянно вмешивающегося в дела других стран.

Ведь за последние 14 лет США начали четыре войны — в Югославии, Афганистане, Ираке и Ливии, и только что были готовы начать пятую. А ведь многим было бы интересно узнать, почему так происходит и что толкает США на все новые войны, независимо от того, какой президент возглавляет Соединенные Штаты и какая политическая партия находится в Белом доме. Однако Маккейн не говорит об этом ни слова.

Ни слова он не говорит и о так называемой «американской исключительности», которая составляет основу официальной идеологии США и о которой говорил Барак Обама в обращении к нации. А ведь она — не только в России, но и во всем мире вызывает закономерные вопросы: есть ли у одной нации право называть себя исключительной по отношении к другим нациям? Есть ли у одной страны право провозглашать свое априорное превосходство над другими странами? И дает ли самопровозглашенная «американская исключительность» исключительные права США на мировой арене? И не слишком ли велика цена такой «исключительности»? Три миллиона граждан, погибших во Вьетнаме в ходе вьетнамской войны. Сотни тысяч иракцев, ставших жертвами американской оккупации Ирака и хаоса, который последовал за этой оккупацией. Тысячи мирных граждан, гибнущих в ходе бесконечной войны в Афганистане, уничтожение которых рассматривается американскими политиками как побочный эффект ведущейся там безнадежной военной операции. И тысячи мирных граждан и сотни детей, которые гибнут в соседнем Пакистане от американских дронов, преследующих вроде бы террористов, но на деле постоянно поражающих людей, не имеющих к террористам никакого отношения.

Как все это сочетается с теми «неотчуждаемыми правами на жизнь, свободу и стремление к счастью», которые, цитируя американскую Декларацию Независимости, считает непреложными Дж. Маккейн? Или эти права США гарантируют лишь собственному народу, но не народам других стран?

На все эти важные вопросы, поставленные в статье Путина, Маккейн отвечать не захотел, поскольку, видимо, ему на это нечего ответить.

2013 г.

 

Что объединяет либеральную оппозицию

Если сегодня и есть в России политическое движение, которого на самом деле почти нет, то это антипутинские либералы. И не случайно провалом заканчиваются все попытки создать собственную политическую партию, как ее ни назови — гражданской платформой или как‑нибудь еще. Все усилия уходят на внутренние размежевания и острую схватку за лидерство над несуществующим движением. Единственное, что их объединяет — заискивание перед Западом и ненависть к Путину. Ведь, мол, по их словам, пока в Москве у власти Путин, российское общество будет закрыто для западного влияния, а сама Россия будет находиться в состоянии перманентной конфронтации с так называемым цивилизованным миром. Падение Путина — их единственная мечта. Они пытаются убедить себя, что оно совсем уже близко, и не жалеют сил в либеральной войне, объявленной президенту России. Вот и Гарри Каспаров не иначе, как наслушавшись Обамы, заявляет, что президент России является сегодня самым опасным человеком в мире и представляет для США гораздо большую угрозу, чем террористическое Исламское государство.

Маниакальная одержимость Путиным на самом деле отражает одно — неспособность Запада и его либеральных союзников внутри самой России превратить ее в нечто для себя удобное, в нечто полуколониальное — то есть в страну обслуживающую, подлаживающуюся и признающую приоритет интересов США и Запада над своими собственными интересами.

Нежелание смириться с не такой Россией ведет к неадекватным оценкам. Все годы после ухода Ельцина эксперты и российские либералы наперебой доказывают, что правление Путина не может быть долговечным и вот‑вот рухнет. Скажем, Макфол, недавний неуспешный посол США в России, еще до своего назначения в Москву в далеком 2008‑м старательно доказывал на страницах журнала «Форейн Эфэирс», что путинская стабильность — не более чем миф, что при Путине экономика зашла в тупик и что у страны нет никаких перспектив развития. А при Ельцине, по его словам, у нас наблюдалось динамичное экономическое развитие и царила вибрирующая демократия. Прошло почти 7 лет: Макфол побывал в Москве, провалился в качестве посла, вернулся в США и опять доказывает, что Путин вот‑вот рухнет. Как говорится, комментарии излишни.

Одержимость — это результат неспособности подчинить себе Россию. Ведь Путин не закрывал Россию для западного влияния. Он и сейчас говорит о готовности к взаимодействию с Западом. Но это влияние у нас не дало нужных Западу всходов, а не слишком близкие нам ценности у нас не прижились. А затухшая ныне супер‑звезда Барак Обама не нашел пути к сердцам российских граждан. Он сам ощутил это еще в 2009‑м, в ходе своего единственного визита в Москву, как‑то съежился, поник и потускнел. И больше к нам не приезжал: Россия для него с тех пор — неприятная, чуждая, враждебная страна. Ведь те стотысячные толпы, которые Обама собирал на площадях европейских столиц, были следствием не столько его личной харизмы, сколько мощнейшей пропагандистской волны, которая обрушивалась на тот же Берлин или Прагу задолго до того, как туда приезжал Барак Обама. До Москвы эта волна не докатилась. Точнее, мы не приняли ее. Феномен Обамы в России не сработал. И еще: не Путин создает состояние конфронтации между Россией и Западом. Экономические и персональные санкции, прекращение всех переговоров, угрозы разместить войска НАТО на границе с Россией и вообще, где только Запад не захочет, — все это исходит из США и других западных столиц. Не Россия закрывает двери перед Западом, это Запад закрывается перед Россией. А закрывается потому, что не хочет той России, которую хотим мы. А ту, которую хотят видеть на Западе, мы в большинстве своем отвергли, когда отвергли Бориса Ельцина, его постоянные уступки США, его политику, приведшую к дефолту, его засилье олигархии и его так и не прижившийся в стране гимн. Ельцина наши либералы превозносили, западные лидеры похлопывали его по плечу. С нынешней Россией им невыносимо трудно. Отсюда и их одержимость Владимиром Путиным.

2014 г.

 

«Если свергнуть Путина»

Казалось бы, определенная стабилизация на востоке Украины и перемирие, заключенное на основе плана Путина, должны побуждать всех тех, кто имеет отношение к украинскому кризису, к максимальной сдержанности и взвешенности поступков, чтобы закрепить наметившийся выход из тупика. Но нет. Несмотря на настойчивые предложения ряда стран Евросоюза повременить с новым пакетом экономических и политических санкций, Евросоюз под давлением США и Германии вводит в действие новые санкционные меры. А Европарламент в сентябре 2014 г. в своей очередной резолюции призвал еще и ужесточить их.

Все это наводит на мысль, что дело не только, да и не столько в Украине, что Украина — лишь повод. Что собственно Украина и судьба ее народа, тысячи погибших на юго‑востоке страны, сожженные и задушенные в Одессе, как, впрочем, и убитые солдаты украинской армии — все это вовсе не волнует тех, кто держит в своих руках рычаги внешней политики объединенного Запада. Они, похоже, видят свою задачу не в том, чтобы найти подлинный выход из украинского кризиса, а в том, чтобы через санкции и объявление России политической войны подготовить условия для того, что они прямо называют сменой режима в нашей стране. Не случайно в западной прессе все чаще появляются статьи на тему «свержения Путина». Только что немецкий журнал «Шпигель» выступил со статьей под красноречивым названием «Если свергнуть Путина». И это вовсе не фантазии журналистов. Вот что, например, пишет автор статьи:

«Весной мне довелось стать свидетелем разговора одного украинского офицера с одним из западных дипломатов. Украинец сказал, что Запад должен помочь свергнуть Путина. Дипломат ответил: «Мы постараемся».

«Шпигель», впрочем, приходит к выводу, что, во‑первых, свергнуть Путина, несмотря на все старания, будет крайне сложно, если не невозможно. А во‑вторых, что Западу вряд ли удастся привести в Москве к власти своих людей. «У демократических сил практически нет шансов на приход к власти, — пишет «Шпигель», — люди, с которыми могли бы быть связаны надежды Запада, слабы». Журнал, как ни странно, приходит к вполне разумному выводу, что в последнее время в западной прессе скорее редкость: «Западу необходимо как можно скорее вновь сблизиться с Москвой, наладить диалог и предложить ей компромиссные решения. Просто потому, что изоляция России создаст гораздо больше новых проблем, чем решит старых».

Если исходить из этой логики, то тем на Западе, кто хочет свергнуть Путина, действительно пора задуматься — а реализуема ли эта задача. Тем более что американское и западное лидерство в целом уже трещит по швам, а миф о нем скоро останется лишь в одном месте — в голове Барака Обамы. И именно об этом надо беспокоиться президенту США и другим западным лидерам, вместо того чтобы все время размышлять о том, как насолить России и ее президенту.

2014 г.

 

Спекуляции на смерти Бориса Немцова

Основательно подзабытый бывший премьер Михаил Касьянов решил привлечь к себе внимание не очень популярным в нашей стране способом. Касьянов отправился в Вашингтон в Конгресс США с форменным доносом на нескольких российских журналистов, которые, как он утверждает, создали атмосферу травли Бориса Немцова и способствовали таким образом его убийству. В этом списке наряду с Олегом Добродеевым, Владимиром Кулистиковым, Аркадием Мамонтовым и другими известными журналистами есть, надо сказать, и моя фамилия. Касьянов призывает правительство США принять против журналистов санкции в виде запрета на въезд в Соединенные Штаты и замораживания их активов, если таковые, конечно же, существуют.

Составление черных списков журналистов — идея не слишком популярная в США. Это нанесло бы очередной удар по и без того уже пошатнувшейся репутации американской демократии. Поэтому в американском конгрессе затею Касьянова почти не комментируют. А если и комментируют, то со знаком минус. Высказываясь по этому поводу, глава подкомитета по делам Европы и Евразии, республиканец Дана Рорабахер подчеркнул:

«Я сам бывший журналист, и я считаю абсолютно нормальным, что журналисты могут критиковать кого угодно в своей стране и за пределами своей страны. И если они критикуют кого‑либо, это не значит, что они хотят, чтобы этого человека убили… Так что я считаю, что составлять черные списки журналистов — это плохая идея».

Трудно назвать действия Касьянова иначе, чем попыткой откровенной спекуляции на смерти Бориса Немцова. Во‑первых, потому, что обвинения в травле ни на чем не основаны, а во‑вторых, что же это за травля такая, когда Борис Немцов, ничуть не боясь за свою жизнь, ужинает с подругой на Красной площади, а потом пешком возвращается домой по полночной Москве? Это означает, что не чувствовал он никакой травли и что ее просто не было.

Кстати, с Касьяновым в обличительном экстазе слился другой оппозиционер — Алексей Кудрин. Он обвинил российские власти в информационной войне против собственного народа. Впрочем, кроме того, что кто‑то обидел телеканал «Дождь», Кудрин никаких доказательств этой самой информационной войны не привел. А жаль. Интересно, на его взгляд, является ли примером информационной войны правда об Одесской трагедии 2 мая прошлого года, которую вот уже год замалчивают западные СМИ и безбожно извращают украинские? Является ли, по мнению Кудрина, примером информационной войны рассказ о серии политических убийств на Украине и гибели Олеся Бузины? Является ли частью информационной войны видеокадры разорванных украинскими снарядами трупов женщин и детей на улицах поселков и городов востока Украины? А может быть, г‑н Кудрин предпочитает то, как освещают все эти события украинские и американские телеканалы? Г‑н Кудрин, как известно, упорно размещал наши резервные валютные средства в ценных бумагах США, даже тогда, когда этого со всей очевидностью не следовало делать. Создается ощущение, что там же он разместил и свои мозги.

2015 г.