Майор Дынин был пунктуальным человеком. Если он говорил, что придет утром, то приходил с точностью московских поездов — плюс-минус пятнадцать минут. Вот и сегодня в девять ноль две Дынин решительно нажал кнопку моего дверного звонка.

Как всегда по утрам, а точнее, особенно по утрам, Дынин был бодр и активен. За последние несколько месяцев, с того момента, когда моему старому — с детства — приятелю присвоили звание майора, в его внешнем облике произошли серьезные изменения. Дынин стал намного солиднее. Нет, он не распустил пузо, поскольку при его кипучей натуре и деятельности это было сделать сложно, и не стал зачесывать волосы назад, поскольку зачесывать было просто нечего — он был совершенно лыс. Просто во всем его облике произошли некоторые мелкие изменения, повысившие тем не менее представительность Дынина в глазах общественности.

Он стал носить более дорогой костюм, надел галстук. Хотя и аляповатый, а его узел никогда не был затянут до конца. Но жена Елизавета не стала отпускать Дынина на работу, не начистив ему ботинки. Я предполагал, что вот-вот наступит момент, когда Дынин отпустит усы. Кроме того, его внешней солидности способствовало и то, что Дынина, работавшего в разных местах простым оперативником, наконец перевели на начальственную должность. Он стал заместителем начальника нового подразделения в милиции, именовавшегося на западный манер полицией нравов.

Однако в отношении меня Дынин соблюдал неизменную лояльность и всегда без оговорок, даже часто в ущерб своим личным делам, оказывал мне помощь в моих расследованиях, как только я его об этом просил. Дело в том, что карьерный рост Дынина по времени почти точно совпадал с моей деятельностью частного детектива. Это было не простым совпадением. Лично меня вполне удовлетворяли финансовые результаты моей деятельности, а славу сыщика я старался водрузить на милицейские погоны своего приятеля, что сначала привело к увеличению звезд на них, а в конце концов закончилось их укрупнением.

Дынин шагнул за порог и протянул мне пакет с двумя банками джина с тоником.

— На, Вовк, держи.

— Надеюсь, не «Очаков»? — капризно спросил я.

— Обижаешь… «Гордонс»!

Наконец-то Дынин научился отличать нормальный джин с тоником от суррогата. Мне захотелось хлопнуть его по плечу и сказать: «Браво, Дынин, моя школа!» Но я удержался и не стал этого делать — все же майор милиции…

Поставив одну банку в холодильник, я тут же открыл другую и быстро ее ополовинил, плюхнувшись на диван.

— Ну давай, алкогольный Пуаро, рассказывай, как ты умудрился связаться с этими ребятами. Что они от тебя хотят?

Вообще-то не в моих правилах было рассказывать подробности своих дел людям, которые к ним не имели прямого отношения, но Дынин был особый случай. Он работал на меня, так же как я, в свою очередь, работал на него.

— Из клуба «Помпей» стали исчезать девушки, — сказал я. — И это серьезно обеспокоило его владельца. Он хочет, чтобы я нашел их или по крайней мере отыскал концы, куда они делись.

— Господи, эка невидаль! — скептически воскликнул Дынин. — Б…ди они и есть б…ди! Сегодня работают на этой улице, завтра — на другой, а потом вообще не работают.

— Не путай. Исчезли не уличные девки, а проститутки элитного борделя, куда конкурс как в Институт международных отношений. И заработки побольше, чем у некоторых дипломатов. Девушки исчезают бесследно, не сказав никому ни слова.

Дынин насупился, отчего его лоб покрылся волнообразными морщинами, а лысина стала багроветь.

— Так, понял… Моя помощь нужна?

— Нужна, — тут же ответил я.

— Слушаю.

— Мне нужно узнать, поступали ли официальные запросы в милицию от родителей пропавших девушек. Были ли попытки со стороны милиции разыскать их. Это мне нужно потому, что я собираюсь начать расследование с общения с родственниками. Было бы очень кстати, если бы ты сопровождал меня как официальное лицо.

— Понял. Как скоро?

— Чем скорее, тем лучше.

— К кому ты собираешься ехать?

— К родителям некой Марины Мамонтовой. Эта девушка пропала последней.

Дынин посмотрел на часы и сказал:

— Мне нужно два часа. Через два часа я в твоем распоряжении. К тому времени постараюсь выяснить кое-что о запросах по розыску.

— Хорошо. Я подъеду к двенадцати к городскому управлению.

Дынин, не мешкая, собрался и исчез за дверью моей квартиры.

Я слегка опоздал на нашу встречу. Дынин уже нервным шагом расхаживал в скверике взад-вперед.

— Есть результаты?

— Насчет запросов я узнал. Их было два: от родителей Елены Петровой, живущих в Челябинске, и от матери Ольги Карнауховой, проживающей в Арзамасе. По этим запросам в силу непонятных для меня пока причин особенно никто не работал.

— Это неудивительно. Похоже, Путилин, который имеет влияние на ваше руководство, попросил особенно не усердствовать.

— Почему?

— Во-первых, потому что ему не понравилось, как милиция изначально работала. В результате неуклюжих действий твоих коллег он чуть не лишился своих крупных клиентов. Во-вторых, потому что он сам хочет узнать без особого шума, куда пропали девушки и кому это выгодно.

Я заглянул в записную книжку, в которой вчера пометил адрес родителей Мамонтовой.

— Калмыкова, 15. Поехали туда.

Через двадцать минут такси въехало на улицу Калмыкова и остановилось около одной из многочисленных обшарпанных двухэтажек, которые выстроились вдоль выщербленной, давно не ремонтированной асфальтовой дороги. Эта часть города отнюдь не служила его гордостью и не была избалована удобствами.

Отпустив водителя, мы подошли к покосившемуся деревянному забору и открыли калитку. Перед нами открылся прямоугольный дворик, окруженный со всех сторон домами. Мы подошли к трем мальчишкам, которые соревновались друг с другом в подкидывании мяча одной ногой вверх. Я спросил у одного из незанятых:

— Где десятая квартира?

— Вон там в углу вход, подниметесь на второй этаж.

Мы вошли в подъезд, который обдал нас запахом устоявшейся затхлости. Стараясь глубоко не дышать, мы поднялись по деревянной лестнице, ориентируясь на звук голосов, раздававшихся сверху. Когда мы поднялись на второй этаж, перед нами открылась картина межполовой распри.

Крупная женщина танком надвигалась на маленького мужичишку в порванном и запыленном пиджаке со словами:

— Ах ты, падла! Мерз-завец! С-скотина!

Женщина медленно, почти ласково произносила эти слова, как будто они божественной мелодией грели ее душу. Однако выражение ее лица, горящие глаза и оскал рта говорили о том, что ее намерения благостью не пахнут.

— Все пропил, все пропил, сволочь! Тебе, как нормальному человеку, подарили, а ты, козел безрогий, пропил… Тебе ничего доверить нельзя, копейки в дом не принесешь. Я весь день как заводная кручусь, а ты всю мою молодость погубил…

В дальнейшем беседа двух лиц, вне всякого сомнения, являющихся субъектами супружеских отношений и проживших, видимо, в браке не один год, не отличалась особой оригинальностью. Минут пять мы наблюдали стандартные агрессивные наезды женской половины на мужскую и жалкие попытки последней противостоять этой лавине ненависти.

Через пять минут беседа подошла к логическому концу. До мужчины наконец дошло, что о нем говорят нехорошо. Он вытянулся по струнке и даже приподнялся на носки, чтобы прямо в лицо крикнуть своей визави:

— Прекрати на меня орать!

Женщина нашла эту фразу вполне резонной, замолчала и, размахнувшись, отвесила мужичишке здоровенную затрещину, которая отбросила его прямо в наши с Дыниным объятия. Она плюнула вслед удалившемуся от нее муженьку и, развернувшись, хлопнула одной из двух дверей, которые выходили в коридор.

Мы придали телу мужичка вертикальное положение, и он удивленно и одновременно испуганно уставился на нас ошалевшими глазками.

— Вы себя нормально чувствуете? — вежливо поинтересовался я.

Мужичок в ответ утвердительно заморгал глазами. Я пришел к выводу, что он вполне вменяем, и задал более сложный вопрос:

— Скажите, пожалуйста, где проживают супруги Мамонтовы?

Мужчина удивленно посмотрел сначала на меня, потом на Дынина и молча ткнул пальцем в дверь квартиры, за которой только что скрылась пожилая фурия.

— Вон там, — сказал он.

Дынин спросил:

— Это что, Маринки Мамонтовой мать?

— Угу, — промычал мужичок.

— А ты, похоже, ее отцом будешь? — сделал логическое заключение майор Дынин.

Мужичишка не стал отрицать этого факта, тем более что в еще не до конца порушенных алкоголем чертах лица я нашел некое сходство с девушкой, виденной мной на фотографии.

— Нам надо поговорить с вами, — сказал я. — Меня интересует, когда Марина последний раз была у вас дома.

— Кто ж помнит? На той неделе, похож, была… а может, и не была… — задумался заботливый отец.

— Так, значит, на прошлой неделе она еще была?

— Да вроде как… Она к нам раз в неделю в гости-то заходит. А вы что, ее женихи какие али как?

— Али как, — ответил я.

— То-то я и смотрю, — сказал Мамонтов. — Ухажеры-то ее побогаче выглядят.

Похоже, что эта фраза оскорбила Дынина, и в нем взыграла ментовская натура:

— Ну ты, ханурик, твое мнение здесь никто не спрашивает. Давай отвечай на вопросы и не жужжи не по делу! Твоя дочь уже две недели на работу не является. А ты, придурок, не можешь вспомнить, когда она была здесь последний раз!

— А где она работает? — удивленно воззрился на Дынина незадачливый папаша. — Ее же вроде какой-то ухажер богатый содержит.

Я понял, что совершил ошибку, не объяснив Дынину, что многие девушки не информируют своих родителей о характере своей работы. Они объясняют дорогие украшения и одежду тем, что у них имеются богатые любовники. И попробовал исправить ситуацию:

— А ты что, думал, что наш шеф просто так ей все эти цацки дарит? Чтобы она исчезла вот так, никому не сказав? Это и есть ее своеобразная работа.

— Да я правда не знаю, мужики, — забеспокоился пьянчужка. — Ну, заходит к нам в гости иногда… Она же не с нами живет и о своих планах не говорит.

— Ты мне туфту не гони! — строго сказал Дынин.

Он схватил пьяницу за ремень и притянул к себе.

— У меня и не такие раскалывались. Вот посажу на пятнадцать суток!

— За что? Я ничего плохого не сделал, — еще больше испугался Мамонтов.

— Найдем, за что! Вот, например, откуда у тебя такой ремень? Он в магазине не меньше пятидесяти долларов стоит.

Я тоже обратил внимание на то, что по сравнению с рваным пиджачком и грязными брюками папаши ремень смотрелся разительно выгодно.

— Да это дочка подарила на день рождения! — взвился Мамонтов. — Она мне целый комплект подарила. У меня еще кожаная куртка и бумажник были. Между прочим, из итальянской кожи. Они в магазине так комплектом и продаются.

— И куда ж ты их дел? — спросил я.

— Деньги нужны были, — философски ответил Мамонтов.

— Понятно, — процедил сквозь зубы Дынин. — Значит, пр-ропил! Лучше бы она тебе телогрейку подарила или валенки… Все равно пр-ропьешь! Глаза бы мои на тебя не смотрели!

— А вот дочь не обиделась, сказала: ничего страшного. У этого ее хахаля-армяшки магазин большой, кожаный. Она оттуда сколько хочешь может взять, и все бесплатно.

— Ладно, — вмешался я. — Хватит, пойдем. От него, видать, ничего путного не добьешься.

Дынин отпустил ремень спивающегося папаши и со словами: «У, алкоголик!» — оттолкнул последнего в сторону, убрав его с нашего пути.

Мы вышли во двор, и Дынин спросил:

— А почему мы, например, с мамашей не поговорили?

— Я думаю, все, что нам надо, мы уже узнали. Дальнейшие разговоры привели бы к выдаче информации о характере занятий Марины. Ты и так прокололся…

И я объяснил ему суть его ошибки. Мы вышли на улицу и прошли два квартала, прежде чем сумели поймать такси и уехать из этого района.

— В любом случае выяснили два важных момента, — сказал я, когда мы подъехали к зданию городского управления внутренних дел и уселись в скверике. — Первое. Девушка, несмотря на то, что вырвалась из того болота, где мы сейчас побывали, своих родителей не забывала, дарила отцу-алкоголику подарки, думаю, что помогала семье и деньгами. Поэтому предположить, что она могла исчезнуть, не предупредив родителей, было бы неверным. И второе. Несмотря на суровые правила клуба, у девушки все же был постоянный любовник или клиент. Вполне можно предположить, что нашла она его в стенах клуба «Помпей».

— А может, она наврала про любовника? А сама просто купила кожаный набор в магазине.

— Может быть. Но скоро я это уточню у Путилина и вечером тебе позвоню.

На этом мы с Дыниным разошлись, и я поехал в «Помпей». Как я и ожидал, Путилин был на рабочем месте и почти сразу же меня принял.

— Иван Алексеевич, — спросил я его сразу после того, как мы поздоровались, — среди ваших постоянных клиентов есть армянин, который владеет большим магазином кожаных изделий?

Путилин размышлял всего несколько секунд и быстро ответил:

— Да, пожалуй. Это Шагян, Альберт Венедиктович. Владелец магазина «Мир кожи».

— Я хочу его увидеть. Как лучше это сделать?

— Обычно он у нас обедает как раз в это время, — Путилин посмотрел на часы.

— И еще. Посещал ли он третий этаж?

— Да.

— С кем он, как правило, проводил время?

Путилин постучал пальцами по столу и сказал:

— Спускайтесь в ресторан, пообедайте. Вам все сообщат и покажут.

Я спустился в ресторан и уселся за столик. Ко мне тут же подошел управляющий залом и спросил:

— Что желаете, Владимир Александрович?

Я в очередной раз удивился быстрому перетеканию информации в этом заведении и исполнительности людей Путилина. Я заказал суп харчо и телячью отбивную с красным вином. Разделался с харчо и приступил к телятине, когда ко мне подошел управляющий и тихим шепотом сообщил:

— Господин Шагян сидит справа от вас за столиком перед картиной с морским пейзажем. Иван Алексеевич просил передать вам эту записку.

Я развернул записку, в которой четким круглым почерком было написано: «Из интересующих нас девушек в его поле зрения попадали Елена Петрова и Марина Мамонтова. Последние две недели третий этаж не посещает». Ознакомившись с содержанием записки, я засунул ее в карман и поблагодарил управляющего.

— Будут ли какие-нибудь вопросы? — спросил он.

— Пожалуй, нет. Большое спасибо.

Покончив с обедом и покинув клуб, я дошел до ближайшего телефона-автомата и набрал рабочий номер Дынина.

— Дмитрий, мне нужна информация об одном человеке. Это Альберт Шагян, владелец магазина «Мир кожи». Сумеешь сделать до вечера?

— Постараюсь, — буркнул Дынин и положил трубку.

В восемь вечера Дынин явился ко мне домой и, поставив передо мной пакет с пивом, сказал:

— В общем, информация есть. Этот Шагян, пятидесяти пяти лет от роду, действительно владеет магазином «Мир кожи» и еще несколькими магазинами, где торгуют одеждой и обувью. Живет по адресу Ленинградский проспект, 98, в четырехкомнатной квартире. Женат, жену зовут Наринэ Амбарцумовна. Имеет троих детей, все три дочери — возраста от двадцати до девяти лет. Старшая дочь — студентка. Шагян имеет загородный трехэтажный дом. Это все, что удалось выцепить по нашим каналам.

«Загородный дом отпадает», — подумал я. На дворе лето, и Наринэ Амбарцумовна наверняка посещает вместе с детьми это место. Да и следы женского пребывания в доме от опытной жены скрыть чрезвычайно сложно.

— Дынин, надо устроить слежку за Шагяном, — сказал я.

— Зачем это?

— Если мое предположение верно, то существует еще какое-то место, где он может прятать девушку. Может быть, съемная квартира или какая-нибудь дача, комната в пансионате или еще что-то.

— А почему ты уверен, что это так?

— Я не уверен, я предполагаю. Он две недели не посещает проституток в клубе «Помпей». Примерно такое же время прошло с момента исчезновения Марины Мамонтовой.

— Слушай, а может быть, взять этого старого армяшку за яйца и тряхануть как следует, чтобы у него из жопы песок посыпался?

— Ну да, — скептически промолвил я. — Чтобы Путилин лишился постоянного клиента? Меня на следующий день уволят. К тому же нет никаких гарантий, что ты добьешься желаемого результата. Если мы установим, что он умыкнул девицу, пусть его дергает за что угодно сам Путилин. Думаю, для этого у него есть и силы, и возможности.

— Да, это мафия еще та, — согласился Дынин. — Я пытался было за него взяться. Но мой начальник сказал, что лучше этого не делать. А ему, в свою очередь, намекнули сверху. Вот мы и гоняем простых уличных бл…дей…

— Эти вопросы меня не касаются. Путилин — мой клиент, и я обязан соблюдать его интересы. Никаких наездов на Шагяна, только слежка. Поможешь мне?

— В чем вопрос? Конечно.

— Тогда завтра же и начнем. Твоя тачка не подведет?

— Нет, не должна. Только с капремонта пригнал.

— В восемь завтра я выхожу из подъезда…

…Утром в семь меня громким воплем разбудил будильник. Я рывком поднялся и, с полузакрытыми глазами дойдя до ванной, ощупью включил кран холодной воды. Через двадцать минут я был уже свеж и выбрит. Еще через пятнадцать минут я уплетал яичницу с беконом, запивая ее холодным пивом. В восемь утра я вышел из подъезда в полной уверенности, что Дынин сидит в машине.

Бравый майор меня, к счастью, не огорчил, но все же удивил. Вместо желтого «Запорожца», который Дынин гонял последние семь лет, я увидел бежевые «Жигули» ноль-первой модели. Дынин протянул руку к двери, открыл ее и объявил:

«Линкольн» подан.

— Что, Лизка раскошелилась и выделила из домашнего бюджета деньги на новую машину?

— Угу, — ухмыльнулся Дынин. — Хотя она не такая уж новая…

— Ну и правильно. Все же майор милиции…

Дынин со свистом тормозов стартовал с места и, выскочив со двора, чуть не врезался в грузовик. Когда он закончил материться вслед удаляющемуся грузовику, я как можно сдержаннее попросил его быть впредь осторожным, иначе его жена снова решит, что ему лучше ездить на битом «Запорожце». Дынин недовольно фыркнул, однако мои слова возымели действие, и он соблюдал необходимые меры предосторожности. При всем при том, что его старая «копейка» сохранила хороший запас резвости.

Через пятнадцать минут мы подъехали к солидному зданию на Ленинградском проспекте, где со своей семьей жил господин Шагян. Дынин остановил машину недалеко от выезда со двора и, буркнув мне: «Сиди, я сейчас…» — скрылся во дворе. Через три минуты он вернулся.

— Все нормально, Шагян еще дома. Его «БМВ» стоит во дворе вместе с шофером. Номер я вчера у ребят из ГАИ узнал.

— Тогда ждем, — сказал я, и мы закурили.

Ждать нам пришлось минут десять-пятнадцать. Как только темно-синий «БМВ» седьмой модели выехал со двора, Дынин выкинул бычок в окно и завел свою машину. Пропустив перед собой пару автомобилей, Дынин тронулся и, заняв левую полосу, начал движение в том направлении, в котором ехал «БМВ». К счастью для нашей «пешки», «БМВ» не очень торопился, и Дынин вполне мог, соблюдая правила осторожности при слежке, не упускать из виду преследуемого. Однако через десять минут мне стало ясно, что Шагян едет на работу. Я сказал об этом Дынину, тот согласился со мной, и мы не стали преследовать «БМВ», чтобы лишний раз не светиться, а другой дорогой подъехали к супермагазину «Мир кожи», который располагался на первом этаже пятиэтажного жилого дома и раньше, до того как его приобрел Шагян, был банальным гастрономом.

Мы не ошиблись — синий «БМВ» стоял около входа в магазин. Я оглядел окрестности и с радостью заметил недалеко киоск «Роспечати». Я вышел из машины и купил «Спорт-Экспресс» для себя, «Известия» и «Комсомолку» для Дынина. По всему выходило, что ждать нам придется довольно долго.

Однако через полчаса Шагян вышел из магазина, сел в машину, и «БМВ» стремительно стартовал с места. Дынин едва-едва успел среагировать и тронуться вслед. К счастью, светофор сработал в нашу пользу, и на следующем перекрестке мы догнали преследуемую машину.

В последующем я все время сдерживал Дынина, чтобы он не подъезжал слишком близко к машине Шагяна. А Димка объяснял мне, что если «БМВ» чуть прибавит скорость, то легко от нас уйдет. Через десять минут я уже перестал приставать к Дынину, так как действительно на каждом повороте «БМВ» уходил от нас все дальше и дальше. То ли Шагян куда-то очень торопился, то ли водитель заметил слежку…

Гонка, к счастью, закончилась для нас удачно. «БМВ» свернул на тихую улочку Шевченко и, проехав вдоль девятиэтажки, стал сворачивать во двор. Однако в тот момент оттуда выезжала мусорная машина, и «БМВ» был вынужден тормознуться. Тут у меня созрел план. Я увидел, что во двор есть не только автомобильный въезд, но и узкий проход между домами для пешеходов, у которого мы и остановились. Я решил, что если сейчас немедленно выйду из машины и пройду во двор по тротуару, то окажусь там раньше «БМВ» и смогу точно определить, в какой подъезд направится Шагян. Если мне повезет, узнаю и этаж.

— Жди меня здесь. Я скоро вернусь, — сказал я Дынину и выскочил из машины.

Краем глаза я заметил, что «БМВ» еще стоит на месте, ожидая, пока неповоротливый мусоровоз наконец вырулит на улицу. Миновав проулок, я очутился во дворе в тот момент, когда «БМВ» в него въезжал. Я медленно пошел ему навстречу. Машина Шагяна остановилась около второго подъезда в то время, как я подходил к третьему. Шагян вышел из машины и направился в подъезд. Я чуть ускорился и зашел внутрь через несколько секунд после армянина. Он стоял у лифта в ожидании. Я с лицом как можно более невозмутимым остановился рядом. Шагян даже не посмотрел в мою сторону.

Кабина лифта прибыла через несколько секунд. Я сделал галантный жест, предлагая армянину первым войти в лифт.

— Какой вам этаж? — спросил я.

— Шестой.

Я нажал кнопку шестого этажа и с равнодушным видом стал ждать, когда лифт поднимется. Шагян вышел на шестом этаже и сразу повернул направо. Я нажал кнопку восьмого этажа, и двери лифта закрылись.

Выйдя на восьмом этаже, я несколько секунд прислушивался, пока где-то внизу, на шестом, не хлопнула дверь. После этого я подождал минут пятнадцать, чтобы водитель не заподозрил чего-то неладного в моем скором возвращении из подъезда и, вызвав лифт, спустился вниз. Опасения мои, однако, были напрасны — «БМВ» уже уехал. Можно было сделать вывод, что Шагян «завис» здесь надолго. Сев в машину, я сказал Дынину:

— Гнездышко найдено. Окажется ли в нем птичка, которую мы разыскиваем, или же будет другая, покажет время. Давай, припрячь машину так, чтобы она не бросалась в глаза, и будем ждать, пока не приедет «БМВ» и Шагяна не увезут.

— А дальше?

— Дальше посмотрим.

В ожидании мы провели три с половиной часа. За это время я успел выпить несколько бутылок пива и прочесть от первой до последней строчки весь «Спорт-экспресс». Наконец за Шагяном подъехал «БМВ» и увез его, видимо, по делам.

— Пошли, — сказал я Дынину. — Попробуем проникнуть в логово разврата.