В лифте я спросил Дынина:

— Ты в электрике разбираешься?

— В автомобильной?

— Нет, электричество на этаже отключить сможешь?

— Посмотрим.

Выйдя на шестом этаже, Дынин осмотрел электрический щиток. Через полминуты он подвинул наконец какие-то рычажки.

Справа от лифта, куда направлялся Шагян, было две квартиры, слева — еще две, которые интересовали меня значительно меньше. Однако реакция на дынинские действия началась именно слева. Из одной квартиры вылезла пожилая тетка с крысиным лицом и, глядя на нас внимательными глазками, спросила:

— Что происходит?

Следом за ней с аналогичным вопросом, заданным более громогласно, на лестничную площадку вылезла еще одна старуха. Дынин начал было объяснять, что это обычная проверка работы электрических щитков и что мы из Горэнерго. В ответ две старухи категорически заявили, что им нет дела ни до нас, ни до нашего Горэнерго, и потребовали немедленно включить электричество, так как они лишены возможности смотреть любимый мексиканский сериал, где очередная бедная девушка скоро должна стать богатой. Наконец открылась дверь одной из квартир справа, и на лестничной площадке появился старик со слезящимися глазами в сопровождении своего внука. Дынин потратил еще минуту, объясняя этому жильцу причину возникших проблем с электроэнергией. Старик и его внук молча слушали.

Наконец случилось то, ради чего был затеян весь этот спектакль. Щелкнул замок последней «нераспакованной» на этаже квартиры, и в узкую щель между косяком и дверью высунулось детское лицо девушки с короткими, рассыпанными соломой волосами, в которой я сразу же узнал Марину Мамонтову.

«Попалась птичка!» — подумал я и подал Дынину условный знак.

— Да заткнитесь вы! — заорал Дынин, к тому времени уже выведенный из себя разговорами со старухами, и врубил свет. — Уж и щиток проверить нельзя!

Я нажал кнопку вызова лифта, бросил взгляд на закрывшуюся за девушкой дверь.

В лифте Дынин спросил меня:

— Ну что, все нормально?

— Да. Одну нашли.

— Ну вот, по клиентам пошукаешь, и другие найдутся.

— Нет, интуиция мне подсказывает, что с остальными будет гораздо сложнее…

…Дынин высадил меня у клуба «Помпей», когда был уже третий час дня, и, пообещав, что вечером позвонит, уехал по своим делам. Через двадцать минут я сидел в кабинете Путилина и наблюдал, как на лице этого достойного руководителя солидного учреждения отражались все его чувства. Поначалу он побагровел от злости, потом возобладали меркантилизм и осторожность, затем обида, что с ним могли так поступить. В конце концов Путилин успокоился и сказал:

— Ладно. С Шагяном и Маринкой я разберусь. Вы точно уверены, что она там?

— Абсолютно точно. Я ее видел так же хорошо, как сейчас вас… Но все же думаю, что это нетипичный случай. Остальные четыре девочки пропали по другой причине. И если вы хотите докопаться до истины, то следствие нужно продолжить.

Путилин бросил на меня колючий взгляд, пытаясь определить искренность моего заявления, и, видимо, убедившись в этом, сказал:

— Работайте. Наше соглашение в силе, все ваши затраты будут компенсированы. Но сегодня вы мне понадобитесь. В пять часов мы устроим рандеву с господином Шагяном в его гнездышке.

Я вышел из кабинета директора и спустился в ресторан. За стойкой бара я увидел своего первого собеседника в этом клубе, которого я прозвал «Крючконосый». Он помахал мне рукой, я кивнул в ответ. Деваться было некуда, и я подошел к нему.

— Вы, я гляжу, уже освоились здесь? — спросил он.

— Да, здесь отлично кормят и великолепный набор спиртных напитков.

Я махнул рукой официанту и заказал пиццу с грибами и коктейль.

— А вы по-прежнему философствуете на тему мужского счастья? — спросил я.

— Я философствую вообще, — ответил он и глотнул из своего стакана. — Вы уже были на третьем этаже?

— Нет. Пока я обитаю на первом и несколько раз был на втором.

— Кстати, как вас зовут?

— Владимир Александрович.

— А меня Анатолий Исаевич… Вот и вы не стремитесь на самый верх блаженства.

— Отчего же? — возразил я. — Просто случая еще не было.

— Случай сразу представится, когда возникнет желание.

Я подумал, что, наверное, он прав. Но ведь я работал в этом заведении, а не отдыхал.

— А вы знаете, я люблю поговорить с теми людьми, которые бывают там. Они рассказывают о своих ощущениях, а я вспоминаю свою молодость.

— Вы что же, там практически никогда не бывали?

— Я бывал там лишь в первый год работы клуба.

Я посмотрел на этого стареющего и толстеющего мужчину, и мне стало искренне его жалко. В этот момент я увидел своих знакомых бизнесменов Сашу и Пашу. Они также заметили меня, подошли к стойке бара.

— Вован, привет! Ты как, нормально, работаешь?

— Да, все хорошо. Мне надо с вами поговорить.

— Какие проблемы?! Пойдем за столик.

Я напомнил господам коммерсантам, что здесь присутствую как гость клуба, и никто не должен знать о том, что я детектив.

— Говорите всем, что я предприниматель, — сказал я. — Что у нас с Путилиным старые дружеские связи.

— Вован, да мы все поняли! Ты что нас за лохов держишь! — сказал Паша.

— Все ясно. Гость так гость. Заметано, — отрезал Саша.

— Кстати, а что это за мужик, с которым я сидел за стойкой?

— Какой-то придурок, из бывших совнаркомовцев.

— Как это?

— Раньше в партии был, потом в каких-то научных институтах работал, а теперь вот сидит здесь целыми днями и п…дит! Любит, когда ему рассказывают о проститутках…

В этот момент в зал вошел Шагян и, будто никого не замечая, направился к своему постоянному месту под картиной с морским пейзажем.

— А этого вы знаете?

— Этот армяшка, что ли? Как же, как же… У него несколько магазинчиков по городу, торгует там потихоньку кожаными шмотками, женскими трусами и еще какой-то х…ней. А морду делает, как будто нефтяной король. Так, ничего интересного.

Беседуя с господами предпринимателями, я хорошо пообедал — заказал суп брокколи, тефтели из осетрины с белым вином.

Наконец Шагян поднялся и вышел из зала. В этот же момент ко мне подошел метрдотель и сказал:

— Иван Алексеевич ждет вас в машине. Серая «Вольво» справа от выхода.

Я подождал некоторое время, вышел на улицу и без труда отыскал нужную мне машину. Путилин сидел уже на месте, за рулем был мой старый знакомый — амбал Саша. Я назвал адрес, и мы тронулись в путь.

— Вы уверены, что он сейчас поехал туда, в гнездышко к своей птичке? — спросил я.

— Неважно, — со злостью буркнул Путилин. — Для начала я надеру задницу Маринке, а потом уже буду дергать за яйца самого Шагяна.

Поднявшись на шестой этаж, я попросил Путилина уйти с лестничной площадки, сам же позвонил одной из тех старушек, которые обругали нас сегодня днем. Я попросил ее позвонить в дверь, где обитала Мамонтова, объяснив это тем, что мне необходимо проверить проводку в квартире, а она мне не открывает.

— Это чревато пожаром, — сурово заявил я бабке.

Бабка все поняла, и скоро мы с Путилиным очутились в небольшом коридорчике квартиры, которую снимал Шагян. Перед нами, испуганно хлопая глазами, стояла Марина Мамонтова.

— Ну ты и сука! — начал свою речь добряк Путилин.

— Здравствуйте, Иван Алексеевич, — боязливо произнесла Мамонтова.

Далее Путилин разразился мощнейшим монологом, который на треть состоял из непечатных выражений, остальные же две трети заняли упреки в черной неблагодарности и сговорах за его спиной. Однако разгуляться Путилину не дали, так как его прервал звонок в дверь. Деятельная натура Путилина потребовала, чтобы его владелец лично распахнул дверь.

На пороге стоял Шагян с букетом цветов в одной руке и наполненным до отказа пакетом — в другой. Из пакета торчало горлышко бутылки с коньяком. Шагян несколько секунд смотрел на встречающего его Путилина, потом посмотрел на дощечку с номером квартиры, потом снова на Путилина, на всхлипывающую за моей спиной Марину. Несмотря на то, что весь его внешний вид говорил: «Извините, я ошибся дверью» — он с каменным лицом произнес:

— Иван, здравствуй! Как я рад тебя видеть, слушай!

— А уж я-то как рад!

Путилин втащил пожилого армянина за рукав в квартиру и захлопнул дверь. Несколько секунд они смотрели друг на друга. Первым перешел к делу армянин. Он положил цветы на коридорную тумбочку, поставил пакет на пол, вынул оттуда коньяк и сказал:

— Пойдем на кухню. Там поговорим.

Путилин без слов отправился на кухню. Шагян засеменил следом. Я посмотрел на Марину и сказал:

— Ну а нам, видимо, лучше посидеть в комнате.

Я расположился в кресле. Марина, устроившись на диване, закурила. Я тоже вставил сигарету в рот и стал прислушиваться к разговору на кухне. Тон беседы был вполне спокойный. До меня донеслись слова Шагяна:

— Ваня, я тебе сейчас все объясню. Ты только не нервничай.

Я посмотрел на девушку, которая, несмотря на жару, закуталась в теплый халат, и сказал:

— Вы тоже не нервничайте. Ничего страшного. Просто Иван Алексеевич беспокоится о вас.

— Тоже мне, отец родной, беспокоится, — ухмыльнулась Марина. — До смерти напугал меня, ворвался сюда, как ястреб.

— Но вы же пропали, не сказав никому ни слова.

— Ну и что? Может быть у меня своя личная жизнь или нет?! Я ему ничего не должна.

— Нет, вы не понимаете. На самом деле это нормально, когда руководитель предприятия, пусть даже такого необычного, как клуб «Помпей», заботится о своих сотрудниках.

— Не нужна мне его забота. Я взрослый человек и сама решаю свою судьбу! А он только вредит. Алик на мне жениться собирается, а он скандалы ходит устраивает.

«На его месте логичнее было бы тебя удочерить», — подумал я, но вслух произнес:

— Вы не первая девушка, пропавшая бесследно из клуба «Помпей». В отличие от вас, судьбы остальных покрыты мраком. Где они, никто не знает. Родители подали запросы. Два месяца назад исчезла ваша коллега, Наталья Костенко. Вы не были с ней знакомы?

— Как же не были! Мы же обе актрисы… Правда, она закончила ВГИК, а я всего лишь театральное отделение училища культуры. Так что нам было о чем поговорить…

Я заинтересовался ее последними словами и спросил:

— Вы отмечали в ее поведении в последние дни перед исчезновением какие-нибудь странности? Может быть, она рассказывала вам, с кем она общается, помимо работы…

— Все мы встречаемся с кем-то после работы, — заметила Марина.

В этот момент с кухни раздался возмущенный голос Путилина:

— А мне на х… не нужны такие клиенты, которые меня разоряют! Тебе что, сложно было меня попросить?

— Вай, какое разорение?! — недоумевал голос Шагяна.

— А я тебе расскажу, какое! — проорал Путилин и более тихим голосом стал что-то настойчиво доказывать Шагяну.

Я несколько секунд помолчал и спросил:

— Так с кем же встречалась Наталья и как она вообще себя вела?

— Как себя вела? — задумалась Марина. — Как обычно. Тихая была, спокойная. Я бы даже сказала, спокойнее, чем обычно. А кто у нее был, я не знаю. Какой-то молодой человек, я его ни разу не видела. Она часто их меняла, иногда даже казалось, что она делает это специально…

— Почему?

— Не хочет ни к кому привыкать. Она тяжело пережила развод с мужем. Может быть, она до сих пор его любит. Они периодически встречались, даже проводили вместе время, но договориться никак не могли. Она не собиралась бросать работу, а он вообще не мог простить того, что она пошла в проститутки.

— Значит, отношения с мужем Наташа поддерживала?

— Да. Только не афишировала. Мне говорила об этом, но особо не распространялась на эту тему.

По приближающимся голосам я понял, что Путилин и Шагян выходят из кухни.

— Слушай, Иван, прости, пожалуйста… Правда, не знал… Честно, не знал…

— Ладно! — отмахнулся Путилин. — Если бы ты попросил, я бы тебе любую подарил. Да еще и свадебный обед оплатил. Но когда за моей спиной начинают что-то маркитанить, этого я не люблю больше всего.

— Иван, еще раз прошу, прости Христа ради.

— Ладно, ладно, — Путилин заглянул в комнату и сказал мне: — Владимир Александрович, пойдемте, мы решили все вопросы.

Потом бросил взгляд на Мамонтову, тяжело вздохнул и вышел из комнаты. Я поднялся и прошел мимо стоящего на пороге и натужно улыбающегося Шагяна.

Уже много позже, когда мы с Путилиным ехали в «Вольво» обратно в клуб, я осмелился спросить:

— Надеюсь, конфликт разрешен?

— Да, — отрывисто сказал Путилин. — И я больше ничего не хочу об этом слышать.

Вечером я поужинал в клубе и после этого отправился к себе домой, прихватив из бара бутылку текилы. Дынин позвонил в девять часов и поинтересовался, как дела. Я сказал, что все нормально: девчонка найдена, конфликт разрешен, есть указание работать дальше.

— Что собираешься делать? — спросил Дынин.

— Пока не знаю. Завтра попробую навестить мужа еще одной пропавшей.

— Моя помощь нужна?

— Нет. Думаю, что справлюсь.

Я положил трубку, раскрыл досье, нашел нужную мне информацию, снова поднял трубку и набрал номер. Мне ответили почти сразу.

— Это Анатолий Костенко?

— Да, я вас слушаю.

Я представился и спросил:

— Я могу с вами встретиться? У меня к вам есть одно дело, которое я не хотел бы излагать по телефону.

— Да, пожалуйста. А что за дело?

— Это касается вашей бывшей супруги.

— Да? — заинтересовался мой собеседник. — В таком случае приезжайте.

— Сегодня уже поздно. Если вы смогли бы найти время утром завтра, было бы очень кстати.

— Хорошо. Приезжайте утром. Я работаю дома. Нам никто не помешает поговорить.

— Значит, завтра в девять, — сказал я и положил трубку.

Поскольку предстоял ранний для меня подъем, сразу же после этого телефонного разговора я улегся спать. Без пятнадцати девять следующим утром я вылез из машины недалеко от дома, где жил Анатолий Костенко. Допив остатки джина с тоником, я бросил банку в направлении урны. Банка упала точно в урну. Я посчитал это добрым знаком и вошел в подъезд.

Анатолий Костенко оказался высоким сухощавым парнем с короткими вьющимися волосами и внимательным умным взглядом черных глаз. Он был несколько угрюм, сдержан в выражениях и проводил меня в небогато обставленную комнату, где самыми дорогими предметами являлись компьютер и принтер.

Он подал мне единственный в комнате старинный стул, сам же, откатив от компьютера стульчик на колесиках, уселся напротив меня.

— Я вас слушаю, — выжидательно поглядев на меня, сказал Костенко.

— Не буду с вами лукавить. Я являюсь частным детективом и в данный момент расследую дело о пропаже нескольких девушек, занимавшихся проституцией в одном из публичных заведений нашего города. Одна из этих девушек — Наталья Костенко, ваша бывшая супруга.

Я понял по лицу Анатолия, что он сразу потерял интерес, и в голосе у него появились иронические нотки.

— Ну слава тебе, Господи, хоть кто-то заинтересовался! Кто же вас нанял?

— Вообще-то это секрет. Но вам, думаю, можно сказать. Меня нанял хозяин заведения, который хочет знать правду о ее судьбе.

— Откуда такое внимание?

— Дело в том, что из заведения пропало несколько девушек. Как хороший бизнесмен, он обязан заботиться о своих сотрудниках, тем более если речь идет о таких странных исчезновениях.

— Тогда вы пришли не по адресу. Скорее, я мог бы сам быть заказчиком подобного расследования. Но у меня нет средств, чтобы оплатить вашу работу. Как, впрочем, и не было средств в свое время, чтобы удовлетворить потребности моей бывшей супруги. Что и привело к нашему разводу и ее уходу в этот, мягко говоря, не самый престижный бизнес.

— Но, по моей информации, вы и после развода общались друг с другом.

— Да, иногда она заходила, и мы даже проводили вместе время, продолжая свою дискуссию о целях в жизни и путях их достижения.

— Скажите, вы знали, с кем она общалась вне работы? Я имею в виду, были ли у нее поклонники?

— Наверное, — пожал плечами Костенко. — Она симпатичная. И пока еще молодая. Умеет вести себя в обществе. Но я никого из них не знал. И знать, откровенно говоря, не хотел. Правда, она заговаривала о каких-то немцах, молодых бизнесменах, готовых озолотить ее в том случае, если она бросит проституцию и выйдет за них замуж… Но я прекращал эти ее откровения моментально.

— А жаль, — вырвалось у меня. — Сейчас, возможно, это могло бы помочь мне в расследовании. Любая мелочь в этом деле может быть полезной. Вы не заметили никаких изменений в ее поведении перед исчезновением?

— Нет, не заметил. Разве что… Когда мы последний раз виделись, она была рассеянной и какой-то умиротворенной. Была очень задумчива, пыталась осознать что-то, неожиданно на нее нахлынувшее. Она даже забыла у меня свою сумочку. Я думал, что она зайдет через день-два, но, увы, этого не случилось.

— Сумочка? — заинтересовался я. — Она у вас?

— Да.

— Я могу взглянуть?

— Да, пожалуйста.

Анатолий встал и полез в ящик стола. Он вынул оттуда небольшую изящную кожаную сумочку и протянул ее мне. Я раскрыл ее и высыпал на стол содержимое. В ней не было ничего особенного — обычные дамские штучки. Пара губных помад, тушь для ресниц, пудра, изящное зеркальце, кошелек, в котором лежало пять десятидолларовых и одна пятидолларовая купюра, носовые платки, зажигалка…

Мое внимание привлекли лишь две вещи. Этикетка, пришитая внутри сумочки — «Bruno Benvenutto», Made In Italy. «Итальянская кожа», — подумал я. Не от нашего ли знакомого Шагяна, любителя молодых и рьяных?

И визитная карточка, на которой золотом по белому полю были напечатаны чьи-то имя и фамилия: Alexander Bauer. Ниже стояли еще два английских слова. Если я правильно их перевел, там значилось: Торговое посредничество.

— Вы мне разрешите забрать эту визитку?

— Пожалуйста. Можете забрать все содержимое сумки, — сказал Анатолий.

Я положил визитку в карман пиджака и сказал:

— Большое спасибо за то, что встретились и поговорили со мной.

Костенко вдруг задумался и сказал:

— Если вы хоть что-нибудь узнаете о ней, любую правду, сообщите, пожалуйста, мне.

— Хорошо, — сказал я, пожал ему руку и вышел из квартиры.

Выйдя из подъезда, я тут же поймал такси и поехал в клуб «Помпей». Уже в машине я снова вынул визитку и задумчиво покрутил ее в руках. После чего принял решение.