1 472 202 год по внутреннему исчислению Мироздания "Альвариум".

Природный мир, континент Эльмитар, империя Иезекиль, восточные пределы.

— С чего это вдруг все неприятности мира рушатся на мою голову? Я что-то сделала не так? Или, может быть, не так себя повела? Я все же остаюсь принцессой, хотя и в изгнании. И если мои земли превратились теперь в шипящий клубок тупых мятежников, я что ли в этом виновата? Ты хочешь сказать, я поступила неправильно?!

— Нет, Элоранта, я просто пытаюсь понять, зачем ты это сделала? Мне казалось, ты хоть что-то поняла после встречи с Кайлит и наших бесед. А теперь… Признаюсь, я не знаю, что теперь делать.

— А тебе и не требуется понимать, и особенно — вмешиваться в дела принцессы, если уж на то пошло. Мне вообще не ясно, на что ты имеешь право! Будь ты хоть четырежды великий чародей и маг, ты не имеешь права оспаривать моих решений! Это мои поданные — я поступаю с ними справедливо. Если они предают — значит, заслуживают наказания!

— Я и не пытаюсь оспаривать твои действия. Но все же замечу, что понятия о верном и неверном ты почерпнула у Алиаса. Считаешь его достаточно мудрым, чтобы судить людей? Или в очередной раз обманываешь себя в поисках оправдания? А наказание, которое ты для них выбрала? Элоранта, ты хоть представляешь, куда отправила своих подданных?! А ведь даже я, если честно, не представляю… И все же сейчас я просто хочу услышать ответ на вопрос "Зачем?". Не обвиняю — всего лишь пытаюсь понять.

— Слишком много хочешь для бестелесного голоса! Да ты просто дуришь мне голову все эти дни. Я с полной уверенностью могу сказать, ты — не более чем бесплотный дух, старательно сталкивающий меня с выбранного пути. Мало того, что ты вынудил меня свернуть с северного направления, так теперь еще и осмеливаешься диктовать верное поведение и верные манеры. Но ничем, слышишь меня, неведомый, ничем ты не можешь подтвердить правильность своих мыслей и действий. Тебя что ли кто-то назначил мудрейшим?! С чего ты взял, что сам прав?! Вот! Вот тебе мой ответ: проваливай, уноси свои несуществующие ноги, пока я не превратила тебя из бестелесного в несуществующего духа!

— Теперь еще и истерика. По всей видимости, ты даже не пытаешься меня услышать. Насколько ты могла заметить, я пытался подтолкнуть тебя хоть к какому-то осмыслению своего положения и действий в течение пары месяцев. Незадолго до моего первого появления ты обратила в ничто столицу собственной империи, не говоря уже о смертельной опасности, которой ты подвергла Леди Кайлит. Но даже если закрыть глаза и на это, все твое недолговременное правление состояло из вспышек гнева, совершенно неоправданной ненависти и полного нежелания выслушать любого из приходящих просителей. Не утверждаю, что я непогрешим, очень даже часто совершаю разные ошибки, но признаю их и исправляю. А ты, принцесса? Трудно поверить, что тебе собственная душа не подсказывает, какие поступки справедливы, а какие — жестоки. Казалось бы, неглупая девочка…

— Я не девочка, неведомый, — Голос Элоранты постепенно стал холодеть, — Пусть слабые попрошайки, не способные обеспечить себя, ищут подаяния за стенами города, но никак не в пределах моих покоев. Хватит, с меня довольно твоих проповедей! Я слышала уже достаточно, чтобы понять полную бессмысленность твоих речей. И все эти разговоры о душах, пустоте, мраке, свете и хаосе — пустая болтовня. Ты рассуждаешь о том, чего не возможно проверить — потому и считаешь себя правым.

А я не ловлю падающие звезды и не тону в пустых фантазиях. Я служу своим подданным, ясно, неведомый, только своим подданным! И я бываю жестока, но всегда во имя справедливости. Возможно, это ты, затерявшись в своих иллюзиях, не способен понять, что справедливо, а что нет, — Элоранта уже совершенно успокоилась, и тон голоса окончательно перешел от истерического к ледяному. По всей видимости, принцесса отыскала, наконец, моральный костыль для поддержки своих слов, — в таком случае, советую прислушаться к моим словам и сделать определенные выводы по поводу манеры общения с принцессой и принадлежности к единственной силе. Плутать между утопиями — глупо, неведомый, всегда нужно действовать решительно, чтобы сохранить справедливость. Если позволять подданным слишком много, вскоре ты сам окажешься в их глазах глупцом, которого легко обвинить в любом преступлении. Подчини их, пока они не разорвали тебя самого на части — вот и вся правда. Остальное — болтовня, для тех, кто не видит дальше собственного носа.

— Много банального пафоса с примесью самообмана. Неужели итог ваших долгих размышлений — такой вот незамысловатый и зверский вывод?

— Требую прекратить давить мне на уши, голос. Твои игры словами мне уже поперек горла. Запомни, если ты не понимаешь ничего в справедливости, ты должен подчиняться, а не диктовать условия. В противном случае, тебя необходимо будет уничтожить. Так поступают не только с врагами — заблуждающихся тоже истребляют, пока их не утянули на свою сторону недобитые враги.

"Бестелесный" гость довольно долго хранил молчание, видимо, все еще пытаясь осмыслить сказанное принцессой. Затем очень-очень тихо и с какой-то зловещей, совсем не доброй ноткой переспросил:

— Значит, натравливая на селян пустоту, ты руководствовалась именно справедливостью? Не потеряла контроль над собой, не поддалась соблазну, не совершила глупость — именно вынесла и воплотила в жизнь приговор? Ты в этом полностью уверена?

— Естественно. Селяне не желали подчиняться воле принцессы, имеющей над ними полную власть. Империю пока что никто не отменял, следовательно, они обязаны беспрекословно выполнять мои приказы. В противном случае, они считаются мятежниками и подлежат немедленной казни во благо империи…

____________________

Очередной разговор между принцессой и гостем происходил уже у самых окраин эльфийского леса. В своем пути Элора значительно отклонилась к югу, и потому невольно набрела на крупное поселение восточных пределов империи. На северо-востоке человеческой империи селений в принципе не существовало — там простирались на многие дневные переходы пустынные плато, и изначально Элоранта собиралась пройти именно через пустоши. Вольных земель она как огня боялась — там император и его дочь оставались не в чести, мало ли, ее могли попросту убить. Что еще можно ожидать от этих вольных? Они ненавидели (в глубине души, Элоранта понимала, что вполне оправданно) и беспощадного императора, и его наследницу. Девушка попросту боялась последствий собственных поступков!

А вот поселений на юго-востоке Иезекиля расположено немало: здесь строили дома и выращивали пшеницу жители империи, не желающие терпеть довлеющей руки императора. Они, конечно, только называли себя вольными, избавленные от полновластия Карад'Дума за счет высоких податей и отдаленности от центра империи. Наверное, в число причин образования автономии именно на юго-востоке входил и лес лунных эльфов — варвары от них старались держаться подальше, вот и не трогали лишний раз отщепенцев, расселившихся вдоль границы с зеленовато-голубыми чащами. Вольным же такое положение дел, напротив, представлялось выгодным — перворожденных они почему-то не боялись, а в народе ходили упорные слухи, совершенно необоснованные с точки зрения принцессы, о том, что эльфийские леса питают местную почву и делают ее более плодородной…

Элоранта пересекла видавшую виды сельскую изгородь, состоящую из вкривь и вкось вбитых бревен, поздним вечером. Она и вовсе обошла бы селение стороной, если бы не нуждалась отчаянно в запасах еды и воды. Последний раз принцесса пополняла их неделю назад, и к нынешнему моменту уже два дня терпела лютый голод. Экономить воду ей оказалось проще, чем пищу, однако и запасы влаги стремительно подходили к концу — оставалось около половины фляжки живительной жидкости, а далее принцессу ждала жажда и неминуемая гибель. На свои магические способности она не рассчитывала — не умея толком контролировать усилия, глупо полагать, что с помощью мистики можно раздобыть пропитание. К тому же, непривычные ей постоянные рассуждения о силах, дикое напряжение разума и долгая дорога по пустошам сделали свое дело — Элоранта окончательно выбилась из сил и мало о чем могла судить теперь спокойно. Раздражение готово было выплеснуться на первого встречного, а тут еще эта деревня и вольные…

Жители поселения не оставили странницу без внимания. Потрудились местные псы — они подняли настолько дикий гвалт, что посмотреть на причину шума сбежалось полдеревни. Такое внимание принцессе, естественно, пришлось не по вкусу — она предпочла бы остаться незамеченной. В крайнем случае, попросить пищи у пары селян, а лучше — и вовсе умыкнуть ее. Людей она по-прежнему опасалась, сама не знала почему — может, все еще боялась возмездия за разрушение Карад'Дума, хотя полагать так — верх глупости. Кто бы здесь и как мог узнать подоплеку событий в столице?

Но если уж попала в центр внимания — стоило использовать возможность на полную катушку! Главное сообразить — как именно, но голова так устала… Если бы спланировать все заранее, когда еще голод и дорога не измучили, а теперь вот придется думать на ходу. Почему последние дни ей так трудно даются размышления и действия? Будто не своя, чья-то чужая лень, захватывает, накрывает с головой, заставляет замереть на месте. "Нет! — рыкнула сама на себя принцесса, — Не сдамся! Я должна идти вперед!". Странно, но Элоранте показалось, что эти слова вернули ей частичку прежних сил.

Среди подбежавших вскоре многочисленных селян обнаружился даже местный староста, разительно отличающийся от остальных жителей ярким опрятным камзолом. Пурпурная ткань тускло светилась, будто атласная, хотя по большому счету отражать ей было особо нечего — солнце в тот день скрывалось за тяжелыми тучами. Даже и без «погодных» экспериментов Элоранты, лето в этом году выдалось хмурое, почти безрадостное. Да и к концу оно уже подходило — странствия украли у принцессы почти полгода, ведь покидала она Карад'Дум в начале весны.

"Чертов староста — он ведь поди умнее этих оборванцев!" — с досадой подумала Элоранта. Не хотелось ей сейчас беседовать с умным человеком — он мог вытянуть из принцессы все жилы и оставить ни с чем посреди восточных пределов. И загибайся потом от голода и жажды.

Правда, бодрости ей придал сам вид сельского начальника. Его наряд на фоне рубищ крестьян смотрелся настолько нелепо, что Элоранта не удержалась и захохотала, тыча пальцем в старосту. Кажется, на секунду ее рассудок помрачился, иначе бы принцесса никогда не позволила себе столь глупой выходки. Но долгие дни путешествия и опыты с чародейством измотали ее, и Элора теперь даже и не пыталась соблюдать какие-нибудь подобия приличий. Она настолько привыкла к одинокой дороге, что не сразу смогла ощутить себя среди живых людей. Староста иронии Элоранты явно не оценил, однако поприветствовал ее спокойным размеренным тоном, будто бы и не обратил внимания на кривляния путницы.

Ну а дальше события приняли совсем уж неожиданный поворот. Принцесса, оставаясь все еще на волне помрачения сознания от усталости, без тени смущения объявила сельскому начальнику, представившемуся Эсхаром, о своем положении в империи, напомнила о его святой обязанности подчиняться воле императорской крови и потребовала немедленно обеспечить ее запасом продуктов и средством передвижения для комфортного достижения эльфийских земель. Она так старалась вернуть контроль над разумом — но ее будто понесло, сметая все предосторожности на пути! Элора и сама не смогла бы рассказать, куда в тот момент подевалась ее привычная осторожность — на минуту она вновь почувствовала себя полновластной императрицей, владеющей душой каждого жителя Иезекиля… Ну а когда ощущение прошло, пришлось поддерживать выбранную линию поведения, ругая себя мысленно за вспышку долго сдерживаемых эмоций. Эсхар после высокомерных слов Элоранты помрачнел и в задумчивости стал поглаживать трилистник, вышитый на правой стороне камзола. Затем столь же мрачно он пробасил:

— Раз уж вы оказались в этом отдаленном селении, принцесса, позвольте мне объяснить вам реальное положение дел здесь. Летний сезон, особенно его завершение, у нас — время посева пшеницы и силикса. Для больших селений это не представляет проблемы: там достаточно и людей, и зерна для подобных работ, да и сеют они весной, а никак не в конце лета. Однако в малых селениях, подобных нашему, полевые работы — задача очень сложная: на полях работают практически все жители, за исключением разве что грудных детей, а телеги необходимы для доставки зерна из крупных поселений, расположенных к западу отсюда. Ваше требование и без того звучит очень грубо, а мы здесь не привыкли к грубости со стороны самозваных правителей. И, если уж говорить на эту тему, из Карад-Дума к нам приходят одни лишь неприятности: поначалу от Алиаса, а затем и от вас, принцесса Элоранта.

— Вы осмеливаетесь обвинять меня в чем-то?! - Элоранта начала закипать, и ее голос, как и всегда в подобных случаях, обратился в лед. Но где-то внутри груди иной ее голос, тот, что часто просыпался при разговорах с неведомым, с волнением нашептывал ей: "Прекрати! Перестань! Это не ты! Не проигрывай ей!". Что значили эти слова? Времени понимать не было, а эмоции уже захватили принцессу — пути назад не было… Постепенно ее второй голос, осознав это, горестно умолк.

— Отчего же в чем-то? Речь идет о вполне конкретных распоряжениях, в частности, о повышении доли зерна и силикса, вывозимых из наших земель в столицу. Ваш приказ поставил наше селение и десятки других мелких деревень в незавидное положение: теперь мы теряем едва ли не половину собранного урожая. И это притом, что пришлось подключить к сезонным работам женщин и старших детей! Когда же к вам с просьбой понизить зерновые подати прибыл посланец, вы выставили его за дверь, даже не пожелав выслушать.

— Значит, вы утверждаете, что не способны заплатить империи за защиту земель от внешних вторжений?! По-моему, вас совершенно не заботят судьбы женщин и детей, живущих в ваших землях. Вы, уважаемый (это слово прозвучало в устах Элоры почти как непристойность) Эсхар, заботитесь лишь о том, чтобы набить свое брюхо, а между тем враг готовится к вторжению в человеческие земли! — "Что со мной?". Мысль промелькнула и погасла, вернее, ее будто погасило нечто властное. Что-то пока еще аморфное, но постепенно принимающее форму внутри груди Элоранты.

— Любопытно. И кто же враг? Возможно, вы считаете таковыми эльфов или даже варваров?

— Вы слишком много предположений позволяете себе для простого сельского старосты! Естественно, речь идет о морском народе.

Глаза Эсхара зажглись недобрым огнем. Элоранте даже показалось, что сейчас он набросится на нее и свернет шею. По всей видимости, он что-то скрывал, нечто, связывающее его с морским народом. Однако долго гадать по этому поводу принцессе не пришлось — Эсхар был настроен вести откровенный разговор:

— Значит, и по сей день народ южных вод числится среди врагов империи? Насколько я знаю, люди моря никогда не нападали на мирные селения. Напротив, их ярость всегда была направлена лишь против городов, погрязших в междоусобицах и насилии. И это притом, заметьте, что морской народ выжит со своих законных земель варварскими племенами, то есть, вашими предками!

"Мрак!" — мелькнуло в голове принцессы.

"Ну и что, разве это плохо? Просто один из вариантов. Мне же и самой он нравился" — попыталась она сопротивляться животной ярости, прозвучавшей в мысли-всполохе.

"Какие еще варианты? Он — враг! Он же сейчас сам убьет тебя, если будешь стоять, как дура, и ждать нападения. Ударь первой!" — Мысль прозвучала здраво. Эсхар действительно смотрел на нее исподлобья. Что ему стоит сейчас выхватить из-за пояса нож и всадить ей лезвие под сердце? Дело пары секунд — она даже заклинания вспомнить не успеет, не то чтобы его произнести! А рукопашной, глупая, не училась — считала, что достаточно и силы.

"Разве не видишь? Он настроен нейтрально. Такие не нападают" — Снова этот второй голос, будто специально сеет сомнения. Или он первый старается погасить? Но это же мешает! Когда пытаешься защитить себя, нельзя сомневаться. Нельзя, ни в коем случае — растеряешься и станешь легкой добычей!

Головоломка в уме принцессы окончательно сложилась воедино.

— Значит, моими предками? То есть, вы считаете, это я творю беззаконие и сею раздор? Я нападаю на города империи? Я сопротивляюсь сохранению ее силы и целостности? Это делаю я, как весь императорский род до меня?! - Очень тихо и злобно произнесла принцесса. Она даже не заметила, что над ее головой собрались тучи, готовые разразиться серией эффектных молний, — По всей видимости, я только что набрела на мятежное селение, прикормившее в своих пределах целую свору предателей крови… под предводительством слишком много мнящего о себе старосты!

— Мы, принцесса, как раз не являемся предателями крови, просто потому, что к вашей крови отношения не имеем. В этом селении живут, в основном, люди, ведущие свой род от первоначального народа этого континента и эльфийских племен. Наследники тех, кого ваш род безжалостно истреблял. И мне кажется, пора восстановить справедливость, — Староста сделал шаг вперед, но его намерения все еще оставались неясны. "Может, все-таки готовится к нападению?" — пронеслось в голове Элоранты.

"Что ты стоишь и слушаешь? Эти слова! Он же прямо объявил тебе, что сейчас нападет! Защищайся или проиграй!" — злобный голос шипел в голове, так и подмывая принцессу произнести заклятье. Но она все еще помнила последствия… Нет, нельзя, надо найти какой-то иной способ. Менее опасный, но надежный. А пока — тянуть время.

— В этом случае, вы даже не предатели, а враги империи, — Холодно ответила Элоранта. Почему-то в памяти при переборе возможных формул растворялись все более-менее мягкие сочетания. Всплывала четко и ясно только формула, которую она использовала против Кайлит. Но ведь тогда заклятье обратилось смертью для всего города… А теперь? Она же все-таки чему-то научилась, да и среди селян нет ее подданных. Может быть, сумеет все-таки удержать под контролем?

"Ну, конечно, сможешь, девочка" — раздался в голове ласковый голос. Но странно… Тот же самый, который призывал до этого напасть на Эсхара. Или это какое-то новое испытание от неведомого? Сомнительно. Его голос звучал извне, да и этот больше похож на женский, нежели на мужской… И все же. Такой ласковый, доброжелательный, искренний. Может быть, еще кто-то помогает ей?…

— Очнитесь от сна, принцесса, империи больше не существует. Вы покинули город, и покинули живой. Теперь вы — ничто, принцесса, эта земля больше вам не принадлежит. Вас прогнали! И никому вообще эта земля теперь не принадлежит! В Карад-Думе больше нет и не будет правителя. Я не представляю, что могло там произойти, но, наверняка, это ваша вина. Вы сами себя погубили! Так примите же эту кару, как должное…

Он неосторожно взмахнул рукой. Может быть, просто хотел сделать театральный жест… В руках у Эсхара не было никаких кинжалов, да и быть не могло. Но хватило и жеста. Напряжение, спор двух голосов, измотанность, сомнения, одиночество, дорога — сознание принцессы разлетелось на части. Стараясь его удержать и вернуть в прежние пределы, она со страхом услышала, как губы ледяным тоном, совершенно спокойно и размеренно, произносят:

— Шессах! Подчиняйтесь моей воле, Эсхар. Подчиняйтесь или я мгновенно превращу эту деревню в пепелище.

Темные тучи, замершие над головой принцессы, вдруг вытянулись и закрыли пасмурное небо. Поздний вечер превратился в безлунную ночь, на фоне которой трилистник, вышитый белой нитью на камзоле старосты, засеребрился и превратился в подобие ослепительной луны. Откуда-то из глубины темноты до Элоранты донеслись слова Эсхара:

— По вашей вине мы все теперь испытаем страх, и вряд ли после этого сможем остаться в живых. Вы не понимаете, с какими силами заигрываете, принцесса. Сейчас вы совершили недозволенное, и, судя по тому, с какой легкостью вы произнесли формулу подчинения, для Элоранты Беспощадной она успела стать привычной.

— Подчиняйся и не болтай, староста! — Сознание удалось вернуть, но слова все равно вырывались из ее губ. "Это не я!" — бессильно закричала принцесса, но не вслух, где-то далеко в глубине разума. Кто говорил сейчас ее устами? Неужели это она? Элора не чувствовала на этот раз мягкого и насмешливого давления силы — ее подчинил кто-то совсем иной, и еще — она чувствовала просто человеческий разум, не подобное эху сознание стихии!

— Великую силу в себе вы совмещаете с исключительно варварским незнанием основ ее использования. Смотрите! Смотрите на творение своих рук и наслаждайтесь тем, что сотворили!

Голос Эсхара внезапно потонул в нахлынувшей темноте. Она простиралась всюду, куда бы ни глянула Элоранта. Принцесса была заточена в кокон из непроницаемой черноты, в котором терялись все направления, все стороны света. Вокруг не осталось ничего — только безлунная и беззвездная ночь, сравнимая разве что с самой пустотой. Почти теряя сознание, Элоранта нашла силы мысленно закричать в это давящее пространство:

"Да помоги же хоть ты мне, пустота! Если я для тебя еще что-то значу! Ты ведь знаешь, это не я, почему ты подчиняешься не мне?!". Трудно сказать, услышал ее кто-то или нет. Но где-то в темноте будто бы прозвучало тихое эхо: "Так прогони ее…".

"Послышалось", — Обреченно подумала принцесса, не сумев различить больше слов. Глупо полагать, что сила ей ответит. Или все-таки эти слова были произнесены? Да что она теряет — надо попытаться. Только как справится с тем, чего не существует? "Ведь я — это я, ничего во мне не могло настолько перемениться!"… Странно, последние слова она произнесла машинально, пытаясь еще размышлять, но ледяная хватка внезапно ослабла. Сознание будто вернулось на место в ее собственном теле. А ледяной голос… Плывет где-то неподалеку, наблюдает, но вроде бы затих. Затаился что ли. Не важно, ей, по крайней мере, стало легче!

— Эсхар? Эсхар! Селяне! Кто-нибудь?! - Едва «вернувшись» в реальность, Элоранта наконец почувствовала жуткую тяжесть пустоты, и забилась в истерике, пытаясь бежать куда-то через темноту. Но каждый раз оказывалось, что она не может сдвинуться с места. Тьма вокруг представлялась монолитной, трещин в ней попросту не могло существовать. Даже воздух она не пропускала. Когда Элора поняла, что воздуха нет, она тут же начала задыхаться. Глаза обжигало смертным холодом, ноги тонули в непонятной трясине… Но где-то над этим покровом лежала сама пустота, не желающая принцессе зла. И Элоранта в последней сумрачной надежде потянулась к ней рукой, сама толком не понимая, куда указывает ладонью… "Защити, пожалуйста. Убери это"…

Неожиданно ночной кошмар завершился. Темнота отхлынула. Напротив принцессы стоял в почерневшем камзоле староста. Трилистник больше не пылал — он покрылся корочкой льда и потускнел. На глазах Эсхара стояли слезы. Даже не попытавшись обернуться к деревне или посмотреть в глаза Элоранте, он повернулся к ней спиной и тихо двинулся в сторону моря.

— Стойте, Эсхар! Немедленно! Нет… просто, стойте… пожалуйста! Кто вы такой? Почему вы еще живы? Почему жива я?

— Уйди прочь, Ведьма! Если ты еще раз встретишься на моем пути, я без сожаления испепелю тебя, хотя мне и претит так поступать с обладателями великой силы. Но ты опасна для всех живых существ. И для неживых тоже. Посмотри на деревню, сумасшедшая!

Элоранта невольно перевела взгляд на дома. Казалось, все они остались на том же месте, даже изгородь не тронута. А потом она различила чернильные пятна на стенах домов и бревнах ограды. Нет, не пятна, — провалы! Как в Карад'Думе — в предыдущем кошмаре, только теперь их больше, они повсюду…

Когда принцесса смогла оторвать взгляд от последствий сотворенного, Эсхар уже исчез. Не ушел — она не чувствовала его присутствия. Просто пропал.

____________________

…и вот теперь, разговаривая с неведомым, она вновь ощущала где-то в глубине сознания чуждость и этого ледяного тона, и мыслей, что носились в голове. Но сопротивляться не могла — даже понять, откуда они исходят и почему ее захватывают, принцесса оказалась не способна. "Да я, естественно, понимаю, что потеряла контроль! Почему ты не слышишь, что я пытаюсь прокричать? Если ты такой умный маг, почему не улавливаешь мои мысли?! Другие мои мысли… Ведь я же способна иногда слышать твои!". Но неведомый, как ни в чем не бывало, продолжал эту горькую беседу с ледяным голосом, а тот устами Элоранты все так же презрительно и высокомерно ему отвечал. Но все в той же глубине, где жил ее крик, она желала разговаривать по-иному. Больше всего сама принцесса хотела спросить у него, что происходит с ее разумом! Нет, на этот раз не удается прогнать лед — и как же только получилось в предыдущий?… Что ей помогло? Сила? Или сама справилась? Ведь от ледяного голоса она сама отделалась — но как, каким образом ей удалось?!

— Послушай, Элоранта, я не могу поверить, что в глубине души ты не понимаешь, что сотворила. Ты отправила в никуда тех самых женщин и детей, в защиту которых пыталась выступить в разговоре с Эсхаром! Даже я не представляю, что именно и почему ты сотворила: полбеды, если ты их просто убила, но пустота, Элора, чистая, неразбавленная пустота! Она обладает жуткой способностью растворять в себе души — если ты призвала на головы селян именно ее, тебя вряд ли кто-то простит.

"Это — другое, пустота была над этим, выше него" — Еще один безрезультатный крик. Ледяной голос только покривил в усмешке губы, — "Это — лишь часть ее!" — Бесполезно. Контроля нет. Сущность, управляющая ею, непредставимо сильна!

— Судя по твоим собственным словам, нет никого, кто смог бы осудить меня за это, — Вновь спокойный размеренный тон с холодком. И вновь произносят слова ее собственные губы, — Высшей силы нет, есть просто разные силы, которые можно использовать по своему усмотрению. Есть Творцы, которые создают миры и удаляются от дел, скрываясь где-то в затерянных землях. Значит, некому вершить справедливость. Так почему бы не делать этого мне, обладающей настоящей властью и способной оценивать людей по их поступкам?

Элоранта буквально кожей почувствовала потрясение собеседника и торжество ледяного голоса. Неведомый будто бы потерял дар речи, что с «бестелесным» практически никогда не случалось. Потом раздался вздох, очень тяжелый и почти что обреченный.

— К сожалению, принцесса, я не могу позволить себе выполнить приговор, вынесенный тебе Эсхаром. Убить тебя, пусть даже более чем смертельно опасную для всех существ и миров, я не могу. Сейчас — не могу… Да и проблемы это не решит. Но все же советую тебе, Элоранта, оценить свои действия беспристрастно. Ты высказала сейчас мысль, которую однажды произносили и до тебя… Тот человек уничтожил два прекрасных мира, и его я убил, не считая свой поступок преступлением. А если ты будешь продолжать поступать в том же духе, тебя не пощажу ни я, ни даже Владыка Огня.

— Думаю, ты слишком много говоришь. А угрозы и вовсе смешные: хочешь убить меня — так убивай, чего же медлишь, — Элоранте на секунду показалось, что ледяной голос искренне хочет, чтобы неведомый нанес удар. Даже не хочет — жаждет, лелеет эту мысль. "С чего бы вдруг? Ах, ну да, тогда он убьет и меня" — отрешенно подумала принцесса. Значит, она опасна для этой сущности? Но как такое может быть? Чем?!

Неведомый не ответил на словесный выпад.

— Я сказала, прочь, пока даю тебе такую возможность! Мне больше не нужны советчики, я и так прекрасно в себе разбираюсь! — "Откуда это приходит?!". Элоранта поняла, что бороться с голосом бесполезно — сейчас он почему-то слишком силен. Может, это — она сама? Не хотелось бы так думать — если в ней это есть, лучше уж сразу умереть. Одно дело — ее поступки в империи, и совсем другое — теперешние намерения, которые роились в голове. Нет, не могут эти мысли быть ее собственными! "Я ведь только пытаюсь сохранить империю, а это жаждет разрушения всего прежнего. Разве можно что-то построить на руинах всего?!". И все же теперь Элора понимала, что ледяной голос не первый раз говорит за нее — раньше, до бесед с неведомым и Кайлит, она просто не понимала разницы между собственной жестокостью и этим холодным безумием. И самые большие глупости она совершала именно в холодной ярости, не в горячем гневе!

— Воля ваша, принцесса, вынужден признать вас своим поражением. Прощайте, — Последние слова неведомого прозвучали как приговор. Холод внутри нее взорвался торжеством, выродившимся в ядовитейшее пожелание:

— Скатертью дорога, бестелесный!

Элоранта ощутила, как «дух» исчез. И в тот же момент, пока чужеродный голос торжествовал, она поступила подобно ему — «просочилась» в тело, ведя за собой волну жара. И тут же торжество на душе превратилось в бурную истерику со слезами, но холод вновь куда-то отступил, и явно дальше, чем в прошлый раз.

Теперь на душе скребли кошки. Разумеется, принцесса прекрасно понимала, что совершила уже слишком много непростительных преступлений. Сама или не сама — не важно. Если даже неведомый не понимает, что существует разница между двумя ее "я", если даже она до сих пор сомневается, не сама ли это произносит и делает, поддаваясь сильному гневу, — никто иной и разбираться не станет! Однажды найдется кто-то, способный убить ее раньше, чем принцесса произнесет формулу — на этом вся великая история поиска четырех душ, обещанная Кайлит, и завершится!

Нет, теперь надо рассуждать здраво и трезво. Ее имя слишком известно. Значит, его надо будет сменить, причем, желательно, вместе с внешностью. И лучше всего, действительно, отправиться к эльфам, возможно, среди них ее жизнь будет в относительной безопасности. По крайней мере, в восточных лесах она еще не успела никому навредить… А эльфы… Все же, если судить здраво, не совершивший за свою очень долгую жизнь ни одного набега народ не может быть кровожадным.

И все же, и все же… Это "и все же…" Элоранта отогнала в сторону, как назойливую муху. Не время сейчас и не место размышлять о своем странном раздвоении и способах его одолеть. Тут нужна помощь мага, а неведомого она прогнала — как раз перед тем, когда уже смогла бы рассказать ему о произошедшем. И ведь он не вернется — как пить дать. Его голос звучал так грустно и обреченно… Ладно, что толку лить слезы по совершенному?! Надо попытаться справиться самой. Самое главное — неведомый прав — не впадать в крайности. В эти моменты ледяной голос и приходит, вместе с яростью и ненавистью. Но как себя сдержать, если она все жизнь так жила?! Пока не ясно.

Наскоро уложив вещи в походный мешок и собрав скудные пожитки, раздобытые в непораженных тьмой домах, Элоранта быстро зашагала на восток. Ей не терпелось достичь границ эльфийских земель и наконец-то отдохнуть от долгого путешествия. А потом — найти среди эльфов нормального мага: должен же попасться хоть один, способный понять, что с ней происходит! Лишь одну мысль принцесса старательно гнала от себя: "что если кто-то узнает о ее поступке? Как с ней самой обойдутся?". Почему-то Элоранте казалось, что эльфы, услышав о призыве на деревню пустоты, могут убить ее на месте, не дожидаясь объяснений. Потому на восток идти не хотелось. Но разве теперь у нее есть иной выбор?…

* * *

1 498 208 год по внутреннему исчислению Мироздания "Альвариум".

2007 год Н. Э. по Григорианскому календарю.

Мир Перекресток.

"Из дневников неслучайного Попутчика"

А сколько у вас личностей? Сколько жизней одновременно вы проживаете? Сколько лет входит в один месяц вашей жизни? Думаете ли вы во время работы, разговора, во сне? И какого цвета ваша душа? Последний вопрос особенно интересный, правда? Даже патологоанатомы не знают. Ну ладно, черный юмор. Юмор белый: не знают и священники, не зависимо от исповедуемой религии. Вопрос тонкий: спорят долго о самом существовании души, еще больше — о ее природе. Где уж тут задумываться о цвете! А о мелодии, ее сопровождающей, тем более не мыслят — все "публичные умы" заняты пресловутым «есть-нету». Также как физики вот уже больше века решить не могут: существует вечный двигатель или нет. Языки у физиков с лириками — разные, не спорю, а рассуждают-то об одном и том же. И правда, что такое душа, как не вечный двигатель?!

Между тем, представить душу просто. Ведь это луч… Запущенный между двух вечных зеркал (среди бесконечности то есть): сначала прямую петельку опишет, потом в одну сторону отклонится, а затем — в другую… и замкнется в начале. Этот трилистник давненько рисуют, называют еще триквестрой. Пытались даже его символом Троицы сделать, да как-то не прижилось. Одна геральдическая лилия нам в наследство от благих помыслов и осталась. Ну а триквестру гораздо позже вспомнили, когда сериал «Зачарованные» снимали. Так вот смешно, как и все в нашей жизни: от Троицы до Силы трех ведьм.

Три лепестка: ум, чувства и дух (или там энергия, прана — как хотите называйте, только использовать не заставляйте). А как быть с проявлением души в материи? Ведь если она вездесуща, должна душа иметь форму и в трех измерениях. Допустим, три лепестка живут где-то среди всех мер и осей реальности, по-разному при снижении их числа проявляются, а в трехмерности… Кровь, ДНК, триплеты, ее составляющие. Триплеты — множество отражений трех лепестков, сплетенные в две спирали с взаимными связями. Кроме того, триплеты — это выбор трех компонентов из четырех доступных. И с душой та же беда: либо лепесток духа и воли, питающийся силой преодоления препятствий человеком, либо лепесток надежды и веры, наливающийся жизнью от чувств и мыслей иных людей, с этим человеком взаимодействующих. Ну а если душа — это луч, замкнутый в вечности, то, как всякий уважающий себя луч, он делится по световому спектру на разные цвета и оттенки. Потому про цвет души и уточняю!

Цвет души — это особый ключ: рассказывает нам о том, какой из сверхстихий душа принадлежит. Можно даже кратко обрисовать свойство каждой. Красный (предпочитаю называть его Алым) — цвет огня и хаоса, бурный, кипящий, практически фонтан энергии, но беспорядочной, рассеянной. Вот и алые души — натуральные черти: юмор сплетается с силой, энергия со стремительностью, но отягощается сочетание рассеянностью, распыленностью, осложняется концентрация на чем-то одном. Алым душам нужно все и сразу — так и не иначе.

Желтые (их я называю золотые) души — подобранные, "навытяжку вставшие", с доминирующим разумом, вечно ищущие абсолютные правила и закономерности. Рационалисты веры. Из людей с такими душами выходят управленцы разных ступеней, но лишь те, что мыслят себя и других элементами системы. И очень неодобрительно относящиеся к "бракованным деталькам". Ну и конечно, — ко всему хаотическому, это ж умереть не встать — Энтропия, смерть системы. Недолюбливаю этот цвет, если честно, многие «златые» легко превращаются в тиранов — тайных или явных. В системах есть лишь один внутренний мотив — целесообразность, стабильность. Хотя при кризисе без них рассыплется все на свете, так что категорично о златых судить нельзя. Очень напоминает, кстати, ветхозаветные каноны Библии, да и мудрость там ставили во главу угла, и единство народа, как целостного образования.

Между этими двумя — оранжевые (солнечного цвета) души. Греют, полыхают, вроде корни у них хаотические, а вот могут как-то из хаоса странного вида системы клепать. Так называемые «открытые» — в которых правила постоянно меняются, не остаются одними и теми же. От оранжевых душ исходит много тепла, доброты, творческой энергии, но злить их обладателей не стоит, как и «алых» — в гневе огненные стихии распыляют бездну энергии, можно и «сгореть». В гневе они разрушают, подчас даже не отдавая себе в этом отчета. Не даром алый и оранжевый — главенствующие цвета при бунтах и революциях.

Следом — души темно-синие (пресловутые "индиго"). Как и алые — древние, с хаотическими корнями. Но индиго-душа запирает энергии внутрь, концентрирует их, а не распыляет. Потому души синего цвета, когда их обладатели повзрослеют и научаться контролю над чувствами, — спокойные, сосредоточенные, размеренные, последовательные, упорядоченные. Синий, вообще, — цвет порядка. Но вот если разозлить их… В гневе алые души накроют волной энергии, а индиго — проткнут насквозь, если не раздавят. Надежно так пресекут дальнейшие провокации. Ближе всего к типу индиго — демоны, в классическом понимании слова (как центры пересечения разных потоков энергии, души-аккумуляторы: возьми хоть легендарных вампиров, хоть не менее легендарных магов-посвященных).

Души фиолетовые (пурпурные) появляются, когда алый и индиго цвета гасят эффекты друг друга. Потому у фиолетовых душ два типичных состояния: спокойные, глубокие, почти сонные, витающие где-то далеко, вяло реагирующие на реальность. Души покоя, замедляющие Движение вокруг себя… Но если алый и индиго дополняют друг друга, пурпур превращается в полноценный хаос: колкий, распыленный, словно ветер, безграничные силы рушить и крушить. Возможно, некогда именно из-за сочетания глубины и силы пурпур признали цветом королевских одежд. А еще — это цвет ночи, тени, тайн, загадок, секретов, — сопряжение древних.

Голубой (небесный) цвет оставляет след на душах, способных распоряжаться от имени свыше. Подчас, даже от имени самого Создателя, который видится хрусталем среди цветных душ. Ну а обычно — от неба, от путей, там проложенных, от вертикали, в пределах которой можно расти или падать. Небо ведет, призывает, отвергает — канцелярия судеб какая-то! Способные мечтать и при этом сохранять себя в реальности — это люди небесные: то-то о нем так часто поют, сочиняют стихи, рисуют его, фотографируют, пишут о нем. С такими душами ассоциируются духи-хранители, древние боги-оберегающие, идущие разных мастей и направлений… Много кто. Потому этого цвета, а еще алого и индиго так боятся теперь «массы», когда серость мира очевидна — прямо-таки три клинка, острия, ветра, которые невозможно задержать.

Последний — изумрудный, или зеленый. Цвет природы, надежды, роста, силы земли и вообще окружающего мира. Те души, что используют силу в последнюю очередь, но если однажды применят ее — мало не покажется никому. Почти вечное терпение, обилие энергии, почти что неисчерпаемый колодец, но при этом отягощенные легкой замедленностью, растянутостью во времени, как растущее дерево. Однако природе всегда доступны самые глубокие загадки миров — в этом она превосходит даже пурпурную ночь. Стоит ли говорить, что в изумрудный цвет окрашен весь Новый завет Библии?

Но существует и радуга — раскрашенная душа, меняющая цвета, в зависимости от ситуации и мира вокруг. Каждый цвет по своему приближает душу создания к Создателю, значит, радужная — ближе всего, полноценный образ и подобие. Отличие лишь в том, что радуга — все же не хрусталь: результат, но не причина. При этом она, конечно, не становится частью Его самого — эту «легенду» выдумали те, кому не хватило фантазии представить себе совокупность миров, населенную будущими Творцами. Не смешанная, в высшей мере изменчивая, но при этом стабильная, жизнерадостная и властная, таинственная и глубокая, по-детски наивная и, одновременно, не поддающаяся обману. Неповторимо, невозможно, непонятно, непостижимо. Сколько "не" щие от страсти и огня; души оранжевые, жизнерадостные и теплые, как солнце; души зеленые, сочные и питающие, вые наслоения и вновь забывать. е., а душе уж очень этого!

Котел противоречивых начал рождает ее, но слишком часто выходит нелепое серо-бурое смешение вместо радуги… Однако не во всех случаях. Сумевшие разрешить конфликты в себе, не все конечно, только самые сложные и несовместимые с жизнью, достичь стабильности, внутренней гармонии, обретают радужную душу. Полную, исчерпывающую, способную на все, меняющую личность или личности по своему усмотрению и никогда ничего не забывающую, душу, со временем, в ходе обучения, обретающую абсолютную власть над материей. Философский камень алхимиков, Святой Грааль христиан, Роза Розенкарийцев, Всевидящее око масонов, Высшее посвящение магов — столько аналогий, подобий и трактовок, а суть одна: все цвета, все плюсы и минусы жизни, все грани реальности, до которых получится дотянуться. Равновесие в вечном Движении. Пресловутый Перпетуум Мобиле, о котором уже говорилось…

Забавно. Вычисляя структуру души и наблюдая ее разновидности, постепенно понимаешь, что изучаешь не самого себя, а окружающий мир. Может быть, прописная истина о том, что вселенную познают через познание себя, не так уж и банальна?

* * *

Стазис-кокон. Постоянный синхрон-канал по дате:

1 472 202 год по внутреннему исчислению Мироздания "Альвариум".

Четвертая категория мерности (Небытие), Зал трех оснований.

Комната располагалась где-то. Точнее сказать просто невозможно. Стены, переливающиеся всеми цветами радуги, буквально растворялись, открывая за собой вид на ничто, стоило лишь посмотреть на них более пристальным взглядом. А еще — очаровательный потолок, подобный небесному своду неведомого мира. Рисунки созвездий, планеты, метеориты, хвостатые кометы, даже луна — все присутствовало в этой модели, в ней чувствовалась даже жизнь, что несвойственно для искусственных предметов. Но хозяин комнаты знал, как вдохнуть душу даже в изначально неживые предметы… Как знал обладатель этого странного оплота для уединения и то, что три колонны, красная, синяя и зеленая, составляющие треугольник, вписанный в квадрат комнаты, на самом деле не упираются в свод — он реально представляет собой небо, хотя и не настоящее, но сотканное из тех же физических констант, что и любой другой атмосферный купол.

Астерот слыл знатоком физики, астрономии, химии, биологии и прочих наук, впоследствии названных естественными. Сведущ он был и в магических вопросах, и в проблемах чувственных связей — практически и не существовало такого предмета, о котором лорд хоть чего-нибудь, самой малости да не знал. В нем ощущался невидимый след Всемерности, вечности мирозданий, но какой-то тусклый, меркнущий на фоне всей красоты реальности, которую он старательно сплетал. Просто Астерот-Астрон жил уже слишком долго, чтобы его прошлое представало перед нами в ярких тонах.

Высокий, пожалуй, сам чем-то похожий на колонну. Когда Астрон о чем-то думал, он замирал в позе натянутой тетивы: идеальная осанка, высоко поднятый подбородок, холодная сосредоточенность в серо-голубых глазах. Черные волосы до плеч потусторонне серебрятся, будто постоянно освещены лунным светом, брови выгнуты вопросительным знаком, как если бы лорда кто-то сильно удивил. На переносице сходятся не меньше пяти вертикальных морщин, а весь лоб покрыт глубокими бороздами, которые не разглаживаются, даже когда мыслитель расслаблен. Хотя само лицо молодое, даже здорово припухлое.

Костистый прямой нос отбрасывает тень на крепко сцепленные губы, а округлый подбородок немыслим без поддерживающего его казанка указательного пальца правой руки. Когда мыслей в голове Астрона накапливается слишком много и их необходимо тщательно проанализировать, опорой для подбородка становится уже весь правый кулак, а взгляд попросту теряется — остаются смотрящие в никуда почти прозрачные глаза. При этом частенько массивные длинные пальцы незанятой левой руки отбивают на столешнице странную дробь: прерывистую, совсем немелодичную, но чем-то неуловимо притягательную. Когда Астрон думает, он слышит отзвуки далекой мелодии хаоса, что звучит где-то далеко, в самом начале эры многих мирозданий.

Сейчас в его неподвижных, серо-голубых глазах мелькают тени прежних дней. Перед ним проносятся картинки — своеобразные обрывки, клипы, запоминающиеся моменты из самого давнего прошлого. Он помнил внутреннюю эру, когда в единственной тогда еще вселенной не существовало ни одного разумного существа, которое можно было в полной мере назвать одушевленным. Да и про души тогда речей не вели — исследовали только отдельно взятый разум. Все подчинялось строгой логике, предсказуемой последовательности событий. В мире действовали строгие и единственно верные закономерности, пресекающие саму возможность случайного хода событий. Странно, что именно в те дни ему в руки попали первые записи, касающиеся столь разительно отличающейся от здешних вселенных мирозданий Белой Лилии. И по сей день Астрон не мог понять, кто из кулихаров, народа системы Сириуса, внес эти данные в базу знаний Кош'Лосса. Но идеи множественности трехмерных систем координат, наслаивающихся друг на друга, его заинтересовали — нашлось в них что-то знакомое, близкое.

Впрочем, по прошествии многих тысячелетий, раздобыв немало дополнительной информации о всемерности, Тарведаш крепко задумался о том, так ли уж соблазнительны для него мироздания и знания Лилии. Да, это обширная внешняя вселенная, множество мер и видов материи, от самой легкой до близкой по плотности к самой пустоте, но знания Лилии в области души ограничивались тремя пунктами. Первый из них — связи, которые могут возникать между душами. Во втором шли довольно туманные рассуждения о стержне души, позволяющем сознанию существовать в большом количестве мер и не размываться среди осей. Ну и третий — трехлепестковая структура, которую он уже и без помощи баз данных сам вывел. В общем, обитатели Лилии явно не стремились выискивать какие-то новые структурные знания о реальности, ограничиваясь своим «полным» существованием и о вселенной, которую можно вырастить внутри души, кажется, даже не задумывались. По крайней мере, записей о подобном не оставили. Астерот, далекий ныне от Лилии, знал о структуре и возможностях души в сотни раз больше, чем те, кто мог бы наблюдать ее влияние на реальность в пределах тысяч измерений! Быть может, потому, что Лилия только аккуратно восходила к Пустоте, а Астрон поднимался до нее и спускался до хаоса, не теряя при этом себя.

И еще Тарведаш знал, что затевает настоящую авантюру, за которую оберегающие развитие и гармонию миров мало того, что по головке не погладят, но как бы эту самую головку и не оторвали. Единственное, что его утешало — здешние вселенные, в силу неизвестных ему причин, почти на полтора миллиона лет от начала исчисления времени отрезаны от пространств Лилии. Если быть более точным, за несколько тысяч лет до окончания этого срока, начнется процесс объединения Идейных Миров здешней связки вселенных и миров Лилии. Небытие, которое в мирозданиях, наблюдаемых из всемерности, являлось только четвертой из семи категорий пространств, здесь служило венцом мерности. Временно, конечно, но Астероту и этого времени должно было хватить, чтобы запустить процесс. Ну а в случае удачи, уж кто-кто, а Лилия в накладе не останется — с гарантией получит всю полноту впечатлений и возможностей. Если выживет…

И все же ход событий последние тысячелетия представлялся ему какой-то слишком уж жуткой игрой. Сначала — Мир Расколотых Небес. Тар не любил о нем думать, но сейчас сама гнетущая обстановка способствовала воскрешению в памяти самых страшных страниц его личной истории. Примерно в 1 230 000 году от появления случайного хода событий и, соответственно, исчисления времени госпожа Небытия Мира создала канал, позволяющий создать трехмерный мир, напрямую связанный с подконтрольным ей пространством. Мотивов она не объясняла, да и мало кто из живых лицезрел ее глубокие ярко-синие глаза, но, как бы там ни было, Мир Небес родился где-то в «северной» зоне всемерности.

Уникально красивый, гармоничный, живой до последней пылинки в воздухе. Если трава, то сверкающая, изумрудная, если горы — то уходящие сверкающими вершинами в облака. Солнце, затапливающее мир густым теплым светом, который лечит любые раны. Когда Астерот попал в этот мир, почти случайно, можно сказать упал в Небеса, он и не подозревал, что раны на душе могут быть излечены. Прожив в Небесном добрый век, научившись летать (все жители мира и бродяги, в него попадающие, неведомым образом обзаводились вполне осязаемыми крыльями — по всей видимости, Небесный был не совсем трехмерным, как и появившаяся позднее Расселина), испытав всю радость и счастье от покорения гор, купания в теплых реках, общения с ищущими мудрости и мира людьми, Астерот понял, что душа его почти перестала болеть. Да, раны не совсем закрылись, но их действие затмила совершенно безосновательная надежда на благополучный исход. Не имеющая основания, причин, предположений в своей основе — просто надежда на лучшее. Альва Р'Вара, Творец мира (Королеву Небытия в те дни Тар не знал еще даже по имени, не то что воочию) стала ему едва ли не самым близким другом. Она настолько любила собственный мир, была поглощена им, жила и дышала его воздухом, что Тар даже начал потихоньку сравнивать ее с Лазурит, хотя зарекся вообще с кем-то сравнивать свою давнюю "занозу в сердце". Но в пределы Радужного путь ему был закрыт навсегда, не помогали даже способности бродяги, как он на них ни уповал! Р'Вара же, хоть и не заменила ему своей дружбой любви Лазурит, всю собственную душу готова была выложить, чтобы Тар снова научился верить в лучшее и надеяться на удачу.

А потом явился в Мир Небес еще один бродяга — Самеш'Ше'Ташантасс. Сильный маг, совершенно незаурядного ума и обладающий немалой мощью, которую он, впрочем, использовал разумно и дозировано. Казалось бы, тот самый тип бродяг, беседы и споры с которыми Астерот любил больше самого бродяжничества. Однако, едва увидев впервые Самеша, он почему-то насторожился. Что-то далекое, очень давнее и забытое всколыхнулось в душе, заставив не поверить в искренность интересов и миролюбия бродяги. Как ни странно, Р'Вара, обычно радушно встречающая в своем мире любого путника, тоже сторонилась Самеша. Бывали дни, когда Тар спрашивал у нее причины такой отстраненности, но Альва лишь качала головой и бормотала загадочное: "Дежа-вю у меня, жуткое. Еще бы кто объяснил, когда я подобное видела — ни хмара не помню". О том, что такое хмар, Р'Вара не рассказала, но Тар полагал, что нечто вроде куцехара Природного мира.

Ташантасс тем временем на месте не сидел. Облазил все библиотеки мира, немало лет провел в научных диспутах с другими «курортниками», основал школу магии разума (создание школ в Небесном поощрялось — что, между тем, редкость для обычно закрытых для иномирного знания вселенных)… Все, казалось, шло благополучно: Самеша уважали в Небесном, называли одним из лучших бродяг, а его школа обрела немалую популярность. Да и сам Тар, как бы настороженно не относился к странному гостю, посещал его курсы и, пользуясь случаем, оттачивал свои неглубокие познания в шерашехатизме. Уровень Ташантасса был для него запредельным — казалось, душа его сложена из чистого разума высшей пробы, хрустальный, алмазный ум — да и только!

Самеш оказался романтичным по натуре, и вместо обычного дома решил выстроить себе миниатюрный дворец на склонах Белых гор. Не помпезный — совсем небольшой, вмещающий всего лишь три этажа и столько же десятков комнат… На этом спокойная и безбедная жизнь мира завершилась. Прошло ведь несколько тысячелетий, если не десятков — в Небесном время текло странно, будто искажаясь из-за контакта с высокими категориями пространства. К Самешу и Астероту успели привыкнуть, да и они оба свыклись друг к другу. Казалось… Как раз в те дни, когда Тар почти избавился от своей настороженности в отношении мага разума, в Небесном начали происходить странные события.

По всему миру, тут и там, появлялись какие-то группки, коалиции, недовольные мироустройством. Бунтов они не поднимали, но активно пропагандировали смену системы знаний, создание на территории Небесного разрозненных государств, гармонично делящих мир на сектора… Велись ожесточенные дискуссии о введении в Небесном образовательных систем, открытых для жителей иных миров, организации институтов магии с привлечением специалистов Вар-Шрави и Авильон'Лави. Поначалу Р'Вара, забавляясь, смотрела на происходящее, но потом совершенно потеряла покой, стараясь погасить все очаги противодействий в мире. Тарведашу казалось, будто цель всей этой болтовни и разделения — перессорить обитателей мира. Но зачем? С какой целью сеять раздор?

Ответ нашелся сам собой. Едва до Тарведаша и альвы доползли слухи о том, что большинство организаторов мятежей являются активными слушателями тогда уже академии магии разума светлейшего Самеша'Ше'Ташантасса, они вдвоем даже обсуждать своих предположений не стали — доверились инстинкту. «Дружелюбно» поговорить с Самешем решили в его дворце, вот тогда-то Астерот с альвой и обнаружили, что миниатюрным выглядит он лишь снаружи. Внутри же многомерного оплота разума лежали тысячи коридоров, десятки тысяч комнат, сотни этажей. Найти здесь хозяина оказалось просто нереально, даже с учетом магических навыков Астерота и способностей Р'Вары.

Надо ли говорить, что далее они решили посетить академию Самеша, чего маг от них, определенно, и ожидал. До сих пор неизвестно, какие чары и способности он использовал, но явно не один только разум — Ташантасс, мастерски уловив в разговоре завуалированные попытки выяснить источник мировых возмущений, не стал играть в прятки. С самодовольным видом он расхаживал по аудитории и описывал им, каким образом организовал дробление, как все эти тысячелетия подспудно влиял на саму философию мира, как преобразовывал добродушие в ханжество, точки зрения в идеологии, образование в систему вербовки. Тар наивно полагал, что дослушав «лекцию» до конца, они с альвой спокойно скрутят помешавшегося мага и сумеют добиться растождествления его сил. Это была первая в долгой жизни Астерота по-настоящему серьезная ошибка, едва не прервавшая их с Р'Варой пути — от плетений Творца и бродяги Ташантасс даже не расчихался, а вот их от того же растождествления спасли только быстрые ноги.

С этого дня началась война, продлившаяся более двух тысяч лет. Вспоминать ее подробности Тар не хотел: слишком больно было видеть, как прекрасный мир превращается в подобие Вар-Шрави, где без кровавых столкновений не проходило и года. Но здесь дела обстояли хуже, потому что о каком-то благородстве или чести речь не шла: резня, длинной в два с четвертью тысячелетия. А Самеш тем временем вел какие-то свои эксперименты, позволив многочисленным поклонникам его утопий охотиться на немногочисленных сторонников Творца и бродяги. В одном из своих странных опытов Ташантасс умудрился внести искажения в структуру мира, "расколов небеса": он лишил мир своеобразной автономии, объединив его одновременно и с каким-то странным подобием междумира, и с нижними зонами небытия. В общий котел пошла и огнистая Бездна, сил и возможностей которой Тар до того не представлял — просто слышал о ее существовании.

Постепенно Мир Расколотых Небес наполняли инфернальные существа, способные одной своей аурой вселять жуткий страх и ужас в душу самых храбрых разумных. Обитатели мира все меньше походили на живых существ, будто бы становясь единым организмом, состоящим из придатков, передающих свою энергию за пределы мира. Как Самеш умудрился этого добиться, Тар понял лишь много лет спустя, исследуя все доступные данные по теории «серости»: смешения стихийных основ, расщепления душ, выкачивания их уже не вечной в таком состоянии энергии. В те дни Тар проникся к Белой Лилии большей симпатией: лишь использование основ стихийного построения реальности и соответствующей магии позволило сдержать полное погружение мира в «серость». Впрочем, благодарен за это он был всего лишь одному автору, немногие записи которого нашел в толстенных томах, посвященных исследованиям надреальности. Некто маг Селин наиболее толково и с разных позиций описывал саму Лилию, взаимодействие ее стихий с реальностью, основы построения материи и, особенно подробно, способы гашения серости на ранних стадиях появления. Иногда Тару казалось, что они с Селином мыслят совершенно одинаково при полной противоположности характеров — Астерот никак не мог привыкнуть к бездне сарказма, разлитого между строчками толкового мага, обладающего обширными знаниями о мерности.

Но нескоро, совсем нескоро они с Р'Варой смогли загнать Самеша в его дворец и очистить мир от последствий его экспериментов. Да и выправить его структуру уже не представлялось возможным. Ну а история путешествий по дворцу мага, будто бы приютившему всех выпущенных на волю инфернальных тварей, Астерота до сих пор бросала в дрожь. Да и что толку от их подвигов: в конечном счете, при встрече лицом к лицу, Самеш расхохотался, напомнив Тару о том, что с этого и начиналась война две с лишним тысячи лет назад. Ташантасс все еще оставался куда более умелым и сильным магом, нежели Астерот или, тем более, альва Р'Вара…

К тому же, за годы изучения источников, скупо повествующих о Белой Лилии, Тар нашел описание медальона, точь-в-точь похожего на тот, что носил на груди серый маг. Хрустальная буква «Z», символизирующая благословение самого Создателя, вертикально «перечеркнутая» золотой фигуркой змеи, символом мудрости разума. Центр фигуры венчал яркий желтый камень, о котором в книге скромно говорилось, что это один из семи великих самоцветов, заключающих в себе энергию золотой сверхстихии разума и систем. Автор уточнял, что медальон был утерян, а прежде принадлежал некоему Сереми'Ран'Сорату. Причем Селин указывал, что по облику и знаниям Сорат, определенно, принадлежал некогда Белой Лилии и, вполне возможно, был одним из ее высших контроллеров: ведущим или направляющим. Вот в те дни у Тара и появились нехорошие подозрения по поводу истинной личности Самеша: отыскав записи Селина о серости, он повторно и куда более внимательно изучил их. Конечно же, маг подробно и в куда более серьезной манере описывал Сереми, под конец записей уточняя, что этот разумный был отречен от Лилии самим Запускающим Движение, но, наверняка, сохранил немало сил и знаний. Кроме того, Селин предупреждал о возможном возрождении этого мага в пределах мироздания «Альвариум». По всей видимости, местные вселенные этому мирозданию принадлежали — вот обещанный Сорат и вернулся во всей полноте сил.

Во время сражения, вернее, катастрофической попытки уберечься от лавины разумно-магических плетений Самеша, Тар понял, что сам просто не способен справиться с серым магом. И после этого… решил остановить поединок и признать поражение. Сорат даже не удивился, «милосердно» прекратив атаки и готовый выслушать последнее слово Тара. Единственное, чего не мог себе простить до сих пор Астерот — испуга и презрения, написанного на лице Альвы в тот момент. Ее Самеш не пощадил бы — Творец мира слишком большая помеха при перекачивании энергии: создатель всегда центрирует ее на себе. Пока жив Творец, «огонь» мира не оскудеет, а за его грань можно будет перекачать лишь сущие крохи. И все же Тар искренне надеялся, что альва лишь подыграла ему, не поверив на самом деле в откровенное предательство. Он ведь так и не осмелился спросить ее, как было на самом деле…

Тарведаш сказал свое последнее слово. Вернее, он собрался с силами и осмелился впервые в жизни вынести магу приговор от имени сил вселенных, в которых он побывал. В своих исследованиях души Тар выводил связь, которая, по идее, позволяла обращаться к общему источнику энергий через их ответвления в мирах, ради справедливого суда. Но все же он опасался, что суд сил может оказаться далеко не столь спасительным: быть может, источники энергий миров признают победу за сильнейшим, а не за тем, кто пытается сохранить существующее от разрушения.

Волнения оказались напрасны. Он так до конца и не осознал, почему без прямого обращения Она не вмешалась сама. Ведь, в конечном счете, Небесный был именно Ее идеей. Когда Альва поняла, что Тару удалось призвать в трехмерный мир ее госпожу, Королеву небытия Миру, лицо Р'Вары просветлело. Она мгновенно поняла замысел, причем много позже уточнила для Астерота, что сама не смогла бы его реализовать — из-за значительных временных искажений, найти ключ к вызову госпожи очень тяжело. Тар, для Альвы — непостижимым образом, сумел обойти этот принцип.

Мира слышала приговор, но если появилась она с выражением умеренного гнева на лице, то, едва заметив перед собой Самеша, синие глаза полыхнули страшной ненавистью. Тар на месте серого мага умер бы от разрыва сердца, почувствовав на себе такой взгляд, но тот лишь презрительно ухмыльнулся и коснулся медальона на груди. Какой вид плетений и связок реальности использовал он для перемещения за предел мира, не поняла даже госпожа, что погрузило ее в мрачнейшее расположение духа.

Надо сказать, что эта история — по сути и есть первая ласточка происходящего ныне. Тарведаш прокручивал ее перед глазами: кадры мирной жизни в Небесном, незабываемые полеты и путешествия, встреча с Самешем, моменты нарастания серости, времена войны и жуткий страх, который все же не помешал ему во время последнего поединка. Тогда, именно тогда он последний раз так боялся. А ведь потом, когда он искал Самеша по мирам незамкнутого тогда кольца вместе с Владыкой Огня, когда они обнаружили, во что за считанные дни серый маг превратил Авильон'Лави… нет, это был уже не страх, даже не ненависть. Тар поклялся на крови, что пока не убьет своими руками серого мага, он не успокоится. Утешало и не позволяло сердцу превратиться в обоюдоострое лезвие лишь то, что Владыка пообещал восстановить и Авильон, и Небесный даже более сильными и великими, чем они были прежде. А Тар ему почему-то верил, хотя и опасался куда больше, чем Миры.

Настигли они Самеша в Вар-Шрави. Здесь ему не повезло. Во-первых, Элоам сумел-таки первым напасть на его след и ради такого дела даже вышел на время из привычного междумира. Уничтожить серого мага, о делах которого он узнал, встретившись с Таром и Владыкой на Авильоне, старый король посчитал делом чести. Пожалуй, это был единственный случай, когда Элоам признал, что существуют на свете создания, чьи преступления превышают его собственные. Король страшно перепугал теневой народ Мира разума — те было подумали, что явился черный мессия! — и срочно мобилизовал их на борьбу с Самешом, благо темные всегда ненавидели серость даже больше, чем представители всех остальных сил вместе взятых.

Второе невезение Самеша выяснилось, когда Тар не обнаружил при нем медальона. Как ни пытался он выпытать у мага, куда делся желтый кристалл, тот лишь надменно усмехался и сокрушался по поводу недалекости "слишком юного бродяги, чтобы понимать сокровенное". Тар воткнул ему меч в глотку собственными руками, при этом с немалой помощью Владыки направляя плетение растождествления сущности на "его светлейшество".

И все же, даже после смерти Самеша и очередного лишения его накопленной силы, Тар не чувствовал, что дело доведено до конца. И в истории Селина, и на его собственных глазах Самеш представал в роли страшного и ужасного "злодея злодеев". Но оставались вопросы: зачем он перебрасывал энергию? Куда подевался медальон с кристаллом? Каким образом Самеш попал в миры этой половины мироздания (о полной структуре весьма скупо рассказал Астероту Владыка Огня)? Почему он так долго возился с Небесным, когда Авильон стер едва ли не до основания за считанные дни? И что за ускользающие плетения перемещений использовал он, не оставляя следа ни в междумире, ни во всех четырех доступных категориях пространства, ни пересекая нижних границ всемерности?

Сейчас эти вопросы вернулись к Тару. А заодно вопросительная мозаика пополнилась новыми разрозненными кусочками: почему Элоранта, после того, как многое сумела понять и усвоить, вновь наступила на те же грабли? И почему ее рассуждения выглядели со стороны совершенно неестественно, будто девушке до жути не хотелось все это говорить? И этот странный Эсхар — Астерот пользовался удаленным наблюдением, и не мог достаточно точно определить магическую подоплеку происходящего, но что-то ему во всей ситуации показалось странным. Случившееся до боли напоминало Астрону детально продуманную провокацию. Да и с чего бы вдруг Элоранта так точно, слово в слово, цитировала при том разговоре Самеша? Понятно еще, если бы у нее случился темный заскок, но здесь уклон шел в его «светлую» философию хрустальной чистоты и непорочности…

Да и ситуацию с Леадором Тарведаш понять никак не мог. Ладно, старый друг еще мог покуситься на артефакт, чтобы укрепить власть в собственных владениях — это может быть. Но на кой черт ему понадобилось использовать его в Природном? Да еще это странное совпадение по времени: теневое нашествие на Эльмитаре началось ровно в тот момент, когда Алкин ступил на почву Карабада. Что, неужели духи после исчезновения артефакта, решили выбрать именно этот торжественный момент для начала вторжения? Дурь какая-то! Тем более безумная, что одновременно из ниоткуда «нарисовались» духи пустоты!

А чего стоят ничем не спровоцированные декреты Алиаса? Да и Элоранта, конечно, позднее масла в огонь подлила. Но все же: что за резкое стремление истребить всех существ с подозрением на магию? А ведь нечто похожее Селин описывал в записках о серости, только там истребили не магов, а… Тар вдруг сглотнул, в горле стало как-то слишком холодно от этого воспоминания. Он вспомнил до странности деловой, канцелярский, неживой слог, которым Селин перечислял методы и предметы, с помощью которых первые последователи Сереми'Ран'Сората под корень истребили альвийский Дом Творения. Если сам Астерот еще что-то понимал в чувствах, Селин писал сухо только потому, что не желал это вспоминать, но предупредить о методах был обязан. И все же за сухими строчками Тар на секунду почувствовал, что именно этот автор, также как и он, всадил Сорату клинок между ребер… В записках он упоминал только то, что Сереми убил некто, кто больше всех на свете желал его уничтожить, но и более, чем все сожалел, что пришлось это сделать.

Не одно это было общим в их историях. То, что Астерот сумел прочитать между строк: Селина упорно не покидало подозрение, что Сорат никогда не действовал по собственной воле, являясь лишь талантливой марионеткой кого-то еще. Эта мысль в десятках форм повторялась во всех лирических отступлениях автора. Вот и Тар теперь чувствовал, что со смертью Самеша, проблема не решилась сама собой. А ведь есть еще и искажение структуры Расселины, спровоцировавшее «угасание» огня Черной Бездны; сохранившаяся в Светлейшем-Небесном, не смотря на все усилия Миры и Владыки Огня, пространственно-временная аномалия… Сколько еще таких событий наводит на мысль об общей их причине? Вот и Элоам говорит, что трещины появляются все чаще, а ведь вся сила эпохи наслоения лун еще не открылась — с чего же такие процессы? И еще — тоже ведь важно, появление этих «пустотных» духов и всплывшие невесть из каких древних времен способности принцессы Элоранты.

Бродяга тяжело вздохнул и наконец поднялся из за стола, старательно массируя виски. Слишком многое оставалось вероятным, слишком странными представлялись связи между действиями и отдельными людьми в этой головоломке, слишком жуткими могли оказаться последствия. А ведь Тарведаш не мог позволить себе потерять ни одного из нынешних "искателей приключений", которых старался держать в поле зрения. Да еще Мирон… Афранташ, ну почему же ты не додумался покинуть Расселину раньше?! Хотя да, это, конечно, зависело от Викторис… Очевидно, вполне очевидно. Остается только вопрос:

— Так Нара или Элоранта? Кто же из них… И что все это, Бездна меня разбери, означает?!

Последнюю загадку он и вовсе не включал в список кусочков мозаики. Что связывает двух совершенно не похожих друг на друга девушек? И ведь Нару, несмотря на очевидность этого, он не мог заставить себя назвать дочерью! Тогда как с Элоранты до последней их странной беседы он и глаза не спускал, опасаясь, как бы с ней чего не случилось. Да и Эллиона Лазурит вела себя подобным образом, разве что с Нарой проводила чуть больше времени, чем он. Но от способностей и лени девочки тоже оставалась не в восторге — каждый раз мрачнела, когда речь заходила о несомненной талантливости Нары, невесть как соединившейся в ее душе с катастрофическим нежеланием хоть что-то делать. Жаль, что после разговора с Элорантой под личиной Кайлит, Эллиона сразу же покинула пределы Природного — не удалось узнать ее впечатления о принцессе, хотя в этом случае вроде и со стороны все смотрелось предельно ясно. И все же: Нара и Элоранта — кто из них? Уж не самому ли Афранташу решать? Нет, вряд ли, скорей уж одной из девушек. Или он не прав? Ведь Элоранта напоминает чем-то и Арамину, очень сильно. Быть может, это она нашлась? Вряд ли, конечно, но пока есть хоть небольшая надежда — стоит обдумывать и этот счастливый вариант…

Ничего не понятно. Когда Тар ничего не мог понять даже в этой комнате, располагавшей к размышлениям, ему становилось совсем не по себе. Не то чтобы приходил страх — Мир Расколотых Небес надолго выжег из души Астерота способность бояться "по мелочам", — но беспокойство тоже могло подтачивать. Да еще и Элоранта, которая теперь на время затеряется в лесах — и ее ни в коем случае сейчас нельзя трогать. Пусть сначала отойдет от гнева и вернется в сознание, тогда, быть может, стоит попробовать явится, может быть, под иной личиной… Исказить голос, использовать… Нет, бестолку: у нее, кажется, прекрасная память на тон и форму общения, да к тому же Астерота не оставляло ощущение, что девушка чувствовала его на интуитивном уровне — а тут уже ничего не подделаешь. Если идти ей навстречу — то самому, но явно не сейчас.

Перспектива оставить принцессу посреди эльфийского леса одну-одинешеньку после ее срыва Тарведаша бесила! Он судорожно сжал кулак и посмотрел на побелевшие костяшки пальцев. Потом сложил ладони треугольником на груди и, глубоко вдохнув, произнес куда-то в пространство: "ради всего святого, ну пусть ей случайно попадется хоть кто-нибудь добродушный и радостный встрече!". Самому же ему подумалось: "интересно, насколько смешно это выглядит со стороны? Это ведь даже не формула — так, глупая надежда".

Но, с другой стороны, Астрон прекрасно понимал, что весь его проект — точна такая же фраза, брошенная в никуда. И расчет на немыслимую удачу в итоге.

— В общем, дурак, идеалист и просто сумасшедший, — Выдав это «оптимистичное» резюме, Тар развернулся и быстрым шагом вышел из Зала трех основ через портальное окно.

Все-таки он боялся… Не панически, но достаточно крепко. На этот раз безотказный зал не смог подсказать ему решения даже самой незначительной из проблем.

Что-то шло совершенно не по плану. Или, быть может, не по его плану…

* * *

1 498 207 год по внутреннему исчислению Мироздания "Альвариум".

Апрель 2006 года Н. Э. по Григорианскому календарю.

Мир Перекресток. Геосинхронная орбита относительно планеты Земля, флагман "Архилаан'Сефирот", каюта адмирала Риджи.

— Адмирал, ответьте, адмирал… Адмирал Риджи, ответьте…

Нет, сон слишком крепко захватил кулихара. Конечно, он слышал голос Эвисса, но откликнутся не мог — адмирал еще не завершил самого увлекательного за последние сотню лет путешествия по ультраматерильной оболочке планеты. Обычно пространство, непосредственно прилегающее к межмировому каналу, созданному еще искуснейшим из «потемневших» кулихаров, оставалось затянутым серой дымкой и девственно пустым. Однако ныне здесь творились какие-то совсем уж необъяснимые вещи. Адмирала окружали черные «призраки» — похожие на тени существа, по всей видимости, не имеющие материального воплощения. Либо же тени живущих существ, разделенные с основными структурами сознания "стенами".

Контуры большинства из них оставались размытыми и претерпевающими ежесекундные метаморфозы, однако несколько «теней» разительно выделялись на фоне тысяч остальных: они имели четко очерченные силуэты, до боли похожие на человеческие, и, как показалось Риджи, пытались что-то произнести. Их голоса оказалось сложно различить в «сером» шуме, с давних пор заполняющем пределы ультраматериального пространства, но отдельные слова адмирал все же разобрать мог. И, что самое удивительное, разговаривали «тени» на знакомом ему языке — шед'затте, наречии, распространенном в родной системе.

Правда через несколько минут, проведенных в обществе «призраков», адмирал пришел к выводу, что незнакомцы все-таки общаются при помощи телепатии, а уже его собственный мозг преобразует универсальные волны в привычную форму. «Призраки» как будто вплотную подошли к «стене» ультраматериального пространства со стороны междумира, и теперь мысленными «жестами» пытались объяснить что-то адмиралу.

За тысячи лет, проведенные на орбите Земли, словесное общение стало для Риджи куда более привычным, нежели мысленное. Вот и теперь он воспринимал информацию, поступающую от «теней», через призму искривившихся представлений о правильных формах общения. А может, наоборот, именно эти представления верные? Долгие годы наблюдений за развитием и падением человеческих общностей убедили сириусианца в том, что исключительно словесное общение имеет немало преимуществ. Самое главное, что с его помощью каждое живое существо сохраняло больше уникальных, присущих только ему черт, собственных секретов, особенностей, мыслей, личностных структур. Высший совет Кош'лосса (родной планеты нации кулихаров) может бесконечно рассуждать о преимуществах единого мысленного пространства перед «примитивным» индивидуализированным, но Риджи-то для себя отметил, что только яркую и резко контрастирующую с общим интеллектуальным фоном форму мышления можно назвать «живой». И только такие «живые» способны что-то на самом деле Творить — в ментальных сообществах господствовало системное созидание, которое по сути к творению и отношения не имеет.

Да, люди часто деградировали, совершали дикие для мысленно-единого народа системы Сириуса преступления, однако они также и развивались: фантазировали, получали удовольствие от жизни, умели даже создавать новые формы в реальности, о чем кулихарам оставалось только мечтать. Впрочем, мечтательность тоже не присуща мысленно-единому сообществу. Кулихары на фоне «диких» людей просто существовали: стабильно и безмерно скучно. Хотя… Такой подход оставался личной точкой зрения самого адмирала — выносить ее на обсуждение Совета он не собирался: мысль бы задавили в зародыше, руководствуясь общим благом. На самом деле, благом, потому что целую нацию переучить невозможно — только отдельных представителей, тяготеющих к изменчивости. А кто попытается — разрушит само сообщество до основания. Так поступать нельзя, разве что, если разумным в ином случае грозит большая беда — эта мысль-оправдание принадлежала Соносару, но Риджи ее разделял.

В любом случае, сон — не место для философских рассуждений. Сейчас адмирала больше интересовало, о чем хотели рассказать ему «тени». Сконцентрировавшись на восприятии незнакомых мыслительных волн и еще глубже погрузившись в сон, он попытался «разглядеть» гостей, потратив на это невесть сколько времени: в надпространстве планеты происходила легкая деформация индивидуальных тахионных потоков, в результате чего соотношение глубина-время периодически искажалось. Риджи мог провести в ультраматерильном пространстве всего несколько здешних минут, а за его пределами прошли бы часы! И наоборот — но возвратное движение потоков встречалось куда реже.

И все же его усилия не потребовали много времени по любым меркам: через минуту Риджи мог уже различить детали внешности своих собеседников и довольно-таки подробно разобрать их «речь». В одном из «призраков» адмирал, к великому своему удивлению, узнал несколько мгновений назад упомянутого «потемневшего» кулихара.

— Келли-кельтис, Анубис, — вежливо поприветствовал гостя адмирал.

— Пора бы уже забыть это имя — Древний Египет лежит в развалинах. И время на словесные игры вышло. Циклы сплетаются, думаю, вы это должны были заметить. Кроме того, я сейчас — только тень себя, воспоминание, если можно так выразиться. Вся наша суть — там, среди людей.

Судя по тревожному звучанию слов, один из древнейших «богов» Земли явился в ультраматериальный псевдомир с важным делом.

— Как мне тебя теперь называть?

— Мое имя — Элоахим. Настоящее.

— Любопытно…

День явно преподносил сюрпризы. Имя «Элоахим» было известно Риджи: оно сохранилось в хрониках, как имя первого бродяги из числа кулихаров. Значит, адмирал все-таки был прав в своей смелой теории о происхождении великого Короля Атлантиды Элоама. Действительно, сокращенная форма имени — не более того.

— Риджи, времени у нас мало. Не отвлекайтесь на сторонние мысли.

"Жаль, а я ведь хотел поискать в памяти сведения об Элоахиме. Кажется, они с Соносаром частенько работали вдвоем на заре времени… Значит, конец времен здесь вершат те же, кто положил начало — крайне любопытно".

— Да, Элоахим, я готов тебя выслушать.

— Кадуций Афари в руках Леадора. Он не активен, кроме того, отсутствует кристалл. Нынешнее местоположение пурпурного камня мне не известно. Думаю, слуги Дже'Шадара его ищут. Разница в том, обнаружат ли его Сэрт с Зэртом или наш заклятый друг, он же "враг".

"Да уж, разница. Как между гарантированным растождествлением и его возможностью. Хотя Его Чернейшество все же более предпочтительный вариант — как там говорят люди в таком случае? Из двух зол выбирают меньшее, кажется?"

— Компоненты удерживающей системы ослабевают — Продолжал вещать Элоахим, — ты и сам заметил. Опасайтесь «серокрылых» — только сам герцог знает, кто работает на общую идею, а кто действительно «серый». Кроме того, я бы на вашем месте, адмирал, доверился Его Чернейшеству — не в интересах «врага» сейчас предавать. Мне кажется, правда это только предположение, — В холодном мысленном голосе послышалась тень задумчивости, — в последние дни он… сильно изменился, в относительно лучшую сторону. Есть и еще один участник со своей группой воздействующих, он пока ненадежен — не знает подоплеки событий, может даже стать опасным, но, думаю, разберется по ходу процесса и примкнет. Хотя, боюсь, может сначала повторить мои очень давние ошибки, но Его Чернейшество тоже в курсе опасности — придумает, как его образумить. В стычки с «серокрылыми» старайтесь не вступать — это не ваша война, незачем впустую рисковать. На Земле, так или иначе, вы — чудные, но незваные гости. Могут возникнуть осложнения — так что лучше по возможности держитесь в тени.

— А если с «серыми» не удастся справиться? — С легким волнением в голосе спросил адмирал. Элоахим помедлил, потом мрачно ответил:

— Эксперимент завершится, а вселенные растворятся в пустоте. В лучшем случае, но даже Его Чернейшество такому исходу рад не будет. Скажу так, мы и он — две неподобные силы, работающие на одну идею… Теперь — задача для вас. Пробудите как можно больше прежних странников. Если получится, постарайтесь поднять вихри и в стихийной сфере — участие архов Лилии лишним не будет. Кроме того, один из «лилейчатых» может оказаться крайне полезным. Пожалуй, в той же степени, что и Соносар, если не более.

Электричество, энергия — зарядите атмосферу. Используйте программы микрокоррекции траекторий небесных объектов — кристаллических орудий для этого вполне достаточно. Еще, Риджи, если сумеете, дополнительно ослабьте удерживающие структуры местной луны — они все равно рухнут, но небольшое отклонение от сроков будет полезным. Для «серокрылых» это станет непредвиденным осложнением. И еще — это вызовет необходимые волны в стихийной оболочке. Сделайте так, чтобы нейронные замки разрушились. Это будет неприятно большинству землян, даже заинтересованным в восстановлении способностей, но другого выхода я не вижу. Туман междумира саморазрушается только от энергии.

— Что делать далее?

— Минимальное присутствие, ожидание, осторожность. Избегайте «серых» кораблей, если не будет выхода — сбивайте. Но лучше отгоняйте — могут рассвирепеть. Они привыкли действовать тайно — они и должны действовать тайно. На открытое столкновение их можно провоцировать, только имея возможность подавить любое сопротивление. Ресурсов пока для этого нет и в ближайшие семь лет не ожидается. Пока герцог Леадор обещал держать их в узде, но Кадуций над ними полной власти не дает. Причина тому — отсутствующий камень и природа самих «серых», они все ж-таки далеко не все — тени. Если это удастся, дальше — сами, только сами.

— Нужно ли выходить на контакт с прежними, которые о нас знают?

— Когда посчитаешь нужным — найди некоторых. Но в первую очередь, следите за открытой информацией в их электронных сетях. Наверняка, там уже сейчас немало искаженных и более-менее точных упоминаний о древней истории Земли. С ослаблением структур станет еще больше. Кстати, Соносар, думаю, сейчас где-то среди людей… Вернее, один из них. И много кто еще… Есть и превосходящие его по силе. Они будут полезны и интересны тебе, Риджи.

— Что? — Адмирал не поверил. Соносар не пошел бы на рождение, если бы его до этого не растождествили! И остальные… Неужели легенда о красном кристалле правдива?! Все две тысячи лет параллельностей-циклов, в которые с ними невозможно было связаться, прежние оставались закабаленными по высшей точке иерархии сил? Но какая сверхсущность могла скатиться до порабощения изменяющих?! Просто немыслимо!

Риджи хотел расспросить об этом тени, но поздно. Элоам, по всей видимости, изначально планировал самую тревожную новость рассказать в последнюю очередь. Силуэт тени растворился в сером пространстве, за ним — и остальные четкие контры, а потом и сам ультраматериальный псевдомир. Риджи сидел, откинувшись на спинку кресла в своей каюте. Едва открыв глаза, адмирал увидел перед собой капитана Эвисса, тревожно глядящего на него. "Надо же, даже пришел — не стал «будить» ментально" — рассеянно подумал Риджи, медленно возвращаясь к полному сознанию. Не дожидаясь полного пробуждения Риджи, Эвисс произнес:

— Адмирал, «серокрылые» напали на разведывательный солар. Противник превосходил числом… Корабль погиб. Люди не отметили крушения — произошло над океаном. Разведчики из зоны Ра'Каара успели уйти.

Риджи судорожно выдохнул:

— Ну, вот и началось… Действительно, вконец озверели, бывшие «родственнички». Отводите корабли из атмосферы планеты, обеспечьте максимальную защиту орбитальных судов. «Серые» корабли не сбивать, только при опасном приближении к основному флоту и агрессивных действиях.

— Но…

Что-то новенькое. По всей видимости, Эвисс очень сильно «очеловечился», раз решил наконец высказать свои возражения по поводу избранной стратегии. Однако на этот раз, после разговора с Элоахимом, Риджи не мог позволить себе более вольного решения.

— К сожалению, наша экспедиция — разведывательная. Если мы развяжем войну над поверхностью планеты, это будет замечено. И с кем войну — вы хоть понимаете, Эвисс, последствия подобных действий?! А тут еще КОН по соседству со своим болезненным нейтралитетом! Они всюду суют свой нос, будто Солнечная система — их дом родной. Хорошо хоть Ванджер в меру возможностей переключает внимание командования конгломерата на мелочи… Не волнуйтесь, Эвисс, подозреваю, «серые» просто не желают нашего присутствия в атмосфере планеты. Не помню случая, когда они добровольно начали бы войну — разве что чужими руками, но, конечно, не в этом случае. Однако даже если я ошибаюсь, мощи флота будет достаточно, чтобы истребить их при выходе на орбиту планеты.

— А люди?

— Люди нужны им. Да и не были бы нужны, уничтожили бы еще тысячи лет назад. В конечном счете, их базы находятся на Земле — это мы висим над планетой, как яблоки над травой.

— Простите?

— Ничего. Посмотри в отчетах о человеческих культурах, Эвисс, значение слова "аллегория", — излишне высокомерную фразу Риджи разрядил помахиванием ладонью из стороны в сторону, жестом, заменяющим кулихарам улыбку, — и благодарю за своевременный доклад. Я подумаю, что еще можно сделать.

Эвисс поклонился и покинул каюту адмирала. Риджи, пока за ним никто не наблюдал, начал массировать тонкими пальцами поверхность головы. "Опять же, человеческая привычка" — улыбнулся сириусианец про себя.

Итак, Соносар на планете. Еще эти туманные упоминания о существах, пришедших со стороны всемерности… Лилия — сторона в эксперименте совершенно непредсказуемая. А тут еще Его Чернейшество, старательно покрывающий туманом свои намерения. Элоам ему доверяет! Как же… Сам Риджи от такого самоубийственного жеста решил воздержаться — безопаснее довериться взбешенному скорпиону! И, уж конечно, поверить в то, что "заклятый друг" мог измениться — выше его сил.

А происходящее… Видимо, на первый крест Перекрестка готов лечь долгожданный второй. Как и было предсказано. Понять бы еще, каким образом пророки угадывают достоверное будущее, а не одну из многочисленных вероятностей. Видимо, Соносар прав — у души еще много нераскрытых секретов.

Ситуация складывалась сложная, да и работы предстояли титанические. Но, тем не менее, адмирал в какой-то мере почувствовал радость: он, как это ни удивительно прозвучит в отношении представителя высокоразвитой расы, просто верил в удачное завершение эксперимента. И как никто среди своего народа знал, что удача возникает там, где будет выполнено все возможное для достижения цели.

* * *

Альфа-вероятность.

73 год Третьей эры по исчислению Творца Творцов.

Пространство Архен'Бэлль'Сан-Селин, промежуточная зала Секстиль'Сефирот.

— Значит, рассуждения не для тебя. Так, Ведьма?

— Рассуждения для тех, кто поддался темному соблазну. Я к их числу не отношусь.

— Хорошо, допустим ты права. Тогда ответь на вопрос: чем отличается свет от остальных воплощений силы?

— Иных воплощений не существует.

— А семерка лучей? А первозданные свет, тьма и смерть? И неучтенные многими мрак, хаос, пустота, природа, разум, звезды…

— Свет — Изначален и Вечен! И Его никто не создавал. Кроме тьмы, остальные «силы» — твои собственные выдумки, а тьма — отсутствие Света.

— У тебя двоичное мышление, прямо как в доисторической вселенной… До всяких эр.

— Деление на эры — это предрассудок. Миры появились с рождением Света — это первая и единственная Эра.

— Даже если я скажу тебе, что видел смену эр собственными глазами?

— Что ты мог видеть, если родился в конце времен на Земле?!

— А конец времен — разве не смена эр? И к тому же это лишь физическое рождение. Я жил и до него, скажем так, по-иному.

— До рождения никак не живут. Сказочки о прошлых жизнях в каком бы то ни было виде можешь придержать для младенцев.

— Не замечала, Ведьма? Ты начинаешь грубить, когда не уверена в собственных словах. Ты ведь не можешь их доказать?

— Я в это верю, значит, это так!

— Железный принцип. Тогда оставим это. Другой вопрос. Если следовать твоей логике, когда возник свет?

— Он был изначально.

— Голова начинает болеть. Так он был или возник?

— Был и породил сам себя.

— Не понимаю.

— Куда тебе!

— Так объясни…

— Не поймешь!

— Хотя бы обрисуй.

— Не увидишь!

— Да уж… Замечательное оправдание неспособности представить. Не подкопаешься. И все же, ты хочешь сказать, что история существующих миров начинается с возникновения Земли?

— С появлением Бога из Света. Бог — это Свет, тот Свет, который порожден Светом. А он создал Землю и человека.

— Формализм торжествует. Христиане с иудеями прослезились бы. Даже несмотря на полное отсутствие логики в рассуждениях.

— Зачем нужна логика, если есть вера?!

— Мне казалось, они нужны в равной степени, когда речь идет о возможностях Авторов. Уж этого-то ты не можешь отрицать!

— Авторы — тоже выдумка, как все эти силы. А логика… Чушь, логика вариативна, вера — однозначна.

— Если Авторы — выдумка, выходит, что ты бессильна. А вера, как и логика, может быть ошибочной.

— Не может, вера — это голос души.

— Скорее уж приказ душе.

— Приказать душе невозможно.

— Еще как можно. Иначе бы как голая вера могла изменять реальность? А ведь изменяет, к сожалению… В очень редких случаях — к счастью.

— Опять философия?

— А ты ее не любишь?

— Философия — удел несостоявшихся в вере. Еретизм.

— И философов, конечно же, нужно сжигать на костре…

— Это ты о чем?

— Да ни о чем. Вспоминаю земную историю.

— История неверна. Ее пишут так, чтобы показать своих врагов в искаженном свете. Никакой объективности.

— Ведьма, насколько я помню, объективность не может быть связана с верой…

— Вера — это и есть объективность!

— Любопытно. Но вера отрицает иные точки зрения, кроме единственной, принятой внутри нее.

— Да, и эта точка зрения — единственная правильная, то есть, объективная.

— А как же отсутствие абсолютных истин?

— Если бы не существовало Абсолютной Истины, каждый имел бы право творить, что хочет. Мир погрузился бы во тьму, как в конце времен!

— Смешно тебя слушать. К концу времен мир погрузился в серость, тобой же поддержанную и взлелеянную, а тьма вместе с остальными силами едва сумели вернуть чистым силам статус кво. Лучше уж война и кровь, чем «серое» существование, глупость, ненависть и детоубийство!

— Этого не было!

— Потому что ты в это не веришь? Ведьма, я боюсь, у тебя случилась потеря памяти — эти дела случились в нынешней жизни, а не какой-то иной. Все происходило на твоих и моих глазах.

— Свет — есть единственно верная Истина, Он не мог вместе с выдуманными силами и, тем более, тьмой что-то восстанавливать и спасать. Значит, ничего и не рушилось, не было никакой «серости». Свет спас мир от тьмы, по велению которой все происходило!

— Значит, проще говоря, единое добро победило единое зло?

— Именно так.

— Забавная трактовка. Тогда еще вопрос: откуда взялись прочие миры, если Бог создал только Землю?

— Их создал Свет, когда они стали нужны.

— Следуя твоей логике, их создал свет руками Бога?

— Именно так.

— То есть, все миры создал один и тот же Бог?

— Опять верно. Кажется, ты начинаешь что-то понимать.

— Ну-ну… А почему тогда они так не похожи друг на друга?

— Потому что фантазия Бога безгранична.

— Но ведь существуют миры, не несущие ни грана света. Мог ли он их породить?

— Да. Для того чтобы потом уничтожить в назидание. Нет, они сами себя уничтожат — и это будет уроком иным мирам.

— Хорошенькое у тебя добро, просто верх милосердия. Но все же, откуда тогда разнообразие? Почему даже «светлые» миры так отличаются? Если свет создает все по полному образу и подобию…

— Они все были одинаковыми. Некоторые миры отвергли Свет, потому стали иными. Они не проживут долго.

— Так, значит, их уже не такими создавали — сами «скатились»… Как же легко ты сама себе противоречишь — просто диву даюсь! Но ведь «падение» — это длительный процесс. Как он мог свершиться за то короткое, с твоей точки зрения, время, которое прошло с создания этих миров?

— Ты — философ, вот и ищи ответ на этот вопрос. Свету время — не указ.

— Подводя итог уже сказанному: выходит, что свет творит то, что только он желает, вмешивается во все дела и, соответственно, не допускает никакой свободы воли. Но, кажется, именно свобода воли — основа света? Хотя, да, конечно, я забываю суть твоей трактовки! В них Творец свободой воли созданий не наделял и очень рассердился, когда те посчитали себя вольными… Да, и у тебя не Творец — Бог: есть только Бог, и никого подобного. А любой человек, по природе, — грязь на его подошвах… Да уж, воистину, ты смогла добиться своего и стать Богом. Точно таким, какого придумала: бессильным и ненавидящим дело собственных рук!

— Основа Света — благо! Так было правильно! Люди не способны ничего сделать сами — слишком грязные для этого. Свет сотворил все сущее, он ведет нас всех путями судьбы. Мы просто покорны ему. Если мы идем путем Света, не отклоняясь от него, приходим к идеалу. Я прошла этот путь! Я — не Он, я — рядом с Ним! А вы все — свернули с пути и теперь живете во тьме. Можешь утешаться своим выдуманным Творцом-Создателем, но Бог — один, и ему вы все — противны!

— Но как мы могли свернуть с пути, если свет устраивает все так, как ему угодно? Ты вроде сама упомянула судьбу.

— Он позволил вам, как и темным мирам, уничтожить себя — в назидание другим отклоняющимся.

— А говорила, что свободы выбора и воли не существует. Чудесненько! Ладно, из последнего утверждения следует, что человек не выбирает, как и куда ему идти, но все равно может "отклониться"?

— Все правильно.

— Тогда я уже ничего не могу понять в сказанном тобой. Каждая следующая фраза противоречит предыдущей. Если твой свет так благ и добр, то что он дает людям? Рабство? Подчинение? Смерть? Систему? Такими категориями мыслят тираны, Ведьма, но уж никак не Бог, и не Творец, и, конечно, не Создатель. Сверхсущность может совершить ошибку, но намеренно вредить?… Прости, в это уже не верю я!

— Все потому, что ты пользуешься своей логикой. Это не вред, а — Высшее Право Решать. Надо просто верить в правильность сказанного мною и не пытаться осмыслить Пути Света. Это неподвластно человеческому разуму. Тогда бы ты понял, насколько богохульны твои мысли.

— Но если человек создан по образу и подобию Бога…

— Это еще не означает, что он способен на божественное понимание мира!

— Почему?

— Потому что человек не должен его понимать!

— Это неоспоримо?

— Именно так.

— Ну что ж… А если я тебе скажу, что видел за свою жизнь несколько настоящих Творцов миров? Разных. Да Создателя встречал — правда, лишь на самой грани восприятия, слишком уж у него природа странная…

— За какую жизнь? Ту, которую ты придумал?

— И за нынешнюю тоже.

— Предыдущее — твоя больная фантазия, отягощенная твоей же больной логикой, а в нынешней ты, быть может, видел Бога в разных его ипостасях, пытающегося образумить тебя.

— Странно. Меня не пытались образумить. В основном, мы рассуждали о том, как построен каждый конкретный мир и какие воплощения силы в нем действуют.

— Что ж, это все объясняет. Ты разговаривал с темными демонами. Они ведут такие разговоры, чтобы сбить с Истинного Пути… Мне даже жаль тебя.

— Себя пожалей, Ведьма! С таким бардаком в голове — чудо, что ты душу умудрилась сохранить! Хотя твоя бесцветность, ничем не подобная хрустальности, по мне, даже хуже серости. Я все же доверяю собственным глазам, а вот ты, кажется, только вере. Почти нет шансов, что ты хоть в чем-то права. Иначе бы не оказалась здесь: одна, не имеющая ничего за душой. Ни друзей, ни жизни, ни любви, ни знания…

— Кому они нужны, когда я все равно права!

— Ты не можешь это доказать. И показать — не можешь.

— Я это знаю!

— Или упорно лжешь сама себе… Как и прежде.

— Я совершенна, и сама себе врать не могу.

— Но то, что ты — совершенна, следствие из того, что ты права. Не наоборот.

— Это логика. Как я тебе уже говорила…

— Понял. Объяснять не нужно. Диагноз ясен.

— Что-что?

— Пытаюсь шутить. Не обращай внимания.

— Язвительность — отнюдь не Светлое качество. В тебе Света вообще нет!

— Все может быть, хотя, насколько я знаю, в моей душе сплелись все существующие сейчас воплощения силы. Но с уверенностью утверждать не буду — мало ли, сколько их всего. Может, и новые уже появились — семьдесят лет с завершения прошло, как никак.

— Это снова твои выдумки. Я же пришла, чтобы открыть тебе глаза на реальность.

— В этом случае я лучше оставлю их закрытыми. Как-то тоскливо станет на душе, если принять твою веру за реальность.

— Тот, кто верит, всегда обязан страдать и отстаивать свою веру! А не оставатьсяв плену иллюзий.

— Иллюзия — твое имя, а вера… Что же, так всю жизнь прожить? Отстаивая и страдая? Даже Христос взошел на крест лишь на недолгий срок с заранее заданной целью, а ты предлагаешь превратить всю жизнь в вечное и бесполезное распятие?! Тогда вечность души — не награда, а наказание. Тебя саму еще не тяготит бессмертие?

— Нет, это награда! В страдании познаешь ценность веры и живешь ради нее.

— Уж прости, я лучше буду жить ради любви, знаний, мечты и друзей. Страдания в качестве цели меня не прельщают.

— Мечтай. Твои мечты все равно не исполнятся — они идут в разрез с истиной.

— Разве некоторые из них уже не сбылись? Но, пожалуй, и эту тему придется оставить. Ты же не признаешь множественности истин.

— Бежишь от разговора?

— Скорее, считаю бессмысленным. Мне просто интересно, что еще ты мне расскажешь.

— Я расскажу тебе часть Истины. Возможно, у тебя есть еще шанс прийти к Свету.

— Ну-ну, скорее уж, оживить своими силами твою версию. Еще та перспектива! Я же вроде в корень испорчен, с твоей точки зрения…

— Каждый должен иметь шанс на прощение. Это правило Света. Ты должен отречься от своих слов и выслушать Истину до конца.

— А потом ее принять и сказать, что остальное — ложь. Гениальный план, Ведьма, кланяюсь в ноги! Я, пожалуй, все-таки останусь "во тьме", если не возражаешь.

— Это твой выбор. Теперь ты станешь примером для остальных неправедных.

— Посмотрим…

— И смотреть не нужно. Я это знаю!

— А я бы не был так уверен.

— Твое дело…

— И Творцу было бы больно, если бы он сейчас слышал твои слова. А может, и слышит, кто его знает…

— Да что ты вообще можешь знать о Боге?!

— Кое-что знаю — что сумел выяснить и понять. И даже могу сказать, что для настоящего Творца важно.

— И что же важно для твоего вымышленного творца?

— Знаешь, Ведьма, Творцы тоже умеют мечтать…