Глава 11. Шоу-программа с изменениями.

Я внимательно смотрела на свое отражение, придирчиво рассматривая красное платье в пол. Возможно, я бы выбрала менее яркий и кричащий оттенок, но… Кто меня вообще спрашивал? В один момент меня просто окружило множеств людей, некоторые из которых даже не говорили со мной на одном языке. Так я узнала, что Эйден владеет всеми четырьмя языками наших частей света.

Эти люди пестрым хороводом прошли по моей комнате, переодевая меня из наряда в наряд и так часто убирая вверх и опуская на плечи мои волосы, что потом мне снилось, будто кто-то ползает по моей голове. Ощущения так себе.

Один из представителей сферы красоты, который именовал себя Мауро, и говорил быстрее, чем я успевала думать, руководил этой какофонией. С его легкой руки я стала «мильта» (красавица), и выглядела «корпесо» (восхитительно), подобна «арии рие» (алой розе). Все это с языка южанина переводил Эйден, поэтому за правдивость слов не ручаюсь. Хотя с розарием у меня сходство явно имелось.

Плотный лиф-корсет алого платья с ручной росписью сделал мою и без того узкую талию кукольной, а грудь значительно приподнял вверх. Пышная многослойная юбка из плотного атласа украшалась сверху невесомым шифоном, который при каждом моем движении будто заставлял фигуру плыть и платье искриться. Обнаженные плечи и ключицы блестели из-за какого-то чуда современной косметики, глаза блестели из под густого слоя туши для ресниц. Волосы мои все же решили собрать множеством шпилек, оставив пару аккуратно завитых локонов в свободном падении. Выглядела я шикарно, но на себя была не совсем похожа.

В комнату зашли, но я даже не потрудилась отвернуться от зеркала. Две служанки присели в поклонах, значит пришел их хозяин.

— Любуешься? — Раздался голос Эйдена.

— Пытаюсь сквозь слой грима разглядеть своей лицо. — Ответила я.

— Шикарно выглядишь.

— Пожалуй. — Согласилась я.

«Шикарно» — это подходящее слово, отрицать это было бесполезно. Да, оно действительно подходило моему отражению. Очень шикарная, броская, яркая, вызывающая и, похоже, дорогая кукла хозяина. Никогда за все присутствие в этом доме я еще не чувствовала, что меня купили, а теперь… Глупо, наверное, считать так только из-за дорого платья. Мы с Эйденом сблизились и мне не было смысла его винить в чем-то. Но на мою душу осел подозрительный осадок, блестящий, как мое платье.

— Последний штрих. — Улыбнулся парень и достал коробочку, в которой на красном бархате лежала изящная черная маска из нежнейшего кружева. Я провела по материалу подушечками пальцев, повторяя узор.

— Красивая. — Улыбнулась я.

Она действительно была прелестна, на ней отсутствовали перья и стразы, которых я так опасалась. Материал должен был плотно прилегать к лицу, рисуя на нем романтичные черные узоры. Если приглядеться, можно было понять, что это бутоны цветов.

Эйден достал маску из коробки:

— Позволишь?

Я кивнула, и, развернувшись обратно к зеркалу, позволила ему приложить мне маску к лицу. Ткань приятно охладила покрасневшие щеки, пальцы Эйдена неторопливо завязывали шелковые ленты.

Закончив, он посмотрел в зеркало, наши глаза встретились.

— Ты прекрасна. — Сказал он, глядя мне прямо в глаза.

И да, этот тот самый случай, когда ты веришь в слова человека. И когда я прогрессировала до того, чтобы считать Эйдена человеком? Он определенно забирался мне под кожу быстрее, чем Мауро выдавал комплименты.

— Спасибо. — Сказала я, но голос вышел не таким уверенным, как хотелось бы. Серьезно, что это за хрипотца?

Глаза Эйдена будто стали темнее и он медленно положил руку мне на корсет и также медленно заблуждал взглядом по моему платью. Я смотрела на его действия, чувствуя, будто это происходит исключительно с нашими отражениями, а не с нами. И да, когда успели убежать предательницы-служанки? Будто в ответ на мои мысли в дверь постучали, заставив Эйдена чуть поморщиться, а с его глаз будто упала пелена.

— Входите. — Мне мерещится, или он сегодня не многословен? Опять стадия «я хочу убежать в сад от всех вас»?

Взгляд его все еще был направлен на меня, когда дверь открылась и в проеме показался вечно вежливый и пунктуальный Себастьян.

— Сэр, экипаж подан.

— Спасибо. Пошли.

Я двинулась вслед за ним, попутно осматривая осматривая широкую спину. У входа он накинул плащ, а мне на плечи самостоятельно опустил поданное служанкой короткое меховое манто.

Путь до Сантониума занимал несколько часов. Вы только вслушайтесь в это: несколько часов в молчании. Я думала, что у меня язык к небу прирастет. Когда мы наконец вышли у главной стены, отделяющий город от всего остального мира, я не нашла слов, чтобы описать увиденное. Это при моем словарном запасе!

Дело в том, что те, кто называл Сантониум городом света были как нельзя близки к истине. Из-за бело-мраморной стены вверх, в темное ночное небо, как самый большой в мире луч взлетал столб яркого, ослепляющего света. Это был мерцающий сгусток, созданный искусственно руками человека. Помимо золотого сияния, то там, то тут, в небе вспыхивали и другие виды огней. Красные, синие, желтые, белые. Для людей не искушенных, например, для меня, это зрелище казалось фантастическим.

— А солнцезащитные очки они на входе в город не выдают? — Завороженно вглядываясь в небо спросила я.

Эйден посмотрел сначала на меня, затем на королевский город. Очевидно, он забыл, что я впервые воочию столкнулась с ним.

— Ах, это… Ты привыкнешь. На самом деле этот свет мягкий и не бьет по глазам. Ну, если не заходит в районы развлечений. Вот там не помешают беруши и защиты для глаз.

— А нам куда? — Поинтересовалась я, заметив, что наш экипаж опустили на постой в леваду рядом со стеной. Здесь же располагались мини-гостиницы для тех, кому дальше был ход заказан.

— Нам в центр. Вон, самый светлый столб. — Он показал пальцем в небо и я поняла, что действительно, по отблескам, что кидали огни города в темное пространство, можно ориентироваться, как по звездам. Например ровно в центре расположился сияющий светло-серебренный цвет, окаймленный ярко-красным контуром.

Я огляделась вокруг:

— А звезд здесь вообще нет?

— Огни города затмевают их. От этого город и кажется ночью таким ярким.

Когда мы попали за ворота чудеса не кончились. Мы сменили свой конный экипаж на «лошадей по капотом», как выражался Торрент про старые-новые автомобили. С помощью Эйдена меня посади в ярко-красное авто, в котором отсутствовала крыша. Перед тем как сесть я правда не выдержала, и под удивленный взгляд шофера обследовала все гладкие линии авто. Особенно меня впечатлил капот, который был горячим. Только после предложения Эйдена «положить меня на него», я, не забыв покраснеть в тон платья и машины, а также кинуть в извращенцы свирепый взгляд, уселась в салон.

Я все еще не понимала действий Эйдена, в особенности его романтических выпадов в мою сторону. Что они значат? И значат ли они для аристократа хоть что-то? Каждую ночь, расчесывая волосы и заплетая их в косу перед сном, я думала о том, что должна быть решительной, и давать ему отпор. И каждый день, когда я встречалась со взглядом зеленых глаз, мне хотелось стать к нему ближе. Очевидно, безумное непостоянство Батори было заразным.

Мы ехали с небольшой скоростью из-за огромного потока машин всех цветов и размеров, но ветер все равно пытался сделать мне прическу на свой манер. Я с ожесточением всунула одну из шпилек обратно и посмотрела на спутника.

Парень сидел рядом со мной, откинувшись на мягкое сидение из белой кожи и равнодушно взирал на мелькающие витрины: одна ярче другой. На огромных экранах показывали людей, товары, мероприятия, события. Город звенел и кричал. Даже воздух мне казался здесь каким-то спертым, не таким, как за стеной. Как будто бы и он был наполнен электричеством. Эйден лениво вытянул руку ладонью вверх из машины, а затем повернул ее, пропуская между пальцами потоки воздуха.

— Не замерзла?

Я отрицательно покачала головой, от чего очередная шпилька снова поддалась соблазну вылезти из локонов. Я лишь раздраженно вздохнула, смиряясь с гибелью парикмахерского шедевра и тоже откидываясь на спинку сидения. Город мелькал и рябил перед глазами. Много людей, много огней, много звуков.

— И как здесь можно жить? — Невольно произнесла я, не рассчитывая на ответ, но он прозвучал.

— Вот и я не знаю. — Тихо произнес наследник клана Батори.

Я обернулась и посмотрела на его точеный профиль. Почему я раньше не думала о том, что он один из немногих представителей правящих кланов, что живет вне черты Сантниума и не рвется сюда? Вместо городской суеты он выбрал для себя тихие земли, с его садом, ранчо, озерами и прочими природными владениями клана Батори. Да, он много работал, это я тоже не могла не заметить. Порой весь особняк уже спал, видя вторые, третьи, четвертые сны, а в кабинете Эйдена все еще горел свет. Любил ли он то, что делал? Или это было обязанностью? Этот парень стал для меня откровением, он совсем не был похож на современных аристократов нашего мира. Он завораживал.

— Ты впервые в Сантониуме, а смотришь не на город, а на меня. — Произнес он, не поворачиваясь ко мне. Но уголок тонких губ чуть поплыл вбок, выдавая улыбку.

— Город слепит меня. Захотелось увидеть что-то привычное. — Нашлась я с ответом, однако снова отвернулась.

Поездка в центр королевской столицы заняла около полутора часов. И подумать не могла, что город такой огромный. Мы вышли перед шикарным дворцом, сияющем так, будто он сделан из стекла и солнца.

Мы поднялись по широким ступеням, зашли в массивные двери, по обе стороны которых располагались скульптуры амурчиков из белого мрамора. Пухлые крылатые малыши играли на арфах, флейтах, а другие танцевали под неслышную простым смертным музыку.

Наконец, мы попали внутрь. Это было… Ярко. Все в этом городе было ярко. Куда не глянь, отовсюду стекались явно неприлично богатые люди. Статные дамы, сверкающие из под масок своими белозубыми и жеманными улыбками, опирались на локти своих кавалеров, будто и шагу не могли ступить без поддержки. Оу, к слову, я говорила, что маски девушек были украшены явно не бижутерией? Впрочем, упоминание «неприличного богатства» подразумевало это. Не удивлюсь, если здесь и унитазы в уборных из чистого золота, специально для изнеженных царских филейных окороков.

— Что я здесь делаю.

— Сопровождаешь самого сексуального парня в этом зале. — Прошелестел голос рядом с моим ухом.

Я велела себе не думать о мурашках, которые он вызвал и насмешливо глянула через плечо.

— Масочка твою сексуальность прикрыла, не находишь?

Безусловно, я лгала. Черная простая маска, очерченная по краю тонкими нитями замысловатого и в тоже время простого узора серого цвета никак не могла скрыть ярких глаз, а лишь подчеркивала их редкий цвет. Сегодня его зрачки были неправдоподобно расширены, оставляя вокруг себя ярко-зеленую полоску радужки. Да и скулы, губы, волевой подбородок — все это осталось в свободном доступе для чужих глаз.

— Мой природный магнетизм не спрятать даже обрядовая маска племен южан. Так то не переживай.

— Было бы о чем.

Я перевела взгляд. Между людей в толпе сновали юркие официанты, тоже в масках. Я как раз думала о том, что неплохо бы поймать одного из них и восполнить запас жидкости в организме, как бокал проплыл по воздуху и очутился перед моим лицом.

— Леди. — Я взяла напиток у Эйдена и сделав глоток, ощутила, как пузырьки ударили в нос. — Шампанское?

— Все еще хочешь сказать, что не пьешь?

— А что, найдешь местную кухню и отправишь меня в помощь? Буду только рада. И раз уж ты спросил, то из того ограниченного опыта знакомства с алкоголем, я считаю, что это не мое. — Взглянув еще раз на окружающую меня толпу я вздохнула и залпом осушила бокал. — Для смелости. — Объяснила я свой поступок удивленно взирающему на меня кавалеру.

Сунув ему в руку бокал, я двинулась вперед, где, по моим подсчетам, должны быть столы с закусками. Интересно, сколько я смогу съесть бессмысленных бутербродов без корочки прежде чем задохнусь в этом корсете?

Неожиданно музыка смолкла, а на сцену забрался мужчина в ярко-желтом костюме с такой же маской, украшенной золотыми пайетками. Хм. Без комментариев.

— Леди и джентльмены! — Произнес он, окидывая взглядом внушительную толпу присутствующих. — Добро пожаловать на ежегодную «Ночь тайны»!

Зал взорвался аплодисментами, а я сунула себе в рот бутерброд. От переизбытка чувств, конечно. Тем временем парень в костюме плода запретной страсти томата и бижутерии продолжал распинаться:

— Как приятно понимать, что каждый год здесь собирается все больше и больше новых, небезразличных людей. Скоро придется искать замок побольше, или же расширять стены этого! — Мужчина залился хохотом от своей шутки и его смех подхватили остальные.

— Футбольное поле, не? — Пробурчала я вслух, прожевывая очередной бутерброд.

Рядом со мной раздался смешок. Я повернула голову и заметила, что рядом стоит миниатюрная девушка.

— Он всегда такой. — Улыбнулась она мне.

— Я тут впервые. И канарейку тоже впервые вижу.

Она снова хихикнула. А затем ее глаза расширились и рот приобрел форму аккуратного «о», проследив за ее взглядом, я заметила, что к нам пробирается Эйден.

— Дамы. — Кивнул он моей новой знакомой. — Милая, скоро будет открытие традиционным танцем.

«Милая»? Хлопните меня по спинке, я подавилась. Выдав эту, безусловно очень важную и столь же интересную для меня новость, Эйден выжидательно уставился на меня. Девушка в розовом уставилась на него. Я переводила взгляд с него на нее и тут же на лице стала расползаться хитрая улыбка. Готова поклясться, Эйден заметил ее и подозрительно прищурился.

— Ох, это замечательно. Может пригласишь мою очаровательную подругу? — Я королевским жестом повела ладонью вверх в сторону девушки. Та прибывала в состоянии шока и смотрела на мою руку с благоговением, как на перст божий.

Ну что, мистер обаяние, давай, ты же не сможешь отказать девушке? Это тебе месть за капот машины! Как я и думала, досада, скользнувшая неуловимой тенью на его лице, сменилась самым благожелательным выражением.

— С удовольствием! — Он согнул руку в локте, приглашая взяться за него девушку, ставшую пунцовой. Кинув в мою сторону взгляд, обещающий мне все муки ада, он удалился. Я, в свою очередь, отсалютовала бокалом. Умирать — так с музыкой!

— Можно пригласить вас, прекрасная незнакомка? — Услышала я голос за своей спиной. Чертовски знакомый голос.

Круто развернувшись на каблуках я оказалась лицом к лицу с высоким и статным брюнетом.

— Ты! — Воскликнула я, спровоцировав у него морщины на лбу.

— Я. Только не надо так орать.

Мой пульс моментально подскочил, и я с усилием воли сохранила спокойной выражение лица. Все мои инстинкты, с каким-то запозданием закричали: говорить шепотом, оглядываться и прятать друга. Действительно, какого черта он тут делает? В этом рассаднике пижонов.

— Брен… Гномик! Что ты тут делаешь? — Прошипела я, сверкая глазами. — Не боишься, что тебя заметят?

— И что? Славный андабат захотел покутить. С кем не бывает?

Я покачала головой, затем отошла на шаг и осмотрела его, присвистнув:

— А ты потрясающей выглядишь.

На парне был костюм графа 18-го века. Выглядел он как настоящий: зеленый гобелен был украшен золотой отделкой, а жабо и манжеты сверкали белизной. Золотая маска дополняла образ.

— А где ваш парик, граф? Костюм не полон!

— Ветром сдуло. А ты тоже хороша, маска тебе явно к лицу.

Я фыркнула, но подход оценила и даже поддержала:

— Тоже заметил? Аксессуары на пол лица удачно способны скрыть все недостатки, я вот планирую с ней не расставаться. — Для пущей убедительности я погладила свое кружево на лице. Брендан усмехнулся.

— И все-таки, маска, пойдемте танцевать?

— Никогда не могла отказать мужчинам с жабо. — Улыбнулась я, принимая приглашение друга.

Он провел меня в плотные ряды танцующих и поставил рядом с собой, в один из импровизированных кругов-хороводов. И я поняла, что мы как раз поспели на местную разновидность руэды.

— Я думала, что ты не танцуешь. — Подтрунила я над партнером.

— Я не танцую. — Подтвердил он с полуулыбкой. — Я на работе.

— Да? Секретная миссия: отдавить мне носы чертовски дорогих туфель?

— Именно. Если получится, я даже умыкну одну, соскребу с нее все золото, хватит на месяц пьянок.

— Ах ты разбойник под личиной благородного графа! А что ты сделаешь с бриллиантовыми набойками?

— Вставлю в обручальное кольцо, которое будет передаваться в нашей семье как реликвия… Ну, или тоже пропью.

Я засмеялась и смех мой утонул в первых бодрых аккордах танца. Не успела я насладиться обществом Брендана, как пришлось поменять партнеров. И снова. И еще раз. И вот я не заметила, как оказалась в руках Эйдена.

— Попалась.

— Ну, это ненадолго.

— Ты подставила меня.

— Что Вы, мой лорд, я сделала два добрых дела одновременно: развила вашу общительность и помогла милой девушке прикоснуться к кумиру. Надеюсь, ты ее не съел.

— Она не в моем вкусе, знаешь.

Я лишь хмыкнула.

— Надо признать, вы неплохо держитесь.

Эйден действительно прекрасно двигался, как будто не он недавно грозился разнести гостиную в щепки от многочисленных «па». Отчего-то, с врожденными способностями к танцам, он не мог усвоить основные традиционные танцы нашей исторической родины. А когда Эйден не мог что-то понять, он злился.

— У меня был прекрасный учитель. — Улыбнулся мой партнер.

— Не могу не согласиться. — Пропела я в ответ.

— А с кем ты танцуешь?

— С Вами, хочу заметить.

— Кто тебя пригласил, Элеонора? Вы довольно мило беседовали.

— Обаятельный молодой граф. Он рассказывал мне истории за прошлый век.

— И ты не знаешь кто под маской?

— Ни малейшего понятия.

Следующий партнер не дал возможности продолжить нашу дискуссию и слава Богу. Не буду строить из себя ангела — врать я умела и виртуозно, но ложь, где замешано несколько людей, становится опасной. Сменив круг из партнеров, я снова попала в руки к Брендану:

— Как будет возможность, приходи на второй этаж к уборным. — Бросил он мне сразу, как только оказался рядом.

Я вскинула брови:

— Уборная? Тебе нужна моя помощь? Не можешь справиться со своими костюмчиком?

— Юмор твой… — Процедил Брендан, останавливаясь и, по обычаю, поклоном поблагодарив меня за танец.

Закончив танец мы поаплодировали оркестру и уступили место следующим парам. Я взяла Бренда под руку и мы направились к столикам, как на мою спину опустилась другая рука, вытягивая меня от друга.

— Следующий танец мой.

Брендан окинул взглядом Эйдена и его руку, покоящуюся на моей талии, затем перевел взгляд на меня и выдал одну из арсенала самых впечатляющих улыбок.

— Надеюсь, это не последний наш танец. — Он снова поклонился и поцеловал мне руку. — Приятно было познакомиться.

— Это взаимно. — Ответила я и проводив его взглядом посмотрела на Эйдена. — Эти властные нотки в вашем голосе порой…

Я не успела договорить, что эти самые ноты аристократа со мной делают, как снова раздалась музыка и меня закружили в танце. Здесь также было необходимо меняться партнерами, но Эйден плевал на эти правила. Он ловко лавировал между танцующими, ведя меня в своем собственном ритме.

— На нас все смотрят. — Проворчала я, когда Эйден не пожелал выпускать меня из рук второй танец подряд.

Зеленые глаза внимательно посмотрели на меня через щели в маске:

— Не на нас, а на тебя. Ты прекрасна.

Вшух.

Опять эти слова.

Сердце ухнуло куда-то вниз, чтобы заново подскочить к горлу. И быстрый ритм танца вряд ли был повинен в том, что мое дыхание сбилось. Остаток танца я не произнесла не слова, мой партнер тоже. Но вот его взгляд было весьма красноречивым. Всепроникающий, пристальный, властный… С каких пор Эйден на меня так смотрит? Игриво? Да. Смешливо? Конечно. Но не… Так. Неожиданно его рука на моей талии показалась мне слишком горячей, а материал корсета безмерно тонким. Наконец, очередная музыка смолкла и я, вместе со своими противоречивыми чувствами, отпросилась «припудрить носик».

Извинившись, я прошла вдоль зала, не рискуя врываться в толпу танцующих, которая вновь набрала обороты и тем более не желая привлекать себе внимание. Взбежав по лестнице, я поинтересовалась у одного из официантов на наличие уборной, тот отправил меня в нужном направлении: конец коридора перед развилкой. Дойдя до нужного места я посмотрела на две двери: по левую руку была женская уборная, по правую — мужская. На всякий случай я оглянулась и посмотрела есть ли кто в коридоре, но меня окружали лишь вазы с искусственными цветами и доносившаяся музыка. Надеясь, что он не имел в виду мужской туалет, я взялась за ручку левой двери, но тут из развилки появилась фигура, и, резко схватив меня за руку, рывком втащила за угол, прижав к стене.

— Шшш… — Прижав палец к своим губам на меня смотрел Брендан.

— Твою мать, Брендан, ты хочешь довести меня до инфаркта?

— Мы оба знаем, что ты не из пугливых.

— Что случилось? — Пропустила мимо ушей я лестные слова. Радость от встрече с ним сменилась воспоминанием о нанесенной обиде. — Давай к делу, пока мой узурпатор не организовал поисковую команду. Он сегодня подозрительно нуждается в моем обществе.

Брендан фыркнул.

— Как скажешь.

Затем произошло что-то из ряда вон, смотря мне в глаза и не мигая, он резким движением схватил мою правую ногу, заставив меня схватиться за его сюртук, и, освободив ее от слоев платья, завел за свою спину.

— Что ты…

— Не шуми, услышат. — Он все еще смотрел в мои широко раскрытые глаза, насмешливо сощурив свои. Ни сказав больше ни слова, андабат медленно провел рукой по щиколотке, минуя голень, колено, и остановился лишь добравшись до кружевной кромки чулка. Я была настолько шокирована происходящим, что даже далекий шум зала казался чем-то посторонним. Затем Брендан вытащил из-за пазухи ремень с небольшим ножом и ловко закрепил конструкцию на моем бедре. Кожа плотно обхватила чулок, заставив меня шумно втянуть воздух от соприкосновения горячих пальцев, сжавших ногу чуть ниже ремня.

— Не мог оставить тебя без защиты в этом доме. — Сказал парень, на достаточно близком расстоянии от моего лица.

— Какие отточенные движения. — Выдохнула я.

— Что, хочешь спросить, как часто я надеваю девушкам нож под юбку? — С ухмылкой ответил Брендан, откровенно наслаждаясь моим огорошенным видом и красным лицом.

— Не уверена, что хочу это знать. А теперь, может отпустишь мою ногу?

Не прекращая усмехаться, Брендан медленно отпустил мою ногу. Я оправила юбку, а он отряхнул пиджак. Двоякая ситуация для темного угла.

Я потрогала свое бедро и нащупала рукоятку:

— И что это?

— Кинжал, облегченный. Насколько я помню, ты в совершенстве научилась им владеть.

— Ну ничего себе. — Искренне изумилась я. — Похвала от тебя? Самое приятно, что выдавал твой рот во время наших тренировок, что-то вроде «средненько, но сойдет».

— Возможно Реми оказался лучшим учителем, чем я, раз уж ты научилась метко попадать «в бычий глаз». Он сказал, что со скоростью и бросками в движении у тебя тоже нет проблем.

Я пожала плечами:

— Ну да, я в этом поднаторела. А по поводу учителей… Ты тоже неплох, старичок. Разве что тебе следовало больше мне доверять. Во всем.

Брендан лишь прищурился.

— Это все новости из внешнего мира? Ты пробрался на бал, чтобы сделать мне подарок? Очень романтично, но не стоило, в поместье меня допускают к кухне и не считают столовые приборы.

— Не сомневаюсь. Впрочем, у меня еще один сюрприз.

— Иглы с ядом в корсет?

— Нет, ты мне не настолько надоела. Присмотрись к солистке из труппы на балконах, она скоро появится.

Я вскинула бровь:

— А может мы не будем говорить загадками? Просто, знаешь, девушки не совсем в моем вкусе, и если ты…

— Ты что-нибудь узнала?

— Например? Про Батори? — Я дождалась кивка и пожевала губы. О, я узнала очень много, но вряд ли что-то из этого заинтересует моего друга. — В особняке никто кроме Эйдена не появляется. Если верить документам, то основные дела они ведут с южанами. Торговые обороты мощные, но на документах все чисто. Правда деньги, которыми они ворочают, никак не могут быть результатом переправления тканей и специй.

Я озвучила свою теорию и пытливо посмотрела на Брендана. Он задумчиво кивнул.

— Томас также говорит. Да и многие из наших… Наркотики, оружие… Чем могли бы заниматься Батори? Вообще все наши ниточки постоянно тянутся к Батори и Эвансам, но на этом они обрываются. Бесит. — Рассуждал он вслух, будто бы и не для меня. А затем задал очередной вопрос: — А что тебе известно о клане Эванс?

Я выцарапала из недр памяти эту фамилию:

— Религиозники? — Так называли их за глаза просты смертные. — Их наследница планирует сегодня получить маску. Но я не знаю о их отношениях с семьей Батори.

Я пожала плечами, отчего блестки на них поймали свет коридора и заискрились. Брендан проследил за ними взглядом, затем посмотрел на мои ключицы, шею и снова в лицо:

— Ты потрясающе выглядишь сегодня, я говорил тебе?

— Эм… Нет, ты опустил эту деталь.

Брендан смотрел на меня внимательным взглядом, скользя взглядом по прядям затейливо уложенных волос, по чертам лица, плечам… Слишком много взглядов про мою честь на сегодня. И тем более в подобном выражении лица Брендана я не нуждалась. Теперь. Позже я думала обо всем произошедшем и понимала, что да, мне было больно и обидно, но не так чтобы… Не так, чтобы мое сердце разбилось на миллион осколков, как пишут в этих странных книгах о вечной любви. Скорее моя боль напоминала обиду, детскую и наивную. Как будто мой лучший друг ушел играть с другой девочкой и угостил ее самым большим песочным куличиком. Так было ли это настоящим чувством? Я любила Брендана, светло и искренне, но я любила своего друга.

— У тебя все хорошо? Батори, он… — Начал Брендан, прерывая мои мысли.

— Все нормально. — Резко оборвала я брюнета. И уже мягче добавила. — Правда, не знаю зачем меня Батори… купил, но ничего плохого не происходит. Пока что мне удалось только познать тонкости уборки и обучать его танцам. Ничего криминального.

— Эленор…

— Да, я буду осторожна. — Нетерпеливо и раздраженно прошипела я.

— Я просто хотел сказать, что у тебя чертовски красное лицо. — Нахально улыбнулся парень намекая на то, что от тесного контакта его ладоней и моего бедра я еще не отошла.

— С чего бы это. Мне пора. — Прошипела я и, подхватив юбку платья, метнулась в коридор.

Дотронувшись тыльной стороной ладони до щеки я поняла, что Брендан не шутил, кожа горела огнем под холодными пальцами.

— До инфаркта доведет, ящерица проклятая. — Пробормотала я себе под нос.

Снова оказавшись в зале, я пару раз глубоко вздохнула и поймав официанта, взяла у него стакан с соком, залпом осушив его. Ледяной вкус ананасового пойла обжег горло и заставил меня поморщиться. Но может это хоть как-то остудит происходящее.

Оглянувшись, я попыталась найти знакомую маску Эйдена среди прочих. Совершенно не хотелось бы, чтобы он заметил мое отсутствие. Но ни среди танцующих, ни среди наблюдающих его не было. Впрочем, вся эта смесь пестрых цветов сводила с ума, я бы и себя не признала в этой толпе.

— Здравствуйте, позвольте вас пригласить?

Справа от меня возник кавалер: высокий мужчина в классическом костюме темного-синего цвета, белоснежная маска прикрывала его лицо на одну треть, напоминая призрака оперы. Я не успела открыть рот, что ответить согласием или отказом, как на почувствовала на своей талии чью-то руку и почти одновременно с этим услышала знакомый голос:

— Дама занята, Брайн, найди другую.

Брайн кинул взгляд на Эйдена и его глаза вспыхнули, он еще раз уже более оценивающе посмотрел на меня:

— Батори. Я не знал. Так это значит та самая…

— Теперь знаешь. — Оборвал его Эйден.

— Теперь знаю. — Подтвердил таинственный знакомый Эйдена и снова обратился ко мне. — И теперь я еще более заинтересован в танце с тобой. Оставишь мне один? Ангел?

Взгляд брюнета, которые с каждым новым словом выкапывал себе могилу и заставлял руку, все еще обнимающую меня, сжиматься сильнее. Он решил наградить меня синяками в форме его пальцев? Хоть голос Эйдена не дрогнул, он был раздражен. Более того, он был зол.

— Она моя. Я купил ее. Поэтому, пожалуйста, найди себе кого-то другого. Прошу прощения.

Кивнув ему, он резко развернул меня, и мы удалились в сторону, противоположную той, с которой пришел брюнет. Я на автомате перебирала ногами в невыносимых туфлях и постепенно, когда до меня доходил смысл сказанных и буквально зависших передо мной слов я начинала краснеть, на этот раз от гнева. Я чувствовала, как жар поднимается откуда-то из груди, по шее, окрашивая мое лицо алым оттенком и резко остановилась.

Батори развернулся и удивленно посмотрел на меня, будто не понимаю, что все это время тащил меня на буксире, или то, что я умею останавливаться.

— Как. Ты. Мог. — Выдавила я из себя три слова.

Он непонимающе уставился на меня, а мимо все сновали пары: дамы, шуршащие юбками и оставляющие после себя шлейф различных ароматов и их кавалеры, одноликие маски. Многие с интересом поглядывали на нашу пару. Батори это внимание явно раздражало, а мне было все равно. Каждый раз он то внушает мне, что я личность, то что я купленная вещь. Сколько можно?

— Можно подумать, я сказал неправду.

— Я живой человек, Батори, а ты кичишься мной, как будто новыми часами. Это унизительно и мерзко.

— Поверь, во всем мире нет таких дорогостоящих часов. — Хмыкнул Эйден, одаривая меня наглым взглядом. — Послушай, как бы тебе не было прискорбно это признавать, чем раньше ты смиришься с фактом того, что я тебя купил, тем лучше. Ты всецело принадлежишь мне, Элеонора.

Его пальцы скользнули по моей щеке, заставив поморщиться и отвернуться, подавляя в себе желание ударить его. Мой жест вызвал у аристократа лишь усмешку, которая разозлила меня еще больше. Я развернулась на каблуках:

— Хочу подышать воздухом.

— Элеонор. Стой. — Тон Эйдена изменился.

— Что прикажете, о, повелитель? — Процедила я сквозь зубы.

Эйден потер лоб. От усмешки не осталось и следа, теперь он выглядел непривычно устало. Лицо аристократа побледнело больше, чем обычно:

— Просто не уходи. Ты нужна мне. Рядом. — Он даже не приказал, а попросил об этом, поэтому желание спорить моментально отпало. Что он со мной делал.

Я молча дернула плечами и повернулась к столу с закусками. Оценив богатый выбор бутербродов, фруктов и великолепных пирожных, похожих на произведение искусства, я сразу попробовала корзинку из песочного теста с кремом и фруктами. Я была близка к тому, чтобы протяжно застонать от удовольствия, когда услышала, что к нашему дуэту подоспели еще участники.

Двое мужчин и три женщины горячо приветствовали Эйдена, но тот подобной эмоциональностью не отвечал. Возможно, мне показалось, но одна из девушек особенно напрягла моего спутника своим присутствием. Миловидная блондинка в голубом платье, весом в тонну и ценой в состояние, которое сочетало в себе разнофактурные ткани от шелка и атласа до газа, украшенное сутажом, не отрывала глаз от Батори.

Присмотревшись, я поняла, что уже видела ее. Именно это личико украшало статью в газете, что Эйден дал мне за завтраком. Как же ее… Анжелика Эванс, точно! Хм. Что-то тут не чисто. Тем более, если вспомнить интерес Брендана и мятежников к ее персоне.

Эйден представил и меня, как ожидалось: мужчины облобызали мое правое запястье, искушая схватить салфетку и отереть его от чужих бактерий, а женщины встретили мое присутствие с деланным равнодушием. Лишь та же блондинка тепло мне улыбнулась.

Новоприбывшие возобновили один из своих разговоров, насыщенный светскими сплетнями.

— Вы не слышали о Рюмелле? Он был обвинен в измене. Говорят, его улучили во связи с мятежниками… — Произнесла еще одна блондинка в светло-бежевом одеянии и многочисленных рюшах.

— Да уж, вот это «разжалование», от королевского советника в заключенные. — Захохотал мужчина в сером костюме.

— Жан-Поль, это не смешно! Он был уважаемым человеком… Так страшно представить, что раньше он танцевал с нами на балах! Жаль, очень жаль.

— А я считаю, что нечего их жалеть. Если фрукт подгнил, гниль надо не вырезать, а выкидывать его к чертовой бабушке. Итак развелось много шушеры. Этот треклятый Ворон хотя бы… Это же надо! Он ведет себя как мистический колдун и забирается в закрытые комнаты! Вы же слышали, как нашли последнего? Слугам пришлось выломать дверь! На третьем этаже!

Две девушки рядом с Анжеликой стали усерднее орудовать веерами, силясь отогнать потоками воздуха страшную для них тему.

— Я уверен, что это те самые мятежные группировки… Их рук дело. — Заявил мужчина в темно-лиловой маске и задумчиво потер жиденькую бородку.

— Да, я слышал, что есть такая версия. Один из отступников, или несколько. Ты тоже так считаешь? — Поинтересовался мужчина в сером.

— Да, я уверена в этом. Кто еще? Благородным людям уж точно есть чем заняться. А кто такие повстанцы? Наверняка это банда головорезов, которые не умеют ничего, кроме как махать кулаками и саблями. Безмозглые убийцы и варвары.

Мои пальцы побелели от того, как я сжала бокал.

— И много ли отступников вам удалось увидеть, месье, чтобы сделать такие выводы? — Отчеканила я, делая шаг к мужчинам. Все присутствующие мигом посмотрели на меня. — Подозреваю, что ни одного, раз вы все еще живы.

Две девушки спрятали лица за своими опахалами в перьях, выражая этим возмущение. Анжелика чуть наклонила в бок свою хорошенькую головку, но ничем более эмоций не проявила. Человек в сером же вовсе засмеялся и ткнул друга в плечо:

— Действительно, Дюк, много ли ты общался с повстанцами? Мы чего-то интересного о тебе не знаем?

Дюк, которого я быстро переделала в «индюк», лишь фыркнул и снова обратил внимание на меня. В широких прорезях маски мужчины оказалось два светло-карих глаза, которые теперь въедливо всматривались в мое лицо:

— Я не общаюсь с отбросами общества. И если бы мне представился случай увидеть кого-то из них, наш разговор был бы коротким.

Он демонстративно отодвинул камзол, представив нашему взору шпагу, висевшую в ножнах. Интересно, она настоящая, или дань костюму? Мужчина был в образе мушкетера. В любом случае, эта металлическая зубочистка даже меня не испугала, а вот нервные барышни справа от меня что-то зашептали друг другу. Дюк осклабился, довольный произведенным эффектом.

— Боюсь, что носить оружие и уметь постоять за себя — разные вещи.

— На что ты намекаешь? — Огрызнулся мой оппонент.

— Я говорю вам прямым текстом: будьте осторожны со своим ножичком. С оружием надо уметь обращаться, тем более мужчина должен владеть им, а не использовать как средство привлечения дам. Думаю, мятежникам это известно. А вам?

— Ты так заступаешься за мятежников, это подозрительно. Может, ты одна из них?

— А может это вы один из них? И пороча повстанцев, вы пытаетесь снять с себя подозрения? — Мило улыбаясь предположила я.

Девушки лишь ахнули, а я еле сдержалась, чтобы не закатить глаза. Эти кисейные барышни вот-вот рухнут в обморок от простого диалога, театрально раскинув руки и требуя флакон нюхательной соли. Было у нас парочка таких в академии. Они падали в обморок до тех пор, пока на одну из них я не высыпала весь запас соли директрисы.

— Какая дерзость! Что ты себе позволяешь?

Если он еще раз мне «тыкнет», я выхвачу его сабельку и нашинкую его на канапе, в попытке вдолбить хорошие манеры.

— А разве не вы первые себе это позволили? Я лишь вернула вам ваше предположение. Как видите, в эту игру можно играть вдвоем. А если вы так смущены тем, что я заступаюсь за отступников — я этого не делаю. Но также я не делаю опрометчивых выводов о их положении и силах. Только глупый человек способен на такое. А еще я считаю, что у медали две стороны, и мы не знаем всех мотивов отступников. Они просто хотят жить, а каждый в мире имеет это право. — Я говорила с жаром, все больше заводясь и чувствуя, что Брендан не отрывает от меня взгляда. Мне следовало остановиться, определенно.

Дюк вернул себе самообладание и своему лицу скучающих вид:

— Твои речи лишены здравого смысла. Рассуждаешь как юная девочка с романтическим складом ума. Каждый имеет право на жизнь? То есть ты за «мир во всем мире»? Утопия — это сказки.

— За утопию никто не борется. Они борются за свободу и равноправие. Когда-то давно эти понятия были больше, чем «пшик». Они были высшим благом.

Не успел он мне ответить, как голос подала одна из девушек, подобострастно смотря на Дюка:

— Не знаю как вы, а лично я считаю, что нам просто нельзя спать спокойно, пока андабаты не зачистят всех. — Я еле сдержала усмешку. Знали бы они, что львиная доля молодых Защитников давно перекочевала во вражеский стан. И я, хоть не видела сама, но слышала, в правящих кастах есть те, кому не по душе нынешняя политика. Они тоже встали на сторону мятежников. — Я вот, например, практически лишилась сна, узнав про восстания! А когда прочитала о Вороне, мой аппетит…

— Восстания? — Оживилась я, перебивая девушку, которая явно пыталась перевести тему на себя любимую.

Она сморщила личико, отчего обилие блесток на нем заискрилось:

— Ну да, восстания. Бунты вспыхивают, особенно в дальних районах. Говорят, поэтому Король и не приехал на этот бал, а также не позволил появиться здесь принцессе. До коронации остался год и ее стали беречь как зеницу ока. Хотя по официальной версии они отъехали по делам государственной важности.

— А возможный мезальянс между принцем Севера и принцессой играет в этом какую-то роль?

Здесь две из трех подруг вообще оживились, и наперебой стали потчевать меня свежими сплетнями на тему возможного брака между принцем и принцессой и их выгод. Затем их унесло в сторону предположений о том, какие слухи о принце Севера вымысел, а какие быль, и предположения о его неземной красоте. Здесь мой мозг отключился и пополз в сторону полученной информации.

Я сделала несколько глотков виноградного сока, который все еще держала в руке. Люди бунтуют и правящие кланы начнут делать шаги к их подавлению. Принцессу любят и уважают больше, чем короля, а принцем Севера пугают детей, так что…

Я открыла рот, чтобы задать еще один вопрос, как Дюк, который, оказывается, все еще изучающе смотрел на меня, повернулся лицом к Эйдену:

— Эйден, друг, ты считаешь, то разумно было приобретать такую… — По его лазам я видела, что он точно знает, откуда меня взял Эйден. — Диковинку? Говорят, она влетела тебе «в копеечку».

— Чтобы посмотреть на то, как она ставит тебя на место, Дюк, я готов отдавать ей такую сумму ежедневно. И неужели дела твоей семьи так плохи, что вы считаете наши траты?

— Сложно игнорировать такое сенсационное событие. В последний год ты вел себя как затворник, а потом производишь фурор и приходишь на бал в честь Основателей в обществе прислуги да еще и танцуешь с ней не переставая. Это вызывает толки.

— Вам не кажется, что это невежливо, обсуждать положение девушки при ней. — Спросила Анжелика Эванс, чем вызвала два удивленных взгляда: мой и Эйдена.

Причем последний посмотрел на нее едва ли не впервые за вечер, чем вызвал смущение блондинки. Она явно благоволила наследнику клана Батори.

Я слегка улыбнулась девушке и получила такую же улыбку в ответ, а затем снова посмотрела на Дюка:

— Нет, я не против, продолжайте. Лучше обсуждайте меня здесь, чем за спиной. Но хочу отметить, что мы с вами, господин, находимся на одном и том же приеме, едим одну и ту же еду, танцуем под одну и ту же музыку. И прямо сейчас, как бы вы меня не назвали из чувства злости, между нами нет отличий, кроме одного: вы настолько заинтересованы моей историей и жизнью, что знаете меня и мое имя. Я же не имею ни малейшего понятия, кто вы такой и считаю эту информацию лишней. Но я думаю, хорошо, что на вас маска. Вы можете прятать за ней свое гнус…

— Элеонора, тише. — Рука Эйдена обняла меня за голые плечи.

Анжелика тихо хихикнула, отчего понравилась мне еще больше. От дальнейшей перепалки меня отвлекла тишина, ознаменовавшая смену оркестра. Как и обещала Брендану, я посмотрела наверх.

На центровой площадке стояла девушка в золотом платье и золотой маске. Даже волосы ее, собранные в прическу, и прочих членов оркестра, украшал толстый слой золотых блесток. С моего места нельзя было разобрать как она выглядит, но в том, как смиренно она наклонила голову и сложила перед грудью руки, как будто в беззвучной молитве, было что-то искреннее, пронзительное. А еще что-то очень знакомое. Я прищурилась, силясь понять, где я могла видеть эту девушку, сейчас напоминающую скульптуру из сусального золота, и тут она раскрыла рот и запела.

Все внутри меня замерло.

— Стелла… — Вырвалось из моих губ имя лучшей подруги.

Это была она. Манеру исполнения девушки нельзя спутать ни с чем, услышав единожды. Ее голос был сильным и нежным одновременно, он с несравнимой легкостью доставал до любых нот. Девушка пела о счастье и любви, но я не понимала текста. Я просто смотрела на свою горячо любимую подругу, которую я так боялась потерять, а в глазах моих стояли слезы.

Отвлеченная этим зрелищем и обуреваемыми меня эмоциями, я не заметила, что атмосфера вокруг медленно изменялась. Создалось впечатление, что кто-то одни резким движением вычерпнул всю непринужденность и радость вечера. Дюк перестал говорить что-то злое. Люди вокруг замирали и поворачивались ко входу, как зачарованные марионетки. Музыка все еще лилась из верхних ярусов, пока и музыканты не заметили перемен в зале и то, что все танцующие пары остановились.

Наверху главной лестницы стоял Ворон.

Человек был в черном одеянии, плечи длинного плаща были украшены иссиня-черными, блестящими в свете люстр перьями. Его лицо прятала маска, похожая на маску врачевателя чумы.* Он просто стоял, как замершая статуя, и смотрел на толпу ряженых перед собой.

Нельзя было сказать, кто это: мужчина, женщина. Каков его возраст, раса или клан. О чем я? Глядя на него, с трудом можно было определить, человек ли это. Суеверный ужас сковал движения окружающих. Он распространялся по залу как бубонная чума, будто этот человек действительно был заражен, стал носителем самого страшного вируса, от которого нет антидота: страха.

Все люди боятся смерти. А еще они страшатся того, чего не в силах понять. Не сложно сделать вывод, что смерть от руки мистического ворона пугает аристократов до безумия.

Я вздрогнула от неожиданности, когда почувствовала, что кто-то дотронулся до моего левого запястья. Приложив усилие, я все же отвела взгляд от зрелища и посмотрела на Эйдена. В его лице не было и тени страха или обычной надменности, он был сосредоточен. На мне. «Не бойся. Я с тобой.» — читала я в его зеленых глазах. Напряжение в моих плечах спало. Оказывается, я была словно натянутая струна, сама того не ведая. Руководствуясь инстинктом и не желая нарушать молчание, я нашла руку парня и сжала ее, чувствуя, что его теплая большая ладонь сжимает мою в ответ. «Я не боюсь» — Ответила я ему мысленно, и знала, что он меня понял.

Живая статуя в образе птицы ожила, Ворон сделал шаг по лестнице. Страх присутствующих был осязаем, но мне неожиданно стало смешно. Нет, правда, в этом зале — сотни людей. Среди них есть и воины, королевская гвардия из лучших андабатов. А все замерли перед человеком в маске. Перед чем? Перед его дерзостью? Прийти сюда в таком образе было смелым и глупым поступком, но все же, это бал маскарад, и он имел право находиться здесь в маске. Даже в маске, которая выглядела как плевок в лицо знати и насмешка над убийством наследников.

— Немыслимо. — Пробормотал Дюк.

Остальные тоже стали шептаться, тихо, боязливо и трепетно. Человек в страшном костюме спускался по лестнице, держа спину прямо и гордо. Малодушные люди, мимо которых он проходил, расступались, расчищая ему дорогу, как знатному вельможе.

Он дошел до нижней ступени и вышел на площадку. Все еще взгляды были направлены на него: заинтересованные, завороженные, пугливые, опасливые. Ворон поднял правую руку, ропот, поднявшийся было, сразу сник, его место заняла музыка, появившаяся из неоткуда. Я оглянулась на балконы, Стелла и остальные замерли. Но музыка, смешение струнных, клавишных и ударных, звучала все громче. Она была красивая, но жестокая, тяжелая. Ворон запел.

Поднимаясь с колен, оттряхните с них пыль

И сомкните ряды поскорее.

Поднимайте, и дайте опор,

Всем тем, кто считает, что он сильнее.

Готовьтесь к мятежу.

Готовьтесь к битве.

Последней битве.

За свободу.

Звук его голоса разливался в помещение с идеальной акустикой. Текст проникал в наше сознание и заставлял сердце леденеть от догадки. Эти слова точно посеят в сердцах людей мысли о том, кто скрывается под маской этого мстителя — революционер, мятежник, отступник. Тот, кто дерзнул прийти на одно из самых важным мероприятий высшего общества и заявить о грядущих переменах. Но это не могли быть отступники, Брендан бы сказал мне об этом. И нет, они не стали бы пачкать руки в крови наследников только ради устрашения правящих кланов. Я на силу оторвала взгляд от Ворона и посмотрела на застывших людей вокруг. Лица, прикрытые масками, не могли выражать эмоций, но я уверена, что они прятали ужас и страх. Из дальнего конца зала к лестнице уже мчались андабаты в костюмах, как и гости, они хотели слиться с обстановкой. Я с удивлением поняла, что Брендан тоже бежит к лестнице. Почему он не сказал, что он здесь как защитник? Королевский защитник.

Вместе с тем, как в мой мозг проникала песня ворона, в ноздри проскользнул сладковатый аромат. Я интуитивно втянула его глубже. Звук музыки стал восприниматься острее, звучать громче, почти больно давя на уши. Захотелось прикрыть уши руками, как к мелодии стали прибавлять одиночные крики и шум. Люди падали прямо в зале.

Одна из рядом стоящих девушек не выдержала охватившего ее головокружения или напряжения и стала заваливаться вперед. Она облокотилась на стол с десертами и наверняка развернула бы его, если бы мужчина не поддержал даму.

Неожиданно мне в нос уткнулась тряпка — белый платок.

— Черт возьми, это какой-то дурман. Эленор, прижми это, дыши меньше, надо выходить. — Голос Эйдена стал звучать приглушенно от того, что он сам уткнулся в рукав своего пиджака и просто потому, что мой мир будто затуманился.

Крики стали звучать чаще, присутствующие стали пробираться к выходу. Давка и хаос стали нашими спутниками к выходу. Эйден крепко держал меня за локоть и толкал в сторону выхода, я хотела понять, все ли нормально с людьми, что стояли рядом, но остановись мы на секунду, нас бы просто затоптали люди. Слезящимися глазами я посмотрела на лестницу и выхватила как раз тот момент, когда Защитники, с трудом пробрались сквозь обезумевшую толпу и достали оружие. Пистолеты. Оружие, которое могли иметь только Защитники королевской гвардии. Слышала я звук возведенных курков, или мое одурманенное воображение само создало их? И тут произошло нечто, что точно можно было отнести на разыгравшуюся фантазию. С пронзительным звуком огромные витражные стекла треснули и изображенные на них прекрасные сады и фигуры женщин рассыпались на мельчайшие цветные осколки, осыпав ими близ стоящих людей. Звук заставил гостей и защитников на миг отвлечься, и его было достаточно, чтобы Ворон исчез.

Лишь когда мы выбрались наружу и стали жадно глотать воздух, я поняла, что Эйден вывел не только меня, но и Анжелику Эванс. Девушка была бледна, как смерть и выглядела близкой к обмороку. Однако Эйден повернулся ко мне и взял за плечи:

— Ты как? Все в порядке? У тебя красные глаза. Надо показать тебя доктору, черт.

Я устала закачала головой и хотела сказать, что и у Эйдена очень красные глаза, и лучше ему посмотреть на Анжелику, которая выглядит более хрупкой, но язык меня не слушался. Да Эйден и не ждал моего ответа, он прижал меня к себе, и я благодарно облокотилась лбом о его камзол.

— Мисс Эванс, вам надо вызвать автомобиль. Дюк позаботишься о ней?

Оказалось, что Дюк тоже вышел с нами.

— Конечно. Анжелика, пойдем.

Я открыла глаза и попыталась найти взглядом Брендана или Стеллу. Осознание, что она в безопасности и занимается любимым делом было для меня как луч света в небе, пробившемся сквозь темные, затянувшие его грозовые тучи. Но то, что я не могла с ней пообщаться и снова разлучена было большим разочарованием. Но в сумятице из чужих лиц, уже лишившихся масок, опознать кого-то было нереально. Эйден подтолкнул меня к нашему красному автомобилю, очевидно, его желание не отпускать шофера, чтобы «убраться отсюда когда станет невмоготу» стало для нас спасением. Анжелика остановила нас, обхватив Эйдена за рукав.

— Я… Я могу поехать с вами? — Просяще посмотрела девушка. Я удивленно окинула взглядом Эйдена.

— Куда? — Не понял лорд.

— С вами… К вам. — Отлично, мой мозг все еще не воспринимает информацию. Иначе зачем бы леди Эванс цепляться за этого заносчивого парня?

— Это было бы неудобно, мы не будем оставаться в Сантониуме. Вернемся в поместье. А вам следует скорее ехать домой, мистер и миссис Эванс будут волноваться. Всего доброго.

Как мы сели в машину я не помнила. И как пересели в карету тоже. Всю обратную дорогу я спала, окруженная как коконом теплом рук Эйдена и запахом его одеколона, вытеснившим из моего сознания аромат дурманящего вещества, что Ворон или его люди распыляли в зале.

Только на следующий день из вечерних газет мы узнали, что пока мы все слушали нежданного гостя, наследник Валентайн из второго правящего клана, был найден с перерезанным горлом в саду. Рядом с ним лежало черное перо.

*Чумной доктор, (врачеватель чумы) — врач в средневековой и ренессансной Европе, занимающийся лечением больных бубонной чумой, или «чёрной смертью» во время эпидемий. Частью его образа была маска с клювом, считалось, что она отпугивает недуг, а также в кончик клюва клали лекарственные травы