щается к другой; едва сложилась эта - в ее недрах зарождается новая. Некий общий, единый конструкт под названием «повествование Чехова», который равно подходил бы и к раннему, и к позднему его творчеству, выделить невозможно.

Все выводы настоящей работы основывались исключительно на анализе самой чеховской художественной системы. Теоретические высказывания Чехова о своей повествовательной манере, способах построения сюжета, принципах воплощения идеи и т. п. привлекались в минимальной степени. Как точно было сказано, «стороннее свидетельство автора, выходящее за пределы произведения, может иметь только наводящее значение и для своего признания требует проверки «…» средствами имманентного анализа. Кроме того, такие сторонние замечания и указания никогда не простираются на все детали произведения» 6. Высказывания художника могут играть роль лишь дополнительного аргумента, некоего подтверждения результатов, добытых исследованием собственно литературных текстов, и в этом смысле они стоят в одном ряду с другими внетекстовыми категориями - фактами биографии автора, историей создания произведения, черновыми вариантами и проч.

Когда материал давал такую возможность, применялись статистические подсчеты. Так, именно введение статистического аппарата позволило уточнить хронологические границы второго периода в эволюции чеховского повествования, предложенные нами в ранее опубликованных работах 7. 6 А. П. Скафтымов. К вопросу о соотношении теоретического и исторического рассмотрения в истории литературы. - «Ученые записки Саратовского ун-та», 1923, т. I, вып. 3, стр. 57. 7 См. А. П. Чудаков. Об эволюции стиля прозы Чехова. - В кн.: «Тезисы докладов межвузовской конференции по стилистике художественной литературы». Изд. МГУ, 1961, стр. 102-104; его же. Об эволюции стиля Чехова. - В сб.: «Славянская филология», вып. пятый. К V Международному съезду славистов в Софии. Изд. МГУ, 1963, стр. 310-331.