Таинственный незнакомец

Новелла «Таинственный незнакомец» была впервые опубликована на английском языке в Chambers’s Repository of Instructive and Amusing Tracts (London & Edinburgh, 1854) как анонимное сочинение, переведенное с немецкого, а в 1860 г. была перепечатана в Odds and Ends. В большинстве источников, включая вампирологические энциклопедии и академические исследования, она продолжает фигурировать как сочинение неизвестного автора. Однако создателя исходной немецкой версии установить несложно — это немецкий беллетрист Карл Адольф фон Вахсман (1787–1862). Оригинальное название новеллы предвосхитило Камю: «Der Fremde», т. е. «Незнакомец» или «Посторонний». Захватывающая готическая история печаталась с продолжениями в мае-июне 1847 г. в литературном журнале Würzburger Conversationsblatt (№ 56–76). Нацеленностью Вахсмана на популярную литературу объясняются такие характеристики его сочинения, как условно-романтическая обстановка, высокопарно изъясняющиеся пейзане, рыцари, что вечно расхаживают в тяжелых доспехах и, конечно, вампирический сюжет.

Перевод выполнен по первому английскому изданию 1854 г., откуда взяты и иллюстрации; эпиграф к новелле дан в переводе М. Лозинского. Английский вариант был выбран в связи с тем, что именно этот текст повлиял на «Дракулу» Брэма Стокера (1897); известный комментатор «Дракулы» Л. Вольф говорит о «вдохновенном заимствовании» Стокера из «Таинственного незнакомца». Напрашивается предположение, что новелла подсказала Стокеру место действия (Карпатские горы) и лишь затем он, в поисках необходимых деталей, обратился к такому общеизвестному источнику, как статья Э. Джерард «Трансильванские суеверия» (1885). Отметим, что из этой статьи Стокер выписывал не столько сведения о вампирах, сколько подробности прочих трансильванских суеверий, мелочи «локального колорита» вплоть до описаний крестьянской одежды и т. п. (подобный «реализм», в отличие от готики Вахсмана, призван был оттенить сверхъестественный ужас происходящего в романе). В связи со сказанным хотелось бы указать на одно распространенное заблуждение: Стокеру, как свидетельствуют его подготовительные заметки к «Дракуле», была известна только эта статья Джерард, но не ее книга The Land Beyond the Forest («Страна за лесами», 1888).

Действие «Таинственного незнакомца», как и у Стокера, начинается с приезда героев в Карпаты. Совпадают многие детали экспозиции: страх и уклончивые ответы местных жителей, лесной пейзаж, леденящий кровь вой волков, окруживших экипаж и, наконец, первое появление вампира: повелительно воздев руки, граф Дракула у Стокера и Аззо фон Клатка в «Незнакомце» изгоняют хищников. Аззо и Дракулу роднят определенные детали внешности и поведения, происхождение (оба принадлежат к старинным, аристократическим и воинственным семействам), телепатические способности, власть над животными, место обитания (полуразрушенный замок в Карпатах); дневным ложем для обоих служит гроб, оба избирают на роль жертвы прелестную девушку, их появление и исчезновение связывается с туманом и т. д… В образе Войслава, который старше других годами и хорошо знаком с повадками вампиров, некоторые исследователи усматривают прототип Абрахама ван Хельсинга у Стокера. Как указывает Д. Броунинг (Encyclopedia of the Vampire: The Living Dead in Myth, Legend, and Popular Culture, 2010), в многочисленных театральных и кинематографических адаптациях «Дракулы» связь романа и новеллы выявляется со всей очевидностью, а в фильме Д. Бэдема «Дракула» (1979) прямо используются цитаты из «Таинственного незнакомца».

Упырь на Фурштатской улице

«Упырь на Фурштатской улице», одно из центральных произведений русской вампирической литературы, до сих пор оставался неизвестен большинству читателей. Удивляться не приходится: лень и алчность издателей, предпочитающих наспех слепить очередную «вампирскую» антологию из бесконечно тасуемого в разных комбинациях набора (Полидори, Байрон, Мериме, Нодье, Стокер и пр.), общеизвестна. Как ни странно, «Упырь» не обратил на себя внимание также русских исследователей вампириеского жанра и специалистов по литературной «вампирологии»; впрочем, в приложении к русским авторам и они чаще всего обходятся «малым джентльменским набором» имен: Пушкин («из Мериме»), А. Толстой, Блок, Богданов, мистификация «барона Олшеври» и «вампирические мотивы» у Тургенева, Кузмина или Лермонтова (см. «образ Печорина»). Новелла была впервые напечатана в мартовском номере Библиотеки для чтения за 1857 г. и публикуется по этому изданию в новой орфографии. Имя автора было означено в журнале только как «Р....»; установить его нам пока не удалось — даже такой авторитетный источник, как дополненный словарь псевдонимов И. Ф. Масанова, хранит по этому поводу молчание.

Уже само название соотносит новеллу с «Упырем» А. К. Толстого (опубликованным в 1841 г. под псевдонимом «Краснорогский»). Совпадает и ряд деталей: рассказчик видит на балу молодую девушку, которой угрожает вампирическая смерть. Примечательны «немецкие» мотивы новеллы, явно идущие от Гоголя. Анна описывается как «девушка-выродок» (курсив автора), «не русская и не немка»; она читает Сведенборга и немецкий перевод «Вампира». Таким образом, именно податливость в отношении немецких — читай, мистических и романтических — влияний, противопоставленных в речах Ивана Петровича французскому рационализму — и делает ее жертвой «вампиризма», т. е. душевной болезни.

Но безумие ли это? От лица Ивана Петровича, военного медика, автор выдвигает, похоже, естественнонаучное, психологическое объяснение случая с Анной: тоска по убитому жениху, чтение вампирической и эзотерической (Сведенборг) литературы и случайно нанесенная самой себе во сне ранка вызывают «локальное помешательство». Однако страхи Ивана Петровича и зажженные им свечи заставляют подозревать иное: вопреки рассудку, доктор поверил в пришествие убитого жениха-вампира. Доказательством этого служит подчеркнутое в финале число свечей — если раньше число их точно не указывается («6 или 7 свечей, вдобавок к прежде горевшим двум»), в последней фразе новеллы их оказывается ровно «девять», что составляет важный нумерологический символ в расхожем оккультизме.

Г. Данилевский. Мертвец-убийца

«Мертвец-убийца» русско-украинского беллетриста, помощника редактора, а затем и главного редактора «Правительственного вестника» Г. П. Данилевского (1829–1890) вошел в его цикл «Святочные вечера» и публикуется в новой орфографии по собранию сочинений автора (1901). Новелла примыкает как в вампирической литературной традиции, так и к развитому жанру «святочного рассказа»; соблюдены все каноны этого жанра: чертовщина разоблачена, зло наказано, мораль и добродетель торжествуют. Вампирические мотивы любопытно сочетаются в новелле с детективными, что позднее стало характерным признаком вампирической литературы: ведь и «Дракулу» Брэма Стокера можно считать детективным триллером.

Идея расследования «вампирского» нападения по приказу Екатерины II, возможно, была подсказана Данилевскому историческим прецедентом — в 1755 г. императрица Мария Терезия направила двух придворных медиков расследовать случай вампиризма в Гермерсдорфе, где по решению городских властей было эксгумировано тело Розины Полакин, скончавшейся в декабре 1754 года; как уверяли жители города, она превратилась в вампира, выбиралась из могилы и нападала на них. Тело женщины обезглавили и сожгли. Ознакомившись с докладом следователей-медиков, главный придворный врач и ближайший советник императрицы Герард ван Свитен (1700–1772) написал сочинение «Замечания о вампиризме», где заклеймил веру в вампиров как суеверие «варварских и невежественных» народов. Расследование это заставило Марию Терезию выпустить особый рескрипт, запрещавший эксгумацию трупов предполагаемых вампиров и издевательства над ними; вампиры объявлялись в документе фантомами воображения.

А. Амфитеатров. Он

Новелла А. В. Амфитеатрова (1862–1938) «Он» публикуется по авторскому сборнику «Психопаты: Правда и вымысел» (М., 1893) в новой орфографии; пунктуация авторская. Как и в случае «Истории одного сумасшествия» и «Киммерийской болезни», новелла была позднее использована Амфитеатровым в недооцененном оккультном романе «Жар-Цвет» (1895).

Вампир-суккуб новеллы наделен очевидными демоническими чертами a-la Лермонтов; ангельские видения Анны подчеркивают его близость к Люциферу как падшему ангелу. Он обладает такими частыми у литературного вампира качествами, как необъяснимая привлекательность (сродни «гламору»), телепатия и умение телесно и духовно полностью подчинить себе жертву. Амфитеатров не упоминает употребление крови (помимо намека на «малокровие» героини): здесь и в других его вампирических новеллах вампиры не охотятся за кровью как таковой. Подобно теософско-оккультным вампирам — этот круг источников с достаточной ясностью очерчен самим автором — и, с другой стороны, традиционным вампироподобным ревенантам европейских народных верований, например нахцерерам, они «едят жизнь» (см. новеллу «Киммерийская болезнь»), вытягивают из жертвы жизненные силы. Еще одна общая черта вампирических новелл Амфитеатрова — повышенное внимание к сексуально-эротическим аспектам вампиризма: подоплекой его всегда служит эротическое влечение.

А. Амфитеатров. История одного сумасшествия

Новелла «История одного сумасшествия» публикуется по сборнику А. В. Амфитеатрова «Сказочные были: Старое в новом» (СПб., 1904) в новой орфографии; пунктуация авторская. «История одного сумасшествия» была напечатана в сборнике как «этюд» к роману «Жар-Цвет»; после первой публикации в 1895 г. Амфитеатров дополнял и правил роман, который был издан в дополненном виде в 1910 г. Новелла почти полностью вошла в роман, где можно прочитать и о нервном расстройстве, приключившемся с Дебрянским (страшась появлений Анны, он бродит по ночам по улицам, посещает увеселительные заведения и публичные дома), испытанных им на Корфу видениях и беседах с умершим Петровым и т. д.

С точки зрения истории Петрова, наиболее существенны в романе вставки, касающиеся страшных перемен во внешности адвоката («узел коричневого тряпья», «комки и шишки его обезображенного лица» и т. д.), а также его рассуждений о живых мертвецах и сущности вампирических посетителей. Это «пузыри земли», слепленные из рассеянной в пространстве материи мертвых неведомой силой, «которая оживляет материю этими формами и посылает уничтожать нас». Заметим, что Амфитеатров, как пишет он в предисловии к изданию романа 1910 г., намерен был назвать роман «Пузыри земли»; «Жар-Цвет» появился без его ведома как заглавие журнальной публикации. Можно предположить, что шекспировский мотив «пузырей земли» был позднее позаимствован у Амфитеатрова для цикла «Пузыри земли» (1904–1905) А. А. Блоком, у которого также встречаются вампирические темы. Сочетание этих тем с коверкающими русский язык немцами в новелле «История одного сумасшествия», сонные мысли Дебрянского, попытки психиатрического истолкования вампиризма и т. д. близко напоминают «Упыря на Фурштатской улице» и заставляют предположить знакомство писателя с этим произведением (не исключено, что из «Упыря» происходит и «Анна» как имя жертвы или самого вампира в вампирических новеллах Амфитеатрова).

А. Амфитеатров. Киммерийская болезнь

«Киммерийская болезнь» публикуется по сборнику А. В. Амфитеатрова «Грезы и тени: (Книга легенд)» (М., 1895) в новой орфографии; пунктуация авторская. Это еще одна и более совершенная в художественном отношении версия истории адвоката Петрова и его знакомца Дебрянского, ставших жертвами вампирической гостьи. Именно отсюда в дополненное издание романа Амфитеатрова «Жар-Цвет» (1910) попали красноречивые описания ужасных трансформаций Петрова, его рассуждения о «пузырях земли» и диагноз, поставленный Дебрянскому психиатром — «киммерийская болезнь» (в версии 1910 г. так названа первая часть романа). Вместе с тем, в романе Амфитеатров отказался от эффектной сцены «соблазнения» мертвой Анны Дебрянским. Эпиграф к новелле — еще одно вероятное свидетельство воздействия вампирических текстов Амфитеатрова на Блока: именно эти строки и в том же переводе А. Кроненберга поэт взял эпиграфом к циклу «Пузыри земли» (1904–1905).

С. Соломин. Вампир

Новелла литератора, революционного деятеля и одного из первых русских научных фантастов С. Я. Стечкина (1864–1913) «Вампир» была впервые напечатана в № 46 Синего журнала за 1912 г. под постоянным псевдонимом автора «Соломин». Текст приводится по этой публикации, откуда взят и рисунок Н. Герардова. Новелла любопытна одновременной двуплановой трактовкой вампиризма: научно-фантастической («мумиефицирующая бацилла») и оккультной («астральная оболочка» тела); последняя близка к некоторым теософским интерпретациям вампира как блуждающей «астральной оболочки», которая пытается поддержать жизнь захороненного тела.