«Защищённая опора — эквилибр…»
Защищённая опора — эквилибр.
Затухают волны споров.
Мой калибр.
Силы держат красотою эпюр.
Платье режет и рвёт от — кутюр.
Камнем в гору — Тянь Шань иль Памир.
Джомолунгма удержала мой мир.
Ливнем в море и лучами к звезде.
Беззащитность моя — ты где?
«Чужие кухни, цветы чужие…»
Чужие кухни, цветы чужие.
Чужие люди, а где родные?
Сидят с чужими, таким же ладом.
Мои деянья, мои награды.
Такси! По-пьяни за руль не сядешь.
Обескуражишь и не завянешь
С букетом мыслей. Упрёков стрелы.
Слова уплыли и я вне веры.
«Как встречать гостей? Не знаю…»
Как встречать гостей? Не знаю.
Я на кухне не сажаю.
Раковины, газ и плиты.
Бью посуду и разбиты
Все любимые предметы.
Галстук снять? А не одет он.
Не завязан, не украшен.
Этика очертенеет,
Если режем, шьем и пашем.
Вилка, лобстер — как умею.
«Если я досталась тебе после отца…»
Если я досталась тебе после отца,
Не обязательно
Следить за мной и контролировать.
Есть у каждого свой козёл и своя овца.
Не наводи на жизнь мою свои нивелиры.
Я свободна была и буду всегда.
Вы уничтожить можете всех и всюду.
Это ваша, а не моя беда.
Я ещё жива и с вами не буду.
В ваших религиях, в ваших дерзаниях,
В ваших судорогах. И содроганиях.
«Ты себя львом возомнил…»
Ты себя львом возомнил,
И думаешь сила?
Ты отца учил, потому что он младший?
А я вопреки и громогласна —
Рыба Я — и чешуя моя не подвластна.
Критике, придирательствам к чужому слову,
К русскому алфавиту или ивриту,
Вы вообще, на каком говорите слогане?
Пишете, думаете или уже спите?
«…работает, не работает…»
…работает, не работает…
Две строчки — какая разница?
Живут, веселятся и дразнятся
Долгами, гитарами, песнями,
Гостями весенними, лестями,
Собаками и пехотами,
Чужими цветами, заботами.
Мир создаётся и рушится.
Земля вместе с небом кружится.
«Тихо в лабиринте. Не сожрал…»
Тихо в лабиринте. Не сожрал.
Рушится о стены звон литавр.
Хруст железа, всё проскрежетав,
Грыз зубами стену Минотавр.
Плакали осколки, камней удар.
Бинт летел на помощь и рвался в нить.
Пыль от штукатурки, дурман, угар.
Фрески захотели реветь и выть.
Не хватало волка в моём бреду.
Я по лабиринту опять иду.
«Где ты нашел во мне первобытную женственность…»
Где ты нашел во мне первобытную женственность,
У каких берегов и скал ты искал?
Не узнаЮ я любовь, не способна жертвовать.
Конь мой чёрный на зов ко мне прискакал.
Волк шершавый клыками украсил шею.
Ворон поёт, сова бережёт в лесу.
Крови напьюсь и опять захорошею.
И от ненужной любви тебя спасу.
«В этом зале нет порядка. Есть мечты…»
В этом зале нет порядка. Есть мечты.
Ты зачем ко мне — явленьем красоты
Чуть вошла? Тебя не знаю.
Не хочу я дыханьем убивать свою свечу.
Пусть горит и светит в темноте.
Мотыльки жгут крылья, и не те
Вновь ко мне приходят мысли о любви.
Червяки в земле прокисли. Ты плыви
В омут, в реку, к чёрту в синий ад.
Я с тобою встречи буду рад,
Золотая рыбка из песка.
Глаз зелёный вспыхнул у кота.
«Проецируя метанье…»
Проецируя метанье
Центра мыслей,
Круглых, вкусных,
Очень тоненьких, дырявых,
Нежных, гарненьких блинов,
Сковородка, чад, старанье,
Масла вечное кипенье,
Вкус сочащихся начинок,
Горка, вилка — пир готов.
«Не уставшая реальность…»
Не уставшая реальность
Между небом и землею.
Я играю с горизонтом,
С белым чистеньким листом.
Синем морем отразится,
Я рисую отдыхая,
Волнами, красным угаром,
Белым ливнем и дождём.
Карандаш проводит четко
Линию, разрежет плоскость.
Места будет больше в небе
Или на земле? Отмерь.
Простучи собой чечётку,
Разделяя ритмом звуки.
И опять дождями сшита
Атмосферы круговерть.
«О, эта чёртова весна!..»
О, эта чёртова весна!
Какое это пробужденье?
Грязь, талый снег. Одна
Всегда от смерти до рожденья.
Зима, согнувшись до колен,
Горбом пугает стержень жизни.
Какая тяжесть перемен!
Рожденье новое на тризне
Эпох, набухших из семян,
Лопнувших почек и воскресших
Людей растаявший изъян
Весной не виден и не грешен.
Стремленье род продолжить вновь —
В улыбке скалится любовь.
«Оранжевыми, ржавыми, абстрактными клоками…»
Оранжевыми, ржавыми, абстрактными клоками
Поднялся снег с земли весенней облаками
В чистое небо, пОрами дыша.
Собрав с земли все тайники сугробов,
Своею голой наглостью угробив
Взгляды людей, испачкалась душа.
Порви, очисть дождем, страдай и мучай,
Ручей из маленького сделался могучим.
Несёт осколки, бесится река,
Кидает льдины в небо, в облака.
«Я в компьютер не играю…»
Я в компьютер не играю,
Я играю в сердце куклы,
Завернув его в платочек,
Уголками завязав.
Пожую немного чагу
И по клавишам не стукну.
Брызнет кровь из моей мышки,
Если я рукою сжав
Хвост холодный, скользкий, тонкий,
Оторву его с улыбкой.
Сердце застучит с иголкой.
Станет вдруг смычком змея.
И польются звуки скрипки,
Оглушая хорой звонкой,
Затанцует, оживает
Кукла мёртвая моя.
* * *
Анастасия Иноземцева
«На иностранном вишня — черри,
И помидоры тоже — черри.
И всё это — еда.
Но! Есть Черри не съедобный,
Компактный и удобный,
Он сидит в аквариуме.
Что я говорю?! В террариуме.
Ест жучки, креветки, мухи — невезухи.
Из гомариусов кашка.
В общем — это черепашка.»
«Тоньше, ещё тоньше…»
Тоньше, ещё тоньше,
Звук превращает в писк
Все языка волны.
И в тумане повис
Всплеск, последний и жгучий,
Стон и вой. Замолчи,
И никого не мучай.
Крик затухает в ночи.
Тонкая нить режет воздух,
Хлыст заиграл в руке.
Болью моей мир опознан.
Резче, громче. Frapper!
«Белое и холодное в зеленых кустах…»
Белое и холодное в зеленых кустах,
Страсть и желанье мелькнули быстро.
Пряталось тело, скакало в холмах
В желаниях оргий своих склизких.
Эксгиби, от меня беги. Я не пойму твои желания.
По воде круги, в голове круги.
Просто мысль о любви — страдание.
Палкой не убить, жизнь не испугать.
Просто так любить? Выбор твой — страдать.
«Молекулы чёртиков, точки на зеркале…»
Молекулы чёртиков, точки на зеркале.
Это два глаза смотрят бисером.
Белые брызги Памуккале,
Бросьте вверх кричащие мысли.
Я бы все слёзы выпила
Из-за меня из глаз потёкшие.
Стала бы солью, влагу выкинув,
Островом в море распростёршись,
Я бы осталась необитаемым.
Белый. Он никому не нужен.
Не успокоенная, не раскаянная
Плачу сама, и мозг простужен.
«Тишина, тишина, тишина…»
Тишина, тишина, тишина.
Нарастающий писк.
Мыслями и лицом зарываюсь в подол.
Говорить не о чём несбыточном —
Не вижу смысл.
И тарелка очередная летит в пол.
Чтоб осколками ранить и до крови.
Стекла не подметать, а танцевать.
В мелкий прах хрусталь раздавить.
Тишина — и не звучать, и не мечтать.
«Ах, какой же ветер в голове!..»
Ах, какой же ветер в голове!
А в глазах круги, квадраты, ромбы.
Свищет по моей прямой лыжне,
Выдувая новенькие пломбы.
Так хотела я. Но снова в теле лень,
Не звенит струной. Тяжёлой декой
Растворяет масло, акварель.
В одеяло праздностью, опекой
Тощих лярв своих погружено,
И они готовы обездвижить
То, что петь, дышать, звенеть должно.
Соками наполнить и не выжать
То, что ветер так легко унёс.
Быстрый поезд, скрежет. Под откос.
Это не лыжня, а рельсов блеск,
Поездов движение отбросив,
Не ответит вой и дикий треск.
Ветер дует. Лес и жизни косит.
«Трава по воде…»
Трава по воде…
Из Берендея сказки новые вытащить,
Чтобы смотать в клубок и связать сеть.
Чтобы глаза от испуга вытаращить
И ничего о беде рассказать не суметь.
В платье из листьев и бересты одеть ручей,
Но убежит, закрутит водоворот.
Сколько пустых и бесполезных речей
Не для кого порождает красивый рот.
Тихо сидит на берегу и говорит сам с собой
Бешеный, умный, усталый мох.
Вода — не слеза.
В каплях дождя отражается разум мой.
Замерло всё. Крик. И будет гроза.
Траву в воде не сильно градом побьёт.
Держат корни и не уносит вода.
На одном месте всегда трава течёт,
И не случается с ней ничего никогда.
Можно сорвать — близко водоросли.
Но дожди ещё до этого не доросли.
«Боль и смерть. Страданья, крах…»
Боль и смерть. Страданья, крах.
Муки разных поколений.
Пауков из камня прах.
Вздох, испуг, цемент коленей.
Падает. Рубите голову.
Просьба, буквы, кокс горят.
Плавится, стекает олово.
Канифоль дымит, и спят
Чувства, мысли и эмоции.
Света нет и нет пропорции.
Отраженье в зеркалах?
Что ты! Нет его и не было.
Остается тень в мечтах
Не известно чья, и небылью
Обрастает суета
От чужой бездомной тупости.
Только боли маета, груз
Незнания и глупости
Выползает из дверей,
Чудом в доме обнаруженных,
И уходит в мир зверей,
Чистых, мудрых, безоружных.
«А сердце от досады лопалось…»
А сердце от досады лопалось.
Глазами вновь чертя круги,
Со стенки убегали лошади.
За ними хочешь? Впереди —
Стадо оленей — вдаль за ягелем
Плелось забросив удила.
Бубенчик, звон, шаман. Я это ли?
На севере сиянием была.
Я пела горлом, филином кричала,
Я в барокамере жила — не в чуме.
Опомнилась в чужой пространной думе.
Мурлыкала, блестела и урчала
Чужая кошка, в форточку дышала.
Холодным паром воздух отражался.
Я была маленькая, я не знала,
Как создан мир и как рождался
Мой крик, мой вес, мой личный дня кусок.
И в молоке укушенный сосок.
«Я сумасшедшая. Я знаю это…»
Я сумасшедшая. Я знаю это.
Все мании свои люблю.
Сегодня буду я поэтом
И графоманов похвалю
За искры, дар — сходить с ума с улыбкой,
За рифмы странные,
Сумбурность, Чувства всплеск.
Безграмотная жизнь в ошибках.
В глазах безумный яркий блеск.
Зрачки расширены и нет дыханья.
Устало плети рук повисли,
Запуталось свитчей питанье.
Не плюй на критиков, не кисни.
Все эти комплексы — мои.
Они милы и мной любимы.
Не надо тратить свои дни,
В войну играть непобедимую
Над миром, над самим собой.
Рука к перу, глаза закрой.
Сойди с ума, но если есть он.
Высокий лоб, открытый взгляд.
Ступеньки, эшафот. Воскресни.
Хор ангелов в порханье рад
Звенеть о том, что ум остался в небе.
Зачем он нужен? Страхи и беда.
Ты по земле, не думая о хлебе,
Следами пишешь в вечность, в никуда.
«Повсюду грязь — а я не о народе…»
Повсюду грязь — а я не о народе.
Повсюду холод — жарко только мне.
Разумный эгоизм в душе забродит
И улыбнется всем: тебе и мне
«Ждут тебя реки, рыбой плескаясь…»
Ждут тебя реки, рыбой плескаясь.
Леска из волоса черепаху режет.
Больно без панциря. Рассекаясь,
Мысли путаются у побережья.
Жесткий крючок, мягкие губы,
Червь тоже уже не дышит.
Будут петь фанфары, и трубы
Вновь заревут, а ты услышишь
Листьев шепот, пчелы жужжанье,
Шелест травы, звуки утра,
Мира, природы твоё пониманье
Цифра шесть — ноль, и ты мудрый.
«Сочатся красные точки и трещины…»
Сочатся красные точки и трещины,
Жизнью которые не переваришь.
Жизнь и живот тебе завещаны,
После смерти тайну узнаешь.
Что подарено, а что продано,
Где улыбки, а где сарказмы.
Все излишества мною пройдены,
Все цвета фиолетово-разные.
«Загривок дыбом…»
Загривок дыбом,
Рёв рычание.
Жёлтым дымом
Твоё молчание.
Режет уши,
Резче, чем вопли.
Жирные клуши,
Чужие сопли.
Дня усталость.
Падают плечи.
Звуков мало,
Лишь звон картечи.
«Зависть растекаясь по глазам…»
Зависть растекаясь по глазам,
Тянет нити чувства без искусства.
Вой и взрыв ударил тормоза,
Кнут за шею тащит ржавый бустер.
Наполняя радостью и смехом,
Воздух движется, весны вращая воды.
В бесконечность и бездонность эха
Улетает мрак любви свободной.
По кустам росу травы кидая,
Вечность замолчит и созидает
Радуги игру, движенье соков.
Страсти непонятное высокое
Одухотворенье не земное,
Твёрдое и мягкое. Иное
Вдруг ко мне в глаза ворвётся блеском,
С песней, танцем, морем, светом, лесом.
«Чудесная, чУдная и чуднАя…»
Чудесная, чУдная и чуднАя,
Личико в золоте, глаза детские.
Чем тебя радовать? Я не знаю —
Моими стихами, нежными песнями.
Белые полосы, черные полосы.
Рой веснушек, пушатся волосы.
Я согрею тебя, жаром обдам,
И никому, не зачем не отдам.
Корабли сгорят и уснут моря,
Молча я спою, не наговоря
Слов простых. Взгляд косой.
Сапоги ушли, ходит кот босой.
Замурлычет, заурчит, заорет.
Перевёрнут шар. Всё наоборот.
«Вот ты — дура, какая нелепая!..»
«Вот ты — дура, какая нелепая!»
«Да, ты чё! Из тебя я слеплена.»
«Рот закрой. Встала и пошла»
Фразой, тупостью жизнь опошлена.
Ужасалась, смеялась, текла рекой
В одинокий хомут, омутиный покой.
Покрывалась коростою старая рана.
Всё так глупо и просто, а в кровь окаянная
Злость лилась, чтоб бесится слюной
Белой, губы украсить. Облиться водой
И шипеть, и кипеть, в гоготание квасить
Всё подряд, не щадя разрубить пополам,
В извращенье упасть от Тибетских лам.
Звать на помощь Далай, карму чистить рукой.
А придет Балалай и закончит покой.
Опустевшая ночь, гонга звёздная пыль.
Тишиной изнемочь — это жизнь, это быль.
«Я чувствую тебя, ты самогоном пахнешь…»
Я чувствую тебя, ты самогоном пахнешь.
Плыву в тумане своей творческой реки.
Смородиной не стала — дышишь, пашешь.
Взять за руку не смеешь вопреки,
Всей жизни и позвать с собой,
Где мокрая река
С блесною рыба плачет на удочке.
Так крепок улья рой.
Где из себя воспоминанья трачу.
Где я люблю и
Вечен твой покой.
«Долго в барокамере скакал…»
Долго в барокамере скакал,
Волосы отбросив со спины,
Корчился, не ел, не пил, лакал.
Брызгами отравленой слюны
Стёкол отражение гасил.
Выл, вопил, стонал и голосил
Бледный выкидыш,
Весенний ранний плод.
Жизнь сочилась, продолжая род.
Вырос, научился есть и пить,
Без сознанья научился жить,
Странно видеть мир и в нём летать.
Кто научит тело умирать?
* * *
(В соавторстве с Анастасией Иноземцевой 9 лет)
Как же бросить яйцо на три метра,
Чтобы не раскололось оно?
Это глупый вопрос и нелепый,
И в ответе будет смешно.
Пролетит оно тонкой дугою
По параболе вверх и вниз,
На пути блестя скорлупою,
Не встречая кирпич и карниз.
Брось его на четыре метра
И на третьем к нему не лезь.
Озари улыбкою светлой.
Третий метр — не расколется. Жесть!
«Не испачкаешься — не отмоешься…»
Не испачкаешься — не отмоешься.
Если в грязь, то к Мертвому морю.
Тишиною липкой накроешься.
Не перечь — я с тобой не спорю.
Мокрой зеленью чистой листвы из дождя
И холодных полсующих веток
Лепишь ты и кромсаешь меня,
Перепутав всех трутней и деток.
Слушай медленно тишину,
А не крики и скрип вселенной.
И тогда я всегда тебя пойму,
Обниму, поглажу. Объемлю.
«Кролики, зайчики. Чёрные белые…»
Кролики, зайчики. Чёрные белые.
Где это? Что это? Мысли не зрелые.
Солнцем рождённые, светом в ладони
Прыгают, бегают, тонут в бездонье
Прожитых лет, Дни рожденья меняя
Светом и смехом с тенью играя.
Луч через зеркало — зайчик по комнате.
Кролик живой — не тискать, не комкать.
Чем отличается жизнь от видЕния?
Новым и сильным Годом рождения!
«Как сегодня ночь тиха…»
Как сегодня ночь тиха,
Ты в объятиях бульдога.
Изгородь так высока,
Плод в саду чужой не трогай.
Не воруй, не будешь сыт.
Плагиат — плохое дело.
Ты изгрызан и зарыт,
Мозг ушёл и сдохло тело.
Не спасёт тебя вода,
Жизнь запруда остановит,
Если плыл ты никуда.
Видит кот мышей — не ловит.
Дружат ночью кот, бульдог,
А тебе совсем не спится,
Только ты в бараний рог
Скручен, бездарь и тупица.
«Черноту нарушая зеленью…»
Черноту нарушая зеленью,
С небом землю сближает трава.
От безумия, не разрешения
Вихрем мысли и голова.
Кислородная недостаточность.
От шампанского пробки взлёт,
Брызги, шарики, перепачканность.
Всё шипит бурлит и поёт.
Зелень, грязь, щебёнка и белый мех,
Ещё рыжий. Не сломаны солнца лучи.
Щебетание ртов в пустоте застрех.
Как угли в костре горячи!
Градусы в голове перебесятся,
Всё уляжется. Край, кровать.
Темнотою жизнь занавесится,
Стук хронометра — спать, спать.
О, опять прощанья не страждущие.
«Как отца люблю» — без прикрас.
Заблестит, сверкнув в солнце падающем,
Красный жгущий кролика глаз.
«Жонглирую. Падают камешки…»
Жонглирую. Падают камешки.
Колыбель Ньютона.
Улыбаются губы краешком.
Небо мутное.
Не чекуется сам о себя шар земной.
Кактус, ядом любя,
Здесь со мной.
Ещё миг — от иголок стон,
Боль в висок.
Ещё крик — и уходит вон
Блеск в песок.
В нафталине плюнула моль
Острото́й,
Зубы новые — дрянь клюнула.
Нож, раскрой,
Кожей не запорошена.
Парапет.
Глаза яблоко брошено на паркет.
Иглы кактуса на острее
Поцелуя.
Песня золота, звон монет.
Аллилу́йя.
«От супа — пуп…»
«От супа — пуп,
И не дано, и не постичь
Того-сего.
Вы — нас, мы — вас.
Ой вей, увы.
Ты, я, мы, вы —
И все из тьмы».
* * *
Анастасия Иноземцева (9 лет)
«На ветке птичка.
Вроде, это и синичка.
Или это воробей?
Ты смахни её, скорей (убей).
Вот как юрко полетела.
Видно кушать захотела.»
«Я хочу пожинать плоды сочные…»
Я хочу пожинать плоды сочные.
Если вкус не понравится, выброшу.
В клетку воздух и ставки очные.
Наизнанку выверну, выпотрошу,
Все извилины мозга выпрямлю,
Перепутаю плюсы с минусом.
Зубы выбью, тебя я выплюну,
Каблуком размажу по плинтусу.
Сдрисни. Грубо? Не выть. Молчать.
Не умеешь любить и жить
И зверей не сможешь зачать.
Ты гниёшь. Так тому и быть.
«Горы острые — вулканов взрывы…»
Горы острые — вулканов взрывы.
Над землёй фонтанов бешенство.
Ветреные закружит порывами
Мысли о рожденье нежности.
Горы круглые задышат каплями,
Из сосков — вершин реки молока.
Цветы каменные охапками
Жертвой брошены с высока.
Чешуёй заблестит совершенство форм.
Кожи нет — новый вид, новый создан мир.
Уничтожит длиннопериодный фтор
Бесконечную пропасть ширм.
Где ты? Знаю. Я не зову.
Танцев судороги наяву.
«Десять — первый юбилей…»
Десять — первый юбилей.
Жизнь познать и веселей,
Всех любя, ты не убей
Непослушностью своей.
Расцветай, лети и пой.
Мир любуется тобой,
Лучик ты, волна, поток,
Нежности бутон. Цветок
Распустился, смотрит вверх.
Ждет тебя любовь, успех.
«Не летят камни, не гремят волны…»
Не летят камни, не гремят волны,
Не разрежут звуки уши и мозги.
Тихий звон чуткий, звон от оплеухи.
Закричали птицы, пропади и сгинь.
В землю смотрят веки,
И выходят с маршем корни мандрагоры,
Схожие с тобой.
Через мясорубку выползаешь фаршем,
Шарики захрюкали все наперебой.
От ворот с дёгтем чёрный запах,
Можно сжечь память скомканных листов,
Чистоту грязью красочно заляпать.
Падают перила сломанных мостов.
Не встречать вечер, не терпеть утро,
Ночью не тревожить вновь пришедший день.
Тело о кинжалы тихо обескожить
И смеяться бешено светом в темноте.
«Я не понесу тебя на палке, — глазки с ротиком…»
Я не понесу тебя на палке, — глазки с ротиком.
Ты не умер. В памяти дорОг
Зыбкой пеленою, войн наркотиков
Осквернения очередной порок
Дышит пафосом и злобою к живущим.
В этом мире скверны — грязь пиров.
Подражанье тянет всемогущее
В выкопанный против танков ров.
Слёз не будет, веки не моргают,
Мёртвые среди живых идут.
Облака разогнаны, не тают, —
Твой портрет на палочке несут.
«Метят территорию мужские особи…»
Метят территорию мужские особи
Оргией, зубами и копытами,
Землю голубой и белой костью
Осыпая, дырками изрытую.
От войны и драк устав, в бессилие
Празднуют победы и атаки,
Новые границы в изобилие
Вдоль и поперёк себя наставив.
Здесь — не плюй, здесь — соблюдай приличье.
Здесь — лицо, а здесь — твоё безличье.
Руки тянутся, схватить глаза не смея
Женской особи, что драться не умеет.
Отбесились, сдвинуть не сумели
От экватора, — смеются параллели.
«Бить, бить, бить…»
Бить, бить, бить.
Треск корыт,
Рыл свиных зацвёл манускрипт.
Рёв коров и быков. Сныть.
Истребить пыль веков. Бить.
Унести, вымести.
Извалять в глупости,
Целовать в грубости.
И плевать. Отпусти.
Дрянь. А может наоборот.
Мягок, нежен, пушист живот.
Кормит соком весны форель,
И звенит козёльчиков трель.
Улыбается труп в гробу
Красный мак расцвёл на дубу.
«Это ты сорвала тюльпаны?..»
Это ты сорвала тюльпаны?
Нет — не я.
Это ты без меня на праздник?
Я! Без дня
Нет победы. Зачем? Откуда?
Нет войны.
Я в салюте с тобою всюду.
Сочтены
Дней счастливых, уютных будни
Как всегда.
И вопросом смеются губы.
Ерунда.
Это ты крем слизала с торта?
Это я!
Беспорядок — ради комфорта?
Зазвеня,
Колокольчик ответит: «Тонок
Этот мир».
Это ты. Это мой ребёнок. Мой вампир.
«Пузыри с серебряным воздухом…»
Пузыри с серебряным воздухом,
Стебли лотоса вверх к цветку.
Я на дне в изгибах заломленных
Отдыхаю. Не в пустоту
Провалилась, а в песок,
Золото в воде расплескав.
Искры, ярко, от ската ток.
Это лучший страстей накал.
Если воду вдохнуть, истерично
Я открою рот и спою.
Тихо, нежно амёба ресничками
Защекочет щёку мою.
«Моря — это кровь Земли…»
Моря — это кровь Земли,
Солёная. С человеком схожи.
Реки — это вены твои,
Трава — дыхание кожи.
Деревья — лёгкие, кислород,
Позвоночник — горный хребет,
Почва наполнила хлебом рот.
Одетый в платье скелет
Ищет жизнь свою на Земле,
Смотрит в глаза звёзд,
Тину взбаламутив на дне,
Вышел из красных грёз,
Чтобы найти свою кровь в морях.
Чёрное, голубое, мертвое, желтое —
Стонет прах и растворится в море.
«Мне не хватает цвета губ…»
Мне не хватает цвета губ,
Которые не я целую.
Бываешь ты красив и груб,
Я акварелью размалюю.
Набор цветных карандашей
Картиной преподносит брови,
Меня спасёт от гнид и вшей.
От искушения у воли
Исчезли силы. Красота —
Полёт не вниз, а вверх с моста.
Раскрасив глаз, маску надену,
Виски припудрю сединой.
Я улетаю вилкой в стену
И ты летишь рядом со мной.
«Я тихо уйду в тень…»
Я тихо уйду в тень,
Напьюсь в реке забвенья,
Где рыбы плещутся, молокою дразня.
Намётана икра. Окончилось затменье
И снова начинается резня.
Мечи блеснули молнии бекаром,
Карма очищена — пороком за порок.
Я засияла. И какая кара?
От зелья глаз и томных поволок
Стремятся в голову икряные оргазмы
Чудесных дней и сказок разных.
«Я слушаю шуршанье камыша…»
Я слушаю шуршанье камыша,
Рогоз осыпался, а был султаном.
В зелёной ряске, не дыша,
Лежу в болоте я усталом.
Его дыханье — яда аромат,
Уносит в бессознание проблемы.
О чём-то, где-то, что-то говорят,
Не обо мне. Расстроились дилеммы.
Всё разбежалось на четыре островка.
Стороны света стать хотят единой
Стеной, опорой. Мира простота —
Олигофренами становятся кретины.
«Соберутся ртутные шарики в один…»
Соберутся ртутные шарики в один,
Он меняет формы — и снова в бисер.
Растекается по полу синий дым,
Фиолетовой мыслью в разрезе чисел.
Прострелив потолок, унесётся в ряд
Функция, не сумев себя разложить.
Перепутанные все звонки говорят,
Разбегаются цифры, ртуть визжит.
Не услышанной песней дрожит струна.
Прилетая, пульсирует пелена.
«Уходи от него, выкинь…»
Уходи от него, выкинь
Из головы, из сердца, из туловища.
Ты другое имя выкликни,
И увидишь себя в будущем
Крепкой, сильной, мудрой —
Звезда в глазах. Ночь исчезнет. Утро.
Не в тормозах
Смысл движения —
Вверх, вперёд.
И улыбаясь нежно, Луна зовёт.
«Тридцать пять — какая цифра…»
Тридцать пять — какая цифра.
Тридцать пять — какие мысли.
Пальцами терзая шифры,
Растворяешь компромиссы.
Дерзок, но уже разумен,
Смел — не значит, что безумен.
Смех ребёнка, небо, чудо.
Дзен кричит: «С тобой я буду».
Улыбайся, не стесняйся
Новых мыслей — джаз прихода.
В роскоши любви купайся,
Будь реальным Командоро!
«Я научилась ходить по проволоке…»
Я научилась ходить по проволоке.
Я иду.
Ты не сумеешь от счастья тонкого убрать беду.
Я научилась скручивать пальцы и тела.
Ты не умеешь — иголкой в пяльцы.
Удила
Вновь закусив, рвётся лошадь в галоп.
Ты же стоишь в мокрых калошах
И в фоноскоп
Долго тебя изучают клетки чужих врачей.
Замерли трутни, одеты детки в пафос речей.
«Целый день дождь…»
Целый день дождь.
Птицы крылья расправив, губят.
Целый день ждёшь,
Сводит колени, руки, губы.
Целый день лжёшь
Сама себе не поверив,
Целый день дрожь.
И снова губы, руки, колени.
«Скрипело зло зубами…»
Скрипело зло зубами,
Грызло когти.
Хрустели кости,
Разлетались черепа.
Картины рисовала копоть,
Взяв кисточку у черта из хвоста.
Порвав в клочки не нужные бумажки,
Ползли червями мысли о добре.
И застучали пальцы о стекляшки,
Вода плескала угли на костре.
Шипело билось и кричало платье —
Снять, растоптать, измять и разорвать.
Из гроба трупа милого изъятье —
Достать, расцеловать, сожрать.
Потушенный о старика окурок,
Его взбодрил. Вот это было зло,
Которое в безличье самодура
Ожогом безучастие спасло.
Меняясь гармоничными цветами,
Добро и зло играют с чудесами.
«Низкий гемоглобин…»
Низкий гемоглобин,
Кожи бледный покров.
Где ты моя жизнь?
Где ты моя кровь?
Каждый мой шаг — хлыст.
Ни одной похвалы.
Где ты, моё «Ты»,
Если вечное «Вы»?
Век конечен и быстр…
«Оставьте меня, пожалуйста…»
Оставьте меня, пожалуйста,
Не прорастайте ветками
Через сердца,
И клетками кромсая меня и жалости,
Не уничтожьте тонкие
Нити, во мне текущие.
Звуки чужого ганглина
Я услышу зовущие.
«Не опознанные судьбы…»
Не опознанные судьбы,
Свалены в большую кучу.
Перепрыгивая будни,
Праздниками не замучив,
Я свой голос забываю,
Я не слышу своё имя,
В каплю брызги собираю.
Потухает тёмно-синий
Глаз зарезанной коровы.
Пир и жаренное мясо.
Болью в стену замурован,
На молекулы распластан
Жест красивый и бездомный.
В сон уносит вечер томный.
«Я не курю, и мне никто не врет…»
Я не курю, и мне никто не врет.
Дым не идет, за дачей прячась
Коты дерутся так, что шерсть орёт,
Сорняк и лук ждут всходы раскорячась.
Водой из бочки полон огород,
В углу таинственно молчит колодец.
Мышь поймана, сияет кошки рот,
И мотыльков порхает хороводец.
Рыбки не движутся ни взад и ни вперёд,
Не вылетает из часов кукушка.
И только кто-то тихо песенку споёт,
О том, что в бочке нарисована лягушка.
«Если оживают реки…»
Если оживают реки,
Вода вертикальным мокрым туловищем
Встаёт. Брызгами в небо — веки
Распахнуты. О замерзающем будущим
Мысли утрачены и потеряны.
Льдинки, осколки, пар и сомнения.
Шагами землю не надо мерить,
Просто идут против течения
Бывших взглядов своих и мнений
Те, кто рядом с нравом учений.
«Ты матерью наказана, сидишь в углу…»
Ты матерью наказана, сидишь в углу
Поддержка брата — круговой порукой.
Не покаяние скрипит в мозгу
И шепчет тихо: «Сука, сука».
Хотела девочку и родила,
Хотела мальчика и подарила
Себе детей. Расти одна.
Ах, что мне мама говорила!
«Утекала простокваша…»
Утекала простокваша,
Лошадь делала кумыс,
Курица летела фаршем,
И компьютер твой повис.
Сети рвутся и странички —
Вот такое неприличье.
«Зачем поцелуям рожи корчить?..»
Зачем поцелуям рожи корчить?
Нежность — об пол. Ранят осколки.
Болью внутренности кровоточат,
Кожа ежом выпускает иголки.
Слёзы защитой — слоем солёным
Боль отгородят от страха сознания.
Радостью будет здесь или горем
Вновь сотворённое злодеяние?
«Алфавитом Глаголет Добро…»
Алфавитом Глаголет Добро,
Веди, Буки, Аз замолчит
Отдает в виски серебро,
И инфарктом сердце стучит.
Как из букв происходят слова?
Распускается веером слог.
Вздох открыт, но молчит голова.
Поджелудочным будет сок.
Он весной бежал из берёз,
Чистым снегом лежал зимой,
А язык ахинею нёс.
Мудрый кот смеялся со мной.
«Возвращается ко мне…»
Возвращается ко мне
Число шесть огромным зверем.
Я расчёсываю шерсть,
Я устала от неверья.
Клавесин, рояль, гобой
Звуки перепутав, струны
Число семь несут с собой.
Возвращают меня руны.
Зубы, волосы, глаза
Разлетаются по ветру.
Распустились тормоза.
Было слабым, стало крепким.
«Станет мир совсем седым…»
Станет мир совсем седым,
Одуванчиком потухнет,
Семенем одним своим
Чтобы в небо улететь.
Сон молчит, только в ночи
Тихим эхом филин ухнет,
Солнце вскинет новый день,
Чтобы жаворонком петь
О любви. Сомкнутся веки.
О мечте. Держи в ладони.
Родники наполнят реки.
Мир не может обездолить.
С шариками во вселенной
Голубой летит геоид,
И не важно — где-то тленно.
Встречи жду. Я гуманоид.
«Я слышу град. Волнуюсь…»
Я слышу град. Волнуюсь.
Вода жестокая. Зачем по стёклам дождь?
Осколками в окне.
Зачем по сердцу стук?
Оно умеет
Само пока ещё.
И ты не смеешь
Взять на руки ежа.
Его колючки
Пусть не пугают.
Он почти ручной.
Это не жизнь, а просто случай.
Играет опусы с чужой судьбой.
Закрой глаза, и радуга исчезнет
Из твоего сознанья.
Это место — огромное дремучее для мести..
Всё, что не движется, способно спать и есть.
Мечтать не надо. Сравнивать — пустое.
Я буду рядом.
И сиянье золотое.
«Слёзы с утра, слёзы вечерние…»
Слёзы с утра, слёзы вечерние.
Рыба мудра, терпит копчение
Очень горячее. Ночи холодные.
Манта не зрячая. Раки голодные.
Не умывает слеза. Соль, осадок, щека.
Не заблестят глаза
Взглядом из далека.
«Мёд…»
Мёд.
Секрет не раскрыт.
Стук ладошек. Запах дурманящий
Ароматом в пряник проник.
Я на выпечке. Я незнающий
Тайну крыльев твоих, пчела.
Я бегу, закусив удила,
Рыжей рысью. Я конь-огонь.
Самовар, пряник, гармонь.
«Мудрая моя, старшая…»
Мудрая моя, старшая.
Наизусть обвешана латынью.
Ты меня всегда спрашивай,
Не отдам тебя я унынию.
Красною, чёрной смородиной
И крыжовником рот украшен.
Умная, благородная.
Я тебя тоже спрашиваю.
Где паслись наши особи,
По скрипучим пескам шагая?
Заиграв небольшой раскосинкой,
С годом жизни тебя поздравляю.
«Я в дороге. Битум…»
Я в дороге. Битум.
Обложен горячим матом.
Я, кем-то забытый,
Был нефтяным магнатом.
Если бы дышал газом,
Если бы рыгал нефтью,
От денежного экстаза
С купюр облетела перхоть.
Я в золото — твои пальцы.
Я в нефть — чёрною рожей.
Я в детское одеяльце
Любовь твою заморожу.