«Капли крови и капли росы на Земле…»
Капли крови и капли росы на Земле,
Посмотрев друг на друга поймут в озаренье,
Что похожи они на планеты Вселенной,
Цвет росы и цвета крови все.
«Заберите Боги…»
Заберите Боги,
Или Дьявол возьми
Никому не нужное тело.
Нет души у меня.
Ее в детстве убили,
Обвели контуры мелом.
Тело тоже сожрать пытались,
Надкусив и почавкав смачно.
Я жила — не жила,
Не устала — измаялась,
Было солнечно — было мрачно.
«Протянув ко мне теплые руки…»
Протянув ко мне теплые руки,
Не спеши закрывать мои веки.
Посмотри, как глаза потухли,
Нет дыхания и пульса нет.
И понять станет очень трудно,
Почему нет меня на свете,
Труп холодный и бездыханный
Ничего не скажет в ответ.
Я красивая после смерти?
Говорят об этом мне черти.
Полюбуйся еще немного,
Я покойно и тихо лежу.
Можешь даже меня потрогать —
Не обижу, не укушу.
Не приду к тебе ночью темной.
Не пугаю. Я всех люблю.
Всех познала, во снах запомнила,
Всеобъемлюще — ой-лю-лю.
Труп начнет разлагаться скоро,
Не закапывай, ты сожги.
Пусть развеет крыльями ворон
Пепел мой, ему помоги..
Помаши рукой на прощанье.
Пепел мой поможет цветам —
Новое благоуханье,
Или уханье филина там,
Где уже не пройду я по лесу
Не ногами, не на руках,
Пролететь могу вмести с бесом
Ветерком в листве и кустах.
И не буду вселяться в тело,
Где давно мне уже надоело,
Без эмоций жить и в тоске.
Свет из глаз отпущу я к звездам.
Пусть сияют в своем далеке.
«Как же я так „вляпалась“ сильно…»
Как же я так «вляпалась» сильно,
Почему я жила, как должно,
А не так, как хотела жить?
Что случилось со мной тревожное,
Холм разровненный на могиле,
С кем дружить и о чем тужить?
Силы нет для сопротивленья,
Нет желаний в моих твореньях.
Лишь усмешки, непониманье,
Удушающее дыхание.
И зачем, никому нет дела,
Чьи грехи я всю жизнь познавала,
Душу в дегте я искупала,
В чью я кровь опустила тело?
Листоверткой в трубочку скручен,
Весь изранен и весь измучен,
Сердце вырванное не берет.
Жертв не надо,
Мой дуб растет.
«Для чего родилась на мученья…»
Для чего родилась на мученья.
Горе. Радости — на «потом».
Мазохические приключения,
Я без воздуха и с хвостом.
Рожки, ножки-копыта,
Шерсть и клыки —
Это чья-то месть,
Или это бесовская лесть.
В теле жар и огонь в глазах,
Все сожгу превращая в прах.
И зальюсь я слезами светлыми,
Наплевав на заветы ветхие.
Я воскресну. Я выйду из пены,
Взбитой волнами
В пасти гиены.
«Сколько ты пил, сколько ты ел…»
Сколько ты пил, сколько ты ел.
Ты не устал, ты «охренел».
День распластал, ночь задавил.
Сколько ты спал, сколько травил
Чистую плоть, душу свою.
Где же оплот, как ты стоишь.
Катишься вверх или летишь
В пропасть и мглу,
В чрево свое,
Чтобы закончить там бытие.
«Ты не ешь меня и не зли…»
Ты не ешь меня и не зли,
Дай мне шерсть твою расчесать.
Рога грозные убери,
Не сумеешь меня забодать.
Я зашла к тебе в лабиринт
Погулять, послушать рычание,
Полюбить тебя, Минотавр,
И понять твое обаяние,
Генетическое коварство,
И твое прекрасное царство.
«Ты не даришь цветы, а жаль…»
Ты не даришь цветы, а жаль.
И «закрыт весь теперь рояль»
Но рожденная музыка струн,
Где-то в сердце парит моем.
Небо общее. Облака
Мысли всех хранят на века.
Если к небу поднимешь взор,
То найдешь в нем и свой узор.
Каждый в облаке видит то,
Что он чувствует и желает.
Мое облако надо мной
Никогда-никогда не растает.
На земле у меня есть ручей.
Он из «солнца звенит и лучей»,
Капли есть, туман и закаты.
С ними не одинока я,
А счастливая и богатая.
«Жизнь нарушена, все разрушено…»
Жизнь нарушена, все разрушено.
Дочь вдруг с мужем моя развелась.
Вся обижена, не унижена,
Но вернулась ко мне в слезах.
С дочкой маленькой — цветик аленький —
Хаос в жизни, хаос в любви.
Мать обязана (безобразие)
Но пойми, прости и прими.
Помогаешь мне в это ты —
О, мужчина с прекрасной улыбкой,
Исправляешь ты все ошибки,
И мои, и твои, и мечты.
Из каких появился сетей?
Ты с какого свалился неба,
Ты, любитель больших скоростей,
Кто ты есть?
Ты быль или небыль.
Глаза распахнуты, открыто сердце.
Мамой, папой зовешь меня.
Хочешь перца — насыпал перца.
Написал стихи — для огня.
Орхидеями задарил,
Горе, грусть и печаль убил.
Что-то строишь и разрушаешь,
Шоколадки так мило даришь.
Я доверить тебе могу?
Все что трепетно я берегу,
Своих нежных, любимых девчонок,
Выращенных мною с пеленок.
«Я не женщина, я уродина…»
Я не женщина, я уродина.
С неизвестностью, сколько лет пройдено,
Килограммы лишние есть,
И не кто не хочет их съесть.
Аппетитная — нет, не сытная,
Как всегда, раскритикованная,
Вся размазанная по асфальту.
Из долече во все времена.
Где француженки с талией суженой,
Револьвер взяв и все заслужены
Застрелится за ножки тебя,
любя.
«Я подарю тебе острицу…»
«Я подарю тебе острицу». —
Какие нежные слова,
Быть может — это только снится.
Но мне не спится,
Давно не спится.
Я вижу ангелов во сне,
И крылья белые ко мне
Летят, амурчики смеются.
Я просыпаюсь, я живу,
Живу во сне, как наяву,
И вижу небо, вижу солнце.
Я не люблю еще собаку,
Но я ее жалею нежно,
Страдаю горько из-за лапы.
Хочу зашить ее прележно.
Моя прекрасная дочурка
Растет становится девицей.
Ей тоже сказка много снится,
Ей сладко и тревожно спиться…
Подарит кто-то мне астрицу.
Плывут в аквариуме рыбки.
И водоросли расцветают.
И звуки с музыкой играют.
Волшебный воздух, словно сон.
Звенит, стихает, засыпает.
«Ах, какая же ты рыжая!»
Ах, какая же ты рыжая!
Солнце с зеленью сплетенное,
Апельсины в море синем.
Красный конь на небе розовом.
Только — тайна! — и ты знаешь,
Что на самом деле — ты
Белая, совсем другая —
«Ангел чистой красоты…»
Самое прекрасное в тебе,
Знаешь это небольшое чудо…
Это дождь зимой,
Снежинка жарким летом.
Это грустно и пикантно это.
Прорастает заново и снова,
Как трава зеленая из снега,
Маленькие точечки из кожи,
И растут лучами солнце грея.
Как колючи, как они пушисты,
Как прекрасно это чудо света,
Это ты — красивая и страсная —
Это Света.
«Где вы были, мои полосочки?»
Где вы были, мои полосочки?
Как трагично ваше отсутствие.
У окна ожиданье пустоши.
И шагов чужих отголосочки.
Я разгладила утром полосы,
Светло-белую и бирюзовую,
Я помыла березкой волосы,
И, наверно, дубовую голову.
Я кричу на ребенка, как дурочка.
Бью собаку — (за что?) — невинную,
И везде разбросана булочка,
Может часто бывают «винные».
Жизнь какая-то странная, сложная,
Но была ли раньше простою?
Если — все хорошо — невозможно.
Если — плохо все — то пустое.
Удержать не возможно солнце.
Останавливать тучи трудно.
Пусть живут в гармонии люди,
И смеются. сердцем играя
«Моя маленькая русалочка…»
Моя маленькая русалочка,
Я все помню больные роды,
Ты создание нашей природы,
Мая маленькая русалочка.
Наша солнечная золотиночка,
Ты тростиночка, тонкая веточка,
Ты кудряшечка, звездочка, деточка,
Ты цветочек, маленький, рыбочка.
Ты сияешь даже чумазая,
Но умыться полезно все-же,
Ты бываешь разная — разная,
Но все ближе мне, все дороже.
Иногда ты бываешь обидная,
Я бываю гадкою дрянью,
Но потом все проходит мимо
И опять наступает сияние.
Не люблю я вашу собаку.
Но понять и принять пытаюсь.
И в душе моей вечная драка.
И я с ней обнимаюсь.
Я хочу чистоты и любви,
И улыбок и счастья море.
Чтоб купаться мы дома могли
В пониманье друг друга, в покое!
«Зайчик мой маленький…»
Зайчик мой маленький,
Котик мой сладенький,
Ласточка, солнышко, доченька милая,
Катенька — звездочка,
Катенька — кисонька,
Солнышко ласковое и любимое.
Ты была маленькой, ты была крошечкой,
Ласковой, нежненькой, мягенькой кошечкой.
Ты сейчас выросла, но по-прежнему,
Ты еще маленькая и очень нежная.
Плюсик мой, рыбонька, песенка, заинька,
Ты для меня всегда маленькая.
Глазки, реснички, щечки любимые,
Я с тобой рядом очень счастливая.
«Очень очень красивая девушка…»
Очень очень красивая девушка
Отмечает свой День рождения.
Это наша разумная доченька,
Это нашей природы творение.
Моя милая, моя звонкая,
Ангелочек мой дерзкий и ласковый,
Ты прозрачная, очень тонкая,
Очень нежная и опасная.
А родители любят кричать,
И у них происходит все это,
Оттого, что нельзя спеленать,
Много бантиков завязать,
И проходят годы и лета.
Поздравляем тебя и любуемся,
Год от года как ты меняешься,
Ты красавица наша и умница!
«Все расслабления — это излишества…»
Все расслабления — это излишества.
Все излишества — это страдания.
Можно напиться — депрессией стать,
Можно нажраться и долго блевать.
Если обкуришься, крышу снесет.
Жизнь на грани, непонимание.
Это программа уничтожения.
Это мое, твое разрушение.
Лучше — творение, созерцание.
Света и тьмы в себе создание.
Расслабь молекулы, космос прими,
Будь планетой, звездой живи.
«Я рада тебе, новый гость…»
Я рада тебе, новый гость,
Узнаю я тебя и люблю,
Гамма-штифт, титановый гвоздь,
Пришел ты в ногу мою.
Я робот — трансформер,
С неработающими системами,
Нет сердца, нет пищи, нет крови,
Одно приведение.
Сиянье и излучение радиоактивное,
Где жизнь, где любовь, где смерть?
Креатив.
«Я видела тебя во сне…»
Я видела тебя во сне.
В пеленке мокрой…
Кошмар — тот сон —
И не хотелось просыпаться,
Пока не высушу тебя и не укрою,
Пока не плакать будешь а смеяться.
Блуждала долго я по коридорам,
Чужую кашу ненароком развалила.
Уж 19 лет прошли не в мокром,
Но мама все пеленки не забыла.
Все потому, что ты ребенок мой,
И сколько не было б тебе годочков.
Ты будешь маленькой дочуркою со мной.
Чтоб по дорожке шла. а не по кочкам.
Кате
Мой котик Бейсик утром вместо — «Мяу»,
Сказал мне — «Мама». — Это странно прозвучало…
Ведь только ты меня так называла,
Пока со мною жить не перестала.
Ты это слово произносишь реже.
А, может, и зовешь — ноя не слышу.
Не ходишь, не шумишь,
Не бегаешь, не дышишь,
Не рвешь мои колготки — это прежде.
Мне грустно без тебя и одиноко.
Так тихо — что слышны кошачьи лапки,
По полу топают со суком молотка.
Не ссорюсь больше из-за пустяка.
Все стало хорошо, что было плохо.
Цветочек Аленький скучает на окне.
Он просит пить и ярче расцветает.
Поить его ты поручила мне.
Здесь в комнате твой смех летает.
Я помню, как смеялась ты во сне,
Я помню каждую твою слезинку.
Рисуешь рыбку, куклу, воду мне
И даришь чудеса своей картинке.
Танцуешь и поешь, готовишь кушать,
Посуду моем, подметаем дружно,
И говоришь, что маму нужно слушать,
Хотя поспорить тоже очень нужно.
Моя молекула — Ты мой ребенок нежный,
Ты выросла в замужнюю девицу,
Чуть-чуть другая, ласково небрежная,
Но слово «Мама» пусть опять случится.
Я мамой быть хочу единственной твоей,
Не надо мне мяукать нежно утром,
И если мне тебя услышать трудно,
Нажми на домофон рукой своей.
Пусть эхо громкое летает меж домами,
На мой вопрос: «Кто там?»,
(Услышит небо и веселая земля)
Знакомыми привычными словами
Ответь мне: «Мама, это я»!
«Вода смывает с человека…»
Вода смывает с человека
Все невзгоды, кровь и слезы.
Землю умывают реки.
Льют дожди. Метаморфозы.
Люди в море, в океанах
Вместе с воздухом взлетают.
Тают в грезах и нирванах,
И в своих желаньях тают.
Это все такая шалость,
Раствориться и вернуться
С неба ливнем, в космос к звездам,
Ко вселенной прикоснуться.
«Меня уже никто не поздравляет…»
Меня уже никто не поздравляет
С рождением ребенка моего,
Считают, что она уже большая
Но я еще жива, дышу и чувствую,
Как в детстве, хотя не знаю,
Что такое мать. К чему все эти
Ролевые игры, познать другого,
А зачем познать?
Чужую роль при родах, стоны, крики,
Связь пуповиной не восстановить,
— Дефрагментация мозгов, чтобы отвыкли
Все чувствовать и от досады выть.
Родители уходят — смена поколений,
Детей освободить от крепкий уз своих,
Чтоб не держать их больше на коленях,
И не качать, любовью озарив.
Чтоб не скрипеть гвоздем,
Не говорить о вечном,
Уйти вместе с дождем
В другую бесконечность.
От отцаИгорь Евгеньевич Кузнецов 2015 год
«И меня никто не поздравляет
Словно вовсе не отец,
За окошком дождь и слякоть
Скоро видимо — п…ц»
«Проплакала весь день…»
Проплакала весь день
Глаза и нос опухли,
И это только от вопроса твоего,
«Чем я могу твой день наполнить,
Теплом ли радостью?»
Зачем и для чего?
Такая магия, такая сила и забота,
Мне не понять холодной и чужой,
Программа циклит — не работает,
Ошибка, тихий сбой. Разбой!
«Зеленые русалки красивы и милы…»
Зеленые русалки красивы и милы,
Распущены, ужасны, улыбчиво хитры.
Русалки любят мидий,
И водоросль — гарнир.
Кальмаров, крабов кушать,
А рыба их кумир.
На радость Эпикуру,
Блаженствуют они,
Не портится фигура
И волосы длины.
А талия — о чудо, милей чем у осы,
Свой блеск они забрали у утренней росы.
Пусть чешуя — не кожа. Но нет на ней морщин.
Зачем Русалкам ножки в отсутствие мужчин?
На суше и на море, и не живут в воде,
Русалки любят горе,
Кто тонет и в беде.
Окрутят волосами и кудри расплетут.
Полюбят люди сами русалочий уют.
Пусть станут все — как рыбы —
И жабрами дыша,
Прекрасно, чисто ново
Почувствует душа.
«Воспета юность и любовь…»
Воспета юность и любовь,
Воспета нежность и вульгарность.
Когда воспета будет старость?
И мудрость — вечная как новь?
Состарится, — как возродится.
Увянуть — за ново воскреснуть.
В другие клетки превратится,
И снова петь и веселиться.
Сколько кусочков боли в теле.
Оно совсем другое стало,
И как осколки разлетелось.
И вместо талий стало сало.
Но есть глаза, в них свет не гаснет.
Они открыты и красивы.
Есть ножки — туфли, ногти — пальцы.
Пускай не часто, но игривы.
И есть цветы, и не в печали.
И губы с утренней улыбкой.
Не старость — утро!
Нет морали…
А просто юность позабытая.
«О, чернота черных дней моих…»
О, чернота черных дней моих.
Пусть черная плесень превратится
В черную пыль пенициллина.
Под глазами черные круги,
Почему не плачешь? — Слезы лечат.
Почему так страшно черно спишь?
Не сопишь, не чувствуешь, не дышишь?
Повернись — улыбкой озари.
Расцвети кудряшками златыми.
Руки свои к солнцу протяни.
И словами нежными простыми
Мир для счастия прими, как прежде.
Мама — это я — открыты двери.
Мама — это я — открыто сердце.
Мама — это я — Я принимаю
Все твои страданья и невзгоды.
Покрошу немного рыбкам хлеба,
В порошок сотру плохие годы.
Плакать надо — все о чем молчали.
И с последнею густой соленой каплей,
Засверкают лучики цветные.
И серебряные и золотые.
Кто там? — детским голосом вопрос.
Это счастье.
К нам стремится счастье.
С радужными брызгами из роз.
Открывайте очи и встречайте!
«Ребенок на руках и нимб над головой…»
Ребенок на руках и нимб над головой.
Он маленький и очень он живой.
Я не люблю детей, откуда нимб?
Я с ним играю, он со мной. Чужой
С другой планеты, но с какой?
Я не оттуда, он совсем не так.
Что это — чудо, или это мрак,
Иль морок, таинство какое
Родное ли небытие, чужое.
«Что ищешь ты во мне?»
Что ищешь ты во мне?
Любить я не умею.
Облаю, укушу, не пожалею.
Глазами засмеюсь и как всегда навру.
Как справиться со мной?
На цепь и в конуру.
Хвалить нельзя, ругать нельзя,
Мне есть нельзя и пить нельзя.
Молчать, не петь, не танцевать.
Не плакать, не дышать, не спать.
Не жить, не умереть — одно —
Темно, светло — мне все равно.
«Нет листьев на сухой березе…»
Нет листьев на сухой березе,
В блокноте тоже нет листов,
Быть может приступить мне к прозе.
Я не готова. Ты готов?
Выслушивать пустые бредни,
И улыбаться мне в передней.
Ты не «лакей», снимающий пальто,
Кто я, где ты, где мы, ты кто?
Я заблудилась, потерялась,
В пространстве без стихов — одна реальность.
Вся эта проза — чушь, галиматья.
Бордель, куча не нужного сметья.
Улыбку я ищу, поддержку и ошибку,
Где камень, в воду брошенный,
Откликнется волной
Где этот камень? Он на мне, со мной?
«Войди в меня горячим шоколадом…»
Войди в меня горячим шоколадом
Через глаза, сквозь вены проберись,
Чуть языка и губ коснись.
Умеешь пожирать ты взглядом,
А если ведьма я — перекрестись,
Быть может крест спасет,
Беги, не оглянись.
Куда? Назад, вперед — по кругу,
Ты смерть догнать не торопись,
Хорошая она подруга,
Но шоколад не пьет,
Лишь только — жизнь.
«Полет на роликах — ушиб плеча…»
Полет на роликах — ушиб плеча,
Полет на лошади — и перелом обеих рук,
Полет на льду — чрезвертельный бедра,
Катанье с горки — бровь рассечена,
Удар тяжелой крышкой — трещина на пальце,
Полет по коридору — гематома на локте.
Чему научат травмы эти — или те,
Которые нам гравитация готовит,
Притягивает, гнет Земля,
Как муравья предпраздничная тля.
«То на морозе вся простужена…»
То на морозе вся простужена,
То волдыри на коже и чесотка на руке,
Скажи мне, кем ты так обезоружена,
Защита где? Иммунитет зарыт в песке
На пляже на каком, или на тихой речке.
Которою Смородиной зовут.
Ты мой ягненочек, кудрявая овечка,
Тебя согрею, обниму — я тут.
«Ты мне не сын…»
Ты мне не сын,
Я б не решилась
Родить ребенка в восемнадцать лет.
Ты мне не брат,
Хотя по мыслям противоречия в нас нет.
Ты очень умен, красив,
И с дочкой моей игрив,
Кто ты — скажи опять —
Зять? Что это — зять?
Раньше гуляли вместе,
Сидели в кафе, смеялись.
Ну а потом — невеста.
А вскоре кольцо засияло.
Я не готова была дочку замуж отдать.
Вот и не знаю теперь, что же такое зять…
«Вы любите мою дочь…»
Вы любите мою дочь,
Я это знаю.
Пусть солнышком в вашей судьбе она сияет.
Вы любите сына своего.
Его женою она представлена вам была. Его родною.
Ваш свитер греет теплом ее тело.
Варит и жарит теперь сама, как умеет.
Все хорошо. Но почему иногда она в печали,
Не любит себя, все мелочи замечая.
«Пусть я схожу с ума. А кого „колышет“?»
Пусть я схожу с ума. А кого «колышет»?
Пусть я пишу стихи. Ну а кто не пишет?…
Мать мне совсем не близка —
Ничего не знает.
Ну а отец всегда в Маслово отправляет.
Дочка моя ушла. Но не она причина.
В чем же моя вина? В чем же моя кручина?
«Оживлю твои серые стены, острог…»
Оживлю твои серые стены, острог,
Ты как тихий погост, но с живыми ты строг,
Ты «беременный» дом,
Исправляешь генетику семя.
Новый выход людей, на крыло — лебедей,
Улучшаешь породу и племя.
Я твой адский огонь не хочу потушить,
Не слезой, не водой, не потоком кровищи,
Воет волк над рекой, не захочет кто жить?
Соловей-разбойник засвищет.
Кожи нет, я русалкой в воде проплыву,
Утоплю, удушу волосами.
Я спою, иль сплету паутину в углу,
Чтоб тихонечко жить вместе с вами.
«Я с Дьяволом гуляла ночью…»
Я с Дьяволом гуляла ночью.
В прогулке к звездам я нашла покой.
Глазами черными и черною рукой
Играла со светящейся Луной.
Не путаешь, но будоражишь,
Прекрасно проведенный вечер,
Так хорошо воспитанный тобой,
Не нагрубишь и ничего не скажешь,
Тебя я слушаю и не перечу.
В ад пригласишь упасть
Или взлететь из тьмы моей
Глубокой, страшной.
В аду огонь — но это свет.
Где я живу, там тьма, там не опасно,
Подняться в ад хочу. Кому то это надо?
Я для себя живу. Тьма — это свет.
Я для себя умру в воротах ада.
И вновь воскресну, искупаюсь и плыву
В реке Смородина во сне и наяву.
«По моим следам, по твоим следам…»
По моим следам, по твоим следам,
Кто идет, какая в этом связь?
Это кармы бред попадает в след,
Это вышивка, бисер, бязь.
Где-то радость живет безумная.
Почему ты такая умная,
Ничего не умеешь — дышать.
Ничего не умеешь чувствовать,
Никого не умеешь ждать.
Ждать эмоций, тепла, прикасания
К речи, к телу, к лицу, и к душе.
Хочешь счастья — отбрось желания,
И себя убей — насовсем.
«Мне и черный надоел…»
Мне и черный надоел,
Мне и рыжий надоел,
Я блондинов ненавижу,
Ты со мною посидел.
«Ты опять выносишь мозг,
Что опять? — какой вопрос?»
Что ты, милый, не волнуйся,
Говрю про цвет волос.
«Молнии с водой сближают небо…»
Молнии с водой сближают небо.
Искры страсти, бешенства, огня.
Я струной хочу звенеть, с дождями бегать,
Утра нет, ни вечера, ни дня.
Раствориться в каплях мглы, росы, тумана.
Каплей крови стать, своей чужой.
И последней капелькой в фонтане
Радугой сиять цветной.
Радужные краски — нет не чудо,
Разложенье белого луча.
Луч один, а радуга повсюду.
Мостик для меня и для тебя.
Выход из Земли, воды и в небо.
К тучам молниям и к облакам.
Я везде, в себе, в тебе, я там…
«Вся обижена и простужена…»
Вся обижена и простужена,
На х… послана каждый день.
Как так можно жить, что заслужено,
Обижать зачем, что за хрень.
Слово резкое легче выпустить,
Морской бой — ранил, ранил, убил.
День с улыбкой нежной приветливой,
Где-то брошен, а где — забыл.
Чешуя в голове и на теле,
Я хочу русалкой уплыть.
Растворив в омут скрытые двери,
Шаг вперед и в воде умереть.
«Я с тобой не расстанусь, Луна…»
Я с тобой не расстанусь, Луна,
Ты холодная смотришь мне в окна.
Ты одна, я всегда одна,
Я холодная, очень дохлая.
На тебя могу вечно смотреть,
Не закрывать глаза и ладони,
Взять за луч и к тебе улететь
В голубое твоё бездонье.
«Я вымыла дверь…»
Я вымыла дверь,
Все круги нарисованы мной,
Здесь грызла собака, когтями скребли коты,
Здесь хлопали сильно,
Пинали ее ногой,
Открытая белая дверь позови мечты.
Меня проводи за порог,
Чтоб уйти смогла,
Не знаю куда и совсем не знаю зачем.
Туда, где нет слез и ушла навсегда печаль,
И больше не будет пугающей пустоты.
«Не кончаются слезы…»
Не кончаются слезы.
Откуда? — не больно, не страшно,
Не обидно. Не знаю —
Но льются ручьем по щекам.
«Не кончается пытка» — и это совсем не ужасно.
Утро липнет к ночи,
И года прилипают к годам.
По кругам ошибки чужие, мои пронесутся.
Исправляет их кто? Я стараюсь,
Но силы уходят не с чем.
Только вечно холодная фраза — «Не суйся»,
Тебе помощь уже не нужна, а зачем?
«Муха, ты моя муха!»
Муха, ты моя муха!
Пучеглазая, тонкокрылая.
Я тебя пауку отдам.
Будешь ты навсегда любимая,
Очень вкусная ты еда.
Ты ответишь ему-да.
Попрощайся, зудящий полет,
Ты мой маленький самолет.
В паутине не будешь жить.
В паутине тихо умрешь.
Не захочешь не есть, не пить,
Лишь прощальную песню споешь
О полезности пауков.
И спокойно тихо умрешь.
Он не будет мучить тебя,
Пустит яд, это добрый паук.
Пучеглазое сердце твое
Прекратит свой тоненький стук.
«Жажда. Губы потрескались и пересохли…»
Жажда. Губы потрескались и пересохли.
Жажда. Зеркало передо мной.
Я вхожу легко и без посоха,
Чтобы встретиться там с тобой.
Я хочу слушать умные речи,
Волосатые руки обнять.
Я всегда с тобой безупречна,
Я готова ждать и молчать.
Всеобъемлющею любовью,
Как всегда окружаешь меня.
Я смогу поделиться кровью,
Не смогу оживить тебя.
Про грибы и травы расскажешь,
Пнём, цветком, муравьем удивишь.
Чистотелом ранки помажешь,
Ты со мной всегда говоришь.
Подожди, не исчезни, останься,
Забери меня в смерть свою,
Твистом, полькой, последним танцем
Я войду, не горюю, не сплю.
«Что в душе твоей?» —
Пусто снова.
«В сердце что?» —
Опять пустота.
Скука, жажда не влаги новой,
Жажда жалости, жажда льда.
Чудо есть — его позови.
Жажда нежности и любви.
«Сердце градом избито…»
Сердце градом избито,
Слезы кровавые смыты дождем.
Тело не сожжено и не зарыто.
Стоим, любуемся, ждем.
Прикосновенье — разряд электрический,
Треск, касание рук.
Кто-то очень совсем психический
Жесток, беспощаден, груб.
Сможешь закрыть телом от пули?
Или сбежишь в кусты,
Мази, кремы, таблетки, пилюли
Выброшены с высоты.
Если рукой коснуться молнии,
Будет ли треск и дым?
Может — шипенье, может — больно.
Может быть буду любима.
«Медведи движутся назад…»
Медведи движутся назад,
Плывут и медленно летят,
Вдруг превращаясь тихо в воду.
Бурлит волной, течет река.
А это просто облака,
Я любоваться небом вечно буду,
Закатом, солнцем и Луной,
Туманом, дождиком, звездой,
Раскатом грома, блеском молний.
Не стала я ничьей бедой,
Не стала я ничьей судьбой,
Рок не сумел меня ничем заполнить.
«Я с тобой провожу ночи…»
Я с тобой провожу ночи,
Днем я тебя не вижу.
Что от меня ты хочешь?
Любишь и ненавидишь.
Звон в ушах задыхаюсь.
Каюсь? Совсем не каюсь.
Не подлежу расстрелу,
Меня надо брать живой.
Сердце? Ты хочешь сердце.
Найди его, если сможешь,
Внутри меня покопайся,
Вырвано не тобой.
Или не было вовсе.
Напейся росы, успокойся.
Звезды в моих ладонях,
Ты их возьми себе,
Если добавить перца,
Может найдется сердце,
И застучит любовью
В чье-то новой судьбе.
«Какие красивые — черные синие…»
Какие красивые — черные синие,
Вены на белой руке,
Тончайшие, нежные,
Очень небрежно я,
Как на прощальной реке,
В них зубами впиваюсь,
Вырвался стон из горла,
Ты мне в ответ улыбаешься,
Лучшая моя оргия,
Звонкая, нежная, страстная,
Смертельная, не опасная.
Вихрем, сознанием, совестью
Кружится голова.
Сон ты, или бессонница.
Вечность всегда права.
«Я люблю? Нет, показалось…»
Я люблю? Нет, показалось.
Только жалость, только флирт.
Не умею, оступалась.
Мне не нужен сердца крик.
Не приду к тебе я больше,
И тебя не буду ждать.
Не устала, надоело
С чей-то куклою играть.
В жизнь тебя не провожу я.
Путь открыт, вперед иди.
Не зову и не тоскую,
Не зови, не снись, не жди.
«Берендей мне пишет на посохе…»
Берендей мне пишет на посохе
Странные символы «Ом»,
Руны дарят ветки засохшие,
Ветер пишет пером.
Что во сне говорит мне лицо твое
С белою бородой?
Кожу покрою я свою,
Как всегда чешуёй.
Заблестит серебром и золотом,
Диамантов чуть-чуть добавлю.
Уплываю с сомами в омут я,
И хвостом помашу на память.
«Горит опять тобою выбранная жизнь…»
Горит опять тобою выбранная жизнь,
Попробуй от нее ты отвяжись.
Как кем-то заведенная пружина,
Когда-то неумелою рукой,
Жужжит и нарушает мой покой,
Как из бутылки выпущенный Джин.
Кружок за кругом
Распрямляются витки
Спирали сжатой и коварной.
Трепещут по ветру платки,
Нет это флаги жизни, обертон.
На кипятке вкрутую, как белок,
Спирали генетический виток.
«Крещенье — тема нежная и осторожная…»
Крещенье — тема нежная и осторожная,
Я не могу о ней писать и говорить,
Заклейте рот мой пластырем,
Чтоб не тревожила,
Все то, что свято вам и
Без чего там просто могут жить,
Все вами осуждаемые те,
Под небом не распяты на кресте.
Не боги, не цари и не миряне,
Индусы, даосисты. мусульмане.
Другие веры, почитания, пророчества,
У каждого эгрегор — одиночество.
Ты в группе с ощущением дыхания?
Ты божество?
Ты со своим сиянием?
Я не кощунствую и не смеюсь.
Я светом заиграю, загорюсь,
Окину тьму и вновь померкну,
И тихим огоньком в траву в росе спущусь,
Чтоб иногда стать просто смертным.
«Дверь. Постучись костяшками пальцев…»
Дверь. Постучись костяшками пальцев,
Иль лучше лбом.
Закрытая дверь в чью-то жизнь,
А быть может смерть.
В реанимацию чтоб войти надо быть врачом.
С зрачками холодными и уметь говорить:
«Он умирает у вас»… —
А у вас живет?
Чей это крик, чья песня, чей стон без прекрас.
Сделай из двери этой себе каркас,
И в позвоночник вставь,
Чтоб не смогла перебить,
Твердую кость, холодное сердце, трезвый ум.
Где же ты разум?
Одно сплошное — Ау…
«Под дождем ты светишься радугой…»
Под дождем ты светишься радугой,
Не достать до тебя рукой,
Голубая, желтая, красная,
Ну не прыгай же, мой покой!
Ящик ты с головой телевизора,
Ножки, ручки танцуют отдельно.
Вся реальность тобой пронизана,
И любовь твоя запредельная.
Ты с какого вернулась Марса?
Как же трудно бывает порой,
Я в безумие распрекрасном
Не дружу с собой, лишь с тобой.
«Я не хочу молчать и философствовать…»
Я не хочу молчать и философствовать.
Я так устала думать не о чем.
Не буду больше помогать, способствовать,
В твоих делах, в твоей любви — ни в чем.
Живи самостоятельно, ты вырос.
Любуйся небом, звездами, рассветом,
С Косой горы завода дикий выброс,
Где металлурги мучаются летом,
Мне нравится, как полыхает небо,
Мне нравится мученье рыбы в реках.
Уничтожающее все и быль и небыль
Могучих рук деянье человека.
«Конь мой буйный, черный, белый…»
Конь мой буйный, черный, белый,
О какой ты шепчешь вере,
Разве мы с тобой на «ты»?
Это просто шахматы.
Это клетки, это детки.
Это — сладкие конфетки.
Предикаты стали вряд,
Сняли Булевый наряд.
Где платки, а где салфетки.
Давят шею, давят мозг.
Мост отсюда в некуда.
Лучше там, иль как всегда?
Храп и бешенство и страсть,
С белого в цвета упасть,
Разложиться вмиг лучом,
Цветом стать, о грань споткнуться,
Вниз упасть и улыбнуться,
Вверх — заплакать не о чем.
Слезы, как дожди прольются,
Изобьют цветы до боли.
Но напьются чьи-то корни,
Что бы жить — не умереть.
Радоваться или плакать,
Пауком быть или молью?
Это истина фальшива? —
Жизнь приходит через смерть.
«Я мучаюсь по ночам…»
Я мучаюсь по ночам.
Сердце болит ли, нога.
Какой ещё чернослив, какая там курага?!
Боль поселилась на век. если ты человек.
Если робот, то жизнь
Оригинальна, прекрасна,
Эмоций нет — пустота,
Нет боли, все пытки напрасны,
Хочешь улыбку — рисуй,
На кукле — белом лице,
Хочешь молчанье, закрой
Рот-железные челюсти.
Будет сидеть и молчать,
Глазами блестеть в углу.
Можно ногу сломать,
Сделать из глаз мглу.
Туманом накрыть, смыть водой.
И дни пойдут чередой.
Шагами мелкими, ударом плети,
Не бог не спасет, не черти.
«Ученья в тебе нет…»
Ученья в тебе нет,
Ты чувствуешь, ты знаешь,
Инстинкты брызгами бросаешь в никуда.
В холодном сердце лед.
Летят кусочки льда,
Как Кай, без Снежной Королевы,
Сплошная страсть, не рвутся струны-нервы,
Не арфа, не гитара, не орган,
Дурман в мозгах, в крови буян,
Горит холодный лед, горит вода,
Огонь течет, застыли вихри ветра.
Где выдох был, там вдох,
И все наоборот,
Всё «на круги своя», все как всегда.
И в этом суть, и в этом вера?
«Ты изнасиловал мой мозг…»
Ты изнасиловал мой мозг,
Всю мою душу, даже тело.
День кончился и прожит зря.
Аплодисменты с алтаря.
Светился крест, кричал ребенок.
Так было в жизни испокон
Бессмыслица и цвет икон.
То золотуха, то понос.
Нет творчества, сплошной износ.
«Я не верблюд, но плюнуть хочется…»
Я не верблюд, но плюнуть хочется,
Когда стоят мужчины в ряд
Среди тупых и жирных баб,
И им любить уже не хочется,
И им мечтать уже не хочется.
То — подкаблучников отряд.
Жена сказала — он на цырлах,
Жена прикрикнула — он тих.
Собачка на веревке в цирке.
И в ридикюлях трепет стих.
А вы когда-нибудь любили
Свой разум и свои мозги,
О чем забыли, что пропили,
За сиськи, слезы жен, брюзги.
Мелькают дни, в колесах спицы.
В глазу оплывшем нет ресниц,
Вам спится или вам не спится
В объятьях жирных ягодиц?
«Я стояла, я терпела…»
Я стояла, я терпела,
Поп молитву тихо пел.
Время быстро пролетело?
Ветер быстро пролетел.
Я хочу в свою пустыню,
Бросив груз своих страданий,
Я ругаюсь по-латыни,
Не шепчу я заклинанья.
Вечер, речка, лес, Луна,
Как всегда — ни с кем, одна.
О, звезды моей пророчества,
Ты прекрасно — одиночество.
«Я знаю в небе чистом…»
Я знаю в небе чистом
Сбываются мечты,
Сияние лучистое меня коснешься ты.
Зашелестят березы, согнувшись на ветру.
Пусть явью станут грезы,
Мученье я сотру.
Не каплями слезинок, а капелькой росы
Войду, чиста, невинна.
Распущенность косы.
Не белая рубаха, не голова на плахе.
Свободная, — я небыль?
Нет это явь и быль.
Я вспомню — не забуду,
Свет, искры не забыть.
Я в небе, я не буду,
Je suis, и буду быть.
«Так больно тяжело, я понимаю…»
Так больно тяжело, я понимаю,
Когда детей своих теряют.
Печаль и слезы без конца.
Сумел ты жить, а я не знаю,
Я умираю не страдая,
Смогу ли жить я без отца.
Совсем одна — без теплых рук,
Совсем одна, но с тысячей разлук.
Слова и символы не утешают.
Секунды мечутся и тают.
Остановить сумею сердца стук.
Прощальное тик-так, последние тук-тук.
«Слезы — это счастье, слезы — это горе…»
Слезы — это счастье, слезы — это горе.
Слезы — это радость, так тому и быть.
Если спозаранку сыпать соль на ранку,
Так тебе приятно рану бередить.
Чуть впадешь в забвенье,
Снова приведеньем станешь предо мной.
Ты еще не умер, ты моё везенье,
Ты моё страданье, ты ещё живой.
Может быть согрею, может искусаю,
Мне совсем не трудно волком серым быть.
Загрызу не сильно, жить тебя оставлю.
Сильно — больно солью раны бередить.
«Квадрат из тополей…»
Квадрат из тополей,
Зеленый холм внутри.
Что это — капище?
Мой детства пьедестал.
Открой глаза и в суть вещей смотри,
Послушай ветер, воздухом он стал.
Ты в жизнь впустил меня,
Яд бузины отведал.
За каждым поворотом затая,
Все тайны, камешки, траву, ты ведал,
Дал руку мне и адского огня.
Ты черен, волосат, космат, лохматен,
Берег меня, туманом согревал,
Травой-полынью — лучшее из платьев.
Ты в роднике круги нарисовал.
Камней разруха, антрацит в сарае,
Курган, река, обрыв и я на гране.
Лечу и в прорубь падая зимой,
Нет — это ледоход, нет — было то весной.
На печке испаряюсь в ощущеньях,
И снова жизнь, опять перерожденье.
Куст бузины весь красный, ручейки,
Живу я там, где поворот реки,
Трава в воде, лед в пузырьках холодных,
Шуршит камыш и черт сидит голодный.
Цепями Цербер зазвенит,
Гуляет Агасфер, мой вечный жид.
«Желаний у меня не так уж много…»
Желаний у меня не так уж много,
В воде поплавать, искрами плескаясь,
Позагорать — пронзить себя лучами,
В лес убежать тропинкой, — не дорогой,
С травой, деревьями переплестись, любя.
И есть последнее желанье для тебя —
Поцеловать меня пред сном грядущим.
Его исполни, как и предыдущие,
Все это для того, чтоб ты не смог
Поцеловать меня в холодный лоб.
«На что сегодня облако похоже?»
На что сегодня облако похоже?
На крокодила с крупным глазом зверя.
Добро и зло едины, очень схожи,
Опять я всем твоим безумствам верю.
Пушистый кот, колючий ёж,
О чем мурлычешь, что несешь,
Проткнув своими иглами колючими?
Собравшись облака играют в тучу.
А я опять в людей играю,
Огромное чудовище в скале,
Купаюсь в водопадах, не страдаю,
Один лишь миг — и луч мой на игле,
На кончике замрет интерференцией,
Дифракцией и прочей индульгенцией.
«Спасибо тебе за то, что я на твоей шее…»
Спасибо тебе за то, что я на твоей шее,
Сижу, свесив ноги. Я вверх смотрю. а не вниз.
С тобою я засмеюсь, с тобою я хорошею,
Тебе душою голою я исполняю стриптиз.
Под звуки бубна иль флейты,
А может быть барабана, иль пения горлового
Летает она без шеста.
В одеждах красных, окрашенных
Кровью зажившей раны,
Поет она птицей Феникс
О том, что сложность проста.
«Два чудища огромные ползут…»
Два чудища огромные ползут
Друг к другу, кольцами кружась,
Дыхание кровавой лавой будет литься,
Клыки сцепились с пастью пасть,
Разгрызли вены, чтоб соединиться.
Переплелись сосудами и кровью, —
По жилам льется с желчью и мочой,
Сердца прикрыв атласом и парчой.
А люди назовут это любовью.
«Я вышла из склепа ночною порой…»
Я вышла из склепа ночною порой,
На звезды смотрю — потухли все вижу,
Все умерли, кто же остался живой?
И солнце шипит в окровавленной жиже.
Всё вовсе не так — это просто закат,
Рисует по небу лучами свободными.
И звезды не умерли-то звездопад,
От интегралов летят производные.
Ночью закат? Я же ночью гуляю.
Времени нет, нет числа Фибоначчи,
Спираль за спиралью кружат в хороводе,
Что это — жизнь? Или иначе?
«Сегодня эмоции спят…»
Сегодня эмоции спят,
Хотят они бесенят,
Ласковых, очень чутких.
Я в хороводе анчуток.
Бусами — вокруг шеи,
Юбками — вокруг ног
Кружатся ошалелые,
Кто бы еще так смог.
Мы поиграем в прядки,
Я догоню вас и скрою.
Волк не укусит за пятки,
Которых у вас нет.
А наигравшись вдоволь,
Я вас травой укрою.
Я отпущу вас. Останется
Мелких укусов след.
Точками на моей коже
Следы от когтей острых.
Стану еще моложе
На своём летающем острове.
«Моя шея лохматая, нежный зубов оскал…»
Моя шея лохматая, нежный зубов оскал,
Я пришла из воды, как всегда меня молча ждал.
Шрам обнюхал, шершавым лизнул языком.
Я соленая или горькая? Ты завоешь об этом потом.
Чтобы лучше тебя понять, чтобы нежно тебя обнять,
Стану волком я белым иль серым,
Или черным, или седым,
Очень старым, иль молодым,
Буду Ферниром, дерзким, смелым.
«Вдох. И всё. Бесконечности вдох…»
Вдох. И всё. Бесконечности вдох.
Ароматы цветка, пряность дикой травы.
Я в лесу. Колокольчика звон.
Листья в руки мои легли.
О, другая вселенная, вздох и взлет в небеса,
На верхушки деревьев
К последнему листику вверх.
Щедрость разных грибов,
Сладкий ягоды смех.
«Когда тебя нет, я скучаю…»
Когда тебя нет, я скучаю.
Когда ты есть — ненавижу.
Я в облаках летаю, не чувствую, не предвижу.
Одна сплошная амбиция,
Эта чертова интуиция.
Разрушить тебя на молекулы,
В другом мире собрать.
Сказать тебе: «Шолом-Алейхем»,
Обняться и зарыдать.
Не трогай мою чешую,
Не смей касаться руками,
Губами. Я не люблю.
Нет статики между нами.
Разрядов, колючих искр,
И треска при свете не видно.
Сможешь жить в темноте?
Печально и очень обидно.
«Если желание не выполняется…»
Если желание не выполняется,
В другом измерении может сбудется.
Выброси время, сотри реальность.
Не будет желаний, они забудутся.
В дождь босиком ходить по лужам,
Где-то отдельно мои сапоги.
Карма ответит — будешь простужен.
Нет комаров в дебрях тайги?
Есть красивые черные мыши,
Мыши летучие, когти острые,
Зубки, как лезвия. Слышишь? Тише.
Кровью зачавкали, быстро, просто.
Всё перепуталось, лист кружится.
Это не осень — весна и лето.
Это ветер с дождем подружится.
Это торнадо, смерч, комета.
Что же ты хочешь? Забудь желание.
Садись на звезду и вперед лети.
Вверх и вниз. Качели, катание.
Счастье забудь — свобода в пути.
«Хочется съесть креветку…»
Хочется съесть креветку,
Хочется мидий покушать,
Устриц, дафний, каких-нибудь
Мелких морских рачков.
Хочется жить в реальности,
Тихо сказку послушать.
Без боли, без слез, без сердца
Сильных, ненужных толчков.
Выплесни смех наружу,
Я жива, не простужена.
Я в колыбель хочу,
Иль в монастырь, к монахам,
А лучше — пепельным прахом
Так легко и красиво —
Я над землей лечу.
«Чудесною рукою на слона…»
Чудесною рукою на слона
Закинута я силою и хоботом.
Громадная и серая спина
Везет меня. Я ожила — не робот я.
Пугают джунгли тропками камней,
По речке топает мой умный слон.
Цветок мне дарит Маугли. Скорей
Хочу я к озеру. Не крик, не стон.
Воды прохлада, тропиков дурман,
Банан для обезьян, коварство змей.
Вкус рая, запах ада — дуриан.
Блеск диамантов, жемчугов, камней.
Оживший Будда, глазки справа, слева.
Мой слон не белый. В волосах цветок.
Улыбок не кончается поток.
Дожди и крокодил. Я — королева.
«Зачем ты душишь меня подушкой…»
Зачем ты душишь меня подушкой,
Зачем тащишь по полу в одеяле?
Ты думаешь, если выживу, буду лучше.
О, безнаказанность чужих деяний.
Я преклонилась, я пала ниц.
Только это «ниц», для меня верх.
Я сильнее тебя без гримас на лицах,
Моей истерики гомерический смех.
И всё. Нет меня. Можно увидеть
Реальную чрез воды пелену.
Так легко было обидеть
Слабое желание в твоём плену.
Буду в лучах жить, я не меняюсь.
Я исчезаю, я растворяюсь.
«Кот хочет прыгнуть — не пущу…»
Кот хочет прыгнуть — не пущу.
Ты рыбу хочешь есть — а я не дам. Грущу.
Ты хочешь пить — да ты от этого дуреешь.
Желания иметь — да как ты смеешь?
А я живу и улыбаюсь назло всем,
Кому на зло, зачем живу, за кем?
Чтоб стать сильнее, чтобы желтые цветы
В моих руках ожили, луч стал белым.
Чтоб нецензурщиной мог издеваться ты,
Над тем, кто был слабее и не смелым.
На тонкой грани — влево, вправо шаг — расстрел.
Цветок в гербарии засушенный.
Весь бисер брошен в грязь и не зачем.
Что говорил, что слышал и что слушал.
«Раз чулочек, два чулочек…»
Раз чулочек, два чулочек.
Это сеточка из точек.
В темном баре на шесте
Я стриптиз тебе танцую.
Люди и глаза не те.
Руки и тела ликуют.
Стринги — кошелек для денег.
Позвоночник гибок, жест жесток.
О фантазии чужих бездельников,
Пьяные пары и синий смог.
Это развлеченье, лень, нелепость.
Вверх и вниз. Сплошная турбулентность.
«Ветки гнутся, ветер клонит…»
Ветки гнутся, ветер клонит,
Не ломает. Вне судьбы
Ты опять ко мне приходишь,
Из какой не знаю мглы.
В шерсть зароюсь, мне уютно,
Безопасно и не странно.
Я иуда, ты иуда. Свет играет многогранно.
То сужает, то расширит
Глаз зрачки и сухожилья.
Аромат, дурман повсюду.
Превращаю грезы в жизнь я.
Спать сегодня сладко буду.
«В программе сбой. Моя ошибка…»
В программе сбой. Моя ошибка.
Ответа дать я не могу.
Могу вопрос прикрыть улыбкой.
Ответа нет. Кривляюсь лгу.
Система отдыхает от забот.
Равна нулю работа поделенная на мощность.
Не гибкость, цикл, какой-то обер код.
Гипофиз замер, и ржавеют гвозди
В моих костях. Фенилэтиламин отсутствует.
Я чувствую, я знаю.
Я в матрице. Я здесь в гостях.
Я улыбаюсь, я скучаю.
«Проходят годы. Двери не скрипят, а стонут…»
Проходят годы. Двери не скрипят, а стонут.
Когда ты умер, было все понятно.
Теперь летят слова, бормочут губы,
И мысли в голове совсем невнятные.
Я в дом вхожу, где жил ты,
Пахнет всё тобою.
Молчит в часах кукушка, замер маятник и гири,
Быть может остановлены твоей рукою.
Здесь живет сказка — Лель, Снегурочка, Мизгирь.
Здороваюсь с тобой — ты отвечаешь.
Расскажешь все, что было без меня.
Когда прощаюсь, книжку пролистаю,
Ответишь буквами, хорошее суля.
Ты здесь, я знаю, промелькнул за поворотом.
С мной в лесу ты медленно гуляешь.
Меня ты любишь, бережешь. Заботой
Ты окружил, и обо мне прекрасно знаешь.
Я слушаю всегда твои советы.
Я чувствую твою любовь с пеленок.
Дитя вселенной, песня недопетая,
Дитя твоей звезды, я твой ребенок.
«Сегодня — богиня, вчера — негодяйка…»
Сегодня — богиня, вчера — негодяйка.
Кем буду я завтра в твоих сложных байках?
А может — никем, от взрыва волна.
В висках седина, в душе тишина.
Бездумье вселенной, игра комет,
Пропавший на небе от радуги след.
Растаявший дождь, протекающий лед.
Никто, ничего, никогда не поймет.
«Все чисто у меня и ад не мучает…»
Все чисто у меня и ад не мучает.
Авгиевы конюшни каждый день
Я убираю не от случая к случаю,
Все чищу, мою — вот такая дребедень.
Я жгу людей и мысли их горят
В камине, затрещат дрова, играют угли.
Чернеет от костра зеленая трава.
Опять Земли геоид — шарик круглый.
Фантазий нет, лишь острота углов.
Шашлык, кишмиш, угар и жирный плов.
* Нормальная «чурекская» семья,
Что жизнь не та? Ничто не приукрасит.
В тазу у мужа ноги, танец живота,
Жена полы, казан, посуду «педора. т»
«Легко ли в темноте мне быть сияньем…»
Легко ли в темноте мне быть сияньем,
Чтоб путь твой освещать звездой.
Не спотыкаясь шел, без заклинанья
Из дебрей неоткуда шел домой.
Там любят, ждут, там рухнут глыбы
Из холода и льда. Там чувств тепло.
В горячей печке в пироге есть рыба.
Тебе легко и всем легко.
Тебя встречают твои дети,
Мои стихи, твои стихи,
От тяжести ресниц смыкает веки.
Дни нежности, слова тихи.
«Вот так ты жил, в сомнениях не мучился…»
Вот так ты жил, в сомнениях не мучился.
Хотел — любил, хотел — убил и не страдал.
Что ты учил, чему научишься
У рек, у озера, у моря и у скал.
Познаешь вечность и нелепость бытия.
Сними меня с куста терновника в иголках,
Я сердце проколола, суета.
Вся жизнь проходит в недомолвках.
Пусть вместо песни прозвенит струной
Задетый в сердце шип. Не кровоточит
Пустое сердце в горечи пустой,
Изрезано и ничего не хочет.
«Я не хочу не жить…»
Я не хочу не жить.
Зачем ты меня убил,
Зачем ты меня не любил,
А сам для чего ты жил?
Истерика — жар в мозгу.
Истерика — кровь горит.
Истерика — пена у рта.
Безумство стирает дни.
Таблетка, укол, ожог, опушенные глаза.
Ты в вену попасть смог, заплакали тормоза
И завизжали — крик, переходящий в стук.
Шипящая тишина в ушах моих ультразвук.
Опущенные ресницы, отпущенные грехи.
И ничего не снится. Я умираю, а ты?
«Ты сегодня в какой философии?»
Ты сегодня в какой философии?
В мизософии Дао Хаоса.
Тихо капля в бокале сохнет,
Выпил Юнг, от Фрейда осталась.
Перепутан марксизм с мазохизмом,
Тело мучаем, душу рвем.
Поиграем чуть-чуть в нарцисси́зм.
Много думаем — не уснем.
Закрываешь глаза и вновь —
Муки — они открыты. Где сердце твое зарыто?
Где не спит усталость и боль.
Боль потерь, боль взглядов и знаний.
Боль привычек твоих, страданий.
Тот не может уснуть, кто спит.
От усталости умер давно,
Пропуская по венам вино,
Мхом и тиной родник закрыт.
И течет по камням изуродован,
Попадая в реку Смородина.
Отпусти себя в тишину,
Распусти мысли и волосы.
Промелькнут черно-белые полосы,
Пусть они ломаясь не гнутся,
Как прекрасно смотреть на Луну,
Чтоб уснуть смог, надо проснуться.
Утро — свет, новое дело.
Звезды вышли, чтоб тьму стереть,
Будешь спать, не замучив тело,
А в желании сны смотреть.
«Я больше не могу…»
Я больше не могу,
Свяжите мои руки.
Избей меня ремнем,
Водою охлади.
Тебя не укушу, за что такие муки,
Ужалить не смогу,
Подальше отойди.
Не подходи — сгоришь.
Убью — не пожалею.
Из кожи сделаю сапожки для себя.
Я их обую и взлететь сумею.
Я улетаю в небо, всех любя.
«Я рад тебе, ведьма…»
Я рад тебе, ведьма.
А я не рада. Твой к свету путь —
твоя награда.
Здесь жизнь не моя, слова не те.
О чем говорит пустота в темноте.
«Мучай, мучай, издевайся…»
Мучай, мучай, издевайся.
Обижайся, развлекайся.
Пять истерик в пять часов.
Смех и радость на засов.
Отрезай мне руки, ноги,
Сердце вырви и язык,
Всю словами изуродуй.
Нравится, что дух мой сник.
Не бунтую, не смиряюсь,
Я в ответ не издеваюсь.
Не терплю, не ухожу
Пред тобою я не каюсь,
Не тебе сопротивляюсь,
Не себе с надеждой лгу.
Тихо мирно в уголочке
Слезы капают в платочек.
«Odero, si potre, si non invitus amadoФрансуа Рабле
(буду ненавидеть, пока могу,
а когда не смогу — буду вынужден любить)»
«Мне судьба сама подскажет…»
Мне судьба сама подскажет,
Мне судьба сама поможет,
Сделать шаг тебе навстречу.
Нет не в пропасть — в жизнь мою.
Я к тебе тянусь глазами,
Взглядом, сердцем и руками,
Забери меня отсюда,
Здесь я заживо сгнию.
Светом, страстью и любовью
Всю себя опять наполню,
Буду счастливо искрится,
Петь, светить, любить, творить.
Мое сердце застучится,
Взгляд мой в небо устремится,
Я вдохну и буду жить.
«Если болит голова по утрам…»
Если болит голова по утрам,
Хочется пить, жажда хлещет,
Сорок градусов надо сто грамм
Или пятьсот, если градус меньше.
И потекло вино рекой
В переход количества в качество,
Бег лошадей на водопой,
Это запоя визг и дурачества.
Это закрыть руками глаза,
Это в домик к себе уход.
Это сломанные тормоза.
Жить не хочется, смерть не берет.
И зачем ты ей нужен такой,
Грязный оборвыш, лежащий в луже.
Может быть встанешь? Песню допой.
Сам себе нужен или не нужен?
Сопоставляя градус с количеством,
Пей с наслаждением, ваше величество.
«Прохлада холодного лезвия около шеи…»
Прохлада холодного лезвия около шеи,
Жестокость и лед острия трогает сердце,
Запястья цепью тяжелой обвешаны.
Звуки меццо-сопрано и тихое скерцо.
Я на концерте слушаю классику. Музыка.
Около шеи серьги играют топазами.
В тяжести золота и серебра рука.
В сердце черные бриллианты ушли алмазами.
Жизнь одинаковая ли ты или разная?
Если нравится убивать, начни с меня.
Только глаза, пожалуйста, не завязывай.
Смерть я встречу с улыбкой, взглядом маня.
«Обычное воскресенье, обычный чужой выходной…»
Обычное воскресенье, обычный чужой выходной,
Зачем я на землю спустилась?
Чтоб быть одинокой, чужой.
Здесь все по-прежнему пусто,
Уныло и безыскусно.
Здесь ничего не случилось.
Тоска, безлюдье и мрак.
Кто-то сидит в подвале,
Кто-то лежит на диване,
Кто-то корчится в муках
И лезет стремглав на чердак.
Здесь тошнота и скука,
Здесь у кого-то разлука,
Там встреча и все не так.
Кто-то бьется о стены,
Кто-то вскрывает вены,
Кто-то поет в забвенье,
В навозе сидит хряк.
От крыс устали капканы,
От птиц устали силки.
В стадо собрались бараны
И рвут чужие чулки.
Что-то горит, взрывается,
Рыдает кто-то и кается,
По-прежнему лижут раны
Под грохоты барабанов.
«Любовь спаси, к тебе я руку протяну…»
Любовь спаси, к тебе я руку протяну.
Я не хочу в туман, в мираж, во мглу.
С тобой лечу я к солнечному свету,
И не хочу я в тьму, не в ту, не в эту.
Хочу светить глазами и улыбкой.
Хочу любви. Я не твоя ошибка.
Светило солнце мне в глаза,
В траве играла стрекоза.
Я вышла голая из рая.
Я Ева? Я себя не знаю.
А может быть Адам?
А может быть Лилит?
Такой вот сложный и простой гамбит.
Не знаю я, где ад, где рай.
Не падала, не знаю край.
«Волк голодный, свет холодный…»
Волк голодный, свет холодный.
Где ты, голову склоня
Где ты рыщешь, что ты ищешь?
Фенрир, я зову тебя.
Ты мое большое чудо, я одна.
Ты защитишь. Я обиды позабуду.
Ты обиды не простишь.
Загрызешь и уничтожишь,
Унесешь меня с собой.
Я твоим ребенком буду,
И звездою и судьбой.
Не сержусь, не злюсь, не плачу.
Я всегда, везде одна.
Счастье, радость и удачу
Кто-то спрятал от меня.
Что-то вдруг в кустах блеснуло,
Свет холодный, злобный рык.
Я с тобой, я утонула.
Счастье — мой предсмертный крик.
«Бессознание познал…»
Бессознание познал.
Ты увидел свой причал?
Ты пришел, куда хотел?
Ты нашел, что ты искал?
Все сказал, не все сказал.
Победитель драных кошек,
Всех ударил, наказал.
Любишь свет в чужих окошках.
Под глазами синяки,
Нарисованные слезы.
Вот таких ты любишь женщин,
Бред, ничтожества, угрозы.
Изнасилованный в детстве?
Что ты мучаешь всю жизнь,
Тех, кто был с тобою вместе.
Кто любил и кто дружил.
Оставайся в бессознанье.
Будет счастьем наказанье.
«Я себя чувствую прекрасно и хорошо…»
Я себя чувствую прекрасно и хорошо.
Глаза от слез опухли,
На носу капля холодная.
Что проохает опера трехгрошовая,
Что провоет волчица голодная?
Не вытирай мне слезы, сами высохнут.
Не трогай мой нос, он красивый, он длинный.
И сама я вся недоношенная и недосуг
Вырастить мне и расправить крылья.
Ты сумела уйти, я остаюсь.
Ты свою подушку уже проплакала.
Как всегда, я жизни боюсь.
И за страхи мои — расплата.
Не осилила, не сумела.
Не любовь это — только жалость.
Постарайся жить как хотела,
Я не буду мешать, пожалуйста.