Стихи

Ра Рахиль

Глава 6

 

 

«Я кальций, а я магний…»

Я кальций, а я магний. Давай с тобой поспорим, Кому нужнее люди. Помочь всегда им рад. Чуть-чуть преобразуюсь, Не много поколдую. Я принят и приятен, как магний стеарат. А я твоя таблетка, уже совсем не детка. И не пчелиный трутень, уже совсем не труп. Помочь тебе стараюсь не рейком. Путь мой труден. А лучше выпей водки. Сотри меня забудь.

 

«Ты почему сегодня издеваешься…»

Ты почему сегодня издеваешься, Посуду бьешь, водой плескаешься, Зеленый стал, ну что с тобой? Ты заболел, мой Домовой. Тебя согрею, расчешу, Вареньем сладким угощу. Напрыгался ты по болотным кочкам. Ты в босоножке в уголочке В моей сидишь, ворчишь, чихаешь. О чем не знаю я — ты знаешь. Лежать на коврике приятно вместе. Озноб охватит на закате. Испачкан кто-то мною в тесте. В жару и в печь и на лопату. Кричать от боли бесполезно. Я не люблю котов облезлых. Чужая боль, возьми елей, Меня ты тоже не жалей.

 

«Спасибо, ночь, тебе за сон…»

Спасибо, ночь, тебе за сон. Он близок мне — тебе знаком. Там твой вопрос и мой ответ. В траве зеленой колоски, Пурпурны маки у реки. В пространстве вместе да и нет. В крови ты приползешь ко мне, Не испугаюсь — буду жить, Тебя мне жалом не убить. Не сомневайся, обними. Целуешь пальцы, шепчешь тихо Слова любви — такое лихо, Закружишь, на руки возьмешь. Все замерло и ты замрешь. Смеётся Мефистофель страстно, «Остановись, мгновенье, ты прекрасно».

 

«Такая стоит жара, укусы от комара…»

Такая стоит жара, укусы от комара, И мне уходить пора, Меня не отпустишь, знаю. Мы встретились в темноте, Мы встретились до утра. Я спать хочу, но глаза закрыв, Я тебя теряю. Пожалуйста, подожди, Меня не теряй, прошу, Я не в реке живу, тебя зову к шалашу. Тебя я в омут тащу, От смерти тебя спасу, От жизни тебя защищу. Опять комар на носу.

 

«Потеряны стороны света…»

Потеряны стороны света, И времени больше нет. О чем меня спросят дети, Закат это иль рассвет? Где-то оно восходит, А где-то заходит, краснея. Я не смогу ответить — Какая-то ахинея. Я не люблю солнце, Скроюсь в воде и в горах. Живу я с Луною ночью, Под псевдонимом Ра.

 

«Я тебя вылечу творчеством…»

Я тебя вылечу творчеством, Им же тебя и замучаю. Надо пить регулярно, а не от случая к случаю. Ниточки все запутались — куклы марионетки. Все билеты раскуплены, с танцами мимо лета. Все ресницы опущены в лишнюю рюмку — сто грамм, Волосы не распущены, боль, Нет пентаграмм. Чувства свои заморозила, иль выбросила — не больно. Я тебя не сконфузила, плачу́ я — ты доволен.

 

«Я спрыгну из окна, не бойтесь — терем низко…»

Я спрыгну из окна, не бойтесь — терем низко. Дверь заперта, закрыта на засов. Я в сад бегу, твой трепет близок. Мои шаги заглушит бой часов. О, эта полночь! Свет Луны, сиянье Её лучей и наших глаз. Не будет больше расставанья. Приказ души, сердец приказ. Своими танцами я пробужу желанья, Они воскреснут станут править миром. Одно у нас с тобою мирозданье, Не тронутое утренним зефиром. Мы кровь смешаем, наколдуем вечность, Одним движеньем. Улетим отсюда. Твоя суровость и моя беспечность — Все вместе — Шива, Килья, Будда.

 

«Тебя не приучила я к порядку…»

Тебя не приучила я к порядку, Тебя не приучила к чистоте. Пишу я в чистую тетрадку, Что мать не та, стихи не те. Кто будет подметать и убирать. Прислуги нет, весь дом на мне — я мать. Кормить ребенка, мыть посуду и стирать, Белье развесить на балкон — я мать. Варить борщи, делать пюре, порезать сыр. Шеф-повар жарит мясо — он кумир. А мама, как всегда, пожарит рыбу-фишь. Такой прикол, такой фетиш. И снова не заправлена кровать. И виновата в этом мать.

 

«Ты моя рыбка, а ты моя киска…»

Ты моя рыбка, а ты моя киска. В интернете вся переписка. Кто-то пьет по ночам, Кто-то сидит в тюрьме. Чья это кровь и моча Мучает сердце во мне? Кто-то пишет стихи, Кто-то ищет знакомств, Разуму вопреки. Сделавшись пауком, Как я попала сюда? Я здесь чужая везде, Где я хотела быть, Наверно, уже нигде.

 

«Я вчера такой сон видела!»

Я вчера такой сон видела! Повторить его не возможно. Я когда-то тебя обидела, Ты во сне меня растревожил: «Ты жалеешь, что с нами случилось?» Я жалею, — что не случилось. Я так близко к тебе была. От тебя ушла, отдалилась. От себя тоже ушла. Всё забросила. Перекресток. Всё забыла и не желаю. Сделать это все очень просто. Не люблю, не живу, не страдаю. Кто-то ходит опять беременный И детей рожает в кустах. Это временно, очень временно. Прав лишь только один Аллах. Мой казан, щеткой вычисти лестницу, Съешь баранины энную тушу, Не замучаешь мое сердце, Нет души, не сожрёшь душу.

 

«Туман исчезнет, унесет виденья…»

Туман исчезнет, унесет виденья. Вода, останься в каплях испаренья. Не исчезай, окутай своим пледом Из мелких брызг, о тайнах мне поведай. Меня звала с собою колесница, Промчавшись в детстве по реке туманом. Звенели бубенцы, ко мне десницы Тянули люди. Это не обман. В карету я не села, почему — не знаю. И тайну эту я туманом накрываю.

 

«Безгранична моя фантазия…»

Безгранична моя фантазия. Сегодня в Европе я, завтра в Азии. Про других девушек не рассказывай, Люди разные, вкусы разные. Тело прикрыто нежным массажем. Душу не спрячешь за камуфляжем. Что ты ищешь, почему мечешься, В детстве обидели и искалечили? Я не лечу и не добиваю, Судьбы знаю, твою не знаю. Кто ты, зачем, боль разрисованная? Я замороженная, я скованная. Ты отморозок? Зачем так грубо. Закрыты глаза и сжаты зубы. И всё — пустота вином наполнится. Встречи не будет. И не запомнится.

 

«Ж. па, сплошная ж. па…»

Ж. па, сплошная ж. па, Кругом одни алкаши. Падают в траву, раскинув руки, Не надо курить гашиш. Смеялись, летали, пели, Куражились, как умели. Очнувшись после дурмана, Долго понять не могли — Их ли рожала мама, Иль сами возникли они. Из барокамер вышли, Волосы сбросив с хвоста. Дайте перо и кисти, С чистого жизнь листа Хочешь начать, «Намылив голову изнутри». Детские игры забыли: Замри, отомри, замри. Не моргаешь и не шевелишься, С детства глаза грустны. Весь испачкан и не отбелишься. На гору закатив валуны. Будешь смотреть, как катятся Снова они вниз. В пропасть, во мглу, к каракатицам. Я не шучу. Улыбнись.

 

«Прости меня за то, что ты не похож…»

Прости меня за то, что ты не похож На себя в своем новом граните. За то, что просила я: «Меня здесь похороните». За то, что я не с тобой Чокаюсь рюмкой водки, А только с твоей плитой Пью эту жидкость горькую. И как всегда без закуски, Работаю на спирту. Возьми мою жизнь эту, И забери ту. Я создала реле, Контакты замкнула — зуммер, Прости, ты лежишь в земле, Прости, за то, что ты умер.

 

«Мне тепло в твоих носочках…»

Мне тепло в твоих носочках, Если холодно на даче. Их одену впопыхах. Папу вспомню и заплачу. Чистая моя родная, по рукам тебя узнаю. Эта мачеха — добра. Я не знаю серебра. Злая падчерица скачет, Рвет и мечет, и не плачет, Вечно в зеркало глядит, И обидеть норовит. Не бросай меня, прошу. Папу вспомню — укушу. Это вся игра неправды, Приезжай, тебе я рада.

 

«Красные реки крови…»

Красные реки крови, Это не больно, если они в своих руслах. Тихо текут по своим венам, Медленно и совсем безыскусно. Круг за кругом, Сварожья вечность. Круги Ада свои отсчитывая. Генная память — не преграда, Это жизнь, тобою не считанная. Реки синие, зеленые реки, Информация в человеке. Памятью переплетенные Чьи-то судьбы исковерканные, Дни не прочитанные, дни сочтенные — Эти кровавые красные реки.

 

«Поцелуй меня, мой мальчик…»

Поцелуй меня, мой мальчик. Я тебя целую тоже. Я в твоей короткой майке, Ты в моей сгоревшей коже. Я была твоей лягушкой. Стала просто крокодилом. Познакомилась в окошке С кем-то странным из дебилов. Может быть олигофреном, Может быть из Радзивиллов. Волосы сушила феном И в кастрюлю угодила. Черно-белая метиска, Я тигрица, а не киска. Пол на кухне сбрызнут кровью. Это я боролась с молью. Кровь из носа, кровь из вены — Вот такие перемены. Я любить тебя устала. Надоела кровь с любовью. Над тобою пролетала Красно-синей-желтой молью.

 

«Ты умереть мне помогаешь…»

Ты умереть мне помогаешь, Заполонив пространство ленью. Ты сам о чем-нибудь мечтаешь. О чем ты скажешь поколенью Растущему и детке взрослой, О том, что жить я не умела. Что кожей обтянула остов, В туман ушла я обалделая. Ты умирать мне помогаешь, Но почему так медленно и долго. Ты тайну бытия не знаешь, Я не скажу тебе. я сдохла.

 

«Не обижайся на меня…»

Не обижайся на меня, Тебя люблю, перед тобою В позе я смирения. Быть может, я тебя боготворю. Не обижайся на мои творения. Они не совершенны и не в рифму. Они про гамма-гвоздь и чью-то смерть. С тобою жить хочу и умереть, И ни кому не уступлю каретку. Сажать малину, жарить шашлыки, В воде кружиться, путешествовать. Не обижай меня на нашем жизни шествие Мои мечты прекрасны и легки. Острее чем кинжал, слоновий бивень Пустых обит. Хочу я быть любимой. Пусть мои слезы — чистый ливень. Тебя люблю. Не обижай, любимый.

 

«Больно — тело исхлестано…»

Больно — тело исхлестано. Больно — горло изранено. Больно — слезы просохли. Пограничное состояние. Это проходит медленно, Блаженствуя не спеша. Пусть будет больно телу. Но не болит душа.

 

«А может лучше — банки огурцов?»

А может лучше — банки огурцов? А может лучше — сердце на засов? Зачем, кому нужны чужие вирши, И хорошо иль плохо вышли. А огурцы выходят хорошо, Их учесть хороша, легка, Бывает очень всем смешно, После стакана молока. Ты подоить корову сможешь, Или козу, овцу? Легко! Листок нагреешь — строчек всхожесть. А было это молоко.

 

«Событий много на свете…»

Событий много на свете, Пусть помнится только хорошее, Волосы на закате тихо мозги ерошат. Однажды мои колготки украсили твою шею, Стоишь ты и улыбаешься, Минутами я хорошею. Так модно, сказала сестричка. Устала твоя истеричка. Могла бы я правильно жить. Все страхи лишь от внезапности. И всех хотела просить Беречь тебя от опасности. От нервов натянутых, от усталости, От глупых дней моих малости. От солнца, от снега всё брызжет, Спасая друг другу жизни.

 

«Большой мой ребенок…»

Большой мой ребенок, Мужчина красивый и сильный. Отца у меня нет и не было сына. Всю женскую нежность тепло и заботу Я сделала вечно своею работой. Я утром проснусь на встречу тебе с улыбкой, Мы сделали правильный выбор лет 35 назад. Пусть многие брак не считают ошибкой. Другого не надо, разрушить нельзя. Создать. Создать уют порядок и вечные чувства. Искусство это? Да — это искусство.

 

«Через пелену отказов…»

Через пелену отказов, Через радости веденья Шаг за шагом, раз за разом Шли мои стихотворенья. Встретив в темноте удачу, Счастье ухватив за хвост, Я теперь сижу и плачу, Радуги построив мост. Между небом и землею Я с тобой и ты со мною. Это странно, это чудно, Многогранно, многолюдно. Хруст мороза слышен летом, Ты пришел, я не одета. Вот такое неглиже — Скорлупа от Фаберже.

 

«Я не перестану вас писать…»

Я не перестану вас писать. Пусть только пишу и не читаю. А не перестану жизнь листать. Я сама себя в стихах узнаю. Можно слово выдумать, Наставить запятых, Можно узнавать без понятых. Станут мне понятны и близки Милых строк моих написанных стихи. Спрячусь тихо я под псевдонимом И лицо закрою маской мима.

 

«С чем ты справишься?»

С чем ты справишься? Я тебя знаю. Ты сильна и красива. Созрела. От кого ты хочешь избавиться, От какого начального тела? Родила тебя и лелеяла, Берегла, как зеницу ока. Как смогла ты и как посмела Уезжать, уходить одиноко. Вся любовью, заботой отеческой С детства нами окружена. Ты из девочки стала женщиной, Но жена ты иль не жена. Нет кольца и нет обещаний Во взаимности жить до конца. Не устала ты от желаний. Учит курица, нет яйца. И петух уже прокукарекал, Мне пора, я уйду не на век, И вернусь в твоих продолжениях, Создаваемых телодвижением

 

«Ба, как к тебе приходят строчки?..»

«Ба, как к тебе приходят строчки? У них что, ножки вырастают?» Не знаю, внученька, не знаю. Беру я твой блокнот, листаю. Поставлю звездочки, Пишу и о бумагу зашуршу. Встречаю строчки, Улыбнусь, заплачу, Порадуюсь, закапает слеза. О чем пишу? Что ничего не значит, Береза, речка, небо и гроза. Ещё овечка, козочка лошадка, Любимая корова. Всё в дыму, Становится все горькое, так сладко… Сплошное ми-ми-ми и му-му-му.

 

«Лолита и Лилит — сестрички…»

Лолита и Лилит — сестрички, Где же братья? Так хочется поймать и их расцеловать, Так нежно крепко заключив в объятья. Инсцестом называть? Да, можно называть. А если нет людей, лишь Самаэль да черти, Суккуб, Инкуб и прочая такая дрянь. Кого любить? Ответь. Кому мне нежно верить. В ответ звучит — Уйди, забудь, отвянь.

 

«Я создаю зеркало…»

Я создаю зеркало, Каждый видит в нем, то что хочет. Ты в нем увидишь радугу. Чертики защекочут. Капли дождя разбрызганы, Текут, стекло не пачкая, Я вся такая чистая, Ни кем еще не начатая. Жизнь меня не испортила, Стужа не закалила. На безымянном острове Истерику закатила. Сильные волны из сердца Бьются о светлый разум, От чистоты девицы До старческого маразма.

 

«Что ты можешь мне дать…»

Что ты можешь мне дать, Где балкон, а где ванная? Ходят здесь поезда, Я — Каренина Анна. Не под поезд, на поезд Я лягу, уеду. Адекватности нет. Мы одержим победу. Это снова война и твое пораженье. Это ночь до темна, зеркал нет отражеья. Это стоны и боль заключенных в объятья. Говорить мне не надо, что все люди братья. Сестры есть, монстры есть, Жить они не достойны. Я — Наташа Ростова, летаю спокойно. Улетаю я в небо, взмах руками — смелее. Я сегодня не баба, я — Доротея. Нимфа, ведьма, русалка — растроение личности. Опоздаю, размажусь — больше нет педантичности. А была ль я вообще, и была безупречна. Утро, вечер и день — бесконечности вечность.

 

«Я живу в своих реакциях…»

Я живу в своих реакциях. Эхо знает, нет здесь дна. Я не я. Простая абстракция, Бесконечная глубина. Сине-серые, черно-зеленые, В пропасть своих зрачков смотрю. Напророчу в безумстве кленов, Всяких гадостей наговорю. Кто-то слушает, это доверие. Чьи-то бродят вокруг суеверия. Лярва я с бокалом вина. Эхо знает, опять нет дна.

 

«Поэты бывают толстые…»

Поэты бывают толстые, Поэты бывают тонкие. Поэты выжить стараются, Хватаются за соломку. Но что бы была солома, Посеять надо зерно В какую-то землю и снова Произрастет оно, Колосьями иль метелкой. Коровы гуляют и телки. Их стерегут быки. Носятся грузовики. Грязь, пыль, тоска, навоз. Что это — бред? Колхоз. Куры, гуси, зазнайство, Яйца, чьё-то хозяйство. Любит свою природу, Садики, огороды Житель Земли — народ. Река — переходим вброд.

 

«Вскрытие — туловище пополам…»

Вскрытие — туловище пополам. Шов на желтой коже нитками синими. Сердца срезано несколько грамм, Смерть бывает очень красивая. Температуры нет, тело остыло. Обычный человек становится предметом. Какая разница, внутри что было, У мертвого отнять его секреты. Секреты жизни, страхов, радости, Все выпустить и нитками зашить. И все же выброси все гадости, Не умираем, будем жить.

 

«Двигайся, двигайся дальше…»

Двигайся, двигайся дальше, Двигайся, не останавливайся. Двигая все пространство — шаг назад, шаг вперед. Я стою в переходе, в белом своем убранстве, И не тебе поет песню красный накрашенный рот. В трубочку сдвинуты губы, звуки от языка, Пусть не тебя погубит колокол без звонка. Ярче, быстрей, ритмичней голос звучит, орет. Есть только сгустки мыслей, флейта сама поет.

 

«Пригласили меня на рыбу…»

Пригласили меня на рыбу. Барбекю и на мангале. Две форели — нас четыре. Снова мы не угадали. Было вкусно? — нет лимона. Комары с одеколоном. Удавилась Дездемона, Труд Отелло облегчив. Мимо рта промчалась рыба, Сок лимона рот смочил.

 

«Не хочу говорить банальности…»

Не хочу говорить банальности, Тридцать пять лет и много дней. В этом нет никакой гениальности, Без сарказмов и прочих идей. Просто жить, любуясь друг другом, Не меняя жен и мужей. Речь идет о каком-то плуге. Нет. Не надо жарить ежей. Плуг совсем не причем — Жить легко. Улыбаться, смеяться и жить. Убежавшее молоко может новый путь проложить

 

«Красивая бабочка, ты мертвая или живая?»

Красивая бабочка, ты мертвая или живая? Расправлю я крылья и брошусь с тобою с моста. Ты вверх полетишь легко и без всяких усилий. Я встречусь с водой, будет она не та. Она станет твердой, как камень. Меня не примет, меня разобьет, Утонуть не успею я. И только чьи-то губы спросить осилят: «Ты мертвая?», или живая я?

 

«Мой нежный врач, мой умный друг…»

Мой нежный врач, мой умный друг, К тебе я на кровати еду, Почувствовать заботу рук, Мозгами одержать победу. «Что Вы кричите, есть слова». Кричу, чтоб боли меньше чувствовать, Чтобы кружилась голова, Никто не смеет мне сочувствовать. Латынь я знаю лишь чуть-чуть. Ты говоришь, не понимаю. Река в крови и я молчу, Я стуку молотка внимаю. Ты здесь разрезал, здесь мой шов. Всё так красиво и ушел. Чтобы сама смогла вставать, Ну всё. Прощай моя кровать.

 

«В полнолуние завою волком…»

В полнолуние завою волком, Разорву тела людские на куски. Мясо, кровь, зубов моих осколки, Рев, как надоели все кишки. Гадость, запах крови, вонь, удушье, Грязные замученные души. Серебра прошу и чистоты, Ты Луна и я — твои мечты. Я в прыжке покину эту землю, Вверх взовьюсь, став светлою Звездой, Все ничтожества я больше не приемлю. В полнолуние я буду лишь собой.

 

«Тебя я хочу сберечь…»

Тебя я хочу сберечь От ссор чужих и разлук, От глупых не нужных встреч, От сердца душевных мук. От криков, от лжи, от гнева, Направленного не любя, И от пустого дела, Изматывающего тебя, До упаданья в кроватку, Умыться нет сил и желанья. С тобой мои мысли кратки, С тобой мои пожеланья В фантазиях снов насмотреться, Обнять, сцепиться глазами, Согреться теплом в моем сердце. И звездочки между нами.

 

«Ты приезжаешь, чуть новая…»

Ты приезжаешь, чуть новая, Отвыкшая от меня. Стоишь в коридоре грязная, Так хочется все обнять. Отмыть, понять, что случилось. Что мучает, кто обидел? И что хорошего было, Что слышала и что видела. Грубить и хамить не надо, Характер твой не такой. Я знаю тебя до атома, И атом этот весь мой. Без слов ты моя разукрашенная. Здесь боль, здесь вопрос, здесь сомнение. Ты спрашивай меня, спрашивай. Есть у меня объясненья. Ты скоро увидишь Луну из окна, Её из него я смотрела, Когда-то ещё, когда я жила Принцессой не королевой. Мыльный пузырь отражает Всю красоту дня, С трубочки улетает, Радугою звеня. Сказку о розовой пыли Снова расскажешь мне. Сказки становятся былью. Полетаем во сне!

 

«Красивой бабочкой летаешь летом…»

Красивой бабочкой летаешь летом По дачам, деревням, квартирам. По речкам прудикам озерам Под ласковым любимым взором. Цветочек мой девятилетний, Сама ты яркая, как лето. Матрешки, куколки, подружки, Красотки, умницы и душки. Погладить Еника, замучить кошку, В планшете просидеть весь день, Всего чуть-чуть и понемножку. Разглядывать в опятах пень, Со вкусом сладким зубом впиться В прекрасный ягод аромат, Водой из родника умыться. Событиями пусть богат Твой каждый день лучист прекрасен. Ты счастье всех моих несчастий.

 

«Я скоро замолчу, я тороплюсь, пишу…»

Я скоро замолчу, я тороплюсь, пишу, По нервам проводов пуская мысли. Они пока крепки, молекулы, белки Еще не свернуты, еще не скисли. Пишу о чем хочу, эмоцией шучу. И как всегда, ни до кого нет дела. Свой эгоизм люблю, лелею и хвалю, Так робко и совсем не смело. Шаг в сторону — расстрел и выстрел прогремел, Теперь лежит убит, совсем не ранен. Моей рукой измят, следы от дерзких пят. А был когда-то молодым и ранним.

 

«Обещали крем омолаживающий…»

Обещали крем омолаживающий. Обещанья есть — крема нет. Отношения все сглаживающий Будет ужин и будет обет. Медвежатину будем пробовать? Улыбаемся без конца. Кто-то замужем иль не замужем, Есть приданное, нет кольца. Деньги тихо в карман падают, Но не слышен их тихий хруст. Кошелек мой меня порадует, Порван он и совсем пуст.

 

«С кем ты связалась? Мои обиды…»

С кем ты связалась? Мои обиды. Светлая радость, к кому прилипла. Всюду гниды, белые гниды К волосам и мозгам прилипли. Черная плесень, продукты прокисли, В чьем ты замке и в чьем плену. Висни, лапша на ушах, висни. Пожалею, не прокляну. Я согрею — ты не остыла. Разум сам проявится твой. Улыбайся, забудь что было. Возвращайся скорей домой.

 

«Пап, у меня талант? И все из-за тебя…»

Пап, у меня талант? И все из-за тебя. Ты умер. Есть другие темы? С тобою я живу. Я тоже умерла? Не знаю. Все мои проблемы. Живу когда? Где сплю? Тепло и холод. Свет И тьма всегда со мною рядом. Кого убью — люблю, И нет ответа «нет», Мне сари или саван стал нарядом? А хочется летать и по лесам ходить, Встречать счастливые глаза и судьбы. Желанья есть, и так тому и быть. Цветы, колючки, брызги — мои судьи.

 

«Странная моя сила, как ты мне помогла?»

Странная моя сила, как ты мне помогла? Душу опустошила, сердце не сберегла. Я дышу осторожно, больно — опять укол. Что еще нужно, можно? Гемодиализ, раскол. Я протяну руки, по ним удар получу. Больше людей не мучаю и не кого не лечу. Может быть исцеляю, душу отдав опять. Я ничего не знаю, и не хочу знать. Кто я такая — бестия, или кто я такое? Я существо неизвестное, темное, неземное. А может быть чистое, светлое, Игра лучей и теней. Душу и сердце не спрятала, Я ухожу в ручей. Нежно по гладким камешкам Из чистого родника. Капельками по капелькам Порадуется река.

 

«Кто дает людям право других обижать людей?»

Кто дает людям право других обижать людей? Мысли мои поганые, язык без моральных костей. Я так хотела чуда, видела свет повсюду. Снова упала в пропасть зеленой тоски и обид. Больно и одиноко, устанет язык цокать, Сделана дымовушка, брошен в щелочь карбид. В овраге покатится бочка, горит деревянный киоск. Может быть хватит? Точка. Будем «включать мозг». Но снова его выключит маленькая егоза. Выброси дни и численник, отпущены тормоза. Снова звучит гитара, новый блатной аккорд, Налево или направо прыгнет облезлый кот?

 

«Ты познакомился со мной…»

Ты познакомился со мной, С моею чистою душой, Но ты ошибся, я не та. Какая в небе красота. Летает демон надо мною, Со мной всегда, он шепчет мне Не спорить со своей судьбою, Узнать. понять, что есть во мне. И что придет ко мне из вне Легко принять, не быть борьбою С пустыми мельницами будней, Стереть из памяти людей, С которыми мне плохо будет. Смогу я жить без новостей. Я научилась жить без пищи. Сама ваяю, мою, чищу. Я помощи не попрошу, Обертками конфет шуршу. Скрипит фольга от шоколадки. Конфеты сладки, мысли гадки. Я мысли скомкаю, сомну, Белилом, хлоркой обману, И без традиций и прекрас Тобой я чищу унитаз.

 

«Я так люблю свою кровать…»

Я так люблю свою кровать, Раскинусь в разных положеньях. Она лишь для того, чтоб спать, И никаких телодвижений. Она встречает сны легко, Мои подушки сладко дремлют. Желток запутался с белком. Какие грезы! Им я внемлю. Я сны свои не расскажу, Быть может, напишу однажды. Извилины растормашу, В омут реки не входят дважды. В нем тонут. Кружит крик и стон. Водоворот, воронка, волны. Живет там очень умный сом, Меня он любит, ждет и помнит.

 

«Моя бабушка тихо ругала деда…»

Моя бабушка тихо ругала деда, Чтоб не слышал, звала его старым пнём. А меня телогрейкой своей согрела, Положила за пазуху светлым днем. Был рахит, и стою я — такая убогая. Я красивая выросла, очень сильная, Потому что жила в их раю, как у бога я, Имя бога того не спросила я. Это солнце, Луна, облака, вода и ручьи, Это снег, сугроб, это капли дождя, гроза, Это эхо от голоса. твоя радость и смех. Это всё растворилось в душе моей И в моих глазах.

 

«Накорми мужика менструацией…»

Накорми мужика менструацией, Будет твой он или сблюет. Есть такая у баб реакция — Делать на него приворот. И любуется глупая девица, Как он кровь поганую ест. Никуда теперь он не денется, А вообще, он кто теперь есть? То знобит его, то бросает в жар, По ночам бормочет, кричит. Сердце было — не вынесло, и удар. Вскочит и куда-то бежит. Он к себе бежит, от себя бежит, Он спасает свою любовь. Каждый хочет жить, ты не ворожи, Хочет быть он самим собой. Он опомнится и пошлет тебя На три буквы известные всем. Приведет приворот к бесплодию, Кровь и он уйдут насовсем.

 

«Мужские сапоги дорогу мучают…»

Мужские сапоги дорогу мучают. По буеракам и камням иду по кручам я. Они огромны и чисты, Вся жизнь в развалинах. Они резиновые, мной похваленные. Дорога выброна одна и не запомнена. Пешком идут, без скакуна, мне не знакомые. Стремятся в даль, в пути узнав любовь и истину. А я молчу, а я в печали переписываю Свою судьбу. Стараюсь сделать новую. На сапоги свои набью подковы я.

 

«Я шагаю совсем не смело…»

Я шагаю совсем не смело, С жизнью справится я смогла. С жизнью справилась, как сумела, Выстрелом из-за угла. Снова шаг за шагом по краю. Вот моя рука, вот твоя. Не живу я просто играю, Вновь тобою созданная. Падаю, сыграю в рулетку, В русскую, я не просто так, Не была я с тобой кокеткой. Скажешь ты: «Какой я дурак». Шут гороховый, трехгрошовый, Выстрел в в рот, в сердце и в лоб. Вот теперь совсем хорошо мне. Все проходит и жизнь пройдет.

 

«Существо четырехногое…»

Существо четырехногое, Существо четырехрукое, Головы две и не думают. Вместе слился рот и нос. Ничего вокруг не чувствуют. Связано телесно рунами. Это сыворотка мутная. Это поезд под откос. Это просто секс — не более, Без любви тоски и боли.

 

«Утро, вечер и день, поверьте…»

Утро, вечер и день, поверьте, Веселюсь, тяжело дышать. И зовут меня милые черти В хоровод, я иду танцевать. Скачут с легкостью их копыта, Шаг мой быстр и не изнежен. Танцами трава изрыта, Кто-то красивый и неизбежный Выберет меня из хоровода И уводит, в бездну уводит. Сердце пусто — сплошной вакуум, Где-то царевна лягушка заквакала. Сбросила шкуру, а я не могу. В коже змеиной к друзьям и врагу Я прихожу, крови напьюсь. Это вино, цвет одинаковый. Я смеюсь и веселюсь, Хочется, чтобы вновь заплакала. Сердце мое слезы очистят. Росла борода, бороду сбреет. Песню споет о днях бессмертия И от общенья со мною сбрендит, Тот кто со мною в небо уйдет. Из хоровода чертей уберет. Меня оставит, себя оставит. Жизнь и смерть-это бывает.

 

«Рыба поела хлеба, приправленного кислотой…»

Рыба поела хлеба, приправленного кислотой, Тихо всплыла не поверхность воды, Но только не спинкой а брюхом. Рыбак заметил в воде покой. Не получит обухом в ухо От злой жены. Нет его вины, Что дети разуты и голодны, Что скоро мороз, что скоро зима. Зима в отношеньях уже давно. Не виновато в этом вино. Просто остыли и опостылели Люди друг другу и рыбу ловят, Чтоб все пропали, ну просто сгинули. Жить в свободе, а не в неволе.

 

«Змея уязвимая и злая…»

Змея уязвимая и злая, Сплетается кольцами с моей чешуей. Кого ты любишь, я больше не знаю. Я суп варю черепаховый свой. Меняю кожу я, глаза на ниточках, Пришло животное с другой планеты, Клешнею щелкает ползет по плиточкам, Все в прочном панцыре оно одето. А я нарядная, в уколах сглажена. Все как положено, кишки внутри. Ты их мне выдернешь и жизнь налажена. Сухая мумия лежит, смотри. Пришел — смотри, ушел запомнится. Ползут жуки по моим глазам. Я стану вечной твоей бессонницей, Ты сам все это мне рассказал.

 

«Утро засияло улыбкой…»

Утро засияло улыбкой. Ты вернулся с улова скромный. И принес мне немного рыбки, Выпьем кофе, долой условности, С медом. Вкусно, чудесно, радостно. Я приветлива, я без гадостей. Комплименты не говорю. Рыбку твою очень люблю. Я не кошка и не пантера. Просто внеземное чудовище. И другая у меня вера. Но без рыбки я так беспомощна. Рыба — глаз, рыба — чья-то душа, Я не знаю, что лучше сделать, Любоваться иль съесть не спеша, Сила придет, уничтожив безделье. Утро лучами день наполнило. Всколыхнуло, дыханье пошло. Все хорошее светлое вспомнила, Все плохое дурное ушло.

 

«Если в жизни нет естественности…»

Если в жизни нет естественности, Нет любимого, есть печаль, Прикрываясь моралью девственности, Будешь жрать г. вно по ночам. Назовешь это словом красивым — Копрофилия — вот и все. И увидишь себя счастливой Не в шизоидном помешательстве. Распрощаешься с яйцеклетками, Не сумев их оплодотворить, Станешь злой и с чужими детками О любви начнешь говорить. О Христе, чистоте Отчизны, Прикрывая свое одиночество, Может хамством, или беспечностью. Будут странные твои ночи. Ночью совесть приходит раздумья О чужих и своих безумьях.

 

«Женщина мудрая, совсем не старая…»

Женщина мудрая, совсем не старая, Дай песню ей споет с гитарою, Струной звеня в глубоко возрасте, Всем задает она аккордости. Здесь толсто, а здесь мало жира, Здесь надо мед, а здесь чеснок. Нельзя помыслить без кефира, Спать надо много, не часок. Самый большой грех — Жир заводить на теле, В этом ее успех, Так есть и на самом деле. Тело должно быть легко, Его не покинет душа, И все опять далеко, И жизнь идет не спеша.

 

«Если скучает животное…»

Если скучает животное, Оно идет по следам. Если скучает женщина — Сигналы по проводам. Если скучает мужчина, Пламя свечи тлеет, Он просто идет и видит, Если смотреть умеет.

 

«А я живу — фальшивая обертка…»

А я живу — фальшивая обертка, Не шоколад внутри — свинец и холод. Я выстрел, но куда? В кого? Нет повода. Все любят или лгут от голода. От холода любви, эмоций, От чистоты воды в колодце. Кто его вырыл — с нами его нет. Он не живет, живет колодец, Он не буйствует. И защищает нас от бед. Совсем один и в недоумствие.

 

«Я желтая, как папа. Отдельная кровать…»

Я желтая, как папа. Отдельная кровать. Хочу я тихо также спокойно умирать. Катетер мой с мочою, и тихо дочка спит. Летает снег зимою, в окошко постучит. Стучит другая странность, совсем другая жизнь, Пусть поздно или рано стекло разбилось — дзынь, Залиты кровью руки, пусти меня к себе. Я слышу твою песню о вечности в судьбе. Как тонки твои звуки. Никто не слышит — жаль. Расстались наши руки. Твоя, моя печаль. Забвенье в тебя вколотое, врачи пустили жало. Все желтое и желтое. Я это про пижаму.

 

«Ты моя дочь и все плохое у тебя от меня…»

Ты моя дочь и все плохое у тебя от меня, Это твоя дочь и все плохое у нее от тебя. Крик от того начинается, Что в зеркале видеть не хочется Плохое свое отражение, С трудом себя узнаем. Зеркало чисто вымоем. И радости нам захочется. Будет только хорошее У меня, у тебя, у нее. Генетическою веревочкой Мы узелками связаны, Ноту одну высокую Вместе все пропоем. Любить — не кричать, а слушать Это наша обязанность. Понять это очень просто — Мы на себя орем.

 

«Как дальше жить, я не знаю. Рунами напиши…»

Как дальше жить, я не знаю. Рунами напиши, Быть может я прочитаю крики больной души. Рисую я пентаграммы, завою на всю вселенную. Кончились мои гаммы. Что-то обыкновенное, Очень-очень тяжелое давит на жизнь мою. В безнадежности очень квёлое сбивает воды струю. Я хотела напиться каплями из родника. Что же опять случилось, повисла моя рука. И зачерпнуть не может горсть воды из колодца, Иглы вошли в пальцы, не могут они колоться. Я ничего не чувствую вечером, днем и утром, Лишь одно есть предчувствие, будет легко — не трудно.

 

«Костры, на которых сожгли меня…»

Костры, на которых сожгли меня Не будут искрами светить тебе. Не ранят кожу, не зазвенят И не поймут ничего обо мне. Играет огонь, в поленьях бродит, Черные угли становятся красными, И ничего не происходит. Утекаю я соком ананасовым. В другую страну, к другим обычаям. Буду лукавая и очень приличная. В повязке набедренной станцую жигу, И снова костры, и меня жгите.

 

«Открой клетку, мою грудную клетку…»

Открой клетку, мою грудную клетку. Ты видишь, сердце лежит внутри. Возьми себе его, как конфетку. Съешь или выброси, но не храни. Хочешь отдай его собакам, Будут есть или есть не будут? Нет не будут, оно отравлено Смесью бессодержательных будней. Праздников нет, вся жизнь, как праздник, Или бессонница днем, а не ночью, Галлюцинация и безобразие. Сердце выброшенное не захочет В клетку вернуться, стучать и беситься. Стучать в пустоту, беситься от скуки. Не надо ко мне протягивать руки. Оставь мое тело, возьми мое сердце.

 

«Что происходит, не понимаю…»

Что происходит, не понимаю. Снова озноб. От чего я не знаю. Может жаждущий крови вампир Шагом наглым вступает в мой мир. Круговорот событий разрушив, Хочет крови. Не хочет кушать Пищу людскую без перца, без соли, Выпьет всю кровь без страха и боли. Пей — вода на вкус — не отравишься. Цвет голубой и не исправишься. Будешь теперь не красным, а синим, Очень чудесным, очень красивым.

 

«Я улетаю не во сне, по-настоящему…»

Я улетаю не во сне, по-настоящему. Я в самолете. Скоро жаркая страна. Экватор, солнце, вся вода блестящая. Там будет вся печаль объяснена. Таинственный мой Сфинкс. Я обниму за шею. Войду в глубь пирамид, Что бы услышать вновь Все тайны мира, чувствовать острее Мелодию от звезд. И пылью станет кровь.

 

«Протяни ко мне руки и не подходи…»

Протяни ко мне руки и не подходи, Ладони наткнулись на стену. Так далеко, мы так далеки, И не пульсируют вены. На расстоянии вытянутой руки Летят о помощи крики. Эхо аукает, Филин ухает.

 

«Я почитаю вам стихи…»

Я почитаю вам стихи, Буду стараться с выраженьем. Слова и мысли все тихи, Я разбужу воображенье. Орет ребенок. Где? Внутри? Нет — в самолете где-то рядом. Не здесь ребенок, посмотри — В тебе, богов твоих награда. В нас дети спят уже давно, Отравленные сладким ядом. Тебе ещё не всё равно? Не убивай дитё, не надо. Оставь его себе в себе. Не отвергай инстинкт сознанья. Твоя звезда в твоей судьбе Познает тайны мирозданья.

 

«Облака из самолета…»

Облака из самолета Лучше видно, чем с земли. От счастливого полета Вместе засмеемся мы. Жаль нельзя рукой потрогать, Вы так близко от меня, Можно целовать и вздрогнуть, Солнца проглотив огня. Или звездочку увидеть, Ту что светится с Луной. Взять в ладони, не обидеть. Пой со мною, небо, пой!

 

«Я столько жила во зле…»

Я столько жила во зле, Кусали со всех сторон. Я стала бояться людей И мыслей их — пустозвон. Как колок холод их фраз, Тупых и безмозглых идей, Пустых бессмысленных глаз Отсутствие новостей. Скучная жизнь пуста, Важен почерк и шрифт, Подпись, формат листа, И с датой не ошибись. Чистый бюрократизм, Кратность не на иврите. Фразы идеотизм: «Да что вы мне говорите». И выпученные глаза, Жало розовых губ, Колец и бус бирюза, Язык в шевеленье губ. Растягиваются слова, Добавлена срочность для важности. И далеко голова от шеи многоэтажности. Кривых позвонков изгиб Исправится лишь в гробу. Пусть ваша шея трещит, А я от вас убегу. Еще во мне есть свет, Еще я могу жить. Своих и чужих бед Стог сена разворошить. Кормить корову и «Ом», Создать на земле дом.

 

«А давайте устроим вечер…»

А давайте устроим вечер, А давайте стихи почитаем. Может быть что-нибудь покрепче? И к утру память растает. Пусть польются рифмы реками, И вино льется в бокалы, Мы в объятьях эмоций крепких В зазвеневшем страстей накале. Как легко под звон хрусталя Мой стишок поет — тру-ля-ля.

 

«Отзовись, сколько можно кричать в пустоту…»

Отзовись, сколько можно кричать в пустоту. Я охрипла, сломалась, устала от боли. Сердца я поняла пустоту, глухоту, Я опять не в своей, а в чужой роли. Я тебя уничтожила — пыль до небес. Стерла все и тихо заплакала. Ничего не прошепчет мой милый лес, Это просто лягушка заквакала. Веселилась, почавкала комаром, Прикоснулась — мне стало холодно. Только крепкий, горячий индийский ром Нас спасет от сердечного голода. Растворит мозги мои до утра, Голова не болит и не будет. Моей маски блестящая мишура Не узнает и все забудет.

 

«Краб, который ползал по камням…»

Краб, который ползал по камням, Сегодня съеден мой в обед. Мне было вкусно, а ему? От смерти — жизнь, Радость от бед. Пожарить на огне чужую жизнь, Как пищу подарить другому существу. Для пищи ты меня возьми, Заполни сердца пустоту. Я вкусная, наверное, попробуй. Хочешь зажарь или свари в воде. В долине мертвых жизнь загробная. А я — в астрал. А я — везде.

 

«На большой египетской кровати…»

На большой египетской кровати Я не сплю, ведь я не саркофаге. В сладкой пене, в очень мягкой вате В жаркой Африке совсем пропала. Тридцать шесть — моя температура, Шестьдесят — ее прекрасная жара. Из песка злотистая фигура в ад проводит, Мне уже пора жарить на огне дурное тело, Жарится душа — всем надоела. Лишь волна меня еще подхватит, Я не саркофаге — на кровати. И опять все снова — неги нет, Нет совсем блаженства никакого. Волны, море, если есть ответ, Смыслом, радостью, эмоцией наполнены.

 

«Жизнь и живот. Он пищею наполнен…»

Жизнь и живот. Он пищею наполнен. Красив и кругл, лишь ветра суета. Какая красота, какие волны. Спасает только танец живота. Как грациозно, как красиво двигаются бедра, Они блестят, на них не носят ведра, Нет коромысла, здесь любовь без смысла. Красива бровь, шикарна кровь. Желаньем задышала пустота. О боже, снова танец живота!

 

«Я не люблю, и я скучаю…»

Я не люблю, и я скучаю. Совсем не знаю, где живешь. А может на звезде, тенью растаю. А может быть ты просто морской ёж. Иль свет в воде, звездою отраженный. Мною любимый, мною прокаженный. Иглы, равносильные лучу. Встретишь свет звезды? А я хочу.

 

«Я просто так детей рожать способна…»

Я просто так детей рожать способна. Зачем ты хочешь бросить меня и Нил? Просто любовь и ничего особенного. Совсем не нужен страшный крокодил. Рекою сперма попадает в матку, И девять месяцев и схватки. Есть девять месяцев и девять дней — Вселять и убивать души людей.

 

«Я люблю, так долго не страдая…»

Я люблю, так долго не страдая. Любишь ли меня, опять не знаю. Мы с тобою не на зависть вместе, А на радость окружающим нас людям. Выпекли на свадьбе нашей тесто, Мы откушали и вместе будем. Дни рожденья все быстрее не успеешь, Экзотичнее все год от года. В самолете, в море, не стареешь. Ты прекрасен — статуя, ты Будда!

 

«Опять стучусь волной в чужой я берег…»

Опять стучусь волной в чужой я берег, Опять стучусь дождем в чужие окна. Я чувствую, а мне никто не верит, Где есть вода, все будет очень мокро. Мокры мои глаза от слез соленых, Все так ранимо и не определенно. Есть свет волны от красных до зеленых. Полет не нужен людям окрыленным. Волна к волне и излучение удара. Фонтан из брызг, звенят все капли вместе. Поймают волны умные радары, Мир иноземцев и других известий. Известий о любви, какое чудо. Здесь будут краски и водой я буду.

 

«Ты этого не ожидала…»

Ты этого не ожидала. Да только это и ждала. Чтоб улетело одеяло, Была измята простыня. Что бы подушки пали на пол. Он целовал её и плакал. От слез умчалось напряженье. Он так давно её искал, Глаза горели, век движенье, И снова на колени стал. Прости его, так долго шел. Бежали реки, волн барашки. В тебе себя, своё нашел, Кожа откликнулась мурашками. Родные губы — жар от риска. Спустилось облако за вами. Всё стало близко, что не близко, Уносит вас в райские дали.

 

«Деточка! Какая же ты у меня маленькая…»

Деточка! Какая же ты у меня маленькая, Какая беспомощная ещё и глупая. Не сорвала свой цветочек аленький, По стенам чужим теперь аукаешь. Кудряшками детскими сбились локоны, О былом с тобой не говорю. Ты моя бабочка ещё в коконе, Я люблю тебя, не горюй. Эрдельтерьер большой и лохматый, — «Можно он с нами будет жить?» Чудища разные и кудлатые, Будем мы со всеми дружить. Руки протянем, ведем хороводы В разные страны, к разным народам.

 

«Расскажи мне, как ты с. шь в стакан…»

Расскажи мне, как ты с. шь в стакан, Как летят по ветру, твои брызги. Ты иллюзия, сплошной обман, Воспитанием тебя совсем не грызли. Я освобожу тебе кровать, Буду спать в дожде, как в одеяле, Лишь бы ничего больше не знать. И меня чтоб больше не узнали.

 

«Дорого ли мне моё жильё…»

Дорого ли мне моё жильё, Я слезами тихо песню пела, Радостно ли, грустно бытиё, Что сказать тебе я не успела. Попрощаюсь я в своей квартире С детством, с прошлым, математику любя, Грустной цифрой сорок и четыре, Попрощаюсь, лестницу пройдя. Милые ступеньки, пол паркетный. Черный принц в подъезд тихо войдет. В золоте подъехала карета, Из угла проводит меня чёрт В жизнь страданья, счастья — черный бумер, В мир творить безумные дела. Не состарившись здесь папа умер, Здесь когда-то мама умерла. Не котились кошки. Жили рыбки. Очень вредные и жирные коты. Было счастье, были и ошибки, Я простилась. Продолжаешь ты.