«Звучание шофара в Рош а-Шана…»
Звучание шофара в Рош а-Шана.
Всё замерло. Он душу не берет.
Пронзительно и резко. Всё услышано,
Всё сотрясает, всё перевернет.
Звучит ли в городе — народ не содрогнётся.
Намек на смысл понять благие бдения,
Всё пробуждается и всё вернется
В еврейский праздник — День трубления.
Не каждый рог становится шофаром,
Шофар — всегда рог, вопль души еврейской.
Не помешает никаким ударам
Взлететь, воспеть, сказать Шалом алейхем.
Кости умеют петь, ганлин ликует,
Движенье мыслей крови в резонанс,
Кости поют, мертвец танцует,
Такой прекрасный «Дед кен данс».
Взывает в небеса вопль: «Папа, папа!»
То звук шофара труа или ткиа.
Летящий звук вселенную охватывает,
Услышан ты, любим и не покинут.
(по Йеуде Фридзану)
«Я жаркая, как Африка…»
Я жаркая, как Африка.
Ты мертвое, как море.
Стена в Израйле велика,
Твой плач уже не горе.
Ты так устало от меня,
От желтых глаз весь мир устал.
Бывает дымно без огня,
Суэцкий выпит весь канал.
Не доберешься до меня,
Зачем пустые комплименты,
Я Африка, а ты Израйль,
Земля не разных континентах.
Счастье евреев не зарыто
В моих песках.
Беги скорей через моря,
Будь веселей.
Не обойдется без иврита.
И я найду девять отличий,
Своих и чуждых берегов.
Я откровенно, без приличий
Люблю друзей, люблю врагов.
«Чужие люди ближе, чем родители…»
Чужие люди ближе, чем родители,
Ты в их делах, в круговороте, в хороводе.
Так интересно и внимательно и бдительно
В чужом сажать картошку огороде.
Где урожай, картошка где, где банки,
С тобою собранными ягодами летом?
Звенят тоскливо, грустно очень склянки
И улыбаются большим тебе приветом.
Летит листва, пришла пора,
То осень — говорят в народе.
И пожинаю я права посеянные в огороде.
В своём, в чужом и во всемирном,
А так хотелось года мирного.
«Дышит моя река, дышит…»
Дышит моя река, дышит,
Волнами, рябью.
Слышит она меня, я тебя слышу,
Больше не зябну.
Веток нарежешь, построишь шалаш,
Чтобы согреть меня.
Чтоб от дождя укрыть резкого и холодного,
Хлеб принесешь от лисички,
Нельзя забыть
Маленькое животное, я не голодная.
Где-то в чужой стране жизнь из песка бурлит,
Очень большая и жаркая чья-то песочница.
Дети-арабы, оникс, кварц и гранит.
Строят они пирамиды и жить им хочется.
Мне не нужен берег совсем чужой,
Есть у меня своя река и безбрежность,
Возвращайся из леса, ты на века со мной,
Я запомнила с детства заботу твою и нежность.
«Лучший букет — репейник и рябина…»
Лучший букет — репейник и рябина,
Преподнесен, разделен на троих.
Цветок из кварца — то подарок бедуина,
Помпезность роз — не нужен запах их.
Хочу репейника я целовать колючки.
Рябины сок слизнуть с уставших губ.
Уставших от улыбок — все мы штучки,
Мы не ехидны, не коварен ты, не груб.
Любимый дед, любимый папа, муж любимый.
Букет исполнил свою функцию, не вянет.
Ты в нашем треугольнике ранимом,
Букетов в мире лучше не бывает.
Подарен мне он, как иному воплощенью,
Мы в нашей дочке, внучке сердцем прорастаем.
Все наше лучшее, все превращенья
Лучами вечной радуги играют.
«Почему печально? Расскажи…»
Почему печально? Расскажи.
Знаками меня обворожи.
Я упала, поднялась и иду.
В тихом омуте, в холодном бреду
Черти водятся, мне песню поют.
Я в ладонях узнаю уют.
Каждый вечер приходишь слева,
Я не шахматная королева.
Я ферзем не могу стоять,
Я ферзем не могу ходить,
Мерзну, холодно мне опять.
Я тебя не хочу забыть.
«Мягкие пух и перья вверх полетели…»
Мягкие пух и перья вверх полетели,
Из окна я кидаю подушки.
Эти перья когда-то пели,
Эти перья стали удушьем.
Частота максимальная пульса,
Я не знаю — где верх, где низ.
Я опять о череп споткнулась,
Не прошу тебя: «Оглянись.»
Вижу спину, шаги и плечи,
Отпускаю. Нет, подожди.
Мне становится все не легче,
Ты со мной, здесь, не уходи.
Я держу тебя за руку, мучаюсь.
Ноготь крепок, ладонь мягка.
Я без жизни с тобой соскучилась,
Забери, вот моя рука.
Словно листик осиновый тянется
И трепещет в холодном бору,
С ветки он улетит, не оглянется.
Без тебя не живу я. Умру.
«Какое все зеленое, какое все красивое…»
Какое все зеленое, какое все красивое.
А я вся фиолетовая, а может, темно-синяя.
Да, осень. Красок много. Кому все это надо?
А у меня убого, а я без шоколада.
Мне песен не поется, мне музыки не слышно.
Над чем кто-то смеется? А я была, да вышла.
Лежу, не умираю, в сознание пока.
Глаза очень устали от вида потолка.
Спасения не вижу, его я и не жду.
Разбитый мой булыжник, когда же я уйду.
«Вас читать нельзя…»
Вас читать нельзя,
Вас нельзя показать бумаге.
Можно вас порвать,
Можно почерком искарябать.
Волны я нашла, они не молчат,
Образуя шляпку грибную.
Выбросишь, опять зазвучат.
И с березками я танцую.
Хороводом нашим любуется
Елочка — зеленый цветочек,
Облака в небе беснуются,
Очень черною кровь стать хочет.
«Дарить тебе цветы иль не дарить?»
Дарить тебе цветы иль не дарить?
Ты сам спросил и сам ответил.
Не прочна паутинки нить,
Меня ты снова в жизни не заметил.
Я краской радужной в луче
На паутине, только что сплетенной,
И как ручей, и как всегда ничей
Бегу в камнях не углубленный.
Так хочется дарить любовь и свет.
Есть силы у меня, а может — нет?
«Я в осеннем озере плавала…»
Я в осеннем озере плавала,
Погружаясь в воду с листвой.
Насладясь ледяной прохладой,
Я взлетела к себе домой.
Чтобы лес сверху увидеть,
Всеми красками поиграть.
Чтоб людей перестать ненавидеть,
Чтобы жить, перестать ждать
Воплпщенья чужих желаний,
Избавляющих от страданий,
Из воды улететь в небо,
В свою вечность, в свою небыль.
«Не надо освещать тот путь…»
Не надо освещать тот путь,
Который человек не хочет видеть.
Он хочет мучиться, страдать и не предвидеть.
Когда-нибудь, о чём-нибудь, про что-нибудь.
Не надо перед свиньями метать
Весь бисер — есть пословица в народе.
Не надо сеять и произрастать
Зерном сознанья в чуждом огороде.
Нельзя любить того, кто этого не хочет.
Сознание не спит, оно хохочет.
«Почему-то хочется ругаться матом…»
Почему-то хочется ругаться матом,
Знаю почему — разрядка мышц лица.
Это перед творческим закатом,
Выпить содержимое яйца.
Соловьиного, куриного сырого,
Чтобы голос зазвучал твой снова.
Чтобы песня пролетела спетая,
Мыслью и словами не задетая.
Затрещали вновь разряды статики,
Засверкали искры в темноте.
Это пригодится в жизни, кстати,
Если лампочка сгорела в пустоте.
Через мышцы разрядились мысли,
В ожидании пера повисли,
Замерли, никем еще не тронутые,
Не изрезанные, чистые и ровные.
«Aller vous en! Подите вон…»
Aller vous en! Подите вон.
Зачем приходишь снова, снова.
Ты вышел через дверь, вошел в окно.
Не будет чуда никакого.
Тебя не встретят и не будут рады,
Твои деянья и твои награды.
Мысли глупы, такие же творенья.
Твои следы, ты вляпался в варенье,
А, может быть, во что-нибудь другое,
Родное, близкое и дорогое.
Идите прочь, не портите породу.
Жаль. Был красивым,
Стал таким уродом.
«Я хочу говорить, но не знаю о чем…»
Я хочу говорить, но не знаю о чем.
Столько дней пролетело, а может быть, лет.
Чем наполненных — просто осенним дождем,
Растворяющим осени листья от бед.
Сбросив все, голый лес не страшит пустотой,
Новых красок игра солнца ярких лучей.
Уходи, убегай, не кричи себе: «Стой»
Обернешься — замрешь, станешь камнем. Ничей
будешь, просто молчать, как красивый гранит.
Ветер плачет. Никто, ничего не хранит.
«Всё — уехала. Живи и радуйся…»
Всё — уехала. Живи и радуйся.
Для меня печали и страдания,
Счастье для чужих, мне только гадости.
О, ошибки моего воспитания.
Недолюбленность моя, иль наоборот.
Не могу я дать, то что нет во мне.
В речке будем плыть, или найден брод.
Эхо в пустоте, тени на стене.
«Дразнить тебя так интересно и опасно…»
Дразнить тебя так интересно и опасно,
Вращаешь желтыми, кровавыми глазами.
На кончике ножа сырое мясо,
Отрезав от тебя, тебе же возвращаю.
Я живодёрка, плачет мир зеленый,
Я дергаю сердца, кишки и зубы.
Снаружи — тихий ангел окрыленный,
Внутри — я чёрт, коварный, злой и грубый.
Я лицемерка, улыбнусь губами.
Я просто — гадина, пришедшая из бездны,
Сварю вам зелье, отравлю грибами,
Страданий не бывает бесполезных.
Они нужны, как радость и веселье,
Мои дела и бесконечное безделье.
В гармонии страдания и радость,
Плюс, минус — бесконечности парадность.
«Ты приполз совсем израненный…»
Ты приполз совсем израненный,
Бит, искусан и замучен.
Я по-прежнему разбираю
Слог, пиррихий, Авгиевы кучи.
Мне не весело и не грустно,
Сверхсистемный сплошной спондей,
Позвоночника тихий хруст
И прозрачность пустых идей.
Я не жду чужих комплиментов,
Мне тошнит от себя самой,
Нет мгновений, одни моменты.
Just a moment! Иди домой.
Нет мгновений — дышалось, пелось.
Нет таких — со вкусом конфет.
Чтобы остановить хотелось.
Мефистофеля тоже нет.
«Мило. Девочка шла и плакала…»
Мило. Девочка шла и плакала.
Про любовь, наверное. Сложно
Мне понять чужие каракули,
Нежность мыслей неосторожную.
Ревность тоже мне не понятна.
Человек родился свободным.
От эмоций страстей голодных,
От идей чужих и невнятных.
Твердый ум и холодное сердце.
Нет привязанности — нет страданий.
Частота измеряется в герцах,
Не понятно каких колебаний.
«Осень вскружила голову лету…»
Осень вскружила голову лету,
Солнце низкое светит и греет,
Тихо вода остывает где-то,
Листья желтеют, трава зеленеет.
Это не правильно? Кто ж это знает.
Что не должно быть — определено.
Если зимою снег не растает,
Кубок с ядом станет вином.
Перевернуться горы и реки,
Вспять потекут, изменив волне.
Вся вселенная в человеке
Светится и живет во мне.
«Чем всё-таки я наполнена…»
Чем всё-таки я наполнена.
Филлеров уже нет давно.
Может просто чьим-то безмолвием,
Может просто взглядом в окно.
Скучно мне, страдают извилины
В мозге, в теле и в волосах.
Кто-то стучал. Это не ты ли?
Кто-то скучал на небесах.
То прилетали Санат-Кумары.
Было так весело и кошмарно.
«Я хочу носить хиджаб…»
Я хочу носить хиджаб,
Я хочу ходить в парандже.
По глазам меня узнал.
Я ничья теперь уже.
Не твоя и не своя,
Голова моя обрита.
Не везде чужая я.
Наслаждаюсь я ивритом.
Льют горячие дожди.
В парандже меня не видно,
Я устала жить уже,
Горько. сладко и обидно.
«Тебе даже не снилось…»
Тебе даже не снилось,
Твоя юность не старость,
И не может понять мир чужое битьё,
Это просто абстрактность,
Это просто реальность,
Это муки предсмертья,
Это всё не моё.
Я в твои дни былые
Не вхожу Эскулапом.
Не нужна твоя сила,
Мир прекрасен и прост.
Разряжаюсь трёхстопным
Красивейшим матом,
На х** послана — сделай репост.
«Я бы тебя не узнала умную…»
Я бы тебя не узнала умную,
Губы блестят. Ты ела скумбрию?
Пиво хлебала? Глаза опухли.
Песню не вспомнила, ухнем, не ухнем.
Ты не красива в своем безобразии.
Вытри нос, займись гимнастикой,
Гордая женщина, дочь Азии,
Грация, страсть, огонь, пластика.
Бедра звенят, на руках браслеты,
Губы сияют легким приветом.
Знаешь свое предназначение —
Песня легкая, платье вечернее.
«Воздух танцует, собранный в шарики…»
Воздух танцует, собранный в шарики,
Белые, нежные. Сила движения.
Ветер крутит их в свете фонарика,
Летят на траву. Земли притяжение.
Очень холодно, мерзнут эмоции.
Только снежинки меня закружат —
Маленькая из мороза порция.
Сердце и разум совсем не дружат.
«Я знаю про любовь…»
Я знаю про любовь,
К тебе в ночи лечу.
Я без цветов, прости, я еду.
Я с чувствами борюсь,
Хочу кричать — молчу.
Я не хочу одерживать победу
Над теми легкими мгновеньями дыханья,
Над теми нежными касаньями ресниц.
Хочу любви простого пониманья.
Летим. Не надо падать ниц.
«О, лето между строк…»
«О, лето между строк»,
Присыпано пыльцой,
Меж лепестками белыми не видно,
От холода я жду тепла порой.
Глаза в слезах и ничего не видно.
Как хорошо, что есть клавиатура!
Не считыватель мыслей — спит прогресс.
Я утром прочитаю: «Я — не дура,
Я общий офигенный интерес»…….
……….
Если поймаешь мыльный пузырь,
Его больше не будет.
Так и мгновенья отпустим,
Не будем ловить, пусть длятся вечно.
«Что такое чужой эгоизм?»
Что такое чужой эгоизм?
Что такое непонимание?
Это вечный антагонизм,
Это мнений чужих влияние
На твою чистоту души.
Хочешь — плачь, а хочешь — пиши.
Или лучше вообще заткнись.
Тебе гадят, а ты уберись.
Вынеси чужое г*вно.
Ручкой в банках помашет вино.
На себя посмотри и посмейся.
У чужого костра отогрейся.
Или лучше сожги стихи,
Пусть летают искры костра.
Будут мысли твои тихи,
Улетать им тоже пора.
«Улыбнись перед расстрелом…»
Улыбнись перед расстрелом,
В смерти есть своя красота.
Будет так полет прекрасен,
Если он с крутого моста.
И в петле можно смеяться,
Синим всех дразня языком,
Плакать можно и улыбаться
Одновременно, а не потом.
На потом оставлять не надо
Жизнь свою, как игру судьбы.
Никого пусть не будет рядом
Меринов, жеребцов и кобыл.
Все, кто мог, уже оборжали.
Как прекрасен зубов оскал.
И копыта по мне бежали.
Хочу быть одна среди скал,
Раствориться в волне у моря.
Жизнь — не радость,
И смерть — не горе.
«Не надо закалять меня, как сталь…»
Не надо закалять меня, как сталь,
Клинок из пламя сразу в воду.
Я женщина и есть одна деталь,
Меня ты матом не уродуй.
Я слабая, я в небо улетаю.
Не говори, что «хрен меня проссышь»,
Я в жизни ничего не понимаю,
Сознанье спит, а в бессознанье тишь.
Не надо посылать меня конкретно,
Мой стих не писан, песня не допета.
«Ты цветочек аленький…»
Ты цветочек аленький,
Деточка моя маленькая,
Я, пока хватает сил, буду защищать.
Слёзочки соленые чтобы не закапали,
Горе твоё детское не познала мать.
Видимо избаловала дочь свою с отцом.
Так любила мало я. Свет перед концом
Освещает путь. Всё прощу. Забудь.
Чтобы мою внученьку не ругать не бить,
Ты попробуй лучше всех понять, любить.
«Ты мою жизнь украсила цветом…»
Ты мою жизнь украсила цветом,
Детским смехом, своим приветом.
Что же я хожу и ругаюсь,
Может перед собою каюсь?
Локти кусаю в своём бессилье.
Очень хотела, чтоб было красиво.
Чтоб не кривились в усмешке губы,
Чтобы жизнь сияла улыбкой,
Было ласковым всё, а не грубым.
Счастье бывает очень зыбко.
Не уходи. В этом печаль.
Грусть в сердце, плач по ночам.
«Конечно глупо, очень глупо…»
Конечно глупо, очень глупо,
Взявши перо замучить Google
Сидеть и думать по ночам,
А в чем прикол, а в чем печаль.
О чем споёт нам Дягилева Янка?
В ответ ей засмеется Бьянка.
Потом сыграет медитация —
Создатель дивных ситуаций.
И пролетает чей-то стих.
И всё. Весь интернет затих.
Ложась с листом когда-то чистым,
Был в алгоритмах программист.
Теперь в сознании лучистом
Поэт он или он буддист.
Играет красками рассвет.
Сознанья не было и нет.
«Прекрасная самая встреча…»
Прекрасная самая встреча,
Когда не возможно не видеть друг друга,
Не чувствовать запах костра,
И не смотреть в глаза.
Не важно какое время —
День, ночь или раннее утро,
Когда замер воздух,
Глаза сцепились с глазами.
Вздохнешь ты одним дыханием,
Эмоцией, пониманием,
И задохнешься потом
От полноты ощущений,
От страсти твоих желаний,
О том, что жизнь твоя была не о чём.
«Как страданий женских полно…»
Как страданий женских полно,
Слезы вновь разбавляют вино.
Кто тебя жалел и любил?
Есть один — да и тот дебил!
Не надо улетать так далеко,
В снах эротических стихи не снятся,
И если в зеркало попасть плевком,
Плевки все тут же отразятся.
«Ночь ко мне не пришла опять…»
Ночь ко мне не пришла опять.
Я жива ли в своих сомнениях?
С кем то ветер пошел гулять
И испытывать наслаждение.
Цветом листьев меня накрыл,
Обнял нежно руки, колени.
Дуновеньем глаза закрыл,
А ресницы не облетели.
Медленное наслаждение —
Своё чувствовать тление.
«Три лошади. Черная, рыжая, белая…»
Три лошади. Черная, рыжая, белая.
На Черной я въехала в жизни свет.
На Рыжей катаюсь, не зная бед,
Играю с осенним длинным лучом.
На белой — я к звездам взлетела в небо.
Такая масть — я не при чём.
«Не понятно горе детское…»
Не понятно горе детское.
Ресница падает на щеку.
Загадай желание и действуй.
Нет в печали твоей проку,
Не дрожи, не страдай,
Подними глаза,
Уголки губ не падают вниз.
У пороков есть свои тормоза,
Напивается поп до риз.
Мама кричит и зальется слезой.
Плохо и больно одной.
Горе пусть заблеет козой.
За бурей бывает покой.
«Красный рояль, черный рояль…»
Красный рояль, черный рояль.
Черная магия, красная магия.
Ветер уносит печали вдаль,
И опять с пером на бумаге я.
Что-то рисую, иль что-то пишу,
Время нет и не будет вечности.
Я не зову к своему шалашу,
Я стрекозою в своей беспечности
Лето пропела, осень станцую.
Я не играю и не рисую.
«Злость. Коварная, грязная, гадкая…»
Злость. Коварная, грязная, гадкая
Смотрит и лезет к тебе из зрачков.
И улыбается не украдкою.
Тысяча мелких, рваных сачков
Ловят бабочку, ловят эмоции.
Нет своих и чужие не хочешь.
Сгинешь, добро к тебе не вернется.
Я не смеюсь и ты не хохочешь.
«Протянешь руку — и хлыстом по пальцам…»
Протянешь руку — и хлыстом по пальцам.
Протянешь лапу — и прутом железным.
И тупо тычется язык о жальце
В своем общенье бесполезном.
Я полчаса разглядываю муху.
В глазах ее гораздо больше радости.
А где-то превращают в кровь белуху.
Жестокость. Человеческие гадости.
Зарезать словом, застрелить картечью.
Молчание — без слов ты обойдешься.
Вы — добрые и ласковые речи.
Молчанием своим ты захлебнешься.
Стучишься в звезды, в дверь, в стекло,
О стену. Молчанье — золото, не подлежит обмену.
«Я построю себе капище…»
Я построю себе капище,
Для обрядов и жертв своих.
А рука превратится в лапище,
Стану оборотнем за троих.
Я превращу тебя в лягушку,
А может лучше в бутерброд.
Но не хочу сейчас я кушать.
Я в реку, в озеро и в брод.
«Что такое блеск? — …»
Что такое блеск? —
Это отражение твоих красивых газ
В моих глазах.
Что такое треск? —
Вулкана извержение,
Горы в облаках, гром на небесах.
Что такое жизнь? —
Легкое скольжение,
Быстрый вверх полет,
А у кого-то вниз.
Что такое смерть? —
Головокружение.
Хватит меня спрашивать. Просто отвяжись.
«Я смотрела на стену, случайно…»
Я смотрела на стену, случайно.
И что? Там торчала иголка.
Зачем, почему и за что?
Неужели я ведьма,
И ты так боишься меня?
Кто воткнул, посидев у чужого огня?
Посидел. Стал седым — поседел.
И ушел, ничего не сказав.
Нет чужих и заброшенных дел.
Мне укол иглы рассказал.
Волосы седые обрей.
Новые отрастут — не трусь.
Будто взял тебя замуж еврей.
Я жива. Никого не боюсь.
«Если б станцевали фонари —…»
Если б станцевали фонари —
Наша жизнь гораздо стала краше.
Только лампочка совсем не горит,
Выпадает и отдельно пляшет
«Разбушевался маг…»
Разбушевался маг,
Разверзлось небо.
Он в детстве понял все не так,
Поверил в динозавров небыль.
Не он, а динозавр был маг.
А может чей-то птеродактиль
Слизнул полжизни языком?
Маг перешел из прозы в дактиль,
И стал кощунствовать стихом.
А небо принимало землю.
Летели грязь, ожоги, кровь.
Какую сущность я объемлю?
Я динозавром стану вновь.
А может, просто человеком
Из родников воды прошу.
И мамонта в каком-то веке
Своей рукою расчешу.
«Медленно и без грусти…»
Медленно и без грусти.
Я пожалею потом.
К осени не вернусь я
Черно-белым котом.
Может быть замурлыкаю,
А может быть укушу.
Музою быть привыкла.
О любви не спрошу,
Ненавистью тоже
Надоело дышать.
Просто мне или сложно
Зиму свою встречать?
Бред
Твою то мать, что мыла раму, кусочком мыла, снятыми трусами, которыми ловили рыбу для котенка, когда он жрал, бугры ходили по спине. Чертей учили не цензурно. Мужской белок блестел лазурно.
«Человек устроен плохо…»
Человек устроен плохо.
Человек устроен гадко.
Вспоминая об эпохах.
Жизнь свою берет украдкой.
Внутренности — это мерзко.
Внешность лепит, как из глины.
Голем создан. И нарезан
Мозг, гипофиз. Из извилин
Пахнет памятью столетий.
Где-то жарко, где-то скользко.
И откуда лезут дети?
И создать их можно сколько?
Нет шедевров — есть изъяны.
Память прошлых поколений.
Ясно, четко — не завянуть —
Видеть жизнь чужих явлений,
Улетая в бесконечность
От усталых серых будней.
Захочу к себе привлечь я
Неба жизнь и всё безлюдье.
«Глупое, предстарческое чудо…»
Глупое, предстарческое чудо,
С жизнью поздравлять тебя не буду.
Сколько жен оставил и детей?
И с каким козлом делил постель?
Где тебя насило, бред по ветру?
Мозг насиловал ты не заметно.
Взял под локоток и повел
Шлюху через брод в огород.
Отвратителен ты, стар, очень квёл,
И в зубах вонючих твой рот.
Замолчи — работой ты удивил.
Сам себя в грязи опередил.
«Ты вспомнишь когда-то…»
Ты вспомнишь когда-то,
Что у тебя есть мама,
Сидит она тихо в кресле, колени поджав.
Любви и заботы всегда почему-то мало.
Не понимает никто, детей не рожав.
Ты вспомнишь, что есть у тебя папа,
Любимый, красивый, заботливый,
Очень большой.
Перепекают детей, посадив на лопату.
Родной и никогда не будет чужой
Ребенок. Такое на свет чудо вышло.
Вверх и вперед, усилие — вспышка.
Жизнь стремится, как мотылек, на свет.
Смерть уходит с тобой в вечную тьму.
Эта игра теней — закат и рассвет.
Это жизнь или смерть? Я не пойму.
«Полезла в одеяло я…»
Полезла в одеяло я,
Застряла где-то в пододеяльнике.
Найдет ли здесь любовь меня?
Что сделал ты со мной, охальник!
«Труп тебе может достаться…»
Труп тебе может достаться
Только в пакете.
Иди в лес и там его закопай.
Разные бывают отцы и дети.
Трупы из морга свои забирай.
Детей из роддома, а трупы из морга.
Жизнь — радость, чистая оргия.
На свет появился и закричал.
Умер, и тихо стало вокруг.
Голос твой стонал и молчал,
Может быть, пел, если есть слух.
Кто ходить по воде умел?
Может по скользким камням в брод.
Если мост найти не сумел.
Кто не жил, тот не умрёт.
«У меня сегодня гости…»
У меня сегодня гости,
Я танцую в хороводе.
Руки, черепа и кости
В танце плавно меня водят.
Я ищу глаза. Глазницы
Не моргают, не сияют,
Не наклеены ресницы.
Всё растает, всё завянет.
Не случился танец смерти.
Я жива, я в снег вернулась.
Я согрелась на паркете,
Белым волком обернулась.
Мне тепло в твоих ладонях,
Я — цветок, моя агония.
«Если ты Маг и ты всемогущий —…»
Если ты Маг и ты всемогущий —
Сила громадная, ветер могучий —
Не сортируй вопросы людей по категориям.
К тебе их несут по воде и по кручам,
Сквозь тьму и свет, через горы и тучи.
Не увеличивай грубостью горе им.
Слаб человек. Может даже в счастье
Горе своё разглядеть, перепутав.
Дай ему солнце в его ненастье,
Руку подай и сними путы.
Муха тоже страдать умеет.
Маг все видит и злится не смеет.
«Вот такая дерзость…»
Вот такая дерзость,
Вот такая наглость.
Сквозь века и дебри
Искра пронеслась.
Разломала двери,
Разломала стены.
Обострила нервы,
В сердце растворясь.
Это не осколки,
Это не стекляшки.
Это крик в молчанье,
Одинокий всплеск.
Замерли печально
Куклы — неваляшки.
Северным сеяньем в небе
Я и блеск.
«Остаться в мыслях…»
Остаться в мыслях.
Значит уничтожить
Существование в реальности.
Оставить в списках,
Если есть возможность,
От перехода из оральности
В анальности. Оставить жить —
Это большое право,
На лево и не наискось. Облава.
Беги. И на цепочке снова вниз —
К ноге, к колену, к ступням преклонись.
Я изобью, израню, изковеркаю.
Не в чьей я вере, я инаковерую.
Хочу убить, но я остановлюсь.
Я жить хочу. Но не проснусь.
«Сломала ногу я, а вы сломали душу…»
Сломала ногу я, а вы сломали душу.
Ваши печали не моя обида.
Обет молчания я не нарушу
С тем, для кого я стала инвалидом.
По-прежнему живу, танцую и рисую,
Катаюсь на собаках. Я рискую.
Верхом на лошадь — вскачь —
От вас подальше.
Сломалась ложь, гримас улыбок фальшь.
«Меня выбрала в жизни смерть…»
Меня выбрала в жизни смерть.
И горит она черным огнем.
Не дает она мне умереть.
Не одна я и не вдвоем.
Где-то рыба застряла в ручье,
Эхо прячет свой голос в горах.
Лепра на руке чьей?
Моё тело где? А где прах?
Ничего нет — не света, не тьмы.
Лишь одно большое «Ау»…
Где я, где все, где мы?
Ничего, никогда не пойму.
«На верхней полке лежит голова…»
На верхней полке лежит голова,
Из среднего ящика лезут ручки,
Из нижнего ножки торчат едва,
А в центре сердце кто-то мучает.
Это Опера и оперА!
Чужие мысли с чужого пера.
(Опера Оффенбаха «Сказки Гофмана»)
Сплошная угроза выкидыша…
Замуж тебя отдала —
Муж тебе не нужен.
Ребенка ты родила —
Ребенок тебе не нужен.
Машину хотела ты —
Машину водить не хочешь.
Квартиру просила ты —
Кто там живет? Хохочешь?
* * *
«Бубен мне шумитАнастасия Иноземцева (9 лет)
А колокольчик говорит.
Но что он говорит?
Что он скоро объяснит?
И вот я поняла —
Уйти мне пора.
И вот я ухожу
И след свой увожу.
Они забыли меня,
Но не забыла их я.»
«Я совсем тебя не знаю…»
Я совсем тебя не знаю,
Только песни твои слышу.
День Рожденье? Поздравления?
И своим я не обижу.
Я пошлю тебе улыбку,
На волне она играет.
От меня тебя и песни
С Днем рожденья поздравляет!
«Замороженная кожа…»
Замороженная кожа.
Всюду иглы, иглы, иглы.
Нужен ли мне вид моложе?
Чтобы встретилась я в играх.
Не узнав себя снаружи,
Я внутри себя не знаю.
Ах, какая кровь из лужи!
Приподаю и лакаю.
Нет иглы острей, чем в ёлке.
Целый год она нанижет.
Запах хвои вечный, колкий.
И укусит и залижет
Кот Чеширский из абстракций
Воду в тебе сделал твердой,
Жидкость разделив на фракции.
И живые снова мертвые.
«Истекают соки мои бараньим жиром…»
Истекают соки мои бараньим жиром
Застывая на руках моих и губах.
Это плов, это вкусно. Изюм с инжиром.
Это блюдо, на радость, придумал Аллах!
Это вьются на пальцах кудряшки барашков.
Это сказки, абстракция, нарды и шпажки.
Это песни или крики неандертальцев.
И опять рис прозрачный на тебя пялится.
Кто кого поедает зубами и взглядом?
Кто вокруг казана расселся рядом?
Вместе пой, танцуй, вместе радуйся,
Свет встречай, люби и живи.
Завтра день, в котором ждет Франция.
Вот такая жизнь. Еst la vie.
«Я за собой мосты сжигать не собираюсь…»
Я за собой мосты сжигать не собираюсь.
Не странные и не старинные —
Большая разница.
Всю рыбу из стихов своих пожарила.
Кто критикует, а кто просто дразнится.
И я ответами, надеюсь, не ужалила.
В воде удобно плакать — слез не видно.
Застывшим инеем в траву слеза сбежала.
Косить не буду по росе — наивно.
Скажу: «Спасибо», — тем, кто всё читает,
Меня полюбит, помнит и узнает.
«Кровь на кровь, язва на язву…»
Кровь на кровь, язва на язву.
Коты гадкие и облезлые.
Сколько дел? — река Яуза…
Сколько идей! И всё бесполезные.
Что ты надулась, на что обиделась?
Билась, билась головой о стену.
В своих сомнениях с собой делилась.
Веревку скину и опять надену
На пояс, на поезд, на шею, на голову.
О, бесконечность одетых и голых
Мыслей, людей, предметов и скорби.
Не надо идей, не надо оргий.
«Жар. Как всё запутано —…»
Жар. Как всё запутано —
То ли стон, то ли крик,
То ли звон хрусталя.
Бред. Утро укутано
В день и вечер,
Ночь восхваляя.
Тьма и туман, искры синие
С блеском золота заиграли.
Полная блажь и сплошное бессилие.
Свет нашли и вновь потеряли.
«Одно чудовище из другого вылезло…»
Одно чудовище из другого вылезло.
Ребра раздвинуты, треск в позвоночнике.
Связаны кишкой — пуповиной.
Разорви её, разгрызи. Срочно
Никому не нужное дело заканчивай
В прощание мокрого уходящего года.
И снова таинственно и заманчиво
Размножаться липких идей уроды.
«Глухая крапива всё слышит и видит…»
Глухая крапива всё слышит и видит.
В лесу полу-зимнем, рукой не обидев,
Траву сорвала, принесла к себе в дом.
Пусть будет немного похоже на лес.
В бутылке зелёной «Табаско» жил днём,
Росточек крапивы в сумерках влез.
Спящие души, глаза откройте,
Третьи, четвёртые, сорок четвёртые.
Новые корни в воде! Не заройте
В землю чувства свои черствые.
Видите, шарики стали пушистыми.
Это — бутон, а не яйца кошачьи.
Эмоции в обрамление свиста.
Это ласково, а не «ржачно».
Бело-зеленые в твёрдых ресничках.
Это цветок — душистые грезы.
Это мой лес. Маленький, личный.
Легкий туман. Нежный мороз.
«Ах, эта чёртова последовательность!..»
Ах, эта чёртова последовательность!.
Тринадцать чисел стали вряд.
Я проживу каждое, им следуя.
Я иду по дороге и в рай и в ад.
Первый день — это рождение.
Кто-то старше стал на год —
Тот, кто живёт.
А кто-то теперь уже повержен
В дни смерти. Глухой отсчёт.
Второй день — ещё тяжелее.
Дурман. Тело болит, голова.
«Я простудился, я болею…» —
Такие были твои слова?
А потом всё смешалось с ночью.
Звёзд в Новый год полёт.
Меня кто-то видеть хочет.
Не ест ничего и не пьёт.
Не принятые пожелания.
Желтеешь осенним листом.
Не мучаюсь, уезжаю
От нуля до нуля. Потом
Тяжёлые телефоны. Медики без сирен.
Горят у коня подковы.
До смерти несколько ден.
Обратный отсчет не вышел —
Два, три, четыре, пять.
Ты умер, не смог, не выжил.
Я снова начну считать.
Тринадцать, двенадцать, одиннадцать.
Пласт рухнул, а новый сдвинулся.
С открытыми тайнами, смехом.
Я вижу тебя, свет вижу.
Я слышу вечное эхо.
Я буду всегда, если выживу.
«Спасибо, голотурия, за новое открытие…»
Спасибо, голотурия, за новое открытие,
В гонадах жить тепло, приятно.
Здесь рыбкин дом, а не соитие
Чужим и странным страсти актом.
Морской огурчик рассмешил отрадно.
Всё это чушь, всё это для эстрады.
Открытие консервной банки огурцов,
Чтоб их сожрать, в конце-концов.
Чтобы не сгнили.
Но осталась плесень,
От похвалы переходящей в лесть.
«Я же ведьма, я всё слышу…»
Я же ведьма, я всё слышу,
Что говорят обо мне, а что думают.
Ветер ничьи мозги не колышет.
Раствор извилин в своём безумье.
Вместо лиц, маска с гримасами.
Снимите ложь и дальше идите.
Не раздавлю. Я не опасна.
Мне всё равно. Себя пощадите.
Наговорите себе гадостей.
Много зла и немного радостей.
«Я отпускаю желанья, эмоции…»
Я отпускаю желанья, эмоции.
Пусть снежинки их в даль уносят.
Нежные, в красивых пропорциях.
В мягкий сугроб пусть меня бросит
Жизнь!