Лекан склоняет голову в знак благодарности и начинает что-то говорить, но меня отвлекает движение в стороне. Я резко разворачиваюсь, а Коналл здоровой рукой хватается за кинжал. К нам с перекошенным от ярости лицом бежит Кэридвен.

— Что вы здесь делаете? — рявкает она.

Не думаю, что ее злость направлена на нас. Просто она разгневана, и ей трудно сдерживаться. Вперед выходит Лекан.

— Мы пришли не дать тебе наделать глупостей.

Я судорожно вздыхаю. Сосредоточься. Сосредоточься. Не думай ни о чем другом. Я солдат. Генерал учил меня контролировать свои эмоции. Я могу это сделать.

Я не хочу умирать…

— Лекан не мог тебя найти. — Я сжимаю руки в кулаки, подавляя дрожь в голосе. — Я подумала, что ты решила помешать своему брату приобрести новых рабов.

Верхняя губа Кэридвен дергается, и принцесса переводит взгляд с Лекана на меня.

— Не новых рабов, — поправляет меня она, — а рабов вообще.

Лекан осознает сказанное прежде меня. Он бросает взгляд на дорогу за аллеей и, видя, что путь еще свободен, сердито замечает:

— Тебе его не одолеть, Кэри.

— В Саммере — точно не одолеть, но в Вентралли он взял с собой лишь часть своих людей. Или я воспользуюсь выпавшей возможностью, или упущу ее. Ты прекрасно знаешь, что этому пора положить конец.

Лекан проводит рукой по волосам, зарываясь пальцами в густые рыжие завитки.

— Как ты хочешь ему помешать? — спрашиваю я, и тут до меня доходит.

Она хочет убить своего брата.

— Кэридвен, — выдыхаю я так, словно мне заехали кулаком под дых.

— Не смей, — обжигает она меня взглядом. — Не смей осуждать меня. Он — последний наследник Саммера, и если он умрет, то мы освободимся от магии. Саммер избавится от дымки навеянных наслаждений, и если я однажды рожу сына, то сделаю все возможное, чтобы он был лучшим королем, чем мой брат. Ты понятия не имеешь, каково так жить. И я не могу…

— Почему сейчас? — мрачным тоном интересуется Лекан. — Если дело в Джессе…

— Он тут ни при чем! — чуть не срывается на крик Кэридвен, но вовремя спохватывается и понижает голос до шепота. — Симон… он… Ты же видел это, Лекан. Неужели ты этого не видел?

Лекан качает головой.

— То, что он делает с рабами-несаммерианцами, — объясняет Кэридвен. — Он может управлять ими, точно вещами. Не знаю, как у него получается, но нельзя позволять ему продолжать это делать. Особенно если его влияние распространяется на другие королевства. Это уже слишком.

— Подожди… Чужеземные рабы в Джулае вели себя как саммерианские, потому что ими управлял Симон? — уточняю я.

Кэридвен кивает. Я думала, все рабы ведут себя так, потому что смирились со своей судьбой, но… Симон управляет несаммерианцами. Только один человек был способен влиять на людей из чужого королевства: Ангра.

— Нет, Кэри. Они просто одурманены наркотиками, — неуверенно возражает Лекан. — Разве нет?

Юркнув между мной и Леканом, Кэридвен направляется по дороге, на которой расположился караван. Лекан хватает ее за руку, останавливая, и разворачивает к себе, но она выдергивает руку и указывает на него.

— Ты мне нужен на земле, — заявляет она и поворачивается в мою сторону. — Ты у меня в долгу, королева Винтера. Шакрам тебе лучше пускать с крыши. А вот твой охранник пусть идет со мной.

— Я здесь не для того, чтобы сражаться за тебя, — возражает Коналл. — Я здесь для того, чтобы защищать свою королеву.

Кэридвен в гневе кривит губы, но я хватаю Коналла за здоровую руку. Мое тело двигается само по себе.

— Я заберусь на крышу, — говорю я ему. — А ты будешь сражаться внизу.

Ангра.

Симон управляет чужими подданными? Нет, должно быть, она ошибается…

Коналл не рад моему решению, но слышит в моем голосе приказ и послушно кивает.

Кэридвен одобрительно хмыкает и хочет уйти.

— Подожди, — не отпускает ее Лекан.

Ее взглядом можно прожечь кирпичную стену.

— Он столько времени вредит нашему королевству! И если он воздействует магией на чужих подданных…

Мне хочется кричать из-за нахлынувшего на меня страха. Нет, это не может быть Распад… Это не может быть темная магия. Ни Ангра, ни его магия ни проявляли себя все эти месяцы. Но Распаду нужен носитель, как и любой другой магии. Он должен от кого-то исходить…

Скрипнув зубами, Лекан кидается к Кэридвен. Он молча смотрит на нее, и его взгляд говорит больше любых слов. Наконец он кивает — коротко, но решительно, — и Кэридвен, сверкнув убийственной улыбкой, поворачивает за угол. Лекан следует за ней, вытащив из-под плаща пару ножей.

Я провожаю их взглядом. Окружающий город тих, только вдалеке слышен приглушенный гомон людей, и чуть ближе — резкие голоса солдат. Я смотрю на Коналла. Он ждет. Он не понял, что значат слова Кэридвен.

Магия Ангры не рассеялась. Возможно, он жив.

Я киваю Коналлу. Он поворачивает за угол и, растворившись в тенях улицы, устремляется за Кэридвен и Леканом.

Я не оставляю себе времени на раздумья. Сейчас я просто обычная девчонка, которая помогает предотвратить нечто ужасное. Я залезаю на стену и перебираюсь от окна к окну, от выступа к выступу. От порывов ветра меня бросает в дрожь.

Ангра жив. Он жив. Он…

Мысль вспыхивает в моем сознании снова и снова. Я медленно и осторожно ступаю по черепице пологой крыши, опускаюсь на корточки и смотрю вниз, на площадь в трех этажах от меня.

Сосредоточься. Надо помочь Кэридвен. Может быть, я увижу то, что объяснит возможности Симона… Может быть, все станет на свои места. Если честно, это пугает меня больше всего.

Маленькая открытая площадь вымощена светло-желтым булыжником. Окружающие ее здания сияют в свете дня пурпурными и персиковыми тонами, создавая красочный фон. Вокруг пестрой саммерианской кареты расположились пятнадцать солдат. Они оживленно болтают, хохочут и передают друг другу кувшин вина, хотя должны стоять на страже. Взрывы смеха доносятся из кареты, как и отвратительные звуки, от которых у меня сводит живот. Дверца кареты распахивается, и из нее вальяжно выходит Симон. Его невозможно спутать с кем-то другим из-за мягкого красноватого свечения, исходящего от накопителя на запястье. Мой взгляд прикипает к нему, отвращение сменяется страхом.

Может, Кэридвен ошибается? Может, Симон и правда дурманит несаммерианцев наркотиком? Или, может, Ангра объединился с Саммером… Еще давно. Или, может, Распад убил Ангру и нашел себе нового носителя.

Симон говорит что-то одному из охранников и снова ныряет в карету. С противоположной стороны площади раздается булькающий стон. Глянув в сторону звука, я вижу, как падает и затихает на земле саммерианский солдат. Кэридвен, не мешкая, красной размытой тенью кидается к следующему саммерианцу. Заметив ее, солдаты подымают крик, предупреждая остальных о нападении. Никто не увидел ни притаившегося в тени дома Коналла, ни меня на крыше.

Я опускаюсь на колени и вынимаю из чехла шакрам. Прикидываю, в кого из солдат смогу попасть. Пускаю шакрам таким естественным и привычным движением, словно и не было тех месяцев, когда я к нему не притрагивалась. Металлический диск, скользнув по ноге саммерианского солдата, возвращается в мою ладонь.

— Сестренка! — насмешливый голос Симона эхом отскакивает от зданий.

Припав к крыше, я оглядываю площадь. Симон вылезает из кареты, и его солдаты отступают. Они не будут нападать? Кэридвен с Леканом тоже поражены. Они стоят спиной к спине, сверкая красными от крови клинками. Оба тяжело дышат, но готовы драться. Однако Симон не велит своим солдатам атаковать их. Он идет к Кэридвен, и его голос заполняет всю площадь:

— Что привело тебя в сомнительные районы Ринтиро? Ведь не может такого быть, чтобы именно ты организовывала нападения на мои караваны с рабами. Я знаю, что моя сестра никогда бы так меня не предала.

Слова Симона не успевают затихнуть в ушах, как Кэридвен вскрикивает. Она валится на колени, и ее клинки с бряцанием падают на мостовую. Лекан бросается к ней, но его хватают и удерживают солдаты Симона. Кэридвен снова кричит, корчась на камнях. Рядом с ней никого нет, ее никто не трогает, даже…

Это Симон. Он причиняет ей боль при помощи накопителя. А любая магия, используемая во зло, подпитывается Распадом.

Распластавшись, я скольжу по крыше вниз, пока не нахожу взглядом Коналла. Он наблюдает за происходящим из своего укромного уголка между двумя зданиями и, когда я сдвигаюсь, смотрит на меня. Я указываю на него, потом — в сторону дворца.

«Предупреди их, — молю я, — о темной магии Ангры».

Будь это любая другая угроза, я бы даже не подумала воспользоваться собственной магией, но мне нельзя сейчас страшиться того, что может помочь.

Лицо Коналла бледнеет. Он чувствует, что я подпитываю его магией. Обладатели накопителей иногда управляют своими солдатами на поле боя. Коналл отрицательно мотает головой, но покорность на его лице противоречит этому жесту.

«Иди!» — велю я.

Коналл хмурится, но отступает и бежит по улицам прочь от саммерианцев. Как только он исчезает, я поднимаюсь по крыше вверх, цепляясь пальцами за черепицу.

Кэридвен перестала кричать. Она не сводит глаз с Симона, который издевательски медленно идет к ней. Он останавливается, склоняет голову набок и вдруг оборачивается.

На его лице появляется озадаченное выражение. Он опускает взгляд на свой накопитель, крутит его на запястье и смотрит куда-то вправо.

Я слежу за его взглядом, и у меня замирает сердце.

— Принцесса Кэридвен, — воркует Раэлин.

Пока она не спеша и уверенно идет вперед, площадь заполняют вентраллианские солдаты.

— Я так рада, что ты к нам присоединилась.

— Это не входило в наш план, — шагает к ней Симон. — Она — моя пленница, и мне с ней разбираться.

Волосы Раэлин буйными кудрями вьются вокруг маски в цвет изумрудно-обсидианового платья, струящегося по камням. Вентраллианцы рассредотачиваются по площади, перекрывая все выходы. Рабов из кареты Симона вытащили на улицу и согнали в кучу.

Однако Раэлин видит только Кэридвен. Ярость на ее лице сменяется радостью и удовлетворением. Она наклоняет голову, и Кэридвен кричит от боли. Не только Симон использует Распад. Каждый раз, как Раэлин кивает головой, тело Кэридвен неестественно выгибается в конвульсиях. Я стискиваю шакрам. Мое тело словно окаменело.

Распад использует человек, не являющийся обладателем накопителя.

Значит, носитель Распада кто-то другой? Судя по смятению на лице Симона, это точно не он.

Распад был вызван тем, что тысячи людей использовали свою магию во зло. Под его влиянием разум заполоняли самые ужасные, самые грешные мысли, а владельцев накопителей он наделял небывалой силой. Распад, в отличие от королевских накопителей, может воздействовать на всех без исключения. Мы с Тероном сполна испытали его воздействие на себе, когда были в плену Ангры. Распад — связующее звено, созданное в те времена, когда у каждого человека был свой накопитель.

Возможно, когда Мэзер сломал посох Ангры, Ангра стал накопителем Спринга, и Распад обрел достаточную силу для того, чтобы наделить людей не только порочными желаниями, но и магией. Распад, Ангра и накопитель Спринга вместе могли превратиться в безграничное зло, которое разрушило бы все наши представления о магии.

В моей голове возникает вопрос… Если Ангра жив, то где он?

Или после многовековой подпитки от Ангры Распад обрел такую силу, что теперь может влиять на кого угодно?

Грудь сдавливает тяжесть понимания. Я не могу спасти Кэридвен и Лекана — не сейчас и не здесь, — потому что могу влиять своей магией только на винтерианцев. Поэтому я с беспомощным ужасом взираю на то, как Раэлин подходит к Кэридвен и качает головой, оглядывая лежащую у ее ног саммерианскую принцессу.

— А это приятнее, чем я думала, — громко произносит королева, чтобы ее все услышали.

Она наслаждается своим представлением в кругу зрителей — потрясенных саммерианцев и зловеще ухмыляющихся вентраллианцев.

Симон направляется к ней, за ним саммерианские солдаты с обнаженными мечами.

— Что ты делаешь?! Это не…

Раэлин взмахом руки велит своим людям схватить саммерианских солдат. Теперь они, как и Лекан, беспомощны и безоружны. Королева переводит взгляд на Симона, и тот падает на колени у ее ног, хватая ртом воздух, словно его горло сжала невидимая рука. Лицо Симона медленно багровеет, и Раэлин запускает длинные пальцы в его непослушные пряди волос.

— Мой милый саммерианский король, — говорит она, — боюсь, твой план провалился.

— Ангра… обещал мне, — с трудом выдыхает Симон. Его руки сжимаются в кулаки, лицо темнеет все больше и больше.

Меня сотрясает такая сильная дрожь, что, наверное, здание вибрирует вместе со мной. Слова Симона эхом отдаются в голове.

— Что Спринг с Саммером станут союзниками, — отзывается Раэлин таким тоном, будто наставляет непослушное дитя. — Да, я знаю. Но неужели ты и правда думал, что кто-то настолько могущественный станет союзником Саммера? Ангра наделил тебя истинной магией, чтобы занять на то время, пока настоящие правители решают, что станет с твоей землей. — Она умолкает, продолжая поглаживать его волосы. Симон давится и кашляет. — И мы решили, что Саммер принесет пользу новому миру без своего накопителя. Как видишь, Спринг не будет твоим союзником. Ты нам совершенно не нужен.

Пока Раэлин переключила свое внимание на Симона, Кэридвен приподнимается на локтях, впиваясь пальцами в булыжники мостовой. Она смотрит на Раэлин так, словно та не человек, а бешеный зверь.

— Истинная магия? — хрипит Кэридвен.

— Спринг, — поворачивается к ней Раэлин, и Симона отпускает удушье. — Он нашел истинный источник силы, который никак не связан с бесполезными побрякушками, напитанными вековой магией. Спринг владеет силой, которая гораздо могущественнее любого накопителя.

— Темная магия Ангры? — качает головой Кэридвен. — После того, что он сделал с Винтером, после тотального контроля, который установил над собственными людьми? Ты с ума сошла. Это же сродни рабству. Джессе никогда не допустит подобного!

Кэридвен замолкает, уставившись на Раэлин. Имя короля эхом кружит вокруг них. Джессе.

— Ты права, — злится Раэлин и ударяет Кэридвен ногой в живот.

Лекан вскрикивает, но никто не обращает на него внимания, все зачарованы нарастающей бурей между вентраллианской королевой и саммерианской принцессой.

— Джессе слишком слаб. Он страшится этой силы и обречет королевство на гибель, как сделал это, когда возлег с тобой. Но Джессе нам больше не нужен… Мне он больше не нужен.

— Нет, — сдавленно выдыхает Кэридвен, судорожно глотая воздух.

Приподняв юбку, Раэлин придавливает горло Кэридвен ногой и кричит:

— Я убью его, милая. Я убью его и всех его выродков, потому что они мне не нужны. Время королевских накопителей прошло. Настало время истинной силы.

— Остановись… Раэлин… — полузадушенно молит Симон. — Оставь ее в покое!

Раэлин отворачивается от Кэридвен, взметнув зелено-черный вихрь юбок. И будто чувствуя, что произойдет дальше, Кэридвен с трудом поднимается на четвереньки и кричит:

— Нет!

Раэлин поворачивает запястье. Симон издает короткий судорожный вздох, а потом его шея с неприятным хрустом ломается. Быстрая и легкая смерть.

Крик Кэридвен обрывается, а она сама цепенеет, глядя на безжизненное тело брата. Вооруженные саммерианские солдаты бросаются в бой, но вентраллианцев больше. Всю площадь заливает саммерианская кровь, и трудно представить, что когда-то эта мостовая была желтого цвета. Клейменные рабы падают на колени и съеживаются в смиренном подчинении. Их не трогают. Даже Лекан, обмякший в руках вентраллианцев, жив и с горькой печалью смотрит на Кэридвен.

Принцесса никак не реагирует, когда Раэлин хватает ее за волосы и вздергивает голову, чтобы заглянуть ей в глаза.

— Не для этого ли ты пришла сюда? Чтобы убить своего брата? Я сделала это за тебя. Ты должна быть мне благодарна. — Раэлин запрокидывает голову Кэридвен, и та вскрикивает от боли. — Ты будешь мне благодарна, принцесса. Будешь умолять меня о смерти, и когда я откликнусь на твои мольбы, твоими последними словами будут слова благодарности.

Я бросаю шакрам. Мой великолепный вращающийся диск еще летит, но я уже знаю: промахнулась. От охватывающего меня ужаса рука дрогнула, и шакрам полетел не под тем углом. Он мазнул Раэлин по плечу, хотя я целила в шею.

Королева вскрикивает от боли и ярости. Все, кто стоит на площади, провожают взглядом летящий ко мне шакрам. Как только я подпрыгиваю, чтобы его поймать, солдаты пускают в меня стрелы. Я падаю на спину, скрываясь за выступом крыши и прижав шакрам к животу. Стрелы с громким стуком вонзаются в крышу. Несколько падают рядом с моей головой, осыпая меня дождем из черепичных осколков.

— Прекратить! — кричит королева, и солдаты перестают стрелять.

Я лежу, упершись ногой в черепицу, чтобы не скатиться с крыши.

— Королева Винтера? — с насмешкой зовет Раэлин.

Чтоб мне пусто было! Как я могла промахнуться?!

— Я не убью тебя, королева Винтера. Эта честь оказана другому королевству Гармонии. Однако я должна доставить тебя к нему, так что будь паинькой и сдавайся. Мирового переворота не избежать.

Оскалившись, я собираю в кулак все силы. Я готова мстить. За причиненную Кэридвен боль, за смерть саммерианского короля, за мой собственный ужас. За неизбежное и тягостное понимание, что каждое мгновение нашего путешествия было ловушкой. Ловушкой, в которую я не просто угодила, но и помогла ее устроить. Кто еще поддался власти и силе Ангры?

Раэлин упомянула о другом королевстве Гармонии. Ноум. Корделл.

Я вскакиваю на ноги, чтобы бросить шакрам. В этот раз я не промахнусь. Раэлин умрет с самодовольной ухмылкой на губах. Но тут же инстинктивно дергаюсь назад — тело реагирует на опасность прежде, чем ее успевает осознать разум.

Вентраллианские солдаты. Пятеро солдат лезут на крышу. Раэлин отвлекала меня достаточно долго для того, чтобы они успели подобраться ко мне.

Засунув шакрам в чехол, я бегом пересекаю крышу и перепрыгиваю на соседнюю. Мимо со свистом пролетают стрелы. Ноги неловко подворачиваются, я падаю на локти и качусь по крутому скату. Одна стрела вскользь цепляет руку, царапая кожу. Я морщусь от боли, но мне некогда думать о ране. Не удержавшись, я срываюсь с крыши и лечу вниз.

К счастью, я падаю на крышу одноэтажного здания — черепица крошится, когда я валюсь на нее. Я быстро вскакиваю на ноги и снова бегу, не обращая внимания на боль в руке. Короткий взгляд назад, и я вижу, что вентраллианские солдаты преследуют меня и неумолимо приближаются. Я прыгаю и цепляюсь за край ближайшего здания. Взобравшись на него, смотрю на северо-восток, в сторону дворца. Буйство красок выделяется на фоне густой зелени парка. Я разбегаюсь, чтобы перепрыгнуть на соседнее здание. Оно на этаж выше, но до него легко достать…

Однако путь мне преграждает вентраллианец, спрыгнувший передо мной. Плавным движением он обнажает меч. Я кидаю шакрам, но солдат с легкостью отбивает его клинком. Мое оружие с глухим стуком падает на изогнутую черепицу, и солдат сбрасывает его ногой с крыши. Я разворачиваюсь и бегу в другую сторону, но на краю крыши меня поджидают четыре вентраллианца. Я окружена, безоружна, один из моих союзников пленен или даже убит. Поэтому, когда солдаты начинают падать с крыши один за другим, моему разуму трудно осознать происходящее.

Чьи-то руки появляются из-под козырька, вцепляются в лодыжки двух солдат и сдергивают их вниз. В живот третьего вентраллианца вонзается прилетевший откуда-то нож. Четвертый солдат тоже падает: ему на спину запрыгивает девчонка, перерезает горло и пинками скидывает тело вниз.

Я ошарашенно наблюдаю за происходящим, не понимая, кто все эти люди. За спиной кричит последний солдат, крыша сотрясается под его тяжелыми шагами. Я разворачиваюсь и приседаю, вскинув руки вверх, будто способна сражаться с мечом голыми руками.

Но вентраллианец останавливается, напрягшись всем телом и издавая булькающий звук. Он хватается за грудь, где медленно расплывается кровавое пятно, а потом валится на черепицу. За его спиной стоит Мэзер. В одной руке он держит окровавленный меч, а в другой — мой шакрам. Он не сводит с меня сапфировых глаз.

— Ты не ранена? — спрашивает Мэзер.