Он купил себе новую шляпу. Она лежала тут же, на кресле, в темноте, в то время как он неподвижно сидел на кровати, уставившись в пол. Слегка пошевелился, и неубранная кровать отозвалась на это движение недовольным скрипом. А вообще он сидел довольно смирно, и каждая минута ожидания казалась вечностью.

Порой ему начинало казаться, что все это происходит не с ним и что это вовсе не он, а кто-то другой сидит здесь, затаившись и дожидаясь ответного хода. С Пэт все было иначе. Ему и тогда пришлось ждать, но в тот раз ожидание не казалось таким тягостным и было вознаграждено сторицей. А затем он снова вспомнил о Пендлтоне, гнев сделал свое дело и отступил. И Пэт тоже покинула его.

Интересно знать, как идут дела у Альверато? Она была больна, и никто не знал, как ей помочь.

Ему не хотелось думать об этом. И тогда он принялся расхаживать из угла в угол. Затем схватил с кресла шляпу, привычным жестом водрузил на голову и вышел из комнаты.

Но и прогулка не принесла облегчения. Он вдруг явственно осознал, что не хочет, не желает более оставаться в одиночестве и что ему вообще не по душе вся эта неопределенность. Со сделкой Альверато никакой ясности не было. Пэт тоже была слабым звеном. Эх, будь у него хотя бы полшанса проявить себя в деле, уж он бы показал Альверато, на что способен. А если бы Пэт дала ему полшанса или даже того меньше…

Он отправился обратно к себе, прислушиваясь к звуку собственных шагов, отдающихся гулким эхом в темноте улицы. На ходу снял шляпу и заложил выемку на тулье, а когда уже собирался снова надеть ее, услышал голос за спиной:

— Эй, ты, Бенни Тейпкоу. Эй!

Автомобиль подъехал бесшумно, фары потушены.

— Так я насчет той дамочки Пендлтон, — сказал голос, когда Бенни поспешно отскочил от машины.

Тогда он осторожно подошел поближе и увидел, что это был Берди, который высунулся из бокового окна и жестом подозвал его:

— Тейпкоу, Альверато хочет видеть тебя. Там, черт знает, что творится. Нам позвонил Пендлтон. Вот уж он небось сейчас укатывается со смеху, потому что и малышку свою обратно получил, а заодно и надул нас по высшему классу. Сменил не то связного, не то код, не то хрен знает, что еще, но только Большой Эл снова остался в дураках. Альверато просто рвет и мечет!

А потом нам вдруг звонят из «Роузмэнор» — это отель такой в центре города, знаешь? Так вот, звонит нам, значит, тамошний портье — давний знакомый Большого Эла — и говорит, что, мол, сегодня вечером мисс Пендлтон сняла там номер и закатила грандиозный скандал. Она словно взбесилась, вопит, чтобы ей дали поговорить с мистером Альверато или с мистером Бенни Тейпкоу, и унять ее никак не удается. Похоже, из своего любящего папашки дамочка уже вытрясла все, что могла.

Бенни понял: не все еще потеряно. Судьба давала ему еще один шанс. И он снова встретится с Пэт.

— Где она сейчас?

— У Большого Эла. Он послал за ней двоих ребят. Вообще-то, скажу я тебе, у этой дамочки и в самом деле, похоже, не все дома. Она на чем свет стоит проклинает своего старика и все призывает какого-то святого Антония или кого-то еще в этом роде. Большой Эл велел мне разыскать тебя и постараться уговорить поехать…

— Ну так поехали, — сказал Бенни и проворно сел в машину.

Все начиналось сначала, и уж на этот раз он ни за что своего не упустит.

— Ну как, Бенни, тебе уже лучше? — Альверато хлопнул его по спине. Бенни поморщился. — Ой, малыш, ради Бога, извини. Может, выпьешь еще?

— Ага, спасибо.

— Держи. Ну так как, ты готов войти к этой девице? Ну, я тебе скажу, и задала она нам хлопот. Орет, царапается, как кошка…

— Сейчас, вот только дух переведу.

Разговор не клеился, и Альверато оставил попытки завязать беседу. Бенни же, покончив с предложенной ему выпивкой, развернулся в кресле и взглянул на Альверато:

— Слушай, Эл, а с чего бы ты это вдруг стал таким великодушным?

— Что? Ты о чем?

— Ну, сначала отшиваешь, а потом снова привозишь к себе.

— Как я уже сказал, она продолжает требовать тебя. Знаешь, эта стерва уже начинает действовать мне на нервы.

— Так я что, снова в цене?

Альверато хищно прищурился:

— А разве я тебе плачу? Конечно, Бенни. Ты ее успокоишь, сделаешь так, чтобы она не вякала, пока находится здесь, и…

Бенни решительно встал:

— Не пойдет.

Еще секунду или две Альверато сидел неподвижно, затем тоже поднялся:

— А тебе, черт возьми, какого рожна надо? Может, хочешь, чтобы я тебе еще и пенсию назначил? Или воображаешь, что из-за этой долбанутой истерички я должен непременно взять тебя к себе да еще выслушивать, как ты мне тут хамить будешь? Так вот, Тейпкоу, чтоб ты знал, я не прикармливаю у себя всяких уличных обормотов лишь потому, что сам, видите ли, не могу совладать с какой-то там шалавой. Не хочешь оказать мне такую услугу — не надо, обойдусь. Пусть надрывается, с меня не убудет.

Бенни постукивал сигаретой о ноготь большого пальца, молча наблюдая за этим представлением Альверато, а затем все так же невозмутимо закурил:

— Я хочу снова быть в этой игре, потому что могу быть полезен тебе. И присмотр за девчонкой — это лишь немногое из того, что я могу для тебя сделать.

— Ты можешь быть полезен мне? Да ты, видать, совсем уже рехнулся…

— Эл, ну почему ты никогда не дослушаешь до конца? Вот, взять, к примеру, хотя бы то, что ты так и не закончил своих дел с Пендлтоном. Это еще та сволочь, отсюда и проблемы. А я этого ублюдка знаю хорошо. Я знаю, как он работает. А ты, нет.

Альверато швырнул сигару в камин:

— Во-первых, Тейпкоу, мне совсем не нравятся твои манеры. Твое хамство действует мне на нервы. А во-вторых, мне нечего беспокоиться из-за Пендлтона, по крайней мере, пока его ненаглядная чокнутая доченька находится у меня. Так что не испытывай мое терпение и проваливай, не то хуже будет.

Но Бенни заранее предусмотрел и такой поворот событий. К тому же Большой Эл и его взрывной темперамент не произвели на него сильного впечатления, тем более, что Бенни действительно было, что ему предложить.

— Ладно, Эл, а как тебе понравится вот это: ты ожидаешь партию товара. Первая поставка, я угадал?

— Я… Как ты узнал?

— А Пендлтон изменил пароль, верно?

— Ну и что из того? Теперь, когда его дочь у меня, ничто не помешает мне выжать из него всю нужную информацию, не так ли?

— Ну-ну. Смотри только не надорвись. Ну, получишь ты еще одну партию. А дальше, что? Откуда тебе знать, что он не постарается надуть тебя в очередной раз? И как долго, по-твоему, он будет делиться с тобой информацией? И, наконец, с чего ты решил, что все это время он будет сидеть сложа руки и не постарается поставить на уши всех, кого только можно, чтобы вернуть дочь? Так что, Эл, как ни крути, а тебе в твоем окружении очень пригодился бы человек, хорошо знающий Пендлтона. Разумеется, ты можешь справиться и сам. Тебе наверняка приходилось заниматься этим и раньше. Но ведь все можно сделать куда проще и быстрее. Ты, к примеру, мог бы использовать меня.

Альверато уловил суть предложения. Бенни это видел. Большой Эл уже не был таким крутым, как прежде, лет двадцать тому назад.

— Кстати, Эл, насчет той телеграммы. Ты знаешь, что именно он изменил? Поменял ли пароль полностью или сделал его более сложным? В этой связи могу поделиться с тобой своим предположением. Скорее всего, он изменил только имя и подпись. Вот что сделал Пендлтон, вроде бы пустячок, а ему приятно. И в глаза не бросается. Я знаю Пендлтона, а ты нет.

— Звучит складно, но тут любой мог бы догадаться.

— Ладно, Эл, вот еще. У Пендлтона есть свой канал, по которому героин переправляется в страну. Я это знаю, и тебе тоже это известно. И я готов с уверенностью утверждать, что он не посвятил тебя в этот расклад. Ну как, Эл, я прав?

— Прав.

— Ну разумеется. — Бенни глубоко вздохнул. — И когда он это все-таки сделает, то тебе понадобится человек, который бы хорошо знал все ходы и выходы, если, конечно, ты хочешь, чтобы все прошло благополучно. Тебе нужен человек, который хорошо изучил повадки этого гада, чтобы вовремя припереть его к стене, если ему вдруг снова вздумается провести тебя.

Наступила долгая пауза.

— Ну так как? — спросил Бенни. Теперь он уже не сомневался. Его голос звучал уверенно. — Я в деле?

— Ладно, будешь работать.

Они выпили еще по бокалу. А затем пришел Скотти и проводил его наверх, указав на дверь комнаты, в которой находилась Пэт.

Бенни задержался перед дверью, дожидаясь, пока Скотти спустится вниз. Потом выждал еще несколько мгновений. Пожалуй, тут ему будет не так просто договориться, как с Альверато. Похоже, что именно теперь у него могут возникнуть нежелательные проблемы.

Когда он приоткрыл дверь, то увидел, что она сидит на диване, буквально утопая в мягких подушках. Внешне Пэт выглядела вполне безобидно. Она забралась на диван с ногами и сидела, сжавшись в комочек, нервно теребя пальцами мочку левого уха и затравленно озираясь по сторонам. Затем она резко обернулась.

— Бенни! — воскликнула она и, вскочив с дивана, бросилась к нему через всю комнату. — Бенни, ну где же ты был?

— Я вернулся, — сказал он.

— Бенни, мне было так плохо! Просто дурдом какой-то! Мне так нужно было видеть тебя… Слушай, налей мне выпить, ладно?

— Конечно, Пэт. Садись. Я вернулся.

— Налей мне выпить, а? Помнишь, какое крепкое пойло мы пили там, в южных краях? Помнишь, как ты в тюрьме…

— Пэт, подожди. Выслушай меня. Как у тебя дела?

— Хреново, совсем хреново. — Она говорила быстро, рублеными фразами. — Даже врач приходил. Мой отец пригласил врача, даже двух врачей. Боже мой, Бенни, они не сделали ничего. Было ужасно.

— Что с тобой случилось?

— Боже мой, да ничего. Вернее, все сразу. Бенни, моя голова и все остальное… А иногда болят ноги. Даже не знаю, почему.

— И что они сказали? Те врачи?

— Отдых, покой, нервы. Придурки долбаные! Один из них даже спросил, не балуюсь ли я наркотиками. Господи! Конечно, ведь я уже так давно не…

— Пэт, я все понял.

— Так ты принесешь мне выпить, или мне закатить истерику? Помнишь, какое крепкое пойло мы пили? У тебя, случайно, больше нет?

— Успокойся, Пэт. Я сейчас вернусь.

Он встал и вышел.

У него остался последний пакетик, спрятанный в кармашке часов, и уже внизу, стоя у бара, он использовал его так же, как делал прежде. Выбрал бутылку с самым молодым виски и, высыпав в стакан половину содержимого маленького белого пакетика, приготовил для нее то, что ей и было нужно.

После чего снова поднялся наверх и наблюдал за тем, как она с жадностью пила, отчего ее лицо сделалось еще непригляднее. Затем девушка принялась расхаживать по комнате, по-прежнему продолжая дергать себя за ухо, и он заметил, что она опасливо обходит стороной мебель, как будто боится, что та может наброситься на нее и покусать.

— Ну а теперь, когда ты вернулся, давай поскорее уйдем отсюда, — попросила она. — Должны же быть на свете места получше, чем это. — Она широким жестом обвела комнату. — Те места, куда мы могли бы с тобой отправиться. Только ты и я. Ну, что скажешь? — Она вопросительно уставилась на него. Он оставался абсолютно невозмутимым. — Слушай, Тейпкоу, в чем дело? Ты опять затеваешь какую-то игру? Снова начинаешь корчить из себя крутого?

— Пэт, выслушай меня. — Он не был уверен, что выбрал самый подходящий момент для такого разговора, но она уже очень скоро начнет ловить кайф, и тогда ей вообще ничего будет невозможно втолковать. — Ты задержишься здесь на некоторое время. Я останусь с тобой. — Он выдержал паузу. — Я буду с тобой, Пэт. Ты слышишь, что я тебе говорю?

Ее глаза были закрыты, а лицо медленно начинало расплываться в блаженной улыбке.

— А-а-а, — глубоко вздохнула она.

— Пэт…

— Не ори, Бенни. Я прекрасно тебя слышу. — Она опустилась на диван и положила руку ему на колено. — Ну так в чем же дело?

Выражение ее лица становилось все бессмысленнее, а взгляд затуманился. Зелье подействовало слишком быстро; она отключалась. А он так и не успел ничего объяснить.

— Не переживай, Бенни. Ты же делаешь все, что можешь.

Она улыбнулась ему.

— Ты о чем?

— О виски, Бенни. Об этом крепком, горьком виски. Теперь я вспоминаю, как это было в тюрьме. И здесь ты сделал то же самое, да, Бенни? Приправил его кое-чем.

Он был потрясен, и бессмысленная улыбка, все еще блуждавшая на ее лице, лишь усугубляла его шок от услышанного.

— Бенни, я все понимаю. Ты пытался помочь, не так ли, милый? — Она поцеловала его в щеку. — Спасибо тебе, любимый.

Она лишь усугубляла все еще больше, напоминая ему о том, о чем и сам уже множество раз твердил себе, и при одной только мысли об этой чудовищной лжи он содрогнулся, словно от боли.

— Разве я не права, милый?

Эх, если бы не Пэт… И почему ей, именно ей было суждено стать главным действующим лицом обоих его планов — благородного и подлого?

Она говорила, не повышая голоса, спокойно и рассудительно, и это тоже неприятно поразило его. Видимо, чем больше у них стаж приема наркотиков, тем дольше им удается сохранять ясность мысли даже под кайфом. Во всяком случае, она говорила вполне обдуманно и разумно:

— …И это решит сразу обе наших проблемы, Бенни. Я останусь здесь, хлопот со мной у тебя не будет. Ты же разберешься с моим папашей. — Она усмехнулась. — И я желаю тебе успеха и всяческих удач в этом деле. — Она замолчала, словно задумываясь над только что сказанным; а затем ее лицо снова посерьезнело. — А за это, любимый, я попрошу совсем немного. Просто сделай так, чтобы я была счастлива. Ладно? — Она глядела ему### прямо в лицо, но не видела, как изменилось его выражение, когда до него дошел истинный смысл ее слов. — Ты будешь доставать мне героин. Понемножку, время от времени, и я не буду доставлять тебе никаких хлопот. Договорились?

Когда же он в конце концов снова обрел дар речи, то сказать ей было уже нечего.

— Хватит улыбаться! — рявкнул он. — Хватит строить из себя идиотку!

— Или буду… — Теперь на ее лице не осталось и тени былой улыбки, оно казалось безжизненным и застывшим, словно каменная маска, а в голосе появился металл. — В доме полно телефонов, а эти безмозглые придурки готовы просто в лепешку расшибиться, лишь бы выполнить любой мой каприз. Так что имеется тысяча нехитрых способов…

Он устал сражаться сразу на дюжине фронтов. Он любил порядок во всем и не имел привычки хвататься за новое дело, не закончив старого.

— Идет, договорились. И когда все это закончится…

— Да, Бенни, конечно. — Она встала с дивана и подошла к окну. — Конечно, конечно, конечно. — А затем начала кружиться, глядя на то, как развевается подол ее юбки.

— Пэт! — Но его вопль был устремлен в пустоту. Она была уже на другом конце комнаты и, сидя за роялем, перебирала клавиши. Точно так же, как это делал Тобер. Последними словами Тобера — Бенни хорошо помнил это — были: «Пожелай мне удачи!»