В воскресенье 27 августа, в день, избранный для празднования полугодового юбилея Февральской революции, Петроград проснулся почти при идеальной погоде. Теплый воздух был кристально чистым. Крупные буквы плакатов, во множестве расклеенных по городу, напоминали гражданам о массовых митингах, которые должны были состояться в этот день в главных собраниях и концертных залах столицы. Утренние газеты не содержали ни малейшего намека на развернувшуюся открытую борьбу между Корниловым и Керенским. Всю первую полосу газеты «Известия» занимал призыв к пожертвованиям в пользу Петроградского Совета. В нем, в частности, говорилось: «Долг каждого рабочего, солдата, крестьянина, долг всякого сознательного гражданина — в эти роковые черные дни поддержать всем, чем он может, полномочный орган Всероссийской Революции». Второй день подряд газета «Рабочий» уговаривала рабочих и солдат не реагировать на провокационные призывы к революционным выступлениям. «Темные личности, — предупреждала газета, — распускают слухи о готовящемся на воскресенье выступлении и ведется провокационная агитация якобы от имени нашей партии. Центральный Комитет РСДРП призывает рабочих и солдат не поддаваться на провокационные призывы к выступлению и сохранить полную выдержку и спокойствие».

Большинство высших руководителей Совета выступали воскресным утром в различных районах Петрограда с речами на массовых митингах, посвященных сбору денежных средств. К полудню в Смольном институте, бывшем привилегированном учебном заведении для благородных девиц, который с начала августа являлся главной штаб-квартирой Совета, стали распространяться слухи о разрыве между Корниловым и Керенским1. Всю серьезность необычной ситуации, в которой оказалось правительство, депутаты Совета осознали только после полудня. В этот момент лидеры представленных в Совете партий начали собирать своих коллег на экстренные заседания фракций. Но только вечером в 11.30, т. е. более чем через двадцать четыре часа после того, как Керенский пришел к выводу о том, что Корнилов намерен свергнуть правительство, собрались ЦИК и ИВСКД на совместное закрытое пленарное заседание, чтобы обсудить кризис. Обсуждение, проходившее в величественном актовом зале Смольного, длилось с перерывами всю ночь и утро 28 августа. Перед депутатами стояли две трудные, взаимосвязанные проблемы. Во-первых, учитывая явный сговор и последующий конфликт между Керенским и Корниловым, крах второй коалиции и намерение Керенского учредить Директорию, Совету предстояло выработать позицию относительно будущей судьбы Временного правительства. Помимо этого, обстоятельства заставляли депутатов заняться более неотложной задачей оказания помощи в организации обороны столицы.

Дебаты по вопросу о власти были жаркими. Представитель большевиков Сокольников встал на ту точку зрения, что революционная демократия не может выразить доверие существующему правительству, давая понять, что его следует немедленно распустить. «Само Временное правительство создало почву для контрреволюции, — утверждал он. — Только проведение решительной программы: республика, мир и хлеб — может вселить в массы доверие к власти». Вместе с тем большевики в тот момент еще не предложили официальной резолюции по вопросу о власти. Умеренные социалисты со своей стороны приняли на веру версию Керенского о его разногласиях с Корниловым, то есть что налицо тщательно спланированный заговор против революции и законного правительства. В сложившихся обстоятельствах они не видели другого выхода, кроме как поддержать премьер-министра. Так, в начале заседания С.Л.Вайнштейн от имени меньшевиков заявил: «Единственное лицо, которое может сейчас создать власть, — Керенский. Если погибнет Временное правительство, погибнет дело революции».

Сперва ЦИК и ИВСКД категорически отвергли предложение представителя эсеров В.Н.Рихтера о возможном участии вместе с Керенским в создании Директории. Большинство явно симпатизировало заявлению Мартова, что «всякая директория родит контрреволюцию». Депутаты приняли резолюцию, в которой указывалось, что форма правительства должна остаться без изменений, и поручалось Керенскому заполнить вакансии, образовавшиеся в правительственном кабинете после выхода кадетов, «демократическими элементами». Одновременно они договорились принять меры к созыву в самое ближайшее время еще одного государственного «совещания» с участием только представителей тех демократических организаций, которые поддержали платформу Совета на Московском государственном совещании. Условились также, что это совещание вновь рассмотрит вопрос о власти и что Временное правительство несет перед совещанием ответственность до созыва Учредительного собрания. Примечательно, что большевики предпочли скорее воздержаться, чем голосовать против этой резолюции, призывавшей к сохранению коалиции, возглавляемой Керенским, а в вопросе созыва нового Государственного совещания они примкнули к меньшевикам и эсерам, требовавшим, чтобы совещание было «революционным», то есть составлено исключительно из социалистических групп.

Во время перерыва члены президиума совершили короткую поездку в Зимний дворец, чтобы проинформировать правительство о вынесенных решениях. Однако Керенский продолжал настаивать на немедленном создании облеченной всей полнотой власти Директории из 5 человек. Только небольшое и крепко спаянное правительство, заявил он, способно действовать достаточно быстро и решительно и успешно справиться с наступлением правых. Позиция Керенского, о которой сообщили вернувшиеся в Смольный делегаты, вызвала новую волну ожесточенных споров. Говоря от имени большевистской фракции, Луначарский, например, вопреки решению VI съезда утверждал, что «настало время для Советов создать национальное правительство». Он внес на рассмотрение резолюцию, в которой и движение Корнилова и Временное правительство клеймились как контрреволюционные и выдвигалось требование относительно создания правительства рабочих, крестьян и солдат (для слушателей Луначарского это означало передачу всей власти Советам). Это правительство должно было декретировать «демократическую республику» и ускорить созыв Учредительного собрания2. По всей видимости, данное предложение на голосование не ставилось.

С наступлением утра возникшая для революции опасность предстала перед депутатами в еще более тревожных очертаниях. Многие только теперь впервые узнали о нависшей военной угрозе со стороны наступавшего 3-го корпуса Крымова, а также о том, что генералы нескольких фронтов открыто приняли сторону Корнилова. В этой напряженной обстановке верили самым невероятным слухам: «В Луге идут бои», «Взорван железнодорожный вокзал на ст. Дно!», «Преданные Корнилову солдаты уже выгружаются на Николаевском вокзале». Под влиянием подобных сообщений напуганные депутаты постепенно перешли на сторону Керенского, в конечном счете приняв предложенную Церетели резолюцию о полной поддержке премьер-министра. Резолюция оставляла за ним право избрать нужную форму правительства при единственном условии, что оно будет энергично бороться с Корниловым. Примечательно, что даже большевики, решительно протестовавшие против предоставления Керенскому таких исключительных полномочий, заявили, что если правительство по-настоящему займется борьбой с контрреволюцией, то они заключат с ним военный союз 3.

Столкнувшись с непосредственной военной угрозой, Петроградский Совет опубликовал особые воззвания и директивы ключевым политическим и общественным организациям, армейским и фронтовым комитетам, почтово-телеграфным служащим, Петроградскому гарнизону. Директивы Совета предписывали: не выполнять приказаний Ставки, следить за движением контрреволюционных войск и чинить им всяческие препятствия, нарушать почтовую и иную связь между частями, враждебно настроенными к революции, немедленно исполнять приказы Совета и Временного правительства4. Чтобы помочь в организации и руководстве борьбой с силами Корнилова, ЦИК и ИВСКД создали чрезвычайный военный оборонительный орган — Комитет народной борьбы с контрреволюцией, который приступил к работе в полдень 28 августа.

С самого начала предполагалось, что в Комитет народной борьбы с контрреволюцией войдут, помимо прочих, по три представителя от меньшевиков, эсеров и большевиков. Присутствие последних свидетельствовало о признании (хотя и неохотном) преимуществ и растущего влияния большевиков в массах. Но будут ли большевики в самом деле вместе с умеренными социалистами и правительством бороться против Корнилова? В тот момент, когда контрреволюционные войска подходили все ближе и ближе и столица готовилась к битве, этот вопрос являлся решающим для лидеров умеренных социалистов. Позднее один меньшевик-интернационалист следующим образом подчеркивал значение большевиков в то время:

Военно-революционный комитет, организуя оборону, должен был привести в движение рабочие и солдатские массы. А эти массы, поскольку они были организованы, были организованы большевиками и шли за ними. Это была тогда единственная организация — большая, спаянная элементарной дисциплиной и связанная с демократическими недрами столицы. Без нее военно-революционный комитет был бессилен; без нее он мог бы пробавляться одними воззваниями и ленивыми выступлениями ораторов, утерявших давно всякий авторитет. С большевиками военно-революционный комитет имел в своем распоряжении всю наличную организованную рабоче-солдатскую силу5.

Составить подходящую программу действий во время корниловского мятежа было для большевиков не простым делом. Хотя нескольких видных руководителей, посаженных в тюрьму в июле, уже освободили (например, Каменева), Троцкий, которому скоро предстояло сыграть важную роль в судьбе партии, еще томился в заключении. Ленин и Зиновьев все еще скрывались: первый — в Финляндии, второй — в пригороде Петрограда. Ленин пересылал директивы, касавшиеся борьбы с Корниловым, своим коллегам в Петроград так быстро, как только мог, и все- таки его указания, написанные 30 августа, достигли столицы лишь в первых числах сентября, когда кризис уже миновал6.

Разумеется, практическим ориентиром партийному руководству служили вызвавшие в свое время ожесточенные споры резолюции по тактике, принятые четырьмя неделями ранее на VI съезде. Вместе с тем, как мы видели, они были неопределенными: в то время как резолюция съезда «О политическом положении» поощряла совместные действия со всеми элементами, посвятившими себя борьбе с контрреволюцией, резолюция «Об объединении партии», которая особо подчеркнула, что меньшевики «перешли в стан врагов пролетариата», как видно, запрещала сотрудничество большевиков с умеренными социалистами в любой форме7. Означало ли это, что партия не могла совместно с меньшевиками и эсерами, не говоря уже о правительстве, принимать меры к защите от Корнилова и что вместо этого ей нужно было проводить совершенно независимый революционный курс?

В ночь с 27 на 28 августа лидеры петроградских большевиков имели все основания предположить, что ленинская оценка ситуации соответствует взглядам, изложенным в резолюции «Об объединении». Помимо совершенно определенных заявлений в середине июля и его указаний VI съезду, прямое отношение к данной проблеме имели дополнительные инструкции большевистскому Центральному Комитету и статья «Слухи о заговоре», которую Ленин написал 18–19 августа8. Взяться за эту статью его побудило прочитанное в «Новой жизни» за 17 августа сообщение о сотрудничестве большевиков и умеренных социалистов во Временном революционном комитете, организованном Московским Советом во время работы Московского государственного совещания9. Из этой информации Ленин сделал правильный вывод о том, что московские большевики установили тесный союз с местными меньшевиками и эсерами, чтобы вместе отразить предполагаемое контрреволюционное выступление военных. Новость крайне возмутила Ленина. Это было еще одно свидетельство нежелания многих из наиболее влиятельных товарищей решительно порвать с меньшевиками и эсерами и их склонности работать вместе с «соглашателями» в достижении общих целей. Ленина тревожило, что подобные поползновения внутри партии ограничат ее способность к решительным действиям с целью захвата власти в подходящий момент. Поэтому он беспощадно раскритиковал московских большевиков.

Исходя из посылки, что Временное правительство и большинство социалистов относятся к революции не менее враждебно, чем Корнилов и казачьи части генерала Каледина, Ленин утверждал, что контрреволюционные страхи середины августа специально инспирированы меньшевиками и эсерами, чтобы ввести в заблуждение массы и выдать себя за истинных революционеров. Он, в частности, писал:

«Политический расчетец предателей меньшевиков и оборонцев яснее ясного… Трудно поверить, чтобы могли найтись такие дурачки и негодяи из большевиков, которые пошли бы в блок с оборонцами теперь…При такой резолюции съезда большевики, которые пошли бы в блок с оборонцами… такие большевики, разумеется, были бы немедленно — и по заслугам — исключены из партии… Допустим самое лучшее… допустим, что они, по наивности, в самом деле поверили в слухи… Ясно, что и в этом случае ни один честный или не потерявший совершенно головы большевик не пошел бы ни на какой блок с оборонцами… Даже в этом случае большевик сказал бы: наши рабочие, наши солдаты будут сражаться с контрреволюционными войсками… защищая не это правительство… а самостоятельно защищая революцию, преследуя цели свои… Большевик сказал бы меньшевикам: конечно, мы будем сражаться, но ни на малейший политический союз с вами, ни на малейшее выражение доверия к вам мы не пойдем…»

В приложенных к статье «Слухи о заговоре» инструкциях Ленин просил ЦК провести официальное расследование поведения местных большевистских руководителей во время Московского государственного совещания и потребовал отстранить от работы в Центральном и Московском комитетах всех членов, участвовавших в блоках. По его мнению, народный протест, вызванный Московским совещанием, показал, что восстание типа 3–5 июля не за горами и что, когда оно произойдет, партия должна будет взять власть в свои руки. В этой связи он писал: «Крайне важно, чтобы в Москве „у руля“ стояли люди, которые бы не колебались вправо, не способны были на блоки с меньшевиками, которые бы в случае движения понимали новые задачи, новый лозунг взятия власти…»10.

Имеется лишь отрывочная информация, касающаяся первоначальной реакции большевистских лидеров в Петрограде на сообщение о выступлении Корнилова против Временного правительства. Как видно, ЦК собрался в полном составе лишь 30 августа, чтобы рассмотреть происшедшие события11. Члены большевистской фракции ЦИК, в которую входило несколько членов ЦК, свое первое заседание в связи с наступившим кризисом провели вечером 27 августа. Они, по-видимому, совещались вновь после полуночи, во время перерыва в работе ЦИК и ИВСКД. Следует помнить, что летом 1917 года в партийной фракции Совета сильным влиянием располагали такие умеренные, как Каменев. На Апрельской конференции, а затем с меньшей энергией на VI съезде, представители правого крыла партии отвергли радикальный революционный курс Ленина. Точно так же они поступили и в ночь с 27 на 28 августа. В начале заседания ЦИК и ИВСКД представитель большевиков не внес официальную резолюцию по вопросу о власти. Позже партия поддержала предложение меньшевиков и эсеров о созыве еще одного государственного совещания на широкой основе для оценки политической ситуации. После того как стала известна твердая позиция Керенского в вопросе Директории, Луначарский не только потребовал, чтобы Совет решительно порвал с существующим правительством, но и взял на себя задачу формирования новой власти. Его резолюция, предусматривавшая провозглашение демократической республики и немедленный созыв Учредительного собрания, полностью соответствовала теоретическим воззрениям умеренных. Еще хуже было то, если иметь в виду позицию, изложенную в статье «Слухи о заговоре», что в накаленной обстановке представитель большевиков действительно предложил правительству союз в деле защиты революции.

Примерно в это же время в Смольном впервые собралась большевистская фракция Совета, а на другом конце города в Нарвском районе проводил экстренное заседание Петербургский комитет12. По иронии судьбы, совещание было запланировано тремя днями ранее по настоянию воинственно настроенных большевиков Выборгского района, недовольных, как им казалось, неспособностью высших партийных органов адекватно реагировать на растущую опасность контрреволюции. Заседание началось докладом члена ЦК Андрея Бубнова о последних событиях. Революционер со времен студенчества в Иваново-Вознесенске, переживший тринадцать арестов и пять раз заключенный в тюрьму, 34-летний Бубнов лишь недавно появился в Петрограде, переселившись из Москвы в столицу после избрания в Центральный Комитет на VI съезде. В Москве Бубнов был связан с группой молодых радикалов в Московском областном бюро13. В начале октября он выступит в Петербургском комитете в поддержку требования Ленина о немедленном вооруженном восстании и против сторонников более осторожной тактики14. Собравшимся ночью 27 августа местным партийным работникам он предложил значительно более независимый и радикальный курс, чем тот, который проводили партийные лидеры в Смольном. Как видно, знакомый с ленинской статьей «Слухи о заговоре», он предостерег Петербургский комитет от повторения ошибок некоторых московских большевиков во время Московского государственного совещания в вопросе блокирования с меньшевиками и эсерами. В Москве, заметил Бубнов, «сначала они (Временное правительство) обратились к нам, а потом на нас плюнули». Полностью отвергая идею участия большевиков в оборонительных блоках любого толка, он заявил: «Ни в какие сношения с Советским большинством не входить». Вместо этого он потребовал, чтобы большевики сами руководили действиями масс, преследуя собственные интересы, не оказывая помощи ни Керенскому, ни Корнилову15.

Когда Бубнов закончил, против тезиса о том, что исход борьбы правительства с верховным командованием для партии не имеет значения, возразил Калинин, который утверждал, что, если Корнилов станет одерживать верх над Керенским, большевикам придется встать на сторону последнего. Последующие ораторы, выразив несогласие с умеренной позицией Калинина, дали волю личной неприязни к умеренным социалистам и правительству, а также к Корнилову. В состоянии крайнего раздражения они резко критиковали высшее партийное руководство — умеренных большевиков из Исполнительного Комитета за чрезмерное «оборончество», руководителей Военной организации за уклончивость, Центральный Комитет за «туманные функции» вовремя июльского кризиса. И Центральный Комитет, и Исполнительную комиссию Петербургского комитета бранили за слишком долгое сдерживание масс, за произвольные и разобщенные действия и за мелкобуржуазные взгляды. В то же время оба комитета подверглись критике за недостаточное руководство, особенно за то, что не уделяли должного внимания вопросу своевременного информирования партийных низов и масс о переменах в политической обстановке. Как обычно, непочтительный Лацис из Выборгского района заметил: «Наши центральные органы за последнее время заставляют опасаться за судьбу нашей партии».

В середине совещания недовольство Исполнительной комиссией достигло такой точки, что стал казаться возможным ее немедленный роспуск. В конце концов договорились на следующем совещании провести новые выборы комиссии. Хотя некоторые члены Петербургского комитета, возможно, про себя и полагали, что пришла пора мобилизовать массы на вооруженное восстание, однако для большинства в комитете дискуссии на подобную тему представлялись, по выражению Калинина, бессмысленными. В какой-то момент ожесточенных дебатов не названный по фамилии представитель районного комитета переключил внимание на практические вопросы. Он, в частности, сказал: «У нас вермишель: и текущий момент, и обстрел Исполнительной комиссии». Затем он предложил перейти к обсуждению конкретных мер.

Несмотря на все взаимные обвинения, члены Петербургского комитета нисколько не сомневались в том, что потребуются все ресурсы партии, сплочение усилий массовых организаций, рабочих, солдат и моряков для борьбы с Корниловым не на живот, а на смерть. И вот члены комитета занялись приготовлениями к сражению. Хотя и поздно, но даже Бубнов признал, что «с информационной целью» партии придется поддерживать связь с военным органом, созданным руководством Совета. В результате организовали систему связи с посыльными от каждого района при штаб-квартире Петербургского комитета и установили круглосуточное дежурство и в районных, и в заводских комитетах. На Исполнительную комиссию возложили ответственность за изготовление листовок, призывающих рабочих и солдат к оружию, и за военное планирование с учетом меняющейся обстановки. Было решено на следующий день направить в рабочие районы партийных агитаторов. И, что особенно важно, выделили конкретных лиц для координации военных приготовлений с основными массовыми организациями столицы. Словом, в полной мере осознавая различия между собственными целями и целями Керенского и проявляя осторожность в вопросе слишком тесного сотрудничества с умеренными социалистами, члены Петербургского комитета объединили свои усилия с усилиями других левых групп и направили свой организационный талант, громадные ресурсы и энергию на борьбу с Корниловым.

По всем признакам во время корниловского мятежа желание немедленного восстания против Временного правительства, а заодно и против Корнилова проявлялось сильнее в большевистской Военной организации, чем в Петербургском комитете. Боевой настрой, по крайней мере какой-то части Военной организации, нашел отражение в специальном выпуске газеты «Солдат» от 29 августа, а также в нескольких статьях обычного выпуска за то же число16. Передовица специального выпуска следующим образом характеризовала ситуацию:

«Заговор открыт… Страшны не те две туземные дивизии, которые остановлены на станции Дно… страшен тот могучий механизм армии, который находится в его (Корнилова) руках, армии, подавленной и запуганной, которую он может путем гнусной провокации двинуть против революции. Мы видели здесь, в Питере, как это делается. Зачем нужны были Корнилову… злостные слухи о „резне“, подготовляемой большевиками якобы в день полугодовщины революции. Это дело его рук. Если бы провокация удалась, если бы на улицах Питера снова загремели выстрелы, ни Керенский, ни вожди Совета ни одной минуты не колебались бы призвать Корнилова на помощь и он явился бы сюда в ореоле „спасителя“ во главе своих чеченцев и ингушей…

Силы контрреволюции громадны, и едва ли не самая огромная ее сила в готовности правительства скорее уступить Корнилову, чем пойти на полное развитие революции, потому что только полное развитие революции, только последовательная революционная власть не пойдут ни на сделку с Корниловым, ни на сделку с немцами. А полное развитие революции — это означает — вся власть революционным рабочим и крестьянской бедноте и беспощадная борьба со всеми врагами народа.

Точно так же, как у нас теперь, враг стоял под стенами Парижа в 1878 году, точно так же буржуазия предпочитала сделку с врагом, чем уступить рабочим. Рабочие низвергли буржуазию, взяли власть в свои руки и уступили только потому, что были раздавлены превосходными силами правительственных войск. Они были побеждены потому, что были одиноки.

Теперь не то. Рабочая революция, власть революционного народа, диктатура рабочего класса и беднейших крестьян не пройдут бесследно в стране, шестой месяц проживающей революцию. Революционный Петроград, как некогда революционный Париж, поведет за собой страну. И другого выхода нет».

Насколько можно судить, боевой пыл Военной организации во время корниловского кризиса не выходил за рамки журналистских упражнений. Ночью 28 августа лидеры «Военки» провели встречу со своими представителями в большинстве воинских частей гарнизона. Председательствовал на ней Свердлов, после июльского восстания уполномоченный Центральным Комитетом контролировать деятельность Военной организации. В принятой собранием солдат-большевиков резолюции вина за консолидацию контрреволюции возлагалась на «соглашателей» в Совете, которые этому попустительствовали. Резолюция призывала к организации «власти народа», давая, правда, понять, что в ней могли бы участвовать и «соглашатели». Признаком готовности большинства умеренных социалистов в Совете порвать с контрреволюционной буржуазией служили содержавшиеся в резолюции требования, касавшиеся, помимо прочего, освобождения арестованных после июльского восстания большевиков, ареста контрреволюционных офицеров, приведения в боевую готовность частей Петроградского гарнизона и обсуждения с представителями солдатских организаций планов обороны и подавления контрреволюционных сил. Резолюция также высказалась за вооружение рабочих и отмену на фронте смертной казни17.

После совещания представители Военной организации вернулись в свои части и до окончания кризиса больше вместе не собирались. В соответствующих источниках содержится мало сведений о дальнейших самостоятельных действиях Военной организации и ее Бюро в борьбе с Корниловым18. Но это отнюдь не означает, что в тот период члены Военной организации не играли весьма важной роли. Скорее всего, случилось так, что в чрезвычайных обстоятельствах, внезапно возникших в связи с приближением корниловских войск, лидеры Военной организации, как и их коллеги из Петербургского комитета, сосредоточили все свои усилия на оказании помощи в защите революции через специально созданные внепартийные массовые организации, подобные Комитету народной борьбы с контрреволюцией, и через Советы. Работая в рамках этих организаций, большевики из Военной организации играли видную роль, помогая мобилизовывать и вооружать большое число рабочих, солдат и моряков, обеспечивая их программными установками и тактическим руководством. Свою официальную позицию в отношении кризиса партия изложила в директивной телеграмме Центрального Комитета, переданной 20 главным провинциальным комитетам большевиков 29 августа. В ней, в частности, говорилось: «Во имя отражения контрреволюции работаем в техническом и информационном сотрудничестве с Советом, при полной самостоятельности политической линии»19.

Специальные комитеты, похожие на Комитет народной борьбы, были созданы по всей России еще во время Февральской революции. В несколько меньших масштабах такие же организации вновь появились в период Июньского и Июльского кризисов и во время контрреволюционной угрозы в середине августа. Подавляющее большинство этих комитетов существовало очень короткое время, чем они в известной мере отличались от более устойчивых Советов. Объединяя представителей всех левых групп, спонтанно возникавшие комитеты удовлетворяли потребности в авторитетных военно-революционных организациях, способных на быстрые действия в чрезвычайных ситуациях.

С началом мятежа Корнилова эти комитеты стали появляться как грибы после дождя. С 27 по 30 августа в различных частях России, часто при городских и сельских Советах, было создано более 240 комитетов20. Только в Петрограде и его окрестностях, помимо Комитета народной борьбы, сформированного ЦИК в ночь с 27 на 28 августа, такие комитеты, помогавшие мобилизовать и организовать массы, доставлять оружие и боеприпасы, обеспечивать функционирование жизненно важных коммунальных служб, то есть направлять и координировать усилия по защите революции, были созданы Петроградским Советом, Междурайонным совещанием, несколькими районными Советами, а также флотскими Советами Ревеля, Гельсингфорса и Кронштадта.

Отчасти вследствие изоляции и отсутствия у Временного правительства авторитета в наиболее враждебных Корнилову слоях российского общества, а также, несомненно, потому, что многие высокопоставленные правительственные чиновники втайне симпатизировали Корнилову и, следовательно, в кампании против него занимали в лучшем случае пассивную позицию21, Комитет народной борьбы, и особенно его военная секция, волей-неволей превратился в общенациональный командный пункт борьбы с правыми. Сформированный 28 августа Комитет включал по три представителя от большевиков, меньшевиков и эсеров, пять представителей от ЦИК и ИВСКД и по два представителя от Центрального Совета профсоюзов и Петроградского Совета. На следующий день в него вошел один представитель Междурайонного совещания. Кроме военной секции, Комитет народной борьбы располагал политическим комиссариатом и информационной секцией22. Из Комитета непрерывным потоком шли специальные бюллетени, распространявшиеся Петроградским телеграфным агентством, которые доводили до сведения широкой публики обращения и директивы правительства, Советов, других массовых организаций, держали граждан повсюду в стране в курсе происходивших политических и военных событий. Комитет также помогал в распределении оружия и боеприпасов частям гарнизона, нуждавшимся в подкреплении, принимал меры по охране продовольственных запасов, направлял влиятельных работников Советов для агитации среди вражеских частей и одновременно, действуя через профсоюзы почтово-телеграфных и железнодорожных служащих, стремился помешать продвижению Корнилова к столице23.

Тем не менее главные события корниловского мятежа развивались с такой быстротой, что эффективно координировать кампанию против правых даже в районе Петрограда было невозможно. Но в этом не было и нужды. Взбудораженные сообщениями о наступлении Корнилова, все политические организации левее кадетов, все более или менее значительные профсоюзные организации, солдатские и флотские комитеты всех уровней сразу же поднялись на борьбу с ним. Трудно обнаружить в новейшей истории более мощную и эффективную, во многом стихийную и дружную массовую политическую акцию.

В имеющихся документах с особой наглядностью проступают инициатива, энергия и авторитет петроградского Междурайонного совещания Советов24 в дни корниловского мятежа. Уже 24 августа совещание (все еще руководимое меньшевиком-интернационалистом Александром Гориным, но находившееся под сильным влиянием большевиков), опасаясь скорого наступления контрреволюции, приняло резолюцию, требуя от правительства немедленного провозглашения России демократической республиканской и заявления о том, что цели России в войне (по-видимому, в том виде, как их определил Петроградский Совет в марте) остались неизменными. Резолюция настаивала на немедленной ликвидации контрреволюционных центров и официальном признании демократических комитетов в армии, она требовала положить конец преследованиям левых элементов, призывала к скорейшему созданию Комитета общественно- го спасения и боевых отрядов рабочих и безработных для защиты революции25.

В результате Междурайонное совещание было вполне готово к быстрым действиям, когда через несколько дней стали известны намерения Корнилова. На экстренном заседании 28 августа делегаты районных Советов приняли решение — направить своих постоянных представителей в Комитет народной борьбы и в каждую из его секций для участия в совещаниях, оказания действенной помощи в организации вооруженной милиции под политическим руководством Междурайонного совещания и районных Советов, для обеспечения контроля со стороны районных Советов за действиями полномочных комиссаров на местах, налаживания патрульной службы с целью задержания контрреволюционных агитаторов и установления во всех районах тесной связи между Советами и думами26. И это было не просто пожелание. Междурайонное совещание сразу же разослало всем районным Советам Петрограда и его пригородов конкретные указания относительно мобилизации, организации и вооружения рабочей милиции27. В течение всего периода корниловского мятежа Междурайонное совещание в Смольном и штаб-квартиры районных Советов превратились в руководящие центры охраны революционного порядка и массовых действий против контрреволюции28.

Деятельность Петергофского районного Совета — хороший пример инициатив, проявленных другими районными Советами. 28 августа Михаил Богданов, рабочий-строитель, большевик, представлявший Петергофский Совет в Междурайонном совещании, сообщил своему Совету (как оказалось, ошибочно), что лояльные войска в Луге потерпели поражение. Он также информировал депутатов Петергофа о планах Междурайонного совещания по организации рабочей милиции. Слушавшие Богданова быстро договорились обсудить на фабрично-заводских собраниях необходимые в сложившихся чрезвычайных обстоятельствах меры и сформировать Революционный комитет для организации и руководства «Красной гвардией»29.

На следующее утро по всему району расклеили обращение Революционного комитета, Совета рабочих и солдатских депутатов, фабрично-заводских комитетов района Петергофа. В нем говорилось, что «военные заговорщики во главе с предателем генералом Корниловым, опираясь на слепоту и несознательность некоторых дивизий, движутся к сердцу революции — Петрограду». Их сообщники, указывалось далее в обращении, «пытаются нанести удар в спину революционным войскам, защищающим Петроград, распуская провокационные слухи и призывы, чтобы создать панику в населении и преждевременно вызвать рабочих на улицу». «Не поддавайтесь провокации, — предупреждало обращение. — Не допускайте пьянства… Сохраняйте своими силами революционный порядок в городе… Никаких выступлений без их призыва… Граждане, все силы на борьбу с контрреволюцией… Сохраняйте прежде всего спокойствие, выдержку и дисциплину». По указанию Петергофского Революционного комитета многим фабрично-заводским рабочим выдали оружие и послали рыть окопы, возводить баррикады и устанавливать проволочные заграждения на южных подступах к городу. Одновременно другим рабочим поручили следить за деятельностью потенциальных сторонников правых, охранять предприятия и помогать поддерживать порядок30.

Такую же активность в борьбе с Корниловым развили и другие организации, как, например, Петроградская городская дума, Петроградский совет профсоюзов31, Центральный совет фабрично-заводских комитетов, отдельные профсоюзные организации и заводские комитеты. На экстренном заседании 28 августа Городская дума, в которой большевики теперь представляли вторую по величине силу, постановила подготовить соответствующие обращения к войскам Корнилова и населению Петрограда. Депутаты также образовали комиссию для совместной работы с городскими властями по закупке и распределению продовольствия и выделили группу депутатов, которым предстояло отправиться в Лугу для агитации в корниловских войсках32.

Кроме того, на совместном заседании 26 августа Петроградский совет профсоюзов и Центральный совет фабрично-заводских комитетов поддержали требование Междурайонного совещания о создании Комитета общественного спасения для организации защиты столицы. Теперь, на внеочередном заседании 28 августа, Исполнительная комиссия Петроградского совета профсоюзов, в которой большевики имели значительное влияние, направила в Комитет народной борьбы своего представителя, большевика Василия Шмидта. На следующее утро, узнав от руководителя службы продовольственного снабжения о тревожном положении с запасами продовольствия в столице, Совет профсоюзов, собравшись в полном составе, образовал собственную продовольственную комиссию, в которую вошли представители профсоюзов рабочих транспорта, мукомольных и продовольственных предприятий, ресторанов, продуктовых магазинов, а также Совета профсоюзов33. 29 августа Центральный совет фабрично-заводских комитетов встретился с представителями фабзавкомов промышленных предприятий столицы, чтобы оценить приготовления к обороне и помочь распределить среди рабочих оружие. В тот же вечер состоялось совместное заседание Совета профсоюзов и Центрального совета фабзавкомов. Заслушав отчет Шмидта о работе Комитета народной борьбы, участники совещания решили поддержать Комитет всеми средствами и согласовывать с ним собственные оборонительные усилия. Они также приняли решение: потребовать освобождения революционеров, все еще находящихся в тюрьмах, принять действенные меры против правой прессы и арестовать контрреволюционеров. Кроме того, пересмотрев свой подход к вопросу раздачи рабочим оружия, они с воодушевлением поддержали эту акцию34.

Петроградский союз металлистов, который, представляя более 200 тыс. рабочих, являлся, безусловно, самым мощным профсоюзом России, выделил из собственной казны 50 тыс. рублей и предоставил в помощь Комитету народной обороны свой многочисленный и опытный служебный аппарат. Контролируемый левыми эсерам профсоюз шоферов заявил, что правительство может рассчитывать на любые транспортные и ремонтные услуги, которые союз в состоянии обеспечить, а союз печатников, где преобладали меньшевики, приказал наборщикам бойкотировать издательства, выпускающие газеты, поддерживавшие Корнилова35.

Что касается отдельных профсоюзов, то в период корниловского мятежа наиболее важную роль, конечно же, играл союз железнодорожников. 28 и 29 августа ЦИК предупредил железнодорожных служащих, что в их силах предотвратить ненужное кровопролитие. Железнодорожникам поручили следить за продвижением воинских частей к Петрограду, неукоснительно выполнять приказы правительства и Совета относительно задержания и изменения направления движения эшелонов и игнорировать распоряжения Корнилова. Примерно в это же время аналогичную телеграмму всем начальникам фронтовых и тыловых железных дорог и всем железнодорожным комитетам разослал Керенский. Еще раньше, 27 августа, Всероссийский исполнительный комитет железнодорожных служащих (известный под названием Викжель) для борьбы с войсками Корнилова создал специальное бюро36. 28 августа Викжель направил депеши узловым станциям железнодорожной сети России с указанием задерживать все «сомнительные телеграммы» и сообщать Викжелю о количестве и направлении движения воинских эшелонов по линии. Железнодорожному персоналу было поручено мешать продвижению контрреволюционных сил любыми способами: угонять паровозы, снимать с линии весь служебный персонал, а в необходимых случаях разбирать пути и блокировать их железнодорожными составами. Им также рекомендовали прекратить доставку продовольственных грузов в местности, занятые сторонниками Корнилова. Эти директивы начали осуществляться немедленно37.

Прошло всего несколько часов после опубликования заявления о корниловском мятеже, и на всех заводах и фабриках Петрограда раздались тревожные гудки. Действуя по собственному почину, без каких-либо указаний сверху, рабочие усилили охрану заводских зданий и территорий и начали формировать боевые отряды. 28–29 августа в рабочих районах можно было видеть длинные очереди ожидавших зачисления в отряды, которые все чаще стали именоваться «Красной гвардией»38. Чтобы помочь побыстрее вооружить новобранцев, рабочие артиллерийского цеха Путиловского завода резко увеличили производство различного оружия, которое сразу же без предварительного опробования отправлялось на позиции. Рабочие-специалисты сопровождали груз и налаживали оружие на месте. Заводской комитет раскинувшегося на огромной территории Сестрорецкого оружейного завода передал вновь сформированной рабочей Красной гвардии несколько тысяч винтовок и боеприпасы. Получили оружие и из арсенала Петропавловской крепости, и от солдат гарнизона, однако спрос далеко превосходил возможности его удовлетворения. В дни корниловского кризиса многие новобранцы Красной гвардии учились обращаться с оружием под руководством солдат, выделенных для этих целей большевистской Военной организацией. После ускоренной подготовки часть красногвардейцев занимала спешно возведенные оборонительные сооружения в Нарвском и Московском районах, другие устанавливали колючую проволоку, рыли окопы, помогали разбирать железнодорожные пути, ведущие к столице, готовясь встретить наступающие части генерала Крымова.

Аналогичным образом отреагировало на корниловский мятеж и большинство солдат частично распущенного Петроградского гарнизона. Вскоре после появления 27 августа сообщений об ультиматуме Корнилова правительству войсковые комитеты и срочно организованные массовые митинги солдат, расквартированных в казармах столицы и пригородах, приняли резолюции, в которых осуждали контрреволюцию и выражали готовность защитить революцию. Солдаты гарнизона наладили постоянную связь с соседними воинскими частями, с Комитетом народной борьбы с контрреволюцией и солдатской секцией Петроградского Совета39, с районными Советами и «Военкой». В войсках гарнизона отменили отпуска, увеличили число солдат охраны, провели инвентаризацию наличного оружия и боеприпасов, сформировали группы агитаторов и сводные боевые отряды для действий на фронте.

Литовский гвардейский полк принял 28 августа постановление, в котором говорилось: «Все солдаты, свободные от служебных нарядов и не имеющие медицинского удостоверения о болезни, должны отправиться с назначенным отрядом. Все офицеры и солдаты, явно уклоняющиеся от исполнения долга, подлежат революционному суду». 6-й саперный полк быстро организовал отряд из 600 человек для оказания помощи при возведении оборонительных сооружений. Петроградский разгрузочный батальон выделил пятьсот подвод для доставки грузов воинским частям, защищавшим Совет. С ночи 28 августа и до вечера следующего дня отряды вооруженных солдат всех гвардейских и резервных пехотных полков, многие артиллерийские и технические воинские подразделения столицы, часто вместе со своими офицерами, выдвинулись в Гатчину, Царское Село, Красное Село и в другие стратегические пункты, заняли окопы, частично вырытые за несколько часов до этого заводскими рабочими, и с волнением стали ожидать неприятеля. (Из Петроградского гарнизона только казачьи части и юнкера военного училища не приняли участия в походе против контрреволюции; первые сохранили нейтралитет, а вторые открыто приняли сторону Корнилова40.)

Соединения Балтийского флота действовали в условиях кризиса примерно в том же ключе. 28 августа на объединенном заседании исполкомов Ревельского Совета рабочих и воинских депутатов, Советов Эстонии, представителей полковых и судовых комитетов и основных социалистических партий был создан объединенный исполнительный комитет для руководства борьбой с контрреволюцией. Помимо прочего, эта организация привела гарнизон и морские воинские соединения Ревельского района в состояние боевой готовности и дала указание революционным силам занять ближайшие железнодорожные узлы. В тот же день в Гельсингфорсе состоялось объединенное собрание исполкома Гельсингфорсского Совета депутатов армии, флота и рабочих, Областного комитета Совета рабочих и воинских депутатов Финляндии, Областного Совета крестьянских депутатов Финляндии и представителей полковых и судовых комитетов (всего около 600 левых политических лидеров, солдат, матросов и рабочих). Собрание началось с одобрения резолюции, которая клеймила Корнилова и его сторонников как «изменников революции и страны», требовала передачи власти в руки «революционной демократии» и немедленного закрытия всех буржуазных газет и издательств. Результатом собрания явилось создание Революционного комитета с неограниченными полномочиями для предотвращения контрреволюционных выступлений и поддержания порядка. Сразу же приступив к делу, комитет помог парализовать действия нескольких крупных, расквартированных в Финляндии казачьих и кавалерийских соединений, на помощь которых рассчитывал Корнилов, и послать из Выборга в Петроград полуторатысячный сводный боевой отряд. Объявляя о принятии всей полноты политической власти, гельсингфорсский Революционный комитет в воззвании писал: «Товарищи! Пробил грозный час, революция со всеми ее завоеваниями находится в величайшей опасности… Настал момент, когда революции и стране понадобились ваши силы, ваши жертвы и, быть может, ваши жизни; в силу этого Революционный комитет призывает всех вас сплоченными рядами стать на защиту революции… нанести сокрушительный удар контрреволюции и задавить ее в зародыше».

Первую весть о выступлении Корнилова принесли в Кронштадт ночью 27 августа матросы с крейсера «Аврора», который находился в Петрограде на капитальном ремонте. Исполком Кронштадтского Совета (во главе с недавно избранным председателем-большевиком Лазарем Брегманом) немедленно взял под свой контроль все линии связи, склады оружия, частные и портовые суда, направил комиссаров в военные штабы и близлежащие морские форты Ино и Красная Горка, создал Военнотехническую комиссию. Эта комиссия, в которую вошли командующий всеми кронштадтскими морскими подразделениями, начальник Кронштадтского форта, начальник милиции Кронштадта, представители основных партий в исполкоме, приняла на себя в практических делах всю полноту власти над военными частями Кронштадта. В ответ на настоятельную просьбу Комитета народной борьбы о поддержке войсками Военно-техническая комиссия потребовала освобождения товарищей, преданных борцов и сынов революции, томящихся в тюрьме. В то же время комиссия совершенно определенно заявила, что весь кронштадтский гарнизон, как один человек, готов выступить на защиту революции. Три тысячи хорошо вооруженных матросов, многие из которых являлись участниками июльского восстания в Петрограде, двинулись в столицу рано утром 29 августа. После высадки на пристани Васильевского острова их отправили охранять железнодорожные станции, мосты, главные почтово-телеграфные и телефонные станции, Зимний дворец и другие ключевые правительственные здания41.

Огромное превосходство левых сил над прокорниловскими элементами стало сразу же очевидным. Предпринятые умеренными социалистами и большевиками шаги, направленные на то, чтобы не дать правым агитаторам ввести в заблуждение фабрично-заводских рабочих, достигли цели. В дни корниловского мятежа петроградские газеты сообщали об отдельных случаях агитации правых среди населения, которые, однако, ни разу не повлекли за собой крупных беспорядков, на что рассчитывали заговорщики. А после 27 августа, когда разразился политический кризис, вести контрреволюционную агитацию в Петрограде стало делом весьма рискованным. Помимо этого, быстрые действия железнодорожников и телеграфных служащих с самого начала помешали находившимся в столице правым лидерам установить связь с наступающими контрреволюционными войсками.

Немногих офицеров Петроградского гарнизона, выказавших сочувствие Корнилову или отказавшихся выступить против него, пока не трогали, чтобы расправиться с ними потом, когда позволит время. В районе Гельсингфорса над отдельными офицерами, заподозренными в контрреволюционных настроениях, учинили самосуд. В Выборге было арестовано несколько высших военных чинов, отказавшихся признать полномочия комиссаров, присланных в их части гельсингфорсским Революционным комитетом. Позже толпа солдат ворвалась на гауптвахту и убила их. На линейном крейсере «Петропавловск» команда голосованием решала вопрос о расстреле четырех молодых офицеров, отказавшихся дать подписку о лояльности «демократическим организациям». Подавляющее большинство высказалось за расстрел. Причем членов команды, которые привели приговор в исполнение, выбирали по жребию42.

29 августа в гостинице «Астория», в центре Петрограда, арестовали 24 офицера, якобы замешанных в корниловском заговоре. В тот же день в поездах, направлявшихся в столицу, обнаружили и задержали ряд офицеров, временно откомандированных с фронта в Петроград, будто бы для обучения обращению с новыми английскими минометами и бомбометами. По-видимому, большинство правых лидеров в Петрограде, в их числе полковник В.И.Сидорин (главный связной между Ставкой и группами заговорщиков в столице), полковник Дюсиметьер (глава военной секции Республиканского центра) и П.Н.Финисов (вице-председатель Республиканского центра), ожидали 27 и 28 августа сообщения о местонахождении Крымова. Они коротали время за рюмкой водки в отдельных кабинетах двух популярных петроградских ночных кабаре — «Малый Ярославец» и «Вилла Роде». Вечером 28 августа Дюсиметьер и Финисов отправились в сторону Луги искать Крымова. Сидорин остался на месте, чтобы после получения шифрованного сообщения «Действуйте немедленно согласно инструкции» руководить инсценировкой «большевистского мятежа». Этот сигнал Сидорин получил утром 29 августа, а в Петрограде о нем узнали вечером того же дня. Однако к тому времени безнадежность дела правых стала очевидной. Как говорили, Сидорина вынудил отказаться от задуманного генерал Алексеев, пригрозивший самоубийством, если заговорщики не откажутся от своих планов43. В конце концов Сидорин просто исчез, якобы с крупной суммой денег, предоставленной Путиловым и Обществом экономического возрождения России для финансирования военного переворота44.

Что же касается войск под командованием генерала Крымова, то вспомним, что 27 августа Корнилов приказал соединениям 3-го корпуса продолжать движение на Петроград и занять столицу. На следующий день воинские эшелоны с частями корпуса растянулись на сотни километров по железным дорогам, ведущим к столице. Дикая дивизия оказалась на Московско-Виндаво-Рыбинской дороге между станциями Дно и Вырица; Уссурийская конная дивизия — на Балтийской железной дороге между Ревелем и Нарвой, Нарвой и Ямбургом; 1 — я Донская казачья дивизия — на Варшавской дороге между Псковом и Лугой.

Части Дикой дивизии представляли для столицы наибольшую угрозу. Вечером 28 августа подразделения Ингушского и Черкесского полков достигли Вырицы и оказались очень близко от столицы. Но здесь железнодорожники блокировали путь вагонами, груженными бревнами, и разобрали многие километры рельсов. Войска не только не могли двигаться дальше по железной дороге, они были не в состоянии поддерживать надежную связь ни с другими подразделениями дивизии, ни с генералом Крымовым, ни со Ставкой, ни с Петроградом. В то время как офицеры дивизии буквально кипели от бессильной ярости, солдат обрабатывал целый рой агитаторов, среди которых были посланцы Комитета народной борьбы с контрреволюцией, петроградских районных Советов, ряда заводов и фабрик Петрограда, а также частей гарнизона, окопавшихся к северу от Царского Села. Действовала также группа примерно из сотни агитаторов, подобранных Центрофлотом из матросов 2-го Балтийского флотского экипажа, которые ранее были приданы Дикой дивизии в качестве пулеметчиков, и небольшая мусульманская делегация, посланная исполкомом Союза мусульманских Советов и включавшая внука легендарного Шамиля.

Временами эшелоны Дикой дивизии буквально осаждались местными рабочими и крестьянами, бранившими солдат за измену делу революции. Войскам не сообщили реальной причины движения на север, и, как оказалось, большинство не испытывало ни симпатий к целям Корнилова, ни желания идти против Временного правительства и Совета. 30 августа войска вывесили над штабом флаг с надписью «Земля и воля» и арестовали коменданта штаба, когда тот стал протестовать. Затем солдаты образовали революционный комитет, который должен был воспрепятствовать дальнейшему продвижению к Петрограду, проинформировать остальные части дивизии о том, как их «использовали» контрреволюционеры, и организовать собрание представителей всех подразделений дивизии. Когда на следующий день такое собрание с участием мусульманской делегации состоялось, оно немедленно послало в Петроград депутацию, поручив ей выразить лояльность Временному правительству45.

Уссурийская конная дивизия оказалась в аналогичной ситуации. 28 августа железнодорожники Нарвы задержали ее продвижение почти на семь часов. Поздно вечером того же дня головные отряды дивизии достигли Ямбурга, но дальше двигаться не смогли из-за блокированных и поврежденных железнодорожных путей. 29 и 30 августа толпы агитаторов из Нарвского и Ямбургского Советов, с заводов и фабрик, от воинских частей, массовых организаций Петрограда, а также делегация Комитета народной борьбы с контрреволюцией во главе с Церетели вели работу среди личного состава дивизии. Как и в случае с Дикой дивизией, уссурийских солдат быстро убедили не подчиняться распоряжениям офицеров и заявить о своей лояльности Временному правительству. В некоторых случаях оказалось достаточно зачитать войсковым комитетам публичное заявление об измене Корнилова, чтобы перетянуть их на свою сторону46.

Пожалуй, труднее всего было нейтрализовать 1-ю Донскую казачью дивизию, вместе с которой ехал генерала Крымов со своим штабом. Передовые отряды дивизии достигли Луги ночью 27 августа, но и здесь быстро принятые железнодорожниками вместе с Советом Луги меры сделали дальнейшее движение по железной дороге невозможным. Железнодорожные рабочие угоняли подвижной состав, разрушали мосты и рельсовые пути, успешно блокировали связь между отдельными частями войск Крымова. В итоге эшелоны 1-й Донской казачьей дивизии окружили солдаты двадцатитысячного Лужского гарнизона. Среди вагонов сновали депутаты Лужского Совета и Петроградской городской думы, представители рабочих и солдат, беседуя с казаками через открытые двери теплушек. Офицеры дивизии протестовали против присутствия большевиков, но без всякого результата. Получив от Корнилова приказ — продолжать движение на Петроград, невзирая не препятствия, — Крымов взвешивал возможность пройти оставшиеся до столицы примерно 90 км походным порядком, однако отказался от этой идеи, когда стало ясно, что солдаты Лужского гарнизона готовы силой воспрепятствовать этому, а казаки не пойдут против солдат.

Фактически в течение всего мятежа почти не было стычек между войсками Корнилова и силами, стоявшими на стороне правительства. Что касается 1-й Донской казачьей дивизии, то агитаторы вскоре стали устраивать массовые митинги казаков прямо на глазах Крымова. Без особых трудностей им удалось перетянуть на свою сторону солдатских представителей большинства частей, и 30 августа некоторые казаки уже выразили готовность арестовать Крымова. Наконец во второй половине дня 30 августа правительственный эмиссар полковник Георгий Самарин предложил Крымову отправиться вместе с ним в Петроград для переговоров с Керенским. Получив гарантии личной безопасности, Крымов неохотно дал свое согласие47.

По-видимому, Крымов, которого Финисов и Дюсиметьср только что заверили в том, что в столице вот-вот начнутся беспорядки, выехал из Луги, надеясь, что Керенский, возможно, все-таки обратится к нему за помощью, чтобы подавить левые элементы. Его надежды, однако, быстро рассеялись. Прибыв в Петроград в автомобиле в ночь с 30 на 31 августа, Крымов увидел спокойный город. Теперь стало ясно, что практически всему конец. Подавляющая часть армии осталась верна правительству и Совету. На Юго-Западном фронте прямолинейного генерала Деникина посадили в тюрьму собственные солдаты. Стареющий главнокомандующий Северным фронтом генерал Клембовский, который ослушался приказа Керенского и отказался вместо Корнилова занять пост верховного главнокомандующего, по-тихому подал в отставку, и его сменил левый генерал Черемисов. Главнокомандующие другими главными русскими фронтами хотя и с опозданием, но все же заявили о своей лояльности правительству. Керенский провозгласил себя верховным главнокомандующим, а консервативный генерал Алексеев, пребывавший на пенсии, стал начальником Генерального штаба48. Из-за тесной связи в прошлом Савинкова с Корниловым его лишили постов генерал-губернатора и исполняющего обязанности военного министра. Военным министром был назначен главнокомандующий Московским военным округом генерал Верховский. Назначенная Керенским чрезвычайная комиссия на высшем уровне, похожая на тот орган, который несколькими неделями ранее предъявлял обвинение в связи с июльским восстанием, готовилась приступить в расследованию заговора.

Общественные деятели, прославлявшие «народного главнокомандующего» во время Московского совещания, теперь торопились отмежеваться от Корнилова. Родзянко лицемерно заявил: «О всех злобах дня я узнал только из газет и сам к ним не причастен. А вообще могу сказать одно: заводить сейчас междоусобия и ссоры — преступление перед родиной». Владимир Львов, все еще, по-видимому, не пришедший в себя, выразил искреннее удовлетворение исходом аферы. Из тюремной камеры он 30 августа написал следующее послание Керенскому: «Дорогой Александр Федорович. От души поздравляю и счастлив, что друга избавил от когтей Корнилова. Весь Ваш всегда и всюду В. Львов»49.

Генерал Крымов встретился с Керенским в Зимнем дворце утром 31 августа. Согласно имеющимся данным, их разговор был очень горячим, хотя информация о том, что в действительности произошло, весьма противоречива. Крымов, очевидно, доказывал, что его войска вовсе не выступали против правительства, что его постоянная и единственная цель состояла в том, чтобы помочь обеспечить порядок. Услышав такое после того, как он прочитал приказ Крымова от 26 августа об объявлении Петрограда на военном положении, Керенский пришел в ярость и обвинил Крымова в двоедушии. Для Крымова эта сцена была, несомненно, тягостной. Смелый командир, гордившийся такими традиционными военными добродетелями, как патриотизм, честность и решительность, Крымов с февраля надеялся помочь сдержать революцию и восстановить сильное центральное правительство, полагая, что иначе Россия была бы обречена. И вот теперь он вынужден лгать, чтобы спасти себя и своих сообщников, обвиняемых в преступлениях против государства человеком, который когда-то сам высказывал одинаковые с ним мысли. А впереди были допросы и необходимость еще больше лгать и изворачиваться, позор, связанный с арестом, судебным приговором и тюрьмой. Крымов в глубоком отчаянии расстался с Керенским примерно в 14.00; при этом условились, что генерал к вечеру явится в Адмиралтейство для продолжения допроса. Из Зимнего дворца Крымов отправился на квартиру одного из друзей, где, не обращаясь ни к кому конкретно, заметил: «Последняя карта спасения родины бита, больше не стоит жить». Затем, удалившись в другую комнату, якобы отдохнуть, он написал короткое письмо Корнилову и выстрелил себе в сердце50.

Примечания:

[3] — Так в тексте. — Прим. ред.

1 В сентябре Смольный стал местом работы большевистского Центрального Комитета, а во время Октябрьской революции он был центром деятельности партии большевиков в Петрограде.

2 «Новая жизнь», 29 августа; Расстригин Л.Ф Революционные комитеты августовского кризиса 1917 г., с. 130; Революционное движение в России в августе 1917 г., с. 476–477.

3 «Известия», 28 августа; 29августа; «Новая жизнь», 29августа; «Рабочая газета». 29 августа.

4 «Известия», 29 августа; Суханов II.II. Указ. соч., с. 293.

5 Там же, с. 291–292.

6 Ленин В.И. Ноли. собр. соч., т. 34, с. 119–121.

7 Шестой съезд РСДРП (большевиков), с. 255–257, 269—270

8 Ленин В.И. Поли. собр. соч., т. 34, с. 73–78. Хотя эти материалы в то время опубликованы не были, они циркулировали среди высших партийных руководителей Петрограда уже 27 августа.

9 См. выше, с. 137–138.

10 Единственным советским историком, честно рассмо1ревшим ошибочную оценку В.И. Лениным угрозы правою переворота 1917 года, был В.И. Старцев. См.: Старцев В.И. В.И. Ленин в августе 1917 года. — «Вопросы истории», 1967, № 8, с. 124–127.

11 Протоколы Центрального Комитета РСДРП(б). Лвгуст 1917 — февраль 1918. М., 1958, с. 32; Аникеев В.В. Деятельность ЦК РСДРП(б) в 1917 году. М., 1969, с. 267.

12 В сборнике документов Петербургского комитета, опубликованном в 1927 году, имеется два отдельных протокола данного заседания. См… Первый легальный Петербургский комитет большевиков в 1917 г., с. 237–254. Оба варианта не совсем точные и полные, что, несомненно, является отражением царившей тогда напряженности. В основном они дополняют друг друга, поэтому я использовал оба варианта в моих попытках реконструировать ход дискуссии.

13 Превосходный анализ действий московских большевиков в 1917 году и разногласий во взглядах между молодыми большевиками, занимавшими сильные позиции в Московском областном бюро, и более умеренными старыми партийными работниками, сосредоточенными в Московском городском комитете, содержится в чрезвычайно интересной биографии Бухарина, написанной Стивеном Коэном (Cohen S.P. Bukharin and the Bolshevik Revolution. N.Y., 1973, pp. 45–53).

14 См. ниже, с. 243–244.

15 О «левизне» Бубнова в то время см.: Комиссаренко Л.Л. Деятельность партии большевиков по использованию вооруженных и мирных форм борьбы в период подготовки и проведения Великой Октябрьской социалистической революции, с. 185–186.

16 Специальный выпуск ошибочно датирован 28 августа. 28 августа —.по понедельник, и различные текстовые признаки свидетельствуют о том, что выпуск не мог быть напечатан ранее утра 29августа. По понедельникам «Солдат» обычно не выходил, а специальных выпусков, не в пример газете «Рабочий», не публиковалось. Таким образом, выпуск «Солдата» 29 августа явился первым откликом в печати Военной организации на мятеж Корнилова.

17 «Солдат», 29 августа.

18 Примечательно, что, помимо не которых листовок, выпушенных самостоятельно или с участием Военной организации, в такой рабою, как «Большевизация Петроградского гарнизона» Л.К Дрезсна (с. 242–243), и в более поздней монографии «Революционное движение в России п августе 1917 г. Разгром корниловского мятежа» (с. 482–483, 510–511) содержатся лишь два документа, имеющие отношение к деятельности Военной организации между 27 и 30 августа: текст резолюции, принятой совещанием представителей организации 28 августа и ответ Московско-Нарвского районного комитета большевиков на запрос Военной организации о состоянии местной Красной гвардии.

19 Переписка Секретариата ЦК РСДРП (б) с местными партийными организациями. Сборник документов, М., 1957, т. I, с. 31.

20 Расстригин А.Ф. Указ. соч., с. 112.

21 См. ниже, с. 178.

22 В соответствующей литературе военная секция именуется по-разному: как временный военный комитет, оперативная секция, военный комитет, и даже военно-революционный комитет. Но не следует путать с временным революционным комитетом, созданным ЦИК и ИВСКД для расследования обстоятельств июльского восстания, или с более радикальной военной секцией Петроградского Совета.

23 Корниловские дни. Бюллетени временного военного комитета при ЦИК с августа но 4 сентября 1917 г. Петроград, 1917; Протоколы Петроградского совета профессиональных союзов за 1917 г. Ред. Анский А. Л., 1927, с. 70.

24 См. выше, с. 100.

25 Районные Советы Петрограда в 1917 году. М.—Л., 1964–1966, т. 3, с. 292; Протоколы Петроградского совета профессиональных союзов, с. 58.

26 Районные Советы Петрограда в 1917 году, т. 3, с. 292–293.

27 Революционное движение в России в августе 1917 г., с. 498–499.

28 См.: Токарев Я.С. Народное правотворчество накануне Великой Октябрьской социалистической революции (март — октябрь 1917 г.). М.—Л., 1965,

146; Гальперина Б.Д. Районные Советы Петрограда в 1917 году (диссертация). Л., 1968, с. 228–238. В работах рассматривается важная роль Междурайонного совещания и районных Советов в борьбе с Корниловым.

29 В комитет вошли: три выборных члена Петергофского Совета, по одному представителю от каждых пяти партийных организаций, каждых трех районных комиссариатов, от Путиловского завода, Путиловских судоверфей, районного правления, от роты солдат, расквартировавшихся на Путиловском заводе, от районного бюро профсоюзов и действовавших в районе небольших предприятий.

30 Районные Советы Петрограда в 1917 году, т. 2, с. 251–253; Революционное движение в России в августе 1917 г., с. 496; Токарев Я.С. Указ. соч., с.146.

31 Созданный в марте 1917 года Пегроградский совет профсоюзов в то время состоял из выборных представителей около пятидесяти профсоюзных организаций столицы. О деятельности Петроградского совета профсоюзов в 1917 году см.: Профессиональное движение в Петрограде в 1917 г. Ред. Анский А. Л., 1928, с. 45–77.

32 «Известия», 29 августа.

33 По всем признакам эта комиссия позднее вошла в Комитет народной борьбы с контрреволюцией.

34 Протоколы Петроградского совета профессиональных союзов за 1917 г., с. 57–72; Революционное движение в России в августе 1917 г., с. 500–501; Профессиональное движение в Петрограде в 1917 г., с. 53.

35 Владимирова В. Контрреволюция в 1917 г. с. 167; Степанов З.В. Рабочие 11сгрофада в период подготовки и проведения Октябрьского вооруженного восстания., М.—Л., 1965, с. 173; См. также: Егорова А.Г. Партия и профсоюзы в Октябрьской революции. М., 1970, с. 160.

36 В то время в Викжель входило 40 человек: 14 эсеров, 7 меньшевиков, 3 народных социалиста, 2 представителя Междурайонного совещания, 2 большевика, 1 сочувствующий большевикам, 11 беспартийных, многие из которых поддерживали кадетов.

37 Таняев А.II. Очерки по истории движения железнодорожников в революции 1917 года (февраль — октябрь). М.-Л., 1925, с. 95; Владимирова В. Контрреволюция в 1917 г., с. 161–162; Керенский А.Ф. Дело Корнилова, с. 153–154, 156.

38 По оценке наиболее видного специалиста по вопросам создания вооруженной рабочей милиции в революционном Петрограде В.И. Старцева, в боевые отряды вступило от 13 до 15 тыс. рабочих (Старцев В.И. Очерки по истории петроградской Красной гвардии и рабочей милиции. М.—Л., 1965, с. 164).

39 Петроградский Совет имел две основные секции: рабочую и солдатскую, включавшие соответственно представителей фабрично-заводских рабочих и солдат гарнизона. Возглавляемая многочисленной Исполнительной комиссией солдатская секция занималась проблемами, представлявшими интерес для воинских частей.

40 Иванов Н.Я. Указ. соч., с. 156–157; Дрезен А.К. Большевизация Петроградского гарнизона. М.—Л., 1932, с. 253–264;Кочаков В.М. Большевизация Петроградского гарнизона в 1917 году. — В: Октябрьское вооруженное восстание в Петрограде. Л., 1957, с. 174–177.

41 «Известия Кронштадтского Совета», 6 и 8 сентября; Балтийские моряки в подготовке и проведении Великой Октябрьской социалистической революции. Ред. Мордвинов II.Н. АН СССР. Институт истории. М.—Л., 1957, с. 186–189; Протоколы и постановления Центрального комитета Балтийского флота. Отв. ред. Чугаев Д.А. АН СССР. Институт истории. М.—Л., 1963, с. 150–158; Петраш В.В. Моряки Балтийского флота в борьбе за победу Октября. М.—Л., 1966, с. 200–216; Иванов Н.Я. Корниловщина и ее разгром, с. 156–157; Дрезен А.К. Балтийский флот от июля к октябрю 1917 г. — «Красная летопись», 1929, № 5(32), с. 191–199.

42 Разложение армии в 1917 г. Ред. Покровский М.Н. и Яковлев Я.А. М.—Л., с. 116; Протоколы и постановления Центрального комитета Балтийского флота, с. 167–172; Иванов Н.Я. Корниловщина и ее разгром, с. 63.

43 См. интервью Н. Вакара с Финисовым. — В: «Последние новости», 6 марта 1937, с. 3.

44 Противоречивые описания этого эпизода и причин бездействия петроградских правых групп см. в: Вииберг Г. В плену у обезьян. Киев, 1918, с. 104–108; «Последние новости», 24 января 1937, с. 5; 6 марта 1937, с. 3 (интервью Н. Вакара с А.И. Путиловым и П.Н. Финисовым); Дюсиметьер Л.П. Заговор Корнилова. Письмо в редакцию — «Последние новости», 28 мая 1937; Деникин А.И. Очерки русской смуты, т. 2, с. 64–65; Милюков П.Н. История второй русской революции, т. I, вып. 2, с. 258–259; Kerensky A.F. Russia and History’s Turning Point, p. 381.

45 Подробный отчет об этих событиях, основанный главным образом на неопубликованных материалах из советских архивов. — В: Иванов Н.Я. Корниловщина и ее разгром, с. 174–179; Большевизация петроградского гарнизона, с. 257; Мартынов Е.И. Корнилов. Попытка военного переворота. Л., 1927, с. 142–146; Владимирова В. Революция 1917 года, т. 4, с. 107–145; Революционное движение в России в августе 1917 г., с. 531–532, 633.

46 Иванов Н.Я. Корниловщина и ее разгром, с. 180–181; Владимирова В. Революция 1917 года, т. 4, с. 134, 349; Мартынов Е.И. Указ. соч., с. 147–149; Революционное движение в России в августе 1917 г., с. 535.

47 Иванов Н.Я. Корниловщина и ее разгром, с. 170–174; Владимирова В. Революция 1917 года, с. 4, с. 343–350. Мартынов Е.И. Указ. соч., с. 135–142.

48 Алексеева в свою очередь 10 сентября сменил Духонин.

49 Мартынов Е.И. Указ. соч., с. 155–171; Владимирова В. Революция 1917 года, т. 4, с. 124–132.

50 Bгоwdег R.P., Kerensky A.F. (eds.). The Russian Provisional Government, vol. 3, pp. 1586–1589. Текст послания Крымова Корнилову не известен.