В начале 80-х годов алия из Советского Союза почти совершенно прекратилась. Волна воодушевления, начавшаяся после Шестидневной войны и породившая алию 70-х годов, пошла на спад; те немногие евреи, которые покидали социалистическую родину, предпочитали поселиться в США.

Такое положение прямо сказалось на нашей газете, основной контингент читателей которой состоял из олим. Молодые люди алии 70-х годов уже читали газеты на иврите. Спрос на нашу газету резко упал.

Наш босс Шабтай Гимельфарб не хотел закрывать газету совсем, поскольку люди среднего возраста и старше все же сохраняли верность газете. Чтобы хоть что-то спасти, он был вынужден сократить расходы. Он вновь превратил газету в еженедельник и уволил большую часть журналистов, оставив только двух, и меня в том числе. Вместе со мной осталась моя коллега Рита Старовольская. Она отличается хорошими организаторскими способностями, поэтому ей было поручено направлять работу нашей маленькой редакции.

Еще одной мерой экономии средств было увольнение всех машинисток, кроме одной. Рита умела писать на машинке, а я нет. Нелегко приобрести навык печатания за короткий срок, я в душе проклинала Гимельфарба за его решение – но, как бывало уже не раз, в конечном счете результат пошел мне на пользу. Я приобрела навык печатания и больше не нуждалась в машинистке, что очень помогло мне в моих «левых» работах. Передо мной открылись новые возможности. Вместо случайных заказов я нашла постоянную дополнительную работу, интересную и даже творческую. Это была работа в еженедельнике под названием «Круг».

Моя работа в «Круге» была строгой тайной, сопряженной с опасностью потерять постоянную работу в газете. Гимельфарб недвусмысленно запретил нам сотрудничать с конкурирующими изданиями и предупредил, что нарушение этого запрета повлечет за собой немедленное увольнение. И все же я пошла на риск и ради конспирации избрала псевдонимом мужские имя и фамилию. В «Круге» меня звали Исраэль Крайдман.

«Круг» был очень популярен, так как содержал много пикантного материала, забавных историй и юмора. Политическую часть представляли редактор Георг Мордель, писавший еженедельную статью, и Исраэль Крайдман, писавший статьи на актуальные темы и комментарии.

Георг Мордель придерживался правых взглядов, что не мешало ему ценить мою работу. Он говорил, что заинтересован представлять в еженедельнике различные позиции. Через некоторое время, набравшись уверенности в себе, я начала в своих статьях спорить с ним. Между нами развился своего рода «пинг-понг» мнений: он выражал свою концепцию, а Крайдман критиковал ее и противопоставлял ей свою. Читателям нравилось следить за нашей перепалкой. Личность Исраэля Крайдмана, которого никто не знал, возбуждала большое любопытство.

Я старалась как можно меньше показываться в редакции, из понятных соображений. Мои «посланцы» доставляли туда готовые материалы раз в неделю. Редакция иногда устраивала встречи с читателями в различных местах – и тогда из рядов публики сразу раздавался вопрос: «Где Крайдман?» Всем хотелось увидеть загадочного корреспондента, но, к разочарованию публики, ответ всегда был один и тот же: «Крайдман на службе резервистов».

Несколько близких друзей знали, кто скрывается под псевдонимом Крайдман. Если бы Гимельфарб захотел, он тоже мог бы открыть это – не нужно было обладать способностями Джеймса Бонда, чтобы разгадать секрет. Сам факт, что Крайдмана никто не видел, и стиль его письма могли с легкостью выдать меня. Но он не пытался – возможно, догадывался, но не хотел терять меня, так как я пользовалась известностью среди читателей газеты. Я работала в газете и параллельно в «Круге» длительное время – до тех пор, пока еженедельник не закрылся из-за какого-то конфликта между редактором и владельцем.

Я хотела бы выразить признательность редактору Георгу Морделю за его терпимость. Я критиковала его в своих статьях, но он принимал это добродушно. Человек менее терпимый выбросил бы меня вон.

Свою острую полемику с Морделем я вела не только из желания придать пикантность моим статьям, но и из идеологических побуждений. В тот период левый лагерь был еще силен и боролся за возвращение к власти. Силы были почти равными. Я очень старалась убедить как можно больше людей в правильности нашего курса – как в газете, так и в «Круге».

Казалось бы, обстоятельства на политической арене склонялись в сторону левого лагеря: общественность была озабочена сложным положением в экономике. Переход к капитализму и созданию свободного рынка сделал, правда, экономику более эффективной, но были и отрицательные последствия. Снятие контроля над иностранной валютой повлекло за собой утечку капитала и инфляцию, которая росла со дня на день. Быстрый рост цен породил новое явление – закупку товаров про запас. Люди спешили покупать, так как завтра все будет дороже. Увеличение спроса на товары подстегивало рост цен. Образовался порочный круг, и никто не знал, как разорвать его. Невозможно было планировать даже семейный бюджет, не говоря уже о бюджете государства. Правда, была введена надбавка к зарплате за подорожание, но она всегда отставала от действительного подорожания и, кроме того, способствовала ускорению инфляции: после каждой выплаты надбавки цены немедленно подскакивали вверх, и подорожание «съедало» выгоду от надбавки.

В одном аспекте инфляция пошла мне на пользу: ипотечная ссуда, которую я получила при покупке квартиры, не была прикреплена к индексу цен. В результате инфляции ежемесячная сумма погашения ссуды стала мизерной. Компания «Амидар» предложила мне погасить остаток ссуды, так как бумаги и расчеты, связанные с ежемесячными платежами, стоили больше, чем сами платежи. Я была рада сделать это. Остаток ссуды оказался меньше одной месячной зарплаты.