Т анцуют тени танго ночи, А муры на ветвях пируют. Ш аман запел, закрывши очи: « К огда святые маршируют». А льберта тень в кустах мелькнула, Е го ты видела недавно, В олной волос к плечу прильнула… А то, что было, и подавно. Ю тландский скальд напишет в оде, Л елея амулет сарматки, И что-то скажет о погоде… Я посвящаю вам загадки.

М еж сердцем и гривой А втограф души, К олчан болью кованых песен. А з ведал глагол, прозвучавший в глуши, Р ебенком под ивой и пресен Е му показался порядок вещей, В ещдоком заполнена яма. И вновь Поворот и зачахнет Кощей. Ч есть вам у горы Фудзияма.

М еня истина манит сияньем, А ккордом зажатых нервов. К аково же на расстоянии А рхитектором быть для негров, Р еки наши сжимать мостами, Е сли нити обрезали сами. В зять бы гитару, 100 грамм под Ротару И сделать все наоборот. Ч то сказать вам? Поехали. Полный? Вперед!

В стретит, конечно, не водкой, А шоколадом с какао. « И » станет краткой и станет кроткой Т айной про танец в Макао. Е ле заметно смутится: « К омната. Кошка. Окошко». У тром знакомые лица, Н очью на ощупь немножко. А либи стали прочнее, Й одом становятся виски. Т ы, что в окне вечереешь, Е сли ушел по-английски.

Пл Е дом под утро отброшенным За Т уманом озеро лесное, Та Й на лугов некошеных Ст А нет забавой весною. Ти К ают часики. По сердцу Мо Ц арта грусти забвение, Ед И норог в гости просится, Со Н превратив на мгновение В с К азку, знакомую с детства, Ст А вшую, как наваждение На М , что досталась в наследство.

С ад плывет в лазури прусской, К овш к венцу прибили волны. Л етом жарким, тропкой узкой, Я сным днем, с ведерком полным, Д ети подходили к лесу Н апоить водой живою Е ль, таежную принцессу, В пламени оставив хвою… А прусский сад плывет в лазури.

«С охнет» дождь по цветам, К лубни тучные молнии мечут, Л ивни линей омоют ту встречу. Я бродил где-то там Д о высоких берез. Н аходил, чтоб наполнить украдкой Е е корни слезой полусладкой В общей горечи слез А ллегорией грез.

Б удем друзьями, хоть понарошку? У тром июньским готовим окрошку, Д нем погуляем в саду, где ирисы, И после чая польем кипарисы. Н очью костер разведем из газет, А если откажешь, тебе Баязет.

А бсент и коррида Н очного Мадрида. Ж елания, страсти… Е вропа во власти Л унного облика северной девы, И можно услышать среди тишины К ак в стоне любовном порою слышны А рктических песен напевы.

О блако-лето по осени мчится, К апли смывают июльский загар, С он черно-белый мечтает прибиться А истом к стае уставших гагар. Н очь-Барселона, Облако-Птица, А лое платье в дымке сигар.

К упите, господа, розы, Р исунки, книги и часы И мперского периода. Мимозы С ам бы купил для Красы. Т олько барыша нет, И бо беден поэт и живет для красы, Н очью видит Kristall и созвездий букет. A strum в ярости тиамата.

Я вилась утром в келью для раздора, Р уками крепкими защелкнула капкан. О сенний блюз рыдал: «Она же Айседора». С винг вторил: «Это же Дункан». Л ишь на бульваре Серебристом А нгольским ритмом воздух трясся, В олк в настроении игристом — А вророй для него царевна Яся.