Крепко держась за дверную ручку, он представил: открывает, налево - лестница в шесть крутых ступеней, сляпанная из кирпича, бетона и обрезков арматуры, а потом дверь - тоже грубо сбацанная из сваренных между собой металлических полос. Дверь, которую он закрыл за собой на навесной замок. Да этим, сидящим на скамейке, только и дождаться, когда он просунет руки греметь замком… Поэтому и сидят - не сторожат у двери. Сразу услышат.

Не оборачиваясь, он тихо спросил:

- Сколько их?

- Пятеро, - чётко, по-военному отчеканил бывший агент КГБ.

Сумбур в башке. Главное, на чём зациклился: он даже обороняться не сможет. Что - протащить меч в отверстия дверной решётки и попытаться достать их уколами?.. Вариант: уйти подвалом до выхода у соседнего подъезда - не прокатит. Части подвала не сообщаются. Глухая стена между ними.

Так что выбора пути у Лёхина нет. Но и выходить из подвала без малейшей мысли о способе защиты… У Елисея своего запаса трав на волшебное снадобье не осталось - до следующего прихода лесовика. Если крысюки снова налетят всей оравой, лежать Лёхину невесть сколько беспомощным. А на поиски нити осталось два дня…

- Посоветуете что-нибудь? - шёпотом обратился он к Шишикам.

А эти!.. На его же плечах!.. К нему задом повернулись!

Это что же?! Они даже не сочувствуют?!

Шелест за спиной. Лёхин обернулся. Как раз вовремя, чтобы увидеть: в умопомрачительном вираже, словно заправский мотоциклист на крутом повороте, Вертушинка проехалась от него к подвальному окошку.

- Эй, Алексей Григорьич, а почему ведро оставил? Украдут же! Нехозяйственный ты мужик! Ох и нехозяйственный!

- Да зачем оно мне сейчас! - с досадой сказал Лёхин.

- А кидаться чем будешь?! - возмутился вихорёк.

- У меня… - начал Лёхин и осёкся.

Шишики тоже смотрели на Вертушинку. Не сразу, но до человека дошло: "помпошки" не отворачивались от него - они хотели, чтобы он посмотрел на задорный маленький смерч. Да ведь Лёхин просил у них совета… Значит ли, что вихорёк сейчас подсказывает ему определённый "модус операнди" в грядущем столкновении с крысюками? Кидать ведро… А куда? Или в кого? Вечно эти паранормальцы ему если что и говорят, то обязательно намёками или с недомолвками.

Снова вспомнился август. Дормидонт Силыч послал его за оружием в таинственный подвал старинного купеческого дома, не предупредив о чудовищных сторожах подземелья. А на упрёки вернувшегося Лёхина купцово привидение ответило твёрдо: "Вся-то изюминка-то и была, что нельзя человеку знать, зачем он в подвал идет. Ты вон рассказал, что двое за тобой гонялись. А если б я про вещички рассказал да ты про то в голове держал, стены бы отворились, и вышла бы тьма воинов-стражей".

Вот так-то. В паранормальном мире свои тонкости.

Но всё-таки Лёхин рискнул уточнить:

- А… куда ведро кидать-то?

- У тебя подсказчики и без меня найдутся! - заявила Вертушинка. - Увидишь!

Время тянуть - смысла нет. Лёхин уверенно (чего на самом деле не чувствовал) пошёл к подвальному окну и взял пустое ведро. Разгибаясь, приметил одним глазом что-то тонкое и длинное. Присмотрелся. Черенок от лопаты. Взялся за него, вынул из кирпичного завала. Один конец, как и положено, округлый. Второй - жёсткая щепа. Видимо, сломали, а выбросить - то ли забыли, то ли ещё что. Поставили в угол, образованный стеной сарайчика и дома, - там и не видно. А что, с глаз долой - из сердца вон.

Лёхин чуть подкинул. Это не верная гардинка, но тоже неплохо. Попробовал крутануть в ладони. Ага, ближе к толстому концу держать лучше. Ладно, захватим. Похоже на длинную тонкую дубинку.

Дверь открылась, слегка подтолкнутая. Лёхин чуть помешкал - на всякий случай, если сведения привидений устарели и враг, возможно, проник в пристрой.

Никого. От "дырявой" двери - сумеречный свет из окон. Ступени видны. Стараясь не грохотать ведром и не задевать кончиком меча за стены, Лёхин настороже поднялся к решетчатой двери. Тихо. Только почему-то зашевелились Шишики на плечах. Не обращая внимания на них, Лёхин быстро просунул руки между металлическими полосами двери и воткнул ключ в замок. Щелчок. Вскинул голову - не идут ли? В таком положении он очень уязвим. Странно, но никого. И ни звука шагов. Привидения предупредили бы, если б крысюки начали приближаться к подвалу. Но и они молчат.

И Лёхин заторопился. Если ему позволят выйти - он получит фору.

Суматошное движение на плечах всё-таки заставило его прерваться с открыванием замка. "Помпошки" так и подпрыгивали, выпуча глазища на что-то видимое - и для них, мелькающее в воздухе. "Отвлекают ещё!" - сердито подумал человек - и замер. Это было! Было, что он только недавно наблюдал за суетой Шишиков!

Ловушка! Альберт снова поставил на него магическую ловушку! Поэтому крысюки спокойно дожидаются, пока он откроет замок, даже на грохот замка не подходят к двери. Сейчас Лёхин ослабеет, как тогда, на остановке, и они его просто снова запинают!..

Чёрт, чёрт… Что же делать… Замок уже снят. Осталось только толкнуть дверь вперёд и выйти. Но выходить нельзя. Что делать… Лёхин попятился. И вдруг понял, что делать. С первой ступеньки развернулся, ногой ударил в дверь и, не дожидаясь её грохота по косяку, швырнул ведро в проём. Проём вспыхнул разноцветными искрами - золотисто-белыми, как во время сварки.

Пустое ведро загромыхало по соседнему газону. Лёхин вылетел из пристроя - меч в одной руке, черенок-дубинка - в другой. Вскочил на крыльцо, оценивая обстановку.

Пятеро тоже повскакивали со скамейки. Кажется, такого эффектного выхода Лёхина они не ожидали.

А он… Теперь он, словно крупно пропечатанные страницы, читал всю подноготную происходящего. Крысюки боятся его. Иначе не ставили бы на него обессиливающей ловушки. Боятся. Ключевое слово. И то, что их пятеро, теперь не имеет значения. Или убить, или заставить сбежать.

Раскручивая импровизированную дубинку, он медленно, присматриваясь к противнику, пошёл на пятерых.

Один чуть отстоял за спинами четверых. Выпад в компанию дубинкой - лишь попугать. Сбежал. Да так, что только пятки замелькали. Остальные даже не обернулись посмотреть на беглеца. Хотя тоже шарахнулись поначалу. Нет, эти оказались посерьёзнее. Короткое шипение того, что ближе к Лёхину, - все четверо выхватили из-под плащей оружие.

"Любопытно, именно эти пятеро были в чёрном джипе?" - мелькнула праздная мысль. А глаза продолжали фиксировать движения мешковатых фигур. Если Лёхин сначала полагал, что крысюки испугаются человека, сломавшего их ловушку, то теперь воочию видел их решительный настрой на драку. Но мешковатость - не движения, фигур… Она им здорово мешала. Как мешала и Лёхину. Попробуй он врезать по какой-нибудь части тела крысюка, удар пройдёт слабо, утонув в мягкой плоти.

И всё-таки он поставил на эту треклятую мешковатость, надеясь, что отяжелевший по-крысиному понизу торс не даст им быстро двигаться. Но не додумался, что крыса, к чьей форме они постепенно приближались, - существо достаточно стремительное.

Правда и то, что, несмотря ни на что, Лёхин не собирался драться с наскока. Площадка от подъездного крыльца до дороги перед домом в длину насчитывала шагов десять. Фонарь от дома напротив и свет из окон позволял рассмотреть крысюков и их оружие.

Из четверых первым в глаза бросался высокий плешивый тип с неожиданно мясистой нижней челюстью и толстогубым ртом, с глубоко посаженными свирепыми глазками, которые, едва их касался хотя бы световой блик, вспыхивали оранжево-красным. Ещё он отличался широкой костью. Даже странно выглядевший на нём чёрный деловой костюм не скрывал отчётливой костлявости. В руках он, кажется, единственный держал громадный меч с широким клинком.

Другой - меньше и плотней. Лёхин сразу про себя обозвал его Усачом: ничем особым во внешности не отличаясь, он щеголял усиками - редкими и жёстко торчащими в стороны. Усач крепко сжимал обеими руками довольно опасного вида нож.

Металлический перелив сопровождал движения третьего. Он держал цепь вяло, словно малолетний мальчишка, который таскает за собой интересную уличную игрушку, не решаясь выбросить быстро надоевший предмет. Если бы не слишком уплощившийся нос, крысюк напоминал бы симпатичного парнишку, безмятежно взирающего на происходящее. Но Лёхин помнил, как он сам опробовал цепь в качестве оружия, и потому держал цепевика на особом внимании.

Четвёртый постоянно прятался за спинами дружков, но явно не был расположен сбежать при первом же удобном случае, как это сделал пятый. Свет лишь раз мазнул по его лицу, которого Лёхин не запомнил, но приоткрытый узкий рот врезался в память оскалом жадности и нетерпения. Оружие при нём наверняка есть, но - прячется крысюк, не разглядишь, что у него там.

Настроившись на последний шаг к противнику, Лёхин всё же успел мгновенно уйти в сторону, чуть огромный меч Костлявого свистнул к нему. Использовать в этой ситуации меч-складенец пока смысла нет. Зато он вскинул над собой дубинку-черен, встречая вброшенную в воздух цепь, и резко опустил её. Дубинка сильно дёрнулась. Но отнять цепь не получилось. Пришлось развернуться, чтобы прихваченная цепь размоталась - и ударила по инерции падения Усача. Тот свалился на газон.

Лёхин снова развернуться - и в этот момент ему легонько дали под челюсть, призывая взглянуть на поверхность под ногами. Лёхин как раз отступал, только что отдав цепь, - и на ходу ударил ботинком в лицо того, кто прятался за спинами крысюков и, воспользовавшись темнотой, пытался достать его снизу.

Спасибо, Шишики.

Держа меч, словно топор - не, настоящий колун! - Костлявый налетел так, будто побежал не сам, а был влеком рвущимся вперёд оружием. Лёхин, пригнувшись, прыгнул под его оружие, дубинкой ударил в бок плашмя - толкая под неотвратимо летящую Костлявому на голову цепь. Тот успел глянуть на то, что летело сверху. Лучше бы не глядел: цепь обрушилась на него со всей дури - прямо на лицо. Лёхина мороз продрал по спине, когда он услышал чавкающе-смачный хруст ломающихся костей. Костлявый рухнул на спину, основательно шваркнув головой по низкому бордюру между приподъездной площадкой и газоном.

Трое от неожиданности застыли. Погромыхивая, пару раз подскочил на асфальте меч Костлявого и ткнулся концом клинка уже в землю газона. Дрожь постепенно успокаивающегося оружия завораживала. Как завораживало неподвижное тело…

Крысюки подняли глаза на Лёхина. Лица непонятные. Спокойные. То ли они сами решили добиться своего, то ли Альберт настропалил их на победу, но они рванули вперёд, не обращая внимания на оружие в руках Лёхина. Чуть припоздав, к ним присоединился сбежавший было в самом начале стычки крысюк.

Через секунды защиты Лёхин сообразил, что они банально хотят снести его числом. Они лезли к нему, словно безумные, наплевав на раны, которые множились, так как и он не желал поражения. Несколько раз, только чудом - переступив ногами, он умудрился не свалиться от бросающихся под ноги крысюков. Драться же по-настоящему приходилось в основном с Усачом и цепевиком.

Дубинку он вскоре выкинул - за спину. Слишком непривычное оружие, чтобы им можно пользоваться в столь активной драке. В ход шли меч-складенец и руки-ноги. Но - Лёхин отступал. Чтобы удержаться на ногах от кидающихся самоубийц, которые то и дело вынуждали его переводить внимание с бойцов на них.

Всё произошло слишком быстро. В очередной раз бросился под ноги вернувшийся - с диким визгом, от которого Лёхин шарахнулся. Жёсткий удар под колени. Откуда здесь… Вон откуда. Он же пятится. Это бетонная ступень крыльца. Одновременно в воздух стремительной змеёй метнулась цепь и вытянула его, потерявшего равновесие, по лицу слева. Боль взорвалась и заполыхала яростным огнём во мраке.

Из ослабевшей ладони выпал меч. Человек упал боком. Как ни странно, цепь милосердно развернула в последний момент тело - и он не рухнул, а будто сложился…

Крысюки, запаленно сопя, замерли, всматриваясь в лежащего. Потом переглянулись. Схватка произошла настолько молниеносно, что в столь поздний час ни жильцы дома, ни прохожие не успели заинтересоваться, чем таким занимаются на площадке перед домом почти невидимые в темноте молодцы, тем более - явно опасные.

Усач сунул под пиджак свой широкий нож и слегка попинал Лёхина по ногам. Тот не шевельнулся. Крысюк склонился над человеком. Остальные пристально наблюдали за обоими. Усач что-то проворчал и разогнулся, пошёл к упавшему мечу. Постоял, медленно ощериваясь узкой челюстью…

На приближающийся к подъезду по дороге перед домом перестук крысюки внимания не обратили. Как не обратили внимания на внезапно проснувшийся ветер, где-то нашедший поиграться целые вихри сухих листьев.

Забавно и жутковато принюхиваясь, Усач не наклонился, а точно перетёк в поклон, протянул руку к мечу-складенцу. И - с суматошным визгом отпрянул. На клинок, ближе к рукояти, наступила чья-то нога в сапоге.

На бетонную плиту крыльца высыпала целая орава взволнованных домовых. Впереди - Елисей, держащий в руках Шишиков.

Крысюки сбились в кучу, что-то перепуганно ворча и повизгивая.

С дороги перед домом к подъезду, всё так же тихонько перестукивая копытами, пошла гнедая лошадь, направляемая твёрдой рукой женщины, которая по-мужски сидела в седле. Едва лошадь остановилась (листья, несомые разыгравшимся ветром, шаловливо обвевали её ноги), всадница повернула голову взглянуть на крысюков.

Высокий русоволосый мужчина, помешавший крысюку взять меч, поднял оружие и подошёл к Лёхину. Второй, похожий на первого, разве что повыше и худощавей, взял под уздцы лошадь и помог всаднице спешиться. Зашелестели листья её одеяния, когда женщина скользнула с лошади. Осенница сонно кивнула ему и присела перед Лёхиным. Домовые, не решавшиеся подойти, следили, как она медленно обирает что-то с человека, в то время как двое мужчин в старинных воинских одеждах сторожат её, сверху вниз поглядывая на крысюков. Те уйти не могли: защита дома не пускала в обе стороны.

Длинные волосы с вплетёнными в них травами и листьями почти касались лица Лёхина. Тонкие пальцы двигались дремотно, но уверенно… Осенница встала. Мужчина, подобравший меч Лёхина, подошёл и взвалил человека на своё плечо. Домовые бросились в подъезд - неизвестный последовал за ними. Легко, словно не ощущая ноши на плече.

Тем временем Осенница снова села в седло. Сонные глаза равнодушно скользнули по лежащему крысюку с разбитым лицом.

Мужчина, оставшийся с нею, обернулся к газону и тихо свистнул. Из высоких сиреневых кустов, ещё не сбросивших пожухлую листву, тенью из тени, вышли два вороных коня. Едва воин взялся за их узду, к месту происшествия подъехал чёрный джип.

Крысюки оживились, злобно зашипели на Осенницу, пока та искоса не взглянула на них. Лиственный вихрь взвился перед ними и застыл, будто листья нанизали на проволоку. Крысюки замолчали. Будучи недавно обычными людьми, они пока ещё не разбирались в том мире, частью которого стали.

Вышедший из джипа водитель почтительно открыл дверцу салона. Альберт встал на краю площадки. Крысюки бросились к нему. Женщина на лошади не шелохнулась.

Не обращая внимания ни на неё, ни на крысюков, Альберт осмотрел площадку и направился к Костлявому. Взяв его за шиворот, он неожиданно легко потащил его за собой к машине. Крысюки поплелись за ним. Альберт буквально зашвырнул безвольное тело в джип, выждал, когда в него сядут крысюки, и сел сам. Джип уехал.

Осенница молча смотрела ему вслед. Сонное лицо так и не дрогнуло, словно маска, если не считать слабого движения линии губ. И мягкого опадания застывших было в воздухе листьев.

Вернулся воин, унёсший с площадки Лёхина. Он сел на одного из вороных, и вся троица неспешно спустилась с приподъездной площадки и поехала по дороге, постепенно пропадая во тьме. Ветер весело подгонял за ними шуршащие листья.

Выглянула из-за подъездной двери прятавшаяся там Вертушинка и помчалась в подъезд, невесомо взлетая по лестницам - прямиком к Лёхиной квартире. Как она и рассчитывала, дверь была приоткрыта. Нисколько не сомневаясь, вихорёк влетел в квартиру. Покружив немного по прихожей, он вкрутился на кухню.

- Батюшки! Это ещё кто?! - ахнул Елисей, который как раз лез на стол.

- Вертушинкой прозываемся! - весело сказал вихорёк и проехался по кухне. - Ничего тут у вас - жить можно! Так что - остаюся.

- Елисей, с кем ты говоришь? - озадачился Касьянушка. Он-то на вихорёк не смотрел снизу вверх, так что о присутствии кого-то незнакомого на кухне и не догадывался, пока домовой не заговорил.

Два Шишика, сидевшие на краю стола, свесились поглядеть на маленький смерч и что-то пробормотали. Вертушинка остановилась рядом, под ними.

- А пошто ты с нами останешься? - спросил Елисей, делая Касьянушке знак, чтобы помолчал. - Кто тебя звал сюда? И кто ты такой? Аль такая?

- Меня хозяин ваш пригласил - вот! Сказал, мол, обижать тебя никто не будет, местечко найдётся, где голову приклонить. Оставайся, Вертушинка, в общем! А ещё сказал: домовой у нас, мол, болтун, с ним тебе, Вертушинка, будет о чём поболтать!