— Простите, — пробудил Врежа голос из подпола, где трудился над освещением разноцветными трубками флюорисцента друг.

— Охотно, — рекомендовал свой сон ему Вреж, сползая в игру на упругие доски, недавно пропитанные натуральным ароматизатором ландыша.

— Почему взял столько красных?

— Дешевле дали.

— Мой партнер, по совместительству шафер, просил не мыться долго, изнашивается шланг.

— Его послушать, дом только чтобы утопать в классическом велюре.

— Все так живут, хотя мое мнение, на кухне требуется порвать ленивого потолочника на обещанные разноцветные диоды, но закон плохо регламентирует претензии по качеству работ, и защищает право негодяев на сволочизм.

— На меня есть завтрак?

Вопрос остался даже без ответа одними губами. Никто не понимал, зачем он затеял перестановку, все равно она предпочтет дворец. Но мысли стыли выше расчета. Меланхолически спланировав идеи по не парным часам, Вреж сделав вид, что завис в душе, сбежал на улицу, где добродушное солнце компенсировало нехваток ласки утренних прощаний. Кто-то поджог одинокий газон со стороны противоположной магазинам, для чего в мороз пришлось видимо взять не одну канистру бензина, разноцветное облако сопровождало красивый дым. Люди не замечали происходящего, быстрее проходя превратившийся в опасный участок, ругая неизвестного хулигана. Было красиво, но не самый приятный запах, диссонанс расстраивал эстетику по дороге.

Церковь была еще закрыта, он помолился через ограду, прося у своего святого милости к греху замыслов.

Важный человек хлопнул дверцей кроссовера, призвав подойти, бросив разговор свое занятие. Предложил взять папку и отвезти на другой конец города, это проект закона, держится в строгой тайне, Вреж приглянулся уместным галстуком.

— Мы совсем не так знакомы, видел на углах, под руку со сногсшибательной моделью. Вы в своем уме, но не на эмоции ли, зачем понадобился я, даже представить, опаздываете.

— Да, совсем в другом месте должны быть, а люди на том конце ждут, беспокоятся. Держи, здесь достаточно, чтобы не волноваться о прогуле, — красивые купюры легли в раскрывшуюся ладонь.

— Может так быть, встречались иначе?

— Захочешь, напомнишь себе.

Вреж не захотел, день становился гуманно лучше, после поручения можно навестить Ангелову, прокатится на воздушном шаре, вбить крем в свой торт в Итальянском Кофейнике, обнять для памятного снимка гривастого овцебыка. Она оценит и при прочих равных обнимет у подъезда, задержав трепещущий поцелуй, не боясь всего дома яростно взирающего через не плотно прикрытые форточки. Нет сил снова сделать шаг навстречу, но ее ухажер из властных приемных хотя бы на эти не долгие часы будет в прошлом. Разве правильно все организовано, когда жизнь борется с человеком интеллектуального труда, заставляет тратить образование на сиюминутные задачи, а ведь можно было полезть по другому столбу. Кто пригвоздил его поисками правды и борьбой за права слабых, разве не раздутое самомнение и жажда приключений тому порука, без звука минуя все оттенки серого зданий, пламенея от восторга встречи, Вреж нечаянно столкнулся с организатором. Тот заскандалил, стуча о треснувший разграничитель оргалитовым портфелем, на что из кармана убегал внушительный дешевый портмоне.

— Почему не на работе, сейчас совещание.

— Друг не может выйти из квартиры, подруга забрала ключи и оставила грубую записку, а у меня его куртка.

— Вы представляете, мы не просто так ходим каждый день в одно место.

— Что я могу против вас всех, когда хочу быть полезен.

— Постоим с минуту.

— Увольте, не располагаю свободным временем, но приятно свидаться посреди холодных бетонных арок и кипящей деловой активности со своим.

— Пожалуй. Вы не такой человек, чтобы разбрасываться. Я прикрою, но старайтесь не попасть сегодня в ту или иную историю, что бывает чаще, чем раз в пару летящих лет, и по весне приходится расставаться. Сердцу не дашь поручение быть на изготовку, но имеет смысл тренировать память, могут смять не сделав скидки, точно на ваши часы.

На другой стороне остановилась машина с представительными лицами. Оглядевшись, нет кого, они красиво вошли в пьяный дневной бар. Вреж знал некоторых, и не согласись везти папку, подошел бы. Они любили людей, не бросали попусту обещаний. Похлопав гипуя по плечу организатора, он бежал почти прочь, чтобы не пойти к ним пробивать проект. Его и не было, точно выстрелов по мчащемуся прочь автомобилю, поцелуев в дверь соседа, переброса вышедшими из обихода репликами, значащими не в логический интервал допустимых рубрикаций бранных фраз, брошенных в спину, допущенных за глаза, ставших частью природы. В его отношениях нечто пошло иначе, чем было раньше, но дальше становилось еще сильнее, могущественнее — если бы не конкурент.

Решив не быть обузой обычным посыльным, так назвал себя, бросил мешавшую рассуждать папку в окна третьего этажа, где играли на гитаре.

Он поговорит с Врежем, и при необходимости тот возьмет и сделает реверанс, бросит мешаться, словно капкан дичи. Они почти подружились, но не доброта двигала молодыми людьми.

Черский встретил без предисловий предложил вина. Им не нужно было открывать рты, чтобы говорить, это чувство сблизило непохожих мужчин, сделало сообщниками в теории общественного заговора.

— Сыграем в бридж?

— Как эти?

— Давай не будем делать вид, что мы друзья, рано или поздно это кончится, и она станет частью вселенской любви, точно секта десятников, мне нужно меньше, а ты хочешь остаться один, одиноким, разве не ясно загодя. Возьми выходные, оторвись на склонах.

— Дорогой мой человек, тебя плохо обучили ухаживать и общаться, нельзя ставить на набить лицо хаму, когда никто не рыпается. Солидный стиль и променад, кому ты платишь за спокойствие.

— Хотя бы не бью под колено, играя в захваченный город. Мы похожи, но у каждого свое во главе, ладно приткнуться на грохочущих трибунах, не биться в лед за застрявшим буром.

Вреж умел иногда дать точное название смене настроя, но никто не стремился пойти ему навстречу в таких ситуациях, позволить праздновать, пока другой не может прожевать.

Черский смело разлил по двести, сделал шумный глоток. Его любили за искренность и такт. Раздав маринованный сельдерей, он решил, что противник не зря заехал. Есть несложная работа. Глаза Врежа согласились, хотя предложение не было произнесено, грамотный управленец, многое сам. Железный в конце месяца, робкий в середине квартала, надежный в мелочах, требовательный к результату, примерно так сообщала переметнувшаяся подчиненная. Гроза в приватных разносах, молнией сбивал прозевавших вывод одинаковых. Ее, не меньше чем помада в тон оторочке, но разве Черский познакомился для поражения, подражая наскучившей заставке в перерывах. Она внесла в жизнь сумятицу и раздор, стоивших иной ночки. Вреж сбил мысль, ударив три раза в лоб, но уйти не сумел, Черский ответил ногами. Вреж бил наугад, часто дыша, Черский отвечал односложно. Схватив хозяина за голову, Вреж закричал, и было в его голосе много злобы. Не ходить им теперь за ней, не соревноваться в шпильке.