Вконец их сорвав, отвечая ещё на два вопроса нашего гуртового аржанта, мы выдвинулись на местный полигон. Сервий отправился с нами, так как весь тринадцатый легион с самого утра находился именно там. Снова по той же грунтовке, потом налево по дороге, две риги бегом и затем направо. Примерно туда, где я видел «оловянных солдатиков».

Эти солдатики присутствовали там и сейчас. И даже больше, чем тогда, когда я глядел на них из кареты. Наверное, потому что было утро, и муштра только начиналась.

Выстроившись на краю огромного поля, мы дружно уставились на гурты нашего легиона, тренировавшиеся шагах в двухстах. Сервий, который, что удивительно, совершил пробежку вместе с нами, а не запрыгнул снова на лога, направился к выполняющим какую-то хрень ближним двум гуртам. Хрень эта заключалась в сминании нескольких десятков массивных брёвен обхватом примерно в полметра. Брёвна были воткнуты частоколом в землю перед гуртом. Гурт ощетинивался длинными копьями и мелкими шажками, чётко и слаженно выдыхая при этом нечто вроде «гра», «гра», «гра», двигался на частокол. Через минуту все брёвна были повалены, какие копьями, а какие и щитами, а гурты, не теряя построения, отступали шагов на тридцать назад. От них отделялась пара шеренг, и воины снова втыкали брёвна. Затем валяние брёвен повторялось.

Нас же в это время сортировал Лостад и ещё двое жантов, подбежавших со стороны тренирующихся гуртов. Самых крепких и сбитых, но невысоких отбирали для первой шеренги, во вторую ставили парней порослее, а дальше уже шёл средний контингент. Правда при этом рослых и крепких ставили в первые и последние две позиции шеренг, а так же в последнюю пару шеренг, что было понятно. А ещё понятней стало, когда ближайший к нам гурт развернулся в нашу сторону, и двинулся вперёд. Бух-бух-бух-бух — удары восьми сотен стоп. Словно рядом с тобой мощная сваебойка вколачивает в землю огромную сваю. Честно говоря, у меня даже волосы на голове зашевелились. Идущая на тебя стена из огромных щитов и смотрящих прямо в твою грудь остриёв копий приятных ощущений не вызывает.

Но, сделав всего с десяток шагов, гурт стал поворачивать вправо. Для этого правый парень в первой шеренге остановился на месте и сделался таким образом центром окружности, которую принялся рисовать гурт. Повернув вправо, гурт сделал ещё десяток шагов и снова стал поворачивать. Через несколько минут он совершил разворот на двести семьдесят градусов, как танк — практически на месте, и ринулся на столбы уже другим флангом. А точнее — бывшим ранее правым.

В общем, данная коробочка должна была уметь нападать любой своей стороной. Интересно, а какая в этой коробочке моя роль? Я посмотрел на Сваго и Лида. Первый моего возраста, второй старше лет на пять. Нас троих в начале сортировки отослали в сторону, где мы и ожидали, когда командиры выстроят гурт так, как они видят правильным. Пока мы ожидали, успели перезнакомиться. Сваго был из Трухины, поселения возле Магиорда. Третий ребёнок в семье простолюдинов, лет в семь он сам обнаружил у себя магический дар, проявившийся в свечении вокруг ладошек. С расширенными глазами Сваго рассказал, как проснулся посреди ночи и закричал от страха, видя, как его руки окутывает яркий красный свет.

Отец отвёл паренька к местному лекарю и тот посоветовал отдать его на обучение в школу при маленьком клане Искрящих. И вот он владел магией Огня до четвёртого круга, правда, помимо этого почти ничего больше не знал. Несколько простеньких заклинаний из остальных трёх стихийных ветвей, по сути бытовых, в расчёт он и сам не принимал. Лид же раньше был лекарем, но без Дара. Просто много знал о травах, отварах и мазях от своего деда, который тоже занимался лечением простых людей. Был он из Свенгиорда, маленького полугородка-полудеревни на юге Ольджурии. Шесть с половиной лет назад, сразу после прошлого Вздоха Зыби руанская провинция Пульрок занялась набегами на южные окраины своего государства-соседа. Решили, что после похода в Зыбь военные силы Ольджурии ослаблены и можно слегка помародёрить. Но Повелитель не поскупился орджунами и выслал три сотни этих серьёзных воинов, чтобы наказать оборзевших руанцев. Лид был освобождён, и при общении с одним из орджунов, которому он сделал мазь от ран, вдруг выяснилось, что он возможно обладает Даром. Орджун задал несколько вопросов, после чего накатал на пергаменте несколько слов и с этим документом послал Лида в Магиорд, где тот поступил на обучение к одному из магистров клана Крепких. Клан занимался магией Земли и Воды, и его члены частенько нанимались к купцам в качестве охраны при перевозке товаров из города в город.

О себе я коротенько рассказал им всё ту же версию про Сухину, что поведал викариусу, правда, без упоминания рабства. Просто, мол, судьба свела с магистром-стихийником, который и обучил.

— А Свет? — спросил Сваго.

Хм. Интересно, а он откуда уже знает? Хотя, в замкнутых коллективах, наверное, такие вещи не скрыть. Возможно, Сервий говорил что-то лег-аржанту и Сваго подслушал, или ещё каким-нибудь способом разведал.

— Ант, Сваго, Лид! — наконец, подозвал нас вернувшийся Сервий, и мы дружно двинулись к выстроенному гурту. Рядом с коробочкой стояли всё те же восемнадцать «лишних», среди которых был и старик. Он почти слёзно умолял Лостада поставить его в основной гурт, а лег-аржант что-то мягко объяснял в ответ, медленно крутя головой.

— Так, Ант, — первым делом Сервий обратился ко мне и указал на вторую шеренгу. — Твоё место второе в ней. Занимай. Сваго…

Я двинулся вперёд, парни расступились, пропуская меня. Что ж, вот тут теперь мне и воевать. Почти в самом лбу гурта.

— Мин арх-лег, а что насчёт четвёртого? — спросил Лостад, обращаясь к Сервию, когда отправил на свои места Сваго и Лида. А всё-таки неплохо стоять почти в первых «рядах», слышишь разговоры командиров. А те общаются по привычке громко, да и не только по привычке. Крики и шум время от времени доносятся практически отовсюду. То один гурт отрабатывает быструю атаку с диким ором, от которого стынет кровь, то другой с теми же «гра» валит брёвна. Да и топот сотен ног звучит над лугом постоянным монотонным гулом.

— Я сейчас в штабной «отстойник», там попробую хорошего мага тебе выбить. А то у тебя Светом один всего владеет, да и то слабо. Кстати, завтра с утра не забудь отправить всех троих в Шан. Пусть сразу световые «щиты» примут и начнут ими заниматься.

— Слушаюсь, — кивнул Лостад и повернулся к нам. — А теперь, доблестные виары тринадцатого, будем учиться ходить, так как полагается! — прокричал он и повернулся к старику, стоящему с «лишними» в сторонке. — Ладно, отец, иди пока в первую шеренгу, поменяйся с правым угловым. Покажи новичкам свои навыки. А вы, — он снова глянул на нас, — Быстро достали «муштровки» и напялили на себя!

Те, кто не поняли, переспрашивать у лег-аржанта не рискнули. Смотрели просто, что делали другие. Я же допёр сразу. Скинул с себя дублету и аккуратно свернул её. Потом достал из сидора одну из двух серых рубах, а дублету положил на её место. Через минуту стал по стойке смирно.

Следующие три с половиной часа мы шагали по лугу без остановки. Лостад орал на нас благим матом — сначала постоянно, а через пару часов только на поворотах. По прямой мы кое-как научились ходить не толкая друг друга. Потом был перерыв минут десять. На луг въехало четыре телеги с бочками, и одна из них направилась к нам. Мы достали из мешков деревянные кружки, выстроились к ней в очередь. После утоления жажды ничего не хотелось. Лечь бы, да поспать маленько, но нас снова построили в гурт и всё покатилось по новой.

Так мы и прошагали до самого вечера, отрабатывая движения по прямой и повороты. Радовало одно, в отличие от остальных гуртов, мы были налегке, если не считать мешков за плечами и мечей на поясах. Хотя, некоторые были без последнего. По моим прикидкам оружие имела едва ли четверть новобранцев.

К моменту, когда светило почти коснулось горизонта, ноги гудели как провода на высоковольтных линиях, в горле пылала пустыня, а муштровку было хоть выжимай. Но этого не потребовалось. Оказалось, что именно для того нам и выдали по две штуки, чтобы после тренировок можно было натянуть на себя сухую. Заботятся о нашем здоровье, приятно.

Улыбнувшись, я отёр мокрой муштровкой потное разгорячённое тело, и обвязал её вокруг лямки мешка. С удовольствием одел сухую.

Обратно шли пешком, что и понятно. Если перейти на бег, то никаких муштровок не напасёшься. Дошагали к дороге, пропустили пару гуртов из другого легиона, судя по нашивкам на плащах их лег-аржантов, и поплелись у них в хвосте. Через минуты две послышался топот. Мимо нас длинной вереницей потянулись всадники. Подняв голову, я посмотрел на них. Тоже измученные.

От логов пахло животным потом, от людей людским, но всё это перемешивалось в кучу и, в конце концов, пахло просто потом, душно и мерзко, но на вонь никто не обращал внимания.

Когда слева начался лагерь обозников, я машинально повернул голову, но выстроенных буквой «п» телег всё так же не разглядел.

С такими нагрузками и секса скоро не захочешь, — мелькнуло в голове. Я кисло улыбнулся, но всё же стал думать про Журбинку.

— Парами правое пле-е-чо! — вырвал меня из приятных дум рявкнувший Лостад. Мы свернули на грунтовку, ускорили шаг. В отличие от первого раза, шли мы уже более-менее нормально. По крайней мере, никаких свалок не случилось, всего за один день мы научились держать дистанцию.

От вида своих палаток на сердце потеплело, растеклось по телу приятной волной. Дом, милый дом. Уже на подходе нашей колонне пришлось прижаться к левому краю, чтобы пропустить несколько телег, на которых погромыхивали пустые деревянные бочки. Практически все тут же повернули к ним лица, втянули в себя будоражущий аромат пищи.

Но до ужина нужно было ещё дожить. А первым делом нас снова построили на плацу, где Лостад стал объяснять основные положения общежития, при этом сохраняя полное спокойствие, что немного не вязалось с его словами. Воровство в первый раз — десять палок, во второй — сорок, в третий — смерть. Лостад не говорил смертная казнь, он говорил просто — смерть. И в такой формулировке звучало куда серьёзней. Драки — то же самое. Значит, Гвидо всего лишь припугнул. Всё-таки выходило, что забить палками насмерть могли только за третью драку. Гуманно, гуманно. Неподчинение приказам — двадцать палок слёту, потом сразу смерть. Круто. И ещё с десяток провинностей за которые тоже били палками. Правда, тут уже планка снизилась до пяти в начале и десяти в конце. О смерти речи не было. Ну и соответственно, за убийство кого бы то не было — хоть соратника, хоть арх-лега, хоть презренного в глазах вояк обозника — смерть без разговора. И здесь я был согласен на все сто.

Плюс к этому провинности, которые пока нам не грозили. Оставление флага на поле боя — смерть, потеря флага — смерть, отступление без приказа — смерть, оставление без помощи раненого товарища — смерть. Смерть, смерть, смерть. В общем, весёлое времечко нас ожидало.

— А вечером можно к обозникам ходить? — лихо спросил один из новобранцев, едва Лостад закончил. Видать парень каменный, ничем не проймёшь. Впрочем, меня самого этот вопрос волновал очень сильно. Несмотря на бешеную усталость, в голове продолжали крутиться мысли о Журбинке. Вспоминалось её молодое нежное тело, упругая грудь, мягкие губы и запах. Её волосы дурманяще пахли какими-то цветами.

— А что, девка какая есть? — спросил лег-аржант и парни устало засмеялись.

Парень предусмотрительно промолчал.

— Можно, — заговорил Лостад, выждав какое-то время. — Келтик! — позвал он того самого паренька, что был утром и когда тот выскочил из-за ближайшей палатки, скомандовал ему что-то непонятное. — Скажи, чтоб подвешивали бочку.

Парнишка кивнул, бросился к «воротам», выкрикнув по пути у самой ближней к ним палатки пару имён. Почти сразу из палатки появились два мужика лет под сорок.

— Бочку вешайте! — весело прокричал им паренёк и те в ответ вяло кивнули. Потом без особого желания схватили одну из бочек, стоящих в ряд тут же, и потащили к трём врытым в виде треноги столбам. Перекинули прикреплённую к бочке длинную верёвку через перекрестие сверху, продолжая выражать лицами полную апатию, потянули, привязали узлом к перегородке у самой земли. В отличие от этих двух бывалых, четыреста семнадцать лиц новичков смотрели на происходящие с жутким интересом, и только дедуля успел пару раз зевнуть.

— В бочке песок, — стал громко объяснять Лостад, когда бывалые управились. — Хватает на два часа. Если вы вернётесь, и бочка будет пуста — пять палок. Всё ясно?

— Ясно, мин лег-аржант! — гаркнули мы устало.

— Тогда дальше. Первые две шеренги в первую палатку, — Лостад ткнул пальцем, указывая на самую дальнюю, вторые две шеренги во вторую…

Дослушивать дальше я не стал. И так наша палатка оказалась у чревла на куличках, а ещё нужно было успеть сбегать на речку искупаться, потом вернуться, натянуть рубаху с крестом и успеть найти Журбинку. Да и не только найти.

С купанием повезло. Возле палатки стояло три бочки. Две маленькие, литров по двадцать, и одна огромная, литров на сто, а может и больше. Правда, здесь вместо литра был тил, но он практически не отличался от Земной меры жидкостей.

Как объяснил ещё один из бывалых, дожидавшийся нас у палатки, вода в большой бочке для того, чтобы обмываться. Тут же рядом стояло деревянное ведро со щёлоком.

В этот раз я снова оказался первым, как и с цирюльниками. Сообразил ещё на половине объяснения вояки, скинул муштровку и глянул на заходящее светило. Оно безжалостно пряталось за горизонт. Как искать в темноте чёртову таверну — не понятно. Да и не в этом только дело. Хотел я ещё приобрести небольшой ножик, примерно такой, какой у меня был, но сегодня видимо уже не получится. Устроить шопинг и навестить Журбинку одновременно не выйдет, хоть метеором носись.

Натерев щёлоком торс, я оглядел бочку. Краников, разумеется, нет. Тогда, не долго думая, я откинул крышку и стал просто брать воду жменями.

— Ничего себе, — послышался сзади удивлённый голос, в котором в то же время слышалось уважение. — Что это у тебя со спиной?

Чревл! Этот вопрос начинает бесить.

Я заметил подвешенный к бочке ковшик, снял его, и не глядя, протянул спросившему.

— Полей на спину.

Спросивший зачерпнул, стал медленно лить. Я нагнулся сильнее, но немного воды всё же попало за пояс.

— И на голову ковшик. Не жалей.

После этого мне пришлось проделать то же самое, не в службу, как говориться, а в дружбу, хотя внутри всё истошно торопилось. За нами уже выстроилась очередь, и многие, если не все, смотрели на меня и на мою спину с интересом. Ладно. Закончив поливать своего сослуживца, я торопливо отыскал в мешке самую большую тряпку и обтёрся. Так, это у меня будет полотенце.

Бросив его на плечо, я схватился мешок за лямку и попёрся в палатку. Топчаны здесь уже были расставлены рядами, четыре ряда по пять топчанов в длину и два в ширину. Над проходами висела натянутая верёвка. На неё я и закинул моё новое полотенце, а заодно и мокрую муштровку, после чего положил мешок на угловой топчан. Вроде с местом определился.

Почти бегом выскочил наружу, рванул к воротам, но тут ожидало огромное разочарование. Возле ворот стоял Лостад. Рядом с ним с ноги на ногу переминался высокий парень в какой-то вычурной форме, и едва я появился, лег-аржант окликнул меня.

— Ант! За тобой штабной адьют приехал. От викариуса Артуно.

Хорошее настроение тут же рухнуло в безду. Твою сурдетскую мать, ещё же этот долбаный стул правды. Совсем из головы вылетело.

Всё. На сегодня надежду провести вечер с девушкой можно смело откладывать в сторону. Лицо само по себе приобрело унылый вид, я вздохнул и поплёлся вслед за штабным адьютом к стоящей на грунтовке брыке.