Пока Стэн проводил исследования копии ремонтника, я взялся за магию. Турболазерные пучки получались нормально, но не имея возможности ударить ими во что-нибудь отличное от поглотителей, я отложил это дело и вновь занялся своим организмом. Пробежался магическим взглядом по кровеносной системе, проверил каналы. Не больше, не меньше они не стали. Но это было понятно. Пока их пропускная способность у меня такова, что Силы хватит на любое заклинание, которое я способен удержать в представленной форме. Правда, на магические турболазерные пучки её явно уходило куда больше, чем на сферу, шар или фаер. Это ощущалось, и довольно сильно. И дело было вовсе не в форме. Подумаешь — светящийся цилиндр в мизинец толщиной. Скорее всего такой расход был из-за внутреннего содержания. Благо, ещё перед похищением корабля хантурами я прочитал несколько файлов о том, что вообще представляет из себя турболазер, пересмотрел внимательно несколько схем, не единожды представлял процесс образования пучка, смешение первоначального пучка с газом, уплотнение его с помощью электромагнитного поля и так далее.

Разумеется, по составу, как таковому, магический турболазер отличался от настоящего, но вот его характеристики имел наверняка. Парадокс? Там, где задействована магия — парадоксам нет места.

После проверки каналов, я снова попробовал сделать хотя бы один новый. Но создавать канал из ничего никак не получалось. Я промучился почти час — результата ноль. И тогда меня вдруг осенило. Если я не могу создать новый канал, можно попробовать расщепить уже имеющийся и переместить тот кончик, который крепится к телу, в другое место. Куда? К глазам разумеется. Не знаю почему, но идея с ночным зрением меня почему-то очень вдохновляла.

Вернувшись к одному из каналов в запястье, я представил скальпель и стал разрезать губчатое тело, связывающее меня с магическим полем. Чиркнул вдоль. Замер, ожидая боль, но её не было, и это придало мне уверенности. Я неторопливо и аккуратно отделил от основного канала тонкую, всего в три-четыре миллиметра полоску и попробовал отвести её в сторону. Кончик полоски укрытый в потоке крови тяжело, словно во что-то упираясь, сдвинулся с места.

На то, чтобы перетянуть этот кончик к зрительному нерву, ушло минут пятнадцать, но что странно, никакой усталости в конце я не ощущал. Да, тяжело, да, есть какое-то напряжение, а вот усталости нет. Снова эта внепарадоксальная магия.

Прикрепить канал я решил в месте развилки, там где два идущих от больших полушарий нерва соединялись и снова расходились. Кончик тонкой губчатой полоски потянулся к этой развилке как намагниченный, и я машинально отдёрнул его назад. Дыхание моё участилось и под сердцем кольнула иголочка страха. Но длилось это всего мгновение. Страх быстро отступил, и я смело повёл кончик канала вперёд.

Ничего сверхъестественного не произошло. Он просто прилип и я на несколько секунд замешкался, не зная, что делать дальше. Так. Наверное, теперь нужно представить, скажем, расширение зрачка… Стоп. Это чисто физиологический, а стало быть, не верный подход. Какие нахрен зрачки? Всё равно максимально ты их не растянешь, и в случае если на тебя в такой момент наведут фонариком — это полный писец всем колбочкам, или что там ещё есть внутри глазного яблока?

Ладно. Будем думать магически. Представлять нужно не физиологию, а эффект. Тот, которого нужно достичь.

Как это сделать я не особенно представлял, но тем не менее провозился ещё полчаса, ломая голову и постоянно переключаясь с внутреннего магического зрения на обычное. Наконец, у меня что-то стало получаться. То есть при равных условиях (без единой работающей в отсеке лампы) я стал видеть больше, причём не воздействуя на зрачки. Они как были расширены на 100 % от возможного, так и остались. Ну, во-первых — больше расшириться они и не могли, а во-вторых… а во-вторых, до меня в какой-то момент вдруг дошло, что внутреннее моё магическое зрение вообще не связано с фотонами. Никак. И с чего тогда я глупо пытаюсь представлять их? Не нужно! Вокруг меня полно магических частиц, которые даже без единого фотона способны передать в мозг картинку.

Единственное слово, которое я выдохнул, поняв это — охренеть! Ведь выходило, что я могу видеть в абсолютной темноте. То есть там, где нет вообще ни одного фотона. Вообще.

Эта мысль меня взбудоражила настолько, что я вынырнул из магического поля и принялся расхаживать по отсеку туда-сюда… Не долго. Благодаря какой-то интуиции развернувшись прямо перед одной из стен, я через несколько секунд со всего маху врезался в другую и повалился навзничь, зажимая руками правое колено.

— Чёрт, чё-о-орт, а-а-а…

— Что там у тебя, Мак? — где-то в темноте раздался голос и я, прежде чем ответить, смачно выругался на родном языке.

— …ть. Экспериментирую, Стэн. Просто экспериментирую.

— А-а, понятно. Надия, говорит, что ей надоело болтать с Ильзавелой и она уходит в свою каюту. Всё равно никаких сведений она из неё не вытянула. И ещё — она говорит, что хантурка требует тебя. На переговоры.

— Какие переговоры? — прошипел я, усиленно растирая ушиб, — Нет, какие нахрен переговоры?! Она пленница, мы можем сделать с нею всё, что захотим, а она ещё какие-то переговоры хочет? Бред.

— Ну она вроде как намекнула, что расскажет о восьми координатах выхода. Примерная информация по системам, где расположены эти выходы, была у её отца, и он ей кое-что рассказывал.

— Кое-что… — протянул я, и медленно поднялся на ноги, продолжая держаться за колено. — Нам всё равно сейчас возвращаться в Союз… а, понятно. Тебе интересно, было ли в той информации что-то про склапы? И кому она вообще намекнула? Надии? Или ты сам уже успел её допросить?

— Не стану скрывать, Мак. Да, задал несколько вопросов. Понятное дело, что прежде мы вернёмся в Союз, у нас Н-частиц не так уж много, чтобы мотаться по коридорам в этой галактике, а здесь купить их негде, но потом мы же всё равно проверим все эти восемь координат? — он стал дожидаться ответа.

— Включи лампы, — приказал я, разогнувшись и продолжая прислушиваться к яростной пульсации под коленной чашечкой. Вспыхнул свет. Задрав штанину, я стал разглядывать ссадину.

— А зачем ты вообще их выключал? — спросил аург.

— Магическое зрение делаю, чтобы в темноте видеть…

— Ну, судя по всему, не получилось, — он хохотнул.

— Сделать нет, — буркнул я. — Зато понял, что это вообще такое — магическое зрение. Ладно, — осторожно наступая на покалеченную ногу, я заковылял к выходу из отсека. — Что там с копией робота? Завершил диагностику?

— Почти. Результаты пока непонятны, — начал неторопливо аург. — Нет, то есть в какой-то степени понятны, но в основном…

— Давай без предисловий.

— Хорошо. В общем, до тех частиц, которые вы называете кварками, всё нормально. А вот на их уровне… Мак, там что-то непонятное. Протоны и нейтроны состоят не из троек, а из пар кварков.

— Ну, то, что чем-то будет отличаться я и не сомневался, — я переступил через порог и за моей спиной с лёгким шумом тут же начала закрываться перегородка. — Другое дело, насколько такая искусственная конструкция прочна. Как думаешь?

— Это можно проверить только экспериментальным путём.

— Значит, будем проверять. Жаль у нас нету какого-нибудь работающего боевого дроида. Эти ремонтники почти ничего не стоят.

— Четыре-пять тысяч. Новые, с документами и гарантией. А за этих… Ну если по три их продавать.

— Придётся много копировать. Сделай расчёт, сколько нам понадобится частиц для того, чтобы хватило тут полетать нормально и возвратиться в Союз, — я свернул в один из рукавов, ведущий к пустым пассажирским каютам. В одной из них и находилась хантурка. В клетке. Стэн отыскал это чудовище из поржавевших прутьев в одном из грузовых отсеков после того, как Ильзавела принялась жаловаться на онемевшие от цептерских оков руки.

— Семнадцать контейнеров, — ответил аург, когда я остановился напротив каюты с нашей заключённой. — Но лучше брать двадцать, с запасом. На всякий случай. По сумме это выходит около двадцати пяти тысяч.

— Стало быть десяти роботов вполне хватит.

— Обычное топливо тоже необходимо. Плюс к этому я бы провёл небольшой ремонт, хотя бы по минимуму. Я посчитал, тысяч на двадцать. Итого, вместе с обычным топливом — пятьдесят.

Я присвистнул.

— Многовато, Стэн. Кстати, может поэтому лужайка и не копирует корабль? Ну, из-за того, что там не по три, а по два кварка.

— Ты тоже об этом думал? — заинтересованно вопросил аург. — Я вот тоже пока диагностировал копию ремонтника, поразмышлял. Уж не знаю, как там оно всё держится, но энергии в этой связи заключено конечно меньше, чем в естественной. Хотя и не так мало, как в псевдоматерии из синг-контейнеров. Наверное, при таких больших объёмах эта связь просто не выдержит…

— Или она просто боится создавать такие большие копии, — задумчиво проговорил я и, не дожидаясь пока перегородка полностью исчезнет в стене, шагнул через порожек.

Ильзавела сидела, опираясь на прутья, и тоскливо смотрела на меня.

— Не рассчитывай на слишком долгий разговор, — сразу же предупредил я и уселся на кушетку. — Начнём с того, что ты хочешь рассказать, а потом уже поговорим о том, что мы можем дать тебе взамен…

— Ха! — хантурка мотнула головой. — И думаешь я тебе поверю? Мак, я же надеюсь ты можешь мне сказать, где мы находимся?

— Мы в Союзе, — соврал я. — И если твоя информация окажется стоящей, мы высадим тебя на какой-нибудь общей планете. Но, разумеется, в пустынном месте, чтобы ты сразу не обратилась куда не надо.

— Я никуда не собираюсь обращаться. Мак, ты же понимаешь, это не моя идея. С угоном корабля. Это всё отец. Он всегда был немного сумасшедшим…

— Давай к делу, — перебил я, и на лице хантурки промелькнула злость.

— Хорошо. Но сначала я должна быть уверена, что меня не выкинут в открытый космос.

Я сделал очень серьёзное лицо и вновь, как и с господином Шангом, толкнул байку о клятве на крови, которая у землян является самой крепкой и, само собой, нерушимой. Хантурка думала несколько минут, но после моих слов о том, что по-другому дать гарантий я не могу, да и не собираюсь, согласилась. Я произнёс стандартный набор фамилий земных фантастов, после которого мне пришлось повозиться с одеждой, чтобы отыскать что-нибудь острое. В каюте такового не было и в помине. Наконец, я кое-как сделал ранку на пальце с помощью железной пуговицы и демонстративно пообещал высадить пленницу на ближайшей планете. Подвоха хантурка не углядела, и я мысленно улыбнулся. Это неплохо, что из-за наличия магии здесь многие так серьёзно верят в клятвы. Вспомнился бородатый анекдот и на мгновение мелькнула мысль — может и правда найти какой-нибудь игровой притон… Да у того же Шанга. Господа, клянусь на крови у меня «фулл хауз».

Я хохотнул и хантурка подозрительно нахмурилась.

— Вспомнил смешную ситуацию из жизни, — беспристрастно пояснил я и откинулся назад. Обитая чем-то вроде пластика стена каюты приятно охладила спину через тонкую ткань рубахи. — Теперь тебе бояться нечего, оставим на ближайшей планете. Начинай.

Ильзавела мялась целую минуту, пальцами левой руки поглаживая ржавый прут. Наконец она решилась.

— Это только общие данные, ничего конкретного. Отец меня сильно не посвящал, да он и сам ничего почти не знал. В этих выходах побывал всего один вархарновский исследовательский челнок, который не совершил ни одной посадки. Просто просканировал пространство и всё. Три системы с одинарными звёздами, остальные с кратными. Планеты есть в четырёх системах, в двух — это огромные газообразные гиганты, крутящиеся очень близко к звёздам, ещё в двух — полный ряд. Это так отец называет. Он помимо своей основной деятельности интересовался и новыми цивилизациями, особенно магическими, поэтому и первым делом хотел осмотреть здесь системы с полными рядами, где вероятность возникновения жизни очень велика.

Ильза замолчала, перевела дыхание и снова отошла от темы.

— Мак, послушай. Не вини меня. Я не виновата. Ну посмотри на меня, разве я могла совершить что-то плохое? Вспомни, как я относилась к тебе. Помнишь наш поцелуй? Ты мне очень нравишься, Мак.

Её голос журчал, как весенний ручеек, но подействовать на меня уже не мог.

— Не отходи от темы, — холодно отрезал я, и хантурка аж подскочила. Она вцепилась в прутья и дёрнула их с такой силой, что тяжёлая клетка содрогнулась. Я оттолкнулся плечами от стенки и машинально поставил щит, хотя тут же его убрал. Сделать мне она ничего не сможет, даже если сдвинет клетку с места, а вот показывать страх не нужно. Даже невзирая на её перекошенное лицо, выражающее бешеную ненависть.

— Выглядишь отвратительно, — я через силу улыбнулся. — Злость тебе не идёт.

Хантурка дёрнула клетку ещё раз, уже не так сильно и, отпустив прутья, бессильно уселась на пол.

— Прости, Мак, — выдохнула она с таким сожалением, что я даже поверил ей.

— Ладно, давай дальше. Что там ещё за информация была у твоего отца?

— Больше ничего, — совершенно искренне ответила Ильза. — Это всё, что я знала. Есть ещё какие-то странные информационные образования, но они в тех системах, где нет полного ряда. Вот в тех двух, где огромные планеты на близкой орбите…

— Это склапы, — практически прокричал Стэн, отчего мы на пару с хантуркой вздрогнули.

— Что значит — склапы? — несмотря на испуг, тут же заинтересовалась она, и я в ответ только хмыкнул. Жизнь висит на нитке, а думает о…

— Стэн, об этом потом, — отчеканил я и посмотрел на хантурку. — А ты я смотрю тоже интересуешься всем новым, да? Вот только оно тебе не понадобится. Наверное, во избежание лишних проблем, я всё же выкину тебя в открытый космос.

— Ты дал клятву!

— Да нет у нас у землян никаких клятв на крови. Придумал я…

Снова повторилось подскакивание, резкий, животный удар об клетку, которая в этот раз содрогнулась куда заметнее. И вслед за этим, а точнее, одновременно, змеиное шипение:

— Я убью тебя…

— На твоём месте лучше воздержаться от подобных заявлений. Ты лучше подумай, что ещё можешь сообщить нам полезного, — не среагировав на дикое проявление злобы, спокойно проговорил я. — У тебя есть пара микроциклов. Расскажешь много полезного, оставлю в живых. Обещаю без всяких клятв и тебе придётся мне поверить.

Я поднялся с кушетки, и не взглянув на хантурку, направился к выходу.

— Меня больше не зови, — остановился я у отодвигающейся перегородки и обернулся. — Всё что вспомнишь, будешь рассказывать искину.

Ильзавела всё так же стояла, вцепившись в прутья, и её глаза были словно дула турболазеров.