ГЛАВА 1

Зыбь, внутренний Тонг

Черная карета, запряженная четверкой ездовых гронов, мчалась по серому полотну дороги, оставляя за собой длинный шлейф клубящейся пыли. По обеим сторонам проплывали бесконечные, иссохше-желтого цвета луга, в преддверии зимы выглядевшие уныло и безжизненно. Лишь изредка, испуганный грохотом и топотом, срывался с места степной карбулк и серой стрелой уносился вперед, теряясь среди лугового сухостоя.

Так же скоро, как и двигалась карета, близился вечер, но все еще не мог полностью утвердиться в правах. Слева он уже каскадом тонких оттенков синего темнил небо, но справа заходящее светило продолжало вовсю играть лучами на спицах колес, слившихся в единую серебряную рябь. И от этой предзакатной его игры на дверце ярко отблескивал замысловатый и ужасающий на вид герб — разинутая зубастая пасть мерзкого зверя, изготовившегося к прыжку.

Едва успевавшие улепетывать с дороги слоты-крестьяне, завидев его, валились на колени и прятали грязные лица в пожухлой траве. Но даже если бы они оставались стоять, никто бы не обратил на это внимания. А тем более не остановился, чтобы наказать рабов за подобную наглость.

Вслед за каретой во весь опор неслись с десяток всадников на боевых тронах. Высшие аземы в черных развевающихся плащах и с мечами за спинами. Слегка изогнутые ножны были видны, когда плащи сносило встречными порывами ветра в сторону.

— Ай-й-ха! — огласил округу резкий вскрик кучера, мелькнула плетеная кожаная полоска кнута, раздался сухой, но мощный щелчок.

Сидевший в карете демон вздрогнул и приоткрыл глаза. Ритмичный цокот подков размаривал, погружая время от времени на несколько секунд в сон. А может, и минут. В этой лишенной каких-либо впечатлений двухдневной поездке чувство времени терялось напрочь.

Поведя левой рукой, он пощупал небольшой ящичек, прочно привязанный к лавке кожаными ремнями. Улыбнулся, обнажая верхние клыки. То, что в ящичке, добавит к его наделу минимум сорок онгов земли, что почти удвоит площадь владений семьи Ало.

Демон потянулся, поиграл мускулистыми плечами. Погоны на мундире зашевелились в такт движениям мышц.

«А главное, повышение», — подумал он, снова мечтательно улыбнувшись. Старый амул Суто-Руаго погиб в схватке с Другими, да и он сам едва унес ноги от этих странных существ, напавших посреди ночи, вырезав все расставленные секреты.

«Нет, — демон щелкнул пальцами, — не так. Что значит — еле унес ноги? Подобным образом докладывать нельзя. Лучше так: Суто-Руаго с маленьким отрядом попал в ловушку, устроенную Другими у самой Кроми. И если бы не он, младший амрал Дунк-Ало, со своими аземами, то Другие вернули бы книгу Крови обратно. А про эту старую мразь, Суто-Руаго, владычица и не поинтересуется даже. Книга-то вот она».

Демон бросил взгляд на ящичек, потом перевел его на ножны, которые стояли заткнутыми за стальную железную полоску, прикрепленную к стенке кареты. Именно тем мечом, что был в этих ножнах, он собственноручно перерезал глотку старому амулу. И потом долго смотрел, как черная кровь льется по его шее и пропитывает длинную, из дорогой ткани рубаху. После этого отрезал голову полностью и закопал в Землях Других, а тело выкинул в лесу. Там, за Кромью, полно тварей, которые с радостью сожрут мясо демона.

На горизонте показался замок владычицы, и кучер снова вскрикнул, погоняя гронов. А спустя двадцать минут он уже, наоборот, останавливал их, поднявшись в рост и натягивая изо всех сил вожжи. Циклоды на воротах что-то гаркнули вниз, и выросшие словно из-под земли аспейны бросились открывать створки.

Остановившиеся гроны разгоряченно рыли копытами землю, четверо всадников медленно обогнули карету и первыми проехали рысью под огромной серой аркой ворот, а циклоды и аспейны уже стояли вытянувшись в струнку и прижимая левые ладони к животам.

Дунк-Ало рывком отодвинул в сторону перегородку и выглянул в окошко. Как и ожидалось, практически весь внутренний двор Чит-Тонга был заставлен шатрами дригов. Пока карета двигалась по дорожке к замку, демон внимательно вглядывался меж этих шатров, выискивая Шрес-Вула. Еще один конкурент в его продвижении вверх по служебной лестнице. И конкурент гораздо серьезней, нежели старый амул. Шрес-Вул — дриг, и этим все сказано. Владеющий шестым тонгом магии Тьмы, он был опасным противником.

«Только хитрость, — в который уже раз подумал Дунк. — Только она поможет мне выбить у этой мрази почву из-под ног».

Однако тут же пришло понимание, что мысль о выбивании почвы из-под ног Шреса так же пуста, как и год назад, как, впрочем, и два, и три. Ничего стоящего для достижения своей цели он все еще не придумал. Был один вариант… но тот крайний. Самый крайний.

Кучер повернул логов, потянув за левую вожжу, и через пару секунд карета застыла у массивной широкой лестницы парадного входа. Дунк принялся торопливо расстегивать бляшки ремней. Одна, вторая. Схватив ящичек с книгой, он выбрался из кареты.

Придворный аспейн тут же закрыл дверцу и склонился перед младшим амралом. Тот поправил мундир и с зажатой под мышкой ношей зашагал к ступеням. Резво поднялся по ним, сохраняя осанку. Шагнул в прохладу и полумрак каменного здания.

Красный свет магических фонарей разливался по холлу. В дальнем углу Дунк разглядел знакомую, слегка сгорбленную фигуру.

— Гат? — спросил он, и советник тут же двинулся навстречу.

— Приветствую тебя, славный представитель рода Ало, — голос советника был настолько сладок, что Дунк невольно насторожился. С чего бы это? Вулы никогда не были друзьями Ало. А если учитывать, что один из представителей этого рода его главнейший враг, то и вовсе такое обращение тайного советника владычицы рождало подозрения.

— Чего тебе? — грубо поинтересовался молодой демон, остановившись.

— Ничего, в общем-то, и не мне, — тонко ответил советник, с улыбкой посмотрев на воина. — Всего одна просьба, которую меня просили передать.

— Кто?

— Узнаешь. После встречи с владычицей следуй в западную башню, там тебя…

Гат-Вул резко замолчал, увидев входящего в холл Стах-Лоно. Младший советник владычицы, и что самое плохое — молодой советник. Едва старше самой Лилианны, ее друг детства и, возможно — нынешний любовник. Именно он пришел к нему, когда Литион Шестой, отец Лилианны, собирался четвертовать его за нелепую, но серьезную оплошность. И он, дурак, согласился перейти на их сторону. Впрочем, у него и не было другого выхода.

Все решилось в одну ночь. Старый владыка был опоен собственной дочерью ядом зеленой катуции и для полного успокоения придушен подушкой. Утром объявили о его безвременной кончине от неизвестного недуга. Легкие волнения во внутреннем Тонге, как, впрочем, и в среднем, и внешнем, были быстро подавлены. Как оказалось, Лилиан-на уже давно плела интриги, и большая часть военачальников выступила на ее стороне, не говоря уже о дригах. Эти перешли в ее лагерь почти полностью. Он же, старый идиот, сохранил свою жизнь и напрочь потерял влияние. А вот теперь и жизнь его снова висела на волоске.

Молодой советник шел в сопровождении двух дригов, таких же молодых демонов-магов.

— Гонец сообщил, что должен прибыть Суто-Руаго. Где он?

— Он погиб в схватке с Другими. — Дунк сделал шаг в сторону, чтобы его невзначай не посчитали приятелем этого старого сгорбленного демона, и легонько поклонился, положив ладонь на живот. — Мне пришлось вступить в бой и вновь вернуть книгу. Старший амул поступил опрометчиво, решив перевезти столь ценный груз без особой…

— Ступай за мной, — грубо перебил Стах-Лоно. Бросив презрительный взгляд на Гата, он развернулся и зашагал в красный полумрак коридора.

Дунк поспешил следом, ругая себя за то, что заговорил со старым советником. О том, что Гат-Вулу недолго осталось коптить небо Зыби, поговаривали уже давненько. Ли-лианна убирала всех, кто служил ее отцу, окружая себя молодыми и верными ей демонами. И даже родство Гата с командиром личного отряда владычицы Шресом ничего ему не гарантировало.

«Интересно, кто хотел видеть меня, — подумал Дунк, — неужели Лизгольд?»

Коридоры, лестницы, переход между двумя башнями — и слегка запыхавшийся Дунк оказался в тронном зале. Склонился перед владычицей, протягивая ей ящичек.

— Ну, слава Оргду, — довольно выдохнула молодая демонесса. — Стахи, принеси сюда.

Молодой советник едва ли не вырвал ящичек из рук Дунка и понес к трону. Поставив его у ног демонессы, он обернулся.

— Ключ!

— Ах, да, — засуетился Дунк и достал из кармана небольшой, но замысловатой формы ключик.

— Кидай, — грубо буркнул советник, и Дунк подбросил навесом.

Секунд через пять Стах откинул крышку. Аккуратно вытащив из ящика белоснежную каменную скрижаль, он протянул ее демонессе. В тусклом свете факелов скрижаль, казалось, излучала ослепительное сияние.

— «Книга Крови», — прочитала Лилианна на камне и, взяв его в руки, улыбнулась. — Что ж, наши шансы на победу растут.

— Главное, чтобы все остальное сложилось, — таинственно проговорил Стах, и владычица задумчиво кивнула.

А Дунк терпеливо ждал. Пока владычица занималась книгой, превратив ее в обычный бумажный фолиант и листая первые страницы. Пока Стах уносил вновь превращенную в каменную скрижаль книгу. Все его мысли сосредоточились на грядущем повышении. После того как он привез книгу Крови — он мог на это рассчитывать.

Но каково же было его удивление, когда владычица, наконец-то бросив на него взгляд, недвусмысленно махнула рукой.

— Моя госпожа… — начал было Дунк, но Лилианна перебила, повернувшись к дригам справа.

— Проводите его, — коротко бросила она и, откинувшись на спинку трона, медленно закрыла глаза. — Я хочу подумать.

Не дожидаясь, пока дриги приблизятся, Дунк торопливо поклонился и почти выбежал из зала. Его лицо исказила гримаса возмущения и злости.

«Как так? — спросил он себя несколько раз, напряженно шагая по коридору. — Да разве не сделал я полезное дело для Зыби? Да разве не должен был получить… Лизгольд, — мелькнуло вдруг в мозгу. — Ну что ж, придется, видимо, получше рассмотреть этот крайний вариант».

Он свернул вправо, нырнул под арку, ведущую в переход к западной башне, и ускорил шаг. Ладонь нервно сжала рукоять тирогского клинка. «Хорошо. Если мне не оставляют выбора, то я пойду на этот шаг. А владычица мне не оставила выбора».

Пройдя через одну из арок, он едва не сбил с ног старого советника. Тот отскочил в сторону и, кивнув, направился дальше по коридору. Дунк укоротил шаг, поплелся следом, задумчиво уставясь в согбенную под тяжестью лет спину Гат-Вула.

Через минуту они вошли в покои Лизгольда, младшего брата владычицы, тщедушного и трусоватого демона, но тем не менее — законного наследника. «Почему Лилианна его еще не убила, как отца?» — подумалось вдруг Дунку, и на секунду внутри разлился холодок страха. Во что он ввязывается, Номан их всех побери? Он даже застыл на месте и едва не развернулся и не бросился прочь, но взгляд еще одного присутствующего в покоях, да и само его присутствие сдержало. Это был Шрес-Вул.

— Не ожидал? — спросил старший амул личной охраны владычицы и криво усмехнулся.

— Признаться, нет, — сухо ответил Дунк, собрав волю в кулак и решив быть немногословным. Вдруг это проверка?

— А почему? — хитро прищурясь, поинтересовался Шрес. — Разве я не могу навестить брата нашей госпожи? По вопросу охраны его владычества. Поговаривают, кто-то жаждет убить молодого господина. Не знаешь, случаем, — кто?

Лизгольд глупо хихикнул, Гат-Вул сделал лицо непроницаемым, а Шрес продолжил хитро щуриться. Дунк тяжело, но незаметно проглотил слюну. Что за игру затеяли эти трое?

— Не знаю, — ответил он на последний вопрос, сделав лицо как можно спокойнее.

— Ну а ты, кстати говоря, с какой целью пожаловал в покои господина? — Старший амул сделал жест рукой, словно собираясь использовать заклинание, и Дунку пришлось проявить немалую выдержку, чтобы не ринуться в ответную атаку.

— Был приглашен вашим братом, — ответил он, и его голос, несмотря на все усилия, прозвучал сдавленно.

— И все-таки, с какой целью ты пожаловал сюда? — продолжил издевательский допрос Шрес. И Дунк не выдержал.

— Мне плевать. Если вы не прекратите этот дешевый фарс, я развернусь и уйду. — В последнее Дунк не очень-то верил. Если дриг захочет его убить, у него не будет никаких шансов отсюда вырваться.

— Перестань, брат, — вступил в разговор Гат-Вул. Его голос звучал миролюбиво и успокаивающе. — Думаю, не стоит проверять этого молодого демона. В нем и так сейчас кипит злость к нашему общему врагу.

Последние слова он проговорил очень тихо, но в ушах Дунка они прогрохотали громовым раскатом. Ну надо же, как откровенно. Или это все-таки проверка?

— Ведь так, славный представитель рода Ало? — Советник внимательно посмотрел на младшего амрала.

— Думаю, вы и сами все знаете, — коротко ответил Дунк.

— Знаю, — кивнул Гат. — И даже знаю, почему ты ничего не получил за книгу.

— И почему же?

— Твой отец был одним из лучших друзей прежнего владыки. Ты никогда не будешь приближен к себе Лилианной.

— Ненавижу ее, — пробурчал вдруг Лизгольд и надул губы. Дунк бросил на него секундный взгляд. Да уж, молва права: младший брат владычицы — идиот. Может, именно поэтому она и не убрала его до сих пор? Хм, а ведь так даже интересней.

— Какие у вас шансы? — Дунк неожиданно почувствовал внутри почти утраченную уверенность. Да и пока еще он не теряет ничего, ведь он не с ними. Он просто пришел послушать.

— Шансы есть, — заговорил советник. — Но, прежде всего, ты должен узнать следующее…

Рассказ о некоем пришлом удивил Дунка. Особенно его удивило, что этот пришлый может каким-то образом стать владыкой. Нет, он знает о Сатэне, но это дела давно минувших дней, да и, честно говоря, он всегда воспринимал данную историю как миф.

— На нем стоит последнее изобретение наших магов-штудийников — «след Сатэна», — невозмутимо, словно рассказывает самые заурядные вещи, продолжал советник. — В отличие от обычной «метки», храмовники не смогут обнаружить ее. Это сложное сращивание из двух ветвей — Тьмы и Воздуха. До того момента, пока пришлый находится на земле людей, — «след» никак не проявляет себя. Его составные распределены по всему телу пришлого, но стоит ему ступить на земли Зыби, как он начнет собираться в единое плетение. Срок полной сборки — один тонг времени. В этот момент ты должен отыскать пришлого и убить.

— Но как? — Дунк недоверчиво нахмурился. Вся эта история была слишком странной.

— Я сделал два амулета с заклинанием, способным определить новое плетение. Дюжина таких же будет у отряда дригов. Их цель — выкрасть пришлого из лагеря храмовников либо во время боя и доставить в Чит-Тонг. После этого власть Лилианны станет практически неуязвима. Поэтому вы должны добраться до пришлого раньше.

— Кто — мы? — с интересом спросил Дунк.

— Эй, подойди. — Советник повернул голову и бросил взгляд в дальний угол покоев. Из мрака появилась рослая фигура. Она сделала несколько шагов и замерла.

— Но это же человек, — Дунк хмыкнул. — Чтобы демон исполнял одно дело с человеком? Я не так воспитан. — На лице младшего амрала нарисовалось крайнее презрение. — Думаю, мне придется отказаться.

— Место ген-амула среднего Тонга тебя устраивает? — раздался холодный голос Шреса, и Дунк перевел взгляд на него. Потом посмотрел на Лизгольда. Этот тщедушный демон довольно уверенно кивнул, и на секунду в его глазах мелькнул по-настоящему злой огонь. «Может, он и не совсем идиот? — подумалось вдруг Дунку. — Может, он только притворяется?»

— Это как-то неожиданно. Я должен…

— У тебя есть минута на размышление, — холодно перебил Шрес-Вул.

 

ГЛАВА 2

Первое, что я увидел, — низкий серый потолок. На пару с воспоминаниями он надавил, прижал к жесткому ложу, и я снова закрыл глаза. Страха не было, наверное, потому что догадался, где нахожусь.

Было лишь отчаяние. И еще боль — физическая и моральная.

Я пошевелил левым плечом, и физическая боль стала сильнее, на время приглушив моральную. От этого на какие-то секунды душа вздохнула свободней.

Повернув голову, я попытался разглядеть плечо. Обмотанное бинтами, оно было похоже на кокон гусеницы, решившей наконец-то стать бабочкой. Вспомнил, как вытаскивал из своего собственного мяса болт, и от этой мысли внутри растеклось отвращение. До тошноты и дрожи. Вряд ли сейчас, не в разгоряченном боем состоянии, я повторил бы подобный трюк.

Пока боль в плече затихала, медленно осмотрелся. Небольшая комнатка квадратов на двенадцать, в дальнем от меня углу нечто вроде иконостаса с фигуркой Номана высотой в локоть, простенькие стул и столик. И в общем-то все.

Осторожно пошевелил ногами. В левой тупо потянула боль. Вспомнил, как вчера сильно хромал, пересекая небольшую площадь перед храмом, потом вспомнил высокого человека в длинной, до колен, рубахе и плаще с красным крестом, вышитым с левой стороны на уровне груди, дальше воспоминаний не было. И я вновь стал думать о Лите, отчего моральная боль тут же вернула утраченные позиции.

Поэтому на вошедшего в келью незнакомца я посмотрел с искренней благодарностью за то, что он не дал мне сожрать самого себя в приступе стыда. Разве я ее не предал?

Невысокий лысеющий мужичок в бежевой рубахе до колен посмотрел на меня и, заметив ответный взгляд, улыбнулся. На его рукаве я увидел крест в круге, но черного цвета. Значит, все верно, я в храме Семи Дорог.

— Очнулся? — спросил он, подойдя к моему ложу.

Я только слабо кивнул.

— Ну ты вчера и наделал шума. — Лицо мужичка стало серьезным. — Его светлейшество Артуно долго колебался, оставить тебя или все же отдать твоим гонителям. Надеюсь, то решение, что он принял, продиктовано ему Великим Номаном.

Он присел на край лежака, потянулся к моему плечу, тронул его осторожно.

— Как, болит?

— Болит, — честно выдохнул я, и мой неожиданный посетитель, поджав губы, пару раз кивнул.

— Хорошо. Значит, еще разок обработаем заклинанием. Тебе повезло, что нынешний викариус добрейший человек. — Он потер руки и подвел обе ладони к моему плечу-кокону. Рана тут же запульсировала, разгорелась внутри страшным жаром. Я скривился от боли, но он в ответ лишь подмигнул мне. — Терпи, — проговорил с весельем на лице и в голосе. — Раз в Зыбь собрался, придется учиться терпеть.

— Вы лекарь? — спросил я, лишь бы что-то спросить и отвлечься хоть на секунду от разгоревшегося в плече пожара.

— А то кто. Не викариус же, — он хихикнул и отвел руки. — Ну вот. Думаю, завтра твое плечо будет как новое. Мне его светлейшество приказал тебя до завтрашнего утра поставить на ноги. А послезавтра тебя и еще две десятицы парней отправят в Шан-Эрмиорд.

— А это где? — спросил я, и лекарь удивленно вскинул брови.

— Странный ты какой-то. Это в сотне риг севернее Аль-корда. Небольшой городок, из которого войска уходят в Зыбь. Неужели не слыхал?

— Слыхал, — тут же соврал я. — Да вот не помню половины после вчерашнего.

— Неудивительно. Его светлейшество сказал — девять человек тебя преследовали.

Это не считая тех, кто в доме, подумал я. Надо же, как кому-то не терпелось меня убрать. Или тут дело в том чревловом сосуде?

— Скажи, э…

— Кардито, целитель храма, — не без гордости проговорил мужичок и схватил меня за левую лодыжку. От боли, а главное от неожиданности, я вскрикнул.

— Вывих, — буркнул он, не обратив внимания на мой вскрик. — Придется тоже еще разок заклинанием обработать. Эх, и много ж на тебя магической силы уходит, молодой человек, — закончил он шутливым тоном и стал водить ладонями над моей ступней. Снова запульсировало, зажгло, но я в этот раз не скривился. К боли, как и к хорошему, привыкаешь быстро.

— Кардито, а могу я поговорить с Артуно? — закончил я свой предыдущий вопрос.

Целитель обернулся, не прекращая своего занятия.

— Его светлейшество сейчас исполняет данный им в Зыби обет, а по его завершении он и сам намеревался прийти сюда. У него к тебе много вопросов.

— А у меня к нему, — выдохнул я.

— Странный ты, — хмыкнул целитель. — Так, все. — Он отвел руки от моей «горящей» ступни и снова потер ладони друг о друга. Потом встряхнул кистями и поднялся.

— Скажи, — я напряженно кашлянул, — а ты знал Руну'Арк?

Целитель посмотрел на меня с интересом, и в его глазах я прочитал все то же — «странный ты». Но, слава Номану, он это не произнес вслух.

— А зачем тебе?

— Она умерла? — спросил я, проигнорировав его вопрос.

— Да. — На его лице выразилась крайняя озадаченность, и он, все же не сдержавшись, повторил в третий раз: — Странный ты…

— Я уже это понял. И ее похоронили в Вальтии?

— Так, молодой человек, — вся благожелательность с лица целителя разом слетела, и он посмотрел на меня чуть ли не со злостью, — все вопросы оставьте его светлейшеству. Мне вообще было велено не разговаривать с вами. Пока не будет решен вопрос по поводу вашей «метки»…

Он запнулся и, развернувшись, направился к двери.

— Вы имели в виду — клейма? — бросил я вдогонку, но целитель никак не прореагировал на мои слова. Толкнув дверь, он быстро вышел, и тут же не совсем легонько закрыл ее.

Ладно. Как говорится — пока так, а дальше поглядим.

Жар в плече уже давно остыл, в лодыжке теплился, медленно затухая, и я пошевелил и тем и другим. Острой боли не было. Так, где-то в самой глубине мышц, тянущая и даже слегка приятная.

Интересно, что там за обет дал этот Артуно в Зыби? Неужто испугавшись? Да уж, как-то не ясно пока — это я удачно сюда зашел или все-таки лучше было вчера сдохнуть?

Впрочем, последнее точно нет. Как бы там ни было, а Литу нужно спасать. Каким образом? Это уже другой вопрос. Но то, что она жива — внутри теперь была полная уверенность. Ну или почти полная. Ведь не было гвардейца с арбалетом за спиною, не было ее вскрика — Ант! А значит, будущее, которое она наблюдала в видении, в самом деле изменилось. Странная вещь это будущее — хрупкое, как стекло, и в то же время гибкое и неуловимое, как вода…

— Проснись, — разбудил меня громкий уверенный голос, и я вздрогнул. Открыл глаза, уставился на высокого мужчину, стоящего у кровати. Тот, что был вчера, разве что без плаща с красным знаком воинов-храмовников. — У меня к тебе разговор.

Он взял стул и, передвинув его ближе к лежаку, уселся. Несколько секунд просто смотрел на меня, и от этого взгляда я почувствовал себя неуютно. Слишком куда-то внутрь пытался он проникнуть.

— Итак, приступим, — наконец заговорил викариус. — Начнем с того…

— Со мной вчера была девчонка, ее нужно спасти, — несмотря на понимание своего положения, не очень церемонно перебил я. — Ее могут убить.

Но Артуно не особенно обиделся, лишь слегка нахмурился и хмыкнул:

— Что ж. Весьма похвально думать прежде о других. Она тебе кто?

— Сестра, — соврал я. — Двоюродная.

— Хорошо, об этом мы обязательно поговорим и решим, что делать. А пока давай все же по порядку. Ты признаешь господом нашим Великого Номана?

— Да, — кивнул я, в этот раз в общем-то и не соврав. В контексте данного мира, разумеется, признаю.

— Хорошо, — викариус довольно кивнул. — Теперь расскажи, кто ты и откуда.

— Зовут меня Ант, — начал я плести сложную вязь из правды и лжи. — Родом из Сухины. После засухи моим родителям пришлось туго, помимо меня у них было еще шестеро детей… В общем, я стал рабом Вир'Сторов.

— А потом сбежал.

Я кивнул, улыбнулся болезненно, показывая всем видом, как мне плохо.

— А почему ты выбрал Алькорд? — спросил викариус.

— Думал уплыть отсюда в Вальтию.

Повисла пауза. Викариус о чем-то несколько секунд размышлял, хмуря широкий лоб.

— Твои преследователи сказали, что ты преступник и проник в особняк Муан'Туров со своей шайкой.

Я усмехнулся и дернул головой.

— Какая же это моя шайка? Я всего несколько дней в Алькорде. Искал работу.

— Тебе нет смысла лгать. — Голос Артуно стал холодным. — В Шан-Эрмиорде ты будешь проверен на «стуле правды». Если окажется, что ты был нечестен со мной, — тебя казнят.

— Нравится мне у вас. Весело, — пошутил я, но лицо викариуса осталось серьезным.

— Ты не в том положении, чтобы шутить, — проговорил он голосом «командора». — Городская управа потребовала твоей выдачи, и мне пришлось объявить им, что ты находишься под эгидой Повелителя. По закону ты можешь пребывать в таком статусе три дня.

— Значит, я могу выйти в город? — Внутри меня словно ниоткуда появились силы, и я приподнялся на локте. — Мне нужно найти сестру.

— Это вряд ли. Повелитель далеко, охотники и наемные убийцы близко. Эгида всего лишь формальность. Все, что она позволяет, это не выдавать тебя в течение трех дней.

— А потом? — Я снова прилег и уставился в потолок. Понятно, что викариусу глубоко наплевать на какую-то там девчонку и его больше заботят всякие формальности.

— Потом, если ты не будешь лгать мне, тебя ждет Шан-Эрмиорд.

— Я не уйду из города, пока не буду уверен, что моя сестра в полной безопасности.

Викариус поиграл желваками, но лицо его осталось непроницаемым.

— Вы должны помочь мне в этом. Ведь вы служитель храма.

— Я подумаю, что можно сделать, — сухо отрезал викариус. — Итак, продолжим. Ты примкнул в Алькорде к шайке. За то время, пока ты находился в городе, ты убил кого-нибудь?

Я задумался. Первым делом для того, чтобы вспомнить, ну и при этом параллельно размышлял, говорить ли вообще или лучше промолчать. Что там за чревлов «стул правды» — это еще поглядеть нужно. Есть же мастера в нашем мире, которые обводят вокруг пальца «полиграфы».

— Значит, убил, — подвел итог моему молчанию Артуно. — Есть ли среди убитых тобой стражи или люди лурда?

— А какая разница? — спросил я.

— Если ты убивал служивых людей или, не допусти Номан, благородных жителей — то по закону я обязан буду выдать тебя городскому суду.

— А как же эгида?

— Выдать по истечении трех дней, — добавил викариус.

Я быстро «пролистал» в памяти последние несколько суток. Страж на перекресте, которого ударил «молнией», и один гвардеец с отсеченной кистью. Вот и весь список. Ах да, еще тот бандюган. Но, судя по всему, его вообще никто сейчас в расчет не принимает.

— Так есть служивые или аристократы? — повторил Артуно, и я отрицательно покачал головой. Ударенный «молнией» дышал, когда мы с Локсом затаскивали его в телегу, гвардеец… Ну не думаю, что здесь совсем не разбираются, как действовать в таких случаях. Наверняка уже зашили все, что надо было. А если даже случилось заражение, то это уже не совсем моя вина.

Артуно указал рукой на божка Номана, стоящего на столе.

— Поклянись перед лицом Великого Творца.

— Клянусь перед лицом Номана, что служивых и аристократов не убивал.

Тяжело сглотнув, я на всякий случай приготовился к немедленной каре. Все приготовление заключилось в легком напряжении мышц, отчего самому вдруг стало смешно. Можно подумать, так приятней будет умереть.

— А особняк Муан'Туров? Вы грабили его? — продолжил викариус допрос, удовлетворившись моей клятвой. Или просто сделав вид, что она его устроила полностью.

— А как, по-вашему, я должен был попасть в Вальтию? — ответил я вопросом на вопрос. — Или вы думаете, беглым рабам прямо в руки с неба мешки с золотом падают?

То, что кары от Бога-Творца не последовало, придало мне уверенности. Поэтому я и позволил себе немного раздражения и сарказма.

— Следующий вопрос, — Артуно проигнорировал и первое, и второе. — Откуда на тебе «метка» Тьмы? Ты как-то связан с нею?

— Что? — Мое лицо само по себе вытянулось, а сердце заметно ускорилось. — Какая еще «метка»?

— Ты хочешь сказать, что ничего не знаешь об этом? — Невозмутимость викариуса придавила сильнее, нежели сама новость.

Я нервно провел ладонью по лицу, после чего она сжалась в кулак. Глаз открывать не стал, а так и замер с опущенными веками. Так-так-так-так — молоточками заколотилось в мозгу, это, возможно, проверка. Или нет? А тогда, значит, на мне действительно «метка» Тьмы? Но отку… Стоп. А почему это тебя удивляет? В комнате Мариши раз, на ритуале — два. Заполучить эту штуку я мог как минимум дважды, не говоря уже о том, что случилось на поляне перед границей. Там этой Тьмы валом было.

— Так откуда на тебе «метка»? — повторил мой допросчик.

— Не знаю, — честно ответил я. — Лишь предполагаю. По дороге в Алькорд я повстречал Руну'Арк. А точнее, кого-то, кто использовал «иллюзию», чтобы быть на нее похожей. Или похожим.

— Интересно… — Взгляд викариуса стал более внимательным.

— Мне самому интересно, — усмехнулся я. — Так вот, на границе Южного и Северного Доргонов мы попали в переплет. Хотя мне теперь кажется, что это было подстроено. Да… Помню, этот неизвестный привел сначала на одну поляну, но она ему не понравилась чем-то, и он повел на другую. И на этой поляне открылся портал, откуда…

— На поляне трава была с черными крапинами, так? — Артуно подался вперед.

— Да. А откуда вы знаете?

— Кровь адгрона, — он потеребил массивный подбородок. — Чтобы открыть портал Тьмы, нужно вылить в землю кровь этой твари. Она расползается и переделывает структуру пространства примерно на четверти куска. Где точно эта поляна?

— Прямо возле перекрестка на границе. Только не новой дороги, а старой. На которой разбойники когда-то шалили. Там еще указатель стоит покосившийся.

— Я понял, — викариус кивнул. — Хм. Странный ты, — повторил он слова лекаря и сощурил глаза. — Вроде и во вред Тьме сейчас говоришь, а в то же время на тебе ее «метка».

— Вы дорассказать позволите? — повысил я слегка голос, и викариус снова кивнул.

— Ну так вот. Когда портал открылся, оттуда выскочили тени. Шрейлы которые. И огненные еще, как их там…

— Тварасы.

— Ага. Они самые. И вампиры еще.

— Кто такие вампиры? — удивился викариус, и я выдавил из себя виноватую улыбку.

— Это я после вчерашнего заговариваюсь немного. Аземы, разумеется.

— Хм… — Викариус потер ладони, задумчиво уставился на дверь. А я судорожно прокручивал в голове наш разговор. Не наговорил ли я лишнего? А то чего доброго и вправду решат меня казнить или выдать управе.

— И дальше что? — отвлекся Артуно от своих размышлений, а заодно и меня отвлек от моих.

— Ну вступили мы с ними в схватку. Руна… ну, я тогда так считал… она этих аземов и шрейлов бить начала, а я, не буду врать, бегал бесцельно туда-сюда и никого не смог даже повредить. А сквозь тени меч так и вообще, как сквозь пустоту, проваливался. Кстати, — я кашлянул, — а где он?

— Для этого нужно заклинания Порядка на оружие ставить, — как-то отвлеченно проговорил викариус и поднялся. — Значит, говоришь, возле перекрестка старой дороги с пограничным трактом та поляна… — скорее просто проговорил, нежели спросил он. — Хорошо. Если хочешь есть, тебе принесут.

— Неплохо было бы.

Артуно кивнул и шагнул к двери.

— А что насчет меча? — бросил я вдогонку, но он, даже не обернувшись, вышел из моего теперешнего прибежища.

Я прикрыл глаза и еще раз провертел в голове наш разговор. То, что я сдал портал, выходило в общем-то неплохо. Так что о казни можно на время позабыть. Вдобавок у меня есть еще козырь — причастность некоторых алькордовских аристократов к Тьме. Но его я уже просто так разыгрывать не стану. Только в обмен на помощь храмовников Лите. Что им трудно, что ли? Как-никак серьезная организация, для которой вырвать девчонку из лап, пусть даже и лурда, должно быть раз плюнуть.

В мозгу вдруг ярко представилось, что Литу сейчас пытают. Тут же снова накатил стыд за то, что не пытался пробиться вчера к лестнице, а решил обойти дом снаружи. Вчера это казалось единственно правильным решением, а сегодня, в спокойной обстановке, почему-то представлялось как проявление трусости.

Но я же не струсил. Я же помню свои вчерашние чувства. Все. Ненависть, злоба, еще раз ненависть, обреченность… да, даже обреченность, но не страх. Ни разу.

Я поднялся и уселся на краешке кровати, вцепившись руками в волосы. Потом провел по ним. Надо же, отросли уже, даже уши закрывают. Хотя чего странного? Если бриться я еще брился маленьким ножичком, то про волосы как-то совсем позабыл за те дни, что находился в бегах. Зеркал тут почти нет, не только о прическе забудешь, а и вообще как выглядишь. Что и произошло, если честно сказать. И дело даже не в том, что забыл, а в том, что как-то перестал думать об этом.

Чревл, не время сейчас о подобной ерунде.

«А с чего ты взял, что ее пытают? — спросил сам у себя, надеясь опровергнуть эту мысль, но ответ пришел сразу. — Если сосуд они так и не нашли, то будут пытать. Да и по поводу меня пытать могут — кто такой, откуда, что рассказывал».

От последней мысли едва не взвыл. Да и взвыл бы, если бы дверь в мою маленькую келью снова не открылась.

— Да что тут, проходной двор, что ли? — сгоряча и боясь, что кто-то увидит мои терзания, прокричал я и повернул голову. У двери стоял Кардито, держа в руках поднос с глубокой тарелкой и горкой хлебных кусков. Лицо его выражало предельное недоумение.

— Извини, — выдохнул я и неопределенно махнул рукой. — Хотел на ноги встать, да не вышло. Вот и злюсь.

— Так рано еще, — резко успокоившись, проговорил лекарь. — Да и не ел же ничего со вчерашнего. Вот, кстати, я лузянки с мясом принес.

— Лузянки? — глухо переспросил я, вспомнив, как вкусно готовила эту кашу Лита.

 

ГЛАВА 3

От сытного то ли обеда, то ли ужина, а возможно и завтрака — непреодолимо потянуло в сон. Едва я вернулся от столика к лежаку, как тут же упал на него и прикрыл веки. Сон окутал в одну секунду, а разбудил громогласный звон колокола.

Вздрогнув и открыв глаза, я прислушался. Бом, бом-бом, бом, бом-бом! Судя по ритму — сзывали к заутрене.

Как ни странно, но находясь на хоть каком-то расстоянии от храмов и прочих религиозных построек, я на все эти звоны не реагировал. Сказывалась привычка, приобретенная за два года рабства. У Вирона имелась небольшая, рубленная из стволов сейконы, часовенка, где раз в десятицу он молился сам, а в остальные дни туда по утрам и вечерам ходили набожные рабы. За минут двадцать до побудки старый предлег часовни начинал отбивать в небольшой колокол характерный ритм, призывая всех яро верующих на утреннюю молитву. В первые дни это жестоко, почти разрывающе действовало на нервы. Я просыпался, стискивал зубы и тупо пялился в предрассветные сумерки, рассуждая о своей проклятой судьбе. Но примерно через месяц как отрезало. Просто в одно утро полностью перестал замечать чревлов звон, мешавший доспать самые сладкие предрассветные минуты.

Но вот теперь звон снова разбудил меня, видимо, оттого, что его источник находился практически под ухом. Перевернувшись на другой бок, я измученно скривился. Бом-бом-бом! С гулким разливом прямо внутри головы. Чревл!

«Ну хотя бы один плюс есть, — попробовал я пошутить. — Теперь точно определился, что вчера все-таки ужинал. Не мог же сон забрать меня в свои объятия больше чем на стандартные восемь часов».

Правда, веселее не стало.

Поднявшись, я осторожно потянулся и принялся искать глазами сапоги. Не обнаружил. Медленно наклонился и заглянул под лежак. Слава Номану, они были там. Этот простой факт, в отличие от неудачной шутки, настроения прибавил. И дело совсем не в пяти золотых, а в том, что сапоги эти оказались действительно неплохи, и, пожав немного в первые два дня, они словно подстроились под мои ноги. Учитывая грядущие переходы — это было важно.

Обувшись, я поднялся. Боли в ноге не чувствовалось. Мысленно поблагодарив лекаря, подошел к двери своей кельи и, помедлив несколько секунд, нерешительно толкнул дверь. К моему удивлению, она оказалась незапертой. Что ж, это уже неплохо. По крайней мере, я здесь не в роли заключенного.

За дверью оказался длинный и, благодаря большим окнам-аркам через каждые шагов десять, хорошо освещенный коридор, который изгибался словно плечи лука. Я бросил взгляд в одно из окошек. Выходило оно во внутренний двор храма. После его беглого осмотра развернулся и с интересом окинул взглядом саму дверь. Ни замка, ни навеса. Повертелся, рыская глазами вокруг. В колонне напротив двери имелось небольшое круглое углубление. Понятно, все-таки, если нужно, могут и подпереть дверцу с внешней стороны.

Снова ударили в колокол. Я выбрал одно из возможных направлений и бодро зашагал вперед. Судя по архитектурному плану здания, выгнутого дугой от двора, и по тому, что моя келья находилась почти посредине этой дуги, входы-выходы должны были иметься с обеих сторон. Предположение оказалось верным.

Через сотню шагов я спустился по белым ступенькам и первым делом полюбовался самим храмом. Вчера, а точнее уже позавчера, было как-то не до этого.

Здание состояло из двух ротонд, соединенных широким перешейком. Дальняя ротонда увенчана куполом с крестом, ближняя просто куполом. Окинув взором пустой скучный двор, я направился к храму. Подошел к небольшой двери, которая была открыта настежь, глянул в проем. Внутри шла пышная неторопливая служба. Поднявшись по ступенькам, я замер под дверной притолокой. Облокотился о косяк, разглядывая происходящее. Зрелище, конечно, то еще, но когда больше смотреть нечего, то даже захватывает.

В длинном центральном нефе, ведущем от главного входа со двора к алтарю, толпилось множество людей. Чуть поменьше в двух крайних нефах, отделенных от основного белыми с позолотой колоннами. У каждого прихожанина на ладони маленький светящийся шарик. Магический, разумеется. В часовенке Вирона было так же, старый предлег раздавал такие шарики всем присутствующим на службе. Здесь они были вместо свечей.

Я бросил взгляд на алтарь. В задней его части возвышалась огромная статуя из дерева. В три человеческих роста, седовласый мудрый старец, Великий Номан.

Постояв минут пять, я развернулся и вышел. Монотонное чтение и пение с хоров вперемежку с затхлым воздухом рождали внутри какое-то безысходное уныние.

Глубоко вздохнув, я поискал глазами, на что можно присесть, и у небольшой одноэтажной постройки в самой глубине двора увидел две простенькие деревянные лавочки. Поплелся к ним, разглядывая то здание, из которого вышел. Отсюда большое количество равномерно расположенных дверей, через каждые два метра, объясняло его предназначение. Скорее всего, за ними такие же, как моя, комнатки-кельи. Кто там обитает в другое время, гадать не берусь, но уверен, что сейчас они служат временным жилищем для таких же будущих воинов Номана, как и я.

Устроившись на одной из лавок, я стал дожидаться окончания службы. Поговорить с Артуно нужно как можно скорее, а то и оглянуться не успеешь, как Алькорд останется за спиной, а Лита в лапах этой твари — городского лурда.

— Решил свежим воздухом подышать? — раздался слева знакомый голос.

— Доброе утро, Кардито, — сдержанно протянул я и медленно повернул голову. — Да вот что-то надоело в четырех стенах лежать, решил выйти прогуляться. Храмом полюбовался. Красивый у вас храм.

Я кивком указал на сизого цвета купол, над которым возвышался симметричный посеребренный крест.

— Его светлейшество приказал присматривать за тобой, — лекарь достал платочек, протер себе местечко и грузно уселся. — Ты ведь еще не совсем оправился, слабый, поди. Вдруг сознание потеряешь, — он, развернув платочек и сложив его по-другому, вытер вспотевший лоб, — а мне тебя заново лечи, силу магическую трать.

«Ну-ну… — Я мысленно усмехнулся. — Именно поэтому тебе и было приказано следить за мной, как же».

— А долго эта заутреня длиться будет? — поинтересовался я.

— Это не заутреня, а особая служба с причастием, — слегка обиженно отреагировал лекарь. — Многие хотят именно от Артуно Верлонского причаститься. Вот и набилось народу в храм так, что не шевельнуться, не продохнуть. Артуно же завтра уезжает отсюда.

— Куда уезжает? — Мое лицо вытянулось.

— Как куда? — не меньше моего удивился лекарь. — С вами же, в Шан-Эрмиорд.

Вот так новость. Я присвистнул, и лекарь тут же упрекнул меня:

— Не свисти в доме Номана.

— А как же Лита? — выдохнул я, в общем-то ни к кому не обращаясь.

— Какая Лита? — Кардито слегка подался вперед. — Пассия твоя?

— Сестра, — буркнул я в ответ. — Так когда закончится эта ваша особая служба?

— Часа через два.

Я поднял голову и посмотрел в небо. Слегка прищурился. В Ольджурии стояло нечто навроде нашего бабьего лета. Летающие редкие паутинки, голубое небо, яркое светило, но листья тем не менее с каждым днем становились желтее, а приближение холодов чувствовалось всем нутром.

— Это долго, — устало выдохнул я. — А мне что-то плоховато стало, не дождусь. Пойду лучше полежу.

Я медленно поднялся, и лекарь тут же подскочил с лавочки.

— Позволю себе проводить, — как-то чересчур заботливо проговорил он, пытаясь взять меня под руку, но я легонько отстранил его.

— Ничего. Я сам, — мои губы расплылись в извиняющейся улыбке. — Вы и так много делаете для меня.

Перейдя дворик по тому же пути, но теперь довольно неплохо играя с трудом перебирающего ногами пациента больницы, я добрался до своей кельи. Прикрыл дверь и минут пять напряженно прислушивался. Никто за мной не следовал. И это хорошо.

Помогая себе зубами, я разобрался с бинтом. Потом, усевшись на лежаке в позу лотоса, восстановил магическую силу. Пусть меча нет, но если повезет, то успею раздобыть его или боевой нож до того, как узел будет пуст. Чревлов Артуно! И ведь, главное, обещал позаботиться о Лите. Лжец! Точнее, он лишь обещал подумать, но и это ложь, как ни крути. Как же он собирается об этом думать, если завтра свалит из Алькорда вместе с нами?..

Скрутили меня, когда я уже взобрался на крышу того самого одноэтажного здания в конце дворика, возле которого стояли лавочки, и собирался с нее сигать через забор. Аккуратно, даже нежно, но все же скрутили.

Оплели простенькими «путами» первого круга, заскочили на крышу вслед за мной и бережно спустили вниз. Два здоровых бугая с красными крестами на рукавах длинных белых рубах. Похоже, воины-храмовники.

Отбиваться, выкручиваться, да и попросту пороть горячку я не стал. Двое храмовников — это серьезно. Возможно, даже серьезней тех девяти ублюдков, что преследовали меня позавчера вечером.

Странно, но повели меня не в келью, а в то самое здание, с крыши которого сняли. Внутри оно напоминало школьный спортзал — деревянный скрипучий пол и длинные лавочки у стен. Не хватало только баскетбольных колец, натянутой поперек зала сетки и «козла» в углу. Правда, пол тоже был не совсем таким. Во-первых, он не был раскрашен в несколько цветов, а во-вторых — покрывал лишь половину зала. Остальной половине в качестве пола досталась обычная ольджурская земля.

Мне указали на лавку справа. Пока я шел до нее и потом усаживался, мой молчаливый конвой расположился по бокам двери и, с достойной уважения выправкой, застыл двумя статуями.

Следующие полчаса я тупо оглядывал зал, размышляя о своей дальнейшей судьбе. Понятное дело, что по окончании служения сюда придет Артуно. Вот только зачем? Если бы все было нормально, то меня отвели бы обратно в келью, да и всего делов.

Я принялся дотошно исследовать стены на предмет пятен крови. В зоне видимости не было, а там, где кончался пол и начиналась земля… там рассмотреть в деталях не получалось. Но больших вроде нет, что уже неплохо.

Артуно пришел не один. С ним был полноватый мужчина лет пятидесяти с заметным вторым подбородком и маленькими цепкими глазами. Он был в таком же точно одеянии, как и викариус.

— Зачем убежать хотел? — едва подойдя ко мне, спросил Артуно, и я ухмыльнулся.

— Думаю, вы и сами должны знать.

— Я хотел бы услышать это от тебя.

— Я вам ничего про сестру не говорил? Ах, я, наверное, забыл сказать. Про сестру. Лита ее зовут. Да, видно, и правда забыл.

— Перестань паясничать. — С лица Артуно слетел налет прохлады и озлобления. — Хорошо. Кардито сообщил мне о вашем разговоре. Это, — он указал на пришедшего вместе с ним, — новый викариус Алькорда — Стадир Лиордский. Он займется после моего отъезда всеми здешними делами. Про твою сестру я ему сказал. Этого тебе достаточно?

— Нет, — мотнул я головой. — Пусть поклянется Великим Номаном, что выручит мою сестру и пристроит ее…

Полноватый мужчина на пару секунд обомлел, потом его лицо полыхнуло гневом, и он перебил меня высоким визгливым голосом:

— Да как этот сопляк смеет дерзить мне?! И это при том, что на нем «метка» Тьмы! Чревл его раздери! Я бы на твоем месте, Артуно, давно применил пытки и выведал у этого мерзавца всю подноготную.

Артуно тут же положил руку на плечо своему «коллеге».

— Успокойся, Стадир. Этот сопляк открыл нам место расположения портала Тьмы, так что, думаю, он не соврал мне.

— Что не соврал? — не понял «коллега».

— То, что ничего не знал о «метке».

Я искоса поглядел на чревлова Стадира. Да уж, хорошо, что не он был позавчера вечером. Такой бы и вмешиваться не стал. Так, на всякий случай. Вдруг я вхожу в список тех, кого он считает мерзавцами. Вот так спасешь кого, а он мерзавец прямо-таки из этого списочка. Непорядок.

Я усмехнулся, и Стадир окатил меня злобным взглядом.

— В любом случае, Артуно, я бы не стал снимать ее сейчас, — торопливо заговорил он, заглядывая в лицо нынешнему викариусу. — Слишком уж подозрительная личность этот мерзавец. Может, оставишь эту затею, и передашь его орджунам с «меткой»?

— Нет, — Артуно коротко мотнул головой. — Снимем сейчас. У меня у самого есть подозрения, поэтому я и не хочу, чтобы посредством него, — он кивнул в мою сторону, что меня задело — не очень приятно, когда о тебе говорят, как о какой-то вещи. Да и напомнил мне весь этот тон моего бывшего хозя… Тьфу! Чертова Вирона, — Тьма имела возможность получать сведения. Иди в центр той площадки.

Последние две фразы Артуно произнес, глядя на меня и указывая на непокрытую деревянным полом часть зала. Я медленно поднялся.

— Ты уверен? — снова высказал сомнения будущий викариус. — С каждым разом Тьма прибегает все к новым ухищрениям. Не ровен час, и адгрон в процессе ритуала появится.

— Адгрон — тварь свободолюбивая, — Артуно хмыкнул. — Даже демонам приходится убивать его, чтобы получить кровь для порталов.

— Я знаю это, — недовольно скривившись, проговорил Стадир. — Но мало ли…

— Все будет хорошо.

Артуно снова указал рукой на ту сторону зала.

— Надеюсь, мне не придется просить храмовников отвести тебя?

Да ну что вы, что вы — я сам. Тем более мне что есть «метка», что ее нету, как-то все равно. Сделав лицо непроницаемым, я пересек половину зала и ступил на землю. Бросил взгляд под ноги. Земля как земля, значит, и глемы как глемы будут.

Дойдя до середины площадки, обернулся.

— Может, мне лучше лечь? Вы же усыплять будете?

— Усыплять? — спросил Артуно, и у обоих викариусов губы расплылись в удивленных улыбках. Я в ответ только хмыкнул и уселся в позу лотоса. Ладно, я клоуном не нанимался, помолчу пока.

Артуно кивнул и поднял руки. Его лицо, как и лицо коллеги, стало сосредоточенным, улыбок словно и не бывало. Стадир не шелохнулся, а лишь слегка отвел левую руку в сторону, словно ганфайтер, готовый выхватить револьвер из кобуры. У рук Артуно образовалась яркая оранжево-красная дуга.

— Эй, не так же, — глупо проговорил я, вспомнив, как совершал данный ритуал с Руной. Хотя если то была не Руна…

Дуга вдруг резко, с треском распрямилась, потом обвисла, став похожей на плеть, и эта плеть рванула ко мне. От ее прикосновения к едва зажившему плечу все тело пробило током. Из моего горла вырвался крик, лицо перекривилось, но Артуно не обратил на это ни малейшего внимания. Я же, несмотря на адскую боль, краем глаза уловил отскочивший в сторону красный сгусток. Ну хоть здесь все так же, как было с Маришей…

И вдруг из моего плеча вверх рванул сгусток черного цвета с таким звуком, словно кто-то долбанул из РПГ. Шум и треск эхом раскатились по пустому залу и вернулись прохладными волнами, отскочив от стен. Резко запахло озоном и еще чем-то противным.

— Тавманта! — вскрикнул Стадир и нервно вскинул руку, плетя какое-то заклинание.

Я мигом задрал голову. Под потолком зала висело огромное черное облако, которое стремительно трансформировалось в крылатое существо. Тело как у птицы, крылья размахом метра в два, куриные лапки, прижатые к гузке, а голова женская. Не такая, как у людей, конечно, а похожая на голову мумии. Почти как у аземов, что выскочили из портала на поляне. Только волосы длинные. Черные и редкие, висящие растрепанной паклей.

Тварь оскалилась, показав острые, похожие на толстые иглы зубы, яростно заверещала и, сложив крылья, бросилась на Артуно. Лицо Стадира побелело от ужаса, он засуетился, но его заклинание все еще не было готово.

Легкий поворот левой кисти, ладонь смотрит прямо на тварь, удар.

Ослепляющий оранжевый луч воткнулся в пикирующую мерзость, когда та была уже в полуметре от викариуса. «Луч» откинул ее, она перекувыркнулась пару раз в воздухе и шмякнулась на пол. Тут же подскочила, взмахнула крыльями. Но воины-храмовники, что привели меня сюда, уже вступили в дело. Точно такие же «лучи», как мой, только более яркие, ударили в тварь, и, огласив помещение истошным писком, та забилась в конвульсиях. Последним в нее воткнулся «луч» Стадира. Тварь дернулась, прекратила трепыхаться, замерла.

А Артуно тем временем разбивал в пух и прах появляющихся из земли глемов. Одного, второго… На появившуюся тварь он даже не отвлекся.

Я бросил взгляд вправо и, вывернув ладонь, рубанул одного из глемов, еще не полностью сформировавшегося, «срезнем» первого круга. Диск разрезал земляной столб, из которого едва начали вырастать руки, пополам. Из среза появились четыре красных щупальца, потянулись змеями вниз. Но Артуно принялся хлестать по ним своей магической плетью.

А я на всякий случай отскочил в сторону, перевалившись через земляной холмик, образовавшийся после разрушения первого глема. Огляделся спешно. Словно цунами, откуда-то издалека накатила крупная дрожь. И непонятно даже, то ли она только что появилась, то ли просто не замечал ее в горячке.

Но, судя по всему, бояться было уже нечего. Самое плохое осталось позади. Раз уж Артуно «отцепил» плеть от моего плеча, то ничего больше выскочить из «метки» не должно. Я поднялся на ноги, глядя, как викариус Алькорда добивает последнего недоделавшегося из земли чудовища. Ничего интересного, видали мы такое не раз.

Поэтому взгляд, словно железо к магниту, притянуло к убитой твари.

Возле нее уже суетились мои бывшие конвоиры. Один из них, тот, что был постарше, лет сорока на вид, выхватил из ножен меч и занес над головой твари, прицеливаясь к шее. Но в последний момент передумал бить, видимо, сообразив, что сделай он это, и на деревянном полу останется пятно крови и огромная зазубрина. Впрочем, и без этого лапы твари медленно вытянулись, дрогнули пару раз и замерли навсегда.

— Что-то не пошло. Давно не использовал магию, — залепетал Стадир, когда Артуно покончил с глемами. — И неожиданно как-то. А ведь я предупреждал…

— Ладно, — перебил викариус и, разрушив плеть, развернулся. — Одна тавманта — это не страшно. Хм, а ты умеешь удивлять, — добавил он, и я понял, что Артуно обратился ко мне. — Значит, знаешь магию Света?

— Только пару заклинаний первого круга, — проговорил я.

Артуно, ничего не ответив, двинулся к дохлой твари. Подойдя, пнул ее в голову и после этого склонился над тушкой.

— Гвидо, — заговорил он, чеканя слова, — притащи тряпок, и побольше. Нужно замотать эту богомерзость, вывезти в лес и закопать. И голову там не забудь отрубить. Так ты говоришь — Стадир должен поклясться Номаном, что выручит твою сестренку?

Артуно повернул голову и посмотрел на меня. Пока он отдавал приказ одному из воинов, я успел подойти и теперь не без мистического ужаса взирал на дохлое порождение Тьмы.

— Да, — выдохнул я слегка отстраненно, продолжая пялиться на почти человеческое лицо твари. Если судить по мифологии нашего мира, лежащая на полу тушка больше всего напоминала гарпию.

— Стадир, поклянись, — слишком обыденно для подобной фразы попросил викариус.

— Клянусь Номаном, — глухо бросил Стадир.

— Что выручу Литу, — буркнул я.

И он недовольно добавил:

— Что выручу Литу.

Артуно выпрямился, проводил взглядом отправившегося выполнять приказ Гвидо и, повернувшись ко мне, вдруг дружески хлопнул по здоровому плечу. Его губы тронула легкая улыбка.

— А ты молодец, не растерялся. Ну что же, все дела сделаны, можно идти обедать.

Он кивнул в сторону выхода из зала и уже занес ногу, чтобы переступить через дохлую тавманту, но я остановил его, легонько тронув за локоть.

— Да, — обернулся он, ставя занесенную ногу на пол.

— Я хотел поменять эти сведения на клятву, но раз клятва была принесена и так, то мне нет смысла что-то скрывать. Думаю, это в интересах и храмовников, и Повелителя.

— Повелителя, — хмыкнув, повторил Стадир. — Этот сопляк не знает границ.

— Этот сопляк спас мне жизнь, — холодно проговорил Артуно. — Давай выкладывай, что там у тебя.

— Дело касается лурда Алькорда и некоторых местных аристократов.

— А что с ними не так? — снова влез в разговор новый викариус.

 

ГЛАВА 4

Ольджурия, Южный Доргон

Натянув поводья, всадник остановил лога и спешился. Взял своего боевого четвероногого товарища под уздцы, повел, обходя три телеги, груженные зерном.

— Куда пре… — бородатый простолюдин, сидевший на одной из них, запнулся, вовремя сообразив, что с подобным громилой лучше не связываться. Тем более что на поясе у того висели ножны, и, судя по выражению лица их владельца, он мог запросто пустить в дело лежащий в них клинок.

— Какая пошлина? — спросил громила у одного из стражей, подойдя к шлагбауму, перекрывавшему дорогу.

— Два кирама с носа и кирам с животины, — устало ответил страж и зевнул.

— Хм, — громила выудил из кармана три серебряных монеты и протянул таможеннику.

— Стинар, подними, — лишенным интонации голосом проговорил страж, подставляя ладонь под серебряный дождик из трех монеток.

Громила дождался, когда этот самый Стинар отвяжет веревку, и едва шлагбаум взмыл вверх, шагнул на землю Южного Доргона. Улыбнулся чему-то своему и шагов через пять ловко запрыгнул на лога. Тронул стременами поджарые бока. Животина тут же припустила короткой рысью.

«Надо было по старой дороге ехать, — подумал всадник, пожалев об отданных кирамах. — Впрочем, Номан с ними. На старой дороге и поесть нормально негде».

— А мы же любим с тобой вкусно поесть, да, Лонганг? — спросил всадник у того, кто его вез, и, чуть наклонившись, потрепал лога за ушком. Лог довольно фыркнул и тряхнул головой. А Линк'Ург бросил взгляд вперед. И была на его лице легкая растерянность или, скорее, неуверенность.

После неудачного случая, когда его какая-то полоумная бабка едва не отправила на тот свет, он решил бросить осточертевшую работу охотника за рабами. Благодаря ей сильно не разбогатеешь, хотя дело было не в этом. Просто в его голове вдруг все перевернулось в тот день.

Прибывшие на место происшествия стражники отвели его в управу, где целых три часа допрашивали с пристрастием. На эти их пристрастия Линку было наплевать, он и не такое в своей жизни перетерпел, но вот несколько ударов в правый бок вернули тот странный и пугающий привкус во рту. И он слегка струсил.

Неужели он, воин до мозга костей, подохнет от какой-то хвори? Это же позор!

Покинув Лиорд, Линк отправился в Сухину, дав приличный крюк, чтобы объехать владения Вир'Сторов. Встретить заказчика, когда заказ не выполнен, — дело неприятное. Поэтому он решил, что лучше затратить лишние полдня на дорогу, чем случайно наткнуться на Вирона и соответственно на разговор с ним.

К вечеру он был дома. Достал из-под старой кровати еще более старый походный мешок и принялся укладывать в него свой непритязательный скарб. Трое подштанников, пара штанов и столько же дублет, всякую мелочь — ложку, нож для бритья, нитки, пару игл. Уложив все это, он отодрал в углу комнаты доску и извлек из подпола маленькую шкатулку, завернутую в грязную тряпку. Развернул и, отшвырнув тряпку прочь, неторопливо поднял крышечку. Губы недовольно поджались. Даже без счета видно, что маловато. Но он все же перевернул шкатулку и, высыпав монеты на пол, принялся пересчитывать. Шестнадцать золотых и сорок серебряных. Вздохнул нерадостно. Даже на средненький боевой нож не хватит.

«Вел бы более скромную жизнь, а не хлестал хорское да с нихтами баловался, и скопил бы кое-что», — выругал он сам себя.

Ссыпав золотые монеты в мошну, а серебряные в карман дублеты, он поднялся и оглядел комнату. На секунду стало грустно. Привык к ней. Но остаться здесь — это значит и в другом остаться на тех же позициях. Хотя после того как он не выполнил заказ, вряд ли кто-то предложит ему работу. Впрочем, ловить рабов он все равно уже не собирался, как и заниматься тем, что предложила чревлова бабулька. Тренировать детишек аристократов — нет уж, увольте.

Выйдя из своего жилища твердым шагом, Линк перекинул мешок через седло, потом привязал с обеих сторон по холщовой сумке с тирсом, который так любил жевать Лонганг, и вспрыгнул на лога.

И вот спустя несколько дней пути он пересек границу Северного и Южного Доргонов, по дороге все же посетив Сарона, лекаря из Орхины. Здесь ему пришлось оставить десятицу золотых, зато после пары заклинаний он почувствовал себя заметно лучше.

Обогнув по правому краю вереницу из пяти груженных зерном повозок, Линк пришпорил Лонганга, и тот перешел на резвую рысь. Спешить Линк не спешил, но плестись тоже не привык. Разве только поутру, после очередной бурно проведенной ночи. Но с этим было покончено.

Когда светило коснулось горизонта, Линк остановил лога, спешился и повел его в сторону небольшого леска в паре десятиц шагов от дороги. На полянке, скрытой узким рядком деревьев, он, к удивлению, увидел старика, разводящего костер. Остановился на всякий случай. Одежда старика явно указывала на то, что он простолюдин, но наметанный глаз заметил рядом скатанный плащ белого цвета и ножны с мечбм, лежащие накрест этой скатки.

— Доброго вечера тебе, путник, — спокойно проговорил старик, отводя руку от кучки хвороста и не отрывая взгляда от маленького огонька.

— И тебе доброго, отец. — Линк расстегнул подпруги и стащил седло. Лонганг тут же принялся радостно жевать пожухлую траву, выбирая стебельки позеленее, хотя таких почти не оставалось. Бросив седло на землю, Линк направился к костру. — Не боись, я человек незлой. На вид, может, и такой, а внутри нет, — проговорил он, чтобы успокоить случайного напарника по ночлегу.

— Да ты не предупрежай, — старик усмехнулся. — Мне что злой, что незлой — все одно. Чего мне теперь бояться? Я свое уже давно отбоялся. А ежли злой окажется, смело в бой ринусь да накажу.

Линк хмыкнул и плюхнулся на задницу недалеко от костра, протянул к огоньку руки.

— Уверенный ты в себе, отец. Разве не приходилось натыкаться на того, кто сильнее тебя?

— Приходилось, — старик хохотнул. — Да дело ж не в силе вовсе, а в опыте. Опытный и сильного побьет. А ты куда путь держишь? Уж не в Шан-Эрмиорд ли?

— Туда-туда, — кивнул Линк, глядя, как старик подтягивает к себе походный рюкзачок. — А сам, отец?

— И я туда же, — старик улыбнулся. — Как и ты, видимо, решил вот. В этом разе Вздох обещает быть серьезным. Много крови прольется. Вот и не усиделось мне в доме, дай, думаю, пойду кости разомну.

— Ну так это дело опасное, отец. В Зыби чаще не успеваешь кости размять, как их уже тебе переломали, — Линк коротко рассмеялся. — Так что сидел бы ты дома, батя. Нечего тебе туда на старости лет соваться. — Он поглядел на краюху хлеба, которую старик достал из рюкзачка. Рот наполнился жгучей слюной. Последние деньги он потратил день назад, а у нерадивых грабителей, встреченных сегодня утром, ничего, кроме боевого ножа с ножнами, одного на троих, не оказалось. Поэтому желудок смело командовал глазами, приказывая тем не сводить их с доставаемой из рюкзачка снеди. Половинка сырной головки, маленький мех с… «Нет, если там хорское, он и не притронется», — пообещал себе.

— А с чего ты взял, отец, что Вздох в этот раз сильнее будет? — спросил он, уже мысленно пережевывая и хлеб, и сыр.

— Так о том люди говорят. Виары-то вон как поналетели с Кроми. Сто лет не было и на тебе. Видать, чувствуют. — Старик переломил хлеб и протянул Линку. Тот жадно взял и тут же надкусил.

— Погодь ты! — Обветренное лицо старика гуще покрылась сетками морщин. Он улыбнулся. — Сейчас сыра отломлю.

— Ну так что виары, — проговорил с набитым ртом Линк и взял протянутый кусок сыра. — Раньше они тут и жили. Мне так дед рассказывал. Это потом уже переселились.

— Не-э-эт, — старик, продолжая улыбаться, повертел головой. — Виар существо мудрое, он знает. И раз из Кроми эти животинки сорвались, то, значит, чувствуют худое. Велика будет сила Тьмы на сей раз.

— Она каждый раз немаленькая, — все же не согласился Линк и, откусив приличный кусок сыра, на некоторое время потерял способность говорить.

— И то верно, но в этот раз все ж громаднее что-то движется. Я вон сорок два года назад в Зыбь ходил, так, почитай, силы той и не было. Наши военачальники говорили, что Тьма слаба. Мы ее армию в двух сражениях разбили, потеряв едва треть своих. Потом две десятицы по Зыби шастали, пока половина наших от хворей не померли. Чего искали? Непонятно. И замки даже не осаждали, — старик пожал плечами. — Но Повелитель не обманул, по три сотни золотом заплатил каждому. Вот с того я себе и дом срубил ладный, и земельки у нашего брона выкупил малость.

— То-то, я гляжу, плащ у тебя знакомый, — перебил Линк, проглотив. — Сейчас, отец, по пять сотен платят. Я в позапрошлом походе был, полтысячи золотом, как с куста. Новой чеканки. Так, а ты что ж, по магии не владеешь ничем? — он кивнул на лежащее рядом со стариком огниво.

— Чего нет, того нет — врать не стану. Бог дара не дал. Да и откуда ему быть? Мой дед сажал тирс, мой отец сажал тирс, я сажал…

— Ох, — Линк подскочил на ноги, но даже при этом умудрился откусить от краюхи. — Спасибо, что напомнил, отец. Я ж своего боевого товарища покормить забыл.

Он направился к Лонгангу, который мирно и задумчиво пасся шагах в пятнадцати от костра и в шаге от седла. Завидев направляющегося к нему хозяина, лог радостно запрял ушами, при этом задрав верхнюю губу, отчего казалось, что он улыбается.

— Сейчас, сейчас. — Линк похлопал его по шее и, присев, положил ополовиненную трапезу на седло. Взял одну из холщовых сумок и быстро развязал горловину. — Сейчас тирсу тебе дам, дружище, сейчас, — приговаривал он при этом ласково.

— Так ты с ним в Зыбь ходил, получается, раз говоришь, что товарищ боевой? — громко поинтересовался старик.

— С ним, — кивнул Линк, расширяя горловину.

— Выходит, старый он, — с легкой грустью добавил старик и задумчиво причмокнул губами.

— Не старей тебя, отец, — отшутился Линк и высыпал все, что оставалось в сумке, прямо перед мордой лога. — Давай ешь, дружище. Никакой ты не старый, мы еще с тобой повоюем.

Лонганг, словно поняв сказанное, кивнул пару раз и потянулся мордой к кучке зерна.

Скормив логу все, что было в сумке, Линк взял кусочки хлеба и сыра и вернулся к костру. Оставлять тирс смысла не было. Завтра к обеду, самое позднее к ужину, он будет в Шан-Эрмиорде, где его и Лонганга поставят на довольствие. Хотя в этом Линк сомневался. Все-таки он разжалованный риттер, чудом избежавший казни за содеянное.

— Отец, а ты не знаешь, — осторожно начал разговор бывший охотник, продолжая по очереди откусывать то от хлеба, то от сыра, — если вот, допустим, был человек ритте-ром, не истинным, а по милости, а потом его разжаловали, но оставили в живых…

— Были такие случаи, — перебил старик, и Линк осекся. — Не бойся. Военачальники понимают, что Вздох будет жарким. Так что примут.

— Спасибо, отец, успокоил, — слегка ошеломленно выдохнул Линк. — А как ты догадался, что я о себе?

— Ну так у меня сыновья вот так же: «А скажи, батя, вот если, скажем, мой знакомый один девку обрюхатил…» А я тут же лозину и ну его хлестать. «Ты что ж это, нихтов сын, — говорю ему, — в свои семнадцать девок-то брюхатишь…» Так что меня не проведешь.

Старик рассмеялся, и Линк загоготал вместе с ним. Даже Лонганг заржал, почувствовав, что его хозяину весело.

— Так… так, значит, вон у тебя… тебя сыны какие шустрые, — сквозь смех выдавил из себя Линк.

— Все в батю, — сухо ответил старик, и они вдвоем рассмеялись с пущей силой.

 

ГЛАВА 5

После того что я сообщил, Артуно отправил в Лутиорд — резиденцию Повелителя — гонца. Написал письмо, закрыл его печатью храмов Семи Дорог и отослал неприметного на вид паренька в путь. Затем пришел ко мне в келью.

— У меня с собой было немного денег, — осторожно начал я, когда викариус уселся на стул.

— Да, восемь золотых. Они будут возвращены тебе завтра утром. Как и меч. По поводу девушки… — Артуно многозначительно улыбнулся. — Вскоре сюда прибудет отряд орджунов, которые разберутся с местными предателями. А девушку я отправлю в специальный Храмовый Корпус для служительниц Номану. Это тебя устраивает?

— Да, — я кивнул. — Только не нужно делать ее служительницей.

— Насильно никто не заставляет выбирать путь служения. Так что, не переживай. Завтра до рассвета мы отправимся в Шан-Эрмиорд. Извини, но на всякий случай я прикажу тебя запереть.

— Мне уже незачем бежать.

— Верю. Но все-таки…

Викариус поднялся и направился к двери.

— Да, — остановился на полпути, — спасибо, что спас меня.

Через секунду он уже вышел. Хлопнула дверь, потом послышался недвусмысленный звук — дверь подпирали. Ну и чревл с ними. Бежать я уже действительно не собирался. Если всякими там Сат'Чирами займутся орджуны, то надежда на то, что Литу спасут, довольно велика. Из коротких рассказов Альтора об этих воинах-риттерах я понял одно — ребята они серьезные. Личная гвардия Повелителя. Большей частью состоит из младших сыновей аристократов, тех, которые вряд ли когда унаследуют хоть что-то по законам Ольджурии, по которым все имущество отца переходит старшему сыну. И если ты хотя бы третий сын, то дождаться смерти двух своих старших братьев и стать полноправным владельцем семейного добра практически нереально. Хотя бывают случаи, когда и старшие по своей воле идут в гвардию.

Впрочем, это только костяк орджунов. Помимо отпрысков аристократов в нее входят и те, которых в нашем мире когда-то именовали бастардами, а также так называемые риттеры из милости. Последним, правда, нужно проходить в этом звании не меньше десяти лет, после которых они могут быть зачислены в ряды лучших из лучших. А именно такими и являются гвардейцы Повелителя. Особенно те, что составляют костяк, или старшие сотни. Они уже с семи лет становятся пэйжами.

Успокоенный этой новостью, всю ночь я провел в безмятежном сне. Разбудили меня несколько легких ударов в малый колокол. Не дожидаясь, когда отопрут келью, я оделся, натянул сапоги и уселся на краю лежака. Бросил взгляд на божка Номана и на всякий случай девять раз перекрестил лицо. Впереди у меня не самые безопасные времена, авось и пригодится.

Через пару минут в моей келье появился сам викариус. Одет он был в форму воина-храмовника, только вот плащ теперь у него был серого цвета.

— Я аржант, — объяснил он, заметив мой заинтересованный взгляд. — Ты готов?

Молча кивнув, я поднялся.

— Мне вот что подумалось, — торопливо заговорил Артуно. — Все-таки существует опасность, что лурд или Сат'Чиры наняли по твою душу убийцу, поэтому ты поедешь со мной в карете. Со всеми, на телегах, тебе ехать опасно.

Мы вышли из кельи, и я первым делом взглянул в окно. В глаза сразу бросилась суета во дворе храма. В центре его стояли в ряд три телеги, запряженные парами логов, чуть в стороне не особенно шикарная карета с красным крестом на дверце, возле нее шестеро воинов-храмовников. Двое из них были уже на логах, остальные же продолжали приторачивать к седлам походное снаряжение. Возле телег стояла шеренга разношерстных людей, как по возрасту, так и по одеянию. Один из храмовников шагом подвел лога к ним ближе и, отсчитав рукой шестерых, указал на первую телегу.

— Вы туда, — коротко бросил он при этом и принялся дальше тыкать пальцем в сторону новобранцев. Пока мы спускались во двор, все уже разместились на телегах.

Некоторые из новобранцев с интересом, а кто-то и с недовольством, посматривали на меня. Зная, как подобная «избранность» может сказаться на дальнейшем отношении коллектива, я на несколько секунд задумался, но вскоре отбросил ненужные мысли. С этим разберемся потом.

— А как же меч? — спросил я у викариуса, когда мы оба уселись в карету.

— Слева от тебя. — Артуно полез в карман и извлек из него мою мошну.

— Спасибо, — глупо ляпнул я, принимая обратно свое золотишко. Потом повернул голову. Действительно, ножны с мечом были заткнуты за две железные пластины, прикрепленные к стенке кареты.

— Трогай! — раздался снаружи громкий окрик, и тут же послышался легкий удар хлыста, потом еще несколько. Карета дернулась и медленно покатила по накатанной земле дворика. Я уставился в правое окошко, заслонка на котором была не задвинута. Мимо проплыла часть стены Храма, потом на пару секунд показалась распахнутая створка ворот и стоящий во фрунт воин-храмовник. Его лицо было серьезным, а кулак правой руки касался левого плеча, там, где на рубахе был вышит красный крест. На какое-то мгновение внутри меня что-то сжалось. Я тяжело сглотнул и прикусил губу.

— Ничего, так бывает, — мягко проговорил викариус, видимо, заметив, как изменилось мое лицо. — Но излишне бояться не стоит.

— Я не боюсь.

Мой голос прозвучал тихо и сдавленно. Нет, страха во мне не было, разве что совсем немного, больше я переживал за Литку. Да и о карлике с великаном вдруг подумалось. Локс — тот точно уже мертв, а вот Вистус… Интересно, он смог выбраться?

Карета повернула влево, кучер снова хлестнул логов, и скорость увеличилась. Но ненамного. Видимо, из-за телег нам придется ехать медленно.

Так и получилось. Мы тянулись примерно со скоростью десяти километров в час, может, чуть больше, определить с точностью я не мог. В первый час пути мы разговаривали с Артуно, вернее, говорил он, а я слушал. Оказывается, бывший викариус Алькорда шел в Зыбь во второй раз, а в первый был там четырнадцать лет назад. И если бы не назначение на пост представителя Отцов, он бы пошел туда и в прошлый Вздох. Ничего особенного он, впрочем, не рассказывал. Говорил больше общими фразами о том, что нужно научиться терпению, преодолению себя и, главное, усиленно впитывать воинскую науку.

— Выживает тот, кто поступает правильно, — несколько раз резюмировал он по ходу своей речи.

Через час он уснул, а я принялся пялиться в окошко. За ним плыли то пожелтевшие и засохшие луга, то стволы сейкон и прочих местных деревьев. Ближе к полудню нарисовалась широкая сероватая гладь озера, по которой гуляли небольшие, но грозные на вид волны. Озеро было довольно крупным, расположенная на том берегу деревенька едва просматривалась. В голову полезли мысли о Вальтии, потом они разом перескочили на еще более щемящую тему. Земля, родной дом. Господи, родители уже смирились с тем, что я пропал? Или все еще продолжают искать?

Колеса застучали по бревнам, карету растрясло, и викариус проснулся. Посмотрел сонно на реку, которую мы пересекали по мосту, и снова прикрыл глаза. А я, не отрываясь, глядел на бегущую воду. Пейзаж нагонял неприятные мысли, но он же и отвлекал от них. Вон маленькая лодочка, а на ней двое мужчин тянут из воды сеть. Выпрямились, смотрят в нашу сторону. А вон три птицы, похожие на чаек.

Когда местное солнце стало катиться к горизонту, и как назло именно с правой стороны, я грубо закрыл заслонку и откинулся на спинку скамьи.

— С другой стороны открой, — без эмоций и не открывая глаз пробурчал викариус.

Я улыбнулся и тут же передвинулся на другой край скамьи. Сидеть, тупо глядя на стенку кареты, я не мог, в голову тут же лезли все эти чревловы мысли. Но едва я отодвинул деревянную перегородку, как карета остановилась. Через пару секунд мимо окошка пронесся храмовник на логе.

— Эй, твою сурдетскую мать! — послышался его крик уже впереди кареты. — Чего развалился посреди дороги?

— Да колесо вот, — прозвучал в ответ испуганный мужской голос.

— Ну так надевай!

— Так как же ж я в одиночку-то? Я и приподнять не в силах. Тут подпорки нужны осо…

— Я те дам щас подпорки! Эй, парни!

Викариус открыл глаза и подался вперед. Открыв дверцу, он выбрался наружу.

— Ой, извините, — тут же залепетал наткнувшийся на него один из новобранцев.

— Да ничего, — спокойно ответил Артуно и крикнул храмовнику: — Что там?!

— Да колесо вот у обозника тут слетело с телеги.

Я заинтересованно высунулся из кареты почти наполовину. Мимо пробегали наши новобранцы, спеша к преградившему путь гужевому транспорту. Повернув голову и вытянув шею, я увидел сильно накренившуюся телегу, груженную мешками, которые были навалены большой горкой. Рядом с ней, скукожившийся от испуга, мужик лет пятидесяти. Но мой взгляд тут же оторвался от места происшествия и устремился вперед, потому что там были вещи намного интереснее, начинавшиеся примерно в полуриге от нас. Одновременно с увиденным, ушей коснулся негромкий монотонный шум, но в нем чувствовалась мощь. Наверное, так же издалека слышится шум большого водопада.

Сотни разного цвета палаток, от снежно-белых до уныло серых, сотни повозок, сотни фигурок людей, занимающихся своими делами. Над некоторыми палатками развевались флаги, которые отсюда казались цветастыми носовыми платками. Я перевел взгляд чуть влево и вдалеке, почти на грани видимости, увидел несколько тысяч человек, построенных в боевые шеренги. Похожи они были больше на оловянных солдатиков, как будто кто-то смешал несколько сотен наборов и расставил их на поле. Вдруг одна из шеренг, точнее, что-то напоминающее римскую когорту, быстро двинулась вперед, и через несколько секунд до меня донесся приглушенный расстоянием рев сотен мужских глоток. Но даже от него по спине побежали мурашки. Ну здравствуй, Шан-Эрмиорд.

Пока я разглядывал «солдатиков», парни успели дружно приподнять телегу и поставить колесо на место. Наш храмовник тут же заорал на бедного мужичка, заставляя того убрать телегу с дороги. Мужичок в ответ что-то лепетал, но его никто не слушал. Двое парней, видимо, не понаслышке знавшие, как управляться с подобным транспортом, быстренько свели логов вправо, освобождая нам проход.

— Все! Гвидо, поехали! — крикнул Артуно и, легонько толкнув меня в плечо, протиснулся обратно в карету. — Мне еще вас нужно успеть сдать, — пробормотал он недовольно. — Да и о тебе доложить. «Стул правды» тебе все же придется пройти, извини. Здесь не игрушки.

Ну и зачем сейчас напоминать? Мне и так стало сильно не по себе от увиденного.

Когда наши парни вернулись к телегам, карета двинулась дальше. Теперь уже с каждой секундой я слышал, как нарастает гул. Гул человеческих голосов, крики, рев и прочие животные звуки. Через минут десять слева показались первые повозки. Они стояли прямо на лугу, сначала две-три, потом десять — двадцать, а потом вдруг я перестал даже понимать, сколько их. Потому что их было море. Возле повозок крутились люди — мужчины, женщины, бегали дети. Артуно подался вперед и выглянул в окно.

— Обозники, — проговорил он и зевнул. — Ты в другое окно глянь, военный лагерь там.

Но глянуть я не успел. Карета снова остановилась, сквозь гул я услышал крик того храмовника, что не стал рубить голову тавманте в зале.

— Так, Ант, слушай, — громко проговорил Артуно, — на сегодня твой непосредственный командир — Гвидо. Держись своих новобранцев. Завтра вас распределят, а пока вы будете в «отстойнике». Вечером я найду тебя. И не делай глупостей. Иди.

Он открыл правую дверцу, и я, поднявшись, занес ногу для шага в новую жизнь, но викариус остановил меня, мягко ухватив за локоть.

— Что? — обернувшись, спросил я удивленно.

— Меч возьми, — с улыбкой проговорил он и подмигнул. — Не боись, прорвемся.

Знакомое выражение, земное. Удивляясь ему, я выбрался из кареты с прижатыми к груди ножнами.

Наши новобранцы уже выстроились в шеренгу у края дороги, а рядом с ними стояли спешившийся Гвидо и еще два незнакомых храмовника в синих плащах, наверное, местные. Они придирчиво оглядывали парней, иногда тыкали пальцем в сторону кого-нибудь и что-то спрашивали у Гвидо.

Я подскочил к шеренге, пристроился с краю. Один из храмовников с толстой бульдожьей мордой посмотрел на меня недовольно, а я в ответ только сделал лицо еще непроницаемей. Карета с викариусом и телеги двинулись дальше к самому городу, стены которого виднелись в риге отсюда. В окошке я увидел Артуно. Он высунул руку и показал мне здешний жест — все нормально. Указательный и средний палец, поднятые вверх. Я кивнул.

— Двадцать два! — крикнул толстомордый своему напарнику, хотя тот и был от него всего в нескольких шагах, и что-то записал на куске пергамента. Потом указал на меня и обратился к Гвидо: — Это кто?

— Обычный новобранец, просто у него дела с викариусом.

— Понятно, — кивнул толстомордый и обвел нас взглядом. — Так, воины. Сегодня вы можете отдыхать, а завтра готовьтесь к суровой, но необходимой муштре. Вам, как «последкам», придется попотеть, — он криво улыбнулся, повернулся к Гвидо и протянул ему пергамент. — Все, веди их в «отстойник».

— Парни! — тут же прокричал наш временный командир. — Спина! — Он запнулся. — В смысле развернулись и за мной. Сегодня вам еще разрешается ходить как стадо крог, — он коротко хохотнул и направился в глубь луга, усеянного серыми палатками, ведя за поводья своего поджарого скакуна. Двадцать два напряженных, обеспокоенных и взволнованных рыла направились следом, беззастенчиво пялясь по сторонам.

Но ничего сверхинтересного в пределах видимости не наблюдалось. Судя по всему, здесь везде был «отстойник». Несколько сотен таких же, как мы, разношерстных парней, стоящих кучками у палаток, редкие крикливые аржанты, которые все время кого-то пытались собрать и построить.

Я плелся чуть позади остальных. Моя поездка в карете уже проявляла себя не лучшим образом — никто особенно не спешил заводить со мной знакомства. Сами же парни между собой, судя по коротким фразам, которыми они время от времени перебрасывались, — успели перезнакомиться в пути. По крайней мере, ехавшие на одной телеге — сто процентов.

Через минуты две мы подошли к большой серой палатке, и Гвидо, выстроив нас в шеренгу, куда-то исчез, слава Номану, не скомандовав что-то вроде «смирно». Потому что вернулся он только минут через двадцать. Мы едва успели подорваться с земли и выстроиться заново, когда он неожиданно вынырнул из-за нашего, как я понял, будущего жилища. По крайней мере, на ближайшую ночь точно.

— Так, — тут же громко заговорил он, — сейчас идем к реке, купаемся и назад. Придут два цирюльника, обстригут вас коротко. Чтобы «животные» лишние не заводились. Так же рекомендую самим побрить в срамных местах.

По шеренге тут же прокатилась волна смешков, а мне лично почему-то, наоборот, стало грустно. Нет, девушек, с которыми я встречался более-менее постоянно, то есть больше недели, иногда просил выбрить там, не люблю заросли, но чтобы сделать это с собой…

— Отставить смешки! — прикрикнул Гвидо. — Лекарей в этот раз мало, на всех не напасешься. И если у вас там все до крови будет расчесано, то это уже ваша личная проблема. Понятно?

Двадцать два будущих доблестных воина что-то невнятно и нестройно промычали в ответ.

— Так! — взревел наш командир. — Вы что, бабы смазливые? Чего там гундосите так нежно? Отвечать по «ряду» следует так: «Ясно, мин лег-аржант. Или — ясно, мин арх-лег». В зависимости, кто перед вами по званию. Не слышу.

— Ясно, мин лег арх… А кто вы по званию-то? — запутались мы, и Гвидо, махнув рукой, повел нас к реке. Понятное дело, научить салаг четко, бешено и правильно орать в ответ на каждое слово командира по этому их «ряду» не его забота.

Река оказалась метрах в трехстах от того места, где военный лагерь заканчивался, а так как мы находились почти с самого края этого лагеря, то и идти долго не пришлось. Однако же с другой стороны дороги лагерь обозников продолжал тянуться еще как минимум на ригу.

На берегу было много народу, никак не меньше двух тысяч. Как я понял, тоже «последки». Светило уже почти коснулось горизонта, и на широкой речной глади красиво сверкали красноватые блики. Новобранцы купались шумно, гоготали, плескались друг в друга, веселились на полную катушку, словно предчувствуя, что с завтрашнего дня веселиться времени не будет.

Гвидо остановился, осмотрел «пляж» и, ничего не придумав особенного, повел нас прямо к основной толпе. Правда, шагов за двадцать взял чуть левее, и мы оказались всего метрах в пяти от толпы человек в сто. Они уже, видимо, помылись и теперь скакали и прыгали, кто для сугрева, а кто для того, чтобы вылить воду из ушей. Глянув на них, я сразу сообразил, что водичка не «парное молоко», потому как просто сидевших были единицы, да и те дрожащие, с посиневшими губами и покрытой пупырышками кожей.

— Песком тритесь хорошо, — стал громко и торопливо объяснять Гвидо. — Раз натерлись, окунулись, еще раз натерлись, еще окунулись. Три раза самое то. На все про все у вас полчаса. Приступили! После помывки не расходиться, я вернусь ровно к сроку.

Наши парни тут же принялись скидывать с себя одежду, поглядывая на соседей. Большинство из тех были голяком. Мало кто хотел щеголять потом с мокрым пятном на штанах, поэтому все без проблем стали скидывать подштанники.

Я посмотрел на удаляющегося командира, подумал о своих сапогах и мошне и осмотрел берег. Справа яблоку негде упасть, а вот слева никого. Шагах в двухстах пышный кустарник и пара деревцов, сильно похожих на наши плакучие ивы, наклонились к реке, свесив сотни тонких желтоватых веточек.

— Эй! — Я осторожно хлопнул по плечу ближайшего ко мне парня. Тот обернулся. На лице ни одной эмоции. — У меня с животом что-то. — Я ткнул себя пальцем в район пупка. — Отойду по нужде. Если вдруг командир наш раньше появится, объясни. Хорошо?

— Ладно, — буркнул парень и, тут же развернувшись, бросился к речке, а я торопливо зашагал в сторону кустов. Конечно, не лучший вариант, ведь и так в коллектив не влился, но по дороге к реке я успел оглядеть всех наших. Простолюдины от двадцати до тридцати пяти лет, без особых излишеств в одежде и, скорее всего, без монеты в кармане. Наверное, многие и решились на это дело из-за нужды. А насчет того, как приватизируют в армиях оставленное без присмотра, я успел наслышаться от старших отслуживших знакомых. На Земле, разумеется.

Профукать свои удобные сапоги и потом натирать мозоли в казенных не очень-то хотелось, да и деньжата пригодятся. Какое тут довольствие — это еще посмотреть надо, а «чепки»… вон их полно по ту сторону дороги. С деньгами голодать не будешь.

Нырнув за кусты, я быстро все с себя сбросил и подошел к воде. Попробовал ногой. Охренеть! Как в этом можно купаться?

Но делать было нечего. За последние дни я успел здорово пропотеть и провонять. Проведенные здесь два года, конечно, приучили меня к подобному, но все равно при любом удобном случае я старался привести себя в приличное состояние.

Быстро натеревшись холодным песком, с разбегу плюхнулся в воду. Дыхание и сердце на секунду остановились, тело обожгло. Я вынырнул, развернулся и сделал пару мощных гребков. Метрах в трех от берега самое то, примерно по грудь. Пару раз присев, поелозил руками в волосах, жалея, что нету хотя бы щелока. Но тут же вспомнил, что горевать по этому поводу не стоит, буквально через час-два все равно обстригут. Фыркая и отряхивая с волос воду, поплелся к берегу, высоко поднимая ноги, и вдруг замер. То ли глюк, то ли действительно тоненький смех. Резко вскинув голову, я уставился на стройную молоденькую девушку, стоявшую на берегу. Тут же резко прикрыл то место, куда она смотрела, со стыдом представив, как он мог скукожиться от холода. Девушка снова хихикнула.

— Привет, — глупо ляпнул я, бросив мимолетный взгляд на свою одежду, потом снова перевел его на девчонку. Она была очень красива. Личико овальное, с легким подбородком, большие задорные глаза, обрамленные пушистыми ресницами, черные и прямые, до плеч, волосы, изящный тонкий носик и пухлые губки почти идеальной формы. Легкое платьице в горошек на тесемках, на ладонь не доходящее до колен, подчеркивало эту красоту. Я на секунду застыл глазами на загорелых ножках, сглотнул набежавшую слюну и снова посмотрел ей в лицо. — Тебе это… не холодно в таком платьице? Не лето вроде.

— Нет, — девчонка улыбнулась и мотнула головой. — А тебе точно холодно. Дрожишь вон весь. Хочешь, я тебя согрею?

Взгляд девчонки из задорного тут же стал томным, и я снова тяжело сглотнул.

— В смысле?

Хотя примерный смысл был мною уже уловлен.

— Два кирама всего, — с ужимкой проговорила девчонка таким бархатным и волнительным голоском, что мне пришлось сглотнуть слюну в третий раз, а руки стали медленно, но уверенно отодвигаться от тела.

— Ну что? Если денег нет, я могу так, а потом отдашь. Попросишь часть довольствия деньгами выдать, тут так можно. У тебя лицо честное, я знаю, ты отдашь. Или я тебе не нравлюсь?

Девчонка вдруг скинула петельки с плеч и оголила грудь.

Чревлова слюна! Да сколько ж можно тебя глотать!

Я уставился на маленькие темные соски и, повинуясь животному инстинкту, двинулся вперед. Девчонка не сводила с меня глаз. Я приблизился, обнял ее и притянул к себе. Жадно впился в губы. Девчонка ответила на поцелуй, обняла мою шею, задышала тяжело. Моя левая рука скользнула ниже, сжала упругую ягодицу. В висках и пахе запульсировало со страшной силой.

— Давай в ольшаник отойдем, — почти беззвучно выдохнула она, обдавая мое ухо теплой струей воздуха.

Я подхватил этот внезапно свалившийся на меня подарок судьбы, не отрывая своих губ от ее, перенес к этому их ольшанику, пышному, высотой в полтора моих роста, с пожелтевшей, но не опавшей листвой. Скроет нас идеально.

Девчонка тут же повисла на моей шее, обвила ногами. Я поспешил войти в нее, но она вдруг дернулась легонько.

— Подожди, подожди чуть-чуть, совсем немножко.

Моя рука скользнула ей между ног, тронула мягко, принялась гладить.

Девчонка задышала тяжелее, и уже через несколько секунд я приступил к делу, больше не в силах ждать.

 

ГЛАВА 6

— А что у тебя со спиной? — изумленно спросила девчонка, когда я выбрался из воды. После непродолжительного, но изнуряющего секса я решил окунуться. Первое было из-за двухлетнего воздержания, не совсем полного, конечно, но это неважно. Второе… второе из-за того, как я это сделал. Так мне еще не доводилось ни разу. Довольно тяжелый способ получить удовольствие.

— О ветки поцарапался, — зло буркнул в ответ, и девчонка слегка испугалась резкой перемены моего настроения. Поэтому, пока я одевался, она стояла молча. Застегнув пояс и удобней поправив ножны, посмотрел на нее. Глаза девчонки были все еще немного испуганными, но где-то в глубине их мелькал прежний задорный огонек. И еще в них было какое-то ожидание.

— А, деньги, — понял я и полез в мошну.

— Нет, нет, — залепетала девчонка. — Потом принесешь, хорошо?

— Куда принесу?

— Через дорогу тут, напротив прямо. Где последние палатки вашего лагеря. Перейдешь, и спроси там дядьку Адулино. Его все знают. Он там таверну маленькую устроил — «Сложенные крылья виара» называется. Огородил пятью повозками вот так. — Девушка тонкими ручками нарисовала в воздухе букву «П». — И столики поставил. А у него спроси про меня. Меня Журбинкой зовут. Он тебе скажет, где наша с мамкой повозка. Придешь?

— Хорошо, — кивнул я, в общем-то довольный таким исходом. В мошне у меня были только золотые монеты и ни одного кирама.

Девчонка радостно улыбнулась и бросилась к ольшанику справа. Через несколько секунд она появилась из-за него, неся в руках большую корзину, в которой горкой лежало влажное выжатое белье. Улыбнувшись мне еще раз, она зашагала прочь. Я проводил ее взглядом и, когда платье в горошек скрылось за одной из серых палаток, бросился обратно к своим.

Мне повезло, опоздать я не успел, как бы это глупо ни звучало. Как раз вернулся к построению. Гвидо посмотрел на меня с легким подозрением, но допроса устраивать не стал. Хотя в том, что о моей отлучке он донесет Артуно, я не сомневался. Что ж, будем придерживаться той же версии — расстройство желудка. Логов на переправе не меняют, особенно если тот парень успел передать командиру мои слова.

Поискав парня глазами, я неожиданно наткнулся на его дружелюбный взгляд. Вдобавок он кивнул и улыбнулся. Хм. То ли это так самоволка действует, автоматически повышая авторитет, то ли он видел Журбинку. Журбинка… Смешное имя. На какое-то время я снова ощутил внутри благостное удовлетворение, расплылся в улыбке.

— Стройся! — вошел в командный тон Гвидо. — На вы-прав-ку!

— Эт как? — тут же раздалось не меньше четырех голосов.

— Это вытянувшись так, словно хочешь макушкой дотянуться до задницы Номана, который восседает на небесах, — рявкнул наш командир.

Пара новобранцев тут же испуганно перекрестились.

— Не боитесь! — не теряя задора, прокричал Гвидо. — Кто идет по его стезе, тому богохульствовать можно. Еще не так забогохульствуете в бою.

Довольный своей показной бравадой, он поправил пояс с ножнами и добавил почти по-отечески:

— А теперь правое плечо, и за мной, в ногу, марш!

Сообразительных оказалась половина, потому поворот направо немного лишился той отточенной красоты, которая к нам еще придет, а точнее, которую в нас еще вобьют. Но тем не менее довольно скоро мы нестройно, гуськом вернулись к нашей палатке, где были радостно встречены двумя заждавшимися цирюльниками. Они сидели на раскладных стульчиках, а у их ног мирно покоились большие деревянные тазы, наполовину наполненные водой. На дне лежали ножницы. По одной штуке в тазу, итого — две штуки. Огромные, такими только овец стричь.

Сообразив, что они быстро станут из более-менее чистых очень и очень грязными, и, представив, как цирюльники будут ополаскивать их в воде с туевой хучей плавающих волос, я сразу же уселся на один из стульев, едва те синхронно с них поднялись. Остриженный первым до прически навроде «ноль-девять», я уселся недалеко от палатки и стал тупо наблюдать за происходящим, а заодно и размышлял о том, как мне устроить дела со своими тренировками. Потом мысли плавно перетекли на пресловутый «стул правды», а чуть позже на Журбинку. Так, если я здесь устрою себе регулярный секс — это неплохо. Напрягает только одно — а сколько у нее за день таких, как я, проходит? Тут и насчет безопасности не грех подумать… если что, у меня денег на лекарей не хватит.

— Ант, я бы на твоем месте выбрал пока местечко получше. Через минут пять совсем стемнеет, — услышал я над ухом голос Гвидо и медленно поднялся. Взглянул на временного командира. В глазах того ничего «командирского» не было, а даже присутствовало некое уважение.

— А кормить сегодня будут? — поинтересовался в ответ.

— Скоро принесут бакиллы. Это лепешки такие.

— И все?

— Пока все. Завтра припишут вас к какому-нибудь легиону, там и на довольствие нормальное поставят. Ты только не забудь сказать, что магией Света владеешь, — тихо добавил Гвидо и подтолкнул меня в сторону палатки. Едва я приблизился к ней, как раздался его голос: — Так! Кто уже пострижен, занимайте места в палатке. Ужин скоро поднесут.

Я быстренько оглядел помещение. Кроме топчанов, похожих на те, что можно взять на бесплатных морских пляжах, больше ничего. Топчаны были накиданы у правой стены палатки двумя кучами. Взяв верхний из первой кучи, я оттащил его в самый угол и бросил на землю. Поправил немного, устанавливая ровнее, уселся. Проверил низ палатки. Угловое место хорошо, но и минус есть. Вытащить отсюда с улицы добро — раз плюнуть. Хотя какое у меня добро.

Я улегся и прикрыл глаза. Если кто захочет поговорить — окликнет. Сам искать общения я не собирался.

В палатке затарахтело, заскрежетало, послышались удары о землю. Один из них прозвучал так близко, что я невольно вздрогнул и, подняв веки, медленно повернул голову. Тот самый парень, с которым я говорил на пляже. Он поправил ногой лежак и, усевшись, протянул мне руку. На его лице сияла дружеская улыбка.

— Фарудо, — сказал он и добавил шепотом, слегка наклонившись вперед: — Видал я ту цыпочку, с которой ты у кустов тискался. Черненькая. Когда ты успел ее подцепить?

Я улыбнулся в ответ и пожал протянутую руку.

— Ант. Да случайно встретил. Ничего так, поцеловались, и все. Она мне рассказала, где можно еду купить. Правда, для этого нужно часть жалованья деньгами взять.

Я сделал разочарованное лицо, всем видом намекая, как мне жаль, что денег у меня нет.

— А что, так можно? — заинтересованно спросил парень.

Я пожал плечами.

— Да пока точно я и сам не понял. Но она сказала, что можно.

— А как ее зовут?

— Блин, — я прицокнул губами. — Забыл спросить. Совсем из головы вылетело.

— Да ладно, — парень подмигнул. — Не собираюсь я ее у тебя уводить.

Я окинул его взглядом и усмехнулся.

— Ты у меня? Увести? Брось.

На моих губах появилась снисходительная улыбка. Но парень не обиделся, а лишь отмахнулся рукой.

— Тоже мне, красавчик. У меня, не подумай, в нашем поселке полно девчат было. Половина за мной бегала.

— А вторая?

— Что вторая? — не понял парень.

— Вторая половина от тебя бегала?

Парень на пару секунд «завис», обдумывая услышанное. Потом его лицо просияло.

— А-а, — он шутливо погрозил пальцем. — Поддеваешь?

— Да нет, — на полном серьезе ответил я. — Просто в жизни часто так бывает — кто любит тебя, того ты не любишь, кого любишь ты, тот не любит тебя.

Парень «подвис» чуть жестче. Потом с серьезным лицом покивал:

— Теперь понятно, почему с тобой викариус водится. Ты вон умный какой. Ты не думай, — он вдруг придвинулся ближе ко мне, — парни на тебя не серчают. Ну разве что некоторые. Из-за того, что ты в карете ехал, как аристократ какой. Мы вот и решили, что ты незаконнорожденный сынок кого из благородных, — он наклонился еще ближе и спросил еле слышно: — А ты, случаем, взаправду не вастард?

— Если бы я был вастардом, то, скорее всего, служил бы орджуном. Согласен?

— Ну в общем-то оно так, — парень почесал стриженую макушку. — Да если бы и вастард, это ничего. Мы теперь в одной запряге. И телегу одну нам тащить.

— Эй, Фарудо, — долетел из одного из углов голос, — с вастардом сдружиться решил? Думаешь, он тебе денег даст за дружбу?

Несколько парней рассмеялись. Мой новый знакомый обернулся, погрозил кулаком.

— Уткнись, Варк. Не твоего ума дело. Да и не вастард он.

— А кто ж? — спросил еще кто-то.

Так. Дело коснулось моей персоны. Хотя чего я ожидал?

— Неужто не вастард? — продолжил тем временем заговоривший первым. — Да ну! У него ж нос аристократский, разве не видишь, Фарудо? Да и вообще, важный весь такой, небось думает, раз папа у него аристократ, так и он сам аристократ. Ан нет. Мамка-то, видать, из рабынь. Поимел ее аристократик, да отправил с глаз долой. Нихтой поди стала, чтоб вскормить этого…

Я поднялся и двинулся в противоположный угол. Фарудо попытался задержать меня, ухватившись за ногу, но я грубо оттолкнул. Переступая через тела лежащих новобранцев, подошел к Варку. В палатке повисла напряженная тишина.

— Ну что? — Варк вскочил на ноги. — Магией меня бить будешь? А? Вы, вастарды, только и знаете, что магией бить. А на кулаках слабо?

Что ж, сосунок, ты сам напросился. Я уже не тот запуганный попаданец, который два года назад молча сидел в амбаре для рабов. Два года жизни в замкнутом коллективе, где разборки, а порой и поножовщина случались довольно часто, научили меня правильно себя вести в подобных ситуациях. Да и рабский труд вперемежку с тренировками воспитали во мне боевой дух.

Я схватил Варка за грудки и, несмотря на то что весом он был на пару-тройку кромов тяжелее, довольно далеко швырнул его в сторону выхода из палатки.

— Пошли, — бросил с холодным спокойствием. — Поговорим один на один.

Вся палатка тут же превратилась в бедлам. Парни повскакивали, заорали возбужденно. Кто-то требовал начать драку прямо здесь, кто-то кричал о береге реки, где сейчас никого нет. Пара голосов призывала остановить это.

Я сделал несколько шагов вперед к поднимающемуся Варку. Тот налетел на топчан с лежащим на нем телом и повалился навзничь. Поднявшись, он торопливо вскинул руки, ага, значит, уже боится. Хорошо.

— Идем, — с нахрапом рявкнул я ему в лицо, и он отшатнулся. Ор в палатке достиг кульминации, и тут вдруг поверх него раздался нечеловеческий крик, больше похожий на рык огромного зверя.

— Молчать! Молчать, нихтовы дети! Заткнули пасти!

Все тут же замолкли. Кто-то один продолжал кричать, но его грубо одернули.

— Вы что, хотите забить насмерть палками своих товарищей? — продолжил в полной тишине Гвидо. — Вы знаете, как наказывают за драку? Вот тебя или тебя, — он ткнул в грудь ближайших к нему парней, — выберут по жребию, дадут палку и прикажут забить насмерть тех, кто дрался. Ты готов это сделать?

— А если отказаться? — осторожно спросил кто-то.

— А если отказаться, то тебя за неисполнение приказа привяжут к столбу и используют в качестве мишени для лучников. Я ясно обрисовал?

В ответ только усилилась тишина, потому что многие даже дышать стали беззвучно. Я украдкой, за спинами остальных, скользнул к своему топчану. Не дай Номан, командир узнает, кто затеял драку. Нет, дело было не в палках и прочих привязываниях к столбам. Он мог и заступиться за меня сдуру, а это потеря авторитета в коллективе, который я только что нехило проапгрейдил.

— Кто дрался, я спрашивать не стану, — продолжил Гвидо. — Но в следующий раз я это узнаю. Я умею узнавать. Или кто-то хочет сам сейчас сказать? Ну? — Его голос стал холоднее сизоватого ольджурского снега. — Есть желающие назвать тех, кто устроил потасовку?

Никто не только не проронил и слова, но даже не шелохнулся.

— Так-то, чревловы сопляки, — уже спокойней продолжил командир. — А теперь по одному выходим, получаем бакиллы, ужинаем и спать. Того, кто не уснет сразу, как проглотит последний кусок, лично кнутом отхожу.

Получив две законные лепешки, я вернулся на свое место. Откусил, принялся без особой радости жевать. Лепешки сухие, даже немного черствоватые уже, а ни о воде, ни тем паче квасе, Гвидо даже не заикнулся. Ладно, будем надеяться, что это временное недоразумение, связанное с нашей пока еще неприписанностью куда-либо.

Примерно через полчаса палатку огласили несколько смачных отрыжек, и парни снова улеглись. Ушей коснулся первый храп, потом ему стал «подпевать» еще кто-то. Храпящих толкнули, ругнулись на них, но помогло ненадолго.

Я же больше прислушивался, а время от времени и приглядывался к тому углу, где было место Варка. Как бы этот тип не решился прибить меня, спящего. За свой позор. Хотя нет. Не должен. Я не разглядел в полумраке его глаз, но как-то почувствовал, что он испугался. Словно пес — я почувствовал его страх. И испугался Варк не на шутку.

Поэтому когда, судя по звукам, все уснули, я отбросил прочь опасения, очень медленно поднялся и уселся, скрестив ноги. Нужно заниматься магией, невзирая ни на что, нужно заниматься. Чтобы расти. Впрочем, в данной ситуации лучше сказать так — нужно повышать свои шансы на то, чтобы вернуться из Зыби. И желательно — не калекой.

Правда, прокачивать узел не получится, народ почувствует жар от рассеивающейся магической энергии, а вот собрать «луч» второго круга — это можно. Интересно, а среди этих парней есть кто-нибудь владеющий магией? Вряд ли, тут же ответил себе. Был бы — прокололся давно, смагичил что-нибудь по бытовухе, а я бы засек. Да и простолюдины все, а среди таких дар — большущая редкость.

Собрав «луч», я увидел руку-кран и взялся за дело. Схватил белую нить, и меня вдруг ощутимо ударило «током». От неожиданности я отбросил ее и удивленно хмыкнул. Странно. Вроде обычная белая нить, брал такие уже не раз, когда «срезни» второго круга делал, и ничего.

«Так ты же сейчас со Светом работаешь, — напомнил сам себе, но тут же мысли запутались, и родилось сразу несколько вопросов. — Да, со Светом, но почему тогда нити такие же?»

Впрочем, этот вопрос уже возникал у меня, когда я поочередно апгрейдил воздушный и водный «щиты». И там и там нити были идентичны. И те, что я видел сейчас, ничем не отличались от стихийных.

Но ведь я работаю с надстихийной ветвью! И нити по идее должны быть другими.

Стоп. А почему должны?

Собирать одновременно заклинания двух ветвей узел не может, а стало быть — зачем различия нитей из разных магий? Нет, скорее всего, они, в смысле — различия, есть, но увидеть их можно, лишь одновременно плетя заклинания из двух ветвей. Да, понятно, что так нельзя, но все же интересно — а как они отличаются? Явно не цветом. А как?

Поломав мозги еще с полминуты — сдался. Если и разбираться в магии дотошно, то правильнее будет делать это с тем, что доступно, а не с тем, что не получится ни при каких условиях. И с чего начать?

Первым делом я решил получше рассмотреть саму цепочку плетения, выискивая алгоритм ее построения. Если он есть, конечно. На первый взгляд — есть. Фиолетовые идут строго через восемь черно-белых. А вот в черно-белых участках цепи — никакой закономерности не просматривается. Везде разные сочетания. Стоп! Восемь, а в «срезнях»…

Я, торопясь, разобрал «луч». Почувствовал, как по коже бегут мурашки, — снова это ощущение, словно тебе открылась великая тайна. Главное, чтобы не ошибся. Ведь могло показаться, я не особенно приглядывался к цепочке плетения, когда собирал «срезни». Посчитал просто количество колечек, и все.

Едва не дрожа от предвосхищения, взялся за «срезни», однако ничего не вышло. На секунду опешил и даже испугался, не нарушил ли я чего? Но тут же успокоился. Узел не умеет плести две разные ветви. Наверное, он должен полностью выключиться, и только после этого можно взяться за магию Воды.

Подождал минуту. Попробовал. «Срезни» стали собираться.

Четыре! Да, четыре! В каждом отсеке… Нет, отсек — неудачное слово, тем более я уже размышлял о блочном варианте плетения. Тот, что боевой. Значит, назову эти участки черно-белых колец блоками.

Когда плетение предстало в полном виде, я осмотрел его. Странно. Раньше казалось, что они очень длинные, но все познается в сравнении, в данном случае со световыми. Я, правда, пока только «луч» видел, но он точно длиннее. Намного длиннее.

Ну правильно. Здесь в каждом блоке по четыре кольца. Белое — черное — белое — черное, потом идет фиолетовая петелька, и дальше черное — белое — белое — черное. Порядок другой, но количество то же — четыре! Фиолетовая петелька — куда ж без нее, и следующий блок из четырех… Но и это не самое интересное. Гораздо интересней, что самих блоков — четыре!

Я тяжело вздохнул, чувствуя новую волну мурашек, пробежавшую по спине. Блин, а ведь все просто. Каждое из этих колечек — это ветвь магии! Боже, а в какой там очередности Номан давал первые четыре книги?

Не помню. Точнее, не знаю. Альтор не говорил, псевдо-Руна не говорила. Псевдо-Руна говорила только, что вначале Номан дал четыре книги стихии.

Хм. Смешно я ее назвал. Псевдо-Руна.

Я улыбнулся, нервно сглотнув слюну. И меня снова осенило.

Тут же разобрав «срезни», подождал минуту и снова сплел «луч». Восемь черно-белых колечек в каждом блоке и восемь блоков, разделенных между собой все теми же фиолетовыми петельками. Мать моя женщина — я гений!

Ведь теперь становится понятно и что значит — черное и белое. Двоичный код, калий-магний — твою сурдетскую мать. Включено — выключено.

Правда, заморочено получается…

…А Порядок — пятая книга. Точно. Псевдо-Руна обмолвилась, что книга Порядка была дана пятой по счету. Ну что ж, хоть что-то. Значит, каждая пятая петелька в блоке, и каждый пятый блок в цепочке должен иметь отношение к магии Порядка. Ага! А, значит, шестая — Хаос. По идее. Первые четыре — что петли в блоках, что сами блоки, — относятся к стихийным ветвям, седьмая-восьмая — Свет и Тьма. Если книги по надстихийным ветвям выдавались в одном алгоритме, то именно седьмая позиция — Свет, а восьмая Тьма.

Фух. Так, спокойнее, спокойнее. Что у нас выходит? Рассмотрим первый блок «луча» — сначала две петли черные, потом две белые, значит, стихийные петли в одном из стихийных блоков наполовину выключены. Чревл, ну в каком порядке Номан мог выдавать книги по стихиям? У кого бы узнать?

Ладно, дальше. Пятая петля белая — Порядок включен. Шестая тоже белая, хм, и Хаос включен?

Я пробежал взглядом выше по цепочке. Во втором блоке Хаос снова включен. Свет и Хаос вместе — интересно. В третьем и четвертом блоках шестые петельки черные. В пятом блоке тоже. Но это вроде понятно. Пятый блок относится к магии Порядка, там его, возможно, вообще нельзя включать, все-таки противоположные по сущности ветви.

В мозгу что-то туманно забрезжило, но так туманно, что ничего не разобрать. Тут же накатила усталость. Не к добру это я припозднился, не к добру. Вдруг завтра с утра так гонять начнут, что пожалеешь о каждой недоспатой секунде?

«Но надо ведь хоть что-то сделать», — сказал я себе и снова перестроился на «сборку». До меня вдруг дошли две вещи. Во-первых, ничего страшного, что нити магии Света бьют током. Не убьют. Если бы я принимал это заклинание с нуля, тогда бы долбануло не шутейно, как тогда с псевдо-Руной, а так получается, что сила удара разделена… — я на секунду задумался, считая… — на шестьдесят четыре, если не учитывать фиолетовые петли. Кстати, интересно, а какова роль цветных нитей?

Ладно, об этом уже завтра или послезавтра, а точнее, когда выдастся свободное время.

Да, а во-вторых… у меня же в узле хранится та несусветная хрень, которую я сплел наобум. В смысле, возможно, хранится. И если я ее сейчас найду, то получится, что и полусобранный «луч» второго круга я смогу сохранить до полной сборки.

Пришлось вновь разбирать, отчего разнервничался. Просканировал узел. Несусветная хрень присутствовала. Если образно — висела, подвешенная сверху узла, словно летучая мышь. Взял ее, разглядел. Какой собрал, такой и осталась. Значит, храниться всякие обрывки и недоделки могут сколько угодно. По крайней мере, дней десять точно, а за это время «луч» второго круга я уж как-нибудь дособираю.

Подождав минуту, я собрал свой пока единственный боевой световик. «Сфера» все же больше несет защитную функцию. Потянулся рукой-краном к белой ниточке. Ударило, стиснул зубы. Поднес ее к первому черному колечку, посмотрел, как она скрутилась, и медленно выдохнул сквозь сжатые губы. Так. Терпимо вроде. Взял следующую белую. Чревл! Да что ж ты бьешься, собака!

Повторил проделанное два раза, потом прикрепил черную. Перевел дыхание. Дальше.

Взял черную и, скрипя зубами, прицепил ее к пятой белой петельке. Блин, больно же! Но хотя бы один блок доделать надо. До фиолетовой петельки.

На секунду стало немного страшно. Как еще та фиолетовая жахнет — это вопрос.

Наконец восемь петелек второго круга были прицеплены, напрягшись, потянулся к фиолетовой. К моему удивлению, она вообще никак не жахнула. Ну хоть на этом спасибо.

Закрыв первый блок цветной нитью, решил на сегодня остановиться. Хватит. Мышцы от ударов уже болят, да и в сердечке покалывает нехорошо.

Прицепив недоделанное плетение на манер «несусветной хрени» сверху узла, вышел из транса. Фух.

Тело болит, руки дрожат, на лбу холодный пот.

Прилег аккуратно и закрыл глаза. Надо уснуть, и как можно быстрее, иначе пожалею завтра об этом ночном напряге. Но сон не шел. Разгоряченный мозг продолжал усиленно шевелиться мыслями. Такое ощущение, что в голове их целый клубок, такой же, как из нитей в узле.

Суперструны…

Выхватив эту мысль из шевелящегося клубка, я снова почувствовал огромные мураши на коже. А что, если эти петельки — это те самые суперструны? Почему бы и нет. Ведь именно в виде петелек ученые их и представляют. Из-за чего в нашем мире никто не может «работать» с ними? Да кто его знает, может, нет какого-нибудь переносчика. Этакого магического бозона.

Так выходит, что я в параллельном мире, что ли?

Этот вывод на секунду ошеломил. А ведь и правда, если та чушь, которую я сейчас нагородил, верна, то Отум не может быть в нашей Вселенной, иначе бы и на Земле существовал тот самый магический бозон, что помогает работать с суперструнами…

Фигасе меня понесло.

Я усмехнулся и провел рукой по лицу. Надо успокоиться, а то сейчас до чего-нибудь не того додумаюсь. Так, чем бы отвлечься?

Журбинка. Да, Журбинка. Завтра вечером нужно ее обязательно отыскать. Как там таверна называется? «Сложенные крылья виара»? Ага, именно. А хозяина зовут… Ади… Аду… Да и чревл с ним! По названию таверны найду. Черные крылья… нет, сложенные кры…

 

ГЛАВА 7

— Подъем, разгильдяи! Светило уже спешит к вам, а вы еще спите! Нехорошо!

Я подорвался и сонно уставился перед собой. В сером, густо разлитом вокруг полумраке с трудом разглядел фигуру орущего. Хотя чего разглядывать? Понятное дело — Гвидо, кому ж еще быть?

Первым делом согнул ноги и потрогал сапоги. Слава Номану, на месте. Потом нащупал мошну и ножны с мечом. Прекрасно, потерь — ноль.

— Поднимаемся, чревловы отродья! Вас ждет увлекательное купание в прекрасных водах реки Стурхар.

Вот же извращенец.

Я толкнул в бок Фарудо, который, видимо, так глубоко погрузился в сон, что абсолютно не реагировал на то, как наш командир рвет глотку.

Через пару минут мы выстроились в шеренгу у палатки. Серое пасмурное небо тянуло обратно в сон, а прохлада заставляла иногда легонько вздрагивать. Бросив взгляд по сторонам, я понял, что наш командир самый ранний. Возле других палаток никаких, даже мало-мальских движений не наблюдалось.

Получив приказ направляться шагом к реке, которая, как стало понятно, называлась Стурхар, мы уныло принялись его выполнять. Кто-то тер на ходу кулаками глаза, кто-то зевал так широко, словно пытался проглотить этот чревлов мир, кто-то кривился недовольно, — но все же мы шли. Я случайно встретился взглядом с Варком, и тот торопливо отвел глаза. Что ж, неплохо. Значит, бояться его не стоит, парень уже признал себя ниже по статусу.

Опасения, что придется охреневать от холодной воды, рассеялись, едва я коснулся ее ногою. Река была теплой, видимо, не успела остыть за ночь из-за густых, низко нависших облаков. Пять минут, и мы, натянув на себя шмотки, снова стояли шеренгой. Купание взбодрило, прибавило энергии и улучшило настроение. Из «отстойника» слышались крики — другие командиры только-только поднимали своих подопечных. Поэтому по пути назад нам пришлось давать дорогу нескольким сотням человек, бегущим к реке.

А Гвидо тем временем повел нас не обратно к палатке, а, взяв вправо, приказал перейти на легкую трусцу. Пробежав с сотню метров, мы оказались на большом свободном участке луга. Здесь стояли всего пара палаток, но темно-зеленого цвета, и около десятка телег. С первого взгляда я догадался, что сейчас нас начнут затаривать хабаром, и тут же, как, думаю, и все наши парни, мысленно пожелал здоровья командиру. Благодаря ему на раздаче мы оказались первыми.

Возле каждой телеги стояло по двое мужчин, и Гвидо, подведя нашу нестройную ватажку к одной из них, гаркнул на раздающих. Те сначала потыкали пальцем в сторону реки, мол, нужно дождаться остальных, однако наш командир был не промах. Он оттолкнул одного из мужиков и, приблизившись к телеге вплотную, откинул тяжелый, темного цвета полог.

— Так, парни, первым делом выбирайте рубахи. Тут новые…

— Не положено так. — Оба мужика попытались силой прикрыть полог обратно, но Гвидо не позволил.

— По стойке «смирно», интендантские нихты! — заорал он, злобно зыркая на них. — Эти ребята будут определены в специальный отряд, так что отвалите, олухи! Им нужно все лучшее.

— Но приказа не посту…

— С нашими штабными адьютами чревл дождешься того приказа! — заорал Гвидо. — Давайте, парни, налетайте! По рубахе на рыло. Ант, — он подозвал меня, — не спи, выбирай обновку.

Парни, сообразив что к чему, тут же облепили телегу со всех сторон. Зашарили жадно руками. Один из жантов направился к палаткам, видимо, решив пожаловаться местному начальству. Но никого это не остановило. Я, скинув с себя дублету и прикрепив ее к поясу, быстренько выбрал рубаху по размеру. Не без удовольствия посмотрел на крест, ярко краснеющий на левом рукаве.

— Все выбрали? — осведомился Гвидо и тут же направился к другой телеге, махнув нам рукой.

Улыбавшиеся до этого момента жанты интенданты, стоящие у следующей на нашем мародерском пути телеги, сразу изменились в лицах. Они отчаянно замахали руками и попытались преградить нам путь, но это было бесполезно. Мы почувствовали вкус добычи.

— Прочь, интендантские нихты! — привычно проревел Гвидо, и мы облепили нагруженное транспортное средство.

— Здесь рубахи для муштры, — чеканно вещал наш командир. — По две штуки на рыло. А белые снимайте и скатывайте. Они для смотров, парадов и боя. Я ясно изъясняюсь?

Мы закивали, выбирая себе по паре серых рубах из грубой ткани.

Потом мы таким же макаром «разграбили» третью телегу, взяв с нее по одному большому сидору. Потом четвертую, с сапогами. Несмотря на то что на мне была своя хорошая обувка, Гвидо чуть ли не силой заставил взять еще пару.

— Для муштры пригодится. А эти береги, — по-отечески проговорил он, указав на мои ноги, и я, поняв, что он прав, быстро переобулся и затарил свои сапоги на дно сидора.

В это время стали прибывать остальные. Гвидо тут же умерил пыл, подозвал нас и сказал, что далее следует соблюдать приличие, тем более что до полного комплекта нам осталось взять лекарские наборы да всякую мелочь, которые все равно все были новыми и стандартными. С этим «приличием» мы и выстроились возле пятой телеги.

Над поляной нарастал гул. Новобранцы все прибывали и прибывали, возвращаясь от реки галдящими, веселыми и бодрыми. А их аржанты, или сопровождающие, я точно не знал, орали, каждый пытаясь перекричать своего коллегу.

Пока первые прибывшие выстроились в очередь у телеги с белыми рубахами, мы успели затариться по полной программе, и Гвидо отвел нас на край поляны. К нам тут же подошел какой-то толстый мужик в недешевой одежде и принялся угрожать нашему временному командиру наказанием за самоуправство, но тот и бровью не вел. А когда толстый ему надоел, он просто не очень вежливо послал его обратно в палатку.

Бурча ругательства, толстый удалился, а мы уселись на жухлую траву и принялись изучать большие лекарские свертки.

— Это перевязочные тряпицы, — объяснял Гвидо, возвышаясь над нами могучим утесом. — А это замотан порошок. Разводить в воде и мозоли мазать. Места ушибов тоже. А это жгут из волокон сейконы. Если рана обильно кровоточит, перетягивать выше раны. Со всей силы. Не боитесь, не порвется. Зато до помощи лекарей кровью не изойдете. Все понятно?

Мы закивали, как стая индюков, заворачивая все эти неказистые предметы первой помощи обратно. Некоторые принялись разглядывать свертки со столовой утварью — ложки, кружки и прочее.

— Ну все, парни, — сказал вдруг наш командир. — Теперь находитесь здесь и ждите. А мне пора. — Он ударил кулаком в левое плечо и на пару секунд застыл. — Возвращайтесь живыми, парни, — выдохнул он после этой паузы и, развернувшись, зашагал прочь.

Я тут же подскочил и бросился следом.

— Гвидо! — окликнул уходящего храмовника. — Подождите.

Он остановился и, обернувшись, с интересом посмотрел на меня.

— Да?

— Всего одну вещь хотел спросить. — На секунду я замешкался, стоит ли задавать этот вопрос ему или дождаться встречи с викариусом? Но сообразив, что Артуно может сильнее заинтересоваться — с чего это вдруг меня волнуют подобные темы, — я все же решился. — Вы же храмовник, так? Значит, должны помочь мне. Я запамятовал, в каком порядке Номан давал книги стихий.

— А зачем тебе? — удивился Гвидо.

— В юности интересовался благим писанием, да вот подзабыл. Хочу вспомнить перед таким серьезным событием, как поход в Зыбь.

— А-а, — протянул храмовник и кивнул. — Похвально. Есть две версии, но Отцы признают канонической версию Иоранна Светлого. Вначале Великий Номан дал книгу Воздуха, а затем Земли. А затем он дал книгу Воды, а затем Огня. Так он дал нам книги стихий, — судя по стилистике, процитировал он, и мне вдруг вспомнилось:

Вначале сотворил Бог небо и землю.

Земля же была безводна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою.

Я хоть и не был никогда верующим, но лет в четырнадцать все же прочел Библию, ища в ней ответы на сотни вопросов, рождающихся в моей голове и мучавших меня, — смысл жизни, любовь, смерть, истина, красота…

Но ответов Библия не дала. Так я стал атеистом.

Значит, в «луче» в блоке Воздуха выключены Воздух и Земля, а Вода и Огонь включены. Что бы это могло означать?

С этой мыслью вернулся обратно и, усевшись на траву, стал вместе с остальными ждать. И ждать пришлось долго.

Пока все получили причитающееся, пока нужно было дождаться каких-то командиров легионов, которые должны нас разобрать, прошло не менее двух с половиной часов, вдобавок в режиме постоянного гула, что немного угнетало.

Но наконец явились командиры. Четверо, в темно-красных плащах, запыханные и недовольные, словно их только что оторвали от утомительного, но все же приятного занятия. Тут же нас заставили подняться и построиться. Мы и построились, правда не в четкие шеренги, а во что-то больше напоминающее кучу. Бросив взгляд по сторонам, примерно оценил количество новобранцев-«последков» — не меньше тысячи, точно.

Командиры спешились, окриками заставили толпу замолкнуть. После этого снова появился тот толстый мужик в синем плаще, что выказывал недовольство по поводу нашего самоуправства. Он встал перед толпой, примерно посредине, бросил взгляд по краям и только после этого начал неприятным громким голосом:

— Владеющие магией есть? Три шага вперед.

Фух. Выдохнув, я поправил на плече сидор и шагнул вперед. Посмотрел с интересом вправо-влево. Помимо меня вышли еще человек восемь.

Толстый, а с ним и командиры, подозвав интендантских, чтобы те держали логов, направились к левому краю. Толстый что-то спросил у первого вышедшего, записал на пергаменте и перешел ко второму. Через минуты три они впятером стояли возле меня, и на лицах командиров читалось разочарование.

— Ты, — буркнул толстый, — чем владеешь? Ветвь, круг, заклинания.

— Стихиями. Кроме Земли, до третьего круга, — ответил я для начала, потому как перечислять все заклинания и круги, по моему мнению, было делом долгим. — Из надстихийных — Свет.

— Этого я беру, — тут же оживленно разом рявкнули трое командиров, а четвертый отстал от них всего на секунду.

— Да тебе куда? — набросился на него один из троих, высокий худощавый храмовник. — У тебя в гурте по девять магов, а у меня по четыре. Не жирно будет?

— У меня тоже по четыре, Галато, — вступил в разговор второй командир. Среднего телосложения, чуть ниже меня ростом, сбитый, со шрамами на лбу и подбородке. — И у меня полного гурта не хватает. Так что, его забираю я. Приписывай к тринадцатому легиону. — Он схватил толстого за руку, в которой тот держал писчее перо, и чуть ли не силой подвел ее к пергаменту.

— Сервий, у тебя направление не самое опасное. Вы же по Стурской дороге пойдете, к Холмогорью.

— Ну так и что? — грубо ответил сбитый. — Голым, может, мне теперь туда идти, раз направление неопасное? Да и кто тебе сказал, что неопасное? Были не раз случаи, когда и на этом направлении прорывы случались, и чуть ли не до Алькорда Тьма доходила. Или ты плохо историю знаешь?

— Да, но…

— Записывай давай. — Сервий толкнул толстого под локоть, и тот наконец накорябал что-то на пергаменте.

— Как звать? — тут же обратился ко мне, как я понял, мой новый командир.

— Ант, — выдал четко в ответ.

— Хорошо, Ант.

Он повернул голову и крикнул:

— Сваго, Лид, ко мне!

Двое из стоявших перед толпой парней тут же бросились к нам, а я невольно поразился тому, что этот Сервий запомнил имена своих будущих солдат. Был какой-то и у нас на Земле военачальник, что помнил имена почти всех подчиненных. Не помню — кто, но точно помню, что военачальником он был замечательным.

Когда парни подбежали, Сервий указал нам на правый край поляны, сухо объяснив, что своих он будет собирать там. И после этого командиры двинулись в толпу. Каждый из них заметно спешил, чтобы отобрать парней покрепче, а мы втроем поплелись к указанному Сервием месту.

Через минут пять нас уже была приличная куча. Командиры шастали по толпе, выбирали и отправляли новобранцев по разным углам поляны. Когда толпа сократилась примерно вполовину, между ними произошел ожесточенный спор, после которого Сервий вытянул правую руку и, «отсекя» таким образом большую часть оставшихся, махнул вправо, приказывая жестом двигаться в направлении нас. Остальные трое его коллег принялись громко возмущаться, Сервий что-то кричал в ответ, но до нас долетал только сам крик, слов разобрать было нельзя. Наконец дележка закончилась, и Сервий направился в нашу сторону. Рядом с ним, довольный собой, семенил старик лет шестидесяти, который что-то торопливо объяснял на ходу.

— Я в тот раз тоже в тринадцатом легионе был, — стали различимы слова старика, когда они подошли ближе. — Тогда им командовал архлег Астулио Тонк. Славный был командир, бесстрашный.

Сервий кивал на слова старика, но не перебивал его.

— Так, воины, — громко заговорил он, подойдя и указав своему спутнику в нашу сторону.

Старик тут же нырнул в толпу и вытянулся в струнку, всем своим видом показывая, что готов ловить каждое слово. Я бросил на него косой взгляд. На поясе полуторный меч в недорогих ножнах, выправка, несмотря на возраст, но вот как раз он, в смысле — возраст, довольно приличный. Староват дедуля. Тяжело такому, наверное, будет воевать.

— Вы попали в славный тринадцатый легион армии храмовников! Поздравляю вас! — продолжал тем временем командир, а судя по словам старика, — архлег. — Меня зовут Сервий Гальба. Запомнили? А теперь посмотрите вокруг себя. С этого мига это ваши боевые товарищи, которые должны стать вам ближе, чем мамка с папкой. И уж намного ближе, чем любимая девушка.

— В каком смысле ближе? — нашелся в толпе остряк, и мы дружно гыкнули в несколько сотен глоток.

Сервий, на удивление, не крикнул в ответ, не завопил диким ором, не стал грозить наказаниями, а рассмеялся вместе с нами, отчего шрамы на его лице грозно выгнулись дугами и стали видны еще отчетливее. И это подействовало каким-то странным образом. Смех тут же стих, парни подтянулись, сделали лица серьезными.

— Итак, будущие герои, — продолжил этот, видно, знавший, что такое война, человек. — Строимся в две десятицы шеренг, по две десятицы человек в каждой. Мне нужно точно знать — сколько вас.

Нас оказалось почти столько, сколько было нужно, — четыреста восемнадцать. Не влезшие в получившийся после построения квадрат восемнадцать парней напряженно взирали на Сервия.

— Все нормально, воины, — подбодрил тот, улыбнувшись своей «фирменной» улыбкой, от которой его лицо становилось грознее осенних туч, что каждый год укрывали небо Ольджурии, начиная с середины последней тридницы осени. — Вы попадете во вспомогательный отряд. А теперь, — он обратился ко всем нам, повысив тон, — первые две шеренги начинают двигаться за мной. Как только они покинут строй, вторые две шеренги пристраиваются за ними, и так далее. Всем понятно?!

— Понятно, — ответили мы нестройным хором.

— Тогда за-а мной!

Сервий двинулся вдоль края поляны, и первые две шеренги, колыхнувшись, словно волна, зашагали следом. Я получался едва ли не в числе первых, поэтому почувствовал вдруг некую ответственность. Ведь нам, первым десяти, придется определять скорость движения. Да и остановиться нельзя — либо затопчут идущие следом, либо начнется страшная свалка.

Подозвав интендантского, которому оставил лога, Сервий на ходу вскочил в седло и, осмотрев нас с высоты, легонько ткнул животину в бока. Тот засеменил легкой рысью, но едва поравнялся с парнями, идущими впереди первых двух шеренг, как Сервий перевел его на шаг.

— Ровней! Не напирать друг на друга! — прокричал он в хвост колонны.

Через минут пять мы вышли к дороге, по которой я прибыл сюда с викариусом. По ней неуклюже прошагали примерно треть риги и свернули вправо, на примыкающую грунтовку шириной метров в пять. Парни впереди, да уверен что и сзади тоже, принялись крутить головами, с интересом разглядывая палатки. Здесь они были другого цвета, нежели в «отстойнике», большая часть серо-зеленые. Причем вокруг определенного количества палаток имелись ограждения в виде кольев, с натянутыми толстыми веревками. В ограждении были «входы», и возле них торчали воткнутые в землю флаги. Высотой метра под два с половиной. Правда, флагами, в обычном понимании, они не являлись. Вместо полотнищ — деревянные фигурки зверей. Птицы, какие-то саблезубые твари, виары. От этих фигурок животных вниз свисали золотистого цвета плетения из нескольких веревочек, на концах которых было нечто наподобие вымпелов. Треугольные, сужающиеся книзу. Пока мы дошли до места стоянки нашего легиона, я насчитал с десяток таких флагов.

Возле палаток суетились редкие воины, в основном занятые хозяйственными мелочами. То тут, то там между палатками стояли распряженные телеги. Большинство из них нагружены щитами и копьями. Иногда щиты были просто приставлены к телегам. Высокие, примерно по грудь мне. Встречались и кучи из щитов поменьше, высотой в полтора и шириной в локоть.

Возле одной из огороженных площадок, на которой находилась примерно пара дюжин серо-зеленых палаток, Сервий остановил лога и приказал остановиться нам. Его приказ тут же был передан окриками по цепочке, но все равно образовалась приличная свалка. Кто-то не успел понять и навалился на идущих впереди, а сзади вдобавок надавили те, кто вообще оказался не в курсе, что был отдан какой-то там приказ.

Спешившись, наш командир подождал, пока подбежавший молодой паренек лет шестнадцати в парадной форме — то бишь белой рубахе с крестом на рукаве и белом плаще, заберет лога, и только после этого стал вглядываться в хвост нашей колонны.

— Да уж, — проговорил он спустя какое-то время улыбнувшись, — придется вас помучить маленько, чтобы хоть чему-то научились.

Сказанное тут же побежало волной шепота к хвосту нашего отряда. Хотя как я понял из разговора архлегов между собой на поляне, называлось это не отрядом, а гуртом.

Что ж — гурт так гурт.

— Первая шеренга! — Сервий перешел на крик, указывая нам на небольшую, ничем не занятую полянку справа от палаток. — На плац, марш!

Мы двинулись вперед, сворачивая кое-как, чтобы вписаться в «ворота» — небольшой проход, не перегороженный веревкой. Проходя мимо нашего флага, я успел разглядеть его. Виар, раскинувший крылья, похожий на того на поляне, что мы встретили с псевдо-Руной. Цифра тринадцать на левом крыле и короткий девиз на правом — «Только вперед».

— Келтик! — окрикнул архлег паренька, который едва успел привязать лога к вбитому возле одной из палаток колышку. — Где Лостад?

— Наверное, у бабы своей. — Паренек слегка пожал плечами.

— А кто у него сейчас в бабах?

— Лабина. Напротив тут, недалеко. Сестра Стайреха Магиордского, того, что зерно штабным продает.

— И откуда ты, стервец, все знаешь? — шутливо ругнулся архлег, и парень улыбнулся. — Ладно. Дуй за ним. Скажи, я ему гурт привел. И намекни, что дождется он плетей за свои выкрутасы. Нашел когда по бабам ходить. Да, и постой, — Сервий сделал лицо грозным, — а не молод ли ты еще баб бабами называть, а?

Паренек нарисовал на лице невинную улыбку, и архлег только махнул рукой:

— Ладно, дуй.

Все это происходило, пока мы выстраивались на площадке. Слава Номану, большинство новобранцев оказались понятливыми, и через какое-то время мы воссоздали практически такой же квадрат, что и на поляне.

Пока ожидали этого самого Лостада, Сервий толкнул нам вдохновляющую речь о чести, славе и прочих «достопримечательностях» тринадцатого легиона. Цифра, надо сказать, меня не особенно радовала. Все-таки я был слегка суеверен, потому испытывал легкий дискомфорт.

Лостад оказался суховатым человеком среднего роста, но с лицом, глядя на которое становилось понятно — такого лучше не задевать. Словно выточенное из камня, с широкими скулами, и глаза какие-то… мертвые, что ли.

— Это ваш лег-аржант Лостад Кромт, — представил его Сервий. — Слушаться его вы должны крепче, чем отца, потому что теперь он будет вам больше чем отец. Давай, Лостад, принимай пополнение.

— На вы-прав-ху! — тут же рявкнул Лостад, голосом, не терпящим даже малейших возражений, и мы вытянулись в струнку. — Обращаться ко мне — мин лег-аржант! Слушаться с полуслова! — Он двинулся вдоль первой шеренги, заведя руки за спину. — Я помогу вам впитать в себя воинскую науку с потом, а кто не захочет — то и с кровью. Помните — вы «последки». Ваши соратники находятся здесь кто тридницу, кто две, а кто и шесть. Я понимаю, что решение ступить на стезю Номана вам пришлось принять по разным, порой не зависящим от вас причинам, раз вы не пришли сюда еще весной. Но это не делает вас ни хуже, ни лучше. Насчет первого скажу вам сразу — туда пути вам нет, потому что он ведет в могилу. Станете хуже — и будете сурово наказаны. А вот со вторым я вам помогу. Вы у меня через две десятицы будете не просто лучше, а лучшим гуртом в славном тринадцатом легионе. Для этого вам придется забыть, что такое отдых, сон, девки и прочие радости жизни. Здесь радостей не будет. Здесь будут пот и кровь. Все ясно?

— Да, — ответили мы нестройно.

— Я не понял! — Лостад остановился и с удивлением посмотрел на нас. — Что вы сейчас сказали?!

— Да! — прокричали мы стройней.

— Я даю вам три попытки. После этого, если не исправитесь, каждый двадцатый из вас получит по три палки.

— Погоди, — остановил его Сервий. — Слушайте, воины. Отвечая, нужно прибавлять звание командира.

— Спасибо, мин архлег, — повернувшись, поблагодарил Лостад командира легиона, после чего снова уставился на нас. — Так что вы там сказали?

— Да, мин лег-аржант, — рявкнули мы дружно.

— Четче!

— Да, мин лег-аржант!

Я почувствовал, как от крика у меня свело горло, а на глазах выступили слезы.

— Еще четче!

— Да-мин-лег-ар-жант! — проорали мы, рвя глотки.

 

ГЛАВА 8

Вконец их сорвав, отвечая еще на два вопроса нашего гуртового аржанта, мы выдвинулись на местный полигон. Сервий отправился с нами, так как весь тринадцатый легион с самого утра находился именно там. Снова по той же грунтовке, потом налево по дороге, две риги бегом и затем направо. Примерно туда, где я видел «оловянных солдатиков».

Эти солдатики присутствовали там и сейчас. И даже больше, чем тогда, когда я глядел на них из кареты. Наверное, потому что было утро и муштра только начиналась.

Выстроившись на краю огромного поля, мы дружно уставились на гурты нашего легиона, тренировавшиеся шагах в двухстах. Сервий, который, что удивительно, совершил пробежку вместе с нами, а не запрыгнул снова на лога, направился к выполняющим какую-то хрень ближним двум гуртам. Хрень эта заключалась в сминании нескольких десятков массивных бревен обхватом примерно в полметра. Бревна были воткнуты частоколом в землю перед гуртом. Гурт ощетинивался длинными копьями и мелкими шажками, четко и слаженно выдыхая при этом нечто вроде «гра», «гра», «гра», двигался на частокол. Через минуту все бревна были повалены, какие копьями, а какие и щитами, а гурты, не теряя построения, отступали шагов на тридцать назад. От них отделялась пара шеренг, и воины снова втыкали бревна. Затем валяние бревен повторялось.

Нас же в это время сортировал Лостад и еще двое жантов, подбежавших со стороны тренирующихся гуртов. Самых крепких и сбитых, но невысоких отбирали для первой шеренги, во вторую ставили парней порослее, а дальше уже шел средний контингент. Правда, при этом рослых и крепких ставили в первые и последние две позиции шеренг, а также в последнюю пару шеренг, что было понятно. А еще понятней стало, когда ближайший к нам гурт развернулся в нашу сторону и двинулся вперед. Бух-бух-бух-бух — удары восьми сотен стоп. Словно рядом с тобой мощная свае-бойка вколачивает в землю огромную сваю. Честно говоря, у меня даже волосы на голове зашевелились. Идущая на тебя стена из огромных щитов и смотрящих прямо в твою грудь остриев копий приятных ощущений не вызывает.

Но, сделав всего с десяток шагов, гурт стал поворачивать вправо. Для этого правый парень в первой шеренге остановился на месте и сделался таким образом центром окружности, которую принялся рисовать гурт. Повернув вправо, гурт сделал еще десяток шагов и снова стал поворачивать. Через несколько минут он совершил разворот на двести семьдесят градусов, как танк — практически на месте, и ринулся на столбы уже другим флангом. А точнее — бывшим ранее правым.

В общем, данная коробочка должна была уметь нападать любой своей стороной. Интересно, а какая в этой коробочке моя роль? Я посмотрел на Сваго и Лида. Первый моего возраста, второй старше лет на пять. Нас троих в начале сортировки отослали в сторону, где мы и ожидали, когда командиры выстроят гурт так, как они видят правильным. Пока мы ожидали, успели перезнакомиться. Сваго был из Трухины, поселения возле Магиорда. Третий ребенок в семье простолюдинов, лет в семь он сам обнаружил у себя магический дар, проявившийся в свечении вокруг ладошек. С расширенными глазами Сваго рассказал, как проснулся посреди ночи и закричал от страха, видя, как его руки окутывает яркий красный свет.

Отец отвел паренька к местному лекарю, и тот посоветовал отдать его на обучение в школу при маленьком клане Искрящих. И вот он владел магией Огня до четвертого круга, правда, помимо этого, почти ничего больше не знал. Несколько простеньких заклинаний из остальных трех стихийных ветвей, по сути, бытовых, в расчет он и сам не принимал. Лид же раньше был лекарем, но без дара. Просто много знал о травах, отварах и мазях от своего деда, который тоже занимался лечением простых людей. Был он из Свенгиорда, маленького полугородка-полудеревни на юге Ольджурии. Шесть с половиной лет назад, сразу после прошлого Вздоха Зыби, руанская провинция Пульрок занялась набегами на южные окраины своего государства-соседа. Решили, что после похода в Зыбь военные силы Ольджурии ослаблены и можно слегка помародерить. Но Повелитель не поскупился орджунами и выслал три сотни этих серьезных воинов, чтобы наказать оборзевших руанцев. Лид был освобожден, и при общении с одним из орджунов, которому он сделал мазь от ран, вдруг выяснилось, что он, возможно, обладает даром. Орджун задал несколько вопросов, после чего накатал на пергаменте несколько слов и с этим документом послал Лида в Магиорд, где тот поступил на обучение к одному из магистров клана Крепких. Клан занимался магией Земли и Воды, и его члены частенько нанимались к купцам в качестве охраны при перевозке товаров из города в город.

О себе я коротенько рассказал им все ту же версию про Сухину, что поведал викариусу, правда без упоминания рабства. Просто, мол, судьба свела с магистром-стихийником, который и обучил.

— А Свет? — спросил Сваго.

Хм. Интересно, а он откуда уже знает? Хотя в замкнутых коллективах, наверное, такие вещи не скрыть. Возможно, Сервий говорил что-то лег-аржанту, и Сваго подслушал, или еще каким-нибудь способом разведал.

— Ант, Сваго, Лид! — наконец подозвал нас вернувшийся Сервий, и мы дружно двинулись к выстроенному гурту. Рядом с коробочкой стояли все те же восемнадцать «лишних», среди которых был и старик. Он почти слезно умолял Лостада поставить его в основной гурт, а лег-аржант что-то мягко объяснял в ответ, медленно крутя головой.

— Так, Ант, — первым делом Сервий обратился ко мне и указал на вторую шеренгу, — твое место второе в ней. Занимай. Сваго…

Я двинулся вперед, парни расступились, пропуская меня. Что ж, вот тут теперь мне и воевать. Почти в самом лбу гурта.

— Мин архлег, а что насчет четвертого? — спросил Лостад, обращаясь к Сервию, когда отправил на свои места Сваго и Лида. А все-таки неплохо стоять почти в первых «рядах», слышишь разговоры командиров. А те общаются по привычке громко, да и не только по привычке. Крики и шум время от времени доносятся практически отовсюду. То один гурт отрабатывает быструю атаку с диким ором, от которого стынет кровь, то другой с теми же «гра» валит бревна. Да и топот сотен ног звучит над лугом постоянным монотонным гулом.

— Я сейчас в штабной «отстойник», там попробую хорошего мага тебе выбить. А то у тебя Светом один всего владеет, да и то слабо. Кстати, завтра с утра не забудь отправить всех троих в Шан. Пусть сразу световые «щиты» примут и начнут ими заниматься.

— Слушаюсь, — кивнул Лостад и повернулся к нам. — А теперь, доблестные виары тринадцатого, будем учиться ходить так, как полагается! — прокричал он и повернулся к старику, стоящему с «лишними» в сторонке. — Ладно, отец, иди пока в первую шеренгу, поменяйся с правым угловым. Покажи новичкам свои навыки. А вы, — он снова глянул на нас, — быстро достали «муштровки» и напялили на себя!

Те, кто не понял, переспрашивать у лег-аржанта не рискнули. Смотрели просто, что делали другие. Я же допер сразу. Скинул с себя дублету и аккуратно свернул ее. Потом достал из сидора одну из двух серых рубах, а дублету положил на ее место. Через минуту стал по стойке «смирно».

Следующие три с половиной часа мы шагали по лугу без остановки. Лостад орал на нас благим матом — сначала постоянно, а через пару часов только на поворотах. По прямой мы кое-как научились ходить, не толкая друг друга. Потом был перерыв минут десять. На луг въехали четыре телеги с бочками, и одна из них направилась к нам. Мы достали из мешков деревянные кружки, выстроились в очередь. После утоления жажды ничего не хотелось. Лечь бы да поспать маленько, но нас снова построили в гурт, и все покатилось по новой.

Так мы и прошагали до самого вечера, отрабатывая движения по прямой и повороты. Радовало одно: в отличие от остальных гуртов, мы были налегке, если не считать мешков за плечами и мечей на поясах. Хотя некоторые были без последнего. По моим прикидкам, оружие имела едва ли четверть новобранцев.

К моменту, когда светило почти коснулось горизонта, ноги гудели, как провода на высоковольтных линиях, в горле пылала пустыня, а муштровку было хоть выжимай. Но этого не потребовалось. Оказалось, что именно для того нам и выдали по две штуки, чтобы после тренировок можно было натянуть на себя сухую. Заботятся о нашем здоровье, приятно.

Улыбнувшись, я отер мокрой муштровкой потное разгоряченное тело и обвязал ее вокруг лямки мешка. С удовольствием надел сухую.

Обратно шли пешком, что и понятно. Если перейти на бег, то никаких муштровок не напасешься. Дошагали к дороге, пропустили пару гуртов из другого легиона, судя по нашивкам на плащах их лег-аржантов, и поплелись у них в хвосте. Через минуты две послышался топот. Мимо нас длинной вереницей потянулись всадники. Подняв голову, я посмотрел на них. Тоже измученные.

От логов пахло животным потом, от людей людским, но все это перемешивалось в кучу, и в конце концов пахло просто потом, душно и мерзко, но на вонь никто не обращал внимания.

Когда слева начался лагерь обозников, я машинально повернул голову, но выстроенных буквой «п» телег все же не разглядел.

«С такими нагрузками и секса скоро не захочешь», — мелькнуло в голове. Я кисло улыбнулся, но все же стал думать про Журбинку.

— Парами правое пле-е-чо! — вырвал меня из приятных дум рявкнувший Лостад. Мы свернули на грунтовку, ускорили шаг. В отличие от первого раза, шли мы уже более-менее нормально. По крайней мере, никаких свалок не случилось, всего за один день мы научились держать дистанцию.

От вида своих палаток на сердце потеплело, растеклось по телу приятной волной. Дом, милый дом. Уже на подходе нашей колонне пришлось прижаться к левому краю, чтобы пропустить несколько телег, на которых погромыхивали пустые деревянные бочки. Практически все тут же повернули к ним лица, втянули в себя будоражущий аромат пищи.

Но до ужина нужно было еще дожить. А первым делом нас снова построили на плацу, где Лостад стал объяснять основные положения общежития, при этом сохраняя полное спокойствие, что немного не вязалось с его словами. Воровство в первый раз — десять палок, во второй — сорок, в третий — смерть. Лостад не говорил «смертная казнь», он говорил просто — «смерть». И в такой формулировке звучало куда серьезней. Драки — то же самое. Значит, Гвидо всего лишь припугнул. Все-таки выходило, что забить палками насмерть могли только за третью драку. Гуманно, гуманно. Неподчинение приказам — двадцать палок с лету, потом сразу смерть. Круто. И еще с десяток провинностей, за которые тоже били палками. Правда, тут уже планка снизилась до пяти в начале и десяти в конце. О смерти речи не было. Ну и соответственно за убийство кого бы то ни было — хоть соратника, хоть архлега, хоть презренного в глазах вояк обозника — смерть без разговора. И здесь я был согласен на все сто.

Плюс к этому провинности, которые пока нам не грозили. Оставление флага на поле боя — смерть, потеря флага — смерть, отступление без приказа — смерть, оставление без помощи раненого товарища — смерть. Смерть, смерть, смерть. В общем, веселое времечко нас ожидало.

— А вечером можно к обозникам ходить? — лихо спросил один из новобранцев, едва Лостад закончил. Видать, парень каменный, ничем не проймешь. Впрочем, меня самого этот вопрос волновал очень сильно. Несмотря на бешеную усталость, в голове продолжали крутиться мысли о Журбинке. Вспоминалось ее молодое нежное тело, упругая грудь, мягкие губы и запах. Ее волосы дурманяще пахли какими-то цветами.

— А что, девка какая есть? — спросил лег-аржант, и парни устало засмеялись.

Парень предусмотрительно промолчал.

— Можно, — заговорил Лостад, выждав какое-то время. — Келтик! — позвал он того самого паренька, что был утром, и когда тот выскочил из-за ближайшей палатки, скомандовал ему что-то непонятное. — Скажи, чтоб подвешивали бочку.

Парнишка кивнул, бросился к «воротам», выкрикнув по пути у самой ближней к ним палатки пару имен. Почти сразу из палатки появились два мужика лет под сорок.

— Бочку вешайте! — весело прокричал им паренек, и те в ответ вяло кивнули. Потом, без особого желания, схватили одну из бочек, стоящих в ряд тут же, и потащили к трем врытым в виде треноги столбам. Перекинули прикрепленную к бочке длинную веревку через перекрестие сверху, продолжая выражать лицами полную апатию, потянули, привязали узлом к перегородке у самой земли. В отличие от этих двух бывалых, четыреста семнадцать лиц новичков смотрели на происходящие с жутким интересом, и только дедуля успел пару раз зевнуть.

— В бочке песок, — стал громко объяснять Лостад, когда бывалые управились. — Хватает на два часа. Если вы вернетесь и бочка будет пуста — пять палок. Все ясно?

— Ясно, мин лег-аржант! — гаркнули мы устало.

— Тогда дальше. Первые две шеренги в первую палатку, — Лостад ткнул пальцем, указывая на самую дальнюю, — вторые две шеренги во вторую…

Дослушивать дальше я не стал. И так наша палатка оказалась у чревла на куличках, а еще нужно было успеть сбегать на речку искупаться, потом вернуться, натянуть рубаху с крестом и успеть найти Журбинку. Да и не только найти.

С купанием повезло. Возле палатки стояли три бочки. Две маленькие, литров по двадцать, и одна огромная, литров на сто, а может, и больше. Правда, здесь вместо литра был тил, но он практически не отличался от земной меры жидкостей.

Как объяснил еще один из бывалых, дожидавшийся нас у палатки, вода в большой бочке для того, чтобы обмываться. Тут же рядом стояло деревянное ведро со щелоком.

В этот раз я снова оказался первым, как и с цирюльниками. Сообразил еще на половине объяснения вояки, скинул муштровку и глянул на заходящее светило. Оно безжалостно пряталось за горизонт. Как искать в темноте чертову таверну — не понятно. Да и не в этом только дело. Хотел я еще приобрести небольшой ножик, примерно такой, какой у меня был, но сегодня, видимо, уже не получится. Устроить шопинг и навестить Журбинку одновременно не выйдет, хоть метеором носись.

Натерев щелоком торс, я оглядел бочку. Краников, разумеется, нет. Тогда, недолго думая, я откинул крышку и стал просто брать воду жменями.

— Ничего себе, — послышался сзади удивленный голос, в котором в то же время слышалось уважение. — Что это у тебя со спиной?

Чревл! Этот вопрос начинает бесить.

Я заметил подвешенный к бочке ковшик, снял его, и не глядя, протянул спросившему.

— Полей на спину.

Спросивший зачерпнул, стал медленно лить. Я нагнулся сильнее, но немного воды все же попало за пояс.

— И на голову ковшик. Не жалей.

После этого мне пришлось проделать то же самое, не в службу, как говорится, а в дружбу, хотя внутри все истошно торопилось. За нами уже выстроилась очередь, и многие, если не все, смотрели на меня и на мою спину с интересом. Ладно. Закончив поливать своего сослуживца, я торопливо отыскал в мешке самую большую тряпку и обтерся. Так, это у меня будет полотенце.

Бросив его на плечо, я схватился мешок за лямку и поперся в палатку. Топчаны здесь уже были расставлены рядами, четыре ряда по пять топчанов в длину и два в ширину. Над проходами висела натянутая веревка. На нее я и закинул мое новое полотенце, а заодно и мокрую муштровку, после чего положил мешок на угловой топчан. Вроде с местом определился.

Почти бегом выскочил наружу, рванул к воротам, но тут ожидало огромное разочарование. Возле ворот стоял Лостад. Рядом с ним с ноги на ногу переминался высокий парень в какой-то вычурной форме, и едва я появился, лег-аржант окликнул меня:

— Ант! За тобой штабной адьют приехал. От викариуса Артуно.

Хорошее настроение тут же рухнуло в бездну. Твою сурдетскую мать, еще же этот долбаный «стул правды». Совсем из головы вылетело.

Все. На сегодня надежду провести вечер с девушкой можно смело откладывать в сторону. Лицо само по себе приобрело унылый вид, я вздохнул и поплелся вслед за штабным адьютом к стоящей на грунтовке брыке.

 

ГЛАВА 9

Ольджурия, Южный Доргон, окрестности Магиорда

Вильято всматривался на север вдоль серого полотна Магиордского тракта, отодвинув в сторону мешавшую ветку ольшаника. Светило уже давно прошло зенит и начало катиться вниз, а Повелителя все не было.

«Неужели хваленая прозорливость Лутов и тут сработала? — подумал старый маг. — Хотя при чем тут прозорливость? Никакой опасности для Повелителя это покушение не представляет. Не для того оно задумано. Совсем другие у братьев планы, совсем другие».

Он обернулся. Чуть поодаль, шагах в двадцати, в лесу стоял отряд магов из сорока человек. Впрочем, магами называть их было слишком громко. Так, сброд, который братья собирали почти два года по глухим деревням и поселениям Северного Доргона. И за эти два года среди простолюдинов было найдено всего сорок душ, в которых теплился хоть какой-то дар.

Вильято криво усмехнулся. А они-то себя считают настоящими магами, верят, что однажды на их плечах появится татуировка в виде стоптанных сапог и короткая строчка под ними — «Путь вечен».

Вильято снова перевел взгляд на дорогу, потом мимолетно взглянул на светило. Чревл подери, ну где же этот Варгросс'Лут?

Волнение старого мага усилилось. Если всего минут двадцать назад он боялся только одного, что не сможет уйти с поля боя живым, то теперь пришел и страх, что боя вообще может не случиться. А он нужен. Нужен братьям из клана.

От тревожных мыслей отвлек топот вдали, и Вильято подался вперед. Ну слава Номану! Едут, чревл их раздери.

Он тут же направился в глубь леса, к отряду.

— Так, все помнят? — спросил, подойдя к кучке людей в простолюдинской одежде. — Использовать только магию Хаоса. Порядок ни в коем случае.

«Зачем им вообще давали заклинания Порядка? — в который раз посетила мысль убеленную сединами голову Вильято. — Ну да, да — брат Шидрото сказал, чтобы они не заподозрили чего-нибудь. А то, мол, как это — у самих заклинания серебристые, а нам черные пихаете.

Впрочем, какая разница. Все равно дальше второго, а некоторые и только первого круга, эти идиоты не пошли. Да и не стремился никто из братьев действительно тренировать их. Приказ от архмагистров Великой Триады клана Странствующих был получен однозначный — пара Стихий до второго круга и сразу Хаос. Если кто подохнет от столь резкого перехода, то и чревл с ними.

Интересно, а сами архмагистры Великой Триады насколько знают Хаос? Вряд ли выше третьего круга, да и то, скорее всего, с полдесятицы заклинаний, собранных за сотни лет. Вернее, „выбитых“ из тварей Хаоса. Даже эти ужасные и необъяснимые существа под действием магии Порядка иногда соглашаются поделиться своими плетениями, получая взамен жизнь. Вот только кто ж им ту жизнь оставит? Идиоты. Кругом идиоты, даже в диковинном и непостижимом мире Хаоса».

Гулкий топот копыт приближался. Вильято знал, что с Повелителем будет никак не меньше сотни орджунов по той простой причине, что направлялся он в Шан-Эрмиорд. Обычная практика каждые семь лет. Проверить готовность армии, произнести на площади городка воодушевляющую речь и после спокойно вернуться в свои владения. В конце второй тридницы осени в лесах под Магиордом можно неплохо поохотиться на рызгоев и дролтов. А в этом году, говорят, и виары пожаловали в большом количестве. Что-что, а страсть к охоте — семейная черта Лутов.

— Приготовиться к бою, — скомандовал старый маг, и сорок человек принялись с усердием плести «марево Хаоса». — Идите к дороге, — продолжил давать распоряжения Вильято. — Растянитесь в цепочку, пять шагов между двумя людьми. Как только проедет первая двудесятица орджунов — атакуйте.

Отряд полубегом двинулся вперед, растягиваясь в длинную цепь. На их лицах старый маг успел приметить какие-то довольно-горделивые выражения.

«Идиоты, — в сотый раз пронеслось в его мозгу. — Они еще и гордятся тем, что им доверили совершить покушение на Повелителя. Это ж как им промыли мозги?»

Впрочем, как, Вильято знал и сам. Он и участвовал в этой промывке.

Все эти орджуны — это миф. Нет никаких орджунов, обычные воины, владеющие кое-как стихиями и Кровью. Да и то не все. А Кровь вам не опасна, вы не рабы. Вы свободные люди, достойные лучшей доли. Власть же Повелителя держится на привычке, и вы, простые люди, сможете свергнуть ее. Ведь вы владеете магией Хаоса и Порядка! А это сильнейшие магические искусства. Вы лучшие сыны Северного Доргона.

Тьфу. Как он только удерживался, чтобы не рассмеяться в голос, говоря это?

Топот был уже совсем близко. Вильято на всякий случай углубился в лес еще на десять шагов и уставился в сторону дороги. Сорок идиотов, которые через минут пять будут уничтожены орджунами, стояли цепочкой, скрытые кустами ольшаника с ярко-желтой, но уже редкой листвой.

Вот меж листьев и веток мелькнули первые всадники. Логи шли рысью, и поэтому казалось, что сверкающие шлемы орджунов плывут над верхушками кустарника. Вильято задержал дыхание и напрягся, готовый в любой момент припустить бегом в чащу. Выпитое накануне зелье позволит ему какое-то время бежать легко, как в молодости, невзирая на преклонный возраст. Он бы прямо сейчас так и поступил, но была одна загвоздка. Ему нужно было удостовериться, что все эти сорок болванов будут мертвы, когда закончится бой, иначе в умелых руках орджунов они быстренько выдадут и кто их обучал магии, и кто подослал сюда, чтобы покуситься на Повелителя. И тогда всем планам конец.

Недаром Триада послала его… и еще двух лучших братьев.

Вильято тихонько свистнул условным манером, и из-за деревьев вышли двое, в такой же одежде простолюдинов, но это были братья. Истинные, не чета сорока болванам. Чуть помоложе его, однако тоже далеко не юнцы. Дело было опасным и важным, отбор на него производили только из армагистров Порядка.

Вильято указал одному на правый край вытянувшейся вдоль дороги цепочки, второму на левый, и в этот момент началось.

Маги-недоучки ударили не одновременно. Кто-то замешкался, кто-то вообще не смог направить плетение. Что поделать, учили наскоро, абы как. Но теперь это уже не имело значения, все было в прошлом. Пять минут, и они втроем уйдут отсюда, добив тех из сорока недоучек, кто решит убежать или будет захвачен орджунами в плен.

Черное марево окутало дорогу. Послышались истошные вопли людей, рев раненых логов, несколько всадников повалились из седел. Шум, ор, свалка.

С десятицу магов-недоучек ринулись вперед, на дорогу, воодушевленные таким началом. Чревл! Вильято понял, что хочешь не хочешь, а придется подходить ближе. Это опасно, но еще опасней оставить в живых хоть одного из этих идиотов. Он, не оборачиваясь, сделал знак рукой братьям и медленно пошел к тракту.

А там уже кипела битва, а точнее, массовое убийство. Орджуны, оправившись от неожиданной атаки, поставили стихийные «щиты» и «щиты» Порядка, тем самым полностью обезопасив себя от нападавших. Вильято знал, что у орджунов старших сотен на вооружении «щиты» из ветви Порядка третьего круга. У всех. Иначе и не попадешь в старшую сотню.

Вильято усмехнулся, вспомнив, как сам был орджуном одной из таких сотен. Лет тридцать назад, еще при прошлом Повелителе. Но его лицо тут же стало хмурым, скривилось от ненависти. Вместе с одним воспоминанием пришло и другое. Как его за убийство зарвавшегося вастарда из младшей сотни приговорили к смертной казни. Как он бежал из темной башни Пратилии и только потому остался жив. Не из самой башни конечно же, а из одного из бараков, где содержали совершивших проступки, не касающиеся политической стороны. Потом были скитания, потом клан Странствующих, который дал ему приют, новое имя и возможность жить достойно.

Метнув в одного из побежавших назад «шаром», старый маг остановился. Нет, идти дальше и опасно, и бессмысленно. Орджуны за своих погибших братьев не пощадят. Сейчас они разозлены настолько, что и не подумают кого-то брать в плен. Подумают, конечно, но уже будет поздно. Когда отхлынет ярость, и все сорок напавших будут мертвы. Остается только отслеживать убегающих.

Один из братьев изрешетил очередного побежавшего «каскадом». Эх, любит Дранг повыделываться. К чему сейчас «каскад» магистрального круга? Только ненужная трата силы.

Орджуны били уверенно, сжигая, разрывая на части, удушая и замораживая противника. В ход шли все Стихии и Порядок. Боевые плетения последнего у них тоже были лишь до третьего круга — это Вильято знал наверняка. Во время службы орджуном он был весьма любознателен, однажды даже подслушал разговор Высшего с Повелителем. Старый архмагистр жаловался на то, что за последние двести лет не было привезено из Зыби ни одной книги. А Земля и Огонь уже изучены вдоль и поперек несколько раз, и никаких новых зацепок для того, чтобы полностью разобраться в сути магии, нет.

Вильято швырнул в объятого пламенем и бегущего прямо на него парня лет двадцати «стрелой». Парень успел удивленно расширить глаза, увидев, что один из его учителей и братьев убивает его, и повалился на землю со сквозной дырой в груди.

«Огненный вздох», примерно третий уровень, может, и четвертый — привычно, с профессиональной точки зрения подумал старый маг, морщась от запаха горелого мяса. Хотя нет, третий. Если бы четвертый, то он бы столько не пробежал. Сердце от болевого шока разорвалось раньше.

Он окинул взглядом поле боя. Подтянулись новые орджуны, полыхали несколько тел, один из кустов был заляпан то ли содержимым кишок, то ли мозгами, а может, и всем этим вперемешку, с тракта ощутимо тянуло тем самым свежим запахом, который бывает при большой концентрации магической силы. Вдобавок к этому бахали, шипели, потрескивали используемые плетения. И крики. Крики гибнущей плоти.

— Твою сурдет…

Вильято едва успел поставить общий «щит» против Стихий. Пятый круг, но его все равно откинуло назад. «Щит» окутало бушующим пламенем, он затрепетал, как крыло испуганной птицы. Снова «вздох», но этот уже магистрального круга! Мастера они по Огню, мастера. Тут же в орджуна с двух сторон воткнулись заклинания Порядка. «Каскад» слева и «шары» справа. Воин рухнул на колени, опустив голову, уставился удивленно на быстро пропитывающееся кровью белое сюрко с красным гербом Лутов на груди. Через пару секунд герб превратился в одно большое красное пятно. От мощного удара Порядком дублета с вшитыми в нее металлическими пластинами не спасла.

— …скую мать! — закончил Вильято, быстро поднявшись на ноги. Добив орджуна «шаром», он стер со лба липкий пот. Чревл! Опасно! Нужно уходить. Если прибьют нас, то никаких сомнений у Повелителя не останется. Достаточно будет увидеть татуировки.

Поэтому, боясь и дальше испытывать терпение Великой Эри, старый маг развернулся и, подав знак братьям, молодым рызгоем бросился в глубину леса.

 

ГЛАВА 10

Через полминуты брыке пришлось съехать с грунтовки и прокатиться по лугу. Благо перед стоянками гуртов были оставлены полосы, наверное, как раз для таких случаев.

Навстречу двигался обоз из телег, от которого возбуждающе тянуло кашей с мясом. Вот же! Я еще и ужин пропущу. И все из-за этого Артуно с его «стулом правды».

Добравшись по лугу к дороге, кучер остановил логов. Подождал, пока еще две телеги со стороны Шан-Эрмиорда свернут на грунтовку, и только после этого крикнул и стегнул животин. Брыка выскочила на более-менее ровное полотно и мягко понеслась к городу. Кучер явно спешил, боясь снова столкнуться с каким-нибудь обозом. А может, ему просто было приказано двигаться быстрее, потому как дорога здесь была настолько широкой, что с телегами разминулись бы запросто.

Сидящий рядом адьют весь путь промолчал, глядя в сторону обозников. Небось тоже девчонка есть, или запах от телег, как и мне, напомнил ему о сытном ужине.

В городе кучер сбавил темп, а я принялся с интересом разглядывать дома, которые в полумраке быстро наступающего вечера были плохо, но все-таки различимы. В основном в два этажа, длинные, однотипные. Возможно, казармы для офицеров. Да и вообще, судя по архитектуре, городок этот изначально задумывался как военный. Никаких излишеств, никакой изысканности. Все монотонно и серо. Я как-то ездил со старшим братом одного моего друга в военную часть, где тот отслужил. Интересно было посмотреть. Тем более часть находилась в двадцати километрах от города. Как потом оказалось, ездили мы за деньгами, которые этот брат, даже уйдя на гражданку, снимал с «духов». Так вот, казармы там выглядели точь-в-точь как здешние дома.

Брыка свернула влево, проехала два квартала и остановилась возле трехэтажного здания из такого же серого камня, как и все прочие.

— Вот тебе пропуск, — адьют протянул мне кусок пергамента. — Жди Артуно в холле на первом этаже. Выходи.

Я хмыкнул, взглянув на важную физиономию парня, и, взяв пропуск, спрыгнул на землю. Стоявшие возле дверей охранники выжидательно, но все-таки как-то вяло посмотрели на меня. Наверное, нагляделись за день на таких. Вопреки усталости, я резво взбежал по лестнице и протянул пропуск одному из них.

Охранник долго вглядывался в пару строк, размашисто черкнутых на пергаменте, потом кивнул и без всяких эмоций указал на дверь.

В большом прохладном холле не было ни души. Я присел на одну из скамей у стены, бросил взгляд на широкую лестницу, ведущую наверх, потом посмотрел на потолок мерзкого зеленого цвета. Тишина, лестница и потолок надавили на психику, в душе легонько кольнуло, сжало неприятно.

А о чем они вообще хотят узнать? Что, если им станет интересно — откуда я?

Мысли тут же интенсивно зашевелились, даже, казалось, потемнели от предчувствия нехорошего. Чревл, а ведь я даже не думал об этом. И сам почти забыл, что с Земли.

А если докопаются?

Я стал торопливо сочинять отмазки, время от времени поглядывая на верх лестницы. Но ничего путного в голове не рождалось, мешали тревожные мысли о последствиях неминуемого разоблачения. А неминуемость ощутилась вдруг отчетливо, именно ощутилась, а не понялась. Она становилась с каждым мгновением плотнее, окутывала меня, словно туман. Я запаниковал.

А как тут не запаниковать? Ведь если докопаются, то возможны всего два варианта. Либо меня отправят куда-нибудь на обследование… хотя нет, этот отпадает. Наука в Ольджурии не развита, даже тех зачатков, что были в Древней Греции, нет. По ходу магия задавила процесс развития. Как они меня станут обследовать, да и зачем? Физиологически я ничем от местных не отличаюсь. Наверное, и в самом деле — если где-то во Вселенной есть другая жизнь, то она не сильно будет отличаться от нашей. Помню, читал на эту тему. Там даже доказательств куча была и формулы какие-то.

Но тогда остается второй вариант, еще хуже, — казнят без особого промедления. А вдруг я из того мира, где Тьма победила? И, значит, являюсь стопроцентным врагом. Или вообще посчитают мое попаданство шпионской легендой.

Я уже почти полностью погреб себя под руинами быстро разрушающегося самообладания, но тут появился Артуно. Возник на верхней площадке лестницы из полумрака и подозвал рукой. Я стал неуверенно подниматься по ступеням, все еще судорожно придумывая, как обойти вопросы о том, откуда я.

— Веди себя обычно, — с искренней заботой в голосе заговорил викариус, приметив печать отчаяния на моем лице. — Не нервничай. На некоторые вопросы, которые не касаются непосредственно «метки» Тьмы, — можешь не отвечать. Помни также, что я выступаю на твоей стороне. Если что, смотри на правую руку. Увидишь два пальца — отвечай, увидишь один — можешь промолчать.

Хм, ну так легче, конечно. Напряжение немного спало, и я позволил себе улыбнуться.

Мы прошли по длинному мрачному коридору до самого конца, уперлись в двустворчатую дверь. Артуно потянул на себя одну из створок, жестом предлагая войти.

Несколько шагов, и я остановился напротив стола, за которым сидели трое почтенного возраста мужчин. В серых просторных одеяниях с замысловатыми знаками на рукавах. Скосил на секунду глаза, сначала в одну сторону, потом в другую. Слева шкафы со свертками пергаментов и кипами бумаг, справа, видимо, тот самый стул.

На вид обычное кресло с широкими подлокотниками и высокой спинкой, правда, рядом парочка крепких парней в рубахах и плащах храмовников.

— Ваше имя? — осмотрев меня с головы до ног, монотонно спросил сидевший в центре старик. С каменным лицом и цепким неприятным взглядом серых глаз, он был похож на статую горгульи, которыми в нашем мире украшались готические соборы. Остальные двое, чуть младше «председателя», холодно и бесцеремонно вглядывались в мое лицо, отчего стало неловко, и неприятные ощущения вернулись в полной мере.

— Ант, — проговорил я как можно спокойнее.

Старик опустил голову, посмотрел на лежащую перед ним небольшую стопку бумаг и, не отрывая от нее взгляда, продолжил:

— Ант, пройдите к «стулу правды» и сядьте на него.

Я бросил взгляд на Артуно, который встал чуть левее от меня, но тот смотрел на старика. Значит, нужно идти и садиться.

Никаких ремней, а тем более проводков на стуле не было. Только по одному серому камню, размером с куриное яйцо, на подлокотниках. Понятное дело — амулеты. Один из храмовников торопливо объяснил, что руки я должен положить так, чтобы камни касались запястий.

— Все готово? — спросил старик, когда я уселся, а храмовник не очень вежливо поправил мои руки.

— Да, ваша честность, — ответил храмовник и, вернувшись на место, принял прежнюю позу. То есть вытянулся в струнку в паре шагов от кресла.

— Что ж. Ант, вы готовы?

— Готов, — кивнул я, соображая наскоро, как могут действовать эти серые камешки. То, что по пульсу будут определять, — это понятно, а вот может ли быть что-то кроме этого? Ведь должно быть — это же амулеты, а на них какие-то заклинания. Хотя почему какие-то? Скорее всего, из магии Крови.

— Итак, приступим, — старик деловито причмокнул губами. — Вас зовут Ант.

— Да.

Я покосился на камешек справа. Ничего вроде не произошло. Интересно, а я смогу видеть изменения?

— Откуда вы родом, кто ваши родители?

Взгляд легонько дернулся влево, мельчайшая доля секунды и снова смотрю на задающего вопросы старика. На руке Артуно не согнут один указательный.

— Я имею право не отвечать на этот вопрос?

Сидящие за столом переглянулись, пошептались о чем-то, вновь уставились на меня.

— Да. На этот вопрос вы можете не отвечать. Дальше. Вы были рабом. Место, время рабства, имя хозяина.

От последнего слова машинально перекривило, но тут же вернул лицу спокойствие и расслабленность.

— Северный Доргон, поместье Вир'Сторов, несколько лет, Вирон'Стор.

Камешки снова ничем не проявили себя. Впрочем, пока я не сказал ни слова неправды. А два года, по большому счету, — это тоже несколько лет.

— Что побудило вас бежать? — задал очередной вопрос старик, и тут я секунду помедлил. Умолчать ведь не значит солгать — так?

— Жестокое обращение. Вам показать спину?

Проверяющие снова переглянулись.

— Нет, не нужно, — после короткой паузы продолжил сидящий в центре. — На что вы надеялись, совершая побег?

— Добраться до портового города, заработать денег и уплыть в Вальтию.

— В Вальтию? — нахмурясь, переспросили проверяющие разом, и я внутренне обматерил себя. Чревл! Ну какого я ляпнул про Вальтию?

— У вас есть знакомые в Вальтии? — спросил сидевший ближе ко мне мужчина.

— Нет.

— Родственники.

— Нет.

— Кто-то из ваших знакомых был уроженцем Вальтии?

— Нет.

Вокруг камешков появилось едва заметное красноватое с серебристыми змейками свечение.

Чревл! Какого хрена? Ах, да…

— У Вирона было несколько рабов вальтийцев.

Свечение исчезло.

— А кроме рабов…

Я бросил взгляд на Артуно. Интересно, он слил все из того, что я ему рассказал? Хм, глупый вопрос. Естественно, все. Да, я спас ему жизнь, но он первым делом адепт храма, служащий Номану и Повелителю.

— По дороге в Алькорд я встретил одного человека. Он был похож на Руну'Арк. Если это правда, что Руна родом из Вальтии, тогда можно сказать — да. Но, учитывая, что это вряд ли была Руна, то ответ — нет.

Амулеты не среагировали.

— Как произошла встреча? — поразмыслив пару секунд, продолжил старик.

— Случайно. Я встретил ее на дороге. Она с помощью «иллюзии» приняла облик молодого аристократа. Я решил напасть…

После этого начались уточнения нюансов нашей встречи, и совсем внезапно был задан вопрос — убивал ли я аристократов или людей на службе?

— Нет, — выдохнул я, слегка замешкавшись, и камешки снова засветились.

— Объясните, — тут же потребовал старик, вцепившись в меня взглядом, словно когтями.

— Я отрубил кисть гвардейцу лурда Алькорда. Защищаясь.

— Ваша честность, — вдруг вступил в разговор Артуно, — исходя из того, что лурд Алькорда является пособником Тьмы, считаю, что сей момент можно не учитывать как покушение на человека, служащего Повелителю. Вдобавок личная гвардия аристократов лишь формально принадлежит Повелителю. На самом же деле это независимые отряды, которые в случае общего воинского клича растворяются как расх в айкасе, словно их и не бывало. Не мне вам это объяснять.

— Согласен с вами, викариус. Однако еще не доказано, что Крона'Тор является пособником Тьмы.

— Думаю — это дело времени, ваша честность. У меня самого были подозрения по его поводу, — спокойно ответил Артуно, слегка поклонившись.

— Хорошо, — кивнул старик. — Я доверяю вашим словам, викариус. Продолжим. Значит, вы с тем, кто выдавал себя за Руну'Арк, направились к Алькорду.

— Да.

— Что говорила вам эта липовая Руна?

— Послушайте… — Внутри меня вдруг стала закипать злость, и амулеты мгновенно среагировали, ярко засветившись. Так, значит, не ошибся насчет них. — Я открыл викариусу место, где находится портал Тьмы. Я сдал алькордовских аристократов, которые связаны с Тьмой. О них я узнал по воле случая, связавшись с шайкой. Разве это не доказывает мою непричастность? «Метка» Тьмы оказалась на мне случайно. Это псевдо-Руна…

— Кто, простите? — перебил старик.

— Липовая Руна, лживая Руна, ненастоящая Руна…

— Держите себя в руках, молодой человек, — повысил голос старик. — И где же, по-вашему, и когда вам была поставлена «метка»?

— А разве она не могла быть поставлена мне этой самой лживой Руной? Я что, виноват в том, что мне «повезло» ее встретить?

— Ваша честность, — снова вступил в разговор Артуно, бросив на меня пронзительный взгляд, призывающий успокоиться. — Я думаю, это предположение наиболее верное. Посудите сами, в то время как Тьме важен каждый портал, после потери трех за прошлый год, Ант открывает местоположение одного из них.

— Этот портал находится далеко от какого-либо города и не представляет стратегической ценности.

— Вы правы, ваша честность. Но благодаря Анту мы узнаем, что Тьма собирается сотворить портал вблизи Алькорда. А этот портал весьма мощный стратегический объект. Даже небольшой отряд, который атакует наши легионы с тыла, нанесет серьезный урон. Хотя бы благодаря неожиданности.

— Однако сосуд, по его же словам, был украден шайкой, к которой он примкнул? — старик спросил с той интонацией, которая позволила мне вздохнуть чуть спокойней, хотя этот диалог я слушал в крайнем напряжении. Но из голоса старика исчезло желание что-то доказать. Он просто рассуждал, и это не могло не радовать. А то, что Артуно так серьезно взялся меня защищать, радовало вдвойне. Но внешне я даже не думал выказывать своих чувств, потому что двое других проверяющих продолжали пялиться на меня, цепко изучая реакцию на слова викариуса и старика.

— Я думаю, — продолжил Артуно, выдержав паузу, после того как старик закончил, — Тьма попытается сотворить портал у Алькорда еще раз до начала Вздоха. Об этом сообщил завербованный нами демон. А раз уж я вспомнил об этом демоне, то спешу напомнить, что Ант подтвердил его слова, рассказав мне о произошедшем на поляне у границы. Тьма снова заключила союз с Хаосом.

— Они уже четыреста лет как не имели между собой союза, — недоверчиво проговорил старик. — Данное предположение строится на словах продажного демона и раба. Вам не кажется, викариус, что этого мало?

— Возможно, ваша честность. Но спешу вам напомнить о потерях армии храмовников в том походе, когда неожиданно выяснилось, что Хаос выступил на стороне Тьмы. Да, это было очень давно, но не стало от этого менее ужасно. А также хочу напомнить вам, ваша честность, о положении на сегодняшний момент с кланом Странствующих. Возможно, Тьма знает о том, что они не примут участие в этом походе по причине…

— Мы знаем причину, — перебил старик. После этого проверяющие снова стали о чем-то тихо переговариваться друг с другом, а я аккуратно посмотрел на Артуно. Он едва заметно кивнул мне и выжидательно замер, глядя на совещающихся за столом.

— Что ж, — наконец заговорил старик, — все ваши доводы разумны, викариус. А ваш авторитет позволяет прислушиваться к ним. Однако мы вынуждены задать Анту еще несколько вопросов. Скажите, — старик повернулся ко мне, — вы связаны с Тьмой?

— Нет.

Амулеты «промолчали».

— Хорошо. Вы знали о том, что на вас «метка» Тьмы до того, как вам об этом сообщил викариус?

— Нет.

Снова «молчание» амулетов.

— Приходилось ли вам когда-нибудь общаться с тварями Тьмы?

— Нет.

В третий раз «молчание».

— А почему вы хотели уплыть в Вальтию?

— Там нет рабства.

— Вы являетесь пособником вальтийцев?

— Нет.

Старик замолк, посмотрел задумчиво перед собой.

— Что ж, — заговорил он спустя какое-то время, — рад сообщить вам, Ант, что вы доказали свою невиновность по выдвинутому против вас обвинению. Можете быть свободны. Удачной вам службы.

Старик медленно поднялся и собирался уже развернуться, чтобы уйти, но его остановил заговоривший Артуно.

— Ваша честность, — он снова легонько поклонился, — если Ант признан невиновным, то по указу Повелителя он имеет право на вознаграждение за ценные сведения, имеющие отношение к Тьме. Я имею в виду портал и алькордовских предателей.

— Кхм, — старик замер и глянул на викариуса. Его взгляд на секунду стал хмурым, но тут же седые брови вернулись на место. — Варлод, — обратился он к сидящему справа мужчине, который едва успел оторваться от стула, как его остановила речь викариуса, — выпиши шекер на пятьдесят золотых. Думаю, этого вполне достаточно.

Пятьдесят золотых? Хм, неожиданно. Что называется — из грязи в князи.

Я торопливо отвел руки от камешков и поднялся со стула. Стоящие по сторонам храмовники даже не шевельнулись, а Артуно снова едва заметно кивнул мне, и уголки его рта тронула легкая мимолетная улыбка. Спустя секунд десять он взял протянутый ему Варлодом листок бумаги и кивком указал мне на выход. А меня долго упрашивать и не нужно было. Легонько поклонившись старику, который в это время смотрел на меня, я развернулся и чуть ли не бегом направился к выходу из этого чревлова кабинета.

— Спасибо вам, — поблагодарил викариуса, едва мы оказались в коридоре.

— Не стоит, — ответил он и, обойдя меня, зашагал впереди. — Пойдем в мой кабинет. Казначей уже ушел, так что я выдам тебе из своих, а завтра получу у казначея.

В стремительно взмывающем вверх настроении я заспешил следом. Получение такой приличной суммы радовало несказанно, особенно если учесть, что на другом конце развилки у этой истории находилась казнь. О, Великая Эри, ты умеешь преподносить приятные сюрпризы!

Артуно остановился примерно посредине коридора у массивной двери, провел ладонью над замком, видимо, снимая магическую печать, потом достал ключ. Два легких щелчка — и он потянул дверь на себя. Указал приглашающим жестом внутрь кабинета.

Кабинет был небольшим, обставлен по всем законам таких заведений — стол, шкаф, диван в углу. Все это какое-то стандартное, угловатое, лишенное изыска. На стене над столом висел кусок материи с гербом. Герб Повелителя — догадался я и задрал голову выше. Под потолком висел маленький светящийся шар голубоватого цвета, который неплохо освещал помещение.

— Не жалко просто так палить? — стало мне интересно.

— Включается при открытии двери, — с некой хвастливостью объяснил Артуно и указал мне на место возле стола. Сам же, обогнув его, стал копаться в одном из нижних ящичков, согнувшись почти пополам. Наконец на столешницу с узнаваемым звоном был брошен мешочек.

— Здесь ровно пятьдесят золотых. Ты их заработал, Ант, — проговорил викариус, выпрямившись и приняв естественную для него выправку. — Впрочем, ты заработал больше, если считать информацию о шрейлах. Но она пока не подтверждена.

— Спасибо, — еще раз поблагодарил я, взяв мешочек и развязав его. Стал сразу перекладывать золото в мошну по две-три монеты зараз.

— В гуртах воровства практически нет, — продолжил викариус, наблюдая за моими действиями. — Но все же иногда бывают случаи. Десятицу назад в шестом гурте четвертого легиона два болвана прирезали своего спящего товарища, взяли у него двадцать золотых и решили бежать. Их поймали, разумеется, но парня уже не вернуть. Да и если бы они его не убили, а просто взяли монеты, все равно парень остался бы ни с чем. Эти мрази успели за два дня все прокутить.

— Понятно, — кивнул я. — И как сделать лучше?

— Отдай большую часть своему лег-аржанту. Он твоих денег не присвоит, а вот безопасность и золота, и твоя будет обеспечена. Кстати, ты куда приписан?

— Тринадцатый легион. Номер гурта пока не знаю.

— Это легион Сервия Гальбы?

— Угу, — кивнул я.

— Ну тогда тебе придется попотеть, — Артуно улыбнулся. — Сервий известен тем, что натаскивает обычных легионеров, как гвардейцев из штурмовых гуртов. Но, с другой стороны, я немного в курсе дел и могу обрадовать — ваш легион пойдет по Стурской дороге до Холмогорья. Обычно Тьма это направление почти не использует. Обычно…

— Я уже слышал об этом. Стою во второй шеренге, так что все, что говорят командиры, — достигает моих ушей. А что бывает, когда происходит не обычно? — я сделал акцент на последнем слове.

— Иногда Тьма кидает туда большие силы, — начал объяснять Артуно после короткого раздумья. — Определенной закономерности нет, когда как. Иногда раз в двадцать Вздохов, иногда два Вздоха подряд. Но, думаю, в этом походе вряд ли произойдет подобное. В этот раз у них другая стратегия — союз с Хаосом. Ладно, Ант, — викариус взял торчащее в золоченой подставке перо и, склонившись, собрался что-то писать на небольшом листке бумаге.

— Подождите, — остановил я его.

— Что такое? — Артуно поднял взгляд.

— Вы пишете нечто вроде объяснительной моему лег-аржанту?

— Да, — кивнул Артуно.

— А вы не могли бы указать более позднее время?

— А зачем тебе? — удивился викариус, вскинув левую бровь, но тут же его лицо расплылось в улыбке. — Неужели уже нашел себе девчонку?

— Нет, — соврал я. — Купить нужно многое, а выпадет еще время или нет, неизвестно.

— У-у, — понимающе протянул Артуно и продолжил писать, а я замер в предвкушении. Интересно, сколько он даст мне лишнего времени?

Дописав, Артуно присыпал лист мелким песочком из деревянного ящичка, стоящего на краю стола, и через какое-то время аккуратно сдул его, поднеся лист к лицу.

— Держи, — протягивая мне объяснительную, сложенную пополам, он лукаво улыбнулся. — У тебя есть полтора часа на все про все.

— Спасибо. У меня еще одна просьба. Последняя.

— Говори.

— У вас есть в магическом арсенале что-нибудь вроде вот такого же светящегося шара? — я указал на потолок. — Только чтобы на руке можно было носить.

 

ГЛАВА 11

То, что я принял пару заклинаний второго круга, практически одно за другим, и не испытал при этом ни малейших болевых ощущений, удивило Артуно. Но не столь сильно, как в «спортзале».

— Насколько хорошо на самом деле ты владеешь магией? — спросил он, прищуря правый глаз.

— Просто узел усиленно развивал, — ответил я с искренней честностью на лице. — А так, заклинаний выше третьего круга нет.

Артуно задумался, потом взялся меня проводить. Мы спустились по лестнице и вышли во двор пфаль-управы при штабе армии. Артуно подошел к одной из служебных брык и объяснил кучеру, что меня нужно отвезти туда, куда скажу.

— Что ж, Ант, — проговорил он, когда я уместился на мягком сиденье. — Надеюсь, ты был честен со мной во всем. Не знаю, увидимся ли еще раз до начала похода, но в любом случае скажу — я почему-то тебе верю. Ты славный парень. Возвращайся из Зыби живым.

Еще раз поблагодарив викариуса за все, я бросил кучеру самую обычную для таких случаев фразу, которую говорят в нашем мире:

— Трогай, шеф.

Кучер глянул на меня округлившимися глазами, выражая полное непонимание.

— Поехали в смысле, — торопливо поправился я и показал викариусу жест — все нормально. Артуно в ответ согнул правую руку в локте, указывая двумя пальцами в небеса.

Брыка тронулась с места, стала легко набирать ход, слева поплыло темное пятно стены пфаль-управы, выглядевшее в полумраке устрашающе. Но вдруг все осветилось столь ярко, что стали видны даже щербины на серых камнях. Я зажмурился, улыбнулся этому свету. Секунда-другая, магический фонарь остался позади, и все вокруг вновь погрузилось во мрак. А я откинулся на спинку, погружаясь в неторопливые размышления.

Почти весь путь я думал о том, успею ли поужинать у обозников, купить необходимые вещи и провести время с Журбинкой за выделенные мне полтора часа? Пришел к выводу, что нет. Но, несмотря на сжавшийся голодный желудок, все же остановил свой выбор на общении с девушкой. Тем более что чего-нибудь перекусить у нее должно найтись.

— Ты знаешь, где находится таверна «Сложенные крылья виара»? — громко спросил я у кучера, когда мы выехали из города, и брыка, шурша о землю колесами, покатила по накатанной дороге.

— Знаю! — прокричал он в ответ не оборачиваясь. — Забирал пару раз оттуда штабного адьюта одного. Митродо, по-моему. Ох, и не помню точно. Сколько перевозил их, чревлят напыщенных, пальцев не хватит пересчитать.

— Там и останови, хорошо? — перебил я разговорившегося кучера, и тот, сообразив, что слишком развязал язык, замолк и закивал головой. Вдруг я такой же напыщенный адьют, только переодетый.

По мере удаления от управы внутри медленно, но горячо, словно магма в жерле вулкана, начинала ворочаться радость. Все выходило очень даже хорошо. Спасибо, Великая Эри, снова поблагодарил я богиню удачи. Это же надо — не просто отмазался от всей этой хрени с «меткой», но еще и довольно крупную сумму получил. Пятьдесят золотых! Может, для кого-то это и мелочь, но для меня целое состояние. А если учитывать, что подобной суммы в моих карманах вообще ни разу не было, то чувствовал я себя почти олигархом.

Кучер остановил напротив того места, о котором я спрашивал. Слегка подавшись вперед, с удивлением отметил, что интересовавшая меня таверна довольно хорошо проглядывается с дороги даже в полумраке. Странно, почему не замечал, когда проходили мимо гуртом?

Спрыгнув с брыки, я пожелал кучеру счастливого обратного пути и зашагал к выставленным буквой «П» повозкам. Повозки были длинные, метров по пять каждая, с натянутыми поверх каркасов серыми и тоскливыми на вид тентами, но за ними слышались тихое пение, приглушенные голоса и смех.

Я обошел пару повозок, бросая взгляд в просветы между ними. Все как в обычной таверне — столики, за ними отдыхающие люди.

На входе налетел на выходящего из таверны аржанта. Вытянулся в струнку, сделав подобострастное лицо, но аржант был, судя по всему, сильно навеселе и потому не обратил на меня внимания. Лишь слегка качнулся и продолжил свой путь, что-то бормоча под нос. Вслед за ним из прохода выскочила миловидная худенькая женщина лет тридцати, подхватила пьяного офицера под руку и куда-то уверенно потащила. Я проводил их взглядом и, когда они скрылись среди других повозок, шагнул внутрь таверны.

Огляделся. За дальним столиком сидел еще один офицер в компании двух красоток, что-то очень громко рассказывая. Остальные вели себя куда тише и, судя по одежде, были штатские. Впрочем, возможно просто не по форме.

Стараясь лишний раз не обращать на себя внимания, я быстро скользнул к стойке, роль которой выполнял откинутый борт одной из повозок, и обратился к дородному мужчине, который сидел тут же на низеньком табурете:

— Вы не подскажете, где найти хозяина этой таверны?

Мужчина задрал голову и проговорил с ленцой в голосе:

— Я это. Что вас интересует, легионер?

— Девушка. Журбина зовут.

— А-а, — понимающе кивнул мужчина и ткнул пухлыми пальцами в проем меж двух повозок. — За ними дорожка есть, пойдешь по ней направо, третья повозка с серой крышей, — он зевнул. — Есть свежее бизелье, по два кирама. Девушки очень любят.

— Намек понял, — улыбнулся я и выудил из мошны золотой. — Дайте четыре.

Хозяин таверны поглядел на монету с неким разочарованием.

— Ладно, давайте пять, — улыбнулся я. Этот прожженный торгаш знает толк в намеках. Впрочем, один лишний это хорошо, сам съем по дороге. Пригодится.

— Лушка! — тут же зычно прокричал мужик. — Пять бизелье с собой!

Прошла всего минута, и полноватая девочка лет двенадцати принесла мне сложенный кульком лист дешевой серой бумаги. Я заглянул внутрь, схватил верхнее пирожное, с наслаждением откусил.

— Фпафибо, — бросил с набитым ртом и поспешил прочь. Обошел заведение по кругу, нашел тропинку и зашагал по ней, доедая пирожное. А ничего так, свежее и вкусное, не соврал мужик. Вторая повозка, третья.

Я остановился и прислушался. В голове вдруг нарисовалась неприятная картинка. А что, если она сейчас с кем-то другим?

На секунду нахлынула непонятная грусть, но я тут же отмахнулся от нее. Что еще за блажь? Ну с другим так с другим. Сожру все пирожные сам и уйду к чревловой бабушке.

Но в повозке было тихо. Я подошел ближе, заглянул за край, и внутри отлегло, потеплело. Девушка сидела на коротком бревне возле костра, перекладывая белье из одного таза в другой.

— Журбина, — тихо позвал я. Девушка прекратила занятие, повела головой, замерла на секунду, глядя в другую от меня сторону, и снова вернулась к белью. Блин, она же возле костра сидит, не видит меня во мраке.

Я сделал несколько шагов и снова окликнул. Девушка повернула ко мне личико и сразу же заулыбалась.

— А я знала, что ты придешь. — Она бросила свернутую белую ткань в таз и радостно вскочила на ноги. Сделала пару спешных шагов ко мне, но вдруг замерла, словно что-то припомнив. На мгновение повисла неловкая пауза.

— Я бизелье купил. Ты любишь бизелье?

— Люблю.

Снова пауза. Чревл, второй раз всегда так. Вроде уже и было все, а о чем говорить — ума не приложишь.

— Я одно съел, — заговорил, лишь бы не молчать, и двинулся к ней. — Хорошие, вкусные. Бери.

Рука с пакетом дернулась вперед. Журбина поднялась на носочки и, заглянув в пакет, потянулась тонкими пальчиками к верхнему бизелье. Улыбнувшись, опустил кулек пониже. Что-то я совсем как слон в посудной лавке. Как в прошлый раз, так само вышло, на автомате почти?

Взяв пирожное, девчонка заглянула мне в лицо.

— У тебя, наверное, времени мало? Общий отбой вот-вот будет, — сказала она, и внутри снова немного потускнело. Знала девчонка о быте легионеров-гуртовиков неплохо. Впрочем, чему я удивляюсь?

Нет, я не рисовал идеалистических картинок в мозгу, я все прекрасно понимал. Но все равно почему-то хотелось немного другого. Наверное, надоели два года грубой одинокой жизни. Раба, беглеца, мага, воина.

Журбина откусила от пирожного, принялась жевать улыбаясь.

— А мама твоя где? — спросил я.

— Да в какой-нибудь таверне с каким-нибудь аржантиком. Как нас обокрали две десятицы назад, она пить шибко начала. Сорок золотых скопленных унесли, а она хотела домик на них купить в каком-нибудь городке и там прачкой устроиться. Или швеей. Она шьет очень хорошо. И меня научила.

— У-у, — промычал я. — Это плохо.

— Ничего, терпимо. Тут многие так.

Что именно «так», уточнять не стал. Схватил пирожное и заточил его за полминуты.

— Пошли? — Журбина кивнула на повозку.

Да и чревл с ним, чего я парюсь? Какие к черту красивые отношения, идиот. Это военный лагерь, а не город розовых соплей.

— Пошли, — кивнул я, и девчонка направилась к повозке.

Если снаружи небольшой костерок создавал небольшую сферу полусвета, то внутри повозки царил абсолютный мрак. Пахло сеном, цветами, сухим и душным запахом натянутого тента, служившего крышей. Поерзав в темноте, Журбина прильнула ко мне голым горячим телом, коснулась губами губ. Они у нее были сладкими от пирожного. Я обнял, прижал, впился поцелуями в шею и осторожно уложил ее на тонкий матрас посредине повозки…

Минут через двадцать мы лежали, устало дыша и глядя в пустоту тьмы. Голова девушки была на моей груди, а ее ладошка нежно гладила в районе пупка.

— Тебе, наверное, идти нужно? — спохватилась она вдруг и хотела подняться, но я нежно остановил ее, обняв рукой.

— Успокойся. У меня бумага есть, где мне лишних полтора часа разрешено погулять. Журбина, а сколько вы с матерью зарабатываете в десятицу? — спросил, вдохнув запах ее волос. Какие-то цветы, но не так, как пахнет здесь, в повозке. Видимо, что-то вроде духов. Не помню, как они тут называются.

— В десятицу? — переспросила девушка и задумалась. — Ну где-то три-четыре золотых. Но ты не подумай, что я сплю со всеми. Я стиркой зарабатываю. А сплю очень редко. И со старыми никогда, как некоторые. А хочешь, я буду только с тобой? С этой вот ночи.

— Да, — не стал я лукавить. — Поэтому и спрашиваю, сколько вы с мамой зарабатываете в десятицу.

— Ты хочешь купить нас? — Голос напитался легкой обидой.

— Не вас, ваши услуги. Мне нужна стирка, пришить там чего-нибудь тоже понадобится. Ну и еда. Ты умеешь готовить?

— Я очень хорошо готовлю, тоже мама научила. — Голос Журбины все еще таил обиду, хотя уже и неявную, но я чувствовал ее. Так, как чувствуется запах магической энергии после использования заклинания. Или как остающийся в этом месте ментальный след плетения. Сначала чувствуется отчетливо, но быстро тает, рассеиваясь в пространстве.

— Вот именно об этом я и говорю. — Моя ладонь принялась гладить ее волосы. Тонкие и мягкие, оттого словно наполненные нежностью. И сама она источала нежность, которая была во всем, в дыхании, в движениях, в тонких пальцах, в завораживающих поворотах головы. И все это не притворно, как у некоторых, не играя, а естественно. Как легкий шелест листьев, как ветерок, рождающий его. — Кормить нас будут всякой дрянью, наверное, так хоть ужинать у вас стану. Да, и вот еще.

Я потянулся к штанам, нащупал мошну. Пальцы в темноте ловко отсчитали десять золотых. Протянул их девушке, ткнув в кулачок, блуждающий возле моего пупка, положил на самом пупке стопкой.

— Чего ты? — тут же спросила Журбина и, нащупав стопку, хихикнула.

— Здесь десять золотых, это…

— Ты что, богач? — перебила она.

— Нет. Просто сегодня получил в штабе в качестве награды, — не удержался я от хвастовства. — Но это неважно, — еще один бонус самолюбию. — Важно другое. Пять из этих золотых твои. Плата за десятицу сразу. На остальные пять купишь мне пару муштровок, тут же продают такие?

— Угу, — девушка принялась по одной брать монетки и перекладывать на солнечное сплетение. — Я видела, по полтора золотых за муштровку. Хорошие, тоже из тинсины, как и те, что вам выдают. Это ткань такая, прочная. Вы, парни, никогда не разбираетесь в тканях.

Покупала уже кому-то? — хотел было спросить, но вовремя передумал. Лишний вопрос.

— Еще два золотых останется, — добавила она, и в ее голосе уже не было обиды. Совсем другая интонация. Она просто, без задних мыслей высчитывала, прикидывала, распределяла мужний доход, как это, наверное, делают все жены.

«Ты бы смог взять меня в жены?.. Поклянись Номаном…»

Воспоминание ворвалось в мозг стрелой, пробило навылет довольство, больно откликнулось в сердце. Я быстро поднялся, Журбина испуганно дернулась, принялась собирать в темноте монетки, которые посыпались на матрас.

— Что ты? — выдохнула одним словом, а я молча потянулся к одежде. — Что-то не так? — осторожно спросила она, прекратив собирать монетки.

— Все нормально, Журбина. Просто мне, наверное, уже пора. Не хотелось бы палок получить.

Я почувствовал ее ладошку на спине.

— Тебя уже били. За что?

— Повздорил с одним аристократом, — соврал я, одновременно думая, а как она отнесется к тому, что я раб? Не может быть, чтобы как и Мариша.

Но проверять не стал. Натянул быстро одежду, застегнул пояс с ножнами, коротко поцеловал и выбрался из повозки. Журбина выглянула следом, обнаженная, в свете выглянувшей из-за облаков местной луны похожая на хрупкую нимфу.

— А что с двумя золотыми делать? — задала вопрос.

— Нож купи. Лезвие длиною не больше ладони. — Я бросил взгляд на ее кулачок, упирающийся в дно повозки, улыбнулся и поднял руку. — Моей ладони. Мне бриться нечем.

— Угу, — кивнула она с самым серьезным видом.

— Все. До завтра.

Я показал ей «викторию», хотя ни разу не видел этого жеста в Отуме, и, развернувшись, торопливо зашагал меж повозок. Пощупал карман, в котором лежала объяснительная, и прибавил темп. Чревл его знает, сколько уже времени прошло.

Бледноватый свет луны, то и дело скрывающейся в облачной дымке, все же позволял хоть как-то различать дорогу. Но по ней идти я не решился, увидев пару храмовников, вышагивающих по едва различимому в ночи полотну. Возможно, патруль.

Взяв правее, рванул между палаток, рискуя заблудиться, но вскоре оказался на знакомой грунтовке. Еще прибавил темп, поглядывая влево. Вот он знакомый силуэт виара, вот тренога. Правда, бочку уже сняли и оттащили на место.

— Так, это что такое, воин? — остановил меня грубый голос, едва я замер у штандарта, пытаясь в бледно-желтом свете разглядеть номер легиона и девиз.

От тени одной из палаток отделилась и двинулась ко мне фигура. Я вытянулся в струнку и полез в карман.

— У меня объяснительная от викариуса Артуно Верлонского, — проговорил, напряженно глядя на незнакомого мужика в форме лег-аржанта. — А это тринадцатый легион?

— Ты че, легионер, совсем оборзел? — холодно ответил мужик. — Пил?

— Никак нет, мин лег-аржант. Заблудился. У меня объяснительная есть, — повторил на всякий случай. — Я из «последков», только вчера гурт из наших собрали. Я в гурте Лостада… этого… — Чревл, не помню фамилии, или как тут говорится — второго имени.

— Не промазал, воин, — хмыкнул мужик, приближаясь вплотную и придирчиво оглядывая меня. Даже шмыгнул пару раз носом, пытаясь уловить запах хорского. — Ночью я за него. Меня зовут Линк Сатрок, а проще — лег-аржант. Так и обращайся. Ладно, давай свою объяснительную.

Я быстро достал и протянул ему сложенный пополам лист.

— Вот.

На его ладони тут же вспыхнул маленький желтый шарик, он развернул лист, и ладонь с магическим фонариком застыла над белым прямоугольником бумаги.

— Сойдет, — кивнул он спустя какое-то время. — Свободен, воин.

Я отдал честь, ударив кулаком по левому плечу, и бегом направился к своей палатке. Губы тронула легкая улыбка. Если не придираться к нюансам, в этот миг я был почти счастлив.

 

ГЛАВА 12

— Гурт, по-о-дъе-о-ом!

Истошный крик, выдергивающий из сна рывком, за шиворот утреннего сновидения. И следом звон, протыкающий слух тонкими иглами. Высокий, доходящий до свиста, со стереоэффектом. Ударяют чем-то металлическим по металлическому.

Ничего не соображая, я подскочил, еще одной половиной находясь в сновидении, откинул грубое шерстяное одеяло, которое обнаружил свернутым на лежаке, когда вернулся, принялся опоясываться. Пальцы торопливо вцепились в лямку, застегнули на автомате. Натянул сапоги. Потом бросился к веревке, расстегивая на ходу дублету.

Ночи уже были ощутимо холодными, и я решил спать в своей достаточно теплой дублете, а придет время, так и рубаху под нее буду натягивать. Сорвав с веревки муштровку, брезгливо поморщился и вздрогнул, представляя, как надеваю ее на голый торс. Муштровка не просохла как следует.

Но переборов мерзкое ощущение, все же напялил ее, швырнул скомканную дублету на свой лежак и, потирая глаза, рванул к выходу. Ближайший источник звона замолк, но тут и там, чуть дальше, звон продолжал раздаваться. Просовывая муштровку под пояс, я продолжал двигаться вперед, в толпе таких же полусонных «броуновских частиц». У входа возникло легкое столпотворение. Сорок спешащих рыл не могут в течение нескольких секунд организованно и красиво протиснуться в проем всего в два метра шириной. Глядя на пояс, наткнулся на кого-то, выматерился на чистом русском и поднял глаза.

Ни фига себе, откуда у нас такой здоровяк? Разве был?

Здоровяк тем временем выбрался наружу, остановился, как и я, поправляя пояс с ножнами. Я взял левее, чтобы обогнуть его, и тут он обернулся.

Ноги тут же вросли в землю. Чревл! Моя челюсть поползла вниз, а глаза здоровяка стали округляться. Но меня уже толкнули в спину, и я, дернувшись вперед, по инерции побежал дальше.

«Твою сурдетскую мать! — заметалось в голове. — Это же сукин сын Нюх. Да не может такого быть! О, Великая Эри…»

Я бежал к плацу, чувствуя спиною его взгляд, казалось, даже слыша его шаги отдельно в гулком топоте остальных.

От каждой палатки к плацу тянулись десятки человек. Выстраивались быстро, каждый на свое место. За неумение его запомнить — две палки. Так сказал Лостад, может, и шутил, но проверять никто не стремился.

Я стал во вторую шеренгу, бросил взгляд вправо. Наши с Нюхом взгляды встретились, замерли хищниками перед броском на жертву.

А Лостад уже чинно вышагивал вдоль продолжающего строиться гурта, заложив руки за спину.

— Воины! — начал вещать он, когда все четыреста человек стали единым квадратом. — Запомните. Каждое утро у вас будет двадцать минут на приведение себя в порядок. Потом завтрак. После завтрака разгружаем телеги.

Лостад замолчал, видимо, ожидая, когда кто-нибудь что-нибудь ляпнет, но все уже давно поумнели и ртов не раскрывали.

— На телегах щиты. Большие скуты берет первая и последняя шеренги. А также левый и правый крайние ряды. Все остальные берут себе малые щиты — пельты. Ант, Сваго, Лид — выйти из строя.

Хм, а Нюха не позвал. Хотя если он был в Зыби, — световой «щит» и прочие плетения из этой ветви у него, наверное, соответствующего круга.

Я сделал несколько шагов и стал ждать, когда подбегут Сваго с Лидом.

— Так, парни, вы быстро приводите себя в порядок и на телеге в Шан. Там вам придется принять «щит» Света. Тебе, — Лостад ткнул меня в грудь пальцем, — второго круга, вам первого. На дороге обоз из телег, в общем, разберетесь на месте. До дороги перемещаться легким бегом. Завтрак у вас будет в городе. Форма одежды — парадная. Все ясно?

— Ясно, лег-аржант!

— Тогда двадцать минут, и чтоб духу вашего тут не было. Гурт, разо-ойтись! Построение через указанное время!

Я бросился к нашей палатке, быстро вымыл голову с щелоком, умылся. Потом рванул к своему лежаку и стащил мерзкую муштровку. Ну слава Номану. Эти две нужно сегодня отнести Журбинке, а завтра в чистенькой и свеженькой…

Приятную мысль заслонила собой неприятная.

Что ж за напасть? Каким это хреном чертов Нюх попал именно в наш легион, именно в наш гурт, и именно во вторую шеренгу, а соответственно и в одну со мной палатку? Хотя нет. С последним все ясно — он довольно сильный маг, поэтому его и поставили в «лоб». Но что делать с первыми двумя совпадениями? Опять твой финт ушками, о Великая Эри?

Через двадцать минут мы втроем, в белых новеньких рубахах с крестами на левых рукавах, бежали по грунтовке к основной дороге. Тут нас ждал не очень длинный, в шесть телег обоз. Мы влезли на пятую, которая была полностью свободна, в отличие от первых четырех. Полусонный старик, сидевший на передке телеги, без эмоций поглядел на нас и снова вздремнул. Минут двадцать мы безмолвно ждали, словно на конечной остановке, когда же уже наш «автобус» двинется. Но «двери» все не закрывались…

Наконец с одной из сторон лагеря показалась бегущая группа в девять человек. Они, одарив нас не особенно приветливыми взглядами, разместились на шестой телеге. Ее «водила» тут же громко прокричал что-то, эту замысловатую фразу передали по цепочке, и обоз двинулся. Не теряя времени, я удобно улегся на солому, устилавшую тонким слоем дно телеги, и сладко прикрыл глаза. Если есть возможность — почему бы не поспать? Телеги не брыки, полчаса до города точно проплетутся.

Разбудил меня Лид, аккуратно потеребив за плечо. Я вскочил, заозирался слегка испуганно. Было такое ощущение, что умудрился все проспать. Его рождал какой-то полумрак вокруг, словно уже наступил вечер. Я задрал голову. За какие-то тридцать минут небо успело затянуть свинцовыми низкими тучами, с редкими просветами то тут, то там. Спрыгнул с телеги, заспешил к строящейся шеренге.

— Так, парни, — начал объяснять худощавый пожилой человек, появление которого я по ходу проспал. В темно-синей мантии с серебряным крестом на груди — явно маг-храмовник. — Быстренько построились. Поживей, поживей там. Так, все? Тогда следуйте за мной.

Тон его отличался от тона наших командиров. Тихий спокойный голос, словно он не приказывал легионерам, а строил парами первоклашек.

Мы вошли в большое серое здание и потянулись следом за магом по длинному узкому коридору. Потом неожиданно очутились в огромном зале, хорошо освещенном четырьмя магическими светильниками на стенах. Маг тут же заспешил к одной из дверей, скрылся за ней.

Я оглядел парней. Первым делом Сваго и Лида. Их лица были напряжены.

— Не бойтесь, — решил их взбодрить. — Ничего страшного нет. Больновато немного, но терпимо.

— Мне говорили, что надстихийники очень больно принимать, — не поверил Лид.

— Не больнее, чем если бы тебе что-нибудь отрубили или выгрызли из твоего тела кусок мяса. Согласись? А если у тебя не будет световых плетений, то такое может запросто произойти.

— Ты прав, — кивнул Лид, однако напряжение с его лица никуда не делось. — Хотя тебе легко говорить, у тебя уже есть надстихийники.

— Да ладно, — я усмехнулся. — Между прочим, у меня нет ни одного плетения Света второго круга. Я уже не говорю о том, что «щита» у меня и первого круга нет. А ты же слышал, что Лостад сказал. Мне сразу второй круг забабахают.

Эта мысль, кстати, меня немного напрягала. Нет, понятное дело, что такое решение принято в связи с тем, что времени до похода мало, а у меня есть световые плетения первого круга. Но не «щит» же!

В общем, пока я дождался своей очереди, и сам успел впасть в напряжение, граничащее с паникой. Но все оказалось не так уж и плохо.

По сравнению с методикой псевдо-Руны, здесь был явный прогресс. Не поскупились даже на магов-лекарей. Два, на вид супердревних, старика, оба с длинными куцыми бородками и сморщенными, как вялая брюква, лицами. Вдобавок тощие, словно их месяцами на одной воде с хлебом держали. «Какие-то аскеты» — почему-то пришло в голову.

Один из стариков обработал меня парой плетений. Последнее было чем-то вроде обезболивающего. Такое предположение возникло оттого, что я сразу перестал чувствовать легкое покалывание в затылке, появившееся, видимо, из-за перепада давления. Все-таки тучи, тишина и отсутствие ветра намекало, что мы в эпицентре циклона.

Когда старик закончил, он обернулся и кивнул высокому молодому магу с приятным лицом. Тот подошел, вытянул перед собой правую руку, а я поднял свою. Оранжевая вспышка, превращающаяся в шар. Потом шар становится серебряным и двумя «воздушными» струями втыкается в ладонь. Пять секунд, и все готово. Боли почти нет.

— Все нормально? — дежурным тоном поинтересовался лекарь.

Кивнув и удивленно хмыкнув, я поблагодарил обоих задействованных в пополнении моего арсенала магов, и быстро вышел в коридор. Тут же заметил глазами Лида. Он сидел на корточках у стены, низко склонив голову.

— Все нормально? — повторил я вопрос лекаря, подойдя к сослуживцу.

— Болит, чревл, — выдавил Лид.

В углу зала парочка молодых магов, похоже, с лекарским даром, помогали одному из недавно принявших плетение. Парню совсем поплохело. Он завалился на пол и стал дергаться в припадке. Его руки хаотично зашарили в воздухе, словно пытаясь за что-то ухватиться. Лекари тут же подскочили, наложили какое-то заклинание, схватили под руки и потащили бедолагу к одной из дверей.

Практически все в зале наблюдали за происходящим в углу. Лица еще не получивших плетения стали смурней.

Когда лекари вернулись, я окликнул их и указал на Лида. Те зашагали к нам.

— Так, кто в первый раз здесь и уже получил плетения, построиться в шеренгу, — услышал я за спиной и обернулся. Тот же маг в темно-синей мантии.

Выстроилось человек десять. Я подбадривающе похлопал Лида по плечу и, оставив его на попечение магов-лекарей, примкнул к строю. Рядом стоял Сваго.

— А ты как, нормально? — спросил у него.

— Терпимо. Странно, что Лида скрутило, а меня нет. У него Земля и Вода, а у меня только Огонь. А у тебя как?

— Да какие-то волны болевые наплывают, — я прислушался к ощущениям. — Но терпимые. Наверное, лекарские заклинания ослабевают.

— Ага, и у меня как волны. Но уже поменьше, — согласился Сваго.

Переспросив у каждого про самочувствие, маг повел нас к дверному проему, за которым угадывалась лестница. Мы поднялись на второй этаж. Точно такой же зал, пустой, те же четыре светильника. Возле одной из множества дверей мы остановились.

Маг постучал, открыл ее и шмыгнул внутрь. Мы терпеливо ждали, наверное, каждый прислушиваясь к ощущениям внутри себя. Наконец он появился и встал у стены, придерживая дверь.

— Не орать, вести себя тихо, заходите по одному, — бросил полушепотом, делая при этом грозное лицо.

Помещение оказалось обычным школьным кабинетом, что-то вроде парт, деревянная доска на стене. Возле нее суетился сгорбленный старичок, торопливо стирая какие-то формулы. В левом углу я на секунду ухватил несколько колечек, а рядом столбик цифр. Хм, интересно. Но разглядеть получше не удалось. Во-первых, меня мягко подтолкнул в спину шедший следом Сваго, а, во-вторых, старичок быстро прошелся по заинтересовавшему меня углу тряпкой.

Офигеть! Неужели здесь даже такое преподают? Или это просто осталось после теоретического спора с одним из коллег? На доске была явно изображена структура какого-то плетения. Впрочем, разобраться в структуре не так уж и сложно, если умеешь входить в режим сборки. Достаточно хорошенько приглядеться к цепочке колец. Другое дело — понять сущность магии.

Не знаю почему, но я почувствовал легкий укол ревности. Нужно будет узнать как-нибудь, насколько здесь вообще продвинулись в «строительстве» заклинаний. Может, на том же уровне, что и я? Структура понятна, а… хотя сущностью я еще особо не занимался.

Устроившись на второй парте первого из трех рядов, облокотился и внимательно уставился на доску. Старичок, стерев все, принялся рисовать три круга, один в другом. Потом сбоку приписал единицу, значок, похожий на земное «меньше», тире и следом — слоты. Засунув мелок в карман, он наконец соизволил обернуться.

Пришлось прикусывать нижнюю губу, чтобы сдержать смех. Старичок был практически полной копией Эйнштейна, вплоть до взлохмаченных в хаотическом беспорядке волос.

Он обвел нас рассеянным взглядом.

— Здравствуй, легионеры, — проговорил тихим сипловатым голосом, склонил голову и, сильно щурясь, посмотрел на верхний лист небольшой стопки бумаг. Мы едва не вскочили и не поприветствовали его, как и полагается, но яростно замахавший руками маг успел остановить нас. Иначе мы бы здорового напугали нашего «учителя».

— Арторион, я больше не нужен? А то у меня там еще две десятицы легионеров.

— Да-да, идите. Все нормально, — пробурчал старичок и снова окинул нас взглядом. — Итак, легионеры — Зыбь, — начал он довольно-таки пафосно, даже не дождавшись, пока маг покинет кабинет. — Что же такое Зыбь? Строго говоря, это территория, ограниченная со всех сторон Кромью. Площадь ее составляет сорок шесть тысяч кусков земли. — Взяв со стола длинную деревянную указку, он повернулся и ткнул ею прямо в центр нарисованных кругов. — Зыбь имеет следующее строение: внешний Тонг, — указка скользнула вправо, застыв недалеко от окружности самого большого круга, — средний Тонг, — двинулась к центру, — и внутренний Тонг. Тонг, на языке демонов, означает круг. Так.

Он причмокнул губами и задумчиво наморщил лоб.

— Что у нас дальше? — спросив это скорее у самого себя, нежели у нас, он вдруг просветлел челом и радостно продолжил: — История Зыби. Итак. Три тысячи лет назад Зыбь не была Зыбью в том понимании, в котором является сейчас. На ее месте находились болотистые луга, населенные племенами слотов и несколькими видами неразумных тварей. Все изменилось после «Прорыва Миров». Так мы называем то необъясненное до сих пор явление, которое произошло ровно две тысячи девятьсот шесть лет назад. Впрочем, по утверждению архисториков Фиоро Магиордского и Лустано Антифало, сей срок больше на два года. Впрочем, это неважно.

Старичок-учитель досадливо мотнул головой.

— А важно следующее. В процессе «прорыва» Зыбь наполнилась всевозможными тварями. О том, как это произошло, маги-теоретики и архисторики спорят до сих пор. Эти твари заселили всю Зыбь и превратили слотов в своих рабов, после чего стали предпринимать попытки захватить окраинные территории Ольджурии. Но здесь их уже ждали наши легионы. «Прорыв» был зафиксирован несколькими архмагистрами того времени, и они сообщили об этом Повелителю. Однако неосведомленность о противнике, как с нашей стороны, так и со стороны тварей, привела к диким кровопролитным стычкам. Ни тактики, ни знаний о том, какие заклинания могут уничтожать этих существ, у нас не было. Но и твари, наткнувшись на достойное сопротивление, были растеряны. В тех первых столкновениях и мы, и Тьма потеряли огромное количество воинов, а с нашей стороны были и жертвы среди мирных жителей. И напомню — тогда еще не существовало Кроми. В течение двух лет Повелителю и Отцам Храма приходилось постоянно посылать на запад Ольджурии наскоро собранные легионы, так как большинство регулярных легионов полегли еще в первых тяжелых боях. Наши силы истощались, были практически на исходе, а о силах Тьмы мы не знали ничего. Казалось, что она безгранична, так как твари все шли и шли из болотистых лугов, и в людях зародилось отчаяние. В этот ужасный для нашей истории момент появилась Кромь. Итак, Кромь… — Учитель кашлянул, аккуратно взял из стопки верхний лист и отложил в сторону.

Кромь — это полоса, отделяющая Зыбь от Ольджурии, — продолжил после этого. — А также, предположительно, отделяющая Зыбь от Земель Других. Протяженность четыреста риг с юга на север. На юге она упирается в естественную преграду — Саргские хребты, на севере — в Ледяное море. Глубина Кроми на каждом участке — шестьдесят риг, и их в «мирное» время не может преодолеть ни одно существо Тьмы. Появление ее приписывается вмешательству Великого Номана, ставшего на защиту своего народа. Это одно из основных положений Мировой Доктрины Отцов храма Семи Дорог.

Учитель внимательно оглядел нас, словно ища сомневающихся. Убедившись, что таковых нет, стал объяснять дальше.

— А Вздох — это напоминание о нашем долге пред ним. За бесконечную заботу о народе своем и за милосердие к нему, — добавил он весьма воодушевленно, но тут же запнулся. — Впрочем, идем дальше. Первые семь лет после появления Кроми люди жили в полном счастье, надеясь, что Тьма больше не придет на землю Ольджурии, нещадно забирая тысячи жизней. Но случился первый Вздох. Итак — Вздох.

Он снова отложил лист.

— Происходит раз в семь лет, длится обычно две тридницы плюс-минус десятица. В этот момент магическое поле Кроми ослабевает настолько, что твари Тьмы могут проходить сквозь нее. Что ж, если это воля самого Великого Номана, то нам остается лишь смириться и противостоять злобным ордам.

Он вздохнул. Еще один листок перекочевал в тоненькую вторую стопочку. Я бросил взгляд на первую. Неужели вот это все придется выслушать? Нет, полезно, конечно, и даже интересно. Но где обещанный завтрак? После вчерашнего ужина в два бизелье и сегодняшнего приема плетения я был голоден, как стая гиен.

— Теперь о странном десятилетии. Так его называют архисторики, — продолжил тем временем учитель. — Две тысячи два года назад произошел еще один «прорыв», названный «малым прорывом». Сила его была в треть меньше «Прорыва Миров». А через три года после этого появился тот, кого демоны называли Великим Владыкой, или Сатэном.

Хм, невольно вырвалось у меня. Похоже на Сатану.

— Однако вначале никто не связывал эти два явления вместе, так как «малый прорыв» случился в Северном Доргоне. Но, возможно, это была лишь ошибка в расчетах тех, кто создавал прорыв, и сразу же после появления Сатэн устремился в Зыбь, где три года готовился к наступлению. О природе этого существа мы до сих пор не знаем ничего, ибо никто из людей не видел его. В исторических сводах есть описания Сатэна пленными демонами и прочими разумными тварями из Зыби, но они слишком противоречивы, чтобы составить какую-то единую картину. Одни говорили, что он похож на нас, другие, что он только сгусток магической силы, были и те, — учитель презрительно усмехнулся, — кто пытался обмануть, описывая его как крылатое светящееся существо, наподобие огромных альтов или даже мифических ангелов. Однако суть не во внешнем виде, а в его способностях. Он обладал либо неизвестной нам силой, либо знаниями других миров. Впрочем, на данный момент верной признана теория об умениях Сатэна, которые он принес из своего мира. С помощью них он и мог снижать на время силу магического поля Кроми. Орды тварей снова хлынули на плодородные мирные земли Ольджурии. Но шли они очень медленно. Этот факт сначала удивил Повелителя, Отцов и Высших архмагистров. Такое медленное продвижение было списано на ошарашенность самих тварей Тьмы, которые не ожидали внезапного понижения силы поля вне Вздоха, так как тогда мы еще не знали, что это проделывает их новый Владыка. Но оказалось — все гораздо хуже. Сатэн умел не только снижать силу поля, но и передвигать Кромь.

— Как это? — не удержавшись, зло воскликнул кто-то. Я посмотрел — юноша пылкий со взором горящим. Судя по внешнему виду и сжатым кулакам, он гораздо сильнее переживал то, что рассказывал местный «Эйнштейн». Хотя думаю, если бы сейчас шел рассказ о Великой Отечественной, о миллионах убитых моих соотечественников, то самым переживающим оказался бы я, а остальные, как не имеющие к этому событию никакого отношения, чувствовали бы себя гораздо спокойней.

— К сожалению, этот момент не объяснен до сих пор, — мягко ответил учитель и продолжил: — Но из исторических сводов мы знаем, что Сатэн проделывал это, и не раз, расширив границы Зыби почти втрое. За десять лет своего правления.

Он отвел взгляд от листка, рука потянулась к указке.

— А теперь перейдем к основному — тому, что вам непосредственно поможет в бою. По принятому истинным списку Валодо Стагриордского тварей Тьмы насчитывается около двух десятиц, но сегодня мы рассмотрим лишь часть, начиная с самых слабых существ. Итак, слоты.

Он ткнул указкой в написанное ранее слово.

— Являются коренными жителями Отума, попавшими под власть демонов. Так мы называем правящую расу Тьмы. Врожденных либо приобретенных защит к магии не имеют. Уничтожаются боевыми плетениями любых ветвей, кроме ветви Крови. Неплохо владеют холодным оружием, наступают подобными нашим гуртами, по пятьсот воинов в гурте, прямоугольник двадцать пять на двадцать. Отличие от людей — серая кожа, перепонки на нижних конечностях. Иных нет. Разумны.

Он развернулся и, щурясь, зашарил глазами по столу. Потом заглянул под него.

— Вы в карман положили, — сказал я громко, сообразив, что он ищет.

— Ах да, — воскликнул «Эйнштейн» и спустя секунду выудил мелок. — Спасибо, легионер.

Снова повернулся к доске и нарисовал цифру «два». Значок «меньше», повернутый на девяносто градусов вправо. После него вывел — циклоды.

— Циклоды, — озвучил написанное. И не оборачиваясь, тыкая мелком в слово, продолжил: — Существа ростом до десяти арсов, имеют длинные и мощные верхние конечности, а также хорошо развитый плечевой пояс, что позволяет им отлично метать большие камни и тяжелые копья. Вес камней достигает десяти кромов.

«Чуть больше тридцати кило, — мелькнула мысль. — Неслабо».

— Врожденных и приобретенных защит к магии нет. Разумны. От их камней и копий помогают воздушный и земляной «щиты». Первый, в зависимости от круга, меняет траекторию, отводя летящее орудие по касательной, второй, благодаря своей плотности, просто принимает и гасит силу удара. По этой причине земляной «щит» не рекомендуется применять против камней, если впереди находятся ваши соратники. Уничтожается любой ветвью, однако круг боевого плетения должен быть не ниже второго. Первый, в связи с мощностью их организма, обычно не вызывает серьезных повреждений. Исключение не составляют даже боевые плетения из ветви Света. Бить «лучом» или «кольцом» первого круга бесполезно. Некоторые архмагистры сходятся во мнении, что это связано с все же существующей у них врожденной защитой к слабым плетениям. Однако большинство их не разделяют эту точку зрения. Впрочем, это также не существенно.

Он поднял правую руку с мелком. Еще поворот значка-цифры на девяносто градусов, теперь похоже на «больше». Следом слово — глемы.

Хм, этих уже видали.

— Не являются существами. Лишь формы, рождаемые и поддерживаемые магией Тьмы. Бывают глемы земляные, песчаные, каменные и железные. Последние наиболее опасны. Магической защиты нет, рост до девяти арсов. Первые два вида временно разрушаются любыми боевыми заклинаниями, последние только от четвертого круга и выше. Также можно нанести временный урон холодным оружием. Для полного же разрушения необходима боевая магия Света от третьего круга. Неразумны. Следующее существо.

Значок повернулся еще раз, замкнув круг. «Четыре положения, — дошло вдруг до меня. — Возможно, есть взаимосвязь цифр со структурой цепочек плетений. Нужно будет посмотреть с этой стороны».

— Эскуры. Передвигаются на четырех лапах, похожи на огромных тейков. Магической защиты не имеют. Уничтожаются любой ветвью. Неразумны, но очень быстры и исполнительны, практически не отступают. Основное оружие клыки и когти, иногда несут на себе боевые взрывные плетения Тьмы и Хаоса. Следующее существо — тавманта.

Ну этих не только видели, но и били. Я уставился на цифру пять. Тот же значок «меньше», только перечеркнут одним штришком. То, что дальше он крутанется три раза по часовой стрелке, и цифра девять будет аналогом единицы и пятерки, только перечеркнутая дважды, — я знал и раньше. Но теперь это связывалось в моем мозгу с колечками в плетениях.

— Существо крылатое, — продолжал тем временем старичок. — Единственное из не обладающих боевой магией, но имеющее защиту от стихийных ветвей. Архмагистры сводят это свойство к условиям обитания в том мире, откуда эта тварь прибыла во время «прорыва». Уничтожается ветвью Света и Порядка. Укус ядовит. Укушенный умирает в страшных мучениях в течение нескольких часов. Не может проникнуть сквозь световой «щит», сквозь «щит» Порядка проникает. Так.

Учитель обернулся, бросил полуслепой взгляд на стопку, ничего не увидел, подошел к столу. Откинул сразу три листа.

— Да, значит. На сегодня дам вам еще парочку существ с более развитыми магическими свойствами, которые в списке Валодо именуются слабыми духами Тьмы, и после перейдем к заклинаниям.

Он бросил мимолетный взгляд на доску, но тут же снова уставился на стопку бумаги.

— Записывать их не буду. Запоминайте. Аспейны — самые слабые духи, похожи на людей, однако сквозь них можно видеть. Владеют некоторыми заклинаниями Тьмы первого и второго круга. Уничтожаются любыми боевыми заклинаниями Света. Стихии бесполезны. Азы — духи, вызывающие болезни. Выглядят как клочки тумана, таким образом, отличить их от тумана можно только по целенаправленному движению. При соприкосновении с телом проникают под кожу. Если вовремя не будет оказана помощь магов-лекарей, человека одолевает смертельный недуг. Похож на «черную смерть». Тело начинает быстро гнить, жар, рвота, слепота, помутнение рассудка. Самые крепкие держатся два-три дня. Уничтожается боевыми заклинаниями Света. Так, ладно. Дам еще одно существо, так как вам, возможно, придется встретиться с ним на Кроми. Я имею в виду альтов.

Старичок оглядел нас, по его губам скользнула едва заметная улыбка.

— Думаю, вас в детстве пугали ими.

Почти все легионеры улыбнулись, закивали. Чтобы не возникло ненужных вопросов, я повторил за ними, хотя меня в детстве лишь пару раз пытались напугать бабаем, когда я вел себя особенно непослушно. Но на меня не подействовало, и родители эту затею отбросили.

— Страх людей перед ними происходит оттого, что это единственные существа, которые свободно могут проникать сквозь Кромь и не во время Вздоха. Но это не единственное их отличие. Несколько серьезных архисториков и архмагистров магии совсем недавно выдвинули предположение, что альтов вообще нельзя причислять к тварям Тьмы. Есть и те, кто считает их посланниками Великого Номана, которые появились вместе с Кромью. Выводы эти основаны на записях в древних сводах. Во-первых, об альтах ни разу не упомянуто при описании столкновений первых двух лет после «Прорыва Миров», во-вторых, их ни разу не видели в самой Зыби, и в-третьих… да, они иногда нападают на людей, но имеются и несколько десятиц свидетельств, что они нападают так же на тварей Тьмы, когда те находятся в Кроми. В юном возрасте… имеется в виду визуально, по той причине, что определить настоящий возраст альтов мы не можем, они выглядят как обычные дети. Отсюда и происходит суеверие, что альты похищают ольджурских детей. Становясь старше, опять же только визуально, они приобретают основные черты духов. Могут перемещаться по воздуху, становиться невидимыми и так далее. Предположительно магией владеют, как и люди с даром, то есть в зависимости оттого, каков дар и что они изучили. Встречались альты, владеющие Огнем архмагистрального, то есть последнего наивысшего круга. С остальными стихиями, вероятно, дела обстоят так же, хотя подтвержденных данных нет. Свет, Тьма, Порядок, Хаос — использование плетений из этих ветвей тоже было засвидетельствовано, но всего несколько раз. Такое малое количество сведений от их скрытности. Далее. Имеют крылья, однако перемещаются как сгустки воздуха. При встрече самым лучшим будет не проявлять агрессии, в этом случае можно избежать агрессии с их стороны, но необязательно.

Учитель замолк, глухо покашлял в кулак.

— Теперь заклинания. Начнем с «кулака чревла». Это заклинание Тьмы равносильно обычному надстихийному «кулаку»…

Он еще долго перечислял плетения, кратко описывая их боевые или защитные характеристики, наконец замолк, бросил внимательный взгляд в глубь кабинета:

— На сегодня все. Есть вопросы?

— Да, — тут же поднялся один из магов-легионеров. Мужчина лет тридцати пяти, высокий, с кучерявой шевелюрой. — А почему мы не нападаем на Тьму в мирное время? Ведь в этот момент твари не могут проходить сквозь Кромь, а мы можем.

— Садитесь, легионер, — учитель сделал жест рукой, после чего повернулся к доске. Какое-то время просто смотрел на нее наконец дернув плечами и громко хмыкнув, повернулся к нам. На его лице уже не в первый раз за «урок» светилось озарение. — Я же не писал их, — он улыбнулся на мгновение, но тут же вернул лицу серьезность. — Но тогда припомните, легионер, что я говорил об азах — духах, вызывающих болезни. В первое столетие после появления Кроми Повелитель и Отцы не раз направляли легионы в глубь Зыби, надеясь уничтожить эту безбожную клоаку в своем логове, но потери были ужасны. Демоны практически не используют азов во время Вздоха, чтобы уберечь и сохранить их количество. Зато в мирное время тактика заражения людей страшным недугом посредством этих тварей применяется очень активно. А наши лекари, находящиеся постоянно на территории Зыби, не справляются. По их утверждениям, лечебная магическая сила в Зыби практически отсутствует и на восстановление уходит больше времени. Этот феномен был объяснен во время последнего похода Высшими. Лечебной магической силы в Зыби нет вообще, она попадает туда только во время Вздохов. Видимо, защитное поле Кроми не пропускает ее, а в самой Зыби что-то не дает твориться из общего магического поля. Раньше считалось, что это относится только к магии Крови, но, как выяснилось, — и с целительством та же беда. А потери в мирное время сильно сказываются на боеготовности армии во время Вздоха. Еще есть вопросы?

— Да, — рискнул я. — А что у вас было нарисовано в левом углу доски, когда мы заходили?

Конечно, во мне сидела уверенность, что ответа не дождусь, но меня интересовала реакция «Эйнштейна». Тот, как я и ожидал, смутился, замешкался и даже испугался. Потом посмотрел на меня, как на врага народа.

— Это моя внучка рисует всякие непонятные вещи. — Его руки мелко затряслись, а левый глаз нервно дернулся. Он тяжело сглотнул. — Внучка, Тульрина. Восемь лет ей, — отвел взгляд в сторону. — Думаю, вам пора, легионеры. Вы же еще не завтракали, ведь так? На следующем занятии, — снова уставился в стопку листов, — пройдем существ из категории среднесильных духов, и, возможно, дам вам парочку из сильных. Все свободны.

Он развернулся и, схватив тряпку, стал стирать неровные тонги Зыби. Выходя, я на секунду обернулся, и задумчивый взгляд «Эйнштейна» метнулся с моей спины обратно на доску.

 

ГЛАВА 13

Да, рисково и глупо, но зато теперь можно хоть что-то предположить. Вероятно, конструирование плетений вовсе запрещено, и могут им заниматься лишь, к примеру, Высшие, то бишь архмагистры, «аттестованные» лично Повелителем. Или вовсе никто не умеет толком конструировать. А этот гений сам дошел до чего-нибудь и занимается на свой страх и риск. Внучка, восемь лет, ага. От пола до нарисованных колечек было никак не меньше двух метров. Хотя она могла и на стул влезть, но все равно звучит неубедительно. Это если даже не принимать в расчет его заметный испуг.

Он просто забыл стереть из-за своей рассеянности.

А может, такой вариант? Заниматься структурой плетений можно, только достигнув степени магистра.

Нет, Альтор ни разу не упоминал о подобном. Или армагистра… если не вовсе — архмагистра. В таком случае, мои тренировки весьма опасны. Если какой-нибудь крендель из крутых магов засечет… не знаю как, но все же…

А на мне и так много подозрений, несмотря на оправдательный приговор. Уверен, в моем личном деле все эти псевдо-Руны, метки, порталы и прочее — жирно прописаны черным по белому и ждут того часа, чтобы вновь зафигурировать при первой возможности. Например, по поводу моих нелегальных занятий со структурами плетений. Нужно быть осторожней. Нет, все-таки сглупил я, задав «Эйнштейну» подобный вопрос.

Завтрак был хорош. Мало того что мясного не пожалели, так еще и добавку можно было попросить, что многие и сделали. Принятие новых заклинаний отобрало немало энергии и ее нужно было восстанавливать.

В столовой к нам со Сваго присоединился Лид. Выглядел он уже почти обычно, болтал без умолку с извиняющейся улыбкой на губах, стыдясь своей слабости. Хотя мы даже не намекали ему о случившемся. Да и что тут такого, со всяким может произойти.

Наевшись от пуза, подождали, пока с завтраком закончит вся группа, после чего поплелись всем скопом к выходу. Здесь нас уже ждал обоз.

Полчаса, и мы, спрыгнув на своем повороте, заспешили к стоянке тринадцатого легиона. Всего через четыре дня нас снова повезут в Шан, чтобы принять «лучи», и до этого момента нужно изучить «щит». Если у кого не получится, то перевод в штурмовой отряд магов. Место — эгидник световика. То есть прикрытие в бою стихиями, чтобы тот спокойно работал с ветвью Света. И вроде бы круто, но в обязанности эгидника входили и другие, менее привлекательные функции — таскание вещей световика во время переходов, обстирывание и обштопывание, если нет денег нанять кого-то из обоза, да и о дедовщине в штурмовых отрядах витал в среде магов-легионеров слушок. Что было объяснимо. Если ты не способен к магии Света, а находишься среди тех, кто в этом деле преуспел, — то уважения тебе не видать.

Лично меня это не касалось, я Светом владел, но тем не менее желания перейти в штурмовой отряд не испытывал. Да и, видимо, не было в этом необходимости, раз начальство не перенаправило. В гуртах вон недобор со световиками. Даже Нюха к нам распределили… Чревл, еще же этот Нюх! Совсем из головы вылетело.

Входя в «ворота» стоянки нашего гурта, я снова задумался о превратностях судьбы. О, Великая Эри…

Впрочем, судьба такова и есть: сегодня все хорошо — радость, любовь, счастье или хотя бы покой, а завтра как обухом по голове. Да так, что света божьего не видишь.

Сваго с Лидом ушли в свою палатку, я в свою. До обеда нам было рекомендовано заняться новым плетением. В блочном режиме я уже за двадцать минут сумел изучить и собрать «щит» наполовину. Притормозил коней, или, что для Отума понятнее, — логов. Нельзя так быстро. Я здесь винтик в огромной махине армии, не стоит выделяться.

Решил прокачать узел. Качал кусками «луча» и дошел до такой температуры, что чуть не вырубился. Зато едва ли не физически чувствовал, как узел спешно надстраивает новые «кластеры». Немного отдохнув, выбрался наружу. В режиме сборки заниматься здесь не хотелось. Лучше уж в личное время, те самые два часа до общего отбоя, сваливать куда-нибудь к реке и заниматься там. Под покровом темноты. Благо с плаца мы возвращаемся как раз, когда светило прячется за горизонт.

Прогулялся до «ворот». Простенькие часы в виде черного круга из материала, похожего на обсидиан, из-за пасмурности «не работали». Присел, потрогал торчащий из центра узкий металлический треугольник. Прямоугольный, с основанием всего сантиметра в два, потом потер пальцем белые линии и цифры, которыми черный круг был практически полностью исчеркан. Справа послышался топот копыт.

Поднявшись, выглянул на дорогу. К стоянке галопом несся всадник, в котором без труда узнавался тот самый паренек, который тут вроде гуртового адьюта. Пока он приближался, успел позавидовать его умению ездить верхом. Держался он в седле непринужденно, даже красиво, ну и, само собой, лихачил по молодости. Перед воротами резко натянул поводья, едва не воздев лога на дыбы.

— Парни, — обратился слегка запыханным голосом, хотя я был один, — если чувствуете себя нормально, то на плац. После обеда вы нужны.

— Уже выдвигаемся, — кивнул ему.

Он же, не удостоив меня ответом, развернул лога и взял с места в карьер. «Сопляк», — без особой злобы подумал я и заспешил к палатке последних двух шеренг.

— Ну как успехи? — спросил у Сваго и Лида, заглянув внутрь.

— Плоховато изучается, — буркнул Сваго. Лид же находился в трансе.

— Ладно, расталкивай его и на плац. Щас этот паренек приезжал, ну что у нас тут за адьюта, сказал, мы нужны.

Особенно мы не спешили. По основной дороге шли, чуть ли не вразвалочку, выглядывая в лагере обозников красивых девчонок. Ну и офицеров каких-нибудь, чтобы не дай бог не выхватить нагоняя. Мне тут же вспомнились трехкилометровые кроссы на физкультуре — когда бегущий, выпадая, благодаря длинному спортзалу или зданию школы, из поля зрения учителя, тут же переходил на шаг. Сейчас мы действовали именно по такому принципу — едва поблизости возникал офицер, как мы тут же ускорялись.

Но торопиться и впрямь не стоило. Когда мы пришли на плац, сослуживцы только-только приступили к обеду. Я достал из походного рюкзака миску и ложку и пристроился к очереди за едой. Поесть при таких нагрузках никогда мало не бывает.

Получив свою порцию, оглядел обедающих. Многие держались своих шеренг, но мой взгляд наткнулся на Нюха, и я, тронув за плечо Сваго, указал ему на место за спиной охотника.

Нюх сидел рядом со стариком и вел с ним беседу, словно старый знакомый. Старик кивал с серьезным видом, потом подносил ложку похлебки ко рту, проглатывал и сам что-то говорил.

Как можно бесшумней приблизился, присел и, посмотрев на Сваго с Лидом, прижал палец к губам. После этого указал на старика. Мол, давайте послушаем, что бывалый вояка рассказывает. Хотя на самом деле мне было намного интересней, что говорит ему Нюх.

— …не видал, — коснулся моих ушей хрипловатый голос старика. — Хотя мы в Кроми семь дней стояли. Ожидали, когда турмы нашего легиона подойдут. Наши парни сходили вперед и засекли, что впереди аземов отряд большой, тварей с полтыщи и слотов тыщи три. А у нас только пешие.

— Жаль, — выдохнул Нюх. — А я вот из-за них как раз и лишился всего. Заступился. А как не заступиться, отец? Они ж как дети людские, один в один.

— Надо было просто твоего жанта ногой отпихнуть, а ты сразу за меч.

— Тут ты прав. Ну вот, не сдержался, когда он одному из маленьких альтов голову снес. Я хоть и на логе был, а и мне на лицо кровь попала. Она у них тоже красная, представляешь? В общем, не совладал я с собой. — Нюх досадливо махнул ложкой, после чего продолжил спокойней: — Так они теперь, отец, утверждают, что альты и не твари Тьмы вовсе. Так прямо мне штабной архлег и сказал — возможно, альты — посланцы Великого Номана. Врубаешься? Но, мол, вернуть риттерство, говорит, тебе не можем, потому как ты вышестоящего по званию изувечил.

— Да-а, дела, — протянул старик и снова поднес ложку с похлебкой ко рту.

Разговор на этом прекратился, и я сам взялся за еду. Пустая похлебка, штук шесть-семь маленьких, с зерно айкаса, кусочков мяса на всю порцию и что-то вроде капусты. В Ольджурии эту штуку называют незамысловато — грызла. Любят местные простолюдины погрызть ее в сыром виде.

Словно почувствовав спиной, Нюх вдруг обернулся. Наши взгляды снова встретились. В глазах охотника мелькнула злоба, а мои остались спокойными. «Неужели еще тот пинок помнит?» — промелькнула мысль, и я хладнокровно принялся за еду. А Нюх, видимо, не увидев во мне того, что ожидал, недовольно отвернулся. А ждал он понятно чего — моего страха. Но я уже внутренне для себя решил — хрен ему.

— Гу-у-урт, стро-ойся! — взвился над лугом голос Лос-тада.

Легионеры разом подскочили, засуетились, и часть плаца стала похожа на растревоженный муравейник. Я быстро вытер миску и ложку пучком жухлой травы, засунул их в рюкзак и взглянул на парней. После этого накинул обе лямки на плечи и бросился к уже на четверть построенному квадрату. На ходу с интересом разглядывал огромные, в две трети человеческого роста щиты, потом заметил, что щиты поменьше есть у всех. Забегал глазами по лугу.

— Сваго! Лид! — крикнул спешащим в конец гурта магам и указал на три пельта, стоявших домиком в одном из углов плаца. Сам бросился к ним.

Лостад терпеливо ждал, пока мы вернемся обратно. Никаких претензий не высказал, понимая, что нашей вины нет. Я вернулся на свое место, разглядывая ремни с внутренней стороны щита. Два, протянуты вдоль. Просунул в них руку, вроде удобно. Можно, конечно, чуть подтянуть, но побоялся замешкаться. Потом уже.

Посмотрел, как держат щиты стоящие рядом сослуживцы, сделал точно так. Перед собой, верхний край на уровне подбородка, нижняя часть наполовину прикрывает пах. Правда, у тех, кто пониже, полностью.

Лостад коротко определил тактические задачи на ближайшие два часа. Наступление коротким шагом. Задача магов бить через каждые сорок шагов чем-нибудь из Стихий первого круга. Куда? Вверх.

Ясно?

Ясно, мин лег-аржант!

Поехали.

Два часа мы топтали землю, шагая по плацу туда-сюда, иногда разворачивались. Правда, нашим гуртом был отработан только один вид разворота, самый простой. Но он же был и самым быстрым, эффективным и даже эффектным. А по сути именно этот разворот и являлся боевым, как я понял из коротких выкриков Лостада. Ту хрень, которую демонстрировал один из гуртов тринадцатого легиона во время первого нашего тут появления, только для парадов подавать. Как деликатес.

Спина-а, вперь-од!

Секунда, и мы уже готовы двигаться в противоположном направлении.

Левое плечо-о, вперь-од!

Мгновение, и мы атакуем флангом.

Лид и Сваго исчерпали узлы первыми, почти одновременно, но Лостад гурт не остановил. Понятно, первый раз проверка, кого насколько хватает. Я стал пустым через минут десять. Линк продержался еще пятнадцать.

— Гурт, сто-ой! Маги-легионеры ко мне! Восстановление.

Мы скинули с рук щиты и попадали на них задницами. Войдя в транс, я не видел лег-аржанта, но каждым сантиметром кожи чувствовал его внимательный пытливый взгляд. Восстановившись до краев, стрелой вылетел из транса и вскочил на ноги. Встал по стойке «смирно». Справа в таком же положении стоял Нюх, а Сваго с Лидом все еще продолжали восстанавливаться. Наконец вскочил Сваго, последним Лид.

— Так, все ясно. Нормально. Только вам, парни, — он посмотрел на Сваго с Лидом, — нужно будет немного поработать с узлом. В следующий раз в Шане скажете об этом армагам. В строй.

Едва мы успели, подхватив пельты, вернуться на свои места, как последовала команда продолжать. И снова мы шли, поворачивали, разворачивались, били вверх сти-хийниками. Линк, судя по всему, — «кулаками», Сваго небольшими огненными шарами, а Лид чем-то мне неизвестным. Наверное, из Земли. Я же молотил «молнией» первого круга, не для красоты и не ради понтов, а просто потому, что это заклинание до сих пор было моим любимым. С детства молния вызывала во мне какое-то смешанное чувство. Радости и легкого страха. А теперь к нему прибавилась и дурацкая гордость, оттого, что я умею ею «повелевать».

После второго восстановления мы перешли с боевых плетений на защитные. Я выбрал воздушный «щит». По крайней мере, из сведений о циклодах я теперь знаю, что он хорошо работает против камней и копий. Нюх юзал то же, что и я, Сваго ставил огненный. «А что, — думаю, — обычные стрелы такой пожжет». Лид привычно работал с ветвью Земли.

После третьего восстановления снова боевые, теперь через тридцать шагов, потом снова защитные…

— Отдых двадцать минут! — наконец прокричал Лостад, и мы устало расселись на земле.

Фигасе! Я обратил внимание на внутреннюю сторону скута, стоявшего передо мной. Парень из первой шеренги не стал его класть, впрочем, и некуда было, он просто уткнулся в щит головой. В три ряда к скуту были прикреплены кармашки из кожи, всего шесть штук, и в каждом кармашке по нескольку голышей.

А я-то думал, что только мы, маги, выкладываемся на полную.

Впрочем, все парни были вымотаны не на шутку. Я хотел было поискать глазами старика, но передумал. Лишний раз двигаться не хотелось, а поворот шеи — это тоже движение, которое на данный момент делать попросту лень.

Я согнул колени, вслед за большей частью соратников, и уперся в них лбом. Прикрыл глаза. С правой стороны долетел и коснулся слуха гул. Непонятный, но мощный, надвигавшийся как стена. В первую пару секунд я проигнорировал его, но он очень быстро нарастал, и вот уже давил, словно клаксон несущегося на тебя самосвала или как сам самосвал.

«Да что за чревл!» — яростно метнулось в голове, я вскинул ее и посмотрел в сторону шума.

— Гурт, подъем, вашу сурдетскую мать! — поверх гула дико проревел наш лег-аржант, и мы, ничего не соображая, повскакивали на ноги. — Стро-ой-ся! Сми-и-рно! Равнение на правое пле-э-чо!

Проделав все почти синхронно, мы застыли как статуи, все еще не в силах понять, к чему этот неожиданный парад. Но гул уже был повсюду, и можно было различить его составляющие. Короткое гортанное «гра».

И мы вдруг увидели длинную кавалькаду, несущуюся по дороге. Отсюда она казалась слегка игрушечной, но в тоже время впечатляла. Не менее полусотни воинов в доспехах и шлемах, едва различимых с такого расстояния. За ними четыре кареты, следом снова воины.

— Приветствуем Повелителя! — проорал Лостад. — Глоток не жалеть!

Я тут же оказался оглушен многократным «гра». Четыреста человек, за исключением меня, дружно заревели одной огромной глоткой чудовища. Вдобавок то там, то тут крайние ряды и шеренги гуртов принялись молотить ножнами в щиты. Наши парни не отставали. Те, у кого ножны были, отцепляли их и начинали тарабанить, у кого не было — били в щиты кулаками. Я оглох полностью. Меня наполнила какая-то непонятная и неприятная мне волна, стала распирать изнутри. Мозг отчаянно сопротивлялся ей, а сердце умоляло принять, раствориться в этой волне. Я знаю, что я винтик, но я не хочу, не-хо-чу…

Рот раскрылся помимо моей воли, по спине побежала холодная волна мурашек, и я заорал вместе со всеми бесконечное «гра-а-а-а-а-а!». Дионисическое во мне победило.

 

ГЛАВА 14

К вечеру ноги еле передвигались. Такое ощущение, что сапоги сделались вдруг в несколько раз тяжелее. Стащить бы их сейчас и босиком… Или вообще упасть посреди дороги и хрен на них всех…

Именно поэтому после вечернего построения сразу в обоз не помчался. Дождался ужина, набросился на кашу с редкими кусками вареного сала, как на изысканное блюдо.

Теперь можно подумать дальше. Журбина. Какая к чревлу Журбина? Если я до обоза и доплетусь, то обратно уже только ползком или на носилках. Надо было ей сказать, чтоб муштровки и нож сюда принесла. Может, сама додумается?

Решив этим вечером не ходить к девушке, а сбегать к речке, окунуться в холодную воду для бодрости и все же поработать в режиме сборки, вернулся в палатку. Стянул с гудящих ног сапоги и рухнул на топчан. В спине заломило, но сладко. Позвоночник впервые за несколько часов оказался без нагрузки, закайфовал, избавившись от нее. Я медленно потянулся, расправляя косточки. Боже, какое же это наслаждение — лежать!

Большинство парней поступали как я. Если кто и разговаривал, то вяло, смешки редкие и какие-то дистрофичные. Сегодняшний день всех вымотал подчистую.

Краем глаза зафиксировался на крупном силуэте Нюха. Тот долго копался в вещах, потом прилег. Я уставился в потолок, почувствовал, как накатывает сон, встряхнулся. Нет, спать нельзя. Нужно хотя бы «срезни» второго круга попробовать в деле, а то уже и забыл о них. Да и вообще — тяжело в учении, легко в бою. Суворов вроде говорил, а он мужик правильный был.

Я поднялся, вышел из палатки. Вечер уже полностью погрузил стоянку в полумрак, который не был полным лишь благодаря трети диска местной луны. В общем-то обычный серп, как и у нас. Мысленно приставил к нему палочку, получилась буква «у». Стало быть — луна теперь ущербная, скоро вовсе не видно станет, и ночи превратятся в непроглядные черные бездны. Прошелся к воротам, поискал на грунтовке женский силуэт, но не обнаружил. В сердце кольнула легкая обида и немного ревности. Что, нельзя было догадаться припереть мне эти чревловы муштровки?

Ага, если она на твои бабки не поит сейчас какого-нибудь очередного любимого. И больше тебя любимого, раз на твои ба…

Пристыженно задавил эту мысль. Вынырнув из полумрака у «ворот», показалась Журбина, увидев меня, расплылась в лучистой улыбке.

— Ждешь?

Я молча шагнул к ней.

— А я ждала. Смотрю, не идешь, — затараторила, как из пулемета. — Решила, устал. Вот.

Я обнял ее, притянул, и ей пришлось снова прижать руки к груди. Поцеловал бегло, разжал объятия, она сама сделала шаг назад, снова протянула ко мне руки.

— Муштровки твои вот.

— Спасибо. — Взяв их и бросив на плечо, снова прижал Журбину к себе. Поцеловал в губы, теперь дольше. Ответила, языки коснулись друг друга, влажно и щекоча.

— Пойдем? — шепотом спросила она, когда наши губы разомкнулись.

— Извини. Сегодня никак, устал — еле на ногах держусь.

Лица Журбины коснулась легкая грусть, но тут же сменилась чутким пониманием.

— А завтра обязательно. Обещаю, — подбодрил я ее и, чмокнув в носик, развернулся.

— А нож?

Тьфу ты, точно.

— Правое плечо, вперь-од!

На лице Журбины снова расплылась улыбка, то ли от грубой солдафонской шутки, то ли ей просто радостней видеть мое лицо, нежели спину. Я взял осторожно, почувствовал пальцами кожаный чехол, поблагодарил и, развернувшись, торопливо зашагал к палатке. Еще немного, и я поплетусь-таки в обоз, но тогда завтра мне каюк, полный и неотвратимый. Поэтому и спешил уйти, чтобы желание не взяло верх.

Шагов через десять обернулся. Журбинка стояла. Помахал ей рукой и ускорил шаг.

«Влюбилась по ходу», — довольно порхнула в голове мысль. Улыбнулся, стало немного легче.

Но едва улегся на топчан, легкость эта улетучилась. Пришли тяжелые мысли о Лите, стал зачем-то вспоминать ее голос, сравнивать с голосом Журбины. Бред.

Чтобы отвлечься, вытянул нож из чехла и занялся им. На ощупь, разумеется. Осторожно попробовал заточку лезвия, попытался согнуть его. Несколько минут изучал пальцами ручку, вкладывал в ладонь. Ручка удобная, клинок сантиметров пятнадцать длиной, маленькое, но достаточное для того, чтобы рука не соскользнула на лезвие, перекрестие, сталь шириной миллиметра три, гнется градусов на пять от оси — вроде неплохой нож. Чревл, нужно было спросить — сколько она за него заплатила. А то еще из своих могла добавить, тех, что дал ей задатком за стирку. Завтра нужно обязательно спросить…

Когда низко прогудели трубы, возвещая общий отбой, сделал вид, что уснул. Дыхание ровное, не шевелюсь. Подождал минут двадцать, поднялся осторожно. Переступая соседа, нечаянно задел, но он даже не промычал в ответ. Дрых, видать, без задних ног. По проходу тихо добрался до опущенного полога, отвел его в сторону и выглянул. Интересно, тот чертов ночной заместитель Лостада где сейчас, возле «ворот»?

Рисковать не стал и двинулся в другую сторону. Тем более что от нашей палатки до стоянки соседнего гурта всего несколько шагов. Зашагал вдоль разделяющей веревки, подлез под ней, когда наша стоянка закончилась. Дальше был четвертый гурт тринадцатого легиона, то бишь свои. Это я расслышал по крикам их аржанта, тоже постоянно орет о доблести и славе нашего тринадцатого.

Уже по территории соседнего гурта наискось добрался до грунтовки, не забывая высматривать их ночного лег-аржанта. Двинулся вперед быстро, но достаточно тихо. Для этого выданные сапоги были сменены на купленные, а они ступали куда бесшумней солдатских говнодавов.

Несколько минут, и я очутился у реки, от которой чувствительно тянуло пробирающей до легкой дрожи прохладой. Попробовал воду рукой. Нет уж, ограничусь-ка я «купанием» одной головы.

Присел и стал черпать воду сложенной из ладоней лодочкой. Плеснул на лицо, фыркнув от холода, потом на шею, волосы мочить не стал, чтобы вдруг не заболеть. Где-то на середине реки плеснула рыба, следом на том берегу скрипучим голосом вскрикнула болотная фыль. Такие частенько орали по ночам там, у Вирона. Большая белая птица, похожая на пеликана. С непривычки ее вскрик может и напугать до холодной дрожи.

Я обернулся, всмотрелся в темноту. Бесполезно, конечно, но не посмотреть было не в моей воле. Инстинкт. Потом закрыл глаза и прислушался. Вроде тихо. Снова вскрикнувшая фыль заставила вздрогнуть. «Заткнись, сука», — ругнулся беззлобно одними губами и уселся в позу лотоса.

Для начала нужно разобраться с «фонариком». Какой, интересно, лучше — на основе Воды или Огня?

Решил попробовать с огненным, тем более что с этой ветвью у меня негусто пока. Старая добрая «искра» и «щит», который со дня побега и не сделал ни разу.

Заработал узлом, разбираясь с плетением Огня, и всего через пятнадцать минут все было готово. Такая скорость изучения сильно не удивила. Стихийник, второй круг — особо сложным для меня уже не являлось. Тут же активировал его, держа ладонь тыльной стороной к лагерю.

Вспыхнул небольшой красный шарик размером с пинг-понговый, не очень яркий. Я легонько поводил рукой вверх-вниз, с расстояния в сантиметров двадцать еще довольно детально видно то, что на земле. Даже букашку вон размером с большого муравья разглядел. Хотя тьфу ты, никакая это не букашка, просто кусочек травинки, почерневший от ночных заморозков. Улыбнулся. Какие к чревлу букашки? Середина второй осенней тридницы стоит, скоро и снег выпадет.

Задумался, как может действовать этот огненный шарик, и объяснение тут же нашлось, вполне научное. Магическая энергия закидывает электроны того элемента, из которого состоит шарик, на более высокие уровни, те падают и испускают фотоны. Кончится запас энергии — «фонарик» погаснет. Так, разобрался вроде… но я не для этого сюда пришел.

Быстро разрушив плетение, которое и само по себе успело стать в два раза бледнее, подождал, пока узел полностью отключится, и после этого собрал «срезни». Вперился слепо в тот берег. Фыль больше не скрипела, словно дверь на ржавых петлях, которую резко дергают взад-вперед. Возможно, почувствовала опасность и смылась загодя.

Выставив руку, метнул «срезнями» во тьму, прямо над бесшумно текущей водой. И ошеломленно тряхнул головой. Что за чревл?

Вместо ожидаемых двух ледяных дисков образовался все тот же один, как в первом круге. Может, я ошибся?

Просканировал узел. Да нет, вот первого круга «срезни», а вот те, к которым сам достраивал вторую цепочку, даже «на вес» больше.

Попробовал еще раз, снова один диск. Да что за черт!

Пришлось переключаться в режим сборки и рассматривать цепочку, хотя был полностью уверен, что ошибки нет. Да и невозможно ошибиться, там как в системнике — не в свой разъем ничего не воткнешь. Черную к черной или белую к белой никак не прицепить, даже если насильно пытаться. Такая хрень получается только в том, «специальном» варианте, в которых я «отмычки» собирал.

Медленно, петелька за петелькой просмотрел всю цепочку вверх, потом вниз. Впервые обнаружил, что ее можно двигать также по оси дальше-ближе. Отлично, система zoom. Отодвинул, окинул взглядом всю цепочку разом. Ничего не понимаю, все правильно прикреплено, черные к белым, белые к че…

Твою сурдетскую мать! Вот же я тупой. Эта вторая цепочка не само заклинание, а матрица, по которой нужно плести второй круг. Она же получается прямо противоположной по структуре первой цепочке.

Это выходит, что водный и воздушный «щиты» у меня ни разу не третьего круга, а всего лишь второго? Да уж. Своего ума нет, у соседа не займешь. Нужно было «молнию» третьего круга в этом режиме глянуть, и все сразу стало бы понятно.

«Срезни», естественно, дособирал, но изучать их времени уже не оставалось. Организму нужен сон, как ни крути. Плюнув на песчаный берег реки, поднялся и поплелся к лагерю. Жаль, особенно поработать не удалось, разве что «фонарик» добавил в арсенал плетений. Смешно.

Снова скрипнула фыль, прощаясь. Слева раздался легкий шорох. Замерев, повернул голову. Прислушался. Шорох не повторился, и я торопливо двинулся дальше. Но уже шагов через десять вновь зашуршало, теперь за спиной, и уже отчетливо. Я резко обернулся, готовый бросить «оглушением» в любой миг.

Ко мне проворно приближался силуэт. Между нами пять шагов, четыре…

Вдруг слева что-то просвистело, силуэт вскинул руку, едва различимый блик от луны на клинке, булькающий звук, словно потянули через трубочку сок из пустого пакета. Силуэт стал заваливаться вперед, я «оглушил» его по инерции и отскочил в сторону.

Шаги слева, обернулся, перевел руку на цель.

— Свои, — полушепотом бросил шагающий ко мне второй силуэт, и я не стал бить, хотя и сразу же понял, чей это голос. — Вот же тварь. — Подойдя, силуэт склонился над агонизирующим телом, присел на корточки. — Я его сразу приметил, как ты к лагерю пошел. Он, нихтин свирк, вон в тех кустах сидел, — рука указала чуть правее. — Чревл, завалил я его, кажется.

Усилием воли сбросил с себя оцепенение и уставился на тело. Мужик, вроде не в форме. Одежда непонятная какая-то.

— Кто это? — спросил у меня мой неожиданный спаситель.

— Я не знаю, Нюх…

— Не называй меня так, — перебил охотник. — Это прозвище я получил, ловя рабов. Теперь я этим не занимаюсь. Линк.

Не глядя протянул мне огромную ладонь. Я пожал.

— Ант.

— Ну мы в общем-то и так знакомы. — Бывший охотник хмыкнул и схватился за рукоятку ножа, торчащую из шеи. Вытащил рывком и быстро повернул голову подыхающего мужика, чтобы рана смотрела вниз. — Падаль, просто фонтанирует кровью. Посвети. Я видел, у тебя есть светляк.

Разобрал «оглушение», подождал немного и сплел «магический фонарик». Приблизил ладонь к мертвяку.

Тот еще дергал руками, но уже реже, примерно раз в три секунды, а Линк спокойно вытер лезвие о его простолюдинскую дублету, засунул нож за пояс и принялся шарить в карманах и за пазухой.

— Ничего, — буркнул, медленно поднимаясь. — Хватай за руки, а я за ноги. В реку выкинем.

Молча кивнув, я запомнил расположение рук подыхающего, разрушил «шарик» и отыскал на ощупь запястья. Мужик дернулся, и я чуть не блеванул от этого. Сглотнул подступивший к горлу ком, засипел носом.

— Взялся? — спросил Линк, я ответил, и он резво потянул мертвяка за ноги. Неуклюже двинулся за ним, стараясь держать тело на весу. Но руки мужика так и норовили выскользнуть, приходилось иногда подкидывать его вверх или опускать на землю, чтобы перехватиться удобней.

Под ногами захлюпала вода, я остановился и положил тело.

— Чего? — тут же недовольно осведомился Линк.

— Сапоги сниму. И ты сними, небось уже набрал.

— Да нет пока.

Он небрежно выронил ноги, и те со шлепком ударились об воду, обдав меня холодными брызгами. Я скривился, отпустил руки мертвого, стер капли с лица. Линк тем временем уже вышел из воды и присел на влажный песок. Принялся стаскивать хорошие, тоже явно не из казенных, сапоги, стянул носки и засунул их в голенища. Вскочил и, подумав маленько, избавился от штанов. Снова зашел в воду, вцепился ручищами в щиколотки уже не дрыгавшегося в агонии трупа и потянул. Я заходить далеко не решился, так как штаны не снимал, а лишь закатал до колен. Когда холодная вода поднялась выше икр, обжигая, словно каленое железо, остановился и разжал ладони. Пальцы больно закололи.

Линк не сказал мне ни слова. Потащил дальше сам, зашел по пояс и, развернувшись с мертвым телом на месте, с силой оттолкнул его от себя. Течение подхватило труп и повлекло за собой. Темный бугорок, похожий в полумраке на корягу. Линк проследил, пока мог видеть, после чего выбрался на берег.

— Поплыл, падаль, — ругнулся, трясясь от холода, и, подняв штаны, стал их суетливо натягивать. Попрыгал на одной ноге, потом на другой. Я смотрел на все безмолвно, размышляя о двух вещах — что вообще, собственно, произошло и почему Линк здесь? Приглушенный усталостью мозг, как и эмоции, ворочался вяло, не хотел думать. Словно это случилось и не со мной вовсе, а с кем-то другим.

— Так что, нет предположений, кто это был? — спросил Нюх, застегивая пояс.

— Никаких, — соврал я.

Хотя мозг уже выдал не менее пяти версий, несмотря на свою вялость. Первая — разумеется, Вирон. Выследил все-таки и нанял нового охотника. Вторая — алькордские ублюдки. Тем и выслеживать не нужно, знают, что я в Шан-Эрмиорде. Третья — тайный поклонник Журбины из обозников? Хм, маловероятно. Впрочем, остальные версии еще невероятней. Четвертая — Странствующие. Нет, это вовсе нелепо. Отметается. Хотя взглянуть на левое плечо не помешало бы. Пятая — кто-то из тех, кто судил меня. От этой версии похолодело внутри. Попытался тут же внушить себе, что такой вариант просто дурацкий, но здравый смысл подсказывал обратное. Запросто может быть. Не понравилось кому-то, что я слишком много знаю, особенно касательно шрейлов. Вдруг начну горланить направо-налево о том, что в этот раз у Тьмы в союзниках Хаос. Подрыв воинского духа, разглашение, возможно, секретной информации. Неприятный вариант. Я облизал пересохшие губы, хотя воздух вокруг был просто пропитан влагой. Ну и шестая — «учитель». А что? Он здорово перепу…

— Эй, Ант.

— А! — вздрогнул от неожиданности.

— Ты че, спишь, что ли, уже? — Линк легонько толкнул меня в плечо. — Взбодрись давай. Нужно еще кровь присыпать, где найдем. Делай светляка.

Мы принялись с «фонариками», полусогнувшись, шаг за шагом обследовать наш путь сюда. Где была кровь на траве, затирали подошвами, на земле — присыпали.

— Линк, а ты зачем за мной пошел? — решился задать вопрос.

Он хмыкнул.

— За тот пинок хотел тебя проучить, при бабе прямо.

— При какой бабе? — не понял я.

— Ну так я подумал, что ты на свиданьице отправился. Вот перед твоей бабой и хотел тебя унизить.

— С чего ты вообще взял, что у меня баба есть?

— Да как с чего? — удивился Линк. — Нас гоняют не щадя, а у тебя рожа довольная. Такое от двух вещей может быть — либо человек свихнулся, либо нашел себе хорошую бабенку. А ты вроде не свихнулся.

Мы посмотрели друг на друга и одновременно засмеялись. Но тут же подавили смех, опасливо глянув в сторону лагеря.

— А потом смотрю, ты магией заниматься стал, — секунд через десять продолжил Линк. — И я вдруг зауважал тебя. Вон, — он ткнул пальцем в полумрак внизу, — возле твоей левой, по-моему, лужа целая.

Я поднес «фонарик».

— Угу, вижу.

Стал ковырять носком почву, закидывая кровь.

— Я вообще уважаю тех, кто сам, понимаешь? Не по принуждению, а сам. Вон Сваго с Лидом дрыхнут небось, а ты магией занимаешься. В личное время.

Он замолк, немного смутившись своих эмоций, но вскоре продолжил:

— Нам теперь делить нечего, Ант. Ты уже не беглый раб, ты воин Номана, а я не охотник. У нас теперь одна цель: сделать как можно больше тушек из тварей Тьмы, выжить и вернуться. Я риттером, а ты свободным.

— Для тебя так важно снова стать риттером?

— Не только, — Линк задумался. Казалось, он мечется между тем, чтобы открыться полностью, и тем, чтобы промолчать вовсе. — Мне важнее скинуть с себя груз, — продолжил тяжело.

— За покалеченного командира?

Охотник застыл на мне взглядом, но вдруг его лицо скривилось, и он отмахнулся рукой.

— К чревлу того командира. За его отрубленную руку я вины не чувствую. Я больше чувствую ее за рабов. Понимаешь, я, когда их ловил — спрашивал, куда они бежать собрались. Тех, кто просто бежал, тех я презирал. А тех, кто хотел ступить на стезю Номана… — Снова небольшая пауза.

Я закидал лужицу крови полностью, и мы медленно двинулись дальше, пристально глядя под ноги.

— Семь лет назад я четверых поймал и в этот раз одного, за десятицу до тебя. Они сбежали, чтобы идти в Зыбь, а я их вернул хозяевам. Не нужно было бы, но я вернул. Чтобы не испортить репутацию, врубаешься? Чревлову репутацию охотника за беглыми. Вот от этого я хочу очиститься там, в Зыби. Там от всего очищаешься.

Он замолчал. Теперь надолго. В полной тишине мы проверили до конца путь, которым тащили тело, особенно пришлось поработать в месте убийства, где крови было предостаточно. Наконец двинулись в сторону лагеря. Двумя бесшумными силуэтами пробрались к своей стоянке, тенями юркнули к палатке.

— Ант! — придержал меня охотник, едва я взялся за полог, чтобы слегка отодвинуть его и войти. — Мы теперь с тобой повязаны кровью, — он говорил шепотом. — Если вдруг кого-то из нас возьмут в оборот, другой должен молчать.

— Я никого не собирался предавать, — в моем голосе мелькнула обида.

— Я не о том, Ант. Если одного из нас обвинят в убийстве, второй не должен пытаться его выгораживать и брать вину на себя. Я об этом. Так нас двоих казнят.

— Хорошо.

— Вот и отлично.

Я разглядел лицо Линка, оно было крайне серьезным.

— А там, в Зыби… там все очищается, — повторил он глухо и, отодвинув полог, скользнул в затхлую темноту.

 

ГЛАВА 15

Ольджурия, Южный Доргон, Шан-Эрмиорд

Старший мердинер поправил лилового цвета ливрею, раздвинул полог огромной шикарной кровати и почтительно склонился. Солнечный свет тут же радостно скользнул в проем, лег на белоснежном одеяле пятном и замер.

Повелитель приоткрыл один глаз, бросил на мердинера злой взгляд, но промолчал и поднялся. Зевнул, не прикрывая рта.

— Мин Повелитель! — подобострастным голосом начал слуга заученную наизусть утреннюю речь. — Светило не в состоянии в одиночку разогнать мрак и просит наисветлейшего Варгросса'Лута Четырнадцатого, достойного представителя лучезарной семьи Вар'Лутов, помочь ему. Просыпайтесь, мин Повелитель, подданные Ольджурии нуждаются в вашей защите и добродетельных поступках.

Двое младших мердинеров, из шести присутствующих в покоях, после этих слов распахнули наполовину створки дверей, ведших из спальни в приемную, и в комнату вошли четыре человека. Поклонившись, они выпрямились и застыли каменными изваяниями. Это были — папа Аклонто Седьмой, глава храма Семи Дорог, архиархлег Сторно'Плит Магиордский, главнокомандующий армией храмовников, Трион'Варг — старый приятель Повелителя, достойный отпрыск семьи цезов Три'Варгов, и Полотино'Роск — первый советник. Из находившихся в Шан-Эрмиорде вельмож лишь эти четверо были наделены правом присутствовать при первой части обряда одевания.

Повелитель сошел с ложа, еще раз зевнул, на этот раз прикрыв рот ладонью. Его широкое мрачное лицо продолжало выражать недовольство. Вставать раньше десяти он не привык. Но сейчас того требовали дела государства.

Младшие мердинеры тут же поднесли золотой тазик с водой, и Повелитель омыл в нем руки и лицо. Вытер их поданным полотенцем с вышитым в центре гербом Вар'Лутов, скомкав, бросил его в старшего мердинера и прокашлялся. Слуга ловко поймал, поклонился в пояс и отступил на пару шагов.

— Пусть славится Великий Номан, Творец и Вседержитель Отума, — заговорил Повелитель, согнув руки и сцепив кисти в замок. — Да будет власть его во всех мирах крепка, а воля нерушима. Ном.

Все присутствующие в спальне торопливо повторили утреннюю молитву, после чего перекрестили девять раз лица, а Повелитель тем временем чинно прошелся по мягкой красной дорожке к креслу без спинки, что стояло недалеко от ложа. Рядом уже ожидали четверо остальных младших мердинеров. Один из них держал небольшое магическое зеркало, а второй — придворный куафер — серебряный гребень.

Осторожно сняв сетку для волос, куафер принялся за свое дело. После пятиминутного расчесывания и укладки Повелителю поднесли белую, отороченную золотой нитью рубашку, которая должна была заменить ночную.

Лакеи при дверях снова приоткрыли створки, и в покои вошли еще с две десятицы вельмож. Эти могли присутствовать при обряде одевания лишь с данного момента. Они поклонились и расположились у стены, с благоговением наблюдая за происходящим.

Вокруг Повелителя закрутились мердинеры, каждое их движение было идеально отточено, отчего обряд одевания был похож на замысловатый неспешный танец. Наконец на золотом подносе Повелителю подали платок и перчатки. Он засунул платок в карман дублеты из харманийской ткани, с медлительным достоинством натянул перчатки и поднялся. Его тут же опоясали, приторочили к поясу ножны, инкрустированные драгоценными камнями — отумлитами и алузами. Самый большой из алузов, чистый, как детская слеза, украшал рукоять клинка.

Повелитель прошествовал к двери, теперь створки были распахнуты полностью, и он шагнул в коридор. Освещенный множеством оранжевых светильников, коридор был ослепительно ярок. Двое орджунов из личной охраны тут же возглавили шествие, за ними последовал сам Повелитель, следом вереница из приближенных особ.

— Мин Варгросс, — подойдя почти вплотную, обратился к Повелителю советник, — есть неотложное дело особой важности.

— До трапезы никаких дел, — отмахнулся от него наисветлейший правитель Ольджурии.

В столовой зале все уже было готово. Длинный стол посредине — богато уставлен яствами, два стола у стен — чуть скромнее. Во главе стола кресло, больше напоминающее трон, по бокам стулья с резными спинками, а на самом столе десятицы блюд.

— Вина, руанского, — тихо проговорил Повелитель, усевшись.

— Руанского вина наисветлейшему правителю Ольджурии! — тут же прокричал стоявший рядом с полукреслом-полутроном высокий полный кравчий. Повелитель недовольно скривился.

— Не ори ты так, — бросил он ему, и лицо кравчего разом побледнело, став похожим на кусок белого мрамора. Он согнулся пополам и долго бормотал извинения, невзирая на то что Повелитель уже не обращал на него никакого внимания.

Те вельможи, что присутствовали при обряде одевания, усаживались за длинный центральный стол, остальные, примкнувшие к утреннему шествию уже в коридоре, занимали места за двумя крайними. Трапеза длилась не менее часа. Вино, закуски, горячее, снова вино, холодные мясные блюда, еще немного вина.

— Так что там за особо важное дело? — наконец, обратился Варгросс'Лут к советнику, сидевшему первым справа. Полотино быстро подался вперед.

— Дело касается Странствующих, — проговорил он тихо. — Двое их архмагистров ожидают вас в приемной комнате.

— Да они что, совсем забылись?! — резко вскричал Повелитель и стукнул кулаком по столу. Стоявший рядом золотой кубок подпрыгнул, звякнула пара ложек. Лицо Варгросса, едва принявшее от сытости довольное выражение, снова стало злым и хмурым. Все присутствующие в столовой зале разом замерли и смолкли.

— Мин Повелитель, прошу вас, не стоит горячиться, — тихо проговорил советник. — Это дело осо…

— Я не дурак, Полотино. — Варгросс резко поднялся, вырвал заправленный за ворот платок и резко бросил его на стол.

Вельможи, а также командиры гвардейских подразделений, которым тоже оказывалась честь присутствия на королевской трапезе, повскакивали со стульев, вытягиваясь во фрунт.

— Подданные, продолжайте трапезу, я вынужден отлучиться, — бросил им Повелитель и вышел из-за стола. Советник уже оббежал кресло-трон и через секунду был рядом с ним.

— Возьмите не менее четырех Высших и четырех орджунов, — посоветовал он в силу своей должности.

— Сам разберусь, кого брать.

— Я лишь советую, — на ходу поклонился Полотино.

Снова два орджуна возглавили торопливый шаг Повелителя по коридору. С непроницаемыми лицами, они походили на огромных тейков, обученных убивать.

— Их проверили? — бросил Варгросс, проходя под огромной, украшенной барельефами, аркой.

— Да, мин Повелитель, — принялся объяснять советник. — Ничего нет. Только маленькие проявления магической силы у сердец.

— Что это значит?

— Они утверждают, что это простые заклинания. Ими они собираются убить себя, если вы прикажете их схватить.

— Это опасно?

— Ни в коем случае, мин Повелитель. Магическая сила едва определяется. Но разрушить эти плетения они наотрез отказались, боясь ваших решительных действий.

— Хорошо. Тогда двоих Высших хватит.

— Может, все же четырех? — осторожно повторил советник.

— Они не должны думать, что я их опасаюсь, — недовольно рявкнул Варгросс. — Кто они? Шайка зарвавшихся магов, не больше. А я — это вся Ольджурия. Передай им, что Повелитель ждет их в Белой комнате.

— Слушаюсь, — снова поклонился советник и бросился по коридору в обратную сторону.

Белая комната была довольно большой. Пол и стены из руанского светлого мрамора, у дальней стены трон, к которому ведет красная дорожка, обрывающаяся в десяти шагах от него.

Два пожилых мага отмерили дорожку медленными шагами от начала до конца и поклонились.

— Вечной жизни вам, мин Повелитель, — проговорили одновременно.

— Что привело вас ко мне? — с легким презрением бросил Варгросс.

Четверо Высших — советник все же настоял на своем — не сводили со Странствующих своих цепких взглядов. Двое у трона, двое у боковых стен, на той линии, где заканчивалась дорожка. Одно резкое движение стоящих на ней, и они на своей шкуре испытают, что такое перекрестный магический удар гвардейских архмагистров.

— Нас привело к вам общее дело…

— Какие у нас могут быть общие дела? — холодно спросил Повелитель.

Говоривший поклонился, выдержал паузу. Ни один мускул не дрогнул на его старом мудром лице.

— Наличие Тьмы позволяет каждому ольджурцу в любой миг произнести: «У меня есть общее дело со всем моим народом и наисветлейшим Повелителем», и это будет чистой правдой. А я ольджурец. И все мои предки были ольджурцами.

— Верю, — небрежно буркнул Повелитель. — Так что там за дело?

— Это дело будет весьма полезным как для вас, мин Повелитель, так и для нас. Никто не останется в проигрыше. До нашего клана дошли сведения, что Тьма заключила союз с Хаосом.

— Сведения? — Повелитель усмехнулся и слегка подался вперед. — Интересно, и откуда же у вас такие сведения? Имена людей, которые вам это сказали! Живо! — добавил он почти криком.

— Ольджурия слухами полнится, — сохранив спокойствие, ответил маг.

— Ольджурия предателями полнится! — выкрикнул Варгросс.

— Мин Повелитель, — Странствующий поклонился в третий раз, — мы узнали о союзе не от ваших людей, уверяю вас. В знак правдивости наших слов мы готовы указать вам место, где недавно появился портал. Этот портал создан совместно Тьмой и Хаосом, о чем свидетельствуют некоторые признаки. Мы наткнулись на только что прошедший сквозь него небольшой отряд. С помощью наших полных, — он сделал акцент на этом слове, — Знаний магии Порядка мы уничтожили практически всех тварей Хаоса и пленили савбита. Под пытками он и рассказал о союзе.

Повелитель на какое-то время задумался, нахмурив широкий лоб.

— Хорошо. Будем считать, что я вам верю, — наконец проговорил он. — Так что за дело?

— Для вас не является секретом, что мы обладаем пятой книгой Номана. Для нас не является секретом, что вы обладаете двумя книгами. Человек, открывший нам эту священную тайну, уже мертв. — Странствующий осторожно заглянул в лицо Варгросса'Лута. Тот был хмур, желваки медленно ходили вверх-вниз.

— В этом походе, я думаю, вам пригодится наша помощь, — продолжил маг, не отводя взгляда от его глаз. — И мы готовы предоставить ее.

— И что взамен?

— Как я уже говорил, предложение наше взаимовыгодное, оно принесет пользу обеим сторонам. Итак, — маг тихо кашлянул, — мы выделим для похода две сотни клановиков — магистров и армагистров. Но лишь после того, как получим переписанные книги Земли и Огня вместе с первичными магемами.

— Что?! — взревел Варгросс. — Да кем вы себя возомнили?

— Мин Повелитель, — едва заметно вздрогнув, снова заговорил Странствующий, — в обмен мы готовы дать вам переписанный текст и первичные магемы книги Порядка. Чтобы не было обмана, ваш человек будет переписывать пятую книгу Номана, а наш — вторую и четвертую. Как я и утверждал — это дело обогатит знаниями обе стороны.

— Этому не бывать! — Варгросс откинулся на спинку трона. Его брови нависли над задумчивыми глазами, желваки продолжали медленно двигаться. В Белой комнате воцарилась тишина, мертвая и тяжелая. Почти минуту ни один звук не осмелился нарушить ее. Наконец Повелитель заговорил: — Мне нужно время на размышление. — В его голосе ощущалась неимоверная тяжесть. Он вяло махнул рукой. Странствующие, поняв жест, поклонились. Потом медленно двинулись спиной к дверям.

— Что скажешь, Полотино? — обернулся Варгросс к советнику, когда клановики покинули комнату.

— Скажу, что они переходят все границы, — догадываясь о мыслях Повелителя, предусмотрительно начал советник. — Но…

— Что — но? — Брови Варгросса грозно шевельнулись.

— Но их предложение действительно выгодно нам. В армии почти нет магов, владеющих Порядком. А если учитывать, что имеет место союз Тьмы с Ха…

— Ты на чьей стороне?

Полотино притворно вздрогнул, сделал лицо испуганным.

— Ладно, — успокоил его Повелитель. — Я и сам склоняюсь к мысли, что из предложенного Странствующими можно извлечь пользу. К тому же так они обнаружат себя.

Лицо советника сразу сделалось спокойным.

— А после Вздоха можно будет отдать интересный приказ, — он хитро улыбнулся. — Например, в палатках… спящих…

— Хорошая идея, — Повелитель поднял вверх палец. — Тем более что с появлением переписанного текста нужда в этих возгордившихся идиотах отпадет. Ведь так?

— А зачем они потом? — в тон ответил советник. — Разве что вторичные магемы…

— Чуть позже, когда их останутся единицы, мы просто отберем у этих мерзавцев книгу Порядка. Кстати, нужно расспросить их, нет ли в Ольджурии нового клана, связанного с Хаосом.

— Вы о покушении?

— О нем самом. Возможно, Хаос с помощью порталов вербует себе людей чуть ли не в сердце моего государства.

— Мне кажется, такие выводы преждевременны, — осторожно заметил Полотино. — Напавшие использовали слишком простые хаосные плетения. И ни шрейлов, ни савбитов поблизости мы не обнаружили.

— Это могла быть только прелюдия, — не согласился Варгросс. — Так что отбрасывать предположение о новом клане нельзя. Придется обязать этих Странствующих разобраться с прислужниками Хаоса внутри Ольджурии, но не в одиночку, — улыбка скривила его губы. — А под присмотром Высших и орджунов.

— Я уловил вашу мысль, мин Повелитель, — с такой же кривой улыбкой ответил Полотино. — Приказать им войти?

— Нет, — Варгросс покачал головой. — Нужно еще обдумать сотни деталей. Лучше передай им, что ответ Повелителя будет получен ими завтра.

 

ГЛАВА 16

— Гурт, по-о-дъе-о-ом!

Следующие два дня мы месили грязь. Поскальзывались, падали, подхватываемые товарищами, помогали удержаться на ногах другим, поднимали упавших в первой шеренге. Как будто сам Великий Номан при помощи погоды учил нас чувству локтя. И мы учились. За эти два дня мы отлично прочувствовали, что значит — гурт.

В начале первого из дождливых дней нас дополнительно экипировали кожаными доспехами и шлемами. Если бы не погодные условия, то нам выдали бы их к концу первой десятицы, когда мы должны были начать отработку тактики военных действий полным легионом. Доспехи воду не пропускали… почти. Рукава из толстой прочной ткани все же с утра до вечера оставались мокрыми. Вода бежала на них с наплечных пластин, и ткань жадно пропитывалась ею.

Шлем был похож на римский, из стали толщиной в пару миллиметров. Уши не защищены, наверное, чтобы лучше слышать команды, на лбу дополнительная толстая пластина от рубящих ударов, и вдобавок козырек, щеки закрываются подвесными пластинами, которые можно снимать. Еще их можно связывать под подбородком толстым шнурком, чтоб не слетел в бою. Два козырька — сзади и спереди — не дают дождю попасть за шиворот и на лицо. Весит вся эта радость килограмма три, отчего в конце дня шея с непривычки затекает намертво.

Мне достался почти новый, не после выравнивания, хотя у многих было видно — равнялись не раз. А вот со штанами был полный пипец. Грязные, мокрые, до колен вообще похожи на один сплошной кусок глины. Не стряхнуть и не согнуть. Каждый из нас успел не раз и не два повалиться на колени, буксуя в превратившейся в кесю-месю земле плаца. Спасибо, что нам выдали еще по паре, чтобы успевали просушиваться.

О том, как это усилило нагрузки, промолчу. Выматываться до полного изнеможения умудрялись дважды, к обеду и к вечеру. Слава богу, послеобеденный отдых увеличили до полутора часов.

Когда дожди прошли и небо над лагерем стало чистым, но уже не таким, как раньше, а темно-синим и словно напитанным влагой и приближающейся зимой, мы вернулись к прежнему режиму.

Вторым от края шеренгам и рядам выдали копья. Длина примерно три с половиной метра, сразу за широким лепестком острия согнутый назад крючок для подтаскивания противника вплотную к скутам. Тут их должны были добивать короткими боевыми ножами эгидники.

И мы занялись сбиванием бревен, точно так же, как видели это в исполнении другого гурта.

В зависимости от направления, одна из шеренг или рядов опускала копья, кладя их на кромки скутов. К этому времени парням, как мы их успели прозвать — эгидникам, слегка разгрузили щиты, выбросив голыши из верхних двух карманов.

Исключениями, то есть не получившими копья, были мы — маги-легионеры, несмотря на то что стояли одновременно и во вторых с краев шеренгах, и во вторых рядах. Казалось бы, дважды должны копье получить, но нам нужна была свободная рука для кастования.

В этом плане, то есть в плане магии, нас продолжали гонять нещадно. Теперь уже мы плели боевые и защитные заклинания через каждые двадцать шагов. С боевыми проблем при этом не возникало, а вот с защитными… Нужно было либо быстро разбирать их, либо разрушать, если не умеешь возвращать энергию обратно в узел. Делать это могли в общем-то все мы четверо, но во время первого же обеденного привала пара легионеров вспомнили о тепле, что получается при разрушении. Они, мол, слышали об этом. Несколько парней подтвердили, и вскоре нас уже почти все просили разрушать «щиты», а не аккуратно разбирать.

Мы посмотрели на красные носы соратников и трясущиеся губы, а у некоторых и зубы стучали. Как тут не согласиться?

Самыми недовольными оказались те, чьи места были ближе к центру. До них тепло почти не доходило, и народ пошел на хитрость. Стал меняться местами с соседями. Однако через полчаса Лостад заметил, остановил гурт и минут пятнадцать со злым видом читал нотации. Но это нас только обрадовало, и мы с трудом сдерживали улыбки. Согреться, отдохнуть, лишний раз постоять, полежать, в идеале поспать — это были наши коллективные и бессознательные желания, и здесь каждый легионер понимал другого без слов. Потому никто и не позволил себе улыбнуться или как-то еще выказать довольство, чтобы Лостад не дай бог не сообразил, что нам в кайф вот так стоять и слушать его. И минус только один — присесть нельзя.

Вечера дождливых дней я коротал у Журбины. Правда, совсем недолго. После плаца приходилось мыть сапоги, выковыривая ножиком из подошв липкую грязь, потом я переобувался в свои и шел в лагерь обозников. Оттуда так же уходил чуть раньше, оставляя в запасе время до отбоя. Приходилось мыть и свои сапоги тоже. Хорошо еще, что Журбина стирала муштровки и штаны, иначе у меня совсем не было бы свободной минуты.

В третий день я решил отправиться к реке. Земля вроде немного просохла, хотя следы еще четко прорисовывались на ней. Опасно, но мне не терпелось попробовать «срезни».

Хотя опасно, если после отбоя, а если до, то вроде как просто прогуляться вышел. Поэтому и отправился туда, едва закончилось вечернее построение.

Через пару минут меня нагнал Линк. Пожали руки.

На плацу, да и в палатке, мы делали вид, что незнакомы друг с другом настолько близко, чтобы общаться. Боялись. Не знаю, как Линк, а я боялся. Все ожидал, что вот-вот кто-то начнет говорить о трупе, что окажется — уже весь военный лагерь об этом болтает, и вроде как проверяют по гуртам…

— Если эту шваль отнесет хотя бы риги на две, то никто им заниматься не будет, — тихо проговорил Линк, зашагав рядом. Словно мои мысли прочитал. Да и были у нас сейчас одни мысли на двоих. — А ты сегодня не в обоз?

— Заниматься нужно, — не зная, что говорить, выдохнул с излишним пафосом.

— Я с тобой. Не против?

На секунду замешкался из-за режима сборки. До сих пор ведь неясно — распространенное это умение среди магов или все же крайне редкое, если вообще не отсутствующее. Но отказать было бы подозрительно. Да и повязаны мы с Линком кровью, не сдаст он меня… наверное.

— Не против, — ответил.

— Слушай, у меня к тебе очень важный вопрос, как мужчины к мужчине. Ты сколько своей платишь?

Я невольно улыбнулся, потом рассмеялся. Да уж, очень важный вопрос.

— Чего? — не понял Линк. — Что смешного-то?

— Проехали. — Я подавил веселье и дружески хлопнул его по плечу, для чего пришлось задирать руку. Линк был не меньше двух метров ростом. Даже чуть выше Локса.

— Не, это в самом деле важно. — Его лицо было серьезным. — У меня денег не мешки, мне еще Лонганга кормить. Это лог мой, он меня в прошлом походе от смерти, считай, спас, с поля боя вывез раненого. Я без сознания совсем был от какой-то чревлятины хаосной. А моя… ну тут одна нихточка, вчера мне заявляет, — он попытался сделать голос повыше, — «С сегодняшнего вечера четыре кирама». Позавчера, — он тряхнул рукой, — позавчера три, а вчера уже четыре. А? — Он зло сплюнул под ноги. — Может, подешевле найти?

— Если тебе только понихтиться, ищи подешевле.

— А тебе, значит, не просто понихтиться. А шобы с любовью. И что? Бесплатно дает?

— Нет. Я ей за десятицу вперед заплатил.

— И сколько? — Линк был настойчив. Видимо, финансовый вопрос беспокоил его больше других.

Я на секунду задумался, уменьшил на всякий случай сумму, хотя в данной ситуации большинство бы наоборот — преувеличивать бросились.

— Четыре золотых.

— Сколько?! — Лицо Линка вытянулось. — Это до чрев-ла, брат! Это… — он аж запнулся от нахлынувших чувств.

— Почему до чревла? Дешевле чем у тебя выходит. Четыре твои кирама помножь на десятицу — те же четыре золотых выйдет. Вдобавок она…

— Так ты сравнил, — перебил Линк, все еще находясь в крайнем недовольстве от озвученной мною суммы. — Твоя во, — он показал свой мизинец. — Сиськи небольшие, попка… в общем, не люблю таких. А у моей вот такие сисенции, представляешь?

Он сделал характерный жест, очертив две довольно большие полуокружности.

— А задница…

— Линк, перестань, — скривившись, перебил я.

— У-у. Молодая романтическая натура, — беззлобно поддел он и хохотнул. — «О белые айны, цветущие в сердце моем, сияете вы лучезарным любовным огнем…» Вильямо Сотиордский, известный рифмоплет, помер двести восемь лет назад, — кривляясь, проговорил он. — Не люблю этих сочинителей. Навыдумывают всякой ерунды.

— Давай лучше о магии поговорим, а? — предложил я.

— Можно и о магии, но о бабах интересней. Ладно, — он вдруг стал серьезным. — Что-то расшутился я. И что о магии?

— Какие у тебя есть заклинания? — спросил напрямую.

Грунтовка закончилась. Мы, не сговариваясь, свернули к тому месту, где произошло убийство.

— Много всяких. Тебя что-то конкретно интересует?

— «Срезни» из ветви Воды есть?

— Нет, — Линк дернул головой. — Я из стихийных больше по Земле.

— Предлагаю баш на баш, — сказал я, внимательно глядя под ноги. Мы как раз проходили по тому месту, где валялся напавший на меня мужик. Лица Линка я не видел, но знал, что он пялится туда же, куда и я.

— Чисто, — выдохнул он, а я хмыкнул.

— Так дожди ведь два дня шли.

— Точно. Великая Эри на нашей стороне, — констатировал Линк. — Так и что ты из Земли хочешь?

— Боевое какое-нибудь. Только не «кулак».

— Из стихийных он самый мощный.

— Ну менять «срезень» на «кулак» мне просто невыгодно, — сказал я и тут же почувствовал неловкость. Осознал вдруг четко — Линк же не для того, чтобы меня «нагреть», предложил «кулак».

— «Каменный дождь» устроит? Есть еще песчаный. Правда, последний только второго круга. А «каменный» третьего.

— Что за штуки? Покажешь?

— Да запросто.

Мы подсознательно двигались по тому пути, по которому тащили труп, хотя и ясно понимали — если следы и оставались, двухдневный дождь их смыл напрочь. У реки остановились, глянули в сторону течения. Краешек заходящего светила заставил прищуриться. Помолчав секунд десять, двинулись вдоль берега влево. Остановились шагов через двести. Прохладный густой полумрак быстро окутывал уставший вечерний мир.

— Давай валяй свои «срезни», — с интересом бросил Линк, усаживаясь недалеко от воды, подогнув под задницу левую ногу.

За два дня я успел подготовить к использованию второй круг этого заклинания. Изучал по ночам в палатке, возвратясь от Журбины. Два раза по пятнадцать минут — и все готово.

Вскинул руку, целясь ладонью на тот берег, немного охватило волнение, все-таки в первый раз. Но все прошло как по маслу. Образовалось облако — красиво играя в полумраке фиолетовым и синим цветами, послышалось суховатое поскрипывание снега в морозный день. Через мгновение облако разделилось пополам, половинки сгустились в красивые смертоносные диски и они стремительно понеслись над водой, со свистом рассекая воздух.

— Неплохо. Отойди с линии удара.

Я сделал несколько шагов и уселся в стороне от Линка. А он уже плел что-то из Земли. Зеленоватый шар, превращающийся в десятки камней размером с кулак. Вот они полностью сформировались и рванули вперед разъяренным осиным роем, свистя не тише чем мои «срезни».

— Нет, — сказал я секунд через десять, расстроенно цокнув языком. — У них эффективность, наверное, не очень. Что этими камешками сделаешь?

— Третий круг куски от щитов откалывает. Четвертый уже в щепки разносит. Если в лицо попасть — и насмерть прибить можно, скорость-то вон какая.

— А кроме этого и пылевого, что еще есть из Земли? Боевое.

— Ну они все по сути своей одинаковые. Разница только в радиусе поражения. «Пылевое облако», например, охватывает шагов тридцать в ширину и в глубину где-то шагов десять. От круга зависит. Глаза засоряет только так, не хуже «дождя». Противник на время ослеплен, а это тебе преимущество.

«Какие-нибудь простенькие очки вроде токарных, — пришло вдруг в голову, — и заклинание это полностью безвредным станет».

— А что-нибудь вздымающее землю есть? — Раз уж по эффективности ничего сверхмощного, то хоть пусть эффектным будет.

— Есть. «Холмы». Третий круг. Сам удар, словно стелющаяся по земле волна. Поднимает до сорока холмов высотой почти в локоть. Против гуртов слотов самое то, теряют боевой строй только так. Пока обходят. И даже когда по ним прутся — все одно строй ломается.

— Понятно. Значит, есть и обратное по своей сути заклинание? Я имею в виду что-то вроде «ям».

— Есть, — кивнул Линк. — Но показывать здесь не буду, — он улыбнулся. — А то заставят нас ночью эти «ямы» закапывать вручную.

Мы оба рассмеялись, представив себя с лопатами.

— Ладно. С тебя «ямы», а с меня «срезни». Может, и пригодятся в боях.

— Если они будут, — выдал вдруг Линк. — Наше направление самое спокойное. Там редко большие битвы происходят. Все больше незначительные стычки. Иногда бывают прорывы и на этом направлении, но очень редко. Очень редко. Так что считай, что ты уже свободен, — он посмотрел на меня многозначительным взглядом. — А вот мне риттерства, судя по всему, не видать. Я хотел в штурмовые турмы магов-всадников попасть, а они говорят — «вам нельзя, у вас провинность большая».

Мы помолчали с полминуты. Спрашивать у Линка, что за провинность, не стал, тем более догадывался из подслушанного разговора.

— Ну так что? Обмен? — бодро спросил я, поднимаясь. Пауза начинала напрягать.

— Давай, — радостно откликнулся Линк.

Мы обменялись заклинаниями. «Срезни» второго круга на «ямы». Круг тот же. Я сначала хотел попросить третьего, но потом решил, что лучше доделаю их сам. Потом как-нибудь. Чем больше работать с плетениями в режиме сборки, тем серьезней шанс разобраться в сути их структур.

Самой же сборкой заниматься при Линке все-таки не решился. Продолжил разговор:

— А из Света у тебя много плетений?

— «Луч», «сфера», «щит», «кольцо», — перечислил он. — Все четвертого круга. Я, когда в первый раз в Зыбь шел, заранее целых полгода с одним из храмовников занимался, потом здесь еще, в Шане, четвертыми кругами нагрузили. Зато в бою уверенней себя чувствуешь.

— А пятые круги?

— Это уже магистральная ветвь. Не всякому дано. Бывает, с нескольких раз не получается принять, а если и принял, то изучить тоже не каждому удается. И со стихийниками так, и с надстихийниками. Мне дважды световой «щит» давали, без толку. Потом еще в самой Зыби уже упросил одного армагистра-световика в третий раз попробовать. Та же картина, узел не берет.

— Хм, — я покачал головой, — интересно, почему?

— Да кто ж его знает. Сами армагистры и архмагистры руками разводят. Может, и лукавят, а может, и вправду не знают. Говорят, раньше вроде разбирались в этом лучше, а потом то ли утеряли знания, то ли еще что. Чревл их поймешь. Есть те, кто утверждает, что Высшие все же владеют магией почти полностью, разбираются в ней до мелочей. Но что-то слабо верится. Как были основные плетения в том походе, так и сейчас те же. Я спрашивал тут у штурмовиков. «Луч», «сфера», «щит», «кольцо», и ни чревла нового. Разбирались бы, давно что-то более эффективное создали.

— Может, зажиливают просто? Повелителю, Отцам и Высшим нужно ведь превосходство в силе. Для поддержания власти. Разве нет? Вдруг восстание какое, и армия против них пойдет? А там и рабы взбунтуются, и бедные ольджурцы к ним примкнуть могут. Так, глядишь, толпой и свергнут Повелителя.

Мои слова Линка ошарашили и даже испугали. Глаза у него медленно округлились, словно он вдруг увидел перед собой привидение. Вскинув руку, Линк с силой постучал кулаком себе по лбу, так, что я даже расслышал звонкий отчетливый звук от удара костяшек пальцев по лобной кости.

— Ты думай головой-то, что можно говорить, а что нельзя. Вроде умный парень, а такое сейчас ляпнул, что хоть бери и тащи тебя в Шан, в пфаль-управу. Это же речи предателя.

Я почувствовал, как внутри слегка похолодело, сглотнул нервно.

— Скажи спасибо, что ты мне это сказал, а не кому-то другому. Это же… — он чуть подался вперед. — За такие слова и на костер можно. Не знал, что ли?

— Да я же сам так не считаю. Просто предположил, — поспешил я отмазаться. — Нужно ведь и такие ситуации продумывать. Вдруг что…

— Не думай об этом вообще, — резко оборвал меня Линк. — Не наша это забота.

Мы снова замолчали. Повисла какая-то тягостная тишина, только говорок бегущей воды и приглушенные, по вечернему усталые и вялые звуки со стороны лагеря.

— Ты никому не успел, кроме меня, эту ересь ляпнуть? — прервал молчание Линк, задумчиво сощурив глаза.

— Нет, — мотнул я головой. Внутри зашевелилось нехорошее предчувствие. — А что?

— Да я про нападение на тебя подумал. Может, ты кому сказал между делом, а этот кто-то оказался ярым приверженцем власти и решил тебя наказать?

— Никому я не говорил. Я что, совсем дурак, по-твоему?

Резко поднявшись, я зло уставился на тот берег, сокрытый полумраком и туманом, начавшим клубиться над рекой.

— Нет, — Линк пожал плечами.

— А Вирон не мог нанять еще одного охотника? — спросил я, поправляя ножны.

— Вряд ли. Слишком это дорого — посылать на поиски в такую даль. Да и кто ты для него? Обычный раб.

Я почувствовал спиной внимательный взгляд. Обернулся. Линк отвел глаза в сторону. Неужели… А почему бы и нет? Вирон мог рассказать ему о том, что я говорил в первые дни попадания.

— Интересно, как там Альтор, — проговорил спокойно, чтобы увести и свои мысли, и, возможно, мысли Линка в сторону.

— Да что ему сделается старому пьянице? Небось жрет все так же хорское. Может, и нового ученика себе завел, чтобы самолюбие тешить. Магистр. Хе! Какой он к чревлу магистр. Говорю ему как-то раз: «Ну покажи что-нибудь из магистрального круга или дай мне». А он какую-то ерунду в ответ понес: «Не могу, мол, хозяин не велит». Ерунда же полная.

— Он говорил, что магистр. Зачем ему врать?

— Я ж тебе объясняю. С магистральными кругами не все так просто. А если даже и изучил и стал магистром, то нужно каждый день поддерживать уровень. Иначе слетаешь с него, как плод овулы с ветки по осени. Понятно?

— Понятно. А что за «кольцо»?

Линк поднялся, отряхнул задницу.

— Тебе его должны дать, потом и узнаешь. Пошли, а то ужин пропустим. Если уже не пропустили.

 

ГЛАВА 17

— Гурт, по-о-дъе-о-ом!

И уже на полном автомате — подскочил, стянул дублету, надел поверх муштровки кожаный доспех, бегом на плац. И досыпаешь на ходу — хоть чуть-чуть еще лишних несколько секунд не пробуждать разум полностью. Как зомби…

Тактические учения в составе легиона передвинули ближе на три дня. По лагерю поползли слухи, что и сам поход начнется дня на два раньше, чем планировалось. Мол, видели всадников, адьютов из прикромных отрядов — принесли весть, что мегалиты уже начинают светиться.

Что за мегалиты и как они светятся, поинтересовался у Линка. Оказалось, вдоль Кроми через каждые полриги стоят огромные камни правильной прямоугольной формы, которые при падении силового поля в самой Кроми начинают излучать желтый свет. И чем сильнее падает напряжение поля, тем ярче они светятся.

Учения в составе легиона начались с «великого стояния» в течение часов трех. Мы прибыли на новый для нас плац первыми, потом ждали другие гурты, потом эти самые гурты расставлялись в определенном порядке. Наш неожиданно стал первым по номеру, но в данном случае повода для радости это не давало.

Полный легион включал в себя одиннадцать гуртов, в каждом по четыреста бойцов, один усиленный гурт стрелков — шесть сотен человек, из которых две сотни эгидники, то есть парни со скутами, штурмовой отряд магов — восемьдесят единиц, и девять конных турм, по полсотни всадников в каждой. Девятый турм — всадники-маги.

Итого — чуть более пяти с половиной тысяч воинов, которые должны действовать как единый организм.

Во время боя это все располагалось следующим образом.

Гурты в шахматном порядке в три линии. В первой — четыре гурта, во второй — три, в последней — снова четыре. По флангам расстояние в полгурта, для обеспечения маневренности. В случае необходимости первая и вторая линии могут перестраиваться в одну большую шеренгу шириной в сто сорок и глубиной в двадцать воинов. Что-то вроде фаланги. Арьергардная линия состоит из наиболее хорошо проявивших себя во время тренировок гуртов и в бой вступает последней. Стрелки — подразделение подвижное. В начале боя выстраивается в линию длиной в двести человек. Глубина соответственно три. Первая шеренга — эгидники со скутами, которые прикрывают стрелков, вторая и третья — сами стрелки. Когда враг уже слишком близко — стрелки уходят за наши спины.

Штурмовой отряд магов также подвижная единица легиона: прикрывает места прорывов, но чаще просто усиливает защиту гуртов. Ну а турмы располагаются либо открыто на флангах, либо в засадах. В зависимости от местности.

Все это нам доходчиво объяснял Лостад во время стояния. Потом он направился к Сервию Гальбе, что гарцевал на логе на краю плаца. Возле него уже собирались командиры и остальных гуртов.

Получив указания, наш лег-аржант вернулся, объяснил тактические задачи. Половина объяснений понималось смутно. Атака коротким шагом, перестройка в фалангу из семи гуртов, ведение боя с усилением магами — по шесть на гурт, отступление обычное и каскадом, и так далее и тому подобное. В общем, из-за отсутствия лишнего времени на подготовку постигать все тактические премудрости мы должны были на ходу и в очень быстром ритме.

И мы начали их постигать.

Сервий носился между гуртами на своем логе, орал что-то лег-аржантам, те нам, а парни из крайних рядов — первой, десятой и двадцатой шеренги должны были приказ дублировать. Вначале все это казалось сумбурным, я половину слов, которые во всю глотку повторяли парни, не понимал, но уже через пару часов привык, слушал только ближнего ко мне — из первой шеренги.

Сначала мы наступали гуртовым фронтом, потом раз десять выстраивались в фалангу и снова распадались на гурты, потом отступали, представляя наседающего противника.

Два шага назад, и уперлись, еще два шага, и снова уперлись. Парни из вторых шеренг имитировали подтягивание ближайших вражеских воинов крюками копий, эгидники держали на изготовку боевые ножи, положив их клинками на кромку скутов. Мы, разумеется, ставили магические «щиты».

Иногда мимо нас проносились маги из штурмового отряда. Сначала я наблюдал за их действиями, а потом потерял всякий интерес. Маги как маги. Шоркаются туда-сюда и «палят» в воздух световыми лучами. Правда, довольно яркими, даже при свете дня слегка слепят, и при этом сам свет сохраняет сильный оранжевый оттенок. Интересный момент.

И раньше видел, но не задумывался как-то.

Получается, все заклинания Света состоят из чего-то такого, что не поглощает фотоны с длиной волны, соответствующей этому участку спектра.

Хм. Может, в этом направлении и кроется разгадка отличия ветвей друг от друга?

Но поразмышлять не дали. Сервий ни с того ни с сего сменил боевую задачу. Приказ десятками голосов разлетелся по гуртам. Атакуем полубегом.

Как, вашу сурдетскую мать? Мы и гуртом эту хрень всего дважды делали.

Но приказы не обсуждаются.

Прав был викариус — наш архлег, товарищ Сервий Гальба, тот еще садюга.

Без остановок и переходов на шаг бегали, пока не стало хоть немного получаться. В смысле пока не перестали сбиваться уже через пару минут бега в кучу баранов. После обеда продолжили, закрепляя результаты.

Прошел час, два, потянулся третий. Сопли, пар изо рта, топот в ушах, гудение ног и полный пофигизм перешедшего на автопилот тела. А на хрен думать? Ничего, кроме бежим, бежим и еще раз бежим, все равно не происходит. Разворачиваемся и снова бежим, бежим, бежим. Эгидники задолбаны вконец, Лостад отдает приказ: «Скуты, шеренга, р-раз». Закидываем пельты за спины, принимаем от эгидников тяжелые щиты. Через пять минут снова: «Скуты, шеренга, р-раз». Передаем их за спину, а угловые парни отдают соседу сбоку. Вскоре скуты возвращаются обратно, дойдя до середины гурта. Потом такая же канитель с рядами. «Скуты, ряды, р-раз». И бежим, бежим, бежим, до полного отупения, до «кровавых мальчиков» в глазах. Время от времени остановка, маги-легионеры пополняют узлы. Норматив три минуты. Время естественного разрушения стихийных «щитов». Лостад плетет огненный.

Быстро в позу лотоса, транс, наполнение пошло. Поднимаюсь до того, как «щит» лег-аржанта успевает разрушиться. Все пофиг. Я — часть большого механизма.

И снова бежим.

Главное, ни о чем не думать, не прислушиваться к ощущениям. Просто бежать, бежать, бежать…

И вдруг эхом по плацу, повторяясь снова и снова разными голосами:

— Гурты, стой! По плацам, р-разо-ой-тись!

Тысячи глоток в едином порыве облегченно выдыхают. Поворот налево, и мы строевым уходим.

Оказывается, последние три часа будут отводиться теперь на новую дисциплину — индивидуальная работа с холодным оружием в парах, тройками и один-двое против преобладающей силы противника, вплоть до полного окружения. Меч, боевой нож, дротики. Для нас это каникулы. Те, к кому Лостад находится спиной, бродя меж разделившимися группками, сразу же начинают сачковать.

Бьемся на деревяшках. Их загодя привезли и разгрузили «запасники» нашего гурта, или, как мы их называем, «довески». Но ни капли презрения к ним у нас нет. Это сейчас они занимаются в основном черновой работой — все, что необходимо для обеспечения стоянки гурта, а потом, если будут потери, они займут места раненых и погибших. Таких у нас восемьдесят шесть человек. Старик тоже списан туда. Пока.

Поработал в паре, потом с двумя противниками. Использовал все, что умел, кроме «когтя». Результаты неплохие, «убил» всех. В окружении замешкался, успел «завалить» троих и получил колющий в спину. Лостад тут же принялся ругать… окружавших меня. Мол, претесь как болваны, скопом, сектора свои не держите. Мне высказал всего пару замечаний, о которых я и сам догадывался, — не использовал раненых противников в качестве прикрытия и перемещался в пределах слишком маленького пятачка. Нужно шире, растягивай противника. Попробовали еще раз. Теперь успел «завалить» четверых, был «убит» и получил полчаса законного отдыха. Мои умения, по выражению лег-аржанта, оказались «довольно сносными», а так как цели — доводить их до превосходных — не было, он оставил меня в покое и занялся подтягиванием слабых…

Вечер у Журбины, потом сон без единого сновидения, просто глубокий провал вымотанного организма в спасительное небытие. А утром снова:

— Гурт, по-о-дъе-о-ом!

На этот раз халява — четыре дня пролетели, и мы едем в Шан. Линк даже позавидовал нам — полчаса на телегах, потом на расслабоне ходишь по коридорам военной маг-академии, сидишь в зале, ожидая своей очереди на получение нового плетения, потом лекция и, главное, приличный завтрак с добавкой. Короткая экскурсия в рай для отбывающих наказание в аду.

Сначала проверили, как мы справились с прошлыми плетениями, потом дали новые. Сваго и Лиду — «луч» первого круга, мне второго. Свой недоделанный я на всякий случай разобрал, от греха подальше, поэтому и получал его с невозмутимым полуглупым лицом истинного неофита.

Потом был завтрак, слава Номану, в этот раз до лекции. Поглощать знания на голодный желудок… хм, часть их, видимо, он с голоду перетягивает из мозга в себя. Я вон трети с прошлого урока не помню. Например, про аспейнов ничего толком и сказать не смогу.

Сытые, мы расселись за парты. «Эйнштейн» вроде меня не вспомнил, хотя пару раз я все-таки видел, как он задерживался на мне взглядом. Впрочем, не только на мне, так что параноидальные предположения отбросил. Нас ни о чем не спрашивали — помним мы что, нет. В общем, если не помните, то это ваши проблемы. В крайнем случае, переспросите у соратников магов, в очень крайнем случае — прямо в бою.

Нам просто рассказывали о шести следующих тварях Тьмы, относящихся к категории среднесильные духи.

Бхуры — что-то навроде оборотней, могут превращаться в разных животных, даже в логов, так что в этом плане быть настороже. Не подходить, не пытаться погладить, если лог вольно гуляет в одиночестве, без всадника. На территории Зыби, разумеется. В необращенном виде похожи на людей, только руки чуть длиннее. Так что и тут быть настороже. В общем, со всех сторон эти бхуры — оборотни, даже когда не обращены. Драри — местные русалки, опасны только в заболоченных местностях. В бой, по понятным причинам, не идут, но вот напустить морок, обольстить и утащить зазевавшегося могут запросто. Керы, почти как тавманты, но только сами обладают магическими умениями и разумны. Соответственно помимо крыльев есть и руки. Мамун — большой червь, перемещающийся под землей. Неразумен, но сам по себе излучает магию Тьмы и имеет защиту от световых плетений второго круга.

Фигасе! И как мы должны определять, что он там, где-то под землей, есть?

По этому поводу учитель напустил туману и в конце концов уверил нас, что мамуны вообще редкость и это дело штурмовиков определять их наличие в округе.

Потом были раксы — эти уже истинные демоны. Огромные, до девяти арсов роста, существа с горящими глазами, рога и клыки наличествуют. Хорошо владеют магией Тьмы до третьего круга, а также холодным оружием. В их случае это громадные палицы.

Да уж, картинка начинает вырисовываться фееричная и весьма зловещая.

Аземы — демоны, владеющие магией до третьего круга, высшие — до четвертого. Разумны. В большинстве своем всадники, но имеются и обученные пешему бою. Знаю, видел таких.

Ядошипы — склизкие твари, хорошо защищены от Света, стреляют, ясное дело, ядовитыми шипами. Живут в болотистых местах, но демоны могут перевозить их в огромных бочках с болотной водой и применять на поле боя.

Ну и, разумеется, высшие истинные демоны, которых два вида, не сильно отличающиеся друг от друга. И в довесок — лучшие из лучших среди этих самых демонов — дриги, что-то наподобие ольджурских архмагистров или тех же орджунов. Элитные воины, в общем.

После лекции обратно в гурт. Снова бег, передача тяжелых скутов, атаки разными флангами. И нависающее над плацем безжизненное хмурое небо поздней осени.

С каждым днем оно становилось все ниже. Время от времени частил мелкий дождик, холодный и нудный, листья уже полностью опали, полежали недолго пестрым ковриком и быстро сгнили на размокшей земле, став частью грязи. Пару раз я видел клин каких-то птиц, улетающих на местный юг, а на реке огромную стаю серых уток, только клювы у них были раза в три длиннее, чем у земных.

Близилась зима.

 

ГЛАВА 18

За два дня до начала похода сквозь мрак ночи с неба посыпался снег. Почти как наш, только с сизоватым оттенком. Выскакивая поутру из палатки, мы на секунду столбенели, и внутри рождалась необъяснимая, почти детская радость.

Потом мы столбенели еще раз, прямо перед нашим плацем. Взор натыкался на широкое сизое пространство с той стороны грунтовки. Еще вчера там все было заставлено палатками, а теперь только нетронутый девственный снег до горизонта и редкие деревянные домики нужников, на крышах которых тот же снег шапками.

— Осталось два дня. — Лостад шел перед лобовой шеренгой. Из-под его сапог поскрипывало в монотонном ритме. — В которые послеобеденное время будет отведено на подготовку к торжественному параду в Шане. Первые шесть легионов срочно ушли ночью в северном направлении. Завтра еще пять отправятся на юг. Нашему доблестному тринадцатому легиону, а также двенадцатому приказано выдвигаться на плацдарм — Холмогорье, — на секунду его лицо скривилось, хотя узнал он об этом не вчера. Наверное, демонстрировал нам свое отношение к этому приказу. — Рубахи должны быть чище снега, плащи должны… — он запнулся, — плащи вам выдадут сегодня после обеда. Шлемы должны блестеть. Натирайте их песком.

Он ткнул пальцем в сторону «ворот».

— Песок сегодня высыплют там. Готовность будет лично проверять архлег Сервий Гальба. Так что смотрите у меня!

Он остановился, внимательно окинул нас взглядом, и мы по инерции подтянулись, расправили плечи.

— Все ясно?

— Ясно, мин-лег-ар-жант!

В этот день нам устроили психологический тренинг. Мы выстроились обычным порядком и после простояли полчаса, с удивлением глядя на выстраивающийся напротив нас в полуриге легион. Как оказалось — это был двенадцатый.

— Первая линия, копья на зе-эм-лю! Щиты по-од-нять! Коротким шагом впе-эрь-од!

И мы пошли, не сводя глаз с «противника». Впечатали в землю по полсотни шагов.

— Длинный ша-аг, раз!

Мы пошли быстрее. Двенадцатый легион проворно перестроился в фалангу.

— Полубего-ом, раз!

Ускорились вдвое, задышали в одном ритме. И вдруг:

— Двенадцаты-ый, копья-а-а вниз!

Парни тут же начали поглядывать друг на друга с непониманием. До двенадцатого треть риги. Мы прем огромной массой, а на нас смотрит полторы сотни копей.

— Что за нихт? Они че? — Эти вопросы начинают звучать сзади, справа. Взгляды уже не просто непонятливые, а растеряны.

До двенадцатого четверть риги.

— Да их сур детскую мать! — выкрикивает кто-то. Один за другим парни вытаскивают из ножен мечи и боевые ножи.

«Э-э, мать вашу… вы че? Это же просто проверка!» — хочется мне крикнуть, но я молчу. Потому что уже сам начинаю сомневаться. До двенадцатого метров тридцать. Рука невольно тянется к рукояти, я почти выхватываю меч. До двенадцатого шагов пятнадцать.

— Двенадцатый, копья вверх! Тринадцатый, сто-ой!

Фух. Ну и суки, прости меня господи!

Один из парней в лобовой шеренге нашего гурта начинает дико ржать, сосед бьет его по шлему кулаком, он набрасывается в ответ. Почти драка, их разнимают. Подскакивает Сервий, и смеявшегося парня куда-то уводят. Наверное, заменят на другого из «довесков» или поставят в центр гурта. Ну и правильно — такие в лобовой не нужны.

— Гурты, спина-а, раз! Клинки-и вниз! Длинный ша-аг, раз! — слышатся новые команды, и мы, развернувшись, уходим обратно.

До обеда промаршировали всем легионом, снова атаки и отступления. Несколько раз тренировали отход каскадом. Первая линия отступает, вторая упирается. Потом отступает она, упирается третья. Подразумевается, что у первой линии потери, возможно, и у второй. Пока третья держит натиск врага, из оставшихся формируется фаланга, что-то вроде того.

Обед давали в самом лагере, поэтому потащились туда. Та же похлебка, но теперь мяса побольше, а у магов-легионеров так и вообще его валом. Наелись от пуза. Видимо, хотят, чтобы на параде мы выглядели на все сто — бодрые, веселые и неизмученные.

После трапезы нам привезли сюрко и плащи. Белые, с номером легиона. На сюрко справа, в районе груди, на плаще с другой стороны — на плече, под красным крестом. Такой же крест и на сюрко, над сердцем. Час нас учили правильно эти плащи надевать, после чего распустили по палаткам драить шлемы.

— Тебя Дваго же зовут? — обратился я к своему соседу по палатке. Нет, мы познакомились еще вначале, но потом как-то не удосужились хорошенько пообщаться, вот имя и подзабылось.

— Дваро. — Парень немного обиделся. Что ж, его проблемы. Главное, чтобы он это чувство не развивал дальше.

— Хочешь заработать?

— Ты о чем? — он застыл на мне озадаченным взглядом.

— Да о шлеме, — я сделал невинное лицо. — Совсем нет времени его чистить. У меня девушка в обозе, мне нужно с нею вопрос решать, как дальше. В смысле мы же уходим. А там вон пол-обоза куда-то пропало…

— А, — понятливо закивал Дваро. — И сколько дашь?

Фух, ну, слава Номану, обошлось без ненужных поз и криков о попранной чести.

— Пять кирамов.

— Шесть.

— Договорились.

Заплатив парню аванс в два кирама, я схватил рубашку и вышел из палатки. Если что, иду отдать вещи на стирку, все по «ряду». Имеешь прачку, можешь в свободное время относить к ней грязное белье. Сейчас хоть и не совсем свободное время, но и не учения ведь.

Но никто меня не остановил. Я свободно миновал ворота и заспешил по гравийке. Снег на ней был давно истоптан, а благодаря тому, что температура за полдня поднялась выше нуля, превращен в грязь. Под ногами снова хлюпало, а не скрипело. Но я не обращал на это внимания, занятый взрастающим внутри беспокойством.

Когда мы шли на плац, мало кто не обратил внимания на изменения в лагере обозников. Повозок стало почти вдвое меньше. Я снова пытался отыскать глазами таверну Адулино, и снова не находил. Но теперь был уверен — это оттого, что ее уже нет на своем месте.

Свернув на дорогу, принялся жадно разглядывать «обоз». В некоторых местах от дороги до первых повозок было не менее сорока шагов. А что, если и Журбина вот так вот уехала вслед за первыми шестью легионами? Ведь не она решает, а скорее всего — мать. Пусть пьющая и гулящая, но повозка формально принадлежит же, наверное, ей.

С этими мыслями я дошел до того места, где еще вчера стояла буквой «П» таверна «Сложенные крылья виара». Глянул сначала на следы колес, на грязный снег, после чего зашагал дальше. Слава Номану, то, что я искал, было на месте.

И тут я только приметил, что рядом, на расстоянии шагов тридцати, нет ни одного крога. Обычно в повозки впрягали их от двух до четырех, в зависимости от размеров гужевого средства. И эти тощие, но выносливые самцы местных коров всегда находились тут же рядом. Пару штук я видел не раз, всего шагах в десяти от костра, на котором Журбина готовила пищу и грела воду, и почему-то думалось, что это их кроги. Расспрашивать же я не расспрашивал. Эгоист. Только и думал об удовлетворении своих желаний. В принципе кроме того короткого рассказа о матери, ничего больше я от Журбины и не слышал. Нет, она, конечно, говорила еще много о чем, но все это не касалось ее лично. Как учения? Устаешь? А тут вот, шагах в сорока, продают вкусные булочки, сходить? Дядя Адулино вчера двух пьяных жантов из таверны выгнал. Они драться между собой хотели. Мне так страшно за него было… Она словно не хотела нагружать меня эпизодами своей жизни. Да и обо мне не спрашивала. Как будто чувствовала, что я ничего бы не рассказал. Да и нечего было. Хотя не совсем так — рабство, шайка, «метка» Тьмы… Говорить можно долго, но я бы не смог.

Да, она простая девушка, и к тому же изредка занимается проституцией, но мне почему-то не хотелось посвящать ее в подробности своего прошлого. Я даже был уверен, что отреагирует она нормально, не осудит ни за что, но все равно молчал.

— Где деньги, маленькая нихта?!

Отчетливый хлесткий шлепок.

Отбросив размышления, я подскочил к повозке и резко отодвинул полог. Увидел то, что и ожидал. Женщина лет тридцати пяти держала Журбину за плечо, тяжело нависая над нею. Та сидела, сжавшись в комок и низко опустив лицо, словно хотела что-то отыскать на дне повозки.

Я остановил занесенную для следующей пощечины руку и выволок женщину наружу.

— Что это еще?! — не совсем соображая, закричала она. — Что за чревл, раздери вашу душу? Ты кто? — наконец сфокусировала она на мне полупьяный взгляд. — А?

И вдруг, улыбнувшись, провела мне ладонью по груди.

— Какой сладкий мальчик.

Я с брезгливостью откинул руку, женщину вдруг повело, и чтобы не дать ей упасть, пришлось ухватиться за ее локоть. Холодный, с влажной и уже довольно дряблой кожей.

— Ух, какой! — Сквозь полупьяный блеск в глазах мелькнула похоть, а я резко отнял руку. — Люблю грубых.

— Перестаньте, — бросил я. — Вы мать Журбины?

— Я-то? Этой маленькой нихты? Да чтоб она сдохла! — Женщина зло плюнула под ноги. — Я-то мать, — вдруг согласилась, кивнув. — А ты кто? Ее нихтырь? А-а, вон оно что, — хихикнула мерзко. — Хочешь настоящую опытную женщину? — Попыталась прижаться ко мне, но я легонько оттолкнул. — Не хочешь? Ты из какого легиона, сосунок? Я сейчас сплю с одним лег-аржантом, он тебя научит, как обращаться…

Она вдруг закашлялась, а я бросил взгляд на повозку. Журбина испуганно смотрела на нас из-за полога, лицо красное от тяжелых ударов, глаза заплаканы.

— Она деньги, сучья дщерь, умыкнула. Мои! Кровно заработанные! — хрипло заорала мать, едва приступ кашля прошел.

— Это неправда! — вскрикнула Журбина. — Ты уже давно все свои деньги пропила! И крога нашего пропила!

Так, не хватало еще в семейные разборки вляпаться. Краем глаза увидел первых любопытных, заинтересованно остановившихся метрах в десяти от происходящего. Два мужика с выпирающими животами.

— Кто пропил?! — взвилась мать, взяв на пару тонов выше. — Я пропила? Да его скрали!

— Пропила! — прокричала Журбина. — И мои деньги пропить хочешь. А я их сама зарабатывала.

— А что ж ты хочешь, чтоб твоя мать сдохла? А, нихта паршивая? Я же если не выпью сейчас, я сдохну. Кто тебя рожал, ублюдину? Никто меня не пожалеет. — Голос женщины стал плаксивым, из глаз полились деланые слезы. Я достал пять кирамов, сунул ей в лицо.

— Возьмите. Только уходите.

Женщина схватила, обрадовалась, погрозила кулаком дочке и, плюнув в грязь, заковыляла прочь. Я подошел к повозке, окатил холодным взглядом мужиков. Те скривились и с явным разочарованием двинулись дальше, по своим делам.

Фух. Ненавижу такие ситуации.

— Спасибо, — выдохнула Журбина и повисла у меня на шее. Дыхание горячее, нервное. — Она хотела, чтобы я ей собранные деньги отдала, — заговорила торопливо. — Но там только мои, те, что я сама зарабатывала. Я, как она, не хочу, не хочу вечно со всеми спать. Я стирать хорошо умею и готовить вкусно. Я в Алькорд пойду. Там прачкой работать буду.

Неожиданно из-за повозки снова появилась мать. Выставила вперед руку, указывая на дочку.

— А ты ей, маленькой нихте, не верь. Она еще с двумя спала, когда ты ходил. Утром у нее рыжий такой был, из второго легиона. А в обед Гольпо. Его папаша зерном тут торгует. Вон там его повозки стояли, — она махнула куда-то за спину. — Ты не думай, я все вижу, и не дурочка. И тебя давно приметила, ходишь тут вечерами.

— Не ври! — зло бросила Журбина, сжала кулачки, но все же я успел почувствовать, как она вздрагивала при упоминании имен. Да и отшатнулась, уселась на краю повозки, зло глядя на мать. — Сама нихта конченая!

Женщина снова сплюнула на землю и, развернувшись, ушла.

Правда или неправда то, что она сказала, разбираться вдруг перехотелось. Всего на пару секунд появилось желание, но тут же угасло. Зачем?

Губы тронула легкая ухмылка. Журбина смотрела на меня испуганным и растерянным взглядом. Я сделал пару шагов, заглянул за край повозки. Ее мать была уже шагах в тридцати. Вернулся обратно.

— Держи, — достал и протянул девушке пять золотых. — А то и забыл как-то за вторую десятицу заплатить.

— Она же еще не кончилась. — Ее голос был глухим и каким-то отрешенным. Она даже не стала оправдываться. Зачем? Глупо. Жаль, конечно, немного. Я создал себе в голове приятный образ, но теперь лучше его выбросить. Послезавтра мы уходим туда, где будет литься кровь, где велик шанс погибнуть. А эту игру можно закончить.

— Она не отберет? — Я кивнул на край повозки.

— Я хорошо прячу. Она не найдет, — Журбина кисло улыбнулась. — Ты не останешься?

— Нас всего на полчаса отпустили, — соврал без особых усилий. — Я к тебе сразу.

Ее взгляд чуть ожил.

— Думал, уйдем, а я за работу заплатить не успею. Привык платить за оказанные мне услуги.

Взгляд потух.

— Ладно, пока.

У меня не было к ней отвращения, а даже, наоборот, — где-то внутри запульсировала жалость. Но поверх нее накатила злость — если бы не одновременно или хотя бы без этих слов — «только с тобой». Развернувшись, я зашагал прочь.

— А рубашку? — крикнула в спину. В голосе искреннее сожаление. — Ты же постирать приносил?

Но я не обернулся, боясь, что, увидев ее симпатичное растерянное личико, вернусь обратно…

Весь вечер и половину следующего дня нас практически ничем не напрягали. Даже дообеденные учения отменили. Рубашку я выстирал сам, выжал хорошенько и повесил в палатке. Потом занялся магией. Не в режиме сборки, естественно, а просто доучивал новые плетения. В отличие от Сваго и Лида я был почти укомплектован четырьмя свето-виками второго круга, за исключением «кольца». Это заклинание нам выдали в последний день посещения Шана. Всем троим — первый круг.

На следующее утро нас снова отправили в Шан, но теперь весь гурт и на своих двоих. Как оказалось — в бани. Наверное, чтобы запах пота не коснулся высочайшего обоняния ольджурского Повелителя. Вернувшись, мы снова занялись подготовкой к завтрашнему параду.

К вечеру меня потянуло в обоз, к Журбине. Вспомнилась ненависть в словах ее матери, в интонации, представил, как девушке жилось все это время. Снова накатила жалость, даже, кажется, внутренне оправдал ее поведение. Вспомнил свой вчерашний уход, ее голос за спиной. Нет, не заниматься с ней сексом, просто сходить, сказать, что не держу зла…

Не знаю даже, пошел бы или нет, но как-то само по себе не сложилось. Нас при полном параде выстроили на плацу, и мы почти три часа прождали архлега. Несмотря на то что наш гурт числился за номером один, Сервий нагрянул к нам в последнюю очередь.

 

ГЛАВА 19

Зыбь, внешний Тонг

Дунк-Ало бросил косой взгляд на человека. За почти три тонга времени он свыкся с мыслью, что ему придется выполнять с ним одно задание, но ехать вместе в карете все же было неприятно. На коленях человека лежал развернутый пергамент из кожи грона, и он внимательно взирал на то, что было там изображено.

— Интересно? — спросил демон, не зная чем развлечь себя. За два дня пути скука поселилась в нем прочно.

— Если попробовать перейти через Лкухские болота, — не поднимая головы, сказал человек, — то можно нанести неожиданный удар. Вот здесь, — он ткнул пальцем в пергамент.

— Стратегия не наше дело, — буркнул Дунк и, приподняв кожаный полог, выглянул в окошко. За ним мелькал однообразный заснеженный пейзаж. — Наше дело этот пришлый, — зачем-то добавил он, хотя человек знал об этом не хуже него.

— Вы правы. Я просто размышляю от скуки. Долгая дорога — это не самое веселое времяпровождение.

— Мы уже во внешнем Тонге. Недолго осталось, — демон зевнул, опустил полог и откинулся на спинку скамьи. — Что вас заставило предать свою родину? — спросил он вдруг.

Человек бросил на него короткий взгляд, на секунду в нем мелькнул яростный огонек, но чего — непонятно. То ли злобы, то ли страха.

— У каждого есть такие обстоятельства, когда выбирать не приходится, — ответил он глухо.

— Ерунда, — демон скривился, потом снова зевнул. А в принципе, какая разница? Еще не хватало интересоваться мотивацией каких-то людишек.

Поэтому он стал думать о себе и своих дальнейших планах. За три тонга времени, проведенных в замке, он не однажды занимался этим, но никак не мог разложить по полочкам все нюансы. Первый тонг он просто ждал, что владычица вот-вот назначит ему аудиенцию и все же удостоит заслуженной награды. В этом случае он был готов раскрыть заговор. В общем-то в первые три дня он и так собирался это сделать, но здравый ум подсказывал — спешить не стоит. Лилианна не почтила его своей милостью, и вполне может статься, что она просто не поверит словам какого-то там младшего амрала, пусть и доставившего в Чит-Тонг, родовой замок Вельвулов, книгу Крови, девятую книгу Номана. Может, потом, когда она все же вспомнит о заслуге и приблизит его к себе. Тогда уже можно рассказать все — о Лизгольде, Гат-Вуле, Шрес-Вуле и прочих, ступивших на стезю заговора.

Но прошел тонг времени, а владычица о нем не вспомнила. В сердце Дунка влилась злоба, и он полностью, то есть теперь и внутренне, перешел на сторону врагов Лилианны.

Пару раз он приходил на тайные собрания. Кроме виденных ранее, промелькнуло несколько новых лиц. Одного Дунк знал. Травг-Доро, демон Первого Тонга Зова. Он был старшим штудийником и занимал невысокую должность в секретной штудии, где изучали магию и ее свойства.

Но все равно Дунк был не уверен. А что, если все провалится? Прощай карьера? Да что там карьера, тогда и жизнь прощай. А умирать в девяносто три года не хотелось — молод еще, все впереди.

Когда минуло три тонга, владычица неожиданно прислала за ним, и Дунк растерялся. Неужели она наконец-то решила приблизить его? Номан подери, а он уже так прочно погряз во всем этом глупом заговоре.

Но оказалось, смятение его было напрасным. Ни надела, ни новой должности, ни звания ему не обещалось. Его просто ссылали на войну с людьми в качестве командующего кучкой мерзких слотов. А война с людьми — это не западное направление, где, кроме редких стычек, мало что происходит.

Как он узнал позже — все было подстроено Шресом, дабы отправить его ближе к Кроми, где ему с Виренгом предстояло отыскать и убить пришлого.

Выбор пал на район «Сотня Холмов». По расчетам, пришлый должен был оказаться в последних легионах армии храмовников, а именно их всегда посылали на данное направление. Штабные амралы пришли к такому выводу просто. «Метка», которую ставили на пришлом для контроля за ним в землях людей, была снята совсем недавно.

Туда отправили тот самый специальный отряд дригов, и соответственно туда же Шрес-Вул посоветовал послать и Дунка с Виренгом. Амралы дали «добро», не подозревая о подвохе. Необходимость отправки в район «Сотня Холмов» вербованного человека Шрес объяснил просто. Будет присутствовать при пытках плененных врагов, чтобы те не могли лгать напропалую. Человек с опытом службы в армии храмовников скорее определит ложь, нежели демоны-палачи.

И вот они уже во внешнем Тонге. Трясутся по присыпанной снегом дороге в дешевой войсковой карете. Не сравнить с той, в которой он несся в Чит-Тонг и мечтал о наградах и повышениях.

До прибытия в лагерь оставалось еще несколько часов, и Дунк решил посвятить их сну. Все равно с человеком говорить не о чем. Да и противно.

Разбудили его громкие азартные крики. Карета двигалась медленно, и он, приоткрыв дверь, высунулся наружу. Военный лагерь, шатры, прямо перед ним небольшая, возвышающаяся на три локтя площадка. На ней два столба.

— Стой! — крикнул Дунк сидевшему на козлах аспейну. И не дожидаясь, когда тот полностью притормозит гронов, выпрыгнул наружу. Заспешил к месту событий.

То, что там происходило, было весьма интересно.

Виренг выглянул следом, и его взор застыл на двух людях. Их вели по площадке к столбам. Лазутники, быстро сообразил он. В грудь тут же мелкой дрожью проник страх, смешанный со стыдом, но он все же выбрался из кареты. Несколько секунд стоял не двигаясь. Страх, что лазутники его увидят и посмотрят прямо в глаза, сковал. Но он собрался, принял непринужденный вид и медленно двинулся за Дунком. Однако остановился шагах в двадцати от происходящего.

Одного из лазутников уже привязали к столбу, что-то влили в рот и на время оставили. Второго пару раз ударил по щекам самый низкий из конвоирующих демонов, заглянул в глаза. Лазутник плюнул ему в морду, и демон с усмешкой, оскалившись, вытянул из ножен на поясе небольшой нож. Короткое движение, и бок человека превратился в глубокую рану. У него тут же подкосились ноги, но два других демона придержали под руки, а тот, что проткнул, полез рукой внутрь разреза. Несколько секунд что-то нащупывал там с серьезным выражением на морде, наконец потянул на себя. Виренг содрогнулся от увиденного, по телу разлилась испарина. Демон сжимал в ладони кишку, аккуратно, словно боясь повредить ее. Стоявшие перед площадкой одобрительно загудели, заулюлюкали десятками глоток, кто-то рассмеялся. Демон взглянул на толпу и по-шутовски принялся кланяться. Послышались крики: «Давай, не тяни!» Кто-то тут же скаламбурил: «Наоборот, тяни давай!» Теперь уже заржали все.

Демон вернулся к своему занятию, опять став серьезным. Он вытянул кишку еще немного и приложил ее к столбу. Быстро достав из кармана короткую бечевку, привязал. Лазутника снова пару раз хлестнули по щекам. Тот встал на ноги, качнулся. Его поддержали и… повели вперед. Виренг видел, как время от времени у лазутника подкашиваются ноги, но демоны не давали упасть, вели осторожно, как маленького ребенка, который только-только учится ходить. Если кишка разорвется, казнимый может потерять сознание или умереть, а это в их планы явно не входило. Пока.

Обведя человека вокруг столба трижды, ему дали время передохнуть. За все время он не издал ни единого звука. Толпящиеся внизу под площадкой стали выражать по этому поводу недовольство.

Но Виренг не отвлекся на них. Он неотрывно следил за человеком, веки его не моргали, тошнота стояла где-то возле горла. И страх. Обжигающий кожу страх.

Был еще и четвертый круг, после чего человека под руки привязали к столбу широким кожаным ремнем. Стянули покрепче. Теперь он спиной давил на свои собственные кишки.

Виренг тяжело сглотнул.

Тот демон, что вытягивал кишку, схватил лазутника за волосы и рывком задрал голову. Накинул на лоб узкий ремешок, завязал за столбом. Медленно сделал два шага назад и принялся разглядывать обвисшее тело, словно художник, любующийся своим полотном.

А Виренг, не отрываясь, смотрел на лицо этого человека. Бледное, волосы, мокрые от пота, прилипли ко лбу, губы сжаты. И ни единого слетевшего с них звука.

«Хорошо, что он закрыл глаза, — подумал Виренг, — иначе я бы не смог на него даже взглянуть».

С первым на этом закончили и перешли ко второму.

Тот же низкий демон, видимо палач, сделал круговой надрез по шее, аккуратно, так, чтобы не задеть большие сосуды, потом несколько раз широко провел лезвием вдоль торса и принялся сдирать кожу полосками шириной в ладонь. Виренг отвернулся и заспешил к карете. Что будет дальше, он знал. Такая казнь применялась и в Ольджурии. Казнимому ссаживают кожу до пояса, оставляя только «рукава» на руках, предварительно опоив обезболивающим отваром. Пока он еще не чувствует, но когда отвар перестанет действовать…

Виренг сжал зубы и скользнул в открытую дверцу. Бухнулся на лавку, провел дрожащей рукой по лицу. Чревл!

«Красный цветок». Так называется эта казнь. Иногда на оскобленное тело жертвы сыплют специальный раздражающий порошок для усиления болевых ощущений. Хотя куда еще там усиливать?..

— Недурно, недурно, — в карету забрался Дунк. — Жаль, нельзя подождать, пока второй очухается. — Он бросил взгляд на человека и скривился в ухмылке, обнажая правый клык. — Вы, я смотрю, неважно себя чувствуете? Что-то не так, мой друг? — Ухмылка стала явственней.

Виренг промолчал. Ему вдруг вспомнилось, что официально он прибыл сюда для присутствия на пытках. «Как бы в обморок не свалиться, если и вправду придется там бывать», — мелькнула стыдливая мысль.

— Нет, я все-таки считаю, что в таких случаях нужно оставлять одного в живых и отпускать. Пусть рассказывает вашим.

Сказав это, Дунк с интересом посмотрел на человека. Но никакой реакции со стороны того не последовало. Тогда он задал вопрос:

— А какие у вас есть казни?

— Всякие, — сухо буркнул Виренг.

Карета двинулась дальше, но ненадолго. Вскоре снова остановилась, и демон выбрался наружу. С удивлением увидел Гат-Вула, хотя и знал, что того отправили на «Сотню Холмов» тонгом времени раньше. Гат был одет в кожаный кури до колен, воротник и рукава оторочены дорогим мехом каргатов. Этих животных забивали на окраинах Земель Других, часто рискуя жизнью, поэтому и стоил их красивый густой мех соответственно. Старик хоть и находился в опале у владычицы, но одевался так же импозантно, как в лучшие свои времена.

— Приветствую, — коротко поздоровался он. — Если у вас нет никаких особых дел, прошу вас посетить мой шатер. — Бывший советник бросил взгляд на выбирающегося из кареты Виренга. — Путь был скучным?

— Казнь лазутников развеяла дорожную скуку. — Дунк громко хлопнул в ладони и с довольством на лице потер их. — Я уже чувствую войну.

— А вы, Виренг? — спросил Гат у человека.

— Я тоже, — коротко ответил тот и скривился. Слева мерзко тянуло болотной тиной. Он повернул голову. Огромный искусственный пруд, в котором плавало с десятицу ядошипов. Склизкие полупрозрачные твари, ни конечностей, ни глаз, ни рта, просто сгустки слизи, но при этом выпускали они свои шипы довольно метко. Видели людей магически, а точнее — ощущали, поэтому и не промазывали. Пара ядошипов подплыла к берегу, сверху слизистых сгустков сформировалось некое подобие голов. Виренг увидел темные, похожие на большие иглы шипы внутри них и напрягся. Но ядошипы почуяли «метку» Тьмы и, развернувшись, спокойно поплыли обратно.

— В течение часа нам нужно отметиться в штабе Зова, — объяснял в это время Дунк.

— Наш разговор не займет и половину этого времени. — Гат, полуобернувшись, указал на свой шатер. Конус высотой локтей в восемь, из верхушки торчит шток, на котором родовое полотно Вулов. — Добро пожаловать в мое скромное походное жилище.

Они двинулись по натоптанной дорожке. Виренг пару раз оглядывался на пруд, отчего едва не упал, поскользнувшись на накатанном снегу. Интересно, чем они подогревают воду, глупо подумал он, пытаясь удержаться на ногах. Дунк помогать ему не стал, глянул только со своей ухмылкой, показыв один из клыков.

В шатре было уютно. Посредине горело магическое пламя, в дальнем углу лежак, под ногами толстые шкуры ездовых гронов. Гат снял кури и небрежно бросил в угол.

— Отряд дригов уже здесь? — задал вопрос Дунк, усаживаясь на одну из шкур.

— Здесь, — кивнул советник. — Прибыли три дня назад.

— У нас практически нет шансов. Они отыщут пришлого в первом же бою, усыпят и доставят в этот лагерь. А дальше уже в Чит-Тонг.

— Они не будут искать его во время первого боя. — Старик уселся на лежак. Улыбнулся. — Это особое тайное распоряжение владычицы. Да и не смогут.

— Что за глупость, — пожал плечами Дунк, отодвигаясь чуть вправо, чтобы в очередной раз подчеркнуть свое презрение. Человек, по его мнению, присел слишком близко. — Может, объясните, откуда вы знаете о тайных распоряжениях Лилианны? Разве она не перестала допускать вас к решению таких дел?

— У меня есть брат, — Гат-Вул снова улыбнулся. — Он дриг и старший амул личной охраны владычицы, но вы и сами знаете об этом. Так вот, Шрес присутствовал там. Хотел запихнуть в отряд двух преданных ему дригов, но не получилось. Поэтому, к сожалению, своих в этом отряде мы не имеем.

— Нас не могут подслушать? — осторожно вступил в разговор Виренг.

— Не переживайте, — советник покачал головой. — Вокруг шатра восемь моих аспейнов и пара дригов. Тех самых. Они прибыли сюда в качестве обычных воинов.

— А почему это дриги из отряда не станут искать его во время боя? — спросил Дунк, бросив злой взгляд на влезшего в их разговор человека.

— Во-первых, легионы вглубь Зыби сразу не идут, поэтому «след Сатэна» не будет определяться. Во-вторых, сам Сатэн принял первые бои и выжил. Лилианна, видимо, хочет, чтобы в этот раз случилось все так же.

— Странная у нее логика. А если его убьют?

— Думаю, она просто не уверена. Или хочет, чтобы пришлого приняли все, даже те, кто не верит в то, что он второе воплощение Великого Владыки.

— Второе воплощение? — Дунк хмыкнул.

— Именно так она назвала его на том тайном собрании, где давала последние распоряжения отряду дригов. Если Тьма признает его таковым, у нас не будет шансов.

— Значит, мы должны уничтожить его во время боя? — спросил Виренг.

— Было бы неплохо, но вряд ли получится. «След» еще не проявит себя, а в шлемах и плащах они все на вид одинаковы, так что, — он посмотрел на человека, — даже вы не сможете узнать его. Я прав?

Виренг кивнул. В шлемах легионеры и правда все на одно лицо.

— Остается момент после первых столкновений, — продолжил Гат-Вул. — Вы проберетесь в лагерь, Виренг узнает его, и дело сделано.

— Первые столкновения будут раньше тонга времени с начала Вздоха? — спросил Дунк.

— Скорее всего. Дригам нужно, чтобы «след» заработал как можно скорее. Думаю, они привезли с собой приказ Лилианны наступать сразу, но малыми силами, чтобы затянуть легионы в Зыбь.

— А если они не пойдут?

— Тогда вам еще лучше.

— А почему бы не проникнуть в лагерь раньше? — поинтересовался Виренг.

— Опасно. Скорее всего, вас схватят или уничтожат. Начинать действовать лучше всего, когда легионы будут хорошенько потрепаны. Да и не стоит мешать Двуликой Чрами. Возможно, она уже определила судьбу пришлого, и он погибнет в бою.

— А сколько легионов придет на «Сотню Холмов»? — спросил Дунк.

— К сожалению, у нас нет сведений. — Гат развел руками. — В Ольджурии почти не осталось завербованных нами. Храмовники непонятным образом вышли на «меченых» в Алькорде, поработали с ними, и эти трусливые твари дали им «ниточку», за которую храмовники неплохо потянули. Шестнадцать человек схвачены и брошены в тюрьмы. В Южном Доргоне не осталось ни одного нашего.

— Хм. Интересно, как это они вышли на «меченых» в Алькорде? Ты же сам говорил как-то, что там все спокойно.

— Сведений об этом нет. — На губах Гата появилась горькая усмешка. Но тут же исчезла, и он, чуть подавшись вперед, заговорил тише. — Завтра меня уже не будет в лагере. Как вы понимаете, не имея «меченых», я не могу выполнить задание Лилианны. А она поручила мне заняться порталом возле Алькорда. Если я не справлюсь, меня ждет смерть.

— Да уж, — зло бросил Дунк и недовольно скривился. — Я рассчитывал попасть на ту сторону в звании старшего амула и занять место Суто-Руаго. У меня ведь немалый опыт войны с Другими. А теперь вот я должен на этой стороне иметь дело с одним опальным старым демоном и челове…

— Пути Двуликой Чрами неисповедимы. Да и это теперь не имеет значения, дорогой Дунк-Ало, — миролюбиво перебил его советник. — Если у нас все получится, вы выиграете больше, чем могли бы, играя на стороне Лилианны. Итак. Вам нужно дождаться первых боев и после них пробраться в лагерь полуразбитых легионов. Дело опасное, я понимаю, но и очень важное для нас. Так что, да поможет вам чревл, — он посмотрел на человека. — Если вам проще верить в помощь Номана, вы можете молиться ему. Учитывая сложность того, что вам предстоит осуществить, — это не возбраняется.

— Вряд ли он теперь услышит мои мольбы, — горько усмехнулся Виренг.

 

ГЛАВА 20

— Гурт, по-о-дъе-о-ом!

На этот раз чуть раньше обычного. Насколько — неясно, но недосып чувствовался сильно.

Зевая, выскочил из палатки, успев по пути получить несколько дружеских хлопков по плечу. Среди простых легионеров мы несомненно в авторитете, и многие считают своим долгом это как-то выказать. До плаца полубегом, задержался взглядом на одном лице, другом, третьем. На них воодушевление вперемежку с волнением и даже страхом. Сегодня мы уходим. Уходим туда, откуда многие из этих парней, возможно, не вернутся.

Лостад не прогуливался в этот раз вдоль лобовой шеренги. Он стоял, сцепив руки за спиной. Смотрел торжественно и так же торжественно начал речь:

— Воины-храмовники, легионеры славного тринадцатого легиона. До этого дня вы только на словах были ступившими на стезю Великого Номана, сегодня вы ступите на нее по-настоящему. Впрочем, и даже сегодня это всего лишь слова. Настоящая стезя начинается тогда, когда за спиной остается земля Ольджурии. Когда вы пересекаете Кромь и идете к Зыби, где властвуют твари Тьмы. Все это вы еще поймете. А сейчас у вас есть полчаса. В конце них я хочу видеть на этом плацу не заспанных сопляков, а настоящих легионеров, воинов славной армии храмовников. Я понятно изложил свое желание?

— Да, мин лег-аржант!

— Разой-тись!

Вода в большой бочке за ночь подмерзла. Один из «придатков» расколотил ее топором, и я первым умылся холодной обжигающей водой.

— Волнуешься? — спросил Линк, когда я вытирал лицо полотенцем.

— Не очень, — ответил честно. Нет, было, конечно, волнение, но гораздо меньше, чем при атаке в лоб с двенадцатым.

— А я волнуюсь. За Лонганга.

Я посмотрел на его лицо, решив, что он просто шутит, но Линк был серьезным.

— Оставляю его здесь, у одного торгаша в Шане, что зельц делает. Если не вернусь, он, гад, его на этот самый зельц и пустит.

— Вернешься, — сухо ответил я и поплелся в палатку.

Штаны новые, рубаха с крестом, кожаный доспех поверх нее. Переобулся в свои сапоги, чтобы не стереть в пути ноги. Поелозил телом. Доспех сел удобней, и я затянул ремни. На секунду замер, вдохнув носом будоражащий запах кожи. Потом повесил на пояс ножны. Вытащил меч, рассмотрел. Как ни странно, Линк, узнав его, так и не сказал мне по этому поводу ни слова, хотя у самого теперь был всего лишь боевой нож. И длиной на ладонь меньше, и качеством хуже.

Поверх доспеха нацепил плащ, провозившись минут пять. Потом кинул за плечи набитый до отказа походный мешок, на две лямки, выровнял посредине спины, равномерно распределив вес. На правое плечо набросил лямку пельта, взял в руку шлем и вышел из палатки.

Небо над лагерем было абсолютно чистым, практически лазурь, только не такая легкая, как летом. Давила немного на глаза.

Как ни странно, но неторопливый процесс одевания прибавил волнения. Словно именно во время него мозг постепенно врубался в то, что на самом деле происходит.

Мы уходим. И уходим не на прогулку.

Через полчаса наш гурт стоял при полном параде, а Лостад теперь привычно прохаживался туда-сюда, о чем-то задумавшись. За спинами слышались крики, подгоняли запаздывающих легионеров. Лег-аржант второго гурта уравновешенностью не отличался, это мы все успели понять за неполные две десятицы. Его грубый крик постоянно доносился с соседней стоянки.

— Четыре линии, левое пле-э-чо! — наконец подал голос наш лег-аржант, остановившись. — Колонной по четыре, шагом, впе-эрь-од!

Мы двинулись к «воротам», глядя на ту сторону грунтовки. Там теперь было столпотворение телег и повозок, которые превратили девственный снежный покров в грязевое месиво. Только напротив нашей стоянки было не менее сорока. Прыткие «придатки» даже уже успели перетащить на них какую-то часть гуртового имущества.

Мы свернули вправо, зашагали к дороге. На перекрестке остановились минут на десять. Появился Сервий на логе, что-то проорал Лостаду и снова умчался в хвост колонны.

Мы двинулись вперед. Длиннющая змея из тысяч людей, ставших одним организмом, наученных убивать и готовых умирать.

Перед самим Шаном снова остановились, но вскоре продолжили марш по прямой, ни разу не свернув, и через минут десять главная улица вывела к широкой площади, мощенной огромными серыми плитами.

— Колонны, сто-о-ой! Первые четыре, левое плечо! Пять шаго-ов, раз! Стой! Колонны, коротким шагом вперь-од! Колонны, стой! Левое плечо! Четыре шага-а, раз!

Нас выстроили в гурт, и только после этого мы двинулись дальше. Площадь была пустой, если не считать примерно десяти человек, стоявших справа на каменном возвышении. Похоже оно было на низкую, но удлиненную пирамиду инков, сложенную из темно-бордового камня. А вскоре я заметил еще и магов. Они стояли через каждые десять шагов, практически невидимые на фоне стены.

— Коротким, раз! Равнение пра-а-во!

Единый поворот четырех сотен голов, и мы, чеканя шаг, смотрим на тех, кто стоит на возвышении. Кто-то из них Повелитель, но кто? Хотя мне, лично, все равно, и мой взгляд просто тупо «ползет» по бордовой стене.

— Гу-у-урт, стой!

Мы останавливаемся довольно далеко от «пирамиды», отсюда уже не разобрать ни лиц, ни деталей одежды стоящих на ней. Ждем целый час, пока выстраивается сначала весь тринадцатый легион, а потом двенадцатый. За спинами слышны всхрапывания логов, это наши турмы, которые въехали на площадь после пеших легионеров.

Наконец топот ног и копыт прекратился, и над площадью повисла торжественная тишина. Маги тут же сплели какие-то заклинания бледно-голубоватого цвета, похожие чем-то на «щиты».

— Возлюбленные братья! Воины Великого Номана! — громогласно зазвучало над площадью. «А, так вот что это за заклинания. Интересно. И, судя по цвету, на основе Воздуха…»

— Побуждаемый необходимостью, я, Аклонто Седьмой, глава храма Семи Дорог, носящий с разрешения Господа знак его наместника, надзирающий за всей землей Ольджурии, пришел к вам, слугам его, как посланник, чтобы приоткрыть Божественную волю!

Он сделал короткую паузу и продолжил:

— О, воины Номана и братья мои! Поскольку мы обещали Господу установить у себя мир прочнее обычного и еще добросовестнее блюсти права Храма, есть и другое, Божье и ваше дело, стоящее превыше прочих, на которое вам следует, как преданным Богу, обратить свои доблесть и отвагу. Именно необходимо, чтобы вы как можно быстрее поспешили на запад, к землям проклятых тварей Тьмы. Ибо близок тот час, когда они снова смогут вторгнуться в наши святые пределы! И если мы будем пребывать в бездействии, то примут страдание невинные наши жены, матери и дети!

Он оглядел застывшие шеренги.

— Пусть же этот клич станет для вас воинским сигналом, ибо слово это произнесено Богом! Пусть носит каждый изображение креста Номана и на груди своей, и в груди своей. Тот же, кто вернется, пусть поместит это изображение на плече своем как вечный знак своей доблести и отваги! Идите смело, сыны Ольджурии, ибо сам Великий Номан ведет вас на эту битву! И под его знаменем вы будете бить врага, и под его десницей пребывать на поле боя. И вот об этом-то прошу и умоляю вас, воинов Номана и братьев моих, и не я, а Господь! Ибо сказано в писании: «Так хочет Номан!»

Глава храма перевел дыхание, и на секунду над площадью повисла звенящая тишина, полная всеобщего немого воодушевления.

— Знайте, братья мои, — продолжил он после этой короткой, но исполненной значения паузы, — если кто, отправившись туда, окончит свое житие, пораженный смертью в битве против тварей Тьмы, отныне да отпускаются ему грехи. А те, кто невольным отправляется и останется жив, — тот свободным станет навечно. Я обещаю это всем, кто идет в поход, ибо наделен такой властью самим Господом нашим, Великим творцом Отума!

Пусть же выступит против порождений зла ваша доблесть, пусть двинутся на бой с ними ваши решимость и отвага. Да станут отныне воинами Номана и те, кто раньше были грабителями и убийцами, и те, кто вели жизнь праведную. Пусть справедливо бьются теперь против Тьмы и те и другие! Пусть увенчает двойная честь тех, кто не щадил себя в ущерб своей плоти и душе. Те, кто здесь горестны и бедны, вернувшись, будут радостны и богаты, кто здесь враги Господа, на поле боя станут Ему друзьями. Ибо тот, кто идет по стезе Его, становится достоин Его любви! Идите, братья мои, и пусть Великий Номан хранит каждого из вас!

Он закончил. Маги разрушили заклинания, но тут же сплели их заново.

— Подданные Ольджурии, благородные и простолюдины, свободные и рабы! — зазвучал над площадью другой голос.

Я пытался разглядеть говорившего, всматривался, как, наверное, и тысячи остальных, но ничего, кроме широкой фигуры среднего роста, не видел. Слишком далеко.

— Семь лет канули в небытие, и снова пришло время для битв и подвигов, — продолжил Повелитель. Голос его звучал немного суховато для подобного момента. — Я верю в вас, сыны Ольджурии, мои верные подданные. Я верю в вашу силу и отвагу, в ваше стремление исполнить свой долг, как и вы верите в мою добродетель и щедрость. Помните — каждый вернувшийся получит по пятьсот золотых монет. — Он вдруг запнулся, словно не зная, что говорить, и весьма сумбурно закончил: — Идите, мои подданные! Уничтожьте это проклятие нашего мира! Я верю в вас!

Тут же грянули и быстро смолкли трубы, сыграв короткий походный сбор, а секунд через десять я увидел четырех всадников. Логи шли шагом, высоко вскидывая ноги, всадники держались подтянуто, на головах шлемы с высокими гребнями красного цвета. По площади разлетелся звонкий ритмичный цокот подков о камни, наполнил ее собою, оттолкнувшись от стены, вернулся и смешался в одном плотном цокоте. Группа остановилась напротив «пирамиды». От нее тут же отделился один из всадников и направил лога в нашу сторону. Цокот снова стал ритмичным, раз-два-три-четыре.

Узнав нашего архлега, те, кто уже немного филонил, снова вытянулись в струнку, задрали подбородки.

Сервий Гальба остановил лога и приподнялся в стременах.

— Легио-о-он, левое плечо-о, раз! — рявкнул он так, что казалось даже стены вздрогнули, отталкивая от себя его окрик. Эхо усилило эффект. Мысленно сказав — и раз, — мы в едином порыве повернулись влево и ударили подошвами по камням. Раз-два.

Площадь вздрогнула от мощного монолитного удара, а наш архлег уже отдавал следующую команду.

— Короткий ша-аг, раз!

И мы двинулись вперед. Тяжелое, огромное орудие, пять тысяч душ, как одна. Мы уходили.

Я шагал на автомате, не глядя, потому что мысли были глубоко. Мы уходили.

За спиной оставались два года унижений, оставался страх быть убитым новыми охотниками или какими-нибудь аристократами. Оставался мой первый учитель — Альтор'Кранг. И неважно — магистр он или нет. Благодаря ему я стал сильней.

Там же, теряясь вдалеке, растворяясь в нем, как птица, взмывающая ввысь, оставалась Лита. Что с ней сейчас? Вытащили ее из лап Сат'Чиров и Крона'Тора или нет?

«…поклянись Номаном…»

«Клянусь, Литка. Только для этого и мне, и тебе нужно быть живыми, понимаешь? И если я вернусь, а ты не „уйдешь“ — исполню клятву».

Оставался и Алькорд, с надеждой уплыть в Вальтию, на этот далекий, почти призрачный остров.

И Журбина, которую я, возможно, обидел, и она оставалась там, за спиной, и возможно, уже забыла меня или начинала забывать.

Многое оставалось там — и хорошее, и плохое. Оставалось все ставшее частью меня.

А впереди ждала свобода…

Или смерть.

 

ГЛАВА 21

Мы вышли из Шан-Эрмиорда с западной стороны, снова перестроились в четыре колонны и двинулись по Стурской дороге. Обычная грунтовка, проложенная посреди бескрайней пустой степи. Идешь, и взгляду зацепиться не за что. Только лежалый снег, холодный пронизывающий ветер и редкие кусты, словно мертвяки, тянущие свои черные руки-ветки из-под сугробов. Ну разве еще иногда следы зверья. От маленьких, оставленных карбулками или птицами, до больших, размером с две подошвы армейских сапог.

Но на все это я не обращал внимания. Давно уже понял, что во время пути лучше всего «витать в облаках», так время проходит незаметней, и чем «выше» витаешь, тем быстрее летят часы. Однако мои размышления «витанием» назвать было трудно. Скорее ползанье — неторопливое и угрюмое.

Минут двадцать я апатично думал о тварях Тьмы, вспоминая их боевые качества и описанную внешность, потом переключился на магию. Перебрал в мозгу все имеющиеся на данный момент заклинания, вспомнил о той хрени, что сплел и так и не попробовал, за этим стал нерадостно думать о ветви Света.

— Скуты раз! — без особых эмоций прокричал Лостад, приказ вяло пополз в «хвост», и я принял переданный щит. Камни из кармашков были, разумеется, вытащены, но и в таком виде он весил килограмм семь, не меньше.

Накинув походную лямку скута на свободное плечо, я вернулся к своим мыслям.

Второй круг — это очень слабо. Взять того же Линка — все боевые Света четвертого круга. А «щит» такого уровня перекрывает почти треть шеренги или ряда при стандартном построении. Вообще-то по всем правилам в гурте должно быть девять магов, и при таком раскладе, даже обладая всего третьим кругом, они могут «щитами» полностью прикрывать гурт от магических атак. Да вот только магов недостаток. Даже штурмовые отряды укомплектованы не полностью. Поговаривают, что в них должно быть по сто воинов, а не восемьдесят, как в нашем легионе.

— Скуты раз!

Передал его идущему слева, подергал плечом, разминая. Потом стащил с головы шлем, выдрал подшлемник и, прицепив железяку к поясу, кожаную шапочку напялил обратно. На хрен, шея уже затекает. Тем более некоторые сделали так уже давно.

Интересно, а можно увеличивать размеры «щитов»? Включить какие-нибудь места в цепочке или, наоборот, выключить. Впрочем, теоретически все равно ни к чему не придешь, только на практике пробовать.

Я отвлекся. Слева потянулся лес, справа показалась деревенька. Небольшая, всего дворов в полсотни, да и те заброшенные на вид. Стены покосившиеся, как и крылечки. Хотя это как раз понятно. Кто захочет жить близко к Кроми? От Шана до нее по этой дороге не больше сотни риг, два дня пути всего. Если Тьма прорвется, то и убежать не успеешь, разве что с пустыми руками, бросив весь нажитый скарб.

— Скуты раз!

Пока меня это не касалось, щит пошел дальше влево. Хорошо еще, копья в телегах везут, а то бы и их пришлось время от времени нести.

Однако в деревеньке люди были. Я разглядел на крыльце одной из хатенок пожилую пару, которая с интересом смотрела в нашу сторону. А что еще старикам надо? Вот и какое-то разнообразие в их скучной жизни.

Ладно, это не так важно.

Я повернул голову в другую сторону. Деревья стоят редко, вдобавок отсутствует листва, отчего лес просматривается вглубь шагов на сто. Если что, придется уходить очень далеко. Чтобы спокойно работать в режиме сборки. А то, что это необходимо, я понимал с каждым шагом все сильней и сильней. Не знаю, сколько мы простоим возле Кроми, если вообще будем там стоять, но войти в Зыбь хотелось бы, имея все боевые световики как минимум третьего круга. Да и защитные не мешает «приподнять».

— Скуты раз!

Снова пас, уважаемый Лостад.

Нет, все третьего — это я размечтался. За сегодня и завтра собрать хотя бы одно заклинание… вот только какое? И «щит» важен, и «кольцо» неплохо бы до второго проапгрейдить. По словам тех магов, что «впихивали» его в нас, заклинание весьма эффективное. Маленький шарик концентрированного Света летит примерно на двадцать пять шагов и там резко расширяется кольцом. Наверное, что-то похожее на те колечки дыма, что пускал Альтор, пыхая трубкой после рабского дня. Диаметр «кольца» стриг — это примерно два метра. Разумеется, приведенные характеристики относятся к первому кругу. Его давали, про него и рассказывали. Вроде ничего необычного, но, во-первых, концентрация света настолько сильна, что даже физическое тело перерезает, а во-вторых, получается нечто вроде усовершенствованного «луча». Тем можно только один объект поражать, а «кольцом», если повезет, то и пару-тройку зацепишь. Правда, это очень и очень трудно, и тоже по двум причинам…

— Скуты раз!

Ладно, уговорили, понесу чуток.

…Первая — изменить расстояние, на котором «кольцо» начнет расширяться, нельзя. Ровно десять стриг. Так что с движущимися целями неудобно. Вторая — при прямом попадании в цель действует как раз-таки как обычный «луч», а вот энергии на него уходит гораздо больше. Так что еще подумать не однажды придется — либо уверенно прибить одну цель, либо попытаться завалить разом несколько, но не столь уверенно.

Это я молчу об опасности задеть своих. В свалке вообще неприменимо, ибо мясо есть мясо.

Так что не все однозначно. Да и вообще у каждого плетения есть свои плюсы и минусы, прямо как у людей. Не без греха, в общем. Вот если бы эти «грехи» как-то исправить, разобраться, что означает каждое место в цепочке.

— Скуты раз!

Держи, братан…

Когда солнце зависло примерно на половине своего пути с востока на запад, мы остановились на привал. Наши «обозы» притащили сухпайки — черствые бакиллы и сыр, потом мы долго ждали телеги с бочками. Воду давали по кружке на человека, впрочем, ничего страшного, об этом нас предупреждали. Рек и крупных озер по пути от Шана до лимес-лагеря нет, только там уже, у самой Кроми, небольшая речушка Влажка, вода в которой чистая и вкусная. Последнее поведал Линк. А если принимать во внимание обилие снега вокруг, то можно сказать — никакой проблемы и нет.

Получасовой отдых после скромного перекуса, и мы снова в пути. После обеда мои размышления закрутились вокруг псевдо-Руны. Сколько раз начинал об этом думать, но так ничего и не надумал. Кто же это был и почему так просто «слил» мне информацию про режим сборки? А главное — зачем? Как я уже успел понять, подавляющее большинство магов не любят делиться своими знаниями, что в общем-то понятно. Со скуки или чтобы потешить свое стариковское самолюбие, как Альтор, — можно, для войны — пожалуйста, а так… Ну разве что Артуно светильнички подогнал…

С ветвью Света еще понятно хоть как-то. У того, кто скрывался под обликом Руны'Арк, могла быть навязчивая идея убедить меня пойти в Зыбь, но режим сборки! А самое интересное, что из всех виденных мною магов никто в нем работать явно не мог, иначе имели бы какие-нибудь винтажные плетения. Учитель в Шане? Ну о нем достоверно известно лишь то, что он может знать о режиме сборки.

А тот его испуг, когда я поинтересовался о стертом с доски…

Неужели все-таки запрещено?

И то, что я владею этим умением…

— Скуты раз!

Согласен, пока еще мало в чем разобрался, но так ведь и входил в режим всего четыре раза! Да и то последний можно не считать.

Интересно, а Странствующие? Гарантирует ли одна книга получение этой способности? Тот тип в таверне имел сложные и удивительные штуки, если, конечно, этакая экзотичность и обилие форм не являются исходным атрибутом ветви Порядка.

Ладно, этот вопрос бессмыслен и ко мне не имеет никакого отношения. Есть и куча других. Например, а как использовать «собственные» плетения, если удастся их собрать? Как бы в магической ереси не обвинили.

Я хмыкнул. Причем сразу по двум поводам. Магическая ересь — это я загнул. Как и с тем, что я смогу что-то там собрать. Не рано ли начал делить шкуру неубитого медведя?

— Скуты раз!

Но тут же пришла мысль: а обычные заклинания? Если официально я владею световым «щитом» второго круга, а в бою использую третьего, как на это отреагирует Линк, например? Или тот же Лостад? Он-то в световиках и сам неплохо волочет.

Засада какая-то.

— Скуты раз!

В размышлениях над этим и пролетела вторая часть дня. Когда дали команду «стой», светило висело над горизонтом еще довольно высоко и неприятно било слева, грея скулу с виском и слепя глаз. Хорошо еще, что дорога вела не строго на запад, а на северо-запад.

Мы сошли с нее на степной простор, Лостад собрал в кучу весь гурт, и четыре сотни тел тут же плюхнулись задницами на щиты, бросив их прямо в глубокий снег. Эгидники так и вовсе разлеглись, благо размер скутов позволял. Это был единственный за последние восемнадцать дней момент, когда я им позавидовал. На пельте особенно не разляжешься.

Остальные гурты продолжали расходиться по степи, и мы какое-то время устало наблюдали за ними. Они останавливались довольно далеко друг от друга, чтобы было место для разбивки палаток. Как и положено в такие моменты, непонятно откуда вдруг появилась энергия. Парни принялись болтать друг с другом, время от времени слышались шутки. Иногда какая-то звучала довольно громко, и тогда весь гурт разом взрывался смехом. Перетащив свой пельт ближе, ко мне подсел Линк.

— Завтра к вечеру уже в лимесах будем, — сказал он, сделав ударение на последний слог. Видимо, жаргон. — Мы, помню, в прошлый раз шли, так метель такая была, что дальше носа не видно. Зима тогда рано началась, — он присел, ободряюще хлопнул меня по плечу. — Твоя в «обозе»?

Подмигнул.

— Нет, — я мотнул головой. — Она в Алькорд ушла.

— Хм. А чего так? Ты ж говорил, у тебя не просто понихтиться, — он расплылся в улыбке.

— Не помню, чтобы я такое говорил. Помню, это ты предполагал что-то подобное насчет меня.

Линк рассмеялся, а я лишь криво улыбнулся.

— Смотри, не вздумай завести себе подругу из лимесовых. Это самые умелые, но и самые грязные нихты в Ольджурии. Если не во всем Отуме.

Он загоготал еще громче. Несколько парней уже заинтересовались нашим разговором, и вскоре Линк был окружен плотным кольцом слушателей, внимающих с открытыми ртами. Грязные, но все же такие умелые лимесские нихты — что может быть интересней легионеру?

На дороге наконец-то появились первые телеги. Целых полчаса они с грехом пополам, а также с криками и руганью, пытались разместиться как можно ближе к нам, для чего некоторым пришлось тыкаться меж деревьев на той стороне, а некоторым съезжать в степь. Но «последки» окончания «парковки» ждать не стали. Носились туда-сюда с гуртовым скарбом, быстро возводя палаточный городок. Мы же участия в этом не принимали, лишь перебирались иногда в сторону, если вдруг как раз на этом месте должна была встать палатка.

Пока возводился лагерь, нам выдали сухпаек. Быстро отужинав и выпив положенную кружку воды, я направился к телегам у кромки леса, сохраняя непринужденный вид. Подошел к дороге прогуливающейся походкой, полуобернулся. Взгляд неспешно оглядел нашу стоянку. Линка не видно вроде.

Зевнув и потянувшись, явно переигрывая, но не в силах не делать этого, двинулся дальше. Мне нужно было незаметно пробраться в лес, где я надеялся спокойно поработать с заклинаниями, а точнее, все же собрать полностью следующий круг какого-нибудь световика. С вопросом о возможности его применения в бою я так и не разобрался, хотя одна идея была. Заплатить какому-нибудь магу из штурмового отряда, чтобы он дал мне, скажем, световой «щит» третьего круга, а потом уже все валить на него. Мол, брал вон у того… Вряд ли кто-то пойдет проверять — что именно я брал. Тем более что Лиду и Сваго даже посоветовали принять световики второго круга у Линка. Ну а мне соответственно — третьего. Что-то я, конечно, и у него возьму, например, «сферу», но «сотрудничать» только с ним — не вариант. В этом случае он будет знать все, чем я владею, и используй я то, чего у него не брал, — удивится. Хотя нет — не удивится, а поймет, что я собираю заклинания сам. А как он на это отреагирует — это еще тот вопрос. Может и сдать. Вон как на него мои слова про возможность восстания подействовали.

Попетляв меж телег и палаток, я незаметно юркнул за густую стену молодых деревцов. Хотя из листвы на них всего пара на каждом осталась, зато ветки густые, хорошо скрывают. Присмотрелся сквозь них к лагерю. Вроде никому до меня никакого дела.

После этого уже спокойно зашагал в глубь лесной чащи. Заблудиться страха не было. Снег не идет, следы не укроет. Подсвечу «фонариком» и выберусь по ним обратно.

А снег здесь был глубокий, доходил почти до верха голенищ, и следы оставались четкие. Я шел осторожно, боясь и вовсе провалиться в какой-нибудь засыпанный овражек, а глаза искали поваленное дерево, чтобы расчистить на нем место и усесться в привычную позу лотоса. Но как назло бурелома не было. Я прошел еще с полсотни метров, медленно погружаясь в тишину. Лагерный гул отдалялся, и тишина победно обступала меня. Если бы не хрустящая корочка подмерзшего снега, то она была бы абсолютной. Я остановился. Вокруг какой-то фантастический пейзаж, рождающий смутное неприятное чувство. Перекрученные стволы сейкон, торчащие из сизого девственного снега, нетронутого даже следами зверья. Мертвая, пугающе молчаливая и без всяких метафор — неземная красота.

Взгляд наткнулся на огромную поваленную сейкону. Ну слава богу. Я ускорил шаг, подошел, и через пару минут расчистил на стволе площадку длиною в метр, потом столько же стоял, согревая дыханием кисть. Выданные шерстяные перчатки лежали в походном мешке, толстые, неудобные. Да и просто не нравились они мне. Нужно будет купить в «обозе» из тонко выделанной шкуры карбулка.

Взобрался наверх и уселся, вытирая рукавом быстро замерзающий нос. Пока дышал на ладонь, он успел покрыться испариной, и казалось, вот-вот покроется ледяной коркой. Разобравшись с этой проблемой, наконец-то вошел в транс. Сразу же переключился в режим сборки. «Кольцо», первый круг. Так.

Принялся собирать матричную цепочку. Петельки били током, но уже не так сильно — сказывалось активное изучение световиков за последние две десятицы. Полчаса, и то из-за перерывов, и матрица была готова. Теперь нужно собирать саму цепочку второго круга.

Прицепил к верхней синей такую же синюю петлю и «пошел» вниз. Когда закончил и вынырнул из транса, вокруг уже сгустилась непроглядная темень. На секунду внутрь ворвалась паника, все же в полнейшей темноте и тишине… К тому же где-то в чаще хрустнула ветка. Я машинально повернул голову, всмотрелся. Тут же вспомнилось покушение. Чревл!

Прислушивался долго, но звук не повторился. Тишина правила бал.

Хоть все еще и было не по себе, но желание рассмотреть самостоятельно собранный водник пересилило страх. Есть кое-какие мысли, есть.

Уложив ножны удобней, снова вошел в режим сборки. Если что — услышу. Это раньше я при работе с магией полностью погружался в транс, а теперь мог и одновременно контролировать реальность. По крайней мере, звук уловлю.

Итак, «срезни». Круг второй.

Я стал внимательно вести взглядом снизу вверх. Первый блок, предположительно блок Воздуха. Предположительно в том плане, что эти куски могут быть и не связаны с ветвями, а с чем-то другим. Включены первая и третья позиции — предположительно Воздух и Вода. Второй блок — включены Земля и Вода. Третий блок, блок Воды — включены все позиции, кроме… офигительно. Те догадки, что были, — разом обрушились, оставляя на своем месте зияющую прореху. Вот так номер! Заклинание из ветви Воды, а в блоке Воды именно она и выключена. Как это вообще возможно?

Предложенная вами гипотеза неверна. Попробуйте еще раз.

Я кисло усмехнулся.

Пробовать было нечем — гипотеза единственная, других не придумал. И эта единственная строилась на предположении, что в «срезне» в блоке Воды на третьей позиции уж точно должна быть белая петелька.

Может, белая, наоборот, — выключено? Да ну, глупо. Так, что там в верхнем блоке. Включены Воздух и Земля. При чем тут водник и Земля с Воздухом?

Так, нужно и в самом деле рожать новую гипотезу, без всяких шуток. Ученые вон тоже не сразу в яблочко попадают, если, конечно, само яблочко не попадает в них.

Заново. Первый блок. В любом случае предположение насчет колечек должно быть верным — они связаны с ветвями. Иначе почему в стихийниках их по четыре в блоке, а в надстихийниках по восемь? Если я и не прав, то скорее относительно функций самих блоков.

Так, представим, как плетется заклинание в боевом режиме. В самом-самом начале нужно что? Хм.

Ингредиенты?

Вода и Воздух. Первая-то понятно, а второй зачем? Может, для создания в диске полостей, из-за чего он становится легче и летит дальше?

Допустим, так. Тогда первый блок можно назвать блоком составных частей плетения. А второй?

Я приблизил цепочку и еще раз рассмотрел следующие четыре петельки. Земля и Вода. И что? Что важно, после того как определены составляющие? Форма?

Снова треснула ветка, теперь за спиной, громко. Сухой щелчок эхом повторился где-то впереди, и я, рывком выйдя из транса, обернулся. Но что разглядишь в полной темноте? Нет, на сегодня надо завязывать. И еще одно надо — не забывать о том чертовом нападении. До сих пор ведь так и неизвестно — кто, зачем, за что? А то внушил себе, что просто ошибка произошла…

Я спрыгнул со ствола и в полной темноте двинулся к лагерю. Использовать «фонарик» не стал, чтобы не быть для гипотетического нового убийцы как на ладони. Ледяная корка на снегу от ночного морозца стала толще, и теперь хруст от нее разлетался эхом по всему лесу. Как будто огромное существо грызло с аппетитом не менее огромный сухарь. Или как будто я сам грыз сухарь.

И еще постоянно казалось — кто-то идет по пятам. Убедить себя в том, что это лишь мерещится, не смог. Поэтому часто останавливался, слушал темноту. Но когда стоял — звука шагов не было. Шел дальше, и снова казалось, и снова останавливался.

В этом нехилом напряжении я и выбрался к дороге, судя по отсутствию телег, намного левее, и уже расслабленно зашагал к стоянке гурта.

 

ГЛАВА 22

В палатке слышался незатейливый разговор. Я нырнул под полог, врубил «фонарик». Внутри было довольно тепло, и от контраста по телу невольно пробежали мурашки.

— О, Ант, — тут же раздалась пара голосов.

— Где был? — спросил третий.

— Прогуляться ходил, — ответил как можно непринужденней и медленно двинулся в свой угол.

— Опять до бабы в обоз бегал?

Это уже Линк.

— С таким морозом не до баб, — отшутился я и протиснулся меж двух лежащих парней, которые почтительно отодвинулись, давая проход. Несколько человек хохотнули моей плоской шутке, один даже чересчур наигранно. Нет, все-таки лучше быть магом-легионером в обычном гурте, чем эгидником в штурмовых отрядах. Уважение дается автоматом. Впрочем, оно у меня еще и подкреплено. Так вышло, что в одной палатке со мной двое из тех, кто стали свидетелями потасовки с Варком. Уверен, они успели рассказать эту историю другим, и даже не раз. Это я вечно отсутствую по вечерам, а большинство парней проводят свободное время в палатке или возле нее. Ну и соответственно много общаются. — Че-то у вас тут прямо лето.

Я присел на свой лежак, подтянул мешок и разрушил «фонарик», который в принципе и сам успел израсходоваться наполовину.

— Линк'Ург узел прокачивал. Правда, пришлось по углам жаться, — сказали со стороны входа, и снова послышался приглушенный смех. Я представил почти сорок дюжих тел, жмущихся, как мышки, по углам палатки, чтобы не обжег жар от распадающихся плетений. И Линк, или, как остальные почтительно называли его за участие в одном из походов — Линк'Ург, в центре. Не сдержавшись, тоже рассмеялся.

— Ант, может, и ты потом погреешь воздух? — послышался осторожный голос. По-моему, Жиро, низкий, сбитый парень, с добродушным открытым лицом и слегка виноватой улыбкой. Стоит прямо за моей спиной.

— Да запросто. Но смотрите, я вам не Линк. Придется из палатки выскакивать, чтобы не подгореть.

Гоготнула почти половина.

— Это нормально, — сквозь смех бросил кто-то.

— Не зарывайся, парень, — голос Линка. Беззлобный, но с нескрываемым желанием поддеть. — Когда в бою к тебе прицепится какая-нибудь страшная тварь, не забудь попросить дядю Линка помочь от нее отвязаться.

— Ты тоже обращайся, если почувствуешь, что самому не справиться.

Мы всей палаткой посмеялись.

Потом разговор предсказуемо перешел на лимесских нихт. Я не участвовал, а занялся подготовкой ко сну. Стащил с себя кожаный доспех и поставил рядом с лежаком, следом стянул рубаху, поднялся и повесил ее на веревку. Чтобы не помялась. Ну а дальше стал напяливать на себя все, что имелось, — одну муштровку, вторую, дублету… Ночи холодные, и, несмотря на шерстяные одеяла, к утру успеваешь хорошенько промерзнуть. Особенно нос и губы, но тут уже ничем не помочь. Я, конечно, укутываюсь в одеяло с головой, но для дыхания все-таки приходится оставлять снаружи нос и рот.

— Ант, подогрей чутка, — голос Линка.

— Парни, а мы не заболеем к чревловой бабушке? — на всякий случай спросил я, двигаясь в темноте к середине палатке.

— Ничего, не заболеем, — бросил кто-то, поспешно перебираясь подальше от центра.

— Ну что, готовы? — я усмехнулся.

— Готовы, — ответили сразу несколько парней.

Минута — и в палатке «Ташкент». Я вернулся на свое место, укрылся одеялом по пояс, пока и так нормально.

— А кто-нибудь ходил уже до лекаря? — спросил Гавадо. Его голос я узнал сразу. Крайний справа в первой шеренге. Именно к нему я прислушиваюсь, чтобы понять, что там приказал наш лег-аржант.

Несколько человек недвусмысленно рассмеялись.

— Да я не о том, парни, — слегка смутился Гавадо. — Вам лишь бы поржать. С простудой там, с ранкой какой ходил кто?

Несколько секунд висела тишина.

— А вообще говорят, — прервал ее незнакомый мне голос. Нет, слышать я его слышал, конечно, но вот кому он принадлежит, не помнил, — что в этом походе вообще по одному лекарю на гурт.

— А сколько должно быть? — спросил кто-то.

— Три, — снова Линк. — Когда я в тот раз ходил в Зыбь, по три лекаря на гурт было.

— Да-а, — выдохнули сразу человек пять.

— А раньше, говорят, лекарей как грязи было.

— Сказки.

— Не сказки.

— Я тоже слышал. У моего отца знакомый лекарь был, настоящий, с даром. Он рассказывал ему, а сам в книге их какой-то прочитал про это.

— Про что? — два заинтересованных голоса в унисон и еще один следом.

— Про то, как их двести лет назад пожгли почти всех.

Тишина секунд пять. Я поднялся и присел, накинув одеяло на плечи. Разговор становился интересным.

— Сказки, — повторил кто-то.

— Я тоже про это слышал, — голос из угла возле входа. — В одном Магиорде тысячу лекарей сожгли.

— И все с даром? — тут же спросили с недоверием.

— Все не все, я не знаю. Но то, что целую тысячу пожгли, — это верно, парни. Мне тоже лекарь один говорил.

— Линк'Ург, а ты что знаешь?

Он промолчал, и тот же вопрос, разумеется, задали мне. Ну-ну.

— Не слышал ничего, — отнекнулся я.

— А знаете почему? — кто-то шепотом. Но тут же голос перешел в нормальный, и я узнал. Ниго, высокий худощавый парень. Перекинулись раз парой словечек.

Снова повисла пауза.

— Да не тяни ты свирка за хвост, — буркнули в темноте.

— Ладно, парни. Только между нами. Слышал я, что они из лекарских заклинаний боевые стали делать.

— Да ладно, — хохотнули сразу несколько человек.

— А ты-то что в этом понимаешь, — с сарказмом проговорил Линк. — Боевые из лекарских… — он хмыкнул.

— Точно говорю, Линк'Ург, — не смутился парень, но тут же поправился: — Мне это все рассказывали.

— Кто? — голос из того же угла у входа.

— Бабка моя рассказывала.

Воздух в палатке содрогнулся от гогота. Я, тоже не сдержавшись, улыбнулся, хотя сама тема разговора казалась мне весьма серьезной. Боевые из лекарских? Интересно, как это? И почему сразу жечь за такое дело?

— И что смешного? — спросил Ниго у тридцати девяти человек разом, когда гогот прекратился. — Моя бабка, кстати, даром обладала.

— А ты что ж?

— Ну так, сами же знаете, этот дар случайным образом дается.

— Случайным образом, — передразнил кто-то. — Ишь, какие словечки говоришь. В схоле, что ли, учился?

— Три года, — не без гордости ответил Ниго. — Но в схоле тебе такого не расскажут.

— Так, кто тут самый вольнодумный?

Все разом глянули на откинувшийся полог. В темном проеме еще более темная фигура. Линк Сатрок. Тезка нашего Линка, тот самый ночной лег-аржант, неприятный тип. Лостада мы уважали, а к этому относились с неприязнью и подозрительностью.

— Может, мне донести куда надо?

В ответ только звук ворочающихся тел. Парни молча укладывались спать. Я тоже не стал ждать, тем более что Линк Сатрок врубил магический «фонарик» и сделал пару шагов вперед. Посветив им перед собой и не увидев ни одного сидящего, он самодовольно хакнул.

— Вот так вот. А то развели мне тут вольнодумство, понимаешь.

Развернувшись, он быстро вышел.

— Мерзкий гад, — бросил кто-то ему в спину шепотом, но на него тут же пришикнули.

Прошло какое-то время, но разговор не возобновился. Да и правильно. То, что этот ночной лег-аржант трется вокруг палатки, ни у кого сомнений не возникало. Он уже сдавал за лишние разговоры двух парней, я их лично не знаю — стоят в центре гурта. Парней куда-то отвезли на брыке, через пару часов вернули обратно. Обошлось вроде без наказания, но три дня парни ходили как в воду опущенные, забитые, на лицах ни одной улыбки. Многие хотели узнать у них — что, где да как, но парни на эту тему испуганно помалкивали…

— Гурт, по-о-дъе-о-ом!

Подскочил, ничего не соображая, вроде же вечер…

Но уголки губ тут же дернулись вверх. Не заметил, как уснул. За приоткрытым пологом явно было утро, хмурое, сероватое, но все же утро.

Быстро одевшись, я выбрался наружу и на секунду замер. Вокруг на пять шагов не видать — плотная молочная стена тумана. Медленно поплелся к совсем не видной площадке для построения, но вскоре в мареве прорисовался полувыстроенный гурт. Заняв свое место, зевнул, втягивая в легкие изрядную порцию холодного и перенасыщенного влагой воздуха.

— Что там, все построились? — гаркнул Лостад, вглядываясь в шеренги.

— Да не видать ни чревла, мин лег-аржант! — выкрикнул кто-то из «тыла».

— А ты на ощупь, — пошутил Лостад, и мы сдержанно хохотнули. — Так. Воины, завтрак уже в пути будет, через пару часов примерно, когда туман рассеется. Все ясно?

— Ясно, мин лег-аржант, — без особой радости выдохнул гурт.

— Ну вот и хорошо. Ничего, не маленькие, потерпите. Первые четыре шеренги, левое плечо! — закончил он зычным криком.

Мы повернулись и двинулись сквозь абсолютно белый мир — снег под ногами, вокруг туманище. Странное ощущение.

— Левое плечо вперь-од! — понеслось со стороны стоянок, разными голосами, один крик за другим. Мы вышли на дорогу и слегка замешкались.

— Под ноги глядите, чтоб не сойти! — прокричал Лостад и ушел в хвост колонны. Через минут десять вернулся и отдал команду: «Короткий шаг». Колонна качнулась и зашагала, глядя вниз. Смотреть вперед все равно смысла особого не было, дальше шагов пяти-шести не видать. Да и пялиться в белую стену приятным не назовешь, уже через минуты рождается стойкое ощущение скрывающейся за ней опасности.

— Откуда такой густой? — спросил я у идущего рядом Жиро. — Сказали же, что никаких водоемов поблизости нет.

— Есть, — Жиро ткнул пальцем влево. — Там два больших озера. Но далеко идти, по лугу прямо.

— У-у, — промычал я. — А ты откуда знаешь? Бывал здесь?

— С отцом туда ездили арларов ловить.

— Это грылы?

— Нет, — виноватая улыбка. — Это скургулы.

Я хмыкнул. На Земле такой разговор был бы подобен окружающему нас туману.

— По-над бережком идешь и норы их ищешь, — стал рассказывать Жиро. — Вот такие бывают, — он сложил вместе две ладони и растопырил пальцы. — А вкуснючие-е, во рту прямо тают. Бывало, целый таз нава…

— Разговоры отставить, дыхание не сбивать! — прикрикнул на нас Лостад, и Жиро разом замолк.

Да без проблем. Я привычно принялся «витать», тем более что было о чем поразмыслить. Первый блок, значит, блок составляющих, или лучше — блок внутренних параметров. Если, конечно, эта гипотеза не ошибочна, как и предыдущая. Второй… второй, судя по всему — блок формы, или внешних параметров. И что?

— Скуты раз!

Во втором включены Земля и Вода. Ни черта непонятно. Земля, Вода, Земля, Вода.

Я катал эти два слова в мозгу минут десять, но так ни до чего и не докатал. Плюнув, стал думать об учителе в Шане и невольно подошел к теме покушения. Кто же, чревл подери? И стоит ли ждать следующего?

Последний вопрос был неприятным, поэтому отбросил его. Не стоит нагонять на себя лишнего страха.

Подняв голову, я огляделся. Туман потихоньку рассеивался, видимость уже шагов десять, и, судя по всему, день обещал быть солнечным. Я стянул с головы подшлемник и засунул в болтающийся на поясе шлем. Провел рукой по волосам, колючий ежик постепенно превратился в просто короткую прическу. Снова огляделся, надеясь найти хоть что-то, кроме пустой белой стены. Думать почему-то расхотелось, знал, что в этом случае вернутся мысли о покушении. Раз уж задел их, теперь они появятся при первой же возможности, вот и искал глазами, за что бы зацепиться и тем самым занять свой мозг.

Туман, слава богу, рассеивался все быстрей, причем с каждой минутой скорость рассеивания росла в геометрической прогрессии. Видимо, восходящее светило ускоряло этот процесс. Вот уже шагов на пятнадцать видно… спустя минуту на двадцать. Дерево вон вроде какое…

Внутри дернулось смутное подозрение. Вроде не дерево. Я вгляделся внимательней, через секунду толкнул Жиро и указал на луг. У того тут же расширились глаза, а рот непроизвольно открылся. Значит, у меня все же не глюки. Да и с чего бы? Не оттого же, что натощак?

Вывернув голову, я нашел взглядом Лостада. Он шагал слева от колонны, примерно в районе шестого-седьмого человека. Хотел было окрикнуть его, но не успел. Меня опередили.

— Мин лег-аржант, что это?!

— Что? — не понял Лостад. Колонна перекрывала ему вид.

— Кресты, — подхватил идущий в первом ряду. — С распятыми.

— Какие кресты? — На лице лег-аржанта появилось искреннее удивление. Он стал торопливо протискиваться между легионерами, наконец шмыгнув меж двух скутов, остановился, уставившись на то, что видели уже, наверное, все парни из первых четырех шеренг нашего гурта. Рассеивающийся туман позволил мне разглядеть человек шестьдесят в «хвосте», а учитывая расстояние до крестов, то первые двадцать их должны уже лицезреть.

А лицезреть было что. Четыре креста, метрах в тридцати от дороги… Хотя дальше вырисовывался в тумане еще один, и чуть глубже этих четырех слабо виднелись еще два. Последний частично, лишь край перекладины и рука.

Рука.

Я присмотрелся к ближайшему кресту. На нем распят голый человек, руки привязаны к перекладине, ноги стоят на прибитой снизу короткой дощечке.

— Колонна, сто-ой! — проорал Лостад, и мы, с грохотом и звяканьем, словно длинный железнодорожный состав, затормозили. Подошвы ударили в землю, шлемы звякнули о ножны. Сзади тут же толкнули, на пару секунд показалось, что нас сейчас протянут вперед идущие сзади. Но тут же послышались крики «Колонна, стой!», уходящие по цепочке в «хвост».

Лостад бросил взгляд вдаль по дороге, смотрел несколько секунд выжидательно, потом снова повернул голову к крестам.

— Чревл! — ругнулся громко. — И где эти засранцы?

Кого он имел в виду, было не совсем ясно. Да и я как-то не особенно задумался над сказанным им, продолжая неотрывно глазеть на висящего человека. Судя по отсутствию трупных пятен, распят он недавно, возможно, и вовсе еще живой. Вроде ран тоже нет.

— Может, пойти глянуть? — словно прочитав мои мысли, спросил один из парней.

— Я те гляну щас, — зло цыкнул на него лег-аржант. — Стой, твою сурдетскую мать.

Справа послышался отчетливый топот, и я, оторвав взгляд от луга, повернул голову. Из тумана появился всадник. Его лог несся карьером, видно было, что Сервий не просто послал этого адьюта, а еще и пинком придал его животине ускорения.

— Мин лег-аржант! — разом голосов десять, срываясь на крик. И столько же вскинутых в направлении крестов рук.

Голова машинально дернулась обратно, и по телу мелкой дрожью побежала ледяная волна.

Тот человек, что висел на самом ближнем кресте, уже не был человеком…

А с трех других спрыгивали вниз голые тела. Их руки, словно становясь резиновыми, легко выскальзывали из-под веревок, и они ныряли вниз. Именно ныряли, головами вперед. Но до земли тела не долетали. На этом коротком пути они успевали претерпеть серьезные метаморфозы. Сначала превращались в телесного цвета шар, потом этот шар за долю секунды обрастал серым мехом, а на землю уже становились на четыре лапы ужасные существа, достигавшие в холке полутора метров. Длинные верхние клыки, как у саблезубых кошек, мощные лапы. На тейков похожи довольно отдаленно. Скорее какие-то твари из фильмов ужасов. Морды бесформенные, то ли собачьи, то ли крысиные, не поймешь…

«Эскуры… или бхуры, которые в них обращаются, — судорожно выдал мозг, и тут же вопросил сам себя: — Но откуда?»

 

ГЛАВА 23

— Скуты перед собо-ой! Шлемы ра-аз! Маги, «щиты»! — проорал Лостад.

Мимолетный взгляд на адьюта, тот резко тормозит лога, ставя его на дыбы. Шлем на голову, застегнул под подбородком ремешки, а мозг автоматически вспоминает, что там нам рассказывали про эскуров и бхуров.

Да ничего практически! Вторые обращаются во все что угодно, первые на тейков похожи… ага, совсем похожи. А что ж про размерчик не упомянули? Забыли?

— Правый край, равнять фро-онт!

Лостад сплел световой «щит» и, отступив на пару шагов, вытащил меч. Я сделал то же, не сводя взгляда с заснеженной степи, откуда на нас неслись с дюжину то ли эскуров, то ли обратившихся в них бхуров, а расступающийся туман открывал взору все новые и новые кресты. Черт. Да сколько их там!

Первые твари были уже в нескольких шагах. Напряжение на пределе, пресс, бицепсы, ноги — словно каменные, даже страшно, что не смогут действовать, когда будет нужно. А нужно будет вот-вот, через секунду-две.

Правый край нашей фаланги в двадцать человек полубегом пытается выровнять фронт, то есть сделать так, чтобы нападающие шли в лоб, а не наискось. Из-за чего этот самый правый край не готов, плюс к тому поспешившая середина выгнула фалангу приличным горбом вперед.

Эта середина и приняла первый удар, еще не успев как следует укрепиться. Но об этом я лишь услышал — удар об щиты, треск дерева, потом вроде какой-то взрыв, крики, маты, истошные вопли.

Смотреть времени нет, пара эскуров в двух прыжках от наших рядов, умудрившись найти просветы между моим «щитом» и «щитом» Лостада, они оскаленно ликуют.

— Держать линию! — крик аржанта.

А в моей голове судорожная мысль — этих линий всего четыре. В смысле глубина нашего строя всего четыре шеренги. Четыре первые шеренги гурта. И копий ни хре-на!

И вот удар массивного тела о скуты почти передо мной, еще удар чуть правее.

Я вижу морду эскура всего в метре от себя, пытаюсь дотянуться до нее колющим, попадаю в глаз. Трое эгидников от налетевшей массы валятся на землю, задевая парней из второй шеренги. Ругань, крики, дикий рев раненой твари, перекрывающий все. А со стороны крестов к нам мчится уже не меньше двух десятков таких же.

— Наза-ад! — мой крик.

Я бью в тварь «лучом» и тут же начинаю оттягивать за шиворот эгидника. Висящий на плече пельт мешает. Я сбрасываю его на землю. А на эскуре, в районе крупа, быстро разрастается черное облачко, шипя, словно клубок змей. Как там, на поляне.

Тот эгидник, которого я оттаскиваю, спасается, но двое других попадают под черную расширяющуюся пелену. Видимо, «марево», про которое рассказывал «Эйнштейн». Под него попадает и Жиро. Его лицо искажается, он орет благим матом и падает как подкошенный.

Но мне некогда помогать. Еще сразу три твари налетают на первый ряд. Пара скутов трещит, ломается от мощного удара. Эскуры идут напролом, как ядра. Им главное затащить поставленные на них плетения в наши ряды. Шахиды хреновы.

Маленькая светящаяся точка устремляется вперед к двум эскурам, «идущим» слишком близко друг к другу. Расширяющееся «кольцо» почти полностью перерезает им шеи. Но они еще бегут вперед по инерции, таща за собой головы на лоскутах кожи и мяса. А я перескакиваю через лежащее передо мной тело и начинаю яростно колотить мечом по твари, что положила принесенным на себе заклинанием трех моих соратников. Двое парней с той стороны делают то же самое, но, оказывается, замочить ее железом намного тяжелее, чем магией. Шесть ударов, хруст ломающихся ребер, но она успевает впиться когтями в одного из напавших. Я бью по лапе, причиняя боль «своему». Когти от моих ударов вонзаются глубже в его плечо, а тяжелую лапу он скинуть не может. Бросив меч, легионер пытается оторвать ее от себя, падает на колени.

С той стороны кто-то пронзает зверюге шею, и она начинает метаться в агонии. Парень с когтями в плече отлетает в сторону, его подхватывают.

— Больно! — истошно вопит он. — Больно же мне, слышите?!

— Унесите этих за спины! — ору я, указывая на двух тяжелораненых, один из которых Жиро. Его лицо бледно, правая часть одежды разъедена словно кислотой, он в обмороке. Минута, полминуты, несколько секунд — и мы в свалке затопчем всех лежащих насмерть. Их хватают, тянут назад.

— Всех оттаскивайте! Всех!

Я снова ставлю «щит». Первый уже разрушен полностью. Одна из тварей налетела прямо на него. Я успел повернуть в этот момент голову и видел, что сделала она это специально. Шла напролом.

— Выправить шеренги! — крик Лостада.

Рядом с ним лежит огромная агонизирующая туша. Одна из ее передних лап валяется метрах в двух позади нашего лег-аржанта, в черепе щель, хоть ладонь просовывай, а правая часть плаща Лостада забрызгана черной кровью.

Вперед уходит мой «луч», через секунд пять-шесть еще один. Лостад заваливает «кольцом» двух эскуров, перерезая их почти пополам.

Чревл! Где же Линк? Почему с его края нет ни «лучей», ни «колец»?

Времени разглядывать нет, поэтому только мимолетно брошенный взгляд. Понятно.

Линк успел построить восемь следующих шеренг, и они уже сошли с дороги в степь. Скутов у них нет, копий тоже. Парни просто держат перед собой мечи, а Линк перекрывает световым «щитом» середину.

— Восстановить стро-ой! — дико орет Лостад и бросается наперерез ближайшему эскуру. Еще немного, и эта тварь ворвалась бы в наши ряды, доламывая их. А они и без этого смяты в лепешку. Правый край так и вообще практически отсутствует. Там двум тварям противостоят всего человек шесть. Я выцеливаю ту, что ближе, но ее перекрывают спинами легионеры. Черт!

С разворота бью «лучом» в одного из эскуров, переключившихся на шеренги Линка. Он попадает в бок, тварь отлетает, валится на ходу. Между ребер дымящаяся дыра, но тварь пытается подняться. Первый круг всего, второй я не смогу плести так быстро. А на поле боя еще как минимум с дюжину мерзких зверюг.

— Маги, «щиты» сверху! — В голосе Лостада ненависть и отчаяние. Черт, кому он орет? Я тут о-дин!

Вскидываю голову. К нам по дуге приближаются пять черных шаров. Какой на хрен «щит»?!

— Впере-о-од! — воплю я и бросаюсь первым. Ловлю недоуменный взгляд Лостада, но тот быстро соображает и сам устремляется к аземам. А там именно они. Примерно с два десятка, метрах в ста пятидесяти. И у нас единственный шанс избежать больших потерь — сблизиться с ними.

— Быстре-эй! Скуты вниз! — крик Лостада. Эгидники бросают щиты, мы перескакиваем через них и ускоряемся. Теперь мы словно спринтеры. Холодный воздух обжигает рот и легкие, а мышцы напряжены до предела.

— Гра-а! — слышится справа. Шеренги, выстроенные Линком, тоже переходят на бег, налетают на эскуров. Мясорубка, крики.

— Гра-а! — подхватываю я, ставя на ходу «щит». В него тут же втыкаются два черных шара, разом обрушивая. Остальные с грохотом врубаются в землю уже за нашими спинами.

Один из эскуров пытается развернуться, чтобы драпануть, но мы наскакиваем на него, сметаем, пара легионеров остаются добивать поваленную тварь. Она сперва злобно рычит, потом рык переходит в рев. Перепуганный и жалобный. Всем перед смертью страшно.

Еще три шара, теперь летящих по прямой, опрокидывают на ходу нескольких легионеров. Я на мгновение оборачиваюсь. Нас человек тридцать, может, чуть больше, но явно не восемьдесят.

Неужели такие потери?

«Правый край, наверное, завяз там, на дороге, — приходит мысль. — А это человек двадцать, не меньше».

Последний «луч» устремляется в сторону аземов. Последний, потому что я уже пустой, и понимая это, выжимаю из себя все, что можно. Так я не бегал очень давно, но промедление сейчас, без всяких метафор, смерти подобно. Аземы успевают сплести еще по одному заклинанию и сносят ими пятерых. Один из шаров проносится всего в локте от меня. Крики и вопли, раздирающие душу, словно когтями.

Но они остаются позади, тонут в новом «гра-а», и мы наваливаем на аземов неудержимым цунами.

Звон клинков о клинки, снова крики. Я с лету всаживаю острие одному из аземов в горло. Он замешкался, пытался ударить магией и поэтому даже не успел вынуть свой кривоватый нож. Слева, в миллиметре от уха, свистит рассеченный клинком воздух, отскакиваю, словно резиновый мяч от стены, оборачиваясь в прыжке. Азем перерезает одному из парней горло и, отбросив тело, кидается на меня. Нырок, уход, выпад. Острие прокалывает бок. Дергаю меч на себя. На спину кто-то валится. Короткое движение головой вправо и обратно, словно передергивание затвора. Свой, ранен. Чревл! Укладывать его некогда, азем снова прет на меня, не так шустро, но все же прет. Извини, братишка. Я делаю выпад, чувствуя, как легионер быстро съезжает по спине, а мой удар достигает цели. «Коготь виара». Острие в глазнице, я тут же ногой бью азема в живот и едва успеваю, развернувшись, подхватить падающего парня. Всего в сантиметре от сизого снега.

Снег. На секунду взгляд застывает. Снег вокруг не сизый, он красный и черный — крап капель, длинные дорожки, огромные лужи… Повсюду кровь. Кровь людей и тварей.

Но думать сейчас опасно. Очень… Твою мать!

Левое бедро обжигает пламенем, несмотря на нестерпимую боль, бью сверху по рухнувшему на колени азему.

— А-а, су-у-ка!

Но удар получается почти плашмя, по спине. Эта тварь снова поднимает свой кривой клинок.

— На, сука, на, сука, н-на-а, су-у-ка!

Три удара по черепу, клинок застревает в раздробленной кости, я пытаюсь вытянуть его. Руки трясутся от злости, дыхание частое, сквозь зубы. Азем заваливается на меня, я левой рукой упираюсь в его череп, ладонь скользит по теплым слизистым мозгам.

— С-с-сука, — ползет сквозь зубы со свистом.

Наконец клинок выдернут, подошвой бью этой твари в скулу, оборачиваюсь… Бой закончен. Шеренги Линка навалились на оставшихся аземов, как-то молча, без «гра-а», и буквально затоптали их, порубав на мелкие куски.

Я какое-то время просто стою, стараясь справиться с трясущимися руками и успокоить дыхание…

— Че там, серьезное? — подбежавший Линк посмотрел на расплывающееся по левой штанине красное пятно.

— Да нет, царапнул, падаль, — сквозь зубы процедил я и осторожно присел на залитый кровью снег.

Правую ногу согнул, а левую оставил прямой. Дорвал рывком прореху на штанах, скривился от боли и вида раны.

— Точно царапина. Ну может, на овриг в глубину, не больше, — с улыбкой проговорил Линк, присаживаясь рядом на корточки. И это ничего, что овриг — сантиметр. В сравнении с некоторыми — да, царапина.

Я воткнул меч в землю и, достав из-за пояса ножик, распорол оторванную штанину. Линк тут же выхватил ее из моих рук и принялся скручивать.

— Я сам перевяжу. Покрепче чтобы, — бросил при этом.

— Смотри, вон еще живые остались, — я указал кивком головы в туман. Два бхура-эскура и штук пять аземов пытались удрать. Но их быстро настигали появившиеся всадники. Наш турм, не наш — непонятно. Не вижу вышивок на плащах.

— Кто это были, Линк? Бхуры или эскуры?

— Бхуры, Ант. Ты же видел — они перевоплощались, когда с крестов падали.

Я кивнул, осмотрел свой плащ и сюрко и, заржав, повалился на спину. Лямки, чревл их дери!

В спину уткнулся край миски.

— Чего ржешь? — спросил Линк. Он как раз скрученной штаниной с силой перетягивал бедро чуть выше раны, но, услышав идиотский смех, замер и настороженно заглянул мне в лицо.

— Да все нормально, — сказал я, подавив нервное веселье. — Походный мешок даже не сбросил. Кстати, там жгуты есть.

— Бывает, — бросил Линк и принялся завязывать узел. — Чревл с ними с теми жгутами. Не больно?

— Терпимо.

— А с мешками почти все, — он хохотнул. — Я, правда, сбросил. Ну так у меня и опыт есть.

— Что, тоже на марше в такое попадали?

— Было дело, но в Зыби. А чтобы вот так, — он мотнул головой. — Странно. Ни разу не слыхал, чтобы в дне пути от лимеса твари набрасывались.

— Может, уже Вздох начался? — предположил я.

— Да ну, — Линк быстро завязал второй узел и плюхнулся задницей на свой пельт.

— Хм, мешок не сбросил, а пельт там кинул. Мешал он, — недовольно выдохнул я. — Все наперекосяк. И с заклинаниями… чревл его знает, бил чем попало, вообще думать не успевал.

Я откинул голову, увидел еще несколько шеренг, идущих к нам.

— Скорее всего, у них тут портал недалеко, — продолжил Линк, пропустив мимо ушей мой короткий самоуничижительный монолог. — Странно все-таки. Не делали они раньше так. Полсотни тварей, считай, положили зазря.

— А наших сколько, — выдохнул я и, скинув лямки, поднялся. Рана горячо резанула, а я вдруг заметил свою левую руку в вязкой белой слизи. Чревл, мозги же еще эти.

Скривившись, принялся оттирать ладонь снегом.

— Нормально все?

Мы одновременно подняли взгляды. Наш лег-аржант. Лицо в черных точках подсыхающей крови тварей, сюрко заляпан ею почти наполовину.

— Молодцы, парни. Отлично сработали. Особенно ты, — его взгляд задержался на мне. — С атакой здорово приду…

Шагах в десяти кто-то громко заругался, зовя командира, он оглянулся, и мы тоже посмотрели в сторону сдавленной, почти сквозь рыдания ругани.

— Да мин лег-аржант, чревл вас раздери! — Парень, стоявший на коленях возле одного из тел, перешел на крик. Лицо его было измазано черной кровью. Видать, самолично завалил азема. — Умирает же он! Где эти чревловы лекари? А?! Мать их сурдетскую! Я их разорву, нихтовых ублюдков! Где они?!

Лостад заспешил к нему, следом направился и Линк. Ситуация явно выходила из-под контроля. Ругавшийся парень подскочил, стал истошно выкрикивать полную чушь про то, что нас бросили на смерть, что это было задумано. При этом он принялся размахивать мечом, и в его глазах заблестело что-то нехорошее.

Лостад нырнул под замахнувшуюся руку, схватил ее и, вырвав меч, отбросил его в сторону. Затем залепил парню увесистую плюху, толкнул к Линку, а сам склонился над умиравшим. Линк схватил налетевшего на него парня за плечо, рывком усадил на землю и, присев рядом, стал что-то грубо объяснять.

Да уж. Похоже, «крышу» слегка рвануло. Сколько еще таких будет за время войны?

Медленно поднявшись, я попробовал опереться на раненую ногу. Вроде терпимо. Вытащил из земли меч.

Под левым коленом убитого азема увидел темное черное пятно. По ходу кто-то перерезал ему жилу, он повалился и по пути успел тесануть меня.

— С-сука, — повторил я и увидел того, кто в бою привалился мне на спину. Двинулся к нему, сильно прихрамывая и пытаясь опираться на меч. Толку, правда, от этого не было, клинок уходил глубоко в землю. Наклонился, потрогал пульс на шее. Легионер был мертв, и я провел ладонью по его лицу, закрывая глаза.

А к месту сражения уже подъезжали телеги. Я оглянулся на окрики кучеров, подошел к Лостаду.

— Выживет? — спросил почти шепотом.

Тот дышал тяжело, с хрипом. Правая половина торса жутко рассечена несколькими ударами, сквозь кровавое месиво видны сломанные и вылезшие наружу ребра. Я отвернулся.

— К лекарям срочно бы, — выдохнул Лостад и наторелым движением сдернул с себя плащ. Разложив его рядом с раненым, подозвал двух легионеров. Я было сунулся, сообразив, но он мягко отстранил меня.

— Так, — заруководил четко. — Линк, иди сюда тоже. С той стороны бери. А вы за ноги, — это двум парням. — Аккуратно только. Не дергайте.

Они медленно переложили парня на плащ, подняли осторожно.

— Следи за этим, — бросил он мне, кивнув на разбушевавшегося, и обратился к вцепившимся в края плаща. — На полусогнутых. Чтобы мягонько, как в самой дорогой карете, ясно?

И они бережно потащили свой груз к телегам. «Трехсотый», который в любой момент мог скинуть со счетов лишнюю сотню.

 

ГЛАВА 24

А я, кое-как подняв рюкзак, поплелся к дороге. Возле разбушевавшегося все равно уже закрутились несколько легионеров, наперебой говоря с ним успокаивающими голосами.

Время от времени я поглядывал на тащивших раненого. Парня я не знал, наверное, из третьей или четвертой шеренги, потому как точно не из нашей палатки. В голову влезла пугающая мысль о ране. Все-таки это самая серьезная за все время здесь, что, если случится заражение?

После плетей Альтор смазывал мне спину особой мазью, вонючей до рвотных спазмов, но благодаря ей раны не гноились. Трижды по пять ударов. Я был духовно сильнее Петра, но все равно отрекся. Отрекся после пятнадцатого свиста плети. От свободы и своей прошлой жизни.

На том месте, где мы приняли бой, было много людей. Одни ходили среди тел, наклонялись, трогали пульс на шее. Другие на плащах уносили мертвых и раненых. Кто-то тащил в лес туши тварей.

Оставшиеся в живых легионеры сидели и лежали у края дороги, часть, уткнув лица в колени, часть смотрела на меня, как я, хромая, шел им навстречу, куда глядели лежавшие, я не знал. Может, в небо, а может, и, закрыв глаза, внутрь себя, пытаясь справиться с «послевкусием» произошедшего. Я тоже начинал чувствовать его. Какое-то странное — смесь из спокойствия и остывшей злости, опустошенности и наполненности чем-то новым.

— Ант, тебе лекарь нужен, — увидев меня, проговорил Ниго.

— Что с Жиро? — спросил я.

Ниго показал местный жест, провел двумя пальцами по лицу, закрывая ими глаза. Я тяжело вздохнул, но все же переспросил:

— Точно?

— Точнее не бывает.

Отвечать было нечего, и я, стащив с головы шлем, молча поплелся к ближайшей телеге, на которой сидели двое парней из попавших под раздачу первых восьмидесяти человек колонны. Легкие ранения. Одного я узнал, тот, которому тварь впилась когтями в плечо. Рану ему уже обработали и перевязали, и выглядел он вполне жизнерадостно. Наверное, внутренне был на седьмом небе оттого, что остался жив. Ничего плохого в этом я лично не видел. Я тоже радовался, хотя и одновременно с этим мне было до охренения тяжело.

Лекарь, занимавшийся вторым раненым, заметил меня. На секунду его лицо вытянулось, но он тут же принял непринужденный вид и подозвал двух легионеров из нашего гурта. Один из них был Сваго.

— Чревл, нас не пустили, — зачем-то стал оправдываться он, помогая мне усесться на телегу. — Появился Сервий и стал орать, что не позволит положить весь первый гурт его легиона. Потом послал туда один из турмов. А мы с Лидом хотели…

— А Лид где? — перебил я его.

— Возле одного своего земляка. Ранен тот сильно. Он с вами в палатке был. Жиро, по-моему, зовут.

— Жиро? — удивился я.

— Ага, — кивнул Сваго. — Они из соседних деревень с ним, даже дрались в детстве деревня на деревню, — Сваго улыбнулся, но тут же торопливо стер улыбку с лица. — Его сначала в мертвяки определили, а он вдруг зашевелился, стонать стал.

— Ну слава Номану, — выдохнул я. — Этот парняга за моей спиной в гурте стоит. Я видел, как его заклинанием Тьмы зацепило.

Тем временем лекарь занялся моей раной. Для начала обтер ее мокрой тряпкой, от которой воняло чем-то навроде спирта, потом принялся обрабатывать магией. В ране запылало пламя, но я даже не отреагировал. Не впервой уже. А вот Сваго взирал на действия лекаря с благоговением, наверное, не видел ни разу. Я же смотрел на поле, а точнее, на ковылявших оттуда к дороге соратников. Насчитал взглядом два десятка. Значит, десяток точно погиб. Это там уже, а на самой дороге десятка три, не меньше. И раненые еще.

— Все, — развязав тугую повязку из перекрученной штанины, довольно выдохнул лекарь, и я почувствовал, как в начинавшую неметь ногу потекла «жизнь». — Края раны я сомкнул, но пока непрочно, для этого нужно несколько раз обрабатывать. Так что сильно шевелить ногой не стоит, чтобы снова не разошлись. Вам вон туда нужно, вас на телегу определят до самого лимеса. Понятно?

— А что ж тут непонятного. — Я дружески похлопал лекаря по плечу. Он был примерно моих лет, и поэтому я позволил себе такое проявление благодарности. — Спасибо.

Стал медленно спускаться с телеги, Сваго тут же подхватил меня под локоть.

— Я помогу.

Вдвоем мы доковыляли до целого обоза, предназначенного для раненых. Пока меня определяли, колонна двинулась дальше, но теперь впереди ее укрепили отрядом магов и двумя турмами. Я видел, как они спешно двигались к «голове» по краю дороги. А вот наш обоз пока оставался на месте, ожидая, чтобы пристроиться в хвосте.

Взобравшись при помощи Сваго на выделенную мне телегу, я улегся на жестком матрасе, набитом, судя по исходившему от него запаху, сеном, укрылся одеялом и стал смотреть на колонну. Сваго убежал к своим шеренгам, а ко мне подошел еще один лекарь. К моему удивлению, это была девушка лет двадцати пяти, довольно симпатичная. В сиреневом беретике, длинные волосы стянуты сзади узлом, лицо серьезное.

Нет, я знал, что женщины и боевыми магами бывают, взять хотя бы ту же Руну, настоящую, естественно, и среди лекарей их много, но все равно почему-то удивился. Улыбнулся ей, но девушка сохранила серьезность. Она быстро оглядела мою рану, потом задала несколько вопросов об общем самочувствии. Отвечая, я одновременно пытался зафлиртовать, но целительница никак на мои поползновения не отреагировала. Так и ушла с серьезным личиком, даже ни разу не улыбнувшись в ответ. Какая-то часть меня невольно возмутилась, как же так — я ж герой в конце концов! Могла бы и дернуть уголками губ вверх для приличия.

После ее ухода я достал из мешка запасные штаны и переоделся. Потом спустился с телеги и отер снегом сапоги, которые были в засохшей крови. Левый в моей, правый в черной азема. Появился кучер, завздыхал, начал нести какую-то чушь, но безобидно. Обычный ольджурский простолюдин.

Я снова улегся и натянул на себя одеяло. Хорошо, тепло. Через пару минут кучер запыхал самокруткой, окутывая меня запахом дешевого армака. Я закашлялся. Он тут же извинился и самокрутку затушил.

— Ну вот и двинулись, — проговорил он, беря в руки вожжи.

Первая телега нашего госпиталя на колесах и правда дернулась вперед, но тут же ее кучер закричал «хар-р» и натянул вожжи. Колонна резко остановилась, и я нервно приподнялся на локте, бросив взгляд в сторону ее «головы».

Минут десять ничего не происходило, отчего внутри напряжение только росло. Неужели опять?

Но вдруг мы снова двинулись, и мой кучер легонько прикрикнул на лога. Телега, покачавшись на степных кочках, как утлая лодочка на волнах, выехала на дорогу. Истошный скрип прекратился, и дальше она покатилась практически бесшумно.

Еще минут через десять стали понятны причины короткой остановки. Мимо нас в обратном направлении проехали три телеги, груженные телами. Они, конечно, были прикрыты плащами, но очертания этих плащей не оставляли простора для фантазии. Те самые «засранцы», о которых спрашивал сам себя Лостад, — сразу врубился я, припомнив десяток всадников, обогнавших нас с утра. Маленький разъезд, ушедший вперед в туманное марево на разведку. Моя догадка вскоре полностью подтвердилась. В степи на окровавленном снегу я увидел десять туш логов. Вокруг них суетились люди, сдирая шкуры.

К потерям можно дописать еще десять человек. И логов заодно, тоже все-таки боевые животины.

Отбросил от себя мысль, что, возможно, мясом этих логов нам придется сегодня ужинать, и стал размышлять о своих шрамах. Не многовато ли уже набралось? Я, конечно, понимаю, что шрамы мужчину украшают, но собирать на своем теле полную галерею не очень-то и хочется. Вспомнилось вдруг, что на несчастном левом бедре у меня уже вторая рана. В следующий раз нужно для симметрии правое подставлять.

Улыбнулся кисло и откинул и эту мысль. Если уж и думать сейчас, то лучше об отвлеченном. Магия?

Но размышления о структуре плетений быстро сморили, а может, виной тому было тихое поскрипывание тележного кузова. Правда, разбудили скоро, парнишка из наших «придатков». Он поставил рядом со мной приличных размеров узел и с полминуты шагал рядом с телегой. При этом его лицо было сильно напряжено, пару раз он многозначительно кашлял, видимо, хотел расспросить у меня о бое, но, так и не решившись, убежал вперед.

Каша с мясом, хлеб, сыр, маленький, на пол-литра бурдючок с вином. Надо же, с чего это? Спиртное легионерам запрещено, по крайней мере, в открытую никто его не хлещет. Видел я несколько раз обычных гуртовиков в «обозе» за кружечкой хорского, но пили они его торопясь, настороженно оглядываясь по сторонам, а после запихивали в рот целую жменю листков местного аналога мяты.

Обильный ужин, да еще и с вином, сморил сильнее, чем однообразный скрип телеги. Я, впрочем, и не сопротивлялся, сон, как известно — лучшее лекарство.

Второй раз меня разбудил кучер, с чего-то решив, что мне будет крайне любопытно увидеть лимес-лагерь. Хотя он был и не слишком не прав.

— А вона Кромь, где деревья. Видите? — полуобернувшись ко мне, тыкал мужичок куда-то вперед указательным пальцем. — Там она вона начинается. А вона форт, — он повел рукой правее. — Тама лимесские легионеры на постоянке. Ух, и лютые парни.

Я приподнялся, уставился в указанном направлении.

Кромь меня разочаровала. Я ожидал увидеть нечто большее, загадочное, необычное, и возможно, даже пугающее, а тут обычный лес. Длинная — от одного края до другого — черная полоса. Деревья точно такие же, как и медленно проплывающие слева.

— Да чревл тебя раздери! — вскричал вдруг мой кучер и потянул на себя поводья, заодно и залихватски отклоняясь назад. — Хар-р, твою сурдетскую! Ишь ты!

В какой-то момент мне даже показалось, что он сейчас завалится в кузов, и я на всякий случай приготовился его ловить. Не для его блага, разумеется, а чтобы он на раненую ногу не грохнулся.

Оказалось, пока он указывал мне на местные «достопримечательности», идущая перед нами телега резко затормозила, и дремлющий на ходу лог ткнулся мордой в ее задний борт. Это его напугало, и он, резко проснувшись, хотел немного «сбежать» вправо. Но бравый кучер задержал его.

Сон, видимо, придал мне сил и вернул настроение, поэтому я смог улыбнуться этому маленькому происшествию.

Пока мы съезжали на луг, я продолжил рассматривать место прибытия. Как и Кромь, форт тоже не произвел особого впечатления. Выстроен из дерева, высота стен всего чуть больше двух метров. Такие же стены расходятся в разные стороны, однако через четверть риги обрываются и дальше только деревья. На самом форте штандарт с красным крестом храмовников, вокруг которого обвился…

Я задрал голову, услышав над собой знакомый вскрик. Похоже кричат канюки, с некоторой жалостью, но в то же время чувствуется хищническая сила. Расправив черные крылья, высоко в небе грациозно парили два виара.

— Красавцы, — кучер причмокнул. — Вот же ж животина сильная, а?! Лога утащить может. Я сам не видал, конечно, но люди сказывают…

Пока он ставил телегу в указанное каким-то мужиком место, успел поведать мне пару баек. Наконец он замолк и отпустил вожжи, аккуратно уложив их на облучок.

— Ну и приехали. И хорошо.

Он слез с телеги и зашагал к кучке своих коллег, а я стал осматриваться по сторонам. С той, откуда мы прибыли сюда, продолжалось броуновское движение — ехали, останавливались, разворачивались телеги и повозки, как я понял — это обозники, стоявшие возле Шана. Большая часть их, разумеется, ушла в северном и южном направлении, где можно подзаработать больше, но кто-то все же решил отправиться и с нами. С десяти тысяч человек тоже можно неплохо поиметь.

С другой стороны на глазах рос палаточный городок.

— Ну как рана?

Я обернулся. Правый краешек губ скользнул вверх. Надо же, как незаметно подошла.

— На месте, ваше лекарское сиятельство, — ответил, и девушка не смогла сдержать улыбки, хотя тут же спрятала ее в напускной серьезности.

— Я оценила вашу шутку, легионер, — проговорила она с легким сарказмом и, ничуть не смутившись, потребовала снять штаны. Я хотел было ляпнуть глупую шутку — мол, не быстро ли все у нас происходит? И не стоит ли для начала хотя бы познакомиться? — но вовремя передумал. Грубая и пошлая шутка. Да и заезженная, наверное. Даже в Отуме.

Поэтому штаны стягивал молча, разглядывая ее симпатичное личико.

Слегка кругловатое из-за пухлых щек, но это его не портит, а даже наоборот. Оно какое-то доброе, несмотря на напускную серьезность. Наверное, на этих щечках есть ямочки, уверен, что есть, вот только для этого нужно рассмешить эту царевну Несмеяну. Губки правильные, приоткрыты. И кончик язычка между ними, видимо, от усердия.

А выполняла она свое дело и действительно со всей ответственностью. Ух. Попадались мне подобные девушки, правильные и серьезные настолько, что быстрых отношений с ними ну никак не завязать, даже пустив в ход весь стратегический запас обаяния. Но тем они и интересны, держат на расстоянии вытянутой руки и, главное, ведь не оттого, что им не хочется это расстояние уменьшить, а в силу своего характера. Вот правильный он у них такой, ни одной ошибочки за жизнь не совершили, все делали, как папенька с маменькой велели. И еще одна особенность таких — даже во время страстной прелюдии могут вдруг остановиться, сказать свое испуганное, но твердое — нет. Причем откровенно, без ужимок, на самом деле всего лишь намекающих, чтобы ты усилил натиск.

На секунду замешкался. Стоять тут три дня максимум, ничего такого не успеть, но природный механизм, который действует независимо от мозга, опередил меня.

— Знаете, меня мучает один вопрос, — проговорил я серьезно, делая вид, что разглядываю рану.

— Спрашивайте, — все тем же «профессиональным» тоном врача.

— А вдруг вы не ответите?

— Я целительница, я обязана ответить больному на его вопросы.

— Ладно. Вопрос касается вашего ремесла как такового.

— Я вас слушаю.

— Скажите мне, — я сделал малюсенькую паузу, — а на щечках красивых целительниц появляются ямочки, когда они улыбаются?

Она перестала водить руками над раной и рассеянно посмотрела на меня. Секунда, вторая… губы расплылись в улыбке, но тут же сжались.

— Слишком мимолетно, не рассмотреть, — я сделал огорченное лицо.

Улыбка появилась снова, наши глаза на секунду встретились, и она, тут же опустив голову, продолжила врачевать с утроенным усердием.

Но улыбка осталась, едва приметная, блуждающая.

— Извиняюсь, если смутил, — продолжил я в том же тоне. — Но мне кажется, этот вопрос весьма важен. Я заметил, что если у целительниц есть ямочки на щеках, то раны заживают быстрее.

— Легионер, перестаньте…

Но голос уже совсем другой, в нем тонкие нотки волнения, внутри затаившийся интерес. Нет больше той напускной суровости, хотя все еще хрупко, одно неправильное слово — и она вернется в прежнее состояние. И второй раз ее оттуда не извлечь.

— Не могу.

Секундная пауза.

— Почему не можете?

— Потому что вы мне очень нравитесь.

Руки задвигались быстрей, рывками, рану обожгло чуть сильней. Стиснул на миг зубы.

— Я понимаю — какой-то обычный легионер, не аржант, не из штурмового отряда, не из благородных, а вы, наверное, привыкли к другому обществу. Красивая девушка, целительница… Но я все же спрошу. Не согласитесь ли вы провести завтрашний вечер в обществе простого легионера?

Снова пауза. Губы на секунду поджались, тут же легонько улыбнулись.

— И что мы с вами будем делать?

— Мы прогуляемся вдоль Кроми, болтая о всякой чепухе, а потом отправимся в обоз, где выпьем по кружечке айкаса. Вы какой любите больше — южнодоргонский или северодоргонский?

— Странный ты… — она запнулась. — Вы…

— Можно и «ты». Я непротив. Меня зовут Ант.

— Я знаю, — она улыбнулась, но глаз не подняла. — И не такой уж ты простой легионер, а маг-легионер. У нас все записано, по каждому раненому.

— Так нечестно, — я наигранно округлил глаза. — Ты знаешь обо мне все, а я о тебе ничего.

— Так уж и все, — она хихикнула.

— Но если учитывать, что я даже имени твоего…

— Лиона.

— Ну слава Номану, — я наигранно вздохнул. — А то думал это какой-то секрет.

— Никакого секрета. Так, все, — она отвела руки от моего бедра. — Еще один раз обработать заклинанием, и будешь как новенький. Можешь одеваться.

— Я немного так посижу. Пусть чуть остынет. Так что насчет завтрашней встречи?

— Я пока не решила.

— Но…

— Придешь завтра с утра на третью обработку, а сейчас меня ждут другие раненые.

— Так я могу идти в лагерь?

Она кивнула, развернулась и торопливо поспешила к другой телеге. Я несколько секунд пялился на ее… фигуру. Рассмотреть что-то большее возможности не было. Длинное, до самых пят, синее зауженное блио из толстой ткани, поверх него темный плащ до икр, но даже это не лишало ее сексапильности.

А все-таки я предусмотрительно прикрыл скомканными штанами «опасное место» — от ее близости в моем организме произошла естественная метаморфоза. Так что насчет чуть остыть я почти не соврал. Посидев пару минут, натянул штаны и слез с телеги.

Боли не ощущалось, и я, собрав свой хабар и нацепив на себя, поплелся в сторону лагеря. На пересекающей поле гравийке остановил какого-то адьюта и спросил, где первый гурт тринадцатого. Тот указал, с почтением глядя на мои заляпанные сюрко и плащ, а я заодно подумал, что стирать их теперь придется самому.

На стоянке первым делом встретил Лостада, он был уже в чистой одежде, и ничто в нем не говорило об утреннем бое. Спокоен и подтянут. Он стал расспрашивать о раненых парнях, но я мог сказать только одно — Жиро жив, а про остальных ни слухом ни духом. Аржант кивнул, похлопал меня по плечу и не стал задерживать, за что я ему был благодарен. Рана не болела, но вот переход от госпиталя до лагеря здорово вымотал. Губы онемели, во рту пересохло, а по лицу бежал холодок, который я каким-то образом чувствовал поверх наползающего вечернего морозца. Наверное, сказывалась потеря крови, ну и поужинать не мешало бы.

Миску с кашей и кусками мяса, накрытую второй перевернутой миской, я нашел на своем лежаке. Пересыпал еду в свою тару и стал неторопливо жевать. Те парни, что были в палатке, посматривали на меня молча, я сразу и не сообразил, что это другие парни. Из других шеренг. Вон того пухлого и розовощекого я помню, он в самом хвосте стоит, весельчак.

— А Линк где? — спросил я, проглотив очередную тщательно разжеванную порцию. Сейчас мне было необходимо экономить даже на этом, чтобы желудок тратил как можно меньше энергии.

— Вышел куда-то, — ответил один из парней.

— А остальные?

— Остальных всего семеро, Ант, — услышал я голос Ниго из угла и чуть не подавился.

— Как это?

— Вот так. Из нашей палатки двадцать пять легионеров отправились в гости к Великому Номану, шестеро ранены.

— Двадцать четыре. Жиро живой.

— Точно? — спросил один из наших. Из сорока человек всех запомнить я не мог, а вот теперь, думаю, запомню каждого из оставшихся.

— Мне Сваго сказал, что видел его.

— Это маг с «хвоста»? — поинтересовался Ниго.

— Он самый, — я поднес ложку ко рту, а в палатку заглянул Линк.

— Парни, кто из бившихся. Лостад зовет.

— Зачем? — спросил я. Подниматься, а тем более куда-то идти, категорически не хотелось. Начавший расщеплять пищу желудок стырил последнюю энергию.

— Я б на твоем месте подольше в госпитале оставался. Там иногда такие целительницы попадаются, — Линк присвистнул и тут же добавил: — Причем дают бесплатно.

Я, не удержавшись, хохотнул. Судя по всему, мыслей у этого здоровяка всего две — надо бы понихтиться и надо бы сделать это как можно дешевле, в идеале — даром.

— Тебе не попалась такая? — самым серьезным тоном спросил он.

— Мне не повезло, дружище. Меня лечила старая скрюченная бабулька с огромной бородавкой на носу.

— Да-а, не повезло, — согласился он. — Ладно, парни, идем. Лег-аржант сказал, чтоб быстрей.

Пришлось подниматься, отставив в сторону миску с едой. Выбравшись из палатки, я с удивлением увидел Сервия. Он восседал на своем логе и смотрел на нас почти с отцовской заботой.

— Парни, стройсь! — скомандовал Лостад.

Мы выстроились перед архлегом нашего легиона. Девять человек. Из второй палатки показались еще легионеры. Две десятицы. Итого из восьмидесяти принявших бой первыми осталось в строю всего двадцать четыре воина.

— Какие потери в остальных шеренгах, вступивших в бой? — спросил Сервий у Лостада.

— Там восемь, двое убитых, шестеро раненых.

Сервий молча кивнул, потом медленно обвел нас взглядом.

— Воины! — заговорил он спокойным глубоким голосом. — Так получилось, что вам пришлось принять боевое крещение первыми. Вы справились, парни. Линк'Ург и Ант из Сухины, я сегодня отправлял в полевой штаб приказ о присвоении вам звания — жант, и сегодня же он был подписан. Вдобавок вы будете произведены в риттеры из милости, это отдельное постановление штаба.

Мы с Линком переглянулись.

— А также каждый из вас, — Сервий провел взглядом по двум коротким шеренгам, — получит по двадцать золотых.

Секунда молчания — и следом «гра, гра, гра!». Негромко, коротко. Но звучит намного тяжелей и убедительней, чем звучало прежде.

 

ГЛАВА 25

Ольджурия, Северный Доргон, Лутиорд

Вильято и Дранг проснулись заранее и, готовые к приему, уже минут десять сидели в спальных покоях, выделенных им Повелителем. Тот должен будет дать официальное разрешение на вход в Золотую комнату личной библиотеки Лутов и приставить к ним двух орджунов и двух Высших, и только после этого они увидят вторую и четвертую книги Номана. Затем он, Вильято, станет их переписывать, а Дранг будет находиться рядом для безопасности.

Хотя какая, к чревлу, может быть для Странствующих безопасность в замке Лут-Ордор, самом сердце поместья Лутов?

Вильято бесшумно посмеялся.

— Что рассмешило тебя, брат? — спросил Дранг.

— Подумал о нашем с тобой здесь положении. Помнишь, как сказал брат Шидрото? «А для безопасности ты пойдешь вместе с Дрангом».

Теперь они посмеялись вместе.

— Да где же эти их чревловы мердинеры? Или кто там у них исполняет роль провожатых?

Дранг в ответ пожал плечами.

— Как ты думаешь, — продолжил Вильято, — эти две книги многое объяснят?

— Даже не знаю. А многое ли объяснила пятая?

— Об этом тебе могут сказать только архмагистры Триады, — ответил Вильято.

— Всегда так, — Дранг покачал головой, — сначала все создается как братство равных, а потом все равно кто-то оказывается равней других.

Он замолк, а Вильято посмотрел на него с недоумением. С чего бы это брат позволил себе крамольные мысли?

— Вильято, — Дранк закинул ногу за ногу и подался вперед, обхватив руками колено, — мы с тобой давно неразлучны, все дела вместе делаем, а ты ни разу не высказал своих мыслей. Скрытен, как ночная совья. Что ты думаешь о затеянном Триадой?

Вильято кашлянул от неожиданности, внутри у него все напряглось. Не любил он подобных разговоров, еще со времен бытности своей орджуном не любил. Язык твой — враг твой. Эту науку он усвоил давно.

— Это не наше дело, вот что я думаю, — ответил он неохотно.

Дранг ухмыльнулся.

— Ну а если Повелитель прикажет нас вот прямо сейчас убить? Так и помрешь скрытной совью, никому не поведав, что у тебя на душе и в голове?

— На душе у меня чувства, а в голове мысли, — буркнул Вильято. — Как и у всех прочих.

— Это понятно. Но и чувства, и мысли разными бывают. Как цветы. Есть красные, а есть черные. Одни приятны глазу, а другие противны ему.

— К чему весь этот разговор? — спросил старый маг, начиная нервничать.

— Да к тому, что мы с тобой вместе давно, а друзьми так и не стали.

— Мы с тобой братья.

— Братья очень часто ненавидят друг друга и убивают с особой жестокостью. Зайди в любую деревню, таких историй тебе целую скирду накидают.

— То братья по крови, а мы с тобой по духу.

— А откуда мне это знать? — Дранг заметно распалялся, и Вильято это не нравилось. — Ты же молчишь, как грыла.

— Перестань сравнивать меня с животными, — недовольно проговорил Вильято.

— Хорошо, — Дранг откинулся на спинку кресла и, сцепив руки в замок, принялся крутить большими пальцами. — Но я вот к чему веду весь этот разговор, — продолжил он секунд через пять. — Мой прапрадед был Странствующим и входил в Триаду, мой прадед тоже, а дед с отцом просто были Странствующими. Так вот, отец рассказывал мне сказанное ему его отцом, а тот в свою очередь услышал это от своего отца… и так далее, — он сделал небольшую паузу. — И вот что они знали. До того как в наш клан влились целители, сумевшие избежать смерти, Странствующие и не помышляли о вражде с Лутами. Они хранили верность наисветлейшей семье и Повелителю, а вся эта ненависть к трону пришла в клан с ними.

— Это было давно. Теперь именно Странствующие противостоят Повелителю.

— Ты старше меня, Вильято, но ты глуп. Не обижайся, — проговорил Дранг почти ласково. — Те, кто сейчас находится в Триаде, — это потомки целителей. Как ты думаешь, почему первые два упомянутые мной предка входили в Триаду, а вторая пара уже нет?

— Видимо, не смогли стать архмагистрами, — начиная хмурить лоб, проговорил Вильято.

— Ха, Вильято, ты наивен, как сурдетское дитя, — Дранг хохотнул. — Если бы все было именно так, то никаких сомнений у меня бы не возникло. И не только у меня, а у многих братьев.

— Каких это многих? — Вильято смотрел уже на своего напарника косо. — Ты хочешь сказать…

— Вот именно, — перебил Дранг. — В клане уже давно зреет заговор среди многих магистров и армагистров против Триады. И эти братья… заметь, — он вскинул руку, — настоящие братья, истинные Странствующие, а не потомки целителей, хотят одного — уничтожить верхушку, состоящую лишь из праправнуков и правнуков тех влившихся чревловых лекарей. Ты хочешь фактов? Пожалуйста. Шидрото — правнук Жакмоло из Магиорда. Да-да, того самого, что считался одним из тридцати Невидимых ордена Целебного Креста и Айны. По обнародованным сведениям, этот самый Жакмоло был сожжен в Магиорде в семь тысяч сорок втором году, но по другим сведениям, тайным, — бежал за два дня до казни, спрятавшись в возу с сеном. А уже через две тридницы примкнул к клану Странствующих под именем Аргоро'Киа и сделал необъяснимо быструю карьеру. Всего полгода — и он в Триаде. А его второе имя тебе ни о чем не говорит? Киа — Крест… и Айна. Как тебе такое, а?

Вильято промолчал. Он сидел, насупившись и уставившись в дальнюю стену, на которой висел гобелен. На этом гобелене неизвестный риттер убивал огромное, в два раза большее, чем он, чудовище. На лице риттера была гримаса ненависти, благо шлем «валялся» внизу гобелена, у ног лога, и лицо, а точнее профиль, просматривался четко. Чудовище же не выказывало никаких чувств. «Руки бы оторвать тому, кто творил этот гобелен, — подумалось вдруг старому магу. — Как можно было изобразить чудовище столь безмятежным, а риттера исполненым злобы?»

— Молчишь? — спросил Дранг, явно не собираясь прекращать. — Ну так я тебе и дальше расскажу. Вагор, праправнук Прево, который тоже был одним из Невидимых, и о котором так же ходили слухи, что он избежал казни, подкупив чуть ли не всю Пратилию…

На этом слове Вильято вздрогнул, вспомнив, как и сам бежал из страшной тюрьмы. Да, пусть не из башни, а из барака, но все же…

— Ты же знаешь, что на закате своего существования орден Целебного Креста и Айны был баснословно богат.

— Вздорный вымысел, — рассеянно буркнул Вильято.

— Я бы так не сказал, — Дранг хмыкнул. — Десятица замков, полсотни особняков, и все это не считая личных владений членов ордена. Неудивительно, что они покусились на трон, гордыня обуяла их. Мерзкая гордыня, которая свидетельствовала об отходе их от нашего Бога, Великого Номана, — Дранг перекрестил лицо. — А ты слышал, что они поклонялись некому Бафонету? Сами они утверждали, что это забытый бог целительства, но слишком уж созвучно имечко этого их забытого бога с одной из ипостасей чревла. Бафоневл, — голос Дранга вздрогнул в мистическом экстазе. — А как называется новый кодекс Странствующих? Не Катоневлия ли, случаем?

— Прекрати! — не выдержал Вильято, вскакивая с кресла. — Твоя речь — речь предателя. Да и как можно сравнивать Бафоневла и Катоневлию? Совершенно разные понятия! Последнее означает — «путь вечности» на языке древних магов.

— «Путь вечности» на этом языке звучит как катомевлия, если быть точным. «Мевл» — вечность, «невл» — разрушающая ее противоположность, некая умерщвляющая сила. Отчего и ипостась чревла — Бафоневл — означает «источник умерщвляющей силы».

— Ты просто играешь словами. Глупость! Чушь! Тем более в разных изводах язык древних магов отличается деталями. Взять то же «Откровения пресветлого Альбольо»… — Вильято запнулся на секунду, после чего прокричал в сильном волнении: — Да и вообще, чего ты хочешь добиться этим разговором?!

— Чтобы ты пришел к тому же решению, к которому пришел вчера я.

— Вчера? Какому решению? — спросил старый маг, но интуиция уже подсказала ему, что он в ловушке. Вскинув руку, Вильято попытался ударить предателя «каскадом», но из-за ширм у стены покоев молниями метнулись к нему двое Высших, опутали сначала магически, а потом и скрутили с помощью грубой физической силы. Тут же разрушили почти готовое плетение прямо внутри него, отчего Вильято почувствовал жгучую боль, и вдобавок связали запястья кожаным ремнем. Однако и после этого рук не отпустили.

— Осторожней, — кричал в это время Дранг, — нельзя, чтобы на нем были ссадины или раны.

Вильято тут же скрючился, пытаясь укусить свое бедро, но его резко усыпили. Плетение шестого круга сработало безотказно, мгновенно погрузив мага в глубокий сон.

— Что, все? — спросил появившийся пару секунд назад в дверях Полотино.

— Так точно, советник, — холодно ответил один из Высших, отпуская руки уснувшего Странствующего.

— Ну вот и славно, — улыбнулся Полотино и посмотрел на Дранга. — А вас, уважаемый, ждет Повелитель. Следуйте за мной, я провожу.

— Нужно, чтобы на нем не было ни одного синяка или ушиба, — Дранг кивнул на своего бывшего напарника, — иначе мне трудно будет убедить своих братьев в том, что Вильято умер собственной смертью.

— С ним будут обращаться как с новорожденным, — успокоил его советник. — Идемте.

Дранг двинулся вслед за Полотино: коридор, поворот, еще один коридор, освещенный белыми светильниками, вниз по ступеням, дверь.

— Это тайный кабинет Повелителя. Один из тайных.

Полотино многозначительно улыбнулся и открыл дверь. Дранг шагнул внутрь.

Кабинет был небольшим, скорее похожим на каморку бедняка, нежели на место для неофициальных встреч его наисветлейшества. Зато, в отличие от официальных залов, здесь все просто кричало о любимом занятии всех Лутов. На левой стене две оскаленные морды бурых дролтов. Стеклянные глаза глядят с ненавистью, а с клыков, кажется, до сих пор капает слюна хищного безумия. Справа более миролюбивая морда рызгоя с ветвистыми рогами. По обеим сторонам от нее висят охотничьи луки и рожки. «Охота без магии — охота храбрых», — прочитал Дранг под чучельной головой виара, висевшей на дальней стене.

— Этого я собственноручно убил отравленными стрелами, — раздался спокойный голос Повелителя, и Дранг с почтением склонился, хотя самого Варгросса'Лута не видел. Он появился только спустя несколько секунд и уселся на обитое черной виаровой кожей кресло у дальней стены. Опытный взгляд мага приметил силуэты Высших в тени двух боковых ниш кабинета, которые вдобавок были окутаны «пеленой» на основе какой-то стихии. В стихиях Дранг был не особенно силен, достигнув магистрала лишь в ветви Воды.

— Вы необычайно смелы, мин Повелитель, — ответил Дранг. На лице Варгросса мелькнула мимолетная довольная улыбка, но тут же лицо вновь стало холодным, и он медленно указал на один из простеньких стульев у правой стены.

— Благодарю вас, мин Повелитель, — ответил Дранг и засеменил в указанном направлении.

— Значит, вы можете полностью подделать почерк Вильято, — то ли спросил, то ли утвердил Повелитель, и Дранг, присаживаясь, кивнул. — Вот и отлично, — Варгросс бросил взгляд на дверь. Странствующий невольно посмотрел туда же. Советник, оказывается, бесшумно скользнул в кабинет вслед за ним и теперь шел к тому месту у левой стены, где стоял небольшая тахта. — Полотино, первая часть дела прошла удачно?

— Да, — коротко ответил советник, усаживаясь. — Как и предполагалось, этот идиот не внял словам своего друга и полез в драку.

— Он никогда не был мне другом, — торопливо вставил Странствующий.

— Мы вас ни в чем не обвиняем, — улыбнулся Повелитель. — Друг, не друг — это все иллюзорные понятия, а мы собрались здесь, чтобы поговорить о существенном. Итак. Вы уверены, что сможете убедить архмагистров Триады в том, что ваш бывший соратник умер естественной смертью?

— Если на нем не будет ни царапинки, смогу, — Дранг кивнул. — Вот только не рекомендую использовать порошок лакрании. Братья смогут определить. Нужен какой-то особый способ…

— Не переживайте, — перебил его советник. — Мы применим одно средство, которое не оставляет следов. Все будет выглядеть так, словно его хватил удар. В таком возрасте это частое явление, я бы даже сказал — обычное, — Полотино трижды выдохнул «хе», но так, что Дранг и не понял, то ли смех это был, то ли кашель.

— Прошу прощения, а переписывать книги я начну уже сегодня? — спросил он заискивающе, и в этот раз и Полотино, и Повелитель уж точно не закашляли. Они совершенно откровенно смеялись.

— Извините, дорогой вы наш, — обратился к нему Варгросс, когда веселье оставило его. — Но переписывать вы будете не из книг, а со специально изготовленных для этого случая манускриптов. Надеюсь, вы понимаете, что это суровая необходимость. Да и тот, кто меньше знает, тот дольше живет. Очень мудрое изречение, не так ли?

С последним Дрангу пришлось согласиться, а заодно каким-то странным образом он вроде соглашался и со всем сказанным до этого. «Тонко умеет плести наш Повелитель, тонко», — пришло ему в голову.

— Тем более что вы и так будете удостоены награды, — продолжил тем временем Варгросс. — После того как Высшие разберутся с ветвью Порядка и уничтожат ваших архмагистров, вы займете место в Триаде Странствующих.

— Благодарю вас, мин Повелитель! — Дранг приподнялся со стула и легонько поклонился.

— Благодарности потом, — спокойно отреагировал наисветлейший. — Теперь расскажите нам о клане. Сколько в нем магистров, сколько армагистров и так далее.

— С удовольствием, — Дранг позволил себе мимолетную улыбку. — Магистров четыре сотни, армагистров почти сотня, архмагистров четыре десятицы, и все они, по моему разумению, потомки тех самых целителей. Помимо этого еще около шестисот братьев, владеющих магией домагистральных кругов…

— У вас очень интересная версия, — перебил Повелитель, хотя и обращался к советнику. — Как думаешь, Полотино, возможно, чтобы двести лет назад к Странствующим примкнул кто-то из ордена Целебного Креста и Айны?

— В Отуме все возможно, — уклончиво ответил советник.

— А что говорят бумаги по этому делу?

— И Жакмоло, и Прево — по документам — были казнены. Но вы ведь сами понимаете, как могло случиться, мин Повелитель. Некоторые Невидимые подкупили стражу, и та позволила им бежать. А сжигали этих заговорщиков, судя по тем же документам, с мешками на головах, так что могли поджарить и кого-то другого.

— Возможно, все именно так и было, — хмуро кивнул Варгросс. — Мой прапрадед, Лутгросс Двенадцатый, был человеком добрым и уж слишком любил охоту, чересчур даже для нашего рода. А всякие политические дела его интересовали постольку-поскольку.

— У вас есть возможность исправить его ошибку, мин Повелитель, — своевременно вставил советник, и лицо Варгросса просветлело.

— Ты прав, Полотино. Я исправлю ошибку нерадивого предка.

Повелитель перевел взгляд на Дранга.

— А сколько человек придерживается вашей точки зрения?

— Думаю, около полусотни, — вытянувшись, ответил Странствующий. — Это те, в которых я уверен, возможно, есть и другие, кто бы мог…

— Других не нужно, — остановил его Повелитель. — После Вздоха мы убьем тех, кто будет к тому времени в распоряжении армии, а вы должны будете сдать нам архмагистров. Этого достаточно. Всех остальных я помилую, и клан продолжит свое существование.

— Вы необычайно добры, мин Повелитель. — Дранг снова оторвал от стула задницу и поклонился. — Но, может, не стоит убивать тех, кто послужит вам в Зыби?

— Мин Повелитель, этот Странствующий прав, — неожиданно поддержал его советник. — Лучше сделать как раз-таки наоборот. Убить тех, кто остался здесь, а всех послуживших интересам Света в Зыби оставить в живых.

— Хм, — Варгросс провел ладонью по губам, задумался на какое-то время. — Вы правы, — наконец выдохнул он. — Так именно я и поступлю.

Дранг, довольный, уселся. Среди отправленных Триадой в Зыбь было много его друзей. Настоящих, не таких, как Вильято.

— Ну а пока у нас есть три дня, — голос Варгросса вдруг потеплел. — По вечерам вы будете переписывать манускрипты и изучать некоторые магемы… Это для того, чтобы вы смогли продемонстрировать плетения, — он посмотрел на Странствующего. — А завтра с утра я предлагаю выехать на дролтов. Надеюсь, вы любите охоту?

— Разумеется, мин Повелитель, — не моргнув глазом, совершенно искренне соврал Дранг.

 

ГЛАВА 26

Утром привычного крика «гурт, подъем» не было, но мы и сами поразбудили друг друга. Несколько человек встали точно «по расписанию», принялись одеваться, шурша тканью одежды и звякая ножнами, и, таким образом, выдернули из сладкого утреннего сна всех остальных.

Быстро одевшись и приведя себя в порядок, я первым делом поспешил в госпиталь на процедуру. У выхода со стоянки наткнулся на Лостада, который объяснил, что через час я должен быть тут как наконечник копья. То, что это означало — как штык, — я сообразил и поэтому только и ответил по «ряду» — ясно, мин лег-аржант!

— Легионер, вы опаздываете, — с показным недовольством проговорила Лиона, когда я подошел к «процедурной» повозке. Сказав это, она тут же отвлеклась на другого раненого.

Вообще-то точное время моего прибытия на прием вчера оговорено не было. С утра? С утра и пришел. Но ее попытка поддеть даже порадовала. Значит, она заинтересована мною, и первая начинает игру. Я хотел было в ответ как бы между делом намекнуть о том, что мне некогда ждать в очереди в связи с предстоящей акколадой, но сдержался. Пусть останется на вечер в качестве сногсшибательного сюрприза. Думаю, мое неожиданное появление в светло-сером плаще жанта, да еще и со знаком риттера на плече, станет этакой «Барбароссой» в начинающейся между нами «войне». А то, что эта «война» неизбежна, сомнений не было — Лиона девушка с характером, знающая себе цену. Ну что ж, две войны одновременно — это даже интересней.

Чтобы не сорвать план молниеносного вечернего «удара», который позволит мне прочно закрепиться на плацдарме зарождающихся отношений, пришлось отстоять очередь. При этом я делал самый что ни на есть беззаботный вид, разглядывая находившихся на территории госпиталя. Как оказалось, больных тут гораздо больше, чем собственно раненных во вчерашнем бою. Видимо, всякая там дизентерия, несчастные случаи и прочая мелочь не оставляют это заведение без клиентов.

Наконец стоявший передо мной один из таких «несчастных случаев»… ударился головой об оглоблю… ну понятно, в нашем мире в казармах обычно с кроватей падают, а тут об оглобли бьются… Так вот, этот пострадавший был спроважен, и я уселся на большую широкую скамью перед це-лительницей.

— Как ваше самочувствие, маг-легионер?

И снова серьезное личико.

— Девушка, а вчера, случайно, меня не ваша сестра-двойняшка лечила? — проговорил я с самым серьезным видом.

Уголки губ дернулись. Вернулись на место.

— У меня нет сестры-двойняшки.

— Тогда что насчет сегодняшнего вечера?

— Я пока думаю.

— И когда ждать решу-у-у… Горячо!

— Какой вы, однако, изнеженный, маг-легионер. Чуть больше энергии дала, и сразу жалуетесь.

— Это была не жалоба, это было восхищение. Я хотел сказать — восхитительно горячо.

Рассмеялась, но вдруг резко посерьезнела и проговорила с волнением:

— Приходите за час до заката. Я буду ждать возле вон той повозки. — Указала.

— Хорошо, — кивнул я. — Только все-таки лучше вернуться к вчерашнему «на ты».

— Вечером и вернемся. — Лиона закончила водить руками над шрамом и повернулась к очереди. — Следующий.

— Хм. Тогда до вечера.

Я бегом рванул обратно на стоянку. Внутри уже минут десять как ворочалось стойкое ощущение — опаздываю.

Так оно и было. Лостад посмотрел на меня недовольно, прикрикнул:

— Садись в брыку.

— А шлем?

— У меня, — подал голос Линк. — Прыгай сюда давай.

Я взобрался в стоявшую у «ворот» повозку, следом за мною влез лег-аржант, и мы покатили к форту. Когда брыка выехала на дорогу, ведущую вдоль Кроми, я стал с интересом разглядывать находившийся за невидимой границей лес. С близкого расстояния он, так же как и с далекого, ничем не отличался от обычного. Тогда мой взгляд стал пытаться высмотреть что-то меж деревьев и в самих деревьях, но и здесь ничего сверхъестественного не нашел. Стволы такие же, торчат из такого же снега, заметил даже следы карбулка, уходящие вглубь Кроми.

— Ожидал чего-то большего? — с улыбочкой спросил Лостад, заметив как я пялюсь на лесную полосу.

— Честно говоря, ожидал, — сказал с разочарованием в голосе.

— Я тоже в первый раз, помню, ожидал, — заговорил Линк. — Думал, деревья скрюченные будут, черные, и ветки, на лапы чудовищ похожи, — он рассмеялся.

Мы миновали форт, слева замелькал частокол стены, потом кончился как-то резко, и брыка свернула вправо. Остановилась секунд через десять.

— Сперва в баню, парни, — стал объяснять Лостад. — Потом в часовне службу отстоите, а потом уже вас произведут в риттеры на площади, — он указал рукой мне за спину, — там вон. Слезайте давайте, чего сидите?

Мы с Линком выбрались из повозки, за нами лег-аржант. Пока ждали банщика — оказывается, серьезная должность, без него в баню никак, — я разглядывал невысокий сруб с маленькими окошками, затянутыми пузырями. Из покатой крыши торчала широкая труба, а из нее, само собой, валил дым. Наконец банщик появился. Полноватый мужик с розовыми хомячьими щеками и довольным взглядом. Он сразу забасил, объясняя нам правила поведения в его вотчине. Ну надо же — пар не выпускать, воду лишнюю на камни не лить, и так далее. Хрень несусветная, но говорил он ее самым серьезным тоном, даже Лостад не перебивал этот длинный список табу. Наконец как прошедшие инструктаж пользования баней мы были допущены в эту «sancta sanctorum».

На помывку ушел почти час. Дважды в парилку, скобление скребками и ветошью, натирание щелоком — как объяснил Лостад, это необходимое перед посвящением действо.

Розовые, как только что родившиеся поросята, мы наконец-то вырвались из этого ада в раздевальную комнату, где нас ждали абсолютно новые комплекты обмундирования. В районе желудка от вида их сладко засосало, сердце наполнилось гордостью. Представил, как буду в этом выглядеть, и приятные ощущения удесятерились.

Рубаха такая же, но только помимо креста на левом на правом плече вышит меч острием вверх, знак риттерства. Гарда прямая, значит, риттер из милости. У благородных она полумесяцем согнута в сторону клинка. Штаны обычные, серого цвета. А вот сюрко алое, но, как оказалось позже, — оно лишь на время акколады, потом заменят на стандартное белое, только с тем же риттерским символом на груди. Плащ серый, жантовский. Видел такие несколько раз в лагере. По окаемке прошит серебряной нитью, внизу, как и у аржантов, красная полоска сантиметров в пять шириной. А наши сапоги стояли у порога, чистые и густо смазанные жиром дролтов, отчего блестели, словно сталь на солнце.

Такими мы и вышли из мрачного банного помещения на свет божий, красивые и неимоверно гордые собой. Пока одевались, я поглядывал на Линка. Выражение его лица было странным, напряженное, желваки ходят. Но странность эта легко объяснялась, если знаешь его историю. Уверен, в голове у него сейчас крутилась примерно такая мысль: «Ну я же говорил, что снова стану риттером? Говорил же?»

Легко взобравшись в брыку, мы покатили к небольшой часовенке. Почти такая же, как у Вирона, из тесаных бревен, с посеребренным куполом и маленьким крестом на нем.

Внутри пахло деревом и озоном из-за горящих магических шаров. У дальней стены — алтарь, на нем статуя Номана в человеческий рост, пол мраморный, правда, половина плит разломаны. Вероятно, часовенка эта не один раз была разрушена во время прорывов армии Тьмы. Они, скорее всего, плиты и ломали. Новые же возить сюда и далеко, да и незачем — все равно ж снова разобьют во время следующего прорыва, вот и укладывали обратно старые.

Мы с Линком приблизились к алтарю, застыли, склонив головы. Лостад встал чуть позади, предупредив, чтобы мы слушали его щелчки пальцами. Началась месса.

Служил ее предарх Карломо Алькордский, по крайней мере, так нам сказал лег-аржант, помогали этому предарху два предлега. Карломо Алькордский был в длинной белой рубахе до пят, сверху покрыт черным плащом. В начале службы он появился слева от алтаря и чинно прошествовал к амвону в передней его части. Его путь сопровождало какое-то заунывное песнопение. Я пытался высмотреть исподлобья, где находятся поющие, но не смог, а поднимать голову и откровенно вертеть ею по сторонам не решился. Как только Карломо на амвон взошел, песнопение резко прекратилось. Повисла тишина, какая бывает только в храмах, и мы с Линком услышали легкий щелчок. Как и было уговорено — трижды перекрестили лица. Один из предлегов притащил в это время аналой и поставил перед своим шефом, а второй возложил на него толстую книгу. Карломо уверенно открыл ее в самом начале и бросил на нас оценивающий взгляд.

Все это я пытался увидеть полной картинкой, не поднимая головы, отчего глаза уже начинали нестерпимо болеть. Предарх глухо кашлянул в кулак и приступил к чтению. Язык, разумеется, особый, храмовничий, ни чревла непонятно.

…Иже и свято, взойдяше на холмы, подаше книге Воздухе, и подаше книге Земляны, и Водяны книге подаше разытно…

Ох ты, что-то про книги вроде. Прислушался. Нет, ни хрена не понять.

…Акте запрямше в воскулати, и пробеже по агнелищам, аки поробце…

Супер. «Шифровки из Центра» отдыхают.

Сдержал усилием воли улыбку.

В этот миг снова грянуло пение, похожее на гимн, и звучало целых минут пять. Когда смолкло, мы снова услышали щелчок, перекрестились торопливо, а Карломо Алькордский продолжил:

…А к верущив силу Великаго, с бяхем произнесшего пред лице его, как обывая в голицу…

В таком режиме прошло не меньше часа. Наконец предарх указал нам на алтарь и потребовал, именно потребовал, возложить на него мечи. После этого мы приняли причастие, съев маленькие хлебные колобки.

Пока мы их ели, предарх оружие освятил, и предлеги поднесли его нам, держа на вытянутых руках. Клинки были вложены в ножны, мы перекрестились, среагировав на очередной щелчок, и месса окончилась. Напоследок Карломо обнял нас поочередно, призывая при этом служить Великому Номану, что было, конечно, примерно, ибо говорил он тем же шифрованно-возвышенным слогом. Кроме имени Бога и слова «служище», я в общем-то больше ничего и не понял.

Закончив с объятиями, предарх вздохнул с чувством глубокого удовлетворения и перешел на нормальный язык.

— Что ж, воины и братья мои в Номане. От себя могу пожелать вам не запятнать риттерской чести и славы и до конца дней своих пронести свой крест избранных с достоинством.

Обозначив поклон, мы синхронно развернулись, щелкнув каблуками сапог, и почти строевым наконец-то часовенку покинули. Снова уселись в брыку, которая теперь повезла нас на площадь перед фортом.

— Расскажи ему на всякий случай про пощечину, — бросил лег-аржант Линку и, спрыгнув на землю, поспешил к командиру нашего легиона.

— Да, это… тебе пощечину дадут, ты только в ответ не бей, — он усмехнулся. — А то был раз случай.

— Ты думаешь, мне это неизвестно? — притворно удивился я, хотя на самом деле ничего не знал. Линк в ответ лишь пожал плечами.

Выбравшись из повозки, я поправил слегка съехавшее набок сюрко и глянул в сторону нашего гурта. Он стоял на площадке размером метров сто на сорок, увидел, как Ниго и еще несколько парней вскинули в приветствии руки. Ответил им легким кивком.

Пока из брыки выбирался Линк, ко мне подскочил Келтик.

— Сервий сказал, чтоб вы уже шли.

— О'кей, — ляпнул я в ответ нашему адьюту, чем здорово смутил его. На паренька я зла не держал, но проучить немного можно, поэтому, окатив его пристальным взглядом, добавил: — Это что за обращение к вышестоящему? Где полагающееся «мин жант»? И держи выправку, адьют. Согнулся, как старик.

Подмигнув растерявшемуся парню, я зашагал к группе высших чинов. За исключением Лостада, все остальные в ней были не ниже арлегов, а половина, судя по гербам на сюрко и медальонам на шее, — риттеры. Не из милости, разумеется, — нам ни гербов, ни медальонов не положено.

Вообще-то, если честно, столь щедрая и главное двойная награда в виде риттерства и звания жанта сначала меня удивила, если не ошеломила. Но, поразмыслив немного, я объяснил себе все это весьма просто. После столь внезапного нападения нужно было поднимать боевой дух, а сделать это легче всего вот такими наградами и денежными премиями. Мол, парни, помирать-то, конечно, некоторым придется, но зато и храбрых мы одариваем как положено. Думаю, теперь каждый второй легионер будет в бою жилы рвать, чтобы получить то, что с минуты на минуту получим мы.

Сервий указал нам с Линком на два круга, начертанные на земле куском местного известняка, и к нам тут же пристроилась пара совсем уж молодых парнишек лет по пятнадцать, как я понял — пэйжи. Несколько таких прикреплено к штабу, привыкают, так сказать, к воинским будням с младенчества. Будущие риттеры как-никак.

В руках у пэйжев были небольшие подушки, похожие на бархатные, такого же цвета, как наши сюрко. Они положили эти подушки на землю, напротив нас.

— Гурт, смир-но! — привычно гаркнул Лостад. Остальные же стали напротив нас, заложив руки за спины и приосанившись.

— Во славу Великого Номана, — громким голосом начал один из риттеров, плотно сбитый мужчина лет сорока. Его лицо было обрамлено темной окладистой бородой, взгляд прямой, неподвижный, словно смотрит сквозь тебя. — Во славу Повелителя и духа риттерства говорю вам. И не говорите потом, что не слышали вы. Риттер обязан почитать Бога, служить Богу и любить Его искренне. А также сражаться за веру и умирать за нее, но не отрекаться. И обязан он служить Повелителю и защищать его так же яростно, как и веру. Щит риттера да будет прибежищем слабого и угнетенного, мужество его да поддерживает везде и во всем дело правого. Да не обидит он никогда никого, да повинуется он командирам, над ним поставленным, да живет он братски с себе равными, и гордость, и сила его да не возобладают в ущерб прав ближнего. Да не примет он титулов и наград от чужеземных правителей. Да не простит он никогда обид, ему нанесенных, ибо вот она — последняя обида, которую он прощает.

С этими словами риттер подошел ко мне и залепил ту самую пощечину. И нехило так залепил, аж в ушах зазвенело. После чего сделал еще два шага и точно так же ударил Линка. Мой соратник тут же преклонил колено, и я поспешил повторить за ним. Повернул голову слегка вправо, наблюдая за происходящим.

Риттер медленно достал из ножен меч и заговорил, чеканя слова:

— Во славу и во имя Бога Всемогущего, Великого Номана, нарекаю тебя риттером. Помни же, что долг твой — соблюдать все правила и добрые уставы риттерства. Будь верен Богу, Повелителю и подруге, будь быстр в мести и наказании нечестивых, и также быстр в пощаде и помощи честным людям, вдовам и сирым, посещай службы и подавай милостыню, чти женщин и не терпи злословия на них, потому что мужская честь, после Бога, нисходит от женщин.

Риттер смолк.

— Клянусь чтить законы и наше славное риттерство, — громко проговорил Линк.

Риттер медленно воздел меч и так же медленно положил на левое плечо новообращенного. Потом приподнял его, пронес плашмя над головой и ударил по правому плечу.

— Встань, брат мой.

Линк поднялся, и риттер обнял его, легко хлопнув по плечу.

Через пять минут я точно так же поднялся с колена. Теперь я был риттером. Это я понимал. А вот понять, что чувствую, никак не мог, настолько все смешалось внутри — и ликование, и радость, и даже немного страха, оттого что теперь на меня возложена какая-то совершенно новая ответственность.

— Кру-у-гом! — скомандовал Лостад, глядя на нас и прижимая кулак правой руки к левому плечу. — На вы-пра-ав-ку!

Мы вытянулись, как будто и правда хотели дотянуться макушками до той самой задницы Номана, о которой говорил Гвидо. Чревл, как же это было давно.

— Гу-у-урт, раз! — криком протянул наш лег-аржант, и без малого четыреста глоток ответили ему троекратно, приветствуя нас.

— Гра! Гра! Гра!

 

ГЛАВА 27

После церемонии посвящения нам выдали новые пельты. Точно такие же, как у нас были до этого, только в верхнем правом углу все тот же знак риттерства. Мы едва успели всучить их парням из нашего гурта, которых Лостад погнал на полевые учения. В связи с перестановкой из-за потерь гурту требовались дополнительные тренировки.

А мы с Линком получили увольнительные на два дня, до самого ухода в Зыбь, и он первым же делом заговорил о таверне. И не просто заговорил, но и сразу же зашагал к ней, как только мы получили денежное вознаграждение и сменили алые сюрко на стандартные белые. Ну а я поплелся вслед. Отказаться было некрасиво, да и неправильно — обижу. И не Линка даже, а разом все риттерство в его лице.

— Это дело надо обмыть, Ант. Я хоть и дал зарок не пить, но это дело… Это же… — он всплеснул руками. — А я знал, знал, что так и выйдет. Ведь я риттер внутри, понимаешь? Риттер, а не сраный охотник за беглыми рабами. Так что тут без никаких. Надо обмыть.

Я неохотно согласился, но сразу предупредил, что нажираться не собираюсь.

— Баба? — понимающе спросил Линк с неизменной при таких разговорах ухмылочкой. — «О белые айны, цветущие в сердце моем, сияете вы лучезарным любовным огнем…»

— Слышь, Линк, а ты других стихов не знаешь, да? — от пошлости уже во второй раз процитированной им строки меня невольно перекривило. Тогда еще как-то мимо пролетело, а сейчас вот зацепило.

— Буду я еще их знать, — хмыкнул он. — Одно вот это запомнил, и того хватит. Мне его одна нихточка из Сухины постоянно читала. Как же там дальше? А! «Горите как очи прекрасные девы Лионы…»

— Лионы? — удивился я, с подозрением поглядев на Линка.

— Лионы, — кивнул он. — Что, неправильно?

— Да я ж откуда знаю, если ни разу этого стиха не слышал? — не стал я вдаваться в подробности моего подозрения. — Ну и чем там дальше закончилось?

— Щас вспомню, подожди. С которой я… которую… а, вот. «Которая слаще мне замков, земель и короны…»

— Так это что, вроде как какой-то… ну коронованная особа эти строки говорит?

Линк пожал плечами:

— А чревл его знает, я в стихах не разбираюсь.

Он свернул вправо и устремился к дороге, ведущей в сторону Кроми. А та в свою очередь вела к форту.

— Ты что, в ту таверну? — спросил я, хотя догадался сразу же.

— А что? Лимесские? Да чревл с ними, с этими лимесскими, сидят тут по семь лет, виаров под хвост «кулаками» гоняют со скуки. Да альтов еще изловить пытаются. И то только по пьяни.

Я промолчал. О диком нраве воинов прикромных отрядов успел наслышаться всего за сутки стоянки здесь. Может, и не так страшен чревл, как его малюют, но оторванные от остального «мира» на семь лет люди запросто могли слегка «ехать крышами». Ну да ладно, как говорится — проверим экспериментально.

Таверна находилась рядом с фортом, довольно большая и даже «современная» для такого глухого уголка Ольджурии. Почти один в один, как виденные мною на центральных улицах Алькорда и Лиорда, ну а с местной часовенкой вообще не сравнить. Судя по всему, лимесские чаще ходят в «храм Великого Хорского», нежели Великого Номана.

— Сколько стоишь, красотка? — едва подойдя к таверне, спросил Линк у стоявшей возле стены нихты лет тридцати. Лицо помятое, пара зубов отсутствует, видать, проработала тут всю смену, в смысле все семь лет после предыдущего Вздоха.

— Риттерам скидки, — на пьяном лице женщины расплылась улыбка. Она оттолкнулась от стены и ее сильно качнуло. — Три кирама.

— Жди меня здесь. Чтобы отнихтить такую уродину как ты, мне нужно будет хорошенько напиться, — с улыбкой бросил Линк и, открыв дверь, ломанулся внутрь заведения. Женщина тут же зло осклабилась и выкрикнула ему в спину:

— Сволочь!

А я, еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться от этой сцены, шагнул вслед за повторно обращенным риттером, который должен был что-то там типа чтить женщин и бла-бла-бла.

Таверна внутри оказалась похожей на геенну огненную в миниатюре, хотя точных размеров этой самой геенны, как и вида ее, если честно, я не представлял, но по ощущениям — оно. Грязно, шумно, дымно. Последнее так вообще заставило скривиться. Частицы запаха армака в одну секунду «захватили» все десять миллионов моих обонятельных рецепторов, и я, не сдержавшись, чихнул.

— Два бокала хорского и печеных грыл, — громко сказал Линк, бросая золотой на стойку. Стоявший за ней худющий как жердь парень кивнул и принялся неторопливо выполнять заказ, а я в это время отвлекся на происходящее за одним из столиков. В общем-то именно громкие голоса оттуда и создавали общий шум, остальные же посетители вели себя весьма тихо.

— Ну что, ставишь? — говорил бородатый дородный вояка парню, сидевшему напротив него за низким массивным столом из мореной сейконы. За спиной вояки стояли трое разновозрастных лимесских, что было понятно по зеленым сюрко, а рядом с парнем сидел лишь один согуртник. Судя по цифрам на плащах — оба из двенадцатого легиона. И какой их чревл сюда занес?

— А если они одинаково весят?

— Все равно получишь три золотых. Разве нечестно? Ставишь один, получаешь три.

— Давай ставь. Трусишь, что ли? Ставь, ставь, не боись, все по-честному, — перебивая друг друга, зашумели сослуживцы «разводящего».

— Хорошо, — парень положил стопку кирамов возле весов с двумя чашечками, стоявших на середине стола, и торопливо убрал руку, словно боясь нарушить чистоту эксперимента. Бородатый довольно кивнул и принялся ссыпать на одну из чашечек лежащую тут же на листе горстку земли. Потом взял второй лист с горсткой на треть меньше и ссыпал на другую чашечку. Эта горка перевесила.

— Видал? — победоносно бросил бородатый и сгреб монеты огромной лапищей.

Проигравший парень махнул рукой, они с приятелем поднялись и подошли к стойке.

— Спорим, что, если я уберу из этой горсти еще треть, она все равно перевесит? — спросил бородатый, заметив мой взгляд.

— Охотно верю. Я так понимаю, эта горсть взята из Кроми?

Про этот прикол я уже успел пару раз услышать от парней в нашем гурте, и то, что лимесские таким способом любят развести пришлых, тоже знал.

— Ну — недовольно буркнул бородатый. — А ты что — умный?

В глазах стоящей за ним троицы мелькнуло и стало расти оживление. Вот же, чревл. Ведь сам по пути сюда думал, что поаккуратней нужно бы. Сто в гору — лимесские от нечего делать будут искать повод потягаться с пришедшими легионерами. Хоть в смекалке, хоть в силе. Заскучали поди за семь лет.

— А сам не видишь?

«Ага. И я еще думал, что за Линком придется следить, чтобы он потасовку не затеял. Кто б за тобой последил, Ант…»

— Нет, парень, не умный ты. Дурак ты.

Бородатый медленно поднялся, скривил презрительно губы. Да, блин, немаленькая тушка, мелькнуло в мозгу, но сей факт меня практически не смутил.

— Знаешь, я только что…

— Погоди, — перебил Линк и, отодвинув меня в сторону, двинулся к столу. — Это же мой старый знакомый, Ардато. Ардато, это же ты? Дружище!

— Ты кто? — Лоб бородатого задумчиво нахмурился.

А Линк уже обошел стол, приблизился к вояке вплотную, раскрыл объятия…

Отброшенный мощным ударом, бородатый повалился прямо на руки своим дружкам. Это задержало их.

Через секунду я был на столе, вскочив на него как горный рызгой, и точным ударом носком сапога в «дыхалку» вывел из строя одного из троицы. Того, что первым бросился на Линка. Он согнулся и с судорожным хрипом потянул в себя воздух.

— В лицо не бей! — бросил мне Линк, и я кивнул. Но бить в общем-то больше никого и не пришлось. Бородатый все еще находился в нокауте, получивший в солнечное сплетение пытался отдышаться, а двое остальных предпочли с этого самого момента пока не шевелиться.

— Вот и правильно, — одобрил их решение Линк.

А я на всякий случай оглянулся. И не зря, из-за одного из столиков поднялись трое, сюрко, разумеется, зеленые. Чревл. Край глаза заметил движение чуть левее, легкий поворот головы и… на душе отлегло. У четверых вставших за столиком в самом углу сюрко белые. Да и парни из двенадцатого, что сейчас были у стойки, явно выступят на нашей стороне. Быстро прикинул расклад сил, оглядев таверну. Перевес лимесских незначительный, человек в пять. В почти полной тишине, если не считать хрипловатого дыхания одного из троицы, послышался легкий звонкий удар, это упали задетые мною весы.

— Какой ты некультурный, Ант, — тут же шутливо среагировал Линк. — Ай-яй-яй, ногами на стол, весы обронил. А еще риттер.

Улыбнувшись, я спрыгнул на пол, сделал пару шагов вперед.

— У нас сейчас есть два выхода, — начал громко, переводя взгляд с одной группы лимесских на другую. Всего этих групп было шесть, и каждый в них очень внимательно смотрел на меня. — Первый — начать драку. Но тут я бы посоветовал вам подумать. Видите эти мечи на плечах наших рубах и на сюрко? Получены они нами не просто так, поверьте, поэтому вряд ли кто-то из вас останется с полным набором зубов и без переломанных костей. А после этого — избитые и покалеченные — вы еще и на десерт получите по двадцать палок в виде наказания. Слово риттера, даже риттера из милости, стоит выше ваших слов, к тому же здесь находятся еще восемь воинов из двенадцатого и тринадцатого легиона. Надеюсь, ясно, кому поверят больше?

Я перевел дыхание, осмотрел еще раз лимесских абсолютно спокойным взглядом.

— Второй выход — никакой драки. Продолжаем спокойно отдыхать и наслаждаться хорским, как будто мы с вами родные братья, любящие друг друга до потери памяти. И этот выход только для нас второй, а для вас он единственный. Сохраните зубы и кости, и не узнаете, как это больно, когда от ударов на спине лопается кожа. Если у кого-то возникли вопросы, не стесняйтесь, задавайте. Постараюсь ответить с предельной ясностью.

Судя по тому, что многие из лимесских избегали смотреть мне в глаза, выглядели они сейчас не очень приятно. Впрочем, я и сам почти чувствовал источающийся из них ледяной яд презрения. Смешанный с каменной твердостью голоса, он заставлял людей принимать правильное решение.

Лимесские стали по одному присаживаться за свои столы, скрипнули об пол ножки тяжелых лавок, глухо звякнули о дерево ножны, кто-то сразу взял в руки большие кружки с хорским и продолжил питие, а я подошел к стойке и с невозмутимой вежливостью попросил парня заменить мне печеных грыл на ножки карбулка. Рыбные блюда я не очень жаловал, особенно из речных. Слишком много мелких, так и норовящих застрять в горле, костей.

Линк тоже вернулся, схватил обе кружки и зашагал к свободному дальнему столику. Я же хотел было дождаться закуски, но трактирщик уверил, что мне не стоит беспокоиться и он все принесет сам.

— Через полчаса еще два бокала и пару салатов.

Я, как и Линк минут пять назад, бросил на стойку золотой и заспешил вслед за соратником к дальнему столу. Выбор именно этого места меня порадовал, самый лучший плацдарм в случае, если чревловы лимесские все же решат напасть. Со спины и слева стена, а вдвоем пару оставшихся направлений, я думаю, мы удержим.

— Неслабо, — бросил мне Линк, когда я уселся. — В тебе есть командирские задатки, вон как этим идиотам все хорошо объяснил, — он хохотнул. — Тебе не жанта, а аржанта надо было дать.

— Может, сразу архлега? — улыбнулся я.

— Да хоть арх-архлега, для друга не жалко.

Он поднял кружку, я следом, и мы чокнулись.

— За новые звания.

— За них.

Линк осушил разом половину, а я сделал пару небольших глотков. Бывший охотник хоть и в шутку спрашивал о бабе, но все же попал точно в десятку. Хорош я буду, если припрусь на первое свидание под градусом. Так что — одна кружка за весь банкет, а еще лучше — половина.

— Ну ты тоже неслабо придумал, — решил я вернуть похвалу. — Я сначала и вправду подумал, что это твой старый знакомый.

Линк хэкнул довольно, потом пожал плечами:

— Не знаю. Сначала решил предупредить его, что буду бить, а потом вдруг понял, что он того не стоит.

Через полминуты Линк толкнул второй тост за командиров и всю Ольджурию, и мы снова пригубили. Потом пришлось поторопить трактирщика, так как ждать целые полчаса Линк не собирался, и как только принесли по второй кружке, он схватил ее и поднялся.

— Слушайте все присутствующие, — громко проговорил он. — По дороге сюда первый гурт тринадцатого принял бой, — он застыл взглядом на четверых вояках в белых сюрко и добавил: — Ну вы знаете, — кашлянул, словно смутившись, и продолжил: — Давайте же выпьем за тех парней, что сложили в этом бою свои головы.

Он замолк, глядя в глубину таверны. Все пришлые тут же поднялись, держа в руках кружки, а лимесские принялись переглядываться меж собой. Линк ждал. Наконец поднялись двое в зеленых сюрко, потом и остальные. Неохотно, но все же они отрывали задницы от лавок. Даже бородатый встал, хотя на его лице читались явное недовольство и злоба.

— За павших, — коротко добавил Линк и поднес кружку ко рту.

Пил он, сильно запрокинув голову, крупными глотками, так, что струйки хорского потекли по его подбородку, а оттуда и на сюрко.

— Гра! — отчеканил он, опустошив кружку до дна, и стукнул ею об столешницу.

— Гра! — повторили все пришлые и даже несколько лимесских.

Линк снова уселся, громко позвал трактирщика и заказал еще кружку хорского и грыл.

— Грылы с хорским — это самое то, — стал он зачем-то объяснять мне, облокотившись на стол. — Зря ты ножки карбулка заказал.

— Просто не люблю, когда много мелких костей.

— А, — Линк отмахнулся, — не понимаешь ты, — он заглянул в мою кружку. — Так что за баба-то? Целительница?

— Она самая.

— Красивая хоть? — Линк хохотнул.

— Ну точно не в твоем вкусе, — я засмеялся, вспомнив, как он показывал, какие у его последней нихты груди. Каждому, конечно, свое, но я выше третьего размера никогда не любил. — Линк, а ты в прошлый раз сюда приходил? — задал вопрос, чтобы перейти на другую тему.

Судя по всему, бывший охотник решил сегодня хорошенько напиться, и мне вдруг пришла в голову мысль использовать этот момент и осторожно поинтересоваться о магии. А конкретней — о режиме сборки. Не в лоб, разумеется, а намеками. Вдруг я зря так сильно переживаю по этому поводу и ухожу черт-те куда?

— В прошлый раз я был на Южных воротах, — Линк даже обиделся моему вопросу. — На Южных, врубаешься? Ох и досталось нам в тот поход, — он дернул головой, хлебнул хорского и продолжил: — В том походе Тьма дошла почти до Алькорда, риг двадцать оставалось. А мы…

Он на несколько секунд задумался, нахмурив лоб, словно пытаясь восстановить в памяти все мелкие детали. Наконец собрался с мыслями.

— А мы тогда стояли насмерть, правда, в первом же бою потеряли до чревла народу. Подошли как-то неудачно. Только с марша и сразу в бой. Я тогда в пятый турм восьмого легиона попал, под руководством Аргилия Крута служил, славный командир был. Убили его во втором бою, — в глазах Линка мелькнула жалость. — Вот вместо него тот жант и стал у нас командиром по старшинству. Походный штаб твари Тьмы уничтожили, так что командирами турмов и гуртов становились даже жанты, если никого выше не было, — он провел ладонью по лбу, словно вытирая пот. — А до этого я пять лет в «регулярке» Повелителя прослужил, ходил в Руанию тамошних бронов и прочих усмирять. Любят они на Ольджурию повыступать время от времени. Там в риттеры из милости меня и посвятили. Сам арх-арх-лег тогдашний, кстати, разом три десятицы парней посвящал после славной рубиловки. Мы горды были, что-о ты, — протянул он и отхлебнул из кружки, вперясь затуманенным взглядом в никуда. А я мельком глянул на бородатого. Иногда я кидал в ту сторону мимолетный взгляд, мало ли. Но бородатый и его компания вроде о нас забыли. Не хотели, видимо, снова получить в челюсть и «дыхалку». А то, что Линк заехал бородатому в нижнюю челюсть, сомнения не вызывало, слишком усиленно теперь он двигал ею, словно проверяя постоянно — не сломалось ли там чего.

— Когда еще в Зыбь шли, — продолжил Линк, опустив кружку, — прямо в Кроми на высших аземов наткнулись. Большой отряд. Вот тут я и заслужил Золотую ветвь Руйса. Помню, штук восемь этих тварей положил, но не помню как. Вот сколько потом пытался вспомнить, а не могу. Одно в мозгу всплывает — рублю и рублю мечом, как угорелый. Потом два дня руку поднять не мог, так болела. Но это туда так удачно, — он хмыкнул, — а обратно все через задницу. Отходим, раненых, каких успеваем с поля боя вынести, с собою тащим. Парни все уставшие от каждодневных сражений, глаза стеклянные, как будто мертвые. А тронь, так срываются на раз. И тут эти… альты, — поднял кружку, сделал несколько жадных глотков, вытер губы рукавом. — Мы уже почти из Кроми вышли, риг пять оставалось. Тяжелых… раненых в смысле, человек восемь было, помню. Половина уже все, отходят. А тут они… как дети, веришь?

Я кивнул.

— Как человеческие дети, и глаза такие… невинные. Появились и прямо к раненым. Подошли, значит, и те четверо тут же дух испустили. Ну жант этот меч выхватил и одному из них голову отсек. Потом снова замахнулся… Не знаю, что на меня нашло, подскочил и руку ему отрубил. По локоть, чревл его дери. Эй, трактирщик! Неси еще кружку… Нет, давай две сразу!

— На, мою возьми. Я вторую не буду.

Подвинул к нему полную, он кивнул, схватил крепко, аж костяшки пальцев побелели.

— Они же как дети совсем, — повторил глухо и только после этого вновь припал к вину.

Потом принялся за грыл, а я стал смаковать ножки карбулка, запеченные под верлонским соусом.

— А заклинания те же раньше были? — спросил осторожно, когда он закончил с одной из грыл и снова потянулся к кружке. На эту тему в общем-то Линк уже распространялся, но как по-другому вытянуть его на разговор о магии я не знал. Да и не было времени вести тонкую игру, бывший охотник очень скоро станет невменяем, это легко можно определить уже сейчас — по его мутноватым глазам, начинающему заплетаться языку и скорости поглощения хорского.

— Да те же самые, — Линк махнул рукой. — Ничего нового делать не научились, — и вдруг подался вперед, навис над столом громадой и спросил шепотом: — Ант, мне, конечно, все равно, но давно спросить у тебя хотел… Нет, ты только не подумай, что я что-то подозреваю. Но интересно просто.

Я перестал жевать, предчувствуя нехорошее.

— А это правда, что про тебя Вирон сказал?

Резкое погружение в вихрь, не сказать чтобы я не ожидал, думал ведь даже об этом, но…

И вдруг собрался разом, отбросил от себя этот ненужный вихрь. Да, я из другого мира, ну и что? Кому это нужно? Кому это вообще интересно? А если даже кто и заинтересуется, то чего мне ждать от этого хорошего?

— Идиот твой Вирон. — На губах презрительная усмешка, настоящая. Если раньше я его ненавидел, то теперь вдруг в одну секунду понял, что ненависть ушла и осталось презрение, такое же, как и к его сыночку. — И тварь. Я ему эту сказочку придумал, чтобы он отпустил меня. — Я тоже подался вперед, перешел на шепот. — Я вальтиец, Линк. Понимаешь, что это значит? Настоящий вальтиец, который волей судьбы попал в Ольджурию и ее же волей угодил в лапы этой твари. У меня не было ярлыка свободного, а он воспользовался и поставил клеймо.

Наверное, в моих глазах мелькнуло что-то неприятное, темное, потому что Линк отшатнулся и махнул рукой.

— Ант, да мне все равно, честно. Я никому… клянусь. Вальтийцы они тоже люди. Давай лучше выпьем.

Мы снова чокнулись, и в этот раз я отпил почти треть, чтобы снять напряжение. Неожиданно все-таки. Ожидаемо, блин, но все равно неожиданно.

И из-за этого момента дальше разговор как-то не сложился, поэтому Линк позвал за наш стол тех двух парней из двенадцатого. Они, как оказалось, пришли в Шан за пять тридниц до начала похода и прошли воинскую науку от и до, а всем в двенадцатом, прибывшим в военный лагерь не позднее двух последних тридниц, их архлег выдал увольнительные до послезавтра. Эти парни и помогали мне через несколько часов вести пьяного вдрызг, поющего и время от времени ругающегося Линка до нашей стоянки.

Чревл раздери этих тварей! Нихтовы отродья! Я буду рвать их вот этими руками!

Нихтить бороду этого Сарона! «Не пей, — говорит, — Линк'Ург». Да я… да я столько тварей убил, сколько он людей не вылечил. Целитель, твою сурдетскую мать! Тьфу!

Сдав Линка на руки парням из нашей палатки, я стал приводить себя в надлежащий для свидания вид. Банька с утра была как нельзя кстати, поэтому мне осталось лишь почистить слегка одежду, побриться, умыть лицо и набить рот жменей местной мяты. И когда светило стало клониться к верхушкам растущих на Кроми сейкон, я в легком волнении двинулся в сторону госпиталя.

 

ГЛАВА 28

А назад я возвращался часов через шесть, дважды удовлетворив свою физическую сущность и один раз интеллектуальную. Плелся задумчиво сквозь ночную мглу, прокручивая в голове весь этот вечер.

На небе стыдливо перемигивались меж собой звездочки, выглядывая сквозь прорехи облаков. Из земной бездны, там, где была Кромь, отвечал им нескромным желтоватым сиянием мегалит. Словно маяк, он указывал путь, но вел этот путь не к спасительному берегу, а, наоборот, — в место, где спасение было последним, что нас ожидало. Не сегодня-завтра Вздох… но я думал о другом.

Думал — зачем было притворяться недотрогой? Зачем, если потом так легко отступила? Да, неопытная — вначале чувствовалась скованность, но скованность была похожа на кокон, через который иногда прорывалась истинная ее натура, страстная и жаждущая. Словно протуберанцы на солнце, вырвутся с дикой силой, выгнутся дугой и снова исчезают в глубине ядра…

Сказала, будет ждать… вот так вот сразу?..

Придя к указанной повозке, Лиону я не обнаружил и присел на стоявшую недалеко колоду. Десять минут, пятнадцать… Уже собирался плюнуть и уйти, но показалась она. Вышла из-за одной из повозок и зашагала навстречу. Прищурилась, потом распахнула глаза, удивляясь.

— Жант?

Остановилась в паре шагов в непонятном смущении, как будто увидела перед собой как минимум архлега.

— Угу, — подтвердил я. — И риттер еще.

Она сделала такое лицо, словно я ее в чем-то обманул, но быстро справилась с собой и улыбнулась.

— И куда пойдем?

— Не знаю, — я пожал плечами. — Как насчет прогуляться вдоль Кроми?

— Может, лучше сразу в обоз?

— Можно и в обоз.

Ее решение слегка расстроило, такое ощущение, что ей просто заранее неинтересно идти рядом со мной и общаться. Может, считает, что я в сравнении с нею неуч? Да и вообще, предполагаемого блицкрига явно не получилось, как-то смазался момент.

В обозе мы отыскали неплохую таверну, очень похожую на таверну Адулино возле Шана, я заказал две кружки айкаса и полдюжины бизелье. За столиком Лиона тоже вела себя странновато, оглядывалась по сторонам, и до меня наконец дошло — она меня стесняется. Может, у них, у целителей, принято только друг с другом знакомства водить? Вроде как местная элита, а мы так — быдло.

— Тебя что-то беспокоит? — не стал спрашивать напрямую.

Она замялась, пригубила айкас, я терпеливо ждал. Наконец отняла кружку от губ, улыбнулась, как будто извиняясь.

— Ты скажи, если что не так, — надавил я.

— Дело не в тебе, — смутившись, быстро заговорила она. — Просто у меня есть жених, вот я и боюсь…

— А, вон оно что. — Я почувствовал, как с плеч упала целая Джомолунгма, и вздохнул свободней. — Насчет этого ты не переживай, если что — я с ним поговорю.

Браво акцентировал на последнем слове, она сразу же испуганно замахала незанятой рукой.

— Ант, не нужно. Он хороший… Наши отцы дружили и договорились…

— Что вы станете мужем и женой, когда вырастете, — перебил я. — Знакомая история.

Почему ляпнул последнюю фразу — и сам не понял, наверное, имел в виду что-то книжное. Помню, читал о чем-то подобном.

— У тебя тоже есть невеста? — неверно истолковала она мои слова и слегка расстроилась. Но тут же заговорила с жаром: — Как же надоели эти пережитки прошлого. Почему я обязана ждать, когда он станет магистром целительства? Мне уже двадцать четыре года, и к тому же я сама хочу выбирать себе мужа. А мой отец не понимает. Он, наверное, думает, что мне легко быть все время одной.

Смутилась своей откровенности, снова припала к кружке, уставилась на айкас. Я тоже поднял кружку, пригубил осторожно.

Как ни странно, на плантациях я только о том и думал, как однажды стану пить эту хрень по два раза на день. Наверное, оттого, что видел эти чертовы зерна каждый божий час, держал их в руках, но ни разу не пробовал сделанный из них напиток. На Земле все было как раз по-другому, я пил, ел, да и вообще пользовался всем тем, о производстве чего был ни сном ни духом. Нет, знал, конечно, что тот же кофе где-то там выращивают в виде кустиков, но чтобы так… собственными руками прочувствовать это чревлово производство и не попробовать…

Однако после того как «вырвался» на свободу, я айкас так ни разу и не попил. И вот теперь делал первый глоток.

Ничего особенного, мать твою. И чего два года парился?

— Бери бизелье, — подвинул тарелочку ближе к Лионе.

Помотала головой, потом добавила:

— Спасибо, не хочу.

Понятно, фигуру бережет.

— А твой отец тут? — спросил, чтобы не затягивались паузы, да и интересно в принципе стало.

Она хихикнула как-то победоносно.

— Если бы он был тут, я бы сюда не пришла. Папа у меня очень строгий. А сейчас он на Северных воротах. Там хорошие целители важнее.

Пока она говорила, я едва сдерживался, чтоб не засмеяться. Слово «папа» она произнесла с ударением на второй слог, отчего получалось совсем уж смешно, даже для этого мира.

Светило уже зашло за Кромь, и хозяин таверны «включил» два магических светильника, прикрепленных к длинным жердям. Сами жерди были приставлены к повозкам и привязаны к большим колесам снизу и сверху обода.

В размытом желтовато-белом сиянии Лиона смотрелась очень возбуждающе, и я тут же пожалел, что, скорее всего, ничего такого не будет. Слишком она правильная девочка. Поэтому, когда провожал ее, напрочь выкинул из головы все пошлые мысли, отчего был застигнут врасплох.

Лиона буквально повисла на мне, едва мы подошли к ее повозке. Прижалась своим стройным телом с такой силой, что я на некоторое время опешил. И откуда столько силы у девушки? Казалось, попробуй я сейчас оторвать ее от себя, и у меня ничего бы не получилось. Да и не было у меня желания отрывать.

Наоборот, прижал еще сильнее, в полумраке нашел губами ее губы и впился в них, словно вампир в шею жертвы. Потом поднял на руки, подсадил и следом сам полез в повозку, расстегивая на ходу ремень с ножнами. Снова поцелуй, быстрый и сильный, лишенный признаков нежности. Только животная страсть.

Но попутно отметил ее неумелость, такое ощущение, что она спешила отдаться, чтобы скрыть свою неуклюжесть в этом деле. В какой-то момент я даже подумал, что она еще девственница. Но оказалось — нет.

Я быстро стащил с нее все эти юбки и кружевные панталончики, расстегнул брюки, она в этот миг как-то напряглась, замерла. Потом вдруг выдохнула спешно:

— Меня в шестнадцать изнасиловали.

Хотел было ответить что-то утешающее, но промолчал и снова стал целовать. Она вроде расслабилась, но не полностью. Все ждала, видимо, как я отреагирую на ее банальное заявление, но потом вдруг резко скинула напряжение, стала податливой, задышала прерывисто…

Сколько все это продолжалось, определить было трудно, полностью отдался ощущениям, выключив мозг. Когда все закончилось, повалился на спину и закрыл глаза.

Она молчала секунд двадцать, потом все-таки рассказала мне «душераздирающую» историю про изнасилование и снова смолкла.

Я выждал какое-то время.

— А ты где училась-то на целительницу? — осторожно закинул крючок. — Или папа всему научил?

Пришлось ставить ударение на последний слог. И еще в голове закрутилась мысль о преемственности целительского дара. Ничего о таком не слышал. Или это чистое совпадение, что и отец, и дочь с даром родились? Надо будет как-то осторожно про маму спросить, может, тут дело в генах? Дар — это рецессивный, и если оба родителя являются его носителями, то и ребенок обязательно родится с даром. Хотя так бы они уже давно приметили эту зависимость, и, даже не разбираясь в генетике, стали бы вступать в отношения только между собой.

«А что ты вообще знаешь о целителях? — тут же задал себе вопрос. — Может, они именно так и поступают, а произошедшее сегодня — это из ряда вон выходящее. Так что гордись — жант-риттер армии храмовников целительницу соблазнил».

— В схоле в Магиорде, — ответила Лиона не без легкого хвастовства в голосе. — Ну и папа много помогал.

— Хм, интересно, — я придал голосу абсолютную незаинтересованность, как будто так, между делом спросил, — а в схолах всю правду о целителях рассказывают?

Лиона приподнялась на локте, попыталась разглядеть мое лицо, а я видел только ее распущенные волосы.

— А ты почему спросил?

— Интересно просто, — выдохнул непринужденно. — В народе-то разное рассказывают, а в схолах небось ложью сплошной вас кормят…

Еще один крючок, простенький.

— Нас? — спросила она тихо и усмехнулась. — Нас не так просто накормить ложью. Настоящая история ордена целителей передается из уст в уста, от мастера-целителя к младшим братьям-лекарям. Это у нас такая иерархия, — добавила, объясняя.

— А как же учителя в схолах?

— Ну общепринятая версия не сильно отличается, разве что в деталях.

— Но эти детали как раз и самые важные, да? — предположил я. — И именно об их отличии от официальных вам потом и рассказывают тайно.

— Откуда ты знаешь? — шепотом спросила Лиона, да и я как-то незаметно стал говорить тише.

— Интересуюсь с детства, слушаю, что говорят, обдумываю потом. Самая интересная страница в истории Ольджурии, ты так не считаешь?

— Наверное, — невнятно ответила она. Я протянул руку, стал нежно играть водопадом ее волос.

— Ты знаешь, — придал голосу горечи, — я родился в очень бедной семье, и на схолу денег не было. А я очень хотел учиться. Просто болел историей, думал, вот подросту, отдадут меня в схолу, и я стану великим архисториком. Но, увы. Расскажи хотя бы, что об этом говорят в схолах. Пожалуйста.

Лиона вздохнула, словно сомневаясь или собираясь духом, потом снова прилегла, положив голову мне на грудь, принялась гладить рукой то бедро, которое сама недавно лечила, и наконец задала вопрос:

— Ты с самого начала хочешь?

— Если тебе не трудно. Я кое-что знаю, но у тебя же знания полные, не то что мои. Неуч я.

— Не говори так, — она шлепнула мне ладошкой по животу. — Ты очень умный, и мне легко с тобой общаться. Даже и не скажешь по тебе, что обычный простолюдин. Как будто тоже схолу закончил.

Я улыбнулся краешком рта, все равно не разглядит в темноте. А Лиона помолчала немного, наверное, дожидаясь моей реакции, но, так и не дождавшись, стала говорить дальше, перейдя непосредственно к интересующей меня теме.

— Это началось четыреста лет назад. Один риттер, его звали Хуго'Пейн, и девять целителей в Зыби создали орден Нищих. Произошло это после нападения тварей Тьмы на госпиталь. Половина целителей погибла, пока подоспели ближайшие турмы, и вот этот риттер, которого с того света вытащил Сентомеро… Это целитель такой. Так вот, Хуго'Пейн на свой страх и риск объявил, что он теперь будет неотступно сопровождать полевой госпиталь, чтобы защищать целителей.

— А почему — нищих? — спросил я.

— Целители в те времена получали довольствие даже ниже обычных легионеров. Варгросс Шестой говорил, что воины зарабатывают золотые своей кровью, а мы ничем не рискуем. Поэтому целители в большинстве своем были нищими. А ты знаешь, что было на печати этого ордена?

— Нет, — совершенно честно ответил я.

— Риттер и целитель вдвоем на одном логе. Правда, сами целители говорили, что это не символ их бедности, а всего лишь символ объединения риттерского круга и цели-тельского. Сначала Хуго'Пейна хотели лишить звания и даже казнить, но за него заступился сам папа Урбано Второй. Он неожиданно признал такую тактику правильной, ведь действительно в Зыби гибло много целителей. И сам орден признал законным, и даже даровал ему большой надел в двести кусков на юге Ольджурии. Странно, но через два года и тогдашний Повелитель вдруг проникся пониманием и, наверное, чтобы перещеголять папу, одарил орден четырьмя сотнями кусков плодородных пашен. Орден стал получать хороший доход и переименовался в орден Целебного Креста и Айны. Крест означал присутствие среди братьев риттеров из храмовников, а айна — это символ целительства. Для простых людей айна лишь цветок, но для нас это нескончаемый кладезь полезных веществ. Я тебе с собой потом сделанную из него мазь дам. Она хорошо кровь останавливает.

— Спасибо, — коротко поблагодарил я, чтобы не сбить ее с мысли.

— А когда денег стало много, целители начали сами покупать замки с прилегающими территориями и особняки в городах. В некоторых местах занялись выращиванием айкаса, в некоторых производили тирс и рошу, а потом стали ссужать деньги под прибавку. Ты, наверное, думаешь, что это плохое занятие?

— Нет.

— А многие так думают. Может быть, это и верно, — Лиона тихонько вздохнула, — но зато они стали лечить людей бесплатно. Даже в уставе своем дописали этот пункт. Каждый вступающий в орден клялся лечить любого, обратившегося с хворью, бесплатно. Разве это не перевешивает чашу с занятием ссудой?

— Наверное, перевешивает, — согласился я, вспомнив сегодняшний случай в таверне. Иногда и действительно нелегко угадать, что и чего в конце концов перевесит.

— Конечно, перевешивает, — с жаром выдохнула она. — Тысячи людей сегодня в Ольджурии не могут позволить себе хорошее лечение и многие из них умирают. А они лечили всех бесплатно, и аристократов, и простолюдинов, — в ее голосе просто зазвенела гордость за своих предшественников, хотя она и продолжала говорить шепотом. — Они даже стали строить специальные дома, где больные могли оставаться на время лечения. А во время засух и неурожаев кормили голодающих. Вот как.

Лиона замолкла в восторге, сама доведя себя до него. Наконец продолжила срывающимся и будоражащим мой слух шепотком:

— И всему зависть виной. За две сотни лет могущество и богатство ордена так возросли, что Варгросс Восьмой решил покончить с ними. В течение двух дней их всех схватили и бросили в тюремные башни. Поводом послужило письмо одного из недавно принятых в орден целителей, который писал, что при обряде посвящения его заставили плевать на божка Номана. А потом посыпались и другие обвинения. В поклонении одной из ипостасей чревла, в связях с демонами и даже в мужеложстве. Мол, именно это символизирует печать, где два мужчины на одном логе.

— Хитро, — поддакнул я.

— Подло, — поправила Лиона. — Страдая в тюрьмах, братья ордена просили помощи у тогдашнего папы Клименто Пятого, но он испугался замолвить за них даже словечко. И вскоре по всей Ольджурии запылали костры с невиновными целителями и риттерами ордена Целебного Креста и Айны.

Через полминуты молчания я понял, что Лиона не собирается продолжать.

— А что потом? — спросил, не особо надеясь, что она станет рассказывать дальше. А как же боевые плетения из лекарских?

— Я тебе и так уже открыла больше, чем можно было, — сказала она нежно, наверное, чтобы не обидеть.

— Ты мне не доверяешь?

Но она не ответила, а вдруг приподнялась и спустя секунду была на мне. Склонилась, стала целовать, оградив мое лицо от всего внешнего мягкой стеной волос, пахнущих цветами. Может, как раз айной? — пришло в голову.

А она распрямилась, собрала волосы и чем-то перетянула их на затылке. И снова вернулась к поцелуям, и к большему, не давая мне даже удивиться такой внезапной и полной раскованности с ее стороны.

Потом я еще несколько раз пытался завести разговор об ордене «креста и цветочка», но она старательно уходила от него. Единственное, что удалось узнать, что мама у нее и в самом деле тоже была целительницей. Умерла недавно. Есть болезни, с которыми могли бы справиться только древние маги-целители. Я извинился за неуместный вопрос.

После этого мы проговорили примерно еще час. Наконец я спохватился и стал одеваться.

— Уже полночь, наверное, — проговорил, торопливо затягивая пояс.

— Ты же жант.

— А на ночном дежурстве у нас аржант.

— Ну ведь не риттер.

— А риттер обязан слушаться командиров.

— Приходи завтра в обед, я тебе мазь дам, — проговорила задумчиво, а когда я выбрался из повозки, задержала, ухватив за локоть. — И из Зыби возвращайся. Обещаешь?

— Не могу. Есть такая поговорка: «Хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах», а это обещание — оно как план, понимаешь? — Кивнула. — Как бы он ни наказал за такую самонадеянность, — закончил я мысль.

— Тогда не обещай, — тихо выдохнула она. — Но все равно возвращайся. Я буду ждать.

Короткий поцелуй, и я поплелся к своей стоянке.

Ждать?..

Не стоит.

Идя сквозь тьму, я стал думать о Лите, не вдруг, о ней я вспомнил еще в повозке, когда одевался. Почему-то снова пришла мысль о предательстве, хотя это было глупо. Разве у нас были хоть какие-то отношения или хотя бы намеки на отношения? Ничего ведь не было. Кроме ее вопроса в доме, и вот теперь я разукрашиваю в мозгу черно-белую картинку, наполняя ее надуманными чувствами…

— Ну ты вообще уже оборзел в край, легионер, — вырвал меня из размышлений голос ночного аржанта. Я вздрогнул от неожиданности и вытянулся в струнку.

— Увольнительная, мин лег-аржант, — ответил четко.

— Увольнительная увольнительной, а время отбоя для всех одинаково. Завтра сообщу Лостаду, и наконец-то в этом чревловом гурте хоть кто-то получит палок.

В голосе его было столько желчи, что я вдруг не сдержался.

— Вчера несколько десятиц парней из этого, как вы сказали — чревлова гурта, отдали свою жизнь за Великого Номана. Как думаешь, — я перешел на ты, испытывая к стоящему передо мной презрение, — если я передам Лостаду, а лучше Сервию, как ты называешь воинов Номана, он порадуется остроте твоего языка?

— Да как ты смее…

— И еще, — перебил я резко, — теперь у меня на плече знак риттерства, и я могу вызвать любого оскорбившего меня или моих погибших братьев на поединок чести. Поэтому предлагаю забрать свое ругательство, брошенное в сторону гурта, обратно, или завтра утром тебе придется выйти со мной на поединок…

— Да ты куда прешь, сопля…

— Завтра утром, — холодно закончил я и повернулся.

— Погоди, — он осторожно ухватил меня за локоть. — Ладно, не нужно поединка. Я погорячился, а оскорблять гурт не хотел. И правда ведь, парни погибли. Ну что скажешь?

Я не сказал ничего. Дернул плечом, освобождаясь от его аккуратно лежащей на локте руки, и медленно зашагал к своей палатке.

 

ГЛАВА 29

— Гурт, по-о-дъе-о-ом!

Подскочил машинально, но, вспомнив про увольнительную, блаженно повалился обратно. С полминуты наблюдал за суетой в палатке, парни спешно одевались и ломились наружу, как стадо диких дролтов, потом закрыл глаза и стал размышлять о планах на сегодня. А их хватало — магическая тренировка, сходить за мазью к Лионе, прогуляться в обоз, чтобы купить хорошие перчатки, и надо бы еще посетить штурмовиков. С последним, правда, не решил — что, собственно, у них прикупать…

Прислушался к храпу, повернул голову. Понятное дело — Линк, дрыхнет без задних ног после вчерашнего перепоя.

— Сильно гоняют? — спросил у задержавшегося в палатке Ниго.

— Не сильней чем в Шане. А наш ветеран вчера здорово, да? — он кивнул в сторону Линка.

— Нормально так, от души.

Ниго понимающе улыбнулся и выскочил из палатки, а мне вдруг пришло в голову, что поспать особо не получится. Надо, пока Линк не пришел в себя, отправляться в Кромь, а то ведь может, проснувшись, попросить сходить с ним, например, в обоз похмелиться. А отказать будет неудобно, все же боевой товарищ.

Скинул одеяло и, поднявшись, принялся одеваться, поглядывая на здоровяка. Храпит себе… борется с уксусным альдегидом.

На улице было солнечно. Кое-где оставшийся незатоптанным снег сизовато поблескивал в лучах светила, прыгая искрящимися звездочками в глаза. Я отвел взгляд и посмотрел в сторону Кроми. Провести тренировку именно там решил еще вчера. Интересно посмотреть, а точнее почувствовать — что она за Кромь. Может, я смогу ощутить ее магическое поле? Да и вообще — а что, если она как-то повлияет на работу узла?

Наша стоянка была почти безлюдна, только четверо «придатков» занимались в дальней ее части по хозяйству. Увидев меня, поприветствовали, я кивнул в ответ и зашагал к «воротам». Там свернул вправо, к дороге, что вела в сторону Кроми, но, когда подошел к ней, пришлось остановиться, пропуская вперед какой-то странный обоз. Несколько подвод, на них люди, не в форме храмовников, но некоторые с оружием. А еще насчитал человек девять ехавших верхом. Все как-то напряжены, поглядывают по сторонам мрачно. Несколько человек посмотрели на меня, взгляды чуть ли не исподлобья. Я сделал лицо безразличным, а сам стал искать какие-нибудь знаки отличия на одеждах, может, подскажут — кто это? Но ничего не было. Уставился вниз, разглядывая запачкавшийся носок правого сапога, и вдруг меня осенило…

Вскинул взгляд, посмотрел на одного из ехавших верхом, точно — сапоги. Вон на плаще вышиты, размером с булавку всего, так сразу и не заметишь.

Тут же вспомнилось все остальное. Шрейлы, мать их. Союз Тьмы с Хаосом.

А особенно вспомнилась поляна и то, как клинок проходил сквозь этих тварей.

«Нужно к ним идти, а не к штурмовикам, — пришла в голову, с одной стороны, неожиданная, а с другой весьма разумная мысль. — Но сначала с Линком парой слов перекинусь».

Решив больше не ждать, а вернее, просто для того, чтобы дойти до места, откуда будет удобно следить за Странствующими, я двинулся рядом с дорогой по легонько притоптанному снегу. Мне нужно знать, где они остановятся и раскинут свой лагерь.

Ускорил шаг, обгоняя их медленно плетущийся обоз, когда обогнал, выбрался на дорогу и перешел на полубег. Уже у самой Кроми сбавил темп и, взяв влево, пошел вдоль нее, поглядывая в сторону лагеря. Ага, вот свернули на пустое место на поле, встали. Всадники спешиваются… Понятно, возле пятого гурта нашего легиона располагаются.

Узнав, куда мне к вечеру предстоит сходить, я резко свернул вправо, и под ногами захрустел нетронутый снег Кроми.

Хрь-хрь-хрь. На секунду стало страшновато — может, не стоит идти именно сюда? Потренировался бы в обычной лесополосе, той, что ведет вдоль дороги, по которой мы пришли. Но тут же страх отбросил, там уж точно можно на кого-нибудь наткнуться, а сюда народ особо не ходит. Виары, альты…

«А если встретишь их? — задался вопросом. — Да ну. Они ж, наверное, намного глубже, а не прямо тут с краю».

И я, откинув опасения, стал думать о походе к Странствующим. Вот тут уже дело посложнее, хотя — жизненно необходимое. После всех расходов в Шане у меня оставалось двадцать четыре золотых и еще с дюжину кирамов, но эти не в счет. Плюс двадцать золотых, полученных вчера. Все что смогу предложить — это сорок золотом, интересно, согласятся? И к кому лучше обратиться — к молодому или старику какому-нибудь? А если кто из наших увидит, что я к Странствующим ходил, как отнесутся? Не стуканут ли случаем? В общем, вопросов море.

Я обернулся, глядя, какое расстояние преодолел, прошел еще шагов сто. Стал замечать, что тут снега почти нет, растаял, хотя, по идее, в лесной полосе должен лежать дольше, нежели на открытой местности. Но заморачиваться этим вопросом не стал — Кромь все-таки, может, тут земля не только тяжелее, но и теплее.

Поваленных стволов в пределах видимости не было ни одного, поэтому пришлось искать место посуше. Нашел одно такое, пригорок высотой в пол-локтя. Хотел наломать веток и настелить, но в голову полезли дурацкие образы оживших деревьев, которые хватают меня своими лапами-ветвями, и я к ним даже подходить не решился.

Уселся, подогнув под задницу ногу, так хотя бы только низ одной штанины промокнет от сырости. Ну и… с чего начать?

Хотел со сборки, но вспомнилась тема с «щитами». Чревл, как-то я совсем забыл об этом моменте.

Снова поднялся и с интервалом в десять секунд смагичил световой и водный, и, к моему удивлению, они не стали сплетаться друг с другом. Продержав их вместе почти с минуту, я разрушил стихийный и тут же сплел общий. Все вроде ровно. Разрушив оба, сделал водный и огненный, и вот тут снова та же проблема. Держать рядом два стихийных «щита» было тяжело, их словно тянуло друг к другу. А что произойдет, если они сойдутся, я уже знал, поэтому, когда промежуток между ними составил меньше двадцати сантиметров, быстро разрушил огненный, а потом и водный.

Все-таки надстихийники со стихийными получше уживаются, по крайней мере, не пытаются тут же приблизиться друг к другу и разлететься на кусочки, разбрасывая при этом энергию совершенно неуправляемо. Снова сплел световой «щит» и теперь в пару к нему воздушный, попробовал их переместить. Сначала оба в одну сторону, потом развел в разные. Поле защиты шире, но любая нормальная тварь сообразит, где световой, и прорвется через стихийный. А что, если ставить один за другим? Например, прикрыть световой стихийным, с той стороны не видно, тварь ломанется сквозь воздушный и напорется на световой. Главное, держать очень близко друг к другу, чтобы не успела резко отскочить. Я подвел водный на минимум к световому, двадцать сантиметров, двинул дальше. Опасно, но все же не сдержался. Пришла вдруг в голову идея провести их один через другой. Получится?

Но на расстоянии сантиметров десяти оба «щита» сильно завибрировали, и я быстро развел их от греха подальше. В принципе и так нормально. Успеть изменить траекторию движения на отрезке в десять сантиметров — бред, ни одна тварь не сумеет и воткнется в световой аж за милую душу, что для нее означает гибель. Надо будет у Линка спросить, возможно, это никакая не новость, и он знает о подобной тактике.

Ладно. Нужно поработать в режиме сборки, повысить световик. А два? Смогу?

Хм. Боль при сборке с каждым разом становится слабее, видимо, узел привыкает к ветви Света. Так что, почему бы не попробовать.

Уселся на подогнутую ногу, вошел в транс и первым делом, разумеется, занялся «щитом». Глядя на линковый четвертого круга, я не раз завидовал по-хорошему. Размеры больше, правда, только в ширину, а высота такая же, но и это дает огромное преимущество. Если мой второго круга от левого края до правого метров пять, то у Линка примерно восемь-девять, ну и плюс сама мощность, разумеется. Даже неопытный глаз заметит, что свечение ярче.

Стоп, а как будем объяснять тому же Линку? Засада. Выпросить в штурмовом отряде что-то из Света теперь не выйдет, если, конечно, они не займутся вдруг благотворительностью. А платить деньги за то, что могу сплести со временем и сам, — жаба душит, тем более что теперь они понадобятся для другой ветви.

Порядок.

И совсем не для разнообразия, было бы только для этого — повременил. Чревлов союз Тьмы с Хаосом, сколько парней погибнет от незнания? Хотя и знай бы они — это не защитит, тут в другом дело — в том, что вряд ли прибывшие сорок Странствующих смогут обеспечить защиту от Хаоса всем гуртам. Получается всего по два мага на гурт, а турмы? Да, в турмах и штурмовых отрядах и свои «порядовики» имеются, но уровень у них явно не тот.

С чего я это взял?

Ну так, владей храмовники хорошо магией Порядка, стали бы они пытаться забрать у Странствующих книгу?

Вот именно по этой причине я и должен во что бы то ни стало обзавестись «щитом» Порядка первого круга. Да, хотелось бы, конечно, «иллюзию», но какая разница — на кого или что ты будешь похож, когда тебя будут убивать шрейлы? Впрочем, это все пока бессмысленные рассуждения и лучше сосредоточиться на световом «щите».

Пока собирал матричную цепочку, рассматривал основную. В первом блоке то же, что и в «луче». Включены Огонь, Порядок, Хаос и Свет. Ладно, попробую поюзать ассоциативное мышление — Огонь: ну понятно вроде, нужно повышение температуры, чтобы забросить электроны на следующий уровень. Падая, они будут излучать фотоны. Помню, как-то задумался над этим вопросом еще там, на Земле. Все никак не мог поверить, что фотон из электронов раскаленного железа имеет ту же скорость, что и солнечный.

Порядок и Хаос — это уже нематериальное, а скорее состояние, то бишь его качественная характеристика. И если эти два противоположных вида включены, то, вероятно, они уравновешены. Следовательно, тот же Огонь не будет полностью неконтролируемым.

Примерно, конечно, все, но пока лучших гипотез нет.

Ну, а Свет — это само собой. Он вбирается из окружающей среды, так же порождая фотоны из фотонов, то бишь превращаясь сначала в энергию, а потом снова испускаясь, при возвращении электрона на прежний уровень. Стоп.

А может, именно в этот момент и вступают в силу Порядок и Хаос? Например, регулируя длину волны фотонов? А что? Общий спектр тварей не убивает, они же как-то ходят под солнцем Отума, а вот концентрация фотонов какой-то одной определенной волны может быть для них смертельной.

Фух. Пока размышлял, успел собрать два блока, так что раскидывать умом насчет второго продолжил, прицепляя петельки уже в третьем.

Во втором вообще включены всего три позиции — Земля, Порядок и Свет. Так, если это форма, то что имеем? Вообще надо бы по стихиям составить полный ассоциативный ряд. Что, если так: Воздух — некая нестабильность, аморфность, Земля — наоборот, предельная стабильность и плотность, Вода и Огонь — это что-то связанное с изменчивостью, с переходом из одного состояния в другое.

Мать моя женщина! С этим, наверное, пока можно повременить. Вот вернусь из Зыби и начну изучать серьезно и глубоко, а пока лучше заняться плетением новых уровней уже имеющихся заклинаний и, само собой, их изучением. У меня вон «кольцо» второго круга не изучено еще. Собрать собрал, а до ума не довел.

Однако все равно глянул на четвертый блок, возможно, он связан с динамическими характеристиками, то есть с теми, какие будут параметры у плетения на «выходе». Воздух, Земля, Порядок, Свет — полуплотный упорядоченный кусочек плоскости, состоящий из фотонов определенной длины, — все сходится. Именно это и представляет собой световой «щит».

Так. Придумав некую теорию, дальше стал заниматься петельками, уже не заморачиваясь ею. Еще ведь надо и второе плетение собрать. «Луч»? А может, «сферу»? Третий круг защитит лучше от тех же аземов и от их «шаров» Тьмы. Когда видишь собственными глазами, как эти «шары» сносят бегущих людей, поневоле задумаешься о том, как не стать таким вот «снесенным».

Доделав «щит» и собрав «сферу», прикрепил их в узле рядом с «несусветной хренью» и вышел из транса. Но едва открыл глаза, машинально дернулся назад, увидев в сантиметре от своей груди светящийся наконечник копья. Подскочил, не почувствовал той ноги, на которой сидел, и со всего маху плюхнулся на задницу.

Стоявшее напротив меня существо звонко рассмеялось.

Хотя почему существо? Обычная девочка лет шести в длинном белом платьице, волосы светлые, до плеч, глаза огромные, как в японских мультиках. Девочка заливисто смеялась, и копье, которое она держала одной рукой, подергивалось. Альт! Тут не нужно быть гением, чтобы догадаться. От ее заразительного смеха самому хотелось засмеяться, но я сдержался. Кто его знает, на вид такая милая, а вдруг, если что не так, — возьмет и проткнет своим копьем. И как только его держит? Длина метра три, а она его как пушинку…

Но очень скоро все объяснилось. Девочка перестала смеяться и копье «отпустила». Оно осталось висеть в воздухе, потом вдруг резко исчезло, словно впитавшись в воздух. «Иллюзия».

— Привет, — осторожно сказал я, стараясь выразить лицом всю доброту мира. Девочка посмотрела на меня с искренним интересом, такой только у детей и бывает. Ничего положительного или отрицательного, просто глубокий, даже вдумчивый интерес. Я молча ждал.

— Ты похож на того, — сказала она наконец по-ольджурски и подула на челку, которая облачком вспорхнула вверх. А из-за спины на секунду показались кончики прозрачных крылышек. — Он проходил здесь две тысячи лет назад. По местному летоисчислению. Только у него кромь была сдвинута, а у тебя примерно посредине.

Я молчал, пытаясь осмыслить услышанное, но мозгу даже не за что было зацепиться.

— А кто он? — спросил, улыбнувшись. Почему-то хотелось вести себя с нею как с ребенком, хотя уже было ясно, что раз она видела кого-то там две тысячи лет назад, то и возраст ее вряд ли соответствует внешности.

— Он сказал, что его зовут Сатэн. Он был рабом и шел воевать. Ты тоже раб и идешь воевать.

Она задумалась, а я и подавно. Последнюю фразу она произнесла без вопросительной интонации, то есть знала.

— У него кромь была почти у предела, и я сказала ему — если не хочешь, чтобы Старшие тебя убили, пройди это место до заката. Пока Старшие не проснулись.

Я тяжело сглотнул, а она посмотрела на меня заботливо.

— Тебе нечего бояться, у тебя кромь не у предела. Старшие тебя не тронут.

— Я немного не понимаю, — сказал честно.

— У каждого внутри есть кромь. Если она стоит близко к пределу, Старшие убивают, но остальных они не трогают. Они не злые, это их работа.

— А кто такие Старшие?

— Какой же ты непонятливый, — по-детски обиделась, надув губы, но ненадолго, через пять секунд уже всплеснула руками и заговорила с жаром: — Я тебе же объясняю: Старшие — это Старшие, а мы Младшие. Они появляются на свет взрослыми, а мы детьми, и навсегда остаемся такими.

— Вы бессмертные? — спросил я, услышав слово «навсегда». Надо же, этот мир наполнен разными странными существами, но я никогда еще не видел разумных «других», не людей в смысле, а тут вот, судя по всему, не только разумное, но и бессмертное существо.

— Мы существуем, пока существует Кромь, а Кромь существует пока… — она прикусила нижнюю губу, нахмурила лобик и вдруг хлопнула по нему ладошкой. — Вот же недотепа. Забыла, забыла. Надо будет у Старших спросить.

— Возможно, пока не коснется предела? — осторожно предположил я и позволил себе шевельнуться, усаживаясь поудобней.

— А ты откуда знаешь? — удивилась девочка, и ее без того большие глазенки стали еще больше.

— Додумался, — сказал я. — Логически.

— А как это — логически?

— Ну это… — Я стал подбирать слова, а в голове параллельно крутилась на первый взгляд глупая, но все же не лишенная доли разумности мысль: а если ребенок физиологически пяти-шести лет, но прожил очень долго, он станет умным, как взрослый? — Это когда одно вытекает из другого посредством определенных правил мышления, — объяснил кое-как.

— А-а, — протянула она, хотя по лицу было видно — не поняла. Но она и не стала задумываться, а тут же вдруг перескочила на другую тему. — А ты фокусы умеешь показывать?

— Какие фокусы? — удивился я.

— Ну монету из носа доставать.

— Нет, — я мотнул головой и улыбнулся.

— А Сатэн умел. Я сначала думала — это обычная магия, но никакого магического поля не было. Так что все честно — настоящий фокус. А ты же не будешь двигать кромь? — вдруг спросила она, и я опешил.

— С чего ты взяла?

— Ну ты ведь тоже пришел из другого мира. Твоя внутренняя кромь иначе, чем у здешних, мерцает.

— Я тебе честно говорю, ничего двигать я не собирался и не собираюсь. Мне это совсем не нужно.

— Это хорошо, — выдохнула девочка. — А то я себя потом ругала, что предупредила его. Он бежал до самой Зыби целый день и успел выбраться отсюда, пока Старшие не проснулись.

— Ты о Сатэне?

— Ну а о ком же? — Она посмотрела на меня, как на полнейшего идиота, но беззлобно, заулыбалась даже. — Так ты знаешь фокусы или нет?

Я пожал плечами и вдруг вспомнил про «палец».

— Могу палец на время оторвать, а потом приставить. Только условие — не подходи, пока я показывать буду. Хорошо?

Она кивнула и принялась с нетерпением ждать, отчего личико сделалось очень напряженным. И я с полной серьезностью продемонстрировал ей заезженный у нас на Земле прикол с большим пальцем.

— Здорово! — Она захлопала в ладоши. — Даже интересней, чем с монетой из носа. А тебе не больно?

Прищурилась как-то с хитринкой, я даже стал подозревать, что она просто притворяется, но все же соврал:

— Больновато, конечно, но я привык терпеть.

Она вдруг приблизилась за какое-то мгновение вплотную, ухватилась двумя ручками за мою ладонь и принялась вертеть, внимательно разглядывая. Потом заглянула в глаза:

— Ты, главное, не делай ничего такого, что приближает кромь к пределу.

— Не делать зла? — спросил я, немного смущаясь ее пронзительного чистого взгляда, как будто прямо в душу всматривается.

Она улыбнулась грустно:

— Излишнее добро тоже приближает кромь к пределу.

Снова отдалилась, как по мановению волшебной палочки. Вот только что была рядом и вдруг уже в нескольких метрах.

— Как это? — спросил громко, но она только улыбнулась, а глаза остались грустными. И через секунду растворилась в воздухе подобно ее иллюзорному копью.

Я какое-то время просидел без единого движения. Ее исчезновение погрузило в транс, «обернуло взгляд». Вроде и смотрю на то место, где ее впитал в себя окружающий воздух, иначе и не скажешь, а на самом деле взгляд уходит внутрь. И все думаю рассеянно над ее последними словами. Излишнее добро… Излишнее… Никогда так о добре не думал.

И вдруг наваждение резко отпустило, сменилось смутной тревогой. Даже пришла мысль: а не привиделось ли мне это все? Может, у меня от постоянных тренировок крыша поехала? Или здешнее магическое поле действует…

Я поднялся, теперь намного медленней и аккуратней, но в отсиженной ноге уже давно восстановился кровоток, и вся эта профилактика была излишней…

«Излишнее… излишнее добро сдвигает кромь к пределу»… И где этот предел?

По спине вдруг побежали мурашки, такое ощущение — смотрят. Я резко обернулся. Ничего, кроме перекрученных стволов сейкон и островков снега то тут то там, но ощущение, что тебя разглядывают, стало даже сильнее. Вдобавок в небе громко вскрикнул виар, жалобно, даже с какой-то болью, и я торопливым шагом заспешил прочь от этого странного места.

 

ГЛАВА 30

Когда я вошел в палатку, Линк уже не спал, а сидел на топчане и держался за правый бок.

— Ты что, похмеляться ходил? — спросил рассеянно, на что я удивленно вскинул брови.

— Я же вчера почти не пил. Это ты нагрузился, как телега мешками.

— Да я, думаешь, помню — пил ты или не пил, — он выдавил из себя слабую улыбку и добавил: — Что-то бок опять разболелся не на шутку… и привкус во рту этот мерзкий. Как будто всю ночь клинок лизал.

— Сходи в госпиталь.

— Денег сдерут. Это ж не ранение или порез какой-нибудь. От последствий пьянок они и в армии за деньги лечат.

— На здоровье не экономь. — Я подошел и присел с ним рядом. — Мне, кстати, тоже в госпиталь нужно, пошли на пару.

— К пассии своей? — Линк улыбнулся кислее прежнего, но я не стал отвечать, а перешел к тому, что хотел узнать.

— Слушай, ты же несколько «щитов» умеешь ставить, я помню, в таверне ты все четыре стихийных сделал.

— Ничего сложного, — выдохнул Линк и, скривившись, потер бок.

— Я сейчас тренироваться ходил и придумал такую штуку, но вот не знаю — может, ею уже давно пользуются?

— Молодец. А я уже давненько не тренировался. Что за штука?

— Делаешь два «щита» — световой и стихийный, стихийный ставишь перед световым, тварь не видит, налетает и дохнет.

— И что тут такого? — не понял Линк, глянув на меня разочарованно.

— Значит, используют. Ладно, тогда другая новость. Помнишь ту старушку?

— Да помню, чревл ее дери, — Линк хохотнул. — Сильная бабушка, я потом, когда вы ушли, подумал: а часом, не Руна ли это была? Хотя ж знал, что Руна умерла несколько лет назад.

— Ее что, все знают? — спросил я, вновь услышав знакомое имя.

— Ну кто как-то с войнами связан — знают. Единственная женщина, дослужившаяся до арлега. Она когда штурмовым отрядом командовала уже, попала с ним в окружение двух их легионов, у тварей, которые забыл как называются, — Линк махнул рукой. — И чревл с ним. В общем, вывела она отряд почти без потерь. И не только вывела, но и шестерых дригов притащила. Ей за это арлега дали и поставили командовать пятью гуртами.

— Та бабуля, что со мной была, — не Руна, — остановил я его, боясь, что, лишь бы отвлечься от неприятных ощущений, он будет говорить долго, а я потеряю нить. — Это я уже потом узнал, а сначала именно Руной она и представилась. Хотя возможно, это был он. Но я не о том хотел. Мы с вот этой липовой Руной на границе Доргонов в переплет попали. Остановились на поляне, а там портал открылся, и оттуда твари повыскакивали. Аземы, тварасы и шрейлы…

— Шрейлы? — Это слово заинтересовало Линка не на шутку, так, что он полностью развернулся ко мне. — А при чем тут шрейлы?

— Я ж тебе и рассказываю. Меня, когда в лагерь привезли, в Шан таскали на «стул правды».

— Чего ты успел натворить? — Ухмылка на губах, но тут же отброшена, и уже с серьезным видом: — Или бабулька эта шпион какой была?

— Я не знаю, — пожал плечами. — Но как раз по этому поводу в основном и спрашивали. А когда я про портал рассказал, они вдруг прямо при мне стали говорить о союзе Тьмы с Хаосом.

— Ниче себе. — Линк на секунду застыл, потом оторвал ладонь от бока и почесал висок. — И что? И почему же они… Надо бы парням нашим…

— Плохая идея, — перебил я. — Помнишь же того мужика, что хотел меня прирезать? Я вот подумал, а не эти ли с пфаль-управы подослали?

— Не, — Линк мотнул головой. — Эти бы тебя в тюряге сгноили, и всех делов, — он хмыкнул. — Ты бы и не вышел от них. Чревл! Если Тьма заключила союз с Хаосом, то нам туго придется. Я не пойму, какой смысл замалчивать. Штурмовые отряды эту проблему не решат.

— Странствующие решат. Недавно прибыл обоз с ними, человек сорок.

— Этого мало.

— По два на гурт выходит, — я понизил голос. — Поэтому я решил вечером к ним сходить. Может, удастся выпросить какое-нибудь заклинание?

Линк на какое-то время «завис», обдумывая, потом кивнул медленно.

— Попробуй. Но только смотри, чтоб тебя командиры не засекли. Вот же ж чревл! Не, ну заставили бы этих карбулков драных, Странствующие которые, раздать всем нашим «щиты» хотя бы первого уровня.

— Думаю, они не хотят, чтобы мы знали о союзе до прихода в Зыбь. Вдруг некоторые побегут из гуртов.

— Скоты, — ругнулся Линк и снова ухватился за бок. — Ненавижу эти их темные игры. Но, может, на этом направлении и не будет хаосов, обойдется?

— Давай вставай, — бросил я, видя, как Линк кривится от боли. — Пошли в госпиталь.

— Ладно, — недовольно протянул он и очень осторожно поднялся. — Чревлово хорское. Прав был Сарон, мне пить уже нельзя, сдохну.

— А вчера ты его здорово ругал, — я, не сдержавшись, хмыкнул.

— Вчера я пьяный был, — парировал мою ухмылку Линк. — Кто пьяный умный? Все дураки.

Мы вышли из палатки и направились в сторону госпиталя. Шли медленно, Линку от ходьбы совсем поплохело, даже побледнел.

— Ты прав, — заговорил он примерно на полпути, — к чревлу монеты, если здоровья нету. О, стихи получились.

— Это будет второе стихотворение, которое ты знаешь, — пошутил я, но тут же поправился: — А-а, у тебя ж в арсенале еще и песня есть, вчера горланил. Что-то там про чревла и бога.

— Старая армейская, — отозвался он. — Сейчас ее уже не поют. Молодежь новые песни любит, в которых ни смысла, ни красоты.

— Это да, — просто чтобы поддержать, ляпнул я.

Мы прошли по вытоптанной в снегу тропинке, свернули к госпиталю. В лагере почти никого не было, половину легионеров гоняли на поле в двух ригах отсюда, остальные, те, что получили увольнительные, ушуршали в обоз. Вкусная еда, вкусные девочки, а кто-то и хорским потихоньку баловался. Впереди, возможно, смерть — почему бы не погулять.

Мы подошли к госпитальным повозкам и остановились. Я стал искать взглядом Лиону, увидел ее, она уже заметила меня и поглядывала в нашу сторону. Короткий жест, она кивнула, управилась с пациентом и направилась к нам.

— Привет, — проговорила сдержанно, посмотрела с недоумением на Линка, тот скривился в смущенной улыбке.

— Привет. Это Линк, маг из нашего гурта. У него проблемы после вчерашней пьянки.

— Ант, ну что ты… — еще больше смутился мой соратник.

— Сможешь подлатать? Желательно подешевле, — не обратил я на него внимания. Да и, честно говоря, не до Линка стало. Наши с Лионой глаза жадно пожирали друг друга, вспоминая прошлую бурную ночь.

— Хорошо, — податливо выдохнула она. — Пусть идет к повозке.

— Может…

— Линк, надо идти, — не без намека в голосе, проговорил я.

Он кивнул, улыбнулся с пониманием и заковылял прочь, а секунд через пять Лиона висела на мне, прижимаясь всем телом и жадно ища поцелуя. Я ответил, но тут же отстранил ее.

— Лиона, у меня к тебе просьба еще одна. Дай мне самое простенькое целительное заклинание.

Она опешила, вскинула бровки.

— Но у тебя же нет дара.

— Откуда ты знаешь? — спокойно ответил я. — Может, и есть. Ни разу не проверял.

— Если дар есть, то это с детства понятно. Тебя бы отвели к какому-нибудь местному целителю…

— У нас не было местного целителя, — мягко остановил я ее, улыбнулся, представив, как вот взял бы, да и ляпнул ей, что я из другого мира. Интересно, упадет в обморок? Или, как истинный целитель, поставит мне диагноз — шизофрения. Улыбка стала шире. Да, у них такого понятия нет, но в сумасшествии или одержимости тварями Тьмы запросто могут обвинить. Во втором случае — именно обвинить, и дойдет до сжигания на костре.

— Все равно бы отвели к другому, — не поверила Лиона.

— Да моим родителям не до меня было, — решился я врать напропалую. — Они с утра до вечера айкасом занимались. Думаю, вырасти у меня хвост и рога, они бы и этого не заметили. Восемь детей, я седьмой по счету. Иногда казалось, что они и не знают обо мне, — снова улыбнулся.

— Бедненький, — выдохнула Лиона.

Так, хорошо. Нужного результата добился, и поверила, и пожалела даже.

— Может, у меня он и есть, дар этот, — продолжил я. — К тому же я видел раз, как один человек пользовался простеньким целительным плетением без дара.

— Совсем без дара не мог. Иногда бывает первичное его проявление, слабое-слабое. — Ее лицо стало немного хвастливым, мол, я в этой теме хорошо разбираюсь. — Мы называем это «замершее состояние». Иногда дар просыпается к пяти-шести годам, но чаще остается в таком виде на всю жизнь.

— Вот у меня именно так, — продолжил я вранье и вдруг сообразил спросить: — А ты не можешь почувствовать его? Ну руками там поводить возле моего магического узла…

Она хихикнула, снова сделалась серьезной.

— Нет. К сожалению, замершее состояние только мастера-целители могут определить, а я старший ученик пока. В следующем году папа собирается провести со мной усиленные занятия, чтобы я овладела необходимыми для звания мастера плетениями.

Да уж, вот они — правильные люди. Все у них по плану, все как положено. Если судить по их понятиям, то я полный извращенец, изучаю все наскоро, не по системе. Самоучка во всей своей красе, галопом по Европам, никакого систематизированного знания.

— Поэтому прости, Ант, но рисковать тобой я не хочу. И даже не проси больше, пожалуйста, мне же тяжело тебе отказывать, — она состроила глубоко извиняющуюся рожицу. — А если у тебя нет дара, то ты можешь и умереть, принимая целительное плетение, понимаешь?

Хотя и было невесело, но все-таки засмеялся, не сдержавшись. Почему-то вдруг представилась карета «скорой помощи», которая сбивает кого-нибудь насмерть. Самое смешное, что, наверное, такие случаи и имели место.

— Что? — удивленно отреагировала на мой смех Лиона, а я в ответ только помотал головой и прикусил губу. Но она не особо обиделась и тут же перескочила на другую тему.

— А я папе письмо написала, сегодня с почтовой каретой отправлю. Надоело уже жить так, как велено, не хочу. Написала, что встретила хорошего парня, за которого выйду замуж.

Я тяжело сглотнул, чуть не подавившись, закашлялся.

— Лиона, по-моему, рановато, ты не думаешь? — прохрипел, едва прочистив горло. — У меня еще впереди война, мало ли.

Данное заявление, а главное то, что она все решила сама, сильно напрягло. Ненавижу вот эту черту в женщинах — решать все в одиночку, а потом еще пытаться убедить тебя, что это твой личный выбор. Но она, к моему удивлению, и скажем прямо — радости, согласилась. Сказала, что пока письмо отправлять не будет. Потом вспомнила про мазь и сбегала за ней к своей повозке. Я терпеливо ждал, уже набрасывая в голове письмо к викариусу. Странно, почему-то и мысли не приходило о местной почте. Честно говоря, я ее никогда и не видел, и писем у нас в гурте никто не писал.

Взяв небольшую деревянную кубышку с мазью, зажал ее под мышкой, поцеловал Лиону и объяснил, что мне нужно в обоз — перчатки купить. Она тут же принялась советовать, и я, терпеливо выслушав, зашагал к повозкам на самом краю лагеря, пытаясь примерно предположить, где может находиться местная почта. В обозе хоть?

Впрочем, спрошу если что, и, если даже она не в обозе, мне все равно нужно купить там лист бумаги и чернила. И еще я размышлял о целительстве. Жаль, конечно, что Лиона наотрез отказалась давать мне даже простенькое плетение, но, с другой стороны, а что, если я бы и вправду помер? Все-таки терять жизнь из-за желания расширить свои магические возможности — это уже перебор. Неоправданный получается риск.

В обозе я отыскал хорошие мягкие перчатки, за которые отдал полтора золотых, и стал расспрашивать о почте. Оказалось, что она находится прямо у речки, четыре синие палатки, в общем, мимо не пройдешь, как мне объяснили. Покупать бумагу и чернила сразу не стал, вовремя сообразив, что все это должно продаваться там и, скорее всего, дешевле, чем в других местах. Так оно и вышло. Всего по кираму за лист, чернила бесплатно. Набросал следующее.

Уважаемый Артуно. Пишет вам Ант (из Алькорда). Как Вы знаете, я нахожусь на плацдарме Холмогорье, у нас все отлично. Правда, при подходе климес-лагерю пришлось принять бой с тварями — бхуры, которые обернулись в эскуров, и аземы. Много парней погибло. Я за этот бой получил жанта и был посвящен в рыца… — замазал чернилами, усмехнулся и исправил: — …риттеры.

С уважением, Ант (Изгой).

Пишу Вам в надежде узнать, что с Литой. Вырвана ли она из лап (Вы знаете кого) и отправлена ли туда, куда Вы мне пообещали ее отправить. Жизнь и безопасность этой девушки для меня очень важны, поэтому прошу Вас как можно скорее ответить на это письмо.

В каком направлении ушел викариус, я не знал, поэтому взял еще пару листов и снова стал писать. Два письма отправятся на северное и южное направление, одно в Шан. Возможно, Артуно и не уходил из него никуда, а продолжает нести службу в тамошней пфаль-управе. Правда, последнее пришлось изрядно подкорректировать, выбросив почти половину — о бое и намек на неких личностей, из лап которых должна быть вырвана Литка. Наверняка ведь в пфаль-управе письма вскрывают. Получилось так.

Уважаемый Артуно. Пишет вам Ант (из Алькорда). Как Вы знаете, я нахожусь на плацдарме Холмогорье, у нас все отлично.

С уважением, Ант (Изгой).

Прошу Вас сообщить мне, что с Литой, все ли у нее нормально? Жизнь и безопасность этой девушки для меня очень важны, поэтому прошу Вас как можно скорее ответить на это письмо.

Заплатив полтора золотых, три кирама за листы и двенадцать за доставку, я покинул почту, направившись к стоянке гурта. А на душе было сумбурно. Вроде и радостней стало, что вот наконец-то могу что-то узнать про Литку, и в то же время где-то внутри появился страх, черный маленький комочек. Что, если…

 

ГЛАВА 31

Пообедал тут же, в обозе, и после этого сытый и в хорошем настроении зашагал к стоянке гурта. Линк еще не вернулся, лечился, наверное. Чтобы не тратить время даром, прокачал узел, изучил собранные плетения. Потом принялся вспоминать то заклинание, которое псевдо-Руна использовала против шрейлов. Серебряный многогранник, разрывающий их на куски выходящими из вершин лучами. Еще бы такое приобрести, и можно считать…

— Да-а, хорошая она… эта твоя. Вылечила. За пять золотых всего, — вырвал меня из мечты вернувшийся Линк.

— Слушай, — сразу решил я спросить, — а из Порядка знаешь такое плетение — что-то в виде звезды, а из ее лучей выходит такое свечение серебряное?

Линк задумался, потом помотал головой:

— Не, я в Порядке не разбираюсь.

От сожаления я прицокнул языком. Знать бы название этой штуки, можно было у Странствующих спросить как бы невзначай.

Линк улегся на топчан, прикрылся одеялом. Мы с ним проговорили какое-то время о том, как мне лучше провернуть дело с клановниками, пока его не сморил сон. Я же спать не решился, лег и просто пялился на серо-зеленую ткань палаточного потолка. Еще раз прогнал в мозгу будущий разговор со Странствующими, потом долго и детально прокручивал в голове день ограбления особняка Муан'Туров. Снова всплыл образ Литки, карлика, убитого Локса… Интересно, когда ответное письмо викариуса отыщет меня?

Из палатки ушел незадолго до возвращения гурта, чтобы не было ненужных расспросов, да и Лостад мог чем-нибудь загрузить — например, построением в честь прибытия того же Сервия с очередной вдохновляющей речью перед выступлением в поход.

К вечеру с неба медленно посыпался снег, пушистый, каждая снежинка как птичье перо. Пока я прогуливался туда-сюда вдоль Кроми, посматривая на небольшую стоянку клана, его успело навалить сантиметров тридцать. Пришлось сделать брюки навыпуск, чтобы не нагрести полные сапоги. Наконец когда начало быстро темнеть, я решился.

Стоянка Странствующих была освещена несколькими серебристыми фонариками, внутри тихо и спокойно. Я застыл метрах в двадцати, дожидаясь, когда кто-нибудь из магов выйдет. Если такого не случится, то у меня был придуман запасной вариант — ищу старого знакомого. Глупо, конечно, но представляться адьютом или почтальоном было опасней, могут и проверить. Точнее, заподозрить что-то, спросить у наших командиров — посылал ли кто, и после этого уже командиры могут поинтересоваться — а чего это меня понесло в лагерь опального клана.

Но мне повезло. Я услышал за спиной хруст шагов, обернулся. В сторону стоянки двигалась фигура, закутанная в темный плащ, на голове капюшон. Я окликнул. Фигура замерла, повернулась ко мне. В полумраке не разглядеть ни возраста, ни даже пола. Кто его знает, может, и среди Странствующих есть женщины маги.

— Простите, вы не уделите мне несколько минут? — спросил я и осторожно двинулся навстречу остановившемуся.

Едва заметное движение рукой, я спешно заговорил:

— Вам не стоит меня опасаться. Я маг из тринадцатого легиона. У меня к вам дело.

— Какое? — раздался из-под капюшона глубокий, немного хрипловатый голос. Мимолетный поворот головы в сторону стоянки, снова смотрит на меня.

— Ничего необычного. Я усердно занимаюсь магией, мне это очень интересно, но, к сожалению, не имею плетений из нескольких ветвей. Одна из них — Порядок.

— И что вы хотите, молодой человек?

Так, значит, тот, кто передо мною, явно старше. Остановившись шагах в пяти, продолжил мягким, как падающий снег, голосом:

— Я хотел бы попросить у вас «щит» первого круга. Я заплачу.

— Вы ошиблись, молодой человек. Мы не торгуем плетениями. С вашего позволения. — Он повернулся, собираясь уйти. И мне ничего не оставалось, как перевести разговор в другое русло.

— Вы пришли сюда, потому что между Тьмой и Хаосом заключен союз, ведь так?

Маг остановился, развернулся ко мне лицом.

— Откуда у вас такие сведения?

— Случайно об этом узнал, — я нервно провел ладонью по губам. Не самый лучший способ заставить его дать мне заклинание, но, не начни я этого разговора, он бы просто ушел. — Все, что я хочу, — это увеличить шансы своего гурта на выживание в случае нападения хаосов. К тому же я готов выложить двадцать золотых.

— В случае нападения хаосов на каждый гурт будет выделено по двое братьев, — сказал он, но как-то неуверенно.

— Вы сами понимаете, что их не хватит. Тридцать золотых, это последняя цена. Больше у меня просто нет.

Повисла пауза, со стоянки клановиков послышался приглушенный разговор, маг снова глянул туда ненадолго и вдруг, развернувшись, абсолютно молча зашагал к Кроми. В этом молчании мы прошли метров сто, только скрипящий под ногами снег и приглушенные звуки из лагеря. Наконец он заговорил:

— Вы уверены про союз, молодой человек?

— А разве вы сами не знаете о нем? — ответил я вопросом на вопрос.

Он помолчал немного, словно решая, отвечать или нет.

— Мы не уверены, — наконец проговорил он и хрипло кашлянул. — Нам сказали, что возможен союз, но это не точно.

— У-у, — промычал я. — Вы сейчас направляетесь к Кроми? — спросил вдруг, вспомнив о Старших.

— Вас это пугает? — поинтересовался маг.

— Меня нет, — я улыбнулся. — А в том, что ваша внутренняя кромь не у предела, вы уверены?

— Не понимаю вас, молодой человек, — хрипло проговорил Странствующий.

— Это так, к слову пришлось. Метафора, — поспешил я мягко увести разговор от самим же начатой темы. Ага, выходит, вся эта штука со Старшими тоже не всенародное достояние. — Один мой знакомый как-то использовал интересное заклинание из вашей ветви, — здесь я, конечно, немного льстил, называя Порядок их ветвью, но, когда ты хочешь что-то у кого-то взять, можно прибегнуть и к лести. — Многогранник, из углов выходят серебряные лучи.

— Во-первых, молодой человек, вы очень любознательны, — начал Странствующий, но раздражения в его голосе я не услышал. Разве что он стал слегка поучительным. — Во-вторых, если вы не имели дела с Порядком, принять сразу два заклинания не сможете, умрете. В-третьих, с чего вы взяли, что я собираюсь вам давать еще что-то, кроме «щита»? Вы вообще владеете надстихийниками?

— Да, Свет, — сухо отрапортовал я.

— Ну хоть это хорошо. Мне без надобности, чтобы вы умерли. Хотя, — он как-то неприятно хихикнул, — если честно — все равно.

Я промолчал. Поле, на котором располагались стоянки, осталось за спиной, под ногами дорога, ведущая вдоль Кроми. Маг, не останавливаясь, пересек ее, и мы зашагали в глубь лесной чащи. Под ногами мирно поскрипывал снег, в некоторых местах он доходил до икр, и приходилось высоко поднимать ноги. Едва мы вошли в Кромь, снова вернулось ощущение, что за мной следят, но я уже не вертел головой, знал — бесполезно. Если где-то вокруг и есть альты — все равно не увидеть. Да и страха особенно не было, верил девчонке, что Старшие меня не тронут. А насчет Странствующего… мне, как и ему, было «если честно — все равно».

Наконец маг остановился, повернулся ко мне и указал на сейкону.

— Прислонись к ней, — перешел он вдруг на «ты», видимо, важность момента требовала. — И деньги давай.

Я полез в карман дублеты, достал заранее приготовленный мешочек с тридцатью золотыми, протянул. Маг взял торопливо, бросив взгляд в сторону лагеря, потом быстро спрятал мешочек в недрах своего балахона и кивнул.

— Хорошо. Становитесь возле дерева, — снова перешел на «вы».

Я прижался к стволу спиной, сосредоточился и выставил перед собой руки, задрав ладони вверх. Маг поднял правую. Черное облако, быстро превращающееся в серебряный шар, потом стандартные белые щупальца, которые впились мне в ладони, удар, перед глазами вспыхнуло серебряное зарево, я стиснул зубы и медленно осел. В районе узла словно что-то взорвалось, мышцы свело, но ни страха, ни удивления не было. Знал уже, что значит принимать новый надстихийник. Да и в мозгу крутилась только одна мысль: лишь бы получилось. Пока у меня с этим проколов почти не было, если не считать одно из заклинаний Огня, но мало ли. Отдать почти все свои сбережения и остаться ни с чем не хотелось.

— Все нормально? — услышал я где-то сквозь звон в ушах голос и кивнул. То, что маг не уходил, — радовало. Значит, не обманул. А ведь мог и какую-нибудь ерунду дать вместо «щита», хотя и не думаю, что в надстихийниках вообще ерунда бывает.

Проползла минута, потом прошла уже чуть быстрее вторая, я наконец смог подняться. Ноги дрожали, такая же дрожь была по всему телу, но основная боль отпускала. В районе узла жар и покалывание быстро сходили на нет. Я даже улыбнулся, вглядываясь под темный капюшон.

— Вы хорошо справились, — не без уважения проговорил Странствующий и слегка понизил тон, отчего его голос стал еще более хриплым. — У вас неплохо развит узел, молодой человек. Вы, наверное, упорно тренируетесь?

— Бывает, — ответил я, потирая рукой солнечное сплетение.

— Такие люди нужны… везде, — он покашлял. — Вы не думали иногда, что есть разные пути, по которым можно пройти в этой жизни?

— Вы предлагаете свой? — упреждающе спросил я.

— Вдобавок вы очень умны, — его голос остался таким же тихим и спокойным. — Наш клан — это не нечто враждебное, поверьте. Мы просто ищем истину. Жаль, что по глупому стечению обстоятельств мы стали врагами храмовников и Повелителя.

— Это «глупое стечение обстоятельств», как я понимаю, — пятая книга Номана?

Он на некоторое время опешил, а я стал копаться внутри себя, пытаясь понять, зачем вообще ляпнул про книгу? Неужели только из желания поразить?

— Хм, — он тряхнул головой. — Вы продолжаете меня удивлять, молодой человек. Что ж, могу вам сказать, что если вы вдруг решите узнать о нас побольше, милости просим. Меня зовут… — он на секунду замялся, но все же назвал имя, — Шидрото. Если решите прийти к нам, скажите, что вы мой знакомый, и ни один брат не станет вам препятствовать.

— Я подумаю.

— Никто и не требует от вас необдуманных действий, молодой человек, — его голос снова стал менторским. — Путь становится правильным, только когда обдуман каждый шаг.

— А еще, путь рождается под ногами идущего, — не удержался я, вспомнив слова известного в нашем мире персонажа.

— Очень мудро, — маг несколько раз медленно кивнул. — Вы, как я успел заметить, жант и риттер. Среди Странствующих очень много потомков риттеров, которые раньше становились братьями, и даже случалось, что брат становился риттером. Теперь, конечно, такому не бывать, но скажите — сильно ли вы надеетесь на милость Повелителя? Вы ведь, как я понимаю, хотите, в конце концов, стать орджуном?

— Знаете, — я усмехнулся, — никогда даже не задумывался об этом. Но в случае отсутствия других возможностей, почему бы и нет.

— Другие возможности нужно и искать в других местах, — многозначительно проговорил Странствующий.

— В вашем клане, — в тон ему сказал я и едва заметно улыбнулся. Понятное дело, вербовать будет.

— Было бы глупо, скажи я сейчас — да, — теперь улыбнулся он. Я не видел его лица, но понял это по голосу. — В Ольджурии много кланов, каждый волен выбирать свою дорогу. Странствующие — это только один путь из сотен.

— Знаете, сейчас рановато думать о дальнейших путях. Впереди война.

— Вы правы, молодой человек, — согласился он. — И все же, если позволите, я задам вам вопрос. Откуда вы знаете про книгу? Ваш отец служит где-то… — он поднял руку и ткнул пальцем в небо. Широкий рукав балахона съехал вниз, оголяя крепкое запястье.

— Нет, — мотнул я головой, — я же говорю, случайно узнал.

— Хм. Ничто не остается тайным в этом мире, — он вздохнул. — Впрочем, мы сами виноваты. Вы уже можете идти?

— Да, — кивнул я и одной спиной оттолкнулся от теплого ствола сейконы. — Идемте.

Мы вновь захрустели ольджурским снегом… или здесь, в Кроми, он уже не ольджурский?

— За мной не следуйте, — заговорил маг, остановившись на краю Кроми. — Лучше вот так, — он указал вдоль дороги. — И помните, меня зовут Шидрото, если придете к нам, назовите это имя.

Замолк, постоял секунд пять, словно раздумывая о чем-то, и, вдруг спешно развернувшись, заторопился к своей стоянке. Я проводил его взглядом, пока он не скрылся во тьме, и так же быстро зашагал по дороге. Неприятно находиться одному возле Кроми в такое время, страшновато даже. Все эти Старшие мерещатся. И скрип из-под подошв эхом отдается где-то там, среди вековых сейкон.

Дойдя до перекрестка, остановился ненадолго. Впереди, метрах в трехстах, черным пятном виднелся форт, с парой, похожих на глаза великана, огоньков на стене. Глянул влево, куда уходила широкая заснеженная просека. Именно по ней завтра легионы пойдут к Зыби. В вечерней темноте она была похожа на бездонный, ведущий в никуда тоннель, показалось, мелькнул силуэт, пересекая ее справа налево. Я вздрогнул, прищурился, чувствуя, как в жилах мгновенно застыла кровь, и, не удержавшись, почти бегом рванул к лагерю.

 

ГЛАВА 32

— Гурт, по-о-дъе-о-ом!

Вскочил и, в одну секунду вспомнив о том, что сегодня ждет, погрузился в мрачное настроение. Час-два — и мы пойдем в Зыбь.

Стал одеваться, прочно затягивая все лямки, завязывая все тесемки и застегивая все ремни. Сапоги, доспех, плащ, пояс с ножнами, шлем надел тоже, схватил походный мешок, пельт и неспешно, чтобы не толкаться в проходе, вышел из палатки. Вокруг была красота — бесконечное снежное полотно, словно выстиранная и чуть подсиненная скатерть. Скоро мы все это потопчем, конечно, но пока можно насладить глаз непорочной чистотой природы.

— Ничего не забыли? — первым делом спросил Лостад, когда мы выстроились в шеренги. — Давайте посмотрите хорошенько, чтобы потом не было недоразумений.

Четыреста парней со скучающими взглядами осмотрели себя, мол, на хрена? И так вчера многие почти до полуночи готовились, укладывали незамысловатый скарб, я лично несколько раз просыпался от этого непрекращающегося шороха сворачиваемых, заворачиваемых и складываемых в походные мешки вещей.

— Так, отлично, — довольно быстро подвел черту наш лег-аржант. — Первые две шеренги, левое плечо-о раз!

Мы уже привычно повернулись и зашагали к дороге. Здесь подождали один из штурмовых отрядов, который, начиная с этого места, будет идти впереди. Ну и правильно, а то с разными сюрпризами вроде неожиданно возникающих тварей и весь первый гурт можно на марше положить.

Пока штурмовики проходили мимо, обтекая нашу колонну с двух сторон, как муравьи препятствие, я с интересом рассматривал их. В лагере они держались отдельно от простых легионеров, элита ж, мать их, поэтому поглядеть на них с близкого расстояния так и не довелось. Теперь вот только и увидел, и, сказать честно, совсем не впечатлился. Такие же обычные парни и мужики, только взгляд заносчивый.

Обойдя нас, они выстроились и двинулись дальше, а через минуту и мы получили команду — впе-ерь-од! Тронулись с места огромным составом. Заскрипели тысячами подошв, давя пушистый снег. Вот до Кроми треть риги, вот четверть, вот десятая часть — еще несколько шагов, и мы стали переступать ее край. Большинство парней при этом крестили лица, торопливо, глядя под ноги.

— Скуты ра-аз! — воодушевленно проорал Лостад, видимо, чтобы стряхнуть с нас мрачный настрой.

Я тоже перекрестился, на всякий случай, глянул на Ниго. Он шел через одного человека впереди и правее. Странный парень, но видно, что умный. Надо будет за ним в боях присматривать, а то заводить постоянно новых друзей из тех, кем будут заменять потери, не дело.

Я поправил лямку пельта на плече и огляделся. Справа и слева однообразные стволы сейкон и обглоданный осенними ветрами кустарник. Черные ветки, торчащие из снега, словно метлы, воткнутые ручками вниз.

— Скуты раз!

Судя по скорости нашего движения, за день мы Кромь не преодолеем. Это я понял часа через два монотонного шествия по бесконечной просеке. Да в принципе, даже если бежать, все равно шестьдесят риг наскоком не возьмешь, значит, один раз заночевать тут придется. Не особенно приятная ситуация.

Время от времени я снова оглядывал местность, словно ища вчерашнюю девочку. Хотя и понимал — увижу ее, и станет не по себе. Что-то есть чуждое в этих альтах, что-то совсем нечеловеческое, даже в маленьких. Страшно — смотришь на ребенка и знаешь, что ему тысячи лет. Нет, трудно такое принять. Вчера от неожиданности не прочувствовал, а вот сейчас вспомнил, и по спине побежала дрожь.

— Скуты раз!

Взял тяжелый щит и, чтобы отвлечься от плохих мыслей, стал думать о магии. Вроде из Света все, что собирал, — изучил. С плетением Порядка сегодня вечером разберусь. Хм, а действительно, не так уж и тяжело было его принимать. Боль ощутимо слабее, чем в первый раз со светови-ком…

— Колонна — сто-ой!

Мы напряженно заозирались, всматриваясь промеж стволов и кустарника, но оказалось всего лишь поваленное дерево. Эгидники штурмовиков быстренько оттащили его в сторону, и мы продолжили путь. Неторопливый и молчаливый, только ритмичный звук, разлетающийся эхом по лесу, — хрь-хрь, хрь-хрь.

До заката я успел поразмышлять над всеми актуальными темами по несколько раз. И когда светило коснулось макушек сейкон, даже обрадовался — хоть какое-то разнообразие.

Палатки ставили между деревьев. Из-за неудобной для лагеря местности каждое подразделение встало там, где встало, отчего все смешалось в кучу-малу. По правую сторону от нас теперь был восьмой гурт нашего легиона, а слева, непонятно как очутившийся здесь, турм двенадцатого. То, что именно турм, а не пеший гурт, можно было уяснить по одному только запаху, ну и по громким всхрапываниям логов через каждые секунд десять. Я было нырнул в быстренько поставленную нашими «обозами» палатку и собрался прилечь, но тут же был вызван Лостадом. Нас с Ниго и еще двумя парнями из «новеньких» посылали в ночной секрет на западном направлении. Нужно было протащиться по темному лесу примерно пятую часть риги, там устроить «гнездо» и торчать в нем до половины ночи, пока не придет смена. В принципе ничего опасного, такие секреты расставляются по всему периметру через каждую четверть риги, да и твари вряд ли успели войти в Кромь. По слухам, Вздох начался только вчера. Мегалиты светились уже полдесятицы, но там есть какая-то тонкость и свечение должно быть определенного цвета, что будет указывать на полное падение «барьера».

— Так, парни, не отстаем! — прикрикнул я на «новеньких», невольно по-настоящему чувствуя себя командиром. — Шире шаг.

Отставшие перешли на бег, на лицах подобострастие. Приятно, что не говори.

Насчитав примерно три сотни шагов, я остановился и огляделся. Снег позволял видеть довольно далеко, метров на пятьдесят вокруг. Приказав парням расчищать площадку, сам сделал небольшой кружок, осмотрел ближайший густой кустарник, заглянул в неглубокий овражек, засыпанный снегом, после чего возвратился к месту нашего «гнезда». Присел на рюкзак и прижался спиной к тепловатому стволу.

— Не повезло, — выдохнул вполголоса Ниго, усаживаясь метрах в трех от меня. — Вечно так. Не любит меня Великая Эри.

— Не повезло Линку и еще троим парням, — не согласился я. — Им после полуночи сюда переться.

— Это да, — Ниго кивнул. — Эй, ты чего, курить собрался? — бросил он одному из парней. Правда, был это далеко не парень, а низкорослый мужичок лет сорока пяти.

— Да я…

— Лучше не нужно, — довольно мягко для старшего по званию перебил я. — Видно же огонек в темноте.

Мужик спорить не стал и спрятал самокрутку с армаком обратно в карман старенькой дублеты.

— Но все равно, лучше бы штурмовиков в эти секреты послали, — продолжил прерванный разговор Ниго. — А с нас какой толк, если вдруг какие-нибудь твари нападут? Или альты.

— Альты? — переспросил я, глянув на него. — Не надо ни альтов, ни тварей всяких. Сплюнь.

Ниго торопливо сплюнул через правое плечо. Помимо неправильности стороны и количество плевков отличалось от земного варианта. Нет здесь троицы, а у Номана счастливое число четыре.

Почему не девять? — пришло вдруг в голову. Хотя если вспомнить про то, как у них тут пишутся цифры, или про те же колечки в блоках заклинаний…

— А штурмовики там важнее, на стоянке, — я взглянул на соратника. — Если нападение, то лагерь с ними спокойно отобьется, а здесь… ну, если мы кого заметим, одного сразу к стоянкам. Добежит, пока мы сдерживать будем, — я глянул на одного из «новеньких», того, что моложе. — Если что — к лагерю ты побежишь. Со всех ног.

Парень пару раз кивнул.

— Кого сдерживать? — Ниго хмыкнул. — А если отряд тварей в сто.

Я пожал плечами и выдал стандартную фразу:

— Приказы не обсуждаются. Послали нас, значит, нас.

Хрь-хрь.

— Да я и не обсуждаю, просто…

— Тише, — перебил я его и прислушался.

Хрь-хрь.

Не показалось, твою мать. Ну вот, прав соратничек, не любит нас Эри…

Хрь-хрь-хрь…

Не один идет. Или четырехлапая тварь какая, типа эскуров.

Хрь…

— Тсс, — прицыкнул я на «новеньких», которые перекинулись парой слов. Шепотом, но ведь услышал по ходу тот, кто шел. Остановился, пропал скрип. Я поднял вверх левую, готовый в любой момент дать отмашку.

Хрь-хрь…

И вдруг:

— Есть кто, что ли?!

Я в первые секунды «завис», потом выкрикнул:

— А сами кто?

— Лазутники. Четверо нас тут.

— Пароль! — крикнул я. Лостад сказал нам название какого-то города в Южном Доргоне, я забыл напрочь, но, уверен, парни помнят.

— Какой к чревловой матери пароль? Не знаем мы никакого пароля! — прокричали в ответ. — Мы две десятицы в Зыби, как дома. Слышь, легионер, не нихти нам мозги.

Метрах в шестидесяти показалась фигура, вынырнула из-за широкого темного ствола и шагнула к нам.

— Стоять! — тут же прокричал я. — Еще шаг — и прикажу атаковать. А у нас тут трое штурмовиков.

Фигура замерла, скользнула обратно за дерево. Я бросил взгляд на парней, лица напряженные. Сделал отмашку молодому, и тот, кивнув, затрусил в сторону стоянок, стараясь ступать как можно тише. Однако выходило это у него не очень. Целых секунд двадцать ничего, кроме скрипа, в округе не раздавалось. Казалось, даже лазутники к нему прислушались, по крайней мере, ничего в это время не кричали. Когда же скрип стих, тот из них, что взял на себя роль переговорщика, грязно выругался.

— Что там у вас за перемещения? — громко спросил он, закончив с нецензурной речью.

— Тебе послышалось! — ответил я и кивком головы указал Ниго на огромную сейкону за моей спиной. Тот сразу сообразил и, высоко поднимая ноги, медленно двинулся к ней.

— Я понимаю тебя, легионер, все по «ряду». А если мы сейчас просто возьмем и обойдем твой секрет? А? Что делать будешь? — В голосе лазутника послышалась усмешка.

Хотя то, что это настоящие лазутники, еще доказать нужно, и не мне, а им.

— Прибью всех вас к чревловой матери! — крикнул я с такой сталью в голосе, что сам удивился. Нет, собирался придать ему уверенности, но от напряжения даже перестарался.

Впереди, метрах в пятидесяти, громко рассмеялись.

— Грозен ты! — наконец с насмешкой крикнул «переговорщик». — Но мы, парень, тоже не виаровым когтем деланы. Три штурмовика, говоришь?

— Лично тебе хватит! — стараясь сдерживать эмоции, крикнул я.

— Ну мне, может, и хватит, а у меня тут еще трое. Четыре на четыре, все по-честному.

— А где еще трое? — спросил я, вспомнив, как Линк в разговорах упоминал, что в стандартном отряде лазутников семь бойцов.

— Одного убили, двоих в плен взяли. Еще десятицу назад!

— А что ж так долго возвращаетесь? — задал я очередной вопрос. И в самом деле, странно, десять дней шататься по вражеской территории, когда тебя уже вычислили. Да, я ни черта не смыслю в разведделе, но странновато как-то.

— А потому что сведения добыть надо было. Любой ценой. Секешь, парень?

Я промолчал, пытаясь прокрутить в мозгу все услышанное. Если это и вправду настоящие лазутники, не выльется ли мне такой неласковый прием в наказание?

Да ну. Действую по «ряду», спросил пароль, не услышал отзыв, — какие претензии?

— Ну что там? Решать что будешь? — прокричал «переговорщик». — Нам тут стоять неинтересно совсем.

— Не спеши! Решаю уже! — крикнул я, давая себе время на раздумье. Посмотрел в сторону своих. Мужичок успел укрыться за сейконой, той же, куда я направил Ниго. Сам Ниго выглядывал из-за ее серого перекрученного ствола, и лицо его было просто напитано нетерпением, как губка водой. Казалось, дай ему знак — и он либо тут же рванет в бой, либо в сторону лагеря. Я подмигнул, выдавил из себя улыбку, и снова повернулся в сторону лазутников. А о чем советоваться с соратниками? Они тоже ни хрена не знают.

Ладно, тогда будем просто тянуть время, пока не придет Лостад с подкреплением. А заодно можно попытаться и разузнать что. Хотя если лазутники настоящие, то вряд ли что-то скажут, а если ненастоящие, то будут нести полную дезу. Однако время выгадывать все равно надо.

— Ну и как, все сведения добыли? — выкрикнул я очередной вопрос.

— Тьфу ты, — ругнулся «переговорщик». — Я думал, ты решил уже, а ты опять вопросы задаешь. Добыли, добыли мы сведения. Все добыли.

— Само собой, не скажешь? — спросил я.

— Догадливый, — усмехнулся лазутник.

Я провел правой рукой по лицу, но тут же спохватился и вернул ее в исходное для магического удара положение, то есть перед собой. Прислушался, шагов за спиной нет. Чревл, ну где там этот лег-аржант, уже и говорить не о чем.

— Сколько легионов на это направление идет? — спросил вдруг лазутник, и я дернул головой, одновременно скривившись в ухмылке. Ага, так я тебе и сказал.

— Много, — крикнул в ответ. — А зачем спрашиваешь?

— Да так. Интересно стало.

Где-то далеко позади послышался едва различимый скрип, он быстро приближался, и уже через несколько секунд я различил количество спешащих к нам. Не меньше шести. Оглянулся, всматриваясь меж деревьев. Лостад, с ним пятеро, чешут сквозь глубокий снег, как испуганные дикие рызгои.

— Ну что тут у тебя? — спросил он, едва приблизился. На лице напряжение, но боевое, ни капли сомнения.

— Четверо, говорят, что лазутники, на пароль отзыва не знают, — отрапортовал я.

— Понятно, — выдохнул наш командир и повернулся к пришедшим с ним. Парни явно не с нашего гурта, видимо, штурмовики. — Работаем дугу, — приказал коротко, и те, понятливо кивнув, растянулись короткой цепью шагов в сорок, после чего крайние продвинулись шагов на двадцать вперед.

— Ну что там у тебя, легионер? — снова спросил в это время «переговорщик». — Судя по всему, командиры пришли?

Я промолчал, теперь тут старший Лостад, ему и говорить.

— Эй, лазутники, руки за спину, выходим по одному! — потребовал лег-аржант не терпящим возражения тоном. Я с интересом застыл взглядом на той сейконе, из-за которой появлялась фигура, держа руку наготове. Если что, ударю «срезнем» первого круга. Впрочем, думаю, я буду не единственным, кто ударит «если что».

Секунд десять ничего не происходило, повисла напружиненная тишина, наконец из-за ствола вышел человек, держа руки за спиною. На Земле это выглядело бы глупо, но здесь именно такое положение давало нам преимущество. Пока заведенная за спину рука будет двигаться вперед — можно запросто успеть прибить его каким-нибудь боевым плетением. Скорость у них — дай боже, не как у пули, конечно, но вполовину точно.

Человек медленно двигался в нашу сторону, и я не сводил с него глаз. Шаг, второй… двадцатый. Я разглядел одежду — грязная, на рукаве прореха, плащ снизу в темных пятнах, наверное, кровь. Потом в полумраке стало различимо лицо — заросшее щетиной, усталое. Мне вдруг стало стыдно, судя по всему — это настоящие лазутники, измученные скитанием по чужой территории, герои, одним словом. Поэтому взгляд отвел, стал разглядывать большой раскидистый куст. Он находился на грани видимости, отчего казался живым существом, иногда даже словно шевелился.

— Аржант, со мной еще трое. Восьмой лазутный отряд регулярки, — проговорил мужчина, остановившись шагах в десяти от нас. На вид ему было лет сорок, хотя щетина и усталость могли состарить.

— Хорошо, — Лостад кивком указал мужчине на место рядом со мной. И тут же бросил ему за спину: — Следующий, руки за спину, медленно вперед!

Появилась еще одна фигура, а первый лазутник направился ко мне. За ним внимательно следили два штурмовика, да и я взгляда не сводил. Он подошел, улыбнулся, догадавшись, что говорил именно со мной, кинул короткий взгляд на Лостада и вдруг, глядя мне прямо в глаза, заговорил негромко, чуть ли не шепотом:

— Хочешь узнать про наши сведения? Ну так, парень, не очень они хорошие. Хотя если ты говоришь, что сюда много легионов идет…

— Два, — осторожно перебил я.

— Два? — удивленно переспросил он, и через пару секунд я услышал его нервный бесшумный смех.

 

ГЛАВА 33

Зыбь, внешний Тонг

Дунк-Ало с изумлением смотрел на старого советника, стоявшего возле одного из шатров. По его же словам, тот должен был исчезнуть из лагеря. Он в общем-то и исчезал, но вот неожиданно появился вновь. Неужели что-то изменилось?

Когда их взгляды встретились, Гат-Вул подозвал молодого демона коротким, едва заметным жестом, и Дунк, оглядевшись, торопливо зашагал вперед.

— Удивлены? — спросил Гат, когда младший амрал приблизился.

Дунк молча кивнул.

— Последний сосуд с кровью адгрона ушел не без пользы, и я получил некое, скажем так, временное помилование, — советник не без горечи улыбнулся. — Один из моих дригов был в Чит-Тонге, и вчера привез мне эту приятную новость. Так что пока ни мне, ни вам опасаться нечего. Можем проводить встречи совершенно открыто. Кстати, есть разговор, Дунк.

— Все изменчиво, — ответил с серьезным лицом молодой демон. — Если завтра вас прикажут казнить, могут припомнить и наше тесное общение. Так что, предлагаю встретиться и поговорить в другом месте. Через час.

— Ваше право вести себя так, — согласился Гат-Вул. — Увидимся в шатре моих дригов. Я жду.

Развернувшись, он медленно, по-стариковски, заковылял прочь, а Дунк нахмурил лоб. Интересно, что этот старый хрыч придумал с кровью адгрона такого, что Лилианна дала ему еще один шанс?

Постояв какое-то время, глядя в спину Гат-Вула, Дунк направился к своему шатру. Уже давненько не мешало бы подкрепиться — служба службой, но обед по расписанию, а его он как раз-таки пропустил. Глупые слоты, Номан их раздери! Ни черта не могут научиться выполнять его команды слаженно, даже тавманты и эскуры и то умнее их.

Он кивком поздоровался с шедшим навстречу таким же, как он, младшим амралом, свернул вправо и шагов через двадцать нырнул внутрь своего шатра. Невысокого, серого цвета, проще говоря — нищенское жилище младшего амрала, командующего самыми дрянными войсками.

Внутри все было так же простенько, как и снаружи. Две брошенные на землю черные, грубой выделки шкуры ездовых гронов, очаг в центре и топчан у одной из стен. Присев на него, Дунк достал из походной сумки сверток с непритязательным обедом и, принявшись за еду, уже в который раз стал попутно размышлять о том, что ему предстоит сделать. Сходить в тыл к храмовникам и вернуться живым — не самое простое в его жизни поручение, хотя он как-то раз проделал нечто подобное в Землях Других, и получил ранение из их странного оружия. Маленькое железное зернышко, которое пробивает все стихийные «щиты» и защиты из ветви Тьмы до пятого тонга, а иногда и шестого, и потом впивается в плоть, обжигая безумной болью. При этом слышен звук, похожий на небесный гром. И главное, никакой магии от этого зернышка не исходит, демоны в штудии Чит-Тонга занимались данным вопросом не раз, но так и не выявили даже мельчайших признаков магического поля. Так ему говорил Суто-Руаго, который водил знакомство с некоторыми штудийниками из Чит-Тонга. Именно для того чтобы разгадать тайну этого страшного оружия, он и был направлен в глубь Земель Других, но, как и сотни его предшественников, вернулся ни с чем. Вот здесь уже эти странные создания используют магию, привязывая мощные «взрывы» из стихий к своим организмам. Как только Другой погибает, взрыв все, что находится в сфере размером в шесть локтей, разносит в щепки. Поэтому на протяжении многих лет еще никому не удалось раздобыть и принести их грохочущие убивающие палки. А те места, где они производятся, так и вообще до сих пор не отыскали. Ни одного. Бывало, заходили на территорию Других почти на десять гонов тонга, но ни одной мастерской на пути так и не встретилось.

Может, в самих селениях? Или в горах, на той стороне?

Дунк хмыкнул. Чтобы захватить селения, нужна целая армия, а все войска воюют с людьми. Насчет гор так и вообще утопия. Пройти к ним Другие не позволят. Вот уже несколько тысяч лет не позволяли ведь. А было бы неплохо — взять отряд хороших воинов и пробраться к горному кряжу на той стороне…

Когда прошел примерно час, демон поднялся и вышел из шатра. Полюбовался игриво искрящимся на свету снегом и пружинистой молодецкой походкой заспешил к личной стоянке Гат-Вула. Там легко отыскал взглядом жилище его дригов, они всегда вывешивают перед входом небольшой штандарт с изображением раскинувшего крылья адгрона, и, пройдя мимо шатра самого Гата, уверенно зашагал дальше.

Приблизился, откинул полог и сразу недовольно скривился. Человек был уже здесь.

С вечера того дня, как они на пару прибыли в военный лагерь, он его больше не видел, чему был рад. Презрение и ненависть к людям впитались в него с детства, а точнее, перешли по наследству от отца, вояки до мозга костей. Правда, он никак не мог понять, почему и то и другое вместе, ведь в мудрых книгах утверждается, что нельзя ненавидеть того, кто стоит перед тобой на коленях. Однако он все же ненавидел, даже презирая.

Легкий кивок приветствия советнику, а человек обойдется. Дунк прошел к одной из шкур и медленно, с достоинством присел.

— Может, расскажете, почему владычица еще не отрезала вашу седую голову? — спросил он, устраиваясь поудобней. Гат-Вул хохотнул, развел руками.

— Если б я был глупцом, то не смог бы стать советником при достопочтенном Литионе Шестом, согласитесь? Мне пришла в голову простенькая, но весьма любопытная идея. А что, если открыть портал возле дороги, где будут проходить легионы храмовников? Выгода двойная, если не тройная. Первая — мы узнаем точное количество войск, вторая — переправленный по порталу отряд внезапно атакует голову колонны и наносит урон, третья — моральный дух. Не стоит недооценивать этот фактор. Я выбрал наше направление, ведь сюда идут обычно те, кто провел в лагере при Шан-Эрмиорде незначительное время. Ведь так, Виренг?

Он посмотрел на человека, и тот согласно кивнул.

— Так вот. Напугать таких проще всего, сломить дух, раздавить. Для первого раза я переправил половину того, что вообще возможно переправить по порталу, боевых единиц весом на восемь ахтонгов. Вышло примерно полсотни.

— И кого направляли? — со вниманием спросил Дунк. Все, что касалось военного дела, всегда пробуждало в нем неподдельный интерес.

— Аземов и бхуров. Вы вроде ведь командовали аземами на той стороне?

Дунк отмахнулся от этого вопроса рукой, боясь, что разговор может коснуться его теперешних подопечных. Командовать слотами… Тьфу. Говорить об этом крайне не хотелось, тем более при человеке.

Старый советник кашлянул, словно почувствовав замешательство младшего амрала, но тут же улыбнулся чему-то своему и продолжил:

— Двое аземов встали за треть гона от места нападения и смогли абсолютно точно сосчитать количество идущих к нам сил. Им еще и повезло, в утро отправки там было очень туманно. Остальной отряд ждал приближения головы колонны, после чего напал. И не просто напал, а эффектно, — Гат-Вул довольно прищурился. — Они врыли несколько крестов и изобразили на них распятых. Моя задумка, — он улыбнулся.

— Вот здесь немного не понял, — лицо Дунка вытянулось. — И в чем эффектность?

— Ну как же, — слегка разочарованным голосом протянул советник, — храмовники, кресты. Я же вам говорил о моральном духе. Думаю, у многих легионеров он упал, — снова улыбка на лице. — И подумайте еще, уважаемый Дунк, могла ведь случайно произойти и четвертая выгода.

— Какая?

— Смерть этого второго Сатэна. — Последние слова Гат проговорил насмешливо. — Что, если он шел в голове колонны и погиб?

— Было бы неплохо. Но слишком уж маленькие на это шансы, — недоверчиво буркнул молодой демон.

— Согласен с вами, — кивнул советник. — Однако пути Двуликой Чрами неисповедимы, так что все может быть.

— И вот из-за этого Лилианна снова приблизила вас к себе? — нервно спросил Дунк. Рассказ старика вдруг породил в нем волну гнева. Какой-то портал — и на тебе! А он… Он ведь, Номан их всех раздери, привез книгу Крови. И что? Что за это получил?

— Вы, наверное, не совсем правильно поняли то, что я вам рассказал. — Было заметно, что советник тоже рассердился. — Но давайте перейдем к другому вопросу, — он коснулся пальцами подбородка, помолчал несколько секунд задумчиво, наконец продолжил: — Возможно, вам и не придется идти к лагерю легионов. Лилианна совсем с ума сошла с этой идентичностью с произошедшим две тысячи лет назад. Видимо, всерьез боится, что многие будут против нее, когда она объявит владыкой человека.

— Он из другого мира, — осторожно вставил Виренг.

— Вы правы, — кивнул советник. — Я вот иногда думаю, какие они, другие миры? Есть там подобные нам или нету? Такая же магия, как у нас, или нет? А может, в некоторых мирах и нет ее вовсе?

— Что за глупость вы мелете! — Дунк не сдержал улыбки, хотя внутри него все еще бурлила злость. — Магия — это основа мироздания, так мне мой учитель говорил. Она есть в каждом мире.

— Ваша военная карьера не позволяет вам выделять время на мудрые книги, — с явным сарказмом парировал Гат-Вул. — Иначе вы бы знали, что еще две тысячи лет назад один из мудрейших демонов написал в своей замечательной книге «Магические отражения» следующее: есть полное основание полагать, что существуют миры, где магии нет вовсе, либо она настолько отлична от нашей, что мы и не сумеем увидеть ее проявления.

— Значит, у Других просто иная магия? — зачем-то спросил Дунк, и тут же недовольно дернул головой — не к месту он сейчас с этими размышлениями.

— К чему вы заговорили о Других? — удивился советник.

— К слову пришлось. Не обращайте внимания, — зло пробурчал молодой демон и бросил взгляд на человека. Интересно вдруг стало, а как он реагирует на возникшее между ним и советником напряжение, но Виренг был абсолютно спокоен, даже казалось, что он погрузился в какие-то свои мысли и вовсе не слушает их разговор.

— Хорошо, — советник снова кашлянул. — Тем более что я не договорил. Итак, Лилианна пытается как можно точнее воссоздать те условия, что были на этом направлении две тысячи лет назад, когда появился Сатэн. В то время здесь было сосредоточено сорок тысяч боевых единиц, и вот…

— Сорок тысяч?! — перебил его Дунк. — А как же другие направления? Вам не кажется, что это слишком опрометчиво и рискованно? Ведь на остальных направлениях храмовники могут хорошенько углубиться в наши земли. Разве нет?

— Уважаемый амрал, я придерживаюсь точно таких же мыслей, поэтому не понимаю вашего обвиняющего тона. При чем здесь я? — советник пожал плечами. — Это все глупость владычицы. Но ее глупость именно нам на пользу — вы же понимаете это? Если храмовники на юге и на севере нанесут нашим армиям поражение и войдут в Зыбь — это поднимет волну протеста против Лилианны, и мы сможем без лишних усилий возвести на трон Лизгольда. К тому же по данным аземов, в направлении «Ста Холмов» идут всего лишь два легиона, и столь серьезный численный перевес, возможно, позволит обойтись без вашей вылазки в тыл храмовников.

— Это как-то глупо, — вступил в разговор человек, и в его голосе было искреннее непонимание. — Если ей так важен этот пришлый, то зачем создавать столь сильную опасность его гибели?

— Естественно, все сорок тысяч единиц не ринутся в бой, — стал спокойно, с легкой улыбкой превосходства объяснять советник. Даже не имея и половины от прежних своих возможностей, он был неплохо осведомлен. Старые, давно налаженные связи продолжали работать на него, десятки ниточек, протянутые за двести лет службы советником. — Ген-амулы штаба получили приказ создавать видимость массированной атаки, но на самом деле наступать лишь малыми силами. Так Лилианна убивает двух карбулков — и количество войск то же, как две тысячи лет назад, и у пришлого хороший шанс не погибнуть.

— Слишком все запутано, — ухмыльнулся Дунк.

— Возможно. Но сделать владыкой человека… — советник мотнул головой. — Вот уверен, вы, младший амрал, считаете, что история про Сатэна это только миф.

— Ну… — Дунк слегка замешкался, — может, так и считаю, и что?

— А то, что таких, как вы, очень много, а еще больше таких, кто, наоборот, верит в эту историю, но, если будет много нестыковок с предыдущим вариантом, они могут и разувериться. Итак, делаем вывод, — Гат-Вул потеребил подбородок, пошамкал губами и продолжил: — Вы должны быть готовы в любой момент. Как только представится удобный случай, вам нужно будет выдвигаться незамедлительно, чтобы опередить дригов. Если Виренг, — советник бросил на человека короткий взгляд, — не отыщет пришлого, значит, он погиб. Отыщете — убьете. После этого быстро возвращаетесь, и я отправляю гонца в Чит-Тонг. Полтонга времени, и власть будет в наших руках. Вы, Дунк, получаете обещанное повышение, а вы, Виренг, — покровительство Лизгольда и всех Вулов, как я вам и обещал. Кстати, чему вы успели научить пришлого?

— Тому, что мне приказала владычица, — торопливо откликнулся человек.

— А точнее… — Советник слегка подался вперед.

— Кое-что из Света, пара заклинаний всего. Из Воды одно… мелочь, в общем.

Виренг сделал лицо непроницаемым. Помимо заклинаний Света, чтобы Ант легче пришел к мысли отправиться в поход, владычица приказала рассказать ему о том, что существует особое состояние, в котором можно разбирать и собирать плетения. Она надеется, что пришлый, как и Сатэн, однажды сумеет передвинуть Кромь. Сам Виренг, впрочем, как и многие другие, в это состояние входить не мог, поэтому просто слово в слово пересказал Анту услышанное от главы штудии — Аргадота. Этот старый демон консультировал его перед отправкой в Ольджурию и заставлял выучить назубок, как и что нужно говорить, вплоть до мельчайших нюансов.

— А его возможности? — заинтересованно продолжил советник.

— Средние, — снова соврал Виренг, сохраняя спокойствие. — Думаю, максимум чего он сможет за это время добиться — это второй круг Света. В общем, то, что в Шан-Эр-миорде дадут.

На секунду в мозгу Виренга промелькнуло сомнение, а что, если он все-таки научился входить в то чревлово состояние? Да ну, глупость. Не мог он за такое короткое время постигнуть столь сложное умение. Даже не все штудийники владеют им. Здесь ведь помимо знаний нужно еще и определенное умение «видеть», это тоже со слов того самого консультировавшего его главы штудии.

— Ну вот и отлично. — Советник хлопнул в ладоши, потер их. — Нам осталось подождать удобного момента. Может, выпьем понемногу?

— Вынужден отказаться, не пью. — Дунк торопливо поднялся и, кивнув советнику, направился к выходу из шатра. Еще не хватало, чтобы он пил с человеком как с равным.

Выйдя наружу, он слегка прищурился и задержал взгляд на черном пятне в небе, почти у горизонта. Пятно медленно двигалось к лагерю, при этом вело себя как живое. То становилось шире, то снова сужалось, то слегка вытягивалось в длину.

«Не меньше двух тысяч, — подумал он. — Действительно Лилианна стягивает сюда значительные силы. Вчера пришли шесть катонгов аземов, по полтысячи всадников в каждом, сегодня утром прибыли из Арг-Тонга пять сотен циклодов, две сотни раксов и три тысячи аспейнов, а теперь вот и две тысячи тавмант летят. И это не считая двадцати восьми тысяч слотов, которые стоят здесь лагерем уже восемь тонгов времени. Воины они, конечно, дрянные, но против всего двух легионов даже этот сброд — серьезная сила».

— Глупо. Глупо ради какой-то странной идеи ослаблять другие направления, — пробурчал он себе под нос и быстро зашагал прочь со стоянки Гат-Вула.

 

ГЛАВА 34

— Гурт, по-о-дъе-о-ом!

Выбрался из палатки и в первые секунды не мог сообразить — почему вокруг деревья. Но быстро дошло — Кромь же, чревл ее дери.

— У нас в легионе девять человек, а в двенадцатом почти две десятицы, — буркнул Линк, встретившись со мной взглядом. Невыспавшийся, с красными воспаленными глазами, он стоял, прислонившись плечом к перекрученному стволу сейконы.

— Ты о чем? — спросил я, остановившись.

— Мертвы, — он усмехнулся. — О чем же еще? Наверное, азы уже бродят в округе.

Я промолчал, зашагал к телегам с бочками. Умывшись, взял сухпаек, наполнил водой личный небольшой бурдючок. Двадцать девять трупов за ночь. Старшие? Скорее всего. Значит, у этих двадцати девяти внутренняя кромь была сдвинута к пределу. И самое страшное, что у некоторых она могла быть сдвинута, скажем, к пределу добра.

…Излишнее добро тоже приближает кромь к пределу.

Пока мы завтракали, Лостад крутился возле нас, время от времени подбадривая пафосными фразами. Почему бы просто не рассказать нам о Старших? Если он, конечно, сам знает.

Через час мы выстроились в колонны и двинулись дальше. Линка с парнями, бывшими со второй половины ночи в секрете, отпустили в гуртовой обоз, высыпаться. Помимо гуртового обоза за нами последовали и некоторые торговцы. Как я слышал, здесь у них скупали довольствие по тройной цене, что было давно устоявшимся явлением, так что на резкую инфляцию при вступлении в Кромь никто не жаловался. Хочешь — покупай, не хочешь — питайся только тем, что выдают.

— Ант, — едва мы прошагали полриги, обратился ко мне лег-аржант и протянул что-то в раскрытой ладони.

Я пригляделся. Маленький медальон на цепочке.

— Это тебе лазутник передал, сказал пригодится.

— Что это? — спросил я.

— Просто оберег. Он сказал, что если верить, то он поможет.

Я взял подарок и, попросив соседа пронести немного мой пельт, надел медальон на шею, после чего забрал щит и снова повесил его на плечо.

— Шире ша-аг! — прокричал Лостад, беря чуть вправо от колонны. — И носы выше, виары!

Он по-отечески усмехнулся, остановился и стал смотреть на проходившую мимо него колонну.

Через пару часов лес неожиданно закончился, и мы вышли на широкий заснеженный простор, взор ограничивали только холмы впереди, к одному из которых мы и направились.

— Кромь уже кончилась? — спросил у меня сосед справа, и я лишь пожал плечами. Является лес атрибутом Кроми или нет, я не знал. Возможно, мы все еще идем по ней, а возможно — это уже земля Тьмы. Хотя по виду и не скажешь.

— Подтянись! — проорал Лостад. — Шаг четче!

Я принялся глазеть по сторонам. Справа и слева явно присыпанные снегом луга, вон все те же кустики тут и там торчат метлами. И не единого следа на девственном сизом полотне, отчего все вокруг кажется абсолютно безжизненным. Суховатый скрип из-под подошв усиливает это ощущение, разлетаясь слабым эхом по округе. Ветерок дует справа, и в нем что-то есть такое…

Принюхавшись, уловил запах гнили. Болота. Точно, там справа болота, даже покрытые льдом, они источают свое зловоние.

Идущие впереди штурмовики стали растягиваться в шеренгу, Лостад приказал нам сбавить темп. Потом мы и вовсе остановились, а отряд штурмовиков стал взбираться на холм. Мы ждали. Наконец двое из них подали знак, и мы двинулись дальше, но вскоре опять остановились.

Как оказалось, именно здесь мы и будем ставить лагерь. Под прикрытием холмов спереди и слева, а с правой стороны, как объяснил лег-аржант, подтверждая мою догадку, — раскинулись болота. Они начинаются всего в полуриге, поэтому нам было строго-настрого запрещено делать даже шаг в том направлении.

Колонны, идущие за нами, перестраивались в гурты, расходились по заснеженному лугу. Вскоре подтянулся и наш личный «обоз». Чтобы побыстрей натянуть палатки, мы бросились помогать «придаткам», и всего через полчаса лагерь был поставлен, однако работа на этом не прекратилась. В отличие от лагеря в Кроми, здесь возводили его со всей основательностью, так же, как и возле лимеса. Помимо палаток, «придатки» рыли ямы и ставили нужники, стоянки гуртов разделялись веревками, привязанными к вбитым кольям, поднимались все флаги и штандарты.

Услышав сверху знакомые жалостливо-грозные клики, я поднял голову. Шесть виаров гордо кружили над лагерем, раскинув огромные черные крылья.

— Жаль, что мы теперь не держим их в войсках. Против тавмант и кер они неплохо справлялись, — услышал я голос Линка и посмотрел на него. Тот все еще выглядел невыспавшимся, от прошлой стоянки до этой мы прошагали всего часов пять, максимум шесть. — Среди «придатков» о тебе уже легенды ходят, — добавил он и улыбнулся. — Говорят, ты ночью задержал две десятицы вражеских лазутчиков.

— И, наверное, в одиночку? — спросил я и рассмеялся, а вслед за мной загоготал и Линк.

Насмеявшись вдоволь, мы взялись помогать перетаскивать бочки и топчаны, потом слегка уставшие поплелись оборудовать места в палатке. Я снова выбрал крайнее, у самой стены, и стал размышлять о том, где мне теперь проводить тренировки. Ходить в Кромь? В смысле — в лес, потому что я все еще не уверен, что мы находимся в Зыби.

— Линк, а это уже Зыбь? — спросил я у бывшего охотника, устраивая походный мешок в «голове» топчана.

— Нет, — усмехнулся он. — Зыбь начинается за холмом.

Я хотел было спросить насчет умерших ночью, а заодно и поинтересоваться, как же нам и дальше стоять на территории Кроми, но вдруг сам сообразил — новых жертв уже не будет. Старшие убили всех, кого они должны были убить.

Интересно, а как же Сатэн, он сразу ломанулся в земли Тьмы? Или на самый край Кроми Старшие не выходят? Спрашивать об этом у Линка не хотелось, знал же, что у него весь сыр-бор через альтов как раз и закрутился, еще разбережу старую рану. Ладно, потом уже у кого-нибудь другого попробую об этом разузнать.

Оборудовав свое место, я выбрался из палатки. Светило висело где-то на середине дуги от зенита до южного горизонта, светя мягко и почти не нагревая воздуха. Температура едва поднималась чуть выше нуля. Я отыскал взглядом Ниго, подошел к нему.

— Слушай, у меня идея есть, — проговорил негромко, приблизившись почти вплотную.

— Какая? — сразу заинтересовался он.

— Вон за тем холмом начинается Зыбь. Пошли глянем?

Ниго огляделся по сторонам с моментально напрягшимся лицом.

— А можно?

— Не знаю, — дернул я плечами. — Но мы же только туда и сразу обратно.

— Ладно, — выдохнул он и нервно кивнул.

Все вокруг были заняты хозяйственными делами, и мы покинули стоянку без особых проблем. Потащились в гору, время от времени оглядываясь. Как бы нас за дезертиров не приняли и не шандарахнули чем в спину. Хотя с чего бы? Вон на вершине холма уже четыре дозора штурмовиков стоит, если что, то мы к ним направляемся.

Хотя к дозорам, разумеется, я идти не собирался. Сам холм в длину, или в ширину, чревл поймешь, был метров, наверное, под восемьсот. Пара дозоров встала по краям, третий четко посредине и еще один с правой стороны на склоне.

Мы поднялись на вершину, и я застыл взглядом на открывшемся просторе. Огромное поле чистого снега, и никаких отличий от вида с этой стороны холма. Все абсолютно такое же, один в один. Внутри родилось некое разочарование, как и тогда, когда я впервые увидел Кромь. В фантазиях все рисовалось по-другому, мрачнее, что ли.

— Это Зыбь? — спросил напряженным голосом Ниго.

— Наверное, — ответил я, и кивнул в сторону черных силуэтов, которые виднелись вдали. — А вон то, я думаю, какие-нибудь твари. И вроде бы всадники.

— Аземы на боевых гронах, — раздался совсем рядом голос, и буквально шагах в десяти от нас прямо из снега появился штурмовик. Поверх всего одеяния на нем был накинут бело-сизый плащ. Вздрогнув от неожиданности, мы с Ниго уставились на него с разинутыми ртами. Вот тебе и простые мужики и парни.

— Что, не терпится тварей увидеть? — спросил штурмовик с некоторым подозрением в голосе.

— Да нет, хотели на Зыбь глянуть, какая она, — с трудом сохранив спокойствие, ответил я.

— Ну сейчас вы ее все равно не увидите как надо. — Штурмовик усмехнулся. На вид ему было лет за сорок, лицо уверенное, с небольшим шрамом на скуле.

— А когда? — осторожно спросил Ниго.

— А тогда, паря, — он по-отечески взглянул на моего соратника, — когда ты отсюда живой уходить будешь. Вот в тот момент и увидишь — какая она, эта чревлова Зыбь.