Хош

Бронмашины быстро летели по широкой просеке, меся размокшую землю, тихо урча и плюясь выхлопными газами, а я почему-то думал об убившей Хиеха. «Другая сила»? Специальное женское подразделение у теплокровов? А если вдруг придётся убивать вот такую, из этого подразделения? Сможешь? Тебя же с детства учили девчонок не обижать.

Хотя, наши же всяких там «кукушек» грохали во время войн, и ничего, не парились. Может, и тебя не сильно ломать будет?

Дождь то припускал, то снова прекращался. Мой термоброн давно уже не работал и последнюю часть пути я провёл в полусонном состоянии, уцепившись в ручку люка и боясь свалиться. Наконец наша маленькая колонна влетела в ворота погранзаставы, не останавливаясь, понеслась к боксам. Я, да и не только я, бросил взгляд в сторону казармы. Интересно, сильно нам влетит за эту вылазку? Сынки сынками, но чёрт побери, положить ради двух баб восемь бойцов — за такое по голове гладить не станут. Я уже молчу о том, что бабы эти вообще другого вида.

«Ящер» резко затормозил, я медленно сполз с брони и стал ожесточённо махать руками, чтобы не вырубиться полностью. Живые спрыгивали с машин, вытаскивали из десантных отсеков мёртвых и аккуратно несли их в большую беседку, стоявшую метрах в двадцати. Там укладывали тела на расстеленный брезент, снова возвращались. Двое выволокли перебежчиц, укутанных в плащи, и повели их внутрь одного из боксов.

— Щер их всех дери, — остановившийся рядом Хлох тяжело облокотился на боковую аппарель и нерадостно глянул в сторону казармы. — Хош, а ведь мы вляпались по самые макушки, — он указал пальцем на суетившихся с мёртвыми телами воинов. — Они все младшие халы и рядовые.

— А мы вроде как вообще не из этой части, — пробубнил я, перестав дёргаться. — Какой с нас спрос?

— Двойной, — Хлох цокнул языком. — А я вчера говорил Хиеху, не надо бы. Тут такое намечается в ближайшие дни, а он — давай перехватим, давай перехватим. Я ему говорю — да скоро этих горячих сучек пачками будет. Отщерил и пристрелил. Так нет же. Надо перед большим делом размяться, отдохнуть. Вот и размялся.

Он заглянул внутрь «Ящера», потом опустил толстую створку. Посмотрел на меня.

— Ну что, пойдём сдаваться?

— Хлох, я всё равно не понимаю, причём тут мы? И что тут намечается в ближайшие дни?

— Сейчас нам это старший майхал расскажет, — оставляя первый вопрос без внимания, бросил он и мягко подтолкнул меня в плечо. — Пойдём. Может и обойдётся всё, наступление скоро.

— Наступление? — я невольно вздрогнул. — Какое наступление?

— Да я не совсем правильно выразился, — Хлох пожал плечами. — А может и правильно. Вчера ж пьяные все были. Хиех что-то там говорил… или не наступление, а операция какая-то…

Он на секунду нахмурил лоб, потом вдруг резко развернулся и зашагал прочь. Я поспешил за ним, размышляя над его словами. Наступление? Да какое на хрен наступление? Нет, точно. Завтра же нужно валить в местный монастырь. Без раздумий. Как тут у них в отставку подать-то? Рапорт какой-нибудь написать?

Мы пересекли мокрый плац, специально наступая в маленькие лужицы в просевшем местами асфальте, на краю плаца остановились и долго шоркали подошвами, счищая грязь. Потом зашагали по дорожке к серому двухэтажному зданию, тяжело, словно на Голгофу, взошли по ступеням.

— Дежурный по роте! — раздался крик, едва за нашими спинами хлопнула дверь. Тут же словно из ниоткуда вырос щуплый боец, вытянулся в струнку. Хлох отмахнулся от него и потащился на второй этаж, тяжело шагая через ступеньку.

— А когда точно наступление? — осторожно поинтересовался я, но Хлох отмахнулся и от меня. Наверное, погрузился в мысли, придумывая отмазки, хотя я до сих пор не понимал — причём тут мы, щер им всем в руки?

Наконец мы застыли у кабинета старшего майхала, постовой доложил, и мы вошли чуть ли не на цыпочках. Начальник заставы сразу всё сообразил по нашим лицам, поднялся из-за стола.

— Сколько, Хлох? — спросил он, нахмурившись.

— Восемь. Хиех тоже.

— Вашу яйцекладку.

Ругнувшись, майхал заложил руки за спину и прошёлся к окну, потом вернулся быстро, замер напротив Хлоха.

— И чья это была идея? А? Парни, да вы остощерели, что ли? Вы разве не знали… ах, да, вы только вчера прибыли, — он задумчиво пошевелил губами, бросил взгляд на стол. — Но Хиех знал. Я ведь позавчера сообщил всем вейхалам и старшим халам о пришедшей из штаба директиве, — он вперил взгляд в Хлоха. — Вы вчера всё это решили в обход Хуна?

Хлох кивнул, поджав губы.

— Щер вас раздери. Что это за обстановка в части? Старшие халы держатся особняком от вейхалов…

— Только от Хуна, — осторожно перебил Хлох и перевёл взгляд на дальнюю стену, где висела большая карта. Её левый верхний уголок то ли отцепился, то ли отклеился, и был похож на гребень волны.

— Только от Хуна, — повторил командир и перевёл взгляд на меня. — И всю эту кашу заварил ты, Хош.

Я чуть было не ляпнул, что не имею к этому вообще никакого отношения, но вовремя спохватился. Пожал плечами и стал, как и Хлох, разглядывать полусвернувшийся уголок карты.

— Чтоб все ваши яйцекладки пустыми были, — снова грубо выразился старший майхал и вернулся к столу. Тут же послышался лёгкий стук, я скосил глаза. Командир задумчиво глядел в окно и ударял кулаком по столешнице.

— Ты Хлох займёшь место Хиеха. Хош пока будет командовать взводом в его роте. О наградах можете забыть.

— Но верхнер старший майхал, это же не относится к делу. Мы доставили термоброн… — начал было Хлох, но Хаулх его грубо прервал.

— Скажите спасибо, что этим только отделались. По уставу я должен на всех участвовавших в этой глупой вылазке написать рапорты, и полетели бы тогда ваши погоны…

Он осекся, постоял молча какое-то время, потом развернулся и смерил нас взглядом.

— Вы что ж думаете, я забыл все ваши выходки? Особенно твои, Хош.

Да мать твою так, — мысленно ругнулся я, проклиная бывшего владельца моего тела. Мне ж теперь хрен отставку дадут, если просить начну. Назло же не дадут.

— И неважно, что вы, парни, герои. Герои тоже должны подчиняться общей дисциплине. Хлох, Хош, — его голос вдруг стал мягче, — Подойдите к столу.

Мы переглянулись, медленно сдвинулись с места, и едва приблизились, как командир указал на карту, развёрнутую на столешнице.

— Что вы знаете об этом населённом пункте? — спросил он, ткнув пальцем примерно в центр.

— Вроде небольшой городок, — Хлох подался вперёд, пытаясь прочитать название, но майхал остановил его, вытянув руку.

— Вы должны знать координаты и имена каждой кочки в округе, — зло отчеканил он.

— А разве у кочек есть имена? — не удержался от сарказма Хлох, и майхал окатил его ледяным взглядом.

— Есть, старший хал. А если понадобится — то будут и отчества, и даты рождения, и полная история со дня возникновения до момента полного исчезновения с лица Алхоша. Я ясно выразил свою мысль?

— Ясно, верхнер старший майхал.

— Так что вы знаете про этот населённый пункт?

— Ничего, верхнер старший майхал.

— А ты, Хош?

— Так точно… в смысле, точно такая же ерунда. Не знаю ни щера, — выпалил я и спрятал взгляд в карте. Но тут же раздался уверенный голос Хлоха.

— Вспомнил. Он называет Кровлик, верхнер старший майхал. Двенадцать с половиной тысяч жителей. На юге укреплён валом. По-моему, в прошлом году там стояла пара артиллерийских расчётов.

— Ну, хоть что-то, — майхал кивнул. — Так вот, парни. Послезавтра мы должны войти в этот город и произвести полную зачистку.

— Полную? — удивился Хлох и резко распрямился. — В смысле… всех мирных, что ли? Но…

— Это приказ штаба округа, старший хал. Вам хорошо разжевали в военхоле, что такое приказ? Или мне дожевать сейчас?

— Не стоит, я всё помню, верхнер старший майхал, — Хлох нахмурил лоб. — Но их же там всё-таки двенадцать с половиной тысяч, а личный состав заставы двести сорок бойцов. И почему именно мы? Пусть спецы работают.

— Спецов пока сюда не перебрасывают. Никаких лишних передвижений войск. Поэтому мы. Кровлик в течении трёх часов будет обстреливать тяжёлая артиллерия Хлихского гарнизона. Ваша задача в это время перекрыть все дороги северного направления, а после обстрела войти в город. Вчера парни на вашей этой пьянке не объяснили разве? Что молчишь, старший хал?

Он выжидающе застыл на мне взглядом, но Хлох тут же вступился.

— Хоша там не было. Он у себя в комнате отдыхал.

— Да ну, — майхал недоверчиво усмехнулся, но тут же сделал лицо серьёзным. — Всё, парни. Здесь вопросы больше есть? Здесь вопросов больше нет. А теперь о погибших. Подготавливайте их к завтрашней отправке, соберите личные вещи. Завтра с утра прилетят два «Птера».

— Вы напишите ра…

— Разумеется, Хлох. Напишу. И подробно. О том, как теплокровы напали вчера на заставу и как парни доблестно отбили атаку. И подам прошение представить всех погибших к наградам. А оставшиеся в живых после проведения операции получат по пятнадцать суток на гауптвахте. Здесь вопросов тоже больше нет. А теперь, кру-угом, и чтобы до послезавтрашнего утра вы, щеровы дети, вели себя тише яиц в яйцекладках. Всё ясно?

— Так точно, верхнер старший майхал, — гаркнули мы в унисон, и развернувшись, с немалым облегчением зашагали к двери.

Дара

Через пару часов начало быстро темнеть. Дара отыскала огромное поваленное дерево, долго тыкала под него стволом автомата, пытаясь разогнать всякую ненужную живность, если она там есть, и только потом рискнула залезть в небольшое углубление под комлем. Судя по специфическому запаху, здесь недавно то ли жило, то ли просто переночевало какое-то животное.

Надеюсь, его сожрали местные монстры или оно само сдохло, — стала успокаивать она себя, но быстро отбросила все мысли, попросту устав думать и бояться, и устроившись поудобней, прикрыла глаза. Сон не шёл долго. И от холода, который вкупе с влажной одеждой заставлял время от времени вздрагивать, и от постоянных звуков в темноте. Вот кто-то протяжно завыл, отчего по коже побежали мурашки, вот где-то совсем близко хрустнула ветка.

— Идите вы к чёрту, — прошептала она, когда очередной истеричный крик какого-то зверя или птицы снова заставил напрячься. — Лучше буду думать, что делать дальше. Да, лучше об этом. И что делать? Что мне дальше делать?

Но, словно издеваясь, именно в этот момент сон, наконец-то, сжалился над уставшей измотанной девушкой и утащил её в свои далёкие, населённые обрывками мыслей и образов владения.

Проснулась она от раздирающего слух щебета, машинально удостоверилась, что автомат с нею, сняла его с предохранителя, поёжилась от холода, и только после этого высунулась из-под пахнущего трухой и влагой ствола. Заметив её, в небо тут же вспорхнула стайка небольших пичуг, чересчур громко обсуждавших свои утренние планы на одной из толстых нижних ветвей. Дара улыбнулась, скорее от облегчения, чем ощущая радость, зевнула, прикрывая рот ладошкой.

День обещал быть солнечным. На небе ни облачка. Тёмно-синее, насыщенное осеннее небо.

Выбравшись полностью, она осторожно поднялась, но перед глазами всё равно замелькали белые мушки. Немудрено, столько времени нормально не есть.

Осмотревшись, Дара тут же отбросила мысль поискать среди жёлто-багряной листвы что-нибудь, чем можно подкрепиться. Не хватало ещё после всех этих сумасшедших дней сдохнуть от отравления. Нет уж, лучше потерпеть. Как там бродяжка сказала — Афри… нет, при чём тут Африка? Арфирк, вроде бы. Да, Арфирк.

Повесив автомат на плечо, Дара бросила взгляд вверх и, определив, где север, неторопливо двинулась обратно к дороге.

Ну или по крайней мере к теплокровным, — подумала она, обходя первые попавшиеся на пути кусты. — Они же все на севере тут живут.

Через полчаса её стало подташнивать и мелко трусить. Остановившись возле небольшой лужицы, Дара долго смотрела на мутноватую воду, борясь со страхом и отвращением.

— Диарея — это не так страшно, как отравиться, слизывая росу с листьев, — появился вдруг в голове голос, и Дара от неожиданности вздрогнула. — Ты ведь не помнишь точно, какие ядовитые, а какие нет. Да, Тор рассказывал, но это было давно. Ох уж этот Тор.

— Ты прав, — сказала она через несколько секунд, причём сама не поняв к какой части услышанного в голове относилось её утверждение, и присела перед лужицей. В одной из коленок едва слышно хрустнуло, она слегка подалась вперёд, упёрлась левой рукой в землю, а правой ладошкой зачерпнула немного холодной влаги. Скривилась, словно в горсти было горькое лекарство, и быстро поднеся ко рту, выпила залпом.

— К тому же не забывай про кристалл, — в голосе отчётливо слышалось желание подколоть. — А если всё-таки случится диарея, он выйдет легче.

Дара отвечать не стала. Провела языком по нёбу, на который словно приклеилось несколько крупинок песка, сплюнула, и зачерпнула ещё.

Утолив жажду, она посидела какое-то время, оглядываясь по сторонам, потом снова подкорректировала направление, взглянув на солнце, и поднявшись, зашагала дальше.

А уже через час уткнулась прямо в серое широкое полотно дороги. Остановилась удивлённо.

Странно. Сюда бежали полдня почти, а назад за пару часов дотопала. Ну и вчера ещё немного прошла.

Списав всё на то, что они с бродяжкой в панике двигались кругами, Дара посмотрела по сторонам и робко шагнула вперёд. Замерла снова, вспоминая рассказ… как же её звали? Хм, даже познакомиться не успели. А про Арфирк этот, что она говорила? Тётка с самого краю живёт. Ставни синие. Вроде так. И после того, как её поймали — везли в том же направлении. Выходит, вообще не определить, где этот Арфирк может находиться.

Поправив висевший на плече автомат, Дара чуть углубилась в лес и быстро зашагала вдоль дороги на запад, решив, что бог с ним с Арфирком. И любой другой посёлок сойдёт. А лучше — город. Там есть шанс затеряться на время, может даже ограбить ночью загулявшего горожанина, чтобы, наконец-то, поесть и сменить эту мерзкую одежду на нормальную.

Не успела она пройти и сотню метров, как ей попались на глаза двое мужчин, безмятежно шествующие по дороге. Обоим лет по сорок, в старой простенькой одежде, не камуфляж. Заметив их, она сначала замерла испуганной косулей, но разглядев, что оружия ни у одного, ни у другого нет, смело вышла навстречу. Теперь уже испуг читался в их глазах. Они остановились, переглянулись.

— Добрые люди, не бойтесь, — громко проговорила Дара и двинулась вперёд. — Я не обижу. Я из разведотряда. Одна осталась. Остальных хлады побили. Не бойтесь.

— Да мы и не… — заговоривший, осёкся, сглотнул. — Да мы…

— Еда есть какая-нибудь? — остановившись шагах в пяти, Дара указала дулом на мешок за его спиной.

— Да то нам жинки собрали. Мы ж на заработки в город. А денег у нас нету. На заработки мы. Еда только.

— Ну вот её мы и поделим, — Дара вдруг почувствовала какой-то азарт. — Скидывай осторожно и дели на три части. Одна мне, две вам. Разве не честно?

— Честно, — без особой радости согласился владелец мешка. Медленно сняв, он поставил его на землю и тот здорово осунулся.

Разве что наполовину наполнен и только, — мелькнуло в голове Дары, но она тут же отвлеклась и перевела автомат на второго.

— А ты ложись, только не спеши сильно. И руки в стороны раскинь, чтоб я их очень хорошо видела.

Пока второй распластывался, Дара успела дважды скосить глаза в сторону первого, заодно выругав себя. Совсем неосторожно. А что если у него в мешке короткоствол? Или граната. Кинет щас сдуру, и… Хотя, нет. Вроде и в самом деле обычные мужички, безобидные.

Так оно и оказалось. Разузнав о ближайших населённых пунктах, Дара приказала им бежать, не оглядываясь, до ближайшего поворота, и едва те припустили, нырнула обратно в лес, не забыв прихватить узелок с отложенной «честной» долей. Углубившись всего метров на десять, она присела и трясущимися руками развязала тряпку. Пара лепёшек, кусок сыра, мяса два куска, что-то сильно похожее на большую картофелину. Неплохо.

Едва успевая разжёвывать и поэтому давясь, она спешно управилась со всем этим, облизала пальцы, на секунду блаженно прикрыла глаза, но тут же распахнула их, дёрнула головой и вскочила на ноги. Нет, так уснуть можно. Разморит и всё. А сейчас не время.

Борясь с желанием упасть на траву и вздремнуть, она быстро зашагала дальше на запад.

— Арфирк? Да туточки чуть пройти, до того сворота, и там он. За взгорком сразу.

Именно так, закидывая мешок обратно за плечи, объяснял мужичок и указывал в том направлении, куда она и шла. Вот и отлично, хоть в чём-то повезло. Может и даст эта тётка ей приют на какое-то время. Ей много не нужно. Двух-трёх дней вполне достаточно. Полежать в спокойствии, подумать хорошо, выспаться, в конце концов, в мягкой кровати под защитой стен. И чтобы ни литейнамусов, ни охранников, ни хладов, ни тира-щеров, вообще никого.

Дойдя до поворота, Дара рысцой пересекла дорогу и нырнула в лесопосадку. Остановившись, развернулась и ещё раз оглядела открытую местность. Вроде, ни одной живой души.

Сразу за лесополосой начинался тот самый взгорок. Дара, чуть нагибаясь вперёд, поднялась на вершину и, словно паж на акколаде, преклонила колено. Долго всматривалась между угрюмыми бревенчатыми домиками с ещё более угрюмыми соломенными крышами, потом двинулась вниз, взяв правее. С какого края живёт тётка бродяжки — непонятно. И с того может. Но это не значит, что не стоит проверить вон ту крайнюю покосившуюся хату, на ставнях которой видны синие островки облупившейся краски. Да уж, если это и в самом деле жилище её тётушки, то давненько племяшка в гости к ней не заглядывала.

Медленно спустившись, Дара юркнула в густой кустарник и теперь стала присматриваться непосредственно к двору заинтересовавшей хаты. Ставни открыты, значит, кто-то дома есть. Ждать, когда выйдут? Будет пожилая женщина, можно подойти…

— А если не женщина будет, то что? А что если вообще никто никогда не выйдет? — вновь вмешался в размышления голос. — Так и просидишь тут все два года?

— Какой же ты мерзкий, — отмахнулась от него Дара, но всё же согласилась с этой неприятной частью своего я, и осторожно двинулась вперёд, не забывая поглядывать по сторонам. Вот пара деревьев, вот тарзанка, видимо дети смастерили подальше от родителей, вот скирда…

Прижавшись к ней, Дара потянула в себя кисловатый запах начавшего подгнивать сена, и передёрнув затвор, рванула к забору.