Хош

— Не переживай, никто тебя не комиссует, — Хлох уже в третий раз поддерживающе хлопнул меня по плечу. — Наверное, и правда, тебе нужно немного подлечиться. Или просто отдохнуть. Вон и с памятью у тебя что-то.

— Ты Хаулху об этом не говорил? — я взглянул на друга с подозрением.

— Разумеется, нет! Хош, ты за кого меня принимаешь? — он явно обиделся и я ему поверил.

— Ладно, Хлох, извини. Но я тогда не понимаю, почему? Что-то слишком резко — бац, и вали на гражданку.

Хлох пожал плечами, потянулось молчание.

Мы сидели вдвоём за столом в боксе и ожидали остальную честную компанию. На потёртой и изрезанной ножами столешнице стояло с дюжину рыбных и мясных консервов, ещё столько же под кроватью. Там же спрятано и пойло. Базируется себе в деревянном ящичке из-под патронов, ждёт своей участи. И пойла там много. Все те офицеры, которые постоянно тут зависают, уже были в курсе моего отпуска и, само собой, никто из них пропустить застолье по этому поводу не собирался. Пьянка намечалась знатная. Тем более мой отъезд совмещался с удачным выполнением задания. Вернее, сначала должны были праздновать выполнение задания и поминать погибших, а потом решили прицепить к этому и мой отъезд.

Дверь скрипнула и на пороге появился водила бронмашины, кивнул и плюхнувшись на лавочку у стены, глубоко вздохнул.

— Задолбали эти механики, опять раскурочили всё и бухают втихаря. Соберут теперь только послезавтра.

— Зря они механиков из гражданских набрали, — Хлох нагнулся и пошарил рукой под кроватью. — С одной стороны да — спецы, но с другой — дисциплины ноль. Я вообще не понимаю, как такое на погранзаставе надумали сделать? Ладно бы в тылу…

За такими разговорами мы и провели полчаса. Примерно каждые три минуты в комнату вваливался ещё один офицер и вскоре её наполнил уже привычный галдёж. Зазвенели стаканы, кто-то задерживался и ждать их не собирались. Медленно, но неотвратимо всё приходило "в норму". Пьяные разговоры, смех, рассказы о боевых подвигах и всё это в каком-то полусне-полутумане, особенно, когда внутри меня заплескалось уже с полбутылки местной бормотухи.

После того, как было выпито за победу(хотя, я бы не стал называть так уничтожение мирных жителей) и помянуты погибшие, все переключились на меня. В какой-то момент я понял, что нужно бороться с опьянением, слишком уж конкретные вопросы стали мне задавать. Я как мог выкручивался, отвечал однозначно — да, нет, пожимал плечами, а потом задолбался и стал просто отмахиваться с пьяной улыбкой на лице. И так оказалось куда проще…

— Эй, Хрух! — раздался от двери громкий окрик и, сидевший рядом со мной, повернул голову. — Вроде твой боец!

Несколько хладов, и я в том числе, посмотрели на кричавшего. Рядом с ним стоял рядовой со страхом и завистью взирая на наше застолье.

— Мой, — слегка заплетающимся языком ответил Хрух и кивнул. — Чего? — он перевёл взгляд на подопечного.

Тот отдал честь, подскочил к столу и, вытянувшись в струнку, стал докладывать.

— Одна из шхур приползла. По всем признакам зовёт следовать за ней.

— Это точно? Может жрать хочет?

— Нет, господин старший хал. Поймали они там кого-то, наверное.

— Наверное, — перекривил подчинённого офицер и смерил его недовольным взглядом — Ладно, сейчас.

— Что такое? — спросили разом трое или четверо.

— Да шхуры кого-то поймали, — Хрух медленно поднялся. — Твою яйцекладку, почему моя рота дежурит именно сегодня?

— Сам пойдёшь? — поинтересовался Хлох, которого я вот уже минут десять как вообще потерял из виду.

— А что, есть желающие? — Хрух обвёл взглядом комнатку. Желание пойти прогуляться высказали двое, младший хал, имени которого я не запомнил и… Хлох. Твою мать! Разумеется, он стал тянуть с собой и меня… Но немного поразмыслив, я вдруг ясно осознал, что для меняя этот вариант куда приемлемей. И спрашивать уже никто ни о чём не будет и сам протрезвею немного.

Я поднялся и стал ждать, пока Хлох о чём-то скоро договорит с собеседником, с которым он до этого и проводил время в споре. Остальные тут же отвлеклись от темы со шхурами, да это было и понятно. Практически все за столом пребывали в умате, чего при таком количестве пойла и стоило ожидать. Вместе с нами поднялся ещё один офицер и помог сделать то же самое соседу слева. К нему бросился помочь ещё один хал, но тот замотал руками и стал повторять, как кукушка одно и тоже — я сам отведу, я сам отведу.

Кто-то подал мне огромный баул, я поднял взгляд. Хлох. Непослушными руками я стал доставать из баула термоброн и мои глаза вдруг полезли на лоб.

— Это он, что ли? А как же это… секретность.

— Всё нормально, — Хлох махнул рукой. — Секретность полнейшая. Его нам выдали, чтобы испытать завтра с утра, так что, — он подмигнул и пьяно улыбнулся. — А мы его сейчас испытуем… таем. Правильно говорю?

— Слушай, я думал он где-то на секретном складе должен лежать. Как минимум.

— Да там он и лежал, — по развязному тону Хлоха было понятно, что сейчас ему абсолютно на всё похрен. — И потом его туда положат. Нормально всё.

Я пожал плечами и стал напяливать на себя эту громоздкую штукенцию. Хрух и сам Хлох быстро облачились в старые термоброны и через минут десять мы вышли из бокса. Меня качнуло, я глубоко втянул в себя свежий ночной воздух. Хлох что-то сказал шёпотом. Я сначала не понял, но потом по услышанным обрывкам сообразил — он попросил говорить шёпотом.

Я хмыкнул и зашагал вслед за широкой спиной Хруха. На КПП нам отдал честь рядовой, тут же к нам присоединились ещё двое из роты Хруха, в таких же старых термобронах и мы молча покинули погранзаставу.

Идти в темноте почему-то было очень интересно. Я вдруг почувствовал себя маленьким мальчиком, вот точно так с друзьями мы гуляли в деревне ночью, перед этим рассказав друг другу по парочке страшных историй. Наслушаешься и вперёд, к заброшенному дому.

Вот и сейчас внутри шевелился азарт, а вокруг вплетённая в прохладный ночной воздух витала сама тайна.

Мы пересекли контрольную полосу, немного увязнув в рыхлой земле. Хрух связался с погранзаставой, бросил пару неразборчивых фраз и отключил рацию. Возле моих ног что-то прошуршало, я едва не вскрикнул, но быстро сообразил — та змея, наверное. Которая приползла.

Потом я сообразил ещё раз и стал "смотреть" вокруг ящериным зрением, то есть чувствовать тепло излучаемых предметов. И они излучали вполне нормально для того, чтобы различать силуэты. Вон оно как, оказывается деревья куда теплее воздуха, да и те камни, что побольше, всё ещё хранили накопленную солнечную энергию.

Земля под ногами стала сопротивляться, мы пошли в гору. Я вскинул голову, посмотрел. Вязь тепловых контуров деревьев уходила ввысь, прямо к подрагивающим звёздам. По крайней мере, в не совсем трезвом состоянии мне показалось что именно к звёздам, и я тяжело вздохнул. Таинственность прогулки сменилась усталостью от неё. Потянуло же Хлоха в это "ночное", чёрт его подери. Чего в боксе не сиделось? Сейчас бы откланялся и поплёлся в свою комнатку.

Наша змейка с каждой минутой становилась всё беспокойнее, несколько раз я едва не наступил на неё, хотя и видел мечущийся под ногами светящийся канат.

— Ну что, что? — ласково спросил у неё Хрух и погладил по маленькой голове, которую она приподнимала над землёй всё выше и выше, словно пытаясь высмотреть то место, куда нас вела. — На ней точно повреждений нет? — повернулся он к одному из своих подопечных.

— Нету, господин старший хал, — торопливо ответил тот. — Но есть кровь другой шхуры. Та, наверное, ранена и осталась на месте происшествия. Возможно, там и третья, в этом секторе три шхуры работает.

— Понятно, — Хрух повернулся ко мне. — Засады быть не должно, если была бы, шхуры оттуда ушли. Но на всякий случай… Твою яйцекладку!

Споткнувшись, он едва не растянулся на земле, но его вовремя подхватил рядовой.

— Молодец, — буркнул Хрух и полез в карман термоброна. Через пару секунд вспыхнул луч света от небольшого фонарика.

— Выключи, — без особой настойчивости попросил Хлох.

— Не будет там засады, не переживай. Была бы, сейчас бы и вторая шхура сюда приползла. Они знаешь, как надрессированы? А теплокровов как чувствуют, знаешь?

— Откуда? — Хлох пожал плечами. — Я немного из других родов войск.

Сказал он это без издёвки, но Хрух обиделся. Он дёрнул головой, хмыкнул и больше до самой вершины холма не проронил ни слова. Я тоже лишний раз языком не трепал, во-первых, устал, во-вторых, всё же пытался быть наготове, насколько это позволяло опьянение.

Наконец, подъём закончился, мы остановились и какое-то время пытались отдышаться. Потом Хрух стал водить вокруг себя фонариком, и отыскав шхуру, отдал ей короткую команду. Змея скользнула вперёд, мы поспешили за ней и через пару минут остановились возле лежавшего на земле тела. Сначала я увидел его как светящийся силуэт, значит, тело живо. А точнее, девушка. Это я тоже сразу же определил по очертаниям. Потом Хрух, а после и Хлох, стали светить на неё фонариками и то, что это девушка стало ясно окончательно.

Она лежала на боку, скрючившись, как эмбрион в утробе, только руки были вытянуты вперёд. Наверное, она до сих пор бессознательно пыталась оттолкнуть от себя шхуру. А сама змея лежала рядом и тоже не в лучшем состоянии.

Я покопался в термоброне, отыскал фонарик и тоже включил его. Надоело постоянно переводить взгляд туда, куда решили посветить мои сослуживцы.

— Проверьте периметр, — скомандовал Хрух своим рядовым и те быстро скрылись в обступающей нас бездонной тьме.

— Перебежчица, что ли? — спросил Хлох и склонился над девушкой, а я в этот момент повёл фонариком в сторону ушедших рядовых и по моей спине, несмотря на термоброн, пробежал холодок. Вернее, она онемела, что и было аналогом мурашек.

Я тут же выключил фонарик и затряс рукой.

— Что-то барахлит, — мой голос слегка дрогнул, но ни Хлох, ни Хрух вроде этого не заметили. Они полупьяно разглядывали лежавшую на земле. — Пойду, отолью, — выровняв дыхание, бросил я и двинулся в темноту. Через шесть шагов я подцепил ногой автомат и, резко наклонившись, схватил его. Господи, хоть бы они сейчас не посветили на меня.

Я свернул, вздохнул нервно и остановился возле дерева. Судя по очертаниям, рядом были кусты, за которые автомат был тут же выброшен. Он упал бесшумно, и я облегчённо выдохнул.

Вернувшись обратно и слишком уж показушно застёгивая низ термоброна, я примкнул к Хлоху и Хруху, которые уже спокойно обсуждали, что делать с этой перебежчицей. Впрочем, особого выбора это обсуждение ей не предоставляло. Решалось лишь, когда её будут трахать — сегодня или завтра.

Хлох потянулся к ней, грубо откинул руку, закрывавшую лицо и уложил девушку на спину. Я ткнул белым лучом фонарика в её лоб, повёл ниже и моя спина снова онемела. Это была та девушка, которую я видел в Кровлике.

Дара

Вся семья была за столом, отец, мать, Жеро и она. Тарелки с кашей, обильно приправленной маслом, деревянный поднос с сыром и хлебом… От смешения запаха дерева и сыра текут слюнки, но есть пока нельзя. Отец читает молитву, а она, сложив руки лодочкой, шевелит губами, повторяя шёпотом давно уже заученные слова. И вдруг…

В комнату врывается какой-то бородач с автоматом. Он грубо хватает её и рывком опускает на колени.

— Сделай мне приятно, красавица, — с усмешкой бросает он и расстёгивает ширинку.

Она пытается вырваться, оборачивается, ища помощи у отца, но видит вместо него сидящего за столом мертвеца. Лицо и руки его покрыты гноем.

— Господи, спаси и сохрани нас грешных, — говорит мертвец, берёт ложку и зачерпывает из тарелки суп.

— Нет, — губы Дары не могут шевелиться и слово застревает где-то в гортани. Она снова смотрит на бородача, но вместо него молодой литейнамус. А вот усмешка на его лице та же, похотливая и презрительная.

— Хаирхенте, лахенг апхей, — говорит он и Дара недоумённо распахивает глаза. — Харг дитерхане по стакану ещё. Ты как, Хош, не против?

— Нет, я всё. Хватит.

"Язык хладов", — подсказал внезапно появившийся голос и Дара поняла, что распахнула глаза не во сне, а в самой что ни на есть реальности. И не самой лучшей реальности. Готовая дёрнуться рука тут же замерла на месте, потом снова повисла, как плеть, а в голове истерично замелькали картинки.

Вот она идёт с парнишкой по лесу, вот остаётся одна, вот что-то нападает на неё в вечерних сумерках. Змея! Да, змея. Наверное, эти ящеры используют их вместо собак.

Не подавая признаков жизни, Дара стала прислушиваться, и не только к словам, но и к ощущениям. Первым делом она поняла, что её несут вниз головой, а стало быть на плече. Один из хладов. Сколько их вообще?

Вот снова перекинулись парой слов двое, ещё один кашлянул, как-то шипяще, словно змея. Стало быть, не меньше трёх.

— Тебе не справиться, — появился голос. — Во-первых, у тебя почти не осталось сил, во-вторых — автомата. У нас нет выхода.

"У нас?" — мысленно переспросила Дара, но голос промолчал.

Ладно, не хочешь помочь, когда нужно… Хотя, чем может помочь в такой ситуации голос в голове?

Дара приоткрыла глаза и попыталась незаметно осмотреться. Разумеется, не шевеля головой, а лишь водя глазами. Разглядела внизу ноги в серых ботинках, по бокам чёрная мгла ночи. В общем, толку ноль.

— Ты хотела попасть на погранзаставу? — снова явился голос. — Теперь точно попадёшь. Ладно, не обижайся, это я от страха и безысходности. Конечно, шансов у тебя мало, но мизерный есть. Если ты успеешь убить землянина… Стоп. У тебя же кристалл внутри, — голос сник. — Значит, активировать не удастся. Всё. Шансов ноль.

"Спасибо, помог, — мысленно "поблагодарила" Дара. — Знаешь, что, если у тебя нет больше никаких идей, то заткнись. Хорошо? Да, ситуация критическая, но… — она запнулась. — Но я что-нибудь придумаю".

Голос только невесело хмыкнул.

Хлады снова начали говорить между собой. Дара прислушалась. Речь шла о Кровлике. Зачистка… Нужно ещё раз обмыть…

"Господи! — вспыхнуло у неё в голове. — Неужели приведя меня к цели, ты не поможешь выполнить задание? Но ведь это насмешка, самая настоящая насмешка. А ты же милосерден и справедлив. Не надо, прошу тебя, Господи, если ты есть, не надо этой насмешки.

— Ну что там она? — спросил один из хладов и Дара обмерла.

— Всё так же, — прозвучал совсем близко хриплый бас. — Как мешок.

— Она шхуру сильно поранила. Четыре ножевых, раны от армейского ножа, я такие в своей жизни повидал, трудно заживают.

— Думаешь, она не перебежчица?

— Была бы перебежчицей, огнестрельное оружие было бы, — вступил в разговор третий. — А нож… Нож это ерунда.

— Завтра утром проверим там всё, может и найдём огнестрел.

На этом разговор был закончен и Дара всё время до погранзаставы размышляла над последней фразой одного из хладов, которая явно намекала, что если и осталось ей жить, то не далее чем до завтра. Когда они найдут автомат, приговор вынесут один — смерть.

— Вот будет смешно, если тот, который тебя несёт и есть землянин, — внезапно заговорил голос.

Сейчас это неважно, подумала Дара, сейчас она всё равно ничего не сможет сделать.

— А потом сможешь?

— Если не свяжут, попробую.

Ветер принёс запах мазута и ещё чего-то душного и неприятного. Погранзастава была уже рядом.

И действительно. Кто-то крикнул, спрашивая пароль, в ответ на него ругнулся тот хлад, что говорил о завтрашней проверке. Дара машинально напряглась и тут же почувствовала лапу на своей заднице.

— Вроде шевельнулась, — остановившись, проговорил несший её.

— Ничего. Сейчас уже на месте будем.

Послышался лёгкий скрежет открываемой железной створки, низкий короткий удар и, остановившиеся хлады, разом двинулись с места. Освещение от будки на КПП позволило ей разглядеть их краем глаза. Двое такие же, как и тот кто её нёс, третий в чёрном то ли комбинезоне, то ли бронежилете. Они почти сразу свернули и пошли вдоль железной стены, остановились на пару секунд, скрежетнула дверь и Дару обдало тёплой волной. Сквозняк принёс стократно усиленный дух смазочных материалов, запах резины и железа, тошнотворное амбре пота и лежалых вещей. Она скривилась, хлад, у которого она висела на плече, перешагнул через металлический порожек и дверь с грохотом закрылась.

И в этот момент Дара почувствовала ужас, настоящий, животный, который едва не заставил её начать вырываться, кричать, бить кулаками всех, вгрызаться в их шеи… или упасть на колени и молить о пощаде. Нет, там, когда её несли она тоже испытывала этот ужас, но он был не такой отчётливый и резкий. А вот теперь, когда она осознала свою неминуемую гибель, когда последняя железная дверь отделяющая её от спасения захлопнулась, ужас проявил себя в полную силу.

Её грубо бросили на что-то мягкое, тут же схватили за руку, дёрнули.

— Просыпайся, ублюдина! — на языке теплокровов крикнули почти в лицо. — Ты меня слышишь?

— Да полегче, Хлох. Девка-то ничего, хорошая.

— Тощевата, — тот, кого назвали Хлохом и от которого Дара в любой момент ожидала удара по лицу или телу, хмыкнул. — Я люблю пообъёмистей.

— Дружище, а как же Хайя? — спросил другой хлад, и Дара по голосу узнала в нём своего "защитника" Это он сказал про то, что нож — это ерунда.

— Ну ты и сравнил, Хош. Хайя — это Хайя. А тут всего лишь теплокровная ублюдина. Так, для развлечения.

Дару от этой фразы окатила горячая волна страха, тело задрожало, зубы сжались, но не от злости, а от бессилия. Захотелось плакать. Она отчётливо поняла, что её не просто убьют, а перед этим сделают то, что сделал литейнамус. Они изнасилуют её, и не один раз. Боль, боль, боль, унижение. Господи, за что?!

Она хотела открыть глаза, чтобы посмотреть, но даже мысль об этом испугала её так сильно, что веки словно окаменели. Нет, она не сможет посмотреть на них.

Сжавшись в комочек и проглатывая слёзы, Дара просто стала ожидать своей участи. Но вместе с этим у неё вдруг в мозгу засверлила одна мысль — а что если этот "защитник" — он? Или хладам тоже иногда присуща доброта?

А почему и нет? Они же не абсолютно плохие, а относительно теплокровов. Они не средоточие зла, они обычные разумные существа — не хуже и не лучше других. Разве барон фон Арьяк стоит в каком-то отношении выше их? Эти хотя бы убивают и измываются над представителями другого вида, что присуще и людям, а барон убивал таких же людей, каким являлся сам. Ну разве что те, кого он отправлял на тот свет, были беззащитнее его.

— Ты что, пытаешься их оправдать? — без каких либо эмоций поинтересовался голос и Даре стало ещё тяжелее. В этом её незримом собеседнике звучала лишь безнадёга.

"Нет. Подожди, кажется у нас есть шанс".

— Да?

"Если они будут насиловать меня, то дойдёт очередь и до этого… Который — Хош.

— А как ты узнаешь его? Ты же даже не открывала глаз.

"Я не могу. Мне страшно. Но подожди, я сейчас соберусь и открою".

Дара снова почувствовала на себе холодную лапу, прямо в лицо дохнуло мерзким перегаром.

— Ну что? Готова, моя радость?

— Погоди, — это снова был Хош. — Ханграх, дружище, я же в прошлый раз тебе уступил? Уступил. А сегодня как-никак мой день. Мне же теперь в течение нескольких недель только с женой.

Запах перегара стал не таким насыщенным, хотевший начать с ней первым, убрал лапу, засопел.

— Ладно, Хош, — глотая слова, согласился он. — Одну жену это да… — он вдруг расхохотался. — Парни, а ведь Хошу теперь с женой придётся каждый день возиться. Может новую яйцекладку заделаешь?

— Да хватит ему уже, — Дара узнала голос Хлоха.

— Это точно, хватит мне, — Хош тоже рассмеялся, но Даре показалось, что сделано это было через силу.

— Ладно, пойду, наверное. Эй, Хнах, ты идёшь?

Кто-то грузно поднялся из-за стола, со скрипом отодвигая стул, звякнул стакан, и Дара открыла глаза.

Поднявшийся был очень пьян. Он упёрся рукой в столешницу и мотал головой. Тот, что хотел её поиметь, подошёл к нему, подхватил под руку.

Помимо них в комнате было ещё трое хладов, хотя по количеству пустых бутылок на столе чуть раньше их тут гуляло куда больше. Хотя, нет. Не трое. Вон ещё один спит в углу на топчане. А сколько их ещё может быть за дверью этой комнаты.

Один из стоявших к ней спиной стал оборачиваться и Дара резко сомкнула веки. Может это он? Хош?

В голове всплыл вопрос голоса — А как ты узнаешь его? Ты же даже не открывала глаз.

"А мне и не нужно их сейчас открывать, — мысленно ответила Дара. — Когда он займётся мной, я узнаю его по взгляду. И тогда уже попробую убить. А кристалл… Может он всё-таки среагирует на душу и активируется даже внутри меня?"