Андрей Левин стоял посреди очередной хипповской тропки, направляясь вместе со своей суженой на Куршскую косу, чтобы продолжать бездеятельность и отдых от напряженной детской жизни; он выглядел, как сумасшедший с большими глазами, который иной раз мо т сказать какую-то умную вещь, и Сладкая Эии рядом с ним пытливо вглядывалась в его текущие внутри мозгов мысли, желая вернуть его плоть в свои объятия, в то время как Левин занимался глубокими философскими задачами и был бесконечно далек от любовных утех и дружеских услад.

— Любимый! — вскричала она так клево, как женщины иногда могут, особенно, когда хотят чего-то добиться от кого-нибудь. — Милый! Что с тобой? Ну ответь мне! Ну скажи: что мне делать?

Но Левин молчал, потеряв связь между собой и объективной реальностью, данной мне в ощущениях. Потом, наконец, он сказал, безуспешно попытавшись поймать КамАЗ:

— Больше нет тайн. Есть одни возможности и их реализация. Мир очень прост. Я все понял. Мне осталось умереть, поскольку жить неинтересно. Я не могу жить без тайн и любви.

— Но ты любишь меня?! — отчаянно проговорила Сладкая Энн. Левин виновато улыбнулся и не ответил. Потом вдруг лег прямо па траву около дороги. Сладкая Энн сказала:

— Черт! Что же мне делать! Мой муж — сумасшедший!

— Дура, — сказал Левин. — Для тебя это было все шуточками. Марихуана, философия… На самом деле тебе на все на это наплевать! Ты — баба!

— Да! Я — баба! Но женщине и не нужно во все это врубаться! Пускай думают разные умные люди. А я буду детей воспитывать.

Левин поморщился, потом решил закурить. Потом он сказал, обращаясь к Сладкой Энн:

— Ты все врешь. Черт побери, ты — мертвое создание. Будет в тебе когда-нибудь что-нибудь настоящее? Я бы пытал тебя огнем, чтобы ты хоть что-нибудь почувствовала сама!

— Ах вот ты какой! — закричала Сладкая Энн. — Я не для того с тобой тусовалась, чтобы ты сходил с ума. Мне был нужен нормальный мужик, а не шизофреник.

— Вот именно, тебе был нужен, — сказал Левин, вставая. — Тебе в принципе на все наплевать. Если бы меня сослали в Сибирь, как декабриста, ты бы не поехала со мной!

— Я не декабристка! — заявила Сладкая Энн, — Я не хочу участвовать в ваших мрачных раскладах! Воюйте и сражайтесь сами. Без меня.

Левин махнул на нее рукой, чтобы она замолчала. Он пошел вперед, не оглядываясь. Он чувствовал, что еще немного, и он задушит ее, несмотря на то, что в это время он был пацифистом. Его догнала Сладкая Энн.

— Милый, ну почему мы ссоримся? Ну давай все забудем! Ты думаешь, я это серьезно говорила? Я же глупая баба, прости уж меня… У меня нет своих мыслей. Давай больше не ссориться.

И они поцеловались.