Вероника Ильинична Свет — прекрасная юная девушка с рыжими, длинно-густыми волосами и зелёными глазами, напоминающая невинную речную русалку, влюбленную в царственного принца и в светлую жизнь божественного бессмертия — спала в своей спальне, обняв подушку, словно своего единственного возлюбленного; и зов её радужных снов пронзал её душу, будто обоюдоострый меч любви, или грёзы о счастье и о бескрайности Духа.
Захар Захарович Зудов — сияющий и красивый, будто воплощенная девическая мечта о неизбежности сладостной любви и раскрываемой, как маковый бутон под утренним солнцем, безбрежной страсти — восхищённо смотрел на её нежное, сонное тело, доверчиво раскинутое на постели, и лишённое ночной рубашки, как и вообще любого одеяния; и умилённо плакал, чувствуя радость явленного ему женского совершенства и боль собственной невозможности хоть как-то возникнуть в её великой душе, либо хотя бы просто дотронуться до её тёплой, прекрасной плоти, — ибо не существовал здесь, сейчас, а был вовне всей этой простой, лунной действительности, окружающей сон его возлюбленной, словно подлинный фон единственной реальности, к которой он сейчас не принадлежал, или находился в ней, словно светлый призрак, либо ангел-хранитель, являющийся человеку лишь во снах, молитвенных откровениях и в случайных прорывах алчущей раскрытия изначальных тайн мироздания души, — прорывах в неведомые, иные миры, где вершится Высший Суд, и отворяются наружу, изнутри, двери рая.
Вероника спала, а Захар парил над ней, как бесплотная субстанция, готовая обратиться в любое чудесное существо, сверкающее и внеземное. Вероника улыбалась, видя сон о застывшем прямо над ней прекрасном возлюбленном, и Захар тоже видел её сон и себя в этом сне, и скорбел, и трепетал, и простирал к ней свои руки, пылающие холодным огнём запредельности.
— Кто ты? — спросила Вероника во сне. — Я не знаю тебя, но я всегда тебя знала, ждала и верила, что ты придёшь!..
— Я пришёл к тебе, Вера! — отвечал ей З. З., дотрагиваясь до её сонных волос. — Я всегда буду с тобой, но ты можешь только сейчас видеть и чувствовать меня; всё остальное время я буду тебе, увы, недоступен, но знай отныне, что я — всегда с тобой, всегда в тебе, всегда подле тебя…
— Но кто же ты?… — счастливо улыбаясь, повторила свой вопрос, не требующий ответа, Вероника.
— Я — твой лучший сон, я — твоя мечта, я — принц твоих грёз, я — твой возлюбленный, я — твой ангел и твой мужчина, я — твоя вера, Вера, и я явился к тебе и нашёл тебя, и больше тебя никогда не покину!..
— Я люблю тебя, — сказала Вероника, — я всегда тебя любила и ждала, и вот ты, наконец, пришёл…Но неужели это — только мой сон? Моя мечта?… Моё желание, мой идеал, мой вечный мужчина, мой принц?… Неужели я проснусь, и ты пропадёшь так же, как исчезает всё самое лучшее, что есть в жизни, и сама жизнь?…
— Нет, я никогда не пропаду, но ты не всегда сможешь меня чувствовать и видеть; может быть, только в твоих снах, в твоих молитвенных откровениях, в твоих прорывах в запредельное, где вершится Высший Суд и отворяются двери рая…
— Но как же мне остаться, как же мне быть с тобой?… Я люблю, люблю, люблю тебя…
— Ты останешься, ты будешь со мной, — уверенно произнёс З. З., — ибо я тоже безмерно люблю тебя, а истинная любовь связывает любые миры и побеждает самые разные реальности, встающие преградой на пути двух совершенно влюблённых друг в друга существ…Клянусь, я сделаю так, что мы будем навечно вместе!.. Сейчас ты проснёшься, и в следующий раз мы встретимся следующей ночью в другом твоём сне…Но помни обо мне весь день, верь в меня, и я приду к тебе вновь, и больше уже не уйду от тебя никогда!
— Никогда? — прошептала Вероника, с сомнением осмотрев полупрозрачную, горящую холодным огнём запредельности, фигуру Захара Захаровича.
— Никогда, — твёрдо сказал Зудов и поцеловал её в лоб, обжигая её своей страстью и верой.
— Я верю тебе. Я буду ждать тебя. Я люблю!
— Я люблю, — эхом повторил за ней З. З., с грустью ещё раз осмотрев всю её — счастливую и улыбающуюся, — и улетел ввысь, вдаль, в холодное безбрежье.
Вероника открыла глаза и проснулась, увидев свою обычную комнату и свою привычную кровать.
— Ко мне пришёл мой возлюбленный, — сказала она вслух, скрещивая руки на груди, — и отныне он всегда будет со мной. Как же я счастлива!
И улыбка любви вновь осенила её лицо, и душа её расцвела, будто маковый бутон, раскрывающийся навстречу утреннему светлому солнцу.