Облаченный в свой роскошный костюм, Захар Захарович поднимался ввысь в прозрачном оргстеклянном лифте фирмы "Бах!", которая, разумеется, была вне любой конкуренции: фотоснимай сколько влезет — алиби обеспечено в наилюбом из случаев, ибо тебя видно отовсюду, как некоторые иконы, которые, как к ним ни подойди, настырно и продирающе до самого мозжечка, смотрят тебе прямо в глаза; поэтому, ежели заказать убийство конкурента, а в том числе и из фирмы "Бах!", можешь в это самое время смело подыматься в лифте обнажённым для любого взора, словно микеланджеловский Давид, или выставляемый в Сбербанке на главном месте незыблемый курс рубля.

Итак, З. З. Зудов поднимался вверх в лифте, бодрый и по-утреннему всамделишно серьёзный, будто одетый в цвета морской волны пиджак, вечно готовый драться и стрелять в бандитов, или случайных сумасшедших, внушительно-спортивный банковский охранник, либо президент какой-нибудь кавказской страны на приёме у российского подъесаула. С ним ехало пятеро секретарш и вечно ласковый официант здешней общей межофисной столовой, постоянно, словно американец, у всех спрашивающий: "Как дела?"

— Чудесно! Я помыл руки вашим мылом и они до сих пор им пахнут со вчерашнего моего ночного туалета! — на этот раз ответил ему Зудов.

В ответ официант снисходительно улыбнулся, покопался в широком кармане своих отутюженных женою брюк и вытащил Зудову сосательную палочку "Вафля".

— А девушкам?… — укоризненно спросил Зудов, мгновенно засосав палочку.

Официант смутился, покопался вновь, нашёл только носовой платок со следами единственного смарка, потом мягко ухмыльнулся и тихо, нараспев, молвил:

— Приходите, девчонки, в столовую…Каждой обещаю по три тампона!

— "Ласка", или "Мягкая сушь"? — алчно спросила Зиночка — работница АОЗТ "Вечный кал".

— Что вы… — обиженно сказал официант, которого все почему-то звали Аликом, хотя на самом деле он был Тихоном Тихоновичем. — Самая новь! "Малокровие"!

— Да что вы! — приятно удивилась Леночка, едущая трудиться в своё АО «Суйвчайсиб». — Где ж вы достали?… Ведь он только в стадии разработок…

— У меня всё уже разработано! — по-доброму, но хитро, одновременно как-то гадливо и благородно усмехнулся Алик. — А тебе, Светочка, (бухгалтер-секретарь малого товарищества "Вставьвфоб") от себя лично ещё присыпочку от этих…ну, короче, мандавошек, извините, за слово, "Голый пах"!

— Спасибо, Алик, — как-то аллергически краснея, ответила Света. — Но пора и трудиться! Мы же идём в ногу с эпохой!

— А мой шеф… — начала Зиночка, но тут лифт остановился и дальнейшего Зудов уже не слышал, поскольку покинул это прекрасное, стеклопластиковое, почти прозрачное подъёмное устройство и не спеша направился в покои своего родного «жужуинвеста», дабы немедля приступить к какому-нибудь делу, впрямую связанное с его бесчисленными обязанностями. Но судьба приготовила ему совершенно неожиданный поворот.

Радостно зайдя в одну из комнат фирмы, Захар Захарович немедленно увидел нежный профиль наклоненной над клавиатурой компьютера белокурой Лерочки Небаба, которая, как и полагается секретаршам, приходила на работу раньше всех, с тем, чтобы уйти далеко заполночь, ибо Труть эксплуатировал её на полную катушку, платя ей, однако, даже больше, чем Зудову, который, хотя и был его официальным заместителем, на деле же представлял из себя зачастую просто-напросто мальчика на побегушках, нередко то принося Свену Свеновичу в кабинет пива, то выискивая для него специальные педерастические клубы, где его начальник мог бы удовлетворить свою вечную гомосексуальную похоть. Он любил свежих, молоденьких, неопытных мальчиков — доходило уже до того, что он даже на работу, бывало, притаскивал с собой парочку мужских юнцов, готовых отдаться ему всего лишь либо за хороший обед в какой-нибудь обыкновеннейшей сосисочной, либо за тем, чтобы преподнести мамочке в подарок немножко денег, исполняя так свой сыновний долг и вселяя надежду в собственную семью, которой казалось, что из неоперённого малыша-школьника вырастает опора дома — начинающий бизнесмен, герой сегодняшнего буржуазного времени, уже начавший активную самостоятельную жизнь. Откуда ж семье было знать, как достаются эти деньги!.. Ни Труть, ни его партнёр никогда ничего старались никому не рассказывать, а Труть, вообще был в самом деле ласковым, добросердечным человеком — ветреным, но порою весьма трепетным и нежным; без раздумий падающим в омут своей любимой однополой любви, которая была главной для него отдушиной и его истинным экстазом.

Сейчас начальника ещё не было, и Зудов внутренне тут же мгновенно расслабился, почувствовав себя как-то облегчённо и даже радостно: неотвратимый неизвестный важный разговор откладывался; и можно было пока что просто так сидеть, пить кофе и общаться с Небаба, не думая ни о чём важном, а настраивая себя на мысли о всеобщей Вечности, пред которой всё это отступало на задний план и казалось несущественным и глупым, словно старушечьи пересуды, или литературная критика.

— Здравствуй, Лера!.. — сказал Зудов, кланяясь и жалея в этот миг, что уже ссосал подаренную официантом Аликом сосательную палочку «Вафля», которую бы он несомненно тут же предложил бы Лерочке.

— Приветик, Захарыч, — нежно ухмыляясь, ответила секретарша. — Я ждала тебя!

"Вот оно!" — мрачно подумал Зудов. — "Может, Труть всё передал ей?… И сейчас она расскажет мне такое его задание…"

— Ну что там ещё?

— Да ничего… Я просто ждала тебя…А ты имел в виду Свен-Свеныча?…

Зудов мрачно кивнул.

— Нет, я ничего не знаю…Он же всё любит выкладывать сам! Хочешь кофе?

Лерочка насмешливо повернулась лицом к 3. 3. на крутящемся стуле и расставила ноги так, что Зудов мог лицезреть её белые полупрозрачные трусы, затаившиеся в исподней полутьме её густо-алой мини-юбки.

— Я хочу кофе, — как-то всё ещё пугливо, автоматически ответил Зудов, присаживаясь рядом на диван из тёмно-коричневого кожзаменителя, косясь на Лерины трусики.

Небаба расставила ноги ещё шире и издала какой-то странный, глубокий гортанный звук, совершенно не вяжущийся с рабочим настроем Захара Захаровича.

— Я сейчас сделаю тебе кофе…Хочешь поиграть?…

— Во что? — совершенно сбитый с толку, почти прошептал Зудов.

— Как во что? В фанты! На раздевание.

— Ах, да!.. — вяло усмехнулся Зудов и снял пиджак. — Так?

— Ну почему же так? — нежно выпалила Лерочка, расставляя ноги до такой степени, что они стали почти перпендикулярны её остальному телу, груди которого ритмично, при каждом вздохе Небаба, касались края небольшого журнального столика из прозрачного стекла, разделяющего сейчас их, и как раз и позволявшего видеть задравшуюся буквально до пояса мини-юбку и трусы под ней, заманчиво чернеющие в центре.

"Она что, меня соблазняет?" — дошло до Зудова. — "Но ведь я…Но ведь мы…Но ведь Труть…

— Свен Свенович сегодня слегка задержится, — совершенно прочтя мысли Зудова, заговорщически произнесла Лера. — У нас мало времени, дорогой…Так ты будешь кофе?…

"Чушь какая-то!" — раздражённо подумал Зудов. Он ощутил характерный сексуальный зов внутри себя; трусы секретарши были волнительны, как момент получения любых денег. Скорее всего, её грудь не была силиконовой; возможно, бюстгальтер фирмы "Знойный холм", или…

— Ты хочешь посмотреть? — спросила Лерочка, указательным пальцем левой руки с длинным, накрашенным перламутровым лаком «Лярусс», ногтем, указывая на свою грудь.

— Ты что, экстрасенс? — поразился Захар Захарович. — Я только что думал…

— Знаю я всё, о чём ты можешь думать! — воркующе воскликнула Лерочка. — Иль я тебе не мила? Не красива, не румяна, не бела?…

— Это…Как-то очень неожиданно… — признался Зудов, слегка дотрагиваясь рукой до своих штанов. Зов нарастал, будто приближающийся низкий свист поезда метро; Зудов вдруг ощутил совершенно не подходящее к этой ситуации, какое-то непроизвольное смущение.

— Да расслабься ты, дорогой, — сказала Лерочка и тут же сняла кофту через голову. Зудов оказался прав — это, конечно, был "Зелёный холм". Ясное дело — недавно весь их офис был просто забит партией этих лифчиков, и Небаба, наверняка, заныкала себе один экземпляр, а может и не один, ведь всякие подружки…

— Я купила несколько этих насисьников, — слегка раздражённо сказала Лера. — Не волнуйся, всё оплачено…

"Почему я должен волноваться?!" — пронеслось в мозгу 3. 3. Он встал и пошёл к секретарше, по пути расстёгивая брюки. Он резко отодвинул журнальный столик, чуть не разбив его, штаны упали к туфлям, рубашка слегка взмокла.

— Здесь? — удивилась Лера.

Зудов молча поднял её со стула и усадил на рабочий стол, правой рукой тут же нащупывая молнию юбки, а левой методично залезая ей под вожделенные трусы, с воодушевлением обнаружив прямо-таки достигшую начала внутренней части ляжек, характерную влажность.

— Ну…Ты видишь, что со мной происходит?… — укоризненно спросила его Лерочка.

— Но почему я?

Секретарша вздохнула, немного раздражённая столь неуместным вопросом, быстро помогла Зудову снять с себя юбку, обняла его и поцеловала взасос.

Захар Захарович стал снимать с неё трусы фирмы «Воздух», удовлетворённо не найдя под ними никаких подтрусников, и ничего такого, что бы не было предусмотрено женской анатомией. Он бросил шёлковый комочек трусов на журнальный столик, а затем принялся за свои.

— Позволь мне, — тяжело дыша, и устраиваясь, насколько это было возможно, поудобнее на столе, сказала Лера. — Лифчик?

— Плевать! — тоже тяжело дыша и дрожа, ответил Зудов.

— Потом, — решила Лерочка. — Послушай, — вдруг обиженным голосом проговорила она, — мне компьютерная мышь попала прямо в…

— Плевать!!

Не принимая во внимание попытки Небаба как-то сдвинуться вбок, Зудов ввёл свой напряженно стоящий член прямо в её горячее, жаждущее влагалище; компьютер ровно шумел, на мониторе было начало какого-то договора о поставках «жужуинвестом» в какую-то фирму «Зоб» нескольких тонн неразделанной селёдки; мышь так и застряла у Лерочки в промежности; Зудов же начал поспешно и неотвратимо совершать половой процесс, боясь сразу же кончить его совершение, не удовлетворив свою партнёршу, но Лерочка по-моему сразу же испытала то, к чему стремилась она и Зудов, но хотела ещё, еще и еще…

Она елозила по столу мышью; на мониторе начало происходить что-то невообразимое: поползли восклицательные знаки, потом буква «3», всё зачернилось, затем стёрлось; появилось множество букв и каких-то цифр и вовсе странных значков, очевидно, помимо нажатия анусом на мышь, Лерочка ещё и случайно опёрлась рукой о клавиатуру — но разве это имело сейчас значение, вся эта селёдка, «сиб», «фоб», фирма «Зоб», да и вообще весь их "жужуинвест"?!..

— Не внутрь! — почти заорала Лерочка, и вовремя, ибо Захар Захарович уже почти был готов сделать именно это, но он неожиданно её послушался, спешно вытащил свой влажный, пылающий любовным огнем, член, на секунду вопросительно замер и тут же выстрелил спермой прямо в стоящий рядом с Лерочкой принтер, в котором тоже была вставлена какая-то рабочая бумага, в которой, насколько Зудов успел заметить, от лица Трутя сообщалось его недовольство банком «Хэ-Хэ-Три», и этот документ тоже был мгновенно испорчен безудержным семенем Зудова, расплывающимся теперь белым жирным пятном на строчке "Уважаемые господа", после которой следовал характерный деловой текст.

— Спасибо… — закрыв глаза, томно прошептала Лерочка.

— Всегда готов, — ворчливо усмехнулся Зудов и тут же опасливо надел свои трусы и штаны.

Небаба ещё сидела, замерев, видимо, переживая счастливые миги своей монотонной секретарской жизни. Потом она недоуменно оглядела быстро приводящего себя в порядок Зудова, как-то испуганно съёжилась и жалобно сказала:

— Извини меня…Ты, наверное, прав…Блин, он же сейчас придёт! Ладно, я сейчас перепечатаю…

— Мне нравится такое начало рабочего дня, — попытался пошутить Зудов.

— А я ведь тебя люблю, — грустно молвила Небаба, заправляясь и застёгиваясь. — 0й! Он идёт! Быстрее!!!

"Только этого ещё не хватало, — всё ещё убыстрённо дыша, подумал Зудов. — "Любовь…Любовь…Кажется, есть такой трест жевательных крестиков "Любовь"…Но какое это имеет…"

В коридоре явственно послышались грузные шаги Трутя.

— Это он, — бесстрастно сказала Лерочка, умоляюще посмотрев в глаза Зудову. — Ничего ведь не было?…

— А что вообще может быть?! — отозвался Зудов, вновь садясь на диван.

— Здравствуйте, — сказал Свен Свенович Труть, открывая дверь. С ним снова был какой-то мальчик. — Познакомьтесь. Это — Никита.