Боясь показаться смешным даже самому себе, не говоря уже о других, поздним вечером я ехал в вагоне метро в сторону железнодорожного вокзала. Вероятно, мой вид действительно производил странное впечатление особенно в середине марта, так как одет я был по-походному, а на плечах красовался новенький рюкзак, возвышающийся над моей головой сантиметров на тридцать, увенчанный сверху скрученной в рулон специальной подстилкой из вспененного материала. Тщательно подобранная одежда и недавно купленная специальная обувь могли сказать наблюдающим за мной людям, что перед ними какой-то странный путешественник профессионал, отправляющийся в экспедицию, в какую-то южную страну. Ведь какая экспедиция с подстилкой может быть в России в середине марта? Но, думающие так, ошибались. Я не только не был профессиональным путешественником, но и вообще начинал думать, что это происходит не со мной, так как никогда до этого не совершал никаких путешествий. Даже ощущение рюкзака за спиной было новым. Кроме того, это путешествие я решил совершить в полном одиночестве, и путь лежал в низовья гор Северного Кавказа. Я ещё не знал, что моё снаряжение не приспособлено для минусовых температур, с которыми я «внезапно» столкнулся в горах, хотя думал, что там уже сравнительно тепло.

  Если вы думаете, что в тот момент я чувствовал себя героем, бросившим вызов повседневности, то это не так. Героем я себя чувствовал до начала поездки. Находясь же в вагоне метро, я впервые почувствовал всю серьёзность и непредсказуемость своего предприятия. Но, представив гомерический хохот людей, знавших о моём подвиге, если бы я в тот же день вернулся домой, и, представив настоящий гротеск от своего появления дома во всём боевом снаряжении, я всё же не дал сомнениям поколебать мою решимость.

  Меня не манила слава альпинистов или первопроходцев. В моей голове не звучало как речитатив «здесь вам не равнина, здесь климат иной…» Нет. Цель моя была к месту силы, а не просто туда, где потрудней.

  Я уже был там однажды летом в составе группы, и можно сказать случайно. Результатом той поездки стал внезапный прогресс во внетелесной практике. Это было явно не простое место. А, кроме того, уже на кануне отъезда в какой-то оккультной книге я наткнулся на упоминание, что именно в марте начинает активизироваться энергия, которую оккультисты каким-то образом чувствуют и умеют использовать. Там же говорилось, что ранней весной на местах силы активизируются природные элементали и духи. Это, конечно, не прибавляло спокойствия одинокому путешественнику, но прибавляло адреналина. Уже оказавшись там, в полном одиночестве, я вспомнил ещё и о кастанедовских «союзниках». В общем, поначалу страха было ведро.  

  Конечно, нужно сказать и о моём психологическом настрое в эту поездку. Было бы неточностью сказать, что я ехал как целеустремлённый духовный подвижник, спокойно и взвешенно оценивающий и знающий. Скорее это было похоже на бегство. Просто в какой-то момент мне стало всё равно. Страх неизвестности притуплялся равнодушием из-за глубокой депрессии, в которой я находился. Кроме того, снова возник застой во внетелесной практике. Впервые я почувствовал, что проникновение и действие в тех мирах действительно представляют собой проблему преодоления системы врат, а не спокойного эволюционного развития. Всякий прорыв в освоении тонких миров предваряло длительное или не очень топтание у очередных врат, которые непременно нужно было открыть, которые к тому же норовили опять закрыться. Без этого не происходило прогресса. Зная о безграничности тонких миров, трудно и обидно в беспомощности топтаться на ограниченной стадии развития. На эту проблему накладывалось общее ощущение подавленности от городского образа жизни, а так же от бессмысленности девяноста процентов своих повседневных действий, даже если на них смотреть новым «полупросветлённым» взглядом. Если к этому прибавить ещё и отсутствие в Москве солнца зимой, то получится гремучая смесь, с которой знакомо думаю много людей.

  В общем, хотелось совместить практику на месте силы с простым пребыванием в дикой и чистой природе.

  А природа там действительно сказочная даже в такое время года, когда ещё нет зелёной растительности, и только какие-то жёлтые и синие цветы, появляющиеся маленькими кустиками в самых непредсказуемых местах, дают понять о приходе весны. Горные же реки выглядят даже интереснее и мощнее, чем летом.

 Я уже почти прибыл на место. Мой путь пролегал через деревню, пройдя через которую, уже через час я был бы на месте. Я ожидал, что начну чувствовать вдохновение, приближаясь к месту. Но чувствовал всё ту же депрессию, привезённую мной тем же московским поездом. Одним из её проявлений стала моя  реакция на собачий лай почти из каждого двора при моём приближении, сопровождавший меня при проходе через деревню. Патологическая реакция состояла в том, что я был готов к бою с собаками и даже хотел его. Я переложил нож в карман рюкзака так, чтобы суметь быстро выхватить его и ринуться в бой с собаками или с кем бы то ни было. Я не понимал, с какой стати привязанные в своих дворах барбосы вдруг бросятся на меня. Но осознание, что мои агрессивные реакции являются продолжением депрессии, пришло лишь, когда через десять дней я шёл обратно. Я шёл здоровым во всех отношениях человеком, в котором просто не было мыслей о насилии, а разве что только о любви. Я шёл, чувствуя наполненность и благодарность. И на меня не залаяла ни одна собака. Это стало ещё одним чудом, произошедшим там. Я видел глаза собак, смотревших на меня, но не услышал даже попытки залаять.

  Но это было потом, а пока я наконец-то добрался до места. Два дня я вёл себя как дурак. Хотя потом я и понял, что это была необходимая адаптация. Дурость заключалась в том, что я действовал, как на каком-то заурядном пикнике. Действия были очень деловыми и «правильными». Было натаскано безумное количество дров, долго устраивалось удобное сидение у костра. Приспособление же для приготовления и разогрева пищи вообще представляло собой шедевр инженерной мысли из камней и палок. Я читал там какую-то книжку, и даже предпринял поход в деревню за сладостями к чаю. На исходе второго дня я задал себе вопрос: «а стоило ли переться в такую даль, чтобы устроить очередной пикник?» Не так просто взять и изменить себя. Даже представить сложно, а не то чтобы попробовать. Но я на какое-то время остановил себя, остановил, не только тело, но и беспокойный и деловой ум. Да, это случилось.  Впервые со всей глубиной почувствовал своё одиночество здесь. Но это одиночество не было устрашающим и неприятным.

 Почувствовал это место, прислушиваясь к звукам и всматриваясь в образы. Я вдруг услышал, как рядом мелодично течёт родник, похожий на маленькую речку или ручей. А немного дальше бурно шумела горная река, неся воду с таявших снежников. Поскрипывали вековые деревья и пели птицы. Но главное, там было солнце, которого так не хватало в Москве.

  Следующие пару дней я пропитывался этим местом. Впитывал в себя и растворялся в нём. Для этого потребовалось контролировать ум, который постоянно норовил отвлечь всякой ерундой. Появилось ощущение, что ум существует отдельно от меня и настроен враждебно ко мне. Это ощущение углубилось каким-то осознанием, что люди зря думают, что контролируют свой ум, скорее наоборот. Ведь если я по своей воле не могу остановить, отвлекающий меня ум, то о каком контроле может идти речь. Помните как в фильме «Матрица» говорилось о контроле? Контроль над чем-то существует тогда, когда ты можешь это что-то отключить.

  В какой-то момент я поймал себя на мысли, что как-то странно ощущаю себя в этом месте. Трудно передать словами посетившее меня ощущение. Это была смесь какой-то уверенности, умиротворённости и уюта, словно находишься дома. Этому не мешали заморозки по ночам. Ведь днём температура поднималась до двадцати градусов, и у меня даже успел обгореть нос. Я проводил там разные практики, связанные с медитацией, созерцанием, работой с дыханием и движением, а так же с событиями прошлого. Это была насыщенная и довольно интересная программа. Но она не приводила к каким-то немедленным результатам, так как представляла собой мягкое воздействие, а хотелось на месте силы пережить какое-то сильное впечатление или получить интересный опыт. В целом приятные ощущения от пребывания здесь казались недостаточными. Хотелось большего. Подумалось, что не плохо было бы пережить какую-то зримую положительную трансформацию, пережить что-то новое, а не просто набраться энергии.

  Уют этого места странно соседствовал во мне со страхом. Днём он отступал, но вот с наступлением сумерек и ночи возникал откуда-то из глубин моей сущности. Это был какой-то инстинктивный страх, связанный с неизвестностью и темнотой, в которой эта пугающая неизвестность пряталась. Я задумался над тем, а нормально ли это. Казалось бы да. Вроде бы чего тут такого, ведь я один в неизвестном мне лесу, и это действительно просто инстинктивный страх. Когда я это понял, мне пришла интересная идея, что можно побороться с этим страхом, а начавшиеся сумерки говорили, что наступает подходящее время. Понимание, что страх способен ввести меня в изменённое состояние сознания, подстёгивало интерес. Тогда я ещё не знал, что мой эксперимент приведёт к тому, что называют расширением границ восприятия или, выражаясь толтекской терминологией, приведёт к сдвигу точки сборки.

  В общем, я решил гулять по лесу и горам в течение всей предстоящей ночи. Бояться так всю ночь, легкомысленно думал я, любуясь закатом. Дождавшись темноты, я пошёл куда глаза глядят, то есть не весть куда. Через какое-то время поймал себя на мысли, что бессознательно совершаю движения так, чтобы создать больше шума. Поняв, что создаваемый мною шум притупляет страх, решил идти тише. Ведь я не глушить его собирался, а победить. А если не победить, то попасть с его помощью в какое-то новое состояние сознания. Сразу почувствовал резкую перемену. Когда пропали звуки, создаваемые мной, то сразу проявились звуки окружающего пространства. Страх и так уже был со мной, но теперь он явственнее проявился. Поначалу я ещё не совсем пускал его в себя, хорохорясь и собираясь. Но потом подумал, что надо искусственно подогревать свои страхи. Я уже довольно далеко отошёл от палатки и был в незнакомом мне месте. Необоснованный, безотчётный страх был слабее, когда стоял или шумно двигался. Но казалось, что победить страх или получить от него пользу можно лишь, встретившись с ним лицом к лицу. Поэтому я  медленно и тихо передвигался.

  Это я сейчас пишу так, как будто мне это ничего не стоило. На самом деле, находясь там, я периодически бубнил про себя, что может быть пора прекратить уже этот «ненужный» эксперимент. Пришлось напоминать себе, что я нахожусь в уникальном месте и в уникальных условиях, и тут не место для малодушия. Подействовало.

  Изменённое состояние сознания подоспело сразу, как только я вспомнил, что нахожусь в месте, где полно змей, что весна это период брачной активности кабанов, когда они становятся агрессивными, что и волки не редкость в этих местах. Но сильнее всего меня напугала мысль, что в лесу могут быть охотники, которые ожидают встретить ночью любое млекопитающее, кроме человека. Возможно, они даже будут стрелять не разобравшись, а просто заметив движение.

  Все шорохи и скрипы мгновенно стали враждебными. Падающая с дерева ветка ускоряла вдвое и без того слишком частый пульс. Вдруг почувствовал себя жертвой. Пришла мысль о какой-то обречённости. Начал гнать эту мысль, так как это был уже явный перебор. Я не собирался доходить до таких глубин страха. Но было, так сказать, несколько поздно. Сознание уже было изменено и отказывалось воспринимать происходящее с обычных, дневных позиций. Учитывая, что я намеренно не глушил страх, а позволял ему расцвести пышным цветом, то самая главная страшилка, о которой я почему-то забыл, вдруг проявилась во всей красе. Я имею в виду возможность встречи с существами, имеющими неорганическую природу. Возможность такой встречи в моём состоянии вызвало парализующий страх. Началось с того, что я вдруг увидел ауру деревьев. Это было достаточно странное зрелище, когда среди ночи вокруг стволов начало проявляться белое свечение, напоминающее туман. Это свечение ничего не освещало, а существовало само по себе. Прямо в лицо подул внезапный ветер. В других обстоятельствах не придал бы этому значения, но не теперь. Рациональное мышление явно давало сбои. Из каких-то глубин себя я вдруг почувствовал, что сейчас может открыться то, к чему я не готов. Нет. Я недооценил действие страха. Надо выбираться, чувствовал я. Именно чувствовал, так как слов не было. Как я потом анализировал ситуацию, единственным действующим началом был животный инстинкт самосохранения, мыслительный аппарат был блокирован. Какое-то время слов просто не существовало.

  Зачем-то прислушался к звукам. Зря я это сделал. В течение нескольких секунд звуки превратились в шум в ушах, а затем и в настоящий грохот, который только усиливался. Это было так, как будто в голове заработал реактивный самолёт. Мне уже приходилось сталкиваться с подобным эффектом, но в значительно более тихом варианте. Часто шум в ушах предшествует отделению от тела, и является в общем радостным предзнаменованием. Здесь же, стоя в лесу, остатками сознания я понял, что могу просто умереть. Я побежал. Включился мыслительный аппарат. Спасение в воде. Я понимал лишь, что вода где-то внизу, и бежал по склону в сторону освещённого луной русла реки. Это заняло секунды. Затем на моём пути возникло препятствие в виде небольшого обрывчика высотой метра полтора, спустившись с которого я попадал бы на каменистое сухое русло, длинной метров десять, переходящее в реку. Добежав до этого обрыва, я решил просто спрыгнуть с него и прыгнул, несильно оттолкнувшись. Я не помню приземления. В следующее мгновение я уже почувствовал себя в ледяных водах реки, стараясь выбраться оттуда, и не понимая, как я там оказался. Помню лишь как оттолкнулся, а затем обжигающий холод воды. Хорошо ещё, что каким-то образом намок только по пояс. Шум в голове пропал мгновенно, как только я очутился в воде. Выбравшись на берег и оценив ситуацию, сразу начал искать палатку, а, найдя, переоделся и разжёг костёр. Огонь выветрил остатки страхов. Я вернулся в обычное состояние сознания ещё там на реке. И теперь чувствовал себя вполне уверенно. Вода, особенно ледяная, действительно выветрила все дестабилизирующие ощущения, как будто их и не было.

  Я понимал, что мой эксперимент действительно приоткрыл какую-то дверь. И значит через страх можно попадать в интересные состояния. Хотя и оставался открытым вопрос о безопасности таких опытов. Ведь не случайно я почувствовал смертельную опасность. Но может это просто страх глупого тела. Инстинкт. А реальной опасности не было. Да и грохот в ушах не казался уже таким невыносимым. Возможно, будь у меня побольше выдержки, я смог бы управлять ситуацией. Где её только было брать эту самую выдержку? 

  Но главным вопросом был ни этот шум и даже не ауры деревьев, вдруг ставшие видимыми, а конечно мой прыжок. Ничего не могу сказать с уверенностью об этом событии, как и о том, что оказался перед обрывом в считанные секунды. Возможно, я был просто близко к обрыву и поэтому быстро до него добежал. Но вот прыжок действительно был странным. Долго силился вспомнить момент приземления. По логике я должен был приземлиться внизу в метре от обрыва и затем добежать до реки оставшиеся около девяти метров. В памяти же был момент отрыва и затем мгновенно осознание себя по пояс в воде. Причём течение было вполне приличным, чтобы свалить меня полностью в воду, но я просто своими ногами вышел из реки. Фазу полёта я тоже не помнил. Поэтому говорить о том, что пролетел это расстояние, я тоже не могу, тем более что это просто противоречит законам физики, хотя, возможно, не противоречит некоторым другим законам. Если бы я помнил полёт, то должен был помнить и вход в воду. Единственным  объяснением был провал в памяти и во времени. Конечно, я понимал, что мои опыты могут нанести какой-нибудь вред психике. Но, полностью придя в себя днём, я всё же решил продолжить эксперимент следующей ночью.

  Был целый день, чтобы решиться на это. В тот день я проснулся около двенадцати часов дня, чувствуя себя вполне восстановившимся после ночной прогулки.

 Практически весь остаток дня просидел у костра, думая обо всём подряд, включая размышления о предстоящем возвращении к прежнему образу жизни. Мысли о том, что меня ждут клиенты, вызвали приступ головной боли. Я уже давно дошёл до понимания, что для счастья человеку надо значительно меньше, чем обычно хотят, и часто совсем не то, чего хотят. Это понимание было со мной с самой юности, как и у многих людей. Но потом, как и все втянулся в какой-то странный жизненный круговорот, странность и нелепость которого теперь на месте силы казалась очевидной. Представил, как я до самой пенсии основную часть своего времени общаюсь с людьми, которые не нужны мне, и которым не нужен я, разговаривая на пустые темы, или, предлагая то, что никому не нужно для счастья, растрачивая здоровье.

 Затем пришёл образ, как я загибаюсь от очередной химиотерапии или лежу привязанный в психушке. И я уже не только всё понимаю, но и бесстрашно готов к любому действию, но осознаю, что слишком поздно, «зажав в дряблой руке абонемент в Диснейленд». Пришлось пить цитрамон и усилием воли останавливать поток сознания в этом направлении, так как пока решения этой проблемы я не видел.

  Какое-то время приходил в себя, прежде чем вернулся к событиям прошедшей ночи и к планам на предстоящую. Но недавние размышления о жизни всё же наложились на мои планы. Выразилось это в появлении какой-то особенной решительности. Решительности, готовой встретиться не только со страхом, но и с риском смерти. Возникло странное ощущение, что, в общем, терять-то нечего. Это теперь я понимаю, что должен был подготовить свое неорганическое тело к окончательному переходу в другой мир. Что уйти можно по-разному, получив разные или скорее противоположные результаты. Тогда я этого ещё не знал.

  Всё перестало быть игрой. Появилась серьёзность. Решил, что если снова возникнет грохот в голове, не буду его останавливать. А если встречу сущность, то не буду убегать. После возникновения такой решительности захотелось, чтобы быстрее наступила ночь. Понимал, что любое раздумье ослабит меня. Поэтому всё оставшееся время занимался медитацией или созерцанием, стараясь сохранить в себе строгий и серьёзный настрой. Результатом стало появление к вечеру небывалого до этого состояния сознания, какого-то не совсем человеческого. Или наоборот, впервые я почувствовал себя подлинным человеком, то есть существом неорганической природы. Это крайне трудно описать словами. В том месте со мной многое произошло впервые. И ещё одним из таких новых ощущений стало понимание беспомощности слов. Действительно не мог подобрать слов для описания своего состояния. Возникал список из десятков относительно подходящих слов и выражений, которые в целом только усиливали ощущение абсурдности таких описательных попыток. Только гениальные поэты каким-то образом могли достигать в этом успеха. Но это не означало, что их читатели так же достигали глубин понимания через чтение.

  С приходом сумерек постепенно нарастало волнение, и даже какая-то весёлость. Так и хотелось вслух крикнуть: «Всем выйти из сумрака!» Трусливый ум изредка проявлялся мыслью о том, что, не слишком ли много я на себя беру. Но я ему всякий раз указывал на место.

 С наступлением ночи я снова пошёл гулять по лесу. Неожиданной проблемой стало то, что я никак не мог испугаться. Применял вчерашние методики, но лишь ловил себя на мысли, что готов рассмеяться. На самом деле где-то в глубине души я знал, что сейчас в этом лесу нет существа увереннее, а значит страшнее меня самого. С одной стороны это было конечно приятно. Но с другой, как я достигну такого состояния, чтобы вызвать шум в голове? Остановился и начал рассматривать стволы деревьев, стремясь увидеть их ауру. Через несколько минут упорных попыток таки увидел. Ну и что? Ауры как ауры. Ничего особенного. Виденье аур не создавало каких-то переходных состояний.

  Внезапно пришла идея, что если нельзя через страх, то можно попытаться через усталость. Решил довести себя до изнеможения. Лучший способ конечно бег. С трудом нашёл палатку и, переодевшись, побежал. Поначалу это конечно напоминало подобие бега, так как достаточно сложно бежать ночью по лесу. Хорошо ещё, что лунный свет хоть как-то помогал различать препятствия. Начал я весело и легко. Но уже через пятнадцать минут такой активности я начал просто уставать. Появлялись и сомнения в пользе такой ночной тренировки. Решил не поддаваться. Начал чередовать бег с быстрой ходьбой. Возникла какая-то догадка, что лучше уставать долго, в течение часов, а не быстро от бега. Перешёл только на быструю ходьбу, иногда чередуя её с быстрым бегом.

  Возникло новое ощущение. Оно было связано с неповторимым чувством свободы. Никаких духов, элементалей и другой нечисти не боялся, хотя, в общем зря. Я сам чувствовал себя каким-то духом леса или лешим из сказок. В моменты бега захотелось почему-то кричать. Это было что-то новенькое. Я остановился и произвёл такой истошный вопль, что чуть сам себя не испугался. В тишине ночи, в месте, где нет людей, этот крик произвёл на меня потрясающее впечатление. Я как будто накрыл собой всё окружающее пространство. И вновь почувствовал знакомое ощущение перехода в изменённое состояние сознания. Но это было что-то другое. Я продолжал кричать, останавливаясь, чтобы немного отдышаться и сделать крик максимально громким и сильным. Затем снова бежал. Отметил про себя исчезновение усталости. Чувствовал себя так, что готов был сразиться даже с самим князем тьмы, если бы он вдруг встал на моём пути. Самым сильным ощущением было то, что я накрывал собой всю обозримую территорию этого леса и этих гор. Я как будто метил территорию криком. Это было по настоящему сильно. Больше всего хотелось, чтобы это ощущение не проходило. В этом было какое-то могущество без агрессии и странное чувство реализованности, которое я так же не смог потом облечь в слова. Но, как и любые пиковые состояния, не приведшие к новому качественному переходу, сила ощущений начала слабеть. Остановился и почувствовал наваливающуюся сильную усталость. Увидев в лунном свете поляну мха, сначала присел на неё, а потом и лёг, приятно удивившись теплоте подстилки. Спать я не хотел, так как был достаточно сильно возбуждён, но вот тело с благодарностью отнеслось к такой остановке и сразу начало расслабляться. Не хотелось совершать даже небольших движений. Просто лежал и смотрел через кроны деревьев на звёздное небо. Сначала я слышал, как ноги гудят от усталости, но потом это ощущение прошло, сменившись ощущением одеревенения тела. На секунду закрыл глаза. И тут началось!

  Почувствовал, что начался процесс отделения от тела. Я знал, что на фоне усталости возможно отделение тонкого тела от физического. Однако всегда в таком случае требовалось применять специальные техники, а тут произошло спонтанное отделение. Видеть пока не удавалось. Чувствовал лишь взлёт, длившийся несколько секунд и зависание в неопределённом положении. Обычно эта неопределённость длится недолго и если человек не выберет дальнейшего направления, то его быстро вернёт в тело. Никоим образом этого не хотелось. Быстро представил своё тело, лежащее на мху, желая остаться рядом, а не улетать в неизвестном направлении. Отметил какую-то невероятную ясность мышления, обратив внимание, что тело я представлял, в светлое время суток. Никакого движения, свойственного после создания образа, не происходило. Отсутствовало до сих пор и зрение. Пока образы возникали только в воображении, хотя я знал, что отделился от тела. В том, что отделение произошло, я был уверен полностью. Тут я был уже стреляный воробей. Надо было что-то делать. Жаль было терять такую невероятную осознанность. По известной схеме начал сосредотачиваться на зрении, вглядываясь в темноту перед собой. Внезапно слепота как-то сразу кончилась, и я увидел ветку хвойного дерева, сосредоточившись на которой стал видеть дальше. Пока, наконец, вся картина окружающего меня места не предстала передо мной. Зрение постоянно улучшалось, что с превосходной осознанностью  вызвало просто благоговейное чувство восторга. Понял, что завис между стволами каких-то деревьев на высоте не менее семи метров. Реальность окружающего мира была полной, вплоть до мельчайших деталей. Приблизился к стволу дерева и рассмотрел как отшелушивается и колышется на слабом ветру его кора, ощутив запах древесной смолы. Полная реальность привела к тому, что всерьёз испугался падения вниз. Немедленно вслед за этой мыслью я начал падать. Это было самое настоящее паденье с той разницей, что падал из подвешенного состояния. Вероятно, это похоже на ощущение, когда, подпрыгнув на батуте до верхней точки, начинаешь падение вниз, не видя под собой батута. Каким-то образом ухватился за дерево и, вероятно, намерение остановиться вызвало прекращение падения. Вместе с тем проявились ощущения второго или неорганического тела. Начал видеть руки и, что особенно удивило, ноги, практически никогда до этого не видимые. Тонкое тело было точной копией материального. Понял, что степень осознанности действительно уникальная. Зная, что суета здесь главный враг, начал не спеша ко всему присматриваться, уделяя внимание каждому наблюдаемому образу или предмету. Так я, наконец, увидел своё физическое тело, лежащее здесь же рядом, где я его и «положил». Вначале показалось, что у тела открыты глаза. И я с некоторым не очень сильным волнением подумал, что возможно умер. Удивился, что мысль о смерти не вызвала не только паники, но и даже страха. Захотел приблизиться, чтобы убедиться на счёт глаз, но не мог это сделать. Я попросту не умел летать в состоянии стопроцентной осознанности. Чтобы оказаться на земле я просто слез с дерева, то есть пребывал в точной копии физической реальности, не допускающей каких-то там вольностей. Это меня крайне удивило и даже рассмешило. Не было никаких намёков на переход одних картин в другие. Был лес как лес, не собирающийся превращаться во что-то ещё. Единственной ненормальностью здесь было само моё неорганическое тело и ощущение невероятной лёгкости в нём. Подошёл к физическому телу. Его глаза были закрыты. Ну в общем это зрелище не вызывало интереса. В сознании проскочила мысль, что тело одето слишком легко для довольно прохладной ночи и меня может вернуть обратно в родные кости в любой момент. Надо было поторопиться и проявить активность.

  Больше всего меня беспокоило, что я не могу взлететь. Может, каким-то образом я оказался в нашем привычном мире, но без физического тела. До сих пор я думал, что попадаю куда угодно, только не в наш мир. Начал подпрыгивать. Бестолку. Разбежался и подпрыгнул. Упал и сильно ударился о землю, почувствовав боль. Только вспомнив ощущение полёта, почувствовал взлёт. Ерунду говорят про адреналин. Может он конечно и действует в органическом теле, но откуда он возьмётся в неорганике. Без всякого адреналина я испытал настоящий драйв, тем более, учитывая, что за секунды до взлёта падал и бился об землю. Осознание, что я могу упасть и почувствовать сильную боль, было совершенно новым и неожиданным, и придавало особую остроту полёту. Конечно, я понимал, что это от невероятной реальности окружающего мира и от высочайшей осознанности.

  Я медленно летел между стволами деревьев на высоте около пяти метров от земли. Держал состояние сосредоточенности, чтобы не распыляться и не расходовать внимание. Отметил про себя ощущение тишины окружающего мира. Была всё та же ночь, освещённая луной. Пейзаж подо мной ничем не отличался от того, по которому я гулял этой ночью. Так же выглядела земля, деревья, кусты. Так же в свете луны блестели и светились каменистые берега горной реки. При всём восторге, старательно сдерживаемом мною, хотелось большего. Это всё я уже видел. Заметив просвет в кроне деревьев, поднялся выше и пролетел через него. Пролететь над самыми верхушками деревьев, это было что-то новенькое. Хотя для меня сейчас всё было новым. Все мои предшествующие опыты отделения от тела, казались какой-то ерундой, типа управления тренажёром самолёта вместо реального управления реальным самолётом, который может упасть. Помню, ещё подумал о Маргарите на метле, и задался вопросом о том знал ли это состояние Булгаков или только воображал.

  В голову пришла немыслимая, как мне показалось дерзость. Я взглянул на луну и решил, во что бы то ни стало оказаться на ней. По большому счёту я почему-то не верил в такую возможность. Ведь я воспринимал себя полностью, как в физическом теле со всеми соответствующими психическими и другими реакциями. Ну представьте себе, что вы выходите на улицу и, посмотрев на луну, решаете оттолкнуться от земли и слетать на неё.

  Ничего не происходило. Я хотел слетать на луну, а продолжал всё так же лететь над деревьями. Чего-то не хватало. Где-то я сам себя сдерживал. Тогда я по своей воле выключил зрение, ведь умение закрывать глаза осталось со мной. Затем я представил себя на солнечной стороне луны. Конечно, я рисковал, закрывая глаза. Ведь мог потерять осознанность и реальность картинки окружающего мира. Просто это был проверенный приём попадания в заданное место. Сразу возникло ощущение движения в трубе. Секунд пять полёта и меня мягко поставило на какую-то поверхность и сразу возникло зрение. Увидел, как замедляется и останавливается вращение. Осознанность была высокой, так как помню, как мысленно поздравил себя с мягким прилунением. Почему-то почти всегда у меня прибытие на место в тонком мире происходит как мягкая посадка с каким-то лёгким вращением, не смотря на бешеное движение в трубе. Я стоял на ярко освящённом камне. Устремив взгляд вдаль, увидел огромное плато. Необычной чертой открывающегося вида была контрастность яркого света и очень рельефных тёмных теней. Хотелось увидеть Землю. Но, подняв взгляд выше, увидел поразивший меня вид яркого солнца в окружении совершенно чёрного неба. Вдруг начал терять осознанность. Стал смотреть максимально близко перед собой. На какое-то время помогло, но переломить ситуацию не смог. Уже через мгновение я почувствовал себя в физическом теле и открыл физические глаза.

  Во мне пребывали два чувства восторга и обиды, если не считать чувства холода, которое вероятно и стало причиной возвращения. Я понимал, что получил царский подарок от места силы. Меня переполняли чувства, главным из которых была благодарность. Встал и пошёл, просто чтобы согреться. Не хотелось ни о чём думать и размышлениями разрушать состояние. Я повторял лишь слово «спасибо» в течение всего пути до палатки и не знал, кого благодарю. Это было не важно, просто была такая потребность. Слово «спасибо» стало и заклинанием, и мантрой, и молитвой одновременно. Когда восстановилась мыслительная активность, я подумал или даже почувствовал, что стоит мне сейчас в этом состоянии загадать любое желание, и оно непременно исполнится. «Сложность» состояла в том, что я ничего не хотел. Мне и так было настолько хорошо, что не нужно было чего-то ещё, а имеющееся, отнять у меня уже невозможно.

  Встречая рассвет у костра, вдыхая запахи и, слушая тихий треск горящих веток, соединённый с шумом ручья и утренним робким пением птиц, я всё больше погружался в осознание. Мне всё больше становилось понятно, что я за человек. Это чистое природное место позволило взглянуть на себя непосредственно, минуя отвлекающую шелуху и суетливые мысли. Возникло жгучее чувство, что это именно тот образ жизни, который я хотел бы вести, и к которому неосознанно стремился всю жизнь. Стало понятно, что хотя я и прожил в городе всю жизнь, но я не городской житель. Не было и ощущения, что я сельский житель. По духу я скорее отшельник. Но в моём понимании это не означало жизни в одиночестве. Это означало лишь максимальное погружение в природу без активного и заинтересованного участия в людских играх. Без стремления к власти, богатству, статусу и тому подобному.

  Но прошло ещё достаточно длительное время, прежде чем решимость всё изменить превысила трусость и инерцию.

  Уже вернувшись обратно в город, через какое-то время я осознал, что в тот мой первый самостоятельный приезд на место силы там произошло важное для меня событие. Потребовалось время, чтобы понять, что произошла самоинициация или самопосвящение. 

  В мире существуют вещи, о которых трудно говорить. Слова тут не способны всё объяснить, а лишь запутывают. Самоинициация это одно из таких явлений. Я постараюсь объяснить это явление по форме, не пытаясь вдаваться в содержание.

  Существует понятие инициации. Это когда некий мастер носитель традиции как бы подключает адепта к энергоинформационному потоку. Если мастер был настоящим, а не жуликом и шарлатаном, и если ученик был готов усвоить, то у адепта, прошедшего инициацию начинается рост в рамках данной традиции.

  Самоинициация же предполагает возможность подключиться к потоку, минуя не только мастера, но и вообще рамки какой-то традиции. В таких случаях может возникнуть новое духовное направление и впоследствии традиция, как в случае с Микао Усуи. Но такого может и не произойти. Трудность заключается в том, что инициированный человек или адепт может даже не знать, что прошёл некое посвящение и больше не является «обычным» человеком. Массовое сознание людей устроено так, что если человека назвали необычным, то это повод гордиться своей исключительностью. В случае же с самоинициацией это повод лишь для понимания того, что жить так как прежде теперь будет трудно, если вообще возможно. Так что это повод для действия, а совсем не для гордыни. Важно только понять, что посвящение произошло, что это не просто фантазии на духовные темы, а энергетический факт. Если бы я понял раньше то, что со мной произошло, вероятно, смог бы избежать глубоких погружений в депрессии. А депрессии эти возникали потому, что я пытался втиснуть себя и свою энергетику в прежние рамки. Как говорил змей Каа «сбросив кожу, снова в неё не влезешь». А я пытался изо всех сил. В итоге происходили депрессии, с попытками всё объяснить привычными причинами. Понимание пришло тогда, когда я понял, что все эти причины вторичны. Первично лишь то, что я изменил свою энергетическую конфигурацию. С этим пониманием пришло не только успокоение, но и осознание необходимости перемен.

  Вся книга — это попытка помочь Вам пройти собственную самоинициацию, поскольку найти подлинного мастера задача не из лёгких.

  Удалось ли пройти вам или нет подобное энергетическое посвящение «свыше», станет понятно по вполне осознаваемым переменам, которые сразу придут в вашу жизнь. Если ваша жизнь до случившейся самоинициации была полна отношениями патологической зависимости, вредными привычками, хроническим невезением, то теперь ситуация начнёт меняться. Будут приходить знаки и обстоятельства, говорящие о необходимости перемен. Если до посвящения «небеса» как бы не замечали вас, то теперь на вас сосредоточено терпеливое, но настойчивое внимание. Однако не следует забывать, что вместо вас никто не будет действовать. И если теперь вы не решитесь на изменения, то приходящие депрессии могут стать частыми, а впоследствии и наименьшими из проблем. Но если вы поймёте и пойдёте по пути своего развития, то после некоторой, возможно даже болезненной чистки, начнут происходить изменения, которые можно характеризовать как удача или везение.

  Инициация — это встреча с силой, изменение правил игры. Думаю, что вопрос об этой силе так и останется для людей вопросом. Люди могут лишь пытаться очеловечить её, давая имена, называя Богом, представляя образ, стараясь сделать силу понятнее. Однако она так и останется недосягаемой для линейного человеческого сознания. Единственное на что способен человек это настроиться на сотворчество с ней. Когда человек открывает в себе способность путешествовать по мирам, то осознаёт существование Создающей силы самым непосредственным образом. Ему больше не нужно верить. Он знает.

  Может показаться, что для книги, которая заявлена, как практическая уж очень много лирики и философии. Казалось бы, практическая книга должна быть более конкретной. Возможно, если бы мы рассматривали техническую или интеллектуальную задачу, то это было бы вполне справедливо. Но рассматриваемая нами тема вообще выходит за рамки привычных представлений, поэтому доступ к ней лежит не только в интеллектуальных, но и эмоциональных, подсознательных и бессознательных областях. Поэтому текст книги работает не примитивно «в лоб», и призван вызвать не только интеллектуальный отклик. Со стремящимся всё разделить на составные мёртвые части интеллектом в нашем случае далеко не уедешь. Уже само чтение этой книги способно привести к успеху вашей личной практики. Важнейший элемент успеха это вдохновение, а его не купишь и простыми техническими приёмами не вызовешь. Вдохновение это тонкая субстанция, освещающая путь любого успеха. Кроме того, здесь важно некоторое погружение в тему, связанное с определёнными энергетическими настройками. Поэтому всё сводить лишь к техникам отделения от тела и тому подобному совершенно недостаточно.