И ахнул, когда вместо привычного уже темно-синего неба очутился в бесконечной звездной пустоте.

Фыркнули, задыхаясь, и мгновенно заглохли двигатели. Бешено и растерянно заметалась картушка магнитного компаса, куда-то улетел самолетик авиагоризонта, одновременно бросились в противоположные стороны указатели скорости и высоты на лобовом стекле, индикатор скольжения безразлично остановился в положении примерно пятидесяти градусов, стрелка указателя перепада давлений уперлась в ограничитель, и странная легкость вдруг наполнила тело Пилота.

Атмосферник оказался в космосе.

Странная, никогда раньше не испытанная тишина вдруг ударила в уши, сердце ушло в район гениталий, остановилось там на мгновение, и продолжило свой путь к пяткам.

Самолет, медленно вращаясь, плыл в никуда, и усеянная яркими разноцветными точками чернота неторопливо и неотвратимо проникала в кабину.

Звезды жили своей непонятной жизнью, атмосферник беспомощно барахтался в вакууме, а Пилот, неподвижно замерев в кресле, изо всех сил боролся с такой же черной безумной пустотой, постепенно заполняющей мозг.

“Такого просто не может быть! — твердил он мысленно, убеждая самого себя. — Неделю назад здесь, в этих координатах, была огромная планета, с базой, с постройками, с сотнями летательных аппаратов разного типа… Были звезды, было и солнце, да…”

Солнце — ослепительный желтый шар с гладкими, словно отполированными краями вползло в боковое стекло кабины. Щелкнул светофильтр, защищая глаза пилота от слишком яркого света, радостно — “вот и я пригодился!” — забилимкал индикатор лазерного облучения — техника тоже работала и изо всех сил пыталась помочь хозяину в разрешении хотя бы мелких проблем и проблемок.

Пилот вздохнул, тряхнул головой и с облегчением почувствовал, как черная пелена безумия уползает куда-то вниз, в инквизиторские застенки подсознания.

— Анализируем! — громко произнес он — самому себе. — Что сие может значить?

Примитивный компьютер атмосферника молчал; Пилот сильно сомневался, что более современный ящик магнитодинамического штурмовика сумел бы ему помочь в такой ситуации, тем не менее вычислительными ресурсами пренебрегать не стоило, и он запустил программу самотестирования.

Пока ящик мигал огоньками на пульте и выводил на дисплей бодрые и абсолютно ненужные в данном случае сообщения, человек постепенно пришел в себя, с тоской взглянул на кислородный манометр, выругался, и огляделся.

Первое впечатление оказалось правильным — самолет висел в безвоздушном пространстве. Солнце описывало круги, звезды так же весело носились следом. Пилот вспомнил Галилея и пришел к выводу, что атмосферник вращается. Все приборы, хоть мало-мальски связанные с тяготением, магнитным полем или атмосферой, показывали полнейшую чушь, радиополукомпас растерянно тыкался то в одну сторону, то в другую. Пилот с досадой посмотрел на него, но выключать не стал — мало ли чего.

Большого голубого шара планеты рядом не наблюдалось. С одной стороны, это утешало — мало радости ворваться в атмосферу на космической скорости на неприспособленном для таких вещей атмосфернике, с другой — огорчало, поскольку стрелка манометра ощутимо подрагивала.

Координаты ящик выдавал правильные — по крайней мере, так он сам утверждал. “Следовательно… — Пилот усмехнулся. — Или исчезла планета, или это просто сбой в систе…”

Логичные в общем-то рассуждения человека были прерваны появлением странного — впрочем, а что не было странным в подобных обстоятельствах? — предмета. Смутно — весьма смутно, но что-то он Пилоту все-таки напоминал. Дело осложнялось тем, что подойти поближе или хотя бы остановить вращение атмосферник не мог, а таинственный предмет тоже явно не намеревался делать ничего подобного. Он летел так же тупо и неуправляемо, и так же бессмысленно вращался, то сверкая острой гранью в ослепительных солнечных лучах, то становясь темным и неразличимым. Пилот жадно припал к стеклу кабины, пытаясь рассмотреть незнакомца, тот, в свою очередь, приближался медленно и неторопливо, явно проходя мимо, и вдруг, когда фазы вращения атмосферника и неизвестного аппарата на мгновение совпали, Пилот выругался и чуть не пробил головой стекло.

Мимо медленно проплывал обломок носовой части штурмовика с разбитой кабиной. Тот, кто сидел в кресле пилота, никак не отреагировал на неожиданную встречу и даже не повернул головы, и все по одной простой причине — шея его оканчивалась куском розового ноздреватого вещества, напоминающего сахарную вату на палочке.

Присмотревшись, Пилот разглядел вдалеке еще несколько бесформенных обломков — в основном камней.

“Хочешь поприсутствовать при взрыве гигатонной бомбы в атмосфере… или лучше — в гидросфере? Зрелище — незабываемое, планета — в пыль!” — почему-то вспомнились слова Контактера.

Руки его дрожали. Пилот остановился, глубоко вдохнул, и только с третьей попытки набрал программу Перехода.