Проблема поддержания и восстановления боеспособности войск всегда занимала важное место в военном искусстве. По мере развития средств борьбы ее решение все более усложнялось, поскольку с увеличением поражающей мощи оружия, возрастанием напряженности боевых действий затруднялась защита войск и соответственно росли их потери. Это требовало изыскания наиболее эффективных путей поддержания и восстановления боеспособности частей, соединений и объединений.

В годы Великой Отечественной войны советские войска, и особенно бронетанковые соединения и объединения, приобрели большой опыт поддержания и восстановления боеспособности. Танковые армии, ведя боевые действия на глубину фронтовых наступательных операций с сильным и искусным противником, зачастую в отрыве от общевойсковых армий, несли значительные потери. В органах управления потери в личном составе составляли: в армейском звене до 10–15%; в корпусном (бригадном) до 40–50%; в батальонном до 70–80%. В абсолютном большинстве случаев танковые армии, имея значительный некомплект в личном составе и в технике, продолжали выполнять свои боевые задачи, нанося поражение противостоящим группировкам противника.

Исследование опыта наступательных операций танковых армий показывает, что боеспособность войск в те годы поддерживалась и восстанавливалась путем проведения целого комплекса мероприятий, и в первую очередь обеспечения высокого уровня политико-морального состояния и наступательного порыва войск, проведения целеустремленной оперативной подготовки штабов и боевой подготовки войск, восполнения различными способами потерь в органах управления, доукомплектования соединений и частей армии личным составом, вооружением и боевой техникой, формирования в определенных условиях обстановки сводных отрядов, поддержания в установленной норме запасов материальных средств и непрерывного восстановления поврежденной техники.

 

1. Действия танковых армий ограниченными силами в условиях значительных потерь

В ходе наступательных операций довольно часто, особенно в середине 1943 г. — начале 1944 г., складывалась такая обстановка, при которой необходимо было продолжать наступление, однако армии, понеся в ходе предшествующих боев значительные потери в личном составе, вооружении и боевой технике, частично теряли свою боеспособность. От военных советов, штабов и других органов управления требовались напряженная организаторская работа, творческий поиск путей решения столь сложной, иногда, казалось бы, неразрешимой проблемы восстановления боеспособности войск.

Одним из способов временного восстановления боеспособности войск армии являлось создание сводных отрядов, способных решать определенные самостоятельные тактические задачи.

Например, в результате Белгородско-Харьковской операции создались благоприятные возможности для преследования противника и выхода наших войск к р. Днепр. 27 августа 1943 г. командующий Степным фронтом генерал И. С. Конев поставил 5-й гвардейской танковой армии задачу совместно с 5-й гвардейской армией отбросить противника от Харькова на юго-запад. К этому времени в соединениях 5-й гвардейской танковой армии насчитывалось всего 66 исправных танков, что составляло 12% их первоначальной численности. Штабы корпусов имели укомплектованность офицерами, не превышавшую 30–35%. Большими были потери в средствах связи — в ряде соединений они доходили до 75%. Почти 85% командиров рот и батальонов выбыло из строя.

В этих условиях командующий 5-й гвардейской танковой армией генерал П. А. Ротмистров принял решение укомплектовать оставшимися танками и личным составом по одной бригаде в каждом корпусе, усилить их артиллерийскими средствами и объединить в сводный армейский отряд под командованием генерала Б. М. Скворцова — командира 5-го гвардейского механизированного корпуса. Этот корпус имел наибольший процент укомплектованности штаба личным составом и радиосредствами. Из трех танковых бригад 18-го танкового корпуса создавалась сводная бригада с передачей управления штабу 181-й танковой бригады, поскольку в ней имелось свыше 55% танков и почти полностью сохранился штаб бригады. Сводная бригада формировалась и из частей 29-го танкового корпуса. Весь же остальной состав выводился в район сосредоточения для укомплектования и восстановления боеспособности частей.

Следовательно, проведением этих мероприятий командующий 5-й гвардейской танковой армией решал как бы две задачи: разгром противостоящей группировки противника и восстановление боеспособности остальных соединений и частей армии.

Некоторые отличия имели условия создания сводных отрядов 1-й танковой армии при развитии наступления после Белгородско-Харьковской операции. Эта армия имела более высокий процент укомплектованности танками, чем 5-я гвардейская танковая. 6-й, 31-й танковые и 3-й механизированный корпуса по состоянию на 23 августа насчитывали 141 танк. Поэтому в создании единого сводного отряда не было необходимости. Однако ряд соединений армии имел низкую укомплектованность в личном составе и технике. Например, 242-я танковая бригада 31-го танкового корпуса потеряла до 80% танков и 65% личного состава. В 6-й мотострелковой бригаде 6-го танкового корпуса в строю осталось 7–10% личного состава. Потери в командных кадрах 3-го механизированного корпуса составили почти 90%.

Кроме того, сама задача, поставленная 1-й танковой армии командующим войсками фронта, — развивать наступление совместно с 27, 4 и 6-й гвардейской армиями в качестве их передовых отрядов — требовала иметь не менее трех соединений. Поскольку к этому времени ряд танковых бригад 1-й танковой армии вообще не имел танков, командующий армией генерал М. Е. Катуков принял решение на создание сводных корпусных отрядов. Для улучшения организации управления в корпусах расформировывались небоеспособные части и за счет их усиливались вновь формируемые. Сводные отряды в этой армии создавались на базе соединений и частей, сохранивших большую боеспособность, путем сокращения количества имевшихся частей и подразделений, причем некоторые из них переводились на более низкую штатно-организационную ступень. Например, в 3-м механизированном корпусе из пяти бригад оставались две (танковая и мотострелковая), остальные преобразовывались в батальоны. Управление осуществляли штабы 1-й танковой и 3-й мотострелковой бригад. Штабы других бригад руководили боевыми действиями сводных батальонов.

Своеобразные условия создания сводных отрядов были во 2-й танковой армии в ходе Корсунь-Шевченковской операции, когда 27 января, стремясь ликвидировать прорыв, противник нанес удар четырьмя танковыми и двумя пехотными дивизиями по группировке советских войск, прорвавшей его оборону. 4 февраля, создав танковый таран из шести танковых дивизий, он вновь нанес контрудар. Ценой больших потерь врагу удалось вклиниться в нашу оборону. Обстановка требовала немедленного ввода новых сил. К месту прорыва противника была переброшена еще не закончившая доукомплектование 2-я танковая армия. Ее соединения насчитывали немногим более 160 исправных танков, штабы корпусов были укомплектованы на 40–50%.

Тяжелая обстановка на фронте потребовала ввода в сражение частей и соединений армии по мере их прибытия в новый район. Для придания им большей самостоятельности и ликвидации многоступенчатости в управлении решением командующего армией генерала С. И. Богданова создавались сводные отряды.

Сводный отряд № 1 включал органы управления и танковые подразделения 11-й танковой бригады (без тыловых подразделений), армейский самоходно-артиллерийский полк и часть артиллерии 3-го танкового корпуса (всего в отряде насчитывалось: танков — 19, самоходных артиллерийских установок — 12, орудий — 6). Сводный отряд № 2 состоял из подразделений двух танковых бригад и армейского артиллерийского полка (танков — 46, орудий — 11). 3 февраля для усиления 6-й танковой армии направляется сформированный отряд из состава подразделений мотострелковой и танковой бригад с тыловыми подразделениями армии. Он получил наименование боевого участка полковника Максимова (заместитель командира 16-го танкового корпуса).

Из приведенных примеров видно, что формирование сводных отрядов для решения активных задач являлось вынужденной мерой и проводилось в сложных условиях оперативной обстановки при наличии в частях и соединениях ограниченных сил и средств из-за потерь в прошедших боях. Целью создания таких отрядов было восстановление боеспособности соединений (частей, подразделений) как самостоятельных тактических единиц, улучшение управления путем ликвидации промежуточных звеньев и формирование новых органов управления или воссоздание на основе этих звеньев старых органов управления, способных решать присущие им задачи.

Четко прослеживалось стремление командующих армиями к тому, чтобы обеспечить сводным отрядам возможность высокоэффективных самостоятельных действий. Это достигалось путем включения в их состав наряду с танковыми и мотострелковыми частями артиллерии, зенитных средств и обязательно подразделений, обеспечивавших боевые действия войск. Например, при формировании корпусного отряда из состава 31-го танкового корпуса 1-й танковой армии сводная танковая бригада, созданная из бригад корпуса, преобразованных в батальоны, имела: дивизион 79-го гвардейского минометного полка, две батареи армейских истребительно-противотанкового и самоходного артиллерийского полков, зенитную батарею корпусного подчинения. Ввиду того, что тыловые подразделения бригад были выведены из строя, сводный отряд был усилен ротой подвоза горючего 31-го танкового корпуса.

Следовательно, главными принципами создания сводных отрядов, по опыту рассматриваемых операций, являлись: объединение остатков нескольких частей (подразделений) в сводное формирование на базе тех из них, которые сохранили наибольшую боеспособность по танкам и личному составу и имели штатные органы управления; сохранение организационной целостности тех подразделений, которые понесли наименьшие потери. При необходимости коренным образом мог перестраиваться организационно-штатный состав соединений (частей), из которых формировались сводные отряды. В этом случае особо важное значение приобретало включение в их состав подразделений, обеспечивавших боевые действия войск.

Таким образом, сводными отрядами в годы войны, по опыту танковых армий, являлись временные формирования, которые были созданы из подразделений, частей и соединений, потерявших боеспособность или не обладавших к моменту их формирования количественными и качественными данными, присущими их организационно-штатной структуре. Однако, несмотря на свои ограниченные боевые возможности по сравнению с возможностями штатных средств, эти временные формирования были способны решать ряд самостоятельных активных задач, в том числе вести преследование и отражать контратаки резервов противника в наступлении, обеспечивать захват важных объектов и рубежей в глубине его обороны и т. д. Свидетельством возможности эффективных действий сводных отрядов является выполнение поставленных задач в Белгородско-Харьковской, Корсунь-Шевченковской операциях и при преследовании противника на Левобережной Украине.

Особенности руководства при создании и действиях сводных отрядов обусловливались тем, что органы управления, как правило, не имели штатной укомплектованности офицерами и испытывали острую нехватку средств связи. Например, в полевом управлении 5-й гвардейской танковой армии по состоянию на 27 августа 1943 г. имелось 23% радиосредств и 26% подвижных средств связи от их штатной численности. Сложность в деятельности командиров и штабов состояла и в том, что наряду с формированием сводных отрядов они управляли боевыми действиями и выводили части (подразделения) в районы сбора на доукомплектование (переформирование). Все вместе взятое по сравнению с обычными условиями требовало еще более напряженной работы командиров и штабов, проявления ими самой широкой инициативы.

Восстановление органов управления войсками в подобных условиях осуществлялось различными методами.

Так, в 5-й гвардейской танковой армии при создании сводного отряда и передаче управления штабу 5-го гвардейского механизированного корпуса из 18-го и 29-го танковых корпусов выделялось две радиостанции большой мощности и три — средней. Оперативный и разведывательный отделы корпуса усиливались офицерами соответствующих отделов штаба армии.

В корпусах 5-й гвардейской танковой армии органы управления сводных бригад восстанавливались в основном объединением нескольких штабов, потерявших значительную часть своих сил и средств. Например, сводной бригадой 29-го танкового корпуса управлял командир 25-й танковой бригады, а штаб был сформирован из состава штабов двух других бригад (31-я и 32-я танковые бригады). Корпус передавал в состав штаба сводного отряда оперативный и разведывательный отделы. При этом инженерным обеспечением руководил инженер корпуса. Такой способ требовал времени и был вынужденным в условиях больших потерь в руководящем составе и средствах управления.

Восстановление органов управления сводными отрядами во 2-й танковой армии проходило путем переподчинения преобразованных из бригад батальонов штабу одной из танковых бригад корпуса. Так, самоходный артиллерийский полк и ряд других подразделений, ранее подчиненных армии, переподчинялись управлению 11-й танковой бригады. Понятно, что это был наиболее простой и быстрый способ создания органов управления сводными отрядами, однако не всегда приемлемый.

В целом же конкретный выбор метода восстановления боеспособности или создания новых органов руководства сводными отрядами определялся исходя из наличия времени, средств управления и степени укомплектованности штабов личным составом.

Управление сводными отрядами при выполнении боевых задач осуществлялось с помощью методов, характерных для обычных условий. Несколько изменялась лишь структура организации пунктов управления. Например, в 5-й гвардейской танковой армии наряду с основным командным пунктом, состав которого занимался вопросами укомплектования частей и соединений в районе сосредоточения, создавалась оперативная группа для управления действиями сводного армейского отряда. В 1-й танковой армии сохранялся единый командный пункт, с которого осуществлялось руководство корпусами. Во 2-й танковой армии командующий с командного пункта управлял непосредственно всеми созданными в армии сводными отрядами без промежуточных звеньев. В первом случае командующий армией управлял одним сводным отрядом через оперативную группу, сосредоточивая основное внимание на приведение в порядок частей, выведенных из боя. Во втором случае управление тремя танковыми корпусами обеспечивало быстрое и организованное их переподчинение общевойсковым объединениям.

Таким образом, управление при формировании сводных отрядов и в ходе ведения ими боевых действий определялось своеобразием задач, необходимостью высокой степени оперативности, наличием ограниченных средств управления. Его устойчивость и результативность в большой мере зависели от качества проведения работ по восстановлению органов управления и обеспечения их средствами связи. В итоге за счет сводных формирований управление войсками улучшалось, повышалась степень централизации, создавались более благоприятные условия для массированного использования имевшихся сил, укомплектования и сколачивания тех соединений и частей, которые выводились из боя и служили одним из источников дополнительных формирований в ходе операций.

Анализ деятельности органов управления войсками по частичному восстановлению боеспособности войск танковой армии в годы минувшей войны свидетельствует о том, что в условиях, когда возникала острая необходимость ведения боевых действий ограниченными силами, создание сводных формирований давало определенный эффект.

Способы формирования сводных отрядов определялись главным образом условиями обстановки, наличием времени, боеспособностью техники и личного состава, а также их предназначением. Важно также подчеркнуть, что сводные отряды использовались для решения активных наступательных задач как самостоятельно, так и в тесном взаимодействии с другими соединениями. Опыт создания сводных отрядов в короткие сроки, в тяжелой обстановке боевой деятельности и их достаточно высокая результативность в боевом использовании подтверждают возможность, а в некоторых случаях и необходимость их формирования в конкретной обстановке.

 

2. Восстановление боевой техники

В общей сумме мероприятий по поддержанию боеспособности танковых армий восстановление боевой техники занимало одно из ведущих мест. Его значение определялось в первую очередь тем, что пополнение новой боевой техникой в составе маршевых подразделений осуществлялось главным образом при подготовке операции, а также в период продолжительных оперативных пауз. В ходе боев поступление в части танков с заводов было явлением крайне редким. Поэтому восстановление поврежденной бронетанковой техники в ходе сражений и быстрый возврат ее в строй являлись наиболее существенным источником восполнения потерь в танках. Например, по опыту работы ремонтных органов 3-й гвардейской танковой армии в Львовско-Сандомирской операции, количество отремонтированных танков и самоходных артиллерийских установок значительно превышало число боевых машин, имевшихся в танковой армии к началу операции. Иными словами, в течение одной операции каждый танк (самоходная артиллерийская установка) выходил из строя два-три раза и столько же раз снова возвращался в боевые порядки частей и соединений.

Анализ данных потерь танковых армий в 11 наступательных операциях (приложения и ) позволяет отметить ряд важных моментов в рассматриваемой проблеме.

Во-первых, безвозвратные потери танковых армий в наступательной операции продолжительностью в среднем 15–20 суток составляли около 25% первоначального количества танков и САУ, а общие потери — около 82%. Среднесуточные потери составляли несколько более 5% первоначального количества боевых машин, в том числе: машины, требующие капитального ремонта, — 0,6%, среднего и текущего ремонта — 3%.

Во-вторых, боевые машины, подлежащие эвакуации и восстановлению, составляли до 70% общих потерь. В числе машин, подлежащих восстановлению, было примерно 70% танков и САУ, вышедших из строя по боевым повреждениям, и 30% — вследствие застревания и технических неисправностей. В отдельных операциях процент выхода машин из строя по техническим причинам доходил до 63,8 (6-я гвардейская танковая армия в Маньчжурской операции).

В-третьих, степень боевых потерь танков и САУ по времени была непостоянной. Она зависела от многих факторов, и в первую очередь от характера действий армий, интенсивности операции, насыщенности обороны противника противотанковыми средствами, подготовленности экипажей танков.

Так, потери в армиях, принимавших участие в завершении прорыва тактической зоны обороны (1-я гвардейская танковая армия в Белгородско-Харьковской и Берлинской, 2-я гвардейская танковая армия в Орловской и Берлинской операциях), превышали потери армий, которые вводились в так называемый «чистый прорыв» (2-я танковая армия в Люблинско-Брестской операции), в среднем за сутки на 0,7–3,8%.

На характер потерь большое влияние оказывало следующее: какие задачи решались армиями, какими способами, в течение какого времени и в какой мере соблюдался принцип массирования сил и средств.

Поэтому не случайно самые высокие абсолютные потери в танках и САУ, как это видно из , были в Белгородско-Харьковской операции, где 1-й танковой армии пришлось участвовать в завершении прорыва обороны противника, вести борьбу за сильные опорные пункты, отражать контрудары мощной танковой группировки врага, а также в Проскуровско-Черновицкой операции, когда продолжительность боевых действий составила более месяца. К тому же в том и другом случае армия вводилась в сражение фактически по частям и в разное время. Следовательно, вместо сильного танкового удара действия сводились к многочисленным танковым атакам. Этим же объясняется тот факт, что максимальные среднесуточные потери зафиксированы во 2-й танковой армии в Орловской операции.

Большие потери, как свидетельствуют данные, армии несли на первом этапе операции. Если среднесуточный выход из строя танков и САУ во Львовско-Сандомирской операции, например в 3-й гвардейской танковой армии, составлял 7%, то на первом этапе (15–18 июля 1944 г.) он достиг 8,6%, а на третьем (28 июля — 29 августа 1944 г.) — в ходе преследования — снизился до 6,3%. Примерно аналогичной была картина в Висло-Одерской и в ряде других операций.

Наивысшие потери были при ведении боевых действий в городе. 3-я танковая армия, например, при подходе к Харькову (январь 1943 г) насчитывала 378 танков, вышла из боя в городе, имея 98 танков.

Боевые потери от артиллерийского огня противника колебались от 58,8 до 94,8%, от ударов авиации — от 0,5 до 17,7%, от подрыва на противотанковых минах — от 2 до 14%, от фаустпатронов — до 24% (табл 23). Причем если по данным наступательных операций Советской Армии включительно по 1944 г. безвозвратные потери танков и САУ от огня артиллерии составляли 16% всех подбитых машин, то начиная со второй половины 1944 г. потери от кумулятивных снарядов и фаустпатронов повысились до 30–80%. На основании статистических данных потери танков и САУ от огня артиллерии при применении кумулятивных снарядов распределялись следующим образом: безвозвратные потери до 30%, требующие капитального ремонта — около 15%, среднего ремонта — 25%, текущего — 30%.

Таблица 23. Распределение боевых потерь танков и САУ в наступательных операциях танковых армий

Потери по типам машин распределялись так: танков — до 65%, самоходных артиллерийских установок — до 45% от общих, причем наибольшие безвозвратные потери были у средних танков — до 39%, у тяжелых — до 31% и наименьшие — у самоходных артиллерийских установок — до 20%. По техническим причинам танки и самоходные артиллерийские установки выходили из строя: из-за естественного технического износа — до 67%, из-за плохой технической эксплуатации — до 35%, по вине промышленности — до 25%.

Приведенная статистика позволяет еще раз отметить, что большинство качественных показателей потерь зависело от характера боевого применения бронетанковых войск и условий использования. Надежное огневое подавление противника, совместные действия танков с пехотой, инженерными войсками, предоставление необходимого времени на техническое обеспечение, высокий уровень квалификации механиков-водителей выступали в своей совокупности как факторы, способствующие сокращению потерь в операции.

Опыт минувшей войны показал, что не менее 60% боевых машин при подготовке операции и 85–90% боевых машин в ходе наступления прибывало на пополнение после ремонта. Следовательно, восстановление танков и САУ являлось главным источником восполнения потерь. В этих условиях перед танкотехнической службой стояли две главные задачи: восстановление боевых машин и проведение профилактических мероприятий. Основная же цель заключалась в повышении живучести техники. Это достигалось большой организаторской работой всех органов руководства с учетом конкретной обстановки и условий боевых действий, героизмом советских воинов и трудом личного состава тыловых частей и подразделений.

Планирование технического обеспечения операции начиналось, как правило, с момента получения командующим армией задачи и доведения ее до помощника командующего армией по технической части, работа которого включала: принятие решения и разработку плана технического обеспечения, подготовку средств ремонтно-эвакуационной службы к работе, проведение мероприятий по организации правильной эксплуатации материальной части. Решение помощника командующего по технической части основывалось на расчетах: предполагаемых потерь, средств, потребных для восстановления материальной части, наличных производственных возможностей, необходимого количества средств усиления, агрегатов и запасных частей для ремонта.

Организаторская работа по техническому обеспечению, осуществляемая практически непрерывно, особенно широко развертывалась с первых дней выхода танковой армии в резерв. В этот период в соединениях армии усилия всех ремонтно-восстановительных сил и средств, экипажей танков направлялись на быстрейшее приведение в порядок имеющейся материальной части. С механиками-водителями проводились специальные занятия по совершенствованию их знаний по эксплуатации машин в конкретных условиях обстановки. Для выявления и устранения неисправностей все танки и самоходные артиллерийские установки подвергались тщательному планово-предупредительному осмотру. Одновременно организовывались: обмен опытом по техническому обеспечению прошедшей операции, обучение экипажей эксплуатации машин с учетом времени года и особенностей театра военных действий, повышение технической квалификации, доукомплектование ремонтных и эвакуационных частей и подразделений, ремонт техники и т. д. Об эффективности проводимых мероприятий свидетельствует, например, тот факт, что ремонтные части 4-й гвардейской танковой армии под руководством инженер-полковника В. М. Ляпишева накануне Берлинской операции восстановили более 200 боевых машин. В 1-й танковой армии накануне Белгородско-Харьковской операции было отремонтировано 1215 автомашин.

При решении задач по подготовке материальной части к операции воины-ремонтники проявляли высокое мастерство и изобретательность. Так, при подготовке к заключительной операции войны солдаты и офицеры ремонтно-восстановительного батальона 1-й гвардейской танковой армии (командир батальона — инженер-подполковник А. А. Шабохин) проявили находчивость и смекалку в изготовлении пальцев траков непосредственно в армии: разыскали сталь нужного размера и качества, головки штамповали вручную и слегка закаливали. Всего было изготовлено около 30 тыс. штук пальцев. В результате этого к началу операции на всех танках изношенные пальцы были заменены самодельными; кроме того, имелось по 20 штук запасных. Большую изобретательность проявили и воины-ремонтники 2-й гвардейской танковой армии, готовясь к Висло-Одерской операции. Дело в том, что в связи с наступившими морозами перед танкистами встал вопрос: как в условиях зимы сохранить боеготовность машин, добиться немедленного запуска двигателей без затрат моторесурсов на их прогрев. В 12-м гвардейском танковом корпусе этот вопрос решили довольно быстро — рядом с танковыми окопами был оборудован зимний бокс. Он представлял собой яму глубиной 3 м с укрепленными боковыми стенками и перекрытым бревнами верхом с пологим входом-спуском, который закрывался сплетенными из соломы матами. В боксах под «тридцатьчетверками» устанавливались танковые обогревательные печи, что позволяло постоянно поддерживать в танке плюсовую температуру (8–12° выше нуля) и немедленно запускать двигатель. Выйдя из бокса-блиндажа в боевой окоп, танк мог вести огонь или двигаться вперед для проведения атаки. Эти сооружения помогли сохранить моторесурсы для предстоящего наступления.

В ходе операции порядок использования и способы работы различных звеньев ремонтно-эвакуационных средств обусловливались особенностями проводимой операции, ее глубиной, продолжительностью и темпами, а также составом и техническим состоянием танкового парка частей и соединений. В зависимости от характера повреждений и неисправностей танков, объема и сложности ремонтных работ существовали следующие три вида ремонта — текущий, средний и капитальный. Для каждого из них требовались разные сроки и условия проведения.

Взводы и роты технического обеспечения бронетанковых частей (соединений) предназначались для производства текущего ремонта танков и оказания помощи экипажам в обслуживании бронетанковой техники. Этот наиболее многочисленный вид ремонта сводился к устранению неисправностей путем замены поврежденных деталей механизмов и приборов, а также к производству необходимых регулировочных, крепежных, сварочных и слесарно-механических работ. Указанные подразделения восстанавливали основную массу машин, требовавших для ремонта небольшого времени, непосредственно там, где они выходили из строя. Чтобы не отрываться от своих частей, ремонтные подразделения находились на одном месте непродолжительное время.

Корпусные ремонтные части (подвижные танкоремонтные базы), продвигаясь в полосе действий своих войск, производили в основном средний ремонт, при котором заменялись поврежденные или восстанавливались изношенные агрегаты и узлы танков. Проверялись техническое состояние, регулировка и надежность крепления остальных агрегатов и вооружения. Этот вид ремонта обеспечивал запас хода машин в пределах межремонтного срока. Подвижные танкоремонтные базы выполняли и часть текущих ремонтов, которые из-за недостатка времени не могли осуществить ремонтные подразделения бронетанковых соединений (частей). В ходе наступления ремонтные средства танковых и механизированных корпусов большую часть работ выполняли на корпусных сборных пунктах аварийных машин (СПАМ).

Ремонтные средства танковых армий в первые дни операций не развертывались, а вместе с эвакуационными ротами выполняли функции технического замыкания. В дальнейшем, в ходе боевых действий, они восстанавливали танки, требовавшие главным образом среднего ремонта. Довольно часто армейские ремонтные батальоны и эвакороты применялись как средство усиления соединений. Так было, например, в 5-й гвардейской танковой армии в Восточно-Прусской операции. Децентрализованное использование армейских ремонтных и эвакуационных средств практиковалось главным образом тогда, когда танковые войска вели напряженные боевые действия при сравнительно незначительном темпе продвижения или когда соединения армии наступали на значительно удаленных друг от друга направлениях.

О распределении возможностей ремонтных средств частей, соединений и объединений свидетельствуют данные по 4-й танковой армии в Висло-Одерской операции: средствами бригад было отремонтировано 648 танков и САУ, средствами корпусов — 150 танков и САУ, средствами армии — 171 боевая машина.

При вводе танковых армий в сражение и действиях их в оперативной глубине все ремонтные средства стремились приблизить к действующим войскам, при выходе в районы сбора после выполнения задачи дня они нередко располагались вместе с ними, что было возможно, однако, лишь при темпах наступления 15–20 км в сутки.

Резкое увеличение темпа продвижения войск, характерное для наступательных операций завершающего периода минувшей войны, потребовало пересмотра принятой организации технического обеспечения войск. Из-за отставания органов тыла, в том числе и ремонтных частей (подразделений), установившийся порядок использования ремонтных средств хороших результатов не давал. Потребовалось централизовать все ремонтно-эвакуационные средства армии.

Так было сделано, например, в ходе наступления в январе — феврале 1945 г. в 1-й гвардейской танковой армии, где к тому же из состава армейского ремонтного батальона, корпусных подвижных танкоремонтных баз, а также двух штатных армейских эвакорот и двух СПАМ были созданы ремонтно-эвакуационные группы. Некоторое представление об использовании ремонтно-эвакуационных средств в этот период дают данные табл. 24.

Таблица 24. Использование ремонтных и эвакуационных средств 1-й гв. танковой армии в январе — феврале 1945 г. 246

Как видно из таблицы, сборные пункты аварийных машин находились на одном месте, производя ремонт и эвакуацию танков и САУ, от трех до шестнадцати суток. За сорок дней они отремонтировали 227 боевых машин, провели осмотр и устранили неисправности у 356 танков и САУ, тем самым обеспечив высокий уровень поддержания боеспособности бронетанковой техники.

В принципе, решением Военного совета армии по предложению, помощника командующего армией по технической части генерал-майора инженерно-технической службы П. Г. Дынера с учетом предстоящих боевых действий были внесены следующие изменения в существовавшую до этого систему танкотехнического обеспечения: весь средний ремонт танков и САУ был возложен на армейские ремонтные средства; корпусные ремонтные средства были изъяты из соединений и подчинены непосредственно армии, на них возлагалась задача по производству текущего ремонта; батальонные и бригадные средства освобождались от текущих ремонтов и обязывались заниматься только техническим обслуживанием.

Сборные пункты аварийных машин в этой операции развертывались на основных направлениях наступления корпусов на удалении 40–50 км друг от друга. В каждый из них включались: рота по ремонту танков, взвод механических работ, тягачи эвакороты, машины с запасными частями, горючим и легковая машина для связи и разведки. Перемещаясь перекатами, минуя впереди расположенные сборные пункты аварийных машин, они могли находиться на одном месте до 6–9 суток, т. е. до завершения всех работ по ремонту сосредоточенных здесь танков, отрываясь от действующих войск на 150 км и более.

Такой метод использования ремонтных средств позволил армии в ходе боевых действий восстановить и вернуть в строй почти всю бронетанковую технику, подлежавшую войсковому ремонту. Централизация руководства работ корпусных ремонтных баз также упростила организацию возврата отремонтированных машин в строй — группами в 5–10 единиц они после оказания квалифицированной технической помощи и обслуживания уходили в свои части. В результате на 1 февраля 1945 г, из 758 числившихся по списку танков и самоходных артиллерийских установок 577, или 76%, находились в строю.

Важное значение в организации быстрого восстановление поврежденной боевой техники имела специализация ремонтных частей и подразделений. Она давала возможность совершенствовать технологию ремонта, повышать производительность и качество выполняемых работ. Сформированные в 1943 г. подвижные танко-агрегатные ремонтные заводы восстанавливали непосредственно во фронтовом тылу значительное количество танковых двигателей, узлов и агрегатов. Это создало необходимые условия для широкого внедрения в практику работы войсковых ремонтных средств наиболее прогрессивного агрегатного метода ремонта.

Выполнение ремонта методом замены неисправных или поврежденных агрегатов и узлов исправными резко сокращало время простоя машин в ремонте и не требовало наличия во всех ремонтных частях и подразделениях сложной технологической оснастки, нужной для качественного ремонта двигателей и агрегатов. В результате повышалась подвижность ремонтных частей войскового звена, упрощался полевой ремонт, увеличивались производственные возможности.

Следует подчеркнуть, что специализация ремонтных средств в минувшую войну имела довольно широкое распространение. По этому пути шла реорганизация подвижных ремонтных заводов, ремонтных частей или их подразделений, отдельных ремонтных бригад в составе корпусных и армейских средств, что способствовало более квалифицированному выполнению ремонтных работ в ограниченные сроки. Например, временное подчинение на период Висло-Одерской операции 152-й подвижной танкоремонтной базы, специализировавшейся на ремонте танков, 2-й гвардейской танковой армии позволило достаточно оперативно восстанавливать боевую технику, не распыляя ограниченного количества запасных частей, специализированного оборудования и инструмента, не отвлекая на их ремонт армейские средства, к тому же недостаточно подготовленные для выполнения подобных работ.

Быстрое восстановление бронетанковой техники и поддержание высокой боеспособности танковых частей и соединений в ходе наступательных операций зависело также от непрерывного и тесного взаимодействия между ремонтными и эвакуационными частями. При работе, например, ремонтных частей на сборных пунктах поврежденных машин длительность пребывания там танков значительно сокращалась в результате уменьшения потерь рабочего времени на поиски поврежденных машин и выезд к ним ремонтных бригад, более производительного технологического процесса ремонта и наиболее полного использования имевшегося оборудования. В этом случае создавались условия и для лучшей организации охраны сосредоточенной боевой техники, а также средств, занятых на ее восстановлении. К такому выводу пришел, в частности, помощник командующего 2-й гвардейской танковой армией генерал Н. П. Юшин, организуя по таким принципам танко-техническую службу во всех операциях 1945 г.

Однако, несмотря на столь большие преимущества ремонта танков на сборных пунктах аварийных машин, при быстром продвижении наших войск, а также при действиях на болотистой местности, когда эвакуация сопряжена с серьезными подготовительными работами и потерей значительного времени, часть поврежденной техники ремонтировалась на месте выхода ее из строя, особенно те боевые машины, восстановление которых не требовало большого объема работ. Кроме того, известная часть ремонтов выполнялась в процессе технического обслуживания. Так, из 739 текущих ремонтов, произведенных ремонтными средствами 4-й гвардейской танковой армии в Висло-Одерской операции, 380 было выполнено при техническом обслуживании.

Важную роль в поддержании боеспособности танковых соединений играла правильно организованная эксплуатация боевой техники, особенно при наступлении в специфических условиях театра военных действий (лесисто-болотистая, горная, пустынная местность). В столь сложных условиях наступала, например, 5-я гвардейская танковая армия в Белорусской операции. Танкам приходилось преодолевать лесисто-болотистую и песчаную местность, действовать в условиях бездорожья, при высоких темпах наступления, доходивших в отдельные дни до 60 км в сутки. Время на обслуживание было сведено к минимуму. Расход моторесурсов к середине июля достиг 900–1300 км, двигатели отработали по 160–170 моточасов. Увеличился выход танков из строя, особенно тяжелых, по техническим причинам. В ряде случаев потребовалась замена двигателей и ходовой части. В этих условиях особую роль сыграло решение командующего войсками фронта на выделение 5-й гвардейской танковой армии в период с 10 по 15 июля нескольких суток на обслуживание и ремонт боевых машин и приведение всей техники и вооружения в порядок.

Немаловажное значение в решении задач имела также продуманная организация технической разведки. По опыту 1-й гвардейской танковой армии в операциях 1944–1945 гг. к ней привлекались все офицеры армейского управления бронетанкового ремонта и снабжения, армейских эвакорот со сборных пунктов аварийных машин. Создавалось обычно 8–10 групп, передвигавшихся на автомашинах.

Техническая разведка местности в своем расположении велась в радиусе 25–30 км. Ее организация в целях выявления застрявших боевых машин, а также характера повреждений позволяла более эффективно использовать производственные возможности эвакуационных и ремонтных частей и сокращать время простоя машин в ожидании эвакуации и ремонта.

Проводился также ряд других организационных мероприятий, которые способствовали эффективному техническому обеспечению в операции.

Например, во 2-й гвардейской танковой армии с лета 1944 г. были изысканы дополнительные средства для увеличения количества ремонтно-эвакуационных подразделений. За счет списанных танков и трофейных тягачей при подвижных танкоремонтных базах корпусов были созданы эваковзводы в составе 3–4 танков (тягачей). Была улучшена техническая подготовка личного состава. К началу Люблинско-Брестской операции 425 механикам-водителям были присвоены различные квалификационные категории. В 1-й гвардейской танковой армии в период подготовки к Висло-Одерской операции было подготовлено 32 мастера вождения, 70 механиков-водителей первого и 151 второго класса. По решению командующего армией в ходе наступления для обслуживания техники дополнительно выделялся личный состав из стрелковых подразделений, например в 3-й гвардейской танковой армии. Предусматривались и другие мероприятия.

В ходе операции, как и при ее подготовке, воины-ремонтники проявляли массовый героизм, самоотверженность в труде, творческий подход к решению стоящих перед ними задач.

В Висло-Одерской операции, отличавшейся большой глубиной и высокими темпами наступления, возникали большие трудности в организации технического обслуживания. Так, для технического обслуживания № 2 танка Т-34 экипажу требовалось не менее 12 ч. Такого времени предоставить было невозможно. В 49-й гвардейской танковой бригаде (12-й гв. тк 2-й гв. ТА) инженер-подполковник С. Г. Каракодов предложил проводить расчлененные технические осмотры, то есть в несколько приемов в течение 2–3 часов. Дело это оказалось весьма сложным, но дало хороший результат. Вскоре этот опыт стал достоянием всей армии.

В Восточно-Померанской операции в этой же бригаде отличился молодой танкист-ремонтник П. Я. Орешкин, к тому времени прошедший большой боевой путь в армии, начиная с Корсунь-Шевченковской операции. У села Замментин действующая в составе 1-й танковой роты машина лейтенанта О. П. Матвеева получила повреждение, Танк потерял ход, но продолжал борьбу, ведя огонь из орудия и пулеметов. Гитлеровцы сосредоточили по тридцатьчетверке интенсивный огонь. Казалось, ничто уже не спасет машину — эвакуационных средств поблизости не было. Но тут на выручку пришли ремонтники во главе с заместителем командира роты по технической части техником-лейтенантом П. Я. Орешкиным. Под непрекращающимся огнем они вместе с экипажем быстро устранили повреждение, и танк снова устремился в атаку. Так героически действовали работники технической службы, ведя сражение за боевую жизнь танков и самоходок. За этот бой Павел Орешкин, к тому времени парторг роты, был удостоен второй правительственной награды, третью — орден Отечественной войны — он получил, отличившись в Берлинской операции.

В целом проводимые мероприятия по техническому обеспечению давали хороший результат. Характерно, что в Висло-Одерской операции в 1-й гвардейской танковой армии по техническим причинам вышло из строя 105 танков, а в Восточно-Померанской операции — 40 (в Белгородско-Харьковской операции — 334, в Проскуровско-Черновицкой — 263). Среднесуточное производство танкоремонтов по опыту 13 операций танковых армий возросло с 13–25 в 1943 г. до 22–58 в 1945 г. (табл. 25).

Таблица 25. Показатели работы эвакоремонтных средств танковых армий в наступательных операциях

Свидетельством большой работы личного состава танковых армий по сохранению материальной части, а следовательно, и боеспособности частей и соединений являются показатели превышения гарантийных сроков продолжительности работы боевых машин до выхода их в капитальный ремонт, по опыту, например, 2-й гвардейской танковой армии в январе — феврале 1945 г. (табл. 26).

Таблица 26. Количество танков и САУ, превысивших гарантийные сроки продолжительности работы

Руководство восстановлением техники в ходе операций осуществлялось помощником командующего по технической части из состава оперативной группы управления бронетанкового ремонта и снабжения, находившейся чаще всего на командном пункте армии, а также через отделы управления бронетанкового ремонта и снабжения, которые располагались во втором эшелоне полевого управления армии. Связь с подчиненными обеспечивалась главным образом подвижными средствами, лишь в отдельных операциях (Висло-Одерская, Берлинская) — по специальным радиосетям или же по командирской сети. По возможности прием и передача информации производились и по проводным линиям связи.

Основными мероприятиями по осуществлению руководства техническим обеспечением в ходе наступления, как показывает опыт, являлись: сбор данных о состоянии техники, постановка задач подразделениям, частям ремонтно-эвакуационной службы, контроль и оказание помощи в решении задач по поддержанию и восстановлению боеспособности войск. Последнее из названных мероприятий по опыту 2-й гвардейской танковой армии в операциях 1944–1945 гг. проводилось путем личных контактов должностных лиц, при анализе представляемых из корпусов и отдельных бригад донесений: о состоянии техники — ежедневно; расходе моторесурсов каждой боевой машиной, обеспеченности ГСМ — раз в пять дней; об эксплуатации, ремонте и снабжении — раз в месяц. В целом такая периодичность доклада обеспечивала оперативное поступление информации для принятия необходимых по обстановке решений.

Таким образом, опыт организации и осуществления технического обеспечения в годы минувшей войны свидетельствует о высокой эффективности проводимых в танковых армиях мероприятий по достижению цели поддержания и восстановления их боеспособности. Главным был творческий подход к решению задач в конкретных условиях обстановки, позволявший изыскивать пути более совершенных форм, методов и приемов технического обеспечения. В результате уже в операциях 1944 г. вопросы технического обеспечения решались весьма успешно. Так, в ходе Львовско-Сандомирской операции 1-я гвардейская танковая армия отремонтировала 80% поврежденных танков и САУ. В операциях 1945 г. процент восстановленных боевых машин стал достигать 90% и более. Хотелось бы в этой связи подчеркнуть героический труд тех, кто «оживлял» танки в заводских цехах и непосредственно на поле боя. О них с особенной любовью пишет в своих воспоминаниях доктор военных наук, профессор генерал-полковник И. М. Голушко, активный участник Великой Отечественной войны.

За образцовую работу по восстановлению танков и самоходных артиллерийских установок тысячи солдат, сержантов и офицеров ремонтных подразделений были отмечены правительственными наградами.

 

3. Поддержание в потребной норме запасов материальных средств

Боеспособность танковых и механизированных соединений, продолжительность их боевого использования и глубина наступления находились в прямой зависимости от бесперебойного пополнения запасов, особенно горючего и боеприпасов.

Особенности и вместе с тем трудности организации материального обеспечения танковых армий вытекали из характера их применения в операциях. С выходом на оперативный простор армии быстро отрывались от баз, часто на очень значительное расстояние. Например, в Висло-Одерской операции тыл 2-й гвардейской танковой армии отстал на 300–470 км, 3-й гвардейской танковой армии — на 350 км. Их коммуникации, проходившие по районам, еще не полностью очищенным от противника, были подвержены угрозе перехвата. Действия танковых армий в оперативной глубине носили маневренный характер с частым изменением направлений наступления (1-я гвардейская танковая армия в Восточно-Померанской операции меняла направление действий четыре раза, 3-я гвардейская танковая армия в Висло-Одерской операции — три раза). Тыловые части и учреждения столь высокой маневренностью не обладали, к тому же требовалось определенное время на доведение до них задач по обеспечению действий войск. Кроме того, неравномерность боевого напряжения, расхода материальных средств и потерь в частях и соединениях армии затрудняли планирование работы тыла.

Следовательно, организация тыла танковых армий в годы войны имела ряд особенностей. К важнейшим из них относились: значительный отрыв войск от баз снабжения и вследствие этого большая растяжка путей подвоза армий, отсутствие самостоятельного тылового района, а иногда и самостоятельных путей подвоза и эвакуации, частое изменение их направлений в оперативной глубине, относительная уязвимость коммуникаций от действий противника; неравномерный расход горючего и смазочных материалов и боеприпасов на различных этапах операции и в отдельных соединениях и частях, ограниченность запасов, поднимаемых транспортом армий и их соединений.

Потребность в материальных средствах для обеспечения наступательной операции танковой армии определялась в зависимости от состава армий, решаемых задач, общей оперативной (оперативно стратегической) обстановки, глубины и продолжительности операции, темпов наступления и других факторов.

Расход боеприпасов в некоторых наступательных операциях танковых армий показан в табл. 27.

Таблица 27. Расход боеприпасов в наступательных операциях танковых армий

Данные таблицы свидетельствуют о том, что в среднем расход боеприпасов не превышал: по патронам — 1,2, по минам — 3,7, по артиллерийским выстрелам — 1,6, по танковым выстрелам — 1,9 бк. К началу операций танковые армии, как правило, создавали запасы боеприпасов: для стрелкового оружия — 1,5–2,7, для артиллерии и танков — 1,9–3,6 бк. Следовательно, в годы войны танковые армии в основном были обеспечены боеприпасами для ведения боевых действий на глубину поставленных им боевых задач.

О расходе горючего танковыми армиями в некоторых наступательных операциях войны дают представление данные отчетов по 22 наступательным операциям (табл. 28).

Таблица 28. Расход танковыми армиями горючего в наступательных операциях

Как видно из табл. 28, расход танковыми армиями горючего колебался в пределах: дизельного топлива — от 1,7 до 8,6 запр. (232–1920 т), автобензина — от 2,6 до 11,2 запр. (656–3519 т), авиабензина (КБ-70) — от 2 до 9,8 запр. (39–392 т). Он зависел от характера боевых действий, времени года, продолжительности операции, количества техники, состояния дорог, квалификации водителей. Именно поэтому наибольший расход горючего был в Львовско-Сандомирской операции (большая глубина наступления, частые охватывающие маневры и перегруппировки), в Висло-Одерской операции (глубина продвижения — до 550–700 км) и в других операциях. Запасы к началу операций, как показывает опыт, составляли: в соединениях — 2,5–3 запр., на армейских складах — 2 запр. (по опыту Белорусской, Ясско-Кишиневской, Висло-Одерской, Берлинской операций).

Таким образом, перед тыловыми органами стояли практически две задачи: подвоз материальных запасов, особенно горючего, получение их со складов (баз) фронтов и распределение по соединениям.

Боевая практика показала, что от правильного эшелонирования запасов материальных средств во многом зависел своевременный подвоз войскам всего необходимого для ведения боевых действий, а следовательно, и уровень боеспособности войск.

Тыл танковой армии обычно делился на два эшелона. Первый эшелон составлял его подвижную часть, в которую включались основные тыловые части и учреждения: отделения складов с запасами материальных средств, отделения полевых хлебозаводов, транспортные, дорожные, ремонтные, медицинские части. Они предназначались для обеспечения войск непосредственно в ходе операции. Этот эшелон тыла следовал за войсками и работал, не отрываясь от них. В состав второго эшелона входили тыловые части и учреждения, материальные средства которых не могли быть подняты имевшимся в армии автомобильным транспортом. Они оставались, как правило, в районе размещения армейской базы до конца операции.

В годы войны материальные средства подразделялись на войсковые запасы (в автотранспорте соединений и неприкосновенный запас в танках и у личного состава) и армейские (на армейских складах и в автотранспорте армии). Примерное эшелонирование войсковых запасов показано в табл. 29.

Таблица 29. Эшелонирование войсковых запасов 260

Для обеспечения действий танковых армий в наступательных операциях на армейских складах содержалось: боеприпасов — 1–1,5 бк, авто — и авиабензина — 2–4 запр., дизельного топлива — 1–2 запр., продовольствия — 15–20 с/д. Опыт показал, что такое эшелонирование материальных запасов в условиях высокодинамичных боевых действий не всегда позволяло успешно решать поставленные задачи. Поэтому для бесперебойного пополнения соединений армии горючим и боеприпасами целесообразно было иметь, помимо возимых войсковых запасов, подвижный эшелон армейских складов как маневренный армейский резерв, в том числе 15–25 автомашин для немедленной доставки горючего соединениям (частям), получившим новую задачу, и второго эшелона для быстрого пополнения запасов нуждавшихся в этом частей (соединений). Такой подход к эшелонированию материальных средств стал характерен с 1944 г., что способствовало повышению уровня боеспособности соединений армий.

В годы войны станции снабжения армии определялись решением командующего войсками фронта. На них развертывались армейские базы или отделения складов армейских баз, где осуществлялось накопление материальных запасов в период подготовки операции. В ходе операции станция снабжения с головными отделениями складов развивалась чаще всего в армейскую базу. При сосредоточении танковой армии в выжидательном районе армейские тыловые части и учреждения концентрировались в районе армейской базы. Тылы частей и соединений располагались с войсками. Медицинские учреждения соединений и частей до ввода армии в сражение обычно не развертывались. Армейский хирургический полевой госпиталь начинал развертывание с выходом армии в исходный район для приема раненых непосредственно из медико-санитарных взводов, чтобы дать возможность медико-санитарным батальонам следовать за войсками.

Опыт организации материального обеспечения в наступательной операции танковой армии показал, что для бесперебойного питания войск в оперативной глубине подразделения войскового и часть армейского тыла необходимо вводить в действие вместе с войсками. Чаще всего это были подвижные головные отделения складов (горючего и смазочных материалов, боеприпасов, продовольствия), хирургический госпиталь, средства технической эвакуации и ремонта, полевой автохлебозавод или его отделение.

Органы и средства тыла армии в оперативной глубине эшелонировались в следующем порядке. Тылы батальонов следовали с боевыми подразделениями. Тылы бригад и корпусов разделялись на два эшелона, причем первый эшелон (медицинские пункты, ремонтно-эвакуационные средства, часть боеприпасов и горючего и смазочных материалов на автотранспорте) находился в районе командного пункта, а второй эшелон — в районе тылового пункта управления.

Подвоз материальных средств осуществлялся различными способами в зависимости от конкретных условий обстановки, а также от наличия транспорта.

При удалении соединений армии от армейской базы более чем на 100 км для подвоза чаще всего использовался автотранспорт соединений, армейский транспорт применялся лишь как средство усиления. При более значительном плече подвоза развертывалось головное отделение армейской базы на грунте. В подвоз от базы до головного отделения включался армейский автотранспорт, который, особенно при высоких темпах наступления, часто подвозил материальные средства и до корпусных обменных пунктов, а иногда и непосредственно до войск. Такой принцип подвоза был применен, например, в 1-й и 2-й гвардейских танковых армиях в Висло-Одерской операции (начальники тыла армий — генерал В. Ф. Коньков и полковник П. С. Антонов). Это дало положительный результат, хотя и потребовало определенных затрат времени на розыск подразделений и частей. В той же операции подвоз горючего в войска осуществлялся и транспортом фронта, в частности транспортом 1-го Украинского фронта в соединения 4-й танковой армии.

В целом основные задачи по подвозу материальных средств решал армейский транспорт (табл. 30). Как видно из таблицы, 65–74% горючего и смазочных материалов подвозилось в войска, в частности в бригады, армейским автотранспортом.

Таблица 30. Подвоз горючего и смазочных материалов в войска в Висло-Одерской операции 264

Аналогичная картина была в Львовско-Сандомирской, Ясско-Кишиневской и в ряде других операций. Однако армейский транспорт, обладая недостаточной грузоподъемностью, не всегда мог обеспечить своевременный подвоз в войска в необходимом количестве материальные средства, и в первую очередь горючее. Вследствие этого армии нередко были вынуждены простаивать в ожидании подвоза горючего, ведя боевые действия лишь отдельными подразделениями. Так, в Висло-Одерской операции 2-я гвардейская танковая армия из 16 дней наступления ожидала горючего в общей сложности 5 дней (30% времени), 4-я танковая армия — 6 дней (с 19 до 24 января), т. е. 33% времени от продолжительности операции, фактически лишившись на это время боеспособности.

Опыт показал, что успешное решение задач материального обеспечения, в частности подвоза, достигалось в результате огромной творческой деятельности Военного совета, штаба и управлений (отделов) армии.

Положительно зарекомендовала себя практика своевременного и полного по содержанию оперативного ориентирования штабом армии руководящих лиц управления тыла, хорошо поставленной взаимной информации, привлечения к планированию отраслевых специалистов и руководителей служб тыла. Важное значение имел также правильный учет при планировании тылового обеспечения географических, климатических особенностей театра военных действий, экономических возможностей районов, состояния запасов местных ресурсов.

Так, использование трофейного горючего в 1, 2 и 3-й гвардейских танковых армиях в Висло-Одерской операции позволило на отдельных этапах наступления избежать простоя в ожидании подвоза горючего, в результате чего средние темпы наступления увеличились. Об удельном весе трофейного горючего в общем его расходе в наступлении свидетельствуют данные табл. 31.

Таблица 31. Удельный вес трофейного горючего в общем его расходе танковыми армиями в наступательных операциях

Как видно из табл. 31, трофейное горючее, покрывая до 70% потребных запасов, представляло собой мощный резерв в решении задач по своевременному материальному обеспечению боевых действий. Подобным же образом использовалось и трофейное продовольствие, в частности в Житомирско-Бердичевской операции, в ходе которой войска 11-го гвардейского танкового корпуса генерала А. А. Гетмана, овладев г. Казатин, захватили немецкие склады — базу снабжения южного крыла гитлеровских армий. В Висло-Одерской операции 44-я гвардейская танковая бригада (1-я гв. танковая армия) полковника И. И. Гусаковского захватила крупные продовольственные склады немцев в районе Гнезно.

Во 2-й гвардейской танковой армии в Висло-Одерской операции в период создавшихся трудностей с подвозом из трофейного подвижного состава было организовано два железнодорожных транспорта в составе двух паровозов, 64 вагонов, 10 платформ для подвоза грузов и 11 платформ с углем. Для охраны поездов из отдельного дорожно-строительного батальона было выделено отделение. Поездные бригады были сформированы за счет военнослужащих армии, в прошлом железнодорожников. От штаба армии был выделен офицер оперативного отдела для оказания помощи в формировании транспортов. Такие железнодорожные составы использовались для подвоза войскам грузов по западноевропейской колее от станции Геленув до станции Фридебург. В 4-й танковой армии по инициативе начальника тыла полковника А. К. Яркова в период с 28 января по 2 февраля 1945 г. в полосе армии для подвоза горючего использовался железнодорожный транспорт путем оборудования так называемых «вертушек», что позволило ликвидировать перебои в снабжении.

В ряде операций материальные средства доставлялись по воздуху, например, соединениям 5-й гвардейской танковой армии в Уманско-Ботошанской и Белорусской, 4-й танковой армии в Висло-Одерской, 6-й гвардейской танковой армии в Маньчжурской операциях. Так, в марте 1944 г. с выходом советских войск на р. Днестр немецко-фашистская группа армий «Юг» оказалась расчлененной на две части. Задача по разгрому противника возлагалась на войска 2-го Украинского фронта, в составе которого действовала и 5-я гвардейская танковая армия. Ее соединения устремились к железнодорожной станции Рыбница. Однако пройдя с боем до 80 км, танковые корпуса вынуждены были остановиться: к вечеру 23 марта 20-й танковый корпус имел в баках танков 20–40 л горючего, в танках 18-го танкового корпуса оставалось 10–15 л. В этот критический момент по решению командующего войсками фронта доставка горючего была возложена на соединения воздушной армии. Вскоре над районом расположения войск появились группы самолетов Ли-2, которые сбросили на парашютах 15 т горючего. Танки вновь обрели жизнь.

Опыт организации подвоза воздушным транспортом показал, что использовать транспортную авиацию для подвоза материальных средств наиболее целесообразно в распутицу или при плохом состоянии дорог, когда грунтовые коммуникации танковых соединений перерезаны противником или нарушены, а также при высоких темпах продвижения войск.

Очень часто задачи по поддержанию в установленной норме материальных средств для ведения непрерывных действий войск решались в условиях, когда было необходимо немедленно осуществить маневр главными силами армии. Такая сложная ситуация сложилась, например, в 3-й гвардейской танковой армии к 24 января 1945 г., когда командующий войсками фронта Маршал Советского Союза И. С. Конев поставил задачу повернуть армию на юго-восток для овладения Силезский промышленным районом. Основная трудность заключалась в том, что запасы дизельного топлива были почти полностью израсходованы, а растянувшиеся коммуникации исключали его немедленный подвоз. В конкретно сложившейся обстановке командующий армией генерал П. С. Рыбалко принял решение передать оставшиеся запасы ГСМ действовавшему впереди 9-му механизированному корпусу, командир которого генерал И. П. Сухов, создав два передовых отряда в составе 69-й и 71-й механизированных бригад, усиленных артиллерией и танками, успешно выполнил поставленную задачу.

Примерно в таких же условиях действовали соединения 6-й гвардейской танковой армии в Маньчжурской операции. Важнейшей особенностью наступления армии после 11–12 августа, т. е. с выходом ее в район Лубэй, был переход к действиям только силами передовых отрядов вследствие того, что перебои в снабжении горючим отрицательно сказывались на дальнейших действиях. Тыловые части отстали. 9-й гвардейский механизированный корпус генерала М. В. Волкова остался совершенно без горючего, а 5-й гвардейский танковый и 7-й механизированный корпуса имели всего лишь 0,4–0,5 заправки. Не справлялась с этой задачей и авиация фронта Так, 17 августа 5-му гвардейскому танковому корпусу было доставлено лишь 40,6 т горючего, или 30% потребной нормы. Тогда по решению командира корпуса генерала М. М. Савельева все горючее было слито в баки танковых соединений, действовавших в качестве передового отряда, который продолжал продвигаться на Мукден. Главные же силы выдвигались по мере подхода тылов.

Следовательно, кризисные ситуации в снабжении требовали смелых, инициативных решений командиров, высокой организаторской деятельности штабов. В целом творческий подход к решению вопроса о своевременном подвозе материальных средств с комплексным использованием всех видов транспорта способствовал достижению успеха в операции, поддержанию и восстановлению боеспособности войск армии.

Опыт проведенных операций позволяет также сделать вывод о том, что основными причинами низкой производительности армейского автотранспорта являлись: децентрализованное его использование, не всегда полная загрузка грузовых автомашин, значительное количество холостых пробегов, большое удаление тыловых частей (учреждений) от войск, а также ряд других причин, учет которых имеет практическое значение и в современных условиях.

Успешная работа автотранспортных частей во многом зависела от организации дорожной службы, в частности выделения головных дорожных отрядов для восстановления разрушений на путях подвоза. В 1-й гвардейской танковой армии (Висло-Одерская операция) отряд состоял, например, из подразделений регулирования движения в составе 62 человек (14 постов), дорожного взвода, мостостроительной роты, взвода охраны. Всего в отряде было 240 человек, 22 автомобиля и 3 мотоцикла. 2-я гвардейская танковая армия в этой же операции в составе головного дорожного отряда имела: мостостроительную роту, взвод регулирования движения и минноподрывной взвод, всего 118 человек и 10 автомобилей. Отряд разведал 1491 км пути и оборудовал указателями 1396 км дорог. В Люблинско-Брестской операции с 17 июля по 4 августа 1944 г. мостостроительные части армии отремонтировали и восстановили 190 пог. м мостов.

В ходе операции управление тылом осуществлялось с тылового пункта управления (второго эшелона управления) и оперативной группой управления тыла во главе с начальником тыла армии, которая руководила деятельностью головных отделений складов и организовывала доставку материальных средств в войска. В эту группу поступали все важнейшие данные по материальному обеспечению: от войск о запасах и потребностях — по техническим средствам и офицерами связи, о резервах средств снабжения на армейских складах — через штаб управления тыла, находившийся во втором эшелоне управления, также по техническим средствам связи, о прибытии грузов из тыла фронта — через отделение военных сообщений (ВОСО), располагавшееся вместе со штабом управления тыла.

Для оперативной связи службы артиллерийского снабжения с тылами соединений и обеспечения армейских перевозок боеприпасами во 2-й гвардейской танковой армии выделялись представители отдела артиллерийского снабжения управления командующего артиллерией армии в составе оперативной группы управления тыла. Сведения о расходе и потребностях ежедневно поступали в эту группу от штаба управления командующего артиллерией — по артиллерийским боеприпасам и из оперативного отдела штаба — по боеприпасам к стрелковому оружию.

В соответствии с поступившими данными начальник тыла устанавливал порядок подвоза, осуществлял контроль за деятельностью подчиненных через офицеров оперативной группы, представителей управления тыла, находившихся при проведении операции вместе с начальниками тыла корпусов, а также путем выезда в передовые и тыловые части (учреждения). Оперативная группа управления тыла раз в сутки представляла военному совету армии через штаб тыла сведения о состоянии материального обеспечения войск и их нуждах, имевшихся запасах на складах и др..

Таким образом, вся деятельность органов, осуществлявших управление тылом в ходе наступательной операции, была направлена на решение главной задачи — бесперебойное материальное обеспечение войск, поддержание в норме установленных (потребных) запасов для ведения боевых действий. Творческий характер работы командиров, штабов, политических и тыловых органов с учетом конкретных условий обстановки способствовал успешному решению задач.

Следует особо подчеркнуть, что личный состав тыловых, и в частности автотранспортных частей (подразделений), понимал свои задачи и отдавал все свои силы, все свое умение на успешный разгром врага. Водители автомобилей бессменно работали по нескольку суток, перекрывая сложившиеся во время войны нормы в два-три раза. В ходе Висло-Одерской операции, например, автоколонна, которую возглавлял лейтенант Резников, сделала 500-километровый рейс за сутки. Автомобилисты превысили среднесуточный пробег почти в 3 раза. Это был подвиг.

Для того, чтобы исключить паузу в работе автотранспорта, почти в каждом автомобиле имелись запасные шоферы. Специально назначенные командиры и политработники помогали организовывать подвоз на основных магистралях и несли персональную ответственность перед Военным советом армии за выполнение заданий. Широким фронтом в подразделениях тыла проводилась партийно-политическая работа.

 

4. Пополнение армий личным составом

Основную сложность в поддержании и восстановлении боеспособности танковых армий в годы войны составляла проблема их пополнения техникой и вооружением, так как потери в них составляли наибольший процент. Вместе с тем в отдельных операциях, особенно на их заключительных этапах, танковые объединения вследствие понесенных потерь (табл. 32) испытывали острый недостаток в личном составе.

Таблица 32. Потери в личном составе танковых армий в наступательных операциях 274

Как видно из данных табл. 32, потери танковых армий за время проведения наступательных операций колебались от 7,2 до 24,9% численности личного состава к началу наступления.

Следует особо подчеркнуть, что примерно 90% потерь составлял личный состав мотострелковых подразделений и частей. Этим обстоятельством и можно объяснить тот факт, что в наступательных операциях, в которых мотострелковые подразделения участвовали в более напряженных боевых действиях, удельный вес потерь личного состава неизбежно возрастал. Танкисты же несли меньшие потери. Соотношение между боевыми потерями танков и самоходно-артиллерийских установок и потерями в личном составе в наступательных операциях составляло 1:6 (Висло-Одерская, Проскуровско-Черновицкая), 1:4 (Львовско-Сандомирская, Берлинская), реже — 1:2 (3-я гв. танковая армия в Орловской, 6-я танковая армия в Ясско-Кишиневской, 5-я гв. танковая армия в Восточно-Прусской).

Потери в личном составе были неравномерными по отдельным дням и этапам наступательных операций, а также в различные годы войны. Например, во 2-й танковой армии (Орловская операция, 1943 г.) потери в среднем составляли 160 человек в сутки, а в отдельные дни доходили до 282 (17 июля) и 452 (22 июля) человек. В первом случае армия отражала контрудар 10-й моторизованной и 292-й пехотной дивизий противника, в небе господствовала вражеская авиация, во втором — ее соединения самостоятельно прорывали глубоко эшелонированную оборону немецко-фашистских войск. В Берлинской операции 1-я гвардейская танковая армия имела среднесуточные потери 592 человека, а 19 и 20 апреля 1945 г., когда развернулись бои за овладение крупным узлом сопротивления Мюнхеберг, они составили более 800 человек, то есть превысили среднесуточные потери почти в 1,5 раза. Аналогичная картина наблюдалась и в других операциях танковых армий.

Следует отметить и такой факт, что если в операциях 1943 г. потери составляли 20–30% и более от первоначальной численности личного состава, то в 1944–1945 гг., как правило, — 10–14%. Исключение составляла 1-я гвардейская танковая армия в Берлинской операции, когда она прорывала оборону противника совместно с 8-й гвардейской армией и вела бои в городе Берлине. Статистика свидетельствует, что безвозвратные потери в общем числе потерь личного состава составляли от 10 до 31,8%, а в среднем по учтенным наступательным операциям — около 23–24%. Наибольшие безвозвратные потери понесли 4-я танковая армия в Орловской и 1-я гв. танковая армия в Львовско-Сандомирской, Висло-Одерской и Берлинской операциях при прорыве вражеской обороны, ведении боев за плацдармы и в крупных населенных пунктах, наименьшие в тех случаях, когда соединения вели высокоманевренные боевые действия (Ясско-Кишиневская и другие операции).

В целом безвозвратные потери личного состава в танковых армиях составляли, по опыту минувшей войны, до ⅓ от общего количества потерь, остальные ⅔ потерь были санитарными, т. е. подлежали лечению.

Данные по одиннадцати наступательным операциям свидетельствуют, что ранения по тяжести распределялись следующим образом: тяжелые ранения составляли в среднем 23%, ранения средней тяжести — 37% и легкие ранения — около 40%. Пулевые ранения мотострелков составляли примерно 32%, осколочные — 62%. Важно отметить, что у танкистов пулевые ранения составляли только 6–7% всех потерь, осколочные же ранения у них были несколько выше, чем у пехотинцев. Кроме того, у танкистов довольно большой удельный вес в потерях (около 20%) занимали контузии, ожоги и ушибы.

Таким образом, основываясь на фактическом материале, можно сделать следующие выводы.

Во-первых, наибольшие потери в личном составе несли механизированные соединения армий. Причем в ряде операций они были настолько значительны, что требовали принятия всех возможных мер к немедленному восстановлению их боеспособности. Это было тем более необходимо в операциях, которые проводились на большую глубину, так как входе их танковым армиям приходилось прорывать промежуточные оборонительные рубежи в отрыве от общевойсковых армий.

Во-вторых, большую часть потерь составляли санитарные, в том числе до 77% легкие ранения и ранения средней тяжести, а также контузии, ожоги и ушибы. Эта часть личного состава являлась резервом при восполнении потерь.

В-третьих, потери зависели от характера решаемых задач, главным образом с точки зрения надежности огневого подавления противника и согласованных действий различных родов войск.

Проблема восполнения потерь танковых армий в личном составе в годы войны решалась по нескольким путям. Наиболее распространенным являлось включение в состав соединений армии маршевого пополнения, как это было накануне Кировоградской операции в 5-й гвардейской танковой армии (прибыло пополнение для укомплектования стрелковых подразделений в составе 2700 человек), а начиная с 1944 г. — главным образом воинов, прибывших из госпиталей после излечения. В ряде операций (Корсунь-Шевченковская, Будапештская, Берлинская) на отдельных этапах наступления армии усиливались стрелковыми соединениями. Иногда армии получали соединения, прибывшие с доукомплектования. Так было, например, в июле 1944 г., когда в 4-ю танковую армию были включены 93-я отдельная танковая бригада, 68-я зенитная артиллерийская дивизия и мотострелковый батальон.

В отдельных операциях механизированные соединения пополнялись за счет партизан и местного населения освобожденных областей, призываемого в действующую армию, например в 4-й танковой армии в ходе Проскуровско-Черновицкой операции.

Аналогично разрешалась задача во 2-й танковой армии в ходе Уманско-Ботошанской операции, а также в 5-й гвардейской танковой армии при наступлении в Белоруссии. В самых сложных ситуациях боевые части и подразделения пополнялись и за счет комендантских и тыловых подразделений. Как вспоминает бывший командующий 1-й гвардейской танковой армией маршал бронетанковых войск М. Е. Катуков, в боях за Берлин, «чтобы как-то помочь корпусу А. Бабаджаняна (11-й гв. танковый корпус), пришлось направить к нему последний резерв — роту охраны штаба армии».

Более сложно решался вопрос восстановления потерь в личном составе специалистов родов войск. Основным источником пополнения являлся запасной батальон армии, где проходили подготовку механики-водители, наводчики, связисты, а также солдаты и сержанты других специальностей. Кроме того, создавался определенный резерв механиков-водителей и в соединениях армии. Те же вакантные должности, которые не требовали длительной подготовки (заряжающие и др.), заполнялись из числа мотострелковых войск. Кроме того, довольно часто танки, поступавшие на доукомплектование, прибывали с экипажами. Это было особенно характерно тогда, когда в танковые армии поступали танковые колонны, собранные на средства тружеников тыла страны. Например, в декабре 1944 — январе 1945 гг. 1-я гвардейская танковая армия получила 475 танков и более 200 водителей При этом по решению Военного совета армии экипажи укомплектовывались так, чтобы в составе каждого из них имелись и бывалые воины, и новички. Не исключались и такие случаи, когда часть специалистов перераспределялась из тыловых частей и подразделений.

Пополнение офицерским составом проводилось в основном из запасных частей резерва, где прибывшие из госпиталей и отпусков по болезни офицеры до определенного времени занимались боевой и политической подготовкой по специально разработанным программам. Направление офицеров из резерва в войска осуществлялось по следующей схеме: центральные управления Народного Комиссариата Обороны направляли офицеров в распоряжение военных советов фронтов; военные советы фронтов — в распоряжение военных советов армий и далее в корпуса и бригады. В таком же порядке поступали офицеры из военных академий, училищ и фронтовых курсов младших лейтенантов.

Таким образом, пополнение танковых армий личным составом в целях поддержания и восстановления их боеспособности проводилось в годы минувшей войны различными путями и требовало от командиров и штабов, политических и тыловых органов большой организаторской работы, творчества и инициативы.

 

5. Мероприятия по поддержанию высокого морального духа войск

Ф. Энгельс указывал, что для правильной оценки боеспособности армии надо иметь представление не только о ее вооружении, но и о степени стойкости и «…особенно о ее моральном состоянии». Хорошо известно также положение, сформулированное В. И. Лениным, о том, что «во всякой войне победа в конечном счете обусловливается состоянием духа тех масс, которые на поле брани проливают свою кровь».

Опыт наступательных операций танковых армий еще раз подтвердил, что высокий уровень политико-морального состояния войск как составной части их боеспособности формируется не стихийно. Успех реализации благоприятных возможностей и преодоления влияния неблагоприятных факторов зависит от деятельности командных кадров, политорганов, партийных и комсомольских организаций. Особенно велика в этом роль партийно-политической работы.

В годы Великой Отечественной войны партийно-политическую работу проводили все коммунисты, командиры и политработники под руководством политорганов. Ее главная цель заключалась в твердом и последовательном проведении в жизнь политики партии и правительства, в обеспечении выполнения войсками боевых задач, в укреплении политико-морального состояния личного состава и мобилизации его усилий на достижение полной победы над врагом. Решающее значение имело поддержание в танковых войсках высокого наступательного порыва. Кроме того, партийно-политическая работа была призвана решать задачу достижения высокого уровня управления войсками путем развития у командных кадров волевых качеств, инициативы, самостоятельности и творчества, повышения их ответственности за организацию боевых действий и управление войсками в сложной быстро меняющейся обстановке, пропаганды передового опыта командиров в руководстве подчиненными, проявления постоянной заботы о поддержании непрерывного взаимодействия сил и средств, участвующих в операции.

Партийно-политическая работа проводилась постоянно как в период подготовки операций, так и в ходе их проведения и являлась основой поддержания высокого морального духа войск. Причем чем сложнее и напряженнее была боевая обстановка, тем интенсивнее проводилась организаторская и идеологическая работа командиров, политорганов и партийных организаций. Как свидетельствует опыт, основными направлениями этого рода деятельности являлись: организаторская работа по идейно-политическому и воинскому воспитанию, личный пример коммунистов и комсомольцев, прием лучших воинов в ряды партии и комсомола, хорошо налаженная партийно-политическая информация и согласованность в работе командиров, политработников и штаба. Широко использовалось моральное стимулирование: награждение орденами и медалями отличившихся воинов, частей и соединений, присвоение гвардейских званий, объявление благодарностей в приказах и т. д.

Политические работники вместе с командирами, генералами и офицерами штаба в ходе операции, в перерывах между боями проводили в войсках беседы, делали доклады по материалам сводок Совинформбюро и приказов Народного комиссара обороны. Применялась и такая форма партийно-политической работы, как вручение воинам справок с благодарностью Верховного Главнокомандующего. Во всех подразделениях и частях выпускались листовки «Передай по цепи», в которых рассказывалось о героических подвигах бойцов и командиров, смелых и решительных действиях подразделений.

Систематически выпускались боевые листки. Важное значение имела популяризация героизма, воспитание ненависти к фашизму. Значительное внимание уделялось воспитанию любви к оружию. Политработники, агитаторы проводили беседы о героическом труде рабочих, изготовивших оружие, о его грозной силе.

Собрания коммунистов, комсомольцев, митинги, проводимые накоротке, способствовали успешному решению боевых задач. При этом главным было тесное общение, живое слово, конкретное руководство, личный пример. Группы политработников направлялись на наиболее ответственные участки боевых действий, в передовые соединения и части, туда, где в определенные этапы операции решался ее исход. Этим обусловливался, например, выезд члена Военного совета 3-й гвардейской танковой армии генерала С. И. Мельникова с группой работников политотдела на переправы при перегруппировке с лютежского на букринский плацдарм и офицеров политотдела 1-й гвардейской танковой армии в район Баранув в ходе Львовско-Сандомирской операции. 2 октября 1943 г. Военный совет 3-й гвардейской танковой армии принял решение о строительстве деревянного моста на свайных опорах через Днепр в районе Козинцы. Для ускорения работ и качественного выполнения задания был создан временный штаб руководства во главе с членом Военного совета армии.

Заслуживает внимания опыт партийно-политической работы по обеспечению форсирования рек, в частности Одера, войсками 2-й гвардейской танковой армии в ходе Висло-Одерской наступательной операции. При приближении к реке командиры и политработники армии развернули пропаганду лучшего опыта аналогичных действий в предшествовавших боях. Они рассказывали также личному составу о трудностях, с какими могут столкнуться воины при ее преодолении, о том, что необходимо сделать для быстрого и успешного решения задач. Штаб и политотдел армии (начальник политотдела — полковник М. М. Литвяк) посылали своих офицеров в инженерно-понтонные части с задачей обеспечить готовность переправочных средств и личного состава к своевременному наведению переправ в сложной боевой обстановке и движение по ним.

Вполне оправдала себя практика выделения на переправы политработников. Им, как и комендантам переправ, вменялось в обязанность способствовать четкому выполнению подразделениями и частями приказов командующего. Являясь, по существу, заместителями комендантов по политчасти, они мобилизовывали личный состав переправ на поддержание должного порядка и дисциплины.

Партийно-политическая работа, проводимая при подготовке к форсированию водных преград, в том числе широкая популяризация героизма и мужества войск, имела большое значение. Благодаря ей личный состав проявлял смелость и инициативу. Например, в Будапештской операции в декабре 1944 г. в боях западнее г. Левица экипаж под командованием гвардии младшего лейтенанта А. И. Сидоренко (21-я гв. танковая бригада 6-й гв. танковой армии) первым переправился через р. Грон, рассеял вражеских автоматчиков на ее правом берегу и тем самым дал возможность инженерным подразделениям беспрепятственно навести переправу. Весть об этом подвиге немедленно стала достоянием воинов армии.

Аналогичная работа проводилась и в других соединениях и объединениях, в результате чего героизм носил массовый характер. Только в январе 1945 г. 113 воинам 2-й гвардейской танковой армии было присвоено высокое звание Героя Советского Союза, 32 соединения и части получили ордена, в том числе оба танковых корпуса и три танковые бригады — орден Ленина.

Политотделы армий обобщали опыт не только конкретных подвигов, но и в целом боевых действий за определенный отрезок времени, доводя его до личного состава. Так, 20 апреля 1945 г. политотделом 4-й гвардейской танковой армии (член Военного совета — генерал В. Г. Гуляев, начальник политотдела — полковник Н. Г. Кладовой) были разработаны «Указания начальникам политотделов корпусов и отдельных бригад — по устранению недочетов в политическом обеспечении», в которых подводились итоги четырехдневных боев, отмечался ряд недочетов, вскрывались их причины и определялись мероприятия по устранению недостатков.

Постоянное политическое влияние на массы оказывал партийный актив, поэтому политотделы армий и соединений, как только позволяла обстановка, проводили собрания представителей парторганизаций частей и подразделений. На них подводились итоги боевых действий, вскрывались недостатки в партийно-политической работе за определенный период, обобщался опыт, ставились новые задачи.

По указанию Военного совета 1-й гвардейской танковой армии, например, в ходе Львовско-Сандомирской операции прошли собрания партийного актива в соединениях и отдельных частях. На них присутствовало в среднем от 80 до 100 человек, приняло участие в прениях от 16 до 30 коммунистов. С учетом слабых и сильных сторон, выявленных в предыдущих боях, и новых боевых задач активы намечали конкретные мероприятия по дальнейшему улучшению партийно-политической работы, повышению ее действенности.

Характерна быстрая реакция политорганов на все то новое, что зарождалось в войсках. Так, в Висло-Одерской операции с первых дней боев против танков 2-й гвардейской танковой армии противник приманил в большом количестве фаустпатроны, от которых мы несли значительные потери. Политотдел армии быстро собрал необходимые материалы по этому вопросу и представил конкретные предложения в Военный совет. Они были приняты незамедлительно. В частности, были разработаны и направлены в соединения подробные, основанные на опыте боев указания о борьбе с вражескими истребителями танков. Тогда же по инициативе политотдела 33-й механизированной бригады началось движение по применению против врага трофейных фаустпатронов. Специальным приказом требовалось в мотострелковых частях и подразделениях создавать группы истребителей, вооруженных фаустпатронами.

Коммунисты, комсомольцы, политические работники вдохновляли на подвиги воинов и личным примером, особенно в критической обстановке боя и операции. В их лице воины видели стойкость нашей партии, величие ее несгибаемого духа, ее способность вести к победе. Находясь там, где в первую очередь нужен вдохновляющий пример, проявляя готовность отдать жизнь во имя будущего, коммунисты брали на себя выполнение самых трудных задач, а если это было нужно, то шли и на самопожертвование. Нередко они в случае гибели командира вставали во главе подразделений и частей.

Следует особо отметить, что партийная и комсомольская прослойка в танковых армиях была большой. В январе 1945 г. в 1-й гв. танковой армии из 975 командиров танков, самоходных установок и механиков-водителей 395 были членами и кандидатами в члены ВКП(б) и 226 — комсомольцами.

Вместе с тем в ходе наступления потери среди коммунистов были значительными. В Львовско-Сандомирской операции в 1-й гвардейской танковой армии, например, было убито и ранено 1534 коммуниста, в том числе 46 политработников, 25 парторгов первичных организаций и 105 парторгов ротных организаций. Перед политотделом армии, естественно, встала сложная задача укрепления низовых партийных организаций и восстановления тем самым их работоспособности. Она решалась путем организации приема в партию отличившихся в боях воинов (в ходе операции в ряды партии в армии было принято 2126 человек), перевода членов и кандидатов в члены партии из тыловых частей в боевые, а также правильного распределения коммунистов и комсомольцев, прибывших в составе пополнения.

Центром партийно-политической работы в бронетанковых войсках являлась танковая (мотострелковая) рота. Именно поэтому командиры и политработники, партийные организации заботились о правильной расстановке коммунистов с тем, чтобы большая часть их была сосредоточена в подразделениях. Выявилась также важность обеспечения партийного влияния в каждом экипаже. Во взводах и экипажах создавались партийно-комсомольские группы, подбирались агитаторы. Все это имело исключительно важное значение для обеспечения непрерывности и действенности партийно-политической работы в боевой обстановке.

Боевая практика выявила также оптимальные пути поддержания тесных деловых взаимоотношений между политическими и командно-штабными органами, основывавшихся на постоянном личном общении офицеров штабов и политических органов и на взаимной информации по вопросам, требовавшим проведения совместных мероприятий.

Опыт показал, что в интересах согласованности в работе в ходе наступления целесообразно, чтобы штабы своевременно информировали политические органы о полученных задачах и решениях командующего по обстановке (это делалось чаще всего через офицера политотдела, находившегося при оперативном отделе штаба), о ходе боевых действий, боеспособности своих войск и войск противника, о всех других сведениях, требовавших принятия соответствующих мер со стороны политорганов, а также участвовали в мероприятиях по повышению политико-морального состояния своих войск, в организации и ведении политической работы среди местного населения и войск противника.

Кроме того, необходимо, чтобы и политические органы информировали штабы, в частности, о политико-моральном состоянии войск и местного населения, о ходе политико-воспитательной работы в своих войсках и о всех проводимых мероприятиях с целью обеспечить выполнение поставленных войскам задач, а также об имеющихся сведениях о противнике (особенно его морально-боевом духе), о мероприятиях по борьбе с пропагандой противника и работе, проводимой с целью дезинформировать его в интересах оперативной маскировки.

Широко развернутая партийно-политическая работа, устная и печатная пропаганда и агитация способствовали росту политического подъема и укреплению дисциплины в войсках и в целом являлись важнейшим фактором поддержания боеспособности армии. Повышение организующего и направляющего влияния партии на жизнь и боевую деятельность бронетанковых войск, многогранная партийно-политическая работа среди танкистов сыграли решающую роль в успешном выполнении ими боевых задач. Партийно-политическая работа оказывала благотворное влияние и на поведение советских воинов. Воспитанные на идеях патриотизма и пролетарского интернационализма, перейдя рубежи родной земли и изгнав из ее пределов немецко-фашистских захватчиков, они успешно выполнили свой интернациональный долг — разгромив противника, освободили народы Европы от ненавистного рабства, высоко подняли за рубежом авторитет советского человека.

Итак, опыт минувшей войны свидетельствует о том, что поддержание и восстановление боеспособности танковых армий представляло весьма сложную проблему и требовало искусного применения имевшихся сил и средств, а также огромной организаторской работы. Использовавшиеся методы ее решения путем обеспечения высокого уровня политико-морального состояния и наступательного духа войск, своевременного укомплектования армии личным составом, поддержания в установленной норме запасов материальных средств и непрерывного восстановления поврежденной техники, создания в определенных условиях обстановки сводных отрядов подтверждали свою высокую эффективность.

Работоспособность органов управления войсками в этих условиях восстанавливалась путем объединения нескольких штабов, потерявших значительную часть своих сил и средств, передачей функций управления в нижестоящую командно-штабную инстанцию, прямым подчинением одних органов управления, понесших большие потери, другим, хотя и равным в структуре первоначальной подчиненности, а также путем доукомплектования офицерами резерва.

Одной из самых сложных и трудных проблем в общей сумме мероприятий по обеспечению боевой готовности танковых армий в годы минувшей войны являлось восстановление боевой техники. Главная задача средств технического обеспечения в период подготовки операции заключалась в том, чтобы до начала боевых действий максимально доукомплектовать войска армии отремонтированной материальной частью и подготовить технику к безотказной работе на всю глубину наступательной операции. В ходе ведения боевых действий решались задачи эвакуации, ремонта и технического обслуживания боевых машин.

Основными направлениями совершенствования технического обеспечения являлись: временная (на период ведения боевых действий в высоких темпах) централизация эвакуационно-ремонтных средств, специализация ремонтных частей и подразделений, более четкая организация технической разведки, повышение технической квалификации личного состава, улучшение организационно-плановых основ деятельности личного состава и органов управления.

Опыт восстановления боевой техники танковых армий в годы войны может быть творчески использован и в современных условиях с учетом, разумеется, изменившихся средств технического обеспечения и характера вооруженной борьбы. В настоящее время техническое обеспечение — один из важнейших факторов оперативного значения. Это обеспечение перестает быть уделом только технических служб и стало первоочередной заботой всех командиров и штабов.

Материальное обеспечение операций танковых армий в годы войны в целях поддержания их боеспособности имело особое значение, что обусловливалось действиями армий в высоких темпах, на значительную глубину, в отрыве от основных сил фронта. Эффективность материального обеспечения зависела от организаторской деятельности командиров, штабов и других органов управления, творчества в достижении целей, постоянного поиска более оптимальных вариантов организации тыла. Положительно зарекомендовала себя практика централизованного использования автомашин армии для подвоза горючего, особенно при высоких темпах наступления, железнодорожного и воздушного транспорта, подвоза материальных запасов непосредственно в части (подразделения), минуя промежуточные инстанции. Широко использовалось трофейное топливо. Осуществлялось перераспределение норм материальных запасов по их видам в зависимости от конкретных условий боевой обстановки. При организации управления тылом проявлялось стремление к эшелонированию органов, которые руководили тыловым обеспечением, путем создания небольшого состава оперативных групп, располагавшихся вблизи командных пунктов армий, что давало возможность более оперативно решать вопросы, исходя из обстановки, получая своевременную информацию о ходе боевых действий, наличных запасах и потребностях войск. Значительное внимание уделялось организации охраны тыловых коммуникаций танковых армий из-за их уязвимости в оперативной глубине.

В годы войны успешно решался вопрос своевременного пополнения соединений армии личным составом. Основными способами, при которых достигались цели восстановления их боеспособности, являлись: включение в состав соединений (частей) маршевого пополнения, усиление на отдельных этапах наступления танковых армий стрелковыми соединениями и частями других родов войск, доукомплектование мотострелковых соединений партизанами и местным населением освобожденных областей, временное парораспределение личного состава внутри армии.

Боевая практика учит, что основная цель партийно-политической работы в наступлении — обеспечить морально-политическую и психологическую готовность войск сражаться с противником и добиться победы. Эта цель всегда подчинена выполнению конкретных боевых задач с учетом условий и особенностей боевой обстановки. В период подготовки и ведения боевых действий в практике работы командиров, политорганов, партийных и комсомольских организаций применялись наиболее действенные и оперативные формы, методы и средства для мобилизации воинов на решительные и смелые действия и проявление инициативы. Такими формами являлись личное общение командиров и политработников с войсками, особенно в критические моменты боя, изучение и глубокое разъяснение личному составу основополагающих документов партии и правительства, популяризация успехов, героических подвигов, лучшего опыта на митингах, собраниях, в газетах, боевых листках и т. д.

Формы и методы партийно-политической работы, применявшиеся в годы войны, не потеряли своего значения и ныне. При этом следует учитывать особенности, вытекающие прежде всего из постоянной угрозы применения противником ядерного оружия, наличия в войсках большого количества нового вооружения и боевой техники, большей напряженности и динамичности боевых действий. Задача командиров и политорганов в современных условиях заключается в том, чтобы воспитать у личного состава коммунистическую идейную убежденность, морально психологическую стойкость, непоколебимую уверенность в справедливости наших целей, памятуя о том, что от этого в решающей степени зависит победа над врагом.

Принципиальные основы подхода к поддержанию боеспособности войск, выработанные боевой практикой минувшей войны, во многом сохраняют свое значение и в наши дни. Восстановление боеспособности войск — одна из самых сложных в современном военном искусстве проблем. Она заключается в проведении командирами, штабами, партийно-политическими и тыловыми органами комплекса мероприятий, направленных на приобретение утраченных свойств и качеств подразделениями, частями и соединениями, чтобы они могли организованно и эффективно использовать боевую технику и вооружение, а также проявлять свои маневренные и другие возможности в бою и операции.