Хакс долго, степенно разглядывал хрупкое тело в крепкой хватке широких ладоней одного из штурмовиков, и взгляд генерала таил в себе холодное торжество.

Верховный лидер оказался прав, когда особо похвалил бывшего командующего «Старкиллером» за возможность отследить движение «Тысячелетнего сокола», открывшуюся благодаря своевременной смекалке Хакса. И когда намекнул, что чувствует, будто это ветхое судно способно помочь Первому Ордену отыскать того, кого до сих пор никому не удавалось найти. Генералу не нужно было разъяснять, кого именно Сноук имеет в виду. И хотя Хакс довольно скептически относился к такой малопонятной для него вещи, как интуиция — даже интуиция чувствительных к Силе, которой, на его взгляд, в этом мире отводилось через чур много внимания, — сейчас он на деле убедился в справедливости предчувствия Верховного от начала и до конца.

Небольшой отряд штурмовиков отправился вглубь местных джунглей по следу беглецов, которых удалось отследить при помощи термосканеров еще на подходе. Сам генерал и пара солдат задержались на поляне неподалеку от границы леса, чтобы исследовать пещеру — судя по остаточным следам (таковых, впрочем, было немного; видно, здешние обитатели узнали об их приближении загодя), она еще недавно служила кому-то жилищем.

Остальные сопровождающие генерала остались в низине вместе с кораблями, среди которых — «Тысячелетний сокол», безошибочно определенный ID-транспондерами и тотчас взятый в оцепление силами бойцов штурмового корпуса вместе с единственным оставшимся на борту пилотом-вуки.

Хакс планировал доставить того на «Хищник», который дожидался на орбите планеты и, прибегнув к современным технологиям, используемым при общении с военнопленными, допросить. Само собой, наслышанный о баснословной физической силе коренных обитателей Кашиика, генерал, возможно, поостерегся бы везти с собой одного из представителей этого опасного народа, но делать нечего. Слишком большая вероятность, что вуки — несомненно, тот самый, что был давним приятелем Хана Соло и генерала Органы — располагает ценными сведениями, а здесь, в окружении Хакса, не нашлось никого, кто разбирал бы шириивук.

Бойцы, посланные в лес, возвратились спустя около часа — и не с пустыми руками. Их командир вел впереди себя, удерживая за тонкие предплечья, молодую женщину в простецких одеждах, которые Хакс, не обладай он привитой с детства обходительностью, охарактеризовал бы попросту как «обноски». Другой солдат ступал рядом, приставив к виску пленницы дуло бластера.

С первого же взгляда Хакс определил в девчонке, которую довелось поймать его парням, ту самую девчонку, которая бежала со «Старкиллера» незадолго до взрыва и которую столь безуспешно и яростно разыскивал Рен. Отточенная память военного без особого труда подсказала ее образ, соединив в воображении генерала настоящее и прошедшее, хотя Хакс и видел эту девушку только однажды, и то мельком. Раньше она казалась ему не более чем очередной причудой магистра, а на большинство его причуд генерал старался по возможности закрывать глаза, чтобы не возыметь лишних препирательств с любимым учеником Верховного лидера и тем самым не нажить себе неприятностей. Но теперь, когда Сноук собственной персоной проявил заинтересованность относительно странной девицы с Джакку (а ведь тот сказал дословно следующее: «Похоже, Кайло Рен был прав на ее счет»), наступила пора и Хаксу пересмотреть свое отношение к ней; изначально глубоко пренебрежительное, теперь оно естественно сменилось любопытством и даже в определенной мере участием к ее судьбе.

Когда пленницу подвели к нему, генерал в небрежной манере коснулся ее подбородка двумя пальцами, с аккуратной настойчивостью заставляя повернуться и поглядеть себе в лицо.

Кругом властвовала кромешная темень тропического леса, оттененная редкими, приглушенными криками ночных птиц, в которой всегда присутствует что-то завораживающее и одновременно угрожающее. И хотя фонари, встроенные в оружие штурмовиков, в значительной мере рассеивали мрак, но они не истребляли, а скорее напротив, умножали тени с их таинственной недосказанностью, которая накладывала свой отпечаток и на человеческие фигуры. Так что люди, в чьих образах при свете дня нельзя было увидеть ничего примечательного, теперь приобретали загадочные черты пришельцев из иного мира, мира за гранью возможного.

Таковым впервые явилось Хаксу лицо плененной девушки. И быть может, именно благодаря причудливой игре света и теней, которая восхитительно дополняла уже существующее у него впечатление, девушка тотчас показалась мужчине невероятно привлекательной.

Он ясно увидел, насколько она восхитительно юна. Если точнее, то ее возраст генерал определил бы, как тонкий стык между детством и подлинной женственностью, который как раз нравится мужскому полу более всего. Настолько, что даже неряшливый вид и тяжелое, сбившееся дыхание лишь добавляли ей очарования непосредственности. Нежный рисунок лица и выступающих скул подчеркивали дорожки от слез, пересекающие бледные щеки. Бриллианты глаз, которые, отражая свет фонарей, казались золотистыми, источали ненависть и глухую боль. А сочетание крохотного, вздернутого кверху носика и мягких губ, словно созданных природой для поцелуя, окончательно расставили все по своим местам. Теперь рыжий генерал воочию видел то, о чем прежде мог только предательски догадываться, насмешливо ухмыляясь и не соглашаясь при этом сам с собою. Хотя и предполагал, что Сноук тоже заподозрил нечто похожее — оттого они оба поначалу и не вняли в полной мере предупреждению Рена. Что-то подсказывало ему — и теперь, видя пленницу во плоти, Хакс тем более не отвергал такую возможность, — что внезапная одержимость магистра столь чарующим существом не сводилась к одной только открывшейся у девушки одаренности, чувствительности к Силе, или как там оно правильно называется… Говоря простыми словами, Хакс был склонен думать, что Кайло всего-навсего влюбился.

Впрочем, слабость магистра, даже если таковая и имела место, с лихвой оправдывалась двумя фактами, которые, по разумению Хакса, не вызывали сомнений. Во-первых, Рен едва ли отдавал себе отчет в своем чувстве, и даже наверняка действовал бессознательно, руководимый лишь буйным нравом, с которым генерал был, к своему прискорбию, вынужден мириться на протяжении всего их знакомства. И во-вторых, Хакс чувствовал в себе готовность признать, что и сам едва ли остался равнодушным к тому, что созерцали его глаза.

— Не бойся, — шепнул генерал и осторожно провел тыльной стороной ладони по нежной скуле, мягко стирая след печали.

Девочка вздрогнула. Хакс, угадав ее тревогу, покорно убрал руку.

В его движениях отчетливо прослеживался личный интерес, быть может, излишне интимный — однако, интимный ровно настолько, чтобы не переступить известную грань, которую Хакс, невзирая на явный соблазн, переступать все же не собирался.

Да, он не был чувствителен к Силе, и потому не мог охватить своим рассудком всю важность находки. Хакс не видел, как Рен, феномен этой девочки, ее редкие возможности (пока неведомые, впрочем, и ей самой). Но он видел ее, и уж ее-то видел в полной мере. Сознавая ее ценность чутьем, отличным от чутья одаренных — чутьем мужской природы. И хотя его понимание магистр, да, наверное, и сам Верховный лидер, сочли бы пошлым и примитивным, кто решился бы сказать, что оно было неправильно? В конце концов, почему бы не допустить, что духовная уникальность девушки нанесла отпечаток и на ее внешность, добавив к юной прелести лица особую одухотворенность, которую Хакс хоть и не мог, и даже не рассчитывал постичь, но все же увидел отчетливо. Красота столь гармоничная, когда лицо лишь отдает естественную дань складу души — эта красота сама по себе является уделом немногих людей, избранных людей, выделяя их и возвышая над другими. Потому, даже довольствуясь поверхностным взглядом, без углубления в суть, Хакс все понял верно; возможно, даже вернее, чем Кайло, поскольку иной раз истина не скрывается в глубине, а лежит именно на поверхности.

— Где Люк Скайуокер? — спросил генерал со всею возможной мягкостью. Таким тоном принято говорить с малыми детьми, чтобы не напугать их.

Впрочем, вопрос был адресован пленнице лишь отчасти, и ответ поступил вовсе не от нее, чему Хакс никоим образом не удивился.

— Нам удалось наткнуться на мужчину в лесу, — доложил командир отряда. — Человек. Уже немолодой. Он пытался привлечь к себе наше внимание, чтобы позволить девчонке уйти. А после покончил с собой.

Генерал тревожно сглотнул, предчувствуя, что подобного рода новости могут вызвать у Верховного лидера множество вопросов, ответить на которые он, Хакс, едва ли сумеет. Да и Рен, если возвратится живым, не обрадуется преждевременной кончине врага, которого магистр надеялся уничтожить не иначе, как собственными руками.

— Как это произошло? — спросил он сухо.

— Выстрелил себе в висок. В упор.

— А тело?

— Тело упало с обрыва в океан.

— Как удобно, — съязвил генерал, на сей раз обращаясь, очевидно, в большей степени к себе самому. — Теперь, стало быть, удостовериться в его смерти не представляется возможным.

— Сэр, — возразил штурмовик, — десяток человек стали свидетелями самоубийства. Уверяю вас, ошибки быть не может. У беглеца не было ни единого шанса спастись. Даже если бы выстрел оказался не точен, после падения с такой высоты человек должен был погибнуть от удара о воду.

Хакс только покачал головой. Все, сказанное солдатом, было бы, конечно, верно, если бы только речь не шла о предполагаемом джедае, бывшем главе ордена. Возможности же чувствительных к Силе до сих пор остаются для обычных людей тайной за семью печатями, поэтому, говоря о них, ничего нельзя было утверждать наверняка.

Впрочем, если Скайуокер, живой или мертвый, исчез в океане, искать его и вправду бесполезно. По данным бортовых компьютеров, водный простор занимает около девяноста пяти процентов всей поверхности данной планеты — даже больше, чем на Лехоне. Прибавить к этому подводные течения и обитателей глубин, среди которых наверняка если не все, то многие питаются падалью — и выйдет, что море здесь является лучшим могильщиком.

На всякий, однако, случай Хакс распорядился, чтобы несколько человек еще раз прочесали окрестности. А пленницу было велено отвести вниз и доставить на командирский шаттл.

Солдаты принялись исполнять приказ. Хакс отвернулся и сделал несколько шагов в сторону, когда легкое движение внутри кобуры на поясе заставило генерала запоздало вспомнить о том, что его личный легкий бластерный пистолет «Защитник» был все это время не пристегнут — чтобы беспрепятственно извлечь оружие в случае опасности.

Девушка ловким движением высвободилась из рук ошарашенного ее прытью штурмовика и вскинула наизготовку притянутый Силой бластер. Этот прием, называемый Захватом Силы, она использовала лишь второй раз в жизни, да и то первый произошел почти помимо ее воли, так что самое разумное сказать, что не столько она притянула к себе меч Скайуокера, сколько он сам, подчиняясь лишь собственному стремлению, направился к ней в руку. Теперь же все произошло исключительно потому, что она того захотела. Казалось, что это знание было заложено в ее голове и в ее теле уже давно, и теперь стремительно поднималось из забвения.

— С дороги! — прорычала она, начиная пятиться к границе леса. — Убирайтесь! Я не шучу…

Рей нарочно старалась казаться яростнее, опаснее, чем на самом деле, чтобы не выдать истинных растерянности и страха, сжигающих ее душу в этот отчаянный момент. Голос преобразовывал в звериный рык всю невыраженную боль, всю досаду от потери еще одного человека, с которым она успела сблизиться, и весь испуг перед перспективой нового плена.

Хакс сделал шаг в ее сторону, показательно поднимая руки вверх. Так он надеялся создать у девушки мнимое ощущение превосходства.

Пистолет, который он носил при себе, являлся спортивным, а не боевым, и в большинстве миров даже не считался за полноценное оружие. Выстреливающий энергетическими зарядами малой мощности и на крайне ограниченное расстояние, «Защитник» будто оправдывал свое название, служа исключительно для самообороны. Признаться, Хакс носил его в большей мере по привычке, оставшейся со времен ученичества в Имперской военной академии на Арканисе, где подобную игрушку имел едва ли не каждый курсант. Спортивный бластер, кроме того, был идеален для стрельбы по мишеням в тире для оттачивания навыков дальнего боя.

Пленница — а девушка, несмотря на свое короткое преимущество, все же оставалась пленницей — тут же взяла генерала на прицел.

— Не подходите ближе, — предупредила она сквозь зубы, напряженно и почти панически.

Она чувствовала, что не сможет скрыться, окруженная со всех сторон вооруженными штурмовиками, смущенная и потерянная, выбитая из колеи новым горем, которое обрушилось ей на голову слишком внезапно. Хакс видел все это, просто потому что замечать слабость в противнике — первостепенная из всех наук, которой обучают годы военной службы, а Рей, если вглядеться, и не таила, поскольку не умела утаить ни трепета в руках, ни сумбура в своей голове. И если генерал до сих пор медлил наброситься и повергнуть ее окончательно, то причиной тому было одно только несерьезное, игривое чувство восхищения ее отвагой и сообразительностью — лучшими дополнениями для женской красоты с ее обворожительным свойством иногда выходить за отведенные природой границы кротости.

Он сделал еще шаг, потом еще. Его лицо вдруг расцвело улыбкой, которая в мистическом отсвете фонарей приобрела не только угрожающий, но и какой-то вовсе демонический оттенок.

Рей, не сдержав испуга, сделала один произвольный выстрел. Генерал упал перед нею на одной колено, схватившись за пострадавшее плечо. «Вот это девушка!» — мельком подумал он почему-то с гордостью. Должно быть, узнай Хакс, как точно совпала эта его мысль с восторженным восклицанием пилота-изменника По Дэмерона, он изумился бы до крайности.

Сразу трое солдат метнулись к ним. Двое, забежав с разных сторон, вывернули пленнице руки, заставляя выбросить пистолет на землю. Один подлетел к генералу, чтобы помочь ему. Хакс, впрочем, лишь отмахнулся, сказав, что ранение несерьезно, и медленно выпрямился. Заряд прошел чуть выше ключицы, лишь немного задев плечо.

— А ты не промах, как я погляжу, — констатировал он, нависнув над девушкой, которую штурмовики заставили согнуться почти вдвое, так что она могла видеть лишь сапоги Хакса и низ его шинели.

Генерал старался говорить с обычным для себя высокомерием, лучше всего подходившим для общения как с подчиненными, так и с пленниками, хотя голос его то и дело выдавал смешливые нотки, поскольку на деле все это происшествие лишь позабавило его.

— Кайло Рен явно недооценил тебя. — «Потому, наверное, и попался врагам». — Я не повторю его ошибки.

Он распорядился, чтобы за нею постоянно приглядывали не менее пяти человек — так нужно было на случай, если девушка вновь попытается применить к кому-нибудь из конвоиров Обман разума, как уже было на «Старкиллере» (генерал знал об этом). На «Хищнике» же полагалось заключить пленницу в энергетическое поле, покуда корабль не прибудет к месту назначения (под которым подразумевалась резиденция Сноука). Если ей удастся сбежать, Хакс пообещал лично подписать распоряжение о расстреле проявивших халатность солдат, хотя, возможно, в действительности вовсе не собирался идти на такие крутые меры, а хотел лишь подчеркнуть своей угрозой, насколько важно его бойцам сохранять бдительность в необычной для них ситуации. Даже самому Хаксу прежде не случалось иметь дела с пленными, наделенными чувствительностью к Силе; более того, помня о способностях Рена, от которых подчас даже у скептически настроенного генерала захватывало дух, тот, будь у него выбор, предпочел бы обойтись вовсе без подобного опыта.

* * *

Они стояли посреди охваченного теменью леса спина к спине, и со страхом озирались вокруг. Куда ни кинь взор, всюду был виден белый свет фонарей. Преследователи уже заметили их и теперь заходили со всех сторон, понемногу беря свои жертвы в кольцо.

Рей отстегнула с пояса бластер и держала его перед собой, готовая отстреливаться, покуда хватит заряда. Она никак не могла предвидеть, того, что сделал мгновение спустя ее спутник. Одно решительное движение металлической руки — Скайуокер махом обезоружил ее. Затем, ухватив ее локоть, заставил пригнуться.

Только теперь она заметила, что в паре шагов за их спинами находилась небольшая яма, прикрытая высокими кустами, почти неразличимая впотьмах. Идеальное место, чтобы скрыться; но только лишь одному. Исчезновение сразу двоих беглецов будет через чур подозрительно; штурмовики обыщут все вокруг, и в результате наверняка обнаружат столь нехитрое укрытие.

— Оставайся здесь, — скомандовал Люк. — Не бойся, я вернусь за тобой.

Рей застыла на мгновение, широко моргая.

Нет, больше всего ее поразила вовсе не та решительная самоотверженность, с которой Скайуокер готов был рисковать, отвлекая на себя внимание, чтобы спасти ее жизнь. Хотя и это, несомненно, являлось весьма важным для одинокой девочки с Джакку, которая прежде полагала, что не стоит ни доброго слова, ни сочувствующего взгляда — просто потому, что до недавнего времени практически не видела в свой адрес ничего подобного — и вся ценность ее жизни сводилась к тем крохам, которые ей удавалось заработать в течение дня. Но еще изумительнее казалось ей то, как невероятно совпала эта заботливая непоколебимость в голосе магистра с ее видением в подвале кантины Маз Канаты.

Итак, девушка осталась одна. Затаившись под покровом зелени, она старалась не двигаться и не дышать. Еще она прислушивалась, ибо прислушиваться — это все, что ей оставалось. Последнее оружие в борьбе с томительной неизвестностью. Пытка ожиданием, такая знакомая ее душе, была в нынешних отчаянных условиях почти нестерпима, и Рей снова и снова кусала губы до крови, чтобы только взять себя в руки. Она старалась оставить беспокойство, призвать в союзники Силу, чтобы, как недавно, слышать и чувствовать все, что происходит вокруг.

И она слышала — как шаги штурмовиков и их голоса стали вдруг удаляться. Как они бежали за стремительно удаляющейся к дальнему концу леса скрытой во тьме фигурой в широком плаще. Слышала их редкие выстрелы, которые не достигали цели; преследуемый то и дело оказывался быстрее, ловчее, а иной раз отражал заряды при помощи Силы. У Рей перехватило дыхание. Пока ей впору было лишь мечтать овладеть подобными техниками.

В определенный момент новизна и необычность ощущений вновь поглотили без остатка внимание девушки, как и утром, во время медитации, заставляя погрузиться с головой в поток звуков и образов, который окружал ее. Сила, ее волшебство, ее могущество, открывали столько возможностей, позволяя видеть невидимое и постигать непостижимое — от этого поистине захватывало дух! Подхваченное быстроходным течением энергии, окружающей и пронизывающей все сущее, сознание Рей как бы само окружало и пронизывало, давая ей почувствовать себя ветром, гулявшим над водной поверхностью, и травой, примятой ногами бегущих по лесу людей, и звездным светом, льющимся из-за ночных облаков… Все это была она и не она. Сумевшая слиться с Силой начисто, без остатка, и сама научившаяся становится тем, чего касалась в своем полете.

Полет прервал внезапный выстрел, пронесшийся над обрывом на другой стороне леса, чуть выше по склону горы. Этот выстрел, заставивший преследователей резко остановиться в искреннем удивлении, поразил не только свою прямую цель, но и ее, Рей, буквально наповал. Девушка, обхватив голову руками, закричала в испуге, даже не замечая, что кричит, и этот ее порыв лишь на первый взгляд мог показаться обычным состоянием аффекта, которое было вызвано горем от потери. Однако в то время Рей еще не успела осознать произошедшего, она лишь почувствовала — словно заряд бластера оглушил ее.

«Ты увлеклась, девочка. Ушла слишком глубоко. Будь осторожнее, научись управлять собой».

От неожиданности Рей широко распахнула глаза. Сквозь полупрозрачную призму энергетического поля ей виделись лишь очертания камеры, в которую ее поместили. Вокруг не было ни души; никого, кто теперь мог бы говорить с нею.

Она тряхнула головой, силясь прогнать наваждение, и вновь предалась воспоминаниям — хотя бы потому, что иного ей теперь не оставалось.

Что происходило с нею потом, Рей помнила смутно, будто во сне. Она тотчас угадала, что ее заметили, и, покинув свое убежище, пустилась бегом сквозь темень, не замечая ничего вокруг — ни корней деревьев, широких и витых, которые то и дело возникали у нее под ногами, норовя подставить подножку; ни хлеставших оголенные щиколотки зарослей кустарников; ни слез, плотно застилавших глаза, мешавших зрению, которое, впрочем, и так было теперь почти бесполезно.

Так продолжалось до тех пор, пока погоня не сошла на нет; пока дула вражеских бластеров не окружили беглянку со всех сторон, и грубые, цепкие руки не схватили ее за плечи.

Стоит ли отдельно говорить, что творилось в этот момент в ее душе? Достаточно упомянуть, что вихрь событий последних недель — новых открытий, потерь и приобретений — был настолько стремительным, особенно в сравнении с ее предыдущим мерным существованием на Джакку, что в определенный момент это как бы притупило остроту восприятия. Рей казалась самой себе крохотной песчинкой, которая, подгоняемая бурей, несется, сама не ведая, куда. Она давно перестала чему-либо удивляться. Ей думалось, будто она уже не владеет собой и даже не является собой в той же степени, что и раньше. Нечто, ставшее частью ее судьбы и ее натуры — нечто обширное и могущественное — вело ее за собой, а сама Рей, прежняя Рей, только подчинялась.

И вновь перед глазами та же неподвижная обстановка камеры. Где-то поблизости слышен вялый писк R2, которого по каким-то причинам решили держать вместе с девушкой. И Рей опасалась подумать об участи Чубакки.

Штурмовики стерегли снаружи, опасаясь заходить к ней. В этом не было ничего удивительного; Рей и сама боялась не меньше. Себя и Силы внутри себя; Силы, которой мыслила овладеть, и которая в действительности сама овладела ею. Бессмыслица, которую проще почувствовать, испытать на себе, чем объяснить.

«Ты слишком остро воспринимаешь поток Силы, «никто». Ты вся на взводе, каждое новое ощущение поглощаешь с такой жадностью, с таким восторгом, словно человек, который много лет провел во тьме и внезапно вышел на свет, даже несмотря на то, что свет с непривычки может его ослепить. Мне становится страшно за тебя. Помни, что, нырнув однажды, можно вовсе не вынырнуть назад. Помилуй тебя великая Сила, Бен был таким же!»

«Магистр Скайуокер…» — кажется, Рей давно догадалась, что за аномалия окружила ее, безапелляционно проникая в мысли, но имя решилась назвать только лишь теперь.

«Почему бы и нет? — призрачный голос был полон иронии. — Раз уж Сноук позволил себе подобный фокус с Беном, отчего бы и мне не попытаться поселиться на время в твоей голове? Ведь ты не отказываешься учиться?»

«Нет, что вы…»

«Ты должна успокоиться, постараться взять себя в руки. Тебе предстоит непростое испытание, «никто». Ведь ты уже догадалась, что тебя везут прямиком к Сноуку?»

Узнав эту новость, Рей едва не задохнулась. Не столько, впрочем, от страха — потому что о главе Первого Ордена она достоверно знала недостаточно, чтобы его бояться, всего-то одно имя — сколько от изумления. Мог ли кто-нибудь представить, что легендарная личность, Верховный лидер однажды пожелает встретиться с девочкой с помойки?

«Хватит уже принижать себя! — Люк, казалось, пылал раздражением. — Пойми, если уж великий поток проложил себе дорогу к сердцам живых существ — проложил через тебя, дитя, — то ему все равно, являешься ли ты мусорщицей с Джакку, или малолетним рабом с Татуина. Я почувствовал в тебе пробуждающуюся Силу, Бен — тоже. Значит, и Сноук может ее почувствовать».

«Тогда в чем же мое назначение?» — вопросила она нетерпеливо, с надрывом, зажмурившись вдруг так сильно, что на глазах показалась влага. Может ли магистр, или хоть кто-нибудь помочь ей разгадать этот ребус?

«Сейчас твоя задача — уцелеть самой и сохранить свою душу. А дальше пусть Сила сама направит тебя. Так уже было со мной, и так должно произойти с тобой, я уверен».

«Вы меня не оставите?»

«Конечно, нет. Никогда».

Рей улыбнулась. По ее щеке скатилась слеза. Внезапное тепло где-то внутри подсказало ей, что отныне все пойдет так, как надо. Она больше не одна.

«Погоди-ка, — предупредил Скайуокер, — кто-то идет к тебе. Кажется, я знаю этого наглеца. Послушаем, что он скажет, уж больно любопытно».

Рей подняла глаза, полные недоумения, на дверь камеры, расположенную точно напротив.

* * *

Одиночество пленницы через секунду и впрямь прервало появление человека, на первый взгляд, совершенно обыкновенного. Посетитель был средних лет, хотя на вид более молодой, нежели в годах. Со светло-русыми, кудреватыми, коротко подстриженными волосами — не настолько, впрочем, коротко, как у генерала и уж точно не так, как стригут штурмовиков. Льдисто-серые глаза, окруженные паутинками легких морщин, тотчас принялись изучать девушку с той жутковатой смесью надменности и холодного любопытства, которое Рей уже видела на лице Хакса, и которое сейчас отчего-то казалось ей куда более угрожающим. Вид незнакомца — его нарочито горделивая осанка, его взор, его странная простецкая одежда, напоминающая мембранные штаны и черный свитер Финна, которые юноша носил в их первую встречу на Джакку — все выдавало некое притворство, как бы намекая, что человек этот — вовсе не то, чем он кажется, или может показаться на первый взгляд.

— Рей с Джакку? — спокойно осведомился он, подойдя вплотную к границе энергетического кокона, удерживавшего девушку.

Она не сказала ничего. Лишь тяжело сглотнула.

Незнакомец невозмутимо продолжил:

— Можешь не отвечать, я и так знаю, что это ты. Глупый чванливый индюк Хакс, и тот догадался, что к чему.

— Чего ты хочешь? — глухо спросила девушка тем же тоном, каким она обратилась к Кайло Рену после первого своего пленения, спросив у него «где я?» и «что стало с остальными?» Подобного рода вопросы, на первый взгляд, вымученные и ничего не значащие, носят, однако, очень важный смысл. Они говорят о нестерпимом внутреннем напряжении в душе пленного, о его внутреннем надломе, который уже начал подавлять гордость, побуждая вступить в диалог — любой опытный допросчик сходу распознал бы это.

Обладал ли пришелец столь же выдающимся опытом по части получения информации, как ученик Сноука, судить трудно. Доподлинно можно сказать лишь одно — то, что едва услыхав голос девушки, он тотчас выпятил грудь и ощутимо повеселел.

— Я здесь, — сказал мужчина, — чтобы помочь тебе.

— Ты из Сопротивления?

Человек лишь покачал головой.

— Я — один из рыцарей Рен, — произнес он с такой непосредственностью, что Рей поначалу не поверила услышанному.

Затем — чтобы убедиться — она еще раз оглядела незнакомца с головы до ног, стараясь найти в нем хоть что-то общее со взвинченным Беном Соло, потому что Бен был единственным рыцарем Рен из тех, что она знала, и еще потому что обо всей организации принято судить по одному виду ее главаря. Пожалуй, не будет большим грехом против истины добавить, что в подсознании Рей и вовсе хранила абсурдную уверенность, словно весь орден Рен ограничен одним лишь магистром, и помимо Бена, других рыцарей не существует вовсе. По крайней мере, скажи ей об этом кто-нибудь, девушка не удивилась бы ни на миг.

Но нет, этот человек был реальным, и он явно не шутил. Своим видом он отличался от Бена точно так же, как отличается мерное сияние голубоватого лезвия фамильного сейбера Скайуокеров от странного крестообразного меча, сгустка огненной ярости, который использовал Кайло, и который Рей погасила и уничтожила своими руками. Мужчина, стоявший перед нею, был спокоен, даже улыбался, и казалось, ничто не способно вывести его из равновесия.

Кроме того, Рей, как не пыталась, не могла ощутить в нем Силу. Это было особенно странно, поскольку девушка уже уяснила для себя, что новые способности — во всяком случае, пока, на первых порах — многократно обостряют ее чувствительность даже в сравнении с другими одаренными, преображая и усиливая и зрение, и слух, и интуицию. Именно на это намекал Скайуокер. Но теперь ничто в неожиданном визитере так и не отозвалось ей. Как такое может быть?

Собеседник, будто разгадав смысл ее замешательства, усмехнулся, и с торжествующим видом фокусника извлек из-под высокого ворота свитера цепочку с амулетом, заключенным в небольшую прозрачную капсулу.

— Запомни, — произнес он, — величайшая мудрость для одаренных заключается в том, чтобы не рассчитывать только на свои способности, пренебрегая умом и находчивостью. К несчастью, наш магистр частенько забывает об этом. Среди нас ему нет равных в мастерстве Силы, но к обычной смекалке Кайло прибегает редко, и в этом его слабость. То, что ты видишь перед собой — это кусок брони червя таозина, одного из редких существ, в чьих клетках на порядок больше мидихлориан, чем у любого разумного вида. Тебе ведь уже известно о мидихлорианах? Если нет, то скажу немного проще. Пока на моей шее эта игрушка, ни один чувствительный к Силе, сколь бы талантлив он ни был, не сможет ощутить меня, другого одаренного, рядом с собой, поскольку амулет усиливает мои способности, помогая беспрепятственно скрываться. В былое время агенты имперского инквизитория носили такие безделицы, чтобы утаить свое присутствие от джедаев, на которых они вели охоту. Да, природа, сдав на руки таким, как мы с тобой, козырные карты, оставила, помимо этого, множество лазеек и подсказок, которые помогают избранным в игре. Если тебе будет интересно услышать, как я оказался здесь и откуда знаю о тебе, то тут все просто. Верховный лидер Сноук сам отправил меня на «Хищник» — корабль, где мы находимся сейчас — под видом обыкновенного штурмовика. Он подозревал, что Хакс, сам того не зная, напал на след Люка Скайуокера. Было бы верхом глупости отправить десант для такой важной миссии без единого воина, способного противостоять легендарному последнему джедаю, ты не находишь? А поскольку дражайший племянник гранд-мастера временно покинул поле боя — твоими стараниями, заметь — я, к своему, признаюсь, немалому удивлению, оказался лучшим кандидатом. Даже Хакс не знал, и до сих пор не знает о моем присутствии. Памятуя о многочисленных конфликтах между генералом и Кайло Реном, Сноук, видимо, счел, что мне лучше придерживаться инкогнито. Твое присутствие я почувствовал тотчас же, едва оказавшись на планете. Сила буквально кипит в тебе, Рей с Джакку, для меня, для любого из нас, рыцарей Рен, ты — это почти откровение. — Пока мужчина говорил эту последнюю фразу, его улыбка преобразилась из холодной, с оттенком самодовольства, в мягкую, одухотворенную, полную того самого скрытого смысла, с которым некогда в темном лесу на «Старкиллере» взирал на Рей и Кайло. Его губы на смыке стали вдруг беспокойно подрагивать, а глаза заморгали чаще. — Ты еще молода и неопытна, Рей, но наш орден уже наслышан о тебе. Скажу больше, ты одолела и сумела пленить нашего магистра — стало быть, имеешь полное право занять его место, если пожелаешь.

— Как тебя зовут? — поинтересовалась Рей.

Этот вопрос ни в коем случае не являлся для нее первостепенным. Однако другие, более важные, терялись в беспорядочности мыслей, не способные пока выйти наружу. Единственное, что удалось сходу облечь в слова — это самое простое и незначительное. Возможно, она рассчитывала таким образом дать себе перерыв, пусть небольшой, покуда незнакомец будет называть свое имя, чтобы немного собраться.

— Я — Тей, — просто ответил мужчина. И, пресекая возможные расспросы, пояснил: — Мое детство прошло на Рилоте, и было, кажется, не намного лучше, чем твое. Тви’леки всех беспризорников называют «Тей», что дословно означает «сын», а по факту — просто «безродный мальчишка». В ордене меня, разумеется, нарекли иначе, но я не стану пока открывать тебе другого своего имени. Хотя бы потому, что редко пользуюсь им. В отличие от Кайло, я не бегу от своего прошлого, и тебе не советую. Прошлое может быть как нашей слабостью, так и ключом к новому витку могущества, если не бояться извлекать из него правильные уроки.

Про себя девушка отметила, что мужчина наверняка нарочно подчеркнул определенное сходство между нею и самим собой, чтобы завоевать ее расположение. Также в его словах имелся неприкрытый, можно даже сказать, навязчивый намек на несостоятельность магистра ордена Рен, и это, при всей неприязни девушки в отношении Кайло, почему-то тоже решительно ей не нравилось.

— И чем же ты мне поможешь, Тей?

Ее собеседник лишь усмехнулся.

— Разве ты сомневаешься в том, что я могу освободить тебя прямо сейчас, стоит тебе только дать свое согласие? Или в том, что нам, двоим одаренным, не составит труда одолеть экипаж, состоящий всего из пары десятков штурмовиков и двух членов офицерского состава, которые, признаться, не блещут умом. К слову, меня очень позабавило то, как ты обвела вокруг пальца генерала Хакса и прожгла ему плечо бластером.

Тей, сказав это, игриво подмигнул девушке. Потом вновь придал большую серьезность своему лицу и, понизив голос, заговорил вот о чем:

— Орден Рен заинтересован в тебе, Рей, по нескольким причинам. И скрытая в тебе Сила — это лишь одна из них. Другая — тот факт, что именно ты одолела и повергла магистра. Кайло Рен, ученик Сноука — единственное, что связывало орден с режимом Верховного лидера. Через него, главного среди нас, все рыцари были доселе вынуждены служить интересам Первого Ордена, хоть мы и не получали от этого удовольствия. Кайло — фанатик, его увлеченность учением Сноука носит характер одержимости. Его дух без остатка порабощен этим полутрупом, и вряд ли что-то, кроме разве что смерти, способно всерьез изменить ситуацию. Но что еще хуже, Кайло сделал и нас рабами Верховного, загнав орден под его худощавую длань, и не желает даже слышать ничего против. Он считается главой рыцарей, хотя на самом деле давно перестал быть одним из нас.

— Но отчего же вы, в таком случае, терпите над собой диктатуру магистра-фанатика, который вам не по душе?

Рей, несмотря на все ее волнение, вызванное рассказом Тея, достало ума сообразить, что некоторые моменты в том самом рассказе при ближайшем рассмотрении очевидно не сходятся.

— Это сложно объяснить, — вздохнул рыцарь. — Достаточно сказать, что Кайло удалось добиться среди нас огромного авторитета. Когда он впервые пришел в орден и спустя всего несколько месяцев произнес горячую речь, побудив нас напасть единым мощным ударом на явинский храм, вырубить под корень новое поколение джедаев, мы были опьянены им, его горячностью, его всепоглощающим рвением, его талантами и планами на будущее. Наверное, такое объяснение покажется тебе неубедительным, но если бы ты только видела нашего магистра в былые годы; видела, каким живым огнем священной ненависти горел его взгляд… Тогда рыцари еще не знали, что за маской деятельного юнца скрывается пустая марионетка, устами которой вещает Сноук. Но отголоски того былого обожания слышны и теперь. Его философия, идущая от Верховного, так плотно срослась с изначальной философией Единой Силы, которая руководила орденом Рен с самого его основания, что большинство уже не способны отличить одно от другого. Пойми меня правильно, Рей, Кайло — это старый, вредоносный идол, от которого можно избавиться только одним путем — отыскать идола нового. Если ты примешь мою помощь, я отвезу тебя в наш храм на Малакоре. Ты сможешь вступить в орден, сможешь беспрепятственно обучаться нашему искусству — любой из рыцарей почтет за честь быть твоим наставником. Для каждого из нас ты будешь дыханием будущего, живой иконой, символом свободы ордена и его силы.

Рей задышала чаще. Она, конечно, не думала всерьез о том, чтобы принять щедро протянутую ей руку помощи — причина тому отчасти крайняя неожиданность сделанного Теем предложения, отчасти же укоренившаяся в ее сознании уверенность, что рыцари Рен служат Тьме и являются врагами всему тому, к чему привязана ее душа — однако само свидетельство ее ценности воспринималось Рей настолько остро, что перед глазами у нее заплясали искры.

Тей тотчас почувствовал ее состояние.

— Я вижу, ты растеряна и взволнована, — проговорил он немного громче и выразительнее — это давало Рей повод предположить, что в его прежнем предусмотрительном шепоте не было никакого смысла, кроме, разве что, желания создать пущий эффект доверительности. В конце концов, вряд ли рыцарь стал бы рисковать, выдавая тайные стремления и планы ордена, не позаботившись предварительно о безопасности. — Можешь не отвечать сейчас. Впереди несколько дней пути до резиденции Верховного. У тебя будет время подумать. Если ты согласишься, я почувствую это и сам приду за тобой. Но не опоздай, Рей. Помни, теперь, когда последний джедай погиб, кроме членов нашего ордена и Сноука нет никого, кто мог бы помочь тебе в обучении, направить твой потенциал в нужное русло. Тебе нужен учитель, ты сама это знаешь.

Эти слова — «тебе нужен учитель» — заставили девушку поморщиться, вновь неприятно напомнив о недавнем столкновении с Беном.

— А Сопротивление? — спросила она. — Рыцари будут дальше враждовать с Сопротивлением, если уйдут из-под начала Сноука?

Тей невразумительно пожал плечами.

— Откуда мне знать? Сопротивление, если не ошибаюсь, противостоит Первому Ордену, и к ордену Рен не имеет никакого отношения. Но, боюсь, что и друзьями нам не бывать никогда.

На этой ноте незнакомец — или вернее было бы теперь назвать его новым знакомым — отошел на пару шагов и склонил голову в знак прощания.

— Подумай, Рей, — еще раз сказал он. — Я могу подарить тебе свободу, а ты способна подарить свободу моим братьям, всему нашему ордену. Мы нужны друг другу. Заметь, — добавил Тей почти со смехом, — то, что я предлагаю, является сделкой, выгодной для каждой стороны. Мои интересы проследить нетрудно. Подумай. Только прошу тебя, не ошибись.

И вышел, поручая девушку всецело новым раздумьям.