В первую секунду Рей так испугалась, что готова была возненавидеть себя за эту, в сущности, милую, детскую оплошность. Дважды за последние несколько часов этой девушке пришлось спасаться бегством — сперва с Малакора, а затем и с Мустафара. Она была истомлена. Кроме того, она все еще ощущала Кайло — а теперь по какой-то туманной причине она чувствовала его, казалось, сильнее, чем когда-либо; и его слабость, возможно, в какой-то степени передалась и ей.

Учитывая все эти обстоятельства, можно было простить ей внезапный сон, к тому же, довольно кратковременный — о том, что Рей спала недолго, можно было догадаться просто потому что, открыв глаза, она увидела за лобовым стеклом все те же полосы звездного света; да и бортовой компьютер наверняка разбудил бы ее, предупредив о скором выходе из гиперпространства.

Однако сама девушка не могла себя простить. Тот факт, что она позволила себе заснуть в такое ответственное время, казался ей ни много ни мало предательством — предательством, в первую очередь, собственного своего настроя: своего беспокойства о том, что происходит за дверями медицинского отсека; ведь сладкая дремота, как ни крути, с волнительным ожиданием никак не вяжется.

Как только Рей пришла в себя, она раздраженно ударила кулаком по консоли, а затем, прижавшись к кулаку краем лба, чуть слышно проскулила: «Дура…»

Мало того, что она заснула в столь неподобающей ситуации; но также она вновь позволила сознанию Кайло полноценно проникнуть в ее сознание, непреднамеренно поддаваясь их ментальным узам. А Бен точно не пожелал бы делиться воспоминаниями о своей боли ни с кем — и почему-то ей думалось, что с ней в первую очередь.

— Трипио!

Дроид, сидевший чуть поодаль, тотчас встрепенулся.

— Трипио, как долго я спала?

— Вы спали, госпожа? — тот заохал и стал резко вертеть головой, очевидно, не зная, что ответить. — Полагаю, не более нескольких минут…

Рей трудно было в это поверить, однако, взглянув на хронометр (только сейчас она догадалась сделать это), девушка убедилась в правдивости заверений старого робота. Компьютер свидетельствовал, что до окончания пути еще больше получаса.

Всего несколько минут — но в ее сознании за это время пронеслись дни, недели, как такое может быть?..

Ее разума коснулась смешная и жалобная мысль — о том, как мало она, Рей с Джакку, еще знает о действии Силы.

Рей наскоро растерла лицо руками и поднялась, чтобы пройти к умывальнику.

— Магистр еще не выходил из медотсека? — спросила она, когда, пошатываясь, прошла мимо Трипио.

— Боюсь, что нет. Мастер Люк запер дверь и не выходил на связь по внутреннему каналу.

По голосу дроида можно было понять, что тот тоже весьма встревожен. В него не было заложено медицинских навыков, и в человеческой физиологии C-3PO понимал весьма немного. Однако даже его поверхностного взгляда оказалось достаточно для беспокойства: он видел, что мастер Бен был больше похож на мертвеца, чем на живого.

Добредя до санузла, Рей машинально прикрыла дверь и включила воду. Она подставила обе ладони под ледяную струю, радуясь ощущению прохлады, живо ласкающей ее кожу, и потихоньку прогоняя последние остатки сна.

Резкая боль вдруг заставила девушку согнуться пополам; вода, которую она успела зачерпнуть, чтобы умыть лицо, расплескалась на пол. Короткий глухой стон вырвался из груди, дыхание на миг остановилось. В глазах потемнело, и лишь неимоверным усилием она сумела удержать сознание.

Рей отчетливо показалось, будто ее сердце перестало биться. Она как будто умерла.

Нет, не она… пара мгновений потребовалась девушке, чтобы, превозмогая испуг; превозмогая неприятные ощущения начать соображать — и только тогда она угадала, что происходит. То чувство, которое она со страхом искала после известия о казни Кайло Рена, и которого тогда так и не сумела уловить, — именно это самое чувство сейчас настигло ее, как дикий зверь, и оглушило в одночасье.

Бен.

О Сила…

Она рванула в коридор и едва не сбила по пути как всегда нерасторопного Трипио, который, вероятно, услыхал ее задыхающийся голос и плеск воды — и решил проверить, все ли в порядке.

Дверь медицинского отсека и вправду была заперта. Стараясь пересилить боль, все еще плескавшуюся где-то внутри, девушка припала лбом к гладкой поверхности — там, где был виден слабый смык между дверью и стеной.

«Магистр Скайуокер, впустите меня…» — слабо позвала она.

Никто не отозвался. Люк или не слышал ее, или был слишком занят. Как бы то ни было, ее мысленный зов никак не мог достигнуть его разума.

«Магистр…»

Она судорожно схватилась за грудь, оседая на пол. По ее щекам катились слезы. Неужели все было напрасно? Надежда на спасение; ее бессознательная и всепоглощающая вера, вопреки всяким разумным доводам — все это оказалось обманом, лживой иллюзией рассудка, не желающего мириться с очевидным? Нет, только не это!

Она, Рей, так торопилась на помощь. Ей искренне хотелось считать, что помочь Бену еще можно — пусть не она, ей для этого не хватает знаний и опыта, но магистр Скайуокер точно придумает что-нибудь. И сейчас, когда единственно возможный вариант развития событий вступил, наконец, в свои права, девушка никак не могла поверить этому.

Больше всего ей хотелось биться в дверь, колотить руками и ногами — до крови, до боли, до бесчувствия; и так, пока хватает сил. Или пока магистр все-таки не откроет. Забавно, как она сейчас сама себе напоминала импульсивного, взбалмошного Кайло.

Но почему-то именно сейчас все мышцы сковало мертвецкое оцепенение, которое часто приходит на смену нездоровой бойкости — это пугающее, но в определенной степени даже величественное явление по праву можно назвать проявлением наивысшей скорби. Рей не могла пошевелиться; ни одна часть тела ее не слушалась. Казалось, если она попытается хотя бы согнуть какой-нибудь из суставов, то лишь сломает его. Золотисто-карие глаза смотрели куда-то в пустоту, уже не плача и даже как будто не моргая.

В таком похожем на смерть состоянии она пребывала некоторое время. Трипио пытался дозваться ее, непрестанно пыхтя и охая, но Рей никак не реагировала на его потуги.

Так уж вышло, что нищей девочке с Джакку пришлось привыкнуть к смерти, как к естественному составляющему своего бытия. Она видела смерть довольно часто. Одна из причин, почему обитатели благополучных миров пренебрежительно сравнивали мусорщиков с навозными мухами — это потому, что те и «мрут, словно мухи». Голод, антисанитария, песок, забивающий легкие и постоянный надрывный труд убивали их. Даже в окрестностях заставы Ниима часто можно было видеть гниющие на солнце трупы (в самом городке, правда, такого не бывало, местное ополчение вывозило тела подальше, чтобы не отравлять воздух на улицах мертвецким смрадом).

Но никогда прежде Рей не случалось почувствовать на себе изнанку смерти; увидеть это омерзительное и одновременно возвышенное явление как бы изнутри. Оно было ужасно. Как будто смертоносный вихрь ворвался в ее рассудок, беспощадно круша все вокруг. Так было, пока их связь с Беном еще оставалась не разрушенной.

Но вот, вихрь стал уходить, оставляя ужасающее затишье. И боль, вроде бы, уже не имела власти над ее телом. Однако все это оказалось еще страшнее. Это была не та всеобъемлющая печаль, которую Рей испытала, когда погиб Хан; это было нечто иное, неизмеримо более сильное. Нечто необъяснимое и совершенно ей неподвластное. Бен уходил навсегда. Он отдалялся; великая, непостижимая сила вырывала его из ее сердца — вырывала решительно, с холодной ожесточенностью. Словно дерево, которое выдергивают из почвы вместе с корнем. А с ним умирала часть ее самой.

Так продолжалось, пока не произошло что-то, чему Рей тогда еще при всем желании не смогла бы подобрать верного толкования, хотя чутье подсказывало ей, что так быть не должно. Что-то неправильное, омерзительное с точки зрения Силы происходило там, за дверью; за ее спиной. Это действо, что бы оно ни означало, внесло очередную сумятицу в ее сознание. В какой-то момент Рей вовсе перестала понимать, жив теперь Бен или мертв; вероятно, сам юноша также не понимал этого. Все было так сумбурно, так странно и нелепо… Его мотало то в одну сторону, то в другую; как будто две одинаково мощные силы тянули его сознание, как простую безвольную тряпку, каждая на себя.

Наконец, Рей осенило: конечно же, это Люк! У кого еще хватило бы решимости бросить вызов смерти и самой Силе? Это он держал жизнь племянника мертвой хваткой; и его усилия, хотя и кажущиеся противоестественными, постепенно вели к неожиданному и, как ни странно, счастливому результату: Бен возвращался.

Да, так и есть. Он шел назад, к жизни, чего обычно не происходит и не может происходить; так же, как течение реки не способно повернуть вспять. И Рей не оставалось ничего другого, кроме как всей своей душой вцепиться в его душу, и, используя силу их взаимного притяжения, не позволить ему опять отдалиться.

Они с магистром помогали друг другу, вероятнее всего, бессознательно, однако действовали на удивление слаженно.

Когда злосчастная дверь, наконец, отъехала, Рей, страшно уставшая, не сразу это заметила. Оказалось, что спорить со смертью, вырывая добычу из ее лап, будет потруднее, чем вытянуть из песка какую-нибудь глубоко закопанную старую жестянку…

Лишь отдышавшись немного, девушка сумела подняться — неспешно, придерживаясь за стену.

Она вошла. Трипио поспешил за нею, насколько у него хватало шагу.

С порога Рей почувствовала то, что уже не удивляло ее: Темная сторона. Неужели это одно из ее проявлений?

Люк сидел в кресле у стены, разведя руки в стороны и откинув голову назад. От него исходило какое-то холодное, бледно-серебристое свечение — его аура была обнажена, энергия жизни покидала его тело. В первое мгновение Рей показалось, будто магистр находится без сознания; однако тот пошевелился и, не поднимая головы, едва слышно прошептал:

— Подойди… к нему…

Люк, конечно, догадывался — да и как он мог не догадываться? — что именно судьба Бена беспокоила его ученицу в первую очередь; и сейчас мысли о нем и о ней вызывали у магистра лишь призрачную улыбку. Скайуокер больше не рассуждал, насколько правильно то, что происходит; приведут ли эти чувства к благу или наоборот. В конце концов, Узы Силы не оставляют выбора.

Рей тотчас направилась к медицинской капсуле; она как будто лишь дожидалась разрешения учителя, чтобы сделать это.

Бен по-прежнему выглядел слабым, исхудавшим. На его коже зияли синяки и кровоподтеки; и на плече слева виднелась небольшая шишка — в том месте, где одна часть переломанной кости находила на другую. На руках и на шее появились свежие кровавые раны, кое-как перевязанные обыкновенным аптечными бинтом. Но он дышал. Он жил. Его кровь была горяча, и душа больше не собиралась покидать тело. А на впалых щеках даже появился легкий румянец. Рей подняла глаза, чтобы взглянуть на экран, показывающий кардиограмму…

— Глядите, госпожа Рей, похоже, ему лучше! — радостно заверещал за ее спиной C-3PO.

Рей настороженно сглотнула.

— Как?.. — прошептала она, совершенно растерянная.

Она знала, что Бен был мертв и чувствовала, как он возвращался, но никак не могла даже представить себе природу произошедшего. Впрочем, кое-какие подозрения на этот счет у нее все же имелись, однако они были такими сумрачными, что казались совершенной нелепицей.

Как часто бывает, что самые странные и невозможные, на первый взгляд, предположения в конечном счете и оказываются верными.

— Ты… ты ведь знаешь ответ, — убежденно ответствовал Люк.

Она обернулась и недоуменно поглядела на пожилого джедая. Тот сумел, наконец, отыскать силы, чтобы немного поднять голову. Увидав его лицо, Рей побледнела, и глаза ее расширились от ужаса. Не сдержавшись, девушка отчаянно вскрикнула; а дроид, который тоже успел увидеть своего хозяина, тут же замахал руками.

— О боги… мастер Люк, что с вами?! Вы…

— Я знаю, Трипио, — недружелюбным тоном оборвал его Скайуокер, отчетливо давая понять, что предпочел бы не выслушивать все эти вопли.

Да, он выглядел так, словно постарел за несколько минут на целую сотню лет. Его волосы и борода, прежде всего лишь как бы припорошенные снегом, теперь стали совсем белыми и казались одетыми в звездный свет. Кожа как будто высохла; она обтягивала кости, как тонкая пленка, и к тому же приобрела нездоровый желтоватые оттенок. Глаза запали. Поневоле Рей припомнила Сноука — увы, Люк сделался похожим на такой же омерзительный полутруп.

— Что вы с собой сделали, магистр? Вы…

Она побрела к нему, но, не доходя пары шагов, бессильно опустилась на колени.

— Вы… — она была почти готова озвучить свою догадку. Она чувствовала две искры, одна из которых в эту самую минуту медленно затухала, а другая, наоборот, постепенно разгоралась. Какие еще нужны пояснения? — Вы отдали свою жизнь… ему? — она коротко кивнула в сторону капсулы.

Он усмехнулся.

— Хотя немного упрощенно, но в целом верно.

— И для этого использовали Темную сторону?

— Да. Видишь ли, среди светлых техник не нашлось ни одной подходящей. А ситхи, ранкор их загрызи, знают толк в том, как провести старушку-смерть, отвадить ее хотя бы на время… — его голос звучал нарочито бодро и непринужденно; магистр старался сгладить впечатление от своего поступка. — Видишь ли, я… не смог смириться…

Проиграл он или выиграл, приняв такое решение? Конечно, в какой-то мере, и то, и другое. Он поддался соблазну, презрев собственные принципы и кодекс братства джедаев; он отказался слепо согласиться с волей Силы, — и в этом состояло его поражение.

Но одновременно Люк поднялся над самим собой, над собственными демонами. Он с юности неотступно следовал древнему кодексу, в первую очередь, потому что искал в этих устаревших догмах и постулатах спасение — от Темной стороны и от отцовской участи, к которой однажды приблизился настолько, что до конца жизни не сумел простить себе этого. Не потому ли он так и не осмелился завести собственную семью? Не потому ли разорвал священную связь между Леей и ее сыном? Не потому ли ревностно прятал своих учеников от всего мира?.. И не этот ли самый страх, в конце концов, загнал его в ловушку на Ач-То, заставив скрываться ото всех, даже от самых близких людей?

Осмелившись переступить через этот страх ради спасения племянника, Люк сумел превозмочь в себе то, что только накапливал в течение многих лет, и тем самым поднялся на более высокую ступень искренности и жертвенности — в этом смысле его решение было, разумеется, победным.

Рей тихонько заплакала.

— Неужели не было другого способа?

О Сила, к чему этот глупый, отвратительно глупый вопрос? Ведь ясно, что если мастер Люк пошел на такую крайнюю меру, значит, иного выхода и вправду не было. Но других слов у нее почему-то не находилось.

Люк улыбнулся в ответ; его улыбка была осенена благодатью. В конце концов, так и подобает человеку, совершившему поступок, который возвысил его в собственных глазах. Тем более, если этот поступок шел исключительно от сердца. Кроме того, надвигающаяся вечность сулила ему весьма приятную встречу со старым другом, и это не могло его не радовать.

— Боюсь, что нет. Сила… это она положила одному из нас умереть. Я не желал этого с самого начала, но, видно, от судьбы не сбежать…

Рей оторопело смотрела на него.

Потом, когда она, наконец, осознала смысл его слов, девушка робко приблизилась и коснулась руки учителя — холодной и затвердевшей настолько, что можно было принять ее за часть каменного изваяния. Свет, исходивший от него и бывший светом его души, — этот свет не исчезал, а напротив, становился только ярче. Казалось, плоть растворяется в нем; материальное становилось нематериальным.

Вот, выходит, почему на самом деле последний джедай удалился в изгнание: не отчаяние и не чувство вины вели его прочь — во всяком случае, не только они. Нет, теперь Рей понимала, в чем дело! Люк Скайуокер бежал, в первую очередь, от жестокой необходимости сражаться с племянником. Он, вероятно, понимал уже тогда, что однажды вынужден будет сделать этот невозможный выбор — умереть самому или позволить умереть Бену…

Кажется, Люк слегка кивнул. Он как будто знал об ее рассуждениях и намекал, что она не ошиблась.

Внезапно Рей сделалось страшно. Она вспомнила о том, что собиралась, но так и не успела поведать учителю — о своем страшном преображении там, в храме на Малакоре; о том, как она забрала энергию другого существа, решительно и беспощадно погасив жизнь одного из рыцарей Рен, и о неожиданно испытанном ею голоде. Сама не ожидая того, она выпила до дна душу иктотча Шива — она была, словно один из пустынных кровососов, которые живут по другую сторону Гоазоана, нападая на одиноких путников с приходом ночи, и для которых, как говорят, даже Икс’аз’Р’иия — суровые песчаные бури — не являются препятствием; потому эти существа и снискали название «сердце бури» на заставе Ниима. Именно так, Рей ощущала себя «сердцем бури». Она питалась чужой жизнью и хотела еще.

Как быть? Ведь она надеялась, что мастер Люк сумеет растолковать ей смысл произошедшего и научит, как обуздать скрытую в ней бурю; это тайное чудовище, жаждущее крови. Кто поможет, если учитель покинет ее? И как он может уйти в такой час, когда она, последняя его ученица, нуждается в его наставничестве больше всего?..

— Мастер Люк, не уходите, — взмолилась она. — Я не смогу без вас. Я…

Не находя слов, Рей опустила голову и на короткий миг зашлась рыданиями. Ей было страшно. И ей было одиноко, наверное, как никогда прежде. Иметь и потерять всегда тяжелее, чем не иметь вовсе. Сперва Хан, затем Рейми Дэррис, а теперь и мастер Люк! Сколько же можно? Стоит ей поверить ласковым объятиям, теплому и искреннему зову другой души, как иллюзия рассыпается прахом.

Затем она вновь подняла глаза и глубоко вздохнула.

— Пожалуйста… ведь я так и не успела ничему научиться…

Пальцы учителя слегка шевельнулись — похоже, это была слабая попытка приласкать ее и успокоить.

— Ты уже знаешь больше, чем я, — сказал он. — Это тебе впору быть моим учителем.

— О чем вы, магистр? — отчаянно вопросила девушка.

— Ты умеешь любить, прощать, быть искренней и не бояться совершать ошибки. Когда-то я тоже умел это, но с годами позабыл, — Люк прервался ненадолго, тяжело, с хрипом и с легким свистом набирая воздух в легкие. — Обещай мне, что не позволишь наследию ордена джедаев сгинуть без следа.

Рей рывком подалась к нему. Как? Неужели это правда? Он завещает ей, бесславной сироте, недоучке, уже успевшей порядочно наломать дров, грандиозное наследие ордена с многовековой историей?

Его решение восторгало и озадачивало ее.

— Обещай, — настойчивее прохрипел Скайуокер. — Ведь ты не передумала, и клятва, данная тобой на Тайтоне, еще в силе?

— Да, но…

— Ни слова больше! Еще немного, и ты останешься последним джедаем.

Все существо девушки вздрогнуло от этих слов.

— Я не могу! У меня не хватит ни сил, ни знаний, ни ответственности…

Ведь она всегда заботилась только о себе, и теперь ответственность за будущее целого ордена казалась ей неподъемной.

Люк лишь немного прищурился.

— Как изумительно повторяется история… — почти беззвучно произнес он.

— Что? — встрепенулась Рей.

— История повторяется, — сказал магистр немного громче. — Однажды я, будучи таким же юнцом, проводил в последний путь своего наставника и остался в одиночестве, с наследием множества поколений джедаев на своих плечах. Тогда мне тоже было страшно. Но Сила… знаешь, она никого не выбирает случайно. Теперь она выбрала тебя, потому и привела ко мне. Ты не одна, Рей. Лея поможет тебе. Она избрала иной путь, но я учил и ее тоже. И еще у тебя есть Бен…

— Бен?.. — девушка нахмурилась, не ведая, что и думать. Ведь не так давно она со всей решимостью отвергла предложение Кайло Рена обучать ее — а теперь, выходит, должна была согласиться?

— Бен влюблен в тебя.

Это заявление звучало настолько нелепо, и вместе с тем так логично и очевидно, что Рей на секунду онемела. Самыми странными подчас кажутся именно те известия, услыхав которые мы ловим себя на мысли, что давно догадывались о чем-то подобном.

Люк снисходительно фыркнул и продолжил, едва шевеля губами:

— Более того, его чувство появилось не на пустом месте. Это ты… твоя душа позвала его и привязала к себе еще в тот миг, когда ты впервые взяла в руки меч моего отца. Это явление называется Узами Силы.

«Узы Силы». Рей поняла, что речь идет об их мысленной связи, и только теперь осознала, что до сих пор, несмотря на тягость и подчас навязчивость этого явления, она даже не пыталась отыскать ему какое-либо логическое объяснение.

— … и эти Узы создала ты.

— Я?! — в шоке выкрикнула Рей.

— Да, ты, — спокойно кивнул Люк. — Так уж вышло, что душа Бена откликнулась на твой зов, и как ей было не откликнуться, ведь он мучился от одиночества так же, как и ты. Все это время ты вела его, а он шел за тобой… Не оставляй его, Рей. Ему придется туго, когда он очнется. Ты должна быть рядом. Его силы, его способности — все это теперь в тебе. Кайло Рена больше нет, но Бена спасти еще можно…

Люк снова поднял взгляд туда, где лежал его спасенный племянник, его названый сын. И впервые взгляд его засветился отцовской нежностью, которую теперь не было смысла утаивать.

— Он правее меня, — вдруг сказал магистр. — Так и скажи ему, когда он очнется: «Бен, ты оказался правее, магистр Скайуокер признал это». Если бы нам все же довелось сражаться, он бы точно меня одолел.

Лицо джедая просветлело еще больше — настолько, что, глядя на него, ни у кого бы не осталось сомнений: Люк радовался озарению этой мысли, торжеству истины. Он по праву отдавал первенство безумству молодости, ее готовности бежать без оглядки, любить, ненавидеть, жертвовать собой, гореть и добиваться счастья — всему тому, от чего он добровольно отказался, полагая, что сумеет добиться высшей мудрости и благоденствия в душе; но вышло лишь так, что он прожил жизнь в страхе.

Как удивительно и как неожиданно прекрасно было признавать это: его ученик, неудержимый в своих порывах, разрываемый противоречиями, злой и несчастный мальчишка — он и вправду оказался мудрее своего учителя!..

В этот миг неизбежное, наконец, настигло его. Взгляд Скайуокера остановился. Единственное, что до сих пор оставалось живо в его облике, когда тело уже сковало онемение смерти, — теперь и он, этот взгляд, застыл навеки.

Люк был мертв. Но лицо до сих пор казалось озаренным истиной и даже веселым.

Рей стояла рядом, все еще на коленях, испуганно затаив дыхание. Но прежде чем она осознала, что произошло, облик магистра Скайуокера окончательно растворился в волне ярчайшего свечения, видя которое, девушка в смятении попятилась.

Когда свет развеялся, она обнаружила, что тело магистра исчезло. Оно как будто в самом деле преобразовалось в сплошную энергию. Только пустая одежда все еще лежала в кресле.

Рей боялась поверить случившемуся. Где-то на краю сознания возникла неожиданная и странная мысль: «Так и умирают джедаи». Они уходят в свет, преображаются в Силу без остатка. После смерти они становятся тем, чему преданно служили при жизни.

Теперь не осталось даже тела, которое можно было предъявить генералу Органе и достойно похоронить. Ничего, кроме воспоминаний.

За ее спиной раздавались причитания дроида, которые в восприятии Рей звучали, словно сплошной бессмысленный поток раздражающих звуков.

Она подняла голову и тупо поглядела в иллюминатор. Там, снаружи по-прежнему мелькали звездные полосы…

Мастер Люк скончался. Его больше нет.

Отвернувшись от окна, девушка неспешно встала и побрела к медкапсуле. Судя по показаниям сканера, угрозы жизни Бена больше не было; однако юноша оставался слаб и по-прежнему нуждался в скорейшей врачебной помощи. Что ж, придется уповать на то, что медики на борту «Второго дома» — такие же профессионалы, как доктор Калония.

Рей мелко тряслась, глотая ртом воздух. Земля медленно уходила у нее из под ног. Неверие понемногу уступало панике. Она не знала, что делать. Не представляла даже, как расскажет обо всем Лее; какие слова подобрать, если она сама никак не может уложить произошедшее в голове?

Сигналы из пилотской рубки заставили ее отвлечься. Бортовой компьютер свидетельствовал о принятом голосообщении.

— Оставайся здесь, — бросила она Трипио, — о любых изменениях немедленно сообщи мне.

— Да, госпожа… — пробормотал тот уже ей вдогонку.

Когда девушки простыл и след, дроид всплеснул руками. У него бывали случаи, когда C-3PO чувствовал себя всего-навсего никчемной железякой, не способной помочь людям в их кажущихся слишком сложными перипетиях; но никогда еще он не был так несчастен, как сейчас.

* * *

Беда не приходит одна.

Как раз эту простую, хотя и невеселую истину, Рей пришлось признать, как только она просмотрела короткую запись, отправленную, как свидетельствовала надпись на экране на голопроектора, со «Второго дома».

Говорила незнакомая женщина из расы мон-каламари, которая выглядела одновременно разъяренной и озадаченной.

— Капитан Дарклайтер, я надеюсь, что вы получите это сообщение, хотя наши каналы связи могут прослушиваться, и не всю информацию пропускают. «Нефритовой сабле» опасно возвращаться в систему Приндаар. Здесь полно правительственных кораблей. Боюсь, что они разыскивают вас. Генерала Органу забрали для допроса. Умоляю, если вы меня слышите, не возвращайтесь на «Второй дом». Отыщите укрытие и оставайтесь там, мы свяжемся с вами позднее.

Правительственные корабли… как же они с Люком с самого начала не предусмотрели такого поворота? Ведь после их побега с Мустафара разведка наверняка поняла, зачем незнакомый звездолет приземлялся на территории, принадлежащей военным силам Новой Республики. И конечно, первый человек, кого заподозрили во всем, это Лея.

Как же глупо было не подумать об этом заранее! Но они так торопились помочь Бену, и все мысли были заняты только тем, как бы не опоздать.

Рей бессильно упала в пилотское кресло и схватилась за голову, зарывшись пальцами в копну стриженых волос и перебирая их у корней, как делала множество раз, чтобы немного успокоиться. Напасти сыпались на нее со всех сторон; больше у нее не было сил бороться. Она осталась капитаном на тонущем судне. Ее несло в пропасть на полном ходу, и она понятия не имела, как предотвратить катастрофу.

Что же делать? Как защитить Бена, себя, Трипио, «Нефритовую саблю»?.. Куда податься теперь?

«Отыщите укрытие…» Сказать было легче, чем сделать. В любом из миров, принадлежащих Республике, «Саблю» тут же задержат. Бена арестуют и, не приведи Сила, возвратят на Мустафар, либо упрячут в другую тюрьму, где никто из близких не сможет его отыскать. На планетах Первого Ордена разыскивают ее саму. К рыцарям Рен лететь тоже нельзя, страшно подумать, что случится, если Бен попадет к бывшим друзьям в таком состоянии, как сейчас. И путь к Сопротивлению отрезан. Похоже, их обложили со всех сторон.

Можно было отправиться во Внешнее кольцо, на какую-нибудь неизвестную нищую планету, вроде ненавистной Джакку, и попробовать затеряться там; будь Рей одна, она, скорее всего, так бы и поступила. Но с нею Бен, которому нужны покой и уход. К тому же, «Сабля» — слишком приметный корабль для этих лихих мест, его будет непросто скрыть.

На долгие раздумья не оставалось времени. Навигатор показывал, что до окончания прыжка осталось чуть меньше пятнадцати минут.

Девушка выпрямилась, широко распахнув глаза — покрасневшие, однако остающиеся сухими. Плакать было не время. Своего учителя она оплачет позднее, а пока ее задача сделать так, чтобы жертва Люка Скайуокера не пропала даром.

Рей глубоко вздохнула, затем еще раз. Успокоиться. Вот так. Вдох-выдох…

Самообладание возвращалось к ней. Не без некоторых сложностей, но у нее все же получалось снова взять себя в руки, поборов страх и отодвинув боль и скорбь на второй план.

Она включила карту.

Сектор Таштор. Среднее кольцо.

Планета, которую Рей сейчас искала, была единственной, пришедшей ей на ум. Хан Соло как-то упомянул, что это, похоже, единственное место в галактике, где каждый странник отыщет пристанище, а каждый нуждающийся — помощь.

Что ж, видимо, придется это проверить. Проситься на чужой порог. Умолять о приюте. Прежде Рей с Джакку никогда не делала ничего подобного, предпочитая добиваться всего собственным трудом и полагаться лишь на себя саму. Даже в детстве, одна на суровой пустынной планете, она никогда ни у кого не просила помощи.

Но сейчас речь шла не только о ней. А просить ради себя самой и ради другого — это разные вещи.

Девушка ввела новые данные в навигационный компьютер. Через минуту тот выдал ответ.

Необходимо пойти на небольшой маневр. Обогнуть систему Приндаар, не пересекая ее границ и не сбавляя скорости. Затем сделать остановку в районе туманности Плащ Авроры, всего в доле парсека от Антара; это достаточное расстояние для того, чтобы система сохранения курса не взбунтовалась при внеплановом изменении координат конечной точки. И только потом рвануть в Среднее кольцо. Оставалось надеяться, что неприятельские суда расположены на достаточно отдаленном расстоянии, чтобы их радары смогли засечь «Саблю» во время ее короткого выхода из гиперпространства.

Рей наощупь отыскала ремень безопасности. Пристегнувшись, она обеими руками вцепилась в штурвал и неожиданно улыбнулась — просто чтобы приободрить саму себя.

Она осталась одна, без поддержки и помощи. Разрываемая сомнениями и неведением. Со спасенным рыцарем Рен на руках. Не представляющая, с чего ей начать. Все, что поддерживало ее отныне — это решимость выполнить долг, возложенный на ее плечи магистром Скайуокером.

* * *

— Все готово, Трипио?

— Да, госпожа Рей.

— Тогда поскорее приступим.

Мигание красного огонька над кнопкой записи подсказало, что дроид уже активировал требуемую функцию голопроектора.

Рей подняла взгляд прямо на объектив.

«— Генерал Органа, я спешу сообщить вам, что «Нефритовая сабля» успешно покинула Мустафар, однако ваш брат…»

Голос девушки вдруг стал тише, а затем вовсе умолк. Тело Люка, исчезающее в потоке света, живо встало перед глазами.

Ей потребовалось несколько мгновений, чтобы преодолеть волнение и боль в сердце. Она тряхнула головой, с усилием беря себя в руки.

«— Ваш брат погиб. Мне очень жаль, генерал. Магистр Скайуокер был достойным человеком и прекрасным учителем. Я дала ему обещание закончить дело, которое он начал, и намерена сдержать свое слово во что бы то ни стало. Моя дальнейшая жизнь будет посвящена возрождению ордена джедаев и сохранению его традиций».

Рей осознавала, что ее речь звучит сухо и как-то несвязно. Но сейчас это все, что она могла из себя выдавить.

Была пора переходить к самому главному.

«— Ваш сын сейчас на борту. Я решила лететь вместе с ним на Такодану. Это одно из немногих мест, где ни ему, ни мне ничего не угрожает. Уверена, что госпожа Маз не откажет нам в приюте».

Она не решилась говорить ни о ранах Кайло, ни о том, что ему довелось пережить в замке. Только не таким образом — через голосвязь. Лучше дождаться личной встречи; о столь тяжелых и одновременно деликатных вещах стоит сообщать только с глазу на глаз.

«— Обещаю вам, я позабочусь о Бене… я сделаю для него все, что только смогу».

Рей слегка поморщилась, добавив мысленно: «А когда он очнется, помоги мне Сила…» Она еще помнила хищный взгляд Кайло, который ясно говорил, что тот готов убить ее при первой же встрече. Кто знает, как он поведет себя теперь, когда немного оправится?

Можно ли надеяться на то, что истины, открывшиеся потомку Вейдера в замке его несчастного предка, пошли впрок, и тот сделался хоть на шаг дальше от Кайло Рена и ближе к Бену Соло? Там, в смутных видениях юноши, Рей ясно видела его раскаяние, осознание своей вины перед тем, чью память он использовал ради славы самым откровенным и безобразным образом, — но кто даст гарантию, что все это не уйдет теперь, когда страшный замок остался позади? Ведь память о физических страданиях — иначе говоря, память плоти — по природе своей недолговечна, как и все голые чувства, не сопровождающиеся велением разума. А пошло ли осознание Бена дальше простых чувств, пока судить было затруднительно.

Взгляд девушки поднялся немного выше объектива голопроектора. К транспаристиловой панорамной панели, открывающей картину огромного зеленого континента, усыпанного пятнами рек и озер.

«Сабля» приблизилась к орбите Такоданы несколько минут назад. Рей намеревалась приступить к снижению тотчас, как только закончит с записью. Она понятия не имела, представится ли ей случай отослать это сообщение Лее, но чувствовала себя обязанной записать его.

«Кайло Рена больше нет, но Бена спасти еще можно…»

Люк верил, что его племянник может возвратиться. Может победить. Как и Вейдер в свое время, магистр Скайуокер отдал жизнь не за абстрактные идеалы, не во имя победы Добра над Злом; он пожертвовал собой ради конкретного человека, дорогого человека. Пожалуй, это только усиливало значимость его жертвы, делало ее более естественной и понятной. По крайней мере, с точки зрения Рей.

Если учитель верил, и она тоже обязана верить.

Не зная, что еще добавить к сказанному, девушка кивнула дроиду, говоря, чтобы тот выключил запись.