– Мы едем в Борисовку, – Илья вернулся из кассы автовокзала, куда он ходил опросить работниц. Шансы, что кто-то из них вспомнит Славку, конечно, стремились к нулю, но попробовать стоило. Как выяснилось, не напрасно.

– Он там? – поинтересовались мы дружно.

– По крайней мере, билеты приобрел именно туда. Так что проверить не мешает.

– Отлично! – воскликнула я. – Значит, снова «по коням»?

Илья отрицательно замотал головой.

– Я все же настаиваю, чтобы ты осталась дома, – твердо произнес он.

– Этого не будет! – не менее твердо ответила я.

– Лен, ну чего ты? – вмешалась в разговор Лариса. – Илья абсолютно прав, лучше бы тебе не ездить. Ну, сама подумай, мало ли что нас там ждет? А убегать придется или как-то еще скрываться, а ты еле ноги передвигаешь.

Конечно, в словах подруги имелся резон, но признавать это мне категорически не хотелось.

– Ну и пусть! – топнула я ногой. – Если что, бросите меня, – я усмехнулась, – готова принести такую жертву. Никого не прошу с собой таскаться, можете ехать без меня, возьму такси!

Подруга только горестно покачала головой, а Илья, налив в свой голос медовой патоки, принялся убеждать меня в необходимости поберечься и подумать о моем здоровье. Все это время Степан лениво рассматривал свои ногти, демонстрируя полное отсутствие интереса к нашей беседе.

Кода же ему, по всей видимости, надоело происходящее, он оторвался от созерцания своих ногтей и рявкнул:

– Да отстаньте вы уже от нее. Наверное, не хуже вашего знает, что для нее лучше. Так и будем сиськи мять или уже поедем?

– Слушай, ты… – закусился Илья, а я, закатив глаза, застонала.

– Хватит уже! – я крикнула на ходу и резвой рысью, а точнее, подстреленным кроликом, потрусила к автомобилю. – Все решено, и точка.

Двоим друзьям и одному недругу не оставалось ничего другого, как подчиниться. Лариса плюхнулась на сиденье рядом с водителем, а мы с Ильей сели сзади. Я тут же уставилась в затонированное окно, всем своим видом демонстрируя нежелание продолжать дискуссию. Илья сопел рядом, то и дело порываясь что-то сказать. Надеюсь, он хорошо читает знаки и не собирается нудеть и дальше? В противном случае мне придется выпрыгнуть из машины на ходу и продолжить путь пешком.

Но он, видимо, понял, что переборщил, и в конце концов успокоился.

Вот чего я не люблю, так это подобные ситуации. Ну знаете, есть люди, пафосно заявляющие, что настоящий друг тот, с кем не скучно помолчать часок-другой. Может, и так, но мы-то с Борисовым друзьями не были, а потому наша игра «в кошка сдохла, хвост облез, кто слово скажет, тот и съест» меня порядком утомляла. Можно было бы хоть о погоде побеседовать.

Несколько раз я порывалась нарушить молчание и даже набирала с этой целью в легкие воздух, но тут же выдувала его вновь, так и не придумав, что сказать.

Илья же, напротив, чувствовал себя вполне комфортно, явно не тяготясь царившей на заднем сиденье автомобиля тишиной. Меня это почему-то задело. Особенно обидно было то, что впереди щебетала Лариса, которая каким-то непостижимым образом нашла общий язык со Степаном. Парочка хохотала, обсуждая нечто очень веселое, в то время как мы сидели соляными столбами, уставившись в окно и делая вид, что поглощены созерцанием мелькавших за ним пейзажей.

На самом же деле унылые деревушки с покосившимися избами да погосты – обязательные их спутники, зрелище, чего греха таить, далеко не самое интересное.

– Знаешь, – проговорили мы с Борисовым одновременно и так же вместе замолчали.

– Говори ты первый, – предложила я.

– Нет, давай ты, – ответил он.

Я пожала плечами. На самом деле я понятия не имела, что бы такого сказать.

– Ты извини за тот наш разговор, – выдохнул Илья.

– Ты о чем? – искренне удивилась я. – Ах, это. Господи, кажется, в другой жизни все это было. И не с нами. Это ты меня прости, – я улыбнулась. – Мои претензии нельзя назвать справедливыми. В конце концов, ты занимаешься моим делом бесплатно, глупо с моей стороны еще и на бескорыстность рассчитывать. И чего я тогда на тебя так взъелась? Подумаешь, пиаришься на моих неприятностях. В конце концов, не ты же их создал. Так что… – я вновь отвернулась к окну, сглатывая ком, непонятно почему подкативший к горлу.

– Господи, как же меня все достало! – фраза вырвалась помимо воли, и я тут же прикрыла рот ладонью. Ныть и стенать не в моих правилах, тем более прилюдно, тем более при Борисове.

– Потерпи чуть-чуть, маленькая моя, – с чувством произнес тот.

Я с удивлением и настороженностью посмотрела на него – дразнится он, что ли?

– Как будто у меня есть выбор, – буркнула в ответ. Вышло грубо, и чтобы как-то смягчить неоправданное хамство, добавила, вложив в голос всю благодарность, на которую только оказалась способна: – Спасибо! Ты действительно очень-очень мне помог! Даже не представляю, что бы я без тебя делала!

Илья посмотрел на меня с удивлением. Как я его приложила! А! Не ожидал? Да чего там, я и сама, если честно, не ждала от себя подобного великодушия. Видимо, удар по голове оказался гораздо сильнее, чем я предполагала.

– Да не за что, – проговорил Илья, немного запинаясь, и как-то странно на меня посмотрел. – Ты заслужила.

– Интересно только чем, – горько усмехнулась я.

– Тем, что ты – это ты, – простота, с которой это было сказано, меня не обманула. В душе поселилось смятение, заставив сердце забиться чаще. Сцепив руки в замок, чтобы унять охватившую пальцы дрожь, я силилась придумать какой-нибудь ответ, но, как назло, слова не шли в голову.

Воцарившуюся между нами неловкую тишину нарушил Степан.

– Да уж, – повернувшись к нам, со смехом провозгласил он, – а деревня Гадюкино-то и впрямь существует.

Я смотрела в окно автомобиля, пытаясь сфокусировать взгляд на окружающем нас пейзаже, но изображение почему-то плыло. Черт бы побрал этого Борисова с его неожиданными признаниями, ни о чем другом теперь и думать не могу.

– Да брось ты! – весело щебетала Лариса. – Не будь так строг – обычное сельское поселение средней полосы России. Дороги обозначены пунктиром в виде направлений, дома эпохи раннего социализма демонстрируют возможности архитектуры, выражающиеся одной фразой: «Мы их слепили из того, что было».

– Ага, помню, – клокотание, вырывающееся из моей груди, призвано было обозначить смех. Если честно, вышло не очень естественно. – А потом что было, то и полюбили.

Вывалившись из машины, я тут же утонула в чем-то мягком. Бросив взгляд вниз, тихо выругалась. Ну конечно, кто бы сомневался. Вот уж не думала, что в этой деревне еще и коровы водятся. Но уж одна-то по крайней мере точно имеется. И, судя по всему, у этого животного отменный аппетит.

– О, подруга, – заржал Степан. – Кто в партию, кто в брак вступает, а ты в навоз, да?

– Отстань, а, – прошипела я, сгорая от стыда. Оглядевшись по сторонам, к вящей радости обнаружила колонку с водой, куда и потрусила, припадая на одну, испачканную в продуктах жизнедеятельности рогатого парнокопытного ногу. Верный Санчо Панчо Лариса побежала следом.

– Лен, – спросила она довольно громко, пытаясь перекричать шум льющейся под напором воды, – что у вас с Ильей происходит?

Я густо покраснела и шикнула на нее, указав взглядом в сторону парней, которые хоть и стояли далеко, могли нас все же услышать.

– Нет, ну, правда, – зашептала Лариса, – я же тебя знаю. Ты влюбилась в него, что ли?

– С ума сошла? – воскликнула я чересчур, впрочем, поспешно и полностью сосредоточила внимание на ноге, демонстрируя окончание разговора.

Лара обиженно фыркнула, но вопреки ожиданиям, не отошла, а продолжала сверлить меня пристальным взглядом, ожидая ответа. А что я могла ей сказать, если и сама понятия не имела, что такое у нас происходит и существуют ли эти самые «мы» в природе. Тут самой бы разобраться в этом непростом вопросе.

Я вдохнула полной грудью свежий, наполненный характерными деревенскими запахами воздух, прислушалась к традиционным для села звукам. Господи, как же здесь хорошо! Особенно если не забывать смотреть под ноги.

– Ларис, – обратилась я к подруге, выключая воду, – слушай, а давай, когда все это закончится, уедем куда-нибудь в глушь, а? Хоть бы и в эту деревню даже, а? Снимем домик, будем пить парное молоко и есть огурцы прямо с грядки.

– Ага, – рассмеялась Лариса, – причем одновременно. Боюсь, правда, окружающий мир тогда станем лицезреть исключительно в окошко деревенского клозета. Как тебе такая перспектива?

Я рассмеялась.

– Если честно, не очень. Хотя все лучше, чем то, что сейчас происходит.

Мощная струя отлично отмыла прилипший к ноге навоз, так что мне даже рук пачкать не пришлось. Одна незадача – вода из колонки оказалась такой ледяной, что очень скоро кожа на моей ноге покрылась пупырышками и посинела от холода.

– Ну, кажется, все, – критично осмотрев конечность, констатировала я. – Теперь можем двигаться.

– Ага, только под ноги смотри, – крикнул Степан, – а то с твоим везением не удивлюсь, если ты найдешь тут неразорвавшуюся мину времен Второй мировой.

– Иди ты… – указала я парню направление пути, в котором ему следовало проследовать, по моему мнению.

– Обязательно, мадам, но только после вас, – галантно отозвался тот.

– И что теперь? – поинтересовалась Лариса, прерывая наш любезный диалог.

– А теперь, – ответил ей Илья, – мы обратимся в местное справочное бюро. Во-о-он то, видишь?

Проследив направление, указываемое его рукой, я увидела трех картинных старушек. Один в один как те, фотографии которых публикуют на своих глянцевых страницах журналы о путешествиях – каждое уважающее себя издание, печатая рассказы о российской глубинке, непременно сопровождает их фото вот таких бабушек. Впрочем, ничего удивительного тут нет, посетите любое село и непременно познакомитесь с подобными пожилыми женщинами. Что и говорить – очень колоритные персонажи.

Что касается конкретно здешних старожилов, то они, разумеется, нас давно заметили и внимательно следили за каждым нашим движением, не скрывая своего любопытства, хотя и не торопясь приступить к неизбежному, я уверена, допросу.

– Добрый день, бабули, – весело прокричал Степан, помахав старушкам рукой. Те только степенно кивнули, продолжая внимательно нас разглядывать. Потом одна из них что-то тихо сказала другим, отчего обе радостно заулыбались.

– Над нами смеетесь? – поинтересовался Степан, подходя к бабулям поближе. Мы потянулись за самопровозглашенным лидером.

– Нет, милок, что ты, – ответила старушка-веселушка. И добавила без предисловия и околичностей, кивнув головой в мою сторону: – Это где ж таких девок делают?

– Каких таких? – настороженно поинтересовалась я, впрочем, не очень-то желая услышать ответ.

– Высоких да тощих, – радостно пояснила старушка. – Ты уж не обижайся, девка, но тебе бы кушать побольше следует.

– И почаще, – добавила вторая бабуся, явно довольная своей шуткой.

Третья же ничего не сказала, а только поправила слегка сбившийся платок, привычным движением убирая под него выбившуюся прядь, и оперла подбородок о сложенные на деревянной клюке руки. Ее бесцветные от старости глаза внимательно обежали мою фигуру, задержавшись на ссадинах и царапинах. Переведя взор на Илью, столь же внимательно осмотрела и его, а вот Ларису со Степаном отчего-то бабуля вниманием не удостоила.

– А ну, будет гоготать! – строго оборвала она развеселившихся подруг. – Вы разве не видите? Девка-то больная! Глазюки черные, щеки пораненные, ноги еле передвигает. Что случилось, деточка? – в голосе читалось искреннее сочувствие.

Легче от этого не стало – если так дальше дело пойдет, пожалуй, перестану появляться на людях вовсе, разве что с бродячим цирком уродцев: бородатая женщина, дамы с тремя молочными железами и я – больная девушка-жираф. Для усиления эффекта можно даже специальный костюм соорудить. Богатое воображение тут же нарисовало соответствующую картину.

– Не бери в голову, – наклонившись, прошептал на ухо Илья. – Ты чудно выглядишь, просто не по деревенским меркам.

Я вспыхнула, краснея до кончиков ушей, что, естественно, не укрылось от зоркого ока проницательных старушек.

– А что, девка, этот парень твой, че ль? – поинтересовалась одна из божьих одуванчиков, проявляя удивительную тактичность. Я давно заметила связь между степенью откровенности высказываний и возрастом: поговорка, что на уме, то и на языке, актуальна не только для любителей алкогольных возлияний, но также для детей и стариков.

Хотя обижаться глупо – сама виновата, давно нужно что-то делать со своей способностью демонстрировать эмоции своим лицом. Интересно, существуют ли специальные курсы, на которых можно обучиться конфуцианской невозмутимости?

Подняв глаза, я заметила, что все, включая Илью, внимательно смотрят на меня, ожидая ответа. На этот раз у меня, кажется, покраснели даже волосы на руках и ногах – пора опять к колонке. На этот раз, чтобы унять охвативший меня жар. Иначе рискую сгореть от стыда.

Пожав плечами, изображая не очень, впрочем, успешно равнодушие, я вернула разговор в безопасное русло, обращаясь к той самой старушке, которая предположила у меня наличие тяжелого заболевания.

– Скажите, пожалуйста, – как можно более вежливо поинтересовалась я, – вы же наверняка тут всех знаете?

Бабули степенно покачали головами, выражая согласие.

– А то как же, – проговорила бабуся, в которой угадывался лидер. – Мы, девка, тут почитай всю жизнь живем. Вон только Аленка пришлая, а мы, как родились в Борисовке, так и помрем тут.

– Чей-то я пришлая? – возмутилась самая веселая бабушка. – Я тут с трех годов живу.

– Так я и говорю, – строго сведя брови на переносице, проговорила старушка-главарь, – пришлая. А то какая же ты? Не родилась же тут?

– Ну, ты, Олеговна, даешь, – возмутилась та, что назвали Аленкой, – я ж всех тут не менее твоего знаю, да и тех, кто до меня был, их уж нет. Я…

– Милые бабушки, – тон Степана просто обязан был превратить наших собеседниц в сливочное масло, – к чему эти споры? Уверен, каждая из вас заслуживает звания почетного гражданина села Борисовка, а то и мемориальной доски на доме, а может, даже и персонального памятника. Но сейчас нам бы очень хотелось узнать, а не появился ли у вас в селе новый житель. За последние три дня примерно?

– Слушай, мил человек, – строго проговорила Олеговна, – мы тебя в первый раз видим. Кто ты, что ты, знать не знаем. Хоть и по всему понятно, парень непростой.

– А какой же? – откровенно расхохотался Степан. – Золотой, что ли?

– Золотой не золотой, а мы, знаешь, тоже сериалы-то про бандитов смотрим. Этот, как его, – Олеговна повернулась к товаркам, – ну, где он всех своих дружков-то завалил, чтобы общаком завладеть.

– Чего? Чего?

Я невольно рассмеялась, до того комично выглядел сейчас Степан – его глаза только что чудом удержались в глазницах.

– «Бандитский рай», – воскликнула третья бабушка, чьего имени нам пока узнать не довелось.

– Точно! – хлопнула себя по коленям баба Алена.

Уверена, местная жизнь не то чтобы очень богата событиями, так что наш визит раскрасит ее яркими красками, став темой для разговора в течение не одной недели. Неудивительно, что бабули постараются выжать из него все, что можно, а это значит, продолжать в таком духе мы можем до бесконечности. Тем более что свои характеристики еще не получили Илья с Ларисой, да и обсуждение сериалов – тема неисчерпаемая. Только начни. Совершенно очевидно, разговор нужно как-то закруглять. Мысль эта, видимо, пришла в голову не только мне. Перехвативший инициативу в разговоре Илья также решил двигаться в этом направлении.

– Знаете что, женщины, – сказал он, – а давайте поговорим без всех этих церемоний и танцев вокруг да около?

Вперенный взгляд бесцветных глаз Олеговны был ему ответом. Кивнув, принимая его за согласие, Илья продолжил:

– Вот и славно. А теперь к делу. Уверен, вы тут всех знаете, все видите и в курсе всех последних событий. Потому к кому как не к вам обратиться нам за помощью. А она нам очень нужна. Вот ее, – Борисов махнул головой в мою сторону, – обвиняют в убийстве, которого она, впрочем, не совершала. А еще ее недавно похитили и два дня держали взаперти без еды и воды. Она до сих пор еще не оклемалась. И причастен к этому, как мы подозреваем, ее бывший сотрудник, который, я уверен, сейчас укрывается где-то здесь. А теперь, милые бабушки, расскажите нам обо всем, что знаете и что может помочь нам в поиске этого парня.

– Так бы сразу и сказали, – важно произнесла лидер ОГБ (организованной группировки бабулек, как я про себя окрестила эту сходку деревенских старейшин). – Есть тут один, соответствующий вашему описанию. Вчера только приехал. Чудной такой парень, тревожный. Я еще сразу сказала Санюньке, мол, непростой какой-то у Короеда гость. Говорила же? – бабуся толкнула локтем дотоле безымянную бабушку. Та согласно закивала в ответ.

– Ну, вот, – продолжила Олеговна, – выскочил этот ваш преступник из автобуса – глазища испуганные, зрачки с блюдце, трясется весь. Наркоман, сразу видно.

– Почему наркоман? – ошарашенно поинтересовалась я.

– А то кто же еще-то? К Короеду только такие и ездят. У него тут этот, как его… притон. О! Уж мы сколько участковому-то говорили, а он что? Пойдет с Короедом поговорит, а тому как с гуся вода. Он говорит, нету такого закону, чтобы запрещать человеку гостей принимать. Так-то оно так, да только гости эти его недобрые. Вон у Санюньки кувшин пропал. Прям с забора, да, Санюнька?

Та, к кому обращалась Олеговна, снова закивала в ответ. Не бабушка, а китайский болванчик какой-то.

– Или вот еще намедни… – старушка закусила удила, птица-тройка ее повествования понеслась резво вскачь, попробуй останови.

Но Илье, как ни странно, это удалось. Видимо, не желая становиться слушателем местного сарафанного радио, он бесцеремонно прервал Олеговну и поинтересовался у нее, где ему разыскать этого самого Короеда.

Бабуля, если и обиделась на неуважительное к себе отношение, виду не подала и дорогу нам указала. Оказалось, идти совсем недалеко – жилище таинственного содержателя «наркопритона» располагалось в зоне видимости. И это не сказать, чтобы сильно нас обрадовало, ведь, если Штыменко-Жеглов нас заметил из окна, поминай его как звали. Пока мы тут с бабушками лясы точили, он имел все шансы добежать огородами если и не до канадской границы, то до границы этого сельского поселения определенно.

Так как времени и без того потеряно было немало, мы кто бодрой рысью, а кто и черепашьим шагом отправились к жилищу Короеда.

Сердце мое учащенно билось, предвкушая, как мне тогда казалось, скорую развязку. Мне чудилось, что стоит только перешагнуть порог деревянного дома, чьи покосившиеся окна выдавали его солидный возраст, как все злоключения наконец-то останутся позади. И даже перебежавшая дорогу черная кошка не испортила мне настроение. В приметы я отродясь не верила и сейчас начинать это делать не собиралась.

Как выяснилось, зря. Некоторые из них все же работают. С другой стороны, поплюй я через левое плечо три раза и подержись за пуговицу, вряд ли это воскресило бы Славку, ведь так? А какой прок от приметы, если ее негативное действие нельзя отменить простым ритуалом?

А Штыменко и впрямь оказался мертв. То есть абсолютно. Возродить его к жизни не помог ни массаж сердца, ни искусственное дыхание, ни прочие реанимационные мероприятия, которые сопровождающие нас мужчины произвели по очереди. По итогам манипуляций пациент оказался так же нежизнеспособен, как и до их начала.

Похоже, госпожа удача в очередной раз повернулась ко мне задом. Что ж, по крайней мере хоть привыкать к этому не нужно.

* * *

– Ты дебил, да? – Степан схватил Илью за грудки, но Борисов вывернулся, а затем больно приложил его носом о свой кулак. Мы с Ларисой охнули и невольно поморщились.

– Ты, козел такой, за это поплатишься, – прорычал бандит и вновь накинулся на Илью, но в этой схватке тот явно оказался фаворитом. Уж где он там изучал искусство рукопашного боя, не знаю, но владел он им в совершенстве, так как быстро и безболезненно для себя скрутил Степу и теперь крепко держал, заломив ему за спину руки.

– Пусти, больно же, – сквозь зубы прошипел поверженный враг, но Борисов приказ исполнять не торопился.

– Остынь сначала немного, – спокойно проговорил Илья.

Надо же! У него даже дыхание не сбилось! Я поспешила отвернуться к окну, чтобы скрыть невольное восхищение.

– Успокоился? – Илья отпустил Степана, который теперь стоял посреди комнаты, гневно раздувая ноздри, словно огнедышащий дракон.

– Что на тебя нашло? – поинтересовался Илья удивленно.

– Да ничего! – вскричал Степан. – Какого черта ты этим бабкам всю ее историю поведал? – бандит кивнул в мою сторону. – Ты хоть понимаешь, что теперь мы по самую маковку здесь засвечены? То бы срулили тихо, и никто в жизни копать не стал, кто мы да откуда, а теперь что?

Обоснованность озвученных Степаном претензий сомнений у присутствующих не вызывала. А меня его слова так и вовсе ввергли в уныние. Бурная событийность последних дней как-то совершенно вымела из головы информацию о том, что вообще-то я все еще под следствием и под залогом. Даже мой отъезд из города грозит обернуться для меня серьезными неприятностями, а тут еще и Славкина смерть в глухой деревне практически одновременно с моим прибытием. Эх, кажется, зря я сожгла тюремный наряд. Уверена, он мне еще пригодится.

Но у Ильи на этот счет оказались совсем иные виды. Словно добрый волшебник, он в очередной раз разрулил ситуацию, договорившись обо всем с вызванной им же полицией.

– Как тебе это удалось? – недовольно пробурчал сквозь разбитую губу Степан, когда мы спустя несколько часов возвращались домой усталые и разбитые событиями прошедшего дня.

– Уметь надо, – усмехнулся Илья, но тут же добавил примирительно: – Просто объяснил участковому, что ему этот гемор вообще ни к чему. Не дай бог свяжут эту смерть с убийством Захарова, решат, что она носит криминальный характер. Представляешь, какой кипиш на его участке поднимется?

– Да какой кипиш? – удивился Степан. – Кому интересен этот Штыменко?

Илья усмехнулся:

– Ну, это ты понимаешь, а участковому-то знать о том совсем ни к чему. Видишь ли, у него на участке сейчас тишь, гладь да божья благодать. Мрет там народ, напившись антифриза или паленой водки, а он списывает эти смерти на естественные. Опять же закрывает глаза на самогонщиков, на продавцов паленой водки, на расхитителей общественного добра. В общем, грехов за ним, как и за любым другим участковым, водится немало. Но сейчас они вообще никому не интересны, а начнись следствие. У-у-у-у, от одних только проверок можно с ума сойти, а уж если они еще и что покажут! Ну, вот я популярно и объяснил все это полицейскому, доведя до его сведения, что сильно копаться в обстоятельствах смерти Штыменко совсем не в его интересах. А так просто наркоман умер от передоза. Сколько таких случаев по стране!

– И что, вот так просто? – продолжал упорствовать в своем недоверии Степан.

– Да нет, конечно, проведут вскрытие, сделают формальную проверку. Но ты же сам видел – никаких следов преступления. Парень умер незадолго до нашего визита, участковый бабушек опросил. Никто подозрительный в селе замечен не был. Кроме нас, конечно.

– А ноутбук ты как отжал? – Степан резко повернул руль, выезжая на основную трассу.

Борисов пожал плечами.

– Слушай, тебе не все ли равно? Я не только комп, но и телефон отжал. – Илья достал из кармана странного вида аппарат.

– Что это? – удивилась я.

– Трубка, – засмеялся Илья, – телефонная. Судя по всему, одноразовая.

– И что там? – Степан вывернул голову, отвлекшись от дороги, на что машина тут же отреагировала, пойдя юзом.

– Эй, ты за дорогой следи там, а то какой прок от наших трофеев, если ты сейчас нас всех тут угробишь.

Автомобиль резко взвизгнул тормозами, останавливаясь. Степан перегнулся через сиденье и попытался выхватить аппарат из рук Ильи. Реакция последовала незамедлительно. Быстро сунув телефон в карман, Борисов схватил водителя за запястья и сжал с такой силой, что тот заорал благим матом.

– Ты бы свои бандитские замашки оставил, – спокойствие в голосе Ильи не обмануло бы и ребенка, по всему видно – он в ярости. – Я терплю тебя исключительно по доброте душевной, – сквозь зубы процедил он. – Надеюсь, ты не думаешь, будто и впрямь испугал меня уркаганской историей о бандитском братстве, которое в случае чего из-под земли меня достанет и все такое? Пока наши интересы совпадают, и все идет хорошо – я не против нашего сотрудничества. Но дальше, дружок, ты уж поверь, все легко может измениться. Так что советую тебе крепко подумать – стоит ли оно того?

– Отпусти, – морщась от боли, прошипел Степан.

Илья просьбу выполнил.

– Что там в телефоне? – проворчал Степан, потирая запястья Борисов усмехнулся:

– Да как же мне разобраться, когда ты тут танцы с бубном устраиваешь?

– Больше не буду, гражданин начальник, – оскал Степана с трудом можно было назвать улыбкой. Я поежилась, неожиданно осознав: спиной к этому парню лучше не поворачиваться. В конце концов, не стоит забывать, при каких обстоятельствах мы с ним познакомились. Бросив быстрый взгляд на Борисова, я поняла, что и он думает о чем-то подобном.

И только Лариса, добрая моя подруга, всегда замечающая в людях исключительно хорошие их качества, смотрела на парня с сочувствием.

– Больно? – поинтересовалась она, наблюдая, как Степан разминает руки.

– Ерунда, – усмехнулся тот.

– Что же ты, Илья? – обратилась она с укором к моему соседу. – Зачем так жестко-то? Вон губу разбил, теперь это еще.

– Ша, я сказал, – то ли в шутку, то ли всерьез произнес Степан. – Закрыли тему! Погорячился, был не прав, исправлюсь.

Он включил первую передачу, и машина плавно тронулась, постепенно набирая ход. Оставшуюся часть пути мы проделали в гробовой тишине.