Полина Раевская

Во власти страха( Дневник Анны)

Аннотация : Я ждала его четыре года даже после всего, что он сделал….Странное было чувство. Вы когда -нибудь пробовали покормить озлобленного, бездомного пса? И не просто там кинуть ему буханку хлеба, а с руки, протягивая ее на свой страх и риск, не зная, что в следующую минуту тебя ждет. Все четыре года я протягивала раскрытую ладонь с моим уже и без того истерзанным сердцем. Но настал момент истины, а я не уверенна, что меня не укусят. Мне страшно…

От автора; данный роман является бонусом к романам За любовь и За любовь, которой больше нет. Написан по просьбе моих читателей и является моим новогодним подарком им. Прежде чем читать данный бонус, необходимо прочесть вышеупомянутые книги.

Благодарности; Ариночке Кузнецовой за бесценные советы, поддержку , внимание и сотрудничество. И конечно же, вам мои дорогие читатели! Надеюсь, вам понравится сей бонус и вы поделитесь впечатлениями в моем паблике https://vk.com/lina_swon_official

Рейтинг; 18+

1

Приоритеты

Я проснулась очень рано, и совершенно не понимая, что происходит и почему я в кабинете. А когда повернулась и вовсе пришла в ужас, обнаружив, что в постели не одна, хотя кожаный диван вместо простыни и плед на замену одеялу, сложно назвать постелью, но в ту минуту меня волновал лишь спящий рядом муж, точнее бывший муж. Удивительно, что за пять лет, прошедших с нашего развода, я до сих пор считаю его « своим» и в тоже время бесконечно чужим. Как такое возможно, сама не знаю. Но это был факт, и я чувствовала смущение, словно мы не десять лет знакомы, а всего одну ночь. Мне было не по себе за свое вчерашнее поведение-набросилась на него, словно изголодавшаяся по мужику баба. Впрочем, я такая и есть - «изголодавшаяся по мужику баба», хотя нет, не по мужику, а именно по нему. По рукам его нежным и в тоже время грубым, дарящим как неземное наслаждение, так и адскую боль. Мне всегда нравились его руки, с юности был пунктик обращать внимание у мужчины, прежде всего на них. У моего …. у Маркуса они красивые и ухоженные, с сеточкой проступающих под смуглой кожей вен, с мелкими шрамами на костяшках пальцев, с идеальным маникюром , что меня немного веселило поначалу. Наверно, сказывался русский менталитет или просто я такая «темная» была. Пальцы моего мужчины из тех, что называют « музыкальные» : длинные, худые, узкие у кончика, широкие в середине и вновь сужающиеся у основания из-за чего кольцо, которое он носил на мизинце было ему великоватым, но не спадало . Обручальное же он никогда не носил, и это было обидно. Хотя в череде бесконечных обид уже кажется мелочью.

Я любила его руки пока не начала боятся…..И кажется, до сих пор не поборола этот страх. Смотрю на них: лежат у меня на талии, а я даже прикоснуться не могу, словно все, что было этой ночью, было не со мной. Вчера эмоции захлестнули, и я на мгновение освободилась от оков, сдерживающих меня уже на протяжении пяти лет, но сейчас чувствую, как вновь словно каменею, возвращаюсь в свой кокон натянутых улыбок, продуманных слов, осторожности, наблюдательности и подозрительности. Анна Гончарова теперь такая, а то, что было ночью-это лишь отголосок прошлых дней, ностальгия ….

Полежав еще немного, собралась с духом и осторожно начала подниматься, стараясь не разбудить Маркуса. За окном еще было темно, поэтому я наощупь стала шарить по полу в поисках трусиков, которые Маркус снял с меня где-то на диване-это я помню очень хорошо. В животе сладко оборвалось от воспоминаний, я улыбнулась краешком губ. Мне вдруг нестерпимо захотелось посмотреть на моего ….нарушителя покоя. Я повернула голову и застыла, сердце ухнуло с огромной высоты, стоило только встретится с пристальным взглядом . У меня мурашки побежали по коже. В полумраке Маркус был похож на героя романа Стокера: короткие, черные волосы после сна были всклочены и торчали в разные стороны, завиваясь у висков. Несмотря на то, что Маркус был смуглым, кожа имела нездоровый, сероватый оттенок. Оно и понятно: из тюрьмы здоровыми не возвращаются. Лицо было настолько худым, что черты заострились и казались, будто высеченными из камня. Впалые щеки были покрыты щетиной, придавая ему разбойничий вид, но самыми зловещим на этом лице были глаза : не карие, а именно черные, дьявольские, кажущиеся большими за счет худобы, слегка прищуренные в эту минуту. Они настороженно следили за каждым моим движением. Я тяжело сглотнула, попытка улыбнутся провалилась с треском. Чувство неловкости затопило, и я прижала плед к груди, стараясь хоть немного прикрыть наготу. Маркус заметил это движение и слегка нахмурился, перевел взгляд на мое лицо. Я же чувствовала себя просто дурой, но ничего не могла с собой поделать. Что-то сковало меня изнутри и не давало вздохнуть.

-Доброе утро! Ты рано проснулся …-выдавила я из себя. Маркус ничего не ответил, приподнялся, обхватил мою талию , притянул к себе, а в следующую секунду я уже оказалась лежащей на боку, спиной к нему. Сердце заколотилось, как сумасшедшее, когда его горячее тело прижалось ко мне. Все же четыре года без мужчины сказывались; мое тело слишком остро реагировало даже на невинное поглаживание. Меня морозило, а его рука совершала круговые движения по животу . Я откинулась назад, прижимаясь плотнее к Маркусу, и почувствовала ягодицами его эрекцию. Жар разлился по всему телу, между ног стало влажно. Всего лишь одно его прикосновение, а я уже готова для него. И мне страшно, я боюсь его власти надо мной: над моим телом, чувствами и разумом. Мне казалось, я научилась противостоять этой зависимости…

«Кажется-надо крестится, дорогуша!» –словно в насмешку отвечает мое тело предательской дрожью на грубоватую ласку , когда Маркус начинает поглаживать мою грудь слегка сжимая соски.

-Что это было сейчас?- спрашивает он хрипло, целуя мою шею, зная, что я с ума схожу от этого.

-В смысле?- непонимающе шепчу , боясь выдать голосом свое состояние. Он молчит, продолжая ласкать меня. Его горячий язык скользит по коже, оставляя влажный след, бедра едва заметно двигаются, создавая трение между нашими телами, и я чувствую, как его горячий, твердый член скользит по моим ягодицам, доводя меня до помешательства этими эротичными движениями. Становится слишком жарко, влажно и невыносимо одиноко. Хочу его до потери пульса, до ломоты в этом чертовом, предательском теле. И он знает это и будет мучить до тех пор, пока я не начну просить, умолять его тр*хнуть меня. Да, именно, тр*хнуть, потому что обычно такие пытки заканчиваются именно этим. Маркус умеет довести до состояния неконтролируемой жажды, когда превращаешься в какое-то животное в брачный период, подвластное только зову плоти. Пусть потом стыдно, пусть неловко, но боже, это действительно стоит любого смущения. Да и с ним иначе нельзя. Маркус не признает притворства в сексе, он требует полной отдачи , он ждет откровения, момента истины, снятие привычных масок и амплуа: отключения всего ,кроме инстинктов и желаний. И он сделает все для этого. И дело здесь не столько в чувствах к нему, сколько в его умении доставить женщине удовольствие, в его сексуальном поведении. Уверенна каждая из женщин, побывавшая в его постели, испытывала эти неописуемые эмоции. И меня это злит , Боже, как же меня это злит! Но как не противно мне признавать, в эту минуту меня это в равной степени заводит, вызывает какое-то грязное удовольствие. Я сошла с ума –однозначно ! Его рука медленно скользит вниз по моему животу, но я еще не настолько расслабилась, поэтому крепко сжимаю бедра . Бесполезно! Ему совершенно наплевать на мои капризы, он знает, чего я хочу на самом деле. Рука нагло втискивается между ног, и грубо преодолевая сопротивление, продвигается к заветному местечку. Прячу лицо в ладонь.

Черт, какая же я возбужденная!

Чувствую довольную ухмылку на его губах, касающихся моей спины, когда его пальцы медленно скользят вперед назад и так снова и снова, я дрожу. Кровь кипит в венах, распространяя по телу огонь и приливая к щекам. Как же стыдно за свою готовность. Все никак не избавлюсь от проклятой, девичьей застенчивости …. Между ног очень влажно и его пальцы сразу же проникают в меня. Прикусываю губу до ноющей боли, чтобы не застонать, когда он начинает неторопливо двигать своей рукой внутри меня, лаская. Другой рукой касается моего лица, поворачивает к себе и вдруг произносит стальным голосом, не прекращая доводить до экстаза:

-Не делай так больше, мне это не нравится!

-Как?- простонала я, закрыв глаза, но тут же открыла, услышав его ответ.

-Не уходи от мужа по-английски, словно шлюха…

- Ты мне не муж, мы в разводе и по твоей милости, если ты забыл! –парировала я грубо, задетая его словами, пристыженная. Но тут же сообразила ,что сказала, когда он вдруг замер позади меня. Я тоже замерла, скованная неловкостью и сожалением. Мне стало не по себе, я не хотела давить на больное или чем-то попрекать Маркуса, просто как –то вырвалось само по себе и сейчас я не знала, чем исправить свою оплошность. Я хотела повернуться, чтобы извинится, услышав, что Маркус хмыкнул, но он не позволил мне этого сделать. Осторожно вытащив пальцы из моего лона, Маркус перевернул меня на спину и навис сверху, прожигая странным взглядом, что я не смогла что-то сказать, просто смотрела на него, закусив губу и дрожала, сама не понимая отчего: то ли от возбуждения, то ли от холода или же страха. Он погладил меня по щеке.

-Марку…

-Шшш!- прижимает к моим губам большой палец, медленно проводит им, погружая в мой рот. Я смотрю ему завороженно в глаза, складываю губы трубочкой и начинаю посасывать его. Маркус напряженно следит за тем, как его палец исчезает у меня во рту и вновь появляется. Я провожу языком по подушечке, рецепторы тут же определяют солоноватый вкус, закрываю глаза, наслаждаясь игрой, но он вдруг резко вытаскивает палец. Его руки ложатся по бока от моего тела, он пригибается, наклоняет голову к моей груди и начинает целовать, мне же остается только любоваться его мускулистой спиной. Легонько касаюсь напряженных мышц, глажу, исследую . Боже, как же я соскучилась по его телу! С ума схожу… Пульс зашкаливает , отбивая любимое имя. Извиваюсь в его руках, ощущая горячие губы, касающиеся моего соска, посасывающие его. В животе сладко обрывается.

-Марусь…- произношу его имя просто, чтобы ухватится за что-то в этом мире.

-Ммм?-слышу вопрос, качаю головой, а он не отрывается, продолжая играть с моей грудью; лаская руками, губами. Кусая, целуя, посасывая. Постепенно спускается ниже. По венам течет боль сладких мук. Тону в его руках, сейчас таких нежных, таких горячих, таких родных. Как же я жила без этого мужчины , не понимаю?! Умираю, медленно умираю…

Его губы прокладывают дорожку все ниже и ниже, я притягиваю колени к груди, стараюсь помешать ему. Эти ласки такие откровенные. У меня не получается преодолеть сейчас свою стеснительность, слишком много времени прошло, слишком много всего было, все слишком и это тоже для меня слишком…. Но разве он когда-то слышал меня? Смотрит, нет, занимается со мной сексом своим взглядом, и я таю, словно мороженное на жарком солнце. А он тем временем обхватывает ладонями мои колени и начинает чувственно касаться губами, не прерывая зрительного контакта.

-Маркус..-пытаюсь возразить, когда он пытается развести мои бедра.

-Расслабься.-шепчет хрипло. Тяжело сглатываю, ноги дрожат , кожа горит огнем, где ее касаются его пальцы. Горячие губы обжигают, и я сдаюсь под этим непроницаемым взглядом, проваливаюсь , теряюсь в дьявольской глубине его глазах. Он тут же немного разводит мои бедра и начинает покрывать их поцелуями медленно так, методично, наслаждаясь этим действием, спускаясь все ниже. Я же дышу через раз, слишком возбужденная, влажная, ждущая его , готовая для него, но он не торопится.

- Я и забыл, как ты красива.- произносит он, поглаживая мои ноги, тут же целуя то место, которого коснулся. Я улыбаюсь, а на душе почему-то горько. Хочется возразить, но не смею, потому что его взгляд следит за мной внимательно и предупреждает: шаг в сторону –расстрел. Молчу, хотя это подобно тому, как если не дышать. В голове тут же образы женщин, побывавших в его постели со времени нашей свадьбы. Я помню каждую. Красивые, боже до чего же они красивые! А им ты тоже шептал, что они красивы? –смотрю на его затылок между моих ног и задыхаюсь от ревности, от обиды, разрывающей на куски. Четыре –счет его изменам , и каждая на моих глазах, он не стыдился и не заморачивался. Четыре предательства, словно яд медленно убивающий меня…Боль огнем разносится в груди, слезы накатывают, и не могу их удержать. Он ласкает меня; языком обводит самую чувствительную частичку моего тела, а я задыхаюсь от рыданий. Зажмуриваю глаза, а влага медленно стекает по щекам, дрожу, чувствуя его поцелуи, как нежно его язык погружается в меня, вырывая стон и всхлип. Нет сил сдерживаться. Больно и сладко, слишком хорошо и плохо. Хочу его всего, в себе , себе, только себе одной сейчас , навсегда. Губы посасывают, целуют, язык двигается быстрее, я же взлетаю выше и выше, мои стоны все громче и громче, а слезы жгут глаза, разъедают душу. Господи, зачем я это делаю? Зачем тереблю душу? Я ведь простила! Простила , но не забыла и не забуду никогда… Как обрести покой, как обрести уверенность ? Рядом с ним я чувствую себя размытым пятном. Что-то сковывает и хочется исчезнуть, забиться в дальний угол и не дышать. Я просто тень, его тень….

-Малышка, в чем дело ? –слышу его голос сквозь призму боли и наслаждения. « Малышка!» Мило, ласково. Мне раньше нравилось, а сейчас словно характеристика моя; маленькая, несамостоятельная, ничего не могущая, не понимающая, не знающая. Чувствую его ладони на щеках, открываю глаза и встречаюсь с его обеспокоенным взглядом. – Тебе не нравится?

Молчу и плачу. В горле ком. Не знаю, что сказать. Хочу спросить о них, но не могу, не смею. Все равно не ответит. Качаю головой в разные стороны . Он наклоняется и покрывает мои щеки горячими поцелуями, собирая губами слезы.

-Эни, я соскучился, я так по тебе соскучился…- тихонько нашептывает он мне, не прекращая целовать. Его рука продолжает поглаживать мою щеку, другую он опускает под плед и помогает себе, проникая в меня, я прикусываю губу от острого ощущения наполненности, Маркус замирает на мгновение, позволяя привыкнуть к нему. Как только я расслабляюсь , начинает плавно двигаться во мне. Закрываю глаза, отдаваясь нарастающим ощущениям. Вес его тела приятно давит, мне тяжело дышать, но это приятная тяжесть. Его учащенное дыхание обжигает мою шею, а стоны заставляют сердце сжиматься от сладкой боли. Его бедра работают с каждой секундой все быстрее и быстрее, руки до боли впиваются в мои бедра, разводя их шире. Связки тянет с непривычки, но я игнорирую, двигаюсь ему навстречу, ударяясь головой о спинку дивана. Пытаюсь зарыться пальцами в его волосы, но чувствую лишь жесткий ежик.

-Шире, раздвинь ноги шире!- шепчет он лихорадочно, резко входя в меня, вырывая протяжный стон.

Я пытаюсь сделать ,что он просит, но спинка дивана мешает, закидываю ногу на нее и вскрикиваю от странного чувства, когда он погружается в меня, задев какую-то особо -чувствительную точку, от чего между ног становится еще жарче, мокрее.

-Умничка моя, какая горяченькая….- бормочет он, зарываясь лицом в мои волосы, постанывая.- Давай, малышка, давай еще…

Нестерпимо жарко, темп бешенный, задыхаюсь, влажная кожа скользит по дивану, натирая спину. Кусаю его шею, сдерживая крик, когда он в очередной раз входит в меня грубо, жестко…

-Маркус… не могу… больше…

-Тише, малыш, разбудишь сына! –просит он, закрывая мне рот поцелуем и словно назло за дверью раздается громкое:

-Мам!

Мы замираем, я разочаровано закрываю глаза, Маркус улыбается мне в губы и толкнувшись еще раз , громко произносит, приводя меня в замешательство:

-Иди к себе Мэтт, мать позже придет.

-Но …

-Никаких «но», к себе дуй! –тон Маркуса становится жестче, слышу шлепанье босых ступней сына по паркету. В душе тут же поднимается волна возмущения, а меж тем Маркус продолжает движения во мне, что окончательно выводит меня из себя.

-Ты совсем?!- процедила я сквозь зубы, уперевшись руками ему в грудь. Маркус замер и внимательно посмотрел на меня.

-В чем проблема? –прозвучал встречный вопрос, и вновь движение бедрами. Мое тело откликнулось, но разум бунтовал. Моему ребенку что-то возможно нужно, а я тут занимаюсь сексом с мужчиной, который меня ни на грош не ставил. Думаю, что мой выбор очевиден.

-Маркус, прекрати, пожалуйста. –вновь попыталась я оттолкнуть его. Тут же послышался раздраженный вздох.

-С какой стати?

-Ты что , чокнулся? Ребенок проснулся ….-попыталась я объяснить, но все остальное шокировало меня и привело в ярость.

-Ань, заканчивай нести херню! –дернулся Маркус и встал, плед сполз на пол, но его это нисколько не смутило. Голый , возбужденный , он поднял с пола штаны и натянув их, повернулся ко мне. Я ухватилась за угол пледа и подтянула к груди. По его взгляду, стало понятно, что это его взбесило. Маркус закатил глаза и со смешком произнес, копируя меня :

- «Ребенок» бля …- но сразу же нахмурился и повысил голос, отчего у меня сердце оборвалось от ужаса. - Давай , потакай ему во всем. Как думаешь , делают нормальные дети , услышав ,что родители трах*ются ?

Я смотрела на него во все глаза, а после на меня напал истерический смех. Он сейчас серьезно или это прикол такой? Мы действительно это обсуждаем ? Но весь его вид говорил, что так и есть.

-Ну, и что же делают « нормальные « дети, когда их «родители трах*ются»? –съязвила я . Забыв от злости о всяком смущение, откинула плед и села на диване, оглядываясь в поисках халата.

-Они стараются сделаться незаметными в это момент, Эни. Им неловко и не по себе, наш же находит в себе смелость еще позвать тебя.

-Наверно, потому что ему что-то нужно, ты не задумывался? –иронично поинтересовалась я, меня колотило от бешенства и презрения. Чертов эгоистичный ублюдок, как был, так и остался! Маркус вдруг засмеялся и покачав головой так же иронично ответил:

-Представь себе, задумался ! И знаешь, что надумал ?

Я приподняла бровь, как бы говоря : «ну, давай, удиви меня!» И ведь удивил, сволочь!

-Вспомнил себя в подобной ситуации. Как-то мать доумилась притащить к нам домой своего хахаля. Ей почему-то не пришло в голову, что закон подлости не спит. В тот день меня отпустили раньше со школы. И вот прихожу я и слышу охи - вздохи. Мне тоже лет семь было, кажется… Естественно, я уже знал, что это все значит. Но понимаешь ли в чем вся суть? Я привык быть единственным мужчиной, которому мать уделяет свое внимание, и никаких изменений этого положения вещей мне сто лет не надо было. Поэтому я решил не откладывать в долгий ящик миссию по избавлению от совершенно ненужного объекта и дал понять, что сладкая парочка дома не одна. Конечно же, через пять минут в доме никого не было, а мать пыталась объяснить мне, что это ее друг и они там просто разговаривали. Мне было плевать, что они там делали, главное, чтобы его больше рядом с моей матерью не было.

-Это нормально Маркус. Чужой мужчина рядом с матерью всегда вызывает ревность со стороны ребенка. –деловито ответила я, поднимаясь с дивана. –Но ты отец-это совершенно другая ситуация!

Маркус усмехнулся и возразил:

-Абсолютно никакой разницы! Меня не было четыре года, и он привык, что ты в его полном распоряжении, он не приучен делить твое внимание. И поверь, ему насрать-отец я ему или же дядя с улицы. Но! Одно я тебе скажу точно, это было первый и последний раз , когда он устанавливал свои правила! И я тебе не советую портить мне сына и делать из него маменького сынка. Он должен знать свое место!

После этих слов Маркус повернулся ко мне спиной и одел футболку, я же прибывала в состоянии, которое было сложно объяснить. С одной стороны я понимала, что в некотором роде он прав, но с другой-мне хотелось, чтобы и он знал свое место. Злость не оставляла в покое, а еще материнские чувства душили. Мне было обидно за сына, поэтому преодолевая сомнения, которые родились в душе и голос разума, я тихо сообщила, прокашлявшись ;

-Я хочу, чтобы и ты запомнил на будущее….

Маркус обернулся и посмотрел на меня в упор, отчего мне стало тяжело говорить, но я продолжила:

-Сын занимает в моей жизни самое главное, Первое место! Сначала ОН, а потом уже все остальные! Надеюсь, это ясно?

Маркус хмыкнул, обхватил пальцами переносицу и потер.

-Не думал, что ты об этом заявишь.

-Мне приходится, раз ты не понимаешь.

-Я прекрасно понимаю, не понимаешь суть проблемы лишь ты! –процедил он сквозь зубы таким тоном, что у меня мороз по коже пробежал.

-И в чем же суть? –выдавила я из себя.

-В том ,что есть формат отношений мать-сын, а есть муж –жена и они не пересекаются и не конкурируют! -повысил он голос. –Уясни это, а сыном я сам займусь и не смей лезть. Надеюсь , это ясно?! –язвительно закончил он.

-Не разговаривай со мной в таком тоне, иначе…

-Не ставь мне условий Анна, я этого не потерплю. –едва сдерживаясь перебил он меня. Я же судорожно вцепилась в диван, сердце колотилось, как сумасшедшее. Я четыре года училась самоуважению, самостоятельности. Четыре года потратила, чтобы обрести себя, чтобы уважать себя, быть личностью, принимать решения, отвечать за себя, отстаивать свое мнение и бороться за свои права, но сейчас , стоило только услышать в его голосе гневные интонации, увидеть, как побледнело от ярости его лицо, как у меня сработал условный рефлекс, как у собаки Павлова, хотя я бы назвала это «жены Беркета»- язык словно онемел, меня будто парализовало и я не могла и слово сказать против, хотя все внутри меня бунтовало против этой боязливой покорности, простив страха и паники. Внутренний голос кричал, надрывался: «Давай, скажи ему! Покажи, что ты уже другая, заставь его уступить! Сделай это, иначе он вновь подомнет тебя под себя!» Я понимала, что должна сейчас отстаивать свою позицию, иначе диктат вступит в силу, но у меня не было сил, я не была готова к этой стычке. Все, что я могла возразить-это только разочарованно прошептать:

-Я думала, что ты изменился.

-Мать твою и что я теперь должен одобрять глупости и плясать под твою дудку, чтобы казаться хорошеньким? Прости, если разочаровал, но этого не будет! - бросил он и вышел из кабинета. Дверь громко хлопнула за ним, отчего я вздрогнула и поежилась. Слезы обиды подступили к глазам, но я их сразу же смахнула. Господи, почему же у нас все так сложно?

2

Грязные раны

Я старалась быть объективной, но у меня не получалось. Всплывало прошлое и я горела навязчивой идей доказать ,что теперь все будет по –другому, только это оказалось не так –то просто. Да, Маркус раскаивался за свои прошлые поступки, за эти четыре года мы стали ближе, но кто сказал, что в нашей семье будет другой порядок ? Хотя с другой стороны-разве я много прошу? С каких пор желание быть услышанным –это роскошь? Я даже не кричу о равноправии, потому что надо быть реалисткой и понимать, что за человек рядом с тобой. Но мне важно, чтобы он прислушивался ко мне. Я хочу уважения с его стороны, потому что если он будет и дальше продолжать в том же духе, то скоро такое же отношение ко мне последует со стороны сына. Дети это быстро подхватывают, дурной пример заразителен. Подтверждение этой истины я получила сразу же, как только спустилась в гостиную после душа. Маркус и Мэтт сидели перед ноутбуком и что-то бурно обсуждали. Поймав взгляд сына, я улыбнулась ему. И какого же было мое удивление, когда в ответ он нахмурился, демонстративно отвернулся и продолжил разговор с отцом.

Я была в ступоре, слишком задетая этим пренебрежением и игнором.

Отлично. Значит, папе, как всегда можно ВСЕ, а мама отдувайся за двоих?!

Ничего не говоря, вышла из гостиной и пошла на кухню, готовить завтрак. Прислуги у меня не было. После всего произошедшего я не хотела никого рядом с собой. Слишком напрягали жалостливые взгляды и шепот за спиной. Может, я мнительна, но мне до сих пор кажется, что стоит кому-то узнать во мне бывшую жену Беркета, так начнется обсуждения его зверств и моего унижения . В конце всей этой трепотни сплетники обычно приходили к одному и тому же выводу : « Вот, что делают деньги! Страх совсем потеряли эти богатые ублюдки. Хотя она –то тоже хороша, это ж надо так вцепится в кошелек мужика, что и на собственную жизнь плевать. Таких алчных идиоток надо еще поискать… » Услышав однажды такие речи, я была на несколько недель выбита из колеи. Как же могут люди все перевернуть с ног на голову. И черт возьми, это так больно . В тот момент меня душил истерический смех. Денег? Я хотела денег? Такое я даже помыслить не могла. Надо быть на голову двинутой, чтобы терпеть ради золотого тельца то, что Маркус творил. Интересно, во сколько можно оценить ситуацию, когда ты обсуждаешь с поваром меню на день рождения сына , и вдруг заявляется пьяный муж , воняя за километр очередной шлюхой ; сладкие духи, сигареты с ментолом. Подходит к тебе, и не стесняясь никого, начинает лапать, даже не смыв с себя удушливую вонь. Но я, конечно же, держусь за его банковский счет, который как не прискорбно - мне не видать как своих ушей, но я же наивная, верю, что урву кусочек. Подсчитываю , сколько мне обломится за очередной спектакль, а посему не устраиваю сцен. Хотя на самом деле боюсь его и слишком устала ,чтобы реагировать на очередное свинство. Только вот забываю, что ему не покорность моя нужна, а повод, чтобы в очередной раз унизить . Поводом же может стать даже спокойствие. Маркус отстраняется, садится на стул и молча ждет, когда я закончу разговор. Я же тяну время, боясь оставаться наедине с чудовищем. Когда он пьян, ничего хорошего меня не ждет. Нервно тараторю, пока в столовой не раздается его голос , повергающий меня в шок.

-Хорош трепаться, займи свой рот чем-нибудь действительно полезным.

Я замолчала, не зная, куда деться от этого унижения, наш повар тоже отводит взгляд. Намек был недвусмысленным. Столько пренебрежения и презрения было в голосе моего мужа. В тот момент мне хотелось убить его или умереть самой. Одно дело, когда он унижает меня за закрытыми дверьми, другое -на людях. Это невыносимо, в душе все переворачивалось от боли. Мне казалось, что еще чуть –чуть и я действительно просто встану ночью и убью эту сволочь. Меня мутило от мрази , в которую превратился Маркус. Я сверлила его взглядом полным ненависти, но кроме довольной ухмылки ничего не заметила на его лице. Смотреть в глаза нашему повару просто не смела. Я знала, что этот случай быстро разлетится среди прислуги, так что уже на утро меня ждет очередной ад из сплетен и покровительственного отношения со стороны всех обитателей дома. Боже, как же хотелось вскрыться. На тот момент мысли о суициде ни раз посещали меня, как и идеи сбежать с сыном. Я часто думала о такой возможности, но хорошенько все взвесив, приходила к тому, что меня найдут еще до того, как вывезу его из страны. А что будет после, лучше вообще было не представлять. У Маркуса крыша ехала по полной, поэтому я ожидала чего угодно. Хотя даже тогда мне и в голову не приходило, что наш с ним ад закончится самым натуральным зверством. Сейчас я бы все сделала иначе, обратилась бы в социальные службы, да на каждом углу бы орала о том, что он конченый ублюдок, только бы мне помогли оставить сына себе. А тогда я была настолько запугана, что дышать боялась, не то, что обратится куда-то. У нас-жертв домашнего насилия, у всех без исключения одна и та же модель поведения, продиктованная диким страхом . Мы боимся своего мучителя, но еще больше страшимся того ,что кто-то узнает о нашем унижении. Какой-то необъяснимый стыд, словно в этом кошмаре только наша вина. Стокгольмский синдром очень быстро берет в плен психику, и ты сама не понимая как, начинаешь винить лишь себя, выгораживать и жалеть обидчика. В большинстве случаев подобное смирение с ситуацией заканчивается либо сильным увечьем жертвы, либо убийством мучителя. Но в любом случае страдаешь ты, потому что не нашла в себе силы побороть страх. Страх… Боже, как же я боялась Маркуса . До дрожи во всем теле. Он выдрессировал меня, как скотину, я шарахалась от одного взмаха его руки. В какой-то момент я даже научилась по шагам определять его настроение, по ритму его дыхания и за это ненавидела себя, за этот страх обезумевшего животного, именно он и не давал мыслить здраво. Хотя разве это возможно в подобной ситуации? Как больной человек может мыслить здраво ? А я больна и признаю это сейчас. Психически больна. Кто-то скажет ,что просто привыкла быть жертвой и поэтому ищу себе оправдание. Бога ради, дорога на хрен всегда без пробок. Но факт остается фактом –я психологически изуродована. И понимание этого пришло именно в тот вечер, после моего первого так называемого публичного унижения. Когда наш повар вышел, что-то щелкнуло внутри. Настолько я устала от этой грязи, от этого положения бесправной куклы. Ну, знаете, как бывает; терпишь-терпишь, а потом бах-и все краны сорвало. Не успела дверь закрыться, я позабыв о страхе, о том, что напротив сидит конченый отморозок, жестокости которого нет предела, что мне дорого обойдется всплеск жалкой гордости и собственного достоинства. Хотя сейчас я бы назвала это просто срывом.

-Доволен скотина? –заорала я, а слезы боли, ненависти, обиды и презрения потекли по щекам. – Или все никак не угомонишься, мудак?

-Заткни рот! Открывать будешь, только когда я штаны спущу , поняла? Осмелела что ли? –все это он выдал ровным голосом, в порядке вещей как будто такие разговоры, хотя на тот момент они уже стали нормой и все же….

У меня не было слов, я просто задохнулась , истерика накатывала, как снежная лавина. Я плакала и не могла успокоиться. Мне было уже наплевать, что он видит мои слезы, что я выгляжу жалко, показывая ему свои чувства, захлебываясь ими ,понимая, что он положил на меня большой и толстый. Но я дура, еще сильнее реву от того, что ему не жаль ни капельки. Смотрит так, словно перед ним нудное кино идет. Зажимаю рот рукой, пытаясь прекратить истерику и решаю на эмоциях, что больше сил нет , что прямо сейчас соберу свои вещи и уйду. Разворачиваюсь и направляюсь к выходу, твердя, как мантру : «хватит с меня!»

-Куда это ты собралась?- насмешливо поинтересовался он.

«Пошел ты, урод!»- огрызаюсь про себя, не хочу даже отвечать ему-противно, тошнит от него.

Вихрем врываюсь в спальню, лечу к гардеробной, достаю чемодан и начинаю лихорадочно скидывать туда первую попавшуюся одежду. Перед глазами туман, сердце отбивает чечетку, боль оглушает. Все на автомате, на одном дыхание. Сквозь эту какофонию слышу издевательский смех:

-Ммм, какой интересный поворот. Что-то новенькое, ты меня удивляешь.

-Хватит, ненавижу тебя, ублюдка, ненавижу, ненавижу, ненави….- кричу истошно, но звонкая пощечина останавливает поток брани, да только на миг. Хохочу сквозь слезы и плюю ему в рожу кровью. –Не больно , с*ка, совсем НЕ БОЛЬНО! Давай, ударь еще, давай , скотина поганая!

Я ору, задыхаясь от смеха, икаю от рыданий. Он же медленно вытирает с лица мои слюни, молчит, но бледность выдает его ярость. Только мне уже до лампочки, пусть хоть убивает . Не могу больше. Но нет, нынче вечер едких замечаний.

-А что, так понравилось ?-иронично спрашивает он в ответ на мои выкрики. –Хотя можешь не отвечать, я и так знаю, что нравится.

Я замолкаю и шепчу лихорадочно :

-Ты жалок, отвратителен, мерзок, меня тошнит от тебя. Всей душой тебя презираю, каждую минуту молюсь, чтоб ты сдох, козлина…

Его рука хватает меня за горло, сдавливает. В глазах темнеет и слава Богу, видеть перекошенное лицо-смерти подобно. Этот его горящий, словно у психа взгляд отрезвляет , возвращает меня в мою кошмарную реальность . Все эмоции смываются волной адреналина и по крови бешеным потоком разносится мой вечный спутник – страх.

Маркус давит так, что я начинаю хрипеть, впиваюсь ногтями в холеные руки, царапаю, надрывно кашляю и дергаюсь изо всех сил. Вдыхаю запах моего унижения – виски, приторный парфюм какой-то бл*ди и сигаретный дым, задыхаюсь. Горячее дыхание обжигает лицо, а вкрадчивый шепот доводит до бесконтрольного ужаса.

-Знаешь, как сильно желание свернуть тебе шею?! Ты не представляешь… Я в шаге от греха, Анна. Каждый раз, как вижу тебя, так на части рвет…Тебе не больно, говоришь ? Ну-ну! Ложь, п*здешь и провокация! Но если тебе нравится меня провоцировать…….Ты получишь то, чего добиваешься. Будет больно, дорогая. Тебе ведь нравится, когда больно?

Его рука ослабила хватку, я глотала жадно воздух, давясь им , кашляя , растирая кожу на шее. Глаза горели огнем от слез, а боль через край лилась из меня.

-Ты псих!- выдавливаю из себя и начинаю отходить. Он же надвигается на меня и с жуткой улыбкой парирует :

-Нет, это ты двинутая. Разве нормальная баба заводится от боли?

Я испуганно уставилась на него, бледнея, а он довольно усмехается.

-Думаешь, я не замечаю, как ты течешь подо мной, стоит только начать драть тебя, как с*ку?

Прячу глаза, мотаю головой, а слезы стыда и унижения текут по щекам. Именно в этот момент понимаю, что он прав. Я не знаю, когда это случилось, но боль стала граничить с удовольствием. Слишком много насилия, унижения, страха. Это ломает, уродует настолько, что ты уже не понимаешь, что есть хорошо, а что плохо. Не понимаешь, где ты, а где взрощенное на подчинение существо. Существо, пытающееся выжить в аду любыми путями. Умеющее терпеть, умеющее молчать, выполнять все, что скажут, умеющее даже получать грязное удовольствие от боли, возбуждающееся от этого. А тот человек, что был раньше, надрывается, просит прекратить, но существо почему-то в этой ситуации кажется более разумным. Но в тот вечер оно было не в силах остановить меня… ту меня, которая еще сохранила хоть какое-то самоуважение, при этом злорадно посмеивалось ,что вот дескать молодец показала себя и чего добилась ? А нет бы слушала голос своей изворотливой сущности и отделалась малой кровью.

Но меня эти мысли доводили лишь до истерики. Именно пониманием, что схожу с ума, что сломана и больше никогда не стану прежней, что я больна, душевно больна. Я упираюсь в стену, плечи сотрясают рыдания.

-Пожалуйста… оставь меня…-шевелю губами, умоляя, когда он прижимается ко мне и я чувствую его вставший на мои слезы член. Извращенец чертов! Его заводит моя боль, он ловит кайф от нее. Если бы можно было, он бы вместо еды ей питался, а моими слезами запивал. Поэтому ему плевать на униженные просьбы. Горячие руки забираются под домашнее платье и сжимают ягодицы. Я дергаюсь, пытаясь высвободится, хотя понимаю, что все равно проиграю и все же в последней попытке, произношу :

-Я не хочу!

-Захочешь.- обещает он мне, а после добавляет похабно.-А не захочешь, заставлю, так тебе ведь еще больше по вкусу?!

Маркус мнет мою задницу, а меня наизнанку выворачивает. Со всей силы ударяю его по лицу, так, что в руке отдает болью. Мы замираем, смотрю в ужасе на красный отпечаток своей ладони на его щеке и понимаю, что мне конец. Но он вдруг сквозь зубы цедит:

-Пошла вон отсюда. Быстро, шевели ногами, пока я не закопал тебя здесь, шалава.

Я сглатываю, дрожу ,как собачонка. Делаю неуверенный шаг, не отрывая боязливого взгляда от едва сдерживающего ярость мужа, а потом пружина какая-то словно лопается, и я срываюсь с места, бегу, но не сделав и пары шагов, чувствую дикую боль в затылке, сильная рука тянет меня за волосы назад. Крик срывается с губ, замираю, чтобы уменьшить болезненные ощущения, а сердце обезумев птицей трепыхается в груди, меня колотит, слезы текут по щекам. Паника растет, растет и я готова выть от ужаса.

-Эни, эни…-добродушно цокает чудовище, не выпуская моих волос из цепких пальцев. Он медленно обходит меня кругом и смотрит в зареванные глаза, вытирает нежно слезинку, катящуюся по щеке и наигранно вздыхая, произносит – Какая же ты у меня дурочка, малышка.

А у меня сердце в пятки уходит от мягкого голоса. Этих игр в доброго дядюшку Маркуса я боялась больше всего на свете, потому что в эти моменты он бывал просто безумен, творил такие мерзкие вещи ,что после собрать себя было мне едва под силу. Вот и сейчас чувствовала себя ягненком, идущим на закланье, а он издевается, упивается моим страхом.

-Мар…Мар …Марк..у.с – выдавливаю из себя дрожащим голосом и вновь захлебываюсь слезами.

-Ты же не думала, что я тебе это просто так с рук спущу? –шепчет он, оттягивая мою голову назад, заглядывая в лицо. Не знаю, я уже ничего не думаю!-хочется крикнуть ему, но я парализована ужасом. Готовлю себя , психологически настраиваю к чему-то страшному, только не получается, срываюсь… Хватаю его свободную руку и сплетаю наши пальцы , не знаю зачем, просто боюсь панически ,что еще один удар и я точно слечу с катушек, я больше не перенесу просто.

-Я…я… Прости, пожалуйста, прости меня!- тараторю лихорадочно, и ненавижу себя за это все, сама себе омерзительна, особенно когда вижу, как он морщится, словно проглотил какую-то гадость . Выпустив мои волосы , отталкивает меня и поворачивается спиной, дышит рвано и начинает вымерять комнату шагами, обхватив переносицу двумя пальцами. А меня ноги не держат, опускаюсь на пол, утыкаюсь в колени и не дышу. Голова болит от слез и пощечины. Меня колотит, комкаю подол платья в дрожащих руках, следя за мельканием кед от Gucci . Но вот они останавливаются около меня, Маркус приседает на корточки, а я застываю, словно истукан, закрываю глаза, а потом … потом нечто.. Чувствую его руки на плечах, осторожно поднимаю веки и вижу что-то такое, отчего подкатывает очередная порция слез. Сожаление, раскаянье, словно прозренье какое-то с его стороны. Резкое движение, и вот я уже уткнувшись ему в грудь, захлебываюсь истерикой. Боже, какое же это надругательство над психикой. Эти перемены его настроения методично делали меня истеричкой.

-Я ненавижу тебя Маркус, я действительно тебя не выношу, понимаешь… . –произношу глухо, вытирая слезы его футболкой.

-Это взаимно. – было мне ответом .

Он гладит меня по волосам , но я знаю, что скоро очнется и эта вспышка подобия нежности растворится, утонет в моих слезах и крови. Сворачиваюсь клубочком в его объятиях и просто прихожу в себя. Пустота разрывает изнутри , ничего нет : ни злости, ни обиды, ничего. Усталость и безразличие охватывает. Говорить трудно, но что молчать? И тут же вопроса что сказать? Не знаю… Думаю о сложившейся ситуации, и выводы не утешительные. Понимаю ли я его? Нет. Прощаю ли? Разве это возможно? Люблю ли? Не знаю, ничего уже не знаю , не понимаю и не хочу. Кажется, я подошла к той черте, когда становится все равно. Хочется махнуть рукой и просто плыть по течению, по этому бурному, опасному течению, пока не разобьешься о скалы . Дышу с ним в унисон, закрываю глаза и мысленно шепчу: делай , что хочешь - презирай, изменяй, ненавидь, только не трогая меня. Живи своей жизнью, а я своей!

-Больно?- спрашивает он , дотронувшись до губы. Меня словно хлыстом ударило этим вопросом . Он что, издевается?

-О, прекрати, меня сейчас стошнит ! – простонала я, вырываясь из объятий, не в силах ответить иначе .

-Заткнись. Ты такая бестолковая . Неужели не понимаешь, что пора уже научится во время закрывать свой рот? Или тебе так нравится выводить меня из себя? - устало произносит он, и преодолевая мое сопротивление, притягивает к себе.

-Считаешь это нормальным? Как ты вообще себя после всего мужчиной называешь? –выдаю на одном дыхание , сквозь страх, но Маркус как не странно спокоен, смотрит на меня задумчиво, а потом тихо признается, повергая в шок.

-Я после твоего бл*дства ни то, что себя мужиком не чувствую, я себя перестал ощущать человеком.

Я молчу. Убеждать , что все бред, нет сил. В горле стоит горечь. Я ведь тоже больше не та, что раньше. Кто я? – задаю себе вопрос, который стал моим наваждение. Каждый день я спрашиваю себя, глядя в зеркало. Кто я, кто он, кто мы?

-Боже, Маркус, что ты делаешь с нами?! – мысли вслух, но мне не страшно, что я их озвучила.

-« Нас» больше нет! Есть только я, ты и знак бесконечность !- произносит с едва заметной ноткой горечи. Киваю согласно. Улыбаюсь, точнее скалюсь сквозь слезы и прижимаюсь к нему , впервые за полгода без страха или просто привыкшая к нему настолько, что не замечаю. Нежно касаюсь его холодной руки, которая наверняка оставила очередной след на моем лице, сплетаю наши пальцы и не дышу, закрыв глаза. Какое –то наваждение. Маркус казалось тоже затаил дыхание, а я просто наслаждалась тишиной внутри себя ; ни боли, ни обиды, ни страха. Только сердце сумасшедшее, безумное трепыхается и молит вопреки всему о пощаде; не прогоняй меня, не отпускай меня.

Любовь? Нет, просто передышка, такая жизненно-необходимая, такая желанная.

Поднимаю голову, смотрю ему в глаза, сама не знаю зачем. Я ничего не ищу в этом пустом взгляде, я не хочу его понимать и не понимаю, я не уважаю и не люблю. Уже нет, больше нет. Я любила другого мужчину и уважала, но его больше нет. Есть только оболочка такая же, как и я. Два сломанных человека замерли в эту минуту, соединенные отголоском былого, которое они сами изуродовали ненавистью друг другу. И ничего не осталось кроме сожаления о том, что мы методично убивали день за днем. Хотя и была –то только любовь с моей стороны. Теперь я в этом убедилась. Если бы он любил, то ничего этого сейчас не было. А все эти бьет –значит любит, к чертям . Хотя, нет – любит ….себя , только СЕБЯ прежде всего. Ему больно, следовательно-мне должно быть еще больнее. Хотелось бы понять, что это за любовь такая, только вот зачем уже, когда у меня сердце не бьется? Я же ему все ; всю себя до последней капельки крови, до последнего вдоха, почему же он так и не понял, что я в своей жизни никого так не любила, кроме него? Почему, за что?- бесконечно до одури терзать крестик на шее, только в ответ мне очередное унижение. Разве я много просила у этой жизни? Разве я просила денег, славы, красивой жизни? Гори оно синим пламенем. Все, к чему я стремилась, чего желала и мечтала -взаимность. За любовь его я готова была душу продать и вот пожалуйста-какая-то извращенная шутка судьбы. Каждый день вспоминаю долгожданное признание, сопровожденное пощечиной. « За то, что я любил тебя с*ка!» -мистер Беркет, как всегда оригинален. А Анька дождалась своего «люблю» …

3

Тараканы

-О чем думаешь?

Я вздрогнула, низкий голос вернул меня в настоящее, хотя эмоции по-прежнему держали в плену. Я отвела взгляд и начала торопливо переставлять предметы, стоящие на столе, понимая, что выдаю себя с головой. Откинув ложку, потерла лоб и посмотрела на Маркуса. Он застыл в дверном проеме, прислонившись к косяку. Поза была расслабленной, но напряженное лицо говорило о беспокойстве.

-Сейчас приготовлю завтрак. –проигнорировала я вопрос и стала суетится, задаваясь извечным женским вопросом; « что приготовить?»

-В чем дело, Эни?

Я тяжело вздохнула, начала доставать все, что нужно для блинчиков. Говорить о своем путешествие в прошлое не хотелось. Зачем вообще об этом говорить? Мне кажется, время разговоров прошло, пришла пора действий. Я не хочу спешить с выводами, но начало нашей совместной жизни пока только испортило мои отношения с сыном, и если так пойдет и дальше, то мне такое счастье на хрен не нужно! Я все понимаю, не глупая. Мэтт ревнует, но он имеет на это полное право, и я не позволю травмировать психику ребенка, будь хоть тысячу раз прав его отец.

На автомате я завела смесь на блины, Маркус так и стоял в дверях, следя за моими действиями. Вид у него был грозный, я искоса поглядывала на него, ловя недовольный взгляд. Восхитительно! Еще и суток не прошло, а между нами уже воздух звенит от напряжения. Сомнения вновь терзали душу. На протяжении четырех лет я только и делала, что думала, как поступить: остаться с Маркусом или же одной. И делая выбор, я должна была думать прежде всего о сыне. У меня не было права на ошибку, я не могла позволить себе сделать шаг на встречу, а потом дать задний ход. Все должно было быть четко определенным и никаких « давай попробуем, может , что-то и получится». У нас ребенок, который по нашей вине перенес психологическую травму, поэтому я должна была все решить сразу; либо наша жизнь с сыном остается без изменений , за тем лишь исключением, что иногда он будет встречаться со своим отцом, либо мы учимся жить все вместе. Я должна думать о сыне, но именно ДУМАТЬ, а не так как раньше ....Поэтому я не гоню лошадей, давая своим страхам завладеть мною. Нужно время. Естественно, что на первых порах будет сложно. Неловкость неизбежна. В переписках легко быть откровенным, но тет-а-тет все совсем иначе.

Я опять задумалась, а потому когда сильные руки обняли меня за талию, подскочила ,ударившись затылком о лицо Маркуса.

-Черт!- простонал он. Я испуганно замерла.

-Прости, пожалуйста, я задумалась и не увидела, как ты подошел. –протараторила я и обернулась ,чтобы посмотреть как он. –Все в порядке?- шепнула, дотронувшись до сломанного еще в тюрьме носа.

Маркус улыбнулся и кивнул.

-Вправить тебе его не удалось. – заметил он шутливо. Мы засмеялись и меня окончательно отпустило. Прошлое отступило на задний план. Было только это утро: Маркус в красных шортах и белой майке, которая визуально делала его кожу еще смуглее, я, нарядившаяся в длинное платье бежево–розового цвета с открытой спиной. Оно было простеньким, поэтому вполне могло сойти за домашнее, хотя раньше я бы в таком и на прогулку пошла. Стоя перед зеркалом полчаса назад я вдруг отчетливо поняла, что мне нужно обновить гардероб. Хотя дело все в моих тараканах, я чувствовала себя несколько неуютно, поэтому мне нужны были хотя бы тряпки, чтобы иметь хоть каплю уверенности в себе, чтобы не сравнивать себя каждую гребанную секунду с какой-нибудь мисс « 90-60-90», побывавших в кровати у моего бывшего мужа. Короче хотелось быть на уровне, на том уровне, к которому он привык. Поскольку сегодня у меня выходной, то я уже наметила, как проведу день, когда Мэтт уедет в школу, а Маркус на встречу с матерью.

-Где ты витаешь?- мою щеку опаляет горячее дыхание. Я смущенно улыбаюсь, пожимаю неопределенно плечами и отворачиваюсь ,чтобы продолжить готовить завтрак. Маркус по-прежнему держит меня в своих объятиях. Чувствую жар его тела, и мне становится тоже жарко. Хочется прижаться к нему всем телом, забыть обо всем и просто растворится в мужских руках. Точнее-в его руках, именно в его. Других , как оказалось, мне не надо.

-Ты мне мешаешь.- произнесла строго, хотя такое внимание было приятным.

-Ничем не могу помочь. – нахально пропел Маркус, положив подбородок мне на плечо. Я лукаво улыбнулась, опустила руку в тарелку с мукой, а потом быстро мазнула ладонью по щеке Маркуса.

-Ах, ты хитрюга! – воскликнул он, отскочив от меня. Я же выставила грудь вперед с видом победительницы, но, как оказалось, рано было ликовать. Да и этого следовало ожидать. Маркус стал размазывать муку по лицу на индейский манер, чертя какой-то ему только понятный боевоц рисунок из белых полос, с таким видом, что сейчас меня ждет возмездие. Я попятилась назад , но не успела и сделать пары шагов, как его рука обхватила меня за талию. Я начала брыкаться и завизжала.

-Марусь, не надо. – смеясь, орала я, когда он подтащил меня к тарелке с мукой.

-Эй, вы чего?- забежал на кухню Мэтт. Я испуганно замерла, не зная, что ответить, как объяснить, но мне и не пришлось. Маркус в очередной раз отправил меня в нокаут легкостью, с которой он преодолевал стену отчуждения с Мэттом.

-Мы играем в индейцев. Иди скорее сюда, сына, помоги мне.

Глаза Мэтт загорелись, и он подскочил к нам, улыбка расцвела на его губах, на щеках появились ямочки.

-Давай, разукрась-ка мамочку, чтобы знала, как вести себя.

-Немедленно прекратите! -закричала я, давясь смехом, когда Мэтт подошел к тарелки с мукой и поднес ее ко мне. Я стала вырываться из рук Маркуса, смех душил меня, потому что Маркус стал еще щекотать меня.

-Сыночек.... не надо, мама будет ругаться!- визжала я, выгибаясь, как дикая, пока мы не упали на пол. Мой малыш загадочно мне подмигнул, а затем перевел взгляд на отца.

-Давай, сынок!- смеясь, дал добро Маркус, и тут же в лицо ему было брошено все содержимое чашки. Задело и меня , но незначительно. Маркус замер, ошарашенный таким сюрпризом, мы же с Мэттом переглянулись, а после стали хохотать, как сумасшедшие, глядя на безупречно-белое лицо. Маркус все еще переводил недоуменный взгляд с меня на сына, а потом тоже захохотал.

-Маленький предатель! Я вам это припомню. –пообещал он сквозь смех , когда я вырвалась из его рук и села сверху, пригвождая его руки к полу. Мэтт же стал щекотать обездвиженного отца.

-Признавайте поражение мистер Беркет! – прохрипела я сквозь смех. Он замотал головой, давясь смехом. Мэтт продолжал весело кричать , посыпая его мукой. Видя, что отец все еще борется, наш малыш кинулся на него, помогая мне удерживать пленника, и стал щекотать еще яростнее, вызывая у Маркуса неконтролируемый приступ смеха.

-Ладно, ладно... сдаюсь!- выкрикнул он, сбрасывая меня и Мэтта, вскакивая на ноги. Мы же обессиленные упали на пол, держась за животы, приходя в себя после бойни. Я обняла Мэтта и поцеловала в щеку, улыбаясь, больше всего меня радовал факт, что сын забыл о своей обиде. Мэтт прижался ко мне и улыбаясь лукаво, прошептал на ухо:

-Мы выиграли! Давай, заставим папу печь блинчики?

-У меня есть идея получше, а то там мы останемся без завтра. –заговорчески подмигнула я, поднимая себя и сына с пола.

-Что вы там шепчитесь ?- прищурился Маркус, оглядывая нас, продолжая стряхивать с себя муку. Мы тоже были не в лучше виде.

-Советуемся насчет вашего наказания. –ответила я с усмешкой. Маркус приподнял бровь в ожидании. Я же расплылась в довольной улыбке, обвела взглядом разгромленную кухню, уделанную в муке, и пропела сладким голоском:

-Вы должны привести все в порядок здесь, иначе завтрака вам не видать, как своих ушей.

-Вот, значит как?!Ну, ладно , без проблем. – пожал он плечами и полез в карман за телефоном. Я сразу же сориентировалась.

-Я же сказала, что это должны сделать ВЫ и никто иной!

Маркус втянул в себя воздух и тут же закашлял, видимо мука попала ему в нос.

Пока он боролся с приступом кашля, я отправила Мэтта приводить себя в порядок и собирать сумку в школу. Выходные подошли к концу, пора возвращаться в привычные будни. Я отряхнула платье и вновь занялась готовкой. Решив, что помоюсь перед завтраком.

-Тряпка и ведро в кладовке.-подсказала я, когда Маркус оглянулся вокруг. Нахмурившись он подошел ко мне и с угрозой пообещал :

-Я тебе это припомню, ох, как припомню!

Я усмехнулась и тоном строгой училки отчеканила:

-Непременно, а пока за работу мистер Беркет!

Он отсалютовал мне и скрылся за дверью. Я с усмешкой покачала головой и принялась за блины. Настроение было отличным. Мне вдруг вспомнилось наше первое совместное утро. Я тогда проснулась раньше. Все было настолько непривычным, странным, но при этом я была безгранично счастливой. Хотелось смеяться, танцевать, прыгать. Я смотрела на своего первого и на тот момент, конечно же, казалось последнего мужчину и понимала, что он тот самый: нужный, необходимый, родной . Тот, которого я неосознанно, как и все, искала среди тысяч Единственный для моего сердца, для моей души. Слезы безумной радости текли по моим щекам, потому что мне на пути к родной душе не попадалась масса тел, повезло с первого раза. Знаете, когда находишь свою половину, того человека, который поистине « ТОТ самый», как я это называю, это чувствуется сразу. И пусть даже что-то не получится, но чувства, эти невероятные эмоции, поднимающие тебя к небесам, будут возможны только рядом с этим человеком, все остальное-суррогат, как бы комфортно не было с другими. Просто они «НЕ ТЕ». В тот момент мне было неважно, кто он и что мы совершенно из разных миров, в то мгновение существовало только наше измерение, в котором мы только вдвоем. И пусть тогда он ко мне не испытывал и десятой доли моих чувств, но даже те крохи, что были в его душе казались мне небывалой роскошью и я благодарила за них Бога. Пусть на мгновение, пусть вот так украдкой, но он был со мной, он был Мой, это утро только наше, и я хотела сделать его уютным, теплым , чтобы было как-то по-семейному что ли, хотя у меня никогда не было семьи.

Я тогда быстро привела себя в порядок, хотя «быстро» сказано очень громко. Тело ломило, мышцы ныли, между ног саднило, ночью я была слишком возбуждена, поэтому не замечала боли, но утро исправило сие маленькое недоразумение. Ели как дотащила свое ноющее тело до ванной, но только тогда вспомнила, что душ у нас не работает, точнее нет горячей воды. Пришлось мыться холодной , и очень кстати: она не позволила мне сконцентрироваться на ощущениях между ног и взбодрила. Прикусив губы, чтобы не визжать, приняла рекордный по своей скорости душ и выскочила из него, забыв о боли. А после началось самое жуткое-выбор белья, которое у меня было исключительно «детским», как после называл его Маркус. Хлопковые трусики различных теплых оттенков с веселыми принтами ; бабочками, цветочками и прочей нечестью. Я смотрела на все это « великолепие» и приходила в ужас. Перед мысленным взором нарисовалась Лорен Мэйсон на обложке недавнего Maxim, который словно по заказу всю неделю маячил перед моими глазами. Я натыкалась везде на этот чертов журнал, в конечно счете не выдержала, зашла в книжный магазин и купила его себе. В общежитие, словно безумная всматривалась в сексуальную блондинку в каком-то роскошном белье, призванном даже импотента привести в боевую готовность. Я искала хоть какие-то изъяны, но увы... На мой вкус она была агрессивно красива, типичная стерва, я бы так сказала. Весь ее вид кричал «сожру и не замечу» , но мужчинам такие нравятся , верно? Я злилась, ревновала, потому что как бы наивна не была, я знала, что таких женщин, как она не бросают, ради таких, как я. В таких, как я не влюбляются, когда рядом женщина, как Лорен. Но даже, если такое и случается , то это не наш случай. Даже после прошедшей ночи, как бы мне не хотелось, но я знала, что Маркус Беркет не любит меня. Хотя вопросы « Почему он здесь, со мной? Почему бросил ее и приехал ко мне? « и так далее, давали мне малюсенькую надежду. Мне хотелось верить, что у его поступков одна причина, но я боялась разочарования.

Отбросив все эти мысли, вернулась к вопросу о белье, с которого собственно и началась головомойка. В этом женское проклятье ; раздувать из мухи слона.

Оглядев еще раз свои закрома, пришла к выводу, что мое белье – лучшее противозачаточное средство. Увидев такую прелесть, у мужика сразу же уровень тестостерона в крови упадет до минимума. Да уж, хреново, когда в шкафу сплошная " антиВиагра". Остается только ходить голой, что я и сделала, хотя стеснялась жутко, но своего белья я стыдилась еще сильнее. Накинув халатик на голое тело, я отправилась на кухню готовить своему мужчине завтрак. Я не была сексуальной, опытной или хотя бы смелой, поэтому даже если мне и хотелось подняться наверх, заползти под одеяло и разбудить любимого ласками ,а после продолжить познавать новый для меня мир, то я была просто не в состоянии пересилить саму себя. Слишком неловкая, стеснительная, мне было даже страшно посмотреть ему в глаза после всего, поэтому максимум, как я могла проявить свои чувства – это позаботится о нем. Этого мне очень хотелось.

Сейчас меня охватили те же чувства, что и тогда. Слишком все странно, непривычно, не по себе. Страшно сделать что-то большее, но мне хотелось проявить заботу о нем, хотелось что-то для него сделать.

От мыслей меня отвлек звонок в дверь. Я удивилась. Никто не мог приехать ко мне домой, не имея на то специального приглашения-пропуска, или без моего предупреждения охраны. Я купила сразу после задержания Маркуса скромный дом недалеко от Лондона на охраняемой территории. Частично из-за журналистов, частично из-за страха ,преследовавшего меня повсюду в течение двух лет точно. Этот район был населен не менее богатыми людьми, которые, так же как и я любили покой, уединение и держать свою личную жизнь закрытой от посторонних глаз, что за приличную плату обеспечивала охрана нашей « Рублевки» , как называла я про себя этот оазис.

Сняв фартук и отключив плиту, подошла к двери. Твинки-красавчик наш , как назвал отцовский подарок Мэтт, разрывался на весь дом. Погладив заливающуюся лаем собаку ,открыла дверь и обалдела, увидев на пороге службу по уборке домов. Твинки выбежал во двор, люди в спецодежде бесцеремонно прошли в дом и сразу же спросили;

-Где нужно прибрать?

Я ели сдерживалась, чтобы не подняться наверх и не дать хорошенького пинка мистеру Ленивой Заднице.

-На кухне. –процедила сквозь зубы, указывая путь.

Пока я накрывала на стол, пыхтя от негодования, обдумывая план мести этому наглецу, профессионалы вычистили кухню до блеска. В это же время появился объект моих мыслей из разряда « как убить человека так, чтобы не запачкать только что вымытую кухню ». Я кинула на него убийственный взгляд, но он лишь дерзко улыбнулся, подмигнув мне. Весь такой из себя ; черные волосы вьются после душа, делая его моложе, белая футболка в контрасте со смуглой кожей кажется еще белей, темно-синие джинсы едва держатся на крепких бедрах, еще чуть –чуть и будет видна резинка c логотипом Armani или Сalvin Кlein. Уж не знаю, какие трусы он одел, а кстати хотелось бы узнать .... Но ремень от любимого Маркусом Gucci не оставлял шанса. На ногах конечно же извечные кеды. Но самое главное – его лицо, на котором было такое выражение , что хотелось включить LMFAO –« I” m sexy and I know It» в качестве музыкального сопровождения.

Сексуальный гад ! – руки так и чесались дать по этой наглой , красивой роже и в тоже время хотелось подойти и присосаться пиявкой к нему и целовать, целовать, целовать . Языком , губами , зубами ласкать эти чертовы губы до нетерпеливых стонов, жадных вздохов, пока голова не начнет кружится, пока тело не будет пульсировать от бешенного желания. О, боже, мне хотелось выгнать всех к чертовой матери из этого дома, а после ... он во мне и нон-стоп. Внизу живота сладко оборвалось , стало жарко и конечно же влажно. Мистер Влажные Трусики. Ха, умора! Сегодня день присвоения званий. Я хихикнула, Маркус покосился на меня, отдавая деньги за уборку. Я же просто не могла сдержаться и начала хохотать в голос, хорошо, что он ушел провожать работников.

-Над чем ржешь?-раздался голос за спиной.

-Ржут только лошади мистер Мокрые Трусики.- парировала я, продолжая действительно уже «ржать».

-Кто?- подавился Маркус смешком. Я лишь покачала головой, потому что задыхалась от смеха.

Он вдруг хищно прищурился, видимо сообразил, что к чему и не спеша подошел ко мне. Я тяжело сглотнула под его внимательным взглядом. Пальцы до боли вцепились в тарелку с блинами, я задрожала, почувствовав терпкий аромат сильного, страстного, уверенного в себе мужчины. Его уникальная аура, присущая только ему, от которой подгибались колени, окутывала меня, принимала в свои соблазнительные объятия. Я закрыла глаз, вдыхая полной грудью этот родной запах ; мяты, цитрусов, чего-то древесного. Я наслаждалась. Всего лишь запах, а сколько с ним ассоциаций чувственных, захватывающих, волнующих, возбуждающих.

Когда я открыла глаза, он продолжал стоять напротив и просто смотреть на меня. Мне так хотелось, чтобы он прикоснулся ко мне, но Маркус оставался неподвижен.

- Эни, Эни...-поцокал он с улыбкой. – Какая же ты непостоянная! Еще час назад называла меня чокнутым, только потому, что я не мог остановиться, а сейчас хочешь, чтобы я занялся с тобой любовью прямо здесь на столе.

Я покраснела, чем выдала себя окончательно и бесповоротно. Но только он ошибается, если думает, что смутил меня. Хотя смутил, конечно, но я уже не та девочка, которая теряется после слова «секс ».Поэтому улыбнувшись лукаво, ответила невозмутимо:

-Хотеть, не значить позволить.

-Ммм.. вон как?!- усмехнулся он. А затем прошептал у самого уха. – Когда мы останемся одни, ты будешь примерной девочкой и позволишь....

-Ошибаешься! После того, как ты грязно ....

-О, да «грязно» мне нравится. – перебил он, и потянулся к блинам, я стукнула его по руке.

-А вот на это тем более не надейся. Мы кажется, договорились, что ты останешься голодным, если не уберешь за собой.

Маркус закатил глаза, как бы спрашивая ; « Ты сейчас серьезно, девочка?»

- «Мы»? Я на это не подписывался, любимая. – отрезал он и началась игра: он тянулся к чашке, я всячески извивалась, не позволяя ему добраться до нее. Но вскоре он прижал меня одной рукой к столу, а другой ухватился за блин и потряс им у меня перед лицом, а после с наглой улыбкой откусил, хохоча, видя, что меня едва не разрывает от злости.

-Хочешь , малышка?- вновь подразнил он меня, поднося оставшуюся половинку к моим губам. Но какое же было у него лицо , когда я вцепилась зубами в его пальцы , измазанные в масле, прикусывая их с такой силой, что Маркус закричал и дернулся назад, отчего мои зубы еще сильнее впились в кожу. Я давилась блином, но удерживала скользкие пальцы.

-Эни, черт, больно же.

Я кивнула и оскалилась, выставляя напоказ зубки, крепко удерживающие свою добычу.

-Будь хорошей девочкой.-попросил он ,погладив меня по щеке.

Ага, жди , красавчик. Я научу тебя хорошим манерам!

Но, к сожалению, моим планам не суждено было осуществиться, зашел Мэтт, и мне пришлось вести себя прилично.

-Ты наглый врун!- прошипела я, прожевав блин.

-А ты что, только узнала ? Мне казалось мы этот вопрос разрешили еще давно. - невозмутимо парировал Маркус , садясь за стол напротив Мэтта. Я лишь покачала головой и налила сыну чай. Мои мужчины принялись за еду, начав обсуждать какой-то матч, я же налила себе кофе и направилась на второй этаж, чтобы принять душ.

-Ты не собираешься завтракать? – раздался мне в след вопрос.

-Нет, я уже съела блин. –ответила я, обернувшись. Маркус приподнял недоуменно бровь. Мэтт же переключил свое внимание с отца на планшет. Когда я увидела, как он жирными пальцами скользит по дисплею, меня затрясло от злости. Я тысячу раз говорила этому засранцу не зависать в иных измерениях, когда он ест, да и к тому же беречь вещи. Понимаю ,что у папочки денег куры не клюют, но черт возьми, я привыкла ценить вещи и беречь. И мой сын будет делать так же!

-Матвей, немедленно убери планшет со стола, пока я не выкинула его, к чертям собачим! –процедила я сквозь зубы, едва сдерживаясь ,чтобы не повысить тон. Мэтт скорчил рожицу и нехотя отложил айпад. Маркус нахмурился и потрепал сына по голове, что меня добило.

-Только не надо поощрять свинство ! – повысила я все же голос.

-Мне показалось ты собиралась куда-то идти ...-последовал недвусмысленный намек на то, чтобы я проваливала от сюда. Я перевела взгляд на сына, который теперь сидел с легкой улыбкой, почувствовав негласную поддержку в лице отца. Злость дошла до критической отметки и я вспылила :

-Знаешь, что....

-Знаю!- оборвал Маркус меня. –Тебе нужно поесть и тогда не будет желание содрать с кого-нибудь шкуру живьем.

Хренов умник!

-А можно я без тебя разберусь? ! –язвительно ответила я, уже не замечая, что небольшое замечание перерастает в скандал. –Я уже поела!

-Половинка блина –это завтрак?

-Да, завтрак!

-Ты и во время ужина ничего не съела, я ничего не сказал вчера, потому что думал ,что ты просто не хочешь. Теперь же вижу, что у тебя в голове какая-то дурь!-это было что-то из серии родительской нотации, поэтому я смотрела во все глаза на Маркуса и просто не знала ,что сказать, кроме правды.

-Мне уже почти тридцать, поэтому к твоему сведенью, я стараюсь следить за своим питанием.

-А при чем тут твой возраст ?- недоуменно спросил он, отставляя стакан и скрестив руки на груди, откинулся на стуле, буравя меня тяжелым взглядом. Мэтт склонил голову ,как можно ниже, стараясь быть незаметным. Но я была слишком заведена, чтобы обратить на это внимание.

-При том, что есть такая штука называется «целлюлит» , может, слышал ? –огрызнулась я, Маркус ошарашенно вскинул брови, а после прыснул и стал хохотать, вызывая у меня неловкость и смущение, на глаза навернулись злые слезы. У меня после всех его похождений действительно развился комплекс, поэтому я слишком большее внимание уделяла своему весу, ища постоянно в себе какие-то недостатки, истязая себя диетами.

-Ты и так, как доска, какой на хрен целлюлит! – просмеявшись, прокомментировал он, и это обидело меня до слез, до какой-то безумной злости, отключающей все, кроме ядовитого чувства собственной ущербности, поэтому уже не соображая ничего, я выплюнула;

-О, ну естественно я для тебя «доска»! Судя по последней твоей пассии тебе больше по вкусу кобылы, компенсирующее размером сисек отсутствие мозгов.

Маркус побледнел , сглотнул тяжело и кинул взгляд на Мэтта, который теперь смотрел на меня выпученными глазами , я резко отвернулась и побежала наверх , слыша, как Маркус неловко объясняет сыну.

-Сынок...эм.... , мама кажется сегодня не с той ноги встала, не обращай внимание на ее бред.

Господи, как я могла высказать все это при сыне? Он ведь уже не маленький, все понимает.

Поднявшись в спальню, я вымеряла ее шагами, костеря себя на чем свет стоит ,пока дверь не открылась, и на пороге не появился взбешенный Маркус.

-Ты совсем сдурела?- процедил он, закрывая за собой дверь. Я же задрожала от ужаса, меня заколотило и я попятилась от него, прожигая обезумевшим от страха взглядом дверь-единственный путь к спасению. –Ты можешь высказывать мне хоть тысячу раз все свои претензии, но не смей делать этого при сыне...

-А что?- сама не ожидая от себя, вскричала я.- Не хочется, чтобы сын знал какой его папаша козел? Так он узнает Маркус, как бы ты не старался казаться хорошеньким.

Маркус замер, остановился в метре от меня, устало вздохнул. Оглянувшись вокруг , усмехнулся горько и затем вновь посмотрел на меня и тихо ответил:

-Думаешь, я не знаю этого? Думаешь, все эти гребанные четыре года я сидел и видел в небе розовых пони? Считаешь, только тебе тяжело ? Мне тоже Анна, даже еще тяжелее, потому что я должен искать в себе смелость , чтобы просыпаться и встречаться с твоим взглядом полным осуждения, обиды, а далеко не прощения! Легче сбежать, спрятаться от последствий своих грехов и ошибок, чем сталкиваться с ними каждый день лицом к лицу. Я помню все, Анна; каждое слово, которое сказал тебе, каждый ....-он тяжело сглотнул, опустил глаза в пол и продолжил-Удар, который нанес тебе, каждую измену, предательство и унижение. Тебе не нужно напоминать мне о них, Эни. Они в моей памяти навечно и это мое проклятье-каждый день прокручивать в своей голове твои слезы, твои просьбы. Рвет изнутри Эни, знание, что я сам, вот этими руками превратил жизнь как свою, так и любимых людей в ад. Знать, что стал для любимой женщины жалким подобием мужчины, а если проще самым натуральным мудаком, для сына конкурентом за внимание матери, для матери ошибкой воспитания, а для всего мира жертвой ситуации. Я не знаю, как мне быть Эни, что мне делать, чтобы ты хотя бы смогла не смотреть на меня без страха. Меня достаточно наказала жизнь за тебя родная, поэтому не трать своих сил, пытаясь задеть меня еще сильнее, я приму это как должное.

Я не знала ,что ответить на это признание. Пожалуй, я была не лучше его, а может просто он сделал меня жестокой, но сожаления, как такового я не чувствовала, как и чувства удовлетворения и злорадства типа « так тебе и надо с*ка». Просто было горько.

-Извини, что затронула эту тему при сыне. Нервы ни к черту. –только и могла я сказать, но Маркус казалось, ждал чего –то еще. Ну, что ж коли хочется , то получите и распишитесь .- Я не буду извинятся за то, что сказала, все это правда. И уж тем более не буду извинятся за то, что ее озвучила.

-Хочешь моей крови? –усмехнулся он.

-Нет, просто ты слишком много боли причинил мне. Так много, что в себе держать не получается, как не стараюсь.

Что-то в его взгляде потухло, но я понимала, что так и должно быть. Ему есть в чем раскаиваться.

-Тогда зачем тебе все это? Не проще ли найти другого мужчину и жить спокойно?-спросил он бесцветным голосом.

-Ты испортил для меня любого мужчину, даже просто это звание ты испоганил для меня. Знаешь, какие у меня ассоциации с атрибутами мужчины? Когда слышу «сильный», сразу прикидываю его удар, « красивый» , подсчитываю его любовниц, «богатый», сразу ставлю крест....

-Прости меня!- прошептал он, я покачала головой и также шепотом произнесла:

-Избавь меня от страха. Сделай так, чтобы я поверила, что мужчина –это не опасное чудовище, а напротив тот, с кем я буду в безопасности, тот, кто является гребанным защитником! Я дала тебе шанс, потому что поверила, что ты поможешь мне преодолеть страх, который сам же и породил.

Вновь внимательный взгляд ,а после Маркус молча вышел, не оборачиваясь. Через несколько минут я услышала звук захлопнувшейся парадной двери, после был рев мотора и звук отъезжающего автомобиля. Он ушел ,просто ушел и я как не странно, боялась ,что навсегда.

4

Неосторожность

После отъезда Маркуса, я сидела на полу неизвестно сколько времени, уткнувшись взглядом в одну точку на противоположной стене и не могла пошевелиться, точнее не хотела. Такая усталость накатила. Осточертело все! Хотелось собрать вещи и уехать из этого дурдома, убежать от необходимости что-то делать, принимать решения, держать оборону , но в первую очередь, от дурных мыслей, разрывающих мой мозг.

Ну, что я за человек? Почему нельзя не заморачиваться? Сижу и думаю, куда направился мой бывший муж, как мазохистка извожу себя самыми гадкими предположениями, которые только можно сделать, хотя знаю практически наверняка ,что Маркус поехал на встречу с Мегги и сестрами. Но мое больное воображение не давало покоя. Еще час я выносила себе мозг, а потом , когда какое-то неприятное чувство в душе стало зашкаливать ,вскочила на ноги и решила занять себя хоть чем-то ,чтобы отвлечься. Только вот в голову ничего путного не лезло. В который раз за это утро пожалела о том, что у меня выходной. Слишком много впечатлений за один раз, когда последние четыре года жизнь была похожа на мирное, спокойное течение реки, по которому я безмятежно плыла. Конечно, конец этого безоблачного существования с возвращением Маркуса был заранее известен, но все же я не ожидала, что вот так, резко все изменится, словно лодка сорвется с обрыва и полетит в потоке водопада, а мне ничего не останется, кроме, как молится о спасении.

Такой разлад был в душе, диссонанс доводов разума, желаний сердца, визга самолюбия, криков гордости и внешнего давления. Если бы помогло, я бы наверно сдавила голову ладонями, чтобы хоть на секунду заткнуть эту какофонию. Носясь по комнате из угла в угол, я напоминала сумасшедшую. В конечном счете, поняла бесполезность попыток разобраться в себе и происходящем. Нужно было проветриться, поэтому я позвонила своему мастеру по маникюру и договорилась о встрече. Подобные вылазки лучшая психотерапия – проверено.

Приняв душ, я собиралась тщательнее обычного: нанесла макияж, одела лучший черный комплект нижнего белья, чулки в тон, кожаные шорты, серый топ, сапожки-казачки. Последним штрихом стали духи. Только вот открыв шкаф и посмотрев на ряд причудливых флаконов от самых известных брендов, ароматы которых я носила в зависимости от настроения, времени года или суток, так и не смогла определиться. Все было « не тем», каким-то обезличенным, в миг ставшим «не моим». Рука потянулась к простенькому флакончику в самом углу, который я всегда старалась избегать, но и выбросить его духу не хватало, словно часть от себя оторвать. Есть такая странная особенность у ароматов, они содержат в себе воспоминания. Я взяла в руки цилиндрической формы стеклянный сосуд и повертела, отстраненно наблюдая, как бледно-желтая жидкость растекается по стенкам. Осторожно открыла крышечку, и живот скрутило от болезненного ощущения, что-то оборвалось в груди, как только на рецепторах осел резковатый запах, который выветриваясь, был нежным, едва уловимым. Аромат жасмина заполнил легкие и тут же в голове пронесся калейдоскоп картинок; Москва, общежитие, черная Ауди, ВДНХ, кофейня на Тверской, я веселая, беззаботная и по уши влюбленная, и конечно же он....Везде и всюду он; загадочный, сдержанный, но такой нежный. Боже, каким он был замечательным, невероятным. Не влюбиться просто не возможно!

Что с нами стало ? Что мы сделали друг с другом? –вопросы любого брака, но чаще всего они возникают спустя много лет, у нас же перемены слишком ярки и уродливы, чтобы их не заметить.

Глаза защипало, я быстро сморгнула накатившие слезы и усилием воли вернула себя в настоящее, но от этого стало еще хуже. Волна разочарования, безвозвратной потери и какой-то обреченности накатила, заполнила душу. И хотелось бы выплакать это все, да только знаю, слезы не помогут. Того, что было больше не вернешь и не изменишь, как бы не хотелось. А я хотела, очень, безумно, всем своим нутром. Если бы повернуть время вспять....Но какой толк от этих бредовых размышлений? Надо жить настоящим-так вроде советуют. Четыре года получалось следовать этому совету ради сына, по инерции, из-за страха. Я боялась чувств, особенно боли, а потому воспоминания были под запретом, как и любимые духи. Сейчас же моей эмоциональной изоляции пришел конец, так что можно не осторожничать.

Старательно нанесла духи за уши и на запястья, втянула, как можно глубже воздух и вышла из дома. Чувствовала себя уверенно «при параде» так скажем, погода тоже радовала. Настроение резко взлетело вверх, не ясно по какой причине, скорее всего, эти истерические вспышки предвестники депрессии, чем чего-то хорошего. Но все же стоило воспользоваться моментом, что я и сделала. Мне хотелось выплеснуть внезапно появившуюся энергию, и когда я увидела в гараже красное Ferrari, поняла, как я это сделаю. Весь автопарк Маркуса был продан, но эта машина мне нравилась, поэтому я оставила ее себе и иногда, когда, как сейчас хотелось драйва, щекотала себе нервы, катаясь на ней.

Кинув сумку на соседнее сидение, села за руль и с довольной улыбкой завела машину.

-Привет, крошка! Прокатимся? –газуя на месте, усмехнулась я, услышав рев мощного мотора. –Ну, вперед!- с этими словами я вдавила педаль газа в пол, и машина с визгом сорвалась с места. У меня же сердце оборвалось от сумасшедшей скорости, в кровь поступила убойная доза адреналина, и я захохотала от восторга, перехватывающего дыхание. В голове проскочила мысль; может, ну его-этот маникюр, мне и так хорошо, но она тут же исчезла, стоило мне подъехать к контрольно-пропускному пункту. Я снизила скорость, о чем тут же пожалела, когда выехала за ворота; на меня обрушились вспышки фотокамер, машину окружили, набежавшие со всех сторон журналисты. Они начали долбить по стеклам, прыгали на капот, орали во весь голос, спрашивая что-то. Глаза резало, как и слух, паника овладела мной, но тут же меня затопил гнев, когда один из стервятников со всей силы ударил в лобовое стекло. Я угрожающе посигналила и слегка надавила на газ, но этих ополоумевших людей мои действия нисколько не напугали.

-Проваливайте, придурки, пошли на хрен!- заорала я в отчаянье и вдавила педаль газа в пол, уже не заботясь о том, что кого-то задавлю. Эти обезумевшие в поисках сенсации людишки напугали меня до смерти. Как только я вырвалась, облегченно вздохнула, в след послышались проклятья, но мне было все равно. Я еще сильнее надавила на газ и сконцентрировалась на дороге, руки тряслись, пот струился по спине. Наверно, я никогда не привыкну к подобному вниманию, не представляю, как это может кому-то нравится. Хотя вопрос, конечно, риторический, просто, чтобы отвлечься и прийти в себя. Что меня на самом деле заботило, так это лишь вопрос о том, что нужно журналистам от меня. Ну, ладно Маркус, но я-то им зачем. Ответы на эти вопросы я узнала, как не странно, из разговора со своим мастером. Мы с ней были знакомы уже семь лет, подругами, конечно, не были, но поговорить нам было о чем. Главный плюс Линды-ненавязчивость. Она никогда не лезла в душу, пока человек сам не решит высказаться. Использовать Линду, как плюшевую жилетку у меня желания не возникало, потому что сплетни о своих богатых и знаменитых клиентах, которыми она часто развлекала, предостерегали меня от ошибки. Сегодня же вообще настроение было не разговорное, я в пол-уха слушала щебет Линды, одновременно колдующей над моими ногтями, пока разговор не зашел обо мне.

-Ой, а вчера я тебя видела по новостям и в который раз восхитилась! –воскликнула она, на секунду отвлекаясь от работы, я же недоуменно приподняла бровь, ожидая пояснений, которые последовали незамедлительно , -Такая выдержка, смелость, отвага.... Да я не знаю, как это назвать. Я бы на такое не решилась даже ради сына! Поехать встречать человека, убившего моего мужа и так издевавшегося надо мной, а ты....

Меня парализовало от этих слов, мурашки пробежали по коже, но Линда, не замечая моего напряжения, продолжала распинаться, приводя меня в смятение.

-Не представляю, как ты вынесла с ним ночь под одной крышей! Конечно, многих это в недоумение привело, поразило. Теперь по всем каналам только и мусолят твое поведение. Мама моя тоже, выдала, что ты якобы собираешься с ним жить. Прости, что тереблю душу, просто я так возмущена была подобными предположениями, да и не только я....Мы с мамой даже поругались. Я ей сказала, что не первый год тебя знаю и ты не дура, чтобы дважды на такие острые грабли наступать! А это все из-за сына....Но шуму ты этим поступком наделала не мало! ...Или как раз это и нужно было? –подмигнула она мне лукаво. У меня же в горле пересохло, я смотрела во все глаза и чувствовала себя какой-то прокаженной. Стало вдруг не по себе, словно я сделала что-то отвратительное, мерзкое, постыдное. В голове только и крутились слова ; «ты не дура, чтобы дважды на такие острые грабли наступать!» .Я задыхалась от унижения и злости. Хотелось провалиться сквозь землю, раствориться в воздухе. В эту минуту существовало лишь общественное мнение, а четырехлетний путь к прощению, взаимопониманию, близости и родству исчез, как будто и не было, стал казаться нереальным и даже неправильным. Я чувствовала себя действительно дурой без гордости, самоуважения и собственного достоинства. Почему-то ранее я не задумывалась о том, как отреагирует общество на мое решение, а потому не была готова столкнуться с таким яростным осуждением, я растерялась, особенно ,когда Линда с улыбкой попросила:

-Анна, скажи, что я права, а то мать изведет меня.

Краска прилила к моему лицу, я отвела взгляд и торопливо ответила;

-Конечно. Не могла же я отпустить сына одного, а ему очень хотелось встретить отца....

Ложь встревала острым комком в горле, а на душе было паршиво, так плохо, что слезы зажгли глаза. Перед мысленным взором пронеслись утренние забавы, прошедшая ночь, вчерашний день. Маркус в тюремной робе, такой худой, измученный, но с такой надеждой во взгляде, что отчаянно хотелось откусить свой поганый язык или признаться, что да, я чертова дура и поехала его встречать лишь потому, что люблю и всегда любила! Но было слишком поздно. Линда уже рассказывала о своем каком-то любовнике, а мне ничего не оставалось, кроме как ненавидеть себя за лицемерие и слабость, с которой я поддалась общественному мнению. Я привыкла быть хорошей в глазах общества , трудно идти ему наперекор. Но больше всего меня волновало мнение бабушки. Если мое поведение обсуждают на всех каналах, то бабушка уже в курсе. Она за новостями всегда следила, так что скоро меня ждет допрос с пристрастием, а зная отношение бабули к Маркусу, ничего хорошего из этого не выйдет. Нужно было подготовиться, но я не знала, просто не представляла, как сообщу ей о своем решение. Оно ее шокирует, ужаснет, приведет в ярость. Бабушка всем своим сердцем и душой ненавидела Беркета, кляла его на чем свет, стоило только заикнуться о нем. В эти мгновения глаза бабушки горели каким-то безумным огнем и окажись Маркус рядом, она бы без сожалений разорвала его голыми руками. После парочки таких вспышек ярости, выплеснутой в самых цветастых выражениях, я решила отложить разговор о истинном положение вещей на потом . « Потом» наступило, но ничего не изменилось и страшно даже попытаться. И все же я должна позвонить бабушке, поговорить....

После того, как я решилась , усидеть на одном месте не представлялось возможным. Волнение изводило меня так, что я сгорала от нетерпения. Когда Линда закончила, я разве, что в ладоши не хлопала. Сдерживая себя, спокойно рассчиталась, поблагодарила за прекрасную работу, даже не вглядываясь, попрощалась и побежала к машине, желая, как можно скорее оказаться дома и обдумать предстоящий разговор. Намеченный шопинг был отложен до лучших времен, сейчас было совершенно не до него . Меня разрывало на части, подташнивало от страха и нехорошего предчувствия.

Я летела домой на бешеной скорости, она уже не вызывала никаких эмоций, переживания завладели мной настолько, что я не заметила, как доехала. Постаралась успокоится, прогуливаясь взад-вперед по двору, но не получилось, напротив только нервозность достигла критической точки. Надо было обдумать, что сказать. У бабушки слабое сердце, ее нельзя тревожить, но я не представляю, как ее подготовить к таким новостям.

Маркуса еще не было, чему я была рада, не хочу, чтобы он лез в это дело и вообще лез сейчас ко мне, я была слишком взвинченной. Щелкая пальцами, вошла в дом . Твинки бросился ко мне и конечно же зацепил когтями чулки.

-Твою мать, Твинки!- взорвалась я, отпихнув от себя пса.

Стрелка поползла по ноге, что окончательно вывело меня из себя. Хотелось заорать на весь дом, пока не оглохну, чтобы хоть чуть-чуть выпустить пар, но я решила пойти более цивилизованным путем; прошла в столовую, достала бутылку вина и налила полный бокал, который залпом выпила, не различая вкуса. Алкоголь на голодный желудок действует безотказно , поэтому после второго бокала я поплыла. Наверно, я на этом не остановилась, но зазвонил телефон, и пришлось притормозить, что было мне не очень по душе.

-Алло!- рявкнула я, не слишком заботясь о вежливости, но голос, раздавшийся в ответ, словно ушат холодной воды, сбил с меня всю спесь. Я окаменела.

-Нюра, ты меня напугала!- воскликнула бабушка.

Я же потеряла дар речи. Мысли лихорадочно закружились, голова после выпитого была свинцовой, и я просто не знала, как себя вести и что говорить. Закон подлости, не иначе!

-Нюра, ты где там, детка?- позвала бабушка.

-Здесь, -вяло ответила я, без сил опускаясь на стул, зная, что разговор предстоит долгий. Понимание этого должно было отрезвить, но у меня все не как у людей, состояние было жуткое; тошнило, голова кружилась, взгляд затуманился , отчего вид из окна расплывался.

-Нюра, ты не говорила, что вы с Матвейкой( бабушка звала моего сына на русский манер, всегда поясняя, что достаточно нам одного «неруся») собираетесь встречать этого уголовника.....

-Баб, он отец моего ребенка, не надо его хаять!-пресекла я дальнейший поток нелицеприятных эпитетов в адрес Маркуса, хотя аргумент « отец моего ребенка» был не главным, просто мне не приятно слышать такое о нем от других людей. Я имела на это полное право, но другие -с какой стати?

-Какой он отец, Нюра? Изверг самый натуральный! Ты забыла, как он над Матюшкой издевался, я уж про тебя молчу? Ну, какой нормальный папаша ребенка сиротой сделает, это при живой –то, во всех смыслах хорошей матери? А ребенок без матери-сирота ! У меня в голове этот кошмар не укладывается, а ты добренькая душа.....

Эта тирада больно ударила по сердцу, вскрыла шрамы, которые стали потихоньку зарубцовываться. Мне нечего было возразить, все это абсолютная правда, хотя почему –то хотелось защитить Маркуса, но я не смела. А бабушка меж тем продолжала.

-Я сегодня новости увидела и у меня волосы дыбом. Что происходит вообще?

Я прикусила губу, ладони вспотели. Что ответить? Не скажешь же, как есть?! Бабушка этого не поймет. Нужно как-то постепенно ее подготавливать. Но как постепенно, если уже все случилось?! Боже, ну, почему я не сделала этого раньше?! Теперь ничего не остается ,кроме вранья, иначе бабушке будет плохо. Я не могу рисковать.

-Бабуль, ты не переживай. Просто Мэтт захотел встретить отца, и я решила, что ничего дурного в этом нет. А потом...им нужно было время, чтобы привыкнуть друг другу, чтобы немного пообщаться, и я пригласила Маркуса к нам....- тараторила я, на ходу придумывая весь этот бред.

-Ты что, сдурела, совсем?!-вскричала бабушка, я поморщилась и попыталась объяснить:

-Бабуль, не горячись! Я просто должна...

-Ничего ты этой скотиняке не должна! Что там происходит у тебя, Нюра? Он угрожает, давит на тебя ? Вот сволочина, ирод проклятый. Господи, да когда же он мою девочку в покое оставит?! Да, где глаза-то твои?!

-Баб, не надо...

-Чего не надо -то? Не права я что ли? А ты почему вообще сидишь, его слушаешь, я не пойму? Привечаешь его там ? Заявление немедленно пиши и дело с концом, его сразу отправят туда, где ему и место, выродку блядскому!

Столько злости было в ее голосе, ненависти. С каждым словом моя надежда на понимание со стороны бабушки угасала и решительность тоже. Язык словно примерз, и я не могла ни слова из себя выдавить.

-Бабушка, ну, какое заявление, о чем ты говоришь?!- натянуто улыбнулась я, стараясь не выдать своих истинных чувств. –Все хорошо... Он имеет право на общение с сыном.

-Право?-засмеялась бабушка иронично. –Аня, ты что, не понимаешь? Он же теперь тебя в покое не оставит. Будет через сына в твою жизнь лезть. Такие скоты, они как собаки на сене. Нюрка, я тебя не понимаю! Где твое благоразумие? Что ты творишь? Ты посоветовалась с психологом, с адвокатом, чтобы вот так взять и с бухты-барахты сына тащить на встречу с УБИЙЦЕЙ, ЗЭЧАРОЙ....

-Хватит!-грубо оборвала я. Бабушка не знала правды, но я то знала и сейчас как никогда чувствовала свою вину. Из-за меня теперь на Маркусе всегда будет стоять клеймо убийцы и уголовника. Я не могла рассказать бабушке, что если бы не этот « ирод», то я бы сейчас гнила в колонии строго режима.

Меня передернуло, когда я представила, что меня ждало, если бы Маркус был таким, как его расписывает бабушка, пытаясь вправить мне мозги. Только сейчас вдруг накатило понимание, что я обязана в первую очередь слушать себя, а не окружающих, потому что только я знаю правду.

Поэтому отдышавшись, уже более спокойно попыталась объяснить так, чтобы бабушка хоть немного остыла:

-Послушай, баб! Я не с « бухты-барахты» потащила ребенка, эти четыре года он общался с отцом-мы писали ему письма....

-Что? –задохнулась бабушка, я же зажмурила глаза, готовясь к буре, которая последовала незамедлительно, - Аня, немедленно объясни, что это значит! Писала этому ублюдку письма? Господи, да он что, приворожил тебя что ли?! Ты забыла, как он тебя выкинул на улицу ели живую? Ты видела себя, когда в больницу поступила, видела?- кричала бабушка. Я же нервно сглотнула, меня трясло от ужаса, слезы жгли глаза. Как мне объяснить ей все?

-Бабуль, я не могла его оставить. Я должна была поддержать. Мне было его жаль. – на одном дыхание выдала я, захлебываясь слезами, не в силах сказать все как есть.

-Жаль? Да Господь еще милостив с ним был, после всех его зверств. Он-то тебя пожалел хоть раз?! Избил так, что живого места не было, всю спину исполосовал....- бабушка зарыдала в трубку, я содрогнулась, зажала рот ладонью, задыхаясь от ужаса, унижения и боли. –Всю жизнь тебе испоганил, искалечил, девочку мою и еще совести хватает в глаза смотреть. Ой, да чтоб ему пусто было , ироду проклятому! Аня, да что с тобой, доченька? Забыла ты что ли все?

-Он изменился, он уже....

-Все они «хорошие», когда сидят. Такие поэмы пишут из тюрьмы, хоть кого на слезу пробьет, а потом выходят, и начинается все по-старому. Вон у нас Любка пример; тоже писала своему, передачки таскала, там ждала его так. И что ? Вышел этот сученыш , и недели не прошло, смотрю, Любка уже с фанарем ходит под глазом.

-Ой, баб, ну, зачем ты мне про каких-то алкашей рассказываешь?!- возмутилась я .

-Да им хоть оправдание есть, алкоголики люди, что с них взять-то?! А здесь ведь известный, уважаемый мужик и такое ..... В голове не укладывается.

-То, что было, то прошло! –решила подвести я черту, но бабушка этого делать не собиралась.

-Нет уж, милая моя! Никаких « прошло»! Если ты уже забыла, как пять лет собственной тени боялась, то я забывать не собираюсь. Как вспомню, как с ложки тебя ели живую кормила, по кусочкам собирала, как ты по ночам кричала от боли и страха, у меня сердце кровь обливается, до сих пор трясет от ужаса. А сегодня со мной удар чуть не случился, как узнала, что ты в одном доме всю ночь с ним провела. Ты о чем думаешь? Мало тебе того, что он сделал? Так если не себя, так хоть бабку-то пожалей, я ж не переживу, если он с тобой еще что-нибудь сделает. Ты же знаешь, что он без тормозов. А тут четыре года без бабы, да у любого мужика крыша поедет, когда рядом красивая женщина, а этому -то вообще море по колено. Ты хоть бы о ребенке подумала. Одни в доме с этим .... – отчитывала она меня, рыдая. И мне так стыдно было, сама захлебывалась. Ведь действительно, я поступила безответственно. Мое решение быть с Маркусом касается не только меня. Я ведь все пережила с бабушкой, она меня на ноги поставила, из могилы вытащила, когда жить не хотелось, а я....Что я могу ей противопоставить? То, что мое сердце мне подсказывает для бабушки не аргумент, ее интересуют факты, а они все против Беркета.

-Баб, ну , не животное же он какое-то , в самом деле!

-Да, он хуже, Нюра, ты уж глаза-то открой! Ой, ну, хоть без происшествий обошлось, надеюсь ?

-Конечно.- прошептала я ели слышно. – Баб, ты не переживай, все будет нормально.

Бабушка тяжело вздохнула, а потом огорошила меня:

-Конечно, будет! Мы сегодня с Валерием Никифоровичем закажем билеты и прилетим к тебе. Мне это все не нравится и твои рассуждения в первую очередь. Я приеду, и этот козел пусть только попробует даже близко подойти к тебе. Вон, адвокаты пусть договариваются о встречах с ребенком, а в другое время, пусть даже не суется

У меня скрутило желудок от волнения, потому что это была катастрофа. Бабушка костями ляжет, но все сделает, чтобы помешать мне быть с Маркусом. А у меня язык не поворачивался после того, как она все эти годы поддерживала, выхаживала меня, сказать, что я взрослый человек и сама все решу. Нужно было срочно отговорить ее, но в голову ничего не лезло, поэтому я не слишком убедительно лепетала;

-Бабуль, не стоит беспокоится, побереги здоровье. Мы с Мэтти приедем на каникулах, погостим...

-Прекрати, я тут вся изведусь, так что даже не обсуждается. Приеду, тебя хоть немножко откормлю, а то вчера в новостях как увидела и ужаснулась. Ты там что, совсем ничего не кушаешь? Хотя конечно, какая еда, когда тут такое! Извелась вся....Но ничего, бабушка приедет и все будет хорошо, милая. Давай, держись там, я тебе позвоню, как билеты забронируем.

-ааа....-я попыталась возразить, но бабушка уже попрощалась, и в трубке раздались гудки.

И что теперь делать?

Дрожащими пальцами стиснула телефон и медленно провела им по мокрой щеке. Вновь накатила тошнота, но я не могла сдвинуться с места, смотрела в окно и ничего не понимала. От вина разморило и все казалось каким-то нереальным, пока за спиной не раздался смешок. Я резко повернулась и встретилась с Маркусом взглядом. То, что я прочла в его взгляде, перевернуло мне душу. Вопрос о том, как долго он стоит здесь, привалившись плечом к косяку, отпал. Судя по горькой усмешке, достаточно, чтобы сделать неутешительные выводы.

-Значит «было жаль» тебе меня! –иронично произнес он, проходя в гостиную. Я попыталась встать, но ноги стали ватными. Сердце птицей билось в груди. Я могла попрекать его прошлым, обвинять, но я не хотела унижать, не хотела, чтобы он хоть на секунду усомнился в моих намерениях.

-Марусь, все не так...-прошептала я. Маркус усмехнулся, я же ловила его взгляд, но он старался не смотреть на меня. Не хотел ,чтобы я видела, как ему больно, но я и так знала, что это был удар в спину. –Прости меня, просто я не могу пока...

-Прекрати, Ань! Я не глухой. - остановил он меня, а затем прошел мимо и направился на второй этаж. Я последовала за ним, от страха появились силы. Только я не Маркуса боялась, а того, что он решил для себя.

Я вошла в спальню и увидела на кровати дорожную сумку Louis Vuitton, в которую Маркус складывал необходимые вещи. Эта картина подкосила меня, паника родилась в душе . Думаю, вино делало свое дело, у меня не получалось контролировать эмоции. Я пересекла комнату и подошла к Маркусу, который делал вид, что меня здесь нет, со спокойным выражением лица просматривал свои документы. Я застыла, надеясь, что он хоть что-то скажет , но он продолжал паковать вещи.

-Маркус, давай поговорим, пожалуйста!- не выдержала я, когда он застегнул сумку ,собрав все, что ему нужно.

-О чем поговорим? Мы разговаривали четыре года, толку –то? –пожал он плечами равнодушно. Как у него получается быть невозмутимым ,когда в душе наверняка творится черте что.

-И что, просто соберешься и уйдешь?- недоуменно спросила я, не в силах поверить, что все закончится вот так, не успев начаться.

-Да. –ответил он спокойно. Я смотрела на него такого; собранного, холодного и злилась, в бешенство приходила от этой игры в безразличие. Смотрите-ка, задели его, а мне какого было?!

-Надолго же тебя хватило.- саркастически заметила я, но Маркус и бровью не повел, продолжал сверлить меня холодным взглядом. –А как же твои заверения, что ты все сделаешь ради того, чтобы быть со мной? Или что, прошла любовь? Задели твою самолюбие, и ты поджал хвост?- я давила на больное, но мне было уже все равно, меня несло. Я с удовольствием следила за тем, как бесстрастное лицо покрывается красноватыми пятнами, как лихорадочно заблестели его глаза, но он их сразу же прикрыл, шумно втянул воздух, опуская лицо в ладони. Некоторое время он скользил руками по лицу, о чем-то думая. Что-то для себя решив, опустил руки и посмотрел мне в глаза.

-Прошла ли любовь? Если бы, Ань, если бы....- признался он с горькой усмешкой. А потом уверенно добавил, душу из меня высасывая своими словами. – Люблю я тебя! Люблю, любил и буду любить, несмотря ни на что! На части меня хочешь рвать, рви, любить, люби. Моя или чужая, все равно люблю!

-Тогда почему? –указала взглядом на сумку. Он улыбнулся не весело и тихо ответил:

-Потому что нужно время тебе, да и мне тоже. После четырех лет слишком резкие перемены в жизни. Мне нужно привыкнуть к обществу, к свободе, ко всему короче.... А тебе подумать, чего ты хочешь, не слушая ни меня, ни бабку свою...

-Бабушку!- поправила я, недовольно взглянув на него, зная, что он нарочно грубит. Маркус улыбнулся краешком губ и капитулировал, сквозь зубы цедя:

-Бабушку!

-И куда ты теперь?- уже спокойней спросила я. Он говорил правильные вещи, но на душе было тяжело и мне не хотелось расставаться, хотя все равно бы пришлось на время, пока бабушка здесь.

-Собираюсь привести себя в порядок, пройти медицинское обследование и заодно отдохну в Италии , у Беллы вилла в окрестностях озера Комо, мы кажется ,были там с тобой ...

-Не со мной точно!- съязвила я, сама не знаю зачем. Я все понимала и считала это правильным , но все равно не хотела, чтобы он уезжал. Маркус поджал губы, но ничего не сказал в ответ. –Кто тебе составит компанию?- вновь не смогла я сдержаться.

-Габи, Тайлер, Белла, Робби Магвайер и дочь подруги Беллы, ты видела эту девчушку.

-Видела! Как она чуть ли лужицей не растеклась у твоих ног. Этой девчушке уже восемнадцать и если я не ошибаюсь, она известная модель. – грубо парировала я. Маркус с усмешкой покачал головой и попытался притянуть меня к себе, но я отстранилась.

-Эни, твою мать, сколько можно?! –простонал он.

- Не надо мою мать дергать, ей и так пришлось не сладко в жизни. А ты можешь уже ехать, раз собрался! – чертова гордость заткнула все разумные доводы и я вела себя, как капризный ребенок.

Маркус долго смотрел на меня, а потом развернулся и ничего не сказав, вышел. Очень хотелось побежать следом, приковать к себе и никуда не отпускать, но факт, что он даже не позвал меня с собой, задевал. Почему в компании чужих людей у него получается думать и приводить себя в порядок, а в моей он задыхается? Хотя может ли быть иначе?! Я за одни сутки измучила и себя и его бесконечными нападками и переменами настроения. И все равно обидно до слез. Но мало мне проблем, теперь еще и бабушка приедет. Господи, что я буду делать? Как мне разрываться между двумя самыми дорогими людьми? Бабушка никогда не простит меня за любовь к нему, никогда.....

5

Время подумать

Утро встретило меня немилосердно, учитывая, что полночи я провела в компании двух бутылок вина и какой-то комедии. Насмеялась вдоволь, наревелась-в общем , вечер удался. Слава Богу, у меня не было номера Беркета, а то начала бы ему названивать, хотя такого за собой раньше не замечала, но чем черт не шутит?! Состояние было такое, что не осталось ни гордости, ни здравого смысла, только яростная потребность, чтобы Маркус был рядом. К чертям обиды и попытки выяснить отношения, я не видела его четыре года, а если быть точной пять. Пять лет разлуки, непонимания и полнейшего дурдома. Срок намного больший, чем мы прожили душа в душу, если так можно назвать то, что между нами было. Иногда у меня ощущение, что мне те крохи счастья всего лишь сон.

Маркус просил обдумать за это время все, и я пытаюсь, но эмоции не позволяют, душат, отключают разум. Ни о чем не могу думать, кроме, как мне без него плохо. Только вот знаю, что когда он вернется, вновь забуду о своей потребности в нем и начну возвращаться в прошлое. Боже, что же мне делать?

Риторический вопрос, конечно. Да и не в моем состоянии сейчас размышлять о чем-то. Голова болела кошмарно, тошнота стояла в горле, а на душе было погано. Какое-то безотчетное волнение поселилось в груди, казалось, что я стою на развилки двух дорог и обязана в короткий срок сделать выбор, от которого зависит вся жизнь. Еще несколько дней все было таким простым и понятным; есть только я, Маркус, наш сын и двести девять писем, соединивших нас крепко-накрепко. Мы писали друг другу каждую неделю. Каждый день по несколько строк о том, что наболело, что впечатлило, порадовало, огорчило. К концу недели лист с криком души, рассуждениями о жизни, мечтами, слезами, болью, радостью и просто буднями исчезал в белоснежном конверте и летел к человеку, которого я вроде бы и знала, и в тоже время нет. К кому-то новому, мною неизведанному, но такому необходимому.

Но однажды я поняла, что лицемерка. Я часто писала, что люблю его, как вдруг, в один из зимних вечеров, получив очередное письмо, где Маркус рассказывал мне о том, что поступил в университет, чтобы изучать спортивный менеджмент и как ему тяжело дается учеба, я поняла, что вновь влюбилась совсем недавно. Оказывается и такое бывает, оказывается можно влюбится дважды в одного и того же человека. Когда-то его жестокость убила во мне все чувства, кроме тоски по тому, что было. А после у меня со всеми событиями не было времени и сил проанализировать свои чувства к этому мужчине. Но в тот вечер, как будто открылись глаза, и я поняла, что изначально оказала ему поддержку только потому, что не могла иначе. Может, глупо, но он не был мне чужим человеком, и оставить его в беде по моей же вине, было бы жестоко, хотя возможно справедливо. Отомстить было бы заманчиво, какая-нибудь другая женщина так и поступила бы, но не я. Хотя наверно, мои действия были еще более безжалостней по отношению к нему : я дарила надежду на что-то, чего как оказалось не было до определенного момента в моем сердце и душе, и могло не появится там никогда.... Но Маркусу удалось растопить лед. Не красивыми словами и покаянием, нет. А именно стремлением исправить свои ошибки, стремлением жить и сделать нашу жизнь лучше. Все люди ошибаются, даже самые лучшие, но мало кто учится на своих ошибках, мало кто пытается их исправить. Всем проще забыть и шагать дальше, надеясь, что такое с ними больше не случится. И да, больше такого не повторится, но будут другие ситуации и снова ошибки и снова бег от них. Только вот от себя не убежишь, потому что корень большинства проблем лежит именно в нас самих.

Беркет от себя не бежал, напротив-разбирал по кусочкам собственную душу, копался в своем нутре, изучая самого себя и работая над собой. Я знаю, ему было очень тяжело душить гордость и самолюбие, дабы выйти раньше, дабы быть рядом с нами. Я это все понимала и ценила. В каждом письме я видела незримую перемену в этом человеке: он духовно рос, взрослел ...В какой-то момент я поняла, что того Маркуса, которого я встретила жарким летним днем больше нет. Больше нет пафосного мальчишки, не знающего отказа ни в чем и ни в ком, считающего, что знает жизнь только потому, что перепробовал лучшее, что она предлагает. Нет эгоиста, думающего, что этот мир вертится лишь благодаря ему и только вокруг него. Я не радуюсь, что ему пришлось так больно падать со своего олимпа. Мне жаль, искренни, по-человечески жаль, что в один миг его мировоззрение перевернулось, и он понял, что такой же как и все, и никому не нужен, кроме родных, и что с его исчезновением мир будет, как и прежде, существовать. Незаменимых нет. Ему пришлось это осознать, точнее его заставили, что наверно, еще больнее. И теперь передо мной был другой мужчина; пусть по –прежнему гордый, но не эгоист , циничный, но лишь в силу своего печального опыта, с сожалением признающий, что теперь познал жизнь наверняка. Умудренный, жестоко усмиренный ...Стал ли он лучше ? Не знаю. Но то, что он другой – бесспорно. За последние два года мы с ним стали очень близки, таких отношений у нас никогда не было. Сейчас я вдруг с ужасом осознаю, что за те спокойные два года нашего брака мы ни на шаг не стали ближе друг другу с момента моего первого приезда в Лондон. Может, именно поэтому все так трагично закончилось? Как часто спокойствие воспринимается за мнимое счастье. Мы вместе жили ; спали, ели, отдыхали, решали бытовые проблемы, воспитывали ребенка, но каждый был сам по себе, закрыт в своем маленьком, личном мирке. Мы были чужими друг другу.

Когда Маркус оказался в тюрьме, у нас не осталось ничего, кроме нас самих. И постепенно, осторожно и боязливо мы стали открываться друг другу, с каждым письмом все больше и больше, пока границы практически не стерлись .

Я все пытаюсь понять, что изменилось всего за сутки и прихожу к тому, что наши органы чувств порой искажают реальность. Все, что я видела последние два дня-это лицо человека из прошлого, забыв, что у человека моего будущего оно такое же, но наверно, не только в этом причина. Дело еще в том, что духовная близость, конечно, хороша, но есть еще «бытовуха», как говорят. В жизни все должно быть в гармонии. Мы же сначала погрязли в быте, потом у нас период родства и единения душ. Думаю, пришла пора уравновесить эти составляющие брака, хотя это очень не легко.

Господи, сколько проблем навалилось! Помимо того, что нам и так не сладко, теперь еще эта шумиха в прессе, бабушка... Ну, какое им всем дело до моих решений? Почему дать второй шанс –это значит обязательно наступить на те же грабли? Что, если это возможность все изменить и сделать лучше? Как бы мне хотелось, чтобы я была права.

Тишину разорвал телефонный звонок. Ворвался грубо, оглушая меня, вырывая болезненный стон. Я огляделась и ужаснулась ; на полу валялись диски с фильмами, видимо, я еще пыталась что-то выбрать вчера, ковер был залит вином в нескольких местах, повсюду крошки. Кажется, кто-то нарушил диету. Придется сгонять....

-Алло, - морщась, ответила я. Во рту было сухо, поэтому говорить было неприятно.

-Привет, мам! –раздался в динамике родной голосочек. Удивительно, но настроение сразу же подскочило.

-Привет, котя!-ласково произнесла я, зная, что сейчас последует отповедь .

-Мам, ну, не зови ты меня так, когда я в школе. –надулся мой малыш, я рассмеялась, о чем тут же пожалела.

-Ну, извините мистер Беркет, я не хотела вас огорчить. Вы мне лучше скажите, чего в такую рань названиваете?

-Какая рань, мам? У меня уже вторая тренировка закончилась.

-Серьезно?!- воскликнула я. Ничего себе-я спать!

-А ты спала что ли? –спросил Мэтт удивленно, зная, что встаю я рано.

-Просто вчера не могла уснуть, вот и разоспалась. –ответила я непринужденно, насколько это было возможно в моем состоянии. –Прости, что не позвонила вечером, закрутилась совсем....

-Я так папе и сказал, а он тут с утра панику развел; позвони да позвони матери...

-А он звонил тебе? –удивилась я.

-Я вам что, телеграф? Папа вчера да сегодня с утра ; мама не звонила? Теперь и ты туда же...

Я хмыкнула. Да уж, достали мы ребенка.

-Слушай сынок, я же совсем забыла! Бабушка Рита приезжает же сегодня.

-Правда?- радостно вскричал Мэтти.

-Да. Так что вечерком собери вещи, я заеду за тобой, и поедим их встречать, если конечно тренер отпустит.

-Отпустит, я его попрошу.

-Ну, и прекрасно. Э... Сынок, я хочу тебя попросить...-начала я неуверенно. Мне не хотелось впутывать сына в наши с Маркусом проблемы, но иначе не могла. Мэтт был сообразительным и рассудительным не по годам мальчиком, поэтому он должен понять.

-О чем, мам? Скорее, а то мне уже идти надо!- деловито поторопил он меня.

Я со смешком покачала головой и уже уверенней сообщила;

-Не говори, пожалуйста, бабушке, что папа будет с нами жить. У них не очень хорошие отношения, и мне не хочется, чтобы она расстраивалась. Хорошо?

-Но ведь папа будет жить с нами, и все равно она когда-нибудь узнает. – возразил он. Я же растерялась, не зная, как все объяснить ребенку.

-Да, но ... лучше постепенно подготовить ее к этой новости. Она слишком зла на твоего папу.

-Знаю.... папа тебя очень сильно обидел,-как-то нехотя признался Мэтт. Я напряглась и тихо сказала;

-Да, но я больше не обижаюсь. Все нормально, только бабушка об этом еще не знает.

-Мам, а это правда, что папа тебя бил? –вдруг выпалил Мэтт. Я же застыла на месте, задохнулась и не могла ни звука из себя выдавить. В голове лихорадочно крутились варианты ответов, но все они не годились. Я знала, что когда-нибудь он услышит об этом, прочитает... в общем, все равно узнает, но надеялась, что не так скоро.

-Кто тебе это сказал ? – все, что могла я сказать.

-Да так, придурки одни вякают, давно не получали. –зло выплюнул мой сын. У меня же сердце сжалось. Я представила, что из-за нас его теперь унижают и ему приходится защищаться с помощью грубой силы за не имением аргументов-против правды ведь не попрешь. Дети жестоки. Я прикусила губу, не зная, что сказать. Мне не нравилось ,что Мэтт решает проблемы такими методами, очень не нравилось. Маркус в детстве был таким же, Мегги мне рассказывала. Я не хотела, чтобы мой сын вырос жестоким, но что я могла сделать, не оградишь же его от общества?

-Мэтти, я ведь просила тебя не распускать руки. Можно просто не обращать внимания на то, что говорят...

-Мам, я сам разберусь! Так это правда?

Вот и все, отвлечь его внимание не получилось. Такой у меня сын; упертый, своенравный, бескомпромиссный. Собравшись с духом, твердым голосом произнесла;

-Сынок, главное, что больше этого никогда не будет! Прошлое, к сожалению, изменить не могу....

Я со страхом ждала ответа, но Мэтт молчал, с каждой минутой пугая меня все сильнее. Я страшилась его реакции на это постыдное откровение об его отце, да и о себе тоже, но он как-то тяжело вздохнул, а после привел меня в ужас.

-Если он еще тебя обидит, я убью его! –спокойно сообщил он мне.

-Мэтти, он твой отец, так нельзя! -строго напомнила я.

-А ты моя –мама, и никто не будет мою маму обижать и уж тем более бить! Он же сам говорил, что бить девчонок –позорно. – его голос сорвался, и я поняла, что он плачет. Мне стало так больно за эту мерзкую правду, которую пришлось узнать моему ребенку, что у самой набежали слезы на глаза.

-Сыночек, маленький мой, я тебя так люблю... Пожалуйста, не думай об этом, хорошо? –попыталась я успокоить его.

-Он врун! –всхлипнул мой малыш. Мне же так хотелось оказаться сейчас рядом с ним и прижать к себе, утешить. А еще я вновь почувствовала бешеную злость на Маркуса за это все. Почему мой ребенок должен страдать?

-Эй, котик, как смотришь на то, чтобы прогулять школу? –спросила я, чтобы хоть как-то отвлечь его. Он замолчал, а потом захихикал и провокационно прошептал:

-А клубничное мороженое и коктейль будут?

Я засмеялась , а после уклончиво ответила, зная, что у него на клубнику аллергия :

-Посмотрим...

-Ммм, приму это за «да» ! По рукам.

-Буду ждать на углу агент Б. через полчаса, и без опозданий.

-Окей, босс!

-Да и еще...Передай своему папе, когда он позвонит, чтобы не эксплуатировал тебя, а звонил сразу мне!

-Ладно.- усмехнулся Мэтт и отключился.

На этой веселой ноте мы закончили наш разговор, хотя на душе было тяжело. Да, Беркет, тебе придется очень постараться.....

Через полчаса я ждала Мэтта на углу школы, предварительно позвонив главному тренеру и выслушав нудную лекцию о разложении дисциплины и нарушении режима. Хотелось послать его на хрен. Я конечно, все понимаю, но иногда мне начинает казаться, что родители у нас тренера, а вовсе не мы.

-Привет, красотка! –плюхнулся Мэтт на переднее сидение, подмигивая мне. Ну, вылитый отец. Я заулыбалась, взъерошила его кудряшки и поцеловала нахала в щеку.

-Что за манеры, парень? – строго спросила я, заводя машину.

-Ну, извините, мэм, не хотел вас огорчить!- ответил он, копируя меня. Я тут же шутливо отвесила ему подзатыльник. Вот засранец!

Мы поехали в наш любимый итальянский ресторан Da Mario . Заказали любимые феттучини, и Мэтт, конечно же, выпросил клубничное мороженое и коктейль. Мы болтали о школе, строили планы на рождество, но под конец вновь вернулись к обсуждению Маркуса.

-Мам, а почему ты не поехала с папой отдыхать? –спросил сын, шкрябая по креманке ложкой, собирая остатки мороженого.

-Потому что бабушка прилетит через пару часов, забыл? –выкрутилась я, тут же запивая ложь латте.

-Аа...-протянул он, допил коктейль и откинулся на спинку дивана, довольно улыбаясь.

-Наелся?! –подвела я итог, любуясь им. Как наверно, и любая мать, считая, что мой ребенок самый красивый на свете. Он кивнул и прикрыл глаза. Я же пересела к нему и притянула его голову к груди, целуя макушку, вдыхая родной запах. Мэтт не смутился, напротив, прильнул ко мне и крепко обхватил своими ручками за талии. Так мы сидели несколько минут, радуясь этому моменту.

-Мам ...-позвал он меня, отстраняясь.

-Да, сынок?

-А ты не хочешь еще кого-нибудь? – огорошил он меня.

-В каком смысле? –спросила я, все еще сомневаясь ,что правильно его поняла.

-Ну, родить? –выпалил он смущенно. Я же растерялась и тоже смутилась. Честно признаюсь, я хотела ребенка. Наверно, все же есть период, когда нужно рожать, когда действительно хочется. Мне хотелось, очень! Но об этом не могло быть и речи, по крайней мере, не сейчас.

-Нет. – ответила я односложно, Мэтт сник.

- Плохо. –вздохнул он грустно, я же усмехнулась и погладила его по лицу, пытаясь приободрить.

-О, это ты пока так говоришь! А потом родится кто-нибудь, будет плакать, требовать внимания и все будут только ему его уделять. Надо будет нянькаться с ним, он будет игрушки твои ломать, грызть, тебя за кудри таскать... Представляешь этот кошмар? –преувеличивала я, Мэтт же смотрел на меня во все глаза, улыбаясь.

-Ну, ладно.-согласился он, я же облегченно выдохнула.

-Что, давай собираться. Встретим нашу бабулю, а после отвезу тебя в школу.

-Фу-у! –скорчил он рожицу, когда услышал про школу.

-Не гунди, поехали! –поторопила я его, вспоминая, что в это время страшенные пробки.

Мы не опоздали и уже через полчаса со слезами и криками встречали бабушку и Валерия Никифоровича , благодаря которому, я теперь была за нее спокойна. Боже, как же я была счастлива видеть ее, несмотря ни на что! Родные объятия, любимое лицо, такие до боли привычные духи. Бабушка плакала, я тоже не удержалась от слез, Мэтт же смеялся и подбадривал нас, Валерий Никифорович занимался багажом. Когда схлынула первая волна радости, мы отправились домой. Следующую половину дня провели в суете: пили чай, делились впечатлениями, распаковывали подарки. Бабушка жаловалась на таможню, строила планы на время пребывания в Лондоне, причитала о моей худобе и о том, как вырос Мэтт. Мы же счастливые слушали ее, попивая чай с мелисой и медом, которые бабушка привезла. Валерий Никифорович горел лишь одним желанием – взять краски, мольберт и рисовать, рисовать. Я его понимала, Лондон дарил невероятное вдохновение . Я когда первый раз приехала, у меня тоже рот не закрывался от восхищения.

Ближе к вечеру я повезла Мэтта в школу, а бабушка решила отдохнуть. Ехали мы в молчании, Мэтт выглядел уставшим. Мне же кое-что хотелось ему сказать, но я не знала, как он это воспримет. Когда я припарковалась, он оживился.

-Сынок,- начала я, когда он уже был готов уйти.

Он внимательно посмотрел на меня, и я продолжила;

-Ты очень огорчил меня своими высказываниями насчет папы. Я думала, вы друзья...

Мэтт нахмурился и плотно сжал губы, чем стал еще больше походить на Маркуса.

-Мы друзья, но .... –ему не хватало слов, он опустил голову, нервно теребя собачку олимпийки и прошептал,- Не говори ему, пожалуйста, мам! Я верил ему, а он меня обманул...

Я притянула его к себе и попыталась утешить:

-Он не хотел, милый, просто порой жизнь ставит нас в трудное положение...

- Учителя говорят, что дети-это самое дорогое в жизни родителей, почему же ему дороже что-то другое?

Что я могла ответить на это? Я не знаю, просто не знаю!

-Мама...

-Да, родной?

-Он плохой человек?

-Почему ты спрашиваешь?

-Потому что в тюрьме сидят только люди, сделавшие что-то плохое.

О, Боже! Что сегодня за день? Нет, конечно, я знала, что когда-нибудь сын начнет задавать вопросы, но почему именно сейчас, когда все так сложно?

-Не всегда, сынок. Бывают разные ситуации. Но я хочу, чтобы ты запомнил, твой отец - не плохой человек, не идеальный, конечно, но неплохой. Знаешь, что отличает плохого человека ?

Сын покачала головой, а я попыталась объяснить:

-Все мы совершаем ошибки, но кто-то пытается исправиться, а плохие люди продолжают в том же духе. Твой отец старается стать лучше, потому что любит нас. Думаю, мы должны помочь ему в этом, как считаешь?

Мэтт успокоился, взглянул мне в глаза и молча кивнул. Я кивнула в ответ, поцеловала его в щеку, после чего он вышел из машины.

Я же еще некоторое время смотрела в одну точку перед собой, только сейчас четко поняв, сколько дров мы наломали. И какая широкая пропасть, заполненная проблемами между нами. Преодолеем ли мы ее? Уверенна я в этом не была, но попробовать стоило.

Домой я приехала поздно. Бабушка распаковала чемоданы и уже во всю колдовала на кухне, Валерий Никифорович смотрел телевизор.

-Привет!- сказала я, войдя на кухню. Бросила ключи от машины на стол , сняла кожаную куртку и плюхнулась на стул, чтобы как в детстве, поболтать с бабушкой, пока она готовит.

Бабушка обернулась, на губах ее играла загадочная улыбка. Я улыбнулась в ответ, гадая, чтобы это означало. Бабуля подняла вверх указательный палец, что прося пару минут и ушла в столовую ,а после вернулась с огромным букетом алых роз. Мои губы невольно растянулись в широкой улыбке, а сердце радостно заколотилось. Я быстро встала и подошла к цветам, чтобы найти карточку, хотя и так знала от кого букет.

-Кто это у нас ?- спросила бабуля, я же быстро сориентировалась, так и не найдя карточки ,что еще раз подтверждало, что цветы от Маркуса, хотя странно....Красные розы.... Он всегда дарил мне пионы, потому что знает, что я их люблю. Ну, может, решил удивить? Что ж у него получилось.

-А.... Это от мистера МакГинли. –торопливо ответила я, назвав фамилию оного пациента, который оказывал мне знаки внимания последний месяц.

-Это с которым ты ходила на свидание? –спросила бабушка довольно.

 

-Да.-натянуто улыбнулась я, не желая продолжать эту тему, но бабушка хотела подробностей. Два месяца назад я успешно провела операцию на коленный сустав одному очень влиятельному человеку в Великобритании. В то время у нас с Маркусом был такой период ,что мне казалось будто я потратила четыре года зря. В общем, я согласилась на ужин со своим пациентом ....Мы встречались несколько раз, но потом я поняла, что все же люблю Беркета, и не хочу других отношений. Алан очень красивый, видный, умный, интересный , состоятельный мужчина. Внешне он напоминал мне Маркуса: брюнет, такой же высокий, подтянутый, мускулистый, несмотря на немолодой возраст: ему уже было за сорок. Обаятельный, обходительный-в общем, потрясающий, но сердцу не прикажешь. Может, я дура, не знаю. Но все в нем было мне чужим, не родным, не таким, каким нужно.

-Ты не рассказывала, что он шлет тебе цветы.

-Он и не слал до этого момента. Не знаю, что на него нашло, кажется, я доходчиво объяснила, что сейчас не хочу никаких отношений.

-А вот и зря! Отвлеклась бы. Ты молодая, красивая женщина, почему ты хоронишь себя?

-Я не готова и не хочу!- резче, чем следовало, ответила я.

Бабушка осуждающе покачала головой.

-Я понимаю, родная, что не хочется рисковать, когда жизнь только начала приходить в норму. Да и просто страшно, учитывая твой опыт, но они не все такие. Есть нормальные мужчины, Нюра, которые умеют любить, заботиться и уважать. Твой уголовник не один на свете ,есть еще другие.

Я опустила голову, глаза зажгло от слез. Не знаю даже почему я плачу. Мне не хотелось обманывать бабушку, поэтому я тихо призналась;

-Знаю, но я его люблю. Только не говори мне ничего!

Бабушка окаменела, несколько долгих минут сверлила меня недоверчивым, ошарашенным взглядом, а после уверенно заключила:

-Не его, Анют, а те впечатления, которые он тебе подарил. То, что когда-то давно было. И не потому что он особенный, а потому, что первый . С первым всегда все не так, как с другими, потому что в новинку, потому что такого никогда раньше не было. Ни первые мужики не забываются, а то, инициатором, чего они стали. А мужики просто приложение ко всему этому. Но вот, что я хочу тебе сказать! Период первой влюбленности – один из самых счастливых в жизни женщины. А ты с ним даже тогда счастливой не была, всегда было что-то, что счастье портило. Подумай над этим, Анют! Нужен тебе такой мужик, который со своей главной обязанностью не справился-не сделал свою женщину счастливой, не говоря уже о том, что сделал ее несчастной?

Я кивнула за неимением аргументов. Продолжать этот разговор не хотелось, как и начинать любой другой, поэтому извинилась и отправилась к себе. Да и завтра на работу, поэтому отдых бы не помешал. Приняв душ, налила себе немного вина, но тут же отставила бокал, ловя себя на мысли, что пристрастилась к алкоголю в последнее время. Сна не было ни в одном глазу, поэтому я решила полазить в мировой паутине в поисках чтива на сон грядущий, да и захотелось глянуть новости на Facebook . Мысли о Маркусе не давали покоя, хотелось отвлечься. Кингу я нашла быстро, а после зависла на своей страничке; добавляя друзей, просматривая новости, пока не получила оповещение о новом сообщение. Кликнув и увидев автора, заулыбалась, как дурочка. Сразу же перешла на его страницу. Маркус обновил фотографии, и за одни сутки собрал по полмиллиона лайков на каждое фото. Да, не хило! В ленте были фотографии с Мэттом, и всей компанией, с которой он отдыхал, с подписью; « Счастлив, провести время в кругу семьи.» На душе стало тоскливо, потому что я в эту семью не входила, ибо меня не было ни на одной фотографии. Глупо конечно , по-детски, а все равно ужалило.

Но я решила не заморачиваться и открыла сообщение.

"

Marcus Berket;

Я заготовил кучу фраз, пока решался тебе позвонить: « Привет! Прости, я идиот...» или « Эни, детка, я ужасно соскучился, приезжай ко мне, я придурок!», черт, все не то .... И тут я вышел на свою страничку от нечего делать и заглянул к тебе. Все разумное окончательно покинуло мою голову, когда я увидел твою фотографию... все, что крутится у меня сейчас на языке это WTF ( what the fuck, что за хрень? )

"

Я сидела с улыбкой на все лицо и несколько раз перечитывала его сообщение. Последнее предложение меня особенно порадовало. Капелька ревности грела душу. Хотя ревновать было не с чего. Фотография на аватаре довольно скромная, как мне кажется; я стою возле реки в пляжном, длинном платье с запАхом , черно –белой расцветки. Ну, может ему не понравился разрез на платье, открывающий мое бедро до самых трусиков, а так –все очень скромно и прилично.

Я решила проигнорировать этот момент, чтобы его помучить. Поэтому начала с интересующего меня вопроса.

"

Anna Goncharova;

Ты мог что-нибудь написать в карточке, и не пришлось бы ломать голову. Кстати, спасибо за цветы, они прелестны.

Marcus Berket;

Ты о чем?

"

Я закатила глаза.

"

Anna Goncharova;

Не придуривайся! Я о цветах.

Marcus Berket;

Ну, вообще-то я не дарил никаких цветов. Ты решила меня позлить, да?

Anna Goncharova;

Мне что, больше нечего делать? Считаешь, что мне никто не может подарить цветы?

Marcus Berket;

Я как раз так не считаю, поэтому обязательно оставил бы карточку, а вот твой ухажер, видимо, считает, что он один-единственный. Интересный поворотик.... И кто у нас этот самоуверенный сукин сын?

"

Я откинулась на спинку кровати, не зная, что ответить. Отлично ! Раз это не Маркус, тогда кто? Наверно, Алан, больше никто не мог. Но сообщать об этом Маркусу было бы, конечно, не лучшим решением.

"

Anna Goncharova;

Не самоуверенный, а внимательный, что говорит в его пользу, Беркет. Тебе стоит подумать над этим!

"

Я провоцировала его, сама не знаю на что, но честно, меня разочаровало, что цветы не его рук дело.

"

Marcus Berket;

Зачем? Если ты подумала в первую очередь обо мне, увидев цветы , значит, это говорит в мою пользу. Ты ведь хотела, чтобы их подарил Я!

Anna Goncharova;

Но ты этого не сделал! Более того-укатил за тысячи километров.

Marcus Berket;

Это претензия ?

Anna Goncharova;

Всего лишь печальный факт. Мне может, надоесть ждать .... Советую, побеспокоится об этом.

Marcus Berket;

Не вижу поводов! Если женщине на мужика похер, то пусть он хоть дракона оседлает, выкупит для нее райские острова, снимет ей на ночь Бреда Питта, ну или скромненько подарит чертов веник, статус «похер» не изменится. Так что этому твоему индюку ничего не светит.

Anna Goncharova;

Ты урод и меня бесишь.

Marcus Berket;

Я тоже люблю тебя, принцесса!

Anna Goncharova;

Но если «оседлаешь дракона» я может, так и быть, пересмотрю свой статус по отношению к тебе.

Marcus Berket;

Может, ограничимся веником?

Anna Goncharova;

Никаких уступок. Не смейте даже показываться на глаза принцессе, не будучи верхом на драконе!

Marcus Berket;

Как скажите, Ваше Величество. Ушел ловить дракона....

"

Я засмеялась. Так легко мне давно не было. Сразу все тревоги отошли на второй план. Я почувствовала себя молодой девчонкой.

"

Anna Goncharova;

Не уходи, побудь еще немного, мне скучно. Как прошел день? Как медицинское обследование?

Marcus Berket;

Ничего интересного; загорал, спал, ел. Сдал анализы. Скучал по тебе.

Anna Goncharova;

А мы с Мэттом сегодня прогуляли школу)))

Marcus Berket;

Я уже слышал. Приеду, получите у меня, но ты в особенности! Так кто этот смельчак, который нам цветы шлет, еще наверняка, красные розы?

Anna Goncharova;

Иди, лови дракона, Беркет! )))

Marcus Berket;

С твоим Цербером походу без дракона никак.

Anna Goncharova;

Никак-верно! Поэтому удачи, дорогой.

Marcus Berket;

А пылкий поцелуй на счастье?

Anna Goncharova;

Целую тебя, мой бесстрашный рыцарь.

Marcus Berket;

Подожди, ширинку расстегну.))))))

Anna Goncharova;

Фу, ты урод и меня бесишь теперь еще больше. Поэтому с тебя Бред Питт ! Доброй ночи.

Marcus Berket;

Черт, язык-мой враг.

Anna Goncharova;

Возможно, и нет. ...Если найдешь ему другое применение ,помимо болтание гадостей. ..

Marcus Berket;

Оу....Ну, ты и штучка, Эни.

Anna Goncharova;

А ты как думал?! Придется попотеть, милок.

Marcus Berket;

Я только за « попотеть».

Anna Goncharova;

Проваливай Беркет, пока я не решила обзавестись парочкой райских островов.

Marcus Berket;

Молчу...Сладких снов, принцесса. Люблю тебя!

Anna Goncharova;

И я тебя.

"

Я захлопнула ноутбук и со счастливой улыбкой опустилась на подушку. На душе было тихо и спокойно. Может, я не была раньше с ним счастливой, но если он будет продолжать в этом же духе, у меня есть все шансы ей стать.

6

В любви не без боли

Спустя полторы недели.

Никогда не думала, что могу так уставать. Работы было куча, а еще журналисты высасывали из меня все соки. Каждое утро превращалось в какое-то сумасшествие, стоило мне только оказаться за пределами нашего района. Меня караулили повсюду, мешая работать, да и просто жить. Спустя десять дней я стала шарахаться от каждого прохожего, боясь, что в следующую секунду он откуда-нибудь достанет камеру и начнет фотографировать. За три года я отвыкла от столь пристального внимания к своей скромной персоне, впрочем, я никогда к нему не была привычна. За славу и успех приходится платить. Раньше я не понимала разъяренных звезд, когда их фотографировали папарацци, а сейчас сама держусь из последних сил, чтобы не накинуться на очередного проныру. Я окончательно превратилась в параноика за эти десять дней. Порой злилась на Маркуса, что оставил меня одну в такой период, но это был минутный гнев. Я понимала, что ему нужно время на адаптацию, прежде, чем он вернется к привычному образу жизни. И все же давление со стороны бабушки, которая только и делала, что всячески осуждала моего бывшего мужа, а также настойчивость Алана МакГинли, вернувшегося из Штатов и понявшего, что он не может меня забыть-все это капало на нервы, делая меня раздражительной, дерганной, злой. Но вечером я забывала обо всем, стоило только Маркусу написать мне или же позвонить. Нам было легко и хорошо, так, словно мы познакомились совсем недавно, словно вернулись на семь лет назад, с той лишь разницей, что теперь я уверенна; этот человек меня любит, а потому могу наслаждаться моментом, а не думать, как скоро это все закончится. Я не знаю, как мы будем выкручиваться из создавшейся ситуации, как будем решать проблему с бабушкой и с общественностью, у меня куча сомнений и страхов, но я хочу приложить все усилия, чтобы быть рядом с ним.

С этими мыслями решительно нажимаю на газ и пролетаю мимо пропускного пункта. Впервые за десять дней около него ни одного проклятого журналиста, и это радует. После ночного дежурства настроение у меня было ниже среднего, поэтому лучше бы никому не попадаться мне под горячую руку. Поставив машину в гараж, потянулась, размяла уставшее тело, втянула прохладный осенний воздух, закрыв глаза и несколько минут просто наслаждалась тишиной. Но мое уединение нарушил Твинки, выскочивший из-за угла. Потрепав собаку по спине, постояла еще немного и вошла в дом. Бабушка и Валерий Никифорович судя по шуму, были на кухне.

-Я дома.-крикнула с порога, снимая куртку. Бабушка вышла в холл и приветливо улыбнулась.

-Привет, пчелка моя! Устала? .

Я кивнула, бабушка обняла меня и чмокнула в щеку, как маленькую.

-Естественно, работаешь вон сколько, пацана одна воспитываешь, а еще журналюги прохода не дают. Зато этот козлина прекрасно устроился ; укатил с какой-то прошмандовкой чуть не вдвое младше его и плевать, что ребенка четыре года не видел, что мальчишка теперь на улицу не может спокойно выйти. Ой, вообще...Хотя чему тут удивляться?!

Бабушка продолжала говорить, я же застыла, как вкопанная и не дышала. Так, так что-то случилось, раз даже бабушка в курсе. Сердце заколотилось, как бешенное от злости, но не от боли. Как не странно, но я была уверенна в своем мужчине. Понимала, что журналисты сейчас будут из кожи вон лезть, но раздуют из мухи слона. Как же все это достало! Но даже если я ошибаюсь, и он решил приятно скоротать отдых, то я уже не та девочка, чтобы лить слезы и убиваться по нему, тем более, когда рядом со мной такой мужчина, как Алан. Хотя, кому я вру?! Да, я изменилась, но там глубоко живет все та же девчонка, которая любила, любит и будет любить еще сильнее. Которая будет рыдать в подушку по ночам, если сделает больно, будет ревновать и страдать от этого, будет молится за него ночами, но которая уже не простит. Только вот я верю, что мне не придется, не знаю, почему, но верю. Поэтому совершенно спокойно поинтересовалась у бабушки, наливая себе кофе в стакан;

-Ну, что опять?

-А вот новости глянешь и увидишь.

-Бабуль зачем ты мне все это говоришь? Как будто хочешь больнее сделать. Ты раньше такой не была. –устало произнесла я, делая глоток, обжигаясь. Меня разрывало от любопытства, но я делала вид, что мне все равно. Хотя на самом деле волнение сжимало в тиски желудок.

-Нюр, ну, что ты такое говоришь?!- возмутилась бабушка, но я не отступила.

-А как я должна понимать эти бесконечные разговоры? Ты же видишь, он сам по себе, я сама по себе. В чем проблема, что тебя беспокоит? –у меня сводило челюсть от этой лжи, но я надеялась, как не стыдно признаваться, что бабушка успокоится и уедет домой. Она не была мне в тягость, я искренни ей рада, но сейчас мне хочется хоть немного пожить для себя; так, как я хочу и с кем хочу! Почему я не могу побыть чуть –чуть эгоисткой? Даже если и будет плохо, то только мне.

Бабушка отвела взгляд. Я только сейчас заметила, что Валерий Никифорович сразу тактично вышел, как только она завела разговор.

-Проблема в том, что тебе кажется, будто ты его любишь. И я боюсь, что сейчас он вернется, щелкнет пальцами, и ты за ним побежишь без раздумий. Он свое самолюбие потешит, да и плюнет на тебя, а я буду опять утирать тебе слезы.

Я побледнела. Меня до глубины души задели ее слова. Они были правдивы, но только самим фактом происходящего, а причины, как обычно, никого не интересовали. В эту минуту я вдруг отчетливо поняла, что никого они волновать и не будут. В конечном счете, осудят не Маркуса, а меня за чувства к нему, за то, что смогла простить, потому что каждый из них уверен, что люди не меняются, а я просто дура, что верю в обратное. И хотелось бы сказать: « Да и плевать я хотела на ваше мнение!», но это будет обманом. Я живу в обществе, а потому, как и все завишу от его мнения. Только я уже сделала свой выбор, но сейчас ,когда настал момент заявить о нем , трушу.

Уязвленное самолюбие не давало покоя, и я попалась на его удочку.

-Не знала, что ты считаешь меня дурой. Спасибо, баб! –сыронизировала, включая телевизор.

Наверно, я «везучая». На экране появилась ведущая новостей светской хроники, с улыбкой пираньи делящаяся подробностями жизни моего бывшего мужа.

«Пока еще не было официального заявления ни со стороны Маркуса Беркета, ни со стороны Николетты Райдер, но последние фотографии в микроблоге модели с совместного отдыха говорят красноречивей всяких слов. »

На экране появились две фотографии, на каждой из них Маркус приобняв девушку, наигранно улыбался, тогда как мелкая вертихвостка светилась счастьем, прильнув губами к его щеке.

Меня это взбесило, да и какая бы не разозлилась, увидев, что на шее любимого мужчины повисла сногсшибательная брюнетка. Я конечно, ему верю, но не забываю, что он кобель еще тот. Какого черта он позволяет себя лапать? Собственнические чувства душили, а они у меня были развиты не меньше, чем у Беркета. Но следующие слова телеведущей заглушили гнев.

« Только вот утренняя запись на странице короля футбола в Facebook приводит в недоумение и оставляет кучу вопросов.»

На экране появилась увеличенная запись Маркуса . Фотография огромного, уродливого дракона со словами; « Лечу к тебе....Надеюсь, ты простишь, что пока на самолете?!»

Ведущая еще что-то говорила, я же изо всех сил держалась, чтобы не начать хохотать в голос. Это послание для меня было показательным. А Беркет то заволновался, причем сильно, раз выставил напоказ личное, чтобы предотвратить непонимание. Значит, ценит и дорожит, полюя на общественность. И я это оценила, хотя все равно еще немного злилась .

Бабушка подозрительно взирала на мое довольное лицо, и мне пришлось надеть маску безразличия и отрешенности. Хотя ее было сложно провести.

-Уж не к тебе ли он летит? –поинтересовалась она иронично.

-Вряд ли. –уклончиво ответила я, вновь испытывая неприятно чувство.

-Вот и хорошо. Между прочим, тебе вновь цветы . Ой, какой мужчина этот Алан! Дура ты, Анька. –качая головой, произнесла она.

Я же закатила глаза. За эту неделю Алан присылал четыре букета, которые я отослала обратно. На его звонки я не отвечала, надеясь, что человек и сам все поймет. Еще месяц назад мною все было сказано, повторять одно и тоже не хотелось, да и не люблю я обижать людей.

-Отошли обратно, бабуль. Я пойду спать сейчас. –ответила я устало. Бабушка недовольно поджала губы, по ее лицу было видно, что она едва сдерживается, чтобы не высказать все, что она об этом думает.

Выхожу в коридор, точнее сбегаю и натыкаюсь взглядом на роскошный букет нежно-розовых пионов, красующийся на комоде. В груди приятно разливается тепло, губы медленно растягиваются в улыбке. Потому что теперь я точно уверенна, что эта прелесть от НЕГО; от того, от кого я хотела получить цветы. Только он знал о том, какие я люблю. Степенно подхожу к букету, хотя сгораю от нетерпения. Пульс зашкаливает, ладошки потеют от волнения. Словно это мои первые цветы, подаренные мужчиной, подаренные Маркусом. Он был первым во всем: первые цветы, первое свидание, первое люблю, первый поцелуй. Первый и единственный мужчина в моей жизни. Навсегда.

Дрожащими пальцами вытаскиваю элегантную серебристую карточку, узнавая размашистый подчерк, и сразу же начинаю смеяться, прочитав первую строчку.

« Эти цветы-дерьмо в сравнении с твоей красотой! Детка, я не поймал пока дракона, но я надеюсь, что мне удастся проскочить мимо Цербера сегодня вечером и украсть принцессу на несколько часов. Пришлю за тобой машину в 19 часов.

«Твой бесстрашный рыцарь» Целую.»

Я прижала карточку к губам и вдохнула легкий аромат цветов. Улыбка не покидала мое лицо, а безграничная радость заполнила сердце. Я была тронута, покорена, очарована. Даже пытаясь быть романтичным, он оставался собой ; грубоватым и насмешливым.

-Вижу, ты передумала...- многозначительно улыбнулась бабушка. Для меня же это стало ушатом холодной воды. Я начала лихорадочно думать, как признаться ей во всем, но поняла, что не могу этого сделать сейчас. Мне не хотелось ни портить себе настроение, ни что-то объяснять, пусть я не права и по-детски глупо скрывать от нее факт отношений с Маркусом, но пересилить себя не получалось. Знаю, что все равно придется это сделать ; Маркус не будет играть в эти игры и скрываться, да и пресса не позволит, но пусть это случится не сегодня. Этим вечером я хочу побыть молодой девчонкой, сбежавшей из-под родительского контроля на свидание к плохому парню. Иллюзии, скажут мне, ну, и пусть. Можно мне капельку счастья в этом бесконечном море страданий и боли? Странно, что у этого всего один и тот же источник.

Вздохнув тяжело и стерев улыбку со своего лица, посмотрела на бабушку ничего не выражающим взглядом, делая вид, что думаю.

-Не знаю. –с сомнением ответила я, думая про себя, что во мне умерла актриса. – Может, ты права, возможно, стоит попробовать или хотя бы развеяться.

Я сочиняла на ходу, чтобы пойти сегодня на свидание, не вызывая у бабушки подозрений. Глаза бабули загорелись торжеством и радостью. Я же напротив поморщилась, представляя, что она скажет, узнав, с кем я решила попробовать.

-Конечно, стоит! –настаивала она.

Я продолжала ломать комедию и скорчила задумчивую рожицу. А бабушка меж тем продолжала меня уговаривать :

-Анют, в чем именно ты сомневаешься? Ты сама говорила, что мужчина достойный. Это от него же цветы?

Я нехотя кивнула.

-Ну, вот! Он тебе не нравится или что?

-Нравится. – коротко ответила, отводя взгляд. Впрочем, это не было ложью, но не тем, что хотела слышать от меня бабушка.

-Тем более, какие могут быть сомнения?! Даже мне твое затворничество кажется ненормальным. Сколько лет ты без мужчины?

Я поняла, что она имеет в виду секс, а потому смутилась. Говорить с бабушкой на подобные темы было как-то неловко. Она заметила мое смущение и усмехнулась.

- Понимаю, что веду себя несколько бестактно, но мы взрослые люди. Ты ведешь жизнь затворницы. Молодая, красивая женщина и четыре года ни одного мужчины. Свихнуться можно!

-Но ты же жила без дедушки, и ничего. – со смешком парировала я.

-Но это не значит, что у меня не было любовника. В конце концов, не только у мужиков в этом есть потребность, но и у нас тоже. Тебе не обязательно съезжаться и жить с кем-то, можно просто встречаться. Ты самодостаточная женщина, подобные встречи вполне в духе нашего времени. Поэтому не нужно строить грандиозных планов. Поживи для себя, для своего удовольствия. – настаивала бабушку , я же истерично засмеялась. Знала бы она, что именно это я и собралась сделать.

-Хорошо.- просмеявшись, согласилась я. –Тогда сегодня вечером меня не будет.

-Без проблем. – подмигнула бабушка. А после поинтересовалась.- Что там написал он в карточке –то, что ты аж расцвела?

Я смутилась, не зная, что ответить. Это было слишком личное, только наше с Беркетом.

-Это секрет. – загадочно произнесла я, скрывая напряжение за лукавой усмешкой, но бабушка слегка нахмурилась.

-Партизанка!- парировала она с легкой обидой. Я же показала язык и прихватив букет , побежала на верх. Бабушка засмеялась мне в след. Я тоже разве что не смеялась, прижимая к себе цветы, вдыхая легкий аромат. Войдя в комнату, упала прямо с ними на кровать и все же засмеялась. Несколько минут я просто лежала, глупо улыбаясь. Я была счастлива. Всего пара слов, один «веник», как сказал Беркет, и этого достаточно, чтобы бросить все, и за ним и в небеса и в бездну, любя до безумия, неистово.

Беру телефон и набираю всего одно предложение;

« Укради навечно ..... пары часов мне мало!»

Вот так высокопарно, но правдиво.

Ответ был мгновенный;

« А вечности хватит?»

Я улыбаюсь, кажется, мы на одной волне.

« Начнем с нее, а дальше посмотрим, согласен?»-пишу ответ.

Он отвечает мне в считанные секунды, в таком же духе, что ему совершенно не свойственно.

«Значит, навечно ТВОЙ! Распоряжайся, как хочешь!»

От его ответа щемит в груди, а глаза слезятся и в то же время больно. Боже, ну, почему ты никогда не был таким раньше? Ответ очевиден. Я вдруг с горечью осознаю, что если я влюбилась в него повторно, если можно так сказать, то он стал любить по-настоящему только сейчас.

Печаль смывает радость, и накатывает усталость, хотя на душе было спокойно. Неохотно встала, чтобы поставить букет в вазу. Приняла на скоро душ, и поставив будильник на пять вечера, легла спать. Уснула очень быстро, да и оно понятно; эти полторы недели выжали из меня все соки.

Усталость, легкий цветочный аромат, теплая постель и нежность любимого мужчины даже на расстояние - лучшее снотворное.

Мне казалось, я только прилегла, когда запиликал будильник. Раздраженно отключила назойливую музыку, и решила еще немного подремать. Но потом что-то щелкнуло в голове, я вспомнила ,что у меня всего лишь два часа на сборы. Сон, как рукой сняло. Я быстро встала и начала тревожно оглядываться, думая с чего начать. В один миг мне словно вкололи убойную дозу волнения и безотчетного страха. Приняв душ, чтобы взбодриться и привести себя в порядок, занялась макияжем. А после разворошила свою гардеробную, ломая голову, что одеть. Маркус не предупредил меня, куда мы поедим. Состояние было настолько волнительное, что мне стало плохо. Ненавижу это чувство мандража, поэтому чтобы немного расслабится, налила себе бокал шампанского, включила какую-то клубную музыку и дело пошло быстрее. Я была голодна, поэтому алкоголь сразу же ударил в голову. Настроение стало не просто хорошим, а феерическим. Пританцовывая, надела прозрачные черные трусики. Бюстгалтер я не носила и сегодняшний вечер не станет исключением. Перемерив кучу платьев и костюмов, остановила свой выбор на вечернем платье кофейного цвета в пол с разрезом от бедра, атласная ткань приятно ласкала мою кожу и на солнце переливалась золотистыми бликами, образ я дополнила парой золотистых босоножек на высокой шпильке и палантином из соболя -подарок Маркуса ,который я так ни разу еще и не надела. Думаю,самое время. Уложив локоны на один бок и, надев огромные серьги с бриллиантами, посмотрела на себя в зеркало и довольно улыбнулась. Выглядела я роскошно. Именно такой мне и хотелось быть сегодня для него, и не важно, куда он поведет меня, хоть в Макдональдс, что вряд ли. Последний штрих-духи. Слышу звонок в дверь, смотрю на часы-ровно семь. Пора. Дрожащими пальцами беру золотистый клатч и выхожу из комнаты, на встречу мне идет бабушка. Ее взгляд лучше всяких слов дает понять ,что я выгляжу по меньшей мере сногсшибательно, так что можно расслабится. Но у меня не получается, как не стараюсь, словно это мое первое в жизни свидание. Хотя так наверно и есть. Мое первое свидание в моей новой жизни.

-Нюрочка, какая же ты красивая у меня!- восклицает бабушка, я счастливо улыбаюсь.

-Спасибо, бабуль. – благодарю ее со слезами на глазах и сразу же спрашиваю, чтобы не дать волю чувствам, - Кто-то приехал?

-А да! Мистер МакГинли прислал за тобой лимузин.- –спохватилась она, а после восторженно добавила.- Какой галантный мужчина ! Подумай, Анют. Смотри, как ты расцвела.

Она взяла меня за руку, я сжала ее морщинистую руку и после обняла и пообещала, мысленно прося прощение;

-Обязательно подумаю, бабуль! Мне пора.

-Беги, прекрасного вечера!

-Спасибо. Вы тоже не скучайте.-откликнулась я, спускаясь по лестнице.

-А мы решили проветриться-пойдем гулять по вечернему Лондону. – подмигнула бабушка, провожая меня.

-Отличное решение. – одобрила я и послав воздушный поцелуй, вышла из дома.

Меня тут же обдало холодным ветром, по коже побежали мурашки, я закуталась плотнее в палантин и быстрым шагом, почти бегом направилась к черному лимузину, отмечая про себя, что не зря я так вырядилась все же.

Открыв дверцу, сажусь в машину, дрожа от холода.

-Добрый вечер, мисс! Вы неотразимы. –вежливо произносит водитель. Я с улыбкой благодарю его и спрашиваю, куда мы держим путь. Седовласый мужчина во фраке загадочно улыбается.

-На соседнем сиденье вы найдете все ответы.

Оглядываюсь и вижу черный конверт, слившийся с кожаным сидением. В нем оказалось приглашение в Королевский театр Ковент-Гарден на оперу Евгений Онегин, в исполнении русских певцов.

Пораженно смотрю на приглашение в своих руках и не могу от радости выговорить ни слова. Я так мечтала попасть именно на постановку с русскими певцами, что теперь моей радости не было предела. Боже, Беркет , тебе, черт возьми, удалось не просто оседлать дракона, а превратить его в ручного!

Слезы навернулись на глаза. Сюрприз был невероятен тем, что я очень давно упомянула вскользь в одном из писем об этом своем желание, и не думала, что Маркус будет о нем помнить. Эта внимательность трогала до глубины души, а еще продуманность нашей встречи. К Королевской опере мы подъехали за несколько минут до начала спектакля, причем к черному входу.

-У главного полно журналистов.-пояснил водитель, помогая мне выйти, когда я недоуменно взглянула на него.

На входе меня встретил мужчина в красной ливрее с золотистыми пуговицами. Он представился и сказал, что проведет меня в нужную лоджию. По дороге мне встретилось несколько знакомых, я кивала и вежливо улыбалась. С каждым шагом волнение нарастало, как и гул из зала. Мы подошли к двери лоджии, за которой слышалось великолепное пение. Я поблагодарила своего проводника и застыла перед дверью в предвкушении и безумной радости. Сердце колотилось, как сумасшедшее, меня бросило в жар, когда я осторожно потянула дверь на себя. В ложе было темно, лишь свет со сцены освещал лицо Маркуса, выражение его было скучающим. Я разве что не захохотала, представляя, как ему наверно нелегко воспринимать пение на русском. Хоть он и знал язык, но все же на разговорном уровне.

Бесшумно подхожу к нему и наклоняюсь. Тяжелый, насыщенный аромат парфюма заполняет легкие. По телу пробегает дрожь, а когда Маркус поворачивается, меня бросает в жар. Несколько минут мы не сводим друг с друга взгляд. Ничего, кроме силуэта не видно, но это кажется еще более волнительным. Темно, жарко, притяжение сильнее нас , прочнее всего в этом растреклятом мире. Не знаю, кто из нас сделал первое движение, в голове было только одно ; утонуть в его объятиях, растворится в них, в нем. Чувствую горячую ладонь на своем запястье. Рывок, сердце делает кувырок, в животе сладко обрывается, а я теперь намного ближе к нему. Останавливаюсь прямо перед Маркусом, закрывая собой обзор на сцену, но ему кажется все равно. Не вижу его глаз, но чувствую горячий, голодный взгляд, забирающийся мне под кожу. Медленно опускаюсь ему на колени, кладу дрожащие руки на крепкую шею, тяжело сглатываю, почувствовав его дыхание. Кажется, не только я сегодня пила. Усмехаюсь, уловив запах виски, перебитый мятой. Смотрю на него и не знаю, что сказать, чувства разрывают. Люблю его так сильно, что болит в груди. Самый родной, самый близкий .....

Не могу сдержаться, обнимаю крепче, прижимаюсь всем телом. Его лицо так близко, ближе некуда. Крепкие руки забираются под палантин, лаская мои обнаженные плечи. Я скидываю мех, слишком жарко. Его рука зарывается в мои волосы и резко притягивает мое лицо к своему. На мгновение проскакивает мысль о прическе, но тут же ускользает, когда он впивается в мои губы. Его язык грубо врывается в мой рот, но от этого проникновения чувствую волну возбуждения. Бешеные посасывающие движения его губ и дразнящие языка, я отвечаю с не меньшей страстью, втягиваю его язык в свой рот, ласкаю его губами, языком и зубами. Вонзаю их в мягкую плоть, Маркус вздрагивает, крепче сжимает мои волосы, оттягивая голову назад. Было бы больно, если бы не так сладко. Разжимаю зубы, но получаю такой же ответ-он прикусывает мою нижнюю губу с силой, с наслаждением от моей дрожи, до крови, вырывая у меня стон удовольствия. Он усмехается мне в губы и шепчет, делая короткие паузы между поцелуями :

-Что ...ты со мной ..делаешь?

-Люблю тебя ...-отвечаю уверенно, углубляя поцелуй, проникая языком в его рот, лаская его. Чувствую ягодицами его возбуждение и довольно улыбаюсь. Маркус резко отстраняет меня, удерживая за шею, слегка сдавливая, от чего голова начинает кружиться, в ушах шумит. В этом мужчине однозначно девяносто градусов, как в медицинском спирте. С одного глотка валит с ног. Улыбаюсь сквозь непонятные слезы, какая-то эйфория. Чувствую, как он дышит, и с ума схожу. От одного взгляда умираю.

Обхватываю его лицо и покрываю впалые щеки горячими поцелуями. Боже, как же я тебя люблю, люблю до бесконечности, так, как никто и никогда тебя любить не будет!

-Эни, что с тобой?- спрашивает Маркус обеспокоенно, потрясенный моим напором, а потом со смешком добавляет, уловив запах алкоголя от меня.- Ты пьяна?

-Да, пьяна...тобой! –шепчу ему в губы. Он нежно целует меня, ласково проводя языком по нижней губе, которую поранил.

-Не хочешь посмотреть оперу, протрезвеешь?- со смешком интересуется он. Я молча кивнула, нехотя отстраняясь. И как это я совсем забыла о ней? Хотя рядом с ним это не мудрено. Я попыталась пересесть на соседний стул, но Маркус удержал меня, прошептав ;

-Будешь иногда переводить, а то я ничего не понимаю.

Я улыбнулась, перевела свой взгляд на сцену. Некоторое время просто фиксировала происходящее, пытаясь понять ,что за действие происходит, но уже через десять минут, была настолько поглощена происходящим, что не могла оторваться. Даже необходимость переводить Маркусу, не мешала мне, пока не началось второе действие. Страдания Татьяны напомнили мне собственные. Взбередили душу, вызывая болезненные воспоминания ; его равнодушие, его обманы, его измены, его жестокость. Слезы обжигали глаза, я сдерживала их из последних сил, в груди жгло раскаленным огнем, а я дрожащим голосом взволнованно шептала ему на ухо;

- Зачем, зачем вы посетили нас?

В глуши забытого селенья

Я б никогда не знала вас,

Не знала б горького мученья.

Я почувствовала, как Маркус напрягся, но не отстранился. В этих строчках был мой крик души, и он это знал. Было время, когда и я задавала подобные вопросы, обращаясь в пустоту ; « Зачем, зачем ты появился в моей жизни? Как бы она сложилась, не будь тебя в ней?»

Я думаю, он понял это сейчас, а потому тихо прошептал;

- Думаешь, мне легко ?

Я не стала отвечать, а перевела Онегина;

-Напрасны ваши совершенства:

Их недостоин вовсе я.

Поверьте (совесть в том порукой),

Супружество нам будет мукой.

Я, сколько ни любил бы вас,

Привыкнув, разлюблю тотчас.

Мы оба знали, что так и случилось; за три года он привык ко мне, впрочем, он привык ко мне еще до свадьбы и наверно, мы бы расстались, если бы не моя беременность. Он не любил меня, никогда не любил, хотя сам, наверное, считал иначе. Я это понимала, всегда знала, но почему-то все равно больно. Он полюбил только, когда стало слишком поздно и если бы не тюрьма, я не знаю, что бы с нами было. Сейчас прошлое нависло над нами и сжало в тисках так, что мы не могли вздохнуть. Я переводила, едва сдерживаясь, чтобы не заплакать, а Маркус словно статуя замер, казалось, даже не дышал. Пока я не начала переводить встречу Татьяны и Онегина спустя года, тогда моей выдержки пришел конец. Это было мучительно. Слезы текли по лицу, когда я тихо, стараясь не выдать свое волнение и боль, повторяла за актерами, только на английском:

- О, как мне тяжело! Опять Онегин.

Встал на пути моем, как призрак беспощадный!

Он взором огненным мне душу возмутил,

Он страсть заглохшую так живо воскресил,

Как будто снова девочкой я стала,

Как будто с ним меня ничто не разлучало!..

Маркус вздохнул тяжело, я же прижалась к нему сильнее и нежно поцеловала в щеку, забыв о том, что плачу. Он осторожно провел холодными пальцами по лицу, стирая соленую влагу. И прошептал хрипло, цитируя, повергая меня в шок и вызывая гнев;

- Нет, не можешь ты меня отринуть!

Ты для меня должна покинуть все, все!

Постылый дом, и шумный свет, —

Тебе другой дороги нет!

О, не гони меня, молю!

Ты любишь меня!

Ты жизнь свою напрасно сгубишь!

Он замолчал, перевел дыхание и тихо закончил:

-Ты моя, навек моя!

-Ты садист ,Беркет!- сказала с горечью, пытаясь отстраниться, но он не позволил.

-Прости меня! –прижимая меня к себе еще крепче, выдохнул мне в волосы. –Я идиот, думал, что это будет весело.... Я не читал Пушкина, я вообще ничего не читал, пока не попал в тюрьму, но до Пушкина и там руки не дошли. Я не знал....

-Тогда зачем признался, что выучил язык? –задала я резонный вопрос, всхлипнув . Мы забыли о представление и были поглощены друг другом. Маркус некоторое время молчал, а затем признался;

-Потому что иначе никогда бы не смог сказать тебе этого. Я спортсмен, а не поэт. Я никогда не учился, я совершенно не образован, и не могу связать двух слов, а я должен был тебе сказать так много всего. Этот ваш рифмоплет в нескольких строках выразил все, что я не мог и миллиардами слов.

Я окаменела, боль рвала, нарывала, отравляла. Я должна была пройти по горчим углям, чтобы ему было легче выговорится? Как это эгоистично, как это в его духе.

-Скажи мне, - наконец прошептала я , после длительной паузы - тебе нравится меня мучить? Я бы тебя должна ненавидеть. С тех пор, как мы знаем друг друга, ты ничего мне не дал, кроме боли, всегда, даже в минуты счастья больно .. Любить тебя больно! – мой голос задрожал, я склонилась к нему и опустила голову на его грудь, сглатывая слезы , и продолжая выплескивать все, что накопилось - Почему я люблю тебя, Беркет? Почему? Может я больная?

- Мы все больные, Эни, потому что любим боль: кто-то получать, кто-то причинять.

-Считаешь меня мазохисткой?

-Все мы либо мазохисты либо садисты, а иногда и то и другое. В любви не без боли. Кто-то делает больно, кто-то терпит, просто предел у всех разный. Радости забываются, Эни, а вот боль никогда. Может, поэтому и любишь.

Я ничего не ответила, мне не понравились эти рассуждения. Мы молча досмотрели постановку. Я вновь всплакнула в конце , а после мы также молча вышли из своей ложи и через черный ход покинули театр.

Сев в машину, я отвернулась к окну. Не то, чтобы настроение было испорчено или мне было плохо. Просто на душе остался неприятный осадок. Я ни о чем не думала, смотрела в окно, на вечерний город , на людей, бегущих куда-то, зябнувших от осеннего холода. Повсюду шум, суета. В центре шумного города мы одни. Молчим, но в этом молчание звучит отчаянная мольба сказать что-то. И он решается, берет мою руку, сжимает в своей, а потом подносит к губам и целует.

-Я обидел тебя? –спрашивает он тихо.

Поворачиваюсь к нему и пристально смотрю. Приглушенный свет освещает его напряженное лицо. Он загорел и кажется чуть –чуть прибавил в весе, волосы красиво уложены. Выхоленный, ухоженный, безумно красивый.... Люблю каждую его черточку, каждый сантиметр этого идеального тела.

-Нет, ты ничего такого не сказал. –также тихо отвечаю. Он вновь целует мою руку, скользя по мне раздевающим взглядом, от чего я вспыхиваю, как спичка.

-Ты так красива, слов нет.- его голос снижается, становится почти хриплым. Тону в его глазах, пытаюсь дышать, но не могу надышаться.

-Куда мы едем? –произношу дрожащим голосом, слишком взволнованная движениями его губ и красноречивым взглядом.

-Ужинать.-отвечает коротко.

-Мне бы не хотелось, чтобы бабушка узнала все из прессы.

-Не волнуйся, у меня все под контролем. В этом ресторане журналистов не бывает .

-Другие посетители могут распространить слухи.

-Нет, не могут, у каждого из этих посетителей бывают подобные ситуации и каждый из них хочет иметь хоть немного личного пространства. За дверями этого ресторана это возможно.

-Почему мы раньше никогда там не бывали? –я чувствовала себе приставалой, но ничего не могла с собой поделать. Вопросы сыпались из меня, как из рога изобилия.

Маркус отпустил мою руку и пожал плечами ,отвечая;

-Не было необходимости. Как там поживает бабушка, мечтает, разорвать голыми руками? –это было сказано несколько иронично, я почувствовала раздражение.

-А что тебя удивляет?

-Ничего, я с ней солидарен, но ты взрослая девочка.

Я усмехнулась , чувствуя, как гнев захлестывает меня. Как у него все просто, однако!

-Она меня по кускам собирала, Маркус, после твоего безумия; с ложки кормила, слезы мои утирала, слушала мой вой в подушку, когда ты сына у меня забрал, каждую ночь спала со мной, потому что я орала, как резанная во сне, за каждым моим шагом следила ,чтобы я вены себе не вскрыла или из окна не выбросилась, пока ты топил горе в шлюхах и виски, а точнее пытался удовлетворить свое проклятое эго. .... –я почти перешла на крик, меня трясло как в лихорадке и я ничего перед собой не видела. Я даже боялась посмотреть на него. А потом стало жаль, безумно, до слез жаль, что я испоганила вечер. Пересилив себя, посмотрела на него бледного, с перекошенным лицом, и сердце сжалось. Он ведь старается, а что опять делаю я? Боже, да что ж меня кидает –то из стороны в сторону?

-Прости меня, пожалуйста. –прошептала я, боясь разрыдаться.

-За что? –резко спросил он, но тут же уже более мягче с нотами горечи продолжил. - За правду не просят прощение, Эни. А все это истина. Я омерзителен, хуже скотины. У меня вот здесь ничего нет, –он ткнул себя в грудь, не прерывая речь. – Все пропито, погрязло в разврате и непотребстве. Я с вопиющей расточительностью растратил себя на работу, ослепленный тщеславием и честолюбием, на баб, ни одну из которых не помню, оставляя в их постелях уважение к женщинам, я раздарил себя всему миру, как шлюха. Не знающий отказа, я брал, брал, отдавая в разы больше, ничего не сохранив для тебя, кроме дерьма.

-Не только.-возразила я. –Я не любила бы дерьмо, Маркус.

-Ты любишь не меня, а образ, который ты себе придумала.

- Думаешь, после всего у меня остались какие-то иллюзии? Нет, я люблю именно тебя; испорченного, жестокого, циничного, избалованного и беспринципного, но также нежного, любящего так, как мало кто умеет и может, сильного, потому что ты смог перебороть собственное самолюбие. Я люблю тебя таким, каким знаю, потому что я тебя знаю, Маркус.

-Тогда чего ты добиваешься, высказывая мне все это? Думаешь, я не знаю, не понимаю, не умираю каждую гребанную секунду, когда вижу тебя? Думаешь, я изменюсь и стану ползать у тебя в ногах? Я пытаюсь , черт тебя подери? Тебе мало, что я четыре года жрал баланду, терпел издевки гандона-начальника, сбивал кулаки о всяких мудаков, ненавидящих меня лишь за то, что богат и знаменит, и только и делал, что следил ,как бы меня не трахнули в зад? По-твоему, все это ради того ,чтобы слушать то, что я итак знаю? Я не жалуюсь и не упрекаю тебя, я сам выбрал этот путь, я сам наказал себя за тебя, потому что хотел. Я чертов мазохист в такой же степени, как и садист. Просто ....твою мать, мне так хреново. Ты и наш сын-все, что у меня есть в этой проклятой жизни. Если я и стремлюсь к чему-то, то только к тому, чтобы вы были счастливы. Если тебе тяжело, то скажи, я уйду, оставлю тебя в покое. Ты ничего мне не должна! Это я тебе задолжал. Я хочу сделать тебя счастливой, помоги мне это сделать. Скажи, ты счастлива, вспомнить все и высказать мне в лицо? Потому что если это то, что тебе нужно, хорошо, я послушаю, но уверен, что ты только делаешь больнее себе.

Понимаю ,что он абсолютно прав. В этой речи не было ни упрека, ни раздражения или злости. Просто констатация фактов. Я смотрела на Маркуса и сердце сжималось, мне было больно за него. Я протянула руку и коснулась его щеки, он повернулся ко мне, я переплела наши пальцы и призналась;

-Ты прав. Просто все навалилось; журналисты, бабушка со своими бесконечными разговорами о том, что я должна делать, Мэтт со своими вопросами.....Пойми, когда все откроется, осудят меня, не тебя. И мне страшно.

Он невесело усмехнулся.

-Эни, я убийца в глазах всего мира, от меня отвернулись многие знакомые, друзья. Это не легко, учитывая, что я двадцать лет тешил свое тщеславие. Но для меня приоритетны вы с Мэттом. Придется выбирать, Анна.

И вновь он прав, но как же это не просто и болезненно, мне нужно немного передышки, поэтому я прошу.

-Можно, тогда попросить тебя об одолжение?

Маркус кивнул, я продолжила;

-Мне нужно немного времени. Я пока не готова встретить осуждение людей, а главное бабушки.

Беркет напрягся, челюсти были плотно сомкнуты. Я понимала, что ему это не по нраву, но я не ожидала ,что он так быстро согласится:

-Хорошо.

-Ты не против? –ошарашенно спросила я.

Он улыбнулся и притянул меня к себе за шею. Я прислонилась к его груди. Напряженность отступала, как и подавленность, уступая место легкости.

-Нет. Это даже забавно. –ответил он.

-И что же забавного? –лукаво поинтересовалась я.

-Запретный плод сладок....-подмигнул он мне.

-А так значит, не сладок? –игриво прошептала я.

Он ухмыльнулся и облизнул губы. Я , как оголодавшая следила за его языком, желая почувствовать его на своих губах, в себе. Мне стало жарко и горячо, стоило только вспомнить, какие умопомрачительные вещи он делает этим чертовым языком. А когда его рука скользнула по моему оголенному бедру вверх, к трусикам, я задрожала и увлажнилась. Тяжело сглотнув, схватила его запястье, пытаясь остановить, он замер на мгновение. Я же прошептала;

-Что ты делаешь?

Он нежно коснулся губами моего ушка и тихим, соблазнительным голосом ответил;

-Освежаю память....

Я дрожу, и шумно выдыхаю, а он продолжает движение рукой. Ласкает мои бедра, заставляя, раздвинуть их шире, и я подчиняюсь, слишком возбужденная и смущенная. Между нами и водителем нет перегородки, и это щекочет нервы, добавляя остроты и грязного удовольствия. Я немного поворачиваю голову и касаюсь губами его шеи, вдыхая его запах, от которого кружится голова. Его пальцы гладят меня через влажное кружево, доводя до состояния неконтролируемого желания, но предел наступил, когда он сдвинул трусики в бок, непосредственно касаясь моей влажной, горячей плоти. Играючи, легко и неспешно, дразня меня, доводя до помешательства.

-О, боже, ты с ума сошел!- выдыхая ему в шею. Чувствую его довольную улыбку и она меня бесит, прикусываю горьковатую кожу, он резко вводит в меня два пальца в отмеску за боль.

-Без следов, милая, помнишь правила?

-Я помню ,что их нет, Беркет! –насмешливо парирую я.

-И то верно!- соглашается он, тихонько посмеиваясь, а затем его пальцы покидают мое лоно, оставляя меня разгоряченной, возбужденной до потери сознания. Это как обухом по голове. Меня ломает, тело требует продолжение, но гордость не позволяет просить. Резко отстраняюсь, вызывая у него очередную порцию смешков. Поправляю мокрые трусики, которые сейчас вызывают неприятные, жгущие ощущения, влага между ног раздражает, но в следующую секунду ,я едва не взорвалась, когда поняла ,что это не шутка, а он действительно меня продинамил. Мы припарковались возле какого-то здания, и Маркус, как ни в чем не бывало, довольным голосом сообщил, выходя из машины;

-Идем ужинать, вижу, ты ОЧЕНЬ голодна!

Я состроила гримасу и процедила сквозь зубы.

-Ты все же гребанный садюга!

Он комично надул губы , прислонил к ним те самые два пальца, от чего у меня внизу живота оборвалось, вызывая дрожь по телу ,а затем убрал руку и подал ее мне.

-А ты все же сладкая девочка. – прошептал он, когда наши лица оказались на одном уровне.

-Извращенец !- улыбнулась я, он подмигнул и мы направились внутрь. Настроение окончательно пришло в норму. Маркус отпускал по дороге язвительные шуточки, а я просто была рада, что все налаживается. Нас встретил солидного вида метрдотель , радужно поприветствовав, проводил за столик. Ресторан был шикарным, как и собравшаяся публика. Обычно в подобных местах мне не по себе, но сегодня я чувствовала себя уникальной. Было легко, особенно после бокала восхитительного шардонэ. Маркус едва сдерживал смех, пока я доставала официанта вопросами о столовых приборах, с ручками из кости акулы. Оказывается, для полного комплекта нужна целая акула, поведал мне торжественно официант. Я была в шоке и возмущена подобным расточительством . Выбрав себе салат из креветок, заказала еще одну бутылку вина и попросила принести мне обычную вилку. Официант был напуган моей реакцией, так как она оказалось не совсем той, что от меня требовали. Я должна была быть приятно поражена фактом, что специально для меня вылавливали акулу, а потом высушивали ее кости, продавали за бешенные деньги, чтобы украсить чертову вилку. Но я не оценила этих причуд.

-У тебя ушки не горят, милая? –насмешливо поинтересовался Маркус. Я закатила глаза, а потом взволнованно спросила;

-Что думаешь перебор?

-Думаю, что вполне в духе богатой, зажравшейся сучки с претензиями. –ответил он с улыбкой.

-Ужас.-засмеялась я, пока не заметила приближающегося в нашу сторону высокого брюнета.

Мое сердце оборвалось ,я быстро перевела взгляд на Маркуса, надеясь ,что мужчина пройдет мимо. Маркус заметил мое волнение и повернулся, чтобы посмотреть, что меня встревожило. И каково же было мое удивление, когда он широко улыбнулся и радостно воскликнул;

-МакГинли, засранец!

Алан так же ослепительно улыбнулся и вместо того, чтобы пожать руку Маркус, крепко обнял его.

-Беркет, вернулся, блудный сын?

Я же была в шоке и до ужаса смущена, а потому не могла сказать ни слова. Дрожащей рукой потянулась к бокалу, пока не услышала рокочущий голос прямо над ухом.

-Анна, здравствуй, дорогая!

Я прикусила губу и медленно подняла голову , встречаясь взглядом с насмешливыми синими глазами.

7

Вкус ревности

-Здравствуй, Алан! –холодно отозвалась я, даже не скрывая своего недовольства. Мне не нравится его взгляд да и ситуация в целом.

-Не знал, что вы знакомы. –удивляется Маркус, я же хочу сквозь землю провалится или послать Алана МакГинли, когда он снисходительно улыбнувшись ему, сообщает;

-Да, знакомы. И я понял, почему ты раньше прятал такое сокровище.

Я похолодела. «Да, знакомы» было сказано недвусмысленно, как и все остальное. С такой непоколебимой уверенностью, словно он познал меня во всех смыслах и понимает, о чем говорит. Посмотреть на Маркуса я не решалась. Зато метнула гневный взгляд на Алана, но он лишь приподнял бровь, как бы спрашивая; «что не так, милая?». В его взгляде читался вызов и обещание неприятностей.

В душе стала нарастать паника. Боже! Мне не хотелось, чтобы Маркус узнал о моих сомнениях таким отвратительным образом.

-Неужели?!- с неприятным смешком парирует мой бывший муж. Я нерешительно перевожу взгляд на него, и дыхание перехватывает. Столько в его взгляде горечи, презрения и ярости. Умоляюще смотрю на него, прося не думать о плохом, но знаю, что тщетно.

-Вы не против, если я присоединюсь? – спрашивает Алан и не дожидаясь разрешения, усаживается рядом со мной, я отодвигаюсь как можно дальше. Меня трясет мелкой дрожью. Не отрываю пристального взгляда от Маркуса, но он больше не обращает на меня внимания, зато сосредоточенно следит за тем, как переливается на свету вино в бокале, который он покачивает в руке.

-Мне все равно, а тебе «сокровище»? –иронично интересуется он, обращаясь ко мне.

Меня это взбесило. Все равно ему….

Знаю я тебя, Беркет. Случай с Андреем навсегда останется в моей памяти. Молюсь про себя только об одном; чтобы он не повторился. Плевать, что выставлю себя хамкой, главное сейчас избежать конфликта и показать Маркусу, что только он для меня важен, только он мне всегда был нужен.

-Вообще-то я нахожу это не слишком удобным. Мне бы хотелось обсудить многие вопросы личного характера!- сообщаю тоном, нетерпящим возражений, повернувшись к Алану. Он удивлен моей категоричностью, но делает вид ,что все в порядке.

-Анна, милая, прости, не подумал. Не злись, понимаю, такая подстава ….- многозначительно добавил он.

Вот козел! Так и хотелось врезать по его наглой роже. Хотя он все же прав; действительно подстава. Одно радует, что не клюнула на этого гавнюка. Залпом осушаю бокал вина и насмешливо парирую, хотя внутренности сводит от ужаса;

-Подстава? Не смеши! Так …чтобы развеять скуку, с кем не бывает?!

Моя бравада была воспринята Аланом должным образом, он оказался не готов к такому унижению, но его реакция меня не волновала. Главное-Беркет! Чтобы он не чувствовал себя униженным еще больше, чем есть. Только по его виду не скажешь, чтобы он вообще переживал. На лице маска безмятежности и абсолютного спокойствия. Зато Алан готов взорваться. Лихорадочно всматриваюсь в лица обоих мужчин и проклинаю себя за глупость, что поставила всех нас в такое неловкое положение.

-Беркет, ты не против, если я украду твою спутницу на танец? –ехидно спрашивает МакГинли и хватает меня бесцеремонно за руку. Я в шоке и ужасе смотрю на Маркуса. Боже, это конец всему!-проскакивает мысль, когда во взгляде Беркета мелькает бешенство, но в следующую секунду он с вежливой улыбкой, абсолютно спокойно произносит;

-МакГинли, не распускай руки-это вредно для твоего здоровья, да и ей такие манеры не по вкусу, как « друг» тебе советую. А насчет « украсть», это уж как она сама решит – свободная женщина, верно, дорогая?

Это было сказано с таким сарказмом и издевкой; в его устах « свободная женщина» звучало, как «шлюха». Меня затрясло от гнева и злости, на глаза навернулись слезы.

Вот так значит?

Знаю, что сама виновата, но обида захлестнула и я протянула руку Алану. Вышла из-за стола и с дерзкой улыбкой подтвердила;

-Да, свободная!

В данную минуту на Алана было плевать, его не существовало для меня, он был просто орудием так называемой мести; глупой, детской, мелочной. Я осуждала себя за этот бестолковый всплеск эмоций, но страх, алкоголь и напряжение туманили разум.

Смотрю на Маркуса, провожающего меня насмешливым взглядом, как бы говорящим «что и требовалось доказать!» и разрываюсь между желаниями; досадить ему или броситься в ноги, прося прощения за свой идиотизм и сомнения.

Он прерывает зрительный контакт, отвечая на телефонный звонок. Алан выводит меня на середину зала так, чтобы нас было хорошо видно Маркусу среди танцующих и словно по заказу, начинает играть танго. Мой партнер резко притягивает меня к себе, мое тело впечатывается в его. Чувствую боль, но она отрезвляет. Что я творю? Зачем провоцирую, накаляю и без того напряженную обстановку? Нужно было стразу уйти отсюда и все объяснить Маркусу, а после позвонить Алану и поставить точку в том, на что дала надежду. Да только поздно…

Мы начинаем двигаться. Чувствую его горячую ладонь на талии, другой он крепко сжимает мои пальцы. Танго танцевать я не умею, но Алан двигался уверенно, и я доверилась ему, с удивлением отмечая, как легко это оказалось сделать. Впрочем, мне всегда было с ним легко, наверно, именно поэтому в отношениях с ним я зашла немного дальше, чем с другими мужчинами за эти четыре года. Хотя «немного дальше»- не совсем то определение, проще сказать еще чуть –чуть и очередная ошибка. Не имею представления, как буду объяснять все Маркусу, также, как и Алану. Стараюсь не смотреть на него, мысленно приказывая себе начать разговор, чтобы больше не было недомолвок. У нас всего пять минут, чтобы понять друг друга. Видимо, это ясно не только мне, потому что в следующую секунду жаркое дыхание касается моего уха, лаская слух неторопливым шепотом;

-Почему ты не сказала, что ждешь его?

-Разве мы были в тех отношениях, чтобы я делилась чем-то личным? –парирую холодно. Лучшая защита-нападение, а в моем случае лишние пару секунд, чтобы собраться с мыслями. Но как не стараюсь, не могу сосредоточится.

-Я был серьезно настроен в отношении тебя!

После этого заявления я чуть не прыснула. Какая честь!- так и хотелось воскликнуть. Как же мне везет на самоуверенных мужчин, считающих себя пупом земли!

-Наши планы не совпали!-коротко отвечаю, едва сдерживая улыбку. Но тут резкий поворот, сердце ухает с огромной высоты, а я прогибаюсь в спине, ведомая его руками. Разрез на платье оголяет мое бедро, закинутое на бедро Алана. Ногу я закинула по инерции, чтобы сохранить равновесие, но сейчас понимаю, как это фривольно выглядит со стороны. Та еще картина.

Глаза в глаза. Пульс зашкаливает, жар приливает к коже, когда его горячая ладонь медленно скользит по моему обнаженному бедру, так демонстративно и нагло, что у меня перехватывает дыхание. Это слишком даже для столь чувственного танца. Я вспыхнула от гнева и недовольно нахмурилась, но Алан лишь усмехнулся и резко притянул меня к себе, его горячее дыхание обожгло мои губы. Я осторожно повернула голову в сторону нашего столика и столкнулась с насмешливым взглядом черных глаз. Казалось, что Маркус был абсолютно спокоен, даже доволен и эта его реакция вызывала у меня еще больший страх. Неизвестность пугала.

Я закрыла глаза, чтобы не видеть Беркета. Ситуация была невыносимой. Голова закружилась от очередного поворота. Сильные руки скользили по моему телу, кружа в танце. Я же горела одним желанием –сбежать от Алана, из этого ресторана, от необходимости объясняться с Маркусом, от себя самой, запутавшейся и нерешительной, сомневающейся в каждом своем шаге.

Я кожей чувствовала пристальный взгляд Беркета, от которого у меня скручивало внутренности, но все это не шло ни в какое сравнение с горечью, затопившей мое сердце. Я так хотела провести этот вечер спокойно, романтично, словно это наше первое свидание. На глаза навернулись слезы, когда Алан наклонился к моему уху и прошептал;

-Мне помнится, что в наш последний вечер наши планы и желания совпали…

Я поморщилась, вспоминая ту встречу и машинально отстранилась, но его объятие было крепким.

-Скажи, ты испугалась?

-Пожалуйста, Алан, отпусти меня, и давай поставим точку. Ничего не было, и быть не может!- вновь попыталась я вырваться. Это уже был не танец, а борьба. Я кинула взгляд на Маркуса, не понимая, почему он продолжает потягивать вино, невозмутимо наблюдая за нами. Что это все значит?

Нет, я конечно, не горела желанием, чтобы он разнес здесь все к чертям, но это его непредсказуемое поведение выбивало меня из колеи.

-Ты его боишься? Анна, послушай…

-Нет, Алан, это ты послушай!

Мы остановились, на нас стали косится люди, но было уже все равно.

-Я совершила ошибку, дав тебе надежду на что-то, тем самым отнимая драгоценное время, я прошу прощение за это. Давай, не будем устраивать спектакль, люди смотрят да и по отношению к Маркусу это низко, мне показалось, у вас хорошие отношения.

Алан несколько секунд смотрел на меня каким-то странным взглядом, а затем начал тихо смеяться, качая головой. Мне стало не по себе. Перевожу взгляд на наш столик, но он пуст. Сердце обрывается, холодею, оглядываюсь в поисках, но тщетно. Беркет ушел. Боже, боже, боже….

Плюнув на все, резко разворачиваюсь и медленно бреду к столику, оставив все еще смеющегося Алана. Без сил падаю в кресло, сдерживаясь из последних сил, чтобы не разрыдаться от разочарования и опустошения. Сверлю взглядом пустой бокал и скомканную салфетку, задыхаюсь от звенящей тишины. Почему у нас так сложно, может, судьба дает нам понять, что лучше не стоит начинать? Кто мне ответит? И хочу ли я знать ответы на эти вопросы?

Нет, не хочу! Все, что нужно –это быть рядом с ним, дышать им. Но все, что осталось мне в очередной раз -сотни несказанных фраз. Алан садится напротив. Хочу закричать, чтобы катился к чертям, но разве он виноват в том, что я дура.

-Что тебе нужно Алан? Какого черта ты ко мне привязался? Только не надо заливать про любовь. Я ей по горло сыта. –раздраженно бросила я, поднимая взгляд на МакГинли. Он как-то невесело улыбнулся и вдруг спросил;

- Ты заранее знала, что ничего не получится?

Я покраснела и отвела взгляд.

- Да.-шепотом ответила, стало так стыдно и больно.

-Даже не спрашиваю почему. Вы женщины – самые жестокие и непонятные создания. – он вдруг опять засмеялся, но с каким-то надрывом был этот смех. Я ничего не понимала, но он продолжил, повергая меня в шок, –Знаешь я тоже сыт по горло любовью. Очень давно встретил девушку, влюбился, хотел женится даже, пока однажды не застукал ее с восемнадцатилетним щенком в туалете. В прокуренном, загаженном туалете растоптала все мои светлые порывы. Когда-то я был романтиком, даже идеалистом. Прошло двадцать лет, я два раза был женат просто от скуки. Родились дети просто потому, что так положено. Годы шли, я заработал много денег, пресытился, но угомонился и уже ничего не искал в этой жизни. А потом встретил женщину и что-то зашевелилось в груди, смотрел на нее, пока лежал в больнице и любовался, просто любовался. ..

-Алан…-перебила я, не в силах слушать эти откровения.

-Подожди, дай мне сказать! –прервал он меня. Я кивнула, но тут подошел официант;

-Мисс, вам просили передать, что вас ждут в машине, если вы конечно, не хотите остаться. –после этого сообщения я готова была расхохотаться от облегчения, но тут же в голове появилась догадка, что Беркет специально попросил выждать некоторое время, дабы помучить меня, прежде, чем прояснить ситуацию. Меня это разозлило. При Алане я не стала расспрашивать официанта, поэтому просто улыбнулась и попросила еще раз побыть гонцом.

-Благодарю вас! Передайте, пожалуйста, мистеру Беркету, что я освобожусь через десять минут.

Официант кивнул и ушел, я же повернулась к Алану, всем видом давая понять, что он может продолжать.

-А он изменился…-высказался Алан в адрес Маркуса, глядя в след уходящему официанту.

-Пожалуй. – согласилась я.

-Раньше бы он устроил потасовку.

-Ты этого добивался?- неприятно удивилась я.

-Честно? Да, мне хотелось, наконец, ему врезать за все, хотя он и не виноват-просто так сложилось. У нас хорошие отношения …были… Точнее –он относился ко мне хорошо, я же старался быть объективен, но не получилось. Встретил тебя, ты разбередила мне душу. Кому –то нужны годы, чтобы что-то понять, а мне хватило месяца, чтобы увидеть какая ты потрясающая женщина. Сложно объяснить, но в тебе есть что-то такое, что восхищает. Ты гармонична, собрана, благородна и добра-это то, что мало помогает в жизни, а потому не востребовано, но это ценно. И я оценил, заметил и готов был за это бороться. Я вновь почувствовал вкус жизни. Тот месяц в больнице и наши встречи вернули мне как минимум десять лет жизни. А потом, словно ирония судьбы; женщина, которая возродила меня, оказалась бывшей женой того самого «восемнадцатилетнего щенка»….

Я замерла и несколько долгих мгновений не дышала, переваривая полученную информацию.

-Да, Анна, твой бывший муж и та моя девушка… Но я зла не держу. Как говорится; сучка не захочет …

-Сейчас была месть?-выдавила я из себя.

-Она была чем-то второстепенным. Все, чего я хотел-это тебя.

-Прости, мне жаль.- произнесла я искренни, поднимаясь со своего места, ибо разговор исчерпал себя. Мне действительно было жаль. Сейчас я в очередной раз делала выбор в своей жизни и вновь ни секунды не колебалась, отвергая достойного мужчину. Его следующий вопрос был резонен.

-Как ты собираешься с ним жить после всего?

-Знаешь, по мне лучше простить, чем провести двадцать лет впустую.

Я не стала смотреть, как Алан отреагировал на мои слова. Знаю, это было жестоко, но к сожалению, правдиво.

Я шла, не оборачиваясь. Мне срочно нужен был глоток свежего воздуха, чтобы немного успокоится, прийти в себя и просто дать себе пару минут, прежде, чем начать штурмовать крепость под названием Маркус Беркет.

Замираю возле входа в ресторан и просто дышу. Морально готовлю себя не знаю к чему, но к чему-то серьезному –это точно. Слишком сильно я обидела Маркуса.

Страх подкатывает к горлу, но я полна решимости. Решимости быть вместе, решимости начать все сначала. Возможно стоит ждать-после дождя небо чистое, но терпения больше нет. Я устала ждать, винить и боятся.

Делаю осторожный шаг ,потом еще и еще все быстрее и быстрее. И вот, словно перед прыжком с огромной высоты глубокий вдох, а после сажусь в машину.

Маркус смотрит в окно куда-то вдаль. Лицо ничего не выражает, взгляд потухший и это режет без ножа, сердце кровью обливается. Боже, как же я могла так обидеть тебя?- спрашиваю его взглядом, но он не обращает на меня внимание. Кивнув водителю, продолжает сидеть с отрешенным видом. Машина трогается с места, окошко между нами и водителем закрывается.

Тишина давит, напряжение сгущается. Не могу это терпеть, не выдерживаю. Сверлю любимого человека взглядом, призывая не молчать так, не бежать от меня и не закрываться.

-Пожалуйста, не молчи, скажи что-нибудь!- прошу его тихо.

Но он даже не шелохнулся.

-Марусь…Ну, наори на меня, выскажи все, только не молчи, умоляю! Что мне думать?

И он не молчит. Спокойно, абсолютно ничего не выражающим голосом произносит, задевая за живое;

-Что я должен сказать? Я рад, что тебя трахали мои знакомые, пока я сидел за решеткой и как придурок радовался твоим письмам, перечитывал, заучивал наизусть каждое твое слово, кричащее о чувствах ко мне? Чего ты добивалась, Ань? Унизить меня, ударить побольнее, выставить идиотом?

Сердце сжалось до предела, в горле встал ком, но я не могла молчать. Мне было тяжело, больно, за него больно. Сейчас я понимала его, трудно признавать, но быть агрессором невыносимо.

-Не надо, прошу тебя! Все не так!

-А как? Как, черт возьми? –он повернулся и посмотрел мне в глаза, обжигая яростью. Я отшатнулась испуганная, но тут же взяла себя в руки и пододвинулась к нему, взяла его руку и не отрывая взгляд, поднесла к губам. Он сморщился, попытался вырвать ее, но я вцепилась, как утопающий в спасательный круг.

Скольжу губами по холодной, сухой коже, окропляя ее слезами. Задыхаюсь от чувства вины, не зная, как выразить все свое сожаление.

-Я люблю тебя! Все чувства и письма были и есть правда. Я не прошу тебя понять меня, я просто прошу простить. Да, я сомневалась, я запуталась, хотела понять и поняла, что без тебя не могу, просто не умею.

-Все познается в сравнении, да? –усмехнулся он горько. –Ну и как? Удовлетворила любопытство?

-Не было сравнений, мне хватило ночей с Джо. – хрипло прошептала я, голос задрожал, сорвался и я зарыдала, уткнувшись в руку Маркуса. Но он вдруг резко поднял мое лицо за подбородок, вынуждая смотреть ему в глаза, полыхающие бешенством.

-Какая же ты двуличная сучка! Зачем ты врешь мне, зачем? Думаешь, я не понимаю? Понимаю я тебя и не осуждаю, я бы тоже спал с кем-то, наверное. Но вот чего бы я не сделал, так это не писал бы тебе. Ты же как дерьмо в прорубе мечешься, не зная, куда примкнуть, мучая всех вокруг себя. Единственное, что мне не понятно, какого хрена ты не осталась с МакГинли? Он нормальный, не побоюсь этого слова-хороший мужик! Как можно быть такой дурой?!

-А я такая! Трусливая, морально затюканная тобой и жизнью дура, боящаяся лишний раз дышать, чтобы не ошибиться, но ошибающаяся каждый раз. Посмотри на меня и спроси себя; может такое задолбаное существо решиться на что-то серьезное ? Какой трахаться, Беркет? Когда ты уже поймешь, что секс, как таковой, меня не интересует! Когда, черт тебя возьми?! Хочешь подробностей? Да, я встречалась пару раз с Аланом МакГинли. Дошло ли у нас до интима?

-Это меня не интересует. Я и так видел, как он чуть не трахнул тебя во время танца, а ты вроде, как не против. –перебил он меня.

-И что же ты ничего не сделал?-ехидно поинтересовалась я.

- А что я должен был? Устроить резню? –хохотнул он. –Мне почти сорок, Анна. У меня сын, которого итак высмеивают за то, что его отец зэк, а мать-жертва домашнего насилия. Пора бы угомонится. Я не могу думать только о себе, у меня есть обязательства перед другим человеком, всецело-зависящим от меня и от тебя кстати тоже. Поэтому только попробуй еще раз спровоцировать меня!

-Это угроза? –ошарашенно спросила я, замерев.

-Нет, предупреждение! –процедил он.

-И что оно означает?

-То, что еще один такой выпад в виде демонстрации твоей личной жизни, и мы поставим точку в этом, по всей видимости, бесполезном занятии под названием «начать все заново». Я не хочу знать, с кем ты спала, когда и сколько раз! Просто умолчи, пусть это будет твоей чертовой тайной, у женщин ведь должны быть тайны? Будь как все, не надо правды, мне так легче.–отчеканил он с каменным лицом, вызывая во мне бурю.

- Ты оглох, отупел? Я же сказала… Да, он целовал меня, спустил верх платья, а я сидела и просто проверяла себя; на сколько меня хватит, смогу я вытравить твой образ, но увы.-меня несло, я не разбирала слов, просто говорила все, что накипело.

-Бл*дь, ты идиотка? На какой хрен ты мне это рассказываешь? Да я тебя за один взгляд на другого мужика убить готов…Мне насрать, как он на тебя потел и как кончал, просто заткнись, раз решила быть со мной! И не ври!- заорал он.

-Пошел ты! Когда ты изменял мне, не особо деликатничал? –сквозь слезы прокричала я.

-О, конечно, заведи свою любимую шарманку! Отлично, давай, еще счет сверим. Дай бог памяти, хотя все равно всех не вспомню, но наверняка больше, чем у тебя, если конечно, ты во все тяжкие не пустилась…

Я замахнулась и со всего размаху залепила ему пощечину, он замолчал, щека побелела, но спустя мгновение стала пунцовой. Маркус даже не шелохнулся, усмехнулся горько. Гнев сошел на нет и он тихо произнес, вызывая у меня ужас;

-Все не так, как не старайся. Знаешь, мы с тобой замечтались. Пора взглянуть правде в лицо-лучше врозь, чем такой миру мир. Ничего не получится. Я пру в одного, а ты спускаешь на меня собак. Потом начинаешь дуть на угли, рвешь и рушишь, чтобы придя в себя, латать. Бред! Мы давно с тобой ни в унисон, слишком давно, а может быть и никогда. Мы не друзья и не враги. Бешеная страсть, бесконечные ошибки, ревность, невыносимые страдания-больная любовь, игры взрослых детей, цепляющихся за призрачную надежду, верящих в чудо.

Меня затрясло, истерика накатывала волнами, как и отчаянье. Кровь бурлит, наполняя каждую клеточку болью, смотрю в его глаза и просто умираю. Взгляд туманят слезы, дрожу, как ненормальная от страха и гнева.

-Замолчи, Беркет, не смей нести эту ахинею, не после того, как мы ждали столько лет!

Он качает головой и отводит взгляд, обхватываю его непроницаемое лицо обеими ладонями, а затем беру его руку, прикладываю к своей груди и исступленно шепчу;

- Посмотри на меня. Ты видишь, как душа рвется на части? Не говори так, прошу тебя, не говори. Не наводи меня на мысль, что все зря. Да, я сумасшедшая, но я тебя простила! Не будь жестоким, не заставляй меня умолять тебя! Я итак все тебе отдала, Беркет! Все, до последнего. Тебе по рукам бью? А мне по сердцу, понимаешь? Видишь, что со мною стало? Но я выжила, чтобы еще раз подняться, чтобы стать счастливой и я стану, мать твою стану, слышишь! Только я поняла; без тебя это невозможно.

-Где твоя гордость, Ань? К чему эти красивые слова? Мы слишком много говорим, но ничего не делаем!

-Ты прав, ты бесконечно прав. Но ведь я уже час прошу тебя помолчать и просто выслушать. Я тебя люблю, Марусь, а ты в меня опять стреляешь фразами! –прошептала я.

-Мало сказать «люблю», целого мира мало, понимаешь.

-А без тебя мне и земля чужая. Я достала тебя, знаю. Я тоже стараюсь, просто дай нам немного больше времени, еще немного. Мы сможем!

-Ты сама-то в это веришь?- иронично интересуется он.

-Я верю в то, что ты не сдашься, никогда не сдавался. Верю, что у тебя хватит сил, а если хватит у тебя, то и у меня хватит. – твердым голосом произношу я, Маркус молчит.

Нерешительно обнимаю его, боясь отказа, но он нужен мне, очень нужен. Целую родное лицо; щеки, пахнущие таким до боли знакомым лосьоном, родным и привычным, скольжу губами по носу, глазам, лбу, добираюсь до столь желанных губ. Прикасаюсь к ним настойчиво, нагло. Обвожу четкий контур языком. Горячие, гладкие, такие твердые. Ласкаю их, но они неподвижны. Прижимаюсь всем телом, льну, как кошка, требующая ласки, но Маркус словно окаменел. Провожу рукой по его бедру и чувствую губами судорожный вздох. Давлю на все рычаги; двигаюсь - к его ширинке, шепчу охрипшим от желания голосом и в перерывах ласкаю язычком любимые губы;

-Поцелуй меня! Я так хочу тебя, любимый…Хочу, чтобы ты занимался со мной любовью всю ночь.

-Я не настроен на «занятия любовью».-парировал он резко. Я замираю, но лишь на мгновение, провожу рукой по его возбужденному члену и довольно улыбаюсь, прикусываю нижнюю губу Маркуса и вызывающе произношу, слегка сжав его член;

-Но на что-то ты определенно настроен.

-Ты хотя бы представляешь, на что напрашиваешься? Забыла, как это было раньше? Я буду трахать тебя, как хочу и куда хочу, пока ты не начнешь скулить от кайфа и бессилия. Я слишком долго мечтал об этом. Понимаешь?- маска спокойствия слетает с его лица и вот он-мой Беркет; импульсивный, бешенный, жесткий и непредсказуемый. Меня бросает в дрожь, по коже мороз от его грубости, но в эту минуту она уместна и понятна. Я слишком разозлила его, заставила ревновать, сделала больно. Я готова понести наказание, поэтому тихо шепчу ему на ухо;

-Понимаю….Я привыкшая, Беркет. Ты трахаешь меня каждую минуту, когда физически: взглядом, голосом, но чаще всего морально. А я хочу по-настоящему, именно так, как раньше; дико, без правил, до скулежа…

Не успеваю договорить, он резко притягивает меня за волосы. Это больно, но так эротично. Горячее дыхание обжигает кожу, пытаюсь поцеловать его в губы, но он усмехается и игриво качает головой. Держит меня на расстояние вытянутой руки и всматривается в лицо, а я не знаю, что думать и это возбуждает еще сильнее.

-Ты уже потекла?- не вопрос, скорее утверждение. Его глаза горят, обжигают меня и да; я уже давно готова, но сейчас тело начинает еще сильнее ломить от желания почувствовать его в себе. И все же у меня еще хватает сил на игру.

-А ты проверь.- подмигиваю вызывающе. Маркус притягивает меня к себе, крепко целует в щеку, совсем рядом с губами, дразня и обещает, заводя грубостью и контролем:

-Обязательно, но сначала сделай папочке приятно своим сладким ротиком.

 

Рука настойчиво склоняет мою голову вниз, пока я не оказываюсь напротив его ширинке. Меня ничуть не смущает его бесцеремонность. Наши желания совпадают. Я хочу подчиняться, угодить ему, хочу, чтобы сегодня он был эгоистом и брал, неважно как; грубо, жестко, больно, нежно или бесцеремонно. Пусть забирает все без остатка, мне ничего не нужно взамен. Достаточно его удовольствия на двоих.

Ласкаю его ладонью через ткань брюк, но он нетерпеливо убирает мою руку и расстегивает ширинку, тем самым давая понять, чтобы я перешла к активным действиям. Подчиняюсь. Торопливо расстегиваю ремень, Маркус приподнимает бедра, чтобы мне легче было стянуть с него брюки и трусы.

Высвобождаю его возбужденный член. Чувствую давление на затылок. Сглатываю и медленно провожу языком по горячей, гладкой плоти. Маркус со свистом выдыхает. Мне нравится его реакция. Повторяю движение снова и снова, подключаю руку, чтобы удовольствие было максимальным. Маркус шумно дышит и этот едва слышный признак его наслаждения заводит меня до дрожи. Возбуждение жидким огнем разливается по крови и скапливается между ног.

-Возьми его в рот.-глухо приказывает он, от чего я становлюсь влажной. Отстраняюсь, смотрю на его напряженное лицо, кажущееся в полумраке зловещим, перевожу дыхание. Такой притягательный, красивый и невыносимо сексуальный. Хочу его до одури.

Медленно облизываю губы, Маркус внимательно следит за моими действиями из-под полуопущенных век. Его пальцы зарываются в мои волосы, окончательно портя прическу. Но мне все равно. Неторопливое поглаживание вызывает у меня дрожь и мурашки по коже.

Наклоняюсь и обхватываю губами головку его члена, Маркус крепче сжимает мои волосы в своей руке и начинает направлять меня, ласково поглаживая, но настойчиво склоняя мою голову ниже. Я беру его глубже. Воздуха не хватает, но мне нравится это ощущение легкого страха и дискомфорта. Беркет тяжело дышит, но этого мало, хочу слышать его стоны наслаждения. Интенсивно сосу, помогая себе рукой, двигаясь верх-вниз, лаская языком и губами. Но теперь мало ему, он толкается бедрами вперед, полностью входя в мой рот, и не позволяет отстраниться. Грубо и жестко, но я так хочу, мне это по вкусу и он это знает, иначе не сделал бы. Мы никогда не сговаривались, всегда чувствовали настроения друг друга и чаще всего они совпадали. Сегодня я хочу жестко, грубо и пошло. Он хочет того же. Пусть берет меня, как ему хочется. Я не смелая, просто хочу экстрима, хочу быть на грани паники и безумного наслаждения. В такие моменты возбуждение бывает особенно острым, никогда не знаешь точно, что в следующую минуту сделает партнер, остается только доверять. И я доверяю, знаю, что мне будет хорошо, хоть и боюсь.

Вот и сейчас едва сдерживаю рвотный позыв, задыхаюсь, в глазах стоят слезы, но не останавливаюсь. Поднимаю на него глаза, игриво прикусывая головку, а он со свистом втягивает воздух.

-Глубже! –коротко произносит он, надавливая на затылок. Молча беру глубже, чувствуя, как между ног становится горячо, когда его головка касается горла. И наконец-то, долгожданный стон, от которого мне сносит крышу, внизу живота все сладко обрывается в предвкушение. Я чувствую себя сексуальной, нужной, любимой и просто женщиной. Подчиняясь, исполняя его волю, я имею над ним безграничную власть.

Меня всегда удивляли женщины, считающие минет ужасным, противным и недостойным занятием. Точнее не удивляли, скорее, просто смешили своими предрассудками. В сексе с любимым, близким человеком нет и не может быть ничего недостойного и ужасного. Если вы стыдитесь или просто не считаете нужным доставлять таким способом удовольствие своему мужчине, значит, вы не настолько близки с ним, раз даже во время страсти между вами существуют границы. Пусть он не требует от вас этого, но это не значит, что не хочет. Поверьте, нет мужчин, не любящих минет.

Я делаю это не потому, что так надо, а потому что хочу. И мне это действительно в кайф; слышать его сдержанные стоны, осознавать, что ему настолько хорошо со мной, что он забывает обо всем в эту минуту. И с каждым разом мне хочется отдавать ему все больше и больше, пока он окончательно не потеряет контроль над собой, как сейчас. Его стоны становятся громче, руки крепко до боли сжимают мои волосы, а бедра безжалостно работают, не давая мне передышки. Но меня это нисколько не унижает, потому что я знаю, что после он отдаст в разы больше.

Я не останавливаюсь, горя лишь одним желанием –довести его до конца. Но Маркус после очередного стона резко прекращает движение и обхватив мое лицо двумя ладонями притягивает к своему.

-Иди сюда, Эни, иначе я кончу. –торопливо поясняет он эту остановку, а затем впивается бешеным поцелуем в мои губы. Без церемоний и предварительных ласк его язык проникает в мой рот, торопливо ласкает, перекрывая мне дыхание. Голова кружится, сердце отчаянно тарабанит, когда его руки начинают лихорадочно шарить по моему телу, срывая платье. Ласки рваные, даже не ласки ,а скорее он просто лапает меня; грубо мнет грудь, сжимая до боли соски, другая рука резко дергает подол платья на себя, отчего ткань угрожающе трещит.

-Чертова тряпка. – раздраженно цедит Беркет, забираясь мне под платье. –Сними с себя эту херню, пока я ее не порвал. –запутавшись в одежде, отталкивает он меня. Трясущимися руками расстегиваю молнию и выскальзываю из платья, оставаясь в одних трусиках. Беркет пожирает меня жадным взглядом, но надолго его не хватает. Притягивает к себе так, что я становлюсь на колени между его ног. Он крепко целует меня, лаская мои напряженные соски; поглаживая их, сжимая и просто трогая. Я же беру его член и начинаю двигать рукой вверх-вниз, но терпения нет ни у него, ни у меня. В следующее мгновение, Маркус подхватывает меня и ставит в коленолоктевую позу. Чувствую на ягодицах горячее дыхание, а затем жгучую боль от его зубов. Из меня вырывается протяжный стон, но Маркус сразу же зализывает укус, выводя на моей коже непонятные узоры, а пальцами забираясь в трусики.

-Какая ты мокренькая. – довольно усмехается он, сдвигая влажное кружево в сторону. Чувствую его дыхание между ног, а затем он пару раз проходится языком от начала до конца, словно подготавливая меня, пробуя на вкус и отстраняется. В этом было что-то животное и пошлое, но настолько возбуждающее, что меня начало трясти от потребности быть наполненной им. И в следующую секунду он входит в меня на всю длину, мы одновременно стонем. Музыка в салоне становится громче, но уже наплевать, что мы не одни. Маркус не дает мне времени привыкнуть и подстроится, двигается грубо и быстро. Мои ягодицы ударяются о его бедра, создавая типичный для секса звук.

Удовольствие захлестывает меня. Каждое его проникновение подобно сладкой смерти, прыжку с огромной высоты. Мои стоны нарастают вместе с темпом его толчков. Вцепившись в спинку сидения, поддаюсь назад, усиливая мощь каждого удара. Мне так хорошо! Просто безумно. Маркус крепко сжимает мои бедра, оставляя синяки. Становится душно, каждая мышца дрожит от невероятного напряжения, так плохо и так невыносимо хорошо, хочется, чтобы это кончилось и чтобы не прекращалось никогда. Маркус молчалив, он всегда молчит, когда жестко трахает. Я же не могу контролировать себя, стоны становятся надрывней, больше похожими на рыдания, но мне мало и он знает, поэтому через мгновение кожу обжигает жгучим шлепком. Боль разливается по ягодице, усиливая удовольствие. Удар и движение бедрами, снова удар и проникновение. И так снова и снова, пока не начну скулить;

-Пожалуйста, пожалуйста… больше не могу…

Он притягивает меня за волосы к себе, касаюсь голой спиной его груди, пуговицы рубашки царапают разгоряченную кожу, Беркет требовательно поцелует меня, заглушая мои крики, не прекращая двигаться рваными толчками. Сжимает мои соски до очередного болезненного стона.

-Тсс, моя сладкая. –шепчет он, делая все, чтобы я кричала еще громче.

-Пожалуйста..-вновь прошу о чем-то, притягивая его за шею, обернувшись к нему. Мое влажное тело ноет, но я не обращаю внимания, целую плотно сжатые губы, облизываю их, пока они не раскрываются, впуская мой язык в горячий рот. И я пью, пью, пью. Дышу в унисон, прерываясь на бесконечные стоны. Голова кружится, по венам огонь и безумная радость, что любимый мужчина во мне. В эту минуту я цельная и счастливая.

Маркус ускоряется, а затем опускает руку и осторожно проникает пальцем в мое лоно. Я задыхаюсь от невероятных ощущений, напуганная этим действием и возбужденная. Замираю на мгновение, Маркус тоже, а затем тихо спрашивает, голосом искусителя;

-Тебе нравится или хочешь, чтобы я остановился?

Не знаю, что ответить, такие ласки для меня впервые, но тело дает ответ за меня; я становлюсь еще более влажная. Маркус с едва сдерживаемой улыбкой касается моей щеки губами и шепчет ;

-Тебе понравится, малышка. Я буду осторожно.

От одного его сексуального голоса хочу кончить, но когда он начинает движение, то для меня исчезает весь мир. Таких ярких, острых ощущений у меня не было никогда, казалось, что сейчас меня разорвет на куски. Сил не хватает даже на стоны, настолько я захвачена и поглощена этим. Мне было страшно, его действия казались неправильными, запретными. Мне было стыдно за это грязное удовольствие, словно мне мало его одно, это было не так, но одновременное движения его пальца и члена во мне делали меня безумной и ненасытной. Я задыхалась, цеплялась за Маркуса, ловя воздух губами, прогибалась под ним, двигаясь ему навстречу.

-Давай, любимая, кончай, я больше не могу. –шепчет он, присоединяя еще один палец растягивая меня, делая больно, даря такое наслаждение, что я содрогаюсь всем телом, кончая, конвульсивно сжимаясь. Маркус замирает, чтобы я прочувствовала этот невероятный момент.

-Да, милая, вот так. Хорошо. –шепчет он успокаивающе, гладя меня по лицу и нежно целуя.

Я потихонечку прихожу в себя, а Беркет возобновляет движение. Я же обессиленно постанываю в его руках, но ему хватает пары толчков, чтобы прийти к финишу. Оргазм накрывает его и он со стоном изливается в меня, сжимая мои бедра так сильно, что у меня темнеет в глазах от боли.

-Твою же мать!-выдыхает он и выходит из меня. Натянув трусы, падает обессилено на сидение и жестом подзывает меня.

Я же с трудом передвигаю затекшими ногами и руками. Сажусь ему на колени и прислонившись головой к груди, закрываю устало глаза. Состояние было умиротворенное, я не стеснялась ни наготы, ни мокрого, потного тела. Я наслаждалась создавшейся тишиной, которую мы разделили на двоих. Впервые за пять лет между нами гармония. Маркус нежно целует меня в лоб и неторопливо поглаживает мое бедро.

-Поехали куда-нибудь, снимем номер?- мягко предлагает он, угадывая мои желания.

Я очень хотела провести с ним остаток ночи, встретить рассвет в его объятиях. Я так соскучилась по нему, но это было невозможно пока.

-Не могу. – с сожалением ответила я, отстраняясь, чтобы одеть платье.

-А ну, да. Кстати, что ты сказала бабуле? –иронично поинтересовался он, следя за мной.

Признаваться было страшно, но уже не так, как было бы раньше.

-Что я иду на свидание с мужчиной, заваливающим меня цветами.

-Дай угадаю, наверняка зовут его МакГинли?

-Что я должна была сказать?- ответила я вопросом на вопрос. Атмосфера вновь сгущалась, а мне так этого не хотелось. Я устало привалилась к его груди и прошептала, -Пожалуйста, давай, не будем ругаться.

-А ты не создавай поводов для скандала, Эни. Твои выдумки выйдут тебе же боком. –спокойно произнес он, обнимая меня крепче.

-Пусть выйдут, но сейчас я хочу просто побыть с тобой, ни о чем не волнуясь и не дергаясь.

-Вот такие встречи –это спокойно?- усмехнулся он.

-Да. Я не хочу растрачивать себя на ссоры с бабушкой, не хочу шарахаться от репортеров, получать дурацкие письма всяких благодетелей, желающих мне помочь, как это было после твоих зверств. Мне нужно время, нам оно нужно, чтобы побыть вместе, решить наши проблемы, а уже после сообща противостоять хоть всему миру. –горячо говорила я.

Маркус хмыкнул, скользя губами по моему лицу.

-Мы больные, Эни. Неизлечимо больные. –подвел он итог.

-Да. Но теперь я в согласии со своим безумием. Я люблю тебя, Марусь. Прости меня за сегодняшний вечер, я подвела тебя. –тихо призналась я, чувствуя, как слезы вновь подступили к глазам.

-Прекрати! Это ты прости меня за вспышку, я не имел на нее права. Твои сомнения вполне понятны, после всего, что я сделал …Прости, что назвал тебя двуличной-это не так. Кто угодно, но только не ты. Таких, как ты единицы. Есть женщины, которые всегда согревают своим теплом, есть те, которые сжигают в порыве страсти, а есть такие, как ты, которые зажигают человеческие души. Ты мой свет в этой непроглядной тьме жизни, жаль, что я понял это, только наломав столько дров. Спасибо тебе за еще один шанс.

Каждое его слово болезненно отозвалось в душе, почему-то когда он становился таким; понимающим, умудренным, смиренным жизнью, мне было тяжелее, чем когда он походил на себя молодого.

-Ты изменился. Я думала, что ты убьешь меня и его…-все, что я могла выдавить из себя.

-Нет, не изменился, Эни. Ты не представляешь, как я хотел разорвать вас обоих, особенно тебя за адскую боль, за поганую ревность, просто я научился контролировать своего внутреннего зверя.

Машина остановилась, я посмотрела в окно. Мы остановились напротив моего дома. Сердце сжалось, словно сейчас нам предстоит разлука на долгие годы. Во взгляде Маркуса была та же тоска. Обняв его за плечи, нежно коснулась его губ своими, и мы потеряли счет времени. Поцелуй становился глубже, крепче, хотелось растворится друг в друге. Маркус осторожно отстранил меня.

-Иди, иначе я не отпущу тебя. –хрипло сказал он, тяжело вздыхая. Я нехотя слезла с его колен, накинула палантин. И оглядела себя, приходя в ужас; платье было измято, волосы растрепаны.

-Не слишком кошмарно?- с надеждой спросила я у Маркусу, выходя из машины.

-В самый раз после хорошего траха!-хохотнул он, я же недовольно закатила глаза. –Доброй ночи, любимая!- уже серьезно добавил он. Я улыбнулась и послала ему воздушный поцелуй.

-И тебе. Я буду скучать.

-Я уже скучаю.

8

Читай по губам

Я тоскливым взглядом провожала отъезжающую машину, но на губах играла счастливая улыбка. С души словно свалился камень, и стало легче дышать. Я шла домой и благодарила Бога за то, что Маркус понял меня, за то, как он повел себя. Это было для меня показательно и очень важно, конечно он нагрубил и чуть не сорвался, но кто бы на его месте вел себя иначе?! Страх, ставший моим неизменным спутником по жизни, стал понемногу исчезать.

Осторожно захожу домой, надеясь, что бабушка уже спит, но когда мне везло?

Из гостиной льется синеватый свет от телевизора. Иду на него, бабушка сосредоточенно следит за происходящим на экране. Обдумываю, как обозначить свое присутствие, чтобы не напугать ее, но Твинки, лежащий у ног бабушки, решает эту проблему, срываясь ко мне.

Я наклоняюсь, чтобы погладить его, радуясь возможности хоть немного скрыться от проницательного взгляда бабушки.

-О, Анюта, я уже начала волноваться. Ты могла бы позвонить, что …задержишься.- встрепенулась она.

-Я заболталась, совсем потеряла счет времени. –протараторила я, чувствуя как к щекам приливает краска стыда. Перед глазами проносились картинки моей «болтовни». Бабушка меж тем оглядывала меня с удивлением на лице.

-Все в порядке?- поинтересовалась она, закончив осмотр.

-Да.- улыбнулась я.

Бабушка расслабилась и усмехнулась.

-Вижу, ты неплохо повеселилась. –недвусмысленно прокомментировала она мой внешний вид.

-Да, мы танцевали, волосы выбились из прически и ….

-Удовлетворенную женщину выдает улыбка и глаза, а не растрепанные волосы и измятое платье. –прервала бабушка поток моего бреда. Я же закрыла лицо руками и засмеялась.

-Мне так стыдно. –призналась я, смущенно посмеиваясь. На самом деле, мне было стыдно лишь за то, что подумает обо мне бабушка, ведь она думает, что это свидание с Аланом. Но она абсолютно спокойно заявила;

-Ну, вы взрослые люди и не первый день знакомы. Важно ведь не когда это произойдет, а под влиянием каких эмоций. Не думаю, что мужчина будет столь длительное время уделять женщине внимание, чтобы просто затащить ее в постель, если конечно он не чокнутый.

Я вновь засмеялась, мне все же было неловко, поэтому я решила перевести тему:

-Как у вас прошел вечер?

-О, потрясающе! Мы погуляли по вечернему городу, поужинали в ресторане, который ты нам посоветовала, потом прокатались по Темзе. Столько романтики. Прав был Пушкин, любви все возрасты покорны! Хотя мне жаль, что столько лет потрачено зря, но я благодарна судьбе, что она подарила мне счастье пусть и на старости лет.

-Я рада за тебя, бабуль. Очень рада! –искренни призналась я.

-Я тоже хочу радоваться твоему счастью.

-Мне бы этого хотелось. –с грустью произнесла я, подходя к бабушке.

-А чего так невесело, уверенна, все еще впереди. Какие твои годы, Нюр?! –ободряюще воскликнула она, я обняла ее и поцеловала в щеку, хотя мне было не по себе после всего, что мы вытворяли с Беркетом. Нужно поскорее принять душ.

-Ты права. Я пойду спать. –отстранилась я.

-Иди, а я досмотрю передачу и тоже лягу.

-Доброй ночи.

-Доброй.

Я быстро поднялась в свою спальню, где скинула с себя платье и мокрые трусики. Несколько минут я решала выпить ли мне таблетку, чтобы перестраховаться на случай нежелательной беременности, но мой опыт убеждает меня, что это бесполезно. Да и собственно волноваться мне не о чем с моей аминореей. Мне давно пора заняться своим здоровьем, но ритм жизни не оставляет времени на себя. Год назад у меня прекратились месячные, со мной уже было такое сразу после выписки из больницы, но это было нормальным, учитывая стресс. Сейчас же сказывалось скудное питание и жуткий недостаток веса. Как врач я понимала всю серьезность ситуации, но у меня всегда было пофигистическое отношение к собственному здоровью. Мои комплексы приносили огромный вред не только моральный, но и физический.

Тяжело вздохнув, решила, что нужно уже заняться собой. Но надолго эта мысль не задержалась. Я была вымотана сегодняшним вечером, поэтому горела лишь одним желанием-поскорее принять душ и лечь спать. Но как только я оказалась в постели, сон как рукой сняло. Мне было одиноко и холодно. Я позвонила Маркусу.

-Не спится, малышка? сразу же спросил он негромко.

-Да, постель холодная. –пожаловалась я.

-А я говорил тебе! Сейчас бы ты была очень кстати в этой огромной, заполненной розовой пеной ванной. Она слишком большая для одного меня . Я бы помассировал тебе спинку с маслом, ножки….

-О, ты просто садист! Я хочу к тебе.- простонала я, зарываясь в одеяло.

Маркус засмеялся, я услышала всплеск воды. Он действительно был в ванной.

-Приезжай, я в Ритце. –искушал он меня. –Хочешь, пришлю за тобой машину. Натянешь спортивный костюм, очки. Тебя никто не узнает, подумают, что я заказал проститутку. –уговаривал он меня.

-Я не могу встать, ты выжал из меня все силы.- пробормотала я. Как не странно, но услышав его голос, мне стало спокойно и я захотела спать. –Приезжай ты ко мне. Залезешь через окно-это было бы романтично. –предложила я, с улыбкой представляя Беркета, лезущего по трубе.

Он тоже засмеялся.

-Прости, Эни, но ситуация аналогичная. Да и староват я для таких подвигов.

-Ты староват? Да, я заметила сегодня насколько ты «немощен». –засмеялась я.

-Ну, ты младше меня почти на десять лет, мне нужно держать планку.

-Всего лишь на семь. Не придуривайся и не прибедняйся, просто скажи, что ты ленивая задница, получившая свое и не видящая смысла заморачиваться.

-Хорошо! Я ленивая задница, которая еще не получила свое, но которая обязательно получит. –пообещал он.

-Я буду ждать. –предупредила я его, а после уже серьезно спросила.- Какие планы на завтра, точнее уже на сегодня?

-У меня парочка деловых встреч, деньги у нас, конечно, есть, но я не могу сидеть, сложа руки. А потом собираюсь сводить вас с Мэттом куда-нибудь, ты не против?

-Не против, но только не раньше пяти.

-Тогда я заеду за вами в шесть, он ведь приедет?

-Да, выходные.

-Отлично. Тогда договорились?

-Угу.- выдавила я уже сонно, Маркус тихо засмеялся.

-Спи, любимая, ты уже еле говоришь. Сладких снов, моя крошка. –нежно прошептал он, я блаженно улыбнулась и довольно промурлыкала;

-И тебе котик, целую.

-Целую. –отозвался он и собирался уже отключится, как вдруг я вспомнила, что хотела и громко воскликнула;

-Аа, подожди! Пришли мне фотку. Хочу убедится, что пена была действительно розовая.

Маркус захохотал, я тоже.

-Эни, только ты можешь так. –весело парировал он. –Ладно пришлю свою задницу в розовой пене, устроит?

-Нет, хочу лицо. У меня должен быть на тебя компромат на случай, если будешь себя плохо вести. А то кто знает, чья это задница в розовой пене.

-Какая ты коварная женщина. –усмехнулся он.

-Да, Беркет, пришла пора быть примерным мальчиком.- сообщила я ему, на что он хмыкнул;

-Я подумаю и пришлю вам свой ответ.

-Хорошо, только думайте скорее.- продолжала я играть роль строгой тетки.

-Доброй ночи, мисс.

-И вам.

На этой ноте мы закончили разговор. Я с улыбкой откинулась на подушку и закрыла глаза, погружаясь в сон, но через несколько минут телефон завибрировал. Я открыла сообщение и захохотала. Это было фото Маркуса, облокотившегося на бортик роскошной ванны, заполненной нежно-розовой пеной, на черных волосах тоже была пена, а ухмыляющиеся лицо было наполовину прикрыто вытянутой рукой, показывающей мне средний палец. Фото было подписано; мой ответ, киска!

«Киска» меня добила, и я несколько минут смеялась, как ненормальная, вспомнилась первая встреча, тогда он также меня назвал. В груди защемило от воспоминаний и дикой потребности быть рядом со своим любимым, но увы. А может, это даже к лучшему; окунуться в быт мы всегда успеем. Размышляя об этом, я отправила смайл –смех и легла поудобнее. Мне было так хорошо, что даже не хотелось засыпать, но усталость взяла свое и я провалилась в сон.

Утро началось, как обычно; суета, пару глотков кофе, пробки. Пока я двигалась в потоке, позвонила Маркусу, он еще спал ,поэтому только мычал в трубку, обещая мне все кары небесные за столь ранний звонок. У меня же настроение поднялось, и утро казалось просто сказочным. Позвонив сыну, получила тоже невнятное мычание, хотя у них уже началась тренировка, видимо, Мэтт так и не проснулся. Но сообщение о том, что сегодня мы проведем вечер с отцом, его взбодрило, он сказал, что тогда не пойдет с друзьями в кино после школы. Мы договорились, что я заберу его и закончили разговор.

День, конечно же, тянулся невыносимо долго, я то и делала, что посматривала на часы. Работа не доставляла никакого удовольствия, скорее напрягала, поэтому, когда моя смена подошла к концу, я разве что не прыгала от радости. Забрав Мэтта со школы, мы застряли на час в пробке, поэтому домой приехали в шесть.

Увидев возле дома новенький суперкар, присвистнула, а Мэтт так и вовсе разинул рот, восхищенный спортивной машиной. Как только я заглушила двигатель, из шикарного автомобиля вышел наш красавец-папа. Глядя на этого стильного мужичину, было невозможно дать ему больше тридцати лет. Я смотрела на него и чувствовала неясную гордость за то, что этот охренительный мужик исключительно мой. Наверно, я могла очень долго любоваться Маркусом, но Мэтт моего интереса не разделял.

-Папа!- выскочив из машины, закричал он, подбегая к отцу. Маркус счастливо заулыбался и подхватил его на руки, крепко поцеловал в щеку и потрепал по волосам. Но сын надолго не задержался в объятиях. –Это наша? –спросил он с надеждой.

-Наша, сынка!-подтвердил Маркус.

-Офигенно!- закричал радостно Мэтт. Глаза его загорелись в предвкушение.

-Прокатится хочешь?- поинтересовался Маркус, предугадывая желания сына. Мэтт активно закивал головой, завороженно глядя на дорогую игрушку. Маркус горел не меньшим энтузиазмом. –Ну, поехали.

Я стояла возле своей машины, с улыбкой наблюдая за ними. Маркус сам был как мальчишка увлечен новым приобретением.

Я мысленно прикинула во сколько обошлась эта прелесть, но тут же послала к черту эти подсчеты. Главное, что мой мужчина доволен.

Маркус сел в машину, Мэтт посмотрел на меня с счастливой улыбкой, я ответила ему тем же. Махнув мне, он забрался к отцу на колени и вцепился в руль. Глаза у него горели в предвкушение и в тоже время от страха. Мне же хотелось вытащить его из машины и никуда не отпускать, но я стойко держалась, не показывая своего волнения. Они с Маркусом всегда так ездили; Мэтт рулил, а Маркус жал на педали.

У меня обливалось сердце кровью и часто мне хотелось придушить Беркета за это ребячество, но глядя на счастливое лицо сына, гнев утихал.

Сейчас же я решила не портить нервы, наблюдая за своими мальчишками, поэтому пошла в дом. Нужно было переодеться и предупредить бабушку, хотя она наверняка уже видела Маркуса. Предстоял очередной не очень приятный разговор.

И я оказалась права. Не успела зайти, как бабушка недовольно высказалась, глядя в окно;

-Явился папаша спустя две недели. Хорош, хорош…

-Бабуль, не начинай. Он отец и это его право: навещать сына. К тому же все две недели он был на связи с Мэттом. –спокойно ответила я, направляясь в свою комнату, чтобы переодеться.

-Не понимаю, как ты можешь его оправдывать?!- возмутилась бабушка, мне же оставалось только пожать плечами и поскорее скрыться в своей комнате. Наверно, Маркус прав; этим враньем я лишь рою себе могилу, но лучше так, чем когда все кинуться промывать мне мозги.

Когда я переоделась и спустилась вниз, мне открылась « милейшая» картина; Мэтт взволнованно поглядывал то на отца, застывшего на пороге с видом, как будто он делает моей бабушке огромнейшее одолжение, выслушивая ее ядовитые замечания, то на бабушку.

-Ну, что ? Куда отправимся?- спросила я преувеличенно бодро, дабы разрядить сгущающуюся атмосферу. Казалось ,что сейчас воздух зазвенит от напряжения.

Увидев меня, Маркус вздохнул с облегчение, зато бабушка кинула какой-то странный взгляд. Мэтт же приободрился и радостно сообщил;

-В парк.

-Жду вас в машине.- коротко бросил Маркус, намереваясь выйти, но тут бабушка повергла меня в шок.

-Нет, мы поедим на своей.

Я непонимающе взглянула на нее, а после на застывшего Маркуса.

-Я поеду с вами, хочу провести с внуком время, мы его тоже не видели целую неделю. –довольно сообщила она. Я же не знала, что сказать. Просто стояла в шоке и смотрела, как бабушка и Валерий Никифорович собираются.

-Вы можете провести время с внуком и позже. –процедил Маркус раздраженно, бабушка отреагировала не менее агрессивно;

-Я сама знаю, когда мне проводить с ним время.

Беркет перевел взгляд на меня, призывая вмешаться, что мне и хотелось сделать. Я целый день ждала этой встречи и очень соскучилась, поэтому компания бабушки была крайне нежелательна.

-Бабуль, давай, не будем накалять обстановку, Мэтт будет чувствовать себя некомфортно…-осторожно начала я, но бабушка прервала меня;

-В кругу своей семьи он будет чувствовать себя более комфортно, чем рядом с чужим человеком. Пойдем Мэтти, подождем мать в машине.- она говорила на русском, но Маркус отлично все понимал и я с опаской смотрела на него, хотя точно знала, что при сыне он не будет скандалить.

-Я еду с отцом!- твердым голосом возразил сын, когда бабушка подтолкнула его к двери, удивляя всех своим непререкаемым тоном. Впрочем, Мэтт всегда был своевольным мальчиком. Упрямство и своеволие были его основной чертой характера, а не недостатком воспитания. Хотя удивляться было нечему; яблоко от яблони недалеко упало.

-Держи ключи сынок. Беги к машине, я сейчас подойду. – не обращая никакого внимания на бабушку, обратился Маркус к нашему сыну. Я же была, как между двух огней и понимала, что пора заканчивать спектакль. Взгляд Маркуса предвещал мне хорошую трепку и очень серьезный разговор, кажется, его терпение подошло к концу. Бабушка недовольно поджала губы, когда Мэтт выбежал на улицу, громко хлопнув дверью. Беркет перевел взгляд на бабушку и высокомерно процедил на русском;

-Советую вам выбрать себе другую тактику поведения. Хабалка-не ваше амплуа, да и просто не забывайтесь!

-Да что ты говоришь?!- воскликнула бабушка. –Я веду себя с тобой еще нормально, будь моя воля, вообще бы не видела твою рожу.

-Вот и придержи…те язык, пока я не исполнил ее, только тогда правнука вы будете видеть исключительно по великим ….

-Маркус, прекрати, пожалуйста!- попросила я, умоляюще заглядывая ему в глаза. Он обжег меня яростью.

-Лучше угомони свою охрневшую бабку, терпеть ее бредни не собираюсь! –бросил он раздраженно и вышел на улицу.

Я обессиленно прислонилась к косяку, такая усталость накатила, морально я была опустошена.

-Зачем ? –спросила тихо.

-Чтобы знал, что ему тут не рады! И тебе не мешало бы соблюдать дистанцию с ним, а не любезничать! –отчеканила бабушка. Меня это взбесило.

-У нас сын и я должна думать прежде всего о нем!

-Не надо мне рассказывать! Что я слепая что ли? Сын у них...Видела я, как у тебя глазенки засверкали, стоило только этой сволочи на пороге появится. Да и он тоже; разве что не сожрал тебя своими глазищами.

-Не выдумывай, баб! Пообещай просто, что не закатишь скандал во время прогулки. Мэтт очень ждал этой встречи. А вообще я не пойму, зачем тебе ехать с нами? –отпрянула я от стены и накинув куртку, подошла к двери.

-Затем, дорогая моя, чтобы вы не забывались! Вы не примерная семья и никогда ей не были. Он –тиран и садюга, а ты просто камикадзе, если находишь в себе силы видеть его. Я тебя пытаюсь уберечь от самой себя! – как неразумному ребенку объяснила она мне. И так захотелось все рассказать. Сказать, что катастрофически не хватает его, что все знаю и понимаю, но я с ним срослась, без него умираю. Он –мое все, принадлежу ему. Хотелось бы наплевать на всех, да только не могу, нет сил. Моя отчаянная любовь, борьба с собой и с бесконечным страхом высосали их.

На губах только вздох сожаления и два слова:

-Поехали, баб!

Мы выходим, Маркуса и Мэтта уже нет. Валерий Никифорович сидит в машине и поглядывает на нас обеспокоенно. Молча садимся, я завожу машину и звоню Маркусу.

-Где вы? –сразу же спрашиваю, хотя хотелось просто сказать ему «Я так скучала по тебе! Прости меня за слабости, за то, что вновь подвела!»

- Едим в Торп. Цербер с тобой? –голос у Маркуса был веселый, на заднем плане слышался смех Мэтта и веселая музыка, что согрело мне душу. Беркет, никому не позволит испортить себе настроение.

- Увы…Не гони только, я волнуюсь. –все, что я могла сказать при бабушке. Маркус усмехнулся, а затем тихо произнес, таким проникновенным голосом, что у меня сердце замерло.

-Ты думала обо мне?

-Да.- коротко ответила, чтобы не вызвать подозрения. А про себя прошептала; « Ты живешь в моей голове!», но я была уверенна, что Маркус это знает.

-Таких разговоров у меня не было уже лет двадцать, чувство, будто я старпер, клеющий школьницу. –смеясь, прокомментировал он, я тоже чуть не разразилась смехом, когда Мэтт спросил;

-Пап, а кто такой старпер?

-Следи за дорогой, ты же мой штурман.- отозвался Маркус, а потом вновь вернулся к разговору со мной. –Помоги мне Боже, вытерпеть твою бабулю еще несколько часов.

Я тяжело вздохнула и как можно равнодушней произнесла;

-Думаю, что это было бы весело, хотя и волнительно. Впрочем, мы обсудим этот вопрос позже, не хочу отвлекать.

-А ты мамочка у нас актриса. –веселился он. -Ладно позвонишь, как подъедешь.

-Хорошо.

На этом разговор окончился, хотя то, что хотелось сказать, я так и не сказала. Мысли были невеселые, учитывая обстоятельства. Кажется, не афишировать наши отношения не получится, как не старайся. Мой мозг отчаянно искал выходы, но их не было. Оставалось лишь морально готовится к атаке журналистов, психологов, фанатов, различных социальных служб и конечно же бабушки. Выдержим ли?

С этими мыслями я ехала до самого парка Торп, находящегося в пригороде Лондона. Когда мы прибыли на место, Маркус с Мэттом уже во всю веселились, мы нашли их у аттракциона «Баскетбол». Беркет натянул кепку и очки, чтобы не привлекать к себе внимание, но при этом играл хорошо. Мэтт с решительным видом пытался обвести в счете отца, но Маркус, горел не меньшим азартом и не шел ему на уступки, словно ребенок. Я с улыбкой следила за их подначиванием друг друга. Сын злился, а Маркус посмеивался, забрасывая в кольцо еще один мяч. Бабушка же с шоком оглядывалась, я тоже была приятно поражена размахом парка. Стыдно признаться; за годы проживания в Лондоне я еще ни разу не была в Торпе. Но учитывая, что он был для детей старше десяти лет, то в общем –то неудивительно. Не знаю, почему Маркус выбрал его, наш сын еще мал для столь экстремальных каруселей. Именно это я и решила выяснить, когда подошла к ним. Бабушка же с Валерием Никифоровичем ушли занять очередь на некоторые аттракционы, так как иначе было не попасть.

-Привет, как успехи?- спросила я, потрепав сына по голове. Он улыбнулся и продолжил бросать мяч.

-Папа ведет.- недовольно буркнул Мэтт.

-Не раскисай, я верю, что ты его сделаешь!- подбодрила я сына. Он воодушевился и подмигнул мне.

-Вдвоем против одного, значит? – возмутился Маркус, промахиваясь. Мы с Мэттом дали друг другу пять, заговорчески улыбаясь.

-А почему бы и нет?- вызывающе приподняла я бровь, заглядывая в прищуренные глаза Беркета. Он усмехнулся и это означало- «ты попала, детка!».

-А где твой конвой?

-Стоят в очереди за билетами. А кстати, как вам удалось пройти вне очереди?- недоуменно спросила я, оглядываясь на толпу.

-Ты не поверишь, но десять фунтов творят чудеса. – шепнул Маркус на ухо, я почувствовала мятный запах его жвачки и едва уловимый аромат парфюма. Так захотелось его обнять и поцеловать, но я сдерживала себя.

-Зачем ты потащил его в этот парк, он еще маленький для этих аттракционов?

-Я его не тащил, он сам захотел. Оказывается, наш сын уже несколько раз здесь был самостоятельно. А еще в музее естествознания, музее Гарри Поттера и еще парочке местечек за городом. Что скажешь на это мама? –сообщил мне Маркус с некоторой долей упрека. Я ошарашенно посмотрела на него, а потом на Мэтта, который продолжал кидать мячи.

-Не понимаю… он обманывал меня?

Я была поражена и очень неприятно. У нас с Мэттом всегда были очень близкие отношения и эти новости кольнули меня в самое сердце, а также то, что он столь легко поделился ими с отцом. Что я сделала не так, что мой ребенок перестал мне доверять?

-Похоже, он не посчитал нужным спрашивать разрешение, зная, что ты не отпустишь. Так не придется обманывать. –пояснил Маркус. Я невидящим взглядом уставилась в спину сына , не веря. Мне было до слез обидно , я пыталась скрыть их, но Маркус заметил.

-Эни, детка, ну, ты чего? Прости, родная, я не хотел тебя обидеть. Ты замечательная мать, пацаны все такие. Я точно такой же был; сам себе на уме. Перестань, я уже поговорил с ним….ну, милая-он стал подходить ко мне, чтобы обнять, но я вовремя очнулась.

-Все в порядке, Марусь. Мы на людях. –предостерегла я его, отстраняясь. Он закатил глаза и тяжело вздохнул, но как оказалось, эта реакция вызвана приближением бабушки. С этой минуты я просто шагала рядом с Мэттом и Маркусом, фотографируя их, бабушка с Валерием Никифоровичем наслаждались обществом друг друга ; болтали, ели вату, даже прокатились на парочке аттракционов, но при этом бабушка успевала поглядывать на меня одним глазком. Я конечно иначе планировала этот вечер, но мне хватало просто любоваться хохочущими Мэттом и Маркусом. Они были такими счастливыми, беззаботными и близкими. Я со слезами смотрела на них, таких похожих, как две капли воды, даже походка у них была одинаковая. Вскоре бабушка невольно призналась, что погорячилась; каким бы Беркет не был, но сына безумно любил. Когда мы были моложе, он конечно, как и всякий отец участвовал в жизни сына, но столько внимания никогда не уделял; не вникал в нюансы, не интересовался, чем живет ребенок, что его волнует и беспокоит. Теперь же не было ни одного дня за эти две недели, чтобы Маркус не звонил Мэтту, и они по часу не общались на разные темы.

Мы катались до тех пор, пока не начало темнеть, Мэтт был эмоционально вымотан, оно и понятно-столько адреналина и эндорфинов выработать за один вечер для детского организма-большая нагрузка. Мы с Маркусом старались даже не пересекаться взглядом, хотя я только и делала, что украдкой поглядывала на него, особенно, когда бабушка завела разговор об Алане.

-Анна, вы встречаетесь сегодня с мистером МакГинли? –спросила она громко, чтобы слышал Беркет, но он продолжал учить Мэтта, как стрелять из винтовки, чтобы попасть точно в цель. И все бы хорошо, если бы Мэтт не повернулся и не спросил;

-А кто такой мистер МакГинли?

-Мой знакомый, сынок. Стреляй. – ответил за меня Маркус, пресекая дальнейшие расспросы со стороны сына. Повернувшись, он посмотрел на бабушку тяжелым взглядом, а после вежливо обратился к Валерию Никифоровичу;

-Вы не могли бы помочь ему, нам с Анной нужно отойти на пару слов.

Я не успела среагировать, как Маркус потащил меня в сторону колеса обозрения. Мы почти бежали, и меня пробрал смех, поэтому, когда оказались в кабине, я начала смеяться больше от волнения и дикого напряжения этого вечера. Маркус молча сидел напротив, бесстрастно наблюдая за моей истерикой.

-Я больше не могу. – устало выдавила я из себя, просмеявшись. Мы уже поднялись на достаточную высоту, Маркус притянул меня к себе. Я села ему на колени, сняла с него кепку и очки и крепко поцеловала. Зарываясь пальцами в его отросшие за две недели волосы. Поцелуй был горячим и очень страстным, наши языки столкнулись и мягко поглаживали друг друга, но Маркус как и всегда выиграл эту борьбу, впрочем, я и не сопротивлялась, отдавая себя на милость победителя. Руки Маркуса скользили по моим ногам. Я всем телом льнула к нему. Хотелось крепко сжать его в своих объятиях и никогда не отпускать. В эту минуту все потеряло значение, ничего не осталось в этом распроклятом мире, кроме нас. Голова кружилась от нехватки воздуха, но я продолжала нежно целовать его, пока он не прервал поцелуй. Смотрю на его покрасневшие губы и хочу еще. Он тоже смотрит на меня, не отрываясь, дыхание сбито, глаза горят и так хорошо. Маркус ласково проводит костяшками пальцев по моей щеке и нежно целует, шепчет хрипло между поцелуями;

-Я бы хотел отмотать ленту жизни назад на восемь лет и вернуться в тот парк. Целовать тебя, не сдерживаясь и не скрываясь, заняться с тобой любовью, прям в том чертовом фонтане, боясь только, чтобы ты не простудилась. На остальных пофиг! Любить тебя каждую минуту, каждую гребанную секунду! Боже, сколько времени я потерял, сколько я потерял тебя; миллионы твоих улыбок, слез, твоего смеха, стонов и ругани… Никогда не думал, что смогу так любить женщину.

-Если бы мы не потеряли столько, не любили бы столь отчаянно и безнадежно. –изрекла я глубокомысленно, сдерживая накатившие слезы, вспоминая ту прогулку в парке. А ведь действительно все зависело от него; ему нужно было лишь поманить меня пальцем, и я бы даже забыла о скромности, страхе и занялась бы с ним любовью в том фонтане, я бы бросила университет и помчалась за ним хоть на край света. Но, увы. Впрочем, ошибаться –это правильно. Я думаю, что именно ошибки учат нас жизни, именно они способствуют развитию человека и неважно в какую сторону. Учиться посредством проб и ошибок -это часть нашей эволюции.

Колесо медленно поднималось вверх, открывая перед нами вид на вечерний Лондон. Каждый из нас был погружен в свои мысли, но когда мы стали спускаться вниз, я решила ее нарушить.

-Я больше не хочу скрываться. Надоело.

Но каково же было мое удивление, когда Маркус осторожно заметил:

-Не думаю, что сейчас время.

-То есть? –удивленно спросила я, ожидая пояснений. Версию о беспокойстве за мою бабушку, я тут же отринула.

-Эни, я не хочу, чтобы тебя считали моей сообщницей, а эта мысль будет первой. Довольно странно видеть нас вместе, учитывая, что я убил твоего мужа, а ранее чуть не убил тебя. –объяснил он, поглаживая мое бедро.

Я нервно сглотнула, не зная, что ответить. О таком я даже не думала.

-И что же делать?

Маркус обнял меня крепче, зарываясь лицом в мои волосы и прошептал на ухо, щекоча дыханием;

-Продолжать встречаться с « мистером МакГинли», обязательно оставаться у него на ночь, быть с ним послушной и хорошей девочкой. И начать прямо с сегодняшнего вечера.

Я засмеялась и дала ему подзатыльник, от которого он ловко уклонился.

-А вы уверены мистер Беркет, что мы думаем об одном и том же мистере МакГинли, вы про того синеглазого брюнета или я что-то путаю?- поинтересовалась я с усмешкой. Маркус сжав ощутимо мою шею, ответил таким же тоном;

-Я про того, с которым вы вчера зажигали под Kanye West в лимузине.

-А, этот ужас про триста шлюх и каких–то троянцев-херь какая-то! -вспомнила я. Маркус засмеялся и покачал головой.

-Троянец –презервативы такие, дешевые. А песня была веселая…-сквозь слезы смеха, выдавил он. Я закатила глаза, краснея, вспоминая вчерашний марафон под сумасшедшую музыку.

-Ну, да. Веселуха! Теперь мне придется избегать твоего шофера. –пробурчала я, пересаживаясь на сидение напротив.

-Сохрани такую же недовольную рожицу, когда будем выходить, чтобы твоя бабка была спокойна.

-Бабушка! –поправила я его, нахмурившись.

-Ты сейчас напоминаешь мне эту заучку из Гарри Поттера, как ее …

-Гермиона.-подсказала я. Маркус щелкнул пальцами:

-Точно! Когда она рыжему заявляет, что у него грязь на носу.

-Иди ты, Беркет!- отмахнулась я, сдерживая смех.

-Я тебя сегодня буду ждать, хочу вас снять на всю ночь мисс?-сделал он сомнительное предложение с дерзкой улыбкой на своих красивущих губах. И вот как ему откажешь?

-Уверен, что денег хватит? –все же иронично поинтересовалась я, надевая маску стервозной штучки.

-Вас интересуют деньги?

-А кого они не интересуют, мистер Беркет? Вам ли не знать! –пояснила, как неразумному ребенку. Маркус усмехнулся, приложив два пальца к губам, принял задумчивый вид.

-Давайте, мы обсудим все за бокалом вина у меня в номере?

-Ха. Чтобы вы меня споили? Нет уж спасибо!

-Да вы что! Мне же не пятнадцать. Все будет очень прилично. –возмутился он с таким комичным видом, что я не выдержала и захохотала.

-Ой, Беркет, ты такой артист! Я тебя обожаю.

Он улыбнулся в ответ и все же продолжил гнуть свою линию.

-Так что насчет ночи?

-Что за вопросы? Пора уже заказывать в номер свечи и шампанское, и да –не забудь про розовую пену! –с этими словами я вышла из кабинки, Маркус последовал за мной.

Бабушка смотрела на нас пристально, но мы сохраняли бесстрастные лица. Последующее время прошло без происшествий. Мэтт прокатился еще на нескольких каруселях, мы купили мороженое и перекусили по дороге до машины. Маркус предложил Мэтту поехать с ним, сын согласился. Я не видела причин быть против, зато потом пришлось выслушать от бабушки, какая я безответственная и наивная.

-Как ты можешь отпускать ребенка с практически чужим человеком?!- отчитывала она меня.

-Знаешь что, баб! Давай, ты не будешь больше в это лезть! Он его отец. Сволочь, уголовник, моральный урод, развратник и просто чудовище, какой бы не был, но он его ОТЕЦ и Мэтт любит его! –не выдержала я, когда мы зашли в дом.

Бабушка застыла и посмотрела на меня с осуждением. Я вновь чувствовала себя виноватой. Боже, ну почему, почему я вечно всем что-то должна?!

-Рит, ты правда уже перегибаешь палку!- осторожно заметил Валерий Никифорович. Бабушка метнула на него гневный взгляд и повторила мои слова;

-Валер, не лезь сюда лучше!

Валерий Никифорович покачал головой, посмотрел на меня с сочувствием и махнув рукой, скрылся в другой комнате.

-Я больше не хочу слышать этот бред, бабушка! Если не хочешь со мной ругаться, то лучше не затрагивай эту тему! –предостерегла я ее, поднимаясь наверх.

Бабушка усмехнулась и высокомерно бросила;

-Таких идиоток, как ты нужно еще поискать. Больная ты что ли, я не пойму?!

Гнев накрыл меня с головой, но у меня хватило ума не связываться.

-Мне кажется, ты уже перегибаешь палку! Я ухожу, приеду завтра в обед.

Я спустилась вниз под уничижающий взгляд бабушки.

-И куда это ты собралась?

-Мне почти тридцать. –процедила я, вновь надевая куртку, хватая очки и кепку.

-Да, почти тридцать, а ума, как не было, так и нет! Отправила сына не ясно с кем, чтобы кувыркаться с каким-то мужиком?- вскричала она, приводя меня в шок.

-Ты совсем что ли уже?- не выдержала я. –Как ты можешь мне такое говорить, прекрасно все зная! И даже если так, почему я не могу сделать что-то для себя?! Как вы меня все достали! Идите в ж*пу!

С этими словами я выскочила на улицу, горя одним желанием-сбежать быстрее. Дрожащими руками завожу машину и мчусь в ночь. Слезы застилают глаза, обида душит. Уж от кого, но от бабушки я не ждала такого.

Не знаю, сколько я кружила по городу. Мне звонила бабушка, Маркус, Оксана, наверно хотела обсудить планы на Рождество. У меня не было желания с кем-то что-то обсуждать. В какой-то момент я просто остановилась и глядя в ночное небо, спросила себя: « Чего я хочу? Хочу угодить и не обижать или хочу быть счастливой?» Наверно, Маркус прав, придется делать выбор. И почему я всегда должна выбирать?

Вновь раздался звонок телефона. Я не глядя, ответила.

-Да?

-Где ты была?- голос у Маркуса был жестким.

-Просто каталась. –ответила я уставшим голосом.-Мэтт уже спит?

-Да. Ты приедешь?

-Да.

-Хорошо. Я жду.

Через полчаса, оставив машину в другом квартале, я была в Ритц Карлтон. Было уже час ночи, когда я зашла в королевский номер. Маркус смотрел на меня встревоженно, пока я снимала свое обмундирование; кепку, очки и кожаную куртку. Молча прошли в гостиную, состояние было напряженное. Маркус ничего не спрашивал, просто следил за мной, и я была ему за это благодарна.

-Давай, наберем ванну. –хрипло с непривычки предложила я.

Маркус кивнул и вышел. Я же заглянув в несколько комнат, нашла ту, в которой спал Мэтт. Как всегда в кровати его не оказалось. В последнее время он взял привычку; уходить во сне на пол, где и был сейчас. Свернувшись калачиком, мой малыш спал на ковре, дрожа от холода, но при этом не просыпался. Я тяжело вздохнула. Врачи не могли объяснить этого странного поведения моего сына во сне.

Вошел Маркус и недоуменно посмотрел на кровать. Пресекая его вопрос, я показала на пол. Его брови взлетели вверх. Он вопросительно взглянул на меня, но я знаком показала, что поговорим после. Беркет подошел к сыну и осторожно взял на руки. Мэтт вздрогнул, я погладила его по голове, Маркус уложил его в кровать, заботливо укрыв одеялом и поцеловав в лоб. Я тоже наклонилась и поцеловала своего малыша, вдыхая родной аромат. А потом мы с Беркетом застыли возле кровати и с улыбкой любовались нашим сыном.

-Вылитый ты. –прошептала я, взяв Маркуса под руку и прислонившись головой к его плечу.

- Он лучше. –возразил Маркус.- Наш сын счастливый ребенок; у него замечательная мать, а это самое главное.

-У него также замечательный, любящий отец. –заметила я, заглядывая ему в лицо, хотя в тусклом свете его было плохо видно.

-Честно, как родитель я себя никогда не позиционировал, о чем сейчас очень жалею. В молодости мне казалось, что нужно жить на всю катушку. Практически все в моем окружение так живут, не задумываясь о своих детях. Избитое-все совершают в молодости ошибки, не оправдывает. Надо изначально понимать, что у обычных людей они остаются лишь в памяти. А у нас –известных все на публике. И как не старайся, я никогда не смогу утаить от своего ребенка грязь, через которую прошел. Знаешь, сегодня я впервые не нашел слов. Мне казалось ,что это я ребенок, а Мэтт взрослый, когда он спросил меня; почему я поднял на его маму руку.

Маркус замолчал, у меня же сердце гулко билось в груди. Горечь повисла в воздухе от понимания, что мы никогда не сможем оправдать свои проступки перед сыном. И я тоже виновата перед ним, может быть даже больше, чем Маркус, потому что не нашла способ уйти от мужа до того, как наша жизнь стала прижизненным адом.

-Что я мог ему ответить? –продолжил Маркус с долей иронии над собой.- Что я считал, что его мать –моя собственность, с которой я могу делать все, что хочу только по той причине, что она имела несчастье выйти за меня замуж?

-И что же ты сказал?

-Сказал, что его отец не самый лучший человек на свете, и что он очень сожалеет об этом. –вздохнул он и приобняв меня за шею, поцеловал в макушку. –Пойдем, ванна уже готова.

Я согласно кивнула и мы в обнимку вышли из спальни сына.

-А в чем дело, почему он с кровати свалился? –спросил он обеспокоенно по дороге.

-Не знаю, я консультировалась с врачами и психологами, но они ничего конкретного не сказали, кроме того, что так ему возможно удобнее. Бред конечно.

-Странно. –прокомментировал Маркус. Мы вошли в ванную. Теплый, влажный воздух затруднил дыхание, по коже прошелся мороз. Я в восхищении смотрела на роскошную ванную, больше похожую на бассейн, заполненную розовой пеной.

Повернувшись, благодарно чмокнула Беркета в щеку, но он притянул меня к себе, положив руку на затылок, и накрыл мои губы своими. Горячий язык неспешно прошелся по контуру губ, я судорожно вздохнула, приоткрывая их, впуская его в свой рот. Но Маркус не торопился, нежно ласкал мои губы, посасывая их и слегка покусывая. Я отвечала неспешно, наслаждаясь моментом, его дыханием и неторопливой, почти ленивой чувственностью, с которой его язык двигался во мне, возбуждая и заставляя забыть обо всем на свете. Я не могла сдержаться, прижималась к его крепкому телу теснее, обвив руками мощную шею, но не задерживаясь на ней, скользя по обнаженной спине, груди. Его руки тоже плутали по моему телу. Одна, скользнув по спине, прижала меня сильнее, другая гладила затылок. С каждой секундой поцелуй обретал взрывную силу, и я начала постанывать. Ладонь Маркуса накрыла мою грудь, лаская ее через тонкую ткань футболки, вызывая в моем теле дрожь, потом скользнула за спину, сжав ягодицы, притягивая все ближе, заставляя ощутить, как сильно он хочет меня. И от понимания этого я почувствовала, что становлюсь влажной, соски болезненно заныли, когда я коснулась грудью его груди. Маркус тяжело задышал, продолжая сжимать мои ягодицы. Казалось, прошло несколько часов, когда он наконец поднял голову и выпрямился. Мое сердце билось неровно, часто, словно обезумевший маятник, но я продолжала стоять в кольце сильных рук, прижавшись лбом к его груди, пытаясь справиться с бурей нахлынувших чувств.

Маркус неспешно скользнул ладонями мне под футболку и снял ее, дальше была очередь джинсов. Я осталась в одних бледно-голубых трусиках, но не было ни чувства неловкости, ни привычного стыда. Когда Маркус присел на корточки и стал покрывать мой живот поцелуями, я положила руки ему на голову и начала ласково перебирать его волосы, пока он спускался все ниже и ниже, целуя меня, поглаживая ягодицы. Он не спешил снимать с меня белье, целуя сквозь кружевную ткань. Уткнувшись в мои бедра, он на несколько долгих секунд замер.

-В чем дело? –спросила хрипло.

-Ни в чем, просто наслаждаюсь моментом. Когда сидел, разрешал себе иногда пофантазировать на данную тему.

Он говорил это небрежно, но я знала , чего это ему стоило. Сердце сжалось.

Маркус меж тем снимает с меня трусики, я послушно переступаю через кружево и иду за ним к ванной, у которой он быстро стягивает с себя шорты. От воды идет пар. Я люблю горячую воду, но Маркус нет, и тем не менее, он первый ступает в нее, а потом протягивает руки ко мне. Я осторожно спускаюсь по ступенькам, вода приятно ласкает кожу, аромат ванили исходит от пены. Я блаженно закрываю глаза, но тут же Маркус брызгает мне в лицо водой. И начинается война. Мы как дети брызгаемся, топим друг друга, заливая все вокруг, смеясь, задыхаясь, глотая пену и мыльную воду, пока обессиленно не падаем.

Прижавшись спиной к груди Маркуса, откидываю голову ему на плечо. Наши пальцы переплетены, мои ноги лежат на его. Вода уже не такая горячая, но все равно комфортно. Разморенная, вспотевшая, чувствую приятную усталость. Меня клонит в сон. Маркус целует меня нежно, свободной рукой ласкает мою грудь.

И все же после того упоминания о тюрьме, не могу не спросить, хотя знаю, что Маркус не станет отвечать.

-Было очень плохо? Расскажи мне.-попросила я тихо, рассматривая наши переплетенные пальцы. Маркус не останавливается, продолжает скользить губами по моей шее.

-Это уже не важно.-отвечает он равнодушно.

-Я хочу разделить это с тобой. Ты можешь сколько угодно быть сильным и с кем угодно, но с любимой женщиной можно сбросить броню, я для того, чтобы порой утирать твои слезы. Это не слабость-это доверие.

-Есть вещи, о которых не стоит плакаться даже любимой женщине.-возразил он, крепок обняв меня, словно хотел укрыть от чего-то.

-И что это за вещи? –не унималась я. Маркус тяжело вздохнул и стальным голосом спросил;

-Ты хочешь знать, не били ли меня? Да, у меня были стычки и я дрался. Трахали ли меня? Нет! Думаю, это все, что тебе нужно знать и больше я не хочу об этом говорить.

Он поднялся и обернув бедра полотенцем, вышел из ванной. Я же почувствовала одиночество и боль. Слезы потекли по щекам, но я их не стирала. Так я сидела довольно долго, уткнувшись в колени, плакала. Тихо так, без надрыва. Просто слезы текли и было тоскливо. Вода стала холодной и я вышла. Накинув халат, вошла в гостиную. Маркус стоял возле панорамного окна и смотрел вдаль. Вид у него был задумчивый.

Я подошла и обняла его за пояс и прислонившись грудью и щекой к его спине, прошептала;

-Пойдем в постель…Займемся любовью. Я очень хочу тебя.

Маркус усмехнулся и погладив мои руки, ответил;

-Пойдем, только ты ляжешь спать. Я очень хочу, чтобы ты отдохнула, а то ты скоро превратишься в тень. Ты вообще что-нибудь ешь?

-Строгий папочка. – скорчила я рожицу и чмокнула его в щеку, когда он повернулся. -Ладно, пойдем спать. Только поставь будильник на восемь утра. Хочу уехать до того, как проснется Мэтт. Не стоит подавать ему дурной пример и просить обманывать бабушку. –устало согласилась я.

Маркус кивнул, и мы пошли в спальню, где в горячих объятиях любимого мужчины, я тут же погрузилась в сон.

9

Каракули любви

Прошел месяц.

Лучший месяц в моей жизни. Ночной Лондон стал нашим пристанищем. Мы надевали спортивные костюмы, очки, капюшоны или кепки и наслаждались жизнью, друг другом. Мы брали все, чем когда-то пренебрегли. Мы ели в дешевых забегаловках, где на хохочущую парочку никто не обращал внимания, гуляли по ночному городу, дурачились, как малые дети. Когда нам хотелось веселья и шума, ехали в какой-нибудь обычный клуб, где могли без опаски танцевать до упада, выплескивать свою радость и счастье, проявлять чувства, не боясь осуждения и огласки. Мы ходили на ночные сеансы в кино, которое не смотрели, поглощенные другу другом. Когда нам хотелось одиночества, мы оставались на съемной квартире Маркуса читали или же смотрели фильм, долго спорили, высказывая свое мнения, но все они заканчивались в постели в полном согласии. За один этот месяц мы столько занимались любовью, сколько не занимались ей за три года нашей совместной жизни. Это было сумасшествием, но таким сладким. Мы словно помолодели. Помните, в Великом Гэтсби, звучала фраза, что нельзя вернуть прошлое, а Гэтсби ответил с твердой убежденностью; « Ну, конечно, можно!». Так вот я с ним согласна. Нам удалось вернуть нашу молодость, вернуть момент нашей первой встречи и ту новизну ощущений и чувств.

Мы встречали закаты и провожали рассветы, обессиленные проваливались на короткий сон под утро. Время казалось бесценным, не хотелось терять ни секунды. Бессонные ночи, полные приключений, пьянящих поцелуев, крепких и одновременно до слез нежных объятий, в которых я могла бы укрыться от всего мира, бешенной страсти, стонов наслаждения и бесконечных разговоров о вечном, бытовом или просто тишины, в которой нам тоже было хорошо. В этом мире были только мы, точнее мы были за сотни миль над ним, а все, что под нами не имело значения. У нас было свое измерение. Теперь-то я уже точно знаю, что такое быть на седьмом небе. И подняться на нашу высоту можно в любую минуту, находясь в любом месте, только отдайтесь своей любви, не забрасывайте ее мирской суетой. Ты можешь чистить картошку, и вдруг твоя половинка просто подходит, щелкает тебя по носу с дерзкой улыбкой, а у тебя в груди все переворачивается и щемит. Кажется, что разорвет от этого сумасшедшего чувства, имя которому любовь. И хочется закричать, что он тот самый, которого я столько лет ждала и верила в него. Что все не зря, спасибо Господи! Вот оно это самое седьмое небо, когда растворяешься в человеке, а он в тебе. Когда дополняете друг друга, окрыляете взаимной любовью, и перед вами нет ничего невозможного, весь мир играет новыми красками с высоты вашего счастья.

Вот только это нам не было ни до кого дела, а люди так и норовили узнать, в чем причина нашей радости. В прессе строили догадки; с кем Маркус столь часто проводит время, кто эта смелая женщина, не побоявшаяся прошлого известного спортсмена. Меня пару раз сфотографировали, когда я входила в его дом и теперь была шумиха. На людях мы вели себя отчужденно, когда встречались с сыном. Мэтт часто спрашивал, когда мы будем жить с папой, и что вообще происходит. Я корила себя за малодушие, но все равно отвечала уклончиво. Бабушка начала подозревать, хотя до конца не верила, что я могу быть « столь глупой», но все же на меня посыпались упреки, что я забросила сына и совсем не бываю дома.

Я вообще не понимала, почему бабушка так долго гостит. Она словно была одержима, но совесть не позволяла мне даже намекнуть, чтобы она уезжала. Внешние проблемы окружили нас плотным кольцом и давили, раскрытие тайны было не за горами. Понимание этого делало меня нервной и несколько агрессивной, хотя все это было также следствием недосыпания и моего вечного голода. Как не старался Маркус, заставляя меня кушать, я относилась к этому аспекту с привычной легкомысленностью. Но в последнее время стала все же есть больше. Единственное, что меня беспокоило-боли внизу живота, но когда появились месячные ,то все встало на свои места для меня. То, что они продлились всего день, нисколько не удивило, учитывая, что их столько не было. Посоветовавшись с гинекологом, мы пришли к выводу, что в следующем месяце цикл нормализуется.

На прошлой неделе, как и всегда перед Рождеством, отправила Мэтта на несколько дней к Мегги. Со свекровью я общалась по мере необходимости, после заключения Маркуса. Никогда не считала себя злопамятной или обидчивой, но почему-то по прошествии пяти лет, так и не смогла найти в себе силы, забыть о том, что свекровь ничего не сделала, чтобы на внука не распространялось безумие сына. Я могу ее понять, как мать, что она поддержала сына, а не меня, но в вопросах, касающихся Мэтта, нет.

Отправив Мэтта в Порту, бабушкины претензии стали не актуальны, поэтому я с чистой совестью практически поселилась у Беркета. За месяц мои вещи незаметно перекочевали в его квартиру на Эгертон-Кресент, хотя его рубашки и футболки стали уже моей любимой одеждой, порой я в них ходила даже на работу, если накануне что-то случилось с моими вещами. Вообще весь этот месяц я походила на чучело. Сегодняшний день не был исключением. Шапка, надвинутая до самых очков, широкое, черное пальто, из под которого торчал капюшон серой толстовки Маркуса, ботинки со шнуровкой, кожаные скинни. В таком виде я отправилась после работы за подарками к Рождеству, все равно дома одной было нечего делать. Маркус этот месяц защищал диплом по специализации спортивный менеджер, в тюрьме он окончил обучение в университете, но диплом защитить не успел. Узнав, что у он получил образование, ему сразу же был предложен пост спортивного директора в Манчестере Юнайтед. Беркет удивлен не был, именно этого и добивался, а поставленные цели он привык достигать. Также у него было еще куча каких-то дел, в которые он меня не посвящал. Но то, что он готовит мне какой-то сюрприз, я не сомневалась.

Пробродив по торговому центру практически несколько часов, я так и не купила ему подарок. Хотелось чего-нибудь особенного, но на ум ничего не шло. Уставшая, разочарованная безуспешной вылазкой, приехала в Кенсингтон. На входе в кондоминиум меня поджидали папарацци, до сих пор не рассекретившие мою личность. Машину я всегда оставляла в другом квартале, а лицо тщательно прятала. Очки спасали от вспышек, но от волнения и какого-то ужаса ничего не помогало. Не знаю почему, но журналистов я боюсь панически.

С колотящимся сердцем забегаю в квартиру, Маркус уже дома, срываю с себя лихорадочно вещи, от порции адреналина стало жарко.

-Что случилось? –спрашивает Маркус, глядя на меня.

-Журналюги у входа. –махнула я в сторону окна. Бросив пакеты, повисла на шее Беркета, лениво целуя его в губы. Он подхватил меня и приподнял над полом. Обхватываю ногами его за пояс и еще крепче обнимаю за шею.

-Хочешь меня задушить?-мычит он мне в губы. Смеюсь и слегка прикусываю его губу.

-Как день? Мэтт тебе звонил? –спрашиваю я, поглаживая его лицо.

-Нормально. Звонил.

-Вот засранец, матери хоть бы раз сам позвонил. –возмутилась я, опуская ноги на пол. Маркус хлопнул меня по заднице и отошел со словами;

-Так ты его достала своими звонками, он уже не знает, куда от тебя спрятаться.

-Меня бы так моя мать доставала, я бы была счастлива. –непонятно зачем пробурчала я, снимая свитер, но Маркус остановил меня.

-Не раздевайся, сейчас поедим.

-Ой, котик, давай дома останемся. Я вообще ели ноги волочу. Посмотрим какой-нибудь фильмец, поваляемся, а? – простонала я, опускаясь в кресло. Маркус удивляет меня, качая головой.

-Поехали, малышка. Тебе понравится.-обещает он, потрепав меня по голове.

Я корчу страдальческую рожицу и усилием воли поднимаю свое тело.

-Беркет, кому из нас сорок-не ясно; скачешь, как мальчишка.

-Я не знаю, какого хрена ты расслабилась. Давай, шевели булочками, любимая. –поторопил меня Маркус, натягивая куртку. Я же причитая и гундя, ели как оделась. Не понимая, зачем ему понадобилось куда-то тащить меня на ночь глядя.

Папарацци уже не было на входе, поэтому до машины мы добрались спокойно. Через десять минут мы остановились на улице миллиардеров, как называли Kensington Palace Garden, перед воротами огромного роскошного особняка в классическом стиле. Но тут же ворота открылись, и мы въехали на территорию дома. Я нервно сглотнула, оглядывая небывалый размах этого жилища. Не стоило гадать, кому принадлежит великолепный дом.

Я все еще пребывала в шоке, когда Маркус помог мне выйти из машины. Беркет сам открыл дверь дома, видимо, прислуга еще была не нанята. Внутреннее убранство поражало не менее, чем фасад. Я с открытым ртом стояла посреди огромного холла и не находила слов, чтобы выразить свой восторг. Мне очень нравился викторианский стиль, поэтому я была восхищена и готова была расцеловать Беркета за то, что сделал все по моему вкусу. Этот дом был намного больше и роскошнее того, в котором мы жили до развода. Учитывая во сколько обошелся нам прошлый дом, я боялась даже предположить цену нынешнего. Мы переходили из одного помещения в другое. Тридцать две комнаты с прилегающими ванными комнатами, свой кинозал, спортзал, бассейн, сауна и прочие удобства, вызвали у меня шоковое состояние. Когда мы зашли в гостиную, где стояло фортепиано, я застыла, как вкопанная и задрожав, прикрыла рот рукой, любуясь невероятной красотой инструмента. Слезы радости текли по щекам, а я так и стояла на одном месте, завороженно смотря на фортепиано.

-Эни, милая. Тебе нравится? –обеспокоенно спросил Маркус, приобняв меня за плечи.

-Беркет, мы что банкроты?- все, что могла я выдавить.

Маркус захохотал и поцеловал меня в щеку.

-Ты оказалась очень экономной дамой, и за эти годы у нас с тобой сохранилось очень много денег. Прекращай реветь и скажи мне, как тебе. Я потратил на этот дом полтора года, не для того, чтобы видеть твои слезы.-строго произнес он, вытирая влагу с моих щек. Я же удивленно взирала на него, не веря своим ушам.

-Полтора года? Ты что из тюрьмы давал кому-то указания? –потрясенно спросила я, Маркус кивнул.

Знаю, что это совсем не та реакция, которую он ждет, но я не могла справиться с шоком.

-Марусь, ты …ты сумасшедший! –прошептала я, вновь задыхаясь от слез. Настолько меня тронул и шокировал его подарок. Уткнувшись ему в грудь, я рыдала и икая, шептала;

-Спасибо, этот дом ….он …у меня слов нет! Все так красиво, о таком я не могла и мечтать. Это потрясающе.

Маркус обнял меня и поцеловал в лоб. Так мы стояли некоторое время. Я чувствовала невероятное счастье. Дом мне понравился, я чувствовала, что он станет родным. А то бывает так, что вроде бы все красиво, а душа не лежит, но только не сейчас.

-Знаешь, о чем я мечтал в тюрьме? –спросил Маркус чуть позже. Я подняла голову и посмотрела на него вопросительно, ожидая ответа.

-О твоем борще и игре на фортепиано. Я уже пять лет не слышал, как ты играешь.

-Я думала, ты мечтал обо мне. –поддела я его, улыбнувшись.

-О тебя я не мечтал. Я тобой жил. –прошептал он, касаясь губами моего виска. –Сыграешь для меня?

Я кивнула, сглотнув комок, вставший в горле от его слов. На фортепиано я не играла уже очень давно, наверно, несколько лет. Не хотела теребить и без того измотанную душу.

Медленно подошла к роскошному инструменту из черного дерева, сняла с себя толстовку и дрожащими пальцами крышку. Села на стул и немигающим взглядом уставилась на клавиши. Волнение охватило меня, сердце набатом отдавало в висках, когда Маркус встал рядом со мной. Нервничая, обдумывала, что же сыграть и решила то, что на сердце. А это как ничто иное отражала композиция Игоря Крутого « Любовь похожая на сон».

С чувством коснулась клавиш и заиграла, отдаваясь музыке, шепча про себя слова популярной когда-то в России песни.

Я смотрела на любимого мужчину со слезами, выплескивая в нотах свою одержимость им, свое безграничное чувство.

-Что ты шепчешь? –спрашивает он тихо. Петь у меня не очень хорошо получалось, голос был слишком звонкий для этой композиции, поэтому я хрипло прошептала, так как мне очень хотелось сказать ему эти слова;

- Я люблю тебя…как любят в жизни раз, словно солнца в мире не было до…нас…-мой голос сорвался от сбившегося дыхания. Слишком много эмоций нахлынуло, и я не могла сдерживать себя. Маркус встал за спиной и сжал мои плечи. За несколько минут я успокоилась, а потому смогла тихонько сказать главные слова этой песни:

- Я немыслимой ценой и своей мечтой заслужила это счастье быть с тобой. Быть всегда с тобой!

Прозвучал последний аккорд. Я судорожно втянула воздух, хотела обернутся, но Маркус не позволил этого сделать. Склонился и прижавшись губами к моей щеке, крепко обнял меня, до боли. Но я терпела эту сладкую боль, закрыв глаза, наслаждаясь этим моментом.

-Эни, знаешь ли ты, что ты со мной делаешь? –прошептал он, не отрывая губ от моей щеки. –Иногда проскакивает мысль, что я мог не полететь в Россию. Что бы я делал без тебя?

-Жил бы и может быть, лучше, чем со мной. –ответила я задумчиво, поворачиваясь к нему.

-Не говори ерунду. То, как я жил до тебя и жизнью то сложно назвать. –отмахнулся он.

-Не прибедняйся. Когда я смотрела твои фото за те года, ты не выглядел недовольным.

-Я был молодой и тогда да, меня устраивал мой образ жизни.

-Ну, вот. Хочешь сказать, что ты ни к одной женщине не испытывал серьезных чувств?- задала я провокационный вопрос.

Маркус отстранился, лицо стало непроницаемым, а голос холодным.

-Ань, давай мы не будем обсуждать мои прошлые увлечения и чувства к ним.

Мне стало обидно. Как всегда, если разговор касался его прошлого, Маркус сразу же замыкался.

-Я просто хотела немного поразмышлять, а не выспрашивать подробности твоей интимной жизни до меня, как впрочем и после меня. –съязвила я, Беркет иронично засмеялся;

-Я так и знал! Твою же мать, Ань! Мы всю жизнь будем обсуждать баб, с которыми я спал; сколько их было и когда?

-Да пошел ты на хрен со своими «бабами»! –вскочила я со своего места, намереваясь уйти. Маркус перехватил меня и сжал в объятиях. Я начала вырываться, колотя его по груди, рукам, но она даже не дрогнул, просто удерживал меня, продолжая смеяться, как будто это было очень весело. Я же была выведена из себя настолько, что мне хотелось надавать по его смеющейся, наглой роже. Так продолжалось, пока я не выдохлась и обессиленно не застыла в кольце его рук, приняв неприступный вид.

-Успокоилась?- весело поинтересовался он, заглядывая мне в лицо.- Чего ты завелась-то?

-Может, наконец, отпустишь меня?

-Не хочу, мне нравится обнимать мою ревнивую девчонку. –шутливо парировал он, от чего меня едва не затрясло.

-Беркет, не беси меня, пожалуйста! –процедила я, отталкивая его.

-Бл*дь, ты как маленькая! Ты можешь запомнить, что в моей жизни была и есть одна женщина, к которой я испытывал серьезные чувства. Ну, не было у меня такого с другими. Были женщины, которых я уважал, которые мне нравились чисто по-человечески, как хорошие люди, были те, с которыми было комфортно. Но ты одна-единственная, от которой у меня голову сносит, без которой я не могу. Ты это хотела услышать? Я потешил твое самолюбие? -это было сказано настолько цинично и с какой-то злостью.

-Иди к черту, Маркус. Если у тебя комплекс вины, и ты во всем видишь упрек, то самое время обратится к психиатру, а на мне не надо срываться. –парировала я язвительно. Маркус поморщился и бессмысленно отозвался;

-До хера умная что ли?!

-Представь себе. –огрызнулась я.-Мы здесь останемся? –спросила я более спокойно, желая, закрыть неприятную тему.

-Нет. Ни вещей, ничего нет ….Ты же умная, а вопросы тупые. –раздраженно произнес он. Я закатила глаза, но на колкость не стала реагировать. Мы молча покинули дом и также молча доехали до квартиры. До ночи каждый был сам по себе. Приняв душ, я легла спать. Маркус же продолжал работать. Впрочем, я была слишком зла на него, а потому так казалось даже лучше. Но не прошло и пяти минут, как дверь в спальню открылась. Не слишком беспокоясь о тишине, Бекрет прошел в ванную. Меня взбесило его отношение, ведь я могла уже уснуть. И еще больше надувшись, повернулась на бок и уставилась в одну точку на стене.

Маркус вернулся довольно быстро. Комнату заполнил свежий аромат его геля для душа. Пока он ходил взад-вперед, я замерла и делала вид, что сплю. Матрас просел под весом его тела, я затаила дыхание. Маркус лег рядом, я была уверенна, что он отвернется и уснет, но он прижался ко мне всем телом и обнял.

-Я знаю, что ты не спишь. –прошептал он, покрывая мои плечи нежными поцелуями. Его рука скользнула на мое бедро и начала поглаживать, сдвигая сорочку вверх. Я дернулась, сбрасывая его руку.

-Убрал руку, немедленно!-грубо выплюнула. Я действительно была обижена на него. Но он даже не обратил на мои слова внимания, горячая рука вернулась на прежнее место и начала настойчиво двигаться вверх, лаская меня между ног сквозь хлопок трусиков. Я шумно втянула воздух и прошипела, слегка повернувшись.-Ты оглох или отупел?

Знаю, что перегнула палку и нужно бы попридержать язык, но я была слишком выведена из себя его поведением, как будто все нормально.

Маркус резко повернул меня к себе лицом и впился голодным поцелуем в мои губы, я начала вырываться, но он подмял меня под себя, придавливая своим весом к кровати. Он посмеивался надо мной, пытаясь утихомирить, тем самым раздражая еще больше, приводя меня в бешенство. Его колено втискивается между моих ног, раздвигая их.

-Прекрати! –разве что не кричу, ударяя его по груди. Меня пугает его непроницаемое лицо, кажущееся в темноте зловещим.

-Да ладно тебе. –насмешливо произносит он, сдвигая трусики и погружая пальцы во влажные складочки. Краска приливает к моим щекам, я не чувствовала возбуждения как такого, но тело реагировало условно-рефлекторно; обнаженный Беркет, между моих ног-это стопроцентно мокрые трусики.

Я продолжаю сопротивляться, извиваясь под ним, упираясь руками в грудь. Пока он не обхватывает их свободной рукой и не заводит над моей головой, прижав к кровати.

-Завязывай придуриваться, ты же хочешь…- шепчет он, скользя губами по моей шее, прокладывая влажную дорожку к груди. Мне становится жарко, внизу живота сладко обрывается, но в тоже время разливается тупая боль. Я раздраженно дрыгаю ногами, пытаясь их свести, вытолкнуть Маркуса, но своими действиями создаю еще большее трение между нашими телами. Чувствую бедром его возбужденный член и задыхаюсь от злости, дикой ярости. Беркет же плевать хотел на мои чувства, зубами сдвигает кружево сорочки с моей груди и начинает посасывать сосок. Я не понимаю, что происходит между нами. Я разъяренная, он пытающийся меня успокоить какими-то странными методами. Но после очередного удара коленом, его настроение меняется. Он больше не посмеивается, рука над головой до боли сжала мои запястья.

-Ты спятил, твою мать! Я хочу спать. Оставь меня в покое! –повышаю голос, когда он грубо дергает трусики, разрывая их.

-А я хочу тебя трахать, и что дальше? Или мир вокруг тебя должен крутится? –спокойно интересуется он. Я пораженно застываю.

-Ты пьян?

-Да причем тут пьян, просто меня бесит твое поведение. Развела какую-то херню не понятно из-за чего! –выплюнул он, откатываясь в сторону.

Сглотнув слезы, встаю с кровати и иду к телефону, чтобы вызвать такси.

-Куда ты звонишь?- цедит он сквозь зубы, не обращаю на него внимания, но он встает с кровати. Начинаю пятится от него, дрожа от страха при виде побледневшего лица. Это еще больше злит Маркуса.

-Прекрати этот концерт сейчас же! –приказывает он стальным голосом. Слезы туманят мой взгляд, начинаю задыхаться от ужаса. Выключаю телефон, хотя корю себя за эту боязливую покорность. Разом накатывает сожаление, недоверие и желание убежать. Беркет хватает меня чуть выше локтя и подводит к кровати.

-Ложись, хватит истерить!

-Отстань от меня! –вырываю руку, смахиваю слезы и иду в ванную. Маркус следует за мной. Подхожу к зеркалу. Смотрю на свое заплаканное лицо и холодно обращаюсь к застывшему позади Маркусу, –По-твоему, ты прав?

-Только не надо трагедию устраивать из-за чертовых трусов.

-Да при чем тут трусы, ты меня чуть не изнасиловал! Ты прекрасно знал, что я не хотела. –вскричала я, вновь захлебываясь слезами. Маркус закатил глаза.

-Я прекрасно знал, что ты набиваешь себе цену, строя из себя обиженную. Единственное , что я хотел –это покончить с недоразумением, возникшим между нами. –процедил он.

-Ты сам виноват в этом «недоразумение».

-О, конечно, у тебя я во всем виноват. Может, я не хочу, чтобы везде совали свой нос, ты не думала об этом? Не думала, что мне неприятно вспоминать об этом, что возможно, у меня есть особые причины? Но нет, тебе же плевать. Ты упорно лезешь мне в душу.

Эти слова задели меня больше, чем все предыдущее.

-Хорошо, я могу не лезть тебе в душу, я могу вообще исчезнуть из твоей жизни…. –гордо парировала я, сама не веря в собственные слова. Беркет поморщился.

-Да не неси ты бред! Я пошел спать, мне надоел этот словесный понос. Я всего лишь хотел помирится, если ты против примирительного секса , могла просто сказать. Нормально, а не как вульгарная сука; «Убрал руку!» . –передразнил он меня с перекошенным лицом. – Гонор свой поубавь. А будешь так разговаривать, буду соответствующе к тебе относиться, совсем что ли охерела, я тебе что, мальчик какой-то?!

Высказав это все, он вышел, дверь за ним захлопнулась, а я задрожала и вновь начала рыдать, но даже не от обиды, а от того, что действительно из-за пустяка мы устроили целое представление, наговорили черт знает что. Гордость –блюдо, которым порой мы травим даже любимого человека. Как не подавляй ее, как не старайся усмирить, она все равно поднимает свою змеиную голову и жалит.

Сегодня мы оба ее включили, но я в большей степени.

Всю ночь я просидела в ванной, думая о Маркусе, то оправдывая его, то обвиняя. Обида то накатывала, то отступала. Вроде бы почти успокоилась, но вспоминаешь какую-нибудь уничижительную фразу и все по новой.

К утру сил у меня совсем не осталось, и я сама не заметила, как уснула. Сквозь сон почувствовала, что меня куда-то понесли, но было уже все равно. Проснулась уже после обеда. В квартире никого не было. Побродив, попив кофе и вновь обдумав ситуацию, пришла к выводу, что нужно побыть одной. Собрав вещи, больше для показухи, не подозревая, что скоро буду об этом жалеть, покинула квартиру.

10

Я выбираю тебя

Дома меня встретила недовольная бабушка, но ничего мне не сказала. Я ждала, что Маркус позвонит, но этого не произошло ни в тот день, ни на следующий. Я занервничала, похоже, Беркет «встал в позу». Я злилась, мысленно себя распаляла, хорохорилась, что мне плевать и да пошел он, но его звонка ждала день и ночь. В какой-то момент хотела плюнуть и сама позвонить, но не успела, раздался долгожданный звонок. Несмотря на то, что радости моей не было предела, я как дура включила гордость.

-Успокоилась?- грубовато спросил Беркет, не поздоровавшись.

-Тебя не учили вежливости? Для начала-здравствуйте! –поучительно произнесла я и тут же услышала в ответ тяжелый вздох.

-Мне теперь на «вы» к Вам обращаться? –язвительно поинтересовался он.

-Причем тут это, просто есть элементарные правила этикета, ты звонишь или встречаешь человека и приветствуешь его. –не знаю, какая муха меня укусила и для чего я несу эту ерунду, но в любом случае Беркет не тот человек, который будет терпеть дурацкие выходки.

-Тяжелый случай! –прокомментировал он. –Ладно, у меня нет времени выслушивать всякий бред. В субботу в нашем новом доме будет вечеринка по случаю моего возвращения и назначения на новую должность. Хватит скрываться и прятаться! Я пришлю машину, собери свои вещи и сына, ну, и что там тебе по душе. Остальное соберут. До субботы у тебя есть время, чтобы все организовать. –он давал указания четко и уверенно. Меня же трясло от гнева. Было такое ощущение, словно у меня нет права голоса.

-Я не собираюсь собирать вещи и куда-то переезжать! И вообще твой шовинизм у меня уже поперек горла стоит! –отчеканила я, хотя решиться на это открытое противостояние было нелегко, как впрочем и на то, чтобы показать свои страхи. Я действительно испугалась. Мне хотелось еще немного пожить спокойно.

Маркус несколько секунд молчал, меня же трясло, как в лихорадке от волнения.

-Ты немного путаешь шовинизм с решениями, которые мы с тобой не так давно вместе приняли, или мне показалось, ты была не против, положить конец нашей скрытности.

-Тебе показалось!-выдавила я, чувствуя, что совершаю огромную ошибку.

-Понятно! Мне надоело, Ань. Надоело! Я устал от твоих психов, страхов, неуверенности и сомнений. Так больше продолжаться не может. Если ты не подготовилась за четыре года, то не будешь готова никогда. –выдавил он.

-Ты хочешь уйти? –спросила я дрожащим голосом, не веря в происходящее. Еще вчера мы были счастливы, как никогда и вдруг такое. Маркус тихо засмеялся.

-Я не хочу, но я устал смотреть на твои метания. Ты любишь меня, Ань?

-Как ты можешь такое спрашивать? Конечно люблю! –прошептала я, проглатывая слезы.

-Хорошо, я перефразирую; ты больше меня любишь или беспокоишься об общественном мнении?

Это был справедливый вопрос, наверно. Но он стоял ребром, требовал обрубить все здесь и сейчас. Я смалодушничала. Вновь испугалась, засомневалась.

-Мне нужно время. –жалкая попытка отсрочить неизбежное, но Беркет был не умолим.

-Нет, тебе не время нужно, а быть хорошенькой для всех. Не получится, Эни. Не за мой счет, уж точно. Я так понимаю, ты все сказала?- спросил он безжалостно. Я закусила губу, мысленно умоляя его не делать этого, отказываясь принимать окончательное решение. Но Маркус не намерен больше терпеть.- Отвечай! –потребовал он грубо.

-Да.-прорыдала я, загнанная в угол, неуверенная ни в чем.

Больше он ничего не сказал, в трубке раздались гудки, напоминавшие мне похоронный марш. Я же не могла понять, что произошло и как мы до этого дошли. Происходящие казалось бы нереальным, если бы я хорошо не знала Маркуса; он слова на ветер не пускает, в отличие от меня.

Почему я заткнула голос сердца и пошла на поводу у своих страхов и комплексов, доколе я буду находиться в их власти? Неужели я недостаточно люблю Маркуса?

Эти мысли терзали меня до самой субботы. Я абстрагировалась, вставала на место Маркуса и понимала, как отвратительно и жалко выгляжу в его глазах. Я представляла, как больно было ему наблюдать мою нерешительность, мою неопределенность. Да, мне было хорошо, потому что я в нем уверенна, но разве я задалась хоть раз вопросом; а каково ему?

За эти дни гордость сошла на «нет», как и всякая обида и я поняла, что выбор я сделала еще четыре года назад и идти на попятную уже нет смысла, да и не хочется. Сомнения конечно, понятны, но страхи я культивировала, и пора с ними бороться.

Есть ли предел у любви? Мера любви-есть любовь без меры. Так говорил Иоанн Богослов.

Эти простые слова вселяли в меня уверенность и придавали силу. Я стояла перед зеркалом и смотрела на свое отражение. Маленькое кожаное платье из последней коллекции Givenchy с ремешком на талии сидело на моей фигуре идеально. Я забрала волосы наверх, оставляя лицо открытым, подчеркнула темно-серыми тенями глаза, визуально увеличивая их. Нанесла немного прозрачного блеска на губы и вдев в уши увесистые серьги, накинула шубу из шиншиллы. Удовлетворенная своим образом спустилась вниз. Бабушка посмотрела на меня удивленно, так как я не говорила ей, что собираюсь куда-то. Я же смотрела на нее так, словно вижу в последний раз, потому что знала; завтра все изменится. На следующий день меня будут обсуждать на каждом углу.

-Я иду на вечеринку. –тихо произношу. Сил, чтобы признаться во всем нет. Да и какой в этом смысл?

-Ты придешь сегодня? –только и спрашивает она.

-Нет, не жди. –качаю головой, беру клатч и одеваю босоножки.

-Хорошо тебе повеселиться. А намулевалась –то ярко как.- поцокала бабушка, я усмехнулась.

-Это называется, бабушка, smoky eyes, такой вечерний макияж. –улыбнулась я и вышла.

На улице шел мелкий снег, поэтому до машины я бежала. Пока ехала, волнение усиливалось; ладони вспотели, а в области диафрагмы жгло огнем. Тошнота подступила к горлу, когда я представила, сколько журналистов соберется у дома Беркета. Главная интрига, конечно же, «новая пассия». Представляя, какая завтра на нас обрушится шумиха, мне становилось плохо. Остановившись в соседнем квартале, я переводила дыхания и пыталась обрести уверенность. Простояв так порядка получаса, почувствовала, как меня отпускает. Я готова противостоять всему миру ради своего мужчины. Я готова. Пусть мне нелегко далась эта решимость, но я ее обрела.

Kensington Palace Garden была запружена дорогущими машинами, поэтому мне пришлось пройти пол улицы пешком. Как только я подошла к особняку, меня встретила пресса ; сразу же градом посыпались вопросы и вспышки фотокамер. Я бежала к воротам, как к спасению. У меня не было ни приглашения, ничего и я боялась, что останусь за бортом, но охрана, как не странно, пропустила без вопросов. Войдя в дом, я облегченно вздохнула, но осмотревшись, поняла, что рано расслабляться. Дом сейчас выглядел иначе; казался чужим и холодным, полным опасных и мерзких тварей, спрятанных за маской любезности и фальшивой радости. Яркие наряды, дорогие украшения, ослепительные улыбки и море шампанского. Ничего не изменилось за эти годы. Ко мне подошел парень в униформе, забрал шубу и принес мартини. С бокал в руке я чувствовала себя не то чтобы увереннее, но гораздо свободнее. Гостей было очень много, многие узнавали меня и сверлили недоуменными взглядами, а после начинали шептаться. Я усмехнулась, ничуть не удивленная. Теперь у этих крысятников будет тема для разговоров на целый месяц. Продвигаясь в сторону гостиной, наконец, увидела знакомое лицо и направилась в его сторону. Алек заметив меня, широко улыбается, и извинившись перед своим собеседником, идет мне навстречу.

-Здравствуй, Анна!- целует он меня в щеку.

-Привет! Рада тебя видеть, ты в последнее время совсем не вылезаешь из деревни. – упрекнула я его.

– Старость не радость, малышка. – изрек он, а потом оглядел меня пристальным взглядом и вновь расплылся в улыбке со словами .- Повезло Беркету; такую женщину оттяпал. Ты прям спасение, увидел тебе и словно солнце из-за туч. Иди, порадуй своего ненаглядного, а то он сегодня определенно не в духе. Ну, оно и понятно; будешь тут в духе, когда такая женщина вместо того, чтобы быть рядом где-то в шастает. –это был завуалированный упрек.

Я в очередной раз подивилась проницательности Алека. Обиды не было, он прав. Я должна была поддержать в этот день своего мужчину, а не бросать одного на растерзание стервятникам, все –таки выход в свет после стольких лет и с таким грузом за спиной –это очень тяжелый шаг, требующий смелости и невозмутимости. Проще ото всех спрятаться. Так поступила бы я, а Маркус он не такой, он не пасует перед сложностями и мне нужно черпать силу у него.

-Спасибо. Где Маркус? –спросила я, благодарно улыбнувшись.

-Не знаю, прячется, наверное, от этой модельки. Я сначала, как и все подумал, что это ее он прятал весь месяц. Чуть инфаркт у меня не случился. Так она еще вцепилась в него мертвой…

-А что она вообще здесь делает? –перебила я его, удивленная.

 

-Белла ее с собой притащила. Спрашивается, для чего!

Я почувствовала какую-то непонятную боль. Белла когда-то была моей подругой, очень близкой. Я делилась с ней самым сокровенным и сейчас это «подсовывание» какой-то девки моему мужчине казалось мне настолько мерзким и обидным до слез, что при встречи я бы обязательно ей все высказала ,что думаю.

-Ладно, пойду поищу. –выдавила я из себя. Алек кивнул мне ,и мы разошлись. Я спросила у официанта, где Маркус и мне сразу же указали, но честно, я боялась встретится с ним. Боялась увидеть рядом с ним другую женщину, тем более такую молодую и красивую. Что если он за эти дни поставил точку и теперь решил не тратить время зря? Но я тут же отогнала эти мысли. Если меня пропустили без приглашения, значит, охрану предупредили, значит, Маркус ждал меня. Это придало мне уверенности, и я решительно направилась по указанному официантом направлению.

И все равно увидев рядом с ним высокую девушку с роскошными волосами черными, как смоль, сердце сжалось, особенно, когда я заметила, что девица держит его под руку. Модель была воплощением сексуальности. Прозрачное платье в пол не скрывало ни сексапильного боди, ни шикарной фигуры. Макияж акцентировал внимание на полных губах. Голубые глаза на этом смуглом личике завораживали. Черты девушки были крупными и безусловно она была красива, но мне такой тип внешности не нравился, почему –то девушка ассоциировалась у меня с обезьянкой. Рядом с ними стояли какие-то мужчины и еще одна женщина. Кто-то что-то сказал и все засмеялись, даже Маркус захохотал, превращаясь в мальчишку. Девушка завороженно уставилась на него, и я как будто увидела себя со стороны. Но последней каплей стало, когда все вновь засмеялись, и девчонка уткнулась в плечо моего мужчины, скрывая смех.

Гнев затопил меня, и я быстрым шагом преодолела разделяющее нас пространство. Меня трясло от волнения, но чтобы избежать неловкости, пришлось прибегнуть к уловке. Нацепив на лицо веселую улыбку, я подскочила к Беркету сзади и закрыв ему глаза, сказала на ухо так, чтобы слышали все;

-Ни за что не догадаешься, любимый.

Я старалась не смотреть на лица окружающих и не касаться ладонями лица Маркуса, чтобы он не почувствовал, как дрожат мои руки. Краем глаза я заметила, что Николета убрала руку с предплечья Маркуса, а грудью уловила короткий смешок, который Беркет сдержал. Горячие руки сжали мои похолодевшие, отрывая от лица . Маркус поворачивается ко мне. На губах играет сдержанная улыбка. Он смотрит на меня пристально, а затем касается губами щеки и шепчет;

-Я узнаю тебя из тысячи.

Улыбаюсь и встречаюсь с напряженным взглядом голубых глаз девчонки. Маркус отстраняется и представляет меня своим новым знакомым.

-Познакомьтесь, Анна-моя любимая женщина. Анна это Рауль Дензер владелец нашего клуба, Андреа его жена, Виктор Стюарт наш главный тренер, Николета подруга Беллы.

-Приятно познакомится, -произношу с холодной вежливостью, ловя удивленные взгляды, тщательно скрываемые за радужной улыбкой. Только девчонка не улыбается и вообще игнорирует меня.

-Маркус, говорят, ты получил диплом о высшем образовании?- с улыбкой обратилась она. Мне так и хотелось закатить глаза, но тут я почувствовала крепкое пожатие Маркуса, и стало вдруг легче, хотя все равно неприятно.

-Пришлось.-сухо ответил он, но девчонка сделала вид, что не заметила прохладного тона. Ослепительно улыбнувшись, поведала доверительным тоном.

-Ты вдохновил меня тоже подумать об учебе. Как думаешь, стоит? У меня столько работы…

Ее фамильярность меня вывела из себя. Я ели сдержалась, чтобы не сказать, что тут уже ничего не поможет. Маркус же был невозмутим, что тоже не добавляло радости.

-Образование еще никому не повредило, а уж стоит или нет, решать тебе. –пожал он плечами и тут же переключил внимание на подошедшего Алека. Позже присоединились Белла с мужем и еще пара незнакомых мне людей. Белла украдкой поглядывала с усмешкой и меня это взбесило. Какой право она смеет еще смотреть на меня так. Приподнимаю бровь и с вызовом смотрю. Золовка отводит взгляд и что-то шепчет своей протеже. Маркус занят обсуждением каких-то дел, поэтому не замечает поведения своей сестрицы. Я делаю вид, что слушаю бестолковую болтовню чьей-то жены. Оглядываюсь по сторонам, уверенная, что каждый в этом доме сейчас занят обсуждением меня и наших отношений с Маркусом. Мы переходим в другой зал и садимся за стол. Девчонка вновь привлекает к себе внимание.

-Я хочу выпить за потрясающего мужчину, который наконец-то вернулся. Мы его очень ждали и ужасно переживали этот период вместе с ним. Не знаю, что конкретно произошло, но лично мне это не важно, я знаю его как хорошего человека и мне этого достаточно. –она говорила с чувством и смотрела Маркусу в глаза, как бы говоря; смотри, я не буду прятаться, я не боюсь общества, я не боюсь ничего, для меня важен только ты.

Стало не по себе и горько. Конечно, у нее возраст такой, когда море по колено, когда-то я бы тоже за ним и в огонь и в воду…. С возрастом страсть так не пьянит, и ты мыслишь более здраво, пусть и любишь всей душой. Только вот понимает ли он это?

-Выпьем за мою первую любовь.-хихикает она и все поддерживают ее аплодисментами, восхищаясь непосредственностью девушки, Маркус тоже улыбается , а она послав ему воздушный поцелуй проникновенно заканчивает, ловя его взгляд. –За тебя, Маркус!

Все стают со своих мест и поднимают бокалы, крича, как они все его ждали и помнили. Меня передергивает. Выпиваю и чувствую ярость, когда девица вновь начинает говорить.

-Маркус, ты знаешь, что Марио ищет мне пару для рекламы новой коллекции Emporio Armani? Ты же раньше принимал участие в ней. Не хочешь попробовать со мной, уверенна, Марио, как и Джорджо будут только счастливы?

-Это было бы здорово. Ты в отличной форме, Маркус. –поддерживает идею Белла. Николета лукаво улыбается и делает небольшой глоток шампанского.

-В проектах, где нужно раздеваться, я теперь участвую лишь со своей женщиной. –со смешком ответил он, все засмеялись, поняв намек.

-Ну, ты подумай, мы бы потрясающе смотрелись на обложке Вог. –не унималась девица.

Меня трясло от этой шалагушки, лезущей из кожи вон, чтобы завладеть вниманием Маркуса. Господи, как можно быть настолько испорченной уже в восемнадцать?! Ненавижу это сборище моральных выкидышей, ограниченных лишь своим убогим «я». Омерзительные все, как один. Смотрю на эту суку, улыбающуюся моему мужу и едва сдерживаюсь ,чтобы не плюнуть в ее ухоженную рожу. Безусловно, девица невероятно красива, но для меня она была уродливой, смердящей гниющей душонкой. Но это для меня, а для него? Перевожу взгляд на Маркуса, вижу его ответную улыбку . Я не вслушиваюсь в суть беседы идущей между ним, Николеттой и ее менеджером, только слежу за невозмутимым лицом. Люди, сидящие за нашим столом что-то весело обсуждают, пьют, смеются . Маркус вертит в руке бокал с вином и продолжает улыбаться, слушая девушку. Меня выводит это из себя. Яд ревности разносится по крови. Нет, я знаю, что ему эта девица по стольку -поскольку, но все же собственнические инстинкты не дают покоя. Я хочу, чтобы он принадлежал мне и только мне: каждый вдох, каждый взгляд, каждая улыбка. Все это МОЕ и ничье больше! Я за это заплатила слезами, кровью, гордостью, всем ,что у меня было и есть. Злость и предвкушение накрывают с головой, опять смотрю на шлюшку и встречаю ее снисходительный, жалостливый взгляд. Становится смешно. Нет, курочка, ты ошиблась адресом, можешь в зеркало с таким выражением лица глядеть, а мне это не требуется. И чтобы доказать правдивость собственных мыслей, опускаю руку под стол. Закусив губу от волнения, кладу ладонь на крепкое, мужское бедро и медленно провожу по нему, пока не достигаю паха. Замираю, кровь приливает к лицу, чувствую, как Маркус напрягается всем телом , а затем поворачивает голову ко мне, я же делаю вид, что ничего не происходит, хотя не могу стереть со своего лица довольную улыбку. Провожу кончиком языка по губам и подношу к ним бокал мартини, зная, что Маркус следит за мной украдкой. Ладонью ощущаю, что мои действия не оставляют его равнодушным. Нежно провожу по его члену, он с каждой секундой становится все тверже от моих ласк. У меня тоже не получалось оставаться равнодушной, кровь кипела в венах, трусики промокли от желания почувствовать в себе то, что сжимала моя ладонь. Прикусываю губу и киваю в ответ на чей-то вопрос, не слишком вслушиваясь, а рукой меж тем расстегиваю ширинку, высвобождая своего «дружка». От этой мысли на меня накатывает смех, и я едва сдерживаю его. Маркус втягивает воздух со свистом, и перехватывает мою руку под столом, я поворачиваюсь к нему всем телом и состроив невинное лицо, прошу :

-Милый, ты не передашь мне… – оглядываюсь в поисках того, что лежит по левую руку, которая у него сейчас под столом и увидев соль, произношу тихо- …. соль?

Маркус даже не ищет, где стоит соль, сверлит меня проницательным взглядом, прекрасно понимая, чего я добиваюсь. В глубине черных глаз появились смешинки, слегка качнув головой, признавая поражения, он осторожно, чтобы никто не заметил, вытаскивает руку из-под стола, и тянется к соли, затем протягивает ее мне. Я тянусь к нему всем телом, слегка наклоняюсь, чтобы ему была видна ложбинка между грудей. Беру соль свободной рукой, а другой забираюсь в трусы. Обхватив горячий член, нежно провожу верх –вниз и игриво подмигнув, хрипло шепчу:

-Спасибо.

Маркус тяжело сглатывает и стальным голосом произносит, не заботясь о том, что его могут услышать;

-Вторая дверь по коридору и побыстрее.

У меня перехватывает дыхание и становится еще жарче, но нахожу в себе силы, чтобы дерзко прошептать;

-А если нет?

-Тогда трахну тебя прямо здесь. Я могу, ты же знаешь!–невозмутимо парирует он, делая жадный глоток из своего бокала.

«Можешь, знаю, но не сделаешь!»- говорит мой взгляд. Лет пять назад я бы уже бежала в указанном направлении, но после случая с Аланом, понимаю, что Беркет научился думать не только о себе. И все же сжав в последний раз член, убираю руку и извинившись перед гостями, иду ко второй двери по коридору. Открываю и замираю. Это оказывается туалет. Удивляюсь выбору комнаты, вхожу. Прикрыв за собой плотно двери, жду. Слава Богу, пришлось недолго.

Маркус вошел спокойно, только вот его взгляд меня пугал. Горящий гневом и предвкушением. Нервишки защекотало от ауры исходившей от него. Надвигает на меня, я отступаю, пока не оказываюсь прижатой к стенке.

Ох, что сейчас будет!

Вижу, что злой, весь вечер скрывал свой гнев, но похоже, выдержке пришел конец.

Обхватывает мое лицо одной рукой и смотрит изучающе.

-Пришла…- произносит с усмешкой.

-Пришла.-соглашаюсь с ним.

Он хищно улыбается и сдавливает сильнее мои щеки.

-А что вдруг передумала? Боятся перестала или я нужен стал?- иронично интересуется, вжимаясь в меня всем телом, целуя медленно шею.

Задыхаюсь, кафель холодит разгоряченное тело, а внизу живота все обрывается от жарких поцелуев, в душе же коктейль из сожаления и вины.

-Ты всегда был нужен. –пытаюсь выговорить.

-Неужели?-останавливается и недоверчиво заглядывает в глаза. –Ты мне все нервы вытрепала, сучка. Что изменилось за пять дней? –цедит он со злостью. Знаю, что сейчас в нем говорит обида и боль, но все равно боюсь его, хотя стараюсь не показывать страха.

-Ничего ,просто я поняла, что ты –единственное, что мне важно. –со слезами на глазах признаюсь.

Он молча скользит губами по моей шее, руки комкают подол платья, задирая его до пояса.

-Маркус…-пытаюсь объясниться, но на губы опускается горячая ладонь.

-Закрой рот, разговоры будут позже! –безапелляционно заявляет он и продолжает агрессивно целовать мою шею, спускаясь к груди. Немного обидно, хотя в духе Беркета, когда он зол.

Выгибаюсь, когда он приспускает платье, обнажая грудь. В последнее время она стала у меня очень чувствительная, поэтому, когда его язык коснулся сосков, я громко застонала. Волна возбуждения прошлась по моему телу, вызывая дрожь и слабость. Прикусываю губу, когда он кусает соски. Не могу терпеть эту сладостную пытку, слишком возбуждена. Маркус встает на колени, продолжает гладить грудь, спускаясь губами все ниже и ниже. Сдвигает трусики в бок и проходится языком по сосредоточию моих желаний. Смотрю на него, стоящего передо мной на коленях и вытворяющего такие потрясающие вещи с моим телом и схожу с ума. Сексуальность момента зашкаливает.

-Раздвинь ноги шире!- следует приказ. Подчиняюсь сразу же, и его язык погружается глубже, я же впиваюсь руками в его волосы. Постанываю в такт движениям языка и губ. Ноги дрожат и совсем не держат. Скатываюсь по кафелю вниз, но Маркус одной рукой припечатывает меня к стене, заодно придерживая подол платья. Его ласки высасывают из меня силы, подводя к краю и отступая. По венам течет огонь, я задыхаюсь, плавлюсь….

-Да, да….еще, еще чуть-чуть, пожалуйста.-шепчу, как в бреду, не стесняясь своих желаний; за этот месяц все границы между нами стерлись. Маркус же останавливается, встает, резко разворачивает меня в стене, заставляя расставить ноги шире и прогнуться. Я же от нетерпения готова взорваться, желание почувствовать его в себе было бешеным. Звук расстегиваемой молнии подстегивает и я упираюсь ягодицами в его горячий член. Трусь попкой об него и дрожу. Не знаю, чего хочу больше ; поиграть или перейти к делу.

Маркус решает эту дилемму; ударяет со всей силы по заднице, я вскрикиваю и чувствую, как между ног разливается тепло.

-Угомонись, малышка!-шепчет в ухо и входит в меня, я же застываю пораженная жуткой болью, но Беркет не замечает моего состояния, начинает яростно двигаться во мне. Боль постепенно отступает, и жар разливается во мне, удовольствие нарастает. Каждый удар его бедер подобен прыжку с парашютом; сердце обрывается, пульс зашкаливает, из горла рвется крик, а тело трясет от дрожи наслаждения. Упираюсь ладонью в стену, но рука вечно соскальзывает, пока Маркус не кладет сверху свою, пригвождая меня к стене, обхватив другой меня за талию. Тяжелое дыхание обжигает спину и затылок. Поворачиваю голову и впиваюсь голодным поцелуем. Его язык имитирует движения члена, доводя до безумия. Кричу ему в рот, он глотает мои стоны, двигаясь еще быстрее. Шею и спину больно, но я готова терпеть, лишь бы чувствовать его полностью.

Со стороны подобное выглядит грубо и пошло; парочка в туалете, когда дома полно гостей. Женщина, стоящая лицом к стене с раздвинутыми ногами, мужчина в гневе. Похоже на перепих по-быстрому. Но нам было все равно на что это похоже и как выглядит. Мы очень давно прошли ту стадию, где есть место приличиям друг перед другом и мыслям, что о нас можно подумать. Главное, что каждый из нас знал друг друга и понимал, что происходит. Я слишком соскучилась и чувствую себя виноватой, что готова доказывать в туалете, что мне все равно на остальных, кроме него. Он задет моими сомнениями, поэтому зол на меня.

Дышу ему в губы, он смотрит мне в глаза, словно сканирует меня. Не могу оторвать взгляд, кажется, словно он душу мне прожигает. Толчок, стон, снова толчок, его рука сжимает мою до хруста и до посинения, еще один удар бедрами, вырывающий из меня стон, посылающий по всему телу дрожь. Оргазм накатил так резко, что у меня подогнулись колени, но Беркет крепко держал меня за талию, находясь в таком же состоянии, что и я, кончая одновременно со мной, сдавливая меня так, что казалось, сейчас сломает ребра. Уткнувшись лицом в мою влажную спину, он тяжело дышал, приходя в себя. У меня же перед глазами мелькали звездочки, голова кружилась, а мышцы дрожали от напряжения, рука затекла от крепкого захвата, пальцы вообще онемели.

Маркус отстраняется, я со стоном возвращаюсь в нормальное положение. Молча поправляем одежду. Точнее поправляю я, а Маркус просто застегает брюки.

-Зачем ты притащил меня в туалет?-нарушаю тишину вопросом, который первый пришел в голову.

-По привычке.-отвечает он спокойно, наблюдая за тем, как я стараюсь придать прическе приличный вид. Между ног влажно и саднит, влажная кожа зудит, все это вызывает дискомфорт и раздражение.

Непонимающе приподнимаю бровь, и он поясняет, ничуть не стыдясь;

-Вечеринки всегда оканчивались в туалетах.

От возмущения и ярости не знаю, что сказать. Рот словно у рыбы приоткрывается, и я только шумно вдыхаю и выдыхаю.

-Козел! –все, на что меня хватает.

-Да!-с наглой ухмылкой соглашается он, подходит ближе и наклонившись шепчет.-Но ты ведь это знала всегда и все равно любила и будешь любить, верно? Так что не строй из себя оскорбленную невинность.

Я смотрю на него в зеркало недовольно.

-К чему этот пафос? –спрашиваю холодно.

- Ты осознаешь, что будет завтра? –он становится серьезным.

Киваю.

-И что, тебе плевать? Плевать, что будут на всех каналах поливать грязью Тебя, не меня? На бабку тоже плевать? –продолжает он давить.

-Я пришла, значит, да!- твердо произношу.

-Ты четыре года писала, а потом начала выносить мне мозг.

-А ты думал, придешь, и мы заживем как в сказке? Чего ты хочешь от меня, чтобы я сделала вид, что ничего не было? –спрашиваю севшим голосом.

- Я хочу, чтобы ты осознано выбирала меня, а не под давлением эмоций. Скажи мне, ты здесь по какой причине? Наверняка, испугалась или еще что-нибудь в таком духе.

-Нет, я здесь потому, что так решила для себя уже давно. Да, я засомневалась, прости меня за это. Но мне не восемнадцать, как этой девчонке, клянущейся в чем угодно, только бы прыгнуть к тебе в койку. –меня понесло. – В свое время я тоже за тобой не думая бросалась, но сейчас уж прости. Я люблю тебя, но теперь я осознанно принимаю решения. Ты ведь этого хотел или ты сам себе противоречишь? Я все обдумала и вот я здесь.

Он тяжело вздыхает и прислоняется ко мне, зарывается в мои волосы и крепко обнимает. Глажу его руки и склоняю голову к его голове.

-Извини меня за грубость и за тот идиотский вечер, я взбесился …. –шепчет он, целуя меня.

Слезы обжигают глаза, усмехаюсь и с улыбкой подкалываю его;

-Да ладно Беркет, я ведь тебя знаю, люблю и буду любить.

Смеется приглушенно и качает головой.

-Ну, я ведь прав?

-Прав, но это не значит, что теперь тебе все дозволено. Иногда любовь можно пропить, как это сделала моя мать…-прошептала я и мысленно добавила; « А иногда любовь можно выбивать по крупицам кулаками, словами и изменами, хороня в чужих постелях, как это сделал ты.». Я не упрекаю его и не жалею себя, просто рассуждаю.

-Не вспоминай о суке, что тебя родила. Мать у тебя бабка, а эта так… -процедил Маркус зло.

У меня сжалось сердце. Злилась ли я на мать? Да, очень. Но, тем не менее, иногда в голове всплывали такие моменты, когда она была нежной, любящей и трезвой. Я любила свою мать, как и всякий ребенок, не смотря на то, что она забрала мое детство, испоганила его жесткостью и развратом, поэтому слова Маркуса отозвались во мне болью.

-Ты прав, но сейчас, став взрослее, я не держу на нее зла. Да и злилась –то по одной причине; любила ее всем сердцем, хотела немного ласки, а она раз за разом меня от себя отшвыривала, как надоедливого котенка. Маленькую девочку, у которой никого роднее в этом мире. Для ребенка мать –это все, центр его крошечной вселенной. Иногда я думаю, если бы бабушка нашла нас раньше, как бы сложилась жизнь.

-Также, можешь мне поверить, Эни. Прости, но я рад, что твоя мамаша так рано отбросила коньки. Страшно представить, что было бы, когда ты стала старше. Не хочу даже этого представлять! Сколько детей насилуют, пока такие «мамаши» валяются пьяные. –Маркус был мрачен и казалось, окажись моя мать сейчас здесь, свернул бы ей шею без разговоров.

-Зависимость превращает людей в скотов.- устало парировала я. Маркус как-то странно усмехнулся, а потом спросил;

-То есть если я скажу, что пять лет назад не было ни дня, чтобы я не напивался или не нюхал кокс, у меня будет оправдание?

Странный вопрос. Да, он постоянно пил в те дни, а потом издевался надо мной, как мог, но разве протрезвев, он просил прощения, видя следы своих пьяных безумств на моем лице? Нет, он не был зависим, он просто чувствовал вседозволенность. Но сейчас меня волновала лишь последняя часть его вопроса и я осторожно спросила;

-А ты пробовал наркотики?

Маркус вновь обнял меня и ласково провел носом по моей щеке. А затем, отстранившись, с тяжелым вздохом признался;

-В моей жизни, Эни, было все. Но у меня сильная воля, поэтому я не наркоман. Если тебе от этого станет легче, то в ту ночь…

Он сделал паузу, а я замерла, прекрасно зная, какую ночь он имеет в виду; самую страшную в нашей жизни.

-В ту ночь я был пьян и под кайфом. Я не пытаюсь оправдаться, но …

-Замолчи!-прошептала я, сглатывая слезы, шокированная.

Боже, я столько лет боялась, столько лет пыталась понять, как такое могло случится, что нормальный человек вдруг превратился в зверя. Я даже подумать не могла, что он употребляет наркотики, такое мне даже в кошмарном сне не могло приснится.

-Я даже не подозревала, что ты балуешься наркотой. –ошарашенно прохрипела я.

-Я не баловался. По молодости было пару раз, но состояние мне не понравилось. А в тот период я хотел забыться.

-Знаю ли я тебя вообще? –мне вдруг стало страшно.

-Только ты и знаешь меня. Прости, я …

-Почему ты не сказал раньше? Почему?

-Разве это что-то меняет?

-Да, мне бы было легче. –призналась я с горечью. Мне вдруг стало не по себе.

-Значит, это все-таки оправдывает человека?-повторил он вопрос, развернув меня к себе.

-Дело не в оправдании, а в том, что теперь я хотя бы могу как-то понять произошедшее и объяснить для себя. Но я надеюсь, что больше ты не употребляешь…

-Конечно, нет! –возмутился он. -Сам всегда презирал наркоманов. Я бы никогда тебе не рассказал об этом, но подумал, что это будет важно.

-Да, это важно для меня. Спасибо. –устало отозвалась я. Он притянул меня к себе и поцеловал в макушку.

-Ты знаешь, что я поседел за эти дни? –спросил тихо.

-Что серьезно? –воскликнула удивленно, рассматривая его волосы, выискивая седой волос.

-Ночью покажу. –пообещал он.

-А ты меня ждал.- усмехнулась я довольно.

-Конечно, ждал, кого мне еще ждать?

-Ну, вон претендентка жопу рвет. –качнула головой в сторону зала, Маркус закатил глаза.

-Пусть рвет, что хочет, мне как-то фиолетово. Ты тоже нашла к кому ревновать. Период, когда меня интересовали юные мокрощелки закончился. Сейчас мне больше нравятся умудренные опытом тетки, знающие себе цены, крепко держащие за яйца.

Я пораженно засмеялась, смущенная его грубостью.

-Ага, тебя-то удержишь, Беркет, как же! И когда твой период «юных мокрощелок» закончился?- поинтересовался я, просмеявшись.

-Когда одна такая, превратилась в умудренную тетку.- подразнил он меня и щелкнул мне по кончику носа. Я обиженно насупилась.

-Спасибо, мне очень импонирует трансформация из « мокрощелки» в «тетку», прям тащусь!

-Ну, не злись, я же любя.

-Ага. Ты собираешься к гостям возвращаться?

-Надо бы. –устало вздохнул он. –Не охота, если честно. Такое чувство, что меня ни четыре года не было, а неделю. Ничего не меняется в этом гадюшнике. Ты пойдешь со мной?

Я скорчила рожицу.

-Хитрюга. –пожурил он меня.

-Я лучше нагрею тебе место в постельке. –подмигнула я ему. Маркус улыбнулся, поцеловал меня в губы .

-Ладно, уговорила.

-Только не позволяй « мокрощелке» шалить, а то я ей ручонки –то поотрываю, чтобы не тянула их куда не следует.

-Не волнуйся, детка. Мне не хочется, чтобы нас окрестили семейкой Адамс, после того, как ты ее прикончишь. –подмигнув мне, он вышел. Я же простояв еще чуть –чуть, отправилась наверх. Перенапряжение и события этого дня вымотали меня и приняв душ, я сразу же уснула. Проснулась я поздно, Маркуса рядом не было, но его вещи, валяющиеся возле кровати, говорили, что он здесь был. Накинув халат, лежащий возле кровати, потягиваюсь и подхожу к огромному окну, но тут же на меня обрушивается шквал фотовспышек. В ужасе отскакиваю, как раз в этот момент заходит Маркус с подносом.

-Видела сборище у дома? –сразу же спрашивает он, протягивая кружку с ароматным кофе.

Киваю, принимая у него стакан. Делаю глоток и чувствую прилив сил, голова начинает проясняться, а сонное состояние окончательно покидает меня.

-Уже передавали в новостях? –спрашиваю и вновь делаю глоток, хотя меня начинает тошнить от волнения.

-Да. Все, как я и говорил; либо ты чокнутая, либо моя сообщница, ну и такой вариант-любовь зла…Забей короче! –отмахнулся он, я могла лишь хмыкнуть. Легко ему сказать, но иного выхода у нас не было.

-Мы будем делать какое-нибудь официальное заявление?

-Пошли они на хер! Бартон в течение десяти лет избивал Тейлор и изменял налево направо. Они развелись, но потом вновь сошлись, правда ненадолго, но надеюсь, нас эта участь не постигнет. И никаких заявлений они не делали. В общем, мы не первые.

-Откуда ты знаешь про Тейлор? – удивилась я, Маркус никогда не интересовался такими вещами.

-Адвокат рассказывал про подобные ситуации. Ты главное сейчас поговори со своей бабкой, она звонила уже несколько раз.

Я поперхнулась кофе и закашлялась. Сердце гулко забилось. Видимо, страх отразился в моем взгляде, потому что Маркус подошел ко мне и обхватив мое лицо ладонями, уверенно сказал, наполняя меня силой;

-Эни, мы поедим вместе, я буду с тобой, чтобы не случилось. В любом случае, она тебя любит и простит! А теперь собирайся. Раньше сядешь, раньше выйдешь-тюремная поговорка. –усмехнулся он. Я улыбнулась невесело и кивнула.

Через час мы пробивались через толпу журналистов возле ворот. Эти сумасшедшие прыгали на капот машины, стучали по окнам, кричали, дрались, чтобы подползти ближе.

Маркус раздраженно посигналил, кроя стервятников матом. Я же была настолько взволнована предстоящим разговором, что происходящее меня не так беспокоило. Охрана пыталась очистить нам дорогу, но это было бесполезно. Маркус не выдерживает и давит на газ, машина срывается с места, журналисты разбегаются в стороны.

Всю дорогу Маркус старается отвлекать меня разговорами, но я все равно только и думала о предстоящем разговоре. Мы подъезжаем к моему дому, здесь нас тоже уже ждут проклятые проныры, но оказывается Маркус заранее предупредил, чтобы нам сразу же открыли ворота, поэтому мы доехали быстро.

Решительно выхожу из машины, иду к дому, но возле двери замираю, не в силах сделать последний шаг.

-Давай, любимая, заварила кашу, расхлебывай. –Беркет был как всегда безжалостно правдив и это подстегнуло. Берусь за ручку двери и тяну на себя, понимая, что как только войду, жизнь изменится. Уже изменилась.

11

Время платить по счетам

Мы входим, и перед нами открывается красноречивая картина; сумки, чемоданы, составленные в ряд. Бабушка суетится, отдает указания, не замечая нас. Я же как вкопанная стою на месте и не могу шелохнуться. Все понятно без слов и надеяться не на что.

Твинки радостно подбежав, обратил бабушкино внимание на нас. Она изменилась в лице, оно словно потеряло все краски. Губы сжаты в тонкую полоску, брови взлетели вверх, а глаза горят яростным огнем.

-Явилась!- усмехнулась бабуля горько. Вчера Маркус встретил меня подобными словами.

-Мистер Беркет, не хотите чаю?- вмешался Валерий Никифорович, пока мы с бабушкой сверлили друг друга пристальными взглядами. Маркус кивнул, понимая, что сейчас нас нужно оставить наедине. Мужчины ушли на кухню, мы же продолжали молчать.

-Вы уезжаете?- прокомментировала я очевидное.

-Да, если конечно, ты наконец, не включишь мозги и не начнешь мыслить здраво, как и положено тридцатилетней женщине. –учительским тоном ответила бабушка, приподняв бровь. Я проглотила оскорбление, другого и не ждала, хотя так и хотелось сказать, что на «положено» «х « наложено! Вздернула подбородок повыше и спокойно произнесла, в душе же нарастала боль;

-Я надеялась, что ты не будешь рубить с плеча. Что означает твой уезд?

-Ты врала мне целых два месяца! Я радовалась, что ты нашла себе достойного мужчину, с которым счастлива, в то время, как ты бегала к этому уголовнику! –вскричала бабушка, маска невозмутимости слетела с ее лица. Меня передернуло, в горле встал ком.

-Ты поставила меня в такое положение, я надеялась, что со временем ты остынешь и примешь мой выбор.

-Никогда этого не будет! Если ты умом тронулась, то у меня с головой все нормально! Как ты вообще терпишь эту скотину? Не противно? Что с тобой происходит, совсем с ума сошла? –кричала бабушка.

Я же молча глотала слезы, зная, что она меня не поймет.

-Я просила тебя не оскорблять его, если ты хочешь сохранить со мной нормальные отношения.- процедила я, но бабушка повергла меня в шок, закричав;

-А я не хочу! Ни видеть тебя, ни слышать не хочу! Посмотрите на нее, как заговорила! В позу встала! Правильно, бабка –то теперь плохая, а эта сволочь хорошая.

-Я тебе разве сказала, что ты плохая?!- не выдержав вскричала я, слезы покатились из глаз.

-А что я не вижу, пряталась от меня, скрывалась, врала безбожно и ждала, как бы бабка поскорее уехала, чтобы не мешала! –с надрывом закричала бабушка, размахивая руками, доводя меня до истерики.

-Совсем сдурела, что ли?! Что ты несешь! –взорвалась я, уже ничего не соображая, захлебываясь слезами.

-Правильно! Бабка дура, бабка плохая! А как на улицу тебя избитую вышвырнула твоя «любовь» поганая, к кому ж ты, милая моя, побежала? К бабке, к бабке!

-Да, если б я знала, что ты меня попрекать этим будешь, никогда бы не приехала! –мы перекрикивали друг друга, били по самым больным местам. В холл вбежали Маркус и Валерий Никифорович. Маркус обхватил меня за талию пытаясь утащить, но я вырывалась ,продолжая кричать.- Спасибо тебе бабушка, спасибо!

-Свинья неблагодарная, кто тебя выхаживал, он? Он что ли ? Да нужна ты ему была, плевать он хотел, что с тобой было, хоть бы и сдохла! Забыла, как в коленки мне плакалась ,какие слова говорила! А теперь не нужна бабка стала, плохая бабка! А что всю душу наизнанку выворачиваешь, насрать! Тьфу на тебя, видеть не могу, срамотища, овечка безмозглая. Как ты можешь, как можешь себя так по-свински вести? Да, что ты за человек такой? Он же мужа твоего убил и тебя бы убил, если бы не отобрали! Ты с убийцей жить собираешься? С убийцей?

-Риточка, милая, хватит, хватит, родная! –кинулся успокаивать ее Валерий Никифорович, но бабушка вырвалась и еще сильнее закричала.

-Дура бестолковая, да разве нормальная женщина бы связалась с уголовником?

-А я ненормальная, ясно! Убейте меня теперь! И не тебе судить, уголовник он или кто, ты ничего не знаешь.

-Что тут знать?! Он УБИЙЦА, а ты ИДИОТКА!

-Рита, прекрати!

-Внучка твоя убийца! ВНУЧКА! Я убила Джо Райли, я! –кричу в слезах на весь дом, Беркет пытается увести меня в другую комнату, но я сопротивляюсь. После моего признания все замирают, я же обессиленно утыкаюсь в грудь Маркуса и рыдаю навзрыд. На бабушку не хочу смотреть, больно, адски больно, захлебываюсь ядом ее слов, захлебываюсь виной и безнадежностью. Как жить, когда нужно выбирать между самыми близкими людьми. Но сказано в Писание; «Потому оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей; и будут два одна плоть!», природу не обманешь, как не старайся.

-Валера, поехали отсюда, я здесь ни минуты не останусь. –шепчет бабушка, добивая меня.

Чувствую крепкие объятия Маркуса, а затем его стальной голос;

-А что это вы поджали хвост? Или ваша « любовь» распространяется только на хороших людей?

-Не тебе меня судить, ублюдок! Легко наверно, иметь такую дуру, как она? Творишь, что хочешь, а она прощает! –иронично спрашивает бабушка, ударяя по самому больному. Чувствую ,как Маркус напрягается, меня вдруг охватывает гнев и развернувшись, иронизирую;

-Ну, куда уж нам до гордых таких! Надеюсь, ты счастлива была, когда сбежала мать, не в силах соответствовать твоим требованиям? Когда она не нашла смелости вернуться, чтобы столкнуться с твоим высокомерием и спилась? Поэтому можешь оставаться со своей гордостью бабушка, а мне она ничего, кроме горя не принесла.

Бабушка смотрит на меня презрительно и цедит;

-Твоя мамаша была испорченной и глупой, а ты еще хуже! Ты меня разочаровала! Поехали Валера!

Они проходят мимо, я же сдерживаюсь из последних сил, что не заорать дурниной от безысходности, от потери и пустоты. Словно вырвали у меня сердце и оставили медленно умирать.

Дверь с силой захлопнулась и у меня, словно натянутая струна оборвалась в груди, меня затрясло, истерика накатила и я рыдаю навзрыд. Задыхаюсь, комкаю рубашку Беркета, заливаю горькими слезами. Он же гладит меня по голове и шепчет;

-Тихо, тихо моя маленькая, успокойся, моя девочка. Все это на эмоциях , вот увидишь, через пару дней остынет и все нормально будет!

Я качала головой, продолжая биться в истерике. Знаете, слова не имеют срока действия. Порой, они забываются в ту же минуту, как их произнесут, а порой, западают в душу; согревают и радуют или же гниют там и отравляют, причиняя невыносимые страдания.

Сейчас я как никогда поняла Маркуса. Наверно, все же существует пресловутый бумеранг. От близкого человека всегда ждешь понимания, участия и поддержки, когда этого не происходит ; появляются сомнения и недоверие, тогда становится очень-очень больно, хочется что-то сделать, чтобы стало легче, но ты бессилен. Только родной человек способен утешить и подарить покой.

Смотрю на Маркуса и ненавижу себя. Как же тебе было тяжело, мой хороший! Слезы вновь текут потоком, а я задыхаясь, произношу;

-Прости меня! Пожалуйста, прости….

Он непонимающе смотрит на меня, стирает слезы с моих щек и с улыбкой спрашивает;

-За что, Эни, детка?

-За все! –всхлипываю и вновь реву, обняв его за шею, так крепко, что кажется, сейчас задушу. Но мне хотелось сейчас забрать всю ту боль, которую я причинила своими глупыми выходками. Кому я сделала лучше? Разве я думала о ком-то, кроме себя?

-Малышка, все в порядке! –неловко засмеялся Маркус, скрывая волнение за этим напряженным смехом, а меня прорывает, целую его и тараторю, переполненная сожалением;

-Я так люблю тебя, Марусь, так люблю! Не сомневайся никогда, слышишь? Никогда! Спасибо, что ты есть, мой самый дорогой человек на свете! Марусечка мой….

-Любимая, малышка моя, ну, ты чего расклеилась? Прекрати!- поцеловал он меня, крепко прижимая к груди, растерянный и потрясенный моими признаниями. –Ты мне скажи, зачем бабке все рассказала?

-Не хочу, чтобы она тебя грязью поливала, называя « убийцей» -это все так несправедливо! –выдавила я дрожащим голосом. Маркус качает неодобрительно головой.

-Глупышка, больше никогда и никому этого не говори, поняла меня?

-Да.-кротко обещаю я. Маркус обнимает меня и целует в макушку.

Так мы стояли посреди холла довольно долго, каждый был погружен в свои мысли.

Чувствую опустошение и подавленность. Как быть дальше с бабушкой, я не представляла.

Последующие дни стали адом. Мы переехали в наш новый дом, Мэтт вернулся от Мегги и был безумно рад, что теперь мы с Маркусом вместе. Его радость была бальзамом на душу и вселяла уверенность, что мы все делаем правильно, хотя она и не являлась первопричиной. Все остальное отравляло жизнь. Журналисты не давали проходу, особенно после официального заявления, что Маркус теперь спортивный директор Манчестер Юнайтед. Меня полоскали на каждом ток-шоу; разбирали на молекулы, копались своими грязными ручищами в моей душе, вытряхивая на поверхность прошлое, смакуя подробности, наслаждаясь ими. Лучшие психологи с пеной у рта высказывали свои предположения относительно того, что со мной нет так. Мне писали письма различные социальные службы, общества. Меня обвиняли, жалели и ненавидели. Называли дурой, больной, мазохисткой, сообщницей и интриганкой. Предполагали, что и не было вовсе никакого избиения, я все подстроила, чтобы попиариться за счет мужа, а он бедный, так любил меня, что от ревности убил моего очередного мужа. Все домыслы были грязными, пропитанными корыстью и аморальностью. Почему мы склонны всегда предполагать самое худшее?

Маркус настоятельно просил меня прекратить смотреть и читать этот бред, но я же мазохистка, мне нужно было травить себе душу. Мало мне того, что бабушка не отвечает на мои звонки, что знакомые и друзья видят во мне психопатку. Только с Оксаной я не боялась быть откровенной, она не судила меня, хоть и не любила Беркета. Да и кто вообще имеет право судить людей? Мы все индивидуальны, у каждого своя судьба и каждый сам решает, как он проживет свою жизнь, почему нужно прислушиваться к другим? Над чем тогда мы имеем власть, если даже не можем распоряжаться собственной жизнью?

Но разве мы думаем об этом, сплетничая о других, с умным, всезнающим видом? Все мы такие мастистые психологи относительно чужих судеб, но когда дело касается нас самих, в своей жизни мы психи.

Я часто рассуждала по вечерам о превратностях судьбы, о том, что произошло, кто прав, кто виноват. Сегодняшний вечер не стал исключением. Ложилась спать я всегда раньше Маркуса, в последнее время меня постоянно клонило в сон, вот и сегодня легла раньше, включила телевизор и слушала очередные умозаключения какого-то мистера « Я знаю все». Правда меня уже не слишком задевали эти разговоры, порой, в них проскакивали интересные мысли. Вот и сейчас прозвучал вопрос; « Как она смогла простить его после всего?». Я задумалась.

Знаете, люди все разные. Кто-то прощает по доброте душевной или глупости всё и всех, кто-то не прощает никого в силу гордости и принципов, пусть даже делает хуже себе самому, а кто-то прощает, потому что человек заслужил прощение не слезным покаянием, все же мы люди не боги и читать душу человеческую нам не под силу. Мы можем судить по делам и порывам душевным, хотя кому-то, кто мягкосердечнее хватает и слов. Я простила Маркуса не из-за слепой любви, он ее убил своей жестокостью, а потому что добился прощения своим терпением, смирением, жертвенностью и стремлением исправить свои ошибки.

Вы спросите, какого черта тогда я так вела себя все эти два месяца. Я отвечу вам. Дать кому-то еще один шанс - не значит отринуть все сомнения. Скорее это как идти ва-банк, при этом мысленно умоляя: "Пожалуйста, только не подведи, не дай мне разочароваться и понять, что это очередная ошибка".

Он не подвел, не разочаровал, подвела я. Мои сомнения зашли слишком далеко и стали стоить слишком дорого….

Я уснула за всеми этими размышлениями, но пробуждение стало кошмаром наяву. Просыпаюсь от невыносимой боли, кажется, что меня разорвет на кусочки. Неприятный жар охватил все мое тело, кожа горела огнем, я задыхалась, перед глазами все плыло. Я уже неделю чувствовала дискомфорт, но такой боли никогда не было. И она не уменьшалась, а нарастала. Я окончательно проснулась, почувствовав, что вся промокла, я думала, что вспотела, но когда вытащила руку из-под одеяла, меня заколотило. Я смотрела на кровь на своих пальцах и холодела от страха. Боль была адской, низ живота разрывало на части. Собрав волю в кулак, дрожащими руками вцепилась в край одеяла, отбросила его и завопила диким воплем от ужаса, увидев себя в крови, которой была пропитана постель, мое белье, ноги, утопающие в этом кровавом море. Я захлебывалась слезами и криком. Боль простреливала тело, но вид крови, которая продолжала течь из моего тела, унося с собой маленькую жизнь, затмевал собой все ощущения. Дверь с грохотом отворилась, в комнату, словно ураган ворвался Маркус, но увидев меня, застыл, как вкопанный на месте, пораженный, шокированный и испуганный. Лицо вмиг потеряло все краски. Безумный страх застыл в его мечущихся в поисках телефона глазах.

-Маркус….- только и смогла я прокричать, когда очередной приступ боли скрутил мое тело, а после все исчезло.

Писк медицинского оборудования приводит меня в состояние неконтролируемой паники. Не переношу этот звук. Начинаю метаться по кровати, но каждое движение отдается болью, замираю. Перед глазами пелена, проваливаюсь вновь в забытье. Так повторялось несколько раз, а потом я наконец, пришла в себя. Рядом со мной сидела медсестра, Маркуса не было.

-Что случилось?-прохрипела я, женщина с улыбкой поднялась с кресла и заученно-вежливым голосом поинтересовалась моим самочувствием, после уверила меня, что теперь все в порядке и отправилась за врачом.

Пока я ждала доктора, в голове пронеслось тысяча мыслей. Я уже поняла, что произошло, но верить в это не хотелось.

Зашел мой лечащий врач. Мужчина был внушительных габаритов со строгим выражением лица. Пока он фиксировал жизненные показатели, я следила за ним с опаской и понимала, что сейчас меня ждет хорошая трепка, учитывая, что я сама врач, мне стало стыдно.

- Мисс Гончарова, к сожалению, вынужден сообщить вам, что вы потеряли малыша. Я так понимаю, что вы были не в курсе, что беременны, потому что иначе, как объяснить, что вы дотянули внематочную беременность до шести недель?

Тяжело сглатываю и дрожу от подступающих слез. Подозревать одно, а узнать точно-другое. К тому же это стало неожиданностью; все это время мы предохранялись, да были несколько случаев, когда нет, но с моими проблемами риск был минимален. Поэтому пораженно выдавливаю из себя, сгорая от стыда;

-Нет, я не знала. У меня была аминорея, я запустила и…

-И это привело к таким кошмарным последствиям. Мисс, мы удалили вам одну трубу, она лопнула, у вас развился асцит, еще чуть-чуть и мы бы с вами не разговаривали.- грубо обрывает меня доктор, я лихорадочно киваю, понимая всю безответственность своего поступка.

-Я понимаю.

-Как можно столь халатно относиться к своему здоровью?! –наседает он.

-У меня был сложный период в жизни, поэтому…-пыталась оправдаться я, хотя не было мне оправданья.

-Как давно у вас аминорея?

-Год. Я не думала, что смогу забеременеть. –признаюсь, опустив глаза. Доктор качает осуждающе головой.

-Мда…Вы должны понимать, что всегда есть исключения. А уж беременность при аминорее –не такое и редкое явление. Пока вам требуется покой, длительное лечение и конечно же гормональная контрацепция не менее шести месяцев.

-Репродуктивная функция сохранена? –осторожно спросила я, прикусив губу, в ожидание ответа. Доктор тяжело вздохнул, от чего я задрожала и задумчиво ответил;

-Сохранена, но риск очередной внематочной беременности велик, хотя в общем –то, говоря откровенно, ваши шансы на успешную беременность теперь не высоки. Но если вы захотите малыша, мы постараемся вам помочь и предотвратить нежелательные последствия.

-Захочу. –шепотом ответила я, точно зная, что хочу второго ребенка. Только сейчас я вдруг осознала, что потеряла частичку себя, маленькую крошку. И пусть все –равно не было никакой возможности ее спасти, мне было больно и страшно. Я ведь даже не подозревала, что беременна. Я не заметила, как вышел врач, слишком была погружена в себя, проклиная себя, представляя, что сейчас творится с Маркусом. Его не было рядом, но я не обижалась, почему –то точно знала, что он приходит в себя и пытается успокоится. Спустя несколько часов, когда я вновь очнулась, первое на что наткнулся мой взгляд; на неподвижного, словно окаменевшего Беркета. Он смотрел на меня пристально, но при этом был где-то очень далеко. Облокотившись на кровать и сложив руки, как в молитве, покусывал большие пальцы, обдумывая что-то. Лицо бледное, под глазами черные круги, морщины стали отчетливее у уголков рта. У меня сжимается сердце.

-Привет.- неуверенно произношу, хотя боюсь услышать, что он скажет. Маркус закрывает глаза, словно пытается собраться с силами или успокоиться. Сжимаю дрожащими пальцами край одеяла и жду.

-Знаешь, Анна, помоги тебе Боже, если ты еще раз вобьешь в свою дебильную голову какую-нибудь дурь и будешь не жрать, не следить за своим здоровьем и скрывать от меня свои проблемы. –он замолчал и я уже было подумала, что буря прошла, но тут он вскочил и схватив, меня за руку, заорал.- Ты вообще соображаешь, что творишь? Если тебе на меня плевать, то подумала бы о Мэтте! Ты понимаешь, что нашего сына чуть не оставила сиротой? Ты что делаешь, чертова дура?! О чем ты, мать твою, думаешь?

-Прости.-шепчу, задыхаясь от слез.

-В жопу себе засунь свое « прости». Мне врач все объяснил про твои проблемы. Только попробуй еще раз не жрать, и довести себя до ручки, я тебе такое устрою, забудешь сразу, как придуриваться. Идиотка, дура безмозглая! Врач еще называется!

Он обессиленно упал на стул и закрыл лицо руками, я зажала рот рукой, чтобы не раздражать его лишний раз своими слезами. Мне не было обидно, я понимала, что напугала его безумно. Мне самой страшно, что я могла умереть вот так-по чистейшей глупости и халатности.

-Марусь.- зову, протягиваю к нему руку, он смотрит на меня все еще с гневом, но в следующую минуту садится на кровать и осторожно обнимает, крепко целуя в лоб.

-Как ты меня напугала! Я убью тебя, Ань, точно!

-Прости меня, мне жаль. Не знаю, все так закрутилось, навалилось, у меня не хватало времени….

-Да перестань ты! –морщится он. -Просто пообещай мне, что ты будешь думать о своем здоровье!

-Да, конечно. Прости. Как Мэтт? –обеспокоенно спросила. Маркус отстранился, и тяжело вздохнув, невесело усмехнулся;

-Не хочет со мной разговаривать, в прессе ажиотаж, думают, что я что-то тебе сделал…

-О, Боже.- простонала я, вспоминая кто мы и что для всех значит моя экстренная госпитализация.

-Да, милая. Твоя безалаберность дорого обходится. –подвел он итог, подходя к окну. –Хоть врачи и уверяют, что нет никаких следов побоев и прочего насилия, все ждут твоего заявления.

-Я тебя уже достала?- с сожалением спросила я.

Маркус хмыкнул и спокойно произнес;

-Не буду отрицать, но я понимаю, ты запуталась. Только пора распутываться, Эни. Постарайся ради нас, нашего сына. Иначе у нас ничего не получится.

Он обернулся ко мне, я кивнула, признавая его правоту, вкладывая в свой взгляд решительность и обещание постараться.

Он подходит ко мне, обнимает, и в его объятиях нахожу покой и умиротворение. Больно, но не так свирепо. И это правильно, только с любимым человеком можно разделить то, что на сердце.

-Представляешь, у нас мог бы родиться малыш, если бы все было хорошо. –шепчу сквозь слезы, представляя, что моя мечта могла осуществиться. Маркус заметно напрягается, но я не обращаю на это внимание и продолжаю.- Но у нас обязательно будут еще дети, я очень хочу…

-А я нет! –обрывает он грубо. Я замолкаю на полуслове и непонимающе взираю на него.

-Но..

-Никаких «но»! Врач сказал мне насколько это опасно для твоего здоровья. Я не хочу подвергать нашу семью даже малейшему риску и не буду. У нас есть ребенок, Анна, на этом мы остановимся! –он не спрашивал, он ставил меня перед фактом и я от потрясения не находила слов. Да и разумнее сейчас было не спорить, поэтому я молчала. Маркус подозрительно прищурил глаза и удивленно спросил, –Молчишь?

-А есть смысл спорить?

-Просто на тебя не похоже. Я предупреждаю, Анна, если ты обманешь меня, ты пожалеешь. –его голос был угрожающим. Я прикусила губу. Мне не хотелось об этом пока думать. Я еще вернусь к этому разговору, но позже, сейчас мы на взводе и потрясены случившимся. Маркус еще некоторое время сверлил меня пристальным взглядом, а после немного успокоился. Мы позвонили сыну, я заверила его, что все в порядке и он не прав, подозревая отца. Знаю, что Маркусу больно и неприятно такое недоверие, но надо было думать раньше; у каждого поступка будут последствия. Это не злорадство, а просто констатация факта. За легкомысленность мне тоже теперь приходится платить. Маркус следил за каждым моим шагом, контролировал все. Я понимаю, что он проявляет заботу, но она была чрезмерной, особенно после выписки.

Я покинула больницу за день перед Новым годом.

Дома меня ждал сюрприз. Приехала Оксана с сыном, Алек, несколько знакомых Маркуса с женами, детьми и Мегги. Дом был украшен к Новому году множеством гирлянд, всякими бусиками, мишурой и прочими украшениями. В гостиной стояла роскошная елка. Чувствовалась атмосфера праздника и всеобщего веселья. Настроение, отравленное прессой, которая атаковала меня возле больницы, невольно поднялось. Я была рада гостям, не смотря на свое подавленное состояние. Это наше первое совместное Рождество за последние пять лет, мне хотелось, чтобы оно было веселым. Передвигалась я с трудом, поэтому в приготовлениях не участвовала, а лишь наблюдала. Сын был счастлив, как никогда, мы разрешили его новому другу Филипу встречать Новый год с нами. Мне было жаль мальчика, он рос без родителей, да и Мэтт к нему очень сильно привязался за несколько недель. Выпал снег, и вся развеселая компания ушла лепить снеговика и играть в снежки. Взрослые, словно дети, хохотали, резвясь в снегу, я с улыбкой следила за ними из окна, попивая глинтвейн. Я чувствовала покой и счастье. Самое настоящее счастье. Знаете, когда я была маленькая, мое представление о счастье было именно таким; обязательно канун Нового года; время чудес и исполнения желаний. Красивый дом, полный смеха, радости и суеты. Мой муж и дети, занятые общим делом. Такое вот шаблонное, может быть, представление. Но я была по-настоящему счастлива и спокойна, не было сейчас ни сомнений, ни страхов, ни проблем. Абсолютная уверенность, что все будет хорошо. Вот за что я люблю Новый год, так это за то, что он дарит веру в лучшее и надежду, что именно так и будет.

Единственное, что омрачало мою радость-разлад с бабушкой. Она не позвонила мне даже, когда я была в больнице и это очень пугало. Набрав ей несколько раз и так не дозвонившись, я разочарованно отложила телефон.

-Бабушка так и не вышла на связь?- вдруг спросила Мегги, садясь напротив меня. Я удивленно посмотрела на нее. Было странно находится в компании свекрови. Честно, я скучаю по тем временам, когда она была мне, как вторая мать. Сейчас между нами была стена отчуждения. Перевожу взгляд на огонь, пылающий в камине, и нехотя отвечаю.

-Нет.

-Дай ей время, думаю, это нелегко. Прости, что вмешиваюсь. Не вини Маркуса, что он поделился со мной, я все же его мать…

-Я не виню и не осуждаю, я понимаю и никогда не встану между вами, как бы у нас с вами не складывались отношения. В конце концов, у меня у самой сын и я не хотела бы, чтобы когда-нибудь его женщина стала причиной нашего с ним разлада. –сухо ответила я и посмотрела на Мегги. Она была эффектной женщиной и очень статной, возраст добавил ей шарма. Невозможно было представить, что младшему ребенку этой женщины уже тридцать пять лет.

-Спасибо тебе, что ждала его. Это для него было очень важно. –тихо произнесла она. Но меня почему-то это разозлило. Ревность подняла свою ядовитую голову. Я лучше ее знаю, насколько тяжело было моему мужчине.

-Не нужно никаких благодарностей. Я не делала никому одолжений и благотворительностью не занималась. Я люблю вашего сына и он для меня дорог, а потому поддерживать его это мой долг. –отчеканила я. Он усмехнулась.

-Ты права. Просто после всего…

-Я устала от этих « после всего» . На каждом шагу слышу. Просто порадуйтесь за нас, большего мне не нужно.

-Понимаю. –вздохнула она и с сожалением призналась.- Мне жаль, что у нас так сложились отношения. Я бы хотела по возможности их наладить, если ты конечно, не против.

Я посмотрела на свекровь задумчиво, но все же решила не лукавить;

-Мне тоже жаль. Давайте, попробуем, но я не обещаю вам вселенскую любовь.

Мегги засмеялась, я тоже.

Такими смеющими нас и застал Маркус. Он был весь в снегу, с горящими глазами и широкой улыбкой на губах, щеки были красноватыми от холода. Увидев нас, его улыбка стала еще шире, и это согрело мне душу. Он быстро пересек комнату, стряхивая по пути снег. Подойдя ко мне, наклонился и поцеловал в губы. У меня на мгновение перехватило дыхание. А когда шаловливый язык скользнул мне в рот, я смутилась и прикусила его, наказывая. Маркус вздрогнул и запустив пальцы в мои волосы, углубил поцелуй, я начала вырваться. Целоваться на глазах его матери было как-то странно.

-Опять целуются, паразиты. –раздался позади обреченный голосок сына, все вошедшие захохотали. Я же от смущения покраснела, как рак. Маркус выпустил меня из объятий, чмокнул мать в щеку, по пути потрепал сына по волосам, а затем ушел наверх. Последующие часы до праздника прошли в суете; все что-то кричали, спорили, уже изрядно выпив. Я немного вздремнула. Пока я одевалась и красилась, позвонила Белла, поздравить нас и узнать, может ли она присоединиться. Я была удивлена, когда Маркус отказал ей. Они всегда были очень близки с ней. Мне стало не по себе.

-Наверно, стоило пригласить ее. –неуверенно предложила я, вдевая серьги в уши.

-Хватит с тебя моей матери. Это семейный праздник. Ты и Мэтт прежде всего моя семья. Не хочу, чтобы ты чувствовала дискомфорт. –ответил он невозмутимо, мучаясь с запонками. Я была тронута. Улыбнувшись сквозь слезы, подошла к нему и помогла вдеть запонки в рубашку. Горячее дыхание щекотало кожу, но я старалась не обращать внимание. Маркус поблагодарил меня поцелуем, а после мы спустились вниз. Дети были с нами, для них были приглашены актеры, поэтому им было не скучно.

Мы тоже не скучали. Все были веселыми, алкоголь делал свое дело. Когда часы пробили двенадцать, Маркус затащил меня под омелу. От выпитого алкоголя кружилась голова, как и от бурного веселья. Было странно, когда Маркус прижал меня к себе. Я смотрела на него, фиксируя каждую морщинку, черточку. Его улыбку, блеск счастливых глаз. Такие моменты остаются в памяти навсегда и когда будет очень плохо, всплывут, что было еще хуже, но сейчас не хочется думать о плохом, хочется просто отдаться моменту. И мы отдаемся. Горячие губы нежно касаются моих, чувствую вкус шампанского и мандаринов, когда язык Маркуса касается моего. Теперь я знаю, какой он – новогодний поцелуй; пьянящий, цитрусовый и легкий, как порхание бабочки.

-С Новым годом, любимая! –шепчет Маркус, зарываясь лицом в мои волосы.

-С Новым годом, родной! –шепчу в ответ. Мы раскачиваемся в такт музыке, но долго насладиться моментом нам не позволяют. Со всех сторон сыплются поздравления. Нас подхватывает эйфория. Мы поздравляем наших друзей, обмениваемся подарками, поцелуями, объятиями. Когда Маркус приближается ко мне, я вдруг с ужасом вспоминаю, что мне нечего ему подарить. Не замечаю, как шум стихает, и все взгляды обращаются к нам.

Смущенно улыбаюсь, когда Маркус протягивает мне маленькую коробочку. Обдумывая, как объяснить, что забыла про подарок, не сразу понимаю, смысл его подарка, поэтому совершенно на автомате примеряю роскошное кольцо с огромным квадратным бриллиантом.

-Спасибо, оно очень красивое.- довольная целую Маркуса в щеку, но он вдруг начинает смеяться и спрашивает;

-Выйдешь за меня снова? Обещаю, что на этот раз все будет иначе. –добавляет тихо.

Я же пораженно застываю и уже по-новому смотрю на кольцо. Прикрываю рот рукой, как в какой-то мелодраме и не могу выдавить ни слова.

-Ребят, ну , уговорите ее. –обратился к нашим друзьям Маркус, и все громко закричали, перекрикивая друг друга;

-Соглашайся, Эни.

Я засмеялась и закивала. Маркус притянул меня к себе и прошептал;

-Это значит «да», мисс?

-Когда вам нужно было мое согласие, мистер Беркет? –колко спросила я. Он усмехнулся и выдохнул мне в губы;

-К сожалению, у алтаря оно нужно.

-Шовинист…-шепнула я, но слова растворились в поцелуе.

12

«Как умеет любить хулиган, как умеет он быть покорным..»

Знаете, все же всему свое время. Сейчас я это понимаю как никогда. Мое время выйти замуж настало только сейчас. Точнее дело даже не во времени, а в том, что нами движет. Только любовь, настоящая, проверенная и взаимная должна быть причиной брака, ни дети, ни нужда, ни тем более всякие другие вещи.

Сейчас все ощущалось иначе, чем когда я выходила замуж первый раз. Не было спешки, чувствовался каждый момент, каждое действие продумывалось нами до мелочей. Теперь и Маркус принимал во всем этом непосредственное участие. Это ведь наш общий день и Маруся это понимал.

Мы все делали вместе. Наш любимый ювелир Роберт Прокоп совместно с нами создал дизайн наших обручальных колец из золота с россыпью бриллиантов по всему кольцу. На оборотной стороне мы решили сделать гравировку. Удивительно, что каждый из нас предложил написать «Спасибо за любовь!». Наверно, просто мы как никто другой знаем, сколь ценно это чувство. Как велика его сила, способная воскресить, излечить, утешить и подарить надежду.

Торжество мы решили провести в нашем новом доме, хотя Маркус предлагал в нашем поместье на юге Франции, но так как мы не граждане Франции, то нам пришлось бы сначала проводить церемонию бракосочетания в Англии, а после лететь во Францию праздновать. Мне эта идея не понравилась, поэтому через месяц начали подготавливать задний двор к предстоящему торжеству. Я заказала свадебный наряд у Донателлы Версачи, вместе с ней мы разработали винтажное платье из кружева и шелка, чуть выше колена с красной лентой на талии, так как мы с Беркетом решили все декорировать в бело-красном цвете. Я любила белый, Маркус красный цвет. Платье было не простым, а являлось точной копией, только в белом варианте, того платья, в котором я впервые пошла на свидание к Маркусу. Все в этой церемонии было наполнено смыслом, понятным только нам двоим. Наверно, так и должно быть.

Музыкальным сопровождением мы выбрали Мелодию слез Бетховина. Я называла ее нашей мелодией, потому что часто раньше играла ее Маркусу. Пусть она и печальна, но невероятно красива.

Мы решили поддаться веянью моды и прочитать написанные нами клятвы, поэтому в течении двух последующих недель я обдумывала слова, которые скажу своему любимому мужчине. Хотелось в нескольких предложениях по возможности вместить самое главное. И это оказалось самым сложным. Казалось бы, столько всего можно сказать и нужно, а когда садишься писать и не знаешь с чего начать, но спустя десять дней я смогла выразить на бумаге свои чувства, а после заучить.

Вскоре мы выслали двадцать восемь приглашений самым близким нашим людям, из которых двадцать шесть были приняты. В течение месяца я пыталась дозвониться бабушке и Валерию Никифоровичу, но всегда либо не отвечали, либо сбрасывали. Это было больно, я старалась делать вид, что все в порядке, чтобы не расстраивать Маркуса, но он все равно заметил и за три дня до свадьбы спросил напрямую о бабушке. Я старалась не выдать своей обиды, но не смогла совладать с эмоциями и вся горечь отразилась на моем лице. Маркуса это разозлило. На следующий день он улетел, и я догадывалась куда. В душе родилась надежда и радость, но когда он через два дня вернулся один, я вновь сникла. Я не стала его расспрашивать о поездке, он и сам не стремился поговорить об этом. Да и какой в этом смысл, зачем травить душу?

Ночь перед свадьбой, мы с Оксаной, моими подругами с работы и парочкой знакомых закатили девичник, но под утро, оставшись одна, я ревела в подушку. Мне так хотелось, чтобы в этот день все было пусть неидеально, но главное, чтобы новый период в моей жизни начался с чистого листа без груза прошлых обид и непонимания, но видимо, не суждено.

Пока я размышляла над этим, надо мной колдовали визажисты, кружили свадебный оператор и фотограф. Оксана была, как всегда, звездой ; только ее и было слышно. Все смеялись и шутили, я же была дико взволнованна, но потом разом стихли голоса. Хотя визажист продолжала красить мои глаза, я все же приоткрыла один и пораженно застыла, увидев в зеркале бабушку в праздничном платье, с уложенными волосами, с макияжем и с неизменными жемчугами на шее и запястье.

Сердце мое заколотилось, как бешеное, а на глаза навернулись слезы, когда я заметила ее покрасневшие от сдерживаемых слез глаза.

-Пожалуйста, оставьте нас с бабушкой ненадолго одних. –попросила я дрожащим голосом.

Все вышли, бабушка напротив зашла и прикрыла за собой дверь.

Мы смотрели друг на друга пристально, а потом …Не знаю, кто из нас сделал первый шаг, просто мы пошли навстречу друг другу. Стиснули в объятиях и задыхаясь от слез, стали перебивать, тараторя каждый свое.

Когда первая волна схлынула, мы вытерли слезы. Я вспомнила про макияж, но тут же махнула на него рукой. Сев рядом на кровать, я взяла бабушкины руки в свои и спросила;

-Когда ты приехала?

-Вчера, вместе с Маркусом. –призналась с улыбкой бабушка.

Я удивленно вскинула брови. Это было неожиданно. Бабушку невозможно уговорить, если она что-то для себя решила, поэтому не представляю, что нужно было сделать Маркусу, чтобы привезти ее сюда, но он преподнес мне самый замечательный подарок.

-Я тебя очень ждала все эти месяцы. –призналась я со слезами. Бабушка погладила меня по лицу и улыбнувшись, утешила;

-Прости меня, маленькая, просто мне понадобилось время, чтобы все переосмыслить. Некоторые вещи мне тяжело понять, но одно я знаю точно. Любить кого-то, значит желать ему благо. Если для тебя этот мужчина благо, то я смирюсь, приму его и буду молить Бога, чтобы ты не ошиблась.

-Спасибо, бабушка. Спасибо! Я люблю тебя! –прошептала я, тронутая до глубины души. Боже, как же я мечтала услышать от нее эти слова!

-И я тебя, милая.-ответила она, смахивая накатившие слезы.

-Если ты хочешь поговорить о Джо..-начала было я, но бабушка жестом остановила меня и я замолчала.

-Позже, сейчас нужно собираться, верно? –мягко сказала она, я кивнула. Еще раз обняв ее, просидели несколько бесконечных минут в тишине, а после позвали всех остальных. И закрутилось, завертелось, вся эта свадебная суета… Я же теперь была самой счастливой невестой на свете. Я смеялась, позировала перед камерами в роскошном нижнем белье, получала удовольствие от каждого момента. Меня накрасили, уложили волосы, переодели в платье и теперь каждый любовался своей работой.

Я же смотрела на себя в зеркало и не могла отвести взгляд. Мне нравилось то, что я видела. Передо мной была красивая девушка, которой едва можно было дать двадцать пять лет. Визажист сделала акцент на губах красной помадой, на щечках был едва заметный румянец, превращающий меня совсем в девчонку. Волосы, уложенные в греческую прическу, были закреплены красной лентой . Букет алых пионов и никаких украшений, кроме кольца, подаренного на помолвку.

Делаю последний штрих-наношу духи и глубоко вздохнув, смотрю на своих подружек. Все четыре девушки были прекрасны в алых платьях. Улыбаюсь и даю знак, что мы можем идти.

Все уходят, я остаюсь наедине с Алеком.

-О, Боже, Эни, ты великолепна! Может, ну его, этого засранца и сбежим в мою деревню?- подмигивает он мне, целуя в щеку. Я смеюсь и качаю головой.

-Боюсь, что не получится. Люблю своего «засранца»!

-Ну, тогда пойдем, а то он уже заждался.

Мы выходим на улицу. Весна только вступила в свои права, но по-летнему тепло. Яркое солнце слепит, я щурюсь и не вижу, куда мы идем. Но когда раздается Мелодия слез, понимаю, что мы в начале аллеи. Поднимаю глаза и встречаюсь с взглядом любимых глаз на другом конце этой аллеи. Мальчишеская улыбка заставляет мое сердце биться чаще, волнение захлестывает, и руки начинают дрожать. Чувствую крепко пожатие Алека, и благодарно улыбаюсь. Мы начинаем двигаться по направлению к священнику и к Маркусу. Рядом с ним стоит шафер и наш сын, маленькая копия отца; с такой же прической, в смокинге, белой рубашке и с галстуком-бабочкой на шее. Они оба сияли, как два новеньких цента. Глаза защипало, когда я вновь попала в омут черных глаз. Больше никого не существовало для меня в эту минуту. Я больше не замечала умиленных лиц наших гостей, благоухания сотни цветов, украшающих аллею и арку в конце нее. Я уверенным шагом шла к своему мужчине, чтобы скрепить наш союз перед Богом навечно.

Перед глазами в эту минуту проносится все самое замечательное в нашей жизни; наша первая встреча, наши свидания, наш первый поцелуй, наша первая ночь, множество счастливых моментов, которые были в нашей жизни. И сейчас понимаешь, что все не зря. Слава Богу, не зря!

Мы останавливаемся рядом с Маркусом. Алек смотрит на нас по отечески и сжав еще раз мою руку, вкладывает ее в руку Маркуса со словами;

-Береги, цени и люби эту женщину! Тебе несказанно повезло.

Маркус сдержанно кивает и улыбнувшись мне, подмигивает. Я тоже улыбаюсь, перевожу взгляд на сына, он хихикает, толкает Габриэллу и что-то ей шепчет, девочка тоже хихикает. Мы поворачиваемся к священнику, музыка стихает, все обращаются в слух.

Когда священник заканчивает речь. Он предоставляет слово нам.

Поворачиваюсь к Маркусу, сглатываю ком в горле и охрипшим голосом начинаю говорить слова, которые заготовила для этого дня.

-Сегодня я хочу тебе сказать спасибо, любимый! За наше маленькое счастье, за веру, за любовь, за то, что ты просто есть и всегда рядом. Обещаю любить тебя, быть рядом с тобой, когда тебе хорошо, и тогда, когда плохо. Обещаю хранить верность, как хранила чистоту, хранить теплоту нашего семейного очага. Любить тебя всем своим сердцем и душой, уважать. Воспитывать наших детей с самой искренней любовью, по законам Божьим; воспитывать в них доброту и порядочность, отзывчивость и великодушие, веру в Бога, который подарил нам еще один шанс. Перед глазами Бога и наших Родных, обещаю любить тебя, самой чистой любовью, быть рядом в минуты трудности, и в минуты счастья... Я обещаю сделать все, для того, чтобы ты был самым счастливым человеком на свете... Люблю тебя, жизнь моя...и буду любить тебя вечно! –мой голос срывается, по щекам текут слезы, Маркус прикусывает губу.

Некоторое время он молчит, приходя в себя, тронутый моими словами.

-Черт. –усмехается он, доставая платок и вытирая слезы. Я улыбаюсь, когда он вытирает слезы и мне. А затем делает глубокий вздох и начинает говорить.

-Все эти дни я думал, что сказать женщине, которую люблю больше всего на свете. Есть ли такие слова? Я не умею красиво говорить, но к счастью, есть люди, которые умеют это делать. Надеюсь, ты не против, любимая, если я прочту тебе стихотворение, которое вместило в себя самое главное, что мне хотелось тебе сказать?

Я заулыбалась и кивнула, гадая, чье же произведение выбрал Маркус. Но я даже не подозревала, что это окажется стихотворение Есенина. Когда Маркус тихо начал читать стихотворение, смотря мне прямо в глаза, вкладывая душу в каждое слово, я зарыдала. Да, это были именно те слова….Лучше и ни скажешь! Маркус читал на русском, делая мне невероятный подарок.

- Заметался пожар голубой,

Позабылись родимые дали.

В первый раз я запел про любовь,

В первый раз отрекаюсь скандалить.

Был я весь - как запущенный сад,

Был на женщин и зелие падкий.

Разонравилось пить и плясать

И терять свою жизнь без оглядки.

Мне бы только смотреть на тебя,

Видеть глаз голубой омут,

И чтоб, прошлое не любя,

Ты уйти не смогла к другому.

Поступь нежная, легкий стан,

Если б знала ты сердцем упорным,

Как умеет любить хулиган,

Как умеет он быть покорным.

Я б навеки забыл кабаки

И стихи бы писать забросил.

Только б тонко касаться руки

И волос твоих цветом в осень.

Я б навеки пошел за тобой

Хоть в свои, хоть в чужие дали...

В первый раз я запел про любовь,

В первый раз отрекаюсь скандалить-он закончил, казалось, все не дышали. А затем тихонько добавил;

-Спасибо, что дала шанс, о большем я не смел и мечтать! Спасибо, Господи, за эту женщину!

Я взяла у кого-то платок и промокнула глаза. Кажется, плакали все. Один Мэтт не понимал ,в чем дело.

-Объявляю вас мужем и женой! –торжественно произнес священник, Мэтт поднес нам кольца. Мы поцеловали сына каждый со своей стороны, и взяв кольца, по очереди надели друг другу. Не дожидаясь разрешения, Маркус обхватил ладонями мое лицо и притянул к своему. Горячее дыхание обожгло кожу. Я дрожу, дышу с ним в унисон. Он касается моих губ и шепчет;

-Ну, привет жена!

-Привет, муж мой!- улыбаюсь и растворяюсь в глубоком поцелуе под аплодисменты наших гостей. Притягиваю мужа к себе, точнее висну у него на шее, целуя со стоном. Он подхватывает меня на руки и кружит. Смеюсь и вновь целую его.

Когда он ставит меня на место, к нам спешат гости с поздравлениями и пожеланиями. А потом начинается праздник и веселье. Это был наш день, и мы были безумно счастливы, хотя все, что нам для этого было нужно; только я, он и наш сын.

Ближе к ночи, я вышла, чтобы бросить букет, так как нас ждал самолет. Букет поймала Оксана.

Мы с ней с улыбкой переглянулись. Когда-то на ее свадьбе, которая теперь была больной темой для моей подруги; ее муж ушел к другой женщине и сейчас они с Оксаной были в стадии развода, я поймала букет и ведь действительно вскоре вышла замуж. Мне искренне хотелось, чтобы подруга была счастлива, чего я ей и пожелала.

Попрощавшись с гостями, мы отправились в наше свадебное путешествие. Мэтт остался с бабушками, так как мы уезжали всего на четыре дня, у Маркуса было много работы, поэтому мы не могли позволить большего себе. Но мы были рады и этому. Свой выбор остановили на Монако. Хотелось покататься на яхте, а также пощекотать нервы в казино.

На яхту мы прибыли уже глубокой ночью. Вымотанные, протрезвевшие, мы желали только одного-поскорее доползти до кровати.

В роскошной каюте я со стоном сбросила туфли, не замечая внутреннего убранства. Маркус скинул пиджак и почти сорвал галстук. Наполнив бокалы шампанским, протянул один мне. Я залпом осушила его и потребовала еще.

-Полегче, а то мне не хочется провести ночь с пьяным бревном. –усмехнулся он, наполняя мой бокал повторно.

-С чего ты взял, что когда я пьяна, превращаюсь в бревно? И вообще не бывает женщин-бревен, бывают неумелые мужики.- парировала я с умным видом, принимая бокал. Маркус приподнял бровь и растягивая слова, поинтересовался;

-С каких это пор ты стала столь опытной в вопросах секса?

-Ну уж простите, не «шешнадцать» мне! - скопировала я Гурченков картине «Любовь и голуби», лукаво улыбаясь, а после подошла к нему и погладив по груди, добавила.- Да и учитель у меня был что надо.

-Это ты кого сейчас имеешь ввиду?- холодно спрашивает он. Я резко поднимаю голову, готовая взорваться. Сверлю его гневным взглядом. Зачем нужно было все портить? –мысленно спрашиваю, Беркет видимо, сообразил, что сглупил, поэтому когда я разворачиваюсь и направляюсь в ванную, он хватает меня за предплечье, пытаясь остановить.

-Эни, детка, прости, я чушь сморозил.

Вырываю руку и язвительно отвечаю;

-Рада, что ты хотя бы это понимаешь. Советую тебе в следующий раз, когда первая мысль в голову придет, подождать пока придет вторая.

-Ну, маленькая моя, не злись! –пытается он обнять меня, чем еще больше раздражает. Что у мужчин за привычка; лапать тебя всячески в тот момент, когда ты вне себя от злости?

-Отвали, Маркус! Можешь просто оставить меня в покое? –отталкиваю его и бегу в ванную. Как не странно, Беркет услышал меня и оставил в покое, что почему-то меня тоже задело. В который раз убеждаюсь, что женщины –непредсказуемые создания или это только я такая ненормальная.

Раздраженно скидываю свадебный наряд и умопомрачительное белье ,которое Беркет теперь не увидит. С сожалением смотрю на кружевные шедевры. Стоило ли тратить несколько тысяч долларов на эти ничего не прикрывающие кусочки ткани? Тяжело вздохнув, плюю на это все и иду в душ. Вода обжигает кожу, чертыхаясь, настраиваю нужную температуру и расслабляюсь, смывая с себя усталость. Вдруг дверь кабины открывается, испуганно оборачиваюсь, встречаясь с голодным взглядом. Маркус не отрывая от меня глаз, снимает рубашку, следом сбрасывает брюки, трусы, носки. Я молча наблюдаю за ним, готовым накинуться на меня. Только он не торопится. Носком подбрасывает, словно мяч мои трусики и с усмешкой рассматривает. К моим щекам приливает кровь, задыхаюсь от смущения, когда он хриплым голосом произносит;

-Сексуальная вещица. Завтра надень, хочу посмотреть на твою попку в этой штучке.

Он бросает трусики на пол и идет ко мне. Любуюсь его мускулистым, смуглым телом. Стараюсь казаться невозмутимой и сохранять обиженный вид, но когда Маркус встает под душ, становится тесно. Он поворачивается ко мне и притягивает к себе. Чувствую его возбуждение животом, сама возбуждаюсь от этого, особенно, когда его рука спускается на попку и начинает ее нежно поглаживать. Вторую руку он кладет на мой затылок, притягивает мое лицо к своему и медленно целует, лаская контуры моих губ языком. Забываю об обиде в ту же минуту. Поглаживаю его плечи, грудь, спускаюсь ниже, нежно провожу ладонью по животу, продвигаюсь еще ниже, беру его горячий, твердый член и начинаю ласкать. Маркус стонет мне в губы. Затем проходится языком по шее, слегка прикусывает подбородок, я жадно ловлю воздух, когда его пальцы касаются сосков, сжимая их, ласково поглаживая, потирая и снова сжимая, слегка потягивая на себя.

-Ты пила таблетки?- вдруг спрашивает, когда касается клитора, скользя вперед–назад.

-Да.- отвечаю со стоном, закрывая глаза, сжимая сильнее его член.

-Точно пила?- настаивает он. Замираю, открываю глаза и раздраженно отвечаю вопросом на вопрос;

-Мне может быть их при тебе пить?

-Остынь. –усмехается он и закрывает мне рот поцелуем. Волна удовольствия накрывает, но все равно чувствую раздражение.

Прикусываю его губу, он заводится и с силой впечатывает меня в кафель, подхватывает на руки. Раздвигаю ноги, и он сразу же входит в меня, вырывая стон удовольствия. Несмотря на то, что поза неудобная, требующая сил, Маркус двигается мучительно медленно и нежно, полностью погружаясь в меня и выходя. С каждым толчком мои стоны все громче и протяжнее. Нам жарко, вода затрудняет дыхание, но то, что происходит настолько потрясающе, что все остальное кажется незначительным. Спину натирает холодная стена, на бедрах наверняка завтра будут синяки от пальцев Беркета, но мне все равно. Дрожим, стонем, задыхаемся от невыносимого наслаждения. Боже, секс –это невероятнейшая вещь! С Маркусом точно, потому что с Джо я его ненавидела.

Боль в теле становится интенсивнее, Маркус двигается быстрее, я же вцепившись ему ногтями в спину, кусаю губы до крови.

-Эни, детка, я сейчас кончу.-шепчет он, находя мои губы, чувствую его дрожь и пульсацию внутри себя, меня тоже накрывает оргазм. –О, твою же мать, как хорошо.

Я устало закрываю глаза, мысленно соглашаясь с ним, выравнивая дыхание. Я чувствовала себя желе. Маркус осторожно опускает меня на пол, но ноги не держат. Беркет смеется.

-Постой, малышка, сейчас возьму полотенце и отнесу тебя в постель. Я молча киваю, когда он выключает воду и выходит из душа. Через несколько минут подходит ко мне с полотенцем на бедрах и как маленькую заворачивает в другое полотенце. Обессиленно прислоняюсь к его груди, пока он несет меня до спальни. Мы ложимся в постель, Маркус целует меня и как не странно, все повторяется.

Когда за окном начало светать, мы решили поспать. Маркус прижав меня спиной к своей груди, сразу же уснул. У меня же ничего не выходило. Мысли о втором ребенке завладели мною, но судя потому, как настроен Маркус, мне предстоит серьезная борьба. Но это все будет, конечно же, потом, а сейчас нужно наслаждаться моментом. Нужно всегда быть здесь и сейчас. Жизнь –это не прошлое и ни будущее, это то, что происходит в данную секунду, и надо выжимать из этой секунды все. Живите, а не пишите черновик.

13

Happy end или начало

Спустя полтора года…

-Все прекрасно, миссис Беркет, малыш развивается хорошо, без отклонений. Как вы себя чувствуете? Помимо тошноты что-то беспокоит? –спрашивает мой врач ,пока я одеваюсь.

-Нет, только токсикоз замучил, до обеда ничего не могу есть. – повторяю уже сказанное ранее с тяжелым вздохом, но в душе поднимается радость. Хочется смеяться, кричать и танцевать, да только мой доктор не дает насладится моментом и спрашивает;

-Вы поделились с мужем потрясающими новостями?

Сажусь напротив и прикусив губу, отрицательно качаю головой. Я боялась сообщать Беркету о том, что беременна. Он до сих пор был категорически против второго ребенка из-за проблем с моим здоровьем. Поэтому мне пришлось обмануть его. Полгода назад я прекратила пить противозачаточные таблетки и спустя четыре месяца обнаружила, что у меня задержка. Конечно, я советовалась с врачом прежде, чем планировать беременность. У меня действительно серьезные проблемы и риск внематочной беременности и прочих осложнений был очень велик, но на свой страх я решила попробовать. Мне так хотелось еще одного ребенка. Я всегда мечтала о большой семье. Я старалась как-то уговорить Маркуса, подготовить, но он был не приклонен. Как бы я не старалась, всегда был один и тот же ответ. Это единственная вещь, из-за которой у нас были серьезные разногласия. Конечно, наша семейная жизнь не была идеальной, да и у кого она таковой является? Но в спорных вопросах мы, обычно, находили компромисс, но только не в том ,что касается второго ребенка; каждый стоял на своем и уступать не собирался. Понимаю, Маркус беспокоился, прежде всего, обо мне, но у меня подошел такой период, когда я действительно захотела быть матерью. Осознанно, не потому что так получилось. После моих разговоров, муж стал подозрительным и контролировал меня каждый день. Мне пришлось прибегнуть к уловкам; я пересыпала обычные витамины в баночку из под противозачаточных таблеток и демонстративно пила при Маркусе, что усугубляло мою вину. Конечно, я понимала, что обман будет раскрыт и тогда мне не поздоровится. Но желание иметь второго ребенка было сильнее страха, тем более, что Мэтт тоже часто заводил разговоры о братике. Маркус их пресекал, чтобы не поддерживать мои «бредовые идеи». Меня это только выводило из себя. Последние два месяца, как только я узнала, что беременна, я превратилась в комок нервов, боясь, как бы Маркус не узнал о моей маленькой тайне и не начал настаивать на аборте.

Беременность протекала хорошо, и можно было особо не волноваться, но я все равно боялась признаться мужу.

-Вы только усугубляете ситуации, миссис Беркет! –покачала головой мой врач. Я согласно кивнула. Мой гинеколог была в курсе моих семейных проблем, поэтому ей не нужно было ничего объяснять.

-Вы правы, но я просто не представляю, как решить эту проблему.

-Самый опасный период мы миновали, поэтому волноваться уже не стоит, может, это как-то успокоит вашего мужа. –попыталась она подбодрить меня, я невесело усмехнулась, зная, что Беркет взбесится из-за моего вранья и ему будет не важно, что мы там миновали ,а что нет. Важно, что как он сказал, так и должно быть сделано.

Обсудив с доктором еще некоторые вопросы, я поехала домой. Маркус был на работе, я же взяла выходной и теперь не знала, чем заняться. Мысли терзали меня, волнение сковывало и я металась ,как зверь в клетке, обдумывая, что скажу Маркусу. Скрывать уже было недопустимо, да и подобная нервотрепка была мне во вред.

Мой муж приехал в отличном расположение духа. Мы поужинали, поболтали с Мэттом по скайпу, все как обычно, но меня трясло от ужаса. Я смотрела на Маркуса, просматривающего какие-то бумаги и не знала, как начать разговор.

-Что тебя беспокоит, Эни? –вдруг спрашивает он, откладывая бумаги и снимая очки, которые в последнее время стал носить. Я нервно сглатываю, заламываю руки и испуганно смотрю на него. Маркус хмурится, сверля меня внимательным взглядом.

-Я …ничего…просто ...-разволновавшись замолкаю, чувствую тошноту подкатившую к горлу. Срываюсь с места и бегу в ближайший туалет, где меня выворачивает наизнанку. Когда немного прихожу в себя, слышу за своей спиной шорох одежды. Не оборачиваясь, подхожу к раковине и умываю лицо холодной водой, поласкаю рот. Руки дрожат, как у алкоголички, когда Маркус холодно произносит;

-Ничего не хочешь рассказать?

Поворачиваюсь, прикусываю губу и потом на одном дыхание выдаю:

-Я беременна.

Он меняется в лице, но молчит. Смотрит на меня, как на идиотку. Его грудь поднимается и опускается от тяжелого дыхания, словно он из последних сил сдерживает себя.

-Срок?- коротко спрашивает, скрестив руки на груди.

-Девять недель. – шепчу дрожащим голосом, опустив глаза. Не хочу даже видеть его лицо, оно меня пугает. –Маркус, послушай…-решаюсь заговорить, но Беркет грубо обрывает меня.

-Нет, это ты послушай. Ты охерела что ли ,врать так в наглую? Че, бл*дь, здесь за спектакли были с этими таблетками? –цедит он.

-Я хотела этого ребенка. Ты вынудил меня прибегнуть к обману, иначе было никак…- гну свою линию, что доводит Маркуса до бешенства. Глаза его загораются, он подлетает ко мне и начинает орать.

-А я не хочу ребенка ни этого, ни любого другого! Он мне на хрен не нужен такой ценой и я тебе уже давно об этом сказал, сразу же! Ты прекрасно все знала и теперь смеешь обвинять меня в чем-то? С какой стати ты решила, что можно просто поставить меня перед фактом? Я что не имею права решать быть мне отцом или нет? С чего ты решила, что можешь так рисковать, не учитывая моего мнения, не думая о нашем сыне? Ты подумала о сыне? -кричал он, бегая взад-вперед. Я же держалась из последних сил, чтобы не разрыдаться от обиды. Его слова били в самое сердце, но я готова бороться до конца, хоть и понимаю, что Маркус прав. Но Боже, как же я хочу еще одного малыша!

-Все в порядке, беременность протекает нормально.- пытаюсь как-то успокоить его. Но как я и предполагала, его задел за живое мой обман.

-Да пошла ты, Анна. Кто я по –твоему? Племенной бык? Это такой же мой ребенок, как и твой. И я имею права решать, хочу я его или нет. Ты должна, нет, ты обязана советоваться со мной. –орал он на меня. Я же тряслась всем телом, сдерживая слезы.

-Я советовалась, но ты был против, что мне оставалось делать? –вскричала я.

-Что оставалось? –еще громче заорал он. –Найти какого-нибудь самца-производителя, который твою просьбу удовлетворит.

-Что за бред ты несешь?! То есть, ты принципиально не хочешь больше детей, я так понимаю? А прикрывался беспокойством обо мне. Надо было сразу сказать, а не разыгрывать заботливого мужа. –зарыдала я.

-Не надо перекладывать с больной головы на здоровую. Как идиота меня надула, а теперь думаешь ,что все будет в порядке, как я могу тебе доверять? Ведешь себя, как крыса. Я хочу и точка! Мне такое отношение на хер не нужно.

-И что разведешься теперь со мной только потому, что я захотела подарить тебе еще одного ребенка? –вскричала я, следуя за ним в другую комнату.

-Не мне ,а себе. Я тебя о таком « подарке» не просил! –огрызнулся он, хватая куртку и ключи от машины. Он вновь сбегал. Я сквозь слезы иронично процедила;

-Да пошел ты, Беркет! Проваливай, давай. Только не приползай ко мне, чтобы просить прощения за то, что вел себя, как мудак.

-О, не дождешься, милая моя! –бросил он и хлопнул входной дверью.

Я же села на лестнице и зарыдала. Состояние было на грани истерики. Прибежала наша экономка, подняла меня и отвела в спальню, где уложила в постель и принесла успокоительное. Выпив его , я уснула.

Маркус вернулся лишь на следующий вечер. Со мной он не разговаривал и вообще меня не замечал. Этот игнор продолжался в течении недели. В конец мне это надоело и я собрала вещи, чтобы переехать в дом, где жила вместе с сыном последние четыре года. По брачному контракту, на котором Маркус настоял, не потому что не доверял, но просто мы уже были знакомы с разводом, и теперь хотелось все сделать правильно, чтобы я чувствовала себя уверенно в этом браке. Так вот этот дом был моей собственностью.

Раздраженно скидываю необходимые вещи в сумку, всячески ругая про себя этого упрямого осла. Пусть подумает за это время, а мне нервы не трепет.

-Куда это ты собралась?-звучит первый вопрос за неделю.

-О, Вы заговорили со мной. Какое счастье! Я уезжаю от Вас, мой дорогой муж. Мне ваша кислая рожа осточертела, знаете, плохо сказывается на здоровье беременной женщины такие мозго*бства!-язвлю я.

-Твою же мать, как это у тебя получается так ; насрать, а потом еще делать вид, что это тебя обидели? Научите меня миссис Беркет. –язвит он в ответ.

Закатываю глаза и устало вздыхаю.

-Хватит, я устала. Не хочешь ребенка, значит, я уйду.

-Ань, не устраивай цирк! –морщится он.

-А как я должна это понимать? –не выдерживаю и кричу.

-А ты не думала, что надо было хотя бы сказать; « прости, любимый, что наврала тебе с три короба ….» и т. д. и т.п. ?

-О, вот даже как? –мне вдруг становится смешно. –Беркет, ты как ребенок.

-Да, нет я нормальный человек, которого обманула жена и очень серьезно. Ты считаешь это нормальным?-уже серьезно спрашивает он.

-Прости меня. Ты был так категоричен, я не знала, что мне делать. –тихо произношу, потупив взгляд. - Ты тоже не прав, Маркус. Нельзя быть таким!

Он молчит, а потом как не странно, соглашается.

-Да, ты права! Просто после того раза…Я ужасно боюсь тебя потерять. Мне не хотелось рисковать.-признается он и у меня переворачивается в груди от его слов. Подхожу к нему и крепко обнимаю.

-Но ты хочешь еще детей?- заглядываю ему в глаза с опаской, боясь услышать ответ. Но Беркет усмехается и успокаивает меня;

-Конечно, хочу! Я ведь сам вырос в большой семье, да и просто потому, что с Мэттом многое упустил, мне хотелось бы это наверстать.

Улыбаюсь сквозь слезы и тихо шепчу;

-Тогда не нужно боятся.

-Это сложно, но постараемся. – сдается он наконец-то, целуя меня.

А я продолжаю;

- Знаешь, страх-это такое чувство, которое если берет в свою власть нашу душу, то держит ее крепко, становится настоящим тираном и диктует свои условия, не позволяя нам двигаться вперед. Порой, он полезен и ограждает нас от необдуманных поступков. Но в вопросах мечты, любви, семьи и детей он не помощник. Нужно преодолевать его ради таких важных вещей в жизни, если хочешь быть счастливым. Кто не рискует, тот не пьет шампанское. –С каждым словом мой голос становится увереннее, ибо я знаю, о чем говорю. Что такое быть во власти страха мне известно, как никому другому. И я поделилась своим опытом с вами.

Нам с Маркусом понадобится еще много лет, чтобы прийти к полному взаимопониманию, чтобы взрастить в своей душе доверие. Но одну ступень на пути к счастью мы преодолели. Мы преодолели страх перед всеобщим осуждением, перед неуверенностью в завтрашнем дне, перед возможной болью. Мы рискнули и не пожалели.

Но каждый сам для себя решает, что есть любовь и чего она стоит. Стоит ли любимый человек таких страданий, боли, нервов? Мой ответ-да! И спасибо Господи, что он именно таков! Спасибо за то, что мой терновый путь закончился звездами. Спасибо за нее выстраданную, омытую слезами и кровью, всепобеждающую, врачующую, взаимную ….Спасибо, за то, что подарил нам в этом мире негаснущий свет. Спасибо тебе Боже, за любовь.