Площадь, примыкавшая к северной стороне дворца была невелика и обычно немноголюдна. Но сейчас, общее беспокойство докатилось и сюда. Стоя на узкой лоджии третьего этажа, Сфагам наблюдал с высоты суетливые перемещения одиночек и небольших групп, высматривающих, переговаривающихся и неизвестно чего ожидающих. Наконец, снизу из под северного портала показалась команда вооружённых до зубов заговорщиков. Они держались плотной группой, стараясь двигаться как можно быстрее.
— Разойдись! Дорогу охране правителя! — доносился зычный голос Рамиланта, поминутно бросающего вверх тревожно-злобные взгляды.
Олкрина Сфагам увидел сразу. Юношу со связанными сзади руками поместили в самую середину. Его белый балахон ярко выделялся среди серо-стальных доспехов. Сфагам сделал ему ободряющий знак рукой. Рамилант принял этот знак на свой счёт и ответил издевательским поклоном прощания.
— Как только они уйдут с площади, я возьмусь за дело, — негромко сказал Сфагам правителю, кашлянув от боли в боку. — Пора с ними кончать.
— Одиннадцать. — проговорил тот, внимательно глядя вниз, — они добили раненых.
— Пусть мне принесут мои принадлежности. Я должна привести себя в порядок! — Раздался сзади резкий голос Аланкоры. Правитель брезгливо кивнул слуге.
— Скажи служанке Ватильсе, чтобы принесла из перламутровой спальни красную коробочку. Она знает… И побыстрей! — наставляла Аланкора слугу.
Сопровождаемые всё более плотным кольцом горожан, заговорщики удалялись с площади. Сфагам не спускал глаз с ученика. Белый балахон Олкрина уже был едва различим. Вдруг внизу показалось ещё одно светлое пятно. Это Гембра, скинув ненужное теперь одеяние служанки, как и была в одной рубашке, не сказав никому ни слова, бросилась вслед за уходящим противником. Неловко пряча под мышкой меч, она лавировала между зеваками, пытаясь нагнать заговорщиков.
— Опять!… — удручённо вздохнул Сфагам, — вот неисправимая…
Наконец уходящие скрылись под аркой в дальнем конце площади.
— Надо что-то делать. А то, как бы наша подруга не наломала дров. — Сфагам пару раз глубоко вздохнул проверяя силу боли.
— Сейчас через площадь быстро не проберёшься. Народ всё прибывает. А солдат они сразу заметят. — сказал правитель. — Я думаю они его отпустят. Она им нужна. Они без неё — кучка вооружённых преступников. Но они её не получат…
— Тамменмирт, подойди ко мне, прошу тебя, — позвала Аланкора неожиданно мягким голосом.
Стоя поодаль в окружении трёх стражников она лихорадочно прихорашиваясь. Синяк под глазом — след первой встречи с Гемброй, был густо замазан пудрой. На кое-как прибранных волосах появилась золотая диадема с большим изумрудом. На среднем пальце правой руки — большое кольцо с тусклым зелёным камнем.
— Подойди, пожалуйста, — повторила Аланкора, продолжая возиться с туалетной коробочкой.
Тамменмирт приблизился.
— Я смотрю, вы обо всём договорились… Ты упустил одно — ты не спросил меня! Неожиданно содержимое коробочки полетело в лицо одному из стражников. Но другой — Римпас, успел стать под удар. Крепко сжатый кулачок с выставленным вперёд кольцом, целивший в лицо правителя. чиркнул по руке воина, оставив на ней длинную кровоточащую ссадину. Стражники схватили было женщину за руки, но та, непостижимым образом вывернулась и изловчилась нанести ещё один удар. На этот раз правитель успел закрыться рукой и острый шип, торчащий из кольца лишь слегка царапнул одежду.
Сфагам тут же схватил правителя за руку и разодрал рукав. Кожа в месте удара была слегка поцарапана. Лекаря сюда — крикнул Тамменмирт.
— Ты сдохнешь! Сдохнешь как собака! И никто тебе не поможет! — выкрикивала Аланкора истерически смеясь и извиваясь в руках стражников. Один из них сорвал с её пальца кольцо и подал его правителю. Сфагам перехватил смертоносное украшение и быстро вскрыв оправу, осторожно поднёс её к носу.
— Скорее всего, это яд красноголовой морской змейки или, может быть одной колючей рыбы… Скорее на алхимическую кухню! Римпас! Выдавливай кровь из раны. Скорее! Пусть все лекари идут за нами.
— Свяжите её, — мрачно распорядился правитель.
Аланкора ещё кричала что-то уж совсем непристойное. Но её никто не слушал. Стражники тащили её прочь.
Позеленевший на глазах Римпас не одолел и половины коридора. Борясь изо всех сил, он упал и дальше его понесли товарищи. Тамменмирт держался бодро. Не сбавляя шага, он спокойно сделал надрез на месте злосчастной царапины и поспешающий слуга едва успевал вытирать льющую из раны кровь.
— Не доверяй ему свою жизнь, правитель! Он ничего не понимает в алхимии и врачевании, так же, как и его ученик! — пробубнил как из под земли выросший густобровый старик. В нём Сфагам без труда узнал старого знакомого — сомнительного мага, устроившего ему испытание при первой встрече с правителем.
— Пшёл вон! — рявкнул Тамменмирт, собрав последние силы. — Чтоб духу твоего здесь не было!
Старик исчез, столь же внезапно, сколь и появился.
На алхимической кухне царил образцовый порядок. Сфагам мысленно похвалил Олкрина. «Что с ним теперь?» — пронеслось в голове. «Вышли они уже за ворота, или нет? Скорее всего, нет…»
Правитель бодрился, но было видно, что силы покидают и его. Его и Римпаса уложили на длинные деревянные столы. Сфагам метался от полки к полке, раздавая слугам и лекарям короткие команды. Зажглись аккуратные алхимические печурки, зазвенели стеклянные, медные и серебряные сосуды. Взвились к потолку, испуская диковинные запахи, струйки сизоватого дыма.
— Вот это проглотить. — Сфагам протянул чашу с зелёной кашевидной массой.
Римпас дышал хрипло и тяжело. Глаза его были мутны. Он вяло кивнул в сторону правителя. Тамменмирту поднесли чашу первому. У Римпаса едва хватило сил сделать глоток.
— Теперь вот это. — Сфагам протянул длинный половник с дымящейся коричневатой жидкостью. Правитель принял снадобье. Но Римпас уже не мог даже глотать. Он лишь тяжело дышал, бессмысленно глядя в потолок широко раскрытыми глазами. Он умирал.
— Пустите ему кровь, — скомандовал главный лекарь своему помощнику.
Сфагам не возражал. Он понимал, что Римпаса уже не спасти. «Но пусть лекари, сделают то, что смогут.» — думал он.
— Правитель, давай руку. Это должно вытянуть остатки отравы.
Серый порошок скрыл кровоточащий разрез, мгновенно бурея от впитываемой крови.
— Если я умру, — проговорил Тамменмирт, мучительно преодолевая слабость, — наведи здесь порядок… Ты сможешь… Обидно будет… Все слышали?… — Голос правителя слабел, сознание затуманивалось.
Не о том думаешь, правитель, — ответил Сфагам. Теперь все уйдите из комнаты. Я кое-что доделаю сам.
— Слушай меня, Тамменмирт, — твёрдо и проникновенно заговорил Сфагам. — Ты слышишь меня?
— Да.
— Дыши ровнее. Думай о том, как отрава выходит из тебя тем же путём, каким и вошла. Ты чувствуешь руку?
— Да. Дёргающая боль.
— Порошок вытягивает отравленную кровь. А я сейчас приду на помощь твоим внутренним силам. Слушай, как бьётся твоё сердце и дыши ровнее.
Ладони Сфагама легли на лоб Тамменмирта. Тот лежал бледный, но дыхание его выровнялось. Лекари и слуги неслышно, будто боясь кого-то спугнуть закрыли за собой дверь.
* * *
Гембра бегом пробиралась через людские заторы, не обращая внимания на удивлённые и насмешливые взгляды и реплики. Площадь осталась далеко позади и по примыкающей к базару широкой улице двигаться было немного свободнее, влившись в общий поток движения. Вот уже впереди замелькали начищенные доспехи. А дальше — белое пятнышко. Убедившись, что с Олкрином пока всё в порядке Гембра решила не подбираться слишком близко, сочтя необходимым всё же ещё немного сократить дистанцию. Но вклинившись в базарную толпу, группа замедлила движение и Гембра непроизвольно оказалась всего в нескольких шагах от замыкающих.
— Эй, цепляй поосторожнее своим мечом! — крикнул кто-то рядом с Гемброй, спёрла — так уж тащи поаккуратней!
— Пошёл ты!
— За нами идут! — крикнул, обернувшись на звуки перепалки идущий последним гвардеец.
Ещё двое— трое из них остановились, схватившись за мечи.
— Ага! Погоня! Так-то правитель держит слово.
— Правитель не при чём! Я сама! — Гембра бросилась вперёд. нанося удар. Зазвенели мечи.
— Вы видите — она одна. Не теряйте времени. Вперёд без остановок! — командовал Рамилант. Гвардейцы медленно отступали, уходя от боя.
— Дорогу! Дорогу! — кричал Рамилант. Но дорога была преграждена.
Горожане плотной толпой окружили группу и не думая пропускать их дальше.
Послышались грозные выкрики.
— Бунтовщики!
— Изменники!
— Они натворили беззакония во дворце, а теперь сводят счёты на улицах!
— А нас за баранов держат!
— Я-начальник охраны правителя. А это — он указал на Олкрина и Гембру — опасные преступники. Они покушались на жизнь правителя…
— А почему же ты сам крадёшься, как вор? И не хочешь ли ты тайно вывести их из города?
— Разве так преступников водят?
— А девка вообще только что подошла. Уж я то видела!
— Слушайте! — вперёд выбился маленький сухонький старикашка с необыкновенно громким пронзительным голосом.
— Я всё знаю! — авторитетно заявил он. — Вот эти — он показал рукой на Рамиланта и его подчинённых, — изменники и бунтовщики! Они хотели отстранить Тамменмирта от власти и теперь удирают из города. А кто это, — он показал на Олкрина, — я не знаю и знать не хочу!
Народ угрожающе загудел.
— Дорогу! — закричал Рамилант, размахивая мечом. Люди попятились и поначалу вокруг него образовался свободный пятачок. Но тут же кто-то из толпы ловко поддел его сзади длинной рогатиной и распростёртого на земле начальника вмиг разоружили и скрутили. Остальные пытались было занять круговую оборону в кольце, но им не сговариваясь помешали Гембра и Олкрин. Девушка отчаянно врубилась мечом в строй гвардейцев, пробив в нём брешь. Олкрин, в свою очередь, предчувствуя в ближайшие мгновения удар кинжалом, нанёс несколько грамотных пинков ногами в спины обращённых к толпе заговорщиков. Началась свалка. Замелькали мечи и палки. В центр драки полетели камни и гнилые овощи. Крики боли, брань и шум драки слились в сплошной гул. Напор толпы был непреодолим. Скоро все были разоружены и связаны. Поскольку Олкрин был уже и так связан и сопротивления не оказывал, с ним обращались помягче. Впрочем, один из брошенных камней попал ему в голову, оставив на лбу царапину и большую шишку. Гембру, всю вдоль и поперёк перекрученную верёвками подтолкнули к нему.
— Вы ответите за это. Вас будут судить за самоуправство! — продолжал угрожать Рамилант, но его никто не слушал.
— На кол бунтовщиков!
— На кол!
— На кол!
— Камнями их побить, как в прежние времена!
Перед Олкрином мелькали разъярённые грубые лица. Ремесленники, торговки, мастеровые… Взбешённая толпа была в числе тех немногих вещей, которых он по-настоящему боялся. Против этой безжалостной всесокрушающей стихии не было оружия. В предсказуемой простоте настроений и действий толпы было что-то до глубины души пугающее, что-то надчеловечески фатальное. Будто это не множество отдельных людей сложили свою волю воедино, а наоборот, все они растворились в одной всеподавляющей воле незримой внешней силы. Учитель сравнивал это с полётом стаи птиц, выстраивающихся в небе красивые фигуры. Каждая из них не знает как надо лететь, чтобы сохранить картину и тем более не может видеть эту картину со стороны. Но что-то извне направляет, подсказывает и платит за послушание несказанным блаженством слияния с другими и чувством силы и защищённости. Первое искушение сильного человека — искушение растворения в толпе.
— Перебить всех и дело с концом! — пробасил кто-то совсем рядом. Олкрин очнулся от своих мыслей.
— О чём задумался? — мрачно спросила Гембра.
— Лучше быть разорванным толпой, чем к ней присоединиться. Так Сфагам говорит.
Гембра вздохнула.
— Похоже, и правда разорвут…
Кольцо сжималось. Неистово тянущиеся руки уже хватали пленников за одежду.
— Послушайте! — раздался зычный голос.
— Тише, тише!
— Пропустите судью!
— Послушайте! — тучный судья с серебряным знаком чиновника третьего ранга на высокой чёрной шапке выступил вперёд.
— С каких пор честные горожане стали дикими варварами? С каких пор в Амтасе дозволен самосуд? Разве у нас нет законов. Из-за беззакония и беспорядков боги отступились от нашего города. Слышали, что в храме делается?
Толпа встревожено загудела.
— И обелиск на площади упал. — добавил кто-то со рядом.
— И вам этого мало? — продолжал судья. Вы хотите усугубить хаос и навлечь на город ещё больший гнев?
— Прикончить бунтовщиков — дело достойное. — пытался кто-то возразить.
— Разве в городе нет законной власти? Только правитель может решать, кого и за что наказывать. А если вы оспариваете его полномочия, то вы сами не лучше этих бунтовщиков!
— Верно, верно! — послышались голоса.
— Мы не знаем, что творится во дворце.
— О правителе со вчерашнего дня ничего не слышно.
— Может его убили уже. А мы их отпустим!
— Я не призываю вас их отпускать! — громко ответил судья. — Мы должны отвести их ко дворцу. Пусть правитель сам решит их судьбу!
— Правильно! Не уйдём, пока не увидим правителя!
А не пустят — войдём во дворец силой! Тут у нас с утра люди собираются…
— А если правитель… Если с ним что-то случилось, тогда их судьбу решит городское собрание. Но я уверен, что Тамменмирт выйдет к нам. А уж он виноватым не спустит. Это мы все хорошо знаем! — закончил судья.
Народ одобрительно закивал. Послышались даже смешки.
— Во дворец!
— Во дворец!
Связанных пленников потащили через базарную площадь в сторону дворца.
— Жаль я тебя не прикончил, змеёныш! — прошипел Рамилант Олкрину. Тот ответил неожиданно беззлобным и даже сочувствующим взглядом. Удивление Рамиланта прочлось даже сквозь гримасу злобы.
— Зато Гембра в долгу не осталась.
— А ты знаешь, красавчик, твоя подруга меня повесить намылилась. Только она теперь сама с палачом поближе познакомится… Такой интересный мужчина! Завидно даже!… Но ты не расстраивайся, про тебя тоже не забудут!…
* * *
— Жизнь правителя спасена, — сказал Сфагам, выходя из алхимической кухни. — А Римпас умер, — тихо добавил он.
Правитель ещё нетвёрдо держась на ногах показался в дверях вслед за монахом. Их тут же обступили слуги, лекари, воины.
— Ты спас меня, — сказал Тамменмирт Сфагаму. — И об этом мы ещё поговорим.
— Это он тебя спас, — монах кивнул на тело Римпаса, которое слуги выносили из комнаты, — а я только кое-что доделал. Если бы ты получил такую царапину, как он…— Сфагам мрачно покачал головой.
— Ну ладно, ладно. — улыбнулся правитель, — ты скромен, я знаю. А это надолго? — он протянул лекарю перевязанную руку с немного распухшей кистью, с трудом сгибая и разгибая пальцы.
— Э-э-э. — лекарь поднял вверх брови и неопределённо сжав губы.
— Завтра к утру пройдёт, — ответил за него Сфагам. — Опоздай мы на немного и руку пришлось бы отнимать. А ещё ненамного — и я был бы уже бессилен.
— О,Тамменмирт! Наконец-то я к тебе пробился! — по коридору, путаясь в своих пышных одеждах, воздев руки вверх, нёсся Асфалих.
— Я с утра в полном неведении! Говорят, что ты отрёкся. Но ведь это так на тебя не похоже! Я сразу почуял недоброе! А потом сказали, что ты болен, а потом — убит! Хвала богам, ты жив!
Тамменмирт с устало обречённым видом позволил заключить себя в объятья.
— Что я только не перенёс, пытаясь добиться правды! У вас так всегда праздники начинаются?
— Нет, — смеясь ответил правитель, — при мне — в первый раз. И в последний… Уж теперь-то я позабочусь!…
— Правитель! Со стороны базарной площади собрались люди. Они задержали тех, кто вышел из северного портала. Рамилант с ними. Они готовы с ними расправиться, но хотят услышать твоё решение…
— Довольно! Я всё понял. Скажи людям, что я сейчас выйду на балкон. Нет я спущусь вниз прямо к ним. Эй! Горячую воду и новою одежду!
— Давно всё готово, правитель!
Неторопливо спускаясь к народу по главной дворцовой лестнице в широкой белоснежной с золотыми украшениями одежде, с диадемой с гербом города и вензелем — знаком верховной власти, Тамменмирт был великолепен. В окружении воинов, слуг и герольдов он смотрелся как алмаз в дорогой оправе. Толпа притихла.
— Властитель приветственно поднял руку.
— Правитель жив!
— Тамменмирт с нами!
— Мир городу и мир вам горожане! — громко провозгласил он.
Толпа ответила гулом одобрительных возгласов.
Рука правителя вновь возделась вверх, призывая к тишине.
— Вчера, в преддверии праздника, во дворце произошла измена. Кучка заговорщиков и предателей вознамерилась узурпировать власть, покусившись на мои законные полномочия и на саму мою жизнь. Они совершили гнуснейшие преступления, среди которых и убийство начальника городской армии Валтвика.
Толпа приглушённо загудела.
— Весь список их злодеяний будет объявлен позднее. А сейчас я хочу показать вам их. Вот они! Рука правителя описала в воздухе изящную дугу, указав на группу связанных пленников.
Толпа грозно загомонила, ожидая дальнейших слов правителя. Но тот держал эффектную паузу. Он умел говорить с народом.
— Вот возьмут и вздёрнут за компанию! — мрачно пошутила Гембра.
— Не беда, главное, что потом разберутся. — Не замедлил с ответом Олкрин
— Правитель! Прости, что прерываю твою речь! Вперёд с поклоном выступил верховный жрец храма Интиса.
— Вода в священном источнике вновь стала чистой. И трещина в алтаре исчезла! Это чудо видели десятки людей! Расположение богов вернулось к нам!
— Вы слышали! — обратился Тамменмирт к народу, — Конец беззаконию, конец преступлениям, конец измене — и милость богов снова с нами! Но, — продолжал он, переждав бурю восторженных криков, — во всё происшедшем есть и моя вина. Это я вовремя не распознал изменников. Это моя доверчивость и беспечность позволила им взлелеять свои подлые планы…
Умение прилюдно признавать свои ошибки было одним из сильнейших ораторских козырей Тамменмирта. Тогда как большинство его облечённых властью коллег не в силах были переступить через своё непоколебимое чванство и самодовольное презрение к подданным, он способен был с неподдельной, на первый взгляд, искренностью покаяться перед народом в проступках, показывая, при этом богатейшую гамму эмоций от тягостного сомнения до неистового самоуничижения. И это самоунижение неизменно имело обратной стороной небывалое, недостижимое для других возвышение в глазах простых людей. Обезоруживались злые языки. Сплетни и слухи становились пресными и не возбуждали фантазию черни. А главное, живое сочувствие к человеческим слабостям правителя сплачивало и подчиняло подданных надёжнее силы и устрашения, удостоверяя его вторую надчеловеческую властную природу.
— Итак, прощаете ли вы мне мои ошибки? — спросил правитель, закончив недолгую, но страстную самообвинительную речь.
— Народ ответил ободряюще-восторженным криком. Кто-то даже громко плакал.
— А теперь, спрошу я вас, простим ли мы их? — рука Тамменмирта вновь указала на пленников.
— В ответ послышался грозный рёв.
— Вот и я так думаю. — спокойно— деловитым голосом сказал правитель.
Гембра и Олкрин тоскливо переглянулись.
— Но не все, стоящие здесь — преступники! — голос оратора вновь набрал мощь.
— Они — он указал на Гембру и Олкрина, — лишь недавно появились в нашем городе и ничем нам не обязаны. Но они рисковали жизнью, преградив путь изменникам. Освободить их и вернуть им оружие! Отныне и навсегда они — внесены в списки полноправных граждан Амтасы. И при любых обстоятельствах город не оставит их своей помощью и защитой!
Затёкшие кисти рук не слушались и Олкрин никак не мог пристроить меч, а Гембра долго путалась в верёвках, не столько помогая, сколько мешая их снимать. Наконец, их подвели к правителю и поставили рядом с ним лицом к народу.
— А сейчас вы увидите человека, который не только спас мою жизнь, но и сорвав планы изменников вернул нашему городу мир и порядок! — Тамменмирт эффектно отступил в сторону, картинно оборачиваясь назад. Сфагаму ничего не оставалось, как выйти вперёд из под тени дворцового портала. «Теперь по городу спокойно не погуляешь.» — с сожалением подумал он, отпуская учтивый, но сдержанный поклон в ответ на лавину восторженных голосов. Избегая продолжения славословий, Сфагам отступил на прежнее место.
— Этого человека зовут Сфагам и он очень скромен. — прокомментировал правитель. Но я думаю, вы его хорошо запомнили.
«Да, на улицу теперь лучше и не выходить.» — окончательно решил монах.
— А теперь, когда мир и порядок восстановлены, мы все можем готовиться к празднику! Да здравствует город! Да здравствует Амтаса!
Восторженный рёв долго не стихал. Он ещё некоторое время врывался в дворцовые окна, хотя правитель уже давно вернулся в свои покои. Вид его был мрачен. Надолго уединившись, он никого не хотел видеть, лишь изредка приказывая принести вина.