Вардан, Айрапет и Апо, ушедшие утром, ничего не знали о случившемся, о махинациях Томаса-эфенди, об обыске и безобразиях солдат.

Они побывали в нескольких деревнях, разыскивая Салмана, расспрашивая о нем, и наконец нашли дом, где он находился последнюю ночь. Хозяин этого дома, добрый крестьянин, рассказал им, что гость провел вечер в обществе молодых крестьян, беседуя с ними, а как только они разошлась, поужинал и лег спать. Рано утром его уже не было, и никто не видел, когда он ушел, так что сам хозяин решительно не может сказать, куда девался несчастный молодой человек.

Вардан с товарищами вошли о комнату, в которой ночевал Салман. Там на полу они нашли клочок бумажки, на котором было написано: «Я арестован. Л. С.».

Вардан прочитал и, передав бумажку Айрапету, сказал:

— Я этого ожидал.

Все трое были потрясены таким известием. В нем они видели две беды, во-первых, их молодой, благородный друг сделался жертвой своей неопытности, во-вторых, его арест мог бы обнаружить и провалить их планы, для исполнения которых они поклялись пожертвовать всем.

Хозяин дома с удивлением глядел на них, не понимая, почему клочок бумажки мог так огорчить их.

Простояв несколько минут, они вышли.

Был вечер. Стада возвращались с пастбищ, оглашая воздух блеянием; весело прыгали ягнята и телята, и от общего топота пыль стояла столбом. Крестьяне шли с полевых работ веселые, смеясь и шутя друг с другом. Никого из них не интересовало, что в этой деревне в минувшую ночь совершилось два злодейства: был арестован юноша и обесчещена молодая девушка… И оба эти преступления совершены одним и тем же лицом, который носит имя армянина и пользуется почетом среди армян.

— Крестьянин — взрослый ребенок, — сказал вдруг Вардан. — Ребенок споткнувшись, падает и плачет, но как только пройдет боль, он забывает о ней и как ни в чем ни бывало продолжает свою игру, снова веселясь… Очень трудно иметь дело с подобными взрослыми детьми. В течение веков они получают одни и те же удары, терпят постоянное угнетение, но забывают все, что случилось вчера. Они так же веселы, так же беззаботно трудятся, вовсе не думая о том, для кого работают и чему радуются. Томас-эфенди хорошо определяет этот народ, называя крестьян «ослами», а тех, которые заботятся о них — «сумасбродами»… Поди-ка растолкуй этим мужикам, что юноша, еще вчера говоривший им о человеческих правах, толковавший о труде и средствах его обеспечения, в настоящую минуту под арестом и что, возможно, завтра очутится на виселице. От всех только одно и услышишь: «Он был безумец, хент»… Но сейчас меня интересует другое — я думаю, что в доносе на Салмана непременно замешан Томас-эфенди.

— Я тоже того мнения, — согласился Айрапет.

— Надо удостовериться в этом, — сказал Вардан. Смеркалось. Старики и старухи возвращались из церкви после всенощной. Вардан с товарищами поспешили удалиться из этой деревни.

«Хорошие иглы… цветные, нитки… красивый бисер»… — раздался знакомый голос коробейника.

Коробейник шел с противоположной стороны улицы, прихрамывая, как и несколько дней назад. За спиной у него висел большой короб, а в руках он держал тяжелый посох под стать самому Геркулесу. Завидев Вардана и братьев, он сказал:

— Добрые господа, купите чего-нибудь, к вечеру дешево отдам.

— Что у тебя есть? — спросил Вардан.

— Все, что вам угодно… — ответил коробейник опустив с плеч короб.

Вардан, осматривая вещи, между тем незаметно сунул в руку коробейника бумажку, найденную на месте ареста Салмана. Коробейник взглянул на бумажку, и едва слышным голосом сказал:

— Да, я знаю…

— Что нужно предпринять?

— Увидимся — потолкуем.

— Где?..

— Уходите, я вас найду…

Они обменялись фразами совершенно незаметно, так что братья, стоявшие тут же, ничего не слышали.

Коробейник снова взял свою поклажу и направился к ближайшему дому, пробормотав:

— Сегодня торговал недурно, надо теперь отдохнуть…

Вардан и братья продолжали свой путь. Всюду в домах зажглись огни. Они подошли к дому мастера Петроса. В дверях своего дома стоял сосед Петроса Ого.

Крестьяне армянских деревень при виде проходящего вечером мимо их дома незнакомца приглашают его к себе, говоря: «Будь гостем». Так многие обращались и к этим молодым людям, но те благодарили и шли дальше. Однако у дома Петроса они остановились, но не из-за приглашения соседа Ого, а потому, что услышали крики и мольбы о помощи. Они вбежали в дом, но крик раздавался из хлева. Апо схватил свечу, и все кинулись в хлев. Взору их предстала такая картина: в петле висела девушка; схватив за ноги, ее поддерживала женщина, чтобы не дать ей удавиться.

— Пусти, пусти… — хрипела девушка.

— Варварэ, Варварэ, — жалобно умоляла женщина.

Быстро перерезав веревку, они освободили девушку из петли. Если бы они пришли минутой позже, все было бы кончено, так как руки женщины устали настолько, что она не в силах была уже спасти несчастную.

Варварэ внесли в дом и положили на постель. Она была без памяти. Ее посиневшее лицо по временам передергивалось, и сквозь сжатые губы слышалось одно и то же слово: «Пусти»… Сусан плакала и проклинала кого-то, не называя его имени. Несколько раз несчастная подходила к девушке и, обнимая ее красивую головку, говорила: «Милая моя Варварэ, дорогая, зачем ты хотела убить себя?.. В чем твоя вина?.. Пусть господь накажет подлеца!»…

Вардан и его товарищи поняли, что здесь скрывается какая-то тайна, но узнать ее было нелегко — сама Сусан ничего не говорила, а кроме двух мальчиков, в доме больше никого не было. Айрапет был знаком с мужем Сусан, плотником Петросом, который нередко приходил к старику Хачо работать, но жену его встречал в первый раз (а женщины в этих краях не вступают в разговор с незнакомым мужчиной). Сусан поблагодарив их, попросила послать кого-нибудь за мужем.

— Где он сейчас? — спросил Айрапет.

— Ушел в соседнюю деревню работать, — ответила Сусан.

Молодые люди собрались идти за плотником Петросом, как вдруг Варварэ открыла глаза и попросила напиться. Сусан подала воды, и больная напилась. Посиневшее лицо девушки теперь побледнело, а глаза покраснели от прилива крови. Она снова склонила голову на подушку и закрыла лицо одеялом, из-под которого послышались глухие стоны. Печальная картина и рыдания несчастной девушки терзали сердца присутствующих, но все же они были рады, убедившись, что жизнь ее спасена.

Выходя со двора, молодые люди дали встречному мальчику несколько копеек и послали за мастером Петросом. Сосед Ого все еще стоял у своего дома. Завидев Вардана с товарищами, он попросил их к себе.

— Чудаки, куда вы идете в такую темноту? Если бы вы знали, как весело провел я ночь; вот и сегодня устроили бы пирушку!

— А что была за пирушка? — заинтересовался Айрапет.

Сосед Ого с увлечением начал рассказывать, что Томас-эфенди гостил у мастера Петроса, куда приглашен был и он сам, Ого, что там играла музыка и девушки танцевали, что много было еды, питья, словом, веселились на славу.

— Клянусь богом, — воскликнул он, — прекрасный человек этот Томас-эфенди! Водки было так много, хоть плавай.

— Конечно, он напоил вас всех, не так ли? — спросил Вардан.

— Чудак, как же не напиться, если пить так много, как пили мы… В том-то и веселье!

— Хозяин был дома?

— Нет. Я заменял его.

— А когда ты напился, то твое место занял эфенди, так ведь?

— Я ничего не помню: меня, говорят, унесли на руках.

Оставив Ого, молодые люди удалились. Дорогой Вардан сказал Айрапету:

— Я понимаю теперь, почему эта девушка хотела повеситься…

— А я догадываюсь, кто выдал Салмана, — заметил Айрапет.

— Нет сомнений, что сделал это Томас-эфенди, — сказал Вардан. — Он такой хитрец, что не мог не понять намерений Салмана и, чтобы выслужиться перед властями, донес на него. В ту ночь эфенди был здесь и сделал распоряжение об его аресте, в этом не может быть никакого сомнения.

Все замолкали. Продолжая медленно путь, каждый про себя думал, как спасти арестованного Салмана.

— Вардан, все, что ты говорил, верно, — нарушил молчание Айрапет. — Но что нам теперь делать?

— Я хорошо знаю турецких чиновников: они беззаботны, неаккуратны и невнимательны в исполнении своих обязанностей, а потому, я думаю, нам не трудно будет спасти Салмана. У меня двое слуг, храбрость которых вам известна; лошади наши готовы, и мы сегодня же отправимся по их следам, а если нельзя будет спасти Салмана другими средствами, то отобьем силой. Я знаю, какие трусы турецкие стражники.

— Мы готовы идти за тобой, — сказали братья. — Одного тебя не пустим.

— Нет, — ответил Вардан, — это будет не только излишне, но и опасно.

Затем, вспомнив о коробейнике, он решил подождать его и обратился к товарищам:

— Сядем здесь, на ходу трудно говорить или думать.

Вардан выглядел усталым и измученным. Точно горе и печаль придавили его своей тяжестью — на душе у него было тревожно…

Они сошли с дороги и укрылись в шалаше, устроенном возле огорода. Здесь никого не было, так как работы еще не начались. Подобные шалаши нередко служат убежищем для уставшего путника; там он находит покой и защиту от палящих лучей солнца и сильных дождей, которые часты в этих краях.

Ночь была ясная, хотя и безлунная. Вдали виднелись огни лачужек села О… и по временам слышался глухой, далекий лай собак.

Вардан продолжал прерванный разговор. Он сказал, что нужно сделать все для спасения Салмана, иначе его казнят. Но это предприятие рискованное, и он считает опасным участие в таком деле Айрапета и Апо, боясь, что в случае удачи или неудачи все равно турки отомстят им. Дело это, сказал он, пожалуй, не обойдется без борьбы и кровопролития, а быть может, случится и убийство, а если примут участие Апо и Айрапет, то, как местные жители, они будут строго наказаны, что повлечет за собой разгром их дома и убийство всех родных. Сам же Вардан, как подданный другого государства, может сделать все, что нужно, и уехать отсюда; никто его не разыщет, в особенности в военное время.

Выслушав опытного в таких делах Вардана, братья ответили:

— Мы переоденемся, и никто нос не узнает.

— Все равно. Что бы вы ни сделали, дело не скроется. Здесь много найдется подобных Томасу-эфенди людей, готовых вас выдать. Здешние армяне, если есть возможность расположить к себе турок, ни перед чем не остановятся. Армянин зачастую более, чем кто другой, вредит самому себе; он сам себе враг…

Последние слова Вардан произнес с глубоким волнением. События последних дней: арест Салмана, равнодушие крестьян, случай с Варварэ и злодеяния Томаса-эфенди сильно потрясли Вардана. Но он не знал еще о проделках Томаса-эфенди в доме Хачо. Озабоченный всем этим, он почти забыл о Лала, этом нежном существе, постоянно занимавшем в его сердце так много места. Теперь вдруг представился ему печальный, молящий образ любимой девушки, в ушах зазвучали ее слова: «Куда идешь? Зачем оставляешь меня? Ты идешь спасать любимого друга, — но ведь я твоя возлюбленная, ведь ты дал слово увезти, спасти меня! Здесь плохо мне! Я боюсь, очень боюсь курдов…»

В сердце Вардана шла борьба. Два существа стояли перед ним — любимая девушка и любимый друг; оба они были в опасности, оба нуждались в помощи.

Вардан еще не знал об опасности, угрожавшей Лала от курдского бека, но ему было хорошо известно, какие сети расставлял ей Томас-эфенди. Вардан знал, что эфенди ни перед чем не остановится для достижения своих низких целей.

В маленьком шалаше стояла тишина.

Подобные же мысли мучили и Айрапета. Он знал о любви Вардана и Лала и считал свою сестру нареченной Вардана. Между тем Вардан шел спасать своего друга, и бог знает — убьют его, или ему удастся спасти друга из рук турок, но в обоих случаях он терял Лала, так как очень легко могло случиться, что к его возвращению курдский бек похитил бы девушку. Однако Вардан ничего не знал об этом и не мог знать, потому что ему никто не говорил о намерениях бека. Не рассказать ли об этом Вардану? — подумал Айрапет. Но как рассказать!.. До сегодняшнего дня Вардан никому в семье старика не говорил, что любит Лала и хочет на ней жениться. Случайно узнала об этом только Сара. Дела сложились так, что у Вардана не было времени открыться, а теперь новое и опасное предприятие совершенно разлучало его с Лала. Это окончательно уничтожало все надежды Айрапета, ибо теперь Вардан не мог помочь Лала спастись от курда.

В то же время Айрапета не меньше тревожила и судьба Салмана: он полюбил этого самоотверженного молодого человека даже больше, чем Вардан. Оставить Салмана в руках турок, в тюрьме, где его могли убить после долгих мучений, было бы крайней жестокостью. Но и сказать Вардану об опасности, грозившей Лала, значило помешать ему идти на выручку Салмана.

Все молчали, погруженные в свои невеселые думы. И Салман и Лала требовали помощи. Кому же следовало оказать ее? — это был очень трудный вопрос.

Но о чем размышлял в эту минуту Апо — этот смелый крестьянский парень? Скорее всего ни о чем. Он был одним из тех людей, которые идут туда, куда их направляют, если только их ведут к добру. Апо мог быть хорошим орудием в руках опытного человека.

Но тут признание Вардана несколько разъяснило дело. Он, не скрывая ничего, объявил братьям о своей любви к их сестре, рассказал о данном ей слове увезти ее и о том, что получил на это согласие Лала. Сказал, что принужден прибегнуть к такому средству только потому, что не надеется получить согласие старика Хачо на брак, так как заметил и даже убежден, что старик думает выдать Лала за Томаса-эфенди.

— Излишне распространяться об этом человеке, — продолжал он, — вы оба знаете его и узнали еще лучше сегодня. Выдать за него Лала — значит бросить ее в пасть волка… Но меня мучит одно: я, как уже сказал, должен идти выручать Салмана. Долг дружбы не позволяет мне откладывать это дело… Наконец, и я отчасти послужил причиной его ареста: я воодушевил его и раздул огонь, который искрился в его сердце и этим ускорил катастрофу, следовательно, я должен постараться спасти его… С другой стороны, я не знаю, как быть: могу ли я оставить Лала! А вдруг эфенди устроит все так, что не сегодня — завтра Лала станет женой этого изверга. Какая судьба ожидает несчастную?

Айрапет ответил, что Лала давно уже рассказала Саре о своей любви к Вардану, и он тоже знал об этом, что и он и все братья были бы очень рады, если б Вардан поспешил днем раньше увезти Лала.

— Не из-за эфенди, — сказал он, — а есть более важная причина, которая заставляет нас удалить Лала из этого края как можно скорее…

— Какая еще причина?! — воскликнул Вардан, и глаза его загорелись гневом.

Айрапет рассказал ему о намерении бека, о том, что Хуршид известила Сару о замысле курда, советуя удалить Лала. Словом, Айрапет сообщил ему все, что совершилось до этого дня и о чем Вардан ничего не знал.

Вардан слушал Айрапета с горьким чувством. Каждое его слово стрелой впивалось в его сердце.

— Вам все было известно, и вы молчали! — сказал он в волнении. — Неужели вы ждали, чтобы курдский бек похитил вашу сестру среди белого дня, на ваших глазах?

Только теперь понял Вардан смысл печальных слов, сказанных Лала таким безнадежным тоном и бывших для него непонятными раньше. Он понял, почему Лала в ту темную ночь, когда они встретились в первый раз в саду, вместо того, чтобы отдаться ласкам первой любви и говорить о своем беспредельном счастье, проливала слезы и в волнении говорила: «Я не пойду к Сона… я страшусь могилы… боюсь курдов. Спаси меня, увези в другой край». — Значит, она знала, какая горькая участь ждет ее, потому и рассказала о своей подруге Наргис, о том, как ее похитили курды и как она грустна и убита…

Бывают минуты, когда сердце человека под влиянием несчастий, опасностей и жестоких ударов судьбы делается тверже, несокрушимее и выносливее. Когда удары злой судьбы достигают высшего предела, человек начинает относиться к ним с презрением.

В таком состоянии находился и Вардан. Он был спокоен. Он решил все разом и знал, что ему делать. Любовь к другу победила любовь к женщине. С гибелью друга гибла идея, идея освобождения обездоленного, угнетенного крестьянина, соединявшая в себе спасение чести не только одной Лала, но и тысячи женщин. «Зачем же заботиться только о Лала? Зачем оставлять общее дело и идти за личным?» — думал он.

— Я должен повторить вам то, что говорил несколько минут назад, — сказал Вардан. — Я должен идти за Салманом и стараться любыми способами спасти его жизнь, Но Лала нельзя оставить в таком положении, нужно о ней позаботиться. Вот мой совет, слушайте…

— Никаких советов не нужно!.. — послышался чей-то голос, и из-за шалаша показалась фигура коробейника.

Увидав его, Вардан очень обрадовался, но Айрапет и Апо были неприятно поражены тем, что это чужой скиталец подслушал их разговор. Они ничего не знали о нем, но когда Вардан, дружески взяв коробейника за руку, усадил возле себя, братья немного успокоились. Вардан сказал им;

— Не сомневайтесь, он из наших…

Мелик-Мансур теперь выглядел иначе, даже Вардан не мог узнать его сразу. На нем был национальный костюм лазов и полное вооружение их.

— Я не могу долго оставаться с вами, — проговорил он торопливо, — вам известно, что наш «дударь» попался в клетку, надо спасти его.

— Мы как раз об этом говорили сейчас.

— Не беспокойтесь, не завтра, так послезавтра он будет спасен, — сказал Мелик-Мансур вставая. — Продолжайте наше общее дело, а пока — доброй ночи.

— Вы идете одни?

— Нет, товарищи ждут меня там. Он указал в сторону горы, где в ночной темноте была едва заметна группа всадников.

— Кто они? — спросил Вардан.

— Несколько молодых горцев. До свиданья.

Вардан хотел спросить еще кое о чем, но Мелик-Мансур уже исчез.

Айрапет и Апо были удивлены неожиданным появлением этой таинственной личности. Вардан сообщил братьям все, что знал о нем, и братья поверили, что этот ловкий и предприимчивый незнакомец сумеет спасти Салмана.

Они встали и направились домой.

Между тем Сако и Его — слуги Вардана, посланные для того, чтобы предупредить Вардана и его товарищей, эти два удальца и верные спутники Вардана, проведя целый день в поисках, так и не смогли найти их.

— Плохи дела наши, — сказал Сако своему товарищу, — нам не следует попадаться, чтобы в случае чего мы могли помочь нашему господину.

— Я тоже так думаю, — ответил Его. Друзья решили искать Вардана, держась подальше от дома старика Хачо.