— Натаниэль, — потянула я его за рукав, — не стоит стирать ваше грязное семейное белье при посторонних.

Взглянув на раненых, лежащих рядами всего в нескольких футах от нас, Натаниэль, стиснув челюсти, толкнул дверь на кухню.

— Прошу, дамы, входите, — и, бросив гневный взгляд на Джессику, добавил: — Конечно, я употребляю этот термин чересчур расширительно.

Два ярких пятна появились на щеках Джессики, но она повернулась и последовала за своим пасынком на кухню, с любопытством посмотрев на меня. Интересно, заметила ли она сходство между нами, подумала я.

— Я Тейлор Джеймс, — представилась я, решив не добавлять, что я кузина Натаниэля. В конце концов эта женщина могла знать достаточно о генеалогическом древе Стюартов и разоблачить меня как самозванку.

— Джеймс? — ее рыжеватые брови изумленно поднялись. — Это моя девичья фамилия, хотя она мало кому известна. Я изменила имя, поступив на сцену. Слишком уж много было шуток, в которых фигурировали я и Джесси Джеймс. Не думаю, что мы с вами в родстве, хотя какое-то сходство между нами и есть, вы не находите?

— Даю тебе тридцать секунд на то, чтобы убраться из этого дома или я вышвырну тебя собственными руками. — Натаниэль надвинулся на Джессику с таким видом, словно с удовольствием предвкушал, как приведет в исполнение свою угрозу.

Глаза Джессики сверкнули.

— Натаниэль Стюарт, у тебя была сильная воля, когда ты был мальчишкой. Вижу, что, став взрослым человеком, ты превратился в упрямца. — Она воинственно вздернула подбородок. — Я не уйду, пока не повидаю свою дочь. Я была вне себя от беспокойства с самого начала землетрясения. Можешь ненавидеть меня сколько хочешь, Натаниэль, но ты должен знать, что я всегда любила свою маленькую девочку. Всегда.

— Еще одна твоя ложь. Если ты любила ее, как ты могла убежать и бросить ее?

Собравшись с духом, я встала между ними, повернувшись лицом к Натаниэлю.

— Что бы ни сделала Джессика в прошлом, она остается матерью Виктории. Думаю, ты должен ее выслушать.

— Тейлор, — предостерегающе проговорил Натаниэль, — это не твое дело.

— Можем мы несколько минут поговорить наедине? — настаивала я.

Он бросил еще один раздраженный взгляд на Джессику и повел меня в кладовку рядом с кухней. Я откашлялась, готовясь сообщить ему свою «тайну» и надеясь, что узнав ее, он не выбросит меня за дверь вместе с Джессикой.

— Я видела ее, — я с трудом сглотнула, — на фотографии, которая стоит у моего отца на столе. Джессика моя прабабушка.

Побледнев, он уставился на меня.

— Господи, эти глаза, эти волосы… Значит, история о том, что ты родом из семьи актеров, правда?

Лицо у меня запылало.

— Я и сама немного играла. — Я увидела на его лице отражение тех же чувств, что испытывала сама — смущение, сомнение, потрясение. — Возможно, я необъективна, — поспешно продолжала я, — но у меня такое чувство, что Джессика рассказала тебе далеко не все о том, почему она сбежала.

Глаза его потемнели при упоминании мной имени его мачехи.

— Я в этом сомневаюсь, но ради тебя выслушаю ее.

Мы вернулись в кухню, и он повернулся к Джессике, сжав челюсти.

— Твоя дочь в безопасности, это я могу тебе сказать.

Она удивленно подняла брови.

— Натаниэль, — проговорила она мягко, — я знаю, что ее здесь нет. Полгорода охвачено огнем. Возможно в эту самую минуту Виктория находится в опасности, и я не успокоюсь до тех пор, пока не увижу ее. Обещаю, что, как только я удостоверюсь в ее безопасности, я уеду и больше никогда не побеспокою ни тебя, ни ее.

Я опустила голову, не в силах смотреть в полные боли .глаза Джессики. Взгляд мой упал на ее пополневшую талию.

— Как видишь, я жду ребенка, — сказала Джессика, вздернув подбородок. — Я не замужем, если это тебя интересует. После смерти Джошуа я так и осталась вдовой. Однако, когда я обнаружила, что забеременела, я не смогла заставить себя избавиться от ребенка, хотя его отца едва удар не хватил, когда я ему об этом сказала. Этот ребенок — она провела рукой по животу, — все что у меня есть. Ведь дочь я, как ты правильно сказал, бросила.

Нерожденный ребенок… был ли это мой дед? От этой мысли словно холод пробрал меня до костей. Будет ли Джессика по-прежнему любить этого своего не рожденного еще ребенка, если я помогу ей встретиться с Викторией? Не случится ли так, что, если я опять вмешаюсь в ход истории, мой дед, а следовательно и я сама, никогда не появится на свет? Я оперлась рукой о стол, моля про себя свою прабабушку, чтобы она не передумала и не пошла к какому-нибудь эскулапу, нелегально делающему аборты. Впрочем, она вовсе не казалась той бессердечной женщиной, какой я ее себе представляла. Что-то здесь не сходилось.

— Ты, конечно, не ждешь, что я буду аплодировать твоим моральным принципам, Джессика, — голос Натаниэля прервал мои размышления. Мне стало не по себе от его циничного тона.

— Может, ты перестанешь на нее нападать? — спросила я, раздираемая между чувством долга по отношению к кровной родственнице и лояльностью к мужчине, которого любила. — Совершенно очевидно, что Джессика беспокоится о Виктории. Кроме того, сейчас она ждет ребенка, а никудышный отец, похоже, не потянет на звание отца года. Ей и так многое пришлось пережить, а ты обращаешься с ней как с убийцей.

Натаниэль, нахмурившись, скрестил руки на груди.

— Уверен, в твоем нынешнем положении ты сделала оптимальный выбор, но проявление материнского инстинкта по отношению к ребенку, которого ты носишь, не оправдывает того, что ты бросила мою сестру.

В глазах Джессики вспыхнул огонь, отчего их изумрудно-зеленый цвет, так похожий на цвет моих глаз, стал еще насыщеннее.

— Мне не следовало оставлять Викторию тогда, много лет назад, что бы он ни говорил.

— Что — бы кто ни говорил? — Натаниэль нахмурился,

— Никто. Ты мне все равно не поверишь. Единственное, что имеет сейчас для меня значение — это найти свою дочь.

Я глубоко вздохнула и заговорила, решив довериться собственной интуиции.

— Джессика, если вы хотите знать, где Виктория, вы должны убедить Натаниэля в том, что вам можно доверять. Вы могли бы начать с объяснения, почему много лет назад бросили мужа и ребенка.

— Тейлор! — Натаниэль бросил на меня предостерегающий взгляд.

С минуту Джессика колебалась.

— Что же, это справедливо, — наконец согласилась она. — Мне бы следовало еще тогда рассказать Натаниэлю эту отвратительную историю, но он был слишком молод. Но предупреждаю тебя, Натаниэль, я не потерплю, чтобы обо мне пошли новые сплетни. Это может запятнать репутацию моей дочери. Достаточно уже мое имя склоняли повсюду в городе.

Натаниэль кивнул с настороженным видом.

— Хорошо. Но я тоже предупреждаю тебя, Джессика. Никакой лжи.

— Нет, — сняв шляпу, она села за стол и, глубоко вздохнув, начала: — Боюсь это неприглядная история. Как вам вероятно известно, я встретила Джошуа, когда была актрисой. Кстати, я так ею и осталась.

— И хорошей актрисой, как я слышала, — вставила я, вспоминая рассказы отца о его жившей в начале века бабушке-актрисе, которая буквально завораживала публику, особенно мужчин.

Она пожала плечами.

— Джошуа тоже так считал. Он увидел меня на сцене и после спектакля пришел ко мне в уборную с огромным букетом роз. Я подумала тогда, что в жизни не встречала более очаровательного человека — это была любовь с первого взгляда.

— И что же случилось? Глаза ее гневно сверкнули.

— Его брат.

— Эфраим? — Натаниэль сдвинул брови, складки у рта стали глубже. Я же вздрогнула, вспомнив свой опыт общения с дядей Натаниэля.

— Да. Однажды после спектакля он пришел ко мне, не зная, что я обвенчалась с его братом. Он попытался соблазнить меня, а когда я отказалась, он… — Она замолчала, прижав к губам руку в белой перчатке. — Об этом невозможно говорить.

— Он изнасиловал вас, — мягко сказала я, обменявшись взглядом с Натаниэлем, который выглядел так, словно на бегу налетел на каменную стену.

Джессика кивнула.

— Да, — хрипло прошептала она, — Господи помоги мне, да. Я пыталась сопротивляться, но… Но как вы догадались?

— Да очень просто. Я поймал своего дядю на том, что он пытался проделать с Тейлор то же самое здесь, в этом доме, — объяснил Натаниэль. Глаза его были широко раскрыты, он в полной мере осознал то, что рассказала Джессика. — Жаль, что я не задушил негодяя.

— Ну, в случае со мной он, благодаря вмешательству Натаниэля и моей собаки, получил лишь синяки на лице да пару пинков в зад, — добавила я.

Джессика уставилась на меня.

— Хорошо бы это послужило уроком старому вонючему козлу. Вам повезло, что Натаниэль вовремя вмешался, мисс Джеймс. Так что вы можете понять. Я ненавидела этого человека, я желала ему смерти.

— Но почему ты не пришла и не рассказала мне все это тогда? Или моему отцу? — требовательно спросил Натаниэль.

— Кому бы ты поверил — мне или Эфраиму? — вопросом на вопрос ответила Джессика.

Натаниэль переступил с ноги на ногу.

— Не знаю.

— Вот видишь. Поэтому я и молчала, вышла замуж за Джошуа и никогда ни слова не сказала ему о том, что произошло.

— Джессика, — Натаниэль шагнул к ней, в голосе его слышалось напряжение. — Я должен знать. Кто отец Виктории?

— О, ее отец Джошуа, я в этом уверена. Видишь ли, — Джессика опять покраснела, — я уже была беременна, когда Эфраим изнасиловал меня. Но, узнав, что я стану матерью, он почему-то уверовал, что ребенок от него. Он ненавидел меня, хотел расстроить мой брак с его братом. Когда родилась Виктория — на три недели раньше срока — он стал буквально терроризировать меня, угрожая рассказать Джошуа о том, что мы были любовниками и что он, Эфраим, отец ребенка, если я не уеду навсегда. Он считал, что я не гожусь в жены его брату, и даже пригрозил обвинить в воровстве, если я останусь. Я отказалась уехать. Я думала было взять Викторию с собой, но на какую бы жизнь я ее обрекла? Тогда он придумал новую угрозу — заявил, что добьется опекунства над Викторией. На такой риск я не могла пойти. Мысль о том, что он может сделать с моей дочерью, особенно когда она станет старше…

Я сжала ей руки в ужасе от того, через что ей пришлось пройти.

— Я вам верю. Он ужасный человек, и вы поступили так, как считали правильным.

— Я любила Джошуа, но свою дочь я любила больше, — Джессика вся дрожала. — С тех пор не было дня, чтобы я не думала о Виктории. Но я должна была защитить ее.

— И тебе это удалось, — мягко проговорил Натаниэль. — В последнее время выясняется, что я обо многих вещах судил неверно, и о тебе, Джессика, тоже. Подумать только, Виктория все эти годы росла без матери по вине моего порочного дядюшки, будь проклята его жалкая черная душонка. Я должен извиниться перед тобой, Джессика, хотя одного извинения тут мало.

— В таком случае, — Джессика вытерла слезы, — теперь твоя очередь говорить, Натаниэль. Скажи, где моя дочь.

Он кивнул, откашлявшись.

— Она в Монтеррее. Я отправил ее туда на одном из своих судов. Она должна вернуться через два дня. Девочке очень нужна мать, Тейлор тебе это подтвердит.

На губах Джессики заиграла ослепительная улыбка.

— Спасибо тебе. Обещаю, ты об этом не пожалеешь.

В этот момент дверь с шумом распахнулась, и в кухню медленно вошел док Грили.

— Натаниэль Стюарт, что я слышу, ты кричишь на эту молодую женщину! — он махнул рукой в сторону Джессики. — Да я весь день не уставал благодарить Бога за то, что Он послал ее сюда. Она помогала мне ухаживать за пострадавшими — подбадривала их, накладывала повязки и даже приготовила великолепное тушеное мясо, которым их накормили вдобавок к консервированным продуктам из кладовой.

— Хватит, док, — прервал его Натаниэль. — Это было не более чем недоразумение. И уверяю вас, Джессика никуда не уезжает.

Док Грили поправил очки.

— Прекрасно. Рад это слышать. — Наклонившись, он внимательно осмотрел ожог на руке Натаниэля. — У меня есть мазь, которой его надо помазать, молодой человек.

— Потом. Сначала осмотрите щиколотку мисс Джеймс. И ее руки — она их обожгла.

Доктор согласно кивнул и велел мне положить ногу на стул. Пока он осматривал мою щиколотку, Натаниэль объявил, что собирается пойти посмотреть, что делается снаружи. Я хотела удержать его, но док Грили не дал мне сойти с места, заявив, что щиколотку обязательно нужно перевязать. Я сморщилась, почувствовав внезапно пульсирующую боль, и решила не спорить.

Док забинтовал мне ногу и втер в руки мазь. Джессика хлопотала надо мной как наседка, предлагая подкрепиться тушеным мясом, которое она приготовила, используя воду, запасенную перед землетрясением. Теплая еда приятно успокоила мое раздраженное горло, унялась и боль в голодном желудке. Док и Джессика настаивали, чтобы я легла, и даже предложили переместить куда-нибудь больных из гостевой спальни наверху, чтобы освободить для меня место, но я отказалась, сказав, что дождусь возвращения Натаниэля.

— А куда, кстати, он пошел? — Я потерла глаза, прогоняя сонливость.

Джессика приложила влажное полотенце к моим ладоням, обожженным при попытке спасти Мортимера Пратвелла и сейчас покрывшихся волдырями.

— Нечего о нем беспокоиться. Берегите силы.

Я села прямо.

— Где он? — потребовала я, ухватив Джессику за фартук, который она тем временем надела.

Выражение ее лица смягчилось.

— Я пыталась избавить вас от лишнего беспокойства, но, вижу, вы так же настойчивы, как и я, когда дело касается тех, кого вы любите.

— Неужели это заметно? — Щеки у меня вспыхнули при мысли о том, что совершенно чужой человек смог без труда распознать мои чувства к Натаниэлю.

— Боюсь, да. Должна сказать, что одобряю выбор своего пасынка, хотя с моим мнением вряд ли кто будет считаться.

— По-моему, вы заблуждаетесь. Натаниэль вовсе меня не выбирал, я всего-навсего его гостья, которая к тому же доставляет ему массу хлопот.

Она подняла брови.

— О, но он выбрал вас, моя дорогая. Это же совершенно ясно.

— Да? — Сердце у меня затрепетало.

— Ну конечно. Натаниэль любит вас, и это так же очевидно, как то, что у вас рыжие волосы. Но вам, как я понимаю, он в любви еще не признался.

— Нет. А теперь скажите, куда он пошел. Она махнула рукой в сторону окна.

— Присоединился к пожарным, которые пытаются спасти дом ваших соседей. Страх охватил меня.

— Но он не может…

Положив руки мне на плечи, Джессика усадила меня обратно на стул, с которого я вскочила.

— Послушайте меня, Тейлор. За всю свою жизнь я хорошо усвоила одну вещь, а именно: бывают случаи, когда мужчине надо позволить делать то, что он должен. Ваша щиколотка распухла, как от укуса гремучей змеи. Давайте я провожу вас наверх, где вы сможете прилечь и отдохнуть.

— Нет, — я решительно встала. Я вспомнила свои беседы со старой Викторией, и воображение нарисовало мне картину того, что произошло с домом через улицу. — Здесь где-нибудь есть метла? — спросила я.

— Метла? Кажется, я видела одну вон в том шкафу, но не думаю, что вам сейчас следует заниматься уборкой.

Я открыла шкаф, вытащила оттуда метлу и окунула ее в стоявшее неподалеку ведро с водой. Конечно, для борьбы с пожаром это было не слишком подходящее орудие, но все же лучше, чем ничего. Не слушая протестов Джессики, я заковыляла к двери, опираясь на метлу, как на трость.

Выйдя на улицу, я прищурилась, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь за клубами черного дыма. Потом стала проталкиваться сквозь толпу, используя метлу как таран.

— Пропустите меня, — сказала я, подойдя к кордону на улице.

— Слишком опасно для женщины, мадам, — ответил солдат.

— Я знаю, что опасно, — заспорила я, жалея, что осталась без берета, закрывавшего мои длинные волосы — явный показатель моего пола. — Поэтому вы должны пропустить меня.

В ответ солдат вырвал у меня из рук метлу, а двое других прогнали меня, угрожая арестовать за нарушение порядка.

Ругаясь про себя, я направилась к стоявшей в отдалении пожарной машине. На капоте машины я заметила каску пожарного и почерневшую от копоти куртку. Оглядевшись вокруг и удостоверившись, что меня никто не видит, я схватила куртку и каску, надела их, а заодно прихватила топор. Затем я никем не замеченная прошла за кордон, опираясь на топор как на костыль.

Добровольцы, выстроившись в ряд, поливали крышу и крыльцо построенного в викторианском стиле дома Мейбл и Миллисент красным вином, другие пытались сбить занимавшийся огонь мокрыми одеялами. Ряд домов, расположенных позади дома сестер, уже превратился в сплошную стену огня высотой в два этажа. Как раз когда я подошла, искры попали на башенку на крыше дома Мейбл и Миллисент и вскоре из окон верхнего этажа повалил дым. Я обвела взглядом весь участок и застыла.

Сбоку от дома двое солдат закладывали динамитные шашки. Сердце едва не выпрыгнуло у меня из груди. — Натаниэль!

Один из пожарных разбил топором переднюю дверь и вошел внутрь, выкрикивая предупреждение о готовящемся взрыве. Я последовала за ним. Кто-то сзади закричал, приказывая мне остановиться, но я не обратила на это внимания. Мимо меня пробежало несколько пожарных, покидая горящий дом.

— Натаниэль! — в панике звала я. Я бежала, вернее ковыляла, из комнаты в комнату, задыхаясь в дыму. Что если он наверху, лежит без сознания?

Хватаясь за перила, я стала подниматься наверх, ничего не различая вокруг из-за дыма. Заглянула еще в одну комнату — она была пуста.

Я закашлялась и, отбросив топор, упала на колени, хватая ртом воздух, и поползла к двери спальни в конце коридора. Внезапно дверь отворилась и вышел Натаниэль. Он нес кошку Мейбл. Кошка мяукала и царапала ему грудь. Волосы у него были растрепаны, одежда в саже, на порезе под глазом запеклась кровь.

— Тейлор! Какого черта ты здесь делаешь? — закричал он. Кошка вырвалась у него из рук и побежала вниз. — Ты что, не знаешь, что они собираются взорвать дом?

— Знаю, — с трудом выговорила я. — Поэтому я и пришла — предупредить тебя.

Над моей головой раздался оглушительный треск. Часть потолка обвалилась. Я посмотрела вверх и успела увидеть падающую прямо на меня большую деревянную балку, а потом моя голова взорвалась болью.