Мехман добрался до фабрики. Его направили к главному инженеру. Мехман постучал, осторожно приоткрыл дверь.

— Можно?

— Можно, — ответила молодая девушка в тюбетейке, сидевшая за столом.

— Простите, мне нужно видеть главного инженера.

— Входите. Прошу.

— А он скоро будет? — спросил Мехман.

— Кто?

— Главный инженер.

— Главный инженер — это я. — Девушка чуть усмехнулась. — В чем дело?

— Я хочу повидаться со своей матерью, Хатун Агададаш кызы. Приехал сегодня из района и не застал дома. Говорят, она работает на вашей фабрике.

Девушка взглянула на часы.

— Вам придется двадцать пять минут подождать.

— Но я очень спешу. Именно поэтому я и зашел к вам…

— К сожалению, я не имею права нарушать трудовую дисциплину. Ведь у нас производство. Ваша мать работает на конвейере. Через двадцать пять минут будет перерыв.

— Как я смогу ее найти?

— Ну, мы вызовем ее сюда… — Девушка заглянула в какой-то список. — Ей передадут, что вы здесь.

— Я подожду… — Мехман встал, собираясь выйти.

— Можете посидеть здесь. Вы мне не помешаете. — И девушка углубилась в свою работу.

Шум и грохот машин сотрясали здание. И где-то в шуме и грохоте, думал Мехман, была его старая мать, женщина, которой он был всем обязан и которую ничем не отблагодарил. Мехман томился. Каждая минута казалась ему часом. Наконец раздался гудок. Работницы высыпали из цехов на обеденный перерыв. Вскоре взволнованная Хатун вошла в кабинет. Она не заметила сына.

— Вы меня вызывали, Дильгуше? — с тревогой спросила она. — Может, плохие вести?

— Плохие вести? — девушка ласково улыбнулась. — Хорошие вести, отличные. Сын ваш приехал. Вот он…

Хатун обернулась, увидела Мехмана и схватила его за руки, точно боясь, что он сейчас исчезнет.

— Почему ты не написала, мама? — с упреком спросил Мехман. — Ведь ты обещала вернуться. Почему ты здесь? Да, я плохой сын, но не такой плохой, как ты думаешь…

Глаза у Хатун стали влажными.

— Что ты, что ты, сынок? Я не хотела мешать вам. Пусть у тебя будет свой дом, своя семья, дети.

Дильгуше деликатно вмешалась.

— Вашей матери у нас хорошо. Мы ее любим. Молодые работницы учатся у нее… — Она пошутила. — Мы не позволим обижать нашу Хатун…

— Вот видишь, Мехман, — не утерпела мать, — здесь я нужна.

— А мне разве ты не нужна? Разве я обидел тебя чем-нибудь? — Мехман снова взглянул на Дильгуше, как бы ожидая ее помощи.

Та поняла это.

— Очевидно, обидели. Иначе наша Хатун говорила бы иначе.

У Мехмана опустились руки.

— Конечно, я во многом виноват.

— Но если человек искренне признает свою вину, его прощают, не так, Хатун? — Дильгуше ласково положила руку на плечо старухи.

Мехман стал просить Дильгуше освободить его старую мать от работы.

— Не хочется отпускать такую работницу. Трудно.

— Но я прошу, товарищ инженер. Я хочу взять ее к себе.

— Нет, Мехман! — Хатун многозначительно посмотрела на сына. — Нет!

Дильгуше вдруг спросила:

— Простите, где вы учились?

— Я окончил юридический факультет.

— Вы, наверное, тот Мехман, о котором часто вспоминает мой отец.

— Ваш отец?

— Профессор Меликзаде.

— Профессор? Я очень хотел бы повидаться с ним, если можно.

— Отец болен. Он так слаб… — На карих глазах девушки выступили слезы. — Как хорошо, что вы приехали. Откровенно говоря, я даже хотела написать вам. Просить вас навестить его…

— Я рад, очень рад познакомиться с вами. Я очень многим обязан вашему отцу.

Раздался гудок… Хатун достала из кармана ключ и отдала Мехману.

— Смотри же, ночевать приходи домой…

— А куда же еще? Где еще я могу ночевать, если не дома.

Хатун вышла, и сразу же маленькая ее фигура затерялась среди женщин, входивших в цех.